Нещадно палило солнце, бередя пронзительными лучами и без того рваный раскаленный воздух. Неумолимая жара приближающегося полдня загнала небольшое стадо ленивых овец в тень кипарисовой рощи, которая, благодаря бьющему посреди неё ключу, ещё сопротивлялась окружающему пеклу.
В лежащем ниже по склону небольшом потрёпанном городке ветер катал по узким проулкам шары высохшего качима. Тот бессильно скребся о глиняные мазанки, умоляя пустить в тень, спасти от безжалостных лучей.
Мужчина отложил топор, распрямил широкие плечи и погрузил натруженные ладони в прохладную воду источника. Шумно фыркая, с наслаждением омыл лицо. Остро блеснули карие глаза. Влага в пару мгновений вернула свежесть, и усталость спряталась за ближайший куст, чтобы исподлобья зло наблюдать за неподдающимся ей человеком. А тот, словно и не было гнетущего зноя, закусив курчавую бороду, снова взял в руки тяжелый топор. И вновь раздались уханье железа и протестующие вскрики срубаемых кипарисов.
- А ты неплохо справляешься! - глухой голос прервал настойчивый стук топора, - И всё так же один?
Мужчина опустил топор и обернулся. Наставник имел обыкновение появляться неожиданно. Ни шелеста отливающих железом крыльев, ни скрипа ладно подогнанных доспехов, ни бряцанья широкого меча на бедре.
- Действительно, неплохо? Это что, похоже на корабль, на этот "шлюп"? - карие глаза недоверчиво сверкнули.
- Пока больше напоминает половинку ореховой скорлупы, - Наставник улыбнулся, - но ты - молодец, не сдаешься.
- А что мне остается? - едва слышно хрустнули пальцы на топорище, - Уж лучше прослыть блаженным, который строит корабль там, где нет ни реки, ни моря, чем остаться без имени и потомства.
- Ну, так уж и блаженным, Ханих? - металлическая ладонь Наставника успокаивающе опустилась на плечо мужчины, - Таких бы блаженных, да побольше... Можно сказать, единицы.
- Я устал, Морэ, - тот, кого назвали "ханих", глубоко вздохнул, - я хорошо пасу овец, моё стадо приумножается, люди мне завидуют. Но ты дал мне Цель - построить корабль. Менее достойные, чем я получили имя, у них дети. А я? Мне завидуют и плюют в спину - безымянный имеет больше, чем прочие. Евга сказала, что уйдёт к другому, если я буду продолжать махать топором в попытке построить это чудовище. Ей не нужен ханих. Ей давно пора стать матерью, а мне - отцом. Где справедливость, Морэ?
- Взгляни в небо, Ханих. Что ты видишь?
- То же, что и каждый день: солнце и по ночам луны со звёздами. Фатта светит особенно ярко последнее время, а Левана прячет лицо, - в тоне кареглазого послышалась ирония.
- Ты видел новую звезду, о которой я тебе говорил? - Наставник испытующе посмотрел на своего подопечного.
- Да, Морэ, - ханих отвернулся. От взгляда пронзительных голубых глаз ему стало не по себе.
- Это ответ на твой вопрос, друг. Это - справедливость. Для всех! - голос Наставника сорвался, и он замолчал.
Наступившую тишину нарушило яростное блеяние и отчаянный стук рогов - два самца не поделили молоденькую овечку.
- Сколько осталось времени, Морэ?
- Сотня восходов солнца, Ханих. Сто первого может не случиться ни для тебя, ни для Евги.
Рука кареглазого судорожно стиснула топорище.
Тихо шуршало колесо прялки. Мурлыча себе под нос, Евга сучила нить. Когда мужа не было дома, она по обыкновению занималась пряжей, пережидая, когда солнце опустится за вершину горы, и городок накроет спасительной тенью.
Лежащий у входа в хижину пёс навострил уши и глухо гавкнул.
