Скромный домишко на окраине, ничем не выделяющийся из рядов таких же, ютящихся по соседству. С неприметной черепичной крышей, на которой уныло поник заржавевший флюгер. С прилегающим к белым мазаным стенам небольшим садиком.
Но даже сюда, на узкие потрёпанные улочки Тифлиса, где проживает бедное сословие, и куда не так часто захаживают дворники, прибежали мальчишки-зазывалы. Облетели каждый двор, постучались в каждую дверь.
Небывалое событие!
Театр едет в город. Да какой! Не чета уездным или губернским труппам.
Отворилось окошко, и из него выглянул человек средних лет с уставшим лицом, перепачканным краской. Даже на его богатых усах притаились разноцветные капли.
- Вано, поди сюда, - раздался оклик. Тёмные глаза сердито сверкнули. - Чего базлаешь, пострелёнок? Мешаешь только!
- Дядька Нико, - мальчишка в коротких до колен поношенных штанах остановился и обиженно насупился, протягивая художнику листовку, - театрэ Франсэ же!
- Какой-такой Франсэ, бичо? - из окна показалась рука и выхватила у паренька бумагу. Взгляд, пробежавшись по рекламным заголовкам, остановился на несколько мгновений дольше, чем на прочих, на крохотном портрете примы театра.
- Театрэ! - бодро отрапортовал мальчишка, довольный тем, что вручил ещё одну рекламную листовку. - Дядька Нико, мне пора!
- Беги, бичо, беги...
Стадо серых облаков неслось по небу, пытаясь сбежать от солнечных лучей.
На крыше скрипнул старый флюгер. Его стрелка чуть-чуть сдвинулась с места.
Разнёсся задорный смех, не слышный человеческому уху.
- Он ещё и издевается... Успокойся, чёртушка! Не мешай! - шмыгая носом, бледный паренёк с крыльями за спиной краснел от натуги, пытаясь сдвинуть заклинивший указатель.
- Это не я, Карги! Это всё встречный ветер и ржавчина! - Йойохети, покручивая пальцами кисточку хвоста, озорно улыбнулся, дразня соперника.
- Не заговаривай мне зубы, - буркнул бледный. - Сейчас мой ход. А ты мне мешаешь.
- Дался ты мне сто лет в обед как. Опять во имя своих "высших целей" человека с ума сведёшь. А мне что, опять подчищать за тобой? - чёрт внезапно стал серьёзным. - Балбес... Взглянуть с материальной точки зрения, как всегда, не судьба, да?
- Пошёл ты! Материалист чёртов! Главное, откуда в тебе это? - выдохнул Карги.
Флюгер, истошно скрипнув, повернулся в сторону мечты...
***
- Нико, кацо! И ты здесь?! - кто-то от души и по-братски хлопнул художника по плечу. - Навёл-таки себя на растрату?
Щека Нико предательски дёрнулась. Он понимал, что из-за потраченных на билет денег остался с парой грошей в кармане. Но! Это только до завтрашнего утра. У него была пара заказов на вывески для трактиров, одна из которых уже была готова. И ещё было несколько картин на продажу.
- Васо! - Нико тепло улыбнулся другу, который был владельцем того самого заведения, чья красочная вывеска уже была готова. - Как человек искусства может пропустить такое событие? Тем более, что такие красавицы на сцене! Театрэ Франсэ!
- Вах, узнаю старого Нико! - Васо крепко обнял художника. - Я уж думал, ты совсем закис. Весна на улице, а ты носа из дома не кажешь. Смотри, и усы поникли и завяли, или нет? А тут девушки, словно бутоны роз, говорю тебе! Куда ни глянь: красивые, сочные, нежные. Скажу по секрету, - Васо наклонил голову к уху Нико и шепнул, - некоторые уже и распустились. Ана, скромница моя, смотри, как на тебя зыркает!
Нико благодарно кивнул другу и сделал добрый глоток. И ещё один...
Солнце уползало за горизонт, оставляя ещё укутанную теплом землю мерзнуть до утра.
На указатель, направленный в сторону мечты, вскарабкался Йойохети. Теперь он пыхтел от натуги, стараясь отвернуть флюгер судьбы Нико от призрачных фантазий, что разыгрались в голове бедного художника. Получалось не ахти как, но получалось.
И бурдюк с молодым вином оказался весьма кстати.
