Над капитанами флагманского корабля флота висел рок. Менее чем за два года, три наиболее подготовленных капитана первого ранга потеряли свои должности и были списаны на берег. Первого из них суд офицеров чести рекомендовал уволить, второго назначили на командно-штабную должность, а третьего убрали с глаз долой так далеко, что мало кто знает куда.
Мой рассказ посвящён третьему командиру корабля, но он будет неполным, если я вкратце не упомяну о том, за что в короткий срок потеряли свои должности два его предшественника.
Скажу сразу, не легко стать командиром любого корабля, будь-то корвет или фрегат. Ещё труднее стать хозяином капитанского мостика на большом противолодочном корабле. Почти невозможно стать командиром ракетного крейсера, но стать во главе плавбазы, которая по своему водоизмещению в два раза превышает вышеупомянутый крейсер, без руки господа бога невозможно.
Однако нельзя забывать, что избранным командовать в морях всевышний помогает лишь один раз. Шанс даёт, а дальше лишь наблюдает: «Будь добр Кэп, выкручивайся сам.»
Вот тут-то и начинаются настоящие истории.
НЕ ВЕРНЫЙ ПОДХОД К ДЕЛУ
В офицерской кают-компании единственной на флоте плавбазы царило праздничное возбуждение. После многомесячного ремонта, корабелы наконец-то устранили неполадки в паровой турбине и корабль вышел в открытый океан. Кэп обедал за отдельным столом, вестовой стоял рядом с ним и готов был выполнить любое пожелание командира. Для сорокалетнего офицера это был первый поход с новым для него экипажем и, капраз1 решил завоевать сердца своих подчинённых через их желудки.
- Пригласи за мой стол командира БЧ-Пять, - приказал он вестовому не отрывая взгляд от тарелки с супом.
- Вызывали? – спросил коренастый молодой офицер подойдя к столу командира. В кают-компании, согласно морским традициям, уставной фразеологией не пользовались.
- Садись, кап-лей. А ты, - командир обернулся к вестовому. – Принеси ему второе блюдо за мой стол.
Матрос ушёл на камбуз, а Кэп обратился к начальнику электротехнической боевой части.
- Ты у нас по совместительству командуешь водолазной командой. Так?
- Так точно, Кэп. Четыре водолаза на борту и все в моём, и Вашем распоряжении, - ответил офицер.
- Я вот что придумал. Следующую неделю мы будем барражировать на путях движения наших боевых кораблей, пополняя на ходу их запасы. Затем дней десять-двенадцать будем стоять в прибрежных водах в ожидании возвращения боевого ордера2 из похода. Во время стоянки твои «морские котики» будут осматривать и чистить корабельное днище. Почему бы им заодно не почистить и морское дно от омаров и крабов? Это разнообразило бы экипажный рацион.
- Отличная идея, командир. Если глубины позволят, то на столе у нас будут ракообразные, включая лангустов и морских трюфелей. Обещаю проследить за этим, а если разрешите, то и лично прогуляюсь по дну в составе водолазной команды.
- Глубины позволят, я об этом позабочусь, а под воду не пойдёшь. И можешь сертификат дайвера со стены своей каюты снять. Командира БЧ я под воду не пущу. У тебя и так обязанностей невпроворот, - ответил Кэп.
Через неделю в меню команды было добавлено нежное белое мясо омаров. Водолазы проводили под водой долгие часы, а палубные матросы сетками вытаскивали на борт морских падальщиков. Но сказка продолжаться бесконечно долго не могла и акватория вокруг плавбазы быстро опустела. Это немедленно отразилось на рационе рядового, а затем и младшего старшинского состава. Поначалу команда отнеслась к изменениям с пониманием. Однако, когда количество морских членистоногих, собранных четырьмя мичманами, сократилось с нескольких сотен в день, до несколько десятков, и командир отдал приказ убрать деликатесы из меню старшин, по кораблю пополз ропот.
Вскоре недовольство «голубых воротничков»3 тем, что океанские раки варятся на камбузе только для офицеров, хотя и вылавливаются мичманами, дошло до командира и, Кэп приказал остановить добычу.
Но было поздно. «Благое дело», задуманное капразом, не осталось без внимания.
Ещё во время донного промысла военная полиция получила о нём несколько электронных писем отправленных с корабля. Поток информации от завистливых гурманов усилился тогда, когда деликатесы стали в дефиците. В результате этих сигналов, за несколько дней до возвращения корабля их похода, в гарнизоне была сформирована следственная бригада. В считанные минуты после того, как три пары швартовных концов были закреплены на берегу и трап спущен на пирс, представители военной прокуратуры поднялись на борт и приступили к допросам свидетелей и участников операции «Лобстер». Уже к концу первого дня стало ясно, что деяния командира корабля подпадают под несколько уголовных статей предусмотренных за браконьерство.
- С учётом того, что промысел был осуществлён группой лиц, в крупных размерах, с использованием служебного положения, преступление будет квалифицироваться как деяние совершённое при отягощающих обстоятельствах, - сказал капразу следователь в завершении допроса и, после непродолжительной паузы, нехотя добавил. – И молитесь богу чтобы не подтвердились факты о том, что Ваши водолазы крали лобстеров из ловушек местных рыбаков. В противном случае Ваш срок почти удвоится.
Сгущать краски прокурорские умеют, это их работа, но судьбы «богом отмеченных» командиров находятся всё же не в их ведении, они находятся в руках таких же «помазанников». Поэтому, преступное деяние при отягощающих обстоятельствах было переквалифицировано в административное правонарушение и командира судил не военный трибунал, а офицерский суд чести.