- Молчи, Кальбо! Место! - прикрикнула на пса женщина.
Она слишком хорошо знала, кто стоит за дверью, и не только потому, что только на него собака реагировала подобным образом. Если бы там был Ханих, то Кальбо уже радостно крутил бы хвостом. Если кто чужой, то яростный лай не заставил бы себя ждать.
Низ живота налился томлением. Это могло означать только одно...
- Входи, Морэ, я одна.
Он вошёл порывисто, не давая жаре с улицы проникнуть в прохладу жилища Евги и Ханиха. Бросился к ней, по пути едва раздавив железным сапогом пса, а после чуть не сломал прялку, стремясь скорее заключить её в объятиях.
- Тише, прошу тебя! Куда ты торопишься? - прошептала она, утопая в его поцелуях, дрожа от прикосновений к коже металлических пальцев. А он уже срывал с неё одежду.
Её ладонь упёрлась в его грудь. Горячий металл, казалось, пульсировал вместе с ударами сердца Морэ.
- Прошу тебя, господин! - ладонь надавила чуть сильнее, и доспехи голубоглазого гиганта пришли в движение, - Откройся мне, - металлические крылья с едва слышным шелестом упали на глиняный пол, тихо лязгнул меч, опустившись на груду доспехов, - и владей мной!
... Полдень. Два обнаженных тела сплелись в любовной игре. Времени до захода солнца, когда вернется ханих Морэ, пылким любовникам должно хватить вдосталь.
***
Полдень в Атладте был очень оживлённым. Впрочем, как и утро, и вечер. Гигантский город-остров напоминал титанический муравейник: снующие без устали люди-муравьи с самого рассвета и до заката торопились что-то и куда-то донести, что-то кому-то передать и тут же бежать за новым чем-то, чтобы повторить цикл. Структурированная, упорядоченная суета по передаче соломинки.
Наама стояла на балконе обсерватории, кутаясь в тёплый плащ, и смотрела на раскинувшийся перед ней город. Ветер трепал её золотые локоны и заставлял слезиться голубые сапфиры глаз.
На верфях кипела особенно ожесточенная работа - судостроители, не покладая рук трудились над созданием шлюпов - пути спасения для цивилизации.
Сто дней, и от кипящего жизнью муравейника останутся только воспоминания. А сам муравейник постигнет та же судьба, что и его собратьев в странах, лежащих к востоку за проливом - постройках термитов, которые раз за разом в сезон дождей смываются наводнениями. Но упрямые насекомые раз за разом с завидным упрямством отстраивают свои дома.
Вот почему Нааме так нравилось сравнивать город и жителей с муравейником и его обитателями: она верила в то, что люди-муравьи вновь вернутся, чтобы восстановить разрушенное. И всё будет как прежде.
- Я так и думал, что ты здесь, - донесся голос с лестницы, - почему не идёшь домой, отдыхать? Я же вижу, как ты измотана.
- Амитэль... - повернувшись к коллеге и другу, она улыбнулась. Правда, улыбка вышла усталой, что не укрылось от взгляда поднявшегося на балкон мужчины, - не думала, что ты вернёшься так быстро. На тебе форма Небесного Странника? Откуда...
- Твой Разиэль помог, расстарался, достал для меня комплект, - Амитэль пошевелил крыльями, деловито положил руку на эфес меча. Его голубые глаза смеялись, видя изумление девушки, - ну как, смотрюсь?
- Не скрою, тебе идёт, - Наама поморщилась. Надев форму, Амитэль стал точной копией своего брата, разве что более худощав, - теперь понятно, как ты успел так быстро обернуться. Расскажи, какие данные с удалённых обсерваторий удалось снять? Может, есть надежда...
Её вопрос был внезапным порывом ветра, затушившим искру веселья во взгляде Амитэля. Огонёк исчез в сгустившемся тумане печали.