- Вот что ты вытворяешь? - бледнолицый Карги, не в силах сдержаться, с размаху шлёпнул себя ладонью по лбу, закрыв ей и глаза. - Рука моя и лицо! Он же чуть тёпленький! Как можно было заставить влюблённого человека так нализаться?
- А теперь я скажу: не мешай! - чёрный как смоль от усилий Йойохети, всё-таки, сдвинул указатель к суровой действительности. Хотя, вернуть его в изначальное положение, как было до работы Карги, так и не получилось. - Обожгётся, так умнее будет. Не ровня он ей. И пущай суровая действительность даст его мечте по мордасам.
- Но доводить его до скотского состояния зачем было? - крылья за спиной Карги шевельнулись, ангел успокаивался. Хотя по-прежнему не понимал решений соперника.
- Не знаю, выпил он всего ничего. Хотя, хорошо, что пьяный, - Йойохети устало присел на крышу. - Легче переживёт...
***
Васо не смог удержать товарища, который так захмелел от вина, что после окончания представления непременно хотел выразить своё восхищение сразившей его своей красотой актрисе.
Плюхнувшись на колени у выхода из кулуаров, Нико застыл в ожидании.
- Нико, кацо, что ты делаешь? - Васо не хотел оставлять друга, хотя ему показалось, что тот сошёл с ума - настолько отрешённым был его взгляд.
- Оставь меня, - промямлил Нико в ответ.
- Уйдём, глупец ты несчастный! Видел бы ты себя со стороны. Что за позор, мужчина? Она даже не посмотрит на тебя! - Васо говорил жестокую, но правду.
- Оставь меня, умоляю! - стоящий на коленях в пыли пьяный Нико ничего не хотел слышать.
- Ну, как знаешь, - Васо махнул рукой, отворачиваясь, чтобы уйти. - Не говори потом, что я не предупреждал тебя, упрямец.
Нико не ответил товарищу, в надежде продолжая глядеть на закрытую дверь, из которой должна была показаться обворожившая его француженка.
Текли минуты.
Наконец, дверь открылась, и из неё хлынул поток артистов. Они живо обсуждали что-то и не обратили никакого внимания на стоявшего на коленях мужчину.
Наконец, появилась она. Как показалось грезящему художнику: в ореоле сияния, такого ослепительного, что из глаз Нико хлынули слёзы.
- М-м-маргарита, в-вы бл-ли пркрасны! - язык Нико заплетался так, что он сам с трудом бы разобрал, что он говорит. Он сделал несколько шагов на коленях к опешившей актрисе.
- Vous Йtes ivre? - девушка отшатнулась от стоящего на коленях и добавила по-русски с жутким акцентом. - Вы пьяны?
- Ques que ce? En quoi l'affaire? Margarita? - Из-за спины девушки вышел её спутник - на офицерском мундире сверкали аксельбанты. - Что такое? Что случилось, Марго?
- Certains ivres, - девушка обернулась. - Какой-то пьяный, Мишель! Нет, умоляю, не трогай его, - добавила она, увидев с каким грозным видом её ухажёр двинулся на нежданного поклонника. - Давай уйдём!
- Чтоб я тебя больше не видел здесь! - прошипел офицер в лицо оторопевшему художнику. - Не то я... - он демонстративно уронил ладонь на эфес сабли.
Йойохети торжествующе повернулся к сопернику.
- Что, съел?!
...Нико упал на тротуар и приник губами к следам, что оставили в пыли её туфли. И этот сухой поцелуй показался ему глотком нектара.
- Ага, съел, - Карги ехидно ухмыльнулся. - Ты лучше сразу признай, что облажался.
- Беда... - Йойохети деланно вздохнул. - Твой ход, чего уж! Опять курс на мечту?
***
Нико проснулся дома, лёжа на топчане. И как не силился, так и не мог припомнить, как он здесь оказался.
Во рту было сухо, как в аду. А в висках настойчиво стучала пара незримых и неугомонных дятлов.
Тук-тук-тук!
Нико закрыл глаза и снова провалился в сон, засевший в памяти: Маргарита, аромат сирени, объятия и поцелуи, вкус молодого вина и разливающаяся по бокалам страсть...
С кухни донесся аппетитный аромат, вырвавший его из объятий Морфея. В животе пронзительно заурчало - желудок плевать хотел на похмелье.