- Вы, как офицер и командир, обязаны были соблюдать основные моральные принципы военнослужащего, - сказал седой контр-адмирал, и загибая пальцы на слегка приподнятой правой руке, продолжил. – Вы забыли о смелости, честности, справедливости, преступили закон, струсили, и как следствие, заврались, пытаясь уйти от ответственности. Не могу упрекнуть Вас в предательстве, но лишь потому, что не имею фактов. Решением офицерского суда чести Вы лишаетесь права нести высокое звание «офицера». Вам настоятельно рекомендуется незамедлительно подать рапорт на увольнение из кадров Вооружённых сил. Это решение может быть обжаловано в течение трёх дней, подачей рапорта на имя командующего флота.
НИЗКАЯ КВАЛИФИКАЦИЯ
Следующий командир плавбазы, до своего назначения на новую должность, командовал большим противолодочным кораблём и был на хорошем счету у всех, от рядового матроса, до командующего флотом. «Капраз» был интеллигент до мозга костей. Немногим выше среднего роста, стройный офицер, любил бег, плавание, неплохо играл в футбол, волейбол, баскетбол и хоккей. С подчинёнными старался говорить мягко, но очень убедительно. Профессионально знал много и глубоко, а если и нуждался в консультации специалиста, то чаще сам спускался на рабочее место последнего, чем вызывал его к себе в каюту, или на капитанский мостик.
Ни мата, ни повышения голоса Кэп себе не позволял ни при каких обстоятельствах. Отличившихся награждал медалями, почётными грамотами или ценными подарками публично, на фоне государственного флага, в присутствии фотографа. Если приходилось наказывать члена экипажа, или делать ему внушение, то Кэп вызывал провинившегося к себе в каюту и объявлял ему своё решение. Затем по электронной почте рассылал всему экипажу приказ о проступке и принятых по нему дисциплинарных мерах, при этом фамилию и звание виновного не указывал. Звучало это примерно так:
«1. Информирую личный состав о том, что в течение последней недели шесть человек совершили самовольный сход на берег. Трое из них в первый раз, и они лишаются четверти оклада. Один пойман повторно и лишён пятидесяти процентов, а два злостных самовольщика лишены месячного денежного довольствия полностью.
2. За чрезмерное употребление спиртного девять членов экипажа на один месяц лишаются права схода на берег.
3. За уклонение от выполнения функциональных обязанностей и проявление грубости по отношению к офицеру, старшина второй статьи понижен в звании до старшего матроса.»
Командира не боялись, а по настоящему уважали и посему старались не подставлять.
«И всё же свита своего короля не спасла». И виноват в этом был он сам.
По плану боевой подготовки, перед океанским походом с новым командиром, экипаж корабля был обязан многократно пришвартоваться к пирсу родной базы. Для этого корабль малым ходом выходил в залив близлежащего приморского города и возвращаясь назад вставал у причала. Не каждый раз получалось гладко. Две дюжины тысяч тонн железа, то медленно застывали в десяти-двенадцати метрах от резинового привального бруса причала, то норовили на скорости снести бетонный мол к чертям собачьим. Два бойких буксира без устали исправляли промашки Кэпа, либо подталкивали своими тупыми носами корабль к причальным отбойникам, либо наоборот, натягивали носовой и кормовой канаты, удерживая плавбазу от разрушительного столкновения с пирсом. Командир, не проявляя эмоций, терпеливо выводил корабль в залив снова и снова. Справедливости ради нужно заметить, что без малого три сотни членов экипажа расходовали топливо, масла, ресурс всех машин и агрегатов не только ради одного командира. Одновременно с ним проходили тренировку все без исключения службы и боевые части корабля.
К концу недели Кэп был готов продемонстрировать своё мастерство комиссии из трёх представителей штаба флота. Он вывел корабль в залив, развернул его на стовосемьдесят градусов и повёл параллельно к берегу, выписывая небольшую дугу в направлении причальной стенки. Швартовка правым бортом для однопропеллерных судов с неизменяемым шагом винта несколько сложнее, чем левым, а использование буксиров при заходе в родную базу опытными капитанами считается зазорным, поэтому на своём экзамене капраз решил вдвойне усложнить себе задачу.
- Правым бортом и без буксиров, - объявил он всем присутствующим на капитанском мостике.
Председатель экзаменационной комиссии одобрительно кивнул головой и сделал пометку в своей рабочей тетради. Два капитана первого ранга за спиной контр-адмирала скептически переглянулись между собой, как бы говоря при этом: «А на кой ... так рисковать?» и «Кого он тут удивить собирается?»
- Пять узлов, четыре, три, два. Стоп машина, полный назад, - командовал Кэп по мере приближения к пирсу.
Плавбаза нехотя повиновалась. Кораблю такого водоизмещения для полной остановки нужна была большая дистанция и командир сосредоточил своё внимание на том, чтобы не проскочить причальную стенку и остановиться в пределах досягаемости пирсовых кнехтов4 корабельными швартовыми канатами. Продольная скорость корабля падала. Течение в гавани практически отсутствовало и Кэп добился чего хотел. Плавбаза перестала двигаться вперёд, но приближаясь к берегу по дуге, корабль сохранил боковую составляющую скорости движения, которая была усилена дневным бризом. В результате этого стечения обстоятельств плавбаза навалилась на причал так сильно, что метал борта не выдержал и лопнул в нескольких местах чуть выше ватерлинии. Ветер дующий с моря, помноженный на огромную площадь борта и надстроек плавбазы, сыграл с Кэпом и кораблём злую шутку.
