Прошло три дня. Люсьен все это время старался избегать Кристиана, под разными предлогами почти не высовывая нос из дома. Частично - из-за стыда за свое поведение, но в большей мере из-за того, что никак не мог забыть сладкий вишневый привкус уверенных губ, целовавших его. И пусть всему виной было слишком долгое отсутствие физической близости... но это не оправдание для такого позорного срыва!
Он старался отвлечься от мыслей об этом дне, но, каждый раз выглядывая в окно и замечая краешек той беседки, чувствовал, как у него снова начинали дрожать колени. Щекочущие мурашки скользили вдоль позвоночника, обостряя все ощущения от одного только воспоминания о сильных руках, прижимавших его к дереву.
Долго это не могло продолжаться. И сегодня Люк твердо решил прервать свое вынужденное заточение, отправившись на конную прогулку. Демон, наверное, заскучал по вольному бегу, да и ему самому не мешало бы проветрить мозги. А точнее, выветрить из них надоедливые удушливые воспоминания...
Переодевшись в костюм для верховой езды, аристократ чуть ли не бегом отправился в конюшню, даже себе не признаваясь в том, что торопится уехать со двора, лишь бы не увидеть причину своего беспокойства. Но, естественно, встречи избежать не удалось.
Едва ступив под крышу конюшни, Леруа тут же натолкнулся на стоящего спиной к нему кузнеца, который закручивал длинные волосы в тяжелую косу, закрепляя ее толстым жгутом, чтобы, видимо, не мешала в работе... Его рубашка была сложена и лежала на старом деревянном ящике неподалеку, а сам Крис был одет только брюки из кожи, плотно обтягивающие бедра и ноги. На секунду Леруа позволил себе залюбоваться картиной... Но тут же, одернув себя, рявкнул:
- Оседлай мне коня!
Кристиан обернулся и поджал губы. Хозяин. Явился и потребовал уважения. С языка рвались слова, что не он здесь конюх, но все это становилось похожим на слишком жалкое препирательство. А потому, мужчина молча отправился выполнять приказ. Через десять минут, выведя оседланного вороного на яркий свет, он остановился, удерживая животное и успокаивающе поглаживая его по шее. Лорд же сосредоточенно хмурился все это время, замечая и задушенный в корне протест, и этот взгляд исподлобья, и яркие блики, заигравшие на черных волосах под солнцем... И только спустя минуту, снова ловя себя на постыдном любовании крепостным, раздраженно фыркнул. Что-то не давало ему покоя, что-то зацепило его в синем взгляде, очаровало... И эта дерзость! Молчаливая, угрюмая дерзость и непокорность.
Демон уже нетерпеливо бил копытом по пыльной площади, когда его хозяин, опомнившись, подошел ближе. Люк не смог удержаться от продуманной провокации, прекрасно понимая, что сейчас затеял игру с огнем, но и отступить уже был не в силах. И рука, которая только что проводила по гриве жеребца, словно сама собой соскользнула на теплую щеку кузнеца, обводя контур лица.
- А ты... красивый... - уверенно, немного лениво, немного отстраненно. Именно так, равнодушно-спокойно, как он должен был отреагировать на ТОТ поцелуй. Полностью владея судьбой и поступками этого человека.
Крис едва сдержался, чтобы не отдернуться от этого жеста: когда хозяин гладит животное, принадлежащее ему по праву. Но все же не отступил, упрямо вздернув подбородок. Ведь людям его положения не дозволено сопротивляться. И это прикосновение было странно волнующим, слишком странно для того, кто зарекся иметь дело с подобным. Только свернувшийся внутри зверь ощетинился в защитном жесте, не желая подчиняться, а темно-синие глаза, полыхнув всей массой чувств, впились в тонкое лицо напротив.
- Я простой оружейник, ваша милость, - неожиданное смирение заставило Леруа едва не подавиться воздухом. - И едва ли я заслуживаю Вашу похвалу.
- Неужели? - притворное удивление. - А скакать верхом ты умеешь, оружейник? - прищуренный взгляд. - Или не обучили еще?
- Обучили. Но милорда слишком волнуют мои умения. Он решил все их опробовать... лично? - еще один полуснисходительный поклон. - Смею заверить - меня сложно выбить из седла.
