Снегина Дина : другие произведения.

Легенда об Имле (полный текст)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Героиня повести случайно перемещается в пространстве и оказывается на огромном космическом корабле под названием Плот. Корабль является пристанищем для нескольких тысяч последних выживших людей с погибшей планеты под названием Имле. Почти пятьсот лет Плот летит в пространстве космоса, подыскивая пригодную для жизни планету. Мира знакомится с устройством жизни в колонии. Она узнаёт, что все люди, с помощью специальных механизмов, подключены к центральной системе контроля за эмоциями. Эта система позволяет следить за мыслями людей и исключать любые проявления злобы или вреда в колонии. Тех людей, которые не могут наладить внутренний контроль, пытаются изменить, а в случае неудачи - убирают с Плота. Благодаря этому, в колонии царит мир....
  -1-
  Если конец света, который так сильно жаждет человечество, когда-нибудь наступит, то он непременно случится осенью, в октябре. Нет времени безнадёжнее октября.
  Моросил мелкий дождь, и капли, бросаемые порывами холодного ветра, впивались в лицо мелкими льдинками.Низкое небо всей своей мрачностью наваливалось на вымокшую землю. Серели силуэты угрюмых домов, хмурились и прижимались к дальнему краю тротуара редкие прохожие.
  Мира натянула шарф на подбородок и прибавила шаг. Лужи, слякоть, грязь - извечные спутники западносибирского октября - замедляли её и препятствовали скорейшему возвращению домой.За возможность мгновенно оказаться в уютной теплоте родной квартиры, девушка готова была многое отдать.
  Там ждут её родные, всегда улыбчивые, спокойные, понимающие. Они привыкли ко всем её странностям и перепадам настроения. Они, как никто, ценили её картины. Во все времена, и каким бы ни было их содержание.
  Дом был тем местом, где все проблемы ниспадали прочь и убегали, гонимые безмятежностью семейного счастья. Дом - крошечная точка в масштабе города, страны, планеты, являл собой средоточие родительской любви и безусловного понимания.Пожалуй, дом был для Миры одним из немногих мест, ради которых стоило бы оставаться на Земле.
  Жизнь Миры катилась неспешно иразмеренно, по заранее проложенному свыше пути. Только вовсе не однообразия и спокойствия ждала от жизни Мира. Потому всё было хорошо и ужасно одновременно. С одной стороны - найденный путь, возможность творить и удача в делах. С другой - тоска, устремление за пределы и нереальность мечтаний. Последнее тяготило куда более остального.
  Наверное, у каждого человека когда-то имелись мечты, которым не суждено было сбыться. Они бережно хранились, шлифовались и вытачивались, принимая более-менее жизненную форму, до тех пор, пока не приходило осознание: всё напрасно. Не суждено иллюзии стать реальностью. Придуманный мир не выйдет за границы твоего воображения.
  С каждой мечтой Мира расставалась болезненно, оплакивая её, словно погибшего друга. В какой-то момент она поняла, что лучший способ спасти мечту - перенести её на бумагу.
  Она начала рисовать. Родители, давно подметившие способности, настояли на том, чтобы дочь получила художественное образование. Спустя некоторое время, рисунки затмили собой всё прочее. В них Мире удалось отыскать смысл жизни и, одновременно, спасение.
  Сейчас, бредя по улице и уворачиваясь от грязных автомобильных брызг, она вспомнила, что где-то в недрах стола пылится запоздало купленная питерская акварель. Краски умышленно были заброшены подальше: желание облечь окружающее пространство в цвет теперьказалось издевательством. Мир сделался монохромным. Он весь, от воздуха и до земли, состоял из унылого серого цвета.
  Тусклый, поблекший в серости и сырости, мир.
  Хотелось закрыть глаза и не видеть окружающей грязи и тоски.
  'Всё, о чём я сейчас мечтаю - навсегда улететь с этой планеты'.
  
  Однажды мама сказала:
  - Можно до седых волос жить мечтами, а в итоге, остаться ни с чем.Или - научиться использовать свои мечты в реальном мире. Разве плохо будет, если твои фантазии начнут приносить пользу, и тебе, и другим людям?
  - Перестань, куда мне, - вздохнула Мира. - Не настолько хороши мои работы, как вы говорите.
  -Хороши! Хороши! - весело воскликнула Варварка, её младшая сестра. - Особенно нинапланитяне...
  Варварка, много младше Миры, имела привычку смешно коверкать слова. Порой казалось, девочка делает это умышленно. Сестрёнка была маленьким хранилищем радости и заразительного оптимизма. Стоило провести с ней немного времени, и все печали растворялись в безграничности детского веселья.
  Вот и в тот раз Мира вняла оптимизму сестрёнки и, с поддержки родителей, решила освоить новую профессию. Спустя годы она понимала, что иного пути в её жизни быть не могло. Работая иллюстратором, она находилась на своём месте.
  Теперь её работы, которые прежде упорно ложились в стол, видели множество людей, а вернее, множество людей видели мир её глазами. Те далёкие, фантастические миры, о которых пишут литераторы, о которых любила мечтать она сама.Иноземнаяреальность оживала под взмахами её кистей. Их невероятныеобитатели принимали именно ту форму, которую придавала им она, Мира, а внеземные города, межпланетные корабли и станции обретали те очертания и цвета, которые она представляла.Просторы бесконечной Вселенной в её рисунках становились чуть ближе, и словно бы, осязаемей. Огорчало одно: ей никогда не суждено туда попасть.
  Наш мир огромен для размеров человека и бесконечно мал для просторов воображения. Невозможно покинуть отведённые человечеству границы иным путём, кроме как в своей фантазии. Как невозможно перенестись в те времена, когда массовые космические полёты станут возможными. До чего же завидовала Мира людям будущего! Далёкие потомки - первооткрыватели увидят всё то, о чём сейчас их предки могут только мечтать. Вселенная предстанет перед ниминевероятно многогранной и яркой. Кто знает, возможно, на имеющейся у нынешних художников палитре может даже не хватить цветов, чтобы передать все оттенкивнеземных миров.
  Цвет - суть восприятие электромагнитной волны человеческим глазом. И если на других планетах главенствует иной диапазон излучения, то и человеческий глаз будет видеть иные цвета, рассуждала Мира. Впервые она задумалась об этом много лет назад, когда отправляла заявку на участие в программе колонизации Марса, когда трепетно перебирала кисти и подбирала оттенки красок, чтобы, оказавшись на таинственной красной планете, суметь написать пейзажи с натуры.
  Хотя кому нужен талант художника в наш век цифровой фотографии, да ещё и на такой изученной планете, как Марс. Отчего-то удача отвернулась от Миры. Её не выбрали, не смотря на отличный разговорный английский и отсутствие особых требований к другим навыкам. Тогда Мира долго плакала от осознания собственной бесполезности. Малышка Варя утешала её: 'Ты ещё полетишь к звёздам'. 'Нет, Варя, нет. Этого не будет, - отвечала она то ли сестре, то ли себе. - Человечество ещё очень нескоро достигнет такого уровня развития, когда каждый желающий сможет путешествовать к другим планетам. Если вообще сумеет достичь'.
  Нет, не будет иного пути. Человек всегда будет стремиться к неизведанному. Жажда познания - одна из сильнейших потребностей человека. Помноженная на любопытство, она заставляет нас устремляться всё дальше, чтобы увидеть всё больше и переступить через все существующие границы.
  Наступит время, и ни один уголок нашей галактики с названием Млечный Путь не останется неизученным человеком. И тогда люди устремятся ещё дальше, к другим галактикам, близким и далёким, пока, уголок за уголком, не исследует всю Вселенную.
  День, когда в её границах не останется неизученных пространств, пожалуй, станет самым страшным в истории человечества. Более нечего будет познавать. Пока есть неизведанное, человек развивается, и, что бы там ни говорили, растёт духовно. Отбери у человека любопытство, запрети ему изучать окружающий мир, и он уподобится амёбе, существу без высоких стремлений. Ни одна другая потребность не заменит потребность в познании. Именно невозможность её удовлетворить однажды приведёт человечество к гибели, рассуждала Мира. Человек будет искать иные пути, начнёт сам придумывать себе загадки и тайны, или же - от безысходности решит выйти за пределы существующих границ Вселенной. Эта новая идея заворожит умы жителей всех уголков необъятной, они станут делать всё для её осуществления. И, вместе с тем, - станут всячески откладывать своё последнее путешествие. Ведь, если люди узнают, что ждёт их за пределами Вселенной, у них более не останется мечты...
  А без мечты порой не хочется и самой прекрасной жизни.
  В погоне за грёзами Мира погружалась в книги. Когда загружать голову не хотелось - коротала время за компьютерными играми. Игры не были её страстью, как чтение. В играх реальность уже воссоздана кем-то другим, и потому фантазия оказывается связанной по рукам и ногам. Словно кто-то извне предопределил твой путь, и всё, что тебе остаётся - без раздумий следовать ему, а это совсем не нравилось Мире.То же самое было и с фильмами. Картинка подавалась готовой, пресекая повод для зарождения фантазии на корню.
  Знакомые нередкозамечали, что Мира оторвана от реальности. Впрочем, большинство её друзей были такими же: круг общения девушка выбрала себе под стать. Кое-каким её друзьям удалось, как и ей, приспособиться и примирить свой, скучающий по несбыточному, нрав, с действительностью. Те же, кому этого сделать не удавалось, ломались и менялись, вскоре покидая и без того небольшой круг её общения. Мира не выносила нравоучительных монологов о том, что пора спуститься с небес на землю, суть планету, которую не покинуть.Перестать мечтать, начать ценить, наконец, мир вокруг себя и понять: счастье не зависит от внешних условий... Подобные разговоры она невыносила, и Мире было проще прекратить общение, чем тратить время и силы на бесполезные дискуссии.
  В глубине души она понимала, что её бывшие друзья во многом правы. Она знала также, что ровным счётом ничего не делает для приближения своих мечтаний. Она могла бы стать астрономом, изучать пространство бесконечного космоса, искать неизвестные пока звёздные системы, изучать экзопланеты. Она могла бы стать учёным и приближать разгадку строения тёмной материи Вселенной. Ей под силу было бы конструировать новые типы ракетных двигателей или создавать источники искусственной гравитации для длительных космических миссий. Но всё это было слишком сложно и слишком долго.
  Мечтания ближе и проще, потому что дают желаемое уже сейчас.
  И если бы Мире предложили перенестись в любой из её воображаемых миров, пусть не существующий, созданный с помощью технологии иллюзий, она согласилась бы.
  Она, не раздумывая, заменила бы мир вокруг не только на мечту - даже на суррогат мечты.
  Но если не дано и этого, оставалось только одно - подстроить свои фантазии под действительность.
  Только вот под действительность простуженного октября ничего подстраивать не хотелось.
  Колкий ветер стих, предоставив случайно попавшим в его плен прохожим, недолгую передышку, а затем, словно стремясь оправдать худшие ожидания синоптиков, обрушился на землю хлесткими тяжёлыми струями. Опрометчиво оставленный дома зонтик тотчас же сделался самым желанным предметом. Мира сильнее натянула шапку и окончательно спрятала лицо в сырости шарфа. Пройти оставалось совсем немного: длинный прямой участок вдоль парка, перекрёсток и пару домов на другой стороне дороги. Она прибавила шаг, чтобы скорее вернуться в тепло.
  Октябрь, несомненно, самый безнадёжный месяц в году. Месяц, когда ожидания увязают в осенней слякоти, а желания погружаются в болезнетворный туман. Не хотелось ничего: только бы укрыться от промозглого ветра, только бы спрятаться от накатившей грусти по мечтам, которые никогда не станут реальностью. Мира брела по мокнущему в серости городу и пыталась разбавить тоску яркими красками памяти.
  Воспоминания текли в такт со струями воды. Она мысленно видела первые работы - неловкие, скромные. Позже Мире удастся показать всю силу своей фантазии, но тогда она стеснялась отведённой ей большой роли. Поначалу её рисунки не несли в себе оригинальности. Вскоре она поняла, что для добротной иллюстрации мало уметь красиво рисовать. Нужно разбираться в законах физики. Нужно понимать явление, которое изображаешь, настолько чётко, что процесс сам преобразуется в картинку в голове.Тогда останется лишь перенести его на бумагу и добавить выразительности. Знаний, которыми обладала Мира после школьного курса, оказалось недостаточно. Она с усердием взялась за самообразование.
  Теперь она читала не только художественную литературу, но и научно-популярные издания. Она кропотливо восполняла пробелы и добавляла в копилку новые знания. Результат не заставил себя долго ждать. Искусство рисунка раскрылось для неё с новой стороны. Теперь она не только выполняла работы в идеально отточенной технике, создавала плавные переходы, играла полутонами. Теперь она творила безошибочно, и,одновременно - оригинально. От её миров захватывало дух и хотелось тотчас же пуститься на поиски приключений.
  Если бы прямо сейчас ей предложили бросить всё и отправиться в неизведанные космические дали, она, не раздумывая, согласилась бы. Стоя на перекрёстке, посреди хмурого октября, она готова была забыть обо всём. Даже о доме. Она готова была проститься с родными, только бы умчаться прочь. Только бы больше не видеть их печальных лиц и не глядеть извиняющимся взглядом в ответ. Из-за того, что, предавшись грёзам, вновь забыла о важном: выключить плиту, запереть квартиру или ответить на телефонный звонок, который, задумавшись, в упор не слышала.
  Мире говорили, что её рассеянность однажды сыграет с ней злую шутку. Она отмахивалась - её минует. Нет ничего такого, что смогло бы удержать её от игры воображения. В любом месте, в любое время суток она могла обдумывать сюжеты для новых картин, мысленно исправлять старые работы. Или же, воображать себя героиней одной из множества прочитанных книг.
  Но сейчас всё было иначе. Хотелось исчезнуть, убраться прочь с охваченной сыростью планеты и появиться где-нибудь далеко. Не важно, где - главное, не здесь. Не в этом мире, полном воды, холода и щипающей горло простуды. Начать новую жизнь, совершенно иную, чем прежде. Отличную от настоящей, полную открытий и неземных авантюр. В этом мире ей было тесно. Она глядела вокруг и понимала, насколько же убога реальность, окружающая её. Тоска въелась в грудьщемящей беспросветностью, овладевая новоявленной хозяйкой без остатка.
  Светофор переменил сигнал. Чтобы ступить на проезжую часть, пришлось подпрыгнуть. Ботинок неловко скользнул по кромке воды, и Мира неловко затормозила второй ногой, чтобы не упасть. Лужа ответила ей снопом грязных брызг, которые распластались по рукам и одежде. Мира остановилась, пытаясь отряхнуть грязь, совершенно забыв о том, что находится посреди проезжей части, что идёт дождь, и что дом - совсем рядом. От обиды на несправедливости октябрьской погоды к горлу подкатил ком. Она счищала мёрзлыми ладонями грязные потёки с пальто, не замечая ничего вокруг. Ей что-то крикнули издалека, но звук погас в пустоте. Лишь в последний момент она машинально повернула голову в сторону приближавшихся вспышек слепящего света. Тело пронзили тысячи мелких иголок, гораздо более колких, чем дождь. Следом пришла темнота.
  
  -2-
  Она пришла в себя в больнице.
  Да, Мира достаточно быстро поняла, что это больница. Поначалу ничто не внушало ей опасения. Но, чем больше прояснялось сознание, тем сильнее становились её сомнения. Слишком странно выглядела больница.
  Стены повсеместно были белыми, правда, вовсе не привычного молочно-белого цвета. Они слепили белизной, но не бликами или резкостью. Именно - непривычностью слепили стены. Глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к яркому освещению комнаты. Отовсюду струился свет, хотя ламп, в привычном понимании, не было. Тонкие светящиеся полосы обрамляли едва заметные выступы на стенах и невысоком потолке. Вместо громоздких медицинских приборов, вдоль дальней стены, на скруглённых подставках, расположились несколько устройств непонятного назначения. Их очертания, как и контуры всего, что имелось в комнате, были плавными, с постепенными переходами между фигурами разной высоты, с минимальными гладкими выступами. Поверхность приборов была матовой и походила поверхность стен и потолка. Пол не был виден Мире: она находилась в горизонтальном положении.
  Кровать, на которой она лежала, была необычной овальной формы и без поручней. С левого края кровати имелась небольшая плоскость, на которой мерцал ряд оранжевых и голубых кружков. Огоньки мигали, гасли и загорались вновь. Для чего они предназначены, Мира не знала. Она впервые видела подобную кровать в больнице.От её правого локтя куда-то за голову тянулась тонкая белая нить, похожая на трубку капельницы.
  Мира не чувствовала боли и была бодра как никогда, поэтому попыталась сесть. Тело отказалось повиноваться. Она явственно ощущала, что руки и ноги на месте, туловище - там, где и положено. Однако подняться и сесть ей не удавалось.
  'Где-то неподалёку должна быть медсестра', - подумала Мира.
  Она хотела было позвать кого-нибудь, но голос, как и тело, сделался непослушным. Губы плотно сомкнулись и не желали разжиматься, язык распух и присох к нёбу. Одновременно с осознанием того, что она не может говорить, Мира поняла, как же сильно ей хочется воды.
  Кругом не было ни души. Ни звука, ни шороха, шипения приборов, стрекота стрелок часов - ничего не издавала странная палата. Здесь властвовала абсолютная тишина. Теперь, успокоив свои мысли и с головой погрузившись в эту тишину, Мира в полной мере ощутила свою беспомощность.
  Где она? Как попала сюда? Последнее, что она помнила - вспышку слепящего света и резкую боль во всём теле. Должно быть, случилось нечто плохое, иначе бы память не сыграла с ней злую шутку и не оставила бы мучиться в догадках. Попытки вспомнить произошедшее были тщетными: ясность ума не возвращала воспоминаний.
  Обстановка вокруг была очень похожа на больничную.Только Мира впервые видела подобную палату. Да, она давненько не показывалась врачам, но была абсолютно уверена, что, с момента её последнего пребывания в больнице, медицина не могла настолькоизмениться.
  Такие умозаключения рождали мрачные мысли.
  Вдруг она стала жертвой некого эксперимента, жестокого и противоестественного человеческой природе? Потому ни звука в комнате и футуристические приборы вокруг. Потому она не может пошевелиться, и никто не спешит к ней на помощь.
  Мире сделалось жутко.Другого объяснения странностей у неё не было.
  Она не знала, сколько прошло времени - на внутренние часы девушка никогда не полагалась. Вдалеке раздался приглушённый звук шагов, и через пару мгновений из-за головы лежавшей Миры появилась женщина в одеждах бежевого цвета. Мира толком не успела разглядеть её: увидев, что Мира не спит, женщина охнула и быстро вернулась назад. Очевидно, за спиной Миры находился выход из палаты.
  И тут же эхом разнёсся приближавшийся топот нескольких пар ног. В палату спешили. Мира уловила обрывки разговора:
  - Да, в ясном сознании...
  - Вы известили?
  - Отправила Ан.. сообщить лично главице Умайнис.
  Последние слова прозвучали совсем близко, и в следующий миг Мира увидела группу людей в таких же бежевых одеждах, как и первая посетительница. Теперь Мира могла рассмотреть своих гостейполучше.
  Первая посетительница стояла чуть позади остальной группы, уступая пространство перед кроватью двум мужчинам и женщине средних лет. Все они были атлетично сложены и носили одинаковые светло-коричневые брюки и свободные туники оттенка чуть темнее.
  'На маньяков не похожи - и ладно', - шутливо подумала Мира.
  Говорить она по-прежнему не могла.
  Компания тоакжемолчала, удивлённо, и, похоже, с некоторой опаской разглядывая Миру.
  Седая женщина, появившаяся в палате первой, зашла за изголовье кровати.
  - Не подумай отключать, - взволнованно произнёс один из мужчин. - Не должны действовать безрешения глав.
  'Каких глав? - подумала Мира. - Главных врачей?.. Интересно, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Или все продолжатмолча смотреть на меня?!'
  - Мы не ведаем степень опасности, - вторила мужчине другая женщина.
  Из-за головы лежавшей Миры раздался голос:
  - Что вы, не было мысли! Проверяла уровень капель... Сейчас сниму показания городатчиков. Нужно узнать, подействовало лечение.Нужныпараметрыгостипо приходу в ясность.
  'Горо... Что?! - негодовала Мира. - Какая я вам гостья?! Что вы сделали со мной, верните мне уже способность двигаться!'
  Седая женщина подошла к плоскости на кровати с мерцавшими на ней голубыми и оранжевыми точками. Пальцами плавно коснулась огоньков в нескольких местах. Мира увидела, как на белёсой поверхности, под рядами кнопок, стали появляться некие символы.
  - Параметрыв границах нормальных. Желаете осмотреть руками? - женщина обращалась к стоявшей компании.
  - Благодарю, мы подождём глав, - ответил ей один из мужчин.
  - Ты посмотрела показания переломов? - спросил другой.
  - Да, сращения удачны.
  Послышался лёгкий топот. Похоже, в комнате появился кто-то ещё, но Мира не видела этого человека. Та из женщин, которая была помоложе, пошла навстречу вошедшему.
  - Анги, почему долго?
  - Заняты совещанием, - ответил тонкий женский голос. - Главица Умайнис хочет лично, просила ждать её. Придет после конца совещания.
  - Благодарю, Анги. Передавали указания действий?
  - Нет, просили ждать.
  Женщина, смотревшая данные на цветастом мониторе, подошла к мужчинам и произнесла:
  - Доктор Витар, она излечена. Мы не должны держать в лечебном отсеке. Это не согласно обязательствам.
  - Я помню про врачебные обязательства, не желаю нарушать. Только ещё раз, сестрица.Мы не знаем степень опасности. Потому не можем отключить.
  Все разговоры были крайне вежливыми. В голосах собравшихся не было ни тени грубости или озлобленности, лишь небольшие ноты волнения звучали порой. Мира немного успокоилась. После слов о лечебном отсеке и обращению к мужчине как к доктору, ей стало очевидно, что она всё же в больнице. Постепенно начало проясняться и остальное.
  - Следует ли прекратить бездвижные капли? - спросила седая женщина.
  - Сколько получила? - спросил в ответ другой мужчина.
  - За лечение тридцать миллет, из них четыре за утро и день сегодня.
  - Много. Движение будет возвращаться до десяти пээм. Через сколько закончится совещание у глав?
  - Завершили досрочно, - раздался громкий голос из-за пределов палаты.
  Несколько звонких шагов - и в комнату впорхнула худая, беловолосая женщина. Она носила те же одежды, что и все остальные. Талия её была перетянута широким тёмно-коричневым поясом из жатой ткани, завязанным в массивный узел на боку. Концы пояса свисали неравномерно, а на плечах туники были нашиты округлые заплаты из такой же тёмно-коричневой ткани. Лицо женщины было строгим, но при этом, не суровым. Она держалась спокойно и была столь же вежлива, как и все остальные люди в комнате.
  - Приветствую, главица Умайнис, - произнёс один из мужчин и слегка поклонился.
  Остальные приветствовали главицу лёгким кивком.
  - Благое здоровье, доктора, - ответила Умайнис. - Как гостья? Прошу коротко.
  - Сестрица Ниана проверила: сращения удачны, параметры в границах. Лечение помогло. Лекарства наши перенесла нормально. Угроз для неё нет.
  - Благодарю, доктор. Радует. Гостья говорила что-нибудь?
  - Действуют бездвижные капли, она не может, - ответил другой мужчина и указал на тонкую белёсую трубку, походившую на шланг капельницы.
  - Срок последействия? - спросила Умайнис.
  - До десяти пээм.
  - Срок возврата речи?
  - Одна-две пээм. Возврат речи всегда раньше движения рук и ног.
  - Хорошо. Остановите капли.
  Другая женщина схватилась за голову.
  - Вызвать проработчиков для помощи, главица? - воскликнула она.
  - Нет. Хрупкая девушка без возможности двигаться не причинит нам вред. Сестрица, прошу, остановите.
  Сестрица Ниана проследовала в изголовье кровати Миры и произвела невидимые той манипуляции. Затем она подошла к девушке, надавила пальцем на место входа трубки в вену и резким движением извлекла иглу. Мира ощутила пощипывание на месте раны, однако, когда Ниана убрала палец, следов крови не было, а кожа оказалась сросшейся. О капельнице напоминал лишь неестественно-розовый след на коже в месте прокола, поверх которого поблескивал прозрачный гель.
  Удивлению Миры не было предела. Никогда прежде она не видела, чтобы раны затягивались столь быстро.
  Ниана скрылась из виду. Мира по-прежнему не могла двигаться. Она вспомнила слова доктора о том, что речь возвращается раньше, и попробовала пошевелить языком и губами.Те по-прежнему были обездвижены. Очень хотелось пить. Мира подумала, что если ей дадут воды, способность разговаривать вернётся быстрее.
  Словно прочитав её мысли, стоявшая за изголовьем кровати Ниана сказала:
  - Анги, прошу, подай гостье стакан питья.
  Анги кивнула и исчезла. Остальные люди стояли неподвижно и молчали. Мира переводила взгляд с одного человека на другого. Кто они и чего хотят от неё?..
  Быстро вернулась Анги. В руках её был белый пластмассовый стакан, в котором, как догадывалась Мира, была долгожданная вода. Подошла Ниана, легко коснулась края кровати и изголовье начало подниматься, а вместе с ним и Мира постепенно приняла сидячее положение. Затёкшие мышцы были несказанно рады перемене. Только сейчас Мира увидела, что на ней надета белоснежная сорочка из лёгкой ткани, а ноги укрыты тонким и таким же белым одеялом. Своих вещей и одежды она нигде не находила.
  Анги поднесла стакан к губам Миры, и та ощутила, что может, наконец, разжать их. Она раскрыла рот и попыталась пить. От долгого онемения губы двигались плохо, и часть воды разлилась по её шее и телу. Вода была сладковатой и густой, и более походила на некое лекарство.
  - Что вы мне дали? - хрипло и с большим усилием произнесла Мира.
  - Восстановительное питьё, - ответила Ниана, слегка улыбнувшись. - Поможет тебе быстрее вернуть движения.
  Мира пошевелила затёкшими мышцами щёк и лица, попыталась наклонить голову. Руки и ноги по-прежнему отказывались повиноваться, а вот шея и нижняя челюсть потихоньку обретали подвижность. Шевелить ими после долгогоонемения оказалось необычайно приятно.
  - Зачем мне капали эти бездвижные капли? - спросила Мира более внятно, и тут же пожалела.
  Не тем нужно было интересоваться в первую очередь.
  На этот раз с Мирой заговорил доктор Витар. Похоже, он был самым старым из докторов, не считаясестрицы Нианы.
  - Капли прекращают движения. Помогают сращивать переломы.
  'Какое поразительное косноязычие и отрывистость речи, - подумала Мира. - Особенность местных докторов?..'
  Доктор Витар продолжил.
  - Ты можешь чувствовать непривычно. Ломота, изморозь, натяжение мышц - возможны. Придёшь в норму не сразу. Было пять переломов,слабый головной кровотёк. Ты два пэдэ не возвращалась в ясность.
  - Что значит'два пэдэ'?
  - Два привычных дня, - похоже, доктор удивился тому, что его не поняли.
  Мира вновь удивилась. Как такое возможно?! Что же стряслось, и почему она оказалась без сознания? Из-за множества возникших вопросов от Миры как-то ускользнул тот факт, что все пять переломов, со слов доктора, срослись за два дня.
  - Что со мной произошло? - спросила она людей вокруг, но надежда на ответ растаяла быстро. По выражениям лиц собравшихся Мира поняла, что они не смогут дать ей ответ.
  И тут слово взяла Умайнис, которую все называли непривычным уху словом 'главица'.
  - У тебя хочу спросить, что произошло, - голос её был спокоен и ровен, однако, взгляд был настолько цепок, что Мире стало не по себе. - Кто ты есть? Как попала к нам?
  Мира едва пожала плечами.
  - Я не знаю, - растерянно ответила она.
  Умайнис подошла ближе.
  -Как ты оказалась в колонии? - громко и резко спросила она.
  Мира вздрогнула.
  - В какой колонии?
  - В нашей колонии, - величаво выпрямилась Умайнис.
  -Ничего не понимаю... Какой вашей колонии?! Где я? Хоть кто-нибудь объяснит мне, что происходит?!
  - Не старайся запутать меня, - ещё твёрже произнесла Умайнис. - Твоё благо зависит от желания сотрудничать с нами. Говорить правду.
  Мира была в отчаянии.
  - Я никого не пытаюсь запутать. Только прошу объяснить мне, где я. Что за колония?!Тюрьма?..Меня отправили с тюрьму? Объясните мне всё, прошу вас!
  Неизвестность давила тяжелее недавней болезни.
  Доктор Витар учтиво кашлянул и подошёл к Умайнис. Громким шёпотом он произнёс:
  - Травм много, был головной кровотёк. Могла нарушиться память.
  Главица повела бровью и спросила:
  - Как вернуть?
  - Покой, - ответил доктор. - Только покой поможет. Можно было бы использовать капли памяти, но давно нет. Утратили...
  И он вздохнул.
  Умайнис слегка смягчилась.
  - Пусть так. Скажи, что помнишь, - обратилась она к Мире.
  - Помню мало, - ответила та. - Шла в сторону дома, задумалась. Потом - яркий свет, и всё.Проснулась уже тут. А что это за место?
  - Лечебный блок, - ответила Умайнис. - Твоя цель появления в колонии?
  - Не знаю... Я не понимаю, о какой колонии вы говорите. Про лечебный блок я уже слышала. Ответьте, что за колония? Кто меня сюда доставил? Откуда у меня переломы?
  - Не можем сказать, - покачала головой Умайнис. - Ты должна ответить нам.
  Мира молчала. Она попробовала сжать руку в кулак и приподнять ноги. Чувствительность почти полностью вернулась к ней.
  Её попытки заметили. Доктор и Умайнис одновременно воскликнули:
  - Не пробуй встать быстро! Тяжело!
  -Никаких попыток вреда!
  - Я похожа не вредительницу? - усмехнулась Мира.
  Никто не понял её усмешки.
  - Будь спокойна и сотрудничай, - повелительным тоном сказала Умайнис. - Без угроз людям колонии. Тогда будет благо тебе и другим. Понимаешь?
  - Вроде, - ответила Мира, криво улыбнувшись.
  - Ты излечена, благодари докторов и сестриц. Сейчас пойдёшь за мной. Тебя желают видеть прочие главы. Анги сопроводит.
  - Сопровожу, главица, - покорно ответила Анги.
  Умайнис продолжила:
  - Назови именной набор.
  - Что назвать? - не поняла Мира.
  - Именной набор, - ответили ей таким тоном, будто именной набор являл нечто само собой разумеющееся, и не должен был вызывать вопросов.
  - Я не понимаю вас, - Мира готова была заплакать от отчаяния.
  - Главица Умайнис, терпение к пациенту, - мягко напомнил Витар.
  - Ты прав, доктор, - кивнула главица и затем обратилась к Мире. - Мой именной набор - Умайнис. Докторов - Витар, Лирм и Эженор, сестриц - Анги и Ниана.
  - Вы просите меня назвать своё имя? - догадалась Мира.
  - Я говорю прямо, - отчего-то рассердившись, отрезала Умайнис. - Именной набор.
  Видимо, именной набор и есть имя в понимании этих людей. Странное место пугало Миру, а не менее странные люди наводили на мысли, от которых хотелось спрятаться.
  Умайнис выжидательно глядела на неё. Не оставалось ничего другого, кроме как представиться.
  - Меня зовут Мирослава, Мира.
  - Слишком длинный набор, - удивилась главица. - Зачем повторяется начало и конец? Должно быть, системный сбой? Кто присвоил тебе такое: Мираславомира?
  - Нет-нет, вы неправильно поняли! Мирослава - полное имя. Мира - сокращённое. Полностью меня зовут Мирослава, но все называют Мира.
  Умайнис нахмурилась.
  - Полное и сокращённое? Бред! Именной набор един, нет вариантов. Тебя следует именовать Мираславомира? Как именовали тебя при рождении?
  - Так и именовали... Зовите Мира, если вам не трудно.
  - Пусть Мира. Попрошу проверить твой именной набор. Если есть данные, узнаем. Анги, помоги Мире встать. Сопроводи. Я буду у глав, расскажу новости.
  С этими словами Умайнис резко развернулась и вышла прочь. Как и предполагала Мира, чуть правее изголовья кровати располагался арочный проём - выход из палаты.
  Она аккуратно попробовала развернуться и спустить ноги с края кровати. Голова слегка закружилась.
  - Сиди, не пытайся встать, - мягко сказал доктор Витар. - Нужно ждать немного,две-три пээм. Хочешь доавки питья?
  - Нет, я хочу, чтобы мне хоть кто-нибудь объяснил, где я нахожусь, и что происходит! - вспылила Мира. - Только не надо опять про больничный блок! Город, улица, название учреждения. Ответьте же!
  - Отчего не надо? - удивилась подошедшая с новым стаканом питья юная Анги. - Учре...ждания не знакомо мне.
  - А что знакомо? - Мира начала срываться на крик. - Как называется вот это всё? За пределами больничного отсека? Неужели трудно ответить.
  - Не трудно. Просто нет смысла - всем известно, - улыбнулась ей Анги. - Это наша колония. Её в пустоте несёт Плот.
  
  -3-
  Вопреки тому, что Мира едва передвигалась, доктор Витар категорически запретил везти её в кресле-каталке. Иначе подвижность возвращалась бы к ней гораздо дольше.
  Сопровождение Анги было буквальным: она поддерживала Миру под руки и помогала неспешно идти. Анги была милой, улыбчивой девушкой, и Мира отметила, что ей как нельзя кстати подходит её имя: она действительно напоминала белокурого ангела.
  По пути Мира предприняла несколько попыток поговорить о месте, в котором оказалась, но разговор давался ей тяжело. Ходьба отнимала все силы. Длинная сорочка из невесомого материала укрывала её до самых пят, потому ног своих Мира видеть не могла, а иначе бы поразилась их слишком светлому цвету - результат нагрузки после лечения. Чем дольше она шла, тем легче становился её шаг. К окончанию пути по просторным белёсым коридорам она двигалась с лёгкостью, хотя координация по-прежнему страдала.
  - Малый зал, - сказала Анги. - Пришли.
  Они стояли перед некой круглой дверью, походившей на шлюз корабля. Анги подошла к правому краю двери и приложила ладонь к небольшому выступу в стене. Прозвучал мелодичный звуковой сигнал, и девушка произнесла:
  - Прибыла гостья Мира.
  Створки двери бесшумно разъехались в стороны, спрятавшись в недрах пола и потолка.
  - Мне туда? - спросила Мира.
  Анги кивнула.
  - А вы?
  Девушка удивилась:
  - Я одна, нет другого-улыбнулась она. - Мне нельзя. Тебе идти без меня.
  Внезапно, повинуясь порыву, Мира кинулась к Анги.
  - Вы хорошая, я вижу. Помогите мне, прошу вас! Я ничего не понимаю, я не знаю, где оказалась! Какой такой плот? Какая колония? Как я сюда попала? Объясните мне, прошу вас! Ответьте, что меня ждёт? Кто такие главы? Что они будут делать со мной?
  Анги слегка отстранилась.
  - Главы не творят вред, - ответила онаобескуражено. - Думают только о нашем благе. Каждого. И твоём тоже. Плот - наш корабль. Колония - люди вокруг. Тебя нашли в пищевом отсеке, без ясности. Больше не знаю, - она пожала плечами. - Почему говоришь 'вы', словно здесь кроме меняесть другой? Я одна.
  - Неужели нельзя выражаться яснее?! - рассердилась Мира. - Едва понимаю, что ты говоришь!У вас тут - секта плохо говорящих?!
  Улыбка, похоже, вовсе не сходила с лица Анги. Не смотря на гнев и ехидство Миры, она по-прежнему была вежлива.
  - Ты как вода говоришь. Я не умею. Не все умеют говорить благозвучно. Тебе пора. Ждут. Сопровожу через проём.
  Она взяла Миру за плечи и легонько подтолкнула в сторону открытойдвери. Стоило Мире перейти в другую часть коридора, и сразу дверь позади неё бесшумно закрылась.
  Теперь Мира была одна. Взору её предстал матово-белый коридор, идентичный тому, по которому она шла прежде.Коридор был пустым и бесшумным. Только белизна и тишина, в которой приглушённо звучали неторопливые шаги её обутых в широкие ботинки ног. Порой на стенах виднелись округлые вытянутые выступы.Иногда стены плавно пересекали световые линии, будто внутри были спрятаны светодиодные гирлянды.
  'Что же за странный плот... Всем моим бедам на зло?'
  Коридор слегка повернул вправо. Из-за однообразия Мире казалось, будто она шла долго.Хотя расстояние, которое она прошла, было совсем небольшим. В конце пути её ожидала ещё однаокруглая дверь, точь в точь такая же, как и увиденная прежде.
  Двери были закрыты. Несколько секунд девушка пребывала в растерянности, а затем сообразила, что нужно подойти к выступу с правой стороны шлюза и поднести к нему ладонь, как делала это Анги. Стоило ей сделать шаг, и внезапно двери сами разъехались вверх и вниз, и перед собой Мира увидела уже знакомую ей Умайнис.
  Много позже Мира не раз думала, почему же она не пыталась убежать от незнакомцев, не билась в истерике от страха, а покорно проследовала туда, куда ей было сказано. Возможно, бездвижные капли притупляли не только подвижность тела, но и чувства. А может, исключительно учтивое обращение людей вокруг понизило её бдительность. Но более вероятной причиной казалась ей бессмысленность. Она не представляла, где находится, и куда ей бежать; противостоять этим людям могло быть равносильно гибели. Ей было страшно до дрожи, но у неё не было иного выхода, кроме как пойти на контакт с незнакомцами. Только так положение могло проясниться, и Мира могла бы выйти из ситуации с наименьшими потерями.
  Умайнис отошла от дверного проёма и жестом попросила Миру пройти внутрь. Взору девушки предстала небольшая комната с высоким потолком. Посредине находился белый стол овальной формы, за которым, на шарообразных креслах, сидели шесть или семь человек, одетых так же, как и Умайнис.
  Боязливо ссутулившись, Мира прошла внутрь.
  - Здрасьте, - прошелестела она губами.
  - Благо тебе, гостья! - отозвался темноволосый мужчина, сидевший ближе всех к пустому шару. - Я - глава Нуз. Здесь другие главы и главицы. Ждём тебя на разговор. Прошу пройти за совещатель, попрошу кресло.
  Он дотронулся пальцами до края стола рядом с собой. Пространство пола бесшумно раздвинулось, и из образовавшейся щели в полу появился дополнительный стул-шар.
  - Сядь, - повелительно произнесла Умайнис.
  Сама она также присела за стол.
  Мира неуверенно подошла ближе к столу и застыла в нерешительности.
  - Сядь, не стой, - кивнул на стол Нуз. - Вижу, главица Умайнис права, ты не опасна.Благого видно по повадкам. Ты скромна, вижу. Радостно. Сядь, расскажи нам, кто ты, как попала на Плот?
  Мира присела на краешек стула. Его корпус был тёплым и гладким на ощупь. На краю стола она заметила плоскую панель со светящимися точками, похожую на ту, которую она видела в больничной палате. Только мерцали огоньки не голубым и оранжевым цветами. Они были бело-лунным, как огни трамвайного светофора.
  Мирасидела как раз напротив Нуза.По правую сторону от неё располагалась Умайинс, по левую - незнакомый светловолосый мужчина. Кроме неё, за столом было семь человек, две женщины и пятеро мужчин, все в годах. Они молчали и внимательно глядели на Миру, ожидая, когда та заговорит.
  - Да, по сути, - робко и от волнения многословно начала девушка, - Мне нечего вам сказать. Я не помню, как оказалась здесь, и, если честно, не совсем понимаю, где нахожусь. Мне говорили про какую-то колонию.Исправительную, видимо?Таких необычных колоний я даже в кино не видела. Как и больниц. Говорят, мне лечили переломы, только вот беда: я не помню, каким образом их получила. За что меня посадили, я совершила нечто плохое? Да, девушка, Анга, Анги, как её?.. упоминала про какой-то плот. А... никто не объяснит мне, что это такое?
  Закончила Мира ещё тише, чем начала. Но по взглядам глав она поняла, что её слушали внимательно, ловя каждое её слово.
  - Как благостен твой разговор! Приятно слушать тебя, - улыбнулся Нуз. - Наши сколярные классы не дают столь текучей речи. Восхищаюсь!
  Другие главы согласно закивали. Нуз продолжал:
  - Ты спросила, как попала сюда. Мы не знаем. Тебянашли лежащей на полу пищевого отсека. Ты была вне ясности. Кости изломаны, тебя направили в лечебный отсек, лечить. Срастили кости, вернули ясность. Более не скажу. Теперь ты должна сказать.
  - Но я не знаю, что говорить, - в который раз ответила Мира. - Я шла по улице Зеленодольской, и затем что-то произошло...Помню только свет и боль. Остальное словно в тумане.
  Главы взволнованно переглядывались и шептались. Одна из женщин воскликнула:
  - Первый раз слышу 'улицы'!
  Мира усмехнулась:
  - То есть, как - первый раз?! Улицы, они есть в любом городе! Проспекты, бульвары, магистрали... Разве могли вы не слышать о них, живя на Земле?
  - Какой земле, гостья? - продолжила женщина. - В земле предки плоды выращивали, как можно на ней жить?
  - Э-э... Я имею в виду планету, - криво улыбнулась Мира.
  Взрыв хохота стал ей ответом.
  Мира была в растерянности.
  - Что не так? - спросила она.
  Ответ главы Нуза поставил её в тупик.
  - Мы четыреста семьдесят два года плывём в межзвёздном пространстве, и не встречали годных для жизни планет.
  Его слова прозвучали, будто гром среди ясного неба. Комната качнулась и сузилась. От волнения Мира видела перед собой лишь ограниченную её часть. Овальный стол, лица незнакомых людей, длинные полосы света позади - всё сливалось и теряло чёткие очертания.
  - Погодите... Вы меня разыгрываете?! Это шутка такая, да? Ха-ха, мне очень смешно! Давайте, выносите спрятанную камеру! Я улыбнусь. Но пора заканчивать розыгрыш, он затянулся. Мне нужно позвонить родителям, они наверняка волнуются. Где мои вещи, сумочка, телефон? Прошу вернуть и отпустить домой.
  Суровость, с которой прозвучал голос Миры, поразила её саму. Она всерьёз надеялась, что странности вокруг - лишь шутка, съемки программы или реалити, в которое её по ошибке поместили. Сейчас всё закончится, её отпустят домой. Признаться, Мира не любила подобные передачи, а повышенное внимание заставляло её волноваться. По доброй воле она никогда не приняла бы в них участие.
  Однако на лицах собравшихся не было ни малейшего намёка на юмор.
  Теперь слово взяла Умайнис.
  - Позволь мне говорить с гостьей, глава Нуз.
  Тот одобрительно кивнул.
  - Мира, - продолжила Умайнис. - Мираславомира. Нам непривычно слышать такое имя. Похожие носили предки давно. Но ты - не предок. Ты - среди нас, живая, как и мы. Ты не из колонии. Ты чужая. Мы не нашли данных о твоём рождении.
  - Может, плохо искали?
  Умайнис парировала:
  - В колонии ни одно рождение не остаётся незамеченным. И, главное, ты не подключена к Чреву.
  - К чему? - не поняла Мира.
  - К Чреву. У тебя нет связи с системой контроля. О тебе никто не знает, данных нет. Как нет догадок, откуда ты могла появиться. Мы в растерянности. Такого не было на Плоту за всё время полёта.
  - Полёта куда? - Мире казалось, её вопросы улетают в пустоту.
  - Позвольте скажу я, - взял слово один из мужчин. - Представлюсь. Я Оудис, ранее архивист. Вёл летопись колонии. Теперь сделан главой. Ознакомить тебя с нашей историей - честь для меня, гостья.
  Глава сделал торжественную паузу и продолжил:
  - Много поколений назад у нас был дом. Наша родная планета, которой предки дали именной набор Имле. Предки были умны и велики. Но они забывали беречь Имле. Вели войны, отравляли воды и воздух планеты, убивали её зверей, запрещали почве дышать под твёрдыми плёнками. В конце была страшная война. Много предков погибло, ещё больше страдало от болезней и отрав. Жить на планете стало невыносимо. Те из предков, кто были умнее других, искали спасения. Они построили Плот, собрали на нёмтех людей, которые не лишились разума, и всё, что нужно для продолжения жизни. Затем покинули Имле навсегда.Уже четыреста семьдесят два года наш Плот летит в межзвёздном пространстве. Мы ищем новый дом: годную для жизни планету. Там мы сможем возродить род людей Имле, не повторяя ошибок предков.
  - Бред, - только и смогла сказать Мира. - Какое межзвёздное пространство?! Или вы бредите, или я... сплю! Да, точно! Это всего лишь сон! Сейчас я ущипну себя и проснусь дома, в своей любимой кроватке. Я просто перечитала фантастики на ночь.
  И Мира принялась что было силы щипать себя. Щипки отдавали болью в теле, и, чем сильнее она себя щипала, тем отчётливее понимала, что проснуться ей не дано.
  Оудис не выдержал. Он встал, подошёл к Мире и бережно взял её руки в свои.
  - Прошу, не наноси вред себе. Так не стоит делать.
  - Я не верю вам! - Мира резко одёрнула руки.
  Увидев, как разгневана девушка, Оудисотпрянул. Не выдержав напряжения, Мира начала тихонько плакать. Она была измождена и напугана, она не знала, что делать.
  'Бежать, бежать прочь из этого сумасшедшего дома!' - стучало в висках.
  Она повернула голову, ища глазами дверь.
  - О побеге не думай, - с нажимом, но без злобы сказал Оудис. - Убежать можно только в открытый космос.
  Другие главы тоже поднялись со своих мест.
  - Не думал, что разговор породит бурю, - задумчиво произнёс Нуз.
  - Я не желаю участвовать в вашем сборище, чем бы оно ни было! - Голос Миры срывался на крик.
  В отчаянии она бросилась назад, к шлюзу, через который попала в зал. Заметив овальный выступ в стене, приложила к нему ладонь, и выбежала в раскрывшиеся двери. Она бежала по коридору, сама не зная, куда. Её штормило и бросало в стороны. Заметив новый шлюз, Мира выставила вперёд ладонь, чтобы открыть двери, но её опередили. Шлюз открылся с другой стороны, и Мира увидела уже знакомые лица.
  Доктор Витар кинулся к ней, обхватил поперёк туловища, а Ниана привычным движением прислонила к её руке белёсую круглую капсулу. Мира ощутила лёгкий укол, и следом сознание поплыло. Тело её обмякло, а голову наполнила темнота.
  Слышались приглушённые голоса и далёкие звуки. Ощущалось движение, сопротивляться которому Мира была не в силах. Её тело больше не принадлежало ей. Она плыла среди пространства, гонимая чьей-то неведомой волей.
  Затем всё исчезло.
  Она не знала, долго ли спала. Открыв глаза, обнаружила, что вновь находится в лечебном отсеке, на той же койке. На этот раз бездвижные капли не сковывали её, и Мира попыталась сесть.
  Голова звенела пустотой. Перед глазами расплывалась слепящая белизна палаты. Внезапно Мира поняла, что ни здесь, ни в коридорах, ни в зале глав она не видела ни одного окна.
  Мира свесила ноги с края кровати, и в тот же миг в разъехавшиеся двери вошла Анги с уже знакомым стаканом из толстого пластика в руках.
  - Пей, - она протянула стакан Мире.
  Та покорно взяла и принялась пить сладковатую жидкость. Сопротивляться отчего-то не было желания.
  Едва Мира закончила питьё, как появились Оудис, Нуз и остальные главы. Все они были крайне обеспокоены. Одна только статная Умайнис не выдавала и тени тревоги.
  - Ты взрослый человек, - сказала она холодно, - но владеешь контролем на уровне десятилетнего ребёнка.
  Нузстрого посмотрел на коллегу, после чего обратился к Мире:
  - Ты испугала нас, гостья. Прошу, не повторяй больше. Мы не хотим вреда, ни тебе, никому. Как и ты не должна причинять вред себе и другим.
  Голос его был ласков. Вдобавок, другой мужчина - Оудис решительно подошёл к Мире и опять взял её руки в свои. Он прошептал едва слышно:
  - Здесь тебя никто не обидит. Не бойся.
  Брови изумлённой Умайнис взметнулись вверх, на лице её застыло осуждение.
  Мира потихоньку приходила в себя. Сознание прояснялась, хоть буря внутри никак не утихала. Она отказывалась верить.
  - Если тебе нужно больше ответов, мы готовы их дать, - сказал Нуз.
  Мира задумалась. Из моря вопросов она выудила один, который и решилась задать, в надежде вывести собеседников на чистую воду.
  - Если вы летите в космическом пространстве, то как я могла попасть к вам?
  - Ответ найдём в знаниях предков, - сказал Оудис. - Мне пришлось читать похожее. Предки считали, что существуют некие пространственные точки. Пространство кривится, сжимается, и в конце соединяется в точку, - глава дополнил свои слова наглядной иллюстрацией с помощью пальцев руки. - Только предки не встречали подтверждения такому. Они только предполагали. Иное объяснение не известно мне или другим архивистам.
  - Ч-операторы не дают ответ, - вздохнула другая главица, женщина. - Именной набор Мира не получен в базах и никогда не был использован. Как набор Мираславомира и близкие вбивания. По колонии поползли недобрые слухи. Невозможно было пропустить рождение человека. Но есть гостья без связи с Чревом и без известности. Мы должны дать ответы, чтобы не было паники.
  - Ответы дадим, - резко сказала Умайнис, повернувшись к женщине. - Найди всех пускающих слухи. Проверь пределы. Нужно убрать сомнения - будет первой задачей. Вторая задача: ч-операторы должны рассчитать, можно ли подключить гостью к Чреву. Какие неожиданности могут произойти.
  - Как можно, главица! - воскликнула женщина в ответ. - Ей много больше семи привычных годов!Мы не можем знать реакцию Чрева! Может произойти сбой всей системы!
  - Потому и прошу выяснить, Брай. Всё рассчитайте. Сбой нужно исключить. После примем решение, как подключать гостью.
  - Но... Зачем меня подключать? - осторожно спросила Мира.
  На неё взглянули удивлённо, будто она спросила о некой прописной истине, не требовавшей объяснений, будто вопрос её прозвучал крайне глупо.
  Умайнис развела руками:
  - Все должны быть подключены к Чреву.
  
  -4-
  Мира чувствовала постоянное головокружение: столько волнения пришлось испытать ей за последние несколько часов. Происходящее казалось невероятным. Она по-прежнему считала всё обманом. Но кому и зачем понадобилось выстраивать столь правдоподобную реальность с целью обмануть её?..
  Она потребовала подтверждения.
  - Мне трудно поверить вам, - сказала она главам. - Мне нужны доказательства.
  - Мы покажем тебе пустоту за границами Плота, - ответили ей.
  - Просто черноту из окна? - усмехнулась Мира. - Это ни о чём не говорит. Темень подделать нетрудно.
  - Хорошо. Можем пустить тебя в открытый космос, вместе с ремонтниками операторов пути. Ты поймёшь сама.
  - Я не каждый день бываю в открытом космосе, чтобы иметь возможность сравнить.
  Хотя идея была заманчива. Было бы здоровооказаться в невесомости. Вот только даже это могло быть умелой фальсификацией.
  Словно прочитав её мысли, глава Оудис сказал:
  - Есть способ испытать невесомость проще. Сопроводим её к оси Плота.
  Главы согласно закивали. Лишь Умайнис холодно заметила:
  - Если гостья отказывается верить, можем не убеждать. Не наша обязанность. Гостья вправе думать, как желает.
  - Мы не можем оставить гостью в сомнениях, - в голосе Оудиса послышался нажим.
  Умайнис холодно улыбнулась:
  - Мы можем не проявлять благо выше привычного. Чрево позволит нам оставить гостью в неведении.
  - Не можем, - голос Оудиса был твёрд. - Мы должны сделать всё для блага гостьи. Словно для любого из жителей колонии. И я настаиваю, как архивист, на установлении истины. Не только для нас - для других. Иначе возникнет два смысла, а это вредит людям. Мы не должны допускать никакого неравенства.
  Вмешался глава Нуз.
  - Поддержу Оудиса. Благо должно толковаться одинаково для всех. Сопроводим гостью Миру к оси Плота. Кто желает помочь?
  - Позвольте мне, - отозвался Оудис. - Я сам исполню своё предложение.
  Нуз кивнул.
  - Вначале дадим гостье немногоотдохнуть. Сестрицы, гостье нужно подобрать костюм по размеру, - Нуз обернулся к Мире. -Тебя, гостья Мира, попрошу быть разумной. Теперь мы вас покинем, совещательный час давно позади.
  Мира кивнула. Ей и самой хотелось оставаться разумной.
  Главы ушли, следом за ними исчезли и сестрицы. Палата опустела. Оставшись одна, Мира некоторое время посидела на кровати.Вскоре любопытство взяло верх. Мира встала и оглядела комнату. От былой слабости не осталось и следа. Мира подошла к стенам и прикоснулась к ним рукой. Матовая поверхность оказалась гладкой и холодной на ощупь. Мира с интересом рассматривала выступы в стенах. Все они имели различные размеры и формы, однако, всех объединяла плавность перехода скруглённого контура в плоскость стены.
  Не меньший интерес вызвали приборы, находившиеся в изголовье её кровати. На некоторых мерцали световые точки, которые она уже видела прежде. Мире захотелось прикоснуться к ним, чтобы увидеть, что произойдёт. Она подавила любопытство, понимая, что может испортить оборудование.
  Вошла сестрица Ниана. Через её руки была переброшена новая одежда для Миры. Ей предстояло облачиться в точно такие же бежевые брюки, которые носили все увиденные ею ранее люди, а также надеть свободную тунику. Только вот цвет её был белым, в отличие от одежды других людей. На пол рядом с кроватью Ниана поставила полусапожки без каблука, цвета жжёной умбры, и Мира только сейчас поняла, что все люди были обуты в такую же обувь.
  - У вас все ходят в одинаковом? - спросила Мира. - Только почему моя кофта не такого цвета, как у вас?
  - Ты не в браке, - улыбнулась Ниана. - Не в браке носят белое.
  - Понятно. Подождите, откуда вам известно, что я не в браке? Может, у меня есть муж.
  - Не в браке с жителем колонии. Достаточно этого.
  Больше вопросов у Миры не возникло. Ниана покинула комнату.
  Мира переоделась из надоевшей сорочки в костюм. Она с удивлением отметила, что размер одежды подошёл ей идеально. Видимо, врачи замерили параметры её тела, пока она была без сознания. Обувь оказалась необычайно удобной, а ткани костюма были мягкими и не раздражали тело. Мире не терпелось увидеть себя в зеркале, чтобы оценить красоту наряда, но она не увидела в комнате зеркал.
  Дверной вновь открылись, и появилась Анги. Улыбчивая девушка несла в руках некийбелый контейнер. Она проследовала к одному из выступов в стене и коснулась его. Часть пола приподнялась вверх, развернулась несколько раз, и изумлённому взору Миры предстали округлые столик и стул. Анги поставила контейнер на стол и откинула крышку. Вкуснейший аромат еды наполнил комнату. Мира только сейчас поняла, насколько сильно она проголодалась.
  Не дождавшись приглашения, Мира села за стол. В контейнере было несколько отделений, в которых лежали овощи, мясо, хлеб, какая-то жидкость и нечто круглое, напоминавшее печенье. Аромат еды был настолько дивный, что Мира, не колеблясь не секунды, схватила в руки вилку, лежавшую в правом узком отделении контейнера, и принялась есть.
  - В стакане - морс, - сказала Анги. - Стакан вынимается.
  Мира благодарно кивнула. Анги покинула её.
  Пища оказалась на редкость вкусна. Вместе с чувство сытости пришло ощущение блаженства.
  Долго находиться одной Мире не пришлось. Вскоре появился Оудис.
  - Если ты готова, можем идти.
  Мира была готова. Она проследовала за Оудисом и, пройдя через оставленный открытым проём, покинула палату.
  Сделав несколько шагов по коридору, Оудис приблизился к левому краю стены и остановился. Оказалось, там также имелисьдвери, который Мира не заметила во время первого путешествия.
  Двери бесшумно разъехались, и Мира поняла, что им предстоит путешествие на лифте.
  Они вошли внутрь кабины. Как и всё вокруг, стены лифта оказались белыми, с редкими вкраплениями световых полос. Мира ощупывала их пальцами и ощущала холод гладкого материала, походившего на металлопластик. На одной из стен мерцали уже знакомые Мире световые точки, голубого и зелёного цветов. Оудис прикоснулся к некоторым из них. Двери сомкнулись, и лифт двинулся вниз.
  - Почему всё вокруг такое... Белое? - немного смущённо поинтересовалась Мира.
  - Белый цвет бережёт энергию, - объяснил ей Оудис.
  -Понятно. Можно я задам ещё вопрос? То, что эти световые точки являются кнопками, я успела понять. Но почему они разных цветов?
  - Разное назначение, - Оудис пожал плечами. - Точки разных цветов для разных целей.
  - Сколько же цветов тогда нужно, чтобы обозначить все значения?
  - Восемь.
  - Всего восемь?
  - Да. Имеет значение цвет пары. И порядок цветов в паре.
  Мира поняла смысл, вот только система казалась ей слишком сложной.
  - В парах цветов легко запутаться. Не проще ли просто подписать кнопки, словами или знаками?
  - Нет. Для подписи нужна краска. Все краски, которые есть на Плоту, не подойдут. Даже если создать новую и приспособить - не выйдет.Краски быстро стираются. Мы не можем тратить ресурсы впустую.
  Лифт остановился, двери его разъехались. Мира и Оудис вновь оказались в белоснежном коридоре, ничем не отличавшемся от того, который они видели раньше.
  - Как вы понимаете, где находитесь?
  Оудис указал вверх. Над их головами полосы света слагались в крупное обозначение '-2'. Очевидно, это был номер этажа. Мира отметила, что такой вариант удобен, ведь обозначение этажа одновременно было лампами, дававшими свет.
  - Почему нельзя так сделать с точками? - спросила она.
  Оудис удивился.
  - Тогда точки будут неудобными.
  Да, могла бы и сама догадаться. Мира почувствовала себя глупо. Она молчала, опасаясь задавать дальнейшие вопросы. Но Оудис сам решил предоставить ей объяснения.
  - От начала осевого пути поворотов не будет. Мы пройдём через систему шлюзов. Контроль реактора осуществляют эксп-операторы. Они поставлены в известность, нас должны пропустить. Чем ближе будем к оси, тем легче будут наши тела. Не бойся. Кислорода достаточно. На оси наступит невесомость, ты почувствуешь.
  - Вы часто там бываете? - поинтересовалась Мира.
  - Пять раз за время работы в Архиве.Один раз на экскурсе нашего сколярного класса.Ось и путь к ней - закрытая зона. В центре оси - также закрытая зона. Там реакторный отсек.
  Любопытство пересилило неловкость.
  - Реактор даёт вашему кораблю энергию для движения. Какого он типа? Как надолго хватит вашего топлива?
  - Реактор использует энергию звёздного вещества. Считают, что он сможет работать две-три тысячи лет.
  - А что потом? Вы перезаправите его и продолжите полёт?
  - Потом не будет, - ответил Оудис. - За несколько тысяч лет Плот сумеет найти нам новый дом.
  За время разговора они прошли вдоль коридора, перешли через три шлюза и дважды повернули.После чего, как и обещал Оудис, их ждал контроль. Заключался он в том, что одного прикосновения ладони для открытия следующего шлюза оказалось мало. Оудис крепко обхватил ладонью стенной выступ, и цветовые кнопки на панели замерцали разными цветами. Затем остановились, глава прикоснулся к нужной комбинации цветов, и двери шлюза разъехались.
  Оудис пояснил, что по его руке операторы контроля в далёком отсеке определили его личность и сверились с допусками, разрешив им пройти.
  - Единственное место с таким контролем, - пояснил глава. - Мы не думаем, что кто-то решит нанести вред реактору и колонии. Контроль, скорее, защита детей от их неразумного любопытства.
  Коридор осевого пути по виду ничем не отличался от остальных, но оказался освещён слабее.
  - Далеко нам идти?
  - Примерно десять пээм, - ответил Оудис.
  - Понятно, - сказала Мира, хотя ей было ничего не понятно.
  Оудис заметил её замешательство.
  - Пээм - значит 'привычные минуты'. Привычными минутами пользовались предки Имле, для определения времени, когда жили на планете. По привычке предков строится и наше исчисление. Хотя время на Плоту давно течёт иначе. Мы пользуемся привычными многим поколениям минутами - пээм; пэчэ - привычными часами; и пэдэ - привычными днями, или пээс - привычными сутками. Названия сократили, чтобы легче было произносить. Сама слышишь, речь многих в колонии трудна и без долгих двойных слов. Некоторым не знакомо само слово речь, оно не требуется им в жизни.
  - Да, я слышала. Поразительное косноязычие. С трудом понимаешь, что до тебя хотят донести. Хотя речь ваших коллег, Нуз, Умайнис, намного лучше. Или ваша... Вы говорите вполне понятно, даже немного красиво.
  - Благодарю, Мира. Послушай. Я читал о том, что предки Имле использовали в речи множества при обращении к одному человеку. На Плоту традиция не прижилась. К одному человеку мы обращаемся как к единственному.Кнескольким людям - как ко многим. Я не первый раз слышу, как ты говоришь одному человеку 'вы'. Так неверно. Потому тебя не понимают. Интересно, мне подумалось, ты можешь быть связана с предками. Твоё устаревшее обращение, твоё имя.Но как возможно?.. Спрошу на совете. Главы и я владеют речью лучше других, ты права. Главами выбирают тех, кто умеет ясно говорить, потому убеждает людей. Не всегда говорящий глава хорош и мудр. Но владение речью даёт больше свободы.
  - Почему же остальные говорят столь нескладно?
  - Их речь развита ровно настолько, насколько требуется в жизни. Моя потребность оказалась выше: я бывший архивист, и до сих пор слежу за работой Архива. Мне пришлось много читать и забивать информацию в Память через массивную световую панель. Это требует сноровки.
  - Вы вносите данные о событиях, происходящих на корабле?
  - Да, забиваю новую информацию, изучаю старую. Я читал много разных слов, потому речь моя легче других. Но не идёт в сравнение с твоей. Твоя речь подобна воде, я не мечтаю обладать такой.
  - Знаете, удивительно, что мы с вами понимаем друг друга. Я имею в виду, очень странно, что мы с вами говорим на одном языке.
  - Мы все говорим языком, - удивился Оудис.
  - Нет, вы не поняли меня, - возразила Мира. - Не тем языком, который во рту... А тем, который в голове. На моей планете было множество языков. Настолько много, что один человек в жизни не смог бы выучить и половины. В разных странах люди говорили на разных языках. Один и тот же предмет они могли называть разными словами. Потому я и удивляюсь, что понимаю вас и других жителей Плота. Из-за разницы слов мы вполне могли не понять друг друга и не установить контакт.
  - Да, странно, - согласился Оудис. - Только не сильнее, чем твоё появление на Плоту. Думаю, мы сможем узнать все ответы. Сейчас идём, здесь нельзя быть долго.
  Слова главы Оудиса подтвердились. Чем дальше они шли, тем легче ощущала себя Мира. Шаг её становился всё быстрее, и наконец, начал пружинить от пола так, что Мира двигалась прыжками.
  - Когда станет совсем легко, держись бортов, - сказал ей Оудис.
  Действительно, на стенках коридора возникло множество поручней, с помощью которых управлять движениями своего тела стало намного легче. Перемещаться с малым весом было даже забавно, чем-то напоминало полёт в аэродинамической трубе. В какой-то момент, после очередного прыжка, ноги Миры не смогли коснуться пола. Она крепче обхватила руками поручень и попыталась удержать своё тело в одном положении. Она парила в воздухе.
  Предстояло пройти последний шлюз. Предыдущие двери осевого пути они пересекали без труда, но на этот раз Оудису не удалось с первого раза подобраться к стенному выступу. Со второй попытки он коснулся выступа ладонью, шлюз открылся.
  Мира вновь увидела коридор, но он не походил на предыдущие. Потолок был непривычно высок, а пол - на человеческий рост ниже дверей шлюза. По правой стороне виднелись множество закрытых проходов удлинённой формы. В дверях имелись встроенные смотровые окна, в которых мерцали отблески продолговатых стенных ламп. На уровне дверей шлюза стена была ровной, без единого намёка на какие-либо приспособления внутри. Все поручни находились выше или ниже уровня дверей. Вдали коридор заканчивался огромным шлюзом.
  - Ось, - произнёс Оудис.
  Мира перебралась к верхним поручням. Вспомнив уроки плавания, она оттолкнулась ногами от стены и полетела прочь, словно удерживаемая невидимыми волнами. Оудис бросился к ней, поймал за ногу и притянул назад.
  - Не стоит, так опасно!
  - Почему же? - рассмеялась Мира. - Это жутко весело!
  Она вновь оттолкнулась от стены, на этот раз - руками. Её невесомое тело закружилось в невидимом вихре. Она подогнула колени и сделала кувырок.
  - Мира! - голос Одиса стал строг. - Ось - не место для игр!
  Мира не слушала его. Теперь она, отталкиваясь от поручней, плыла брассом по направлению к дальнему шлюзу, заглядывая в смотровые окна дверей.
  - Что там? - крикнула она.
  - Система предреакторных. Держись поручней!
  В очередном кульбите Мира неловко развернулась и налетела головой на выпуклую лампу. Лампа моргнула и зашипела, а Мира вскрикнула от боли. Оказавшийся рядом Оудис поймал её и предотвратил дальнейший неуправляемый полёт.
  - Я предупреждал! - воскликнул он, в то время как Мира потирала ушибленный затылок. - Опасность травм высока! Мира, ты должна слушать меня. Здесь нельзя быть долго. Здесь тоньше защита от космического излучения. Нужно поторопиться.
  - Извините, - сказала она и осеклась. - То есть, извини.
  Оудис повлёк Миру за собой.
  - Пойдём. Раскроем окна.
  Держась поручней, они проплыли выше, мимо ламп, к продолговатому выступу в стене. С дальней стороны выступа находились светящиеся точки. Оудис коснулся их, и ровная поверхность стен, скрипнув, стала разъединяться. Корпусы стен скрывали в себе окна.
  То, что предстало взору Миры, казалось величественным и невероятным. Среди окружающей черноты с разбросанными пригоршнями света - звёздами, располагалось нечто огромное, отдалённо напоминавшее космические станции её планеты.
  - Наш Плот, - пояснил Оудис.
  Зрелище было впечатляющим. Там, где располагался шлюз, через который они попали на ось, от стены ответвлялась и уходила вдаль широкая труба. Осевой путь, по которому они пришли. В первый миг он показался Мире стоявшим на месте, но потом она поняла, что трубка движется, исчезая из поля её зрения. Теперь Мире стал понятен смысл названия оси. Вращение вокруг неё создавало искусственную гравитацию, позволяя людям на Плоту жить без неприятных последствий невесомости.
  Вдали осевой путь упирался в широкую плоскость из выступов и огней. Там находились жилые и рабочие отсеки Плота. Плоскость вращалась намного быстрее, чем ближайшая видимая Мире часть осевого пути. Там, где плоскость заканчивалась, простиралось безграничное пространство с мириадами немигающих звёзд.
  - Мы в крайней части оси, - сказал Оудис. - Перейди к левым поручням и посмотри вправо. Ты увидишь край центрального осевого пути и середину Плота.
  Мира последовала совету Оудиса. С помощью поручней она пробралась к левому краю окна и посмотрела в ту часть пространства, которая ранее была закрыта от неё.
  Корабль был огромным. С одного его конца невозможно было наблюдать другой. Мире видна была лишь часть другой трубы-коридора и бесконечная плоскость жилой части Плота.
  - Сколько же человек здесь живёт? - спросила она.
  - Без малого пять тысяч.
  - Невероятно. А как быстро движется корабль?
  - Наша скорость мала. Точную знают только операторы навигации, они из операторов пути. Постоянна только скорость вращения: нежелательно менять гравитацию. Скорость движения меняют. Привычной ночью Плот движется быстрее.
  Мира удивилась:
  - Привычной ночью? Разве в космосе не постоянная ночь?
  - Наши привычные сутки подстроены под ритм жизни предков на Имле. Ночь наступает в двадцать один с половиной пэчэ и длится восемь пэчэ. Пээс, привычные сутки, состоят из двадцати пяти пэчэ, часов.
  - Я точно сплю, - выдохнула Мира.
  Вдали, словно в окнах огромного здания, гасли и зажигались навигационные огни корабля. Вертелась жизнь, оберегаемая границами Плота, прибежища и дома для тысяч людей.
  - Теперь ты веришь мне и главам, Мира? - с затаённой в голосе надеждой спросил Оудис.
  Она не ответила.
  