Расследование подтвердило виновность командира в морском инциденте. Ущерб государству был нанесён значительный. Корабль надолго был выведен из строя. Однако, в связи с тем, что авария произошла по недоученности, а не в результате халатного или безответственного отношения к службе, командир корабля получил в своё подчинение хоть и наземную, но очень важную для существования флота воинскую часть. Немалую роль в таком мягком решении сыграл тот факт, что три проверяющих офицера, включая опытнейшего заместителя командующего флота, находясь на капитанском мостике в ответственный момент, непосредственно предшествующий аварии, не взяли командование на себя.
Три капитана за два года, а с учётом их предшественника и приемника, то пять за три. Сложная судьба корабля и непростая жизнь экипажа. Недаром народная мудрость гласит, что «у семи нянек - дитя без глазу».
A DICK
Третий Кэп плавбазы улетел из уютного приморского города в далёкий северный гарнизон именно из-за наложения своих низких человеческих качеств на характер команды, обнаглевшей от бесхозности.
Корабль снабжения флота завершил свой пятимесячный поход и пришвартовался для пополнения запасов и отдыха экипажа в уютной базе дружественного государства.
- Команде приступить к большой приборке, - рявкнули громкоговорители голосом старшего помощника командира корабля.
Матросы, старшины и мичманы засуетились, забегали по всему кораблю и в считаные минуты выстроились в длинные цепочки на всех шести палубах. Младшие офицеры, кто с ленивой улыбкой, а кто и с недовольной гримасой на лицах, неторопливо локтями раздвигали салаг и занимали места в общем строю. На четырёх верхних палубах, в нестройных шеренгах экипажа, можно было увидеть и старших офицеров. По сигналу боцманской дудки, переданной по внутренней связи, двери кают, камбузов и рубок, клинкеты5отсеков и погребов открылись, и тысячи целлофановых пакетов с мусором, спрессованных картонных коробок, ящиков с пустыми консервными баками и бутылками потекли рекой из рук в руки по, без малого, двухсотметровому кораблю, навстречу с береговыми мусорными контейнерами. Тыловая служба союзников своё дело знала хорошо и заблаговременно установила дюжину зелёных, голубых и чёрных баков у трапа корабля.
- Офицеру снабжения прибыть к командиру, - драматическое сопрано дежурного офицера не осталось без внимания. Молодёжь обменялась сальными шутками по поводу женского пола, а старшее поколение лишь живее заработало руками. Всей команде не терпелось по-скорее сойти на берег и утолить свои физиологические фантазии в местных ночных клубах.
Капитан-лейтенант интендантской службы не был частью мусорного конвейера, он контролировал очистку в вверенных ему помещений, одновременно сверяя остатки еды, воды, алкоголя, шкиперского имущества, дизельного и авиационного топлива, масел и прочего, со своими компьютерными данными. В тот момент, когда тридцатилетняя миловидная блондинка, исполняющая обязанности второго штурмана корабля, передала по радио команду Кэпа, снабженец был на камбузе. Убедившись, что кладовые опустели сорокалетний офицер уточнил у старшего кока каковы остатки провизии. Кок открыл свой ноутбук и кратко отчитался по основным продуктам питания, пообещав прислать подробный рапорт кап-лею сегодня вечером. Снабженец занёс цифры в свой электронный планшет. Лишь на секунду заглянувший на камбуз корабельный бармен, увидев шефа, попытался раствориться за дверью, но не успел. Кап-лей приказал прислать ему данные по запасам пива, вина, рома и виски в офицерском и матросском клубах. Глаза мичмана скользнули по офицеру и его вороватый взгляд упёрся в метал палубы.
- Есть, - нехотя выдавил бармен из себя.
Через несколько минут после посещения камбуза корабельный снабженец стоял перед командиром корабля в его каюте.
- Я отдал команду экипажу к семнадцати тридцати закончить приборку и всему личному составу привести себя в порядок, - Кэп светился от счастья о того, что долгий поход закончился без аварий и происшествий. – Проследи за тем, чтобы с восемнадцати ноль-ноль были открыты корабельные бары нижних чинов и бар в кают-компании. Я хочу чтобы празднование окончания первой, под моим руководством, боевой службы корабля экипаж запомнил надолго. Поэтому, приказываю, обеспечить барменов запасами алкоголя из расчёта пятикратных норм суточного довольствия.
- Я не могу этого сделать, Кэп, - ответил снабженец. - Это противоречит наставлению по тыловой службе и мне не удасться скрыть перерасход спиртного. Поэтому, как и положено по норме снабжения, я выдам командирам боевых частей талоны на бесплатную выпивку из расчёта: тридцать шесть миллилитров чистого алкоголя на одного подчинённого. Каждый сможет сам решить как ими воспользоваться, выпить две банки пива, или два бокала вина, или две стопки виски. А кому будет мало, пусть покупают за свои деньги. Ограничением будет лишь их здоровье и здравый смысл. Из своего кармана поить до чёртиков двести девяносто человек я не собираюсь.
Лицо командира вспыхнуло, затем кровь со щёк местами сошла и только ярко красный румянец, да играющие на скулах желваки выдавали едва сдерживаемую ярость капраза.
- Я приказываю, - тихо сказал он надвигаясь на кап-лея. – Сегодня вечером выдавать пиво, вино, ром, бренди и виски без ограничений каждому члену экипажа, от рядового матроса до старпома. Что Вам не ясно, капитал-лейтенант?