- Тогда марш в конюшню! Оседлаешь белого, Архангела. Знаешь такого? И побыстрее! - не дожидаясь ответа и нетерпеливо махнув рукой, словно подгоняя.
На это Кристиан решил промолчать и только поджал губы. В рекордно быстрое время он оседлал еще одного великолепного алазийца, и вывел его во двор, на ходу уже натягивая тонкий лен рубашки на мускулистые плечи. Недолго думая, кузнец легко вскочил в седло и замер, ожидая дальнейших указаний, всем своим видом показывая, что не собирается проявлять инициативу сам. Лишь недобрый блеск глаз продемонстрировал недовольство господским произволом.
- А с чего вот ты предположил, - ударение на последнем слове, - что этот конь для тебя? - еще один насмешливый взгляд, пусть и снизу вверх. - Ты самоуверен, - с этими словами Леруа легко взлетел на спину вороного.
- Самоуверенность - лишь свобода от глупых страхов... - едва слышные загадочные слова.
- А дерзость? - уверенная рука направила Демона к воротам.
- Неразумный вызов глупца или... - Архангел послушно следовал за черным жеребцом, - истинная откровенность свободного человека.
Люсьен много потерял, не увидев сейчас хитрый прищур в спину.
- Но, так как ты свободным человеком не являешься, - достаточно ехидно, - мне считать твою дерзость проявлением твоей глупости? - Люк обернулся, победно улыбнувшись, и, не дожидаясь ответа, крикнул:
- Догоняй! - пуская коня рысью в сторону от замка.
- Как вам будет угодно... Мой Лорд.
Пустив белого следом, он не обгонял и держался на небольшой дистанции от аристократа, иногда почти сравнивая расстояние. И, только спустя некоторое время, направил ход Архангела так, чтобы двигаться всего на корпус позади.
Добравшись до тихого озера на краю небольшой рощи, всадники спешились. Люк любил убегать сюда еще юношей, лежать в высокой траве, часами мечтательно смотреть в небо и сладко щуриться. И сейчас, отпустив Демона вольно пастись поблизости, мужчина отправился к ветхой хижине. Судя по всему, непрочной она была только с виду, потому что через минуту он вышел, неся в руках толстое шерстяное покрывало.
- Расстели, - Люсьен кинул сверток на землю возле ног Кристиана.
- Неотесанному кузнецу доверили такое тонкое дело, как отдых господина? - в его голосе почти не слышно насмешки.
Он послушно поднял и одним сильным движением вверх подбросил широкое полотно. Клетчатая ткань опустилась на землю без единой складки.
- Считай, что тебе повезло, - но, противореча себе, Люсьен, искренне улыбнулся, развалившись и поглядывая на оружейника из-под густых ресниц. - Присоединишься?
- Это огромная честь, - нагло и уже укладываясь рядом. Закинув руки за голову, отчего широкая рубашка приподнялась, обнажая тонкую полоску кожи на животе, брюнет закрыл глаза и расслабился. Настолько недопустимое игнорирование блондин не мог оставить просто так.
- По твоим рассуждениям я понял, что ты неплохо образован... Тренированный ум трудно скрыть. Так, может быть, расскажешь что-нибудь интересное? А то мне становится скучно в твоей компании, - чуточку лести, чуточки правды и немного капризный тон, очаровывавший сотни мужчин и женщин.
- Вы преувеличиваете мои... способности. Разве могу я сравниться со столь блестящим мужчиной, аристократом? Да и шутки мои - не те, что подходят господам, а фокусам я не обучен, - последняя фраза звучит уже твердо, резко переходя от показного деревенского прямодушия.
- А, по-моему, ты просто упрямишься, - мягко возразил Люк, придвигаясь чуточку ближе. - Ты очень непростой человек, Кристиан. - Услышав свое имя впервые, брюнет повернулся и удивленно посмотрел на Леруа, за что получил еще одну одобрительную улыбку. - И почему-то мне кажется, что раньше ты не был оружейником... слишком ладная речь, слишком гордая осанка...