  -5-
  Мире пообещали, что она проведёт последнюю ночь в палате лечебного отсека. Назавтра же ей предоставят корпус в жилом отсеке.
  Девушка долго не могла уснуть. Вереница мыслей кружилась в её голове.
  Теперь она была более чем уверена, что не спит.Она по-прежнему не исключала возможность того, что стала участницей реалити или странного эксперимента. Увиденное из окон на оси говорило о том, что она действительно в космосе, на мчащемся в пространстве корабле-колонии. Однако вопрос: 'Как такое могло случиться?!' мучил её и отгонял сон. Ответы исчезали так же быстро, как приходили. Ни один из вариантов не казался полностью возможным.
  Наконец, Мира заснула. Сон её был тревожен и чуток. Болели недавно сросшиеся места переломов, и она явственно ощущала их в руках, ногах и в спине. Перенапряжение отказывалось давать голове полноценный отдых. В полузабытье она увидела, как возле неё появилась Ниана. Она сжала её руку и выдавила под кожу нечто из белёсого пузырька. Тревога отступила, сменившись спокойным сном.
  Наутро, основательно переосмыслив события вчерашнего дня, Мира решила, что следует подыграть людям вокруг. Даже если происходящее с ней - жестокий обман, будет лучше вести себя так, словно она им верит. Среди всеобщего сумасшествия безопаснее всего будет тоже сделаться сумасшедшей.
  Но смутные сомнения не покидали её.
  Судя по тому, что завтрак уже ждал её, проснулась Мира поздно. Определить точное время она не могла: в её поле зрения не было часов.
  Палата соединялась с небольшой санкомнатой, как называли её сестрицы. Мира вымыла тело в небольшой душевой кабине знакомых очертаний. Тёплая нежность воды взбодрила её. Затем позавтракала. Еда в контейнере совсем не остыла.
  Время шло. Мира слонялась по палате без дела. К ней никто не приходил, и казалось, про неё просто забыли. Наконец, безделье наскучило девушке, и она решила взять инициативу в свои руки. Она подошла к дверям и хотела было прикоснуться к стенному выступу, но остановилась. Может не стоит рисковать? Лучше остаться здесь? Кто знает, вдруг те, кто снаружи, будут совсем не рады её появлению.
  Пожалуй, ни одно открытие не было бы совершено, и ни одна ступень прогресса не оказалась бы пройденной, если бы человеку не было свойственно любопытство. Как можно сидеть внутри белой клетки и ждать судьбы, если за дверью тебя ждёт целый новый мир, который очень хочется познать?..
  Мира прикоснулась к выступу и открыла беззвучныедвери. Она переступила порог и прошла вперёд по коридору. Куда идти далее и кого искать, она не знала. Возможно, стоило попробовать найти медсестёр, которых здесь звали сестрицами, и заявить им о своём намерении покинуть палату. Или лучше отыскать Оудиса - из всех глав он оказался наиболее расположен к ней. Напомнить главе о его обещании: предоставить гостье жильё в виде некого 'корпуса'?Оглядевшись, Мирас сожалением подумала, что совсем не ориентируется в коридорах корабля. Выйти за пределы палаты оказалось мало. Нужно было знать, куда идти дальше.
  Мира вздрогнула от внезапности. Она не заметила, что вплотную к входу в её палату располагалась ещё однадверь. Проём был открыт, в нём стояли две незнакомых женщины.
  - Главы повелели не тревожить вас. Вы должны отдыхать, - сказала одна из них, очевидно, старшая.
  Мира растерялась.
  - Где же Ниана и Анги?
  - Мы сменили их, - ответила вторая женщина.
  Мира перевела взгляд за их спины и увидела небольшое помещение, белое, как и всё вокруг. Почувствовав её замешательство, женщины спросили:
  - Желаете осмотреть?
  - Да, если можно, - смущаясь, ответила Мира.
  Она терялась перед любезностью этих людей и не хотела ею пользоваться.
  В помещении обнаружился небольшой белый полуовальный стол, прикреплённый к стене, два шарообразных стула со срезанными спинками, несколько приборов непонятного назначения и высокие яйцеобразные короба, напоминавшие шкафы. Обстановка походила на обычный земной медицинский кабинет, разве что, это был кабинет будущего.
  Над столом располагалась световая панель со множеством точек и длинный лентообразный экран, на котором голубой строкой бежали непонятные Мире символы. Выше экрана, к её большому удивлению, имелось окно матового стекла, через которое видна была её палата. Мира точно помнила, что окон в её помещении не было.
  - Получается, вы наблюдали за мной, в то время как я не могла вас видеть?
  - Монитор, - пояснили ей. - Камера за спинкой кровати. Гостья Мира, главы просили сопроводить вас на совет по началу вашего утра.
  - Меня уже ждут? - спросила Мира.
  - Совет с рабочего часа. Решают по вам.
  Мира попыталась выяснить, что же совет 'решает по ней', но сестрицы только развели руками. Их не ставят в известность.
  Вместе с одной из женщин Мира вернулась в коридор и проследовала к тому же лифту, на котором Оудис вчера возил её к осевому пути. Только на этот раз путь их закончился на отметке '0'. Мира успела заметить, что лифт увозил их с этажа '+1'. Позже ей объяснили, что 'нулевой' этаж на Плоту определяется вовсе не осью симметрии, как она предположила изначально, а расположением важнейших помещений Плота, в первую очередь, большого зала - совещательной комнаты глав. По обе стороны от этого уровня и вёлся отсчёт.
  Нулевой этаж встретил их гораздо более широким коридором, чем те, в которых Мира бывала прежде. Здесь впервые она увидела других жителей колонии. Не глав или врачей, а простых людей.
  Их было много. Мужчины, женщины и маленькие дети шли по коридору, открывали каждый свою дверь и исчезали в глубине неведомых помещений. Одежда их была абсолютно одинаковой, такой же, как носила теперь Мира, разве что немного отличались цвета. Поясов и нашивок на плечах, как у глав, Мира не заметила ни у кого. Видимо, они являлись отличительным признаком и показывали принадлежность человека к управленческой верхушке Плота.
  Проходя мимо одной из открывшихся дверей, Мира увидела, что белизну помещения за ними оттеняет сочная зелень Она обратила внимание на номер помещения - '34' - и запомнила, желая позже выяснить его назначение.
  Над одними дверьми - шлюзами горели номера, поверх других располагались световые панели. Все двери открывались такими же выступами, как Мира видела прежде. Световые полосы располагались на высоком потолке и по обе стороны стен, в произвольном порядке. Ламп было в избытке, и Мира ощутила лёгкий жар на коже от обилия света.
  Путешествие завершилось возле просторных дверей.
  - Вроде вчера мы были в другом месте? - спросила Мира.
  В ответ ей женщина лишь пожала плечами.
  'Действительно, откуда бы ей знать'.
  - Войти внутрь - нажми на ключ, - сказала женщина, указывая на стенной выступ.
  - Выходит, такие ключи теперь отпирают двери?
  Мира подошла к выступу-ключу и прикоснулась к нему. Но двери не разъехались по обыкновению. Вместо этого, наверху раздался щелчок, и из невидимого динамика послышался монотонный женский голос:
  - Цель посещения совета?
  Мира растерялась. Несколько секунд она молчала, не зная, что сказать.
  - Твой именной набор, - подсказала женщина-сестрица.
  - Цель посещения совета? - повторил вопрос голос.
  - Я Мира, гостья, - наконец ответила девушка. - Мне сказали, что главы ожидают меня на совет. Они решают какой-то вопрос... По мне.
  Наверху вновь раздался щелчок. После недолгого молчания невидимая обладательница голоса произнесла:
  - Дан доступ в большой зал.
  Двери шлюза разъехались, скрывшись в верхних и нижних недрах стен. Мира вошла внутрь и оказалась в крошечной комнате. За усыпанным множеством световых точек столом, сбоку от входа, сидела миниатюрная женщина. Не сводя взволнованного взгляда с посетительницы, она жестом указала ей на шлюз напротив. Мира подошла ближе и хотела открыть двери, но не увидела ключа. Тем временем, женщина за столом прикоснулась к нужной комбинации точек на своей рабочей панели, и двери спрятались в глубинах пола и потолка.
  Зал, встретивший Миру, оказался намного просторнее вчерашнего помещения. Ставшая уже привычной белизна здесь слепила глаза. Посредине зала располагался огромных размеров стол, за которым, на шарообразных креслах, сидели люди. Их было гораздо больше, чем вчера. Уже знакомые Мире главы сидели возле того из узких концов овального стола, который располагался ближе к входу. Остальные люди - мужчины и женщины, преимущественно в возрасте, сидели по обе стороны стола вплоть до другого края овала, который был пуст. Одеты эти люди были так же, как и главы, однако, на их плечах не было тёмных нашивок.
  Стоило Мире войти внутрь, и люди разом замолчали и повернули головы в её сторону.
  От внезапно возникшей тишины Мира разволновалась ещё сильнее. Она стояла у входа, не в силах оторвать ноги от пола и пройти ближе к столу. Какие вопросы решали эти люди? Какая судьба ждёт её теперь?
  Главица Умайнис, напротив, была само спокойствие.
  - Уважаемые главы и замещатели, - обратилась она к собравшимся. - Прошу принять и приветствовать гостью нашей колонии. Мира, - указала она жестом на девушку.
  По залу прокатился несмелый гул. Появление Миры вызвало волнение и, похоже, многих привело в смятение. На неё глядели, словно на пришельца, и от прикованных к ней боязливых взглядов Мире окончательно сделалось не по себе.
  - Прошу, гостья, - обратилась к ней Умайнис. - Займи пустое место за нашим столом.
  Девушка с усилием оторвала ноги от пола и медленно пошла вдоль стола. Вслед ей доносились гулкие перешёптывания, за ней оборачивались, ей удивлялись.
  'Они специально оставили место в самом конце. Чтобы мне пришлось пройти мимо них всех, а они сумели разглядеть меня со всех сторон. Как редкое выставочное животное'.
  Наконец, Мира достигла свободных кресел. Она не посмела садиться рядом с другими людьми.К тому же,ей не хотелось никого смущать своим близким присутствием. Кресел было несколько, и она выбрала то, которое находилось в середине, и потому было больше остальных удаленоот занятых другими людьми.Мира робко присела на край и поняла, что находится в самом центре зауженного края стола. Вдалеке, прямо напротив неё, сидели главы.
  Зал был тих. Взглядывсех, без исключения, людей былинаправлены на Миру.
  Молчание нарушил поднявшийся с место Нуз.
  - Мы закончили беседу на... Подключении гостьи. Замещатель Санари, продолжи говорить.
  - Спасибо, глава, - ответил, поднявшись, один из мужчин. - Мне нужно знать возраст гостьи.
  Нуз кивнул и обратился к Мире:
  - Твой возраст?
  Слова его не звучали как приказ. Мира хрипло ответила:
  - Мне двадцать четыре.
  Санари нахмурился и продолжил говорить. Он вёл речь о Мире, но не поворачивался в её сторону и не задавал вопросов лично ей, предпочитая обращаться к главам.
  - Двадцать четыре? Двадцать четыре пэгэ? Или другого отсчёта? Нам не известно отношение привычных годов к срокам её планеты. Разница может быть большой. Но опустим. Без того понятно, гостья не ребёнок. Взрослое существо. Мы не знаем, как отреагирует Чрево на подключение взрослого. Связь для детей семи пэгэ от рождения. Меняется по возрасту.
  - Понял тебя, - кивнул Нуз. - Выясни со своей группой ч-операторов все возможные исходы подключения гости.
  Санари опустился в кресло. Слово взяла сидевшая рядом с ним темноволосая женщина. Мира поймала себя на мысли, что различает собравшихся в зале только по цвету волос и причёскам. В остальном они, одетые в одинаковую одежду и видимые лишь по пояс, казались ей на одно лицо.
  - Должна пояснить, - начала женщина, - у нас нет связи по размерам гостьи. Все связи для детей семи пэгэ и кодированы на рост с организмом. Увеличение связи, без роста скелета и мышц, погубит здоровье гостьи.
  - Согласен, - вновь кивнул Нуз. - Сколько времени займёт подготовка связей без роста?
  Женщина смутилась и покраснела.
  - Не могу знать. Мы не делали связей без кодирования на рост много поколений.
  Мира заметила, что ни у кого из собравшихся не было микрофонов, однако, акустика просторного зала позволяла хорошо слышать говорившего даже на самом дальнем конце от него.
  Нуз продолжил:
  - Остались другие дополнения? Если нет, предложу начать говорить о размещении гостьи, предоставлении ей корпуса и...
  Одна из женщин резко поднялась со своего места, не дав главе договорить. Четкость её голоса заставила многих переключить своё дотошное внимание с Миры на говорившую.
  - Гостья будет оставлена? Все слова о пределах наших ресурсов были лишними для глав?
  - Гостья уже сейчас потребляет воздушные и питательные ресурсы, - парировал Нуз. - Появление одного человека не погубит колонию. И помните про резерв.
  - Мне не дали ответа, как быть с ресурсами рождения, - продолжила женщина. - Как замещатель отсека планов я отвечаю за благо жителей, желающих детей. Я не могу забрать одобрение у тех, кто его получил.
  - Не придётся забирать, резерв позволяет. Те, кто получил одобрение, должны использовать все попытки.
  - Но мне придётся отложить принятие следующего одобрения. Значит, обделить временем семьи, которые значатся следующими в списке. Мы должны будем выровнять резерв и учесть лишнего человека.
  - Ты права, Тилетке, - согласился Нуз. - Ближайшим по списку придётся подождать.
  Женщина на миг умолкла. В зале почувствовалось напряжение.
  - Две семьи ждут моего одобрения, - сказала она, и голос её прозвучал тише, чем в прошлый раз. - Как мне принять решение, кому из них я должна отказать?
  - Откажи паре, здоровье которой меньше, - оставался невозмутимым глава.
  Женщина выдохнула:
  - При отказе я должна вычеркнуть пару из списка. Но у меня не будет оснований по здоровью.
  - Значит, ты не вычеркнешь пару. Только отложишь выдачу одобрения.
  - Как же мне объяснить такое... странное решение?
  - Объяснишь исключительным случаем. Пара должна понять.
  - Нет, это главы должны понять, - в голосе женщины послышался нажим. - Одобрение долгожданно и желанно для всех пар. Отложение срока может плохо отразиться на душевном здоровье людей. Главам известны случаи отправки на Проработку, и даже убирания после отказа в одобрении. Или после невозможности выносить. Мы не можем так рисковать жизнями людей.
  - Я услышал тебя, - жёстко оборвал Нуз. - Только гостья остаётся.Мы не выкинем её с Плота.Мы не можем уничтожить или изгнать её. Изгнать в пустоту - значит, уничтожить. Никто из глав не сможет принять такое решение, оно грозит гибельютому, кто его принял. Гостья будет жить на Плоту, на одинаковых правах с другими людьми колонии.Она не должна быть ущемлена по причине своего рождения и взросления за границамиПлота, или по другим причинам. Надеюсь, мои слова поймут все. И донесут понимание до каждого из людей в своей ответственности.
  В зале повисла напряжённая тишина. Собравшиеся молчали, не имея сил или желания возразить главе. До Миры вдруг дошло, что не все жители колонии столь добры, как встреченные ранее. Кто знает, возможно, под маской любезности её прежних знакомых также скрывается неприятие гостьи - Миры. Она остро ощутила, что чужая здесь. В родном мире друзья и родные давали ей поддержку, им она доверяла свои сокровенные мысли и чувства. Здесь же ей было некому доверять.
  - Вернёмся к размещению гостьи, - продолжил Нуз. - Порядок типичный, как для жителя, завершившего профклассы. Архивисты внесут данные о гостье в систему, отсек Планов определит размещение в свободных корпусах. Прошу Планы провести разговоры с соседями. Никаких слухов, гостью не должны пугаться. Затем, дело. Мы поговорим с гостьей, узнаем, чем она может быть полезна колонии, и определим дело, которым она будет заниматься.
  - Позвольте мне заняться, - сказал Оудис.
  - Есть предложения?
  - Да. Сегодня утром мы обсуждали с главицей Умайнис...
  - И я поддержала предложение, - перебила та. - Нам нужно лишь одобрение гостьи. Позже решим лично. Разговор не для большого совета.
  - Решено, - согласился Нуз. - Если вопросов больше нет, попрошу окончить совещание.
  Собравшиеся дружно встали в знак завершения беседы. Мира была единственной, кто продолжал сидеть: она не была уверена, что поступит правильно, встав вместе со всеми, ведь она не принадлежала к руководству Плота.
  Первыми зал покинули главы. Затем стали выходить и остальные люди. Никакой толкучки, они шли, не торопясь, не обгоняя друг друга и уступая путь. Мира провожала вереницу одинаковых людей, выходивших из зала, а сама оставалась на месте. Она не знала, куда ей теперь идти. Зал опустел, стихли голоса за дверьми, и Мира почувствовала пугающую тишину.
  Ни звука не издавали безлюдные помещения Плота. Мира поняла, в чём причина её тревоги: она привыкла к тому, что абсолютной тишины не бывает. Всегда есть гудящие лампы, шумящие бытовые приборы вроде холодильника, доносящиеся с улицы голоса прохожих и машин, звуки соседей из-за стены. О пребывании на природе и говорить нечего. Всегда фоном шумит ветер, колышутся ветки деревьев, плещет вода, а зимой мягко, еле слышно, сыпет снег. Мы с рождения слышим множество звуков вокруг себя. Пребывание в полной тишине лишает человека одного из важнейших чувств, и он начинает ощущать себя несовершенным.
  - Мира! - раздался возглас, и девушка вздрогнула от неожиданности.
  Возле дверей стоял Оудис.
  - Почему ты не вышла? Мы потеряли тебя!
  - Меня, вроде, никто не звал, - хрипло ответила Мира.
  Глава всплеснул руками:
  - Нужно приглашение? Не знал. Приглашаю тебя, гостья Мира, проследовать с главами, принять обед. После мы просим тебя в малый зал, на продолжение беседы без замещателей.
  Мира неловко встала. От долгого сидения ноги затекли, она покачнулась. Она проследовала к Оудису, мысленно поблагодарив его за то, что наполнил эту огромную комнату звуками своего голоса, прогнав устрашавшуюдевушку тишину.
  
  -6-
  Настало время обеда. Мире кусок в горло не лез.
  Её пригласили принять пищу вместе с главами. Они решили, что сегодня Мире лучше побыть рядом с ними. Это позволит избежать повышенного внимания к её персоне со стороны простых жителей.
  Обеды в колонии были общими. Пища готовилась централизовано на всех жителей, и затем доставлялась на места обеда - локации. Разные группы людей обедали в разных локациях, и в том числе главы всегда собирались отдельно от других.
  - После обеда мы хотим просить тебя рассказать о планете, где жила, - сказал Оудис, в то время как Мира уныло колупала вилкой в контейнере.
  Одна из главиц, седоволосая Више, поддержала его:
  - Да! Попробуем отыскать планету гостьи. Если удастся отыскать путь, она может стать домом, который мы все желаем обрести.
  - Думаете, возможно? - спросил Нуз.
  - Мы должны попробовать, - улыбнулась Више и с теплом посмотрела на Миру. - Твоё появление внезапное, пугающее. Но оно может дать надежду всем людям Плота.
  После обеда Мира вместе с главами проследовала в малый зал. Как объяснил ей словоохотливый Оудис, он предназначался для совещаний без посторонних - замещателей, слушателей, представителей рабочих соединений. Здесь главы решали вопросы, которым не желательно выходить за пределы узкого круга глав.
  Помещение малого зала было уже знакомо Мире, однако, шли они другим путём. Хотя девушка не была уверена полностью, ведь интерьеры Плота были похожи. Всё вокруг было белым, плавно-скруглённым, с однотипными полосами ламп, одинаковыми шлюзообразными дверьми и панелями световых точек.
  - Как вы не путаетесь в этих коридорах? - тихонько спросила Мира у Оудиса, когда они подходили к малому залу.
  Тот удивился:
  - Разве можно путаться здесь?..
  'Наверное, проведя всюжизнь на Плоту, они просто привыкли. И я привыкну, если пробуду здесь ещё немного'.
  С минуту главы рассаживались за столом и поправляли одежды. Мира заняла свободное кресло. Она чувствовала себя неловко. От волнения она накручивала на пальцы пряди волос. Прядивыскальзывали из рук, и это вызывало у Миры ещё большее раздражение.
  Затем ненадолго повисло молчание. Нарушить его решил Оудис.
  - Расскажи нам про планету, где ты жила. Помнишь, мы просили?
  - Да, я помню, - От волнения голос Миры вновь стал хриплым. - Моя планета называется Земля, и она... круглая, как и все планеты. Не знаю, что ещё вам сказать.
  - Земля? - удивилась Више. - Землёй предки звали грунт для растений и растительной еды.
  - Грунт звали землёй? - переспросила Мира. - Всё верно, земля - под ногами, и она же - почва для растений. И планета тоже Земля.
  - То есть, - вмешалась Умайнис, - вы дали планете имя грунта.
  - Да. Что здесь странного? Мы ощущаем нашу планету как почву под ногами, потому и зовём её так же. Когда находишься на Земле - на планете Земле - она не видится шаром, или, по-грамотному, - геоидом. Она воспринимается как плоскость. И потому свою планету мы ассоциируем с той твердью, по которой ходим. С оболочкой, которая её покрывает. С землёй под нашими ногами. От земли и получила название наша планета Земля.
  По переглядываниям глав Мира уловила, что её пламенную речь не поняли. Ей стало неловко за свои путанные объяснения и тавтологию.
  'Действительно, как они могут представить, если никогда не стояли ни на поверхности планеты!'
  - Странное название, - в голосе Умайнис зазвучали нотки пренебрежительности. - Почему нельзя дать планете свой неповторимый именной набор?
  - Именной набор мы зовём именем, - ответила Мира.
  - Я знаю, что значит 'имя'. Но 'имя' исчезли с первыми жителями плота. 'Имя' повторяется, 'имя' может быть неблагозвучно. Потому наши предки решили использовать именные наборы. Они неповторимы. Они благозвучны и потому не дают душевных страданий людям.
  Миру посетила внезапная догадка.
  - То есть, ваши имена - просто случайный набор букв?
  - Верно. Случайный набор букв, созданный Чревом.
  Умайнис поднялась со стула и начала прохаживаться по комнате.
  - Как бывший ч-оператор, расскажу. Процесс несложен. Чрево создаёт именные наборы случайным совпадением букв. Допускаются наборы от трёх до десяти букв. Затем идёт проверка на принимаемость. Каждый именной набор уникален, и не должен совпадать с другими. Чрево отсеивает совпадающие и наборы с близким звучанием. Близкими считают такие наборы, в которых четыре и более букв подряд совпадают с принятыми. Затем главное: проверка на благозвучность. Она проводится по совпадению со звучанием имён предков. Создатели программы заложили определённые параметры отбора благозвучных наборов. Мы пользуемся ими без внесения изменений. Тебе может казаться, процесс безличен и не справедлив. Это не так. Родители новорожденного сохранили право выбора именного набора. Ранее предлагали пять наборов к выбору, но процесс расширенного выбора многим причинял мучения. Выбор сократили до трёх наборов. Из трёх случайных именных наборов родители должны выбрать самый приятный их слуху. Этот набор регистрируют архивисты и отсек Планов. Невыбранные наборы сохраняются в памяти Чрева до следующего рождения. Надеюсь, гостья с именным набором Мира, я ответила на все твои вопросы. Предлагаю теперь тебе продолжить рассказ о своей планете.
  Мира хотела было высказать своё мнение насчёт колкого замечания о её имени, но вовремя прикусила язык. В её ситуации дерзость ни к чему хорошему не приведёт.
  Умайнис вернулась в своё кресло. Её лицо было спокойно, а осанка - величественна. Она словно была создана для принятия важных решений.
  'Несомненно, она руководит здесь всем. Глава Нуз-старший лишь номинально'.
  - Ты остановилась на сравнении планеты с грунтом, - напомнила Умайнис.
  - Я помню, - прохрипела Мира.
  Она сделала над собой усилие и попыталась совладать с голосом, который от волнения безобразно хрипел. И продолжила:
  - Моя планета находится в Солнечной системе и является третьей от Солнца, нашей звезды. Конечно, я могу перечислить вам 'именные наборы' всех наших планет, - она всё же ответила на колкость главицы, - но я не думаю, что они окажутся вам полезны. На планете есть атмосфера, богатая кислородом и защищающая нас от космического излучения. На планете много воды, самое большое её скопление мы зовём океаном, а скопления поменьше - морями, озёрами, реками. На планете пять материков, то есть, пять частей возвышающегося над океаном грунта, - Мира старалась объяснять как можно проще, чтобы её поняли. - Там можно жить. Строить города, растить пищу. В воде мы не живём, только на суше.То есть, на грунте без огромных просторов воды.
  Мира умолкла и оглядела собравшихся. Понимают ли они, о чём она ведёт речь?
  - Ты считаешь, твоя планета полностью годна для жизни? - с воодушевлением спросил Оудис.
  - Конечно. На Земле есть отдельные места, где нельзя жить по причинам загрязнения, повышенной концентрации, то есть, э-э... большого содержания чего-нибудь вредного или неподходящего для жизни климата, как на полюсах или в пустынях. Но таких мест не много. В общем и целом моя планета очень даже пригодна для жизни.
  - Замечательная новость! - воскликнул Оудис. От переизбытка чувств он поднялся на ноги и, опираясь сжатыми в кулак руками на поверхность стола, продолжил.
  - Уважаемые главы и главицы! Вы слышали речь гостьи. Она принесла нам благиеновости. После стольких лет колония может обрести дом! Мы так долго искали планету! Она нашлась. Осталось узнать одно. Мира, скажи, будут ли жители твоей Земли гостеприимны? Смогут ли они принять нас с тем благом, с которым мы принимаем тебя?
  'Какое благо имеет он в виду?' - пронеслось в голове у Миры.
  - Я... Я не знаю, - сказала она в слух.
  Лицо главы погрустнело.
  - Мы сильно желаем обрести дом. Но мы не желаем причинять вред, - Оудис задумался, словно искал более подходящее слово. - Неудобства. Мы не хотим причинять неудобства своим появлением. Нам важно мнение тех, кто уже живёт на планете.
  Мира усмехнулась.
  - На моей планете живёт семь миллиардов человек. Вы же понимаете, что я не могу принимать решение за них всех.
  По залу прокатился гул удивления.
  - Семь миллиардов?! Невероятное число! - воскликнул светловолосый глава, имени которого Мира не знала.
  - Вряд ли нам будет место в таком числе, - сокрушённо сказала Више.
  - Как вы умещаетесь? На планете должно быть тесно! - вторил коллегам старший глава.
  Мире осталось лишь пожать плечами.
  - А сколько человек живёт в вашей колонии? - полюбопытствовала она, хотя знала ответ. Ей хотелось подвести людей к своей мысли.
  Мире ответила Умайнис:
  - С учётом резерва, пять тысяч человек.
  - Всего пять тысяч! - Мира подчеркнула интонацией первое слово. - И вы умещаетесь на крошечном жестяном бублике! Да, моя планета местами перенаселена. Почему вы считаете, что вам совсем не найдётся места?
  Её вновь не поняли.
  - Жестяном бублике? - переспросил Оудис. - Не встречал такого сочетания. Что значит?
  - Это образное выражение. Я имела в виду ваш космический корабль, ваш Плот.
  Она не была уверена, что собравшиеся оценили её сравнение. Но смысл они, похоже, поняли.
  - Колония ограничена в пространстве. Мы живём в тесноте и привыкли к её условиям. Нам трудно представить такое число людей вместе. Предположу, на твоей Земле много суши и мало воды.
  - Как раз наоборот. Воды больше, чем суши, примерно в три раза. Интересно, а сколько же ваших предков населяло Имле до того, как она стала непригодна для жизни, и люди покинули её на Плоте?
  - Предки не оставили данных, - ответила Умайнис. - Глава Оудис, я благодарю вас за заботу о жителях планеты гостьи. Вы правы. Мы не можем населять планету без одобрения. Но не только мнение должно быть важно. Есть другие вопросы. Нужно знать температуру на поверхности планеты, силу давления воздушного слоя, скорость вращения планеты вокруг оси, цифру магнитного момента.
  - Температура разная. Там, где живу я, холодно, и почти пол-года лежит снег. Есть регионы, где всегда тепло. Собственно, чем дальше от полюсов, тем теплее. Остальное не могу сказать вам. Я не знаю того, о чём вы меня спрашиваете, - сокрушённо сказал Мира.
  Умайнис поразилась:
  - Ты не знаешь самых важных значений своей родной планеты?
  - Зачем мне их знать? О чём мне скажет её магнитный момент или скорость вращения?
  - Это важнейшие денные, которые оставили предки, - нравоучительно произнесла Умайнис. - Они помогут понять, пригодна планета для людей, или не пригодна. Многое важно, не только то, что я перечислила. Если ты скажешь значения, мы сравним их с допустимыми цифрами, которые рассчитали предки.
  Впервые в жизни Мира задумалась, о том, что она, ничего не может сказать о своей планете тем, кто на ней не живёт и прежде не видел. Её знания оказались пустыми для внеземной цивилизации. Ни состав атмосферы, ни точное расстояние до греющей звезды, ни величину приливов, вызываемых спутником, не могла сказать Мира. Она никогда не задумывалась обо всех этих значениях. На своей планете она просто жила, и никаких глобальных знаний параметров Земли для её простой жизни не требовалось.
  - Если мы, такие же люди, живём на планете. Значит, она, вне всякого сомнения, пригодна для жизни. И вы сможете поселиться на ней без угрозы для здоровья. Ведь я ничем не отличаюсь от вас.
  Очевидно, Умайнис не устроил такой ответ. Но она лишь вздохнула и продолжила.
  - Ещё. Кораблю нужен путь. Понимаешь? Без знания пути к твоей планете, мы не сможем добраться до неё.
  Теперь Мира окончательно была поставлена в тупик. Как она могла объяснить, где в пространстве необъятного космоса находится её планета, если ни разу не покидала её пределов? Какой путь она могла указать, если совершенно не представляла, где и как далеко от Земли находится сейчас?
  - У вас есть какая-нибудь карта? - безо всякой надежды спросила она.
  Карта незнакомого космического пространства вряд ли могла ей помочь.
  - Карты нет. Путь Плота регистрируется по координатам, которые есть у операторов пути.
  - Жаль. Возможно, если бы я посмотрела карту, мне удалось бы обнаружить планетную систему, похожую на мою. Думаю, я смогла бы узнать её. Я не раз видела снимки планет, хорошо знаю их расположение.
  Мира уже мысленно вспоминала знакомые фотографии.
  - Снимки? - переспросил Оудис.
  - Да. Фотографии... Это картинки планет, но они не нарисованы, а сделаны через специальный прибор - фотоаппарат.
  - Хочешь сказать, ты знаешь свою планетную систему только по снимкам?
  - Естественно! Как ещё я могла увидеть другие планеты? Телескопа у меня нет...
  - И ты... Не покидала границ твоей планеты? - робко спросила невысокая главица, прежде молчавшая.
  Мира вздохнула. В каких же разных мирах с этими людьми она жила!
  - Мы выходим в космос. Но люди не летают дальше околоземной орбиты. Дальше орбиты - только космические зонды. Они управляются с Земли, то есть, с нашей планеты. Зонды делают фотографии небесных тел и передают на Землю данные, по которым, затем, определяются их параметры: состав атмосферы, вероятность наличия воды и многое другое. Также снимки планет делают через мощные телескопы. Этот прибор - система линз, которая позволяет увидеть далёкий объект так, словно он находится рядом. Вне всякого сомнения, я узнала бы свою планетную систему, если бы она была на ваших картах. Только карт нет, поэтому я вряд ли смогу вам помочь. Местонахождение моей планеты в масштабах Вселенной или хотя бы Галактики я не знаю.
  По завершении пламенной речи девушки в зале повисло молчание. Главы переваривали услышанное.
  'Нужно упрощать свою речь. Им крайне сложно меня понять'.
  Нуз наклонился к Оудису и шёпотом о чём-то спросил его. Глава подумал и, также шёпотом, дал ему ответ.
  'Что-то не так? Мой ответ не понравился им?'
  И, словно угадав её мысли, Оудис произнёс:
  - Есть нестыковка, Мира. Мы используем информацию, которую оставили нам предки. Они указали несколько десятков систем с планетами в зоне обитаемости, в направлении курса Плота. Мы движемся от ближайшей системы к всё более дальним. За четыреста семьдесят два года нашего путешествия мы пролетелидвадцать восемь планетных систем. Информация печальна. Мысли предков не подтвердились. В тех системахнет планет, пригодных для жизни.
  - Возможно, в тех системах, которые вы посетите в будущем, найдутся планеты, на которых можно жить. Возможно, среди них и окажется моя Земля.
  - Возможно. Узнаем не скоро. Скорость Плота велика, но расстояния космоса огромны. Мы ждём встречи со следующей системой через двенадцать лет.
  Да, подобное нужно было предполагать. Космическое путешествие - не езда по Транссибу, где расстояния кажутся бесконечно долгими, однако, каждые четыре часа тебя ждёт новый город.
  'Я не могу столько ждать! Я не хочу состариться на этом Плоту!'
  На языке вертелся вопрос, который Мира никак не решалась задать. Не от того, что боялась показаться глупой. Скорее, её пугало возможное отсутствие ответа.
  - Всё это хорошо и здорово, - сказала она. - Но я в упор не понимаю. Как я могла попасть к вам? То есть, как вышло, что я со своей планеты переместилась на ваш корабль?
  Главы переглянулись. Нуз и Оудис вновь зашептались. Мира догадалась, что они спорили о чём-то. Наконец, архивист воскликнул:
  - Мы должны пытаться! Возможность...
  И далее Мира не расслышала.
  Похоже, Оудис выиграл дискуссию. Потому что перешёптывания закончились, и старший глава обратился к Мире.
  - Пойми, гостья, мы не знаем уверенно. Мы предполагаем. Мы и предки предполагали много раз, и всегда ошибались. Предположение главы Оудиса благое. Но невозможное. Предки не доказали существование пространственных точек.
  - Что это значит? - спросила Мира.
  Ей ответил Оудис. Похоже, как бывший архивист, он лучше других разбирался во многих вопросах.
  - Предки считали, пространство вокруг может сжиматься. До состояния точки. Смотри, - он поднял руку вверх и раскрыл ладонь. - Мои пальцы лежат на прямой. Сейчас я приближаю их, - он стал медленно сводить большой и указательный пальцы, - пока они не сомкнутся. Теперь расстояние между ними - точка. Предки считали, что через такие точки можно перелетать на далёкие расстояния. Понимаешь?
  - Понимаю, - кивнула Мира. - На моей планете тоже есть такая теория. У неё другое название, но сути... То есть, смысла это не меняет.
  - Не все главы согласны со мной, - продолжал Оудис. - Я думаю, ты попала на Плот через одну из таких пространственных точек. Если мы найдём эту точку, сможем попасть на твою планету. Возможно, твой дом станет нашим домом. Исполнится мечта многих поколений колонии. Мы живём, чтобы найти дом. Такова наша цель.
  Объяснение было вполне логичным. Кроме следующего:
  - Одна загвоздка. Нестыковка, по-вашему. Я находилась на Земле, то есть, на самой планете, а оказалась в космосе. Если предположить, что вы пройдёте через эту 'точку' на корабле, то врежетесь в твердь планеты и случится катастрофа.
  Предположение поставило архивиста в тупик.
  - Мы учтём, - взволнованно сказал он. - Мы продумаем. Пространство с времени твоего появления могло сжаться сильнее, могло начать разжиматься обратно. Нахождение точки будет другим. Всё равно -близким к твоей системе. Главица Више, я попрошу тебя, поставьте операторам пути задачу. Нужно сейчас начать думать над проблемой.
  Више покачала головой.
  - Точки - предположение, - сказала она. - Предки не доказали точки. Так записано в Памяти Архива, ты знаешь.
  - Другими мыслями не объяснить появление гостьи на корабле. Мы должны попробовать.
  Више устало опустила руки. Затем поставила локти на стол,оперев голову на ладони.
  - Я не представляю Плот через точку, - не поднимая головы, сказала она.
  Мира догадалась, что в её предложении пропущено слово 'полёт'.
  - Не та точка, которую ты знаешь, - продолжал убеждать Оудис. - Другая точка. Она намного больше. Мира, - он повернулся к девушке. - В день твоего появления не обнаружено странностей. Но пространство связано с твоей планетой. Мы должны проверить. Ты говорила про снимки, я понял тебя. Мы тоже делаем снимки. Мы зовём их регистры. Регистры делают операторы пути и передают в Архив. Один снимок в одну пээм. Архивисты сохраняют регистры по времени. За годы сохранилось много регистров пустоты и небесных тел. Я попрошу тебя просмотреть. Так много, как ты сможешь. Если обнаружишь знакомое небесное тело, ориентир, дай нам знать. Возможно, среди множества посещённых Плотом планетных систем, ты отыщешь свою. Возможно, предки ошиблись в некоторых замерах, и среди них есть твоя пригодная для жизни Земля. Дальше будем думать.
  Мира поразилась:
  - Вы предлагаете мне просмотреть снимки за все без малого пятьсот лет вашего пути? Это невероятное количество работы!
  - Начни с последних, - тоном, не признающим отказа, сказал Оудис. - Со дня твоего появления.
  Мира насупилась и скрестила руки на груди.
  - За то время, пока я просмотрю ваши регистры и что-нибудь отыщу, вы успеете долететь до следующей планетной системы.
  Оудис задумался. Похоже, о временных рамках он не подумал.
  - Я могу нарисовать свою систему, - предложила Мира. - Я художница, и сделаю рисунок достоверным. Тогда ваши люди смогут просматривать регистры вместе со мной. Дело пойдёт быстрее, шансов на успех будет больше.
  Главы переглянулись и улыбнулись.
  - Ты взрослое дитя, гостья, - сказала Више. - Нам трудно понять тебя.
  - Что же непонятного? Я сделаю рисунок, он будет куда нагляднее слов. Прорисую каждую планету, нашу звезду, приблизительно соотнесу размеры. Это не сложно. Мне нужны краски или карандаши, да что угодно, чем можно рисовать. И бумага, конечно же.
  - Я слышал о бумаге, - нахмурился старший глава. - Её пользовали предки. Для ручного письма, верно, Оудис?
  - Верно, - кивнул архивист. - Слово 'каранда...', не запомнил, не знаю. Краски нам всем знакомы. Не понимаю, как ими изобразить планету. Краски - порошок. Они для ткани.
  Теперь Мира уяснила, почему её вновь не поняли. Конечно, откуда в космической колонии взяться бумаге и художественным принадлежностям, если все ресурсы её направлены на выживание. Откуда появиться бумаге, в условиях космической станции она лишняя. Печально было осознавать, что ей придётся выполнять распоряжение глав в одиночку. Уйму времени она потратит впустую, и ещё больше времени пройдёт, пока она сможет получить хоть какой-то результат. Однако ей не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Если она откажет, её судьба вряд ли будет доброй, или, как говорят на Плоту, благой.
  - Пусть Хена поможет гостье, - неожиданно сказала Умайнис.
  - Хена? - переспросил Нуз.
  - Да, моя дочь. Освободим её от занятий в проф классах и направим на помощь гостье. Мира права, объём велик. Гостья объяснит Хене, какие регистры искать.
  - Мне нравится мысль, - поддержал Оудис. - Только лучше предложить человека с опытом. Любого из моих архивистов.
  - Хена поможет не хуже, - с нажимом в голосе сказала Умайнис.
  - Как старший глава, одобряю, - поддержал Нуз. - Будет так.
  'Невероятно! - подумала Мира. - Теперь при мне всегда будет уменьшенная копия Умайнис. Нет, я этого не вынесу!'
  
  -7-
  Мире выделили корпус в небольшом жилом отсеке в дальней части корабля. Главы предупредили её, что первое время внимание соседей к ней может быть повышенным, и попросили не отстраняться от жителей и быть с ними любезной. Мире такой расклад был не по душе: ей не нравилось быть объектом чужого любопытства.
  Путь до жилого отсека показался Мире бесконечно долгим. Сопровождавшие её женщины, операторы размещения из отсека планов, по пути говорили ей, куда пройти и где свернуть. Мира окончательно запуталась в веренице одинаковых коридоров и дверей, и теперь боялась, что не отыщет дорогу обратно. А завтра с утра ей предстояло вновь вернуться к главам.
  Наконец, они прибыли на место. Войдя в жилой отсек, Мира с облегчением выдохнула. Она невероятно устала. Ей хотелось поскорее лечь на кровать и крепко уснуть.
  Жилой отсек представлял с собой небольшой коридор с ответвлениями, ведущими к тупикам, в которых группой располагались шлюзоподобные двери. Ещё несколько дверей находились в дальней оконечности коридора. Операторы пояснили, что там находится санитарная комната, общая на весь отсек.
  В этом отсеке проживали одинокие молодые люди, едва успевшие повзрослеть и начать самостоятельную жизнь. Большинство из них недавно закончили обучение по нужной Плоту профессии, и теперь, покинув родительские семьи, переселялись в небольшие отсеки, подобные этому. На Плоту такие отсеки получили прозвание 'одинокие', потому что люди в небольших комнатах-корпусах жили по одному. В дальнейшем, создав семью, молодые люди переселялись в более просторные и близкие к центру 'семейные' отсеки.
  Операторы провели Миру в дальнее правое ответвление коридора и указали на одну из двух дверей. Мира прикоснулась к ключу, и дверь с привычной тишиной разъехалась. Мира шагнула внутрь и очутилась в крошечной комнатке. Да, её убранство оставалось неизменно-белым, и, на удивление - совершенно пустым. Первое впечатление Миры было таково, что комната более походит на тюремную камеру, чем на жилой корпус. Никаких окон или украшений, как в далёком доме, на Земле. На Плоту всё неполезное, но создававшее уют, было бы лишним.
  - Ключи жилых приборов на стенах, - произнесла одна из сопровождавших женщин-операторов.
  Мира обернулась. Женщины не проследовали за ней, а стояли в коридоре.
  - Может быть, вы покажете мне, что здесь к чему? - попросила девушка.
  Женщины отрицательно покачали головами.
  - Не можем. Ждут назад в отсеке. Спокойного сна.
  Они слегка наклонили головы в знак прощания и удалились.
  Мира осталась одна. Она вновь обвела взглядом комнату, в которой ей теперь предстояло жить. Световые полосы, диагонально рассекавшие потолок по краям и в некоторых местах - стены по прямой, горели ровным, приглушённым жёлтым светом. В некоторых местах стен виднелись выступы, над некоторыми из них крепились световые панели. Пол был ровным и таким же гладким, как стены, но состоял из плотно подогнанных геометрических фигур. Мебели нигде не было видно. Мира вспомнила, как стол и стулья в других помещениях появлялись из пола. Операторы сказали: 'Ключи жилых приборов на стенах'. Нет, это вовсе не подсказка, а прямое указание. Жители Плота объясняли вещи так, как привыкли за долгую жизнь на космическом корабле.
  Мира подошла к стене и дотронулась до одного из выступов-ключей. Квадраты пола в левом углу пола плавно разъехались, вверх стала подниматься белая масса - набор геометрических форм. По ходу движения масса преобразовывалась. Фигуры плавно и беззвучно перемещались, и вскоре взору Миры предстала плоская кровать. Мира подошла ближе и коснулась её поверхности. Она оказалась мягкой и пружинящей, но в отличие от земных матрасов, не была отделена от корпуса кровати, а была встроена в него.
  Девушку разобрало любопытство. Она принялась наполнять комнату 'жилыми приборами'. Она последовательно подходила к разным ключам и касалась их. В комнате появились два шарообразных кресла, овальный стол и некая поверхность непонятного Мире назначения. Когда комната наполнилась, она стала ощущаться более жилой. Однако в ней стало тесно. Поэтому Мира обратным касанием к ключам убрала все приборы, кроме кровати, обратно.
  Последний выступ открывал дверцы встроенных шкафов. Для того, чтобы выбрать нужный шкаф, требовалось прикоснуться к световым точкам и поменять местами их цвета. Один из шкафовзаключал в себе шесть узких полок и оказался пуст, а в другом, более просторном, Мира обнаружила несколько комплектов белого постельного белья: простыни, два невесомых одеяла и плоскую подушку с приподнятыми краями. Мира, как могла, застелила постель. После пережитых волнений усталость валила её с ног, хотя время сна ещё не пришло.
  Мира подошла к выходу и прикоснулась к ключу. Двери разъехались, и девушка вышла в коридор. Она с опаской озиралась вокруг. После безрадостного напутствия глав, встреча с новыми соседями тревожила её.
  Коридор по-прежнему был пуст. Похоже, другие обитатели отсека ещё не вернулись с ужина. Мира от еды отказалась, хотя главы очень настаивали.
  Санитарная комната сияла неизменной белизной. Санитарные приборы располагались группами, в небольших помещениях. Выглядели они не совсем привычно, однако, Мира без труда смогла ими пользоваться. Она приняла душ, вновь обрадовавшись тёплой мягкости воды. Затем высушила волосы под широким настенным выступом, оказавшимся феном, и вернулась к себе в комнату.
  Позже Мира узнала, что жилые корпуса корабля дорабатывались уже в процессе полёта. Первые люди Плота сделали комнаты максимально удобными для жизни в ограниченном пространстве.
  Она легла на кровать и провалилась в сон.
  Рано утром её разбудил голод. Вчера она ела совсем мало, и теперь живот выражал яростный протест против такого положения дел. Который час, Мира не знала. Она нигде не видела часов.
  'Как же они определяют свои привычные часы и минуты? Нужно поинтересоваться'.
  Мира, как могла, привела себя в порядок и переоделась. Организм настойчиво требовал завтрак, но куда ей идти, где искать столовую или глав, она не представляла. Ждать в комнате и надеяться на то, что кто-нибудь за ней придёт, было выше её сил. К тому же, вспоминая вчерашнее утро, она понимала, что главы могут ждать, пока она проснётся, не желая тревожить её.
  Поэтому Мира решила покинуть корпус и попытаться самостоятельно отыскать путь на нулевой этаж. Она открыла шлюз и осторожно вышла наружу.
  В этот же миг двери центрального шлюза, соединявшего жилой отсек с коридором, разъехались. В помещении вошёл молодой человек. Мира застыла на месте, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением. Определённо зря ей дали столь строгое напутствие относительно соседей по отсеку. Лучше бы совсем ничего не говорили: так девушке было бы спокойнее.
  Вопреки её опасениям, молодой человек прошёл мимо, не обратив на Миру никакого внимания. Он завернул в один из небольших коридоров, которые вели к корпусам. Мира облегчённо выдохнула: знакомство с простыми людьми колонии откладывалось на неопределённый срок.
  Мира проследовала к выходу из отсека и открыла двери прикосновением к ключу. Она вышла в коридор и в растерянности остановилась. Связь с другими уровнями осуществлялась через четыре лифта, по два с каждой стороны коридора. Какой именно ей нужно выбрать, она не знала: лифты вели на разные уровни и направления. Можно было попробовать добраться наугад, но Мира сильно боялась заблудиться в одинаковых коридорах и потеряться на малознакомых просторах корабля.
  Неожиданно перед ней возникло решение проблемы. Для того, чтобы осуществить его, требовалось собрать волю в кулак. Она и прежде, при жизни на Земле, неохотно вступала в разговоры с незнакомцами и с трудом налаживала контакты с людьми. Непонимание её увлечений, насмешки окружающих над её мыслями,всецелое погружение в творчество, сделали Миру интровертом до мозга костей.Сейчас действительность изменилась. Настала пора меняться и ей самой.
  Она вернулась в жилой отсек и попыталась вспомнить, в какой из коридоров завернул молодой человек, которого она встретила недавно. Казалось, во второй слева, но она не была уверена. Ругая собственную невнимательность, Мира пошла наугад. Попытка не пытка.
  Коридор был коротким и заканчивался тупиком, чуть более просторным, чем тот, который имелся возле комнаты Миры. В тупике располагались четыре ведущих в корпуса двери.
  'Какая же из дверей? Как узнать?'
  Мира подошла к крайней справа двери и попробовала найти что-нибудь вроде звонка, но не увидела ничего подобного. Тогда она, по старой привычке, принялась стучать в дверь. Вначале тихо, затем громче. Никто не открыл, и Мира решила попытать счастья у следующей двери. Она подошла к входу в корпус и вновь постучала. И опять - неудача.
  'Может, двери изолируют любой шум, и меня вообще не слышат?'
  Она уже собиралась идти дальше, как вдруг двери корпуса разъехались, и она увидела мужчину, которого ранее встретила в коридоре.
  От неожиданности Мира вздрогнула. Она никак не могла привыкнуть к беззвучности дверей корабля.
  Мужчина вышел в коридор и закрыл двери касанием ключа.
  - Зачем стук? - спросил он. - Сломан сигнал приветствия?
  И он коснулся стены чуть выше ключа. В помещении за стеной раздался едва слышимый мелодичный звук.
  - Не сломан, - нахмурил брови мужчина. - Зачем стук?
  Откуда Мире было знать, как пользоваться дверным звонком? Ей не показывали. Видимо, для жителей Плота некоторые вещи казались настолько естественными, что они не посчитали нужным объяснять их гостье.
  - Извините... -стараясь скрыть нахлынувшее волнение, сказала Мира. - Вы, то есть, ты... Ты поможешь мне? Я не знаю, как мне добраться до нулевого уровня. Какой лифт выбрать.
  - Правая дверь один, низ минус три. Комбинация точек три.Затем боковой переход, четвёртый лифт, комбинация два. Вперёд в последний коридор, первый лифт, комбинация один. Ты не знала?
  - Забыла, - криво улыбнулась Мира. - Простите. То есть, прости.
  Мужчина вздохнул.
  - Я после смены. Устал. Не ищи внимания сейчас.
  С этими словами он открыл двери и вернулся в свой корпус.
  Так вот в чём дело! Он решил, будто Мира заигрывает с ним. Наверняка подобная ситуация была типичной для одиночного отсека.Только вот Мире было не до того. Она мысленно повторяла сказанные молодым человеком слова, пытаясь ничего не перепутать.
  Она вернулась в коридор, отыскала нужный шлюз, касанием ключа вызвала лифт. Оказавшись внутри, трижды прикоснулась к крайней световой точке на стене, полагая, что так она сможет выставить нужную 'комбинацию точек три'. Повинуясь касаниям её пальцев, бело-голубые точки трижды мигнули, поменяв порядок цветов. Лифт тронулся и поехал вниз. Движение было плавным, и Мира в очередной раз удивилась отсутствию скрежета, как у лифтов на Земле.
  Лифт остановился, двери открылись. Мира оказалась в нешироком коридоре. Она смутно припоминала, что была здесь вчера. И всё-таки, схожесть интерьеров пугала её: девушка боялась, что ошиблась и приехала в другое место. Номер уровня она не запомнила, потому сверяться по цифре, написанной световыми лентами на потолке, было бессмысленно.
  Округлые двери невдалеке открылись, из них вышли мужчина и женщина. Не обращая внимания на гостью, они прошли к другому переходу, коснулись ключа, дождались лиф и покинули коридор.
  'Всё верно: они принимают меня за свою. Я одета как все, и потому ничем не выделяюсь среди других'.
  Теперь перед Мирой стояла задача отыскать некий 'боковой переход'. Справа от неё коридор оканчивался тупиком, а слева виднелся поворот. Мира проследовала туда и обнаружила, что в боковом ответвлении коридора действительно располагался достаточно широкий дверной проём. Оказавшись внутри, она выставила на световой панели комбинацию точек два, и лифт тронулся. Ей показалось, что она ехала дольше, чем в прошлый раз.
  Покинув лифт, Мира попала точь в точь в такое же боковое ответвление с одним шлюзом, как прежде. Теперь она находилась в коридоре, который был куда просторнее и длиннее предыдущего. Шире него был разве что коридор 'нулевого' уровня.
  На потолке сияла крупная цифра '+5', и это означало, что ей нужно проехать ещё пять уровней вниз.
  'Вперёд в последний коридор, первый лифт, комбинация один', - таков был маршрут.
  Что ж, значит, вперёд. Мира нерешительно шагнула. Здесь было гораздо больше людей, чем на предыдущем уровне. Мира старалась двигаться естественно, чтобы ничем не выдать свою неуверенность. Люди равнодушно проходили мимо, но Мира поминутно опасалась, что кто-нибудь внезапно воскликнет: 'Смотрите, это та самая! Чужачка - гостья!' И, словно по взмаху дирижёра, все остановятся и застынут в изумлении, не спуская с Миры удивлённых взглядов. А она будет стоять, не в силах пошевелиться, мечтая о том, чтобы исчезнуть отсюда. Мире до ужаса претило повышенное внимание, и меньше всего ей хотелось превратиться в выставочный образец человека с другой планеты.
  Мира шла, но коридоров или ответвлений не видела. По обе стены располагались шлюзы, в которых появлялись и исчезали жители Плота. Похоже, Мира всё же умудрилась заблудиться. И как только она не подумала спросить у мужчины из жилого отсека номера уровней для точности?..
  А может, коридоры находятся за дверьми шлюзов? Кто знает. В любом случае, идти нужно до конца, других вариантов не имелось.
  Пройдя немного вперёд, девушка, наконец, обнаружила то, что искала. Справа от неё, в стене, виднелся проём, уводящий в тупиковый коридор с несколькими шлюзами-лифтами. Приободрившись, Мира продолжила путь. Ей встретились ещё несколько ответвлений. Дойдя до конца широкого коридора, она обнаружила последнее ответвление. Очевидно, сюда ей и требовалось повернуть.
  Первый лифт, комбинация точек один. Мира вновь спускалась вниз. Правда, на этот раз она оказалась не одна. Вместе с ней в лифте ехала юная девушка, миловидной внешности, с волосами, словно измазанными красной охрой. Увидев, как Мира прикасается пальцами к световым точкам, девушка кивнула и произнесла.
  - Туда же.
  Ехали они молча, и, когда лифт доставил их на 'нулевой' уровень - разошлись, каждая в свою сторону.
  Мира с облегчением выдохнула. Ей удалось добраться без приключений.
  Теперь она направлялась к большому залу, в надежде застать там кого-нибудь из глав. Мимо неё вереницей шли люди. Мужчины, женщины и дети спешили по своим делам. Мира почувствовала себя гораздо более уверенной, ведь она знала, куда идёт, и не боялась выдать себя неловкостью.
  Оказавшись возле входа в большой зал, Мира, ставшим уже привычным, движением прикоснулась к ключу. Она ожидала, что из динамика наверху раздастся голос с вопросом о цели посещения, как вчера, но этого не произошло. Ответом ей была тишина.
  Мира вновь коснулась ключа, но ничего не изменилось. Похоже, рабочая смена ещё не началась, и внутри никого не было.
  Мира обернулась. Люди по-прежнему шли в обе стороны, не обращая на неё внимания. Как они отреагируют, если она будет стоять под дверями большого зала? Не вызовет ли такое поведение подозрений?
  Мира решила попробовать ещё один вариант. Она повернулась назад, к ключу, и коснулась пальцами световых точек. Она нажимала несколько раз, глядя, как меняется порядок цветов. Она сбилась со счёта и не могла сказать, какой была комбинация, открывшая шлюз. Пройдя внутрь помещения, Мира коснулась внутреннего стенного выступа, заперев двери.
  'Возможно, так не вполне вежливо. Но в одиночестве спокойнее, чем под прицелом десятков глаз'.
  Комната, в которую она попала, была чем-то вроде приёмной. Как и предполагала Мира, женщины-секретаря не оказалось внутри. Стол с широкой световой панелью был пуст, точки - выключены. Для чего нужны они здесь в таком количестве, Мира не знала.
  Она оглядела потолок и стены, исчерченные световыми полосами и разделительными линиями, подошла к широкой двери, ведущий в большой зал. Входить внутрь было бы совсем неуважительно, потому Мира осталась в приёмной.
  Вскоре ноги устали стоять на одном месте. Мира хотела было сесть за шарообразное кресло секретаря, но не решилась. Наверняка где-то в недрах пола или стен спрятан стул или диванчик для посетителей. Только работающей световой панели, которой можно было бы извлечь этот жилой прибор, нигде не было.
  Неожиданно прозвучавший за спиной голос застал её врасплох.
  - Зачем вошла?
  Мира вздрогнула. Задумавшись, девушка не заметила, как входные двери разъехались, и в комнате появилась вчерашняя женщина-секретарь.
  Брови её были нахмурены. Женщина явно была недовольна появлением незваной гостьи.
  Мира поспешила извиниться. Она объяснила, что ожидает глав, но женщина оставалась непреклонной.
  - Ожидают снаружи, входят с одобрения - отрезала секретарь и проследовала за своё рабочее место.
  Мира покраснела.
  - Извините, я не знаю ваших порядков.
  Заметив её волнение, женщина смягчилась.
  - Будет исключение, - сказала она. - Один раз.
  Она принялась включать точки на световой панели. Под ловкими прикосновениями её пальцев круглешки оживали и принимались мерцать разными цветами.
  Мира стояла, прислонившись к стене. Её желудок нестерпимо урчал. Не выдержав, девушка спросила:
  - Скажите, где я могу позавтракать?
  - Завтракать? - переспросила женщина. - Не знаю, в какой локации.
  Она на мгновение вернулась к работе, затем подняла голову, и посмотрела в стену, словно о чём-то задумалась.
  - Где ела вчера?
  - Утром в больнице. То есть, в лечебном отсеке. Вечером - с главами, где - не знаю.
  Женщина напрягла память.
  - Главы едят в закрытой локации. Знаешь, как дойти?
  - Если честно, нет.
  Откуда ей было знать. Мира первый раз слышала о закрытой локации.
  Женщина вновь задумалась. Её нахмуренные брови взлетали в такт движениям мышц лица.
  Она сказала:
  - Объясню путь. Сопроводить не могу, смена. Пойдёшь сама.
  - Далеко идти? - спросила Мира.
  - Четыре перехода.
  - Боюсь, я заблужусь. Я плохо ориентируюсь на вашем корабле. То есть, я хочу сказать, что не совсем понимаю, когда и куда мне нужно поворачивать.
  - Тогда жди глав. Они примут решение.
  И женщина вновь вернулась к работе.
  Благо, ожидать глав пришлось недолго. Вскоре в комнату вошла главица Више с ещё одной женщиной, имя которой Мира не помнила.
  Женщины улыбнулись Мире и кивнули секретарю в знак приветствия.
  - Гостья ожидает? - удивлённо спросила Више.
  - Да, - ответила секретарь. - Вошла сама, до часа моей смены. Но не вредила. Просила завтрак, не знает дорогу к локации.
  - Локация архивистов? - уточнила женщина, коллега Више.
  - Гостья сказала, вчера обедала в закрытой локации.
  Женщина покачала головой.
  - Гостья определена в Архив. Попрошу сопроводить её...
  - Сопровождать будет Хена, - раздался сзади громогласный голос Умайнис.
  Она вошла в помещение, гордая, прямая. Ни один мускул не шевельнулся на её лице, когда она кланялась в знак приветствия собравшимся.
  Следом за ней появилась миниатюрная девушка, и Мира вспомнила, что именно с ней недавно ехала в лифте до 'нулевого' уровня.
  Девушка была худенькой. В отличие от матери, её фигура казалась не натянуто-сухой, а хрупкой. Лицом она походила на Умайнис, но черты её были более плавными, а взгляд - лёгким. Непослушные волосы она собрала в низкий пучок, который, несмотря на схожесть со строгим пучком седых волос её матери, отличался небрежностью: волосы выбивались, спадая девушке на лоб и щёки. Она старательно прятала их за уши, но спустя мгновение пряди вновь свободно спадали вниз.
  Девушка не отрывала глаз от Миры. В её взгляде смешались испуг и восторг. Она стояла чуть позади матери, словно опасаясь выйти из-под её защиты.
  - Гостья, позволь представить. Хена, моя дочь.
  Девушка неловко поклонилась. Мира кивнула в ответ, и волнение, накатившее было при виде нежеланной сопровождающей, начало уходить. Похоже, девушка волновалась ничуть не меньше. К тому же, она была столь юной и хрупкой, что совершенно не походила на свою мать, не смотря на схожесть черт лица.
  - Хена будет сопровождать тебя. Будет помогать в архиве. Она обучается на курсах ч-операторов. Мы на время открепляем её от занятий, для тебя. Пока не освоишься. Можешь обратиться к Хене с каждым вопросом.
  'Да, неплохо бы поесть'.
  Живот предательски урчал.
  'Насколько идеальная организация управления, настолько же безобразное распределение еды гостям!'
  Впрочем, Мира прекрасно понимала, что такая ситуация, как гость с иной планеты - не типична для корабля.
  Умайнис продолжила:
  - Слышала разговор о локации архивистов. Хена сопроводит гостью. Она получит порцию завтрака и поест. Затем направим к вам главу Оудиса. Начнёте работу по просмотру регистров. Медлить не стоит. Если доводы главы верны, время не наш друг.
  Последние слова главицы удивили Миру: прежде она не слышала образных выражений в речи жителей Плота.
  - Прошу, Хена. Справишься.
  И Умайнис легко подтолкнула дочь по направлению к Мире. Та подошла ближе, смущённо опустила голову и, запинаясь от волнения, сказала:
  - Пойдём, провожу тебя.
  Они покинули приёмную большого зала и отправились в путь. Хена шла чуть в стороне, избегаячужачки. Дорогой молчали, лишь изредка Мира спрашивала:
  - Сюда?
  Хена кивала.
  Мира была даже рада, что разговор не клеится. Она думала только о том, как бы скорее наполнить обезумевший желудок едой, и никаких других желаний в тот момент у неё не было.
  
