На другой день Хена и Мира завтракали в локации архивистов. Мира не стала расспрашивать, где её подруга была вчера. Не сказала она и о случайной встрече с главой Нузом. Все мысли девушки были заняты корпусом Т и связанной с ним тайной.
Мира наклонилась ближе к Хене и жарким шёпотом произнесла:
- Сегодня ночью тебе нужно под благовидным предлогом уйти из корпуса. Умайнис не должна ничего заподозрить.
- Что будет? - спросила Хена, ковыряясь вилкой в контейнере с едой.
Девушка выглядела усталой. Она без обычного энтузиазма встретила утреннюю зарядку, а теперь, без аппетита, поглощала завтрак.
Мира обернулась по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их сидящие за соседними столиками люди. Затем наклонилась ещё ближе к Хене и тихонько сказала:
- Сегодня перед сменой суток Оудис отведёт нас в корпус Т.
Хена выронила вилку, резко отстранилась от Миры и в упор посмотрела на неё. Её глаза сделались круглыми, похожими на маленькие чайные блюдца.
- Он сам предложил? - спросила она недоверчиво.
Мира кивнула:
- Сам! Нам нужно будет прибыть, - Мира осеклась и вновь стала озираться по сторонам. - Впрочем, сажу тебе позже. Главное - придумать, как тебе улизнуть от мамы. Оудис не возражал против твоего присутствия.
- Ещё бы он возражал, - скептически заметила Хена.
Мира вспомнила, как ей пришлось уговаривать главу взять с собой Хену, но не стала говорить ей об этом. Она спросила, опять понизив голос:
- Только вот Оудис не сказал мне главного. Что представляет из себя этот таинственный корпус Т?
Хена цыкнула на подругу и нахмурила брови.
- Доедай, - сказала она сердито. - Пора в хранилище.
Время действительно поджимало. Мира проглотила последние куски пищи и отнесла пищевой контейнер на ленту. Любопытство было сильнее неё, поэтому, когда девушки покинули локацию и зашагали по направлению ко входу в Архив, Мира вновь спросила:
- Как корпус Т связан с бумагой?
Хена вновь цыкнула и недовольно посмотрела на гостью.
- Мира! - сказала она негромко. - Не то место, чтобы вести разговор.
Хена была права. Их окружали люди, спешившие попасть на рабочие места до начала смены. Коридоры Архива походили на миниатюрный муравейник, наполненный архивистами. В одежде одинаковых фасонов и общей бело-коричневой цветовой гамме, они сливались в безликую толпу, а каменность их лиц нагоняла тоску. Мира не в первый раз отметила, что, не смотря на достаток благ и отсутствие нужды, не замечает беззаботности и живости в поведении жителей колонии.
Девушки вошли в помещение хранилища Памяти. Тердет отсутствовала, рабочие столы и мониторы не были извлечены.
- Сегодня мы первые, - бодро сказала Мира, проходя в центр комнаты и становясь возле стеллажей с приборами.
Хена заперла двери хранилища.
- Мира, ты слишком мало осторожна! - строго произнесла она. - Корпус Т - тайна, о которой не говорят вслух.
- Странно слышать, что в вашей колонии, где все без исключения честны и доверяют друг другу, есть тайны.
Хена пропустила колкость мимо ушей.
- В корпусе Т хранятся старые вещи предков, - начала объяснять она. - Вещи, которые предки взяли с собой с Имле перед отлётом. Ранее они пользовались людьми. Потом био-операторы наладили производство замен. Нужность старых вещей пропала. Их сдали на хранение в корпус Т. Говорят, не все предки по воле отказались от вещей. Обладание вещью они ставили выше единства и порядка колонии. Тогда только вводили Чрево, и первые Проработчики силой заставляли отказываться от владения. Возникали конфликты.
- Да, я бы тоже не обрадовалась, если бы кто-то посторонний решил, что мне нужно, а что - нет, - пробурчала Мира.