- Надежда есть всегда, - он отвернулся, глядя на суетящийся город, чтобы Наама не прочла в его глазах правду, - давай я отнесу тебя домой, ты устала. Мы все устали...
Она не стала возражать.
Он расправил крылья.
***Вечер***
Еженедельное расширенное заседание Совета Атладты проходило в штатном режиме...
После доклада министра тяжелой промышленности о выполнении плана по производству моторов для спасательных шлюпов, был зачитан доклад министра судостроения о поджимающих сроках и нехватке рабочей силы.
- Сорок дней осталось! - гремел министр, - а мы отстаем от графика на двое суток. Комплектование шлюпов завершено на восемьдесят пять процентов. Мы можем не успеть.
- Успокойтесь, министр. Вам была дана рекомендация увеличить для аборигенов продолжительность рабочего дня, вы исполнили? - голос председателя совета, дородного мужчины с седыми волосами и бледной кожей, был полон раздражения.
- Нет! - ответ министра был так же резок, - Мне нужны инженеры, а не тупые аборигены!
- Садитесь, министр... - властным жестом председатель указал на пустующее кресло. Угрюмый взгляд из-под густых бровей не обещал министру ничего хорошего после окончания собрания, - следующий докладчик! Слово предоставляется капитану Небесных Странников - Разиэлю.
- Прошу прощения у уважаемого Совета за неподобающий вид, я только что вернулся из патруля... - крылья за спиной голубоглазого светловолосого гиганта слегка колыхнулись, когда он занимал место на трибуне, - Программа протекции и поддержки прочего населения планеты продолжается, согласно разработанного ранее плана. О грядущей катастрофе жители частично предупреждены.
По залу пошёл гул.
- Два месяца назад был отдан приказ о свёртывании программы, капитан. Почему он не выполнен? - председатель совета привстал со своего места, - присягу нарушаете?
- Никак нет, Рашэй. Основное положение присяги гласит о необходимости защиты и спасения каждой человеческой жизни каждым, вступившим в ряды Небесных Странников.
- Это аборигены, капитан. Мы не можем спасти всех. Именно поэтому решением Совета программа объявлена закрытой, - густые брови председателя сошлись к переносице, - на этом точка. Вам есть, что ещё сказать Совету?
- Они такие же люди, Рашэй. Мы обязаны дать им шанс на выживание.
- Довольно! Займите своё место! Следующий докладчик!
Разиэль судорожно сглотнул.
- Я горжусь тобой, милый! - Наама нежно обняла мужа, прильнув к теплому металлу его доспехов, - переодевайся, ужин ждёт. У нас гости. Твой брат уже успел рассказать о случившемся на Совете, - её ладонь коснулась груди мужа, под сердцем, запустив механизм снятия брони, - быстро в душ, чистая одежда в спальной!
- Слушаю и повинуюсь! - Разиэль попытался изобразить подобие улыбки, - дайте мне минут десять.
- Как чувствуешь себя, защитник слабых и угнетённых? - Амитэль стиснул ладонь брата в приветствии, - не ожидал от тебя такого выступления на Совете, впечатлён. Да не хмурься ты так!
- Давай не будем об этом, - лицо Разиэля превратилось в угрюмую маску. Он молча уселся за накрытый стол и принялся есть. Контрастный душ ненадолго снял с него накопившееся напряжение, но реплика брата вернула его обратно.
- Вина? - чтобы разрядить обстановку Наама плеснула рубиновой влаги в немедля подставленную чашу Амитэля, после чего подошла к мужу и наполнила его кубок.
- Прекрасное вино! Насыщенный букет, - Амитэль аж причмокнул губами, но не выпустил чашу из рук.
- Как дела на небосводе? О чём говорят звёзды? - сделав добрый глоток, Разиэль откинулся на спинку стула, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Невидимый обруч, сдавивший грудь минутами ранее, ослабил объятия.