  -8-
  'Сколько же лет ей?' - думала Мира, глядя на новую знакомую.
  Хена сидела напротив, за столом локации архивистов. Мира наслаждалась вкуснейшей молочной кашей и бутербродами с творожным сыром и маслом.Повара колонии готовили изумительно. Локация - помещение зала-столовой - была пуста. Все архивисты давно позавтракали и удалились по делам.
  Хена поминутно бросала взгляд на Миру. Казалось, она пытается завязать разговор, но стеснение берёт над ней верх. Мира вдруг ощутила, что старше и в чём-то мудрее девушки, и потому именно ей предстоит налаживать отношения. Если обе поддадутся природной скромности и пустят общение на самотёк, ничего не получится. А им предстоит работать вместе.
  - Учишься или работаешь? - спросила Мира.
  Помня наставления Оудиса, она сразу перешла на 'ты'.
  - Учусь, - ответила Хена, и лицо её залила краска. - Учусь на ч-оператора.
  Мира уже не в первый раз слышала это странное название. Настала пора узнать, что же оно означает.
  - Чем занимаются ч-операторы? Что означает ваше название? Буква 'ч' - сокращение?
  Мира старалась объяснять как можно понятнее. Но Хена без труда понимала её речь.
  - Ч-операторы - это операторы Чрева, - объяснила она. - Контролируют процессы работы системы. Все вопросы, все проблемы, которые возникают.
  - Хорошо. Скажи, ты можешь так же понятно объяснить мне, что такое 'чрево'?
  Девушка вновь смутилась.
  - Я не ждала такого вопроса...
  Мира вздохнула. Она вспомнила, сколько раз испытывала чувство неловкости при общении с малознакомыми людьми. Теперь она словно видела себя со стороны. Да, трудно найти контакт, когда другой человек всячески ограждает себя от начала диалога.
  - Хена, послушай. Я не монстр и не сумасшедшая. Я - такой же человек, как ты или другие жители Плота. Не стоит меня бояться. Мне ведь гораздо страшнее, чем тебе. Ты дома, тебе помогают родные стены. А я здесь - чужая, и не знаю ничего. Мне не знакомы ваши порядки, непонятны ваши технологии. Я путаюсь в коридорах, но самое главное - мне нестерпимо думать, что моя планета далеко, всё равно что в неизвестности, и я вряд ли когда-нибудь увижу родных: папу, маму, сестрёнку. Мне очень одиноко здесь. Хотя твоя мама и другие главы добры ко мне, тем не менее, я гостья на Плоту. Человек не из вашего мира. Я подумала, раз уж тебя прикрепили ко мне... Ты могла бы мне помогать. Объяснять всё, рассказывать о вашем быте, об устройстве корабля, и о других моментах, которые вызывают у меня вопросы. У меня, на самом деле, очень много вопросов. Порой мне кажется, я совсем ничего не понимаю. Спрашиваешь, а на тебя в ответ глядят, как на глупого ребёнка. Но я не могу знать всего, ведь я впервые на космическом корабле и вне родной планеты... Знаешь, с твоей помощью мне стало бы легче.
  Мира произнесла всё это и сама себе удивилась. Прежде она не думала, что способна столь открыто выразить свои чувства малознакомому человеку. Сейчас она ощущала ситуацию как критическую, и потому многое стала воспринимать по-иному.
  - Чрево - центральная система контроля, - неожиданно сказала Хена.
  'Что ж, лучше. Начало положено'.
  Вслух Мира спросила:
  - Для чего нужна эта система?
  - Для контроля, - отрезала девушка.
  Внутри Хены происходила борьба. Она была приставлена в качестве контролёра, но не просветителя. Указаний объяснять девушке природу вещей, как простейших, так и более сложных, вроде работы Чрева, Хена не получала. Она не была уверена, стоит ли отвечать на вопросы гостьи, или же ограничить их отношения сопровождением и совместной работой в Архиве. Впрочем, что страшного может быть в ответах, если они не выходят за рамки обычного гостеприимства, а вопросы не имеют цели причинить вред?..
  Хена вздохнула. Подняла взгляд на гостью и начала разговор. Порой стеснение брало верх, и она вновь опускала взгляд, начиная говорить исподлобья. Но чем дольше шла беседа, тем меньше она боялась собеседницы, и тем сильнее понимала, что гостья - вовсе не чудовище, которым прежде её рисовало воображение. Она, действительно, обычный человек. Просто немного иной.Правда, Хена всё ещё не была уверена, что стоит верить в искренность гости, и на всякий случай зареклась поддаваться на уловки её обаяния и давления на жалость.
  - Чрево отвечает за мир и порядок в колонии, - сказала Хена. - Система контроля, да. Выглядит как огромный механизм. Очень, очень большой механизм. Чрево связывает воедино всех нас и следит за делами и мыслями каждого. Не допускает вреда и проступков. Мы все, до единого, подконтрольны ему.
  Мира отметила, что речь Хены гораздо лучше, чем большинства людей, с которыми ей довелось общаться прежде. Было ли это связано с профессиональной деятельностью, или относилось к личным качествам, Мира пока не понимала.
  Она спросила:
  - Как такое возможно? Как один механизм, пусть даже гигантский... Суперкомпьютер, да? Как он может контролировать всех людей колонии?
  Хена опустила взгляд.
  - Не слышала слова 'суперкомп...'
  - Не важно. Объясни подробнее, как работает ваше Чрево?
  - Чрево контролирует эмоции людей. Ты... - Хена замялась.
  - Мира.
  - Да, Мира. Гостья Мира, ты знаешь, что есть эмоции?
  - Конечно. Чувства, которые испытывает человек.
  - Да, верно. Но не совсем. Эмоции - психический процесс. Процесс внутри сознания личности. Следствием процесса будут биохимические реакции организма. Через реакции можно понять, какие эмоции испытывает человек. Через эмоции установить, какие мысли человек думает. Если считать эмоции зеркалом, то получается, они отражают мысли человека. Понятно?
  - Более чем, - кивнула Мира.
  Хена воодушевилась:
  - Я рада! Здорово! Многие не понимают такие сравнения.
  - Не волнуйся, я пойму, - дружелюбно улыбнулась Мира.
  Хена продолжила:
  - Много поколений назад в колонии началась битва за главенство и ресурсы. Как на Имле когда-то давно. Да, трудно поверить, но есть люди, которые под благом понимают личную выгоду. Предки опасались гибели колонии. Борьба могла погубить Плот, как Имле когда-то. Часть правивших глав приняла решение о создании Чрева и подключении к системе всех жителей. Древние люди ещё обладали знаниями, которые нужны для создания такого сложного механизма. Они имели запас технических устройстви смогли создать систему контроля.
  - Разве вы утратили эти знания? - удивилась Мира.
  - Наша цель - поддержание системы. Наших знаний хватает на малую доработку. Создать систему из ничего... Думаю, не смогли бы. Нет материалов. Умения пропали. Многие. Мыслить так, как предки, мы разучились много поколений назад. Мы можем только поддерживать процесс.
  - Получается, это Чрево контролирует мысли каждого человека через эмоции?
  - Верно. Если какой-то человек испытывает сильную эмоцию, Чрево даёт сигнал операторам. Есть исключение: боль утраты близкого человека. Её допускают. Остальное - запрещено. Когда предки внедряли Чрево, было тяжело. Люди не были привычны контролировать себя. Многих пришлось убрать. Тем, кто остался - приучить себя к верному образу мысли. Не все справились. Три поколения длилась борьба противников системы. Затем их исключили без возврата.
  - Что значит - исключили?
  - Убрали, - пожала плечами Хена. - Их больше нет, и не может быть. Спустя несколько поколений после внедрения Чрева, в колонии выработалось эмоциональное постоянство. Благодаря Чреву на Плоту всегда- гармония. Нет насилия и желания власти. Нет зависти и намеренного вреда другому. Каждый доволен своей участью. Место есть только благу. Потому в колонии нет конфликтов.
  - Поразительно! Не могу поверить в подобное. Как же выглядит ваше Чрево? Что оно представляет из себя?
  Хена вновь засмущалась.
  - Ты не видела?
  - Нет, откуда?
  С минуту девушка раздумывала. Затем поднялась, оглядела локацию и произнесла:
  - Могу показать тебе. Никого, можно.
  Хена повернулась спиной к Мире и потянула вверх ткань туники. Взору Миры предстала её оголённая спина. По обе стороны позвоночник венчали шесть тёмных овальных следов. Пятна выглядели настолько неестественными, что Миру пробрало холодным потом.
  - Какой ужас! - воскликнула она. - Что это?
  - Связь с Чревом, - ответила Хена, опуская тунику. - Ещё здесь.
  Она распустила волосы и привычным движением пальцев разъединила их на две половины. На макушке, в центре головы, темнел такой же овальный след, как и на спине, но размер его был намного меньше.
  - Так вот почему все женщины собирают волосы в пучок! - догадалась она.
  Хена покачала головой.
  - Мы прибираем волосы в дань памяти предкам. Мужчин стригут коротко, женщины могут растить волосы. Пучок не обязателен. Допускается хвост и коса. Но многие выбирают пучок, по причине удобства.
  - Понятно. Я думала, вы хотите скрыть эти пятна.
  - Связи? Да, волосы на связях не растут, нет кожи. Но зачем скрывать? Связь с Чревом - великое благо, она почётна. Связь ценна для каждого жителя.
  'Странные ценности. Выглядит, словно жуткий эксперимент над человеком. Нет, я бы точно не хотела...'
  - Должно быть, это болезненно?
  - Нет-нет! Больно после подключения связи, но не долго. Проходит. Все дети готовы терпеть боль ради блага.
  - Дети? - переспросила Мира.
  - Да. К Чреву подключают в возрасте семи лет. Подключение ребёнка - праздник всей семьи. Когда работа связи наладится, ребёнок может перейти из детского класса в сколярный класс. Его обучат обращению со связью и помогут обрести внутренний контроль.
  - Подключение - некая операция?
  - Верно. Выполняется двумя типами ч-операторов: медицинскими и логическими. Медицинские вживляют связь, и затем следят за правильным ростом связи и организма ребёнка. Логические налаживают подключение в центральной системе. В будущем мне предстоит сделать выбор, в каком направлении работать. Думаю, мне стоит примкнуть к медицинским ч-операторам, они ближе мне.
  - Понятно. Но что будет, если ребёнок испытает отрицательные чувства?
  - Он должен начать контролировать себя. Детям дают послабления. С возрастом требования делают жёстче. За два года до окончания сколярных классов действуют требования к контролю, как для взрослых людей. Когда ребёнок ощущает желание причинить вред делами или словами, Чрево извещает ч-операторов. Автоматика посылает ребёнку сигнал.
  - Сигнал?
  - Да. Слабый разряд. Боль неприятна любому. Никто не хочет терпеть боль. Спасти себя от новых разрядов можно только личным контролем. Постепенно мы учимся жить в гармонии со своими мыслями и приводим чувства в порядок.
  Теперь Мира ощутила всю безысходность ситуации. У людей нет иного выхода, кроме как научиться контролировать себя от и до. Иначе их ждёт постоянная боль от электрических разрядов, передаваемых через встроенные в организм связи. Мира попыталась представить себе, каково это - жить в постоянном страхе боли, и по телу прокатилась волна мелкой дрожи. Такая жизнь казалась ей невыносимой.
  - Ранее думала, - продолжала Хена, - большие связи на спине отвечают за контроль, а малая связь на затылке - за болевой разряд. Но на занятиях в проф классе сказали - наоборот. Для контроля достаточно малой связи. Шесть больших связей вызывают разряд.
  Хена говорила с такой тоской, что Мира не удержалась:
  - Тебе очень больно?
  - Больно? - улыбнулась девушка. - Нет! Что ты! Чрево не посылает мне разрядов с двенадцати лет! Да, хорошо владею контролем себя. Многие достигают результата позже, знаю. Есть выросшие, которые не могут контролировать себя. Если сигнал Чрева выше допустимого, человека отправляют на Проработку.
  - Звучит устрашающе.
  - Ничего страшного. Стандартная процедура изменения. Она без боли. Подробнее рассказать не смогу. Говорят, тех, кто не смог исправиться после Проработки, убирают. Но такое - редкость.
  - Жестокая система.
  Хена вздохнула.
  - Ты странная. Система не жестока. Жестоки люди, которым не важен контроль над собой. А наша система несёт лишь благо.
  'Не понимаю блага через боль'.
  Мира ничего не сказала девушке. В слишком разных условиях они выросли, и потому вряд ли смогут понять друг друга.
  - Меня тоже подключат к этому чреву? - тихо спросила Мира.
  - Ты не рада?
  Похоже, Хена была удивлена.
  'Чему радоваться?'
  - Быть подключенным к Чреву - великая честь. Помню, как я, ребёнком, ждала семи лет. Как мечтала о дне вживления. Смотрела на старших детей, соседей по отсеку, которые недавно получили связь. Ходила на праздники, представляла себя на их месте. Я не понимаю, гостья, почему ты не радуешься.
  - Просто я - существо другого мира, - виновато улыбнулась девушка.
  Она решила сменить тему.
  - Интересно, почему ваши предки дали системе такое название?
  Хена пожала плечами:
  - Обычный именной набор. Как те, которые даются после рождения каждому из нас.
  - Очень интересно. На моей планете это слово имеет осмысленное значение. Чрево - это нутро, живот, утроба. Слово старинное, и сейчас редко употребляется. Странно слышать это слово в качестве названия системы контроля личности.
  - Да, странно. Но есть ли смысл? Думаю, нет. Нет, не может оказаться. Совпадение. Совпадение именного набора с привычным тебе словом. Такое возможно.
  - Допустим, ты права, - согласилась Мира.
  'Других версий у меня нет. И всё равно это странно'.
  Мира давно доела свой завтрак. Хена показала ей, куда отнести пустой контейнер: в локациях принято убирать за собой. Мира поставила контейнер на лентовидную полку, прикреплённую к стене, и коснулась круглого ключа. Покрытие полки беззвучно двинулось по направлению к закрытому матовой белой шторой проёму. Вскоре контейнер исчез в окне. Далее его чисткой займутся пищевики, то есть, пищевые операторы.
  - Пора в Архив, - сказала Хена.
  Девушки покинули локацию.
  
  -9-
  Помещение Архива располагалось аккурат напротив обеденной локации, потому идти далеко не пришлось. Отсек ничем не отличался от увиденных раньше: узкий коридор с несколькими ответвлениями и множеством округлых дверей с широкими зубьями створок, за каждой из которых располагались помещения разного назначения.
  В Архиве их давно ожидали: глава Оудис дал необходимые распоряжения. Все разговоры вела Хена, и, как Мире показалось, при общении с сородичами девушка чувствовала себя гораздо увереннее, чем с ней.
  Один из архивистов, старший смены, проводил девушек в хранилище Памяти. Хранилище оказалось небольшой комнатой, неизменно белой, уставленной рядами высоких стеллажей с узкими полками. Полки были усыпаны мелкими чёрными крапинками.
  Возле одной из стен находился стол, за которым на шарообразном стуле сидела женщина. Перед ней, на столе, располагалась обширная световая панель, а выше, в стене, находились несколько мониторов.
  - Тердет, архивист Памяти, - представил женщину старший смены. - Тердет поможет вам в поисках. Другие архивисты будут даны по запросу, если одобрит замещатель.
  После этих слов старший удалился.
  Хена познакомила Тердет с Мирой и представилась сама. Было заметно, что Тердет взволнована новой компанией и заданием, которое ей поручили.
  Для начала архивистка с помощью световых точек на стене извлекла из её недр дополнительный стол и три монитора, а из пола - два шарообразных кресла. Мира присела в одно из них и внезапно поняла, насколько обитые мягким пружинящим материалом кресла были удобны.
  Тердет производила манипуляции со световыми точками, одновременно выясняя у Хены, насколько хорошо она владеет массивной световой панелью. Оказалось, что массивные команды архивистов и ч-операторов во многом одинаковы, есть лишь небольшие различия, которые не будут существенными для выполнения их задания. Такое известие обрадовало Тердет, а Мира поняла, что представители разных профессий на Плоту редко пересекаются по рабочим вопросам, и потому не особо представляют, как выглядит деятельность каждого из них.
  Плоские мониторы на стене мигнули и ожили. Вначале они горели ровным светом, но затем на них стали появляться цифры и знаки непонятного Мире назначения. Экраны сделались тёмными, с редкими вкраплениями крошечных светлых пятен. Приглядевшись, Мира поняла, что перед ней - слегка смазанная фотография космического пространства.
  - Выставляю регистры на дату появления уважаемой гостьи, - пояснила Тердет. - Когда просмотрите все регистры дня, покажу переход на прошлые пээс.
  - То есть, привычные сутки, - добавила Хена.
  Тердет показала, как перемещать фотографии - регистры с помощью точек на массивной панели. Это оказалось совсем не сложным: требовалось всего лишь нажать две определённые комбинации точек.
  Камеры корабля производили одну регистрацию пространства в минуту. Регистрация шла в трёх направлениях: впереди по ходу движения, а также слева и справа. Эти три регистра, выполненные одновременно, девушки и видели перед собой на мониторах.
  Время шло, регистры менялись, но Мира не видела на них ничего нового. Крапинки далёких звёзд меняли положения, но темнота оставалась неизменной.
  'Что же я должна отыскать?'
  Вскоре однообразное занятие наскучило Мире, её внимание притупилось. Она встала, чтобы немного размяться. Подошла ближе к стеллажам и прогулялась мимо них. Оказалось, то, что она приняла за полки, было некими приборами, а чёрные крапинки на их поверхности являлись плоскими выступами, которые в большом количестве крепились к приборам.
  - Как и предки, мы храним информацию на клошках, - пояснила подошедшая Хена. - Лучшего не придумали. Благо, предки оставили клошек в избытке. Клошки крепят к хранилищам. Все хранилища соединеныв общую систему Памяти.
  Хена немного помолчала и добавила:
  - Ты устала?
  - Не то чтобы устала... На каждом фото я вижу одно и то же, и не понимаю, чего от меня хотят.
  - На этих регистрах - только пустота. Далее должны быть объекты.
  - Объекты?
  К разговору подключилась Тердет:
  - Малые тела. Астероиды, возможно, кометы. Планетные системы будут нескоро.
  - Чем мне помогут кометы и астероиды?
  - Любые знакомые тебе объекты помогут.
  Мира поразилась логике женщины.
  - Ерунда какая-то. Как мне могут быть знакомы космические булыжники? Мне доводилось видеть их только на картинках. Хотя нет, вру. Видела как-то комету. Восемь лет мне было. Только я при всём желании не сумею отличить ту комету о множества других.
  Тердет вернулась за свой рабочий стол и, не оборачиваясь, ответила:
  - Я только выполняю распоряжения. Сторона проблемы мне не знакома.
  - И нам пора работать, Мира, - тихо позвала Хена. - Нельзя вызывать простой.
  Девушки вернулись за стол. Мира хотела включить новые регистры, но точки не повиновалась её касаниям. Она нажала на кнопки несколько раз. Фотографии на мониторах не менялись.
  - Тердет, мы закончили день, - сказала Хена.
  Архивист подошла к столу и в несколько приёмов объяснила Хене, как поменять день на предыдущий. Просмотр возобновился. Мира вновь стала вглядываться в смазанные фото космического пространства. Через час она готова была выть от однообразия.
  Наконец, настало время обеда. Все трое покинули помещение хранилища и отправились в локацию. На этот раз в обеденной было людно. Похоже, большинство архивистов были в курсе, что гостья работает вместе с Тердет. На входе женщину увели прочь любопытные коллеги. Мира и Хена получили свои контейнеры и, под множество заинтересованных взглядов, удалились в дальний конец зала.
  - Видимо, моё появление вызвало переполох в вашем обществе.
  - Сильный! - воскликнула Хена. - Такая неожиданность. Я до сих пор не верю, что ты здесь. И что я удостоена чести... Я могу...
  Хена запнулась на полуслове и покраснела.
  - Ты хочешь сказать, что рада общаться со мной и помогать мне?
  - Так, - кивнула девушка.
  'Однако, это приятно', - подумала Мира.
  На принятие пищи отводилось немного времени. Девушки быстро поели и направились обратно. Мира заметила, что не все архивисты обедают в одно время. Люди постоянно менялись: одни приходили, другие, уже поев и убрав за собой пустые контейнеры, уходили.
  - У архивистов всё отличается. Большая часть работает на стандартной смене, как ученики, - объяснила Хена. - Мы с тобой будем работать так же. Малая часть архивистов работает на тройной смене, по графику. Ч-операторы работают иначе: все полностью на тройной смене. Кроме учеников.
  - А выходные у вас бывают?
  - Выходные? - переспросила Хена. - Не знаю значения 'выходные'.
  - Вы отдыхаете между днями работы?
  - Отдыхаем. После смены возвращаемся в корпуса и отдыхаем.
  - Я хочу сказать, отдыхаете ли вы целый день, два дня подряд? - допытывалась Мира.
  Хена рассмеялась:
  - Два дня подряд?! Зачем так много? Лишнее, бесполезная трата дней.
  Девушки вернулись в хранилище Памяти и вновь взялись за просмотр регистров. Время тянулось необычайно медленно. В боковину стола были встроены часы, и Мире казалось, будто они замедляют свой ход. Цифры на табло менялись всё медленнее. Порой им не удавалось правильно переключить новый день, и тогда на помощь приходила Тердет.
  От однообразия фотографий рябило в глазах. Голова гудела. Более прочего в жизни Мира не любила монотонную бессмысленную работу.
  Под конец смены в помещении хранилища появился глава Оудис. Он хотел лично ознакомиться с результатами работы первого дня. Не желая ходить вокруг да около, Мира высказала главе всё, что думала о надоевшем просмотре регистров. Оудис был озадачен. Он был убеждён, что его план непременно сработает.
  Подумав, глава предложил:
  - Завтра мы найдём записи дат встречи Плота с планетными системами. Поднимем регистры за данные дни. Ты просмотришь их. Попробуешь найти знакомые объекты. Ты права, Мира. На просмотр регистров пустоты может понадобиться вся жизнь.
  И, словно желая убедиться в правильности своих слов, Оудис последовательно переключил несколько снимков.
  - Какой смысл смотреть на незнакомые планеты?
  Оудис помолчал, переключая регистры. Потом негромко произнёс:
  - Среди них может оказаться твоя планетная система. Маловероятно, да. Но, как я уже говорил, даже предки могли ошибиться. Мы должны пробовать все варианты. Если результата не будет, вернёмся к регистрам пустоты.
  И, полистав фотографии ещё немного, он добавил:
  - На сегодня свободны. Получайте первый ужин и ждите вечерней физкультуры.
  После этих слов он покинул помещение.
  Тердет подошла к стенному ключу и убрала стол и кресла, которые сегодня более не требовались. Девушки попрощались с архивисткой и направились в локацию.
  - Что завечерняя физкультура нас ждёт? - спросила Мира, пока они поглощали лёгкий ужин, состоявший из фруктов и творога.
  - Упражнения для тела. Проходят здесь, в локации.
  Мира лениво зевнула.
  - Мы можем их пропустить?
  Хена вспыхнула. Её взгляд стал суровым, словно Мира предложила нечто страшное.
  - Я не враг своему организму. Тебе тоже не желаю вредить себе.
  - Какой же вред от пропущенной физкультуры? - поразилась Мира.
  Хена нахмурила брови.
  - Ты очень странная. Ты не знаешь простейшего. Вращение Плота вокруг оси создаёт искусственную гравитацию. Но не настолько большую, как на Имле. Мышцы без нагрузки ослабевают. Потому мы должны отдавать физкультуре два пэчэ жизни в день. Час утром и час вечером. Утреннюю ты пропустила... Да, главы сказали, ты много спишь. Стресс или привычка? Но дальше нельзя. Нужно заниматься. Режим, сон, правильное питание - составляющие здоровья твоего тела. Здоровье ведёт к личному благу, а личное благо - к общему. Делая вред себе, ты делаешь вред всем.
  У Миры не нашлось аргументов против такой пламенной речи. Она смотрела на Хену и не узнавала её. Куда исчезли утренние стеснение и робость? Стоило Мире высказать любую чуждую для жительницы Плота мысль, как та с удвоенной силой принималась доказывать Мире её неправоту. В эти моменты Хена сильно походила на мать чертами лица. Только у Умайнис не наблюдалось вспыльчивости, которой обладала её дочь. Возможно, когда-то и сама главица была столь же несдержанной, но, став правительницей, подавила в себе это качество. А может, Умайнис никогда им и не обладала.
  Нечто неуловимое в поведении Хены настораживало Миру. Чем это было, она пока сказать не могла. Хотя нахождение в компании с ней не вызывало у девушки такого отторжения, как общество её матери.
  Убрав пустые контейнеры, девушки вернулись за стол. Они ждали начала вечерней физкультуры. Мира несколько раз порывалась задать Хене кое-какие вопросы, но та погрузилась в свои мысли и не была расположена к беседе.
  Постепенно локация заполнялась людьми. Приняв пищу, они оставались в зале. Некоторые беседовали, другие просто сидели за столами или стояли возле стен. Наконец локация наполнилась до отказа. Казалось, не оставалось и части пространства, не занятой людьми.
  Вдруг прозвучал мелодичный сигнал, и люди, как по команде, поднялись на ноги. Всюду прятали столы и кресла, и вскоре зал стал пуст. Хена жестом показала Мире держаться рядом с ней. Мужчины и женщины выстроились рядами в шахматном порядке. Невысокая женщина крепкого телосложения вышла вперёд. Собравшиеся приветствовали её аплодисментами.
  Женщина поклонилась и начала показывать упражнения. Люди повторяли движения за ней. Они двигались уверенно и слажено, в отличие от Миры, которая сильно выбивалась из общей ритмичности. По сравнению с подтянутыми жителями колонии, она оказалась жутко неспортивной, хотя прежде никогда не считала себя таковой. Мира не успевала за слишком быстрыми движениями тренера. Она быстро выбилась из сил, и это обстоятельство не осталось незамеченным, вызвав косые взгляды у окружающих.
  'Интересно, они догадываются, что я и есть гостья?'
  Через час Мира была совершенно вымотана. Она вытерла рукой катившийся градом пот. Ей хотелось только одного: добраться до своего корпуса и упасть на кровать.
  Хена, напротив, выглядела бодрой и счастливой.
  - Можем сходить в Старый сад или Зону звуков, - предложила она.
  - Звучит интригующе, - ответила Мира, - но я бы просто где-нибудь посидела.
  Она никак не могла выровнять дыхание.
  - Посидишь в саду, - ответила Хена и направилась к выходу.
  Мира последовала за ней. Они оказались в коридоре, полном людей.
  - Родители спешат в детские локации, забрать малышей.
  - Их тоже мучают, то есть, заставляют заниматься вечерней физкультурой?
  Хена рассмеялась.
  - Не мучают. Физкультура - для всех радость. Идём, перед вторым ужином - наше свободное время. Используем для отдыха.
  Через несколько переходов они добрались до нулевого уровня, и Хена повела Миру в помещение, обозначенное цифрами '34'. Та самая комната, которая привлекла внимание Миры в момент её первого появления здесь.
  Двери разъехались вверх и вниз. Миру обдало волной чарующего аромата зелени и влаги. Она вдруг поняла, как остро ей не хватает природы: деревьев, цветов и травы.
  В просторном помещении действительно располагался сад. Всюду стояли кадки с деревьями, с потолка свисали лианы вьющихся растений, а к стенам, на разном уровне, крепились горшки сомножеством цветов. Цветы были разных размеров и форм, но все - неизменно светлые, тонкие и тусклые. Казалось, стоит прикоснуться к хрупким бутонам, и они испарятся.
  Словно маленький островок безмятежности, Старый сад притягиваллюдей. Здесь прогуливались семейные пары, отдыхали пожилые люди, играли мамы с маленькими детьми. В дальних углах небольшие участки пола были засажены газонной травой. По ним гуляли босиком, наслаждаясь мягкостью природного ковра.
  -Здесь сохранены немногие растения нашей Имле, - объяснила Хена. - Мы заботимся о растениях, бережём для будущих поколений. Я сильно люблю ходить в сад. Он поднимает мне настроение и приводит во благо.
  - Мне тоже нравится здесь, - ответила Мира.
  Она прошла вглубь комнаты, прикоснулась к веткам деревьев, собрала влагу с недавно обрызганных листьев, вдохнула ароматы цветов. Затем сбросила обувь, прошлась по траве. Нежность зелени настолько заворожила её, что Мира не утерпела и опустилась вниз. Она лежала и глядела, как, едва заметно, колышутся крупные зелёные листья над головой, как подрагивают бутоны незнакомых цветов вдалеке, как мерно льётся ровная желтизна световых полос.Вспомнились умытый дождём парк возле дома; лоджия и цветник, которые заботливо растила мама; многочисленные алоэ на подоконнике в квартире дедов; подаренные без повода сестрёнкой ирисы. Всё это, такое далёкое теперь, казалось утерянным безвозвратно, и Мира едва сдержалась, чтобы не позволить слезам пролиться наружу.
  Она не заметила, как рядом появилась Хена.
  - Нравится?
  Мира кивнула. Хена опустилась на траву рядом с ней.
  - Мои друзья не любят ходить в сад. Говорят, сад - для детей и стариков. Но я не согласна. Тут самое лучшее помещение Плота. Сад успокаивает меня, приводит в порядок мысли. Я ухожу отсюда и чувствую радость внутри. Понимаешь меня?
  Хена заглянула Мире в глаза.
  - Понимаю. Я чувствую то же самое сейчас.
  Девушка обрадовалась.
  - Значит, ты будешь ходить со мной?
  - Если ты не против, - сказала Мира, подняв корпус и облокотившись о землю. - Разве совсем нет желающих составить тебе компанию? Что же Умайнис?
  - Мама много работает, - в голосе Хены слышалась досада. - У неё не хватает времени на отдых вне корпуса. Да, если желаешь, Зону звуков посетим завтра. В Зоне звучат записи природы Имле: воды, ветра, животных. Многим нравится, но я больше люблю сад.
  - Посмотрим, - сказала Мира.
  Она закрыла глаза и полной грудью вдохнула аромат зелени. Внутри неё неведомым цветком распускалась безмятежность.
  
  -10-
  - Я должна буду каждый день приходить сюда? - спросила Мира, когда на другой день они вновь пришли в хранилище Памяти.
  - Такова твоя работа.
  По просьбе Миры, Хена с самого утра пришла к ней в корпус. Она и вчера проводила гостью, и заодно научила включать встроенные в стену часы и выставлять сигнал будильника; показала, куда деть грязное белье и как воспользоваться стиральными автоматами в санитарной комнате. Когда Мира осталась одна, то долго не могла уснуть. Она обдумывала прошедший день, вспоминая услышанное о Чреве и увиденное на бесконечных регистрах в Архиве. Но сильнее прочего волновала её нахлынувшая тоска по дому. Она скучала по своей семье, по всем вместе и каждому в отдельности. Вспоминала маму, папу, Варварку. Ей не хватало пыльных улиц родного города, мороза и снега, который совсем скоро должен начать укрывать её родную землю.
  Щемящее чувство закралось в самую глубь души. Ей стало стыдно от того, что она столь часто хотела покинуть свою планету и близких.
  Проснулась она по сигналу будильника. Отключила его, как учила Хена. Каждое движение отзывалось болью в мышцах, и потому утренняя физкультура, на которую они пришли вместе с Хеной, далась девушке с особым трудом.
  После завтрака они отправились в хранилище. Тердет уже ждала их. Вскоре появился Оудис. Он был в добром расположении духа.
  Оудис что-то сказал Тердет, и та принялась колдовать руками над массивной световой панелью. Мониторы над столом моргнули, и перед собравшимися предстали три регистра космического пространства.
  - Конец пээс,- произнёс Оудис. - Последняя планетная система, последние сутки нахождения. Просмотр с конца. Я приму участие, если гостья не выскажет против.
  - Я не против, - пожала плечами Мира.
  Она начала последовательно переключать регистры. Поначалу на снимках было только пустое пространство, расцвеченное далёкими звёздами. Но вскоре Мира увидела нечто иное.
  На снимках появилась планета. Вначале она находилась на центральном регистре, затем переместилась на левый, и вскоре исчезла совсем.
  - Не меняй, - сказал Оудис.
  Касанием световых точек он вернул на мониторы один из регистров, на котором планету было видно лучше всего.
  - Поразительно! Провёл в Архиве много лет, ине решался взглянуть раньше. Мира, тебе знакомо данное тело?
  Мира вгляделась в снимок. Серая планета едва выделялась на фоне общей черноты. Её диск был освещён неравномерно, и если бы не звёзды, которые планета перекрывала своим контуром, можно было бы подумать, будто планета сплюснута. Никаких особенностей вроде крупных кратеров или пятен на поверхности не наблюдалось, как и спутников рядом.
  - Тердет, прошу данные, - сказал Оудис, обернувшись в сторону архивистки.
  На мониторах над столом Тердет возникли длинные ряды букв и цифр. Она пробежала по ним глазами и произнесла:
  - Крайняя планета системы. Присвоен код... ДП109. Данных мало. Размеры небольшие. Для жизни не годна,- затем она обернулась к Оудису и добавила, - Думаю, её не стали изучать подробно из-за низкой температуры поверхности. И большой удалённости от звезды. Потому регистров мало.
  - Соглашусь. Мира, что-нибудь скажешь?
  - Ничего, - пожала плечами девушка.
  В помещении повисло молчание. Нарушил тишину Оудис:
  - Двигаемся дальше. Только начало.
  Он самостоятельно переключил мониторы на нужные им регистры. Выполняя операции над световой панелью, он объяснял:
  - Когда Плот приближается к планетной системе, он много дней снижает скорость. Иначе мы пролетим мимо планет слишком быстро. Не успеем собрать данные. Внутри системы Плот движется медленно. Потомурегистров будет много. Первая планета - крайняя. Не было надежды на пригодность. Плот выходил из системы и набирал скорость. Потому регистров мало. Далее их число будет расти. Просмотр займёт много времени.
  Вскоре на мониторах появилась новая планета. Мире трудно было соотнести её размеры спредыдущей, ведь она не знала, насколько близко к каждой из планет приближался корабль. Новая планета значительно отличалась по цвету и яркости. Поверхность была расцвечена полосами разных оттенков, от белого до коричневого, от медного до красного. На некоторых снимках виднелись мелкие круглые тени. Мира предположила, что это - спутники, и не ошиблась.
  - Планета срединной части системы, - пояснила Тардис. - Присвоен код ДП108. Собраны данные. Непригодна. Нет твёрдой поверхности, нет кислородной атмосферы. Огромный размер, высокая сила тяжести.
  - Знаете, - сказала Мира, - Если бы мы находились в пределах моей Солнечной системы, то я бы сказала, что это - Юпитер. Так называется самая большая планета в нашей системе. Да, они похожи. Немного другие цвета, но близкие. На Юпитере есть характерное пятно, вихревой циклон. Давайте поищем подобное на ваших снимках? Чем чёрт не шутит.
  Хена, Оудис и Тердет переглянулись. Они не поняли значения последней фразы Миры, но решили не заострять внимание на странных выражениях гостьи.
  Просмотр регистров планеты продолжался до самого вечера. Искомого пятна Мира не обнаружила. Тердет пояснила, что, благодаря вращению планеты и коррекции курса Плота, они могут осмотреть примерно три четверти поверхности планеты. Вихрь, о котором говорила гостья, мог находиться на оставшейся, не просмотренной части. Но это было маловероятно, что Мира прекрасно понимала.
  - Ничем не могу вас порадовать, - таков был её вердикт.
  На сегодня работа завершилась. Коллеги разошлись, каждый по своим делам. После ужина Миру ожидала вечерняя физкультура, которую она начинала тихо ненавидеть.
  Мира предполагала, что вечер также проведёт с Хеной. Внезапно девушка объявила, что ей нужно срочно уйти по делам. Она обещала, что вернётся к началу занятия, но не сдержала слово. Пришлось Мире тренироваться одной. Она заняла последний ряд в самой дальней части локации, но даже это не спасло её от косых взглядов. Мира тренировалась, думая о том, какие дела смогли заставить обязательную Хену пропустить тренировку.
  Поздно вечером Хена нашла Миру лежащей на траве в Старом саду. Щёки девушки пылали, она явно была чем-то раздосадована.
  - У тебя всё хорошо? - поинтересовалась Мира.
  - Да. Хорошо, - отрезала Хена.
  Она присела рядом и отвернулась.
  - Могу проводить тебя в корпус, - предложила она.
  Пришлось согласиться. Мира не стала больше ни о чём расспрашивать девушку. Они знакомы всего два дня и, конечно же, не настолько близки, чтобы доверять друг другу все горести. Захочет - расскажет сама, не захочет - значит, Миры это не касается.
  При входе в жилой отсек девушки столкнулись с мужчиной, у которого вчера утром Мира пыталась разузнать дорогу на нулевой уровень. Тот поздоровался с Хеной и, подмигнув Мире, скрылся за дверями одного из лифтов.
  - Вы знакомы? - поинтересовалась Мира.
  - Да. Это Фойл. Бывший сосед по корпусу. В детстве жили рядом. Он закончил обучение и съехал от родителей в одинокий отсек.
  - Вот как! Погоди, - Мира остановилась возле двери своего корпуса. - Если вы жили в одном отсеке, значит, он тоже оператор Чрева?
  - Нет. Не значит. Его отец - ч-оператор. Поэтому мы жили рядом. Мать Фойла работает оператором пути.
  Мира отворила дверь и пригласила Хену внутрь. Та пожурила Миру за неприбранную постель и раскрытые стенные шкафы.
  - Чем же занимается Фойл? - спросила Мира, когда они присели на круглые кресла.
  - Не удивляйся, - ответила Хена. - Он - оператор астеройки. Установки, которая выслеживает и отводит малые тела от Плота, - пояснила она.
  - Что же удивительного?
  Хена вздохнула.
  - Каждая профессия важна колонии. Неверно ставить одну работу выше другой. Так нас учат. Но влияние различно... Понимаешь? - она наклонилась ближе к Мире и, понизив голос, продолжила. - Работа на астеройке - одна из самых простых. Нужно всего полтора привычных года учёбы, чтобы начать работать. Простые операции, минимум мыслительных процессов. Одно и то же изо дня в день.
  - Что же помешало ему выбрать другую профессию?
  - Опять странность! - рассмеялась Хена. - Ты удивляешь меня больше и больше. Как можно выбирать? Чрево считывает человека склонности и решает, кем ему лучше быть. Чрево решило, что Фойл может стать оператором астеройки. Только так. Вреда нет, профессия нужна.И всё же, когда я вижу родителей Фойла, мне думается...
  Хена не договорила. Она отвернулась, её лицо вновь вспыхнуло.
  - Что тебе кажется? - спросила Мира.
  - Не могу сказать.
  - Почему?
  - Неправильно. Я мыслю с ошибками.
  - По-моему, ты - один из самых здравомыслящих людей, которых я встретила здесь.
  - Ты не обманываешь?
  Хена повернулась и посмотрела Мире прямо в глаза. Она пыталась понятно, честна ли гостья с ней, или её лесть - попытка войти в доверие? Мира не походила на лицемерку. За два дня, которые они провели рядом, гостья не дала Мире ни единого повода усомниться в её порядочности.
  - Мне ты не кажешься странной, - сказала Мира, пожав плечами. - Обычная девушка, слегка застенчивая. Лишь потому, что совсем юная.
  - Меня считают странной, - настаивала Хена. - Друзья, сколярные учителя, учителя в проф классе. Мама. Из-за моих мнений. Они непривычны. Не такие, как у других. Поэтому мне тяжело. Меня не понимают. Мама говорит, если бы не сильный эмоциональный контроль, меня отправили бы на Проработку. Поэтому нужно меняться. Но я справляюсь. Стараюсь не давать вредным мыслям рост. Ты понимаешь, как могут расти мысли?.. Мне не с кем делиться ими, потому - одиноко, - Хена понизила голос. - А с тобой - легко. Потому что ты тоже странная. Только странная по-иному. Не как я, по-своему странная.
  Девушки рассмеялись. Они ощутили, что отныне их связывает нечто общее. Они обе выделялись среди одинаковых людей Плота. Каждая в свою сторону, но они действительно были другими. Одна - дитя иного мира, со своим восприятием действительности. Вторая выросла здесь, но имела собственные представления о природе вещей, даже не смотря на то, что никогда не покидала пределов Плота.
  - Знаешь, главы мне кажутся куда более странными, чем мы с тобой. Взять хотя бы Оудиса.
  - Мама говорит, глава Оудис создаёт много идей. Только они не всегда жизненны, - ответила Хена. - Я согласна с ней. Я не понимаю, почему мама одобрила его идею с просмотром планет. Старший глава тоже поддержал, - девушка вновь погрустнела и ненадолго умолкла.
  Затем продолжила:
  - Был разговор с мамой и главой Нузом. Пыталась объяснить им, что идея просмотра пустоты и планет ничего не даст. Есть более жизненные варианты. Я не оператор пути, не знаю особенностей. Но путь должен закрепляться не только регистрами. Должны быть значения...
  - Координаты? - подсказала Мира.
  - Да! Именно так. Нужно вернуться в координаты времени твоего появления. Искать на месте. Так правильнее, чем просматривать регистры небесных тел.
  -Согласна. Почему же главы не разделяют твоей точки зрения?
  С секунду Хена колебалась, стоит ли продолжать посвящать гостью в подробности. Но она зашла слишком далеко, чтобы прекращать диалог.
  - Развернуть Плот - слишком сложно. Должны быть серьёзные причины для разворота. Они не уверены, что будет польза от возвращения. Они не верят, что обнаружат пространственную точку. Они согласились с идеей главы Оудиса лишь для того, чтобы он... Есть выражение предков, 'не путался под ногами'. Понимаешь?.. Главы решили, работа в хранилище Памяти - лучший вариант найти тебе дело. Я не согласна. Но должна следовать решению.
  Раздался мелодичный сигнал: встроенные часы переменили цифры на новый час, девять вечера. В привычны сутках, по которому жили на Плоту, было двадцать пять часов. В десять часов люди, работавшие и учившиеся на стандартной смене, должны были отойти ко сну.
  - Ты не первый раз споришь с мамой и решением глав, - догадалась Мира.
  - Не только с ними. Говорю тебе, у меня не привычный взгляд на происходящее. Например, Фойл. Я знаю, что вознесение себя над другими ведёт к Проработке. Но иногда мне кажется, что отец Фойла испытывает...
  Хена осеклась.
  - Что испытывает?
  - Нет. Нельзя говорить.
  Мира взяла девушку за руку.
  - Ты можешь доверять мне. Я не скажу никому. По сути, мне некому выдавать тебя, потому что кроме тебя у меня нет здесь друзей.
  Хена понимала, что гостья права. К тому же, ей очень хотелось высказаться. Она желала, чтобы хоть раз её выслушали до конца, не подняли на смех и не наложили запрет на дальнейшие мысли в том же направлении.
  - Испытывает боль, - сказала она. - Не как от ушиба или заряда. Боль внутри, в душе. Понимаешь?.. Быть ч-оператором почётно, потому что они - ближе всех к управлению людьми. Как и оператором пути. Правила запрещают такие мысли, но я вижу подтверждения. Мама желала видеть меня ч-оператором, и родители Фойла надеялись. Они считают работу оператора астеройки недостойной их сына. Такая работа - словно откат назад. В ней мало мыслей и мало роста. Речь будет ухудшаться, его будут с трудом понимать. Большее, чего он достигнет - старший смены. Замещателем или главой Фойлу никогда не стать.
  - Так решило Чрево. Это не его выбор.
  - Да. Верно. Чрево определяет по способностям. Считают, система не может ошибаться. Фойл не показывал больших успехов в учёбе. Его назначение ожидаемо. Только родители желают детям лучшего. Его отец никогда не признается. Но я вижу, что ему больно от назначения сына.Такие мысли вредны. Я не делюсь ими. Если делюсь - не понимают. Мы с Фойлом начинали обучение профессии вместе. Он уже работает: управление астеройкой не требует много знаний. Мне же учиться ещё два с половиной года.
  - Сколько всего? - переспросила Мира.
  - Обучение профессии ч-оператора - самое сложное в колонии. Длится четыре привычных года на логического оператора и четыре с половиной - на медицинского. Медицинские операторы - не врачи: они не лечат, а вживляют связь с чревом в организм и следят за её ростом. Выбор нужно сделать после двух с половиной лет учёбы.
  - Ты говорила, что выберешь медицинское направление.
  - Да, думаю. Но не уверена. Иногда возникают мысли, что Чрево...
  Хена вновь резко замолчала. Она неестественно выпрямилась, опустив ладони на колени. Она дышала шумно и глубоко, и Миру не на шутку встревожило состояние девушки.
  - Хена, что случилось? - спросила она.
  Хена едва заметно кивнула. Пара минут потребовалась ей для того, чтобы выровнять дыхание. Затем она сказала:
  - Всё хорошо. Я подумала лишнее. Контроль. Нужно было успокоиться.
  Хена поднялась и направилась к выходу.
  - Погоди! - окрикнула её Мира.
  Она бросилась вслед за девушкой.
  Хена обернулась.
  - Не будем продолжать. Такие мысли несут вред. Мне пора, скоро сон. Зайду утром.
  Прикоснувшись к ключу, Хена открыла двери и поспешно покинула корпус.
  Мира осталась наедине с растерянностью и недоумением.
  Следующий день не принёс ничего нового. Девушки вновь просматривали регистры в хранилище. Помня о вчерашнем откровении Хены, Мира старалась более не высказывать Оудису недовольство бессмысленной работой, на которую глава обрёк её.
  Сегодня они должны были закончить с этой планетной системой и перейти к новой. Тердет пояснила, что, по данным Памяти, в системе всего три планеты. Они расположены на достаточно большом расстоянии друг от друга. Между ними, в пустоте, был промежуток с бесчисленным количеством малых тел неровной формы. Архивисты того времени присвоили ему название 'орбита камней'. Плот старался обойти орбиту камней стороной, однако некоторое количество регистров всё же было сделано. Именно с их просмотра начался рабочий день компании.
  Третья планета находилась ближе всех от звезды системы. Именно её предки изначально считали обитаемой. Оказалось, на поверхности планеты постоянно шли вулканические процессы, из-за чего температура была слишком высокой, а атмосфера - непригодной для дыхания.
  Мира смотрела на регистры и изумлялась. Ничего подобного она прежде не видела. Планета была сплошь чёрной, с тонкими красными расщелинами, вдоль и поперёк поверхности. Казалось, будто когда-то давно планетувыжгли дотла; её поверхность запеклась в корку, но пожар не погас и продолжается в глубине её недр, вырываясь наружу бесчисленными реками пламени.
  - Такой планеты в моей солнечной системе нет, - заключила она. - Слишком высокая вулканическая активность, у нас подобного не наблюдается.
  Стараясь скрыть разочарование, Оудис приблизился к массивной панели и принялся переключать мониторы на регистры звезды.
  - Сколько планет в твоей системе? - поинтересовался он между делом.
  - Сложно сказать. Сейчас считается, что восемь...
  - Восемь?! - хором воскликнули архивисты и Хена.
  - Разве это странно?
  - Слишком много для одной системы! - ответил Оудис.
  - Большая цифра! - только и сказала Тердет.
  Конечно, Мира всегда считала свою Солнечную систему уникальной. Но она и подумать не могла, что столь большое число планет не встречается нигде более. Именно это обстоятельство показалось ей странным. Она решила пока не искать объяснений, а продолжить рассказ.
  - Да, считается, что в солнечной системе - восемь планет. Точнее, раньше было девять, - после этих слов удивление на лицах товарищей стало ещё более сильным, - Потом дальнюю, Плутон, исключили. Потому что на той же удалённости от нашей звезды обнаружили множество близких по размеру планет. Получается, в системе - восемь больших планет и множество малых. У большинства планет есть спутники, и некоторые из них по размерам могут сойти за самостоятельную планету. Пригодна для жизни только моя родная Земля.
  Мира замолчала, раздумывая, что ещё она может рассказать о Солнечной системе.
  Тем временем Оудис вывел на мониторы регистры звезды. В свете фильтров она была красно-оранжевой, но Тердет заметила, что звезда относится к светилам жёлтого спектра.
  - Расскажи о каждой планете, - попросил глава.
  - Я могла бы, - ответила ему Мира. - Вот только рассказ мой не окажется полезным. Я могу обозначить порядок расположения планет, их размеры и простейшие характеристики. Но у вас не получится представить мою систему. Потому что слова - не так наглядны, как рисунки. Если бы у меня была бумага и простой карандаш, я нарисовала бы. Звезду, планеты и их спутники.Всё в масштабе, в правильном порядке. Как жаль, что у вас нет бумаги.
  - Потребность в писчей бумаге исчезла ещё на Имле, - произнёс Оудис после недолгого молчания. - Предки много поколений использовали электронные системы для вбивания данных. Печально, но помочь тебе не могу.
  - Неправда, - оборвала его Хена.
  Её голос был хрипл и прозвучал настолько внезапно, что Оудис замолчал. Присутствующие внимательно смотрели на девушку, пытаясь догадаться, что же заставило её выступить против главы.
  - Я знаю, где есть бьюмага, - продолжила Хена, исковеркав малознакомое слово.
  Она внимательно смотрела на Оудиса. Тот поначалу не понимал, что имеет в виду девушка. Внезапно его осенило.Догадка оказалась неприятной. Оудис встал и принялся ходить по комнате взад и вперёд. Затем остановился возле стеллажей с клошками, в задумчивости потрогал рукой один из приборов.
  - Откуда известно? - спросил он, наконец.
  Его тон был настолько строг, что Хена сжалась.
  - Не могу сказать, - прошептала она, опустив голову.
  Глава нахмурился. Он в задумчивости потёр рукой подбородок. Затем резко произнёс:
  - Исключено.
  Он подошёл к столу со световой панелью и убрал регистры с мониторов. После чего развернулся и направился к выходу. Возле дверей он обернулся и сказал, обращаясь к Хене:
  - На совещании подниму вопрос безопасности информации.
  После чего покинул комнату.
  Расстроенная Хена закрыла лицо руками.
  - Что случилось? - спросила поражённая внезапной ситуацией Мира.
  Тердет сделала вид, что не слышала вопроса. Архивистка молча водила пальцами по световым точкам, вызывая не свои мониторы незнакомые символы.
  Хена только вздохнула, и Мира поняла, что сейчас к ней лучше не лезть с расспросами.
  