Люк и сам не понимал, почему начал так откровенно очаровывать собственного крепостного. Возможно, не мог позволить ему руководить каждой встречей, или же все дело было в том ореоле таинственности, что окружает длинноволосого кузнеца... А, может, дело во внешности? Красивое тело, синие глаза, тонкая кость, несмотря на ощутимые мускулы, и тяжелая грива смоляных, почти до талии волос... наверняка они вьются, когда эта коса расплетается. Засмотревшись на молодого мужчину рядом с собой, Леруа уже не замечал, что ведет себя странно.
Крису стало немного не по себе. Несмотря на хорошее самообладание, оружейник едва сдерживался, чтобы не поёжиться под изучающим, внимательным взглядом. Эти игры, тон властелина всего мира, постоянные придирки и подозрения со стороны блондина, злили и доводили до бешенства. Но сейчас, лежа рядом с Люсьеном, Крис не мог снова ощетиниться. Его отвлекал терпкий запах миндаля, исходивший от горячего тела рядом, светлая прядь на щеке, пухлые губы, вкус которых он помнил с такой четкостью, будто целовал их секунду назад. И это пугало.
- Как оружейник, я обязан владеть оружием. Может быть, поэтому что-то там у меня с осанкой, милорд.
- Скажи мне, Кристиан, - кривая усмешка и резкая смена темы разговора, - я ведь твой господин? Да? И значит, ты выполнишь любой мой приказ. Не посмеешь не выполнить, правда?
Леруа выбрал тон, которым говорят с нашалившими маленькими мальчиками или недалекими крестьянами.
- Что вам будет угодно, мой Лорд? - голос кузнеца стал заметно напряжен.
- Я хочу, чтобы ты искупался вот в этом озере. Прямо сейчас. И принес мне самую большую кувшинку. Я даже знаю, какую именно.
Люк приподнялся на локте и указал пальцем куда-то в центр озера, где на поверхности воды были самые густые заросли растений.
- Моему Лорду никто не дарит цветы? - сочувственно и одновременно насмешливо. - Если это так, то я, в самом деле, просто обязан принести ее.
Эти слова настолько позабавили Леруа, что он рассмеялся, искренне и благодарно.
- Обычно это я дарю букеты прелестным созданиям. Они смущаются, краснеют, а потом, опустив ресницы, робко целуют меня в щеку, - с его лица не сходила мягкая улыбка от подобных воспоминаний. - Но вот мне еще не дарили...
- Это непозволительное упущение. Прелестному созданию цветы обязаны дарить постоянно. Да еще и столь хрупкому.
Кристиан был доволен собой: он снова недвусмысленно намекнул Леруа, что тот слишком похож на девушку. Хмыкнув, оружейник легко вскочил на ноги и подошел к кромке воды, расстегивая на ходу рубашку и чувствуя на себе пристальный взгляд.
Люк не сразу понял, что затеял опасную игру. Увидев, как обнажается Кристиан, он невольно сглотнул и сжал руки в кулаки. Зрелище возбуждало и бесило его одновременно, потому что, если Крис и провоцировал, то делал это слишком невинно. Рубашка упала на землю, рядом с ней оказались уже сброшенные сапоги, пальцы на мгновение задержались на поясе брюк... но, словно пожалев несчастного блондина, остановились, и смуглое тело резким рывком нырнуло в воду, полностью исчезнув под блестящей толщей. Прошла минута. Ничего. Даже волны уже разошлись к берегам, и гладь воды стала похожа на огромное зеркало без изъянов. Люсьен нахмурил брови, почувствовав беспокойство, но в этот момент Кристиан вынырнул почти на середине озера. Длинный стебель кувшинки был переломлен, и крепостной уже плыл к берегу. Леруа фыркнул, осознав, что Крис просто решил покрасоваться, и волноваться было совершенно незачем.
Назад оружейник вернулся еще быстрее, уверенными гребками разрезая воду. Выйдя на берег, он привычным движением отжал и откинул на спину длинные, распустившиеся в воде волосы, которые тут же прилипли к влажной спине.
Леруа сглотнул, наблюдая за каждым движением кузнеца. Аристократ чувствовал себя уязвленным, неоправданно переживая за этого показушника. И поэтому сейчас искал хоть какой-нибудь повод, чтобы придраться и так отплатить за свое унижение. И когда брюнет, выполнив задание, направился к нему, такой мокрый и безумно привлекательный, Люк уже понял, как он это сделает. Прищурившись, он внимательно осматривал своего крепостного с ног до головы, отмечая ладное, ухоженное тело, длинные ноги, которые, к сожалению, скрывали мокрые брюки, сильные мышцы изящных рук... Что-то было не так... Но Леруа не мог понять, что именно.