- Звёзды говорят, что жить будем хорошо, но недолго, - Амитэль сумрачно ухмыльнулся, - они не просто говорят, брат. Они кричат об этом. И каждую ночь всё громче, - его тон с ироничного ненадолго изменился до серьёзности. Он сделал ещё один глоток из чаши, и снова на лице заиграла кривая ухмылка, - Уши болят нестерпимо, так что приходится спать днём, а по ночам работать в наушниках.
- Помогает? - Разиэль вновь пригубил вина и неожиданно поддержал иронию.
- С ума ещё не сошёл, как видишь, - Амитэль залпом опустошил чашу, допив остатки, - Наама, тебя не затруднит... - его взгляд умоляюще уставился на кувшин с вином.
- То есть, добрых известий нет? - Разиэль, опростав кубок, по примеру брата протянул его, чтобы жена заботливо плеснула вина.
- Никаких. Астероид несётся по предсказанному курсу. Без отклонений. Через сорок дней попадание в яблочко. Фатта разлетится вдребезги, как тарелка, разбившись на множество осколков. Землю засыплет обломками, мусором от столкновения. Возникшая от изменения окружающей космической массы приливная волна смоет следы этой помойки, доставшиеся Земле. И цивилизацию заодно. Страшно, брат?
- Цивилизация... - протянул Разиэль, смакуя каждый слог, - главное, после катастрофы собрать её осколки.
Беседа о судьбах человечества затянулась до заката.
Амитэль засобирался. Сегодня была его очередь дежурить в обсерватории, собирать данные о перемещениях небесных тел. Перед уходом он выпросил у Наамы бурдючок с вином, чтоб "легче коротать время".
Тепло попрощавшись, он ушёл.
- Пойдём в спальную дорогой, - проворковала Наама и потянула мужа за собой. Выпитое вино притупило страх перед действительностью и пробудило в ней совсем другие инстинкты, - я соскучилась, тебя так давно не было дома.
- Прости, милая. Я слишком устал, - Разиэль резко отстранился, когда жена расстегнула ему рубашку и игриво запустила ладони в образовавшуюся брешь, - и завтра снова в патруль.
Наама замерла, похолодев. И вовсе не от его равнодушного, как свет беспощадной Фатты, ответа. Её пальцы нащупали на его спине свежие царапины от ногтей - такие же отметины, как некогда оставляла она, задыхаясь страстью в его объятиях.
- Хорошо, любимый, отдыхай, я всё понимаю, - услышала она собственный голос.
Рано утром он ушёл, забыв попрощаться.
Уткнувшись в подушку, она слышала его металлические шаги, когда он, надев доспехи, выходил на балкон. Слышала шелест его расправляющихся крыльев. А потом она долго лежала, слушая оставшуюся с ней звонкую тишину.
Предана. Забыта. Одинока.
Сил не было даже на проклятия. Но они появились. На месть.
Но червь сомнения вгрызся ей в сердце: а вдруг, она ошиблась, одурманенная вином.
"Не доверяй и проверяй!" - переиначила она старую поговорку и, одевшись, направилась к Амитэлю.
- Амитэль, открой! - Наама отчаянно барабанила ручкой двери по обитому полосами металла дереву. Ясно, что после бессонной ночи, да ещё и сопровождавшейся распитием вина, астроном спал без задних ног с залежами звёздной пыли в ушах.
После пятнадцати минут беспрерывного стука она услышала, как сдвинулся засов, и перед ней появилось заспанное лицо Амитэля.
- Что-то срочное? - астроном зевнул так, что позавидовали бы бегемоты из Атладского зоопарка, - проходи.
- Форма Небесного Странника, что дал тебе Разиэль, ещё у тебя?
- Конечно. Подарки я не возвращаю, - всегдашняя кривая ухмылка проползла по лицу Амитэля.
- Она нужна мне.
- Зачем? - удивлению Амитэля не было предела, - У нас не планируется срочных командировок куда-либо.