  -11-
  Следующие несколько дней прошли однообразно. Каждое утро Мира приходила в Архив и приступала к просмотру регистров. Ей показали ещё несколько систем. Все они содержали от двух до пяти планет. Среди них встречались такие, которые сильно походили на планеты Солнечной системы, но попадались и такие, которые Мира прежде не видела.
  В одной из систем встретилась планета, близкая кпринятой Мирой за Юпитер. Только полосы её расцветки отличались: преобладали фиолетовые, синие и голубые. Словно некто использовал фильтр при съёмке, либо впоследствии отредактировал изображение, изменив цвета: настолько похожи были полосы планет.Гораздо сильнее удивило Миру то обстоятельство, что на нескольких регистрах обнаружилось пятно, похожее на вихревой циклон Юпитера. Только значительно меньших размеров и голубого, а не привычного рыже-красного, цвета.
  'Мало ли похожих планет в бесконечности Вселенной, - рассуждала Мира. - Схожие размеры, близкий состав дают одинаковые атмосферные явления. Цвет наверняка изменён по причине несколько иного элементного состава. Вообще, логично будет предположить, что большинство планет сходны друг с другом. Потому не стоит удивляться'.
  Мира также высказала ещё одно предположение. Её смущало слишком малое число планет в системах. Она считала, предки обитателей Плота могли обнаружить не все из них, а только те, которые лежали непосредственно на их пути, то есть, в зоне видимости корабля. Если предположить, что корабль движется по прямой, то часть небесных тел, находящихся в момент появления корабля на значительном удалении от траектории его движения, могли быть не найдены. Мира пыталась объяснить свою догадку словами, но вновь пришла к выводу, что рисунком было бы нагляднее.
  Главе Оудисуудалось примерно понять, что девушка имеет в виду.Согласиться он не смог. Большинство данных о системах было получено ещё теми далёкими предками, которые жили на Имле. Всё, что делают нынешние жители колонии - проверяют и уточняют их данные. Да, в нескольких системах количество планет отличалось, в большую сторону. Но, не более чем на одну планету. Даже если какие-то единичные небесные тела остались необнаруженными, это не было существенно. Потому что они, в любом случае, лежали вне зоны возможной обитаемости, а значит, не были пригодны для жизни.
  Как не оказалась пригодна для жизни ни одна из планет, предполагаемых предками.
  Оудис поведал, что, в какой-то момент поисков, среди людей колонии поселилась кощунственная мысль: Имле - единственная пригодная для жизни планета во всей Вселенной.
  Конечно, нелогично было делать выводы на основе столь малой выборки. Вселенная -огромна, в ней бесчисленное множество звёздных миров. Пусть искомый новый дом окажется совсем не близко, однажды он непременно отыщется.
  Именно такие аргументы приводили противники мрачных прогнозов. Их слова казались верными, однако, каждое поколение невообразимо сильно желало, чтобы именно на их веку удалось отыскать новый дом.Чтобы именно они смогли ступить на твёрдую почву и начать новую жизнь. Каждый раз, когда становилось понятно, что очередная надежда не оправдала себя, всё большее число людей окончательно теряло веру в благополучный исход.
  - Предки Имле были странными людьми, - сказал как-то Оудис. - Удивительно: сильнее прочего их сближала война. Никакая радость не объединяла людей так, как внешний враг. Ради борьбы с захватчиками люди готовы были терпеть лишения и муки. Готовы были приносить себя в жертву и совершали невозможные в другое время поступки. Я часто сравниваю сегодняшних нас с предками. Нахожу много общего. Мы тоже ведём войну. Наш враг - Вселенная, и мы воюем с ней за новый дом. Неизвестно, сможем ли мы победить.Только пока у нас есть надежда на благой исход, мы готовы бороться. Отними надежду - и мы обречены.
  В подтверждение его слов, Хена рассказала об известных ей случаях отправки на Проработку людей, разуверившихся в том, что путешествие Плота конечно. Утратив цель, одни делались вялыми, безучастными к жизни вокруг. Другие, напротив, становились чересчур агрессивным. Но всех объединяло общее ощущение безысходности. Собственное существование казалось им бессмысленным, порождая мысли завершить свою жизнь, а возможно, и жизнь всего Плота. Эти люди представляли угрозу колонии, и даже Проработка мощнейшего уровня оказывалась не в силах вернуть их в прежнее русло. Всех, до единого, приходилось убирать.
  В этом свете, несколько иным представало появление Миры на корабле. Она не только дала людям надежду отыскать новый дом. Она доказала, что другие обитаемые планеты в принципе существуют, и неизвестно, что было ценнее для людей.
  Правда, ощущение собственной значимости не было ей в радость. С каждым днём девушку всё сильнее одолевала тоска по её дому и родным. Каждый вечер, перед сном, она бережно перебирала в памяти дорогие сердцу моменты. Вспоминала черты лиц родных, звуки их голосов, совместные прогулки и долгие семейные вечера, проведённые среди тепла и домашнего уюта.
  Ей недоставало удивительного - сильных эмоций.Непредсказуемости, вспыльчивости, несдержанности. Словом, всего того, что ранее сильно раздражало её в людях, а особенно, в близких. Жители Плота были до тошноты правильны, из-за чего больше походили на биороботов, чем на простых людей.
  В какой-то момент Мира поняла, что очень хочет вернуться на Землю, к своей семье.К тем самым обычным, неидеальным, людям, со своими пороками и изъянами, среди которых она жила прежде. И, пожалуй, ничего иного она сейчас не хотела бы.
  Дни неслись, сливаясь в череде однообразия событий и чувств. Постепенно Мира привыкала к системе переходов и лифтов корабля. Она всё лучше ориентировалась на Плоту, и в какой-то момент осознала, что может добраться в нужное место без сопровождения. Она подумывала сказать об этом Хене, но вдруг остро почувствовала, что не хочет лишиться её общества. За время, проведённое вместе, они здорово сдружились. Девушки много беседовали, и рассказы Миры о её жизни на Земле приводили Хену в неизменный восторг. Прежде Мира и подумать не могла, что её, столь обыденное, существование может показаться кому-то чудесным. Она рассказывала Хене о красоте своего мира настолько уверенно, что неожиданно и сама полюбила его. И поняла, что была бы счастлива разделить всё прекрасное, имевшееся на Земле, со своей новой подругой.
  Спустя неделю работы, главы попросили Миру прийти на собрание в малый зал. Хену с ней не пустили: девушка не занимала высокого положения, необходимого для посещения такого значимого мероприятия.
  Миру сопровождал глава Оудис. Она не придала этому обстоятельству особого значения: обычные рабочие моменты. Как не придавала она значения и тому, что из всех глав именно Оудис общался с ней, интересовался её личностью и жизнью на Земле больше других. Мира оправдывала его повышенное любопытство профессией.
  Он расспрашивал Миру невзначай, за просмотром регистров или в моменты редких совместных походов по коридорам Плота. Порой его вопросы ставили в тупик, но иногда находили живой отклик в душе девушки, и она с упоением принималась рассказывать. Главу интересовало всё, начиная от государственного устройства планеты и заканчивая особенностями кулинарии.Вскоре Мира поняла, что в полярности его вопросов нет ничего необычного. Это ей они казались несовместимыми, а для человека, выросшего на летящем в пространстве космоса корабле, странностей нет.
  К тому моменту, когда они прибыли в малый зал, все прочие уже собрались и ожидали их. Главы в неизменно-одинаковых одеяниях сидели за овальным столом и негромко переговаривались друг с другом.
  Мира наклонила голову в знак приветствия. Она успела усвоить многие особенности поведения на корабле: здороваться с использованием слов здесь было не принято.
  Мира присела на свободное кресло, оказавшись рядом с Оудисом и Више. Началось заседание.
  Главы расспрашивали о результатах работы. Говорил, в основном, Оудис.Бывший архивист честно признался в том, что среди просмотренных гостьей планетных систем не удалось отыскать родную планету Миры. Однако надежда на благой исход остаётся, ведь работа выполнена менее чем на половину.
  - У глав нет уверенности в пользе регистров, - спокойно и строго произнесла Умайнис. - Поступило предложение. Обучить гостью нужной колонии профессии. Она сможет приносить пользу наравне со всеми.
  - Мне не нужно обучение. У меня уже есть профессия, -ответила Мира.
  Все собравшиеся разом устремили взгляды на неё.
  - У меня уже есть профессия, - повторила Мира. - Я художница. Иллюстратор. Рисую картинки к книгам.Заниматься чем-либо другим мне совсем не по душе.
  Глава Нуз хотел было ответить девушке, но поперхнулся и закашлялся. Покраснев, он встал из-за стола и принялся ходить по комнате, стараясь выровнять дыхание.
  - Чудная простота! - воскликнула Умайнис, и в голосе её звучало нескрываемое раздражение. - Твоя привычная профессия лишена смысла. В ней нет пользы колонии. Чем людям помогут картинки? С помощьюкаких инструментов ты думаешь делать их? На своей планете ты занималась пустым делом. На Плоту так не получится. Ты должна приносить пользу, если хочешь продолжать жить здесь. Сейчас ты потребляешь ресурсы задаром.
  Миру до глубины души возмутили слова главицы. Как можно оскорблять её профессию - дело её жизни! Она ответила жарко, вложив в слова всю силу, какую только смогла.
  - Кто вы такие, чтобы судить? Кто дал вам право оценивать меня и мой труд? Вы не видели ни одной моей картины! Ни одной работы! А я прекрасно рисую. И очень - да, очень! - люблю своё дело. И не вам оценивать его полезность. Мои картины дарят радость людям, любящим книги. Создают ощущение сказки, помогают лучше представить мир, о котором они читают.
  Глава Нуз, наконец, прокашлялся и вернулся на своё место.
  - Книги? Да, помню, - задумчиво произнёс он. - Ещё одно переставшее существовать занятие предков. Никакой пользы.
  - Выдумки, которых не существовало, - поддержал его сидевший рядом коллега. - Пустые фантазии, которые вынимали человека из реальности. Как лиаграммы. Несут в себе только вред. Вред праздности и безразличия.
  - Недопустимый тон! - сказала Умайнис, прикрыв глаза и глубоко вдохнув. - Я попрошу ускорения...
  Мира не дала ей договорить:
  - Книги - вред?! - она всплеснула руками. Изумлению девушки не было предела. - Как же вы... За всю свою жизнь вы прочли хоть одну книгу? Не инструкцию к вашим приборам, а нормальную, настоящую художественную книгу?! Писатели моей планеты создают потрясающие работы! Да, так и есть. И я не смогу считать их творчество бесполезным, что бы ни говорили ваши предки. И тем более - вы.
  Напряжение между представителями разных миров становилось всё сильнее. Непонимание наполнило комнату. Сделалось душно, хотя бесшумная искусственная вентиляция работала исправно.
  - Не стоит считать себя умнее предков, - с горечью произнёс глава Нуз.
  Умайнис молчала, еле заметно кивая головой в такт его словам.
  Затем случилось неожиданное. Глава Оудис выступил в поддержку гостьи.
  - Уважаемые главы, простите Мире её сильную эмоциональность, - начал он. - Нам нужно быть мудрее и понимать разницу воспитания. Не могу промолчать. Не могу согласиться с вами и признать, что наглядное общение со словами - чтение -лишено пользы. Давно размышляю над этой проблемой. И вот какие выводы мне удалось сделать.
  Оудис сцепил пальцы в замок и несколько раз перекатил ладони волной. Мире стало понятно, что он волнуется не меньше неё. Глава продолжил:
  - Все мы знаем, что речь людей колонии отличается по уровню, - Оудис обвёл собравшихся торжествующим взглядом. - Чем больше слов человек воспринимает глазами, тем лучше развита его речь. При чтении происходит познание нового, но главное - запускается мыслительный процесс. Мы с вами говорим гораздо лучше рядовых операторов. Потому что наша работа была связана с данными, которые мы читали или вбивали в виде слов. Либо с постоянным живым общением. Благодаря этому нам удалось достичь высот и стать главами.
  Собравшиеся зашептались.
  Одна из женщин горячо воскликнула:
  - Верно, глава Оудис!
  Внезапно раздался приглушённый хлопок: главица Умайнис ударила ладонью по столу, призывая коллег замолчать.
  - Не согласна, - холодно бросила она. - Не только умение говорить определяет наш высокий пост. Вам всем известно. Наша речь развивалась без книг предков. Значит, в развитии речи нет заслуги книг.
  - Неправда! - от нетерпения Оудис вскочил с места и подошёл ближе к главице. - Вслушайтесь в речь Миры! Мы уступаем ей во многом. Она использует слова так ловко, как нам не дано! Если главы позволят, - он обернулся к собравшимся, - я вынесу предложение. Гостья может обучать нас речи. Все желающие смогут научиться говорить красиво, понятно. Если ей помогут книги её планеты, пусть. Мира, ты помнишь книги без приборов?
  Мира отчаянно замотала головой. Но Оудис не обратил внимания. Он продолжил:
  - Занятия в свободное время, по желанию. Результат будет. Люди станут говорить лучше. Пойдёт только на благо колонии. Меньше непонимания, меньше словарных барьеров. Если главы одобрят, я буду рад стать первым учеником гостьи.
  И Оудис повернулся к Мире и одарил её дружественной улыбкой.
  - И я рад посмотреть на твои рисунки, Мира, если ты придумаешь способ.
  Мира была благодарна главе за то, что он поддержал её. Она улыбнулась в ответ.
  По выражению лица Умайнис было понятно, что сказанное Оудисом ей совсем не нравится. Но ни интонацией голоса, ни выражениями, которые главица тщательно подбирала, не выдала она истинной силы своего неприятия.
  - Нет смысла, - Умайнис сокрушённо покачала головой. - Не стоит давать лишние знания тем, кто в них не нуждается. Лишняя нагрузка на сознание многим вредна. Ты знаешь причины, глава. Разная устойчивость.
  - Идея интересная, - неожиданно поддержал коллегу Нуз. - Найдутся люди, которым будет польза. Например, архивисты. Для более точного вбивания информации, - глава исподлобья посмотрел на Умайнис, пытаясь понять, улавливает ли та его идею. - Пусть глава Оудис лично пройдёт занятия. Увидим пользу - будут общие занятия с архивистами.Нет - откажемся от идеи. Оудис, я одобряю. Пусть гостья проводит занятия с тобой.
  Умайнис лишь развела руками. Нет, она не разделяла новой идеи Оудиса.Да и сама гостья, нарушавшая привычный уклад колонии, была ей не особо приятна. Главица не была поклонницей изменений.
  Она возобновила разговор о подключении Миры к Чреву.
  - Наблюдаю опасное поведение у гостьи. Недопустимо позволять себе настолько сильные эмоции. Гостья меня волнует мало, - она бросила эту фразу через плечо, искоса глянув в сторону Миры. - Беспокоит, что другие жители колонии могут перенять опасное поведение.
  - Твои предложения? - спросил Нуз.
  - Замещатель доложила мне. Ч-операторы нашли способ изготовить связь без роста. Потребуется время, но готовы взяться. В Архиве подняты старые схемы и записи. Результат будет благим. Гостья научится контролировать себя. Как все мы.Тогда Мираперестанет нести угрозы колонии.
  Миру передёрнуло. Перед глазами возникли увиденные на спине и голове Хены следы связи с системой. До отвращения уродливые, тёмные пятна, сморщенная кожа вокруг них. Нечто противоестественное человеческой природе. Жуткое зрелище никак не хотело исчезать, и девушка принялась часто моргать глазами, чтобы скорее прогнать неприятное видение.
  - Вы хотите вживить мне эти отвратительные устройства? Но зачем? Я не хочу, я не считаю нужным помещать их в мой организм. Я не дам согласия.
  Она посмотрела на Оудиса. Почему глава не сказал ей? Он наверняка знал обо всём. Операторы Чрева вряд ли получили бы доступ к Архиву без его ведома.
  - Тебя не будут спрашивать, - криво улыбнулась Умайнис.
  - Я вам не позволю, - тихо, но уверенно ответила ей Мира.
  Она была полна решимости. Допустить подобного издевательства над собой Мира не могла.
  Только вот главы не разделяли её мнения.
  - Почему пугает связь? - в недоумении спросил один из мужчин.
  - Не понимает блага, - вторила ему Више.
  Один за другим они говорили, выражали своё удивление, объясняли, какое счастье ожидает Миру. Только Оудис молчал, скрестив руки на груди и задумчиво опустив голову.
  Шум голосов стал нестерпимым. Мира не выдержала.
  - Я вполне владею собой. Мне не нужна ваша связь, - сказала она громко и чётко.
  - Ты не владеешь собой даже на часть, - с ехидством в голосе ответила Умайнис. - Мы видели твои срывы.Вживление связи поможет тебе, как всем нам.
  'Сомнительная помощь', - мысленно усмехнулась Мира.
  - Сколько времени нужно на изготовление? - поинтересовался старший глава.
  - Медицинские назвали срок до четырёх недель. Долго, но дело редкое. Потому я одобрила.
  Нуз кивнул.
  - На том завершим. Вопросы сняты.
  Старший глава жестом показал собравшимся, что они могут быть свободны.
  
  -12-
  - Я договорилась! Выходной!
  Хена, радостная и взбудораженная, ворвалась в корпус Миры. Она обежала комнату, с размаху упала в круглое кресло и дважды крутанулась на нём вокруг своей оси. Девушка сияла.
  - Сегодня работы не будет! - громко крикнула она и вскинула руки вверх.
  Мира закрыла двери корпуса и подошла ближе к девушке.
  - Ничего не понимаю, - произнесла она.
  Хена встала и, положив руки на плечи гостьи, медленно и торжественно произнесла.
  - Сегодня у тебя выходной! Они разрешили!
  Мира убрала руки девушки со своих плеч.
  - Подожди, Хена. Давай по порядку. Кто разрешил? С кем ты договорилась?
  Хена вернулась в кресло, вновь крутанулась.
  'Как дитя', - подумала Мира.
  Девушка немного потянула с ответом - для загадочности. Но не утерпела и выпалила:
  - Я просила глав, и они одобрили! Тебе дали выходной! Я сказала, должны уважать традиции твоей Земли. Они согласились. Никакой работы сегодня! Только отдых. Я покажу тебе весь Плот. Помнишь, ты просила? Собирайся, время уходит!
  Действительно, Мира рассказывала Хене о том, что на её планете принято отдыхать после нескольких дней работы. Неудивительно, что девушка восприняла такой расклад как традицию, как особенность чужой планеты: на Плоту отдых в несколько дней был возможен только по болезни или после родов.
  Известие о внезапном выходном было как нельзя кстати. Мира чувствовала, что однообразная работа утомила её. Требовалось переключиться. Экскурсия по кораблю была также своевременной, и Мира действительно просила Хену показать ей Плот. Конечно, они посещали какие-то места, например, Зону звуков - небольшое помещение с приглушённым светом и играющими из динамиков записями звуков природы Имле, которое помогало людям прийти в душевное благо. Конечно, девушка рассказывала гостье кое-что о жизни на Плоту, но из-за нехватки времени сведения были обрывочными. Целостной картинки не получалось. Вопросов у Миры было множество, и она была счастлива, что, наконец, сможет получить на них ответы.
  По пути на утреннюю физкультуру Мира коротко рассказала Хене о случившемся вчера вечером. Дело в том, что в её корпус приходил никто иной, как Фойл. Он предпринял попытку познакомиться с гостьей.
  - Мы немного пообщались. Он вёл беседу настолько нелепо, что я еле сдержала смех, - сказав это, Мира рассмеялась. - Но знаешь, он показался мне неплохим человеком. Беззлобный такой, мухи не обидит.
  И, поймав недоумевающий взгляд Хены, быстро добавила:
  - Привычное выражение. Означает, что не обидит даже маленького и беззащитного.
  За завтраком Хена прикидывала, с какого места лучше начать экскурсию.
  - На оси ты была, в лечебном отсеке - была, нулевой уровень видела. Может, сколярные классы? Водные комнаты? Жаль, нас не пустят на путевой контроль. За работой операторов пути интересно смотреть.
  - Начни с помещений ч-операторов, - посоветовала Мира. - Как-никак, тебе оно ближе.
  Мира отрицательно покачала головой.
  - Нет, тоже не пустят. Особая зона. Как путевой контроль и Архив, - она наколола на вилку последний кусок яичницы. - Я знаю. Начну с пищевиков и био-операторов. Покажу и расскажу тебе всё.
  Ресурсы Колонии оказались богаты. Мира уже знала, что термоядерный реактор оси обогревает и освещает корабль, а также позволяет продолжать космическое путешествие бесконечно долго. Оудис называл ей цифру в несколько тысяч лет. Хена дополнила его данные: даже после того, как топливо в реакторе будет полностью истрачено, обитатели Плота смогут наполнить его новым: Предки оставили нужные знания. Конечно, люди надеялись, что до перезарядки не дойдёт, и новый дом будет найден ранее. Но из опаски утратить ценные знания, обучали технологии специальную группу реакторщиков.
  Производство пищевых продуктов было самым масштабным на корабле, и потому под него выделен самый масштабный отсек. Мира ожидала увидеть площади грунта с посадками, как на своей родной планете. Но ничего подобного на корабле не было.
  Вся еда производилась с помощью искусственного синтеза. Содержать посадки в грунте, как у Предков, слишком сложно и рискованно, объяснила Хена. Гораздо проще создать нужный продукт с заранее заданными свойствами, используя генетику.
  Биосинтезом производили не только растительные продукты, но и мясные. Био-операторы также занимались выработкой воды для питья и технических нужд. Они же выращивали материалы для изготовления ткани, из которых шили одежду. Получение порошкообразной краски для изначально белой ткани также было в их ведении. Покраска одежды делалась исключительно с целью отличия: даже при столь полном равенстве, людей требовалось немного выделять.
  Колония не испытывала недостатка в продуктах только благодаря разработанной предками и отлаженной ещё на Имле системе производственных циклов. Отсек био-операторов состоял из множества сложных производственных линий, занимавших около десятка этажей, и ряда лабораторий, в которых велись работыпо соединению генома с первичным сырьём.
  Готовые продукты передавались пищевикам. Они организовывали их хранение и приготовление еды для всей колонии. Огромная кухня, на которой трудилось около полусотни человек, работала круглосуточно.Приготовленные блюда раскладывались в контейнеры, маркировались по калорийности, после чего доставлялись в локации или жилые отсеки. Решение готовить пищу централизовано позволяло избежать излишней нагрузки на энергосистему корабля, а также освобождало людей от хлопот по хозяйству, благодаря чему они могли больше времени уделять профессиональным обязанностям и здоровью.
  Пригодный для дыхания состав воздуха поддерживался с помощью специальных фотоустановок для переработки углекислого газа в кислород. Воздухообмен обеспечивался наличием в каждом помещении приточно-вытяжной вентиляции. Насосы всех инженерных систем располагались в циркуляционной, за бесперебойную которую несли ответственность эксп-операторы, то есть, операторы эксплуатации. Они же следили за работой шлюзов, лифтов и световых полос, а также отвечали за чистоту во всех помещениях корабля.
  Оконные проёмы имелись только на оси. Другие помещения Плота были их лишены, с целью лучшей защиты от мощного космического излучения. Поэтому наблюдение космических пейзажей было недоступно большинству обитателей. Только делавшие регистры операторы пути, да принимавшие их на хранение архивисты могли наслаждаться красотой межзвёздного пространства. Остальным приходилось довольствоваться редкими экскурсиями к оси корабля и изображениями в электронных сколярных учебниках.
  К большому удивлению Миры, космические пейзажи мало интересовали жителей колонии. Гораздо больше их заботили повседневные и рабочие дела. Мира не сомневалась: если бы экскурсию проводила Умайнис, она бы сказала, что любование красотой пустоты - бесполезное занятие. По счастью, гостью сопровождала не главица, а её дочь. Хена не высказывала неприятных девушке суждений.
  Другое обстоятельство удивило уже Хену. Когда Мира поинтересовалась, почему в помещениях корабля властвует тишина, и не шумят ни двери, ни жилые приборы, девушка лишь развела руками:
  - Приборы никогда не шумят.
  Лечебный отсек был знаком Мире, и, тем не менее, девушки решили ненадолго заглянуть туда. Была смена Нианы и Анги. Сестрицы оказались очень рады увидеть свою недавнюю пациентку. На ломаном языке они расспрашивали Миру о здоровье и о том, как девушка устроилась на корабле. Позволили любопытной Хене заглянуть в палату и даже привести в действие некоторые медицинские приборы.
  По сравнению с другими отсеками, лечебный казался совсем крошечным. Всего несколько палат, операционная, кабинет врачей. Особняком находились родовые помещения, но речь о рождении детей в колонии Хена решила повести позже. Слишком многое, помимо этого, нужно было рассказать.
  Причина малых размеров лечебного отсека оказалась простой. В колонии всё измерялось соответствием потребности и приносимой пользы. Так вот, потребность в лечении у жителей Плота была минимальной. На корабле отсутствовали вредоносные бактерии и вирусы, большинство прочих болезней, были побеждены ещё на Имле.Поэтому люди колонии не болели столь многочисленно, как предки.
  Однако были и такие заболевания, с которыми не сумела справиться даже развитая медицина. Хена с затаённой болью в голосе рассказала, как пять лет назад скончался её отец. Тяжёлая болезнь витиеватая кровянка за несколько месяцев буквально съела его изнутри. Лечение было бесполезным, о чем доктора изначально предупреждали и пациента, и его родственников.
  Значительную долю составляли травматологические больные. Но Мира по себе знала, насколько быстро и безболезненно сращивают кости врачи колонии. Она до сих пор не могла поверить, что так быстро сумела вылечить все пять переломов. Организм не давал ни малейшего намёка на перенесённые травмы.
  Девушки попрощались с Нианой и Анги и отправились в учебный отсек. По дороге Хена рассказывала о системе образования в колонии. До семи лет все ребятишки посещали детские классы, где в игровой форме обучались простейшим вещам. После торжественной процедуры создания связи с Чревом, ребёнка брали в сколярный класс. Обучение длилось десять лет, по прошествии которых определялась будущая профессия, и выпускники переходили в проф-классы разной направленности.
  Девушки заглянули в сколярку первоклашек, где дети лет восьми учились работать с простейшей световой панелью. Привычных Миреписьменных принадлежностей и прописей, конечно же, не наблюдалось. Только электронные учебники, которые выводились на прикреплённые к письменным столам мониторы. Навык письма руками, которым обладали предки, считался утраченным. Последние люди, обладавшие им, жили около двухсот лет назад. Теперь вместо письма детей учили забивать слова через буквенные клавиши. Сложность заключалась в том, что точки на световой панели не были обозначены знакомым Мире образом. От детей требовались недюжинная память и сноровка, чтобы научиться ловко и без ошибок вбивать данные.
  Большое внимание уделялось изучению оставленных предками знаний об истории войн Имле, устройству быта на Плоту и семейным отношениям. Особняком стоял предмет контроля: он проводился ч-операторами, и помогал обрести контроль над собой и безболезненно наладить работу связи с Чревом.
  Мира смотрела на резвившихся в минуты перерыва между занятиями первоклашек, и понимала, как сильно они похожи на земных ребятишек. Такие же озорные, непосредственные, шумные. По коридору стаей разлетался звонкий смех. Глядя, как рвётся наружу лёгкоеребячье счастье, даже суровые сколярные дамы не могли сдержать улыбку. Дети в любые времена останутся детьми.
  Совсем иное зрелище представляли старшеклассники. Тихие, до безобразия спокойные юноши и девушки. Они торопливо перемещались по коридорам сколярного отсека, стараясь не попасться на пути играющей малышни. Их движения были скованы, взгляд опущен. Мира не сразу уловила, что именно её напрягло в этих молодых людях. Потом поняла: отсутствие беззаботности. Они были молоды, и будущее лежало у их ног. Но радости не доставляло. Мира не знала, что именно делало молодых людей столь зажатыми: невозможность самостоятельного выбора судьбы, постоянный жёсткий самоконтроль или нечто другое. Похожие чувства вызывала в ней и Хена: красивая, умная и ни в чём не нуждавшаяся девушка отчего-то никогда не была всецело счастливой.
  Под конец своего путешествия девушки вернулись на нулевой уровень. Отсек планов - последнее, куда им оставалось заглянуть.
  Ресурсы колонии были обширны, но - не безграничны. Одновременно могло существовать ограниченное количество человек. Число людей, живущих на Плоту, было определено предками при его создании. Оно равнялось пяти тысячам, и с тех пор оставалось неизменным.
  Прокормить, обеспечить в достаточном количестве водой и кислородом, разместить в корпусах можно было только такое, и не большее, число людей. Перегрузка колонии была чревата последствиями, и для того, чтобы не допускать перегрузки, вёл свою деятельность отсек планов.
  Его сотрудники занимались регуляцией рождения детей. Хена в общих чертах рассказала, как работает эта система.
  После того, как мужчина и женщина по согласию заключают брак и создают семью, они могут записать свои именные наборы в списки желающих получить право рождения ребёнка. Когда кто-то из жителей умирает или убирается по воле Чрева - что достаточно редко при нынешних методах Проработки - возникает так называемое человеческое окно.
  Ближайшей в списке паре позволяют закрыть окно, предоставляя право рождения ребёнка. Женщина проходит полное обследование здоровья, после чего определяется её готовность выносить ребёнка и перенести операцию. Естественное оплодотворение находится под запретом: из-за ограниченного числа людей высок риск близкородственных связей. Поэтому медики используют базу клеток, оставленную предками Имле, которые составили её и взяли на Плот, опасаясь риска гибели популяции из-за смешенияродственных генетических наборов. Базу периодически пополняют, забирая клетки от пригодных по здоровью женщин.
  Для того чтобы избежать естественного зачатия, все замужние женщины детородного возраста принимают препарат, тормозящий беременность, именуемый бидостин. Жёлтые капсулы изготавливаются био-операторами и поимённо выдаются через отсек планов.
  - Но что будет, если кто-то из женщин случайно, или даже умышленно, не станет принимать препарат? - спросила Мира.
  - Исключено, - ответила Хена. - Пропуск одной - двух капсул не принесёт вреда. Специально перестать пить бидостин невозможно. Чрево подаст сигнал угрозы. Будет Проработка. Но говорят, - Хена понизила голос, - было. Не подтверждают, слух. Слухи не любят, но собирают и передают другим. Может, врут, не знаю... Говорят, были свои беременности. Две за историю колонии. Первый раз - давно, полтора столетия назад. Какая-то ошибка или сбой, не обязательно умысел. Организм женщины мог отказаться воспринимать бидостин. Теперь не узнаем, в чём причина. Второй случай - слышала в детстве. Говорили, в корпусе беременной обнаружили восемь флаконов, полные жёлтых капсул. Понимаешь?.. Она специально не пила бидостин. Правда ли, мы не узнаем. О таком не скажут всем, - закончила Хена.
  - Что произошло с ними потом? Им оставили детей? - спросила Мира.
  Хена улыбнулась:
  - Конечно! Не в правилах колонии причинять человеку вред. Особенно будущему ребенку. Если медики определяют, что ребёнок здоров, убирать его нельзя. Говорят, женщины родили, и дети выросли. Один из них - среди нас. Если слухи не врут.
  - Постой, Хена, но ведь та женщина умышленно не принимала препарат. То есть, нарушила ваши правила. Разве это не вред и не угроза? Одно дело - случайность, и совсем другое - умысел.
  - Не знаю, - пожала плечами девушка. - Говорили, Проработки не было. Почему - не думала. Может, главы решили, её действия не опасны. Не скажу точно. Верных данных нет, только слухи.
  На попытку завести ребёнкапаре отводится срок - два привычных года. За это время женщина переносит до четырёх операций по пересадке оплодотворённых клеток. Если все попытки оказались неудачными, и ребёнок не зародился в женщине, право рождения снимается, и передаётся ближайшей по списку семье. Неудачливая пара может вновь вписать свои именные наборы в перечень желающих. После двух неудачных циклов отдел планов имеет основания отказать паре в одобрении. Яйцеклетки - тоже ресурс, и он не менее ценен для колонии, чем вода и пища.
  После рождения ребёнка, по традиции предков Имле, отводится год на восстановление здоровья женщины. В течение этого срока включение в список невозможно. Обычно, право рождения выпадает два или три раза каждой паре.
  В семьях воспитывается от одного до трёх детей. Рождение близнецов не исключено.Поэтому отсек планов всегда оставляет резерв в шесть или семь человек, на случай нескольких многоплодных беременностей. Таким образом, колония, в которой недостаёт двадцати человек, порядка десяти семей ожидают рождения, и две-три семьи производят попытку зарождения ребёнка, считается наполненной. Переполненность колонии недопустима, но ради блага женщин, мечтающих стать матерями, резерв держат на минимуме.
  - Есть ещё отсек проработчиков, - сказала Хена под конец дня. - Мы не будем посещать его. Туда никто не ходит по доброй воле.
  Мира была наслышана про проработчиков, и потому вынуждена была согласиться.
  Система жизненного устройства колонии была выверенной до мелочей и работала без сбоев. В ней имелось всё необходимое, и в тоже время - не было лишнего, не приносящего пользу. Однако система требовалапостоянного участия всех человеческих ресурсов.
  Мире, наконец, стало понятно, почему, не смотря на все просьбы, ей в помощь выделили одного единственного человека. Снять большее число людей с работы означало поставить под угрозу весь налаженный процесс жизнедеятельности колонии.
  
  -13-
  - Возле моего дома есть небольшой парк - островок тихой природы среди бурного мегаполиса. Он прекрасен в любое время года. Но особенно я люблю его ранней осенью, когда деревья начинают менять цвет. Желтеют тополя и черёмуха, краснеют калина и клёны. Срываемые ветром листья медленно кружатся в воздухе, создавая иллюзию неспешного звездопада. После они опускаются на землю и замирают причудливыми узорами, до следующего порыва ветра. Детвора сгребает их в охапки и с визгом подбрасывает в воздух. Дворники сметают листья с дорожек, собирают в мешки и вывозят, а наутро парк вновь застелен шуршащим ковром. Пахнет мхом, усыхающими цветами и забродившими ягодами. Ласковые солнечные лучи играют среди переплетений веток и стволов, даря нам последнее, позднее тепло. Ещё не сильно холодно, ветер не колок. Можно долгими часами сидеть за мольбертом, изредка отвлекаясь на шумную детвору и любопытных прохожих. Я столько раз рисовала осень, но ни разу не смогла запечатлеть её настоящей: она мимолётна. Миг - и при внешней похожести осень совершенно иная. Потому это время больше подходит для фотографий, вот только нет в них той душевности, которая остаётся в картинах.
  Вскоре безмятежность светлой осени сменяется косыми штрихами дождей. Небо укрываюттяжёлые тучи. Всюду грязь, сырость и тоска. Спасение от уныния - долгожданный снег.Только город, безжалостный к чистоте, быстро истребляет его красоту. Белый снег превращается в грязно-песочную ледяную кашу. Там, где я живу, зима длится почти полгода. Я не люблю зиму, но вовсе не из-за холодов и сугробов. Не люблю потому, что не вижу красоты в зиме. Те редкие обрывки прекрасного, которыми балует насзима, хрупки. Они пропадают ещё быстрее, чем свежесть первого снега. В зимние дни я не пишу Землю. Среди стужи мне охотнее мечтается о неизведанных просторах космоса. Моя зима - время фантастических пейзажей и наиболее плодотворной работы.
  Хена переключила мониторы на новый регистр.
  - Ты так красиво говоришь! Мне всё сильнее хочется попасть на твою планету, увидеть твой парк и твою осень. Скажи, что означает 'снег'? Мне не знакомо такое слово.
  - Поверь, рисую я значительно лучше, чем говорю. Погоди, разве на Имле не было снега? - удивилась Мира.
  Хена опустила взгляд.
  - Не знаю. Предки не оставили данных. Так что такое 'снег'?
  - Как бы тебе объяснить... Снег - замёрзшая вода, если по-простому, но не лёд. Снег - белый, он падает с неба в виде белых пушистых хлопьев - множества слепленных между собой снежинок. Снежинки - кристаллики льда, застывшие в красивой, геометрически правильной, форме. Снега в моём городе выпадает так много, что он укрывает землю толстым слоем. Поначалу снег прекрасен. Но затем, смешиваясь с песком и выхлопными газами машин, он делается уродливым, и не вызывает иных чувств, кроме неприязни.Одна радость - снег не вечен. На смену зиме рано или поздно приходит весна. Сугробы тают, деревья, потерявшие листья по весне, покрываются свежей зеленью. Жизнь продолжается. Начинается новый цикл для природы и новый этап для людей.
  Теперь девушки совсем забыли о надоевших регистрах.
  - Интересно... Зима, весна. Не слышала раньше. Думаю, твоя планета прекрасна. На ней столько необычного!
  - Разве на Имле не было смены времён года?
  - Не знаю, - Хена грустно вздохнула. - Мира, мне странно. Раньше думала, что мы знаем об Имле достаточно. Но после разговоров с тобой поняла, что мы ничего не знаем о ней. Уроки в сколярных классах рассказывают о физических данных Имле; о климате, водном балансе; рассказывают историю войн и гибели планеты. И ничего не говорят о природе. Какое небо было на Имле? Я не знаю. Ходили ли предки в осенние парки, как ты? Летали ли над Имле поменявшие цвет листья и таинственный пушистый снег?Мне грустно: за жизнь я видела только белые стены Плота и почти не знаю других цветов. Ты счастливая. Ты видела мир, полный красок. Ты с большой любовью говоришь о своей планете, и я думаю: любили ли предки Имле так же, как ты Землю?
  - Тот, кто любит, не станет губить, - раздался звучный мужской голос.
  Девушки обернулись. За разговорами они не заметили, как в хранилище появился Оудис.
  Хена торопливо вернулась к мониторам и с удвоенной скоростью принялась переключать регистры: безделье на Плоту не поощрялось. На мониторах замерцали снимки малых тел неровной формы, и Мира, издав еле слышный возглас сожаления, развернула кресло так, чтобы экраны стало видно лучше.
  Оудис подошёл к Тердет и что-то сказал ей. Несколько минут они в четыре руки играли световыми точками массивной панели. Затем Оудис встал, проследовал в сторону стеллажей и исчез в лабиринте длинных рядов приборов Памяти.
  - Нашёл! - раздался победный возглас.
  Вернувшись к Тердет, Оудис протянул ей крохотную чёрную клошку.
  - Разъём сломан, - объяснил он. - Выпала и лежала на полу.
  Архивистка взяла клошку из его рук, внимательно оглядела место скола и спросила:
  - В чём причина повреждения?
  - Не могу знать. Скачок мощности? Перегрев? Надо спросить эксплуатацию, были ли скачки. Клошка старая. Может, время - причина скола? - Оудис задумчиво потирал подбородок. - Нужно выяснить. Тердет, опробуй резервный разъём. Запиши данные на новую клошку и верни в прибор.
  Тердет кивнула. Оудис ещё некоторое время задумчиво стоял возле её рабочего места, затем подошёл ближе к девушкам.
  - Сегодня начнём занятия речью, - обратился он к Мире. - После обеда ты свободна от регистров.
  - Какое счастье! - буркнула Мира.
  - Я иду с вами? - спросила Хена.
  В её голосе звучала осторожность.
  - Нет, - ответил ей глава. - Тебя просила подойти Умайнис.
  - Зачем нужна маме? - удивилась девушка.
  - Не сказала. Мира, буду ждать в кабинете замещателя. Конец коридора, леваядверь.
  - Освобожусь и приду заниматься с вами, - сказала Хена. - Мне интересно.
  Глава был не против.
  Но, по неизвестным причинам, Хена так и не пришла.
  Покинув локацию после обеда, Мира направилась в кабинет замещателя. Оудиса не было: тот ещё не вернулся из локации глав.
  Замещитель - невысокий, слегка полноватый, мужчина, предложил Мире присесть, и ради гостьи извлёк дополнительное шарообразное кресло. Мира наблюдала за работой мужчины. В отличие от Тердет, он пользовался всего одним монитором. Пальцы его летали над световыми точками быстро и прерывисто. Порой он резко останавливал вбивание данных, и в задумчивости поднимал голову к потолку. Мире было любопытно узнать, в чём конкретно состоит его работа. Но мужчина был всецело поглощён своим делом, и не обращал на гостью никакого внимания.
  Наконец, появился Оудис. Кивком приветствовал замещателя и подмигнул Мире.
  - Мы не помешаем, Цвеле? - спросил он у мужчины.
  Тот поспешно замотал головой и добавил:
  - Через половину пэчэ уйду в проф классы. Провожу занятие.
  С помощью овального стенного ключа, Оудис извлёк из недр комнаты стол и дополнительное кресло. Он присел рядом с Мирой.
  - Вначале хочу знать, как проходят занятия речью на твоей Земле.
  Спасаясь от порядком надоевшего косноязычия, Мира прикрыла глаза. Глубоко вдохнув и положив руки на стол, она сказала:
  - У меня встречное предложение. Каждую твоюкривую фразу я буду исправлять и приводить в нормальный вид. Ты будешь повторять за мной, и, таким образом, научишься грамотному построению предложений. Только без обид. Согласен?
  - Попробуем! - ответил Оудис.
  Похоже, предложение гостьи пришлось ему по душе.
  Мира продолжила.
  - Тогда слушай. Вначале я хочу знать, - она сделала акцент на местоимении, - как проходят речевые занятия на твоей планете. 'Земля' добавлять не обязательно.
  - Погоди, медленнее! - глава замахал руками. - Как ты говорила?.. Вначале я хочу знать...
  - Как проходят речевые занятия на твоей планете, - Мира помогла повторить.
  Оудис медленно, нажимая на каждое слово, произнёс фразу. Затем повторил ещё раз и ещё, и в последний, четвёртый раз, выговорил её поспешно, будто скороговорку. Интонация его была торжествующая: он радовался своей маленькой грамматической победе.
  - Плавно, как вода! - восхитился он.
  - Как течение воды, - поправила Мира. Ей начинал нравиться процесс.
  - Как течение воды, - тихо повторил Оудис. - Точно, так. Почему мы постоянно пропускаем слова?
  Мира задумалась. Вспомнила о некоторых особенностях жизни обитателей колонии, об их стремлении поделить мир вокруг на 'полезное' и 'не полезное'.
  - Вы стремитесь всё упрощать, - ответила она.
  Оудис усмехнулся. Ответ гостьи он счёл честным и ложным одновременно.
  - Упрощение нужно для простого понимания, - ответил он. - Упрощение - только помощь.
  - Но вместе с ним теряется плавность и красота языка, - подхватила Мира. Сделав небольшую паузу, она продолжила, - Хотя - нет, не соглашусь. Мне ваших жителей с их упрощениями бывает крайне тяжело понять.
  Глава задумался. По сути, гостья была права. В колонии часто возникали ситуации, когда жители с трудом понимали друг друга. Особенно представители простейших профессий. Всё же, Оудис никак не мог согласиться с тем, что причина кроется в намеренном упрощении. Он считал, что неуклюжесть речи вызванаисключительнонедостатком образования.
  - Что делают на Земле для улучшения речи? - спросил он.
  Мира одобрительно улыбнулась.
  - Вот эта фраза хорошо построена. Не придерёшься. Что делают на Земле?.. Для начала, много разговаривают с ребёнком. С самого рождения, даже когда он ещё мал и не может ответить, с ним ведут беседы. Рассказывают простые сказки и потешки. Ребёнок начинает говорить, слушая речь других людей. Во сколько начинают говорить дети на Плоту?
  Оудис смутился.
  - Не скажу. Нет детей.
  - Правильно будет: 'У меня нет детей', - поправила Мира. - Затем, конечно, обучение. Родной язык изучается в течение всех школьных лет. Мы учимся не только правильно говорить, но и грамотно писать. Большое внимание уделяется чтению художественных книг. Вначале взрослые читают ребёнку разные сказочные истории, а тот - воспринимает на слух. Когда ребёнок подрастает, начинает читать самостоятельно. Потом, мы постоянно и много общаемся между собой, и как-то привыкаем говорить правильно, без особых усилий.
  - Пусть, - глава вынужден был согласиться. - Что ты предложишь мне?
  - У меня есть одна идея. Предлагаю начать с азов. Я могла бы обучать тебя письму на бумаге,но ни бумаги, ни письменных принадлежностей, как мы знаем, нет. Жаль, было бы здорово: сработали бы сразу несколько видов памяти. Что ж, придётся нам использовать другой способ. Я могу рассказывать тебе, - она осеклась, пытаясь подобрать наиболее понятное объяснение. - Простые истории. Только не в привычных для беседы словах, а в другой форме. На нашей планете это называется 'стихотворения'. У меня есть младшая сестрёнка, я много читала ей вслух, и многое помню наизусть. Помню стихи, басни, короткие рассказы из школьной программы. Творения любимых поэтов, конечно, всегда со мной, в моей памяти. Попробую рассказывать их, а ты будешь слушать. Посмотрим, верны ли мои рассуждения, и какой будет результат.
  - У меня нет выбора.Я согласен, - развёл руками Оудис.
  Мира встала с кресла и принялась ходить по комнате. Нужно было прояснить один момент. Она то и дело отбрасывала на спину длинные волосы, но они, словно желая помешать её размышлениям, постоянно спадали вперёд, и это не могло не раздражать девушку.
  Мира не знала, с чего начать. Выбор, который требовалось сделать, был отнюдь не лёгким. Ей предстояло впервые явить на суд представителя внеземной цивилизации образец своей культуры. И это должен быть лучшие образец, ведь от услышанного будет зависеть отношение к её планете в целом.
  Начать с простых детских стишков?.. Тогда её ученик может составить ложное представление о стихах, как о некоем облегчённом материале.
  Воспроизвести творения, включённые в школьную программу?.. Слишком банально.
  Прочесть что-нибудь из любимого?.. Пожалуй, такое решение было наилучшим. Оставалось выбрать из великого множества нравившегося. На ум пришли полюбившиеся со времён юности стихи Бориса Пастернака: как нельзя лучше подходили они под настроение девушки.
  Мира замерла. С пару секунд она стояла неподвижно, вспоминая зачитанные в своё время до дыр строки. Затем обернулась к Оудису, поймала его внимательный взгляд. Она пыталась читать с чувством, но быстро поняла, что пылкость портит эти стихи. И стала говорить тихо и неспешно, без резких акцентов и скачков. В пустой комнате её голос звучал ясно, но не гулко, и механическая тишина помещения только усиливала эффект.
  
  Мне хочется домой, в огромность
  Квартиры, наводящей грусть.
  Войду, сниму пальто, опомнюсь,
  Огнями улиц озарюсь.
  
  Перегородок тонкоребрость
  Пройду насквозь, пройду, как свет,
  Пройду, как образ входит в образ
  И как предмет сечет предмет.
  
  Пускай пожизненность задачи,
  Врастающей в заветы дней,
  Зовется жизнию сидячей,-
  И по такой, грущу по ней.
  
  Опять знакомостью напева
  Пахнут деревья и дома.
  Опять направо и налево
  Пойдет хозяйничать зима...
  
  Мира осеклась. Ей вдруг сделалось нестерпимо грустно. К горлу подступил ком, и она отвернулась, чтобы глава не увидел, как чувство щемящей тоски по дому и родным заставляет её глаза наполняться слезами. Нужно было успокоиться и продолжать.
  Она старалась дышать глубоко и часто моргала, чтобы быстрее прийти в себя. Наконец, ей удалось немного совладать с собой. Она обернулась.
  Глава сидел в кресле, облокотившись на овальный стол. Он опустил голову, разглядывая гладкую белизну поверхности. Лоб рассекала глубокая складка: он напряжённо размышлял.
  - Как тебе стихи? - спросила Мира.
  Она вернулась обратно и опустилась в кресло.
  - Чувство... странности, - Оудис поднял голову и хмуро посмотрел на гостью. - Слова в ритме, но в чём их смысл? Я не понял половины слов.
  Мира обречённо закрыла лицо руками. Это был провал. Конечно, как она могла не сообразить сразу! Стихотворение Пастернака было слишком сложным для восприятия человеком, никогда прежде не слышавшем о поэзии. Нужно было начинать с более простого материала.
  Желая исправить ошибку, Мира в срочном порядке перебирала в голове известные ей стихи. Она с ходу отмела тематику природы - житель Плота не был знаком с земными названиями. То же самое - со стихами о животных. Самым простым и понятным жителю Плота были космос и звёзды. Но вот проблема: Мира никак не могла вспомнить подходящих стихов на эти темы. На помощь пришла школьная программа: Мира вспомнила стихи Лермонтова, и решила прочесть отрывок. Проще него трудно было что-то подобрать:
  
  Вверху одна
  Горит звезда;
  Мой взор она
  Манит всегда;
  Мои мечты
  Она влечет
  И с высоты
  Меня зовет!
  
  - Взор - значит, взгляд, - пояснила Мира.
  К её радости, Оудис остался в восторге от услышанного.
  - Не думал, что слова могут быть сильно...дружны, - подобрал он нужное слово. - Странное, но благое чувство. Слова создаютхорошо ритмичные... сплетения. Которыеимеют смысл.Мне удивительно.
  - Меня это удивляет, я чувствую себя удивлённым, - поправила его девушка.
  До самого вечера продлился необычный урок. Мира рассказывала, Оудис слушал. Затем пытался выразить свои впечатления, а девушка поправляла его фразы. С каждым новым изученным словом, с каждым новым, построенным самостоятельно, правильным предложением, Оудис расцветал. Он ощущал, как прикасается к чему-то прекрасному. Словно гостья делится с ним сокровищем, и теперь он, как новый хозяин, должен бережно хранить его, и не допускать утраты. Время для главы пролетело незаметно, чего не скажешь о Мире. Долгое занятие утомило девушку. Она вымоталась, от длительного говорения горло неприятно саднило.
  Во время второго ужина Мира чувствовала себя бесконечно усталой. Физкультура также не сильно взбодрила её. Хотелось разыскать Хену, но Мира не представляла, где может находиться девушка. Она никогда не бывала в корпусах ч-операторов. Можно было попробовать найти провожатого, или же спросить дорогу и попытаться добраться самостоятельно. Но не было гарантии, что она отыскала бы Хену в корпусе. Девушка могла быть где угодно.
  'Что случилось, почему она не пришла?'
  Миру охватило сильное волнение. Она боялась, как бы с подругой не случилось ничего плохого.
  После физкультуры Мира отправилась в Старый сад, желая набраться сил, и в надежде, что отыщет там Хену. Сегодня сад был полон, однако, Хены в нём не оказалось. На клумбе с зеленеющей травой резвилась стайка босоногих малышей, и потому прилечь не представлялось возможным. Мира недолго побродила среди кадок с растениями, погладила бархатную мягкость листьев, и ушла.
  Она некоторое время слонялась по нулевому уровню, заглядываясь на встречных прохожих. Всматривалась в белизну коридоров и лифтов, в которые вели рассекавшие стены шлюзы, в надежде увидеть знакомое лицо. Постояла под огромными дверьми большого зала. Окружающие были равнодушны к гостье. Они проходили мимо, не обращая внимания на девушку. Лица людей были нарочито-спокойными, движения - быстрые, выверенные. Бродящих бесцельно, как Мира, на корабле невозможно быловстретить. Мира была единственной, кто просто прогуливался по коридору, не спеша по делам и не имея цели. Она подумала, что жители колонии вряд ли могут представить, что можно ходить без цели извлечь пользу, что прогулка может доставлять удовольствие самим своим фактом, а отдых возможен где-то вне Старого сада или Зоны звуков. Они не допускали возможности, что Мира может быть иной, и потому были равнодушны к её странности.
  На мгновение Мире показалось, что обитатели Плота безразличны не только к ней, но и к себе.
  Но мысль казалась слишком противоестественной, и потому не могла быть правдой. Мира отогнала её прочь.
  Она направилась в свой отсек. По дороге встретила нескольких знакомых из локации архивистов, приветствовала их кивком. Зайдя в корпус, упала на кровать и некоторое время лежала без движения. Затем, не спеша, поднялась. Отворила дверцу встроенного шкафа, с помощью световых точек, открыла спрятанное в дверце зеркало, и принялась приводить в порядок свои волосы.
  Внезапно сработал звонок. Мира бросила расчёску и кинулась к шлюзу. Она была уверена, что пришла Хена. Каково же было её удивление, когда, за разъехавшимися дверями, она увидела двух незнакомых девушек.
  Сказать по правде, Мира видела их прежде: они проживали в соседних корпусах одинокого отсека.Общаться с ними ей не доводилось, как, впрочем, и с кем-то ещё из соседей. Кроме Фойла, который не был интересен Мире.
  Девушки едва заметно склонили головы в знак приветствия, и, безо всякого стеснения, вошли в корпус.
  - Лелен.
  - Лояя.
  Они поочерёдно представились. Мира представилась в ответ.
  Девушки обошли корпус, с любопытством осматривая стены, потолок и жилые приборы, не смотря на то, что корпус гостьи ничем не отличался от их комнат. Затем девушки - опять же, без стеснения, - извлекли два шарообразных кресла, и присели в них. Они внимательно глядели на Миру. На их лицах застыли улыбки. Обе девушки были худенькие, среднего роста и походили друг на друга чертами лица. Их белокурые волосы были убраны в одинаковые строгие пучки.
  - Чем обязана? - спросила Мира.
  Несмотря на бестактность внезапных гостей, она старалась казаться дружелюбной, и потому улыбалась в ответ девушкам.
  - Давно думаем знакомиться, - сказала на ломаном языке Лелен. - Мы знаем, ты - гостья колонии. Мы интересны к тебе и желаем благом поделиться.
  Смысл последней фразы ускользнул от Миры.
  В разговор вступила Лояя. Она активно помогала себе руками, восполняя речевые пробелы жестами.
  - Будет гостевой вечер, мой корпус. Приглашаю. Будут друзья, общение. Ты сидишь одна, хватит. Надо знакомиться. Искать друзей, половину. Приходи, скоро время.
  - А сколько время? - переспросила Мира и, осознав бессмысленность вопроса, почувствовала себя глупо.
  Девушки переглянулись и внезапно рассмеялись. Смех их был шумным, громким, и, как показалось Мире, наигранным.
  - Гостья шутит. Весело! - воскликнула Лояя.
  Чтобы сменить тему, Мира спросила:
  - Вы сёстры?
  - Нет. Добрые подруги. Вместе все пэгэ в сколярке, в проф классах.
  - Теперь направляем линию. Производство биобелка, био-отсек, - продолжила Лелен. - Линия большая, сложная... Много людей направляет, следит. Трудная работа. За сменой хочется отдыха. Пойдёшь с нами?.. Корпус через коридор.
  - Пойдёт! Пойдёт! - воскликнула бойкая Лояя.
  Она вскочила на ноги и захлопала в ладоши. Она была подвижной, гораздо активнее своей подруги. Лояя подбежала к Мире, и, вместо слов, схватила её за руки и стала тянуть в направлении выхода. Лелен встала, касанием ключа спрятала кресла и направилась в сторону шлюза.
  Под действием такого напора Мира сдалась.
  - Да пойду я, пойду, - сказала она, высвобождаясь из рук девушки. - Только не надо меня тащить. Я сама в состоянии...
  Они покинули корпус Миры и направились в гости к Лояе. Её корпус был в точности таким же, как у Миры, только все жилые приборы располагались зеркально. Девушке предложили присесть на одно из извлечённых шарообразных кресел. Мира испытывала некую неловкость: она впервые общалась с кем-то из жителей колонии без чуткого присмотра Хены или глав. С другой стороны, ей было интересно увидеть жизнь простых людей и пообщаться с ними в нерабочей обстановке.
  - Морс, - предложила Лояя.
  Она протянула гостье пластиковый стакан, полный пурпурной жидкости. Ягодный морс, как и питьевая вода, всегда имелся в холодильниках санитарной комнаты. Мира поблагодарила и взяла стакан из рук девушки.
  - Придут друзья, - сказала Лелен. Она прохаживалась вдоль стен, рассматривая причудливые узоры линий разделения, скрывавших жилые приборы.
  -Пока будем говорить, - Лояя улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов.
  Их белизна сливалась с белизною стен, отчего лицо девушки терялось и делалось блеклым.
  - Давайте поговорим, - сказала Мира и попыталась выдавить улыбку.
  Навязчивое внимание всё сильнеераздражало её.
  - Мы хотим спросить, - медленно произнесла Лелен, не оборачивая взгляда от стены.
  Подруга перебила её:
  - Тебе нравится колония? - выпалила девушка.
  - Не знаю, - растерялась Мира. - Пожалуй, нравится. А к чему такой вопрос?
  Лелен оторвалась от разглядывания линий и присела на кресло рядом с подругой. Она внимательно посмотрела той в глаза и отрицательно качнула головой. Лояя вздохнула.
  Спкокйная Лелен продолжала расспрос.
  - Тебе годна жизнь Плота?
  Мира задумалась. Она успела убедиться, что система жизнеобеспечения в ограниченных условиях Плота налажена прекрасно. Однако имелось несколько моментов, которые её напрягали. Только стоит ли говорить о них малознакомым девушкам?
  Подруги с нетерпением ждали ответа.
  - Да, конечно, - ответила Мира. - Мне дали всё, что нужно для, - она осеклась, желая произнести 'для жизни', но выбранное слово показалось Мире неверным, и потому она заменила егона более подходящее, - Для существования в критических условиях.Да, у вас есть всё, чтобы выжить. В том числе и прекрасно работающая управленческая система.
  Девушки переглянулись. Похоже, они не вполне понимали значение слов, которые произносит Мира. Общаться с ними будет труднее, чем с Хеной. Та была гораздо сообразительнее и могла через контекст догадаться о значении слов, которые слышала впервые.
  Пока Мира размышляла, девушки принялись о чём-то перешёптываться. До гостьи долетали обрывки фраз: 'Спроси!', 'Нет, сама', 'Обязательно'. Затем спор утих, и более бойкая Лояя слегка смущённо поинтересовалась:
  - Ты желаешь остаться в колонии навсегда?
  - Что?.. - Мира усмехнулась, настолько нелепым был вопрос. - Конечно же, нет! На моей планете меня ждут родные, моя семья. Я хочу вернуться к ним. Они наверняка очень переживают, потеряв меня. Да. Так и есть. Для них разлука со мной - самое страшное горе, которое только может случиться. И для меня тоже, - голос Миры упал.
  - Будет новая семья, - пожала плечами Лелен.
  Слова гостьи совсем не тронули девушек. Они сменили тему.
  - Ты без связи. Радостный день скоро?
  - Странно пережить подключение взрослой! - вторила подруге Лояя. - Но - счастье!
  Мира не разделяла их радости.
  - В чём же счастье? Бояться сказать неверное слово, подумать неугодную мысль, ощутить неправильные эмоции? Нет, спасибо. Я не хочу становиться биороботом.
  - Био-оператором? - переспросила Лояя.
  - Нет, биороботом. Живым существом без эмоций и собственного 'я'. Конечно, я не идеальный человек. Но я люблю себя такой, какая я есть. И мои близкие - мама, папа, Варварка, любят меня такой, какая я есть. Я не хочу меняться в угоду кому-то. Кто вообще придумал эти ограничения? Кто установил правила и решил, какие именно мысли и чувства считать опасными?! Благо и вред - субъективны. То есть, будут разными для разных людей. Нельзя решать за других людей, как им жить. Они должны делать выбор сами и сами за него отвечать. Иначе - вы крадёте жизнь и делаете человека несчастным. Я смотрю на вас, на других жителей колонии. Вы правильны, вы добры и покорны. Но вы не счастливы. Потому что вам не дано выбора. Вы не решаете, какими вам быть, и потому не можете думать, развиваться, совершенствоваться. Ваше понятие блага - прекрасно и правильно. Только путь к нему должен быть добровольным. А не через созданную извне боль. Иначе счастье будет мнимым.
  Лояя выронила стакан из рук. Пурпурно-красная жидкость растеклась по белому полу, затекая в швы скрытых бытовых приборов и распространяясь лучами вдоль комнаты. Девушки застыли, словно утратили способность к движению. Рот Лелен был широко раскрыт. Она часто дышала.
  'Видимо, зря я это сказала', - мелькнуло в голове у Миры.
  Повинуясь порыву, Лояя ухватила подругу за руку. Но это движение было единственным. Девушки походили на статуй. Они побледнели и глядели в пустоту.
  Мира не на шутку встревожилась:
  - С вами всё хорошо? Может, воды?
  Пятно на полу раздражало своей неестественностью. При взгляде на него у Миры начинало сводить виски. Мира бросилась к стене, пытаясь отыскать ключ, который откроет стенной шкаф. Она хотела найти кусок ткани или тряпку, чтобы вытереть разлитый морс. Наконец, ей удалось совладать со световыми точками, и шкаф поддался. Мира схватила первый попавшийся кусок материи и бросила его на пятно.
  Пока она вытирала пурпурную жидкость, прозвучал мелодичный дверной звонок. Мира бросила уборку и поспешила открыть шлюз.
  На пороге стоял Фойл с незнакомым молодым человеком. Долгожданные гости пришли. Они вошли в корпус, и Фойл представил своего друга. Но от волнения кровь в висках пульсировала настолько сильно, что Мира не расслышала, как того зовут.
  - Мы принесли... - Фойл оглядел комнату и осёкся. - Что происходит?
  Лелен обернулась на голос Фойла и встала. Она подошла к его другу и упала к нему на плечо. Тот обнял её, растерянно глядя на окружающих.
  Фойл подошёл к Лояе и коснулся её руки.
  - Лояя! Ты слышишь? - позвал он негромко.
  Девушка молчала.
  Мира вернулась к уборке и наспех вытерла оставшуюся жидкость. Собрать её из узких швов не представлялось возможным, и багряные лучи остались на полу, как напоминание произошедшего.
  - Лояя! - ещё раз позвал Фойл. - Посмотри на меня! Понимаешь слова?
  Внезапно девушка вскрикнула и вскочила на ноги. С озлобленностью она бросилась в сторону Миры, но Фойл поймал и задержал её.
  - Я счастлива! - выкрикнула Лояя. - Я счастлива всегда! Я всегда счастлива!
  Её крик переходил в визг. Она беспомощно махала кулаками, потрясая воздух, по её раскрасневшемуся лицу текли бесцветные ручьи.
  - Я... Я... Не хотела, - заикаясь, сказала Мира.
  Фойл пытался успокоить бившуюся в истерике девушку. Лелен, обнимаемая другом, не плакала, но лицо ей по-прежнему оставалось бледным, а взгляд - пустым.
  Внезапно Мира услышала глухое шипение. Звук не был знаком девушке. Следом Лояя пронзительно вскрикнула и обмякла. Фойл поспешил усадить её в кресло.
  - Я позову врача, - Мира бросилась к двери.
  - Нет, - остановил её Фойл. - Нет. Не врача.
  И, немного помолчав, добавил.
  - Уйди. Без возврата уйди.
  Мира выбежала прочь и закрылась у себя в корпусе.
  
