"Если выставить в музее Плачущего большевика, То весь бы день в музее Торчали б ротозеи: еще бы! - Такого не увидишь и в века"
Вл. Маяковский
Пролог.
Компании, как и люди, бывают разные. Это в полной мере относится и к авиакомпаниям.
В "Крыльях Арктики", где я работал несколько лет назад, на безопасность полётов закрывали глаза.
- Деньги давай, - кричал президент компании.
Его мало интересовала подготовка пилотов, он принимал на работу двадцатилетних парней и девушек с двумястами часами налёта, год они мыли его самолёты, заправляли их, носили багаж пассажиров и очищали стоянку от снега.
По истечению этого испытательного срока каждый пилот получал по пять полётов, три тренировочных и два зачётных. Деньги за эти полёты платили сами лётчики. Тех, кто хоть чуть-чуть мог держаться в воздухе, шеф-пилот ставил в очередь на полёты с пассажирами, а остальных возвращал на стоянку носить чемоданы эскимосам и индейцам.
Ещё меньше президента интересовала исправность самолётов. За подготовку авиатехники в компании отвечал его отец. Замороженный норвег рассуждал так:
- Не падают, да и ладно.
А когда самолёты всё же падали, то вывод сын и отец делали всегда один - лётчики виноваты.
И горбатились молодые канадские ребята бесплатно на хозяев годами, отрабатывая стоимость запчастей и вынужденный простой авиатехники. Скажу я вам честно, не все выжили в той погоне за длинным северным долларом.
Ну, а насколько доллар был длинный - судите сами.
Лётчику платили одну тысячу пятьсот долларов в месяц, плюс пятнадцать центов за каждую лётную милю.
В среднем, с трудом получалось около трёх тысяч. При стоимости молока на крайнем севере четыре доллара за литр, а мяса пятнадцать, выходило не густо.
Но вы не пугайтесь, не существует больше на канадском севере эта авиакомпания. Нашёлся "добрый" молодец, отрубил он головы кровососам полярным.
Есть другой вид компаний. Например "Кэн Борек". В отличие от "Крыльев Арктики", из малюсенького северного Инювика, Кан Ворек сидит в шикарном, олимпийском Калгари. Величественный вид, открывающийся из окон офисов на горы с запада и на бескрайние прерии с востока, придаёт бизнесменам Калгари такую уверенность в себе, что она иногда граничит с наглостью. При приёме на работу, такие компании, требуют от пилота полной готовности на них работать. Завтра же. Ни о каком тренинге в компании и речи быть не может. Кандидат должен иметь, как минимум, три тысячи часов налёта на типе самолёта, который является основным в компании. У него должны быть допуска по всем видам лётной подготовки. При наличии этого минимума шеф-пилот компании лично протестирует кандидата в сложных метеоусловиях. Это будет всего один короткий полёт, не более получаса, без права на малейшую ошибку в технике пилотирования.
Платят в такой компании солидно. Около пяти-шести тысяч в месяц, плюс при работе на севере, в отрыве от базы, экипаж обеспечивают едой.
Но как в "Крыльях Арктики", так и в "Кэн Бореке" пилоты превращаются в рабов.
Да, ты можешь пролетать одиннадцать месяцев на Мальдивских островах. Вкусив все прелести лётной работы:
А. тропический климат
Б. богатые пассажиры, дающие баснословные чаевые
В. замечательные местные девушки, с которыми можно эти чаевые израсходовать Д. экзотические фрукты и овощи
Казалось бы рай.
Но не взирая на вышеперечисленные прелести жизни тебя не оставляет чувство одиночества. Семья за восемь тысяч километров. Ты скучаешь по ним, сколько бы ты не выпил "Мартини", и как бы хороша ни была твоя местная подружка.
А ещё ты знаешь, что после возвращения в Канаду, компания предоставит тебе месячный отпуск, после которого тебя пошлют на одиннадцать месяцев летать в Арктику, либо Антарктику. И это не каламбур, приведённый здесь для украшения моего короткого рассказа, это реальная ротация персонала в "Кэн Бореке".