Такая картина могла произвести неизгладимое впечатление на молодого и неопытного выпускника военного училища тыла, с юношеских лет приученного беспрекословно выполнять команды непосредственного начальника. Однако, на выпускника института финансов, пятнадцать лет проработавшего в бизнесе, из них последние пять, предшествующие решению пойти служить во флот, в должности главного бухгалтера крупной строительной компании, змеиное шипение Кэпа должной реакции не вызвало.
- Я доложу о Вашем приказе начальнику тыловой службы нашей базы, и если он по электронной почте письменно подтвердит Ваш приказ, то он будет выполнен, а если нет, то больше нормы ни одна живая душа бесплатно не выпьет и миллилитра.
Внешнее проявления спокойствия далось снабженцу нелегко. Он прекрасно понимал, что вышел на тропу войны с самым могущественным командиром, открывающим ногой почти любые флотско-штабные двери. Но отступать кап-лей не собирался. Он был уверен, что начальник тыла встанет на его сторону. Сорокалетний офицер в бизнесе был не новичок, а вот в среде морского экипажа до этого похода вариться ему не приходилось. Он не мог представить себе как подло и низко по отношению к нему может поступить его командир.
В течение следующего часа корабельный снабженец обменялся несколькими электронными письмами с начальником тыла базы, а затем и с главным тыловиком всего флота. Довольный результатом переписки он распечатал на принтере ответы из штаба, вложил их в папку, с штампом ДСП6 на ней, и отправился искать командира.
Когда бунтарь кап-лей вошёл в офицерскую кают-компанию в ней уже собрались все свободные от вахты офицеры. Почти сорок человек стояли полукругом перед капразом.
Кэп, облокотившись локтем на стойку бара, стоял к подчинённым в полоборота и рассказывал им о своём конфликте со снабженцем.
- Так что, господа офицеры, я не могу выполнить данное вам обещание. Отметить как следует наш первый совместный поход за счёт флота не удасться. Эта тыловая крыса побежала жаловаться на меня своим береговым покровителям. Уверен, что они его поддержат. А вот, кстати и он, с папочкой для бумаг, - Капраз указал пальцем за спины собравшихся.
- Ууууу, сука, - не сговариваясь выразили презрение кап-лею десятки голосов.
Снабженец развернулся на каблуках и, не сказав ни слова, вышел из кают-компании.
Два или три часа после этого он находился в смятении. Сидя за столом в своей каюте кап-лей размышлял о своём поступке, анализировал варианты развития скандальной ситуации и пришёл к выводу, что по другому поступить он не мог.
- Поступить по другому я не мог, - вслух повторил он эту фразу, взял из тумбочки книгу Джона Перкинса «Признание наёмного убийцы экономик развивающихся стран», лёг на кровать и углубился в чтение политического триллера, основанного на реальных событиях последних тридцати лет.
В половине одиннадцатого вечера дверь его каюты неожиданно распахнулась и в крохотное одноместное помещение ввалилась изрядно выпившая капитан-лейтенант, ещё утром нёсшая вахтенную службу на капитанском мостике.
Не произнеся ни слова, а лишь презрительно глядя на равного ей по рангу снабженца, молодая женщина медленно расстегнула молнию на брюках и вместе с трусами, одним движением, стянула их с себя до самых икроножных мышц.
Книга упала на грудь кап-лея, он всем телом вжался в тонкий поролоновый матрас и с ужасом ждал дальнейшего развития событий. Взгляд его прыгал с надменно-пьяного лица второго штурмана на её оголённые бедра с бритой промежностью посредине. Он хотел что-то сказать своей незваной гостье, но лишь несколько раз судорожно открыл и закрыл обрамлённый короткими усами и бородой рот.
- Нравится? – ехидно спросила женщина, указывая рукой себе между ног.
- А как тебе это? – сказала она и резко присев на корточки пустила тугую струю мочи на прорезиненный пол каюты хозяина и его кроссовки, опрометчиво оставленные им посредине служебного жилища.
Снабженец отвернулся к переборке и постарался побороть подкатившую к горлу тошноту, а сыкуха протянула руку к вращающемуся креслу, стянула с его спинки лицевое полотенце, подтёрлась им и бросила себе под ноги. После этого она молча натянула брюки и вышла из каюты, громко хлопнув дверью при этом.
Оставаться в помещении кап-лей не мог. Вонь выгнала его на верхнюю палубу. Вдохнув полной грудью тёплый тропический воздух офицер огляделся вокруг. Он редко бывал на верхней палубе, в этом не было служебной необходимости. Медленно идя к вертолётной площадке на корме корабля, офицер гасил страсти бушевавшие в его мозгу.
Что делать дальше? Как себя вести? До родной базы две тысячи морских миль. При скорости хода пятнадцать узлов это почти шесть дней пути. Как выжить?
Месть всем подряд , самосуд над обидчицей и самоубийство, он отмёл сразу. Остановившись возле ангара он посмотрел на противолодочный вертолёт. Десятитонная машина стояла со сложенными, как у зайца уши, лопастями пропеллера.
Эх, был бы лётчиком, улетел бы на нём отсюда к чёртовой матери, но не дано. Зрение посадил ещё в школьные годы, а без него даже на «Сесну» лицензию не получишь. Ладно, раз все они считают меня говном, то я буду вести себя соответственно. Жаловаться по инстанции по каждому поводу - единственный выход.