Кристиан удивленно приподнял бровь, заметив странный блеск в серых глазах, но тут же, опомнившись, сделал простодушное лицо. Подойдя, он положил цветок на покрывало рядом с хозяином.
- Вот, милорд. Самая красивая кувшинка для вас, - наигранно улыбнулся и отошел, присаживаясь на траву чуть поодаль.
С сосредоточенным выражением на лице, Крис принялся заплетать свою шикарную гриву в привычную косу.
- Ну и куда ты ушел? Мне разве не надлежит поцеловать тебя в щеку, смущенно опустив ресницы? - Люсьен откровенно веселился, продолжая свою забаву.
Пожав плечами, Крис даже не прекратил своего занятия, но сердце отчего-то сжалось. Его ужасно бесило то обстоятельство, что Леруа постоянно пытался им управлять, считая очередной игрушкой для своего развлечения.
- Что такое, Крисси? Ты испугался? - сделал блондин невинное личико. - А ведь если я прикажу - придется исполнить.
Это был продуманный ход. Аристократ прекрасно знал, что эти слова будут последней каплей в чаше терпения Криса, не зря же он выбрал именно такую тактику, чтобы показать, кто тут хозяин, напоминая о своей власти. Но результат оказался несколько не таким, как ожидал Леруа. Когда кузнец обернулся на эти слова, хищное выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
- Уж если я и буду вынужден целовать вас, то только по своему желанию. А не подчиняясь указанию, мой лорд!
Черноволосый мужчина мгновенно преобразился, больше всего сейчас напоминая дикую кошку, готовую к броску, и оказался возле Люка.
'Снова играешь? И играешь так, будто знаешь все правила. Что ж, избалованный, наглый мерзавец, привыкший к подчинению, посмотрим, кто победит!'
Перестав сдерживать себя, Кристиан навис над Люком, заполняя все пространство вокруг, и жестко, без предупреждения впился в его губы грубым, властным поцелуем.
В первое мгновение Леруа застыл. Он знал, что добивался именно этого, но напор и уверенность кузнеца совершенно лишили Люка возможности трезво соображать. Намереваясь лишь подразнить Криса, он хотел равнодушно отстраниться, но тело уже загорелось, губы словно сами начали отвечать чужим, ощущая остро-пряный вишневый вкус, а руки скользнули на плечи, обнимая.
Словно что-то сорвало плотину внутри Криса. Подначки блондина, его самоуверенность, самодовольное выражение лица, бесспорно, самого прекрасного, что он видел за последнее время, дико выводили из себя. Но эти губы, обычно сжатые в тонкую линию презрения, стоило аристократу лишь заговорить с кузнецом, оказались сладко-горячими, именно такими, как он помнил с того дня в саду. Повалив лорда на покрывало, накрыв его тело своим, он продолжил поцелуи, все больше воспламеняясь от той покорности, с которой ему отвечали.
Люсьен был растерян. Пригвожденный жарким властным телом к земле, он мог только плавиться под сильными, подчиняющими ласками. Подобное было впервые, и впервые же было острое желание отдать инициативу кому-то другому, подчиниться, стать ведомым. Он уже не мог остановиться, даже понимая, что его затягивало в жаркий омут, где не было места приказам, разуму, воле, не было ни одной связной мысли. Омут, в котором они словно поменялись местами.
Резким движением Крис завел руки блондина вверх и прижал их к покрывалу. Люк вздрогнул от прошившей его дрожи вожделения. Неприкрытое, откровенное порабощение. Он был беспомощен, он был лишен свободы, но это потрясающим образом заводило еще больше. Этот сильный мужчина хотел его - Леруа видел это в синих глазах, жадно всматривающихся в бледное лицо. Ноздри Криса хищно втягивали воздух, впитывая аромат дорогого одеколона, горячей кожи и легкого мускуса возбуждения. Свободная рука кузнеца расстегнула несколько пуговиц верхнего камзола и сжала в горсть тонкую батистовую рубашку, резко рванув ее вниз. Ненужные лоскутки дорогой ткани полетели в сторону, а беззащитные розовые соски попали в плен твердых губ. Укусил, всосал, провел языком широкую полосу от правого соска вниз, заставляя мышцы на животе блондина поджаться. Но одежды все еще было слишком много. Раздраженно зарычав, брюнет дернул на себя пряжку хозяйского ремня и одним движением стащил узкие брюки для верховой езды, просто вытряхнув из них аристократа. И притворно-ласковая ладонь обхватила возбужденную плоть, дразнящими движениями поглаживая чувствительную кожу.