- Просыпайся, Нико! Завтрак готов! - В дверном проёме появился женский силуэт.
- Ана? - Нико открыл глаза, и ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прогнать сон и, наконец-то, разглядеть гостью, которая успела похозяйничать на его кухне.
Ана жила в таком же доме по соседству с Нико. Работала по хозяйству и кухаркой в трактире у Васо. Ухаживала за лежащей старухой-матерью. В свои двадцать пять до сих пор не мужняя, не целованная. Давно созревший, но нераскрывшийся бутон. Нет, Нико, конечно, порой замечал её томные взгляды. Да и Васо вчера намекал. Но... Он и Ана? Такого он себе никогда не представлял.
- Что, Нико?
- Как ты здесь? Ничего не помню, хоть убей.
- Не помнишь? - нижняя губа Аны мелко-мелко задрожала. Девушка на миг вонзила в Нико взгляд тёмных, как переспевшие вишни, глаз. И, молча, быстро выбежала из дома.
- Силы Небесные! И откуда она взялась, эта Ана? - Карги озадаченно присел на черепицу, с укоризной посмотрел на напарника. - Твои проделки?
- Может, сам неверный галс задал? - Йойохети развёл руками. Его хвост нервно дёрнулся. - Я тут не причём.
- Ой, чёртушка, ты соврёшь и глазом не моргнёшь, - Карги отмахнулся, как от назойливой мухи, - ходи теперь ты.
- Обожду. Непонятно ж ничего.
- Думаешь, каверзы Судьбы?
- Или превратности...
***
Пахло маслом с подсыхающей холстины. И запах был таким же густым, как сладкий аромат сирени в саду за окном.
Нико отошёл от мольберта, отложил кисть и довольно пригладил усы. Сел на топчан, брошенный на пол прямо посреди комнаты, любуясь картиной.
Это была она. Его ангел, его муза. Небожительница, окутанная белым облаком платья. Глаза её - два изумруда, брови - высокие полумесяцы. И губы её - алые лепестки роз, а стан стройнее кипариса. И щебет птиц в саду, по которому она ступает - дивная музыка небесных сфер. И любимые цветы в её руках - лишь невинный букет дополняющий венец творения.
Нико сделал глубокий вдох и счастливо закрыл глаза. Его грудь была наполнена терпким ароматом весны. Уши ласкала мелодия, которую слышал он один.
Уголки губ художника дрогнули и поползли вверх.
Он лёг на топчан, всё так же счастливо улыбаясь.
Быть может, она вновь явится к нему во сне...
- Так и будешь ждать? - Карги довольно улыбался, провожая взглядом заходящее за горизонт солнце. - Или всё, сдался?
- Не торопи, сейчас всё сделаю. Просто люблю искусство. Вот и не хотел прерывать художника. - Йойохети нехотя взялся за флюгер, и тот скрипнув начал поворачиваться. - Красиво, всё же, не находишь?
- А ты ещё ругал мечту!
- И буду ругать! С мечтой в постель не ляжешь, детей не родишь, счастья не построишь. Дотронься до мечты, и она перестанет быть мечтой. Или я не прав?
***
- Нико, здравствуй! - забытье прервал голос за окном. Робкий и дрожащий. - Вот, матушка просила тебе передать.
- Ана? - Нико пришлось вынырнуть из мечтаний. - В поздний час тетя Кети гостинцы шлёт. Ты проходи, у меня не заперто.
- Вот... - Ана смущенно замерла в дверях, тиская в руках вместительный бурдюк. - Вино молодое дошло, матушка и говорит, кто же ещё оценит вкус, как не Нико. Попробуешь, кацо?
- Я... - Фраза повисла. В памяти Нико всплыл французский театр, Васо с таким же молодым вином, божественная Маргарита, а потом утро, и Ана на его кухне. Наверное, она подобрала его пьяного, довела до дома, ещё и завтрак приготовила. А он потом, ненароком, чем-то обидел девушку. Знать бы ещё, чем. Но, значит, пора мириться. - Конечно, о чём разговор. Но только вместе с тобой, красавица.
- Мне... Я... - Ана зарделась.
- Никаких возражений! - Нико принял из рук девушки бурдюк, и достал из шкафа пару бокалов - высоких глиняных, без всякой вычурности. Наполнил их. По комнате, перебивая запах красок, поплыл пьянящий аромат вина.