Есть совсем гиганты. "Айр Канада" например. У этих свой подход к набору персонала. В требования к кандидату входят: те же три тысячи налёта, как в "Кэн Бореке", плюс, не менее четырёх лет коммерческой работы пилотом на территории Северной Америки, плюс два года стояние в очереди в листе кандидатов. За то уж если успешно прошёл интервью, то учёба будет оплачена компанией.
С лёгкостью можно оказаться как на "Боинге 737", так и "Боинге 767". Те, кто знают, о чём идёт речь, почувствуют разницу.
Преимуществ работать на них масса, я их перечислять не буду.
Отмечу лишь один негативный момент.
После удачной атаки мусульманских террористов на здания "Всемирного Торгового Центра", (с теми, кто считает, что мои южные соседи сами организовали тот хипишь, я спорить не буду), вся отрасль авиаперевозок Северной Америки попала в жесточайший кризис. Из двух ведущих авиакомпаний Канады одна тут же "приказала долго жить" (Canada 3000), а вторая решила ужаться. Всё же за спиной "Айр Канада" стоит государство. Так вот, разогнали тогда тысяч пять или шесть сотрудников офисов и техноты, и призадумались - что делать с пилотами?
Тут продажные профсоюзные лидеры решили рубануться. Прямо как наши бывшие замполиты (заметьте, кстати, я никогда в своих политически незрелых высказываниях не трогаю ни политруков, ни комиссаров).
Продолжу мысль, предложили профсоюзные лидеры боссам авиакомпании урезать пилотам зарплату, и не просто слегка сократить, а смачно, в два раза.
Кто бы из боссов не согласился.
Короче, кинули бедных лётчиков "по-взрослому", с десяти штук в месяц срезали до пяти. Сказали, временно, пока кризис не пройдёт.
Но заметьте - имели ввиду тот кризис, не этот.
А бывает четвёртый вид авиакомпаний, как моя.
Долго я ждал этого трудоустройства. Последние пять лет.
Не подумайте ничего плохого, я не бездельничал. Делал кое-что. В кино, например, снимался. На фабрике работал, дело убитой журналистки обсуждал, с её детьми и мужем. Но всё это было не то.
Дождался. Как я четыре месяца изучал свой первый тип самолёта, я рассказывать не буду.
Оно вам надо?
Да и мне на учёбе было скучно. Я ещё в тысяча девятьсот лохматом году на Ан-12 летал, такая же корова, и такой же вид сбоку. А вот какой тренинг мне парни из штаб-квартиры дальше предложили, заслуживает быть сказанным и услышанным.
Первым делом запланировали они научить меня выживать в любых ситуациях.
Я не возражал, платили мне как в Айр Канада, но к количеству часов проведённых в воздухе, зарплату не привязывали. А значит, мне в принципе должно было быть всё равно - летаю я или что-то учу. Тем не менее, свой вопрос руководству я задал: - А на какой чёрт мне нужна ваша учёба? Я и так нигде не пропаду.
Руководство, не путать с хозяевами бизнеса, к тупым вопросам своего лётчика отнеслось спокойно. Шеф-пилот доходчиво мне объяснил:
- Ты, по контракту, застрахован на несколько миллионов долларов. Поэтому, мы постараемся тебя подготовить на случай аварии. Платить твоей супруге несколько миллионов только потому, что ты не нашёл в лесу съедобных ягод и умер от голода мы не собираемся.
Я, конечно же, порядочный урод, контракту был так рад, что подписал его не читая. А там оказывается, забота обо мне прописана на нескольких страницах.
Время прохождения курсов по выживанию мне предложили на выбор: в августе, в ноябре, в январе. Я выбрал в августе в тайге, в ноябре в океане, а тренировки по разгерметизации пилотской кабины в июле. Авиационно-медицинскую подготовку, с взрывной разгерметизацией на десяти тысячах описывать не буду. То же самое что и у нас, только разница в размахе.