- Не спрашивай, хорошо. Просто дай. На время. Сегодня-завтра. Или попросишь у брата ещё один комплект. Ты же не откажешь старой подруге? - она слегка ущипнула мужчину за предплечье и стрельнула глазами - её безотказное оружие воздействия на Амитэля.
Тот, как всегда, сдался на милость агрессора. Когда-то он соперничал с Разиэлем, добиваясь сердца Наамы, но она предпочла его брата. Он смирился, но по-прежнему любил Нааму, хоть и старался скрывать чувства, прикрываясь маской друга. Она знала об этом, и умело пользовалась.
- Ты хоть летать-то не забыла как?
- Похоже, это ты забыл: курс подготовки со сдачей экзаменов мы вместе проходили. И кто-то отстал в "небесной гонке", как бегемот от страуса.
- Ну-ну, - он широко улыбнулся, - не бегемот хоть, скажешь тоже...
Сигнал от доспеха Разиэля шёл с востока. Наама поблагодарила систему навигации, позволяющую Небесным Странникам при желании найти друг друга, и устремилась к источнику.
***
Солнце стояло в зените. Пламенный шар продолжал ненавидеть землю, посылая ей нестерпимую жару.
За прошедшие два месяца роща кипарисов изрядно проредилась. Топор и руки Ханиха не знали усталости.
- Я горжусь тобой, Ханих, - голубоглазый гигант в доспехах с крыльями за спиной стоял рядом с раздетым по пояс темноволосым мужчиной с мокрой курчавой бородкой, - великолепно.
Наама, затаившись среди густой листвы, наблюдала за мужчинами, стоящими у уродливого деревянного сооружения, отдаленно напоминающего спасательный шлюп с верфей Атладты, но без крыши.
- Четырнадцать восходов солнца и работа будет завершена, Морэ.
- Ты помнишь, что должен сделать после того, как завершишь строительство?
- Да, Морэ. Инкст... Инстрк... - темноволосый запнулся на трудном и незнакомом слове, - инструкции выполню точь-в-точь. Тем более что, чем ярче горит по ночам новая звезда, тем легче убедить людей, что я прав. Сумасшедшим меня больше никто не называет, - он улыбнулся широкой открытой улыбкой.
Наама нашла, что "ханих" довольно симпатичен. Даже на фоне красавца Разиэля.
- В последний восход солнца я приду, Ханих.
- Буду ждать, Морэ.
Разиэль расправил крылья и поднялся в воздух, через несколько мгновений исчезнув из вида.
Наама закусила губы. Её обжёг горячий стыд за то, что подозревала мужа в измене, а он, как и рассказывал, пытается спасти жизни "аборигенов". Её первым желанием было догнать супруга, объяснить ему всё и извиниться за недостойные мысли.
Сигнал с доспеха Разиэля замер, пульсируя в одной точке. И неожиданно пропал. Датчики перестали фиксировать биение сердца владельца.
От нахлынувшего страха и паники у Наамы на долю секунды подломились колени. Но в следующее мгновение, обнажив меч, она с яростным воплем взвилась в воздух. Самка, готовая убить за своего самца.
Ханих с изумлением проводил глазами стремительный рывок в небо ещё одного Морэ.
Наама бесшумно приземлилась на окраине небольшого городка. Если бы меч мог кричать от боли, то он вы истошно вопил - так сильно её ладонь сжимала рукоять.
Улицы были пусты. Ветер всегдашне лениво гнал по ним сухой качим и мертвую пыль. В ближайшем доме - глиняной растрескавшейся мазанке глухо гавкнула собака.
- Кальбо, место! - где-то на грани слышимости разобрала Наама женский голос, сорвавшийся в стон, - господин! Морэ, прошу тебя, тише, умоляю, - голос прерывался стоном после каждого слова, - вдруг соседи услышат, и Ханих узнает...