- Разве что самую малость. - Всё ещё смущаясь, Ана приняла бокал, не поднимая глаз на художника.
- Ты прости, утром я сам не свой был...
- Опять вино? - в лунном свете лицо Карги было белее мела. - И это твоя суровая действительность?
- Ну, не такая уж и суровая. - Йойохети даже не пытался скрыть издёвку.
- Ничего умнее придумать не мог? Да, и опять эта Ана... - Карги, отодвинув соперника в сторону, решительно шагнул к флюгеру, чтобы развернуть его. - Тоже мне, превратности Судьбы, мать их...
- В твоём случае, это уже на каверзы тянет. Не трогай! Потерпи хоть до утра, не мешай людям!
- Так я тебя и послушал!
***
Поутру Нико снова ждал завтрак на кухне. Но Аны не было. В голове, в отличие от вчерашнего утра, не стучали дятлы, но пить хотелось невыносимо, и в памяти опять были пробелы.
Ох, уж это молодое вино...
Кажется, в этот раз он не обидел Ану. После непродолжительного застолья, проводил до дома. А потом заснул, глядя на написанный им портрет, и всю ночь грезил о Маргарите: как же жарки были её объятия и горячи поцелуи.
Да, так всё и было. Или должно было быть. Наверное.
Художник подошёл к столу, где рядом с оставленным и ещё тёплым завтраком покоился вчерашний гостинец от тётушки Кети, дай Бог ей здоровья. Встряхнул бурдюк и с приятным удивлением обнаружил, что там ещё больше половины вина.
Налил, пригубил, и одним глотком опустошил бокал. Причмокнул губами. Налил ещё и вернулся в комнату. Замер перед портретом обворожительной француженки.
Есть. Есть способ, чтоб они были вместе. Она стала его, а он - её.
Нико верил. Наверное.
Аромат молодого вина и пьянящий запах цветущей сирени, влетевший в приоткрытое окно, настойчиво зашептали ему что-то над самым ухом. И с ними было трудно поспорить...
- Он дом хочет продать. И картины. Всё! - Йойохети нахмурился и, презрительно сощурив взгляд, рявкнул на Карги. - Ты, скотина, до чего человека довёл со своей мечтой, обрезать тебе крылья!? Пустить всю жизнь на цветы, чтоб какая-то вертихвостка его хотя бы взглядом удостоила?
- Путь к мечте, - бледнолицый ангел попытался возразить, - тернист. Почему же только взгляда?
- А на что же ещё он может рассчитывать, дурак ты этакий? Я тебе сейчас в глаз засвечу, чтоб в терновник улетел. Оттуда петь будешь про путь к мечте. Понял?
Старый флюгер вновь скрипнул. Жалобно, пронзительно и тоскливо. Вслед за этим в тихое весеннее утро в сад пришла зима. Цветы сирени облетали, засыпая землю белым с вкраплением лилового покрывалом.
- И куда ты его повернул, злодей? - в голосе Карги проскользнули истерические нотки. Он сжал кулаки. - Не смей всё портить!
- Куда надо! - огрызнулся Йойохети, чертыхаясь. - Я перед тобой отчитываться не обязан.
***
Солнце ещё не успело подняться высоко, только-только показав из-за гор сонный туманный глаз.
Нико спешил к ростовщику, на центральный рынок Тифлиса, где уже начинали открываться торговые ряды. Заложить картины, дом и, возможно, ещё какие-то безделушки, которые будут иметь цену.
Бегом он нёсся по узким улочкам, поднимая ногами пыль, оставляя за спиной однообразную унылость бедняцких домов и дворов. Прямиком к мечте, которая звала его.
О, словно наяву, слышал её голос, чарующий и манящий в сладостный плен.
Он скупит все цветы в городе, он устелет ими дорогу для Маргариты. Под самый венец, где он будет ждать её, затаив дыхание, ловя шелест её шагов.
Внезапно, кто-то как будто подставил Нико подножку, и он споткнулся. Пришлось остановиться, чтобы не упасть.
Перед ним была церковь. И счастливая пара спускалась с её ступеней.
Светящаяся от счастья француженка, его Маргарита, под руку с каким-то офицером в мундире. Прошли, сели в ожидавшую их карету. И укатили под стук копыт и разудалый свист хлыста, которым кучер раззадорил лошадей.