Хена продолжала:
- Вначале корпус Т сделали общим и открытым. Но появились случаи краж. Пришлось закрыть корпус. Только память людей отказывалась забывать. Спустя много поколений остались слухи. Знаю, что когда-то давно главы хотели уничтожить все вещи из корпуса Т. Они опасались, что зараза, которая поражала предков и делала их жадными, может через корпус Т перекинуться на нынешних людей колонии. Но Архив выступил против. Корпус Т - единственное наследие предков, которое удалось сохранить. Пожалуй, они были правы. Злоба - не от вещей. Злоба от самого человека. Вещи только помогают показать её или спрятать.
- Это точно не легенда? - спросила Мира с недоверием.
- Нет. Корпус Т существует. Комната тайная, туда не допускают всех, по желанию. Главы оберегают его и держат в секрете. Я не знаю, где он находится. Моего знания без того много. Большинство людей вообще не знают о корпусе Т. Мама говорила, архивисты отвечают за него. Остальное не известно.
- Сегодня узнаем! - и Мира заговорщицки подмигнула подруге.
Хена хотела извлечь массивную световую панель и мониторы, но Мира остановила её, сказав, что сегодня для них ожидается другое задание. Вскоре появилась припозднившаяся Тердет. Она объяснила, что её задержал замещатель, и рассказала о том, чем им предстоит заниматься в течение дня.
В руках женщина держала маленькие пластиковые щипцы, неизменно-белого цвета. Тердет раздала щипцы девушкам и объяснила, что с их помощью они будут проверять исправность разъёмов у клошек. Девушкам предстояло последовательно вынимать мелкие чёрные механизмы из приборов Памяти, изучать разъёмы на наличие сколов, щипцами проверяя прочность крепления. Руками прикасаться к разъёму не стоило.
Если разъём исправен - клошку возвращали на место. Если находились повреждения - требовалось отдать клошку Тердет, которая записывала её порядковый номер и место хранения, после чего отправляла на перекопировку архивистам в соседний корпус.
Девушки приступили к работе. Двигалось дело медленно: в каждом приборе было чуть больше полусотни клошек, а стеллажи занимали почти всю площадь пусть и небольшого, но вместительного, хранилища Памяти.
- Ещё один день бесполезного труда, - страдальчески заведя глаза к потолку, шепнула Мира.
- Не ворчи, - строго ответила Хена. - От этого дела есть польза. Или хочешь вернуться к просмотру регистров?
Возвращаться к просмотру регистров Мире не хотелось. Но однообразный труд изматывал её. По природе своей она была творцом, и не терпела монотонности. Перебирая клошки, она поняла, как же устала от однообразия последних дней, одинаковых одежд и лиц и бесконечной белизны стен из смеси металла и пластика.
Перебор клошек продолжался весь рабочий день.После первого ужина Мира, обессилевшая, отправилась в корпус и упала на кровать. От долгого стояния гудели ноги, подушечки пальцев болели от кропотливой работы с мелкими клошками. Мира не заметила, как уснула.
Проснулась она от того, что кто-то тихонечко скребся в дверь. В корпусе было темно. Мерцание световых точек подсказало девушке, где искать ключ, зажигающий световые полосы - срабатывавшую на движение автоматику ей пришлось выключить из-за движений во сне. Мира включила свет и, зевая, направилась в сторону шлюза.
- Кто там? - спросила она по привычке, и тут же поняла, что ответа не будет.
Мира открыла шлюз и увидела Хену. Девушка бесшумно вошла внутрь.
- Ты пропустила второй ужин. Спала?
- Вымотали меня эти клошки, - сказала Мира. - А сколько время?
- Почти одиннадцать пэчэ, - ответила Хена.
Мира удивилась тому, как долго она спала. В сутках Плота было двадцать пять часов, по двенадцать с половиной часов на дневную и ночную половину дня. Оудис велел прибыть в хранилище за час до смены суток, и это означало, что времени оставалось совсем немного.
Мира отправилась в санитарную комнату и быстро привела себя в порядок. Одинокий отсек спал, и девушки покинули его, не замеченные соседями.
- Что ты сказала маме? - поинтересовалась Мира, когда они спускались на одном из лифтов.
- Ничего, - пожала Мира. - Мама устаёт и спит крепко. Не хватится меня.
