Нация трудолюбива, дисциплинирована, законопослушна, славится открытостью суждений и порядочностью в быту, а о немецкой пунктуальности ходят легенды.
Так, во всяком случае, я представлял себе современную Германию перед двухнедельным туром по ней от Киля на севере страны, до Мюнхена на юге.
Впечатлений от поездки осталось много. Понравились огромные Гамбург и крохотный Любек, шумный портовый Киль и тихий Потсдам. Архитектура Дрездена произвела отличное впечатление, а вот дорога до него, из разочаровавшего меня Берлина, не понравилась совсем. Виданое ли дело, из столицы страны невозможно добраться до административного цетра Саксонии без пересадки в Ляйпциге.
Берлин откровенно не понравился. Неприятное впечатление оставило то огромное внимание давно разрушеной "берлинской стене", которое уделяется ей туристической индустрией города. На контрольно-пропускном пункте "Чарли" три "клоуна" предлогали иностранцам сфотографироваться с ними за деньги. Не дорого, всего по пять евро за снимок. Они были одеты в форму американских солдат времён "холодной войны" и вызвали у меня приступ тошноты.
Музейный остров, особенно во дворе Старой галереи, на мосту и вокруг колоннады, смотрелся не плохо, однако "бедность" музеев и галерей поразила. Картин выдающихся художников или уникальных экспонатов в них нет. Никакие оправдания, типа: "Перед вами копия (картины; золотого украшения; древней вазы), а оригинал украден советскими солдатами в сорок пятом году и находится в Эрмитаже (Московском историческом музее, Госхране)", не достучались до моего сердца.
Как говоривал мэтр режессуры: НЕ ВЕРЮ.
Вот так и я, хранителям реликвий и раритетов не поверил.
Я мог бы и дальше повествовать о том, почему мне не понравилась или кое где всё же понравилась Германия, но я хочу вернуться к предмету национальной гордости алеманнов, баварцев, тюрингов и саксов.
Скорый поезд "Интерсити" номер 1717 должен был отправиться по маршруту Гамбург - Берлин в 17:35 и прибыть на конечную станцию в 19:22. Нагулявшись в волю по самому крупному не столичному городу Европы я поставил свою дорожную сумку на скамейку платформы номер семь за пятнадцить минут до указаного в билете времени отправления. Поезда на путях не было. Это меня не смутило и не насторожило. Опытные путешественники знают, что на Западе поезда не стоят на станциях по полчаса и проводники не ждут, когда пассажиры займут свои места в купейных и плацкартных вогонах. Три минуты и не больше на посадку на первой станции и максимум пять отводится на высадку- посадку на промежуточных остановках и на конечной.
Два поезда успели подойди и отправиться по дорогам Германии за десять минут, а моего всё не было. Этого времени мне вполне хватило чтобы понять кто ждёт "берлинский" вместе со мной. Сотни человек на "седьмой" платформе как прилив и отлив двигались параллельно. Они, все разом, подходили к краю платформы, всматривались в светящийся над кабиной машиниста номер поезда и убедившись, что это не 1717, откатывались назад. Им на смену приходила другая волна людей. Поезда увозили из Гамбурга пассажиров, а полутысячная толпа лузеров, чей поезд не пришёл и через час, и через полтора, всё ходила туда и обратно, и скорее уже напоминала регулярно набегающие океанские волны, чем периодические вертикальные колебания уровня Северного моря вызванные изменениями положений Луны и Солнца относительно Земли.
Внешне я сохранял спокойствие, хотя давалось мне это с большим трудом. Меня просто бесил тот факт, что все объявления на центральном вокзале Гамбурга делались на немецком языке. Мне могу возразить, что Воронеже или Орле на вокзалах тоже по-английски никто не спикает. Согласен. В Воронеже или Орле, а так же в Иркутске или Хабаровске пожалуй не стоит баловать англо-саксов. Но вот почему-то в Лондонском аэропорту Хитроу я слышал и не раз: "Ахтунг! Ахтунг! Флюг вон Лондон нах Берлин ист аугрюнд дер Веттербедингуген верзёгерт", а на Гамбургском вокзале иностранных туристов ни разу не предупредили о задержке поезда, а когда сделали объявление о том, что он через две минуты будет подан на одиннадцатую платформу, то проанонсировали это исключительно на дойче.
Я бы ещё долго стоял на "седьмой", если бы за полтора с лишним часа не успел мысленно сдружиться со своими попутчиками. Поездку спасла моя наблюдательность, впрочем мне не стоит сильно себя хвалить, ибо трудно было не заметить, как после очередного объявления, полтысячи мужчин, женщин и детей сорвались с места и рванули куда-то рысью по лестницам и переходам. Не мешкая ни секунды я устремился за ними и как оказалось был прав. Едва я запрыгнул в свой вагон как двери закрылись за моей спиной. Опоздавший поезд был подан на "чужую" платформу и поэтому стоял под погрузкой меньше минуты, после чего "Интерсити" плавно набрал скорость двестисемьдесят километров в час.
Высказывать свои претензии или возмущаться "по-поводу" было бесполезно. Проводница ни слова не понимала по-английски, да и была нипричём. За час сорок семь мы покрыли триста километров пути и к концу маршрута я уже было простил немцев за потраченые нервы.
Однако, впомнил о "немецкой пунктуальности" буквально на следующее утро и не забывал о ней в последующие десять дней. По Берлину, Дрездену и Мюнхену я перемещался на городском транспорте и ни разу, ни один автобус, и ни один трамвай не пришёл в указаное на рассписание время. Но больше, чем этот факт, меня удивило то, что местные жители не выказвали при этом ни малейших признаков нетерпения, не говоря уже о возмущении или словесных выговорах водителям и кондукторам.
Вывод я сделал не в пользу Германии:
Если при отставании транспортных средств от графика движения аборигены ведут себя как ни в чём не бывало, значит они считают это в порядке вещей, что в свою очередь говорит об окончании эры Die Deutsche Pünktlichkeit.