Из открытого окна гостиничного номера петрозаводского отеля "Онега Палас" открывался восхитительный вид. Тёмные воды озера, низкие серые облака над ним, вековые ели покрывавшие берега и Ивановские острова, видневшиеся в десятке километров на восток, демонстрировали мне всю красоту Карелии. Я вдыхал чистый прохладный воздух и вспоминал маму Дяди Фёдора, из "Каникул в Простоквашино":
- Эх, была бы у меня вторая жизнь, я бы провёл её здесь.
Нет, конечно, не провёл бы. Даже близко бы не поселился. Слишком суров этот край для избалованного солнцем южанина, никогда не жившего выше сорок пятого градуса северной широты.
В дверь постучали. Это пришёл за мной мой новый приятель, местный житель, любезно согласившийся познакомить меня с региональной столицей. Пока я обувался и выполнял рутинную проверку - деньги, "оружие" (в смысле электронный ключ от номера), документы, в кармане Игоря зазвонил мобильный телефон. На обратном конце "трубы" был его сын.
Из разговора Орла и Орлёнка, а Орлов была фамилия моего приятеля, я понял, что тринадцатилетний сын воспользовался отсутствием отцовского контроля и пропустил урок музыки. Отцу было слегка за шестьдесят и по манере его разговора с тинейджером сыном было очевидно, что он очень любит своего позднего ребёнка.
- На чём сын играет? - коротко спросил я Игоря.
- На аккордеоне, - прикрыв микрофон телефона шепотом ответил он.
- Как его Зовут?
- Валера.
- Дай "трубу" мне, - сказал я и не дожидаясь ответа взял мобилу из рук приятеля.
- Валера. Это дядя Юра. Слушай сюда, сынок. Я в твои годы пять лет ходил в музыкальную школу. Мой отец вырос в деревне и считал, что первый парень на селе это тот, кто умеет играть на гармошке. А так как он пережил немецкую оккупацию в Донецкой области, то усвоил на всю жизнь, что немецкий аккордеон, особенно "Вальтмейстер" три-четверти, лучший музыкальный интрумент в истории музыки. Спорить с ним было бесполезно. Я ходил в музыкалку с одиннадцати лет до шестнадцати. Обижался на него. Особенного в те часы, когда все мои приятели гоняли во дворе в футбол на баскетбольной площадке или играли в настольный теннис на грубо сколоченном столе, покрытом вздувшейся от дождя фанерой, а я в это время наяривал вальсы Штрауса, или учил сольфеджио, или штудировал биографии композиторов, готовясь к уроку музыкальной литературы. А ещё я пел в хоре по воскресеньям, Валера, в то время, когда мои приятели щупали одноклассниц в тёмных залах кинотеатров на дневных сеансах. К тому времени я уже понимал, что деревенский гармонист хоть и был популярен среди односельчан, но сам много терял. Потому как, пока он перебирал пальцами кнопки гармони, обеспечивая за околицей танцы местной молодёжи, его товарищи прижимали к себе девушек. А кто девушку танцует, то и ведёт её по окончанию танцев по тёмной улице к ближайшему сеновалу.
Понимать-то я это уже понимал, но отцу не перечил и продолжал учиться. Повзрослев я осознал следующее: главным уроком моего музыкального образование было не умение играть на музыкальном инструменте, а воспитание характера. Умение преодолевать трудности и не обращать внимание на соблазны на пути к достижении поставленной тобой цели.
- Ну а музыкальное образование пригодилась хоть раз? - робко спросил юноша, наверняка слегка обалдевший от такого нравоучения.
- Умение играть на аккордеоне - нет. За сорок лет я ни разу его в руки не брал. Однако сами уроки определённо повлияли на развитие музыкального слуха. Не могу сказать, что голос у меня хороший, но когда пою, то в ноты попадаю. И ещё хочу рассказать тебе о забавном случае связанным с моим музыкальным образованием, произошедшим лет семь назад и послужившим моему продвижению по службе, - я покосился на Игоря и приподнял брови, спрашивая его одобрения на очередной рассказ.
Орлов кивнул головой и тихо сказал:
- Давай.
- Руководство компании, в которой я работаю, получило приглашение посетить Венгрию для оказания помощи в решении вопроса государственного значения. В состав нашей маленькой делегации из трёх специалистов последним включили и меня. Гостеприимные хозяева обеспечили нас авиационными билетами с днём прибытия вечером в пятницу, невзирая на то, что работать мы должны были начать в только понедельник утром. Это сделано было специально. Нам дали время на акклиматизацию, переход в режим жизни в другом часовом поясе и ознакомление с достопримечательностями прекрасного Будапешта.
В один из двух выходных дней, праздно гуляя по столице Венгрии с двумя своими вышестоящими начальниками, я обратил внимание коллег на уличного музыканта, игравшего на своём аккордеоне очень красивую мелодию.
- Чардаш Монти, - бросил я небрежно.
- Да брось ты, - усмехнулся мой босс.
На что его зам поддакнул:
- Ты не можешь знать композицию, которую играет уличный музыкант в центре восточно-европейской столицы. No way, - добавил он, что переводилось как "ни за что".
Я пожал плечами, типа "не верите, ну и хрен с вами". Однако, только мы собрались продолжить наш путь, не бросив музыканту в шляпу даже пятьсот форинтов, как аккордеонист ускорил темп игры, стал приплясывать в такт музыке и энергично кивая головой принялся повторять:
Мои поражённые боссы остановились, повернулись к танцующему венгру, потом переглянулись между собой и перевели взгляды на меня.
- Но как? - спросил меня старший из них.
- Очень просто, - ответил я. - Широчайшее познания в области мировой литературы, истории, культуры и плюс к тому профессиональные знания. Всё тут, - с издёвкой постучал я указательным пальцем себя по виску. - А иначе вы бы меня с собой не взяли.
Наслаждаясь возмездием я добил их фразой:
- Ай Кю просто зашкаливает.
Это конечно же была шутка, я бы в жизни не отличил чардаш итальянского композитора Витторио Монти, от другого чардаша, я бы вообще не выделил чардаш среди любой скрипичной композиции цыганского табора, если бы на выпускном экзамене своей музыкальной школы не играл именно его.