Когда я говорю о размахе, то некоторым товарищам может быть трудно меня понять. Для простоты восприятия приведу такой пример:
Представьте себе молодого командира сверхзвукового ракетоносца Ту-22М3, служащего в Монгохто, у которого недавно родился ребёнок. Почти в это же время в гарнизон приезжает с проверкой боевой подготовки командующий авиации ВМФ. Военные строители к его приезду дом сдают, торжественно. Ну, командующий ключи от "двушки" молодому командиру и вручает, как отличнику боевой и политической подготовки.
Счастье?
А то.
Жаль только, что кого-то из очереди выкинуть пришлось, но что поделаешь, счастья ведь для всех не хватает.
Этот вариант, надеюсь, понятен всем.
Теперь зарубежный опыт.
Сразу после моего вливания в коллектив, ко мне подошёл заместитель босса по работе с персоналом и спросил меня насчёт жилья, мол, где устроился, как мол, да что?
Я хоть и не в Одессе вырос, а в Николаеве, но на вопрос вопросом отвечать научился.
- К чему любопытство? - отвечаю.
А он и говорит, что компания готова предоставить мне пятикомнатный двухэтажный дом, с двумя санитарными узлами, за среднюю, по городу, цену съёма трёхкомнатной квартиры. Я поблагодарил руководство за заботу, но сказал, что дом у меня такой уже есть. Причём в собственности.
Так что вроде то же самое, что и в Монгохто, но не совсем.
Тайга
Перед поездкой на лесной сбор я поговорил с теми ребятами, кто этот курс уже прошёл. Опытные лётчики порекомендовали мне купить хорошую противомоскитную сетку, сказали, что на курсе дадут, но ты лучше возьми свою.
Да, чуть не забыл, нож порекомендовали купить, охотничий, и тоже дорогой.
Я рекомендации старших товарищей выполнил аккурат на пятьдесят процентов: маску за пять баксов купил (дешёвая стоит три), а нож за сорок долларов покупать - жаба задавила.
На следующее после прилёта утро посадили нас, двадцать мужчин и четыре женщины, в автобус и через четыре часа высадили в глухой тайге. Жизнь сразу приняла спартанский вид. В домиках на четверых не было и признаков мебели: ни кроватей, ни стульев, ни столов. Туалетов не было ни в домиках, ни на улице. Недалеко от нашего жилища были видны барак для инструкторов и учебный корпус, на высоких деревянных столбах.
Занятия начались без раскачки. Как только мы кинули сумки на фанерный пол своих лачуг, как нас тут же усадили в учебном корпусе за парты и принялись грузить полезными советами.
В течение дня нам рассказали какие ягоды есть можно, а какие не стоит, посоветовали даже не думать о грибах как о еде, показали как охотится с подручными средствами, как ставить ловушки и ловить рыбу, как качать воду насосом и очищать загрязнившийся фильтр, как заливать воду в презервативы и завязывать их на поясе. Не плохо, между прочим. Оказалось что можно в каждом унести до двух литров воды. Из аварийного набора уложенного в парашюты транспортных самолётов нам выдали кучу крайне необходимого имущества и мы приступили к его детальному изучению.
В спасательный набор входили: компас, сигнальное зеркальце, рыболовные снасти, лопатка, пила, примус, фонарь, сигнальные ракеты, аптечка, карта района полётов, спальный мешок, очки, баллон противомедвежьего слезоточивого газа, инструкция по выживанию, неоновые светлячки, радиостанция, нож, свисток и приёмник глобальной позиционной системы фирмы Гармин GPS-72Н.
Может было что-то ещё, не помню.
После обеда нас учили вести аварийную радиосвязь, не забыли рассказать, как правильно пользоваться рацией, если мы по случайности окажемся среди агрессивно настроенного местного населения.
Закончили занятия часов в пять и все пошли на озеро купаться. Приятно удивили нравы местных лётчиц. Девушки разделись до нижнего белья и, ослепляя нас белизной незагорелых тел и своих бюстгальтеров, попрыгали с причала