На следующее утро в кают-компании было немноголюдно. Пять или шесть офицеров пили кофе с круассанами и нехотя ковырялись чайными ложками в баночках фруктовых йогуртов. Одни негромко делились впечатлениями от вчерашней вечеринки, а другие согласовывали планы на сегодняшний сход на берег. При появлении снабженца разговоры прекратились. Однако, как только кап-лей приказал вестовому подойти к его столу, как тут же, та же команда последовала от офицеров сидящих за другими столиками. Вестовой сперва растерялся, с одной стороны офицер снабжения судна был непосредственным начальником над всеми семью вестовыми корабля, включая личного вестового Кэпа, но с другой стороны, офицеры, пришедшие ранее, имели преимущество в очерёдности обслуживания. Корабельный «слуга нескольких господ» заметался по помещению с подносом, штурмана, инженеры и вертолётчики дёргали старшего матроса по поводу и без не оставляя ему свободной минуты для обслуживания изгоя. Быстро уяснив правила новой для него игры, кап-лей вышел из кают компании, прошёл на камбуз, нашёл там свободного вестового и приказал принести ему завтрак в каюту.
- Нет, не в каюту, - вспомнил он о нестерпимом зловонии исходящим от чёрной микропористой резины, покрывающей пол его каюты, и решил перекусить в сервировочной, где его подчинённые стюарды сервируют завтраки, обеды и ужины для старших офицеров.
Допив свой кофе, без трёхсотграмовой кружки которого он не представлял себе жизнь уже много лет, кап-лей пошёл искать старшего помощника, отвечающего за поддержание дисциплины на корабле. По пути на вторую палубу, где жил и работал старпом, офицер зашёл в свою каюту и прихватил с собой упакованные в полиэтиленовый пакет мокрые кроссовки.
Постучав в дверь и услышав страпомовское «Войдите», кап-лей собрался с духом и ринулся в бой за правду. Так, во всяком случае, ему казалось самому. Кратко изложив суть разногласия с Кэпом, униженный общим презрением коллег офицер, в деталях изложил как его оскорбила действием сослуживец женского пола. При этом он положил на стол свои кроссовки и предпринял попытку развязать узел на пакете.
- Остановись, - попросил его капитан второго ранга. – Нет нужды демонстрировать мне потную спортивную обувь, пропитанную результатами работы почек тупой блондинки. Если бы не стремление нашего мудрого руководства к увеличению процента служащих во флоте женщин, то таких дур как она, не то что на корабль, на пирс бы не пустили. Теперь по сути. В твои тёрки с Кэпом я вмешиваться не собираюсь. После возвращения на базу решай этот вопрос с руководством тыла. Ты их человек, прежде всего, к нам ты лишь прикомандирован. Это может быть твой первый и последний поход в этом экипаже. В следующий раз с нами пойдёт кто-то другой, а ты уйдёшь в море на эсминце или БПК, сам это знаешь. А с сыкухой я разберусь. Сегодня же. Обещаю. Преднамеренно приводить в негодность чужое личное имущество я не позволю никому.
- Спасибо, старпом.
- Если это всё, то ты свободен, - вместо традиционного «пожалуйста» буркнул в ответ первый заместитель Кэпа.
После этого разговора кап-лей с головой ушёл в работу. Он принимал от местных поставщиков запасы продовольствия и воды для экипажа, корабельное и авиационное топливо, подписывал акты и накладные, звонил бизнес партнёрам и выяснял почему указанные в накладных цены не соответствуют предварительным договорённостям. К трём по полудню суматоха закончилась, по части снабжения корабль был готов к походу и кап-лей отпустил своих подчинённых в увольнение. Основная масса личного состава ещё утром сошла на берег. Плавбаза опустела, на ней осталась лишь вахтенная служба и несколько офицеров, которые были по горло сыты пальмами, песчаными пляжами, шоколадными мулатками и прочими «амиго», от назойливости которых тошнило до рвотных позывов.
Кап-лей сидел на двух кормовых битенгах7, в тени параболической спутниковой антенны, сразу за полуютом, заботливо положив под свой зад стальную корабельную горловину8. Он щурился глядя на закат солнца, медленно опускающегося над водами океанского залива.
Эх, с женой бы и дочкой сюда, - подумал он и вспомнил, как в день ухода в долгий поход, ранним утром, когда жена ещё нежилась в постели, а он сидел на унитазе и «думал», дверь туалетной комнаты отворилась и двухлетняя дочь, щлёпая по кафелю босыми ногами подошла к нему и подала плюшевого медвежонка. «На, папа» - всё что смогла сказала она.
Нежность, любовь и тоска по близким смешалась с чувством обиды на сослуживцев и вызвала такую гамму эмоций, что она могла стоить жизни приближающейся к нему незваной гостьи.
По шкафуту9, от трапа к корме, бодрой походкой шла блондинка. Второй штурман была одета в короткое лёгкое платье, на ногах её тонкими кожаными ремешками были подвязаны босоножки. В руке она держала бумажный пакет с логотипом модного спортивного магазина.
Если она подойдёт ко мне, то я выброшу её за борт. Шлёпнется плашмя с двенадцатиметровой высоты и расшибётся в лепёшку, - решил кап-лей и оглянулся.
На палубе свидетелей не было, а вот с другой стороны пирса, всего лишь в пятидесяти метрах от его корабля, стоял одиннадцатипалубный круизный лайнер. С него доносился негромкий джаз, а на верхних палубах, вдоль кают, иногда мелькали матросы.
Могут заметить. Пусть поживёт пока.