  -14-
  - Куда ты пропала вчера? - поинтересовалась Мира у Хены.
  Девушки окончили утреннее занятие и теперь торопливо поглощали завтрак.
  - Мама просила помочь, - ответила Хена и отчего-то покраснела. - Просила вбивать данные. Не успевала дойти до локации архивистов, на физкультуру осталась в нашей локации. Потом продолжила помогать маме. Много дел. Не успеваю.
  - Понятно. А со мной вчера приключение было. До сих пор не могу понять, что же именно произошло. Но чувствую себя виноватой.
  - Приключение? - удивилась Хена. - Что значит это слово?
  Мира объяснила подруге значение слова и вкратце рассказала о произошедшем вчера.
  Хена слушала внимательно, но, чем дальше заходил рассказ Миры, тем более суровым делалось лицо её подруги. В какой-то момент она бросила ложку в контейнер, оставив завтрак недоеденным, отвернулась и стала смотреть в стену.
  - Ты понимаешь, что нельзя?! - негромко сказала она, когда Мира закончила рассказ. - Ты понимаешь положение, в котором находишься?
  - Мне не стоило говорить? - воскликнула Мира.
  Хена всплеснула руками:
  - Не стоило ходить! - она наклонилась ближе к гостье, и, понизив голов, продолжила, - Ты под вниманием. Нельзя доверять чужим. Чужие могут рассказать лишнее. Могут быть отправлены смотреть за тобой. Узнать секреты. Понимаешь? Меня всегда расспрашивают, - Хена вновь покраснела, - о тебе и твоих мыслях. Но я не говорю лишнего. А чужие - скажут.
  - Хочешь сказать, ты приставлена шпионить за мной, и опасаешься конкуренции?
  В голосе Миры звучала ирония.
  Хена обхватила руками голову.
  - Больше и больше странностей! Как можно?! - она устало вздохнула и потёрла лицо руками. - Да, меня приставили к тебе, чтобы знать информацию. Я - будущий ч-оператор, ты в курсе. Я должна сообщать всё и вбивать в систему. До тех пор, пока ты без связи.
  Мире стало смешно от той неловкости, которую испытывает подруга. На самом деле, она давно догадалась, что Хена находится рядом с ней не просто так. Но между ними установились доверительные отношения, и она не опасалась Хены и не считала, что та сможет навредить ей.
  Однако, желая разыграть девушку, сказала нарочито-рассерженным тоном:
  - Так вот каково твоё истинное лицо! Всё это время ты шпионила за мной, а я... Я верила тебе!
  - Нет, Мира! - умоляюще воскликнула Хена. - Всё не так! Я не желаю вреда! - в порыве она схватила подругу за руки. - Да, так было мне обязано. Только я скоро поняла, что ты - не страшная. Странная, но не страшная. Ты добрая. Ты - понимающая.Мне не простит совесть, если я буду выдавать тебя. Мои руководители не всегда понимают разницу миров. Поэтому я не говорю и не вбиваю того, что им не следует знать.
  Она взглянула на Миру глазами, полными отчаяния. Мира сжала её руки в ответ.
  Хена продолжила:
  - Нет выхода. Не могу отказаться. Мама видит моё смятение и желает приставить другого ч-оператора. Только другой будет говорить и вбивать в систему лишнее. Они не простят, что ты иная. Я показываю им тебя - такую же, как все. Поэтому ты не должна ходить с кем-то, кроме меня! Понимаешь? Я хочу уберечь!
  - Понимаю, - хрипло ответила Мира. - Хена, спасибо тебе. Я только сейчас поняла, насколько же тебе трудно приходится рядом со мной.
  Девушки замолчали. Они вернулись к поглощению завтрака. Время было на исходе, через семь привычных минут им надлежало прибыть в хранилище Памяти.
  Закончив еду, они поспешили прибрать свои контейнеры, покинули локацию и направились к шлюзу, ведущему в Архив. Когда они проходили по коридору в сторону хранилища, Хена тихо произнесла:
  - Твои слова неправильны: их не должно звучать в колонии. Забудь и не говори подобного.Решим так. Визита в гости не было. Слов не было. Я поговорю с Лелен и Лояей. Мы не знакомы, но я найду их через Фойла. Он старый друг и не откажет мне. Попрошу помочь убедить Лояю и Лелен не говорить другим.Ты не виновата: они сами забыли о разнице миров и приняли твои слова слишком близко к себе. Я попрошу их больше не звать тебя.
  Началась рабочая смена. После обеда было назначено новое занятие речью с Оудисом. Пока же девушки приступили к просмотру регистров.
  Спустя полтора часа, Хена внезапно встала и сказала Тердет, что ненадолго уйдёт: просили прийти в проф класс по поводу переноса учёбы. Мира знала, что Хене пришлось отложить своё обучение на тот период, пока девушка приставлена к ней. Однако Хена не говорила о том, что сегодня ей придётся срочно покинуть Архив для решения какого-то вопроса.
  Отсутствовала девушка чуть больше часа. За это время Мира успела порядком утомиться от просмотра однообразных регистров. Без компании процесс стал ещё более скучным.
  Вернувшись, Хена молча проследовала на своё место. Она кивнула Мире, одновременно прикрыла глаза, и та поняла, что Хена отлучалась вовсе не по вопросам учёбы. Она разыскала Фойла и девушек, поговорила с ними и всё уладила.
  Мира улыбнулась и подняла вверх большой палец правой руки, в знак благодарности. Затем искоса поглядела на сидевшую к ним спиной Тердет. Архивистка была настолько поглощена работой, что и не подумала обернуться в сторону девушек.
  После обеда продолжились речевые занятия. На этот раз Хена смогла присутствовать. На пару с главой она обучалась правильному построению предложений. Надо признать, получалось у неё гораздо лучше, чем у Оудиса.
  После ужина Мира вызвалась проводить Хену в её жилой отсек.
  - Несправедливо, что только ты сопровождаешь меня. Я вполне освоилась, и теперь тоже могу взять на себя роль сопровождающей.
  - Но, Мира, ты не доберёшься назад! - возразила ей Хена.
  Мира рассмеялась:
  - Ты в подробностях объяснишь мне путь в мой отсек. Попробую отыскать дорогу с твоих слов. Признаться, мне самой интересно, получится ли у меня. Да и в гостях у тебя я никогда не была. Посмотрела бы, как ты живёшь...
  Решено. Девушки отправились в жилой отсек ч-операторов. Путь до него был неблизким, и вскоре Мира начала сомневаться, что действительно сможет самостоятельно отыскать обратную дорогу.
  - А я говорила, - ворчала Хена в ответ на высказанные подругой опасения. - Говорила, плохая мысль. Не пойдёшь одна. Не отпущу, буду провожать.
  Отсек ч-операторов отличался от одинокого отсека разве что размерами. В остальном был схож: неизменная механическая белизна, округлые шлюзы с зубастыми дверьми. Хена торопливо и уверенно прошла вдоль центрального коридора, свернула в одно из его правых ответвлений, дошла до середины и повернула вновь. В конце находился тупиковый округлый зал, в стенах которого, на достаточном удалении друг от друга, располагалось семь или восемь дверей. Хена подошла к одной из них, прикоснулась к стенному ключу. Двери разъехались, и хозяйка жестом пригласила гостью внутрь.
  Среагировав на движение, моргнули и включились световые полосы. Помещение, в котором оказалась Мира, имело единственное отличие от её корпуса. А именно, двеокруглые двери, по разные стороны друг от друга.
  - Комната мамы, - Хена указала на правуюдверь, затем повернулась к левой. - Моя комната. Наш корпус из трёх комнат.
  В комнате Хены также не удалось обнаружить ничего нового. Все помещения корабля были однотипными, и отвечали больше вопросам удобства, нежели эстетики.
  Девушки присели в извлечённые кресла. Некоторое время они беседовали о пустяках. Затем разговор плавно перешёл к семье. Мира рассказала о своих родителях и младшей сестрёнке. Хена с грустью в голосе ответила, что в детстве всегда мечтала иметь сестру.Мечтала, даже не смотря на то, что кровное родство между ними было невозможно: единство душ определяется вовсе не генетикой. Затем помолчала и робко добавила, что, кажется, теперь её мечта сбылась.
  Хена вспоминала о том, как ушёл из жизни её отец. Она долго горевала. Благо, Чрево допускает боль от утраты близкого человека, иначе Хене не удалось бы избежать Проработки. Умайнис была гораздо сдержаннее в своих чувствах. Они ни разу не всплакнула из-за потери мужа, чему Хена не удивлялась: мама всегда была крайне сдержана в чувствах.
  Хена продолжила было рассказ о своей семье, но внезапно открывшиеся бесшумные двери комнаты заставили девушку замолчать.
  На пороге стояла Умайнис. Она проследовала внутрь, улыбнулась - тепло и просто. Плечи главицы осунулись, взгляд её был полон усталости. Мире на миг показалось, что перед ней - вовсе не суровая правительница, а обычная женщина.
  - У нас гости? - сказала Умайнис, и в её голосе Мира уловила мягкие нотки, которых не слышала прежде. - Добрый вечер, гостья Мира. Не ждала встретить тебя. Но рада. Присяду?
  Она извлекла дополнительное кресло и присела рядом с Хеной.
  - Как твой день? - спросила она, беря дочь за руку.
  Хена ответила матери с нежностью:
  - Хорошо. Но говорить не о чем. Всё обычно.
  - Были речевые занятия?
  Хена кивнула и с радостью в голосе ответила:
  - Интересно. Узнала много нового. Завтра продолжим, глава Оудис одобрил моё присутствие. Сказал, мои успехи лучше, чем у него.
  Умайнис легко рассмеялась:
  - Дочка! Ты владеешь речью лучше всех в колонии! Ты знаешь. Я не вижу смысла в занятиях. Но если ты желаешь продолжить - пусть. Вреда не будет.
  - Как твой день? - поинтересовалась Хена в ответ.
  Мира поняла, что ей действительно небезразлично, как прошёл день матери. Отношения в их маленькой семье казались достаточно близкими, однако, нечто в голосе и повадках Хены насторожило её.
  - А, - махнула свободной рукой Умайнис и опустила голову. - Было разное. Хотя... скажу. И хорошо, что гостья здесь. Заодно узнаю.
  С этими словами Умайнис резко выпрямилась, подняла голову вверх и в упор посмотрела на Миру.Простота исчезла, вернулась суровость. Мире сделалось не по себе.
  - За жизнь я видела много случаев отправки на Проработку, - начала Умайнис. - Большаячасть отправок не смотрелась внезапностью. Была причина. Были малые превышения. Внезапная отправка случается редко. Потому всегда задевает.
  Хена нахмурилась.
  - Я не понимаю, мама. Что случилось?
  Умайнис прикрыла глаза и несколько раз качнула головой из стороны в сторону. Она с силой сжала пальцы в замок, отчего костяшки худых пальцев побелели. Она вздохнула и продолжила.
  - Девушка, двадцать два года, био-оператор. Именной набор - Лояя. Со вчерашнего дня четыре раза превысила предел эмоций. Отправлена на Проработку без выяснения. Замещатель известил меня... Прежде Чрево никогда не давало сигналов на её счёт.
  - Ужасно, мама, - ещё сильнее нахмурилась Хена.
  Она встала и принялась ходить по комнате, чуть поодаль от кресел, напряжённо думая.
  - Ужасно, - вторила ей главица. - Но мне странно такое: Лояя жила в одиноком отсеке, рядом с гостьей. Хочу теперь спросить её... Мира, - Умайнис впилась взглядом в девушку, - ты знакома с Лояей?
  Мира похолодела. Хена остановилась за спиной матери и отрицательно замотала головой, показывая подруге, что той нужно соврать.
  - Нет, не знакома, - хрипло ответила Мира.
  Умайнис нахмурилась:
  - Странно. Лояя говорит другое.
  Мира сглотнула. От волнения мысли путались. Она решила, что нужно найти какое-то достоверное объяснение.
  - Мы пересекались немного, - ответила она, покраснев. - Не более чем соседи по отсеку. Потому можно сказать, что не знакомы.
  - Лояя говорит другое, - ответила Умайнис.
  Хена за спиной матери делала отчаянные жесты.
  - Если она в шоковом состоянии, то может говорить что угодно, - не сдавалась Мира. - Собственно, почему вы меня расспрашиваете?..
  - Без причины, - криво улыбнулась Умайнис. Внезапно она всплеснула руками, - Поздно! Пора на отдых. Завтра трудный день. Хена, - она развернулась в сторону дочери, - сопроводишь свою гостью?
  - Конечно, мама! - сказала девушка и расплылась в улыбке.
  Она рукой показала Мире, что пора идти. Мира встала, поклонилась главице в знак прощания и вышла следом за Хеной.
  Девушки покинули отсек ч-операторов. Стоило им оказаться в общем коридоре уровня, Хена дёрнула Миру за рукав и поманила за собой в тупиковое ответвление с двумя лифтами. Коридор был полон спешащих в корпуса людей, лифты были забиты под завязку. Поговорить незамеченными можно было только в этом, не сильно востребованном другими пассажирами, закутке.
  Мира прислонилась к стене, Хена стояла рядом. Она сказала взволнованным шёпотом:
  - Как же я ошиблась! Лелен и Лояя - не были поставлены следить! Всё равно, ты не должна, не должна была соглашаться идти с ними! Ужасный итог...
  - Разве я могла предположить?! - попыталась оправдаться Мира. - Я не хотела такого итога.
  Хена оборвала её:
  - Знаю. Но твои слова повлияли на их умы. Они впечатлительны. Теперь главное - уберечь тебя. Фойл поставлен в известность. Он убедит Лелен, он обещал!Надежда, что Лояя не скажет лишнего после Проработки, высока. Теперь ты. Забудь всё, что говорила. И никому, никогда не говори похожего. Поняла?
  - Если честно, не совсем. Я не понимаю, что такого страшного сказала. Ведь я сказала правду. Разве ты не согласна со мной?
  Мира говорила слишком громко, и Хене пришлось заслонить ей рот ладонью. Она опасливо огляделась по сторонам. Желавших направиться в коридорный тупик не нашлось, поэтому девушка продолжила:
  - Твоя правда нужна на твоей планете. Здесь правда другая. Чтобы не представлять угрозу, ты должна быть как все. И мыслить как все. Если не можешь изменить мысли - прячь их глубоко внутри и не делись ни с кем.
  После этих слов Хена, пунцовая лицом от волнения, развернулась и подошла к ближайшему шлюзу.
  - Пойдём длинным путём, - сказала она и прикоснулась к стенному ключу.
  
  -15-
  - Странно, - задумчиво произнесла Мира.
  Хена рассмеялась:
  - Обычно нам странно. Ты редко удивляешься. В чём причина?
  Они вместе с Оудисом находились в комнате замещателя Архива. Шло речевое занятие, к которым за последнее время все трое успели привыкнуть.
  Мира задумчиво прохаживалась вдоль стен. Она с сожалением думала о том, что в помещении нет окон: размышлять на важные темы, глядя в окно, гораздо проще.
  - Странно, - повторила Мира. - За последнее время я рассказала вам столько стихов, пересказала множество рассказов и сказок. При этом, ни разу не слышала подобного от вас.
  Хена и Оудис переглянулись.
  - Почему они должны быть? - удивлённо спросила девушка.
  - Разве не должны?.. Неужели на Плоту нет ни одного сочинителя, поэта, писателя?
  Хена пожала плечами:
  - Я не слышала.
  - Потому и говорю: странно. Неужели не нашлось ни одного творческого человека за все четыреста семьдесят с лишним лет существования колонии?
  - Считается, пустые фантазии, - сокрушённо ответил Оудис. - Сейчас не видят пользы в сплетении слов. Но говорят, первые предки умели.
  - Кстати, о предках, - вспомнила Мира. - Ваши предки, которые жили на Имле. Разве они не оставили после себя никаких образцов культуры? Ваша цивилизация была высокоразвитой - гораздо более развитой, чем моя. Я провожу параллели и понимаю, что среди людей Имле наверняка были выдающиеся художники, скульпторы, музыканты, поэты. Вы, их потомки, должны бережно хранить культурное наследие своей планеты. Отчего детей в сколярных классах не знакомят с культурой предков?
  - Если бы всё было так просто, - с нескрываемой грустью произнёс Оудис.
  Теперь встал он, а Мира вернулась на место. Она ждала, когда глава заговорит, но тот медлил с ответом, прохаживаясь вдоль унылых стен. Мира вновь подумала об окне и представила, как за обшивкой корабля растворяются в бесконечности мириады крупинок-звёзд.
  - Говорили, что на Имле оставались люди, - издалека начал Оудис. - Корабль не мог вместить всех, поэтому улетела только часть людей. Дети в сколярных классах учат. И всегда один вопрос: почему мы не вернулись и не узнали судьбу тех, кто остался?
  'Действительно, почему?' - пронеслось в голове у Миры.
  - Ответ простой, - вздохнул Оудис. - Имле не пригодна для жизни. Судьба оставшихся имела два пути: либо они погибли, либо откатились назад в развитии. Другое не возможно. Потому возвращение не имело смысла. Особенно теперь, когда Плот далеко. Связи с Имле нет, и не было с самого начала. Мы не знаем... И не хотим знать. Цель колонии - спасение всей человеческой цивилизации, а не отдельных групп людей.
  Он немного помолчал и продолжил:
  - Теперь понимаешь, Мира?.. Предки не имели цели сохранить накопленное ими культурное богатство. Плот строился в спешке. Заполнялся только необходимым для выживания. Искусство предков наверняка было прекрасным. Но выжить можно и без него. Если бы предки занялись сохранением культуры чуть раньше - возможно, им удалось бы создать некуюсистему данных. Вроде нашего хранилища Памяти. Единый архив всей культуры и истории планеты. Он был бы огромен. Но в границах Плота наверняка нашлось бы место. Теперь культура всех цивилизаций Имле утрачена. Она живёт только в легендах.Думаю об этом, и мне делается грустно: потерю не восполнить. Мы не сможем воссоздать искусство предков. Оно утеряно безвозвратно.
  Оудис вернулся назад и опустился в кресло. Хена молчала и слушала его, затаив дыхание. Видимо, она ранее не задумывалась над вопросом, который поднял Оудис.Теперь его слова находили самый живой отклик в душе девушки.
  Но Мира была непреклонна.
  - Допустим, - сказала она твёрдо. - Отчего же сейчас вы не создаёте ничего нового? Всё существование колонии целиком и полностью загнано в рамки пользы. Вы не оставляете места появлению прекрасного.
  - Ты считаешь, мы могли бы возродить культуру и величие Имле? - спросил глава.
  - Могли бы, - согласилась Мира. - Не пойму, что вам мешает.
  - Давай подумаем, - Оудис откинулся на мягкую спинку белого кресла и скрестил руки на груди. - Что мы можем на деле?.. Говоришь, ты - художница. Отчего мы до сих пор не видели рисунков, которые ты создала?
  - У вас нет бумаги и художественных принадлежностей, - пожала плечами Мира. - Были бы - другой разговор.
  Оудис кивнул:
  - Ты сама отвечаешь на свой вопрос. Любое искусство требует материалов. Художник не может рисовать без приборов для рисунков, музыкант - играть и придумывать музыку без... Забыл, как называются приборы?
  - Музыкальные инструменты, - подсказала Мира. - Вы правы. Скульптор не создаст ничего без глины или камня, кинематографист не снимет фильм без видеокамеры.
  - Колония ограничена в ресурсах, - продолжал Оудис. - Если мы начнём производить краску для рисования, мы не сможем красить одежду. Будет плохо: мы и без того почти обезличены.
  - Био-красители используют в изготовлении средств гигиены и лекарств, - подсказала Хена.
  Оудис согласился с ней.
  - Мы не можем перенаправить ресурсы на изготовление материалов, которые не связаны с выживанием. Это поставит колонию под угрозу. К тому же, многие знания оказались утраченными. Сейчас тебе никто не скажет, как выглядели музыкальные приборы, то есть, инструменты, на которых сочиняли музыку предки Имле. Не сможет их изготовить.Хотя,инструменты - не главная беда. Главы не раз поднимали вопросы об изготовлении новых приборов для исследований. Мы могли бы заново изучать пустоту, делать открытия, приблизить нас к нахождению дома. Но мы не можем. Нет ресурсов. Не из чего создавать. Нет материалов для новых лекарств. Материалы, оставленные предками, не годятся для новинок. Мы не можем исследовать организм человека и пытаться побороть болезни, от которых предки не смогли найти лечение. Мы беспомощны здесь. Наша надежда - новая планета и новый дом. Иного пути нет.
  - Всё равно не понимаю, - не сдавалась Мира. - Как же те виды искусства, для которых не требуются специальные инструменты?
  - Что ты имеешь в виду?
  - Я говорю об устном творчестве. То, о чем мы с вами ведем речь на каждом занятии. Стихи, рассказы, песни. Вы считаете, что не можете создавать музыку, так как утратили музыкальные инструменты. Один инструмент по-прежнему и всегда с вами. Это голос.
  - Песни были. Со временем оказались забыты. Говорят, предки несколько поколений назад умели петь. Мы разучились. Про стихи не знаю. От тебя впервые услышал о столь необычных и ритмичных сплетениях слов.
  Мире не давало покоя это обстоятельство.
  - Как же так получилось, что вы утратили даже то, что сохранить не сложно?
  Оудис лишь пожал плечами.
  - Вы могли занести данные в Архив. Вы могли сохранить хотя бы тексты, слова.
  - Не видели смысла. Или не думали, что их возможно утратить. Человек не имеет свойство мыслить на несколько поколений вперёд.
  - Кое-что нам удалось сохранить, - подала голос Хена. - Физическая культура.
  Мира рассмеялась. Предложение показалось ей бестолковым.
  - Напрасно веселишься, - с обидой в голосе ответил Оудис. - Культура бережного отношения к телу и здоровья - крайне важна. Она единственная несёт пользу любому человеку, без исключения. Не важно, кто он, где живёт, каков возраст. Потому занятия дважды в день обязательны для всех. Если мы откажемся от физической культуры, нашему организму придётся худо при искусственной гравитации.
  - Я не понимаю, - Мира была на грани отчаяния. - Не сохранили, утратили - хорошо, пусть так. Почему же сейчас никто из вас не создаёт новых песен или историй. Неужели вам не хочется, - она поочерёдно переводила взгляд с Оудиса на Хену, - ни разу не возникает желания петь?
  - Нет, - равнодушно ответили те.
  - А я часто пою, просто так, для себя. Пускаймои голос и слухне особо хороши. Вернее, пела. Раньше, дома. Здесь мне не хочется. Вы правы: атмосфера Плота не рождает желания творить.
  Брови собеседников взметнулись вверх.
  - Атмосфера Плота, - сказал удивлённый Оудис, - стандартна Имле и пригодна для дыхания человека. Атмосфера - набор газов. Мира, она не может рожать.
  Несколько секунд девушка осмысливала сказанное, а затем покатилась от смеха.
  - Это образное выражение, - еле выговорила она, давясь от хохота.
  ОдновременноМира подумала следующее. Разве может развиться чувство прекрасного у людей, которые всю свою жизнь видят только белёсые стены? Плот - дом, но одновременно - тюрьма. Огромная камера, в которой жители колонии отбывают пожизненное заключение за преступления, которые их далёкие предки совершили против родной планеты. Нынешняя жизнь людей - набор функций, подогнанный под потребности существования. В таких условиях личность не имеет развития.
  - Мне интересно услышанное, - подала голос Хена, которая во время разговора, в основном, молчала. - Я бы хотела познать всё то, о чём говорит Мира. Ты много рассказывала о своей Земле, и я с удовольствием послушаю больше. Хочу знать о рисунках и музыке. Картины могу представить - как регистры, созданные рукой человека. Но что есть ваша музыка? Она похожа на записи природы в Зале звуков?
  - Нет, не совсем, - отвечала Мира. - Рисунки, то есть, картины, могут быть похожи на реальность. Их отличие от регистров в том, что они несут в себе некое настроение. Ты смотришь на картину, и в твоей душе возникают определённые чувства, которые и хотел выразить художник. Регистры создаются для того, чтобы сохранить в памяти момент; картины - чтобы передать замысел автора. Потом, бывают такие картины, которые имеют мало общего с реальностью вокруг. В них мало правды, но много фантазии. Они побуждают человека мечтать. А мечты - первый шаг на пути к будущему. С музыкой сложнее. Нет, наши песни и мелодии далеки от звуков природы, хотя порой подражают им. Музыка моей планеты разнообразна. Множество жанров, видов, форм.Музыка может быть как со словами, так и без слов, просто мелодия. Мы слушаем её по радио или в записи, посещаем театры и концертные залы. Без музыки не живёт ни один народ, и я не совру, если скажу вам, что без музыки наша жизнь была бы пустой.
  - Ты можешь... Я не знаю, как сказать, - Хена отчаянно пыталась подобрать слова. - Вызвать, изобразить, проговорить... Показать нам свою музыку?
  Девушка вздохнула.
  - Как же я могу сделать это, Хена? Даже если бы у вас были инструменты, я не смогла бы. Я не умею играть ни на одном. Всё упирается в неумение: как представитель своей цивилизации, я совершенно бесполезна для сохранения её музыкальной культуры. Как, впрочем, и художественной: при наличии материала я могла бы воспроизвести знакомые мне полотна, но сделать это настолько мастерски, как у авторов, я не сумею. По сравнению с Левитаном и Айвазовским я - дилетант. То есть, рисую гораздо хуже, чем гениальные художники.
  - Неужели совсем ничего? - расстроилась Хена. - Должна же ты уметь хоть что-то!
  - Да, ты права. Как я говорила, есть один инструмент, который дан каждому из нас: это голос. Жаль, я не владею им в такой степени, чтобы он мог радовать чужой слух. Я не певица.
  - Петь? - задумчиво переспросил Оудис. - Тянуть голосом звуки, верно? О-о-о...
  Он попытался изобразить подобие пения.
  Мира вновь рассмеялась.
  - На твоём фоне я вполне сойду за певицу. Хорошо, попробую что-нибудь напеть. В моем мире популярен праздник - аналог вашей смены привычного годового периода. Мы зовём его 'Новый год'. Добрый, семейный и немного волшебный праздник, потому его сильно любят люди от мала до велика. Накануне каждого нового года, мы с мамой и Варваркой ходим в театр на 'Щелкунчика' - самый праздничный и новогодний балет. Такая традиция уже много лет живёт в моей семье. Ядорожу ей и всегда с нетерпением жду повторения.Да, балет - искусство танца, ещё одна разновидность прекрасного на моей планете. Представьте: огромный, красиво украшенный зал с рядами драпированных кресел, сцена, перед которой, в углублении, расположился оркестр. Музыканты, на множестве разных инструментов, играют каждый свою партию, но звуки подобраны в такой удивительной гармонии, что, сливаясь воедино, создают восхитительную мелодию. А артисты балета на сцене, через танец, рассказывают нам захватывающую историю. Я попробую...
  Мира откашлялась, набрала полную грудь воздуха, слегка выдохнула, и принялась петь. Голос её звучал хрипло и повсеместно - мимо нот, и потому мелодия, исполняемая звуками: 'А-а-а...', исказилась до неузнаваемости.
  Мира смолкла. Она была расстроена неудачей.
  - Что было? - переспросил нахмуренный Оудис.
  - Это был, а вернее, должен был быть 'Вальс снежных хлопьев'. Из 'Щелкунчика', о котором я вам только что говорила. Я невероятно люблю эту музыку. Она напоминает мне о зиме, о снеге, который сейчас должен лежать в моём городе, и о волшебстве, которое таит в себе новогодняя ночь. Под эту мелодию девушки в лёгких белых платьях, похожие на невесомые кружева снежинок, танцуют на сцене, словно и в самом деле сыпет снег. Это невероятно красиво. Да, своим голосом я владею отвратно. Потому в моём пении нет и частицы той красоты, которую я привыкла слышать в театре.
  - Звучит... Необычно, - Хена смотрела вовсе не на Миру, а на Оудиса. - Тянуть звуки голосом. Почему мы не делаем так?
  И девушка попыталась пропеть звук 'А', несколько раз меняя высоту звучания. В конце концов, захрипела, закашлялась, и ей пришлось ненадолго покинуть помещение и отправиться в санитарную комнату, к холодильнику с водой.
  Когда она вернулась, то обнаружила, что Мира продолжает разговор с главой.
  - Предлагаю послушать песню со словами, - обернувшись, сказала Мира. - Со словами должно звучать лучше.
  - Попробуй, - ответила Хена и присела за стол.
  - Я думала, с чего бы лучше начать. В моём мире - великое множество прекрасных песен. Они различаются по мелодиям и тематике. Каждая хороша по-своему. Раз уж мы с вами заговорили о зиме и снеге, о нём и продолжим. Это - старая песня, хорошо известная в моей стране. Я люблю её. Она напоминает мне о детстве.
  Мира встала, прошлась вдоль стола. Обернулась к слушателям и, набрав побольше воздуха, начала петь:
  'Такого снегопада, такого снегопада
  Давно не помнят здешние места.
  А снег не знал и падал,
  А снег не знал и падал,
  Земля была прекрасна, прекрасна и чиста.
  
  Снег кружится, летает, летает,
  И, позёмкою клубя,
  Заметает зима, заметает
  Всё, что было до тебя...'
  
  Мира умолкла. Хена и Оудис не сводили с неё внимательных глаз.
  - Странно, - задумчиво произнесла Хена. - Красиво, но странно.
  - Ритмично сплетённые слова, которые тянут в определённом порядке, - потирая подбородок, сказал Оудис. - Согласен с Хеной: странно, но красиво. Не слышал прежде.
  Хена возразила ему:
  - Мне странно по другой причине. Когда Мира пела, я начала... Волноваться. Это благое волнение, в нём нет вреда. Но оно не допустимо. Можно не заметить и переступить предел.
  - Да, я чувствовал похожее, - ещё более задумчиво повторил Оудис. - Знаешь, Мира, - обратился он к гостье, - мы должны разобраться. Пока не поймём причину, тебе не стоит петь. Особенно другим людям, не нам.
  Оудис был хмур и обеспокоен.
  Мира вспомнила о Лояе. Наверняка глава знал о случившемся с девушкой, и потому пытался предостеречь Миру от новых неприятных ситуаций.
  Хена продолжала рассуждения.
  - Сама песня, слова - странные. Мира рассказывала мне, что такое 'снег', но я плохо представляю. Снег - белый, как Плот? Тогда почему же он пушистый? Как он летает? И главное - почему снег не знает? Разве снег - живой?
  - Нет, конечно, не живой, - улыбнулась Мира. - Это - образное выражение. Не бери в голову, слишком многое придётся объяснять.
  - Глава Оудис, - обратилась к нему Хена. - В Архиве сохранились данные? Шёл ли на Имле этот непонятный снег?
  Оудис пожал плечами:
  - Не встречал. Впервые услышал слово от гостьи. Не могу представить, как выглядит.
  Лёгким движением руки Хена заправила за уши выбившиеся из пучка пряди непослушных волос.
  - Твоя Земля прекрасна, - сказала она с грустью в голосе. - Я не видела её, но уже люблю.
  - А я жила не ней и не замечала, как она прекрасна, - ответила Мира. - Теперь я тоже люблю её.
  
  -16-
  - Я Больше не собираюсь заниматься просмотром регистров, - с порога объявила Мира.
  Завершился обед, и она прибыла на очередное речевое занятие.
  Хена отсутствовала по новому поручению матери. Мира и Оудис находились в кабинете вдвоём.
  В первой половине дня Мира в одиночку завершила просмотр снимков ещё одной планетной системы, и едва не сошла с ума от тоски и одноообразия. Нужно было переходить к следующей системе, но при мысли о продолжении просмотра Мире делалось дурно.
  - Сколько можно заставлять меня выполнять бессмысленную работу! - взволнованно говорила она, сопровождая свою речь активной жестикуляцией. - Если вы хотите, чтобы я приносила пользу колонии, то могли бы использовать мой труд иначе. Теперь я согласна на перемены. Разрешите мне освоить любую нужную профессию: толка будет гораздо больше, чем от бесконечного просмотра регистров. Я не знаю и не понимаю, что должна увидеть в снимках планет и пустоты. Это бред.
  Оудис, оторопевший от внезапного потока слов, поднялся со стула и приблизился к Мире. Беззвучно сияли световые полосы, наполняя белёсую комнату ровным светом. Стояла тишина.
  - Ты выполняешь важную для колонии задачу, - сказал глава, и Мира отметила, что речь его сделалась гораздо более правильной. - Ты ищешь путь к своей Земле.
  - Мы обсуждали ранее, - ответила рассерженная девушка. - Что такой вариант не позволит отыскать путь к моей планете. Нужны координаты того места пространства, где я появилась. Нужно вернуться и искать 'пространственную точку' в окрестностях. По непонятным причинам вы отказываетесь развернуть Плот. Отчего же?
  - Ты знаешь, - парировал Оудис. - Операторы пути не передают в Архив данные о координатах. Секретная информация. Хранится у операторов пути.
  Мира всплеснула руками:
  - Чудесно! Секретность - там, где должна быть открытость. В чём причина таинственности?
  - Не представляю, - с лёгким раздражением в голосе ответил Оудис.
  Похоже, поведение Миры не нравилось ему.
  Мира продолжала:
  - Вы можете запросить информацию. Не достаточно ваших полномочий - подключите совет глав. У меня такое впечатление, что никто не хочет отыскать дом, а главы просто пытаются убрать меня с глаз долой.
  - Тебя не желают убрать, - рассержено крикнул Оудис. - Как можно думать подобное?
  Мира скрестила руки, скомкав кулаками края свободной белой туники.
  - Убрать с глаз долой - не означает 'убить'. Это означает, что они не желают меня видеть возле себя. По-другому не могу объяснить эту глупую затею с регистрами.
  - Мира! - лицо Оудиса сделалось пунцовым. - Идею просмотра регистров одобрили все главы!
  Внезапно он смолк, прикрыл глаза. Наощупь нашёл спинку кресла и присел. Обхватив руками голову, Оудис пытался успокоиться и сосредоточиться.
  Мира поняла, что перегнула палку. Она обязана держать себя в руках и не провоцировать зависимых от Чрева жителей Плота на отрицательные эмоции.
  - Извини, - тихо сказала она и присела в кресло рядом с главой. - Я не права. Я тоже должна помнить о разнице миров.
  - Всё хорошо, держу себя, - сказал Оудис, глубоко дыша. - Но не пойму, Мира... Чем не угодил тебе мой план?
  Мира вздохнула. Несколько секунд она колебалась: стоит ли говорить Оудису правду. Потом поняла, что обманывать его дальше она не может. Она негромко произнесла:
  - Только не волнуйся. Будь спокоен, прошу. Я не прощу себе, если из-за меня тебя ударит током эта жуткая связь, - она опустила глаза. - Твой план - изначально провален. Главы знали об этом. Они дали одобрение, чтобы ты... 'Не путался у них под ногами'. Я не придумала это, поверь. Мне сказала Хена, а ей, как ты понимаешь...
  - Умайнис, - закончил Оудис за Миру.
  Теперь он был подавлен.
  - Я знаю, что поступила гадко, соглашаясь на эту игру. Тогда иного выхода я не видела. В тот момент ни ты, ни Хена, ни кто-либо другой не стали бы меня слушать. Больше я молчать не могу и не желаю. Хватит, сколько можно.
  - Постой-постой, - торопливо заговорил глава. - Я верю. В их духе. Отчего же не позволить неугодной идее изжить себя самой! - Оудис неприятно рассмеялся. - Они должны быть довольны. Их план удался, а вот мой - оказался провален. Что же теперь делать, Мира?
  Он с тоской посмотрел на гостью. Та лишь пожала плечами.
  - Я так надеялся, - продолжал Оудис, погрустнев. - Ждал новый дом. Отчегоглавы не ждут дом, как я? Если знают, что моя идея пуста, почему не предложат другую?
  - Наверное, у них нет других идей.
  - Не может быть, не верю! Главы и главицы - умнейшие из людей колонии. Особенно Умайнис - бывший ч-оператор, и Нуз - оператор пути. Двое лучших. Почему не придумали новый план? Ведь они поддержали поиск твоей Земли! Мира! Я не понимаю...
  - Я тоже не понимаю, - тихо ответила девушка. - И почему координаты и траектория пути представляют собой страшную тайну, для меня загадка.
  Оудис нахмурился сильнее.
  - Операторам пути нечего скрывать. Плот последовательно летит от одной системы к другой. Данные были оставлены предками. Но не внесены в Память. Переданы напрямую операторам пути. Так проще работать. Мы отслеживаем путь по регистрам, они - по координатам. Такой порядок много лет. Я не знаю подробностей чужой работы. Знаю только, предки на Имле вели спор, относительно какой точки считать путь. Выбирали между центром галактики и Имле. Выбрали её. Имле - условный ноль, с которого начался отсчёт пути Плота.
  - Ты полностью доверяешь главам, - то ли спросила, то ли утвердила Мира.
  - Конечно! - воскликнул Оудис.
  Подобный вопрос казался ему неуместным.
  - А я не доверяю, - угрюмо сказала Мира. - Кроме тебя, конечно. И у меня есть причины. Они обманули тебя, чего ты совсем не заслуживаешь. Они приставили Хену следить за мной, а она, в сущности - ангел, неспособный на подлость. Это жестоко: врать в лицо тебе и заставлять её идти против себя.Да, я могу понять опасения глав в отношении меня. Я чужая, и могу выкинуть что угодно. Но почему так поступили с тобой и Хеной - не понимаю.
  Оудис покачал головой.
  - Ты изворачиваешь, Мира. Неправильно понимаешь. Не желали вреда мне и Хене. Тут - ошибка. Нестыковка, не более. Я поговорю с главами. Мы найдём понимание и решим.
  - Не думаю, что беседа даст результат, - ухмыльнулась Мира.
  На душе у неё стало тревожно. Ей не хотелось обрекать Оудиса на конфликт с коллегами, но другого выхода и способа узнать правду она не видела.
  Внутри Оудиса же шла борьба. Он быстрыми шагами рассекал пространство комнаты, вскидывая руки в такт своим потаённым мыслям. Несколько раз он останавливался. Его отсутствующий взор на мгновение задерживался на Мире или устремлялся в пространство стены, в котором Мире хотелось видеть окно. Затем взгляд убегал, и уносились вглубь подсознания мысли главы.
  Наконец, он остановился. Посмотрел на Миру осмысленно. Подошёл ближе, присел в кресло и развернулся в сторону девушки.
  - Я отведу тебя туда, где есть бумага, - произнёс он медленно и чётко.
  Мира не верила своим ушам. Она пыталась понять, что всё это значит и чем вызвана столь сильная перемена в поведении Оудиса.
  - Я помогу, - между тем, продолжал глава. - Я покажу тебе корпус Т и расскажу всё, что знаю. Пусть - нарушение. Если поможет обнаружить твою Землю, готов.
  - Корпус Т?.. - переспросила Мира.
  Оудис не слышал её. Он продолжал.
  - Только как лучше сделать?.. Корпус Тзаперт дополнительным ключом. Брал лишь однажды, когда принимал пост главы. Ключ на хранении. Но ведь могу взять? - он внимательно поглядел на Миру, словно та знала ответ. - Может иметься служебная нужность? Может. Объясню. Только не должно быть лишнего внимания. Так, Мира, - и он взял руку гостьи в свою. - Ни слова. Тайна. Я продумаю, как поступить. Поздно вечером или ночью будет лучше. Меньше внимания. Завтра придёшь в Архив и поможешь Тердет: дам задание. Нислова про корпус Т. Я найду тебя и скажу, что делать дальше.
  - А как же Хена? - спросила Мира, одёргивая руку.
  - Ты помнишь, чья она дочь?
  -Хена не скажет лишнего. Я доверяю ей.
  Но Оудис, похоже, не доверял. Он скептически улыбнулся и сказал:
  - Подумаю.
  Речевое занятие не состоялось.Глава ушёл и предоставил Миру саму себе. Немного поколебавшись, девушка отправилась в отсек ч-операторов, чтобы отыскать Хену.Ей хотелось узнать, что за загадочный корпус Т, и в чём его тайна.
  Мира силилась вспомнить путь, которым недавно вела её Мира. В какой-то момент поняла, что идёт не туда. Вновь вернулась на нулевой уровень и попробовала повторить. На середине пути удача улыбнулась ей: она осознала, что в прошлый раз, находясь на шестом уровне, выбрала неверный лифт, и потому проехала вниз, а не вверх. Пара переходов, и Мира прибыла в отсек ч-операторов.
  Она прошла внутрь и отыскала корпус Хены. Нажала кнопку дверного звонка. С минуту приглушённо перезванивались невидимые колокольчики, затем всё стихло. Мира вновь нажала на звонок. Никто не открывал. Ей стало очевидно, что Хены нет.
  'Конечно, как я могла подумать, что застану её здесь! Она должна быть в рабочем отсеке, а не в жилом. В рабочий отсек меня не пустят'.
  Звонок смолк. Мира уже собиралась уходить, как вдруг услышала движение за дверьми шлюза. Внутри коснулись стенного ключа, и двери разъехались.
  По другую сторону стояла Умайнис. Судя по тому, как мгновенно слетела улыбка с лица главицы, она не ожидала увидеть гостью.
  Тем не менее, она жестом пригласила Миру пройти внутрь. Мира вошла, но проходить вглубь корпуса не стала, оставшись стоять у порога. Умайнис закрыла двери.
  - Разыскиваешь Хену? - сухо спросила главица.
  Мира кивнула.
  - Её нет. Работает. Желаю знать, почему не работаешь ты? - главица нахмурила брови.
  - Занятие закончилось раньше времени, - пролепетала Мира. - Раз Хены нет, я пойду?
  Девушка пожалела, что пришла сюда. Умайнис не отпустит её просто так и устроит допрос с пристрастием.
  Главица собиралась что-то сказать нежданной гостье, но в ту же секунду двери комнаты, принадлежавшей Умайнис, разъехались, и перед Мирой предстал глава Нуз.
  Он тоже не ожидал увидеть девушку. Нуз остановился посреди помещения и замер.
  - Не говорила, что ожидаешь гостью, - с укором в голосе сказал он Умайнис.
  Умайнис нахмурилась.
  - Гостья пришла без приглашения. Уже уходит.
  И главица повелительно подтолкнула девушку к выходу, одновременно подходя к дверям и касаясь стенного ключа. Проход открылся, Мира с облегчением вышла из корпуса.
  - Скажу Хене, ты будешь ждать в своём отсеке, - так же сухо сказала Умайнис на прощание и закрыла дверь.
  Мира покинула отсек ч-операторов. Она направилась к себе в корпус. По дороге девушка размышляла о том, что неспроста глава Нуз появился в корпусе Хены, вместе с её матерью и в отсутствие девушки. Похоже, их связывало нечто большее, чем просто рабочие отношения. Она размышляла, известно ли об этом Хене, и решила, что не стоит говорить ей о неожиданной встрече. Девушка могла ничего не знать, а Мира не желала быть тем человеком, который раскроет Хенесекрет её матери.
  Хена не пришла. Мира ждала её вначале в своём корпусе, затем в локации архивистов, потом вновь у себя. Как человек, работающий на два отсека, Хена могла получать питание в любой из локаций, и потому Мира не удивлялась её отсутствию. При этом каждый раз беспокоилась и тяготилась собственным внезапным одиночеством.
  Сидеть в четырёх стенах было тоскливо, и Мира направилась в Старый сад. Там её поджидала ещё одна неожиданность. На газоне, который так полюбила Мира, сидел Оудис.
  Казалось, глава ждал её появления. При виде Миры он поднялся и пошёл к ней навстречу. Взяв за руку, проводил её к газону, усадил на траву и присел рядом. В поздний час в Старом саду было совсем немного людей: лишь несколько пар гуляли вдоль кадок с растениями. Мамы с детьми давно разошлись и сейчас готовились ко сну.
  - Слышал, что ты бываешь здесь, - сказал Оудис, едва заметно улыбнувшись. - Признаться, не понимал прелести посещения сада. Сейчас провёл здесь время, и мне стало спокойнее. Запахи листвы, вид растений предков действительно настраивает на благо. Надо приходить чаще.
  - Зачем ты искал меня? - спросила Мира.
  Оудис провёл рукой по мягкому травяному ковру. Затем сжал руку в кулак, словно желая сохранить ощущение нежности на память.
  - Завтра буду занят. Не смогу увидеть тебя. Передавать через чужих не решусь: риск. Слушай и запоминай, - он понизил голос и обернулся по сторонам.
  Убедившись, что на них не обращают внимания, Оудис продолжил:
  - Завтра, за час до смены суток, в половине двенадцатого пэчэ, ты должна прибыть в хранилище Памяти. Вечером в Архиве почти никого нет. Встретится случайный архивист - скажешь, перепутала шлюзы, пришла не туда. Тебе простительно. Сделаешь вид, что уходишь, но сама вернёшься в хранилище. Будешь ждать меня. Я прибуду не позже, чем за полчаса до смены суток.
  - А Хена? - спросила девушка.
  - Ей не нужно знать, - отрезал глава.
  - Но она хотела бы пойти, - Хена умоляюще посмотрела на него. - Вспомни, она упоминала о корпусе... Ты тогда не одобрил её предложение. Обещал поднять вопрос безопасности информации.
  Оудис напряг память.
  - Обещал. Не поднял. Источник утечки данных известен. Против трудно пойти. Не стал.
  - Значит, Хена идёт с нами?
  - За Хеной присматривают, - ухмыльнулся глава. - Как она объяснит матери, куда идёт ночью? Впрочем, придумает оправдание - пусть будет. Если доверяешь ей, как себе. Она должна понимать, что придётся хранить тайну. Она никому не сможет рассказать о том, что увидит. И ты не сможешь. Если придётся раскрывать - я возьму всё на себя.
  Мира кивнула. Ей стало понятно, как сильно глава рискует, отводя их в таинственный корпус Т.
  - Чем же поможет нам ночной поход?
  - Ты сможешь сделать рисунки. Твоя система и её положение в Галактике. Я подумаю, как сопоставить с данными Архива. Мы должны использовать любую возможность. Потом запрошу у операторов пути все координаты. Прежде такого не делали. Но попробуем. Будет зацепка - они не смогут отказать в информации.
  Гуляющие один за другим покидали Старый сад. Наконец, Мира и Оудис остались одни.
  - Поздно, - сказал глава. - Нужно возвращаться в корпуса.
  - Да, ты прав, - грустно ответила Мира. - Жаль, что Хена так и не вернулась
  - Почему? - не понял Оудис.
  Мира пожала плечами:
  - Бывает, она пропадает внезапно. Говорит, мать даёт ей какие-то поручения по работе в отсеке ч-операторов. Я знаю, она должна заносить в систему Чрева данные обо мне. Понимаю, что Умайнис неспроста выбрала именно её: она тоже доверяет дочери. Как и я.
  - Все жители колонии доверяют друг другу. Мы не злимся, не завидуем, не желаем вреда и не знаем обмана. Основа работы Чрева и блага существования общества, - заученным тоном сказал Оудис.
  - Слышала, - Мира махнула рукой. - Только это не совсем верно. Люди вокруг не настолько идеальны, как вы представляете. Разве ты сейчас не идёшь на обман, отводя меня в корпус Т? Почему твоя связь с Чревом позволяет совершать то, что под запретом?
  - Обман во благо простителен - оскорбился Оудис. - Я поступаю ради общего спасения. Ради нового дома. Я согласен пойти на преступление, потому что хочу помочь. Я желаю блага для колонии; его я вижу в нахождении годной для жизни планеты.
  - Как ловко делятся качества в соответствии с выгодой, - усмехнулась Мира. - Ваше всеобщее благо, доверие - иллюзия. Хена скрывает данные обо мне от матери и системы; ты не доверяешь главам, иначе многое давно сказал бы им. Разве не так, Оудис?
  - Так, - еле слышно произнёс тот.
  - Почему же Чрево не подаёт сигнал о том, что вы совершаете непозволительное?
  Оудис поднялся с газона, отряхнул брюки и край туники. Протянул Мире руку и помог встать.
  - Я провожу тебя в корпус, - сказал он мягко.
  Они покинули Старый сад и направились к лифтам. Коридоры нулевого уровня пустовали. Изредка из недр бесшумных шлюзов появлялись припозднившиеся прохожие или спешившие на пересмену рабочие. Торопливо пройдя к новому переходу, они исчезали так же незаметно, как появлялись. Световые полосы приглушили для экономии энергии, и от этого уровень охватил сумрак.
  Мира и Оудис вошли в лифт, пересекли несколько уровней. Прошли по коридору к новому переходу. Мира прежде не возвращалась так поздно, и пустынный полумрак Плота пугал её.
  Оудис был молчалив и задумчив. Он несколько раз порывался начать разговор, но не находил нужных слов. Наконец, когда до одинокого отсека оставалось совсем немного, произнёс:
  - Я не так давно стал главой. Три пэгэ назад. Произошло после гибели жены, - при этих словах его голос дрогнул. - Прежде я не знал ужаса. Не видел людей после Проработки. Но когда мне показали Ваиту... Бледная, высохшая, утратившая себя. Равнодушная ко всему. Она не походила на человека. Она походила на куклу. Механическую детскую игрушку. Из неё вынули чувства и оставили пустоту внутри. Она не слышала меня и не понимала ничего. Я вёл её в отсек, и мне казалось, она сливается со стенами корабля. Белая, тихая и пустая.
  - За что же с ней так? - ужаснулась Мира.
  - Ваита не смогла выносить ребёнка, - продолжал Оудис. Его голос гулко отражался от стен пустого коридора. - Все попытки были без результата. Наши именные наборы вычеркнули из списков. Она не вынесла. Не смогла смириться. Она плакала, тосковала, злиласьна себя и на систему. В какой-то момент она превысила предел. Ч-операторы забрали её, провели беседу. Не помогло. Прошло время, она вновь превысила. Причина превышения была страшной:Ваита нанесла вред другому. Нашла пару, которая была в списке после нас. Напала на женщину, нанесла рану. В тот же день Ваиту забрали. Больше я не видел её. Когда вернули через неделю - это была не она.
  В тот день Умайнис говорила со мной лично. Она добрая, хоть не всегда показывает. Обещала помощь, сказала: обращайся в любое время. Ваита должна была прийти в себя и начать нормальную жизнь. Я ждал, не отходил на шаг. Прошла новая неделя, но лучше не становилось. Она не проявляла интереса к жизни. Да, механическая кукла, у которой кончился завод. Без чувств и желаний. В какой-то из вечеров она посмотрела на меня осознанно, впервые за прошедшие дни. Сказала: 'Смысла нет'. И заплакала. Потом сработало Чрево, она выгнулась от боли. Но не подчинилась, продолжала рыдать. Чрево посылало один разряд за другим, она корчилась в муках. Я прижимал её к себе, просил успокоиться. Она не слышала меня. Прибежали проработчики, уволокли её прочь. Наутро мне передали, что её убрали.
  Они подошли к входу в отсек Миры и остановились у дверей. После рассказанного Оудис был подавлен. Мире хотелось поддержать его, только вот все приходившие на ум слова казались ей нелепыми. Потому она просто спросила:
  - Что же было потом?
  - Потом?.. - переспросил Оудис, вырвавшись из пучины воспоминаний. - Я долго горевал. Впервые за жизнь плакал. Мне было больно. Чувствовал себя виноватым в гибели Ваиты. Я должен был помочь ей. Сделать всё, чтобы боль утраты надежды не раздавила её. Не сумел.
  - Мы не всесильны, - тихо сказала Мира.
  Оудис не расслышал её. Он продолжил:
  - Мне было плохо, но Чрево не подавало сигналов. Такая боль позволительна. Спустя несколько дней в кабинете замещателя, в котором я тогда работал, появился старший глава, Нуз. Он предложил мне занять место среди глав. Я был удивлён: много других, достойнее. Нуз настаивал. Сказал, восхищён моей выдержкой. Умением совладать с чувствами. Я раздумывал недолго. Дал согласие. Тогда я понял: главами становятся не только умнейшие. Главами становятся те, кто умеет держать свои чувства и обходить Чрево.
  