Остолбеневшему Нико осталась сухая пыль из-под колес и колющее ничто там, где ещё минуту назад в сердце билась страсть.
Мир вокруг поблек, потерял краски. В нём не осталось ничего. Ни чувств, ни страсти. Ничего и никого.
И что теперь? Повеситься? Или броситься в ущелье?
Не помня себя, Нико добрался до дома, бредя с пустотой по пустоте...
Ангел с бесом от всей души тузили друг друга на крыше, отчаянно сражаясь за возможность ещё хоть что-то изменить в судьбе несчастного художника.
- Пусти, поганец! Ты его, считай, до самоубийства довёл! - Карги яростно пытался высвободиться из захвата соперника, чтоб как следует наподдать тому.
- А ты его к сумасшествию подталкивал, святоша, это ничего? - Йойохети и не думал давать Карги спуску.
Они катались по черепице, раз за разом задевая злосчастный флюгер, который скрипел всё жалобнее при каждом толчке, и никак не могли успокоиться.
- Пусти! Мой ход!
- Перетопчешься!
Он снова врезались во флюгер, и тут его основание с хрустом подломилось. Он закачался под налетевшим порывом ветра, готовый вот-вот сорваться с крыши.
Драчуны замерли.
- Мы ему Судьбу сломали!? - прошептали они одновременно, задрожав от ужаса.
Нико лежал на топчане, невидяще глядя в потолок.
Стоит ли дальше жить? Для чего и для кого?
Хорошо ещё, что есть где.
Возникшие в одночасье надежды и мечты пошли прахом. Были и больше их нет, как ветром сдуло.
- Нико? - раздался знакомый голос за окном. - Ты как там? Жив?
- Ана?
За окном громыхнуло. Раз, другой. Пришла гроза, подняв в воздух сиреневые облака. Резким порывом с крыши сорвало флюгер, вырвав его с таким скрежетом, с каким кузнец, дядька пострелёнка Вано рвёт гнилые зубы.
На крыше дома тётушки Кети раздался похожий треск.
- Так каверзы? - Карги, глядя в налитые кровью глаза чёрта, сощурился. Разразившийся ливень намочил его пострадавшие в потасовке крылья так, что он стал похож на ощипанного.
- Или превратности!? - Йойохети, как смог, пожал помятыми в драке плечами и попытался убаюкать сломанный в трёх местах хвост.
Сверкнула молния, и мощный громовой раскат разнёсся над Тифлисом.
- Или же сама Судьба... - пришли оба к незыблемому выводу.
***
С кухни доносились аппетитные ароматы, что шкворчало и парилось. Ана, возясь над кастрюлями, что-то напевала себе под нос. Что-то спокойное и умиротворённое.
Ровно ту же мелодию, что сейчас звучала в душе у Нико, заполнив образовавшуюся днями ранее пустоту. Он улыбнулся и взялся за кисть.
- Так с чего ты решил, что это автопортрет? Мужик на осле не похож на него.
- Ты, всё-таки, нескончаемый идиот... - Йойохети скривился, как при изжоге. - Сразу видно, что в искусстве ты не искушён. Приглядись, мужик, что восседает на спине осла - это же ты, вылитый! А сам Нико - настоящий осёл, тянется за морковкой, подвешенной перед мордой. А твои выкрутасы с желаниями художника и его мечтами - и есть та самая морковка.
- И что, я так плохо выгляжу? - Карги скорчил недоумённую гримасу. - Рога торчат, хвост из штанов, морда углём... И крыльев нет!
- О да, - Йойохети откровенно забавлялся, - ты - настоящий урод!
- Меня не оставляет мысль, что это собирательный образ.
- Чёрт с ангельским лицом? Тогда, мы даже слишком хорошо получились.
- А это кто? - Карги ткнул пальцем в силуэт у изгороди, мимо которого проезжал всадник на осле.
- Ты ещё не понял? - Йойохети погрозил Карги кривым чёрным пальцем. - Это его счастье, которое всегда было рядом.
- Ана!?
- А ты не безнадёжен...
***
Йойохети на крыше дома тётушки Кети подмигнула стоящей рядом рядом со сломанным флюгером Карги. Подняла бокал с молодым вином.
- А неплохо вышло, подруга!
- Да уж! И прозвища нам с тобой дали... Тебе что больше нравится: Каверза или Превратность?