- Это тебе, - сказала молодая женщина и поставила бумажный пакет возле битенгов.
- Что это? – спросил её снабженец.
- Твои новые кроссовки, - поворачиваясь в обратную сторону ответила второй штурман и, как бы между прочим, уже на ходу бросила. – Извини за вчерашнее.
После ужина, проведённого в сервировочной, кап-лей вернулся в свою каюту. Находиться в ней по прежнему было невозможно. Невзирая на весь день открытый иллюминатор, смрад исходящий от пола каюты только усилился. Офицер вытащил коробку из бумажного пакета и, оставив её на столе, вновь вышел на свежий воздух.
Осталось пережить завтрашний день стоянки и шесть дней пути. В походе будет полегче, время потечёт скорее, а дома я с ними разберусь. Точнее, с ними разберутся другие.
Просидев на верхней палубе до темноты кап-лей решил сходить в каюту за матрасом и подушкой. Спать он решил в вертолётном ангаре. Уже за несколько шагов до своей двери он увидел, что медная табличка, с его именем и званием на ней, заклеена листом бумаги. Подойдя вплотную к каюте он прочитал жирным шрифтом отпечатанные слова:
ЖЕНСКИЙ ТУАЛЕТ
Не унимаются сволочи, - сорвав лист бумаги вместе со скотчем подумал он и открыл дверь.
В каюте его ждал очередной сюрприз. Его новые кроссовки стояли между кроватью и рабочим столом и в каждый из них была вставлена записка: Ссать сюда.
Пора идти объясняться с командиром, раз старпом не смог утихомирить приколистов.
Аккуратно положив обувь вместе с записками обратно в бумажный пакет, снабженец направился на капитанский мостик. Он знал, что капраз в это время суток докладывает в штаб флота о прошедшем дне и согласовывает с командованием планы плавбазы на завтра. Поднявшись по трапу в просторное помещение, кап-лей обнаружил на мостике командира корабля, командира БЧ-Один, командира БЧ-Четыре, а также третьего штурмана корабля, нёсшего вахту с повязкой на левом рукаве,.
- Чего тебе? –увидев снабженца, недовольно спросил капраз.
Кап-лей рассказал старшим офицерам о событиях последних суток. Командир штурманской службы нахмурился. Ему явно не понравилось то, что его подчинённая опустилась до такого омерзительного поступка. Он прекрасно понимал, что если это дойдёт до родной базы, то ему, как командиру БЧ-Один, придётся оправдываться в разных инстанциях и, либо защищать женщину, либо сливать её. Причём, решение принимать нужно уже сейчас. Всё будет зависеть от реакции Кэпа. Если он взорвётся и наорёт на меня, то я эту дуру с дерьмом смешаю, а если нет, то «будем посмотреть».
Начальник связи и вахтенный офицер ехидно улыбались, а командир сперва нахмурился, затем его лицо просветлело и он выдал историческую фразу, ставшую в дальнейшем популярной флотской цитатой:
- Тебе не стоит жаловаться. Сам знаешь, многие мужчины платят деньги, чтобы увидеть такое.
Униженный кап-лей попытался было рассказать о том, что издевательства над ним продолжаются. Он достал из пакета лист, сорванный с двери его каюты, и показал «отцам командирам», а записки из новых кроссовок протянул Кэпу, в последней надежде получить защиту от грязных провокаций сослуживцев, на что капраз лишь заметил:
- Ты сам во всём виноват. Никто тебя не заставлял настраивать против себя весь экипаж. Учись не плевать против ветра. Это нигде не приветствуется, а на флоте тем более.
Спускаясь по трапам на нижние палубы кап-лей решал трудную задачу: как пережить следующую рабочую неделю.
При таком отношении со стороны экипажа и командования я до базы не доживу. Спать в моей каюте без замены резины на полу невозможно, в матросском кубрике стыдно, на открытом воздухе на вертолётной площадке тоже стыдно, но пока мы будем идти в южных широтах это физически возможно. А вот через тысячу миль похода с курсом десять градусов, температура наружного воздуха резко понизится и мне придётся либо искать другое уединённое место для ночлега, либо унижаться и жить с младшим составом, либо провоняться мочой в своей каюте. Да пошли они все, - вдруг принял решение офицер. –Пусть добираются домой без меня.
В своей каюте он переоделся в гражданскую одежду, собрал в служебный мешок форменное обмундирование, в чемодан сложил личные вещи, обмоченные блондинкой кроссовки уложил в прорезиненный водонепроницаемый мешок, не забыл положить в папку с документами записки Ссать сюда и ЖЕНСКИЙ ТУАЛЕТ, достал из стола мобильный телефон и вызвал такси.
Когда до обещанного диспетчером времени прибытия кэба оставалось десять минут, беглец быстро шагом поднялся на капитанский мостик и сообщил одиноко сидящему там вахтенному офицеру о своём намерении дезертировать с корабля. И пока третий штурман искал свой мобильник и набирал номер Кэпа, пьющего текилу с солью и лаймом под звуки гитары и скрипки в местном баре, кап-лей сбежал по трапу на пирс, бросил в багажник розового «Олдсмобиля» сумку с чемоданом и усаживаясь на заднее сиденье, коротко сказал водителю:
- В аэропорт.
В международном аэропорту родного города беглеца встречала жена. Кап-лей успел позвонить ей перед вылетом и рассказать о своём решении и побудительных мотивах.
- Домой? – спросила супруга вытирая слёзы.