  -17-
  На другой день Хена и Мира завтракали в локации архивистов. Мира не стала расспрашивать, где её подруга была вчера. Не сказала она и о случайной встрече с главой Нузом. Все мысли девушки были заняты корпусом Т и связанной с ним тайной.
  Мира наклонилась ближе к Хене и жарким шёпотом произнесла:
  - Сегодня ночью тебе нужно под благовидным предлогом уйти из корпуса. Умайнис не должна ничего заподозрить.
  - Что будет? - спросила Хена, ковыряясь вилкой в контейнере с едой.
  Девушка выглядела усталой. Она без обычного энтузиазма встретила утреннюю зарядку, а теперь, без аппетита, поглощала завтрак.
  Мира обернулась по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их сидящие за соседними столиками люди. Затем наклонилась ещё ближе к Хене и тихонько сказала:
  - Сегодня перед сменой суток Оудис отведёт нас в корпус Т.
  Хена выронила вилку, резко отстранилась от Миры и в упор посмотрела на неё. Её глаза сделались круглыми, похожими намаленькие чайные блюдца.
  - Он сам предложил? - спросила она недоверчиво.
  Мира кивнула:
  - Сам! Нам нужно будет прибыть, - Мира осеклась и вновь стала озираться по сторонам. - Впрочем, сажу тебе позже. Главное - придумать, как тебе улизнуть от мамы. Оудис не возражал против твоего присутствия.
  - Ещё бы он возражал, - скептически заметила Хена.
  Мира вспомнила, как ей пришлось уговаривать главу взять с собой Хену, но не стала говорить ей об этом. Она спросила, опять понизив голос:
  - Только вот Оудис не сказал мне главного. Что представляет из себя этот таинственный корпус Т?
  Хена цыкнула на подругу и нахмурила брови.
  - Доедай, - сказала она сердито. - Пора в хранилище.
  Время действительно поджимало. Мира проглотила последние куски пищи и отнесла пищевой контейнер на ленту. Любопытство было сильнее неё, поэтому, когда девушки покинули локацию и зашагали по направлению ко входу в Архив, Мира вновь спросила:
  - Как корпус Т связан с бумагой?
  Хена вновь цыкнула и недовольно посмотрела на гостью.
  - Мира! - сказала она негромко. - Не то место, чтобы вести разговор.
  Хена была права. Их окружали люди, спешившие попасть на рабочие места до начала смены. Коридоры Архива походили на миниатюрный муравейник, наполненный архивистами. В одежде одинаковых фасонов и общей бело-коричневой цветовой гамме, они сливались в безликую толпу, а каменность их лиц нагоняла тоску. Мира не в первый раз отметила, что, не смотря на достаток благ и отсутствие нужды, не замечает беззаботности и живости в поведении жителей колонии.
  Девушки вошли в помещение хранилища Памяти. Тердет отсутствовала, рабочие столы и мониторы не были извлечены.
  - Сегодня мы первые, - бодро сказала Мира, проходя в центр комнаты и становясь возле стеллажей с приборами.
  Хена заперла двери хранилища.
  - Мира, ты слишком мало осторожна! - строго произнесла она. - Корпус Т - тайна, о которой не говорят вслух.
  - Странно слышать, что в вашей колонии, где все без исключения честны и доверяют друг другу, есть тайны.
  Хена пропустила колкость мимо ушей.
  - В корпусе Т хранятся старые вещи предков, - начала объяснять она. - Вещи, которые предки взяли с собой с Имле перед отлётом. Ранее они пользовались людьми. Потом био-операторы наладили производство замен. Нужность старых вещей пропала. Их сдали на хранение в корпус Т. Говорят, не все предки по воле отказались от вещей. Обладание вещью они ставили выше единства и порядка колонии. Тогда только вводили Чрево, и первые Проработчики силой заставляли отказываться от владения. Возникали конфликты.
  - Да, я бы тоже не обрадовалась, если бы кто-то посторонний решил, что мне нужно, а что - нет, - пробурчала Мира.
  Хена продолжала:
  - Вначале корпус Т сделали общим и открытым. Но появились случаи краж. Пришлось закрыть корпус. Только память людей отказывалась забывать. Спустя много поколений остались слухи. Знаю, что когда-то давно главы хотели уничтожить все вещи из корпуса Т. Они опасались, что зараза, которая поражала предков и делала их жадными, может через корпус Т перекинуться на нынешних людей колонии. Но Архив выступил против. Корпус Т - единственное наследие предков, которое удалось сохранить. Пожалуй, они были правы. Злоба - не от вещей. Злоба от самого человека. Вещи только помогают показать её или спрятать.
  - Это точно не легенда? - спросила Мира с недоверием.
  - Нет. Корпус Т существует. Комната тайная, туда не допускают всех, по желанию. Главы оберегают его и держат в секрете. Я не знаю, где он находится. Моего знания без того много. Большинство людей вообще не знают о корпусе Т. Мама говорила, архивисты отвечают за него. Остальное не известно.
  - Сегодня узнаем! - и Мира заговорщицки подмигнула подруге.
  Хена хотела извлечь массивную световую панель и мониторы, но Мира остановила её, сказав, что сегодня для них ожидается другое задание. Вскоре появилась припозднившаяся Тердет. Она объяснила, что её задержал замещатель, и рассказала о том, чем им предстоит заниматься в течение дня.
  В руках женщина держала маленькие пластиковые щипцы, неизменно-белого цвета. Тердет раздала щипцы девушкам и объяснила, что с их помощью они будут проверять исправность разъёмов у клошек. Девушкам предстояло последовательно вынимать мелкие чёрные механизмы из приборов Памяти, изучать разъёмы на наличие сколов, щипцами проверяя прочность крепления. Руками прикасаться к разъёму не стоило.
  Если разъём исправен - клошку возвращали на место. Если находились повреждения - требовалось отдать клошку Тердет, которая записывала её порядковый номер и место хранения, после чего отправляла на перекопировку архивистам в соседний корпус.
  Девушки приступили к работе. Двигалось дело медленно: в каждом приборе было чуть больше полусотни клошек, а стеллажи занимали почти всю площадь пусть и небольшого, но вместительного, хранилища Памяти.
  - Ещё один день бесполезного труда, - страдальчески заведя глаза к потолку, шепнула Мира.
  - Не ворчи, - строго ответила Хена. - От этого дела есть польза. Или хочешь вернуться к просмотру регистров?
  Возвращаться к просмотру регистров Мире не хотелось. Но однообразный труд изматывал её. По природе своей она была творцом, и не терпела монотонности. Перебирая клошки, она поняла, как же устала от однообразия последних дней, одинаковых одежд и лиц и бесконечной белизны стен из смеси металла и пластика.
  Перебор клошек продолжался весь рабочий день.После первого ужина Мира, обессилевшая, отправилась в корпус и упала на кровать. От долгого стояния гудели ноги, подушечки пальцев болели от кропотливой работы с мелкими клошками. Мира не заметила, как уснула.
  Проснулась она от того, что кто-то тихонечко скребся в дверь. В корпусе было темно. Мерцание световых точек подсказало девушке, где искать ключ, зажигающий световые полосы - срабатывавшую на движение автоматику ей пришлось выключить из-за движений во сне. Мира включила свет и, зевая, направилась в сторону шлюза.
  - Кто там? - спросила она по привычке, и тут же поняла, что ответа не будет.
  Мира открыла шлюз и увидела Хену. Девушка бесшумно вошла внутрь.
  - Ты пропустила второй ужин. Спала?
  - Вымотали меня эти клошки, - сказала Мира. - А сколько время?
  - Почти одиннадцать пэчэ, - ответила Хена.
  Мира удивилась тому, как долго она спала. В сутках Плота было двадцать пять часов, по двенадцать с половиной часов на дневную и ночную половину дня. Оудис велел прибыть в хранилище за час до смены суток, и это означало, что времени оставалось совсем немного.
  Мира отправилась в санитарную комнату и быстро привела себя в порядок. Одинокий отсек спал, и девушки покинули его, не замеченные соседями.
  - Что ты сказала маме? - поинтересовалась Мира, когда они спускались на одном из лифтов.
  - Ничего, - пожала Мира. - Мама устаёт и спит крепко. Не хватится меня.
  - Всё же, если Умайнис проснётся и обнаружит, что тебя нет?
  - Скажу, не спалось и хотелось прогуляться.
  Похоже, Хена была полностью уверена в том, что главица ничего не заподозрит.
  Девушки прибыли в хранилище чуть раньше назначенного времени: Хена сверилась со встроенными в стену часами. Никто не был встречен им в помещении Архива и не препятствовал их проникновению в отсек. Обитатели колонии действительно без оглядки доверяли друг другу и не подозревали окружающих в злом умысле. Мира стала подумывать, что Хена и Оудис - самые недоверчивые из всех жителей Плота.
  Глава задерживался на десять минут, и Мира начала нервничать.
  - Может, ты перепутала время? - бурчала недовольная задержкой Хена. - Нужно было узнавать самой.
  Наконец, Оудис пришёл. Он не стал проходить внутрь, жестом одной руки указав девушкам выйти наружу. Другую руку глава держал опущенной вниз и крепко сжатой в кулак. Они покинули хранилище и направились прямо по коридору, в сторону кабинета замещателя. Завернули в крайнее ответвление коридора и остановились возле стены.Полумрак приглушённых световых полос скрадывал пространство. Видимость в этом закутке была ужасной. Единственный имевшийся шлюз располагался за их спинами, но Оудиса он не интересовал. Глава смотрел на стену, вспоминая нечто давно не виданное.
  Мира тронула его за плечо:
  - Нам туда? - спросила она, указывая назад, на шлюз.
  Оудис приложил палец к губам, жестом попросив девушку молчать. Он подошёл к пустой стене и принялся водить рукой по её поверхности. Мира и Хена с интересом наблюдали за его действиями.
  Внезапно фрагмент стены под пальцами Оудиса провалился вглубь. Контуры его очертила тонкая полоса света. Затем квадрат распался на две половины, которые створками разъехались вбок. Образовался проём, подсвеченный по контуру, в глубине которого виднелась продолговатая выемка. Оудис разжал руку, и на его ладони появился тонкий и длинный предмет, форма которого повторяла очертания выемки. В тусклом свете его поверхность казалась матовой и шероховатой, но более прочего поразило Миру то обстоятельство, что предмет был золотисто-жёлтого цвета.
  Оудис вложил предмет в выемку, и внезапно стена перед стоящими беззвучно раскрылась, открыв их взору потайной шлюз. На двери шлюза располагался едва заметный стенной ключ. Оудис коснулся его, и через мгновение взору компании предстал большой и ведущий в неизвестность, чёрный проём.
  Изумлённая Хена, не видевшая и не предполагавшая подобного на Плоту, невольно вскрикнула. И тут же зажала себе рот руками: её крик мог выдать операцию.
  Глава шагнул внутрь, и в помещении загорелся свет. Девушки опасливо вошли в комнату. Оудис поспешил запереть шлюз. Выемка с жёлтым ключом, которым он открывал корпус Т, проехала сквозь стену и теперь располагалась с внутренней стороны. Оудис вынул ключ, маленький проём спрятался, подсветка погасла.
  - Теперь нас не обнаружат, - сказал глава. - Стена снаружи приняла привычную форму.
  - Невозможно! - воскликнула поражённая Хена. - Не подумала бы о такой системе на Плоту!
  Мира обернулась и оглядела комнату, в которую они попали. В тусклом свете полос она разглядела множество белёсых ящиков разных размеров, в беспорядке расставленных по периметру комнаты и нагромождённых друг на друга.
  - Вот как выглядит корпус Т, - сказала Хена, и в голосе её послышалось разочарование. - Думала, будет что-то необыкновенное. С такой усиленной системой доступа и таинственностью.
  Действительно, корпус Т, скорее, напоминал склад, чем секретную комнату.
  - Не спеши делать выводы, - ответил ей глава. - Главное скрыто внутри.
  Оудис приблизился к ящикам, дотронулся до них ладонью, постучал костяшками пальцев по пластиковой поверхности.
  - Бумага в одном из них, - сказал он. - Нужно искать.
  - Будет долго, - произнесла Хена. - В Архиве есть перепись, обозначение?
  Она тоже подошла ближе, мысленно пытаясь сосчитать количество ящиков, которые им предстоит пересмотреть.
  Оудис отрицательно покачал головой.
  - Вещи предков не переписывали по количеству. Нет смысла переписывать то, что желали уничтожить. Я принимал Архив, когда стал замещателем. Затем передавал Цвеле, когда меня назначили главой. Мы просматривали содержимое: старые, бесполезные вещи.Предыдущий замещатель рассказал мне их назначение, а я пересказал их Цвеле. Они ценны для истории, но не для людей.
  - Однако кое-что нам пригодится, - сказала Мира.
  Похоже, гостья была настроена оптимистичнее всех. Она подогнула края рукавов туники несколько раз, чтобы не мешались. Взяла в руки прямоугольный пластиковый ящик, стоявший на вершине небольшой пирамиды из ящиков такого же размера, и поставила на пол. Вес его оказался совсем лёгким. Она опустилась на колени и откинула боковые крепления крышки.
  - Я правильно поняла, что мы торопимся? - спросила Мира, поглядев на Оудиса. - Тогда давайте не будем стоять, а займёмся поисками.
  И она подняла крышку.
  В белёсом ящике лежало нечто, выделявшееся неестественно-ярким и разнообразным для действительности вокруг набором цветов. Хена ахнула, а Мира запустила руки внутрь и поняла, что её пальцы прикасаются к тканям. Она взяла верхнюю вещь и подняла выше.
  - Это одежда! - сказала девушка.
  В её руках была алая блузка в мелкую крапинку жёлтых цветов.
  Хена, немного поколебавшись, тоже опустила руки в ящик, и извлекла наверх длинное фиолетовое платье, с синими вставками по краям.
  - Какой сильный цвет! - твердила она, заворожено разглядывая платье и поглаживая материал ладонью. - Непривычная ткань, на Плоту нет такой.
  - Такие вещи носили женщины предков, - пояснил Оудис. - Они считали, яркость цвета помогает выделиться. Показать особенность. Трудно поверить, но платья предков Имле были предметом поклонения. Люди имели одежды больше, чем требовалось. Одежда нужна была не для тепла и различий положения. С её помощью люди ставили себя выше других. Считали красивее. Но по мне, красоты в такой одежде нет.
  Хена отбросила платье в сторону, и принялась доставать другие предметы одежды. Один за другим на свет появлялись блузки, юбки, платья разных фасонов и тканей. Цвета, не виденные прежде, приводили девушку в восторг.
  - Даже не представляла подобного, - говорила она. - Электронные учебники, регистры пустоты не дают настолько сильной яркости. Такого количества цветов. Как ярко! Как красиво...
  Хена разглядывала незнакомые цвета, прикасалась к непривычным тканям, и ей казалось, что она чувствует цвета наощупь.Вскоре был вскрыт следующий ящик, за ним - ещё один, и ещё. Оказалось, вся пирамида содержала в себе одежду. Мира отошла в сторону и позволила Хене насладиться перебором диковинных нарядов. Самой же Мире вещи, которые её подруга, одну за другой, извлекала из ящиков, казались слишком вычурными. Потому интереса к нимона не проявила.
  - Одежда предков странная, - говорила Хена. - Но притягивает. Не понимаю, глава Оудис, почему она сильно притягивает меня? Мне хочется перебирать вещи бесконечно...
  - В этом причина опасений глав, - сокрушённо ответил Оудис. - Притягательность вещей. Жажда обладания. Возможность потерять контроль над эмоциями. Нанести вред другому из-за желания завладеть чужой вещью. Хена, - глава сменил тон на повелительный. - Собери одежду обратно в ящики. Закрой и поставь на место. Не стоит переходить границы.
  Хена издала разочарованный звук и нехотя принялась убирать вещи. Она мяла ткани в руках и жадно глядела на яркие цвета, словно прощалась с ними навсегда.
  - Почему наша одежда не может быть такой яркой и разной? - спросила она.
  - Странные слова! - бросил Оудис. - Ты умна для таких вопросов.
  Ответ главы поверг девушку в ещё большее уныние.
  Между тем, он снял с высоты и опустил на пол новый ящик. Короб был плоским и гораздо более узким, чем предыдущие. Оудис поднял крышку. Ящик до самого верха был наполнен фотографиями незнакомых людей. Мира взяла в руки одну из них. Фотография оказалась напечатана не на бумаге, а на листе тонкого, чуть пожелтевшего, пластика.
  Снимокзапечатлел пожилую пару, державшуюся за руки. Картинка была чёткой, но при изменении угла взгляда слегка переменялась, будто запечатлённые на ней люди двигались вместе с фоном.
  - Регистры предков, - пояснил Оудис, в то время, как Мира вернула фотографию назад в коробку и взяла следующую.
  Хена присоединилась к ней и с нескрываемым интересом разглядывала древние регистры. Из глубины прошлого возникали всё новые и новые лица. Старые, молодые люди и совсем дети; пары, семьи, компании друзей. Этих людей давным-давно не было в живых, но пластиковые регистры бережно хранили их образы.
  - Предки считали их важными, - сказал глава. - Не верили в возможности своей памяти. Потому хранили лица любимых людей на этих карточках.
  - Их тоже отняли, потому что бесполезны? - спросила Хена.
  - Нет. Жители колонии сами отдавали регистры в Архив. Время быстротечно. Несколько поколений спустя никто не помнил этих людей. Они были дороги предкам Имле. Но не тем, кто родился потом.
  Девушки вернули все регистры назад и закрыли короб.
  Следующие несколько ящиков были большими, и оказались набиты детскими игрушками. Куклы и машинки разных размеров, замысловатые кубики, детали конструкторов и неких механизмов, небольшие мячи и несколько тряпичных животных странного вида появились на свет и расположились на белом полу. Дети колонии играли похожими, и это, пожалуй, было единственным, что не изменилось за долгие годы. Игрушки потеряли свою яркость и непосредственность. Они были механизированы, одинаковы и потому - безлики. Дети играли ими, но лишь от того, что выбора не имелось. Хена с сожалением подумала, что, предложи ей в детстве на выбор стандартные игрушки колонии и необычные игрушки предков, она, не задумываясь, выбрала бы последние.
  Новый ящик - и новое открытие. Оудис извлёк на поверхность нечто удивительное: часы со стрелками. Мире они были хорошо знакомы, а вот Хена, которая никогда не видевшая подобных механизмов, с интересом расспрашивала главу об их устройстве. Часы были облечены в светло-зелёный корпус из окрашенного металла.Форма корпуса напоминала пентаграмму. На циферблате последовательно располагались цифры от нуля до двенадцати, а между двенадцатью и нулём имелся небольшой промежуток. Те самые полчаса, которые дважды в сутки приходилось добавлять Мире для того, чтобы соотнести разницу со временем Земли.
  - Кому и зачем понадобилось брать на Плот старые неудобные часы? - спросил Оудис, не ожидая ответа. - Предков трудно понять. Они совершали поступки без логики.
  - Человек мог дорожить ими как памятью, - предположила Мира. - Возможно, часы были подарком от кого-то близкого, и с ними не хотелось расставаться.
  - Потому говорю: предков трудно понять. Предки придумывали вещам такие качества, которыми вещи не обладают. Нужно понимать, что это только предметы, и в них нет человеческого.
  Будильник был убран подальше от глаз и ненужных споров. Следующий ящикоказался полон клошек. Формой они отличались от тех, которые Мира видела в хранилище Памяти. Эти клошки были больше размером и разных цветов, а на поверхности корпуса имелись наклейки с мелкими печатными буквами. Слова были незнакомы Мире.
  - Это лиаграммы, - рассказал бывший архивист. - Объёмные движущиеся истории. Внутри них можно было находиться. Предки любили лиаграммы до помешательства. Для лиаграмм нужны специальные комнаты и прибор воспроизведения. Предки взяли лиаграммы на Плот, надеясь, что смогут использовать их здесь. Они знали, что конструкция корабля не имела комнаты, которая давала лиаграммам объём. Какое-то время предки смотрели лиаграммыплоскими, затем тот прибор сломался. Починить его мы не можем. И не видим смысла.
  Оудис плотно закрыл ящик и взял следующий, намного меньше.
  - Если лиаграммы здесь, значит, рядом должны быть... - глава открыл защёлки и поднял крышку. - Да, они. Реаги. Всегда лежат рядом.
  - Что это - 'реаги'? - спросила Хена.
  Клошки в коробке ничем не отличались от тех, которые лежали в предыдущей.
  - Дословно - 'реальные игры', - начал объяснять глава. - Они действовали на сознание гораздо сильнее, чем лиаграммы. Создавали придуманный мир вокруг человека. Люди погружались в реаги и проживали жизнь, которой на Имле никогда не могло быть. Реаги заменяли действительность. Они делали только события. Ощущения, эмоции мозг людей додумывал сам. Некоторые почти полностью переводили свою жизнь в реаги. К огорчению предков, погрузиться в реаги до конца не получалось. Людям приходилось прерывать игры, чтобы есть, спать, делать работу. Хотя, мне передавали, многие бросали работу и семьи ради того, чтобы постоянно находиться в реагах. Замещатель говорил мне, люди теряли интерес к жизни. Делались равнодушными. То, что происходило на Имле, перестало интересовать тех, кто жил реагами. Слишком большое число людей интересовал только мир фантазий. Это позволило другим людям без препятствий вести войны, от которых и погибла Имле.
  Хена взяла в руки одну из клошек.
  - Не понимаю, какая связь между этими маленькими приборами и гибелью предков? - спросила она.
  - А я понимаю, - подавленно ответила Мира. - Мне знакомо это состояние.
  Хена и Оудис удивлённо посмотрели на неё.
  - Это побег от реальности, - продолжала девушка. - Твой мир кажется тебе настолько убогим, что ты готов сделать всё, лишь бы покинуть его. Но покинуть - возможности нет. Тогда человек начинает жить фантазиями. Сам придумывает мир, в котором ему хотелось бы жить. Одно дело, когда этот мир существует в виде букв на печатных страницах или на плоском экране, и ты живёшь параллельно с его героями. И совершенно иное - когда придуманный мир подчиняется тебе, ты можешь им управлять и проживать жизнь вместо героев. Иллюзия притягивает своей реалистичностью. Только иллюзия - не правда и не вовсе не мечта. Это - искусственная жизнь. Суррогат мечты. Человеку начинает казаться, что внутри искусственной реальности он всемогущ. Хотя, думаю, дело не только в этом. Важнее то, что человеку начинает казаться, будто только внутри реагон по-настоящему полезен. Да, труд в суррогате начинает ставиться выше труда в настоящем мире. То же самое - с друзьями. Люди считают, будто лишь выдуманные друзья, герои этих реаг, по-настоящему дорожат ими. В этом и есть ошибка. И не только потому, что выдуманных персонажей не существует. Человеку свойственно наделять плоды фантазий теми качествами, которые он хотел бы видеть в окружающих. Подстраивать их поступки под собственное понятие блага. Реальные люди подстраиваться не желают. Потому у ваших предковвышло так, что настоящую жизнь заменила иллюзия с полным погружением. Искусственная мечта истребила настоящую. Да, нежелание принимать мир вокруг делает людей равнодушными к его судьбе. Печально, что это способствовало уничтожению вашей планеты.
  Мира замолчала. Ей было не по себе. На ум приходили неприятные параллели, прежде всего, с самой собой. Она с трудом отгоняла их, но мысли были навязчивы и продолжали лезть в голову. Смотреть на свою реальность из вероятного будущего было невыносимо.
  Между тем, Оудис спрятал клошки с реагами обратно в ящик.
  - На Плоту не было прибора для реаг, - сказал он. - Но предки забрали их. Надеялись собрать прибор. Настолько дороги им были реаги. Настолько не могли расстаться с ними. До последнего надеялись. Даже потомки владельцев реаг зачастую не желали сдавать их в Архив по доброй воле.
  Одновременно с этими словами глава открыл следующий ящик.
  - Наконец, бумага! - воскликнул он.
  Хена и Мира бросились к главе, причём, первая оказалась рядом гораздо быстрее, и с нетерпением заглянула внутрь ящика.
  Внутри действительно была небольшая пачка бумаги. Листы были тонкими и не предназначались для художественных целей. Мира взяла несколько. Спрятанная в тёмном помещении бумага не пожелтела от времени, но сделалась мягкой на ощупь и была чуть сыровата.
  Хена опасливо прикоснулась к листам и погладила ладонью белёсые страницы. Бумага казалась ей странной: прежде она не встречала подобного материала. Желая рассмотреть тонкие листы поближе, девушка решила придвинуть ящик к себе. Она взяла его неловко, отчего один край короба подпрыгнул, выскользнув из её рук. Внутри глухо звякнуло.
  Лицо Хены залила краска:
  - Не хотела разбить.
  - Бумага не бьётся, - успокоила её Мира. - Она рвётся, но ты ничего не порвала.
  Она положила пачку, которую держала в руках, рядом с собой, на пол. Затем взяла ящик за стенки и приподняла. Мира легко потрясла коробку, и из-под края слегка согнувшейся бумаги выкатились два огрызка чернографитных карандашей. Мира схватила их и поднесла поближе к глазам, чтобы рассмотреть состояние грифеля. Один из огрызков безнадёжно затупился, его требовалось подстрогать. Другой был не слишком остёр, но какое-то время мог прослужить новому хозяину и без заточки.
  Неожиданно в голову Миры пришла идея. Она придвинула к себе пачку бумаги и хорошим карандашом принялась рисовать. Линии, которые девушка накладывала на бумагу, были чёткими и уверенными. Она то и дело поднимала голову, поглядывая на Хену. Та вначале не поняла, что происходит, но постепенно работа гостьи завлекла её. Хена без отрыва смотрела на бумагу, где, с лёгкой руки художницы, появлялся её портрет. Работа была выполнена наспех, и Мира не претендовала на идеал. Но сходство было явным.
  Мира закончила и протянула лист девушке. Хена взяла его бережно, двумя руками. Она глядела на портрет как зачарованная, не в силах отвести взгляд. Творение гостьи казалось ей волшебством.
  Между тем, Мира приступила к следующему рисунку, и вскоре,среди пересечения линий и штрихов, проступило лицо Оудиса. Увидев себя запечатлённым на бумаге, глава громко хмыкнул. Он пытался сдержать улыбку, но не вышло. Получив портрет в подарок, Оудис заулыбался, словно ребёнок.
  - Почти как регистр, только живо, - прошептал глава.
  Мира действительно хорошо рисовала, а в отсутствие в колонии других художников, её работы казались вершиной мастерства.
  Хена прижала рисунок к груди, отчего бумага смялась. Девушка не обратила на это внимания. Пришлось Мире объяснять подруге, как нужно правильно обращаться с таким капризным материалом, как бумага.
  - Я заберу его, - жарко прошептала Хена и умоляюще посмотрела на Оудиса.
  - Запрещено. Найдут.
  - Не найдут. Хорошо спрячу.
  В разговор влезла Мира.
  - Нам, в любом случае, придётся забрать бумагу и остатки карандашей. Рисовать здесь - слишком долго. Мы не сможем часто приходить в корпус Т незамеченными.
  Оудис вынужден был согласиться.
  Решено было вынести бумагу и спрятать её в корпусе жилого отсека гостьи. Там она сможет незаметно зарисовать всё, что требуется. Оудис и Хена будут приходить к ней вечерами, и изучать рисунки и схемы, которые Мира подготовит для них.
  Мира опустила руку в ящик и вынула оставшуюся часть бумаги. Карандашей больше не было, и это обстоятельство огорчило Миру. Имевшихся огрызков вряд ли хватит надолго.
  Мира хотела уже закрывать ящик, но заметила, что на дне лежит сложенный пополам листок. Тонкая бумага просвечивала, и сквозь неё проступал причудливый узор письма. Мира взяла бумажный лист одной рукой, развернула пальцами, и в тот же миг оберегаемые ею чистые листы посыпались на пол.
  На бумаге, кривым и едва читаемым почерком был выведен текст.
  Мира несколько раз пробежалась глазами по заголовку, прежде чем смогла пересилить себя и перейти к дальнейшему чтению.
  Вверху листа прыгающимкурсивомбыло написано:
  'лИГендА о зИмле'.
  
  -18-
  'ДаВно даВно лудИ предкИ жылИ на планете зИмле. ПредкИ былИВаИнственные. ЖлалИ забрюстИВелИчИе и держать еГоВ однИх рукаХ. Владеть без раздельно. БоГаством планеты. Управлять жызнямИВсех лудей.
  ПредкИ зобреталИмногоВидоваружИя. АружИе пазволяет убИть срузу многа лудеЙ. ДруГИеВидят боль и соГлашаются подчИнатся.
  ПредкИ страны Нтрас (здесь совсем неразборчиво) зобрелИновыйВИд атакИ. ПыщИн скоре детя ИВсеХ на зИмле...'
  Мира едва разбирала написанное. За годы ненадобности умение писать от руки начало исчезать, а почерк того человека, который записал легенду, чтобы сохранить её для потомков, был безобразен. Буквы прыгали, к краю строки волной скатывались вниз. Часть букв человек писал только строчными, а часть едва походили на себя. Буква 'к' отличалась от 'х' только размером. Буква 'ж' в разных местах имела разное количество чёрточек. Буква 'з' была едва заметна, особенно тогда, когда стояла перед 'И' - последнюю автор 'легенды' писал исключительно заглавной. Местами буквы пропадали - карандаш стёрся от времени; местами автор неумышленно пропускал их.А некоторые слова были и вовсе незнакомы Мире.
  К тому же, человек, записавший 'легенду', был ужасающе безграмотен. Слова склонялись неправильно, предлоги употреблялись вразрез с нормами языка, буквы писались по звучанию на слух, а не по истинной постановке. Неудивительно: обучению письму и грамоте никогда не считалось значимым в колонии. Современные её обитатели и вовсе не обладали этим бесполезным навыком предков. Возможно, тот, кто писал 'легенду', был одним из последних носителей редкого умения. Понимая, что вскоре ручное письмо будет утрачено, боясь исчезновения и других знаний о планете зИмле, человек решил сделать записи. Всё, что было ему известно, пересказано ему отцом, дедом, или может, прадедом, поместилось в небольшом пространстве этой страницы.
  Одновременно с чтением Мира думала о названии планеты. Оно употреблялось, в основном, в дательном падеже: 'зИмле'. Она смотрела на крючковатую букву 'з', в большинстве слов смазанную рукой автора, стоявшую в паре с огромной 'И'.
  Смотрела и понимала, что вовсе не Имле была родной планетой обитателей Плота.
  Их планетой была Земля.
  Всегда и во все времена - только Земля.
  За много лет название стёрлось из памяти поколений, перевралось языками неграмотных потомков, избавилось от мешавшей записывавшему 'легенду' буквы и превратилось в Имле. Позже люди соотнесли его с новыми традициями и решили, что Имле - именной набор. Вот только набором название планеты никогда не было. Планета всегда имела собственное имя: Земля.
  Мира дошла до края страницы. Последняя фраза оборвалась, не дав логического завершения 'легенде'. Пришлось закончить чтение.Мира умолкла. Её сердце колотилось с неимоверной быстротой. Она дышала часто и шумно. Тряслись руки, и оттого листок с 'легендой' в её руках ходил из стороны в сторону.
  - Это история войн предков Имле, которую нам преподают в сколярных классах, - сказала Хена. - Только короткая. В сколярке история длиннее. Есть продолжение.
  - Это не история об Имле, Хена! - отчаянно крикнула Мира. - Это - история о Земле! Земля - моя планета. Наша с вами! Посмотри...
  И она показала Оудису и Хене парадокс в написании названия, попыталась объяснить. Но жители колонии, не владевшие навыком письма от руки, не понимали Миру. Для них написанное на листке выглядело не более чем замысловатым узором. Напрасно Мира яростно объясняла свои догадки, напрасно указывала на недочёты почерка.
  Наконец, она решила действовать по-другому. Девушка положила перед собой на полу чистый лист, и куском карандаша вывела посередине: 'Легенда о Земле'. Только уже своим почерком и без ошибок. Затем, чуть ниже, повторила фразу так, как написал её автор 'легенды'.
  - Видите? - взволнованно говорила она при этом. - Я тоже умею писать курсивом. Эта легенда, Имле - Земля, многое объясняет. Теперь мне понятно, почему мы с вами говорим на одном языке, а наш алфавит состоит из одинаковых букв. Просто мы с вами жили на одной и той же планете. Как её ни назови: хоть Имле, хоть Земля - планета одна. Только я жила на ней в далёком от вас прошлом, а вы - в далёком от меня будущем.
  Оудис схватился за голову. Было уже глубоко за смену суток, и глава в это время всегда спал. Из-за позднего бодрствования он соображал значительно тяжелее.
  - Погоди, Мира! - остановил он девушку. - Ты спешишь делать выводы. Предки владели навыком ручного письма. Предполагаю, некто последний из владевших письмом, записал 'легенду' для потомков. Много поколений Плота не знают ручное письмо. Утратили. Писать от руки - долго и бессмысленно. Ненужный навык. Легче сразу вбить данные в нужную систему и не делать двойной работы. Теперь из-за петель, которые проведены по бумаге, ты, Мира, решила, что мы с тобой жили на общей планете? Ты понимаешь, что такое невозможно? Наша Имле давно мертва! Твоя Земля - жива, только находится в неизвестности.
  С этими словами он забрал у Миры лист. Оудис внимательно вглядывался в кривые строки слов. Петли и зигзаги почерка расплывались и двоились, строчки искривлялись волнами. Главе никак не удавалось понять логику гостьи.
  - Глава Оудис, мы знаем, что на Имле оставались люди, - робко сказала Хена. - Плот забрал малую часть. Те, кто остались...
  - Погибли, - перебил её глава.
  Лицо Хены сделалось пунцовым. Мира обратила внимание: Хена всегда краснеет, когда ей предстоит идти наперекор обстоятельствам.
  - Представим, не погибли, - негромко продолжила она. - Представим, они выжили. За века прекратили вражду, наладили отношения, возродили величие Имле. Если Имле вовсе не погибла, а Мира - одна из живущих на планете?
  Теперь уже Мире пришлось возражать.
  - Нет, Хена, это невозможно. Во-первых, моя планета не умирала. У нас не было войн, которые охватывали бы всю землю без остатка. Не было оружия, о котором говорится в 'легенде'. Во-вторых, мой мир не настолько технически развит, как ваш. Мы ещё многие годы не сможем построить корабль, подобный Плоту.
  Мира вспомнила лечебный отсек, бездвижную жидкость и переломы, которые нашли у неё врачи колонии. Вспомнила био-отсек с линиями генно-молекулярного производства различных материалов. Она никак не могла жить навозрождённойИмле, то есть,через полтысячи лет после отлёта Плота.
  - Я жила задолго до катастрофы на планете, - заключила Мира. - Самое малое - за сотню лет, я думаю.
  - Нет, не возможно! - сказал Оудис, складывая листок пополам.
  Его внимание привлекли мелкие цифры, стоявшие на обороте, в одном из углов листа.
  - Тогда как ты объяснишь моё умение читать курсив ваших предков и писать такими же, письменными, буквами? - настаивала Мира.
  - Ты художница, - ответил ей глава. - Ты рисуешь лица похоже. Разве тебе будет сложно нарисовать похожие буквы? Буквы проще лиц.
  - Я могу таким же образом написать любые слова! В школах моей страны все дети учатся писать курсивом, это обязательный навык для людей! И я настаиваю на общности языка. У меня нет другого объяснения. Может, оно найдётся у архивистов? - последние слова Мира произнесла с насмешкой.
  - Может, - задумчиво произнёс Оудис.
  Он ещё раз поглядел на код в углу: 'И011'. Или '4011', глава не был уверен, буква или цифра стояла первой.
  - Нужно проверить, - сказал он задумчиво. - Заберу лист с собой. Нам пора уходить. Мы задержались лишне. Поговорим завтра. Точнее, сегодня утром.
  Они поставили на место ненужные больше ящики. Мира забрала бумагу и огрызки карандашей. Хена прижала к себе подаренный портрет, окончательно смяв его. Оудис незаметно свернул лист с рисунком Миры и, вместе с 'легендой' убрал его в боковой карман своей туники.
  Повторив все операции с отпиранием шлюза в стене, компания оказалась в полутёмном ответвлении коридора. Они поспешно покинули его и направились к выходу из Архива.
  - Куда ведёт дверь напротив корпуса Т? - шёпотом спросила Хена, когда они ехали в лифте, ведущем на нулевой уровень.
  - Склад Архива, - ответил глава и прибавил, - Доступный склад.
  Прибыв на нулевой уровень, они поспешно попрощались и разошлись в направлении своих отсеков.
  Когда Мира подходила к своему корпусу, она увидела Фойла, выходившего из санитарной комнаты. Карандаши лежали в кармане, а бумагу она спрятала под тунику, крепко прижав её к себе двумя руками. Фойл окинул девушку удивлённым взглядом. Мира, невесть откуда идущая среди ночи, в дневной одежде, и обнимающая себя руками, выглядела подозрительно.
  'Отчего ему не спится в такой поздний час?' - подумала Мира.
  Она поспешила в корпус, где, первым делом, спрятала листы среди белья в стенном шкафу. Лучшего места ей придумать не удалось. Затем быстро переоделась и упала на кровать.
  Рано утром её разбудил настойчивый звонок. Мира через силу раскрыла глаза, встала и поспешила открывать. Дверь шлюза открылась, и она увидела главу Оудиса.
  Выглядел он скверно, ведь эту ночь глава почти не спал. Мира тоже не выспалась. Проводив главу внутрь комнаты, она закрыла дверь и присела на стул рядом с ним.
  Оудис попросил её ещё раз пересказать всё то, что девушка пыталась объяснить вчера. Мира повторила свои доводы. Разговор не занял много времени, и вскоре Оудис покинул корпус. После чего Мира смогла привести себя в порядок и переодеться.
  На утреннюю физкультуру она опоздала. Она смущённо прошла в дальний конец локации успела захватить лишь две последние группы упражнений. Среди занимавшихся она разглядела Хену. Девушка находилась в переднем краю зала и выполняла упражнения с такой усердностью, словно не было у неё бессонной ночи.
  После прошедшего в молчании завтрака девушки прибыли в хранилище Памяти. Оудис и Тердет уже были там. Похоже, глава пропустил и завтрак, и занятия, а также заставил прийти раньше помощницу. Они кивнули вошедшим девушкам и углубились в работу. На мониторах мелькали слова, но Тердет перемещала их настолько быстро, что Мира не успевала прочесть ни слова.
  Девушки опустились в свои кресла. Им не оставалось ничего другого, кроме как ждать, когда глава и архивистка закончат работу и поделятся с ними результатами.
  Наконец, Оудис сказал:
  - Выводы интересны. Вся история Имле, все сведения о нашей планете, были вбиты в Память с подобных листов. Мы считали, информацию вбили предки Имле. Но не верно. Люди, жившие несколько поколений спустя, вписали данные на листы. Позже информацию вбили в Архив. Теперь вижу: листов было сорок девять, все обозначены кодом. Под кодом 'одиннадцать' находится лист с информацией, которую я нашёл, - глава выделил голосом слово 'я'. - Остальные листы, думаю, были утрачены. Убраны временем. Как произошло - теперь не узнаем.
  - Значит, ты согласен с моей теорией, что Имле - это Земля? - воскликнула Мира.
  Тердет резко обернулась и изумлённо посмотрела на гостью. Оудис поймал её взгляд и поспешил успокоить коллегу:
  - Мира хочет сказать, что поверхность нашей Имле покрывала твёрдая оболочка. На поверхности Имле была земля. Земля, то есть, поверхность.
  Голос его звучал фальшиво и слегка раздражённо. Добавив, что он забирает девушек на речевой урок, Оудис попрощался с успокоившейся после объяснения Тердет и поспешил покинуть хранилище. Мира и Хена отправились за ним.
  В кабинете замещателя работал Цвеле. Оудис сказал ему что-то малопонятное о неверных данных хранения три. Цвеле побледнел и поспешно удалился.
  - Не вернётся до обеда, - довольно сказал глава.
  Затем он обратился к Мире:
  - Ты понимаешь, что твои догадки нельзя обсуждать при посторонних? Я глава, но Архив в моей ответственности. Я смогу объяснить визит в корпус Т, мне простят. Только вас не должно быть со мной. Если узнают, плохо будет всем. Вы обе, - он перевёл взгляд с Миры на опустившую голову Хену, - должны держать визит в тайне.
  - И всё же, -Мира сделала вид, что не слышит его. - Ты согласен с моей догадкой?
  Оудис вздохнул и отрезал:
  - Нет.
  - Почему? - удивлению Миры не было предела.
  Казалось, теперь сомнений не должно быть.
  - Предки тоже могли звать нашу планету твердью, - объяснил Оудис. - Схожесть мыслей. Для них планета тоже была Землёй. Для нас она по-прежнему будет Имле.
  - Хорошо. Как же ты объяснишь сходство языка?
  - Тем же сходством мыслей, - парировал глава.
  - А я верю Мире, - тихо сказала Хена. - Не могу объяснить. Просто верю.
  Глава смягчился. Тон его перестал быть резким. Он присел в кресло, на котором недавно сидел замещатель, и сказал:
  - Хена, ты понимаешь, что случится, если мы расскажем людям мысли гостьи?
  - Понимаю, - подавлено ответила та.
  Оудис продолжал:
  - Потому Имле должна оставаться неизменной. Такой, как привыкли думать. А нам нужно продолжать искать.
  Неожиданная догадка осенила Миру. Она поспешила поделиться ею с Хеной и Оудисом.
  - Вы говорили, за отметку начала пути Плота взята Имле. Так?.. Если допустить, что наша планета - общая, мы сможем отыскать её, вернувшись в начало.
  Оудис заскрежетал зубами и раздражённо произнёс:
  - Ты представляешь, какое расстояние прошёл Плот за четыреста семьдесят два года пути?!
  - Нет, я говорю о другом! - оборвала его Мира. - Покажите мне регистры Имле. Я увижу её и смогу окончательно понять, об одной планете мы говорим, или нет.
  - Невозможно. Регистров Имле нет. Камеры Плота всегда направлены по движению. Регистрируют объекты впереди корабля. Имле осталась позади.
  - Тогда предоставьте мне любые другие сведения об Имле. Что у вас сохранилось, кроме истории войн?
  Оудис задумался.
  - История войн, история развития вооружений, физические данные. Более ничего.
  - Поразительно мало.
  - Мало, - согласился глава. - В условиях срочной эвакуации, при риске гибели, становится не до сохранения истории цивилизации и ценностей культуры. Сведения о войнах и оружии предки считали важными. Они опасались, что мы можем повторить их ошибки. Потому эти данные сохранились в памяти людей, были записаны и вбиты в Память. История вооружений начинается от бомбовидных механизмов и заканчивается разломным, частичносветовым и заражающим оружием.
  - На Земле нет подобных видов, - сказала Мира. - Возможно, это оружие будущего.
  - Возможно, Земля и Имле не связаны. Правда, Мира? Можем ли мы переменить разговор и вернуться к поиску твоей планеты? - раздражённо завершил Оудис.
  - Да, конечно, - поспешно согласилась Мира.
  Она присела за стол и достала из кармана несколько листов бумаги и карандаш.
  - Совсем затупился, - с сожалением сказала она, разглядывая грифель.
  Хена, прежде молчавшая, поспешно извлекла из кармана завёрнутый в кусок ткани продолговатый предмет. Она положила его на стол перед Мирой и, немного смутившись, пояснила:
  - С утра забежала к медицинским ч-операторам. Взяла на время.
  Мира развернула ткань и увидела тонкий нож с коротким лезвием. Он отлично подходил для заточки карандашей. Оудис всплеснул руками, хотел было что-то сказать, но передумал.
  Мира точными, доведёнными до автоматизма ещё в художественной школе, движениями, заточила карандаш. Хена с любопытством наблюдала, как отлетали на ткань спирали деревянной стружки, и сыпалась крошка чёрного грифеля. Когда карандаш был готов, Мира приступила к рисованию.
  Вскоре на бумаге возникло огромное круглое Солнце - центр её планетной системы. Затем последовательно появились планеты земной группы, пояс астероидов и внешние планеты-гиганты. Мира изобразила планеты, стоящими в ряд и попыталась приблизительно соотнести их размеры. Затем, на новом листе, стала рисовать каждую планету отдельно, одновременно объясняя все известные ей особенности планеты. При необходимости она добавляла спутники, кольца, контуры ледяных шапок, метеорные кратеры, либо тенями и штриховкой старалась передать причудливые узоры, образованные поверхностными газами.
  Она рисовала, одновременно оживляя в своей памяти все когда-либо увиденные фотографии планет. Соотносила их с увиденным на регистрах в хранилище. Мысли не могли удержаться в голове, и вскоре сорвались с языка.
  - Я вновь рискую показаться странной, - сказала Мира. - Либо все планетные системы похожи и не имеют большого разнообразия, либо мы вновь имеем дело с подлогом. Намеренным или случайным - пока не знаю. Сейчас у меня такое впечатление, что всё время, проведённое в Хранилище, я смотрела на уже знакомые мне планеты. Планеты моей Солнечной системы. Сфотографированные с разных ракурсов, под разным освещением, но одни и те же планеты. За исключением нескольких - лавовой планеты, пунцовой облачной, планеты-снежка и ещё некоторых - все прочие планеты странно похожи. Вам не кажется странным такое совпадение?
  - Не кажется, - ответил ей Оудис. - Потому что мы не можем заглянуть в твою голову. Увидеть твои представления твоими глазами. Не можем сравнить так, как ты в своей голове.
  - Справедливо, - согласилась Мира.
  - Ты рисуешь много планет, - возразила Хена. - На системах, которые есть на регистрах Хранилища, не бывает столько планет.
  - Плот мог не обнаружить все, как я говорила.
  И Мира наглядно изобразила свою догадку. Корабль движется по прямой, с минимальными изменениями курса. Он пересекает только часть системы, находясь только в одном ей секторе. Многие планеты могли оказаться далеко от корабля, в совсем другой части системы. Потому Плот мог не обнаружить их.
  - Быть не может! - громко сказал Оудис. - Нет смысла. Мира, ты ведёшь в неверную сторону. Лучше подумай, что ты могла не сказать о своей системе. Нужно знать всё. Иначе вернёшься к просмотру регистров.
  Мира вздохнула и принялась дополнять рисунки деталями и подписями. Когда она закончила, глава забрал у неё листы. Он спрятал их в карман туники. Пообещав, что попробует найти способ сделать выборку из Архива, Оудис удалился.
  Девушки вернулись в хранилище Памяти и до вечера помогали Тердет пересматривать клошки.
  - Глава Оудис - мудр не по годам, - приговаривала архивистка за работой. - Другие главы не додумались проверить записи предков. Теперь перепроверим порядок по номерам. Составим новый каталог. Занесём на единую клошку. Работы много.
  Она говорила с нескрываемым удовольствием. Мира давно поняла, что Тердет любит работу и вверенное ей хранилище, хотя самой гостье казалось, что ничего скучнее и придумать нельзя.
  Да, все жители Плота любили свои профессии: Чрево трудилось не зря. Любили, а также подходили к работе ответственно, стараясь выполнять хорошо, без сбоев. Опять же, благодаря Чреву.
  Вечером, уставшая после нелёгкого дня, Мира вернулась к себе в корпус. Она принялась приводить себя в порядок, желая лечь пораньше. Звонок в дверь не был для неё неожиданностью. Решив, что к ней в гости пришла Хена, она открыла шлюз.
  К её большому удивлению, в коридоре стоял глава Нуз. Он кивнул в знак приветствия и без приглашения вошёл внутрь. Оглядел корпус, словно прежде не видел подобных комнат или искал что-то неуловимое. Мира заволновалась. Она хотела начать разговор и обратиться к главе, но никак не могла решить, на 'ты' или на 'вы' следует к нему обращаться. Нуз был значительно старше неё, язык не поворачивался обращаться к нему, как к ровеснику.
  Глава начал разговор сам.
  - Пришёл узнать, как ты, Мира. В последнее время тревожно. Странные события случаются.
  Мира поёжилась. Она мучительно размышляла, что Нуз имеет в виду.
  Старший глава продолжал:
  - Я не стал приглашать официально. Не желаю, чтобы было известно всем. Хочу поговорить с тобой одной, - он на миг замолчал. - Появились вредные настроения. Вредные мысли в головах людей. Превышают пределы чувств. Твоя соседка, молодая девушка, попала на Проработку.
  - Лояя, - хрипло сказала Мира.
  - Верно, - кивнул Нуз. - Мне сказали, с тобой не связано. Я верю. Я верю, что не ты - источник вредных мыслей. В колонии случаются периоды общего упадка блага. Но я хочу предостеречь тебя. Ты должна быть внимательна.
  Он замолчал и пристально посмотрел Мире в глаза. В их глубине таился тёплый огонёк. Нуз действительно переживал за судьбу гостьи.
  - Не все добры к тебе, - продолжал он. - Не все желали твоей жизни в колонии. Тебе не доверяют, как другим. Потому что ты - иная. Случится внезапное горе - обвинят тебя. Даже если вины не будет. Обвинить иную проще. Потому не спорь. Будь как все. Постарайся слиться с колонией. Мне говорили, ты стараешься. Но нужно большее: перестать отличаться до конца. Даже в мыслях.
  - Не могу, - сокрушённо ответила Мира. - Я не могу отличаться в мыслях. Слишком разная жизнь была у нас прежде.
  - Постарайся, - настаивал Нуз. - Слышал, обучение главы Оудиса имеет результат. Радостно. Думаю предложить обучение и тебе. Курс внутреннего контроля. Тебе будет полезно познакомиться. Связь без роста почти готова. Скоро ч-операторы смогут провести операцию. После никто не сможет сказать, что ты - иная. Но будет тяжело. Обучение позволит лучше научиться контролю.
  Мира нахмурилась.
  - Я могу как-то избежать операции? - спросила она.
  - Связь должна быть у каждого. Чрево - основа блага колонии.
  - Но если я не дам согласие?
  - Тебя отправят на Проработку, - холодно ответил Нуз. - Будут убеждать. Отторжение Чрева - основание для того, чтобы убрать человека. Не думаю, что ты хочешь. И я не хочу.
  И Нуз вновь посмотрел на неё с теплом, и Мира поняла, что он говорит искренне. Старший глава порой бывал совершенно разным. В один момент - мудрым и заботливым наставником. В другой - угрюмым и безвольным человеком, который прячется за спиной главицы Умайнис.
  - Что же мне делать? - спросила Мира растерянно.
  Она не могла допустить, чтобы ей провели эту жуткую операцию и вживили противоестественную организму связь.
  - Зависит от того, что ты желаешь.
  - Если честно, - робко ответила Мира, - Больше всего я хочу вернуться домой.
  - Благое желание, - согласился Нуз. - Только мало возможное. Мне сказали, работа в Архиве не даёт результатов.
  - Вообще-то, даёт, - сказала Мира и осеклась.
  Она колебалась: стоит ли говорить Нузу о её догадках? Оудис запретил. Но ведь Нуз - не чужой. Он - старший глава, и к тому же, не первый раз вступается за гостью, рискуя своим авторитетом. Нуз должен понять и поддержать её идею.
  И Мира рассказала. Она поведала главе о визите в корпус Т, о найденной записи на листе и о том, почему она считает, что у жителей Плота и у неё была общая планета. Она умолчала лишь о двух вещах: о присутствии Хены в корпусе Т и об авторстве идеи. Мира сказала, что это она уговорила Оудиса отвести её в тайное хранилище вещей предков. Она боялась, что Нуз спросит, откуда ей известно о корпусе Т, потому что правдоподобной лжи в ответ не имелось.
  Но Нуз не спросил. Он ни в чём не упрекнул Миру и даже, казалось, поверил ей. Задал несколько уточняющих вопросов. Затем сказал, что её мысль интересна, нужно обсудить идею на совете. На прощание ещё раз попросил Миру быть осторожной и намекнул, что корпус Т не стоит обсуждать с соседями по отсеку.
  Мира заперла дверь за главой. На душе у неё было легко.
  
  -19-
  
  Новое утро ничем не отличалось от остальных. Правда, Мира и Хена почти не разговаривали. Последняя была хмурой и чем-то озадаченной. Мира несколько раз порывалась спросить подругу, что с ней случилось, но им всё время мешали.
  Оудиса не было. Зато в хранилище без умолку трещала Тердет, что было ей также несвойственно. Архивистка всегда была дружелюбной, но работа поглощала её без остатка. Сегодня она, вопреки обыкновению, принялась вести разговоры на отвлечённые темы. Хена отвечала нехотя и односложно. Мира вообще не знала, что отвечать, и потому молчала, изредка улыбаясь и пожимая плечами.
  Шёл второй час просмотра клошек. Пальцы девушек болели от беспрестанной работы с мелкими предметами и тонким инструментом. Мира думала о том, как бы поскорее пришёл час обеда. Время текло слишком медленно, а цифры световых часов менялись с неохотой.
  Неожиданно в хранилище вошёл молодой человек. Мира видела его прежде - здесь же, в локации архивистов, но знакома с ним не была. Он приветствовал всех кивком и сказал, что ему нужна гостья Мира. Его просили передать, что главы просят её явиться в малый зал.
  Хена побледнела. Тердет пожала плечами.
  - Надо идти, - то ли спросила, то ли утвердила Мира.
  Хена бросилась к ней, положила руки на плечи и произнесла, запинаясь от волнения:
  - Догадываюсь. Нужно было сказать сразу. Готова твоя связь, - девушка понизила голос до шёпота. - Не соглашайся. Проси время, поняла? Я придумаю. Найду способ избавить. Или, - она погрустнела и опустила глаза, - уговорю маму не соединять тебя.
  - Всё будет хорошо, Хена, - ответила ей подруга.
  На самом деле, она надеялась, что речь пойдёт совсем о другом.
  В этот раз Мире удалось самостоятельно отыскать дорогу в малый зал. Главы встретили её молчанием. Все они, кроме Оудиса сидели на местах, и лишь бывший архивист стоял на ногах, оперевшись руками на стол.
  - Пришла виновница, - громко и с едва уловимой усмешкой приветствовала её главица Умайнис. - Проходи, гостья Мира. Садись. Для слов дальше не хватало только тебя.
  Мира кивнула собравшимся и села на единственный свободный стол, находившийся между Више и другой главицей, имени которой она так и не узнала.
  Мира заметила, что Оудис старается не смотреть в её сторону. Похоже, глава был раздосадован её откровением перед Нузом. Мира не знала, что с самого начала собрания Оудису приходилось держать удар, защищая гостью перед остальными. Он изначально утверждал, что посетить в корпус Т было его идеей. Он объяснял, что гостья иная: она видела много вещей, как у предков, и даже обладала ими. Вещи не произвели на неё впечатления и не вызвали желания владеть ими. Потому её появление в корпусе Т не несло вреда колонии. Только главе не верили. Его коллеги наперебой высказывали возмущение поведением гостьи. Все считали, что Оудис просто попал под влияние её вреда.
  Наконец, Нуз призвал всех к порядку и попросил вернуться к предмету обсуждения. Оудис подтвердил обнаружение рукописи с 'легендой' в ящиках корпуса Т и рассказал всё, что ему было известно. После чего последовал новый виток возмущения. Решено было пригласить Миру. И вот она предстала перед собранием.
  Теперь настал черёд Миры подтверждать слова Оудиса. Она мысленно поблагодарила друга за то, что ему хватило ума умолчать о присутствии Хены в их компании. Умайнис, похоже, ничего не знала о ночном приключении дочери. А если и знала - молчала, не желая выдавать дорогого ей человека. Сокрытие в колонии не поощрялось, а для рядовых людей было невозможным. Но рядовых людей среди глав не было.
  - Вздор! - воскликнула главица Више, едва Мира умолкла.
  - Попытка устроить смену мыслей и нанести вред устройству колонии, - заключил её рыжеволосый сосед.
  Умайнис поглаживала тёмные погоны, нашитые на плечи туники, и молчала.
  - Не нужно увеличивать, - недовольно сказал Нуз. - Нет попытки вреда. Есть непонимание.
  Он с сожалением посмотрел на Миру.
  'Предупреждал тебя', - прочла она в его взгляде.
  ' Зачем же выдал, если знал итог?' - мысленно спросила она старшего главу.
  И тут же дала ответ сама себе:
  'Потому что моя тайна - не та, которую следует хранить, рискуя получить заряд боли'.
  Нуз продолжил:
  - Значит, Мира, ты считаешь, что попала на Плот не только через пространство, а также через время?
  Мира кивнула.
  Нуз пригладил седую бороду. Вид его был озабоченным.
  - О существовании временных точек не было известно даже Предкам, - произнёс он. - Мы не можем принять твою мысль.
  - Почему вы не допускаете, что я могу быть права? - с жаром воскликнула Мира. - Что если я - ваше прошлое, а вы - моё будущее?Значит, вернув корабль в исходную точку, мы с вами прибудем на общую планету! Да, я понимаю, теперь она не пригодна для жизни. Но если мы найдём способ вернуться в моё время, то сможем всё изменить!
  - Такого способа нет, - громко произнесла Умайнис, и все умолкли.
  Оудис опустилсяв кресло. Главица положила руки на стол и продолжила:
  - Время было и есть неизменяемо. Мы не можем перемещаться во времени так же свободно, как в пространстве. Я соглашусь с главами, которые считают мысли гостьи вредными. Они не должны выйти за пределы этой комнаты. Как и гостья.
  - Что?! - воскликнулаМира.
  - Готова связь без роста, - продолжила Умайнис. - Можем начинать подготовку к соединению. Я сопровожу гостью в отсек ч-операторов. Начнём подготовку.
  - Подготовки прежде не требовалось, - возмутился Нуз.
  - Особый случай, - ответила ему главица.
  Мира вспомнила, о чём говорила ей Хена.
  - Дайте мне время! - умоляюще закричала она. - Пару дней. Я закончу работу в хранилище Памяти. Мы отыщем мою систему. Точнее, мы проверим совпадение систем Имле и Земли, - она посмотрела на Оудиса, ища поддержку. - Если я окажусь права, у всех нас появится надежда. Если я ошибаюсь, можете вживлять вашу связь, - и она гордо вскинула голову вверх.
  - Ваш план провалился, - сказала Умайнис, и в её голосе слышалась нескрываемая радость.
  - Прошу вас, - молила Мира.
  Она вспомнила,как резко меняласьглавица, попадая в жилой корпус. Холодная и строгая Умайнис становилась совсем другой. Мягкой, незлобивой, пусть усталой, но улыбчивой. Как обнимала она Хену при встрече. Сколько удовольствия доставляло ей общение с дочерью. Мира не могла понять, как в одном человеке могут уживаться две разительные противоположности.
  - Я тоже прошу, - подал голос Оудис. - Мы должны завершить дело.
  - Тебе стоит найти лучшее занятие, - парировала главица.
  Оудис колебался несколько секунд. Затем поднялся и уверенно сказал:
  - Если старший глава откажет, я должен буду срезать нашивки со своих плеч. Я не пойму решения совета, которое мешает нахождению дома. Лучше я вернусь в Архив.
  - Нет! Не нужно! - раздался гул разлетающихся по залу голосов.
  - Грозит потерей контроля, - бросила Умайнис.
  - Не важно, -Оудис был непоколебим.
  Бровь Умайнис взметнулась вверх. Она не ожидала подобной решимости от человека, видевшего последствия Проработки.Не ожидала она и того, что Нуз вдруг согласится с требованиями бывшего архивиста.
  - Завершайте. Только верните взятое из корпуса Т на место.
  Умайнис обернулась в строну Нуза. Тот не выдержал её пристального взгляда и опустил глаза.
  - Ты знаешь, что бесполезно, - сквозь зубы процедила она.
  - Пусть убедится сам, - еле слышно ответил старший глава, и, чуть громче, добавил, - Даю срок два дня.
  На том собрание завершилось. Главы покинули малый зал в молчании.
  Мира выходила последней. Никто - даже Оудис, не окликнул её и не захотел побеседовать с ней.
  Близилось время обеда. Мира направилась обратно, в локацию архивистов. Она чувствовала себя прескверно. В голове болезненно пульсировала мысль: 'Два дня'.
  Два дня. Именно столько было у неё для того, чтобы отыскать путь к своей планете. Иначе через пятьдесят часов ей в голову вживят уродливую связь для определения уровня эмоций, а спина её при каждой неверной мысли начнёт содрогаться от электрических разрядов. При мысли о боли сводило зубы. Мира понимала, что не выдержит. Связь для неё станет не благом, а наказанием. Вначале она будет сопротивляться, затем сломается и сделается равнодушной. Безучастной к жизни вокруг и своей судьбе. Всё её существование будет подчинено только одному: избавлению от боли.
  Мучительная, ничтожная жизнь, в которой будет потеряна её индивидуальность.
  Жизнь без права выбора, без права на ошибку и чувства.
  Да, именно такая жизнь была у всех обитателей колонии. За редким исключением тех людей, кого природа наделила даром ставить разум выше чувств. Им было проще. В остальном же хрупкий мир достигался полным внутренним подчинением. Благо колонии, которым так гордились её лидеры, также было суррогатом. Невозможно выстроить счастье на подавлении чувств и страхе.
  Мира вошла в кабинет замещателя, полная решимости. Она поблагодарила главу Оудиса за то, что выступал в её защиту, и заверила, что сделает всё, что в её силах, ради достижения общей цели. Чем вызвала немалое удивление Цвеле, который присутствовал при разговоре.
  После обеда вся компания вновь встретилась в хранилище Памяти. По просьбе Оудиса, Тердет пыталась осуществить выборку информации. Сделать это было непросто: необходимый набор комбинаций световых точек не был шаблонным. Приходилось изобретать. Тердет то и дело ошибалась и начинала заново.
  Первая выборка - по примерному соотношению диаметров планет, результатов не дала. Память не показала никакой информации.
  - Могла ошибиться с комбинациями точек, - заливаясь краской от волнения, сказала Тердет.
  - Я тоже могла ошибиться в соотношении диаметров, - добавила Мира, больше для того, чтобы поддержать архивистку.
  Второй попыткой было определение планет, имеющих одинаковое удаление от звезды системы. Результат оказался лучше: Память определила одну систему, в которой имелся пояс астероидов в тех же границах, как и в Солнечной системе. Мира и Хена вспомнили, что просматривали систему первой.
  - Сделаем выборку по наличию или неналичию твёрдой поверхности, - предложил Оудис.
  На этот раз Память предложила почти все значившиеся в ней системы.
  - Нет, так не пойдёт, - произнёс Оудис. - Мы что-то опускаем.
  Неожиданно Хена подала идею:
  - Мы можем совместить все признаки? - спросила она. -Единичная выборка иногда даёт неверный результат. Нужно задать множественные линейные области для каждого предмета. В проф классе ч-операторов учат подобному. Курс по порядковым определителям пределов эмоций. Здесь не сложнее. Я попробую записать верные комбинации световых точек.
  Несмотря на то, что Мира плохо понимала, о чём говорит Хена, она поддержала девушку. Вне всякого сомнения, Хена была необычайно умна. Мира подумала, что из неё выйдет прекрасный ч-оператор.
  Чуть больше часа потребовалось Хене для того чтобы составить правильный алгоритм для выборки. Теперь она учитывала сразу все три предыдущих параметра. Затем ещё минут двадцать она, под диктовку читавшей со своих мониторов Тердет, вбивала верные комбинации световых точек на другой массивной панели. Хена закончила, и в ту же минуту мониторы моргнули и угасли.
  - Слишком сложный запрос для памяти! - воскликнула Тердет.
  - Процесс запустился, - возразила Хена. - Нужно подождать.
  Она оказалась права. Через пару минут мониторы вновь моргнули и ожили. На тёмном поле центрального экрана возник список. Все четверо дружно подскочили со своих мест и подошли ближе. Они внимательно вчитывались в список.
  - Сколько подходящих систем! - удивилась Тердет. - Хена, нет ли ошибки?
  - Исключено! - обиженным тоном ответила та.
  Она гордо вскинула вверх подбородок и скрестила руки на груди.
  Внимание Оудиса привлекла графа с порядковыми номерами.
  - Тердет! - обратился он к архивистке. - Мне нужны данные о последовательности посещения систем Плотом.
  Тердет поспешно вернулась на своё рабочее место. Она нашла нужную информацию и, по просьбе главы, перевела её на соседний со списком монитор.
  - Поразительно! - воскликнул Оудис, пробежав глазами по данным. - Ровный и чёткий порядок. Каждая третья система!
  Хена нахмурилась, а Мира подошла ещё ближе к монитору, будто боялась упустить что-то важное.
  - Можем ли мы взглянуть на регистры планет из выборки? - спросила она.
  - На моих мониторах, - ответила Тердет.
  Несколько мгновений - и она открыла первую планету из выборки. Система, была третьей, посещённой Плотом. Состояла из двух планет, первая из которых подходила под заданные параметры. Мира взглянула на регистры и обомлела.
  - Мы не просматривали эти снимки раньше? - спросила она.
  Тердет отрицательно замотала головой: до этой системы они не успели дойти.
  - Похоже на четвёртую планету моей системы, - сказала Мира. - Мы зовём её Марс.
  Планета и вправду сильно походила на Марс. Твёрдая почва, ледяные шапки, два небольших спутника неправильной формы. Цвет поверхности был чуть темнее, чем привыкла видеть Мира. Причина отличия могла быть как в искажении цветопередачи камерами, так и в отличии минерального состава - если планета всё же была не Марсом.
  - Её предполагали годной для жизни, - пояснила Тердет.
  - Можешь показать вторую? - попросила Мира.
  Тердет переключила регистры, и Мира увидела крошечный шар свинцового цвета. Плот проходил слишком далеко от планеты, чтобы иметь возможность сделать какие-то выводы о ней. Но по параметрам удалённости и соотношению диаметров она не подходила.
  Затем архивистка переключила мониторы на регистры системы, посещённой шестой. Она содержала уже четыре планеты, две из которых попали в выборку. Одна из них была похожа на Сатурн, правда, разреженные на мелкие точки кольца располагались не в знакомом всем землянам положении - ребром, а так, будто на планету смотрят снизу или сверху, и кольца опоясывают её по всему диаметру.
  Другая планета находилась ещё дальше от звезды системы, а цветом и размером напоминала Нептун. Пригодной для жизни предполагалась первая планета системы, не попадавшая под выборку. Было установлено, что температура на её поверхности слишком высока. Другая планета находилась между первой и похожей на Сатурн. Плот не подходил к ней близко.Однако увиденное на регистрахчем-то напомнило Мире вулканическую планету, которую девушка видела ранее.
  Следом были просмотрены девятая, двенадцатая, пятнадцатая системы. Рабочий день давно окончился, но все совершенно забыли о времени. С каждым новым просмотром из выборки Мира обнаруживала всё больше знакомых очертаний, а также находила повторы. Хена хмурилась, Оудис мрачнел на глазах. Одна только Тердет оставалась невозмутимой и продолжала точно выполнять свою работу.
  Во время просмотра восемнадцатой планетной системы окончательно помрачневшая Хена сказала:
  - У меня такое впечатление, что я вижу отдельные куски. Как детская игрушка-сборка. Если собрать куски вместе, получится целое.
  - Раньше вы просматривали регистры по порядку, - вторил девушке Оудис. - Поэтому не могли уловить схожесть. Тердет, прошу, занеси выборку на свободную клошку. Я должен задать вопрос одному человеку.
  Архивистка послушно выполнила просьбу. Затем робко напомнила:
  - Поздно. Смена окончена.
  - Да-да, Тердет. Иди. Нам всем нужен отдых. Мира, Хена, тоже идите. Продолжим завтра.
  - Завершим проверку клошек? - с воодушевлением спросила архивистка.
  - Нет, Тердет. Проверка подождёт. Закончим работу с выборкой. Теперь до завтра.
  Оудис попрощался и покинул хранилище. Тердет, Мира и Хена поспешили в локацию, чтобы успеть получить свой ужин. Пищевики отчитали припозднившихся девушек, и те торопливо проглотили еду из оставленных для них контейнеров.
  Они не знали, что в это же время глава Оудис отправился в отсек операторов пути, чтобы срочно сообщить главе Нузу о странном открытии.
  Мира уговаривала Хену посетить Старый сад. Та вначале сопротивлялась, но Мира просила:
  - Если мне суждено через два дня стать подконтрольной этим жутким связям, то я хочу запомнить, каково это - находиться в самом прекрасном месте корабля и быть свободной.
  Допоздна сидели они на мягком травяном покрывале и разговаривали. Затем Хена проводила Миру в её корпус.
  Попрощавшись с подругой, Хена сделала вид, что направляется к выходу из одинокого отсека. Затем незаметно вернулась и прошла в один из коридоров. Отыскав вход в корпус Фойла, она коснулась ключа, оживлявшего дверной звонок.
  Мелодичный сигнал звучал долго. Фойл не открывал.
  'Неужели смена?!' - в отчаянии думала Хена.
  Нет, она хорошо знала Фойла. Тот был нерасторопен, и мог не открыть вовремя. Она настойчиво позвонила второй и третий раз.
  Наконец, Фойл открыл. Он стоял на пороге корпуса, одетый в пижаму. Увидев Хену, улыбнулся, зевнул и жестом пригласил пройти внутрь.
  Хена вошла и сразу приступила к главному. Тоном, не допускающим отказов, она произнесла:
  - Мне нужна твоя помощь, - при этом Хена копировала интонации матери. - Нужно кое-что сделать в отсеке ч-операторов.
  - Готов, - зевая, протянул Фойл. - Только завтра.
  - Сегодня, - настаивала Хена. - Лучше сейчас, вечером. Нужно быть незамеченными.
  Остатки сна улетучились, и озадаченный Фойл начал понимать суть проблемы.
  - Ты желаешь совершить нечто против блага?
  Хена кивнула и с обречёнными интонациями в голосе ответила:
  - Да. Нужно пройти в сектор медицинских ч-операторов и отыскать связь без роста, которую изготовили для Миры. Затем сломать её.
  - Сломать для Миры?! - взревел Фойл.
  Хена предостерегающецыкнула на юношу и нахмурилась.
  - Ты понимаешь, чем грозит вживление связи взрослому человеку?! Мира не владеет контролем в такой же степени, как мы. Разряды без сброса на возраст убьют её!
  - Пусть сделают сброс, - парировал Фойл.
  Он скрестил руки на груди и отстранился от Хены.
  - Нет, невозможно, - продолжила девушка. - Это взрослая связь. Она не предусматривает сброса. Мира не справится. После вживления ей предложат пройти ускоренный сколярный курс контроля. Только он не поможет. Ты знаешь особенность связей, завершивших рост: чем сильнее эмоция, тем мощнее разряд. Миру ождает слишком много боли. Она не выдержит. Она сломается и потеряет ясность ума. Или погибнет от нестерпимой боли. Если раньше её не уберут после неудачной Проработки, - добавила она шёпотом.
  Хена говорила, вкладывая в каждое слово всю силу чувств, на которую была способна. Ей не к кому было обратиться, кроме Фойла. Если он откажет, придётся действовать в одиночку.
  - Почему мы должны помогать ей? - воскликнул Фойл. - Она странная, и заражает странностью других. Она несёт вред. Она погубила Лояю, - с горечью произнёс он и закрыл лицо руками. - Лояя на Проработке... Почему я должен спасать гостью?!
  - Много странного за последнее время, Фойл. Я расскажу тебе. Но вначале покажу...
  И Мира достала сложенный вчетверо лист бумаги с её портретом, нарисованным Мирой. Она протянула его Фойлу. Тот вначале изумился невиданному прежде материалу, долго ощупывал его, вертел в руках. Затем развернул лист и по-детски радостно вскрикнул. Фойл глядел то на Хену, то на портрет, и смеялся, как дитя. Да, он не блистал умом и серьёзностью, но доброты юноше было не занимать. Узнав, что автор прекрасной работы - Мира, он позабыл все свои огорчения и принялся расспрашивать Хену о том, как создаются столь чудесные творения.
  Мира рассказала ему всё. Они долго беседовали, сидя прямо на полу корпуса Фойла. Мира поведала другу о визите в корпус Т и найденном письме с 'легендой'. О долгих просмотрах регистров в архиве и странном совпадении, установленном сегодня. Потом перешла к речевым урокам, стихам, красоте неведомой планеты Земля и непонятному снегу. От обилия информации у Фойла в голове путались мысли, но основное он уяснил.
  - Я давно думала, что нам говорят не всё, - подвела итог Хена. - Большинство людей нашей колонии живут в привычке и не видят иного. Те, кто задумываются - рано или поздно превышают предел эмоций. Потому что выводы идут вразрез с основами блага колонии. Таких людей убирают, как вред. Миру тоже считают вредом. Потому что она может думать и говорить то, что считает нужным. Но подумай: она всего лишь произносит слова. Разве слова гостьи считались бы значимыми, если бы мы были до конца уверены в своей правоте? Лояя попала на Проработку не из-за Миры. Лояя попала, потому что сомневалась сама. Мира помогла ей высказать мысли, которые давно жили в ней. Лояя сопротивлялась и не верила. Пошёл внутренний разлом.
  Хена остановилась и поглядела на Фойла. Понимает ли он, о чём она говорит? В свою очередь, Фойл воспользовался паузой и спросил:
  - Ты говоришь, есть тайны, которые знают не все? Как корпус Т?
  - Нет. Гораздо серьёзнее. Сегодня в хранилище Памяти мы обнаружили одну из таких. Я не совсем понимаю, что происходит. Думаю, глава Оудис разберётся. Только есть проблема. Я сказала, что давно замечала странности. Раскрываться они стали только после появления гостьи.Мира отличается от нас. И не только тем, что не имеет связи и не знает полного контроля. Она иная внутренне. Она смотрит на мир по-другому. Ей тесно на Плоту, потому что здесь не позволено развиваться её... таланту. Да, представляешь, она говорит, что талант может быть у каждого. Нужно вовремя увидеть его и развить. А мы, Фойл... Мы ведь совсем не знаем прекрасного. Ничего не знаем об искусстве. Мы потеряли все таланты, которые были у предков.По доброй воле отказались от них, потому что сочли бесполезными.Мира же не сможет отказаться. Когда она творила, рисовала наши портреты, я поняла, что она - совсем, совсем иная. Потому что, в отличие от всех нас, может видеть душой.
  Хена забрала у Фойла рисунок и посмотрела на свой портрет. С листа бумаги на неё глядела юная девушка, улыбчивая и озорная, с чуть сильнее, чем на самом деле, вздёрнутым носиком и едва заметной грустинкой в глазах. На миг портрет показался ей ожившим: словно бы изображённая на нём девушка, её внутренняя сущность, вышла наружу и теперь существовала в границах тонкого бумажного листа. Хена почувствовала, что от волнения и в горле стоит ком. Она понимала, что близка к пределу. Стоит превысить волнение ещё хоть немного, и она перейдёт грань. Но отступать было поздно. Она продолжила:
  - Стоит Мире исчезнуть - и мы не узнаем истины. Правду уберут вместе с ней. Постой, Фойл,о чём я говорю! Не только это важно. Меня приставили к Мире контролёром. В отсутствие связи с Чревом, я должна была следить за гостьей и заносить данные о ней в систему. Так и было. Пока мне не удалось понять, что Мира для меня - больше, чем задание по изучению. Она стала мне другом. Настоящим другом, который без условий поддержит и поймёт. С ней я могу говорить обо всём и не быть осмеянной за свои взгляды. Я боюсь её потерять. Потерять её такую, какая есть, со странностью и... открытостью. Она знала, что я буду лишней в корпусе Т. И всё же настояла, чтобы я была там. Только потому, что знала: я хочу туда попасть. Благо моих чувств она поставила выше моей полезности для дела.Ей была важна я. Не потому, что так велят ей Чрево и правила контроля. Потому, что так решила она сама. Здесь отличие: её благо происходит из личного роста и чувств души. Мы же делаем себя благими, повинуясь Чреву и боли. Потому так шатко благо колонии. Оно рушится от самого лёгкого воздействия. Не Мира виной тому, что мы избрали путь принуждения через боль, а не путь роста сознания. Не Мира виной тому, что мы принимаем других только правильными. Такими, как предписывает контроль. Неправильных вынуждаем поменяться. Если не меняются - убираем. Но никогда, никогда не примем человека таким, какой он есть. Мира же принимает. И я должна помочь ей. Мама не слушает меня. Значит, буду действовать против её воли.
  Чувства Фойла метались от неприятия до высшей степени одобрения. Он всем сердцем хотел помочь Хене, ведь прекрасно понимал, что она чувствует. У Фойла тоже был друг, который принимал его безо всяких условий, ценил его неуклюжим, глуповатым и плохо говорящим. Этим другом была Хена. Он знал, что разочаровал родителей недостатком способностей. Они не говорили, но Фойл чувствовал и понимал всё. Измениться он не сможет, ему не дано. А видеть натянутые улыбки близких было невыносимо. Одну лишь Хену он не мог разочаровать, ведь Хена принимала его таким, какой он есть.
  Всё же, пойти на преступление Фойл не мог, а именно преступлением было проникновение в чужой отсек и порча связи с Чревом.
  - Не волнуйся, Фойл. Если нас поймают, я всё возьму на себя, - сказала Хена.
  Мысленно она продолжила:
  'Как сделала Мира, не выдав моё присутствие в корпусе Т'.
  - Если ты откажешься, - сказала она вслух, - я пойду одна. Мне будет сложнее. Но я не отступлюсь. Даже если меня ждёт Проработка. Ради друга я готова пойти против контроля Чрева и даже против мамы. Если ты мне поможешь, я закончу дело быстрее. Меньше возможности, что меня поймают.
  Фойл обречённо вздохнул. Нет, не мог он отказать Хене. Он понимал, что тоже готов пойти против - против чего угодно - ради неё. Он любил её - не так, как Лояю. Как друга. Как человека, который никогда не предаст.
  Он глубоко вздохнул и с силой выдохнул. Прогнав накатившее волнение, Фойл дал согласие. Обрадованная Хена вскрикнула и горячо обняла его.
  - Я расскажу тебе, что делать, - горячо шептала она. -План такой...
  