- Черт! Ты... ты... ты... - громкий стон, и Люк не в силах был продолжить мысль, вытянувшись в струночку от этих прикосновений. - Ты же... ты... - он хотел возразить, прокричать, что крепостной не имеет права так себя вести, что он слишком зарвался. Но все слова утонули в очередной серии стонов, которые против воли слетали с припухших губ. Ярость и желание тесно смешались, тонкое тело горело в огне, возбудившись до такой степени, что само отдало активную роль чужаку.
Этот невнятный шепот был заглушен очередным поцелуем. Язык Кристина проник внутрь, скользнув по полоске зубов, встретился с чужим языком и отступил. Чтобы вернуться, снова подчиняя и впиваясь увертливой лаской. Налет равнодушия и спокойствия снесло напрочь, оставив после себя его истинного Криса, такого, каким он был на самом деле.
Уверенные руки проскользнули под упругие ягодицы, сжимая. Круговорот бесчисленных поцелуев, влажных касаний, движений пальцев внутри сжавшегося от неожиданности тела. Люсьен уже не пытался сопротивляться. Он принял все происходящее как неизбежность, желая только одного: чувствовать еще сильнее, гореть, извиваться и знать, что эти мозолистые руки удержат его, проведут по грани и обрушат в новую волну боли и страсти. Поймав тяжелый от возбуждения взгляд, услышал шепот у самого уха:
- Ты такой горячий... - фамильярность, как никогда уместная между ними, и пальцы, только что гладившие крошечный бугорок внутри его тела, исчезли.
Леруа замер. Возбуждение никуда не делось, но короткая передышка позволила еще раз проскользнуть мысли о том, что все происходящее - нереально. Заниматься любовью с мужчинами для Люка было таким же удовольствием, как и принимать ласки женщин, но быть в пассивной роли ему еще никогда не доводилось. Оттого страх и непонимание собственных чувств не оставляли его. Он не доверял этому мужчине, не был связан с ним дружбой или даже симпатией. Но все равно отдавался сейчас этому незнакомцу, который был его слугой, его собственностью и его навязчивой идеей все это время. Уверенные ласки не позволили предпринять хоть что-то. И Леруа, измученный сомнениями, не мог решить, что хуже: позволить оружейнику продолжить то, что он начал, или заставить его остановиться.
Но Кристиана подобные вопросы не тревожили. И хотя он знал, что потом придется расплачиваться, светловолосый мужчина стоил любого наказания. Губы скользнули по шее лорда, прикусывая кожу, оставляя пятнышки засосов. И реакция блондина ему безумно нравилась: этот затуманенный неуверенный взгляд, эта покорная беззащитность. Крис словно слышал все сомнения. И уже наслаждался на грани оргазма тем, что хозяин беспомощно стонал в его руках, желая продолжения, пусть разумом и сопротивляясь этому.
- Прекрасный... прекрасный, как ангел... - обжигая взглядом и поглаживая возбужденную плоть.