- Нет, в военную полицию. Я должен сначала сдаться властям, потом встретиться с прокурором и адвокатом, а затем, если меня выпустят, поедем домой.
Долгих восемь месяцев длилось следствие. После его окончания военный трибунал в течение двух недель заслушивал прения обвинения и защиты. Десятки свидетелей прошли перед судьями. Выступили все бывшие командиры и начальники обвиняемого в дезертирстве офицера, включая начальника тыла военно-морской базы и начальника тыла флота.
За процессом внимательно наблюдал сам командующий флота. Со слов главного тыловика, произнесённых как перед трибуналом, так и в кабинете адмирала, кап-лей был лучшим снабженцем из тех, кто служил на этой базе за последние четверть века.
Пять лет тюремного заключения, грозящие ему по закону, никак не укладывались в рамки справедливости. И это понимали все, включая председателя трибунала.
- Так что Вы посоветуете по делу плавбазы, Адмирал? – стоя с дымящейся кружкой кофе у широкого окна с видом на причалы с боевыми кораблями, спросил полковник юстиции у командующего, обсуждая громкий процесс за несколько дней до вынесения вердикта.
- Снабженца наказать лишением месячного денежного довольствия и строгим выговором. Старпому и командиру БЧ-один по строгому выговору. Сыкуху выгнать с флота на хер. А командира корабля отправить в самый дальний северный гарнизон командовать комендатурой. Лучше на остров, - уточнил флотоводец.
- С экипажем тоже надо что-то делать. Распустились совсем, - сказал военный юрист, разглядывая с пятого этажа штаба стоящий в полукилометре корабль снабжения.
Без восемнадцати тысяч тонн дизельного топлива в баках, предназначенного для дозаправки в море боевых кораблей, плавбаза возвышалась над пирсом как девятиэтажный дом, показывая всем, что под широкой чёрной юбкой ватерлинии, у неё, до самого дна, голубое исподнее.
- С экипажем разберусь сам. – ответил Адмирал. - Я им такого цербера на мостик поставлю, что у них свободного времени на пиво оставаться не будет. Борьбой за живучесть и учебными тревогами дурь из голов выбью.
В тот же вечер, когда Адмирал с Полковником решали судьбу действующих лиц разыгравшейся на плавбазе драмы, один представитель штабного планктона пошёл поплавать в гарнизонный бассейн. Делал он четыре раза в неделю уже много лет. А что ещё делать в приморском городе, когда в пять часов вечера на улице уже темно, а минус семь градусов по Цельсию при десятиметровом ветерке загоняют под крышу любого матроса?
Любитель плавания, а в дальнейшем ЛП, был умудрённый жизнью, а можно сказать и битый ею, капитан-лейтенант, проводящий своё служебное время в офисе за двойными стальными дверьми, метров на семь ниже уровня земли.
Переодевшись в раздевалке, рассчитанной на четыреста человек, он сходил в сауну, затем принял горячий душ, прошёл мимо большого плаката:
ВХОД В БАССЕЙН В УЛИЧНОЙ ОБУВИ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЁН
и вышел к водным дорожкам.
К тому моменту, когда ЛП вошёл в бассейн, время спортивного плавания истекло. По расписанию началось «открытое плавание» и дежурные спасатели уже сняли два разделительных каната. В результате бассейн превратился в большую ванну для барахтающихся на спасательных кругах детей и не умеющих плавать взрослых, и одну дорожку для любителей накручивать километры вольным стилем.
У торцевого борта, этой единственной дорожки, держался на воде молодой парень. На вид ему было лет восемнадцать. Над ним, стоя на коленях на кафельном полу, возвышалась женщина- тренер.
- Застегни на лодыжках ремень и работай только руками,. – давала она указания парню. - Ты должен натянуть резиновый канат не меньше, чем на треть бассейна, и держать это натяжение в течение пяти минут.
ЛП взялся за поручни металлической лестницы и попытался спуститься в воду, но был остановлен непривычно грубым окликом инструктора.
- Мужчина, Вы что не видите что дорожка занята?
- Она расчитанна как минимум на двух пловцов, - внутренний протест слегка разогрел и без того взрывной характер ЛП.
- Не сегодня, - получил он в ответ.
Придётся плавать в лягушатнике, а это пустая трата времени. Голову в воду опускать нельзя, ибо либо сам кого-то рукой заденешь, либо на тебя прыгнут с одного из трамплинов. Остаётся надеяться только на то, что тренировка юного дарования скоро закончится, - подняв плавательные очки с глаз на лоб на пути к другому концу бассейна подумал ЛП. – И ещё эта парочка в сапогах и шубах расселась у самой воды. Как их пустили в верхней одежде и грязной обуви сюда? Я хоть в резиновых шлёпанцах, а малышня тут босиком бегает.
Растегнув меховые наряды и держа дорогие шапки в руках, на пластиковых стульях сидели «бояре». Вокруг их кожаных сапог, по керамической мозаике пола, медленно растекалась лужа из растаявшего снега. Родители с наслаждением наблюдали за своим отпрыском, отчаянно гребущим руками в борьбе с натяжением резинового каната.
ЛП погрузился в воду и поплыл брассом. В этот момент он был похож на медленно двигающегося аллигатора, выжидающего момент для атаки.
Шанс устроить небольшой скандал в борьбе за социальную справедливость представился ему минут через десять, когда молодой человек отжался от бортика и встал перед инструктором, в паре метров от ожидающих его родителей.
- Могу я занять свободную дорожку? – достаточно громко спросил ЛП, стоя по грудь в воде.