  -20-
  Новая рабочая смена ч-операторов наступала с переменой суток. Незадолго до привычной полуночи отсек пустел. Сотрудникам, работающим на любом графике, нужна бодрость на время смены и физическая нагрузка. Поэтому большая часть работников собиралась в локации на ночную физкультуру. Здесь были как те люди, которые только заступают на смену, так и те, которые завершают работу. Такова особенность непрерывных смен на Плоту. В самом отсеке в этот час оставались лишь несколько дежурных сотрудников.
  Предполуночный час давал Хене и Фойлу шанс пробраться в отсек медицинских ч-операторов незамеченными. Медицинские работали на обычной дневной смене, ночью операции по вживлению связи не проводились. Дежурные и ночные ч-операторы следили за графиками чувств и бесперебойной работой связей. Посещать медицинский отсек им не было нужды.
  Хена, как ученица проф класса, имела беспрепятственный доступ в отсек. Свободное посещение прочих людей здесь запрещалось, для любого визита нужно было испрашивать разрешения заместителя. Потому нахождение Фойла в отсеке ч-операторов было нарушением.
  К его удивлению, дверь отсека отпиралась обычным касанием ключа. Никаких кодов или запросов для попадания внутрь не потребовалось.
  - Никто в здравом уме не пойдёт к ч-операторам, - еле слышно пояснила Хена. - Пришедший с большой вероятностью превысит предел, и будет пойман. Поэтому нет смысла придумывать особую систему для дверей. Секретарь, как главам, нам не положен, - закончила она и, заметив волнение Фойла, добавила, - держи себя в руках. Помни правила контроля.
  Фойл нервно сглотнул и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.
  Они вошли в коридор отсека, оставив позади гул заполненной локации. Хена вкрадчиво, но уверенно, двинулась вперёд. Фойл пошёл за ней, опасливо озираясь по сторонам. В любой момент кто-то из дежурных мог выйти и заметить их. Он не сильно верил в обещание Хены взять всю вину на себя. Что бы она ни сказала, её оправдают, ведь Хена - дочь главицы Умайнис. За Фойла будет некому вступиться. Только заступничество Хены может спасти его от Проработки за совершённое преступление. Фойл осознавал, что доверил свою судьбу юной девушке. Только ради чего - вспоминал уже с трудом. Смысл пламенной речи Хены быстро улетучился из его головы.
  Они прошли прямо и свернули в один из тупиков. Перешли через новую систему дверей и ещё раз повернули. Вскоре друзья прибыли в медицинский отсек. Хена спокойно открыла дверь стенным ключом. Они вошли внутрь.
  Медицинский отсек представлял собой просторное помещение, разъединённое не доходящими до потолка перегородками. Тонкие стены из матового пластика пропускали свет, но не позволяли с чёткостью увидеть происходящее в соседнем помещении. Хена и Фойл шли вдоль дверей-проёмов, и юноша непроизвольно заглядывал внутрь. Помимо знакомых ему панелей световых точек он видел странные приборы и механизмы, длинные лентообразные столы и большие ящики с инструментарием. Фойл вспомнил, как после вживления связи его водили в смотровую на пятом уровне, и медицинские операторы просвечивали и простукивали связь такими же инструментами. Фойла передёрнуло. Воспоминания были не из самых приятных.
  Коридор завершался тупиком с двумя округлыми дверьми. Память вновь выбросила Фойлу порцию обрывков. Вот он, беззаботный и семилетний, и счастливые родители ведут его на операцию для создания связи с Чревом. Несомненно, в тот день Фойл был именно здесь. Перед глазами всплыли фрагменты комнат, тонкие перегородки коридора, чёрная орахноподобная связь в заполненной прозрачной жидкостью стеклянной бутыли, которую выносит доктор. Затем - операционная и, резко, пустота. Долгое блуждание в темноте среди далёких, немигающих звёзд. И ещё один фрагмент - родительский корпус, заполненный людьми, всюду шутки, смех. Фойл лежит на кровати в своей комнате. Его выворачивает наизнанку от ставшего вдруг противным запаха мясных пирогов. У него до потемнения в глазах болит спина. В затылок словно вшили камень, и теперь он давит, на голову и кости, даже на нос и горло, усиливая своим давлением непрекращающуюся тошноту. Ему хочется вырвать связь и избавиться от страданий. Но самое маленькое движение рукой рождает новый приступ острой боли. Он плачет от отчаяния и бессилия что-либо изменить.
  В какойиз двух шлюзов он входил в день операции? Фойл не помнил. Зато всё помнила и знала Мира. Она уверено подошла к левой двери и коснулась ключа. Зубастыедвери разъехались вверх и вниз, беззвучно, как и всегда.
  'Значит, операционная была справа', - подумал Фойл.
  Они вошли в небольшую,вытянутую в длину, комнату. От движения зажглись световые полосы, и пространство стало обозримым полностью. Фойл увидел три белёсых ленточных стола, стоявшие параллельно друг другу. Рядом с ними располагались рабочие приборы на стойках. Юноша догадывался, что они использовались для изготовления связей. Возле дальней стены находился высокий стеллаж. Его полки доверху были заставлены стеклянными бутылями, заполненными вязкой прозрачной жидкостью, в глубине которой плавали маленькие связи чёрного цвета. Точь в точь, как в воспоминаниях из детства. Фойл увидел бутыли и вновь с отвращением подумал о том, какое сильное сходство имеет невживлённая связь с орахнами - мерзкими тонконогими животными, память о которых дошла до его поколения через игрушки. Будь воля Фойла, он запретил бы изготовление механических орахн для детей. Но вот беда: многие люди находили их забавными.
  - Как найдём связь Миры? - негромко спросил Фойл.
  - Она больших размеров, чем остальные, - ответила Хена. - Связь без роста. Взрослая связь.
  Они подошли ближе к стеллажу и стали просматривать бутыли. Чёрные механизмы, плававшие внутри, были сплошь одинаковыми. Мелкий овал с выходившим из него пучком тонких нитей, вниз от которого шёл острый прут - при вживлении отсекался. Прут распадался надвое, и лучи с правой и левой стороны соединяли между собой шесть тел цилиндрической формы. От каждого тела под прямым углом выходиллуч длиной с детский палец. Именно эти лучи, по мнению Фойла, делали связи похожими на орахн.
  Все связи, находившиеся в бутылях на стеллаже, были одинакового размера. Хена обернулась и озадаченно оглядела комнату. Её внимание привлёк отблеск, исходивший из-под пространства среднего ленточного стола. Она подошла ближе.
  Блик исходил от стекла бутыли. Хена попросила Фойла поднять её: бутыль была слишком тяжёлой. Фойл поставил её на ленту стола. Связь, колыхавшаяся в жидкости, была гораздо большего размера, чем все остальные. Свёрнутая клубком, она занимала почти всё пространство бутыли.
  - Она! - воскликнула Хена.
  Теперь требовалось испортить связь. Материал, из которого её изготавливали, был лёгким и прочным. Био-операторы с удовольствием внедрили бы технологию под какое-нибудь новое производство. Но все попытки, которые были предприняты, окончились неудачей.
  Сломать внешний корпус связи было почти невозможно. Единственное, что можно было сделать - оборвать тонкие нити головного овала связи.
  Хена напомнила Фойлу:
  - Как договаривались. Ты будешь держать связь над горлом бутыли, я вырву нити. Прошу, принеси кусачки. Я пока раскрою бутыль.
  Справа к стеллажу примыкал стол с квадратной поверхностью-ящиком. Внутри, под матовым стеклом, лежали инструменты. Фойл подошёл к столу, откинул крышку, достал один из них и поднял вверх, вопросительно глядя на Миру.
  - Нет, это щипцы. Кусачки острые.
  Фойл вернул инструмент и поднял другой.
  - Да, они! - воскликнула Мира.
  Фойл кивнул, свободной рукой опустил крышку настольного ящика и, одновременно, начал пятиться назад. Он запутался в пространстве комнаты, пошёл не в ту сторону. Когда он резко обернулся, то задел рукой стеллаж. От неожиданности Фойл попытался повернуться в другую сторону, вновь запутался в пространстве и налетел на стеллаж, теперь уже всем своим телом.
  Стеллаж качнулся, чуть сдал назад, стукнулся верхом о металлопластиковую стену, отскочил и со скрежетом и звоном съезжающих и стукающихся друг о друга бутылей стал крениться вниз. Хена бросила связь Миры, которую только что извлекла, на ленту и побежала на помощь Фойлу. Они вдвоём пытались удержать тяжёлый стеллаж. Но было поздно: верхние бутыли, одна за другой, посыпались на пол. Комнату наполнил тугой звон лопающегося стекла.От дребезга закладывало уши. Отлетали пробки горловин, бесцветная жидкость вытекала через трещины на пол. Чёрные связи, как не существующие более орахны, лишались своей защиты и жалкими комьями ёжились среди гор битого стекла.
  Трудно сказать, сколько бутылей упало, но в какой-то момент Хена и Фойл ощутили, что стеллаж поддаётся им. Они с усилием прислонили его к стене, спася тем самым от разрушения нижние бутыли.
  - Нет, нет! - крикнула Хена, оглядывая комнату.
  - Не хотел, -шептал Фойл.
  На его лице застыл ужас.
  И вдруг по затихшей было комнате пронёсся приглушённый шипящий звук. Фойл искривился в муке и поспешно опустился на колени. Миг - и шипение повторилось. Фойл выставил вперёд руки, ища опору. Битое стекло разрезало ему правую руку, но юноша не почувствовал: боль внутри была в разы сильнее.
  Хена бросилась к нему и опустилась рядом.
  - Фойл! Фойл! Возьми себя в руки! - умоляюще твердила она. - Правило три! Правило три!
  В коридоре за шлюзом раздались шаги. Грохот разбитых бутылей не мог остаться незамеченным. Двери раскрылись, в помещение вбежали два дежурных ч-оператора.
  Не обращая на них внимания, Хена продолжала приводить Фойла в чувство.
  
  -21-
  Утром нового дня Мира, по обыкновению, явилась в локацию архивистов, а после неё - в хранилище Памяти. Хена отсутствовала, как и Оудис. Вдвоём с Тердет они сидели в шарообразных креслах и гадали, к какой работе им приступать. Продолжать просмотр выборки в отсутствие главы они не могли. Приниматься за проверку клошек не хотелось, чтобы потом не перестраиваться на новое занятие.
  Пока они ждали, Тердет рассказывала Мире о своей семье. Оказалось, у архивистки трое детей. Старший сын - совсем взрослый, средний обучается в проф классе архивистов, и младшая дочь - в сколярном классе.
  Мира слушала и не могла сдержать улыбку. Столько теплоты было в словах Тердет, столько любви наполняло её. Женщина была очень симпатична Мире, а той нравилась гостья, хотя изначально Тердет побаивалась Миру.
  Время шло, но никто не появлялся в Архиве. Мира предложила Тердет сделать запрос секретарю глав - возможно, у них очередное совещание. Та с сожалением заметила, что ей по должности не положено делать подобные запросы.
  Чтобы скоротать время, Тердет стала проверяла вбитые архивистами в соседней комнате данные вчерашнего дня. Мира немного побездельничала, но потом решила, что стоит прогуляться и попробовать отыскать главу или Хену. Она сказала об этом Тердет и покинула Хранилище.
  Выйдя в коридор, Мира направилась в сторону комнаты замещателя Цвеле.Возледверей она остановилась и хотела уже коснуться ключа, но тут краем глаза заметила, что в дальнем конце коридора идут двое мужчин. Миру удивила их комплекция: мужчины были невероятно атлетичными. Свободные рукава туник туго стягивали их руки. Людей с настолько сильно развитой мускулатурой Мира прежде не видела не только в Архиве, но и вообще на Плоту.
  Она в нерешительности остановилась. Внутри неё волной прокатилось беспокойство и липким холодом разлилось по телу. Мужчины шагали решительно и широко. Они остановились возле хранилища и сразу же вошли внутрь. Раскатистым басом назвали её имя, и у Миры перехватило дыхание. Тердет что-то испуганно пролепетала, вновь гаркнул бас.
  У Миры было не больше секунды, чтобы решить, куда бежать в поисках убежища. Кабинет замещателя не спасёт её: сюда придут в первую очередь. Жаль, нет ключа от корпуса Т, там можно спрятаться надёжно. Или бежать до лифта в тупике, и затем перебраться на самый верхний уровень, искать закуток, где её не найдут.
  Мысли пронеслись в голове мгновенно, и так же мгновенно Мира отвергла их. Какой смысл пытаться спрятаться в замкнутом пространстве. Рано или поздно её всё равно найдут. Позже будет только хуже, лучше подчиниться и пойти сейчас. Мира поняла, кто пришёл за ней: это были проработчики.
  Она решилась и сделала шаг вперёд. В тот же миг из дверей хранилища вышли мужчины, и направились в её сторону. Сердце готово было разорвать грудь, от волнения в глазах плыло.
  Мужчины приблизились. Лица их были суровыми.
  - Именной набор - Мира? - грозно спросил один из них.
  Девушка кивнула.
  Другой резко схватил её за плечо и с силой сжал. От боли Мира стиснула зубы.
  - С нами, - зычно сказал мужчина.
  Другой проработчик стиснул вторую руку девушки. Они развернулись одновременно и пошли к выходу из Архива, потащив Миру за собой.
  - Я могу идти сама! - крикнула Мира.
  Но её не слушали. Проработчики не привыкли, что их пациенты идут сами. Проработке всегда сопротивляются, пытаются сбежать, умоляют отпустить, превышая новые пределы и зарабатывая новые заряды. Мира знала об этом от Хены. Та рассказывала ей о проработчиках. Самая малочисленная проф группа колонии. Несомненно, Чрево отбирало подходящих для такой работы людей: крепких, физически выносливых и равнодушных к чужим страданиям. Проработчики жили обособленно, редко появляясь на общих уровнях. Их жилой отсек располагался на одном уровне с локацией и рабочим отсеком, и был изолирован от остальных зон Плота.Так было задумано, ведь проработчиков не любили и боялись. Их появление в обществе вызывало всплески страха и беспричинные превышения пределов. Было из-за чего: выглядели они действительно сурово.
  В молчании прошли они через несколько переходов и поднялись вверх на нескольких лифтах. Дорога не была знакома Мире. Она порывалась заговорить с мужчинами, но при взгляде на их каменные лица надежда на диалог рушилась. Её по-прежнему держали за плечи. Мышцы кололо от долгого сдавливания. Предплечья и кисти рук болтались, как плети. Сердце билось теперь размеренней, лишь изредка порывисто вздрагивало. Мира понимала, что не в её власти изменить происходящее.
  Путь окончился пустынным узким коридором. Отсек проработчиков был ровно таким же, как и прочие отсеки Плота. Лился мерный свет из световых полос на потолке и стенах, падали лёгкие тени в расщелины белого металлопластика, давило механическое беззвучие открываемых дверей.
  Однообразие в сочетании с волнением сбило с толку, и Мира уже не понимала, в каком направлении её ведут. Очертания стен смазались, зубастые двери кружились вокруг вереницей. Или кружилась голова от испуга. Наконец, её привели в какой-то пустой корпус, бросили на пол и оставили одну. Мира размяла затёкшие от боли руки. В глазах темнело, ноги вдруг обмякли. Она сидела на полу, не в силах подняться. Хотя смысла вставать не было: в этой пустой комнате она была одна, и только световые полосы, рассекая комнату под углами, не мигая, глядели на гостью.
  Мира на корточках подползла к стене и села, подперев её тяжёлой спиной. Она с силой стиснула виски, чтобы унять пульсацию в голове и прийти в себя.
  Что же случилось за прошедшую ночь и почему она здесь? Мира не понимала.
  Трудно сказать, сколько времени она провела в одиночестве. Казалось, долго. Сознание Миры успело проясниться, а силы частично вернулись к ней. Девушка осторожно встала и прошлась по комнате. Её удивило полное отсутствие стенных ключей. Ни единой выпуклости не было на стенах. Даже возле выхода не было ключа. Мира была в камере, открыть которую можно было только снаружи.
  Поражало и отсутствие расщелин в стенах и полу. Значит, в недрах за периметром комнаты не были спрятаны световые приборы. Комната была пуста, и вовсе не удобство быта являлось целью её создания.
  В стенах было другое. Нечто, не виденное прежде. Вставки из матового пластика, небольшие круглые и овальные пластины, иной белизны и структуры, чем у стенного металлопластика. Они располагались на разной высоте и в хаотичном порядке. В центре их было больше, ближе к углам они исчезали. Мира подняла глаза к потолку и увидела такие же вставки в вышине. Чем они могли быть? Камеры, аппараты, дополнительный свет? Мира коснулась одного из кругов на стене и ощутила тепло.
  Она стояла спиной к входу в комнату и не увидела, как двери открылись. Внезапные шаги заставили её вздрогнуть. Мира обернулась. В комнату вошёл низкорослый пожилой мужчина. Его сопровождали двое проработчиков, которые забирали её из Архива.
  Новоявленный человек был худой, и комплекцией своей резко контрастировал с проработчиками. Длинный нос с загнутым кончиком делал его лицо безобразным, мелкие глаза бегали по сторонам, постоянно цепляясь взглядом за гостью. Упитанные щёки были словно прилеплены к лицу неизвестным скульптором - так не подходили они худощавому старику.
  - Гостья Мира, - сказал он скрипучим голосом, и щёки затряслись. - Замещатель проработчиков Гобор. - представившись, он не склонил голову, как было принято в колонии. - Тебя ждут на беседу. Я был против, но потом одобрил. Случай особый. Пусть беседуют. Заодно получим немного данных. Ранее мы не работали без связи с Чревом.
  Он подошёл ближе к Мире, вытянул руку вверх. Положил ладонь на левую сторону девушки, и его длинные подвижные пальцы коснулись седьмого позвонка Миры. Девушку пробрала дрожь и она подалась назад.
  - Стоять! - повелительно сказал Гобор.
  Страх возвращался с удвоенной силой. Она чувствовала, как длинные подвижные пальцы пробираются вверх по шее, поднимают волосы, прощупывают затылок, и цепенела. Замещатель был ниже неё ростом, и Мира глядела на него сверху вниз, но противостоять его действиям была не в силах. Крепкие проработчики стояли по обе стороны от выхода, скрестив руки на груди, и ждали.
  Гобор закончил и убрал руку.
  - Так и есть, - сказал он, обернувшись к проработчикам. - Она без связи. Трудно, трудно будет работать без отдачи, - скрипел его голос в тишине.
  Гобор направился к выходу. Поравнявшись с проработчиками, он бросил:
  - Сопроводите ко мне.
  Двое устремились к Мире.
  - Я сама! - крикнула испуганная девушка, но её никто не слушал.
  Проработчики схватили её за руки и вывели в коридор. Они прошли следом за замещателем к дальнимдверям. Внутри кабинета Гобора Миру ожидал сюрприз: глава Нуз и главица Умайнис.
  Главица была взъерошенной. Волосы из её строгого пучка, прежде всегда лежавшие идеально, теперь выпадали локонами, и оттого Умайнис сделалась очень похожа на Хену. Мира и ранее поражалась тому, насколько они похожи, ведь Хена не могла иметь общих генов с матерью.
  Был взволнован и глава Нуз. Его лицо, обычно спокойное, или же равнодушное, теперь наполнилось печалью. Нуз без конца теребил короткую седую бороду. Когда Миру ввели внутрь, он бросился было к ней, но остановился под жёстким взглядом Гобора. Нуз обернулся к Умайнис. Та стояла в пол-оборота к вошедшим и не смотрела в сторону Миры.
  - Гостья, как просили, - сказал Гобор.
  - Благодарю, - глухо отозвался Нуз. - Покинете нас?
  - Нет. Желаю присутствовать, - замещатель удовлетворённо улыбнулся.
  Он подошёл к одному из ключей, в изобилии облепивших стену. Из недр пола возле шлюза возникло новое кресло. Пожилой замещатель сел в него, а проработчики - доверенные порядка - остались стоять возле входа в комнату.
  Мире присесть не предложили. Пришлось ей стоять посреди комнаты. Для глав были извлечены кресла, толькоони также предпочли стоять. Нуз подошёл ближе к девушке.
  - Зачем, зачем ты затеяла? - спросил он со смесью жалости и тоски в голосе.
  - Что я затеяла? - спросила Мира.
  Она искренне не понимала, в чём её пытаются обвинить.
  - Зачем ты толкнула к преступлению Хену и Фойла? - продолжал глава.
  - К преступлению?! - воскликнула Мира. - Что произошло? Я чего-то не знаю?
  И она поглядела на Умайнис. Главица по-прежнему избегала встречаться с ней взглядом.
  Нуз коротко рассказал о произошедшем ночью. Мира слушала и не могла поверить. Зачем Хена была так безрассудна, зачем позвала этого бестолкового Фойла? Она должна была понимать, что порча связи не спасёт её, Миру, только на время отложит операцию. Здесь нужен был другой путь: путь убеждения. Возможно, Хена хотела выиграть время, чтобы повлиять на мать. Но разве можно изменить решение бесчувственной статуи, какой Мира видела Умайнис?..
  На смену мыслям пришёл страх. Мира беспокоилась вовсе не о себе. Она едва дождалась, когда Нуз замолчит, и воскликнула:
  - Что с Хеной?
  Нуз обернулся к Умайнис, ожидая, что главица даст ответ о судьбе дочери. Та по-прежнему молчала. Тогда глава объяснил сам.
  - Хена с ч-операторами. Убирает последствия, ищет дефекты связей. Она осознаёт свой проступок и кается. С Фойлом хуже: он несколько раз превысил предел, получил мощнейшие заряды и болевой шок. Сейчас вне ясности, - глава понизил голос. - Фойл - сын моих друзей. Хорошо знаю семью. Не мог подумать, что парень решится на преступление. Не верю. Словно не он. Словно подтолкнули, - и глава посмотрел Мире прямо в глаза.
  В его взгляде читался вопрос: 'Не ты ли, гостья, толкнула Фойла на преступление?'
  - Я ничего не знала, - только и смогла ответить Мира.
  - Не притворяйся невиновной! - визгливо крикнула Умйанис.
  От внезапного крика Мира вздрогнула. Главица по-прежнему не оборачивалась.Она стояла, скрестив руки на груди, и большими пальцами теребила края рукавов туники у локтей.
  - Моя, моя ошибка, - продолжила она негромко. -Не должна была приставлять её к гостье. Слишком много ответственности для юной девушки. Сломалась.
  - Хена тоже превысила предел? - дрожащим голосом спросила Мира.
  - Нет, она сдержалась, - ответила Умайнис, и лицо её расколола глубокая трещина. - Только держать ответ придётся. Хена уже дала объяснения.
  Главица умолкла. Она стояла, покачиваясь в такт собственным мыслям и покусывая нижнюю губу. Видя, как тяжело ей говорить о дочери, разговор продолжил Нуз.
  - Она отказывает тебе в преступлении, Мира.
  - Так и есть, - сказала та, стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойнее. - Я не причастна. Я не знала о том, что они собираются испортить связь.
  - Как же может, Мира! - всплеснула руками главица. - Не было тебя - не было преступлений. Появилась ты - преступления одно за другим. Фойл крушит связи, Оудис крадёт вещи в корпусе Т. Твои соседи на срыве, среди людей возросли превышения, проработчики перегружены. Колония работала идеально, теперь дала сбой. Одна прореха - гостья другого мира, и гармония рушится. Зачем, зачем ты появилась на Плоту? - сказала он с нескрываемым сожалением.
  Мира не знала, что ответить. Она оказалась здесь не по собственной воле - чьим-то злым решением была отправлена на Плот. Она не желала рушить миропорядок или склонять людей к преступлениям. И совсем не хотела быть причиной чьих-то срывов.
  Она вспомнила разговор с Хеной после происшествия с Лояей.
  - Здесь нет моей вины, - ответила она хрипло. От волнения голос дрожал. - Это вы забыли разницу миров и взглядов.
  - Мира, ты - гостья на Плоту, а не мы! - сердито воскликнул Нуз. - Ты, ты должна принять наши порядки. Не мы подстроиться под твои. Мы были добры к тебе. Мы желали, чтобы ты стала частью колонии!
  - Поэтому вы приставили своего человека следить за мной? - усмехнулась Мира.
  Густая краска залила лицо главы. Он часто и тяжело дышал. Пытаясь успокоиться, прикрыл глаза. Умайнис, прежде не видевшая его в подобном состоянии, подошла ближе и взяла его за плечи. Она держала его так несколько секунд, и затем еле слышно сказала:
  - Успокойся. Не стоит того.
  Лицо главы медленно бледнело. Ему удалось успокоиться.
  - Хена была рядом для твоего блага, - пояснил он. - Блага тебя и других людей. Хена помогала тебе. Помогала другим понять тебя. Или не так?
  - Так, - Мира вынуждена была согласиться. - Только для чего тогда все её отчёты? Зачем она вносила записи обо мне в систему Чрева?
  - Любая работа требует отчётов, - раздражённо бросила Умайнис. - Чрево не может работать без данных о личности. У жителей нашей колонии данные собираются с ростом связи. Твоя связь без роста. Данные нужно вбивать заранее.
  Мира стушевалась. Похоже, она неправильно оценивала обстоятельства. Хена тоже ошиблась с целью своего назначения в сопровождающие гостье. Иначе, почему не вносила она в систему полные данные о личности Миры?
  - Потом, ты важна для Архива, - добавила главица ещё тише. - Как особый случай. Все события и слова вбивались в систему Памяти для потомков.
  - Хена и Оудис знали об этом? - спросила Мира, нахмурив брови.
  - Да. Они занимались вбиванием. Больше Хена, чем Оудис.
  - Тердет тоже знала?
  - Кто такая? - спросила Умайнис.
  - Архивистка хранилища Памяти.
  - Не знаю, - Умайнис махнула рукой. - Вопрос к главе Оудису.
  Получается, Хена, находясь рядом с Мирой, выполняла двойную работу: как информатор Архива и как ч-оператор. Почему же так тяготили девушку обязанности, считавшиеся обыденными для колонии?
  - Мы сделали всё для твоего блага, - продолжала Умайнис. Теперь она не отходила далеко от главы. - Ты не приняла попыток стать с нами единой. Ты отрицаешь порядки, считаешь Чрево вредом. Много поколений люди колонии не знали зла внутри... Появилась ты, и говоришь, будто вред - нормален. А человек, имеющий связь с Чревом, владеющий контролем, несчастен.
  - Так и есть, - ответила Мира.
  - А я громче всех возражал против Проработки! - воскликнул Нуз и отвернулся.
  Мира поняла, что ему больно. Нуз действительно относился к ней с теплотой. Права была и Умайнис, говоря, что они сделали всё для блага гостьи. Не вина глав, что Мира не сумела вписаться в жизнь колонии. Её приняли как гостя, вылечили, дали кров, пищу.Как умели, пытались помочь. Раньше Мира думала, что, если бы не связь с Чревом, её сразу уничтожили бы, как опасность. Ошибалась ли она? Или, всё же, была права...
  Одно было ясно: большинство жителей колонии были очень хорошими людьми. На Земле никогда столько человек разом не относились к Мире с теплотой.
  - Ты поставила под угрозу существование колонии, - продолжила Умайнис. - Мы не можем допустить нового падения. Мы вынуждены отправить тебя на проработку.
  - Разве это по правилам? Я не превышала пределов! - возмутилась Мира.
  - Если бы была связь с Чревом, ты много раз превысила бы пределы, - парировала Умайнис. - Гобор прав. Тебе будет проще принять. Быстрее научишься контролю. Хотя я, как бывший ч-оператор, была против твоей Проработки. Без связи результат будет непредсказуем.
  - Вот как, - ошарашенно ответила Мира. - Кто же настоял?
  - Тебе не стоит знать, - сказала главица, прикусив губу.
  - Скажите мне! - требовала Мира. - Что это изменит?
  - Многое, - вновь вступил в разговор Нуз. - Возле тебя события переворачиваются. Ты мыслишь странно. Взять Имле. Твои идеи, что наша Имле есть твоя Земля.
  Мира усмехнулась. Какой же глупостью надо обладать, чтобы не замечать очевидного!
  - Я объяснила свои доводы, - сказала девушка. - Они, кажется, вполне логичны. Чего не скажешь о ваших доводах в противовес. Почему вам так противна мысль о том, что мы могли иметь общий дом? Кто знает, может, я - ваш далёкий предок. А вы - мой потомок. Почему вы отрицаете такую возможность?
  -Странная шутка, - усмехнулся Нуз.
  - И вовсе не шутка. Ваша Имле - это моя Земля! - с жаром произнесла Мира. - Верните корабль к Имле, в начало отсчёта. Найдите точку, через которую я попала. Почему вы не делаете этого? Вы сидите и ждёте, что новый дом сам свалится вам наголову, и ничего, ровным счётом ничего не делаете для людей.
  - Ты ошибаешься, Мира! - стиснул зубы Нуз.
  - Нет, это вы ошибаетесь! - всё больше распалялась девушка. - Вы вводите в заблуждение свой народ. Ведёте их за собой, как стадо баранов, не оставляя права выбора и решений.
  Нуз вновь тяжело дышал. Всегда спокойному главе сегодня требовалось много усилий, чтобы держать себя в руках.
  - Мира, Имле давно мертва. Нет смысла возвращаться к ней. Твоей точки давно нет. Могла переместиться куда угодно. Лететь до Имле долго. Не в нашей жизни. Твоя Земля в неизвестности.
  - Нет, не моя Земля, - поправила Мира. - Наша Земля. Она же Имле. Неважно, как вы её назовёте. Она всё равно будет той Землёй, которую знаю я и знали ваши предки когда-то давно. Наша общая планета, которая где-то есть... Была когда-то.
  Напряжение последних двух дней, копившееся внутри девушки, заполнило её до краёв, и готово было выплеснуться наружу в любой момент. Мысли, метавшиеся разрозненными кусками, собрались воедино, сложились в чёткую картинку, и вышли наружу, через слова, одной фразой:
  - Вы уничтожили мою планету!
  Мира произнесла это и почувствовала, как к горлу подступил тяжёлый ком. Болезненно стучало в висках, комната начинала расплываться. Мира закрыла лицо руками, чтобы хотя бы миг не видеть реальность, в которой вынуждена находиться.
  - Что ты сказала? - переспросила Умайнис, и брови её слились в единую дугу.
  - Вы уничтожили мою планету! - повторила Мира, раскрыв лицо и взглянув на главицу. Её голос дрожал, руки были сжаты в кулаки. - Вы погубили мою Землю. Вы и ваши ненавистные предки. За что вы так поступили с Землёй? - Мира срывалась на крик. - Почему вы не могли спокойно жить на планете?! Вы убили Землю, но этого показалось мало. Вместо того чтобы попытаться залечить её раны, вы собрали остатки человечества, засунули в огромную консервную банку и дали ей громкое имя 'Плот'. Вы бросили планету умирать, даже не попытавшись вылечить её. Как вы могли!
  - Тебя должна спросить, как могли вы, - ответила Умайнис с ехидством. - Потому что именно вы уничтожили нашу планету. Если ты настаиваешь на единстве Имле - Земля, если считаешь, что живёшь среди наших предков, значит, именно вы погубили её. Ты и твои собратья по прошлому превратили Имле в помойку, загубили всё живое, ввергли в череду нескончаемых войн. Вовсе не мы, а вы - не пытались исправить свой вред. Мы - жертвы вашей беспечности и злобы. Мы без того сделали многое. Мы создали цивилизацию заново, и наши люди не знают жестокости и не творят вреда!
  - Ваше мнимое благо рождено из боли, страданий. Вы принуждаете людей быть хорошими. Только принуждение - против природы человека. Рано или поздно случится перелом.
  - Не случится. Чрево не даст сбой. Машина всегда работает точно. В отличие от человека. Ты ошибаешься насчёт людей. Человеческая природа не признаёт совершенствования через разум. Люди не желают делаться лучше по доброй воле, развивать сознание, совершенствовать себя. Приходится заставлять. Боль оказалась лучшим средством. Теперь в колонии - мир и благо. Нет вражды, нет войн. Нет риска гибели, как на Имле.
  - Неужели вы не видите! Люди колонии несчастны. Заряды причиняют им страдания, самоконтроль губит личность. Вы запрещаете им выбирать даже в малом. О какой гармонии вы говорите, если все жители Плота - просто-напросто рабы.
  - Нет, это выше моих сил! - воскликнул Нуз, и отошёл в дальний угол комнаты.
  Тёмная тень разочарования следовала за ним.
  - Разве ты хоть что-то понимаешь в счастье, гостья? - спросила Умайнис. - От того ты столь сильно желала покинуть свою планету, что была на ней счастлива? Ты ненавидела свою Землю и свою жизнь. Как ты говорила?.. 'Где угодно, лишь бы подальше от Земли?' Ни на каплю ты не любила, не ценила ты свой мир и тех, кому была дорога.
  Умайнис задела Миру за живое. Главица знала, насколько ранят Миру её слова. Хена успела ей сказать. Только вот главице вряд ли было известно, что с тех пор в душе девушки многое поменялось.
  Мира была доведена до исступления неприятным разговором и страхом. Последние слова окончательно вывели из себя. На языке обитателей колонии такое называлось 'потерять контроль'. Умайнис была права: если бы Мира имела связь с Чревом, сейчас она получила бы мощнейший заряд.
  Но связи не было. Поэтому девушка, бросившаяся на Умайнис с кулаками, не испытала боли до тех пор, пока ей не выкрутили руки подоспевшие на помощь проработчики. Мира металась, пыталась вырваться, и от этого боль делалась только сильнее. Она рыдала от безысходности и бессилия что-либо изменить.
  - Теперь я не сомневаюсь в необходимости предварительной проработки, - сказал Гобор, потирая руки. - Слишком сложная природа сознания. Много пустых чувств, много неразумности. Отсюда вредное влияние - дурной пример заразителен. Проработаем, станет сговорчивой.
  Замещатель говорил спокойно и негромко, его скрипучий голос не выказывал ни единойэмоции. Нет, он не выглядел безжалостным палачом или садистом. Скорее, он был человеком, искренне убеждённым в правильности своих методов, и не видевший альтернативы жестокости. Посмотрев на Умайнис, Гобор добавил:
  - Твоим подопечным, главица, будет легче работать с податливым материалом.
  В противовес ему, глава Нуз ответил столь же спокойно, только голос его звучал сильнее, яростней:
  - Люди - не материал. Запомни и избавься от такого отношения.
  - Материал, и вы сами лепите из него, что желаете, - возразил Гобор.
  - Потому проработчиков никогда не берут в главы, - сквозь зубы бросил Нуз.
  Гобор ухмыльнулся, глаза его сузились в щели.
  - Осторожней, глава, - сказал он, улыбаясь. - Как бы тебе самому не оказаться в пустом корпусе. Ты, как я поглажу, тоже на пределе.
  По указанию Гобора проработчики вывели Миру из комнаты и повели назад, в пустую комнату, в которой она была прежде.Подавленные Нуз и Умайнис следовали за ними, в отдалении нескольких шагов. Мира шла, ведомая проработчиками. Её ноги путались, тело отказывалось подчиняться. Пространство слилось в единое белёсое пятно, и теперь она не отличала стены от потолка. Не выделялись световые полосы, попрятались в глубине проёмов округлые зубастые двери. В голове и в душе властвовала пустота.
  Как её завели в комнату, Мира не помнила. Она упала на пол. Сил встать не было. Она никак не могла унять текущие рекой слёзы. Порой мелькала единственная мысль - о Проработке. Она старалась заставить себя заговорить, спросить, что с нею будет, только голос отказывался подчиняться. Мысль уплывала прочь, вместе со слезами, не успев оформиться и обрести звучность.
  Глава Нуз подошёл ближе, опустился на колени и несмело коснулся плеча Миры.
  - Потом станет легче, - сказал он.
  - Больно не будет, - тихо добавила стоявшая у входа в корпус Умайнис.
  Сегодня она не походила на суровую властительницу. Она была несущим тяжкое бремя человеком.
  - Идём, - позвала она Нуза.
  Тот вздохнул, поднялся на ноги и направился к выходу. Возле дверей он остановился и, развернувшись в пол-оборота, произнёс:
  - Надеюсь на разговор с новой тобой через время.
  По коридору пронёсся глухой звук поспешного бега. Оттолкнув мешавшего ей Гобора, в комнату ворвалась Хена. Она пробежала мимо Нуза и Умайнис и бросилась к Мире. Проработчики среагировали мгновенно, остановили девушку, крепко сжав её в тисках своих рук.
  - Не надо! Я прошу вас, не надо! - молила Хена. - Пустите её! Мама, мама! - она бросилась к Умайнис. - Мама, скажи отпустить её! Нет вины! Не будет пользы! Прошу, не надо! Я сама возьму её под контроль! Скажи отпустить.
  - Хена, дочка! - говорила в ответ ошеломлённая её внезапным появлением Умайнис. - Ты знаешь, у меня нет такой власти. Не я решаю...
  - Кто же? Глава Нуз...
  Хена метнулась к нему. В тот же миг Гобор сделал жест проработчикам и чуть слышно сказал:
  - Выводите.
  Ни единый мускул не дрогнул на его лице.
  Суровые мужчины вытолкали сопротивлявшуюся Хену прочь, следом комнату покинули Нуз и Умайнис. Последним вышел Гобор и запер снаружи двери пустого корпуса.
  
  -22-
  Мира не сразу поняла, что осталась одна. Она сидела на полу, среди пустоты комнаты, наполненной светом леденеющих световых полос. Рыдания душили её. Слёзы градом катили на пол. Стучали шумом виски, дико болел затылок. Комната по-прежнему расплывалась. Столько дней провела она на Плоту, и вот теперь со всей возможной силой, как никогда прежде, желала, чтобы происходящее оказалось сном. Чтобы надоевшие до тошноты белёсые стены исчезли, и она открыла глаза дома, в своей кровати, среди родных. В своём ярком, полном красок, мире. Она с усилием сжимала глаза, надеясь на чудо. Веки отзывались болью и тёмными пятнами на фоне стен. Реальность не менялось.
  Теперь ей сделалось по-настоящему жутко. Нет никакой игры, нет эксперимента. Есть только Плот, окружённый пустотой космоса. Отсюда не сбежать, здесь негде скрыться. Надежды нет. Плот - спасение, и одновременно - тюрьма. Все его обитатели - узники чужой воли, и сейчас Мире предстоит на себе испытать, что случается с теми, кто эту волю нарушает.
  Постепенно чёткость восприятия возвращалась. Мира оглядывала комнату. Вереницей плыли перед глазами уже знакомые вставки кругов и овалов. Она думала о недавнем разговоре. Поведение старшего главы потрясло её. Он говорил настолько убедительно, что Мира всем сердцем готова была поверить в собственную ненормальность. Даже Умайнис, настроенная решительно против гостьи, казалась опечаленной необходимостью отправлять её на Проработку. Всё верно, именно так она и сказала. 'Я была против'. Кто же тогда был 'за'? Почему они отказались ей говорить?
  Кто мог быть тем человеком, который настоял на её виновности? Если удастся остаться вменяемой после всего, что вскоре произойдёт, непременно нужно будет попросить Тердет найти в Памяти записи сегодняшнего дня. Протоколы собраний глав регламентируются. Рядом с решением, которое отправит в хранилище секретарь, будет значиться именной набор предложившего. Мира узнает.
  Но что, если правда окажется неприятной для Миры, как говорил Нуз? Неужели Хена? Нет, она не могла. Иначе, зачем было Хене прибегать сюда, в самый неприятный отсек корабля, куда не ходят по доброй воле, и умолять отпустить Миру? К тому же, Хена - не глава. Она не влияет на столь важные решения.
  Бедная, добрая Хена. Сколько ужаса перенесла она, понимая, что не может спасти Миру. Столько сделала она ради человека, бывшего ей, в сущности, никем. Человека, который возник из ниоткуда, и который скоро уйдёт в никуда. Сгинет в процессе Проработки. Она готова была пожертвовать собой ради спасения гостьи от подключения. Она прибежала сюда, едва узнав, где находится Мира. Это был последний шанс спасти подругу, и Хена сделала всё, что было возможно в нынешних условиях.
  Так кто же был тем человеком? Возможно, Оудис? Нет, бывший замещатель архивистов был последним, на кого Мира могла подумать. Он доверял ей, иначе не отвёл бы её в корпус Т. А она доверяла ему, иначе не пошла бы за ним.
  Скорее всего, это была Више. Да, полноватая и несуразная главица сразу невзлюбила гостью. Услышав о случившемся в отсеке ч-операторов, она первая указала на вину Миры и вынесла предложение отправить девушку на Проработку до установки связи. Она убедила коллег в необходимости устранения предмета раздора, гостью с чужой планеты.
  Да, вне всякого сомнения, это Више. Так убеждала себя Мира.
  Мира вспомнила последние слова главы Нуза и Умайнис: 'Потом станет легче', 'Больно не будет'. Она была почти готова поверить, что Проработка - благо, и процесс пойдёт ей на пользу. Именно так считали все обитатели колонии. Исключением были только Хена и Оудис. Но их рядом не было, и Мира растерялась.
  Человеком, который вернул её в реальность,оказался Гобор. Его последние слова отрезвляли, возвращая веру в истинность собственных суждений. Мира вдруг поняла, что испытывает благодарность в адрес этого малоприятного человека, и ей сделалось не по себе. Какое противное чувство: испытывать благодарность к тому, кто отправляет тебя на мучения.
  Свет моргнул и сделался ещё ярче.
  Мира вспомнила то место, где её обнаружили. Она попросила Хену показать его во время экскурсии по Плоту, а позже несколько раз приходила туда одна. Обычный коридорный закуток пищевого отсека, ничем не отличавшийся от множества прочих коридоров Плота. Сколько ни старалась, Мира не могла вспомнить каких-либо подробностей, связанных с моментом её появления на корабле.
  Вновь моргнул свет, затем последовала мимолётная яркая вспышка. Мира поднесла руку к глазам, желая закрыться от резкого света. Движения давались ей с трудом. Рука обмякла и плохо подчинялась. Она прикрыла глаза и на миг почувствовала облегчение. Затем последовала новая вспышка, от которой не спасли ни закрытые веки, ни рука. Давящая волна всепроникающего света прокралась внутрь через глаза, перешла в голову, отдала пульсирующей струёй в носоглотку. Спустилась ниже, стиснув горло и лёгкие, скрутив живот и вынудив ноги безвольно обмякнуть. Затем исчезла.
  Мысли растворились среди света, и голова опустела. Мира лежала на полу, глядела в пространство комнаты и часто моргала. В воздухе вокруг неё вдруг почувствовалось едва уловимое напряжение, и вновь всё поплыло по кругу.
  Яркость света достигла предела. Казалось, световые полосы слились со стенами, и всё пространство комнаты сделалось светом. Но не тем ласковым жёлтым теплом, которое испускает солнце в тёплые летние дни. Скорее, это была слепящая до рези в глазах белизна зимы. Мощный, механический неестественный и неприятный для глаза свет.Такой свет исключал возможность жизни.
  От яркости стало трудно дышать: свет поглощал кислород. Грудь разрывалась, стремясь ухватить как можно больше воздуха. Грудь кололо острыми спицами света. Мира дышала хрипло и часто. Каждый новый вдох рвал грудь сильнее.
  И вдруг всё стихло. Свет потерял силу. Мира моргала, пытаясь скорее прогнать слепящие тёмные блики из глаз. Зрение медленно возвращалась, и одновременно наполнялась кислородом пустая комната. Дыхание стало ровнее, пульсирующая струя напряжения ушла прочь с одним из выдохов.
  Внезапно в отдалении дёрнулась высокая невидимая струна, прокатилась волною звука из угла в угол. Развернулась у дальнего края и пошла на новый заход. Волна стеной накатывалась на Миру, проходя сквозь её тело. Звук был тонким, резким и оглушающим. Вновь вспыхнул свет, и Миру подняло в воздух.
  На миг она зависла, и тут же опустилась на одну из стен, оставшись лежать на ней боком. Она не очень-то понимала, как такое возможно - лежать на стене. Хотела задуматься над этим вопросом основательнее, но мысль зацепилась за вновь наплывшую звуковую волну, и невидимкой выскользнула прочь.
  Ярко моргнули световые круги рядом с ней, и Мира зажмурилась. Её вновь подбросило вверх неведомой силой и уронило на противоположную стену. На миг она вновь задумалась о том, возможно ли человеку лежать на стене. Теперь мысль исчезла задолго до прихода новой световой волны.
  Мира смотрела налево и вверх. Потолочные вставки испускали мощные вспышки слепящего света. Теперь они шли чередой. Свет моргал, моргала Мира. Движения её век вошли в резонанс с включением ламп, и теперь она закрывала глаза в тот самый миг, когда свет зажигался, и открывала, когда свет на секунду гас. От частого моргания пространство рябило тёмными пятнами. Мире хотелось закрыть глазанасовсем, но сделать это не представлялось возможным. Потому что одновременно с частыми вспышками света её с удвоенной силой стало подбрасывать вверх.
  Комната крутилась, управляемая кем-то извне. Стены перемещались вверх и вниз хаотично, отчего Миру болтало из стороны в сторону и подкидывало в воздух в непредсказуемом порядке. Её бросало на стены и потолок, реже - на пол. Вскоре Мира уже не была уверена, правильно ли ей удаётся определить место своего падения. Боли не было: стены сделались мягкими, оказались обиты пушистыми подушками, а её тело - невесомым, легче пёрышка
  Усилившийся звук рвал голову изнутри.Словно на очень высокой ноте вибрировала тонкая, натянутая струна, вот-вот готовая лопнуть от напряжения. Звук сводил зубы, от него хотелось спрятаться, извлечь руками из недр головы. В сочетании с мигающим светом звук вызывал отвращение. Мире страстно хотелось закрыться руками от звука и света, но руки не слушались, сделались ватными. Поднести их к голове стоило огромных усилий. Когда ей это, наконец, удалось, и она зажала ладонями уши, оказалось, что движения были бессмысленными. От звук невозможно спастись. Он легко преодолевал барьеры рук и беспрепятственно проникал вглубь головы. Мира безвольно опустила руки, позволив свету и звуку полностью управлять ею.
  В какой-то миг сознание Миры полностью освободилось от того, что мешало защите от неприятных ощущений. Она стала равнодушна ко всему, кроме света и звука. В отношении последних хотелось лишь одного: чтобы они прекратились.
  Свет и звук пошли сплошным потоком, не прерываясь ни на миг. Вибрировало вместе с волнами лёгкое тело, зудело в ушах, глаза почти не различали пространства вокруг. Тошнотворный ком подкатил к горлу.Комната крутилась с такой силой, что ещё немного, и Мира не смогла бы сдержать рвоту.
  Словно кто-то невидимый вертелв руках огромный калейдоскоп, а она была камешком, который перекатывается в трубке, повинуясь чужой воле, преломляется в отражении зеркал, распадаясь на части, откалываясь кусками, теряя себя.
  Свет уменьшился, стих ненавистный звук. Комната замерла, повернувшись гранью между стенами вниз. Мира лежала в сочленении стен, забившись спиною в пространство угла и раскинув руки вверх, по стенам. Потолок был под ногами, а пол - над головой. Мира понимала это по расположению круглых и овальных вставок - на полу их не могло быть.
  Глаза по-прежнему слепли. Зрение возвращалось фрагментами, позволяя лишь ненадолго установить связь с пространством. Память о звуке вызывала новый приступ тошноты. Внутри было пусто. Миру больше не волновало ни то, что было прежде, ни то, что случится потом. Подумаешь, операция, вживление связи. С кем не бывает. Пусть делают, что хотят. Ей безразлично. Ей не страшно. Не страшнее, чем выпить стакан воды. Пусть связывают, вяжут, объединяют, обвиняют, не верят, не понимают - всё не важно. Только бы закончились свет и звук.
  Наступило затишье. Комната умолкла, свет из полос лился плавно и умеренно. Мире не хотелось ничего, кроме как лежать. Лежать бесконечно долго, не шевелясь и не пуская внутрь себя чувства и мысли. Чтобы всё прошло, погас навеки свет и не слышался более в голове острый звук.Невидимый вращатель калейдоскопа, похоже, понимал её состояние. Дарованный ей отдых был долгим. Хотя Мира не могла предположить, сколько прошло времени. Ощущения изменились, и час вполне мог оказаться минутой, а минута - часом. Она решила, что времени минуло много, потому как к ней начала возвращаться ясность.
  Голову вновь начали наполнять мысли. Вернулась способность рассуждать. Мира думала о том, что не по своему желанию оказалась переброшенной на Плот. Разве обязана она была меняться в угоду чьей-то воле? Почему ради мнимого спокойствия незнакомых людей от неё требовали изменить свою личность, которая формировалась годами, и не случайно сделалась такой, какая есть. На Миру оказали сильное влияние родители, младшая сестра, учителя в художественной школе и в университете. Теперь влияние правил контроля ставилось выше родительского убеждения быть искренней с людьми, а доводы преподавателей о великой силе искусства требовали признать ничтожными. Мира не готова была вмиг отказаться от идеалов всей своей жизни. Оттого и возникало непонимание между ней и главами. Только Хена разделяла её мысли.
  Свет моргнул мелкой рябью, и Мира почувствовала, что дыхание вновь учащается. С каждым вдохом воздуха в комнате становилось всё меньше, а дышать - тяжелее. Грудь сдавливало невидимыми тисками. От недостатка кислорода темнело в глазах. Мира жадно и часто открывала рот, словно выброшенная на берег рыба, пытаясь урвать ещё хоть немного исчезающего воздуха.
  Мигание ослабло, и вскоре свет стих. Одновременно с последней вспышкой Миру подбросило вверх. Она упала лицом на потолок, уткнулась в мягкость подушки, стиснула пушистый ворс руками. Она пыталась уцепиться за него, чтобы удержаться на потолке и избежать новых падений. Комната качнулась, и Мира, отлетев и ударившись о дальнюю стену, безвольно рухнула на пол.Следом за падением вновь поплыли звуковые волны. До отвращения высокий, тонкий, пищащий звук теперь шёл рябью. Волны накатывали одна за другой, и в такт их движениям колыхалось пространство. Ожили круглые вставки, и волны яркого света соединились со звуком в бешеный, бесконтрольный хоровод.
  Мира перестала понимать, зачем она здесь. Всё стёрлось в потоке света и звука, выпало из неё при ударах о стены. Голова разрывалась на части, тело онемело и перестало ощущать что-либо. Она видела, как падает и бьётся о стены, пол, потолок, но более не ощущала прикосновений кожи к ворсу и ударов. Самое страшное, что это её совершенно не волновало. Равнодушие достигло апогея.
  Звук, свет и движение прекратились одновременно и внезапно. Мира упала на пол, широко раскинув руки. Пространство двоилось в глазах и вертелось, как волчок, постепенно замедляясь и обретая чёткость. В голове звенело эхо натянутой до предела струны, плавно угасая и уходя в небытие. Внутри стало настолько пусто, что даже равнодушие не могло считаться за чувство.
  Во втором перерыве ясность опять пришла, но гораздо слабее, чем прежде. Внезапно в голове раздался глухой щелчок, и гулко, словно издалека, прозвучали слова Хены: 'Запомни, как буквы алфавита'.
  О чём говорила она? Мира силилась вспомнить. Один из вечеров в Старом саду, они сидели на примятом телами предыдущих посетителей газоне и разговаривали о пустяках. Между делом Хена рассказывала о чём-то важном, только сейчас память закрылась и спрятала ключ. Отыскать ценную крупицу воспоминания никак не удавалось.
  Возможно, если она попробует забыть о свете, память позволит ей войти. Мира закрыла глаза и, что есть сил, призвала темноту. Тишина помогала сосредоточиться. Ранящий душу свет постепенно покидал сознание, и столь же плавно обволакивала её приятная, безмятежная мгла. Дыхание успокоилось, сделалось размеренным, и внезапно Мира вспомнила.
  Три главных правила контроля над чувствами. Именно их просила запомнить Хена, именно их повторяла Мира в тот вечер, под строгим взглядом, подруги бесчисленное количество раз.
  'Правило один, - звучали в голове слова Хены. - Держать дыхание, изолировать зрение. Мысленно закрепить себя на предметах без смысла. Например, представлять круги перед закрытыми глазами или световые полосы. Вспоминать числа или буквы по порядку. Перебирать правила из учебников и проф инструкций'.
  Мира попробовала представить расплывающиеся круги перед глазами. Вместо них сознание окунуло её в безграничность белизны слепящего света, которая резко съёжилась в круг, и после - в окружность. Дуга разомкнулась, изогнулась волной и лопнула, разлетевшись в стороны тонким звенящим звуком. Миру передёрнуло.
  'Правило два, - продолжала говорить в памяти далёкая Хена. - Пробудить приятные воспоминания. Подумать о днях, когда ты был в полном благе. Добрые, праздничные, весёлые моменты. Они есть у каждого. Может быть, детство, или что-то недавнее. Главное, чтобы тебе стало радостно'.
  Мира попыталась вспомнить такие дни. Но память отказывалась пускать её к себе далее комнаты с воспоминаниями о разговоре с Хеной. Она надёжно заблокировала двери в другие ячейки, и сколько Мира ни старалась, не смогла вспомнить что-либо приятное.
  'Правило три, - сказала Хена в последний раз. - Подумать о тех, кого любишь ты. Постараться взять себя в руки ради них'.
  Внезапно невиданной силы чувство ворвалось внутрь комнаты и наполнило её до краёв. Чувством этим была любовь. Мира больше жизни и всем сердцем любила свою семью. Родители и сестрёнка были дороги ей настолько, что она готова ради них на многое. Ради них она способна вынести все тяготы и беды. Только бы вернуться, стереть ластиком их боль от разлуки. Вновь возвратить в маленький мир их семьи единство. Ощутить тепло родных рук, увидеть дорогие сердцу улыбки. Как же сильно сейчас горюют они по ней, гадая, куда исчезла их дочь и сестра. Мысль о том, что родные больше не увидят её, была невыносимой. Гораздо более невыносимой, чем мысль о том, что она не увидит их. Ради них хотелось выстоять. Впервые в жизни Мира поняла, что способна ставить благо другого выше собственного.
  Было ещё кое-что, столь нежно любимое и оберегаемое Мирой, что даже мельчайшее воспоминание делало её счастливой: её рисунки. Картины, которые она рисовала карандашами, пастелью, воском, акварелью или же гуашью на бумаге, писала маслом на холстах. Ей дороги были каждая зарисовка на маленьком планшете, каждый мазок и каждый штрих.
  Она вдруг представила, что наполняет окружающее пустое и безжизненно-белое пространство сочными красками. В комнату врывались пятна охры, кадмия, ультрамарина. Ползла по стенам тёмная сепия, разливался по потолку кармин, переходящий в алый. Следом ворвался чудаковатый фиолетовый с вкраплениями кобальта. Мира заморгала, пытаясь понять, насколько реально её видение. Краски не исчезли. Комната была залита акварелью, которая блестела, не успев высохнуть на непривычном металлопластиковом холсте.
  Мира моргнула вновь, и, повинуясь её воле, цветовые пятна выстроились в ряд, свернулись клубком, и она увидела рисунок. Последняя её картина, которую она не успела завершить до попадания на Плот. Причудливый мир другой реальностей, полный сказочных цветов, высокой широколистной травы и узорчатых бабочек. Мира увидела картину настолько чётко, словно в этот самый миг склонялась над бумагой. Душа окончательно обрела ясность, и безграничная радость наполнила её сердце. Она вдруг поняла, что выстоит.
  Она лежала в пространстве, полном красок, и думала о том, что волшебство искусства могло бы создать четвёртое правило. Соприкосновение с прекрасным, как говорят в колонии, вводит во благо и позволяет начать творить самому. Каждый может отыскать что-то близкое и дорогое ему в картинах, книгах, музыке. Искусство возвышает человека, помогает ему делаться лучше помыслами и чище душой.
  Только люди колонии не умели творить.
  Не понимали они, для чего нужно искусство, считали лишним в условиях выживания. Они ошибались, и теперь Мира понимала, почему. Возможность творить много раз помогала людям выстоять в сложных ситуациях, найти в себе силы не только жить, но и не опуститься на дно. Остаться человеком, а не уподобиться животному. Теперь творчество помогло и ей.
  Мира поняла, что не будет сломлена, и следом провалилась в томительное забытье. Она то ли спала, то ли была без сознания. Тела своего не ощущала совсем, словно оно оставалось неизменно-невесомым. Свет видела вспышками, сквозь закрытые веки, отдалённо слышала глухие звуки. Раздирающего писка больше не было, звук теперь отличался. Порой ей казалось, она слышит человеческие голоса, низкие, похожие на утробный животный рёв. Мира силилась пробудиться и открыть глаза, но организм отчаянно сопротивлялся каждой попытке прийти в ясность. Гудящая голова тяжелела, приступами накатывала тошнота. Лучшим выходом сейчас было отрешиться от всего, лежать и копить внутренние силы. Мира осознала это, и внезапно вокруг стало темно.
  Мира пришла в себя в комнате, похожую на палату лечебного отсека. Мерцали знакомые световые точки на краю кровати. Свет слепил и резал глаза, контуры предметов двоились. Голова болела нестерпимо. Хотелось вновь уснуть, чтобы с помощью сна избавиться от боли и реальности. Больше не хотелось ничего.
  Рядом с кроватью стоял Гобор. Он следил за показаниями ленточного монитора.
  - Неважные данные, - бормотал он. - Низкий эффект. Настою на повторе.
  Мира вновь провалилась в темноту.
  Прошло много времени, и ей казалось, что по привычным суткам Плота должна наступить ночь. Она продолжила бы спать дальше, если бы не ощутила что-то странное, неведомое прежде, выводящее из равнодушия и нарушающее покой.
  Под её ладонь легло нечто мягкое и тёплое. Полежало с несколько секунд, а затем обволокло всю её кисть и с силой, но не до боли, сжало руку. От прикосновения Мире сделалось хорошо и спокойно. Сама того не замечая, она улыбнулась.
  - Слышишь меня? - спросил далёкий голос.
  Звук его был приятен. Хотелось, чтобы голос повторил слова вновь.
  - Слышишь меня? - сбылось её желание.
  - Слышу, - прошелестела губами Мира.
  - Как ты? - спросил голос и дрогнул.
  Теперь Мира окончательно проснулась, но отпускать сладостную темноту не хотелось. Поэтому она не разжимала глаз. Она догадалась, кто находится рядом с ней и держит за руку.
  Это была Хена.
  - Я не выдержу больше, - сказала Мира и нехотя, тяжело, разлепила глаза.
  Яркий свет ударил в лицо, она зажмурилась. Долго моргала, пока, наконец, не привыкла.
  Хена сидела рядом, осунувшаяся и повзрослевшая. Мира больше не видела прежней юной, застенчивой девушки перед собой. Что-то надломилось в Хене. Она стала другой -серьёзной, сосредоточенной, собранной в каждом движении и слове.
  - Тебя волнует что-нибудь? - спросила Хена тихо. - Или совсем пусто внутри?
  Мира на миг задумалась. Потолок, стены и ламповые вставки вихрем пронеслись перед глазами.
  Она спросила:
  - Как вы сделали поворотную комнату?
  Мира улыбнулась и усилием подавила ласковый смех.
  - Комната не вертится, - ответила она.
  - Меня бросали, - сказала изумлённая Мира.
  - Нет, не так. На Проработке никого не бросают. Впечатление перемещения в пространстве создаёт мозг человека. При сочетании определённой частоты и силы света вместе со звуком.
  - Как же так, - Мира чуть приподняла голову и оглядела лежащие поверх тонкого одеяла руки. Следов ушибов не было.
  - Ты всё время лежала на полу, - вздохнув, продолжила Хена. - Наш мозг может творить странное... Проработчики пользуются этим. Они умеют без боли тела добиваться безразличия ко всему. Полной пустоты. Затем наполняют её тем, чем нужно.
  - И человек становится правильным, - хрипло добавила Мира, повалив голову на подушку.
  - Именно. Только есть проблема... Тебя не получится сделать правильной: ты не стала пустой. Бывает, первой дозы мало, проработчики добавляют. Странно: твои результаты ниже всех возможных. Организм слаб, а вот сознание сильно. Они в тупике: так не должно быть. Они понимают, что если добавят дозу света и звука, тебя не станет. А при твоих результатах нужно около семи дополнительных доз для полной пустоты.
  - Что же со мной будет? - спросила Мира.
  - Если результата не будет, тебя уберут, - сказала Хена, и голос её на этот раз не дрогнул. - Позже, не сейчас. Возможность измениться должна быть у каждого. Тебя попытаются наполнить, насколько возможно. Затем вживят связь. Завтра будешь отдыхать, к вечеру здесь будут проработчики. Послезавтра утром - операция. Мира, - девушка сжала её руку с такой силой, что та побелела. - Я знаю, ты не изменишься внутренне. Прошу, постарайся стать правильной хотя бы внешне. Иное тебя не спасёт, поверь мне. Я сама была такой, я знаю, о чём говорю.
  Мира молчала. Говорить не было ни сил, ни желания. Хена по-прежнему держала её руку и смотрела на неё выжидающе, умоляюще. Лицо её сделалось суровым. Она словно постарела за этот день на много лет.
  - Скажи, Мира, - поинтересовалась она, выждав паузу, - было что-то необычное во время проработки? Ты показала не нормальные реакции. Ты думала о чём-то? Может, вспоминала?
  - Я вспоминала твои слова, - прошептала Мира.
  Она коротко рассказала Хене про правила контроля, свои чувства. О том, как мысленно рисовала картины, и как ей показалось, что комната наполнилась яркими красками.
  - Теперь я понимаю, почему у жителей Плота исчезла тяга к искусству, - сказала она в конце, и её обновившийся голос с силой звучал в пустом пространстве. - Ваша беда - вовсе не в отсутствии инструментов, красок, бумаги или материалов. Вы разучились творить отчасти потому, что сочли творчество бесполезным. Но страшнее то, что вы сочли чувства бесполезными. Подавляя сильные отрицательные эмоции с помощью контроля и Чрева, вы, одновременно, подавляете и положительные. Вы превратили человека в бесчувственного робота, а роботы не могут выйти за пределы шаблонности и команд. Именно сила чувств, накал страстей и внутренних переживаний, их глубина, подталкивают человека к созданию произведений искусства. Не может скованный, зажатый рамками, бесконечно подавляющий свою личность, человек, стать художником или музыкантом. Не совершит открытий учёный, разум которого занят беспрестанным контролем, страхом выйти за границы дозволенного. До тех пор, пока вы не освободите людей от Чрева и не позволите им быть собой, в колонии не появится людей, умеющих творить и создавать прекрасное.
  На лице Хены лежала тень глубокой печали.
  - Добрая, искренняя моя, - прошептала она. - Как многого ты ещё не знаешь. Ты права и не права одновременно. Не думай сейчас, объясню тебе позже. Пока отдыхай, не стоит больше говорить столько длинных и сложных фраз. Лучше спи.
  - Я выспалась надолго, больше не хочу. Теперь я вполне в ясном сознании и понимаю, о чём говорю. Ты сказала, меня придётся наполнить.Что это значит? Ещё раз проработать? - Мира вспомнила о пустой комнате, и лицо её исказила гримаса боли. - Я не выдержу больше...
  - Я знаю, - с ласковой грустью в голосе ответила Хена и ласково погладила Миру по голове, словно ребёнка.
  