- Всё же, если Умайнис проснётся и обнаружит, что тебя нет?
- Скажу, не спалось и хотелось прогуляться.
Похоже, Хена была полностью уверена в том, что главица ничего не заподозрит.
Девушки прибыли в хранилище чуть раньше назначенного времени: Хена сверилась со встроенными в стену часами. Никто не был встречен им в помещении Архива и не препятствовал их проникновению в отсек. Обитатели колонии действительно без оглядки доверяли друг другу и не подозревали окружающих в злом умысле. Мира стала подумывать, что Хена и Оудис - самые недоверчивые из всех жителей Плота.
Глава задерживался на десять минут, и Мира начала нервничать.
- Может, ты перепутала время? - бурчала недовольная задержкой Хена. - Нужно было узнавать самой.
Наконец, Оудис пришёл. Он не стал проходить внутрь, жестом одной руки указав девушкам выйти наружу. Другую руку глава держал опущенной вниз и крепко сжатой в кулак. Они покинули хранилище и направились прямо по коридору, в сторону кабинета замещателя. Завернули в крайнее ответвление коридора и остановились возле стены. Полумрак приглушённых световых полос скрадывал пространство. Видимость в этом закутке была ужасной. Единственный имевшийся шлюз располагался за их спинами, но Оудиса он не интересовал. Глава смотрел на стену, вспоминая нечто давно не виданное.
Мира тронула его за плечо:
- Нам туда? - спросила она, указывая назад, на шлюз.
Оудис приложил палец к губам, жестом попросив девушку молчать. Он подошёл к пустой стене и принялся водить рукой по её поверхности. Мира и Хена с интересом наблюдали за его действиями.
Внезапно фрагмент стены под пальцами Оудиса провалился вглубь. Контуры его очертила тонкая полоса света. Затем квадрат распался на две половины, которые створками разъехались вбок. Образовался проём, подсвеченный по контуру, в глубине которого виднелась продолговатая выемка. Оудис разжал руку, и на его ладони появился тонкий и длинный предмет, форма которого повторяла очертания выемки. В тусклом свете его поверхность казалась матовой и шероховатой, но более прочего поразило Миру то обстоятельство, что предмет был золотисто-жёлтого цвета.
Оудис вложил предмет в выемку, и внезапно стена перед стоящими беззвучно раскрылась, открыв их взору потайной шлюз. На двери шлюза располагался едва заметный стенной ключ. Оудис коснулся его, и через мгновение взору компании предстал большой и ведущий в неизвестность, чёрный проём.
Изумлённая Хена, не видевшая и не предполагавшая подобного на Плоту, невольно вскрикнула. И тут же зажала себе рот руками: её крик мог выдать операцию.
Глава шагнул внутрь, и в помещении загорелся свет. Девушки опасливо вошли в комнату. Оудис поспешил запереть шлюз. Выемка с жёлтым ключом, которым он открывал корпус Т, проехала сквозь стену и теперь располагалась с внутренней стороны. Оудис вынул ключ, маленький проём спрятался, подсветка погасла.
- Теперь нас не обнаружат, - сказал глава. - Стена снаружи приняла привычную форму.
- Невозможно! - воскликнула поражённая Хена. - Не подумала бы о такой системе на Плоту!
Мира обернулась и оглядела комнату, в которую они попали. В тусклом свете полос она разглядела множество белёсых ящиков разных размеров, в беспорядке расставленных по периметру комнаты и нагромождённых друг на друга.
- Вот как выглядит корпус Т, - сказала Хена, и в голосе её послышалось разочарование. - Думала, будет что-то необыкновенное. С такой усиленной системой доступа и таинственностью.
Действительно, корпус Т, скорее, напоминал склад, чем секретную комнату.
- Не спеши делать выводы, - ответил ей глава. - Главное скрыто внутри.
Оудис приблизился к ящикам, дотронулся до них ладонью, постучал костяшками пальцев по пластиковой поверхности.
- Бумага в одном из них, - сказал он. - Нужно искать.
- Будет долго, - произнесла Хена. - В Архиве есть перепись, обозначение?
Она тоже подошла ближе, мысленно пытаясь сосчитать количество ящиков, которые им предстоит пересмотреть.
Оудис отрицательно покачал головой.
- Вещи предков не переписывали по количеству. Нет смысла переписывать то, что желали уничтожить. Я принимал Архив, когда стал замещателем. Затем передавал Цвеле, когда меня назначили главой. Мы просматривали содержимое: старые, бесполезные вещи. Предыдущий замещатель рассказал мне их назначение, а я пересказал их Цвеле. Они ценны для истории, но не для людей.
- Однако кое-что нам пригодится, - сказала Мира.
Похоже, гостья была настроена оптимистичнее всех. Она подогнула края рукавов туники несколько раз, чтобы не мешались. Взяла в руки прямоугольный пластиковый ящик, стоявший на вершине небольшой пирамиды из ящиков такого же размера, и поставила на пол. Вес его оказался совсем лёгким. Она опустилась на колени и откинула боковые крепления крышки.
- Я правильно поняла, что мы торопимся? - спросила Мира, поглядев на Оудиса. - Тогда давайте не будем стоять, а займёмся поисками.
И она подняла крышку.
В белёсом ящике лежало нечто, выделявшееся неестественно-ярким и разнообразным для действительности вокруг набором цветов. Хена ахнула, а Мира запустила руки внутрь и поняла, что её пальцы прикасаются к тканям. Она взяла верхнюю вещь и подняла выше.
- Это одежда! - сказала девушка.
В её руках была алая блузка в мелкую крапинку жёлтых цветов.
Хена, немного поколебавшись, тоже опустила руки в ящик, и извлекла наверх длинное фиолетовое платье, с синими вставками на талии.
- Какой сильный цвет! - твердила она, заворожено разглядывая платье. - Непривычная ткань, на Плоту нет такой, - она рукой погладила материал.
- Такие вещи носили женщины предков, - пояснил Оудис. - Они считали, яркость цвета помогает выделиться. Показать особенность. Трудно поверить, но платья предков Имле были предметом поклонения. Люди имели одежды больше, чем требовалось. Одежда нужна была не для тепла и различий положения. С её помощью люди ставили себя выше других. Считали красивее. Но по мне, красоты в такой одежде нет.
Хена отбросила платье в сторону, и принялась доставать другие предметы одежды. Один за другим на свет появлялись блузки, юбки, платья разных фасонов и тканей. Цвета, не виденные прежде, приводили девушку в восторг.
- Даже не представляла подобного, - говорила она. - Электронные учебники, регистры пустоты не дают настолько сильной яркости. Такого количества цветов. Как ярко! Как красиво...
Хена разглядывала незнакомые цвета, прикасалась к непривычным тканям, и ей казалось, что она чувствует цвета на ощупь.Вскоре был вскрыт следующий ящик, за ним - ещё один, и ещё. Оказалось, вся пирамида содержала в себе одежду. Мира отошла в сторону и позволила Хене насладиться перебором диковинных нарядов. Самой же Мире вещи, которые её подруга, одну за другой, извлекала из ящиков, казались слишком вычурными. Потому интереса к ним она не проявила.
- Одежда предков странная, - говорила Хена. - Но притягивает. Не понимаю, глава Оудис, почему она сильно притягивает меня? Мне хочется перебирать вещи бесконечно...
- В этом причина опасений глав, - сокрушённо ответил Оудис. - Притягательность вещей. Жажда обладания. Возможность потерять контроль над эмоциями. Нанести вред другому из-за желания завладеть чужой вещью. Хена, - глава сменил тон на повелительный. - Собери одежду обратно в ящики. Закрой и поставь на место. Не стоит переходить границы.
Хена издала разочарованный звук и нехотя принялась убирать вещи. Она мяла ткани в руках и жадно глядела на яркие цвета, словно прощалась с ними навсегда.
- Почему наша одежда не может быть такой яркой и разной? - спросила она.
- Странные слова! - бросил Оудис. - Ты умна для таких вопросов.
Ответ главы поверг девушку в ещё большее уныние.
Между тем, он снял с высоты и опустил на пол новый ящик. Короб был плоским и гораздо более узким, чем предыдущие. Оудис поднял крышку. Ящик до самого верха был наполнен фотографиями незнакомых людей. Мира взяла в руки одну из них. Фотография оказалась напечатана не на бумаге, а на листе тонкого, чуть пожелтевшего, пластика.
На снимке она увидела пожилую пару, державшуюся за руки. Картинка была чёткой, но при изменении угла взгляда слегка переменялась, будто запечатлённые на ней люди двигались вместе с фоном.
- Регистры предков, - пояснил Оудис, в то время, как Мира вернула фотографию назад в коробку и взяла следующую.
Хена присоединилась к ней и с нескрываемым интересом разглядывала древние регистры. Из глубины прошлого возникали всё новые и новые лица. Старые, молодые люди и совсем дети; пары, семьи, компании друзей. Этих людей давным-давно не было в живых, но пластиковые регистры бережно хранили их образы.
- Предки считали их важными, - сказал глава. - Не верили в возможности своей памяти. Потому хранили лица любимых людей на этих карточках.
- Их тоже отняли, потому что бесполезны? - спросила Хена.
- Нет. Жители колонии сами отдавали регистры в Архив. Время быстротечно. Несколько поколений спустя никто не помнил этих людей. Они были дороги предкам Имле. Но не тем, кто родился потом.
Девушки вернули все регистры назад и закрыли короб.
Следующие несколько ящиков были большими, и оказались набиты детскими игрушками. Куклы и машинки разных размеров, замысловатые кубики, детали конструкторов и неких механизмов, небольшие мячи и несколько тряпичных животных странного вида появились на свет и расположились на белом полу. Дети колонии играли похожими, и это, пожалуй, было единственным, что не изменилось за долгие годы. Игрушки потеряли свою яркость и непосредственность. Они были механизированы, одинаковы и потому - безлики. Дети играли ими, но лишь от того, что выбора не имелось. Хена с сожалением подумала, что, предложи ей в детстве на выбор стандартные игрушки колонии и необычные игрушки предков, она, не задумываясь, выбрала бы последние.
Новый ящик - и новое открытие. Оудис извлёк на поверхность нечто удивительное: часы со стрелками. Мире они были хорошо знакомы, а вот Хена, которая никогда не видевшая подобных механизмов, с интересом расспрашивала главу об их устройстве. Часы были облечены в светло-зелёный корпус из окрашенного металла.Форма корпуса напоминала пентаграмму. На циферблате последовательно располагались цифры от нуля до двенадцати, а между двенадцатью и нулём имелся небольшой промежуток. Те самые полчаса, которые дважды в сутки приходилось добавлять Мире для того, чтобы соотнести разницу со временем Земли.
- Кому и зачем понадобилось брать на Плот старые неудобные часы? - спросил Оудис, не ожидая ответа. - Предков трудно понять. Они совершали поступки без логики.
- Человек мог дорожить ими как памятью, - предположила Мира. - Возможно, часы были подарком от кого-то близкого, и с ними не хотелось расставаться.
- Потому говорю: предков трудно понять. Предки придумывали вещам такие качества, которыми вещи не обладают. Нужно понимать, что это только предметы, и в них нет человеческого.
Будильник был убран подальше от глаз и ненужных споров. Следующий ящико казался полон клошек. Формой они отличались от тех, которые Мира видела в хранилище Памяти. Эти клошки были больше размером и разных цветов, а на поверхности корпуса имелись наклейки с мелкими печатными буквами. Слова были незнакомы Мире.
- Это лиаграммы, - рассказал бывший архивист. - Объёмные движущиеся истории. Внутри них можно было находиться. Предки любили лиаграммы до помешательства. Для лиаграмм нужны специальные комнаты и прибор воспроизведения. Предки взяли лиаграммы на Плот, надеясь, что смогут использовать их здесь. Они знали, что конструкция корабля не имела комнаты, которая давала лиаграммам объём. Какое-то время предки смотрели лиаграммы плоскими, затем тот прибор сломался. Починить его мы не можем. И не видим смысла.
Оудис плотно закрыл ящик и взял следующий, намного меньше.
- Если лиаграммы здесь, значит, рядом должны быть... - глава открыл защёлки и поднял крышку. - Да, они. Реаги. Всегда лежат рядом.
- Что это - 'реаги'? - спросила Хена.
Клошки в коробке ничем не отличались от тех, которые лежали в предыдущей.
- Дословно - 'реальные игры', - начал объяснять глава. - Они действовали на сознание гораздо сильнее, чем лиаграммы. Создавали придуманный мир вокруг человека. Люди погружались в реаги и проживали жизнь, которой на Имле никогда не могло быть. Реаги заменяли действительность. Они делали только события. Ощущения, эмоции мозг людей додумывал сам. Некоторые почти полностью переводили свою жизнь в реаги. К огорчению предков, погрузиться в реаги до конца не получалось. Людям приходилось прерывать игры, чтобы есть, спать, делать работу. Хотя, мне передавали, многие бросали работу и семьи ради того, чтобы постоянно находиться в реагах. Замещатель говорил мне, люди теряли интерес к жизни. Делались равнодушными. То, что происходило на Имле, перестало интересовать тех, кто жил реагами. Слишком большое число людей интересовал только мир фантазий. Это позволило другим людям без препятствий вести войны, от которых и погибла Имле.
Хена взяла в руки одну из клошек.
- Не понимаю, какая связь между этими маленькими приборами и гибелью предков? - спросила она.
- А я понимаю, - подавленно ответила Мира. - Мне знакомо это состояние.
Хена и Оудис удивлённо посмотрели на неё.
- Это побег от реальности, - продолжала девушка. - Твой мир кажется тебе настолько убогим, что ты готов сделать всё, лишь бы покинуть его. Но покинуть - возможности нет. Тогда человек начинает жить фантазиями. Сам придумывает мир, в котором ему хотелось бы жить. Одно дело, когда этот мир существует в виде букв на печатных страницах или на плоском экране, и ты живёшь параллельно с его героями. И совершенно иное - когда придуманный мир подчиняется тебе, ты можешь им управлять и проживать жизнь вместо героев. Иллюзия притягивает своей реалистичностью. Только иллюзия - не правда и не вовсе не мечта. Это - искусственная жизнь. Суррогат мечты. Человеку начинает казаться, что внутри искусственной реальности он всемогущ. Хотя, думаю, дело не только в этом. Важнее то, что человеку начинает казаться, будто только внутри реагон по-настоящему полезен. Да, труд в суррогате начинает ставиться выше труда в настоящем мире. То же самое - с друзьями. Люди считают, будто лишь выдуманные друзья, герои этих реаг, по-настоящему дорожат ими. В этом и есть ошибка. И не только потому, что выдуманных персонажей не существует. Человеку свойственно наделять плоды фантазий теми качествами, которые он хотел бы видеть в окружающих. Подстраивать их поступки под собственное понятие блага. Реальные люди подстраиваться не желают. Потому у ваших предков вышло так, что настоящую жизнь заменила иллюзия с полным погружением. Искусственная мечта истребила настоящую. Да, нежелание принимать мир вокруг делает людей равнодушными к его судьбе. Печально, что это способствовало уничтожению вашей планеты.
Мира замолчала. Ей было не по себе. На ум приходили неприятные параллели, прежде всего, с самой собой. Она с трудом отгоняла их, но мысли были навязчивы и продолжали лезть в голову. Смотреть на свою реальность из вероятного будущего было невыносимо.
Между тем, Оудис спрятал клошки с реагами обратно в ящик.
- На Плоту не было прибора для реаг, - сказал он. - Но предки забрали их. Надеялись собрать прибор. Настолько дороги им были реаги. Настолько не могли расстаться с ними. До последнего надеялись. Даже потомки владельцев реаг зачастую не желали сдавать их в Архив по доброй воле.
Одновременно с этими словами глава открыл следующий ящик.
- Наконец, бумага! - воскликнул он.
Хена и Мира бросились к главе, причём, первая оказалась рядом гораздо быстрее, и с нетерпением заглянула внутрь ящика.
Внутри действительно была небольшая пачка бумаги. Листы были тонкими и не предназначались для художественных целей. Мира взяла несколько. Спрятанная в тёмном помещении бумага не пожелтела от времени, но сделалась мягкой на ощупь и была чуть сыровата.
Хена опасливо прикоснулась к листам и погладила ладонью белёсые страницы. Бумага казалась ей странной: прежде она не встречала подобного материала. Желая рассмотреть тонкие листы поближе, девушка решила придвинуть ящик к себе. Она взяла его неловко, отчего один край короба подпрыгнул, выскользнув из её рук. Внутри глухо звякнуло.
Лицо Хены залила краска:
- Не хотела разбить.
- Бумага не бьётся, - успокоила её Мира. - Она рвётся, но ты ничего не порвала.
Она положила пачку, которую держала в руках, рядом с собой, на пол. Затем взяла ящик за стенки и приподняла. Мира легко потрясла коробку, и из-под края слегка согнувшейся бумаги выкатились два огрызка чернографитных карандашей. Мира схватила их и поднесла поближе к глазам, чтобы рассмотреть состояние грифеля. Один из огрызков безнадёжно затупился, его требовалось подстрогать. Другой был не слишком остёр, но какое-то время мог прослужить новому хозяину и без заточки.
Неожиданно в голову Миры пришла идея. Она придвинула к себе пачку бумаги и хорошим карандашом принялась рисовать. Линии, которые девушка накладывала на бумагу, были чёткими и уверенными. Она то и дело поднимала голову, поглядывая на Хену. Та вначале не поняла, что происходит, но постепенно работа гостьи завлекла её. Хена без отрыва смотрела на бумагу, где, с лёгкой руки художницы, появлялся её портрет. Работа была выполнена наспех, и Мира не претендовала на идеал. Но сходство было явным.
Мира закончила и протянула лист девушке. Хена взяла его бережно, двумя руками. Она глядела на портрет как зачарованная, не в силах отвести взгляд. Творение гостьи казалось ей волшебством.
Между тем, Мира приступила к следующему рисунку, и вскоре,среди пересечения линий и штрихов, проступило лицо Оудиса. Увидев себя запечатлённым на бумаге, глава громко хмыкнул. Он пытался сдержать улыбку, но не вышло. Получив портрет в подарок, Оудис заулыбался, словно ребёнок.
- Почти как регистр, только живо, - прошептал глава.
Мира действительно хорошо рисовала, а в отсутствие в колонии других художников, её работы казались вершиной мастерства.
Хена прижала рисунок к груди, отчего бумага смялась. Девушка не обратила на это внимания. Пришлось Мире объяснять подруге, как нужно правильно обращаться с таким капризным материалом, как бумага.
- Я заберу его, - жарко прошептала Хена и умоляюще посмотрела на Оудиса.
- Запрещено. Найдут.
- Не найдут. Хорошо спрячу.
В разговор влезла Мира.
- Нам, в любом случае, придётся забрать бумагу и остатки карандашей. Рисовать здесь - слишком долго. Мы не сможем часто приходить в корпус Т незамеченными.
Оудис вынужден был согласиться.
Решено было вынести бумагу и спрятать её в корпусе жилого отсека гостьи. Там она сможет незаметно зарисовать всё, что требуется. Оудис и Хена будут приходить к ней вечерами, и изучать рисунки и схемы, которые Мира подготовит для них.
Мира опустила руку в ящик и вынула оставшуюся часть бумаги. Карандашей больше не было, и это обстоятельство огорчило Миру. Имевшихся огрызков вряд ли хватит надолго.
Мира хотела уже закрывать ящик, но заметила, что на дне лежит сложенный пополам листок. Тонкая бумага просвечивала, и сквозь неё проступал причудливый узор письма. Мира взяла бумажный лист одной рукой, развернула пальцами, и в тот же миг оберегаемые ею чистые листы посыпались на пол.
На бумаге, кривым и едва читаемым почерком был выведен текст.
Мира несколько раз пробежалась глазами по заголовку, прежде чем смогла пересилить себя и перейти к дальнейшему чтению.