- Да, занимай, - бросил в ответ вчерашний юноша, слегка повернув голову в сторону воды.
- Я не тебя спрашиваю, - с трудом сдерживая ярость ответил ЛП и чуть громче повторил вопрос. – Инструктор, я могу занять дорожку?
Тридцатилетняя плечистая женщина что-то сказала парню и быстрым шагом направилась к ЛП.
- Почему Вы так грубо разговариваете со мной? – спросила она тихим голосом согнувшись пополам над ЛП у торца бассейна.
- Грубо? Да не в жизни. Вы не прореагировали на мой вопрос первый раз и мне пришлось повторить его громче. Исключительно ради того, чтобы привлечь Ваше внимание и получить Ваше разрешение, - делая ударения на личном местоимении ЛП глумливо улыбался, ибо пререкаться ему было не привыкать.
- Вам уже ответили за меня и не было необходимости привлекать всеобщее внимание к нашей тренировке.
- Не было необходимости делать её приватной, - парировал ЛП. - Тем более, давать эксклюзивные права пользоваться в нерабочее время гарнизонным бассейном кому бы то ни было. И почему я должен получать разрешения плавать здесь от какого сопляка, когда запрет был наложен Вами?
- Вы хоть знаете чей это сын? – прошипела инструктор.
- А мне плевать чей. Не знаю, и знать не хочу, - ответил ЛП и с удовольствием нырнул вдоль черной кафельной полосы голубого дна бассейна.
В просторном вестибюле спортивного комплекса был полумрак. На двух мягких диванах и в нескольких глубоких кожаных креслах, в ожидании долго приводящих себя в порядок жён, сидело полдюжины мужчин в военной форме. У их ног стояли спортивные сумки и рюкзаки с кроссовками, футболками, мокрыми полотенцами и остальными банными принадлежностями. Одни из них листали иллюстрированные журналы, выбирая их по интересам с широкого журнального столика, другие смотрели гольф на широком экране настенного телевизора. У стойки дежурного по спорткомплексу стоял «барин» и о чём-то нервно говорил с давно демобилизованным боцманом, подрабатывающим здесь по вечерам.
Как только ЛП вышел из раздевалки и появился в пределах видимости «барина», как тут же он был им остановлен.
- Предъявите Ваше удостоверение личности, - строго потребовал обладатель шубы и протянул ЛП свою визитку.
МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ
Тиснеными буквами гласила надпись посредине карточки, а чуть ниже:
ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ
и
Командир плавбазы Капитан первого ранга Такой-то.
ЛП достал портмоне, развернул его и показал Кэпу пластиковую карточку, вставленную в специальный карман с прозрачным виниловым окном.
Кэп записал фамилию ЛП и задал ещё один вопрос:
- В какой части Вы служите?
Услышав ответ, «барин» на секунду задумался и сказал:
- Я хорошо знаю Вашего командира, я принимал у него корабль. Я позвоню ему завтра же и сообщу о Вашем недостойном поведении.
- И в чём же оно заключается? – ЛП хоть и был на несколько рангов ниже Кэпа по званию, но как он и сказал инструктору по плаванию, он плевать хотел на ранги и звания, когда дело касалось справедливости. – В том, что меня возмутили привилегии данные Вашему отпрыску?
- Он не просто мой сын, он молодой матрос, проходящий службу на одном из наших кораблей и, возможно, Вы когда нибудь удостоитесь чести командовать им и ему подобными мальчишками. Вам нужно поучиться сдержанности. Уверен, что мой старый приятель сможет это Вам объяснить.
Часов в десять утра, следующего дня, в офисе ЛП зазвонил телефон.
- Зайди ко мне, - не представляясь сказала трубка голосом командира части.
ЛП логоффил оба своих компьютера и нехотя оторвал зад от любимого кресла.
Этот козёл всё-таки нажаловался, - усмехнулся он стоя между двумя сейфовыми дверьми, ожидая когда шипение в шлангах пневмосистемы прекратиться и давление воздуха в переходном тамбуре упадёт до нормального.
- Мой приемник с плавбазы звонил полчаса назад. Всё ухо мне слюной забрызгал, прямо через трубку. Что там вчера случилось, в бассейне? – командир не сдержал улыбку, как будто был рад тому, что его подчинённый взбесил капраза-приемника.
ЛП без утайки, рассказал во всех деталях о вечернем инциденте и последующим разговоре в вестибюле спорткомплекса.
Внимательно выслушав короткую историю поведанную Любителем Плавать, командир резюмировал:
- Забудь о нём. Он просто дик10.
Сноски
1.Капитан первого ранга
2.Строго определённое расположение кораблей относительно друг друга.
3.Работающий руками персонал, рабочий класс.
4.Парная тумба с общим основанием на палубе судна или на причале для крепления тросов.
5.Водонепроницаемая вертикальная дверь.
6.Для служебного пользования.
7.Возвышающаяся над палубой корабля тумба, часть швартового устройства корабля.
8.Стальная крышка люка.
9.Средняя часть верхней палубы корабля.
10.Городской или уличный словарь английского языка даёт следующие определения слову дик.
а.Richard’s short name. Домашнее или сокращённое имя Ричарда.
б. A penis. Мужской половой орган.
в.An abrasive man or a bastard. Нарицательное слово обозначающее тот же орган, но применительное к его владельцу.
For example: His name was Dick Cheney and he had a large dick, but he was such a dick.
Например: Его звали Дик Чейни и он имел большой член, но сам он был таким х...ем.