  -23-
  Для того чтобы понять, что именно являлось причиной случившихся с Хеной перемен, Мире пришлось бы отправиться на несколько часов в прошлое. Если бы она могла это сделать, и вернулась бы к моменту, когда Хену вытолкали прочь из пустой комнаты, а её саму отправили на Проработку, то застала бы свою подругу злящейся от бессилия что-либо изменить. В отчаянии Хена вырывалась из крепких рук проработчиков, кидалась с кулаками на двери пустого корпуса. Её вновь ловили и стискивали крепче, а осунувшаяся Умайнис бегала вокруг и молила дочь вспомнить о контроле.
  Именно слова матери, в какой-то момент дошедшие до разума девушки, заставили её прекратить истерику и начать успокаиваться. Она повиновалась воле Нуза, просившего её покинуть отсек, и послушно проследовала за Умайнис в свой жилой корпус. Какое-то время она провела под чуткими взорами матери и старшего главы. Затем отпросилась выйти в санитарную комнату, чтобы принять душ. Ей хотелось смыть с себя весь ужас сегодняшних ночи и утра, немного побыть одной и привести мысли в порядок.
  Тёплая мягкость воды расслабляла и убаюкивала. Мира вспомнила, что не спала уже больше суток. Привычный ритм жизни, наработанный годами, в последнее время то и дело сбивался. Спать было нельзя: предстояло выяснить кое-что очень важное.
  Хена высушила волосы под мощной струёй горячего воздуха, собрала их в неровный пучок. Затем покинула санитарную комнату. Она обещала матери, что сразу же направится в корпус, но не сдержала своё слово. Мира покинула жилой отсек ч-операторов и направилась прямиком в их рабочий отсек, чтобы собственными глазами увидеть свои, зафиксированные Чревом, графики чувств.
  Она шла, стараясь держаться уверенно и не выдавать нахлынувшего волнения. Она кивала встречным знакомым, улыбнулась коллегам по проф классу, которых увидела, едва прошла через двери отсека ч-операторов. Чуть помедлила возле класса, всем видом показывая окружающим, что прибыла сюда решать учебные вопросы. Убедившись, что на неё перестали обращать внимание, прошмыгнула незамеченной в ближайшее ответвление коридора. Дождалась, пока отдыхавшие от занятий юноши и девушки вернутся в класс, и быстро пошла прямо по основному коридору в дальний конец отсека.
  Войдя в нужное помещение, кивком поздоровалась с сидевшей за массивной световой панелью девушкой и сказала, что Умайнис попросила её вбить кое-какие данные. Девушка, не отрывая взгляда от тёмно-синих мониторов, на которых бежали белыми волнами кривые линии, кивнула и указала на стенной ключ. Хена, для которой происходящее было привычным, подошла к ключу и извлекла из стены точечную панель, почти ничем не отличавшуюся от той, за которой они с Мирой работали в Архиве, а также три настенных монитора. Последним появилось шарообразное кресло. Хена присела и начала искать ответы на свои вопросы.
  Девушке не давала покоя истерика, случившаяся с ней во время Проработки Миры. Она была уверена, что несколько раз превысила пределы и не понимала, почему не сработали заряды связи. Она плакала столь сильно, что должна была скорчиться от боли в первые же секунды плача.
  Прокрутив для порядка несколько страниц дневных записей, Хена оглянулась на работавшую рядом коллегу. Поняв, что та не обращает на неё внимания, Хена отыскала карточку своего именного набора и открыла страницу с данными. Мелькали строки слов и цифр, но Хену интересовали вовсе не они. Набрав верные комбинации точек, она отыскала сохранённые данные сегодняшних суток и открыла свои графики чувств.
  Она перемещалаграфики, и белые волны бежали по монитору, словно по морям неведомой Земли, о которой так много успела рассказать ей Мира. Выбрав нужный промежуток времени, Мира увеличила графики. Она действительно несколько раз превысила пределы по четырём видам эмоций. Заряды связи не сработали, потому что Чрево классифицировало её страдания, как боль утраты.
  Теперь Хене всё стало ясно. В лице Миры она обрела друга - настоящего, понимающего и верного друга. Она плакала, потому что понимала, что теряет её навсегда. После Проработки Мира не будет прежней. Боль утраты близкого человека была единственной сильной отрицательной эмоцией, которую допускало Чрево. Сегодня одним близким у Хены стало меньше.
  Хена вновь обернулась и убедилась, женщина за соседним столом целиком поглощена работой. Тогда она закрыла страницу со своими данными и решила просмотреть страницы своих знакомых. Если бы можно было увидеть, что сейчас чувствует находящаяся на Проработке Мира, то Хена, первым делом, открыла бы её страницу и графики чувств. Жаль, Мира не имела связи с Чревом, и Хена теперь окончательно запуталась: благом или же вредом было отсутствие связи у её подруги.
  Она вспомнила о событиях прошедшей ночи, и в тот же миг усталость навалилась на неё всей своей тяжестью, сделав тело грузным и неловким, налив веки свинцом, а голову - бурлящим гнётом бессонницы. Мира с силой сжала виски и протёрла руками лицо, чтобы прогнать утомление. Полночи её допрашивали проработчики, не пуская к ней мать. Девушка держалась из последних сил, то и дело находясь в двух шагах от срыва. Она не знала, что страшило её больше: возможность наказания и Проработки, или же запуск зарядов связи.
  Наконец, к ней допустили Умайнис. В присутствии матери Хена ещё раз подтвердила, что проникнуть в отсек медицинских ч-операторов и испортить связь было её идеей. Фойл не был соучастником, никогда не имел злых помыслов против Чрева. Она вызвала его случайно, исключительно ради того, чтобы тот помог ей справиться с тяжёлыми бутылями. Цели своей деятельности она Фойлу не объясняла, отношений с гостьей тот не имел.
  Затем Умайнис что-то сказала проработчикам, и Хену отпустили. В жилом корпусе у неё состоялся ещё один, волнительный, разговор. Теперь - с матерью и старшим главой. Она всё объяснила им ещё раз, теперь не страшась ни наказания, ни зарядов. Они поняли, но одобрить не смогли. Хена и не предполагала иного.
  Она ещё раз подумала о Фойле, и противный внутренний червячок начал въедливо грызть её совесть изнутри. Нужно было набраться смелости и сказать себе правду: она просто использовала Фойла. Он был ей нужен вовсе не для помощи - для уверенности. Чтобы подкрепить свою решимость, чтобы начать дело безвозвратно. Когда берёшься за что-либо один, есть соблазн развернуться на полпути и прекратить начатое. Стоит взяться за дело вдвоём, и бросить его становится не так-то просто. Волей-неволей, чтобы не упасть в глазах того, кого ты повёл за собой, доводишь начатое до конца.
  Хена осознала это, и поразилась тому, насколько циничной может быть. Она также считала Фойла своим другом, только почему-то спокойно отнеслась к его отправке на Проработку. По правде говоря, узнав, что её саму избавили от попадания в пустую комнату, она испытала облегчение.
  Хена открыла страницу с данными Фойла и стала просматривать его графики чувств за последние несколько дней. Несколько раз он был близко к нижней грани превышения, только, похоже, это никак не было связано ни с Хеной, ни с Мирой. Местами графики были ровными, без ярко выраженных перепадов. Волны добежали до вчерашнего вечера, и Хена увидела чёткое понижение на графике примерно с того момента, когда она пришла в корпус Фойла и попросила его о помощи. В тот момент, когда они, судя по времени, вошли в отсек ч-операторов - ещё одно понижение.Спустя несколько минут - несколько резких скачков ниже предела.
  Мира открыла аналитику, и посмотрела, какие эмоции определило Чрево для Фойла. Гнев, неприятие, сомнение, боязнь ошибки. Затем -ужас, ужас и ещё раз ужас, трижды и очень быстро. Страх боли, боль - несколько раз, и в конце, вновь ужас, длинной ровной чертой, в паре с сомнением. В тот момент их пути разошлись: Фойла, у которого сработали заряды, увели раньше неё и сразу передали проработчикам.
  Хене сделалось дурно, и она закрыла графики. Смотреть, что чувствует человек, на Проработке, не было смысла. Она видела эти графики много раз за время учёбы. Мира была исключением - человек, не владевший контролем, мог отреагировать иначе, чем те, кто обучался ему и имел связь с детства. Хена вновь ощутила грызущего её изнутри червячка, и усилием воли попыталась прогнать его прочь.
  Некоторое время она в задумчивости сидела перед пустыми мониторами. Затем, машинально, не опуская взгляд на световые точки, открыла страницу Лояи. Мысленно высчитала, сколько привычных суток назад случилось её превышение, и отыскала данные того дня. Нашла скачок на графиках, и открыла аналитику эмоций. Для Лояи Чрево определило спектр, близкий к тому, который был у Фойла: гнев, сомнение, неприятие, и чуть позже - ярость, превышенная в несколько раз, сочетавшаяся с желанием вреда другому, и, что было очень странно - вреда себе.
  Удивительно, насколько по-разному реагировали все они на речи гостьи. Хена вновь вернулась на свою страницу, и прокрутила графики на несколько дней назад. Ничего, никаких перепадов. Лишь во время визита в корпус Т - большой скачок вверх, в сторону положительныхэмоций. В остальное время графики были относительно ровными. Да, ей много раз говорили, что она превосходно контролирует себя.
  Следом Хена отыскала в картотеке Умайнис. Ей интересно было сравнить данные матери с собственными. Графики Умайнис оказались постоянно в пределах нуля. Иногда чуть опускались в сторону нижней границы, однако, в течение рабочего дня не наблюдалось резких скачков. Вечером же, напротив, случался подъём, и графики убегали в плюсовую сторону. Аналитика показывала, что во время работы главица практически не испытывала эмоций, её фон был до невозможного пустым. Вечером её занимало одно лишь чувство - радость.
  Хена догадалась, в чём была причина такого расклада:вечером мама приходила в их корпус, оставляла груз рабочих проблем за порогом. Там она отдыхала, и, главное, встречалась с Хеной, со своей дочерью, которую безумно любила. Общение с ней доставляло Умайнис радость независимо от того, что она слышала от дочери.
  В третий раз вернулась Хена к своей карточке. Бывало, во время занятий будущие ч-операторы развлекались, просматривая, какие эмоции испытывают в настоящий момент, тем самым проверяя себя на искренность и Чрево на достоверность. Хене стало интересно, сумела ли она скрыть от системы нахлынувшее волнение.
  Хена едва успела открыть графики, как ей тут же пришлось нажать комбинацию точек, закрывавшую карточку. Работавшая рядом коллега заметалась, быстро поднялась и покинула кабинет. Вероятно, заметила нечто необычное и спешила доложить замещателю. Если так, времени оставалось совсем немного, и требовалось поспешить.
  Хена решила, что только просмотрит свои графики ещё раз, и тут же покинет кабинет. Неверная команда на световой панели перечеркнула её планы. Девушка нажимала точки, не глядя, и ошиблась. Вместо графиков открылась родовая страница её карточки.
  Прежде Хена не просматривала её: разве может система знать о ней что-то, неизвестное ей самой?.. Теперь она жалела, что не заглядывала на родовую страницу раньше. Дело в том, что в графе, где должен быть записан генетический код новорожденного, стояла пометка: 'Естеств.' Хена прочла надпись, и её прошиб холодный пот. Она бросилась открывать родовые карточки знакомых - мамы, Фойла, Лояи, Нуза и других глав, соседей по корпусу, коллег по проф классу. У всех них в графе генетического кода располагались буквы и цифры, определённые генетиками из отсека планов ещё до их рождения. И только у неё одной - 'Естеств.'
  Теперь Хена вынуждена была прочесть свою карточку внимательно. Прочие сведения не были для неё удивительными. Разве что, в разделе типологии личности значилось, будто она имеет повышенную уверенность в собственной правоте. Такую характеристику дали ей ч-операторы на основе анализа данных, предоставленных Чревом. Всё остальное было привычным, типичным, не вызывающим опасений. Всё, кроме странной пометки 'Естеств.'.
  Недобрые догадки посещали Хену. Она почувствовала, кактревога нарастает, сердце стучит учащённо, и попыталась взять себя в руки. Время поджимало: вот-вот вернётся коллега, и лучше бы Мире очистить мониторы и уйти до её прихода.
  Оставалось просмотреть последний раздел в своей личной карточке - профессиональное определение. Она и раньше подозревала, что Чрево ошиблось и направило её на обучение не подходящей ей профессии. Могло ли это быть связано со странной пометкой в графе генетического кода?..
  Хена знала, что была способной ученицей. Из неё вышел бы отличный ч-оператор. Только она мечтала не контролировать, а лечить. Теперь она глядела на страницу с анализом личности, который Чрево провело перед тем, как вынести вердикт определения, и сомнения зарождались с новой силой.
  Среди длинных рядов терминов и соседствующих с ними цифр, то и дело выскакивали посторонние символы, не имеющие отношения к данным анализа. Это явно было механической ошибкой. В проф классе начали изучать их незадолго до того, как на Плоту появилась Мира. Если Хена всё правильно запомнила, такая ошибка возникает при вмешательстве в систему извне. Другими словами, кто-то внёс исправления в записи, и Чрево, не в силах противиться изменениям, выдаёт механическую ошибку в виде появления лишних символов.
  В принципе, ч-операторы могут вносить изменения в систему. Только вот делается это редко и в исключительных случаях. Обязательно должно быть одобрение замещателя и старших операторов. Процедура сложна, ей владеют только самые опытные, долго работающие и знающие систему вдоль и поперёк, сотрудники. Кому, и, главное, для чего понадобилось вносить изменения в карточку Хены, она не представляла. Зато теперь девушка видела, что чувства её не обманывали: в её профессиональном определении действительно имелась ошибка. Она не должна была стать ч-оператором. И, возможно, всё ещё можно вернуть на круги своя.
  Для начала Хена решила рассказать обо всех своих открытиях Умайнис. Мама должна помочь ей разобраться с механической ошибкой и пролить свет на тайну странного генетического кода 'Естеств.'.
  Хена торопливо закрыла все открытые карточки и выключила мониторы. Она покинула комнату как раз вовремя: в дальнем повороте коридора уже слышались шаги и приглушённые голоса спешивших сюда людей.
  
  -24-
  Хена вошла в свой корпус и обомлела. Она и прежде часто заставала маму в обществе Нуза, но никогда не придавала этому значения. Теперь, помимо старшего главы, в комнате находился Оудис.Появлению девушки предшествовал оживлённый разговор, который прекратился, стоило Хене переступить порог корпуса.
  Оудис приветствовал девушку кивком и отчего-то смутился. Скорее всего, он уже знал о случившемся. Умайнис успела привести себя в порядок и стала по обыкновению строгой и собранной. Однако даже самый жёсткий внутренний контроль не мог скрыть тени тревоги, промелькнувшей на её лице, когда она встретилась взглядом с Хеной.
  Девушка прошла в середину комнаты и присела в кресло, которое освободил для неё глава Нуз. Оудис тоже встал, подошёл ближе, и хотел было что-то сказать Хене, но та опередила его.
  - Зачем он здесь? - сердито спросила она у матери.
  Появление Оудиса в их корпусе насторожило девушку.
  - Нужно, - сказала Умайнис и тоже отчего-то смутилась. - Здесь единственное место, где мы можем поговорить без других людей. Оудис теперь знает. Знает важное. Пожалуй, пора тебе тоже узнать. Пока ты не натворила новых бед.
  - Мы оставим вас, - сказал глава Нуз.
  - Да, так лучше, - согласилась Умайнис. - Сама объясню всё Хене. Найду нужные слова. Она поймёт. Она родная мне, ты знаешь, - последние слова она произнесла очень тихо.
  - Родная? - переспросила Хена.
  И тут же, вспомнив пометку 'Естеств.' в графе своего генетического кода, начала окончательно прозревать.
  - Я буду вечером, - сказал Оудис.
  Сначала Хене показалось, что он обращается к Умйнис, и только через несколько секунд, когда глава уже шёл по направлению к выходу из корпуса, она поняла, что Оудис обращался к ней. Нуз вышел следом, кивнув на прощание. Шлюз за ними беззвучно закрылся, и Умайнис с Хеной остались в корпусе одни.
  - Что это начит, мама? - спросила Хена.
  Её веки наливались тяжестью, голова гудела. Сказывалось нарастающее беспокойство и усталость после бессонной ночи. Нужно было собраться для последнего рывка, поэтому Хена отчаянно растирала лицо и голову руками, стремясь прогнать овладевающий ею сон.
  - Где ты была сейчас? - упавшим голосом спросила Умайнис. - Не нашла тебя в санитарной комнате.
  - В отсеке ч-операторов, - ответила Хена, потупив взор.
  Вначале она хотела рассказать матери только о пометке в графе генетического кода, но сама не заметила, как постепенно выложила ей всё, что узнала из своей карточки. Об анализе графиков чувств, механической ошибке, и даже о составе типологии своей личности.
  - Так и есть, - сказала Умайнис после её рассказа. - Ты была зачата естественным путём. Второй случай в истории колонии.
  Хена ошарашено взглянула на мать. Услышанное не укладывалось у неё в голове.
  Умайнис продолжила:
  - Мне всегда хотелось иметь родного ребёнка. Хотелось понять подлинную радость материнства, а не просто исполнить родительскую функцию. Хотелось иметь не долг, а глубинную привязанность, которую закладывает природа. Да, знаю. Генетическое родство ничего не значит. Мы должны любить и воспитывать всех детей. Так и есть. Если бы мне не удалось, забеременела бы через отдел планов, как другие. Любила бы ребёнка не меньше. Воспитала бы как родного. Только, со временем, естественность родительских чувств волновала меня всё сильнее. Я решила попробовать. Как и ты, я с ранних лет хорошо контролировала эмоции. Никто не узнал, что я перестала принимать бидостин. Когда случилось, было поздно. Твой отец был в ярости, едва миновал Проработку. Врачи вынуждены были оставить тебя.
  - Слухи не врали, - прошептала Хена.
  - Досадные слухи! Сколько блага испортили они мне! Хена, ведь я стала самым счастливым человеком в мире, когда родилась ты...
  Хена взглянула на мать, и не смогла сдержать слёз. Внутри клокотала буря, вот только девушка не могла позволить себе обвинять маму в её проступке. Да, она нарушила запреты, но, благодаря её нарушению, появилась Хена. Умайнис действительно была хорошей матерью, Хена не видела от неё ничего иного, кроме любви. Теперь Хене стало понятно, почему она была поразительно похожа на маму, а не на отца, как обычно бывает в колонии.
  Повинуясь порыву, девушка вскочила на ноги и бросилась обнимать маму. Она представила, как той было тяжело после рождения дочери, и Хене стало до боли её жалко.
  - Тебя наказали? - спросила она наконец.
  - Наказали? - Умайнис была удивлена. - Нет. Наказания не было. Они сделали другое: предложили мне стать главицей.
  - Вот как, - смутилась Хена. - Я думала, главами становятся из-за исключительных заслуг и ума. Разве нет?
  - Отчасти верно. Некоторые люди сильнее держат свои эмоции. Им проще принимать непростые решения. Им проще хранить тайны, которые не следует знать всем. Они способны сохранять ясность рассудка в любых ситуациях. Главы соединяют в себе высокий ум и выдающийся внутренний контроль. Иначе никак. Умный, но слишком эмоциональный, человек, принесёт мало пользы. Ответственность раздавит его. Потому одной из обязанностей высших ч-операторов является отслеживание людей с сильным контролем. Я - не единственная, кто попал на пост главы через обман. Видишь, мы в колонии стараемся до конца использовать возможности человека. Обман заменяем скрытностью и направляем во благо. Мы не палачи и не убийцы. Мы убираем только тех, кто отрицает благо как саму суть единства.
  - Выходит, если бы не твой... Опыт, - Хена с трудом подобрала нейтральное слово, - Опыт по моему рождению, ты не стала бы главицей?
  - Способности раскрылись бы. Но позже. Говорю тебе, как ч-оператор.
  Хена решилась задать ещё один вопрос, который мучил её.
  - Скажи, мама, - начала она неуверенно. - Моё естественное рождение делает меня особенной?
  - Лишь для меня, - улыбнулась Умайнис. - Для других ты - такая же, как все. Без отличий. Я знала, что однажды придётся сказать. Отдаляла до последнего. Думала, когда создашь семью, решишься на ребёнка - скажу. Ты не сердишься на меня?
  Умайнис, умоляюще и, вместе с тем, ласково, посмотрела на дочь. Она коснулась её волос, и, как в детстве, погладила по голове.
  - Я не могу на тебя сердиться. Интересно, многим ли известно обо мне?
  - Немногим. Врачам, ч-операторам, главе Нузу. В то время он ещё не был старшим. Теперь знает Оудис. Я сказала ему сегодня.
  - Зачем же? - Хена нахмурила брови.
  - Он узнал то, что не следовало, - покачала головой Умайнис. - Предки в таких случаях убирали людей. В колонии решили поступать иначе. Много поколений мы не убираем, а рассказываем правду. И стараемся использовать знающего на благо. Так вышло когда-то с Нузом, а теперь - с Оудисом. Настала твоя очередь.
  Умайнис немного помолчала и продолжила:
  - Во время работы в Архиве вы искали системы, которые могут быть похожими на планетную систему гостьи. Вы установили закономерность, только ошиблись с выводом. Вы нашли не то, что искали. Не Землю. Вы нашли Имле.
  - Невозможно! - воскликнула Хена и отстранилась.
  - Возможно. Плот не занимается поисками нового дома для колонии. Плот летает по кругу. Между тремя планетными системами. Одна из них и есть - система Имле. Ты много раз видела её на регистрах. И я видела. После того, как узнала правду.
  - Не понимаю, - девушке вдруг сделалось горько. - Все эти годы нам врали?!
  - Другого выхода нет. Предки оставили нам данные только о двух планетных системах. Все остальные сочли непригодными ещё во время расцвета Имле. Обе системы Плот посетил. Их планеты также не годятся для жизни. Затем Плот вернулся к Имле. Предки опасались делать измерения и вступать в контакт с оставшимися на ней. С тех пор Плот летает по кругу. Между тремя системами, неизменно от одной к другой.
  - Как же записи в Архиве, данные в сколярных учебниках? Работа операторов пути, в конце концов?!
  - Направлением пути ведает старший глава. Он единственный определяет курс. Значения координат меняют с назначением нового старшего. Чтобы следующее поколение операторов пути не смогло найти подвох. По этой причине координаты не вносят в Память Архива. Вносят только регистры. Посещённым Плотом системам каждый раз присваивают новые номера, чтобы у людей не возникало сомнений.
  - Зачем давать людям ложную надежду? Не лучше ли сказать им правду? - негодовала Хена.
  - Люди не смогут без надежды.
  - Любой обман рано или поздно вскроется!
  - Не вскроется, - парировала Умайнис. - Жизнь слишком коротка в масштабах Вселенной. Сколько систем видит каждый человек за свою жизнь? Повезёт, если две. Остальное подаётся непреложным и принимается на веру. Большинство не успевают заметить подвох. Обычно знают лишь двое: старший глава и его помощник. Сейчас - Нуз и я. У тебя будет возможность увидеть Имле своими глазами. При неизменном курсе Плот достигнет её через восемнадцать лет. Естественно, для других людей вновь обнаруженная планета не будет Имле. Ей следует дать порядковый номер в соответствии со списком.
  - Выходит, наш труд в Архиве был напрасен! Вы знали, что мы не отыщем планетную систему Миры! Нет смысла искать всего лишь среди трёх систем. Даже если бы в одной из систем случайно отыскалась Земля, мы бы не полетели к ней, верно? Почему вы сразу не сказали нам правду?
  - Разве вы поверили бы нам? - Умайнис грустно улыбнулась и Хена поняла, что мама права.
  Долгие годы убеждения, безусловной веры в истину выдаваемой им информации, сделали своё дело. Даже сейчас, после того, как Хена своими глазами увидела все неувязки, услышала правду от матери, её разум отказывался верить. Слишком сильной оказалась вера прежняя.
  Главица продолжила:
  -Мы с Нузом думали, ваша идея через дни изживёт себя. Потом, как я говорила, людям нужна надежда. Первое время после появления гостьи Чрево регистрировало всплеск эмоций в плюсовую сторону. Настроения людей поднялись. После, спустя три недели, пошли на спад. Последние дни было совсем скверно. Сказывались отзвуки её речей. После установки связи гостья перестанет быть отличной, и люди забудут её дурные глупости. Жизнь вернётся в привычку. А вот о Земле - надежде на дом, будут помнить ещё много поколений. Слухи живут долго, со временем превращаясь в легенды.
  -Почему же вы не захотели искать другой дом? Предки слишком рано сдались и прекратили попытки. Кроме этих трёх систем есть ещё сотни, тысячи других. Пусть они далеко. Времени у Плота в избытке. Мы потратили четыреста семьдесят два года впустую.
  - Такое решение далось предкам нелегко, - продолжила Умайнис. - Сомнения в его правильности иногда возникают. Каждое новое поколение глав, владеющих тайной, заново осмысливает необходимость решения и подтверждает его. Были попытки переставить Плот на новый курс, в том числе у Нуза, ещё до того, как он взял меня в помощники. Затем он, как и предки, отказался от такой идеи. Плот идёт по известному маршруту. На пути нет внезапных опасностей. Увести корабль в неизвестность пустоты - значит, подвергнуть риску всю колонию. Одна ошибка, неверный расчёт операторов пути может обречь нас на гибель. Слишком опасно отклоняться от пройденного многими поколениями курса. Потом, стоит уйти в произвольный маршрут, и нам придётся лететь наугад. Без цели, без курса. Вести исследования пространства и искать другие планеты мы не можем. Нет приборов, нет знаний, чтобы создать новые. Мы беспомощны, в отличие предков Имле.
  Хена сокрушённо качала головой. Слова Умайнис вихрем врывались в сознание, оставляя в душе девушки разрушения и пустоту.
  - Смысл такой жизни, - прошептала она и осеклась, в надежде, что мама не услышит её слов.
  Умайнис нахмурилась и стала суровой. Добавив голосу жёсткости, она произнесла:
  - Смысл такой жизни - в её продолжении. Наша цель - сохранение человеческой цивилизации, и Плот прекрасно выполняет своё дело. Биоресурсов, топлива хватит на многие годы. Наши люди во многом ущемляют себя, но позволено им гораздо большее. Им позволено жить в достатке и мире, не зная раздоров и войн, не страшась за завтрашний день, за будущее своих детей. Колония идеальна, она будет существовать автономно столько, сколько потребуется. Плот спас нашу цивилизацию. Мы должны быть благодарны его создателям за это.
  - Какой смысл существования цивилизации, которая застыла в своём развитии? - сказала Хена с горестной усмешкой.
  Умайнис смягчилась.
  - Когда ты станешь главицей, моя дочь - а ты ей обязательно станешь - ты осмыслишь необходимость решения заново. Возможно, выведешь Плот на новый курс. Я и Нуз не смогли взять на себя ответственность. Вероятно, сможешь ты. Стоит подумать хорошо: так ли будут счастливы люди вне Плота? Не уничтожат ли они новую планету при отсутствии связи с Чревом, без постоянного контроля? Масштабы пригодных для жизни планет не позволят системе работать исправно. Не согласятся на установку связей и сами люди. Такова природа человека: мы готовы терпеть ограничения только в сложных ситуациях жизни. Стоит достигнуть цели пути и найти дом, люди начнут отказываться от Чрева, запретят ставить его вновь рождённым детям. Пример тому - Мира. Она так и не сумела понять блага, которое даёт нам система контроля. Люди от природы - жестоки и злы. Предоставить им свободу вне Плота - значит, позволить злобе вновь вырваться наружу. Это слишком большой риск. Мы можем потерять новый дом, как Имле когда-то.
  - Разве ты не допускаешь, что за годы люди смогли научиться контролю и измениться?
  Умайнис покачала головой.
  - Я слишком хорошо знаю людей. Их природа меняется гораздо медленнее, чем течёт время.
  Хена окончательно запуталась. Она не знала, где благо, а где - вред.
  - Каков выход? - спросила она.
  - Не знаю, - ответила Умайнис с грустью. - Мы с Нузом решили, что лучший выход - ждать. Иного не дано за короткий срок нашей жизни. В дальнейшем, ты можешь определить иное. Кто знает, какой выход увидится тебе. Быть может, стоит приблизиться к Имле на большее расстояние и посмотреть, что стало с ней и с теми людьми, которых не забрал Плот. Но ты должна понимать, насколько это опасно. Начинай думать уже сейчас. Решение твоё должно быть взвешенным: ответственность высока. Ты и будущий старший глава должны будете определить судьбу обитателей колонии на поколение вперёд.
  - Будущий старший глава уже определён? - спросила Хена.
  Умайнис подтвердила её догадки:
  - У тебя будет мудрый союзник. Оудис. Мы с Нузом давно обдумывали его кандидатуру. Его прозорливость, его самоотверженность во имя блага колонии, заставили нас окончательно убедиться в верности выбора. Теперь Оудис знает всё. Он говорил с Нузом сразу, как осознал, что мы ходим по кругу. Он понял смысл решений и согласился через время принять пост у Нуза. Оудис будет прекрасным старшим главой.
  - Ты говорила, его решения не всегда имеют смысл.
  - Вопрос времени. Он научится, и ты поможешь ему. Не сразу, позже. Для начала тебе нужно завершить обучение, войти в профессию. Есть время подготовиться и осмыслить дальнейшее. Просматривая свою карточку, ты заметила механическую ошибку на страницах проф анализа. Прости, я знаю твою мечту и истинное назначение. Тебе лучше быть врачом, система это подтвердила. Чрево никогда не ошибается.
  - Это сделала ты! - воскликнула Хена и в отчаянии закрыла лицо руками.
  - Да, я внесла исправления. Единственный раз я забыла о любви к тебе и вспомнила о любви к колонии. Нет другого человека, который лучше тебя разделил бы тяжесть решений старшего главы. Быть старшим крайне сложно. Ему нужен тот, с кем можно поговорить и спросить совета. В одиночку ответственность раздавит его. Есть правило: у старшего должен быть лишь один помощник. Иначе о тайне будет знать вся колония. Случится вред.
  - Так нельзя, мама! - Хена готова была плакать от отчаяния. - Без моего согласия ты внесла исправления в мою жизнь. Моя истинная судьба - не та, которая определена тобой.
  - Тебе придётся выбирать между личным благом и благом всей колонии. Отчего-то у меня нет сомнений: ты сделаешь правильный выбор. Тебе придётся принимать много непростых решений, но если ты не примешь их, не примет никто. Единство колонии начнёт распадаться. Например, сейчас нужно решить: что важнее: благо всех людей или свобода для гостьи? Как думаешь?.. Оудис сделал свой выбор. Он не одобрил твой поступок по разрушению связи, хотя и понял его.
  - Аналитика показала, я испытывала гнев при разрушении связей, - сказала Хена исступлённо. - Низкий уровень, хотя я ощущала иначе.
  - Я смотрела твои графики. Мы с Нузом ещё раз убедились, насколько хорошо ты умеешь скрывать эмоции от Чрева. Ты станешь прекрасной помощницей Оудису.
  - Я не этого хотела, - сказала Хена.
  - Знаю, - ответила ей Умайнис. - Пойми, колония ограничена не только в ресурсах для новых производств. Гораздо сильнее мы ограничены в ресурсах человеческих. Наша система подготовки очень несовершенна. Мы утратили способность растить творческих и мыслящих людей. Единицы становятся таковыми. Кроме тебя, некому доверить. Не так много людей на Плоту обладают достаточными знаниями, уровнем развития речи и контроля. У тебя есть важное дополнение: мы можем тебя доверять. Потому выбрали тебя, - главица вздохнула и добавила. - Я тоже когда-то отказалась от своей мечты, Хена. Я мечтала быть просто мамой и родить много детей. Много своих, родных детей, гораздо больше, чем позволяет отсек Планов. Ты понимаешь, почему такое невозможно. Потом я осмыслила происходящее и поняла, что могу быть полезной обществу, могу помочь людям выживать. А это, пожалуй, важнее собственной мечты. Я решила, что лучше принесу пользу в ущерб себе, чем буду до конца дней жалеть несбывшиеся надежды. Что значит одна человеческая мечта, судьба одной личности, в сравнении с благом для всего человечества?..
  - Уверена, ты была бы хорошей мамой всем детям, которых смогла бы родить, - сказала Хена. - У тебя была прекрасная и очень светлая мечта.
  На душе у обеих стало теплее.
  - Как думаешь, - спросила Хена после недолгого молчания. - Мира права насчёт Имле? Её доводы убеждают.
  - Сомневаюсь, - ответила Умайнис.
  - Выборка совпала с данными Миры.
  - Мира давала примерные данные. Совпадения удивляют. Только теперь мы не узнаем. Кто скажет?.. Предков давно нет, памяти они не оставили, - сказала Умайнис задумчиво. - Кто знает, может, не стоит нам копаться в памяти прошлого. Неизвестно, что ещё мы можем узнать. Нужно продолжать жить, не повторяя ошибок предков. Мире тоже нужно понять. Она сильно желает отыскать свою Землю. Только этого не случится. Мы не найдём её планету. Как не сможем начать новую жизнь на Имле. Мы вынуждены подстраиваться под те условия, которые имеем сейчас. Другого не дано.
  - Значит, вживление связи не обсуждается?
  - Нет. Операция Миры важна не только для неё самой. Для всей колонии. Люди должны понимать, что человек без связи с Чревом не может жить среди нас. Любой будет подключен. Даже тот, кто возник из ниоткуда.
  Хена вздохнула и вновь погрустнела.
  - Боюсь, она не справится.
  - Предложим ей ускоренный курс контроля. Проработка должна помочь. Я и Нуз были против, ты знаешь. Гобор и другие боялись, что Чрево даст сбой от многократных превышений пределов, которые будут у Миры после вживления связи. Теперь она станет более спокойной, податливой. Я не согласна: Чрево постоянно регистрирует большое количество превышений, но работает без сбоев. После событий ночи мы вынуждены были согласиться. Мира не оставила нам выбора.
  - Как бы я хотела сейчас увидеть её, - прошептала Хена.
  - Не лучшее зрелище, - заметила Умайнис. - Но сходи. Попросим сделать исключение. Вначале зайди к Оудису, дай ему понять, что разговор завершился благополучно. Потом иди к своей гостье. Скажи ей, что операция будет через двое привычных суток.
  - Хорошо, - согласилась Хена.
  Она попрощалась с матерью и покинула корпус. Ни к Оудису, ни к Мире она не пошла. Ей нужно было переосмыслить всё, что она недавно узнала. Для начала Хена отправилась в Старый сад, чтобы там, среди запахов мокрой листвы и успокаивающего шелеста растений далёкой Имле, немного побыть одной.
  Привычные сутки склонялись к вечеру. Неизменно вращались обитаемые отсеки вокруг Оси, беззвучно двигались лифты и открывались округлые двери. Плот был полон людей, которые много лет, поколение за поколением, создавали собой непрерывную цепь жизни. Стоит принять одно неверное решение - цепь разорвётся и не восстановится уже никогда. Нарушится привычный порядок, а может, и совсем исчезнут последние представители чнловеческой цивилизации.
  Вечерело на Плоту, вечерело на далёкой и безжизненной теперь Имле. И где-то в бесконечном пространстве космоса неслась по кругу ещё более далёкая и нереальная Земля.
  
  
  -25-
  Сон Миры был поверхностным и прерывистым. Она вздрагивала, опасаясь возвращения света и звука пустой комнаты, поминутно просыпалась и испуганно озиралась по сторонам. Ненадолго забывалась вновь, пока приступ подкатившей к горлу тошноты или головной боли опять не приводил её в ясность. Она по-прежнему плохо ощущала своё тело и была слабой. От временного прилива сил, случившегося при Хене, не осталось и следа.
  Порой сквозь дремоту Мира слышала чьи-то шаги и видела силуэты входивших в комнату людей. Голоса расплывались, и смысл слов ускользал от девушки. Она потерялась среди пустоты освободившегося сознания, и все мысли её были заняты событиями Проработки.
  К тому же, Мира окончательно запуталась во времени и не понимала, какая часть привычных суток сейчас на Плоту. Положено ли ей спать или бодрствовать?..
  Положено - это слово теперь было ключевым в её разуме. Она знала, что нужно быть такой, какой положено, а иному сопротивлялась со страшной силой. Казалось, некто крупными буквами вписал это слово прямо в её голову, и теперь она видела и осознавала его столь отчётливо, словно надпись постоянно висела перед глазами. Положено, единственно правильно, благостно, а иначе - звук, свет и калейдоскоп из ударов о стены, при одной мысли о котором хотелось вывернуть себя наизнанку.
  В какой-то момент её разбудили и попросили выпить жидкость из белого пластикового стакана. Мира нехотя разлепила глаза и приподнялась на кровати. Они вполне могли бы установить ей капельницу и влить нужную жидкость в организм без её согласия.
  Мысль, не позволив зацепиться за себя сознанию, исчезла, и вместе с ней пропало возникшее было желание сопротивляться. Мира безропотно подчинилась и тяжёлыми глотками выпила жидкость. Спустя несколько минут беспокойство исчезло, накатило сладостное равнодушие, и она провалилась в глубокий, без видений, сон.
  Когда она пришла в себя - не проснулась, а именно пришла в себя, ей дали немного поесть и на время оставили одну. Она лежала на кровати, без малейшей охоты встать. Поначалу мысли её пустовали, затем она вновь стала осмысливать значение слова 'положено'. Не найдя аргументов ни в его поддержку, ни в опровержение, Мира вновь забылась.
  Следом появился Гобор в компании незнакомых людей. Они сновали вдоль её кровати, осматривали кожные покровы, оттягивали веки глаз, снимали данные со световой панели. Затем принялись задавать какие-то вопросы, смысл которых плохо доходил до Миры. Она отвечала односложно, часто невпопад. Речевое изобилие, потоком излившееся на Хену, после выпитой жидкости исчезло, словно его и не было. Гобор удовлетворённо кивал, его скрипучий голос болью отдавался в висках. Так было до тех пор, пока проработчик не произнёс слово 'дом'.
  Дом... Это слово плавало в воздухе, затем забралось внутрь Миры и крупным отпечатком осталось у неё внутри. Она глядела на него, как прежде на слово 'положено', пыталась постигнуть его значение, и понять, как нужно реагировать на услышанное от проработчика слово.
  Внезапно буквы расширились, увеличились в размерах и до краёв заполнили собой сознание Миры. У неё есть дом. Вихрь воспоминаний, связанных с Землёй, родным городом и семьёй, ворвался внутрь головы и окончательно прогнал пустоту.
  У неё есть дом, который она беспредельно любит. Никакие проработки, никакое Чрево не сможет вырвать из неё любовь. Они могут заглушить чувства, спрятать воспоминания, но избавить её от любви к родным и семье им не удастся. Это чувство выше неё.
  - Я хочу домой, - слабыми губами прошептала Мира.
  - Где твой дом? - напряжённо спросил Гобор.
  - Рядом с мамой, Варей и папой, - уверенно ответила Мира.
  Гобор тотчас же сник. Его фигура осунулась, загнутый нос, казалось, опустился ещё ниже.
  - Нет, результат не улучшился, - печально сказал он коллегам.
  - Повторим? - спросил кто-то из них.
  - Ч-операторы отказали. Настаивают на немедленном вживлении связи. Я объяснял им риски. Меня не послушали.
  Гобор ещё что-то говорил, только смысл его слов ускользал от Миры. Всё её сознание теперь было занято домом. Она отчаянно нырнула в нежность этого слова с головой и погрузилась в волшебство памяти безвозвратно.
  Она видела себя маленькой. Её держал на руках папа, а мама счастливо жмурилась от солнца. Кругом зеленел по-майски праздничный парк, и на душе было радостно от долгожданного возвращения тепла.
  Она видела Варварку, которая тянет её, подросшую, за кисть, мешая рисовать, и пачкает её работу краской. Мама сердилась на малышку, а Мира, уже подросшая и многое осознавшая, просила разрешить ей учить сестрёнку правильно держать карандаш.
  Она видела друзей, далёкие горы и летние пленэры. Как взволнованный папа встречает её после позднего занятия в университете. Как несутся сред бесконечности неба мягкие бесформенные облака, и на душе становилось безмятежно и легко.
  - Верните меня домой, - безотчетно шептала Мира.
  Её действительно куда-то перемещали. Они видела мигание сменяющегося рисунка световых полос, чувствовала изменение высоты при движении на лифтах. Отсек проработчиков связывал с отсеком медицинских ч-операторов длинный закрытый переход, о котором не знала даже Хена. Через него укрытых от любопытных глаз пациентов беспрепятственно перевозили между отсеками. Вот и сейчас Миру, лежавшую на широкой каталке, везли к медицинским ч-операторам для того, чтобы начать операцию по вживлению связи с Чревом.
  Свет сделался ярче, и на миг Мира испугалась, что её вновь вернули в пустую комнату. Она с силой зажмурилась, спасаясь от рези в глазах. Постепенно боль стихла, глаза начали привыкать к новому уровню освещения. Мира смогла приоткрыть их и оглядеться.
  По периметру комнаты, возле медицинских и санитарных приборов, стояли замотанные в белёсые одежды люди. Белизна материи смешивалась со стенами, и от людей, чьи лица были укрыты под плотными масками, оставались только глаза. Один из них наполнял из маленького плотного пакета грушеобразную капсулу, точь в точь как ту, из которой делали ей уколы Анги и Ниана. Другой извлекал из встроенных в стену ящиков белые полосы. Дверцы ящиков были прозрачными и отливали синевой. Мира пригляделась и поняла, что человек готовит хирургические инструменты.
  Третий изучал бежавшие на широком мониторе буквы и цифры. Четвёртый возник из ниоткуда и начал прилаживать к койке, на которой лежала Мира, длинный штатив со знакомой по медицинскому отсеку белёсой трубкой. Краем глаза Мира различила чернеющее на полке справа пятно. В огромных размеров бутыли плавало нечто вытянутое, формой походившее на паука.
  Человек с грушеобразной капсулой приблизился, ощупал её руку и сделал едва заметный укол. С помощью настенных электронных часов он начал отсчитывать привычные секунды.
  - ...Семь, восемь, девять, - методично говорил человек.
  На цифре 'десять' Мира уплыла прочь с Плота в бесконечное пространство пустоты.
  
  Наверное, операция была окончена много часов назад. Мира лежала на кушетке и всей спиной ощущала жёсткость вдоль позвоночника. Свет белел, его лучи дёргались и пятнами мерцали на стенах. Желоба, в которых прятались приборы, чернели глубже обычного. Мира гадала, с чем могли быть связаны изменения в привычном облике лечебной палаты: обособленными интерьерами отсека ч-операторов или новым восприятием её сознания после возникновения связи с Чревом?
  Чем больше зрению возвращалась чёткость, тем сильнее пугала Миру окружающая обстановка. Световые полосы исчезли, вместо них в одной из стен располагался гигантский световой прямоугольник. Света он давал мало, и смысл его назначения терялся в бездне иррациональности. Не было стенных ключей и световых точек на боковине кровати. Двери были постоянно открыты, а желоба в стенах создавали симметричный сетчатый узор, и, казалось, были созданы специально, чтобы окончательно сбить Миру с толку.
  Если бы рядом была Хена, она смогла бы объяснить происходящее. Мира надеялась, девушку оставят при ней на период, пока она окончательно не постигнет науку контроля.
  В комнату вошёл статный мужчина и приблизился к Мире. Цвета его одежды выдавали в нём полное неуважение к культуре Плота: вместо бежевого он носил белый, что совершенно не подобало человеку его возраста.
  - Как себя чувствуете? - спросил мужчина, выявив ещё одно пренебрежение общепринятыми нормами. Мира была здесь одна, а он говорил так, словно в комнате есть кто-то ещё.
  - Хена здесь? - хриплым от долгого молчания голосом спросила Мира.
  - Не понял, - ответил ей человек.
  - Позови Хену, - увидев полный недоумения взгляд, Мира повторила, - Хена, именной набор Хена. Девушка, ей девятнадцать лет. Дочь главицы Умайнис.
  Мужчина вздохнул и произнёс:
  - Вы пробыли в медицинской коме восемь дней. Мы сообщим вашим родственникам, что вы пришли в себя.
  - Так долго? - удивилась Мира.
  Мужчина кивнул.
  - Операция прошла успешно? - продолжала расспрашивать Мира.
  - Обе, - сказал мужчина.
  - Вам потребовалось две?
  - Из-за вашего тяжёлого состояния. Теперь будем ожидать сращения.
  - Сращения связи? - не поняла Мира.
  Мужчина тоже не понял и посмотрел на неё с недоумением. Затем потрогал её лоб и прикоснулся к запястью, считая пульс.
  - Связь с Чревом работает? - продолжила Мира. - Кажется, я чувствую связь в спине. Но изменений не ощущаю. Так должно быть?
  - У вас - оскольчатый перелом заднего ребра, - вновь вздохнул мужчина. - Вам провели операцию. Кроме того, закрытый перелом правой голени, стопы и кисти руки, открытый перелом предплечья. Пока продолжает действовать обезболивающее, но вскоре нахлынет боль. Скажете, когда не сможете терпеть, сделаем укол.
  - Постойте, - удивилась Мира. - Мне же вылечили все переломы.
  - Верно, - кивнул врач. - Теперь будем ждать сращения и восстанавливать подвижность. Вам повезло, Мирослава, вы родились в рубашке. Вы относительно легко отделались, для столкновения на такой скорости. Ваши родные говорят, лихач найден, и теперь ответит по закону.
  - Родные? - переспросила Мира.
  Она только сейчас поняла, что слышит это слово из уст мужчины во второй раз.
  - Отдыхайте, - сказал мужчина и поспешил к открытому проёму шлюза.
  Странные подозрения зародились в голове девушки. Она ещё раз поглядела на световой прямоугольник, и поразилась тому, насколько насыщенным был его голубой цвет. Либо он был огромной световой точкой, совмещённой с лампой, либо...
  - Стойте, - окрикнула она мужчину и попыталась приподняться на локтях. Правая рука парила в воздухе и отказывалась подчиняться, а спину тут же пронзила тупая боль. Мира сморщилась и опустилась обратно.
  - Не пытайтесь встать, - сказал вернувшийся обратно мужчина. - Вам требуется покой.
  Мира старалась унять боль и накатившее волнение. Сердце билось учащённо. С потаённой надеждой в голосе она спросила у врача:
  - Скажите, где я нахожусь?
  - В больнице, - ответил её врач.
  - Я поняла, - прохрипела Мира и усмехнулась. - Я в космосе или на Земле?
  Вопрос её гулким эхом прокатился по палате, отскочил от стен, вырвался в окно и улетел в вышину голубеющего неба.
  - Наверное, вам снился долгий сон, - сказал врач и ласково добавил, - Отдыхайте. Берегите силы. Они вам пригодятся.
  Врач ушёл, а Мира лежала, не в силах поверить, что её мечта сбылась. Она так страстно желала попасть домой, что вот, наконец, она здесь, и теперь отказывается соглашаться с возвращением. Теперь она видела, что находится в самой обычной, земной, больничной палате. Совсем скоро она увидит своих родных, и вернётся в любимый и милый сердцу дом.
  Её больше нет на Плоту. Плот исчез, и теперь Мира не была уверена, пространство или, всё же, сознание, сыграло с ней столь злую шутку? Восемь недель жизни в космической колонии, которые она прожила за восемь дней без сознания на Земле, были настолько реальными, что она отказывалась верить в вымышленность происходивших с ней событий.
  Мира с грустью думала о том, что Хена не придёт. Ей больше не удастся увидеть бывших жителей далёкой Имле, успевших стать дорогими для неё. Должно быть, Хена сейчас в отчаянии пытается разыскать пропавшую гостью, а главы ломают голову над очередной загадкой, которую преподнесла им Мира. Сотрудники отсека Планов освобождают её корпус в одиноком отсеке, а беспристрастные архивисты вбивают данные о её внезапном исчезновении во время операции по созданию связи с Чревом.
  Даже самая сильная фантазия не в состоянии была придумать увиденное Мирой. Сон был жизнью, иного она допустить не могла.
  
  Переломы срастались медленно и болезненно. Мира не раз вспоминала бездвижные капли и чудесную медицину Плота, которые позволили ей, с пятью переломами, за пару дней встать на ноги. На Земле же восстановление подвижности затягивалось, но Мира упорно, с презрением к страданиям, разрабатывала свои конечности и стоически переносила тяготы малоподвижного положения. Ей требовалось вернуть былую ловкость правой руке, чтобы вновь начать рисовать, и запечатлеть на картинах ещё не успевшие стереться из памяти лица Хены и Оудиса. Ей страстно хотелось записать всё произошедшее на бумагу, чтобы поделиться своими знаниями со всеми остальными людьми.
  Одновременно Мира поставила себе новую цель. Она твёрдо верила, что космическая колония и Плот - неизбежное будущее Земли. Она сумела убедиться, как легко разрушается память поколений, стирая ненужное, меняя имена и отрицая факты. Потому она хотела исправить ошибку предков будущей Имле. Заняться сохранением всех накопленных знаний о науке и культурных ценностях, которые имеются у человеческой цивилизации.
  Ведь, если в далёком будущем человечество ждёт остановка в развитии и утрата смысла существования, то нужно попытаться сберечь хотя бы то, что мы имеем сейчас.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"