Замерев на миг, чтобы приподнять бедра любовника, брюнет одним движением ворвался внутрь тугого тела. Губы поймали неизбежный крик боли и с непривычной нежностью попросили прощения. Только блондин даже не почувствовал этого, окаменев от боли. Под дрожащими ресницами выступили слезы, но ни одного крика не прозвучало из закушенных губ. Крису это не понравилось. Не давая возможности сопротивляться, и не желая мучить, брюнет прижал его сильнее к своему телу, поглаживая дрожащие ягодицы. Через пару минут он почувствовал, как напряжение понемногу отпускает это великолепное тело. Медленно, останавливаясь после каждого движения, он постарался найти правильное положение. И тихий вздох после очередного толчка заставил довольно улыбнуться. Теперь, целуя беспрестанно, ускоряя темп, проникая все глубже, Крис делился с молодым мужчиной разрядами чистого, ничем не замутненного удовольствия. А Леруа уже прижимался сам, обнимая, горя от желания слиться сильнее, стать единым целым с этим человеком, способным подарить ему такое наслаждение. И плевать на то, что боль не ушла, а только притупилась. Плевать, ведь сердце начинало биться сильнее, когда кузнец вновь и вновь целовал его. Люк не понимал своих желаний, он мог только показать их, впервые подавшись навстречу толчкам и доверчиво прильнув к смуглому телу. Он больше не походил на высокомерного мерзавца, каким был еще час назад. И Кристиан понял, именно сейчас, раз за разом, все сильнее входя в его тело, что аристократ - достойный противник, которого он не хотел растаптывать. И потому великолепное зрелище закушенных губ, спутанных светлых прядей, скользящих по шерсти покрывала, сводило с ума. И этот горловой стон. Кузнец интуитивно чувствовал, что хозяин подчинился едва ли не впервые в жизни. Но смог отдаться так полно, так откровенно, воплотив что-то, так давно тлеющее в душе Криса: тайное желание одновременно покорности и язвительности, чувство... родственного духа.
- Еще... пожалуйста, еще!..
Стройные ноги обвили поясницу, сжимая, словно в тисках, и не позволяя отстраниться, уйти, бросить одного в этой рвущей все эмоции. И оружейник подчинился, заставляя кричать все громче и изгибаться себе навстречу, уже и не сдерживая собственных стонов.
Взрыв наслаждения накрыл его внезапно, ослепляя. Но с последним движением, не желая оставлять Люка неудовлетворенным, он сжал возбужденную плоть и только после этого потерялся в удовольствии.
- Крииииис! - лорд в очередной раз подался бедрами вверх, и, выкрикнув имя невыносимого кузнеца, кончил ярко, как никогда в своей жизни.
Этот выкрик поразил Кристиана. Но разве это значило нечто большее, чем то, что блондину понравился этот порыв? Сомнения. Они снова напали, стоило только схлынуть последней оргазменной судороге. Эйфория не может продолжаться вечно, а судьба не преподносит подарков бесплатно - это Крис знал слишком хорошо. С сожалением оторвавшись от такого неожиданно великолепного мужчины, чувствуя, как сладко ноет каждая клеточка тела, он поднялся и быстро натянул свою нехитрую одежду. Ему нельзя было расслабляться или выдавать себя. Нужно собраться и загнать поглубже, закрыть на замок все, что так некстати пробудилось между ним и этим лордом. Теперь ему только осталось принять облик покорного слуги, готового услышать свой приговор.
Но пока он одевался, Люк успел прийти в себя. И понял, что получить такое поведение в ответ на их близость - неожиданно больно. Ему хотелось объятий, хотелось сладкой неги, заботы, в конце концов, привычного восхищенного шепота, перемежающегося поцелуями. Ничего. Только грязное чувство того, что его использовали. А о том, что ему самому это понравилось, он распространяться не собирался. Как и приказывать. Видеть сейчас отвращение, с которым кузнец будет выполнять его приказы, было бы просто невыносимо. Поэтому, собрав остатки своего костюма и кое-как приведя себя в порядок, Леруа поднялся и, поморщившись от тянущей боли, зло прошипел, поймав внимательный взгляд:
- Ну и как я теперь поскачу обратно? - Ничего умнее просто не пришло в голову.
Крис с сожалением окинул его взглядом, прекрасно понимая причину неудобства. А ведь все могло продолжиться иначе. И он бы оказался в нежных руках хозяина, снова получил бы поцелуй, быть может, уже мягкий, благодарный. Но нельзя. Нельзя превращаться в господскую игрушку, попав, как и сотни до него, под эту власть, как бы слабое тело, предавая, не хотело этого.
- Мой лорд. Пока мы не приедем в поместье, я предлагаю свои объятия... и колени, - Крис действительно волновался за самочувствие Люсьена, но не мог не вставить очередную шпильку: - Боюсь... что я выбил вас из седла на пару дней.
Взгляд, который он получил в ответ на такое предложение, мог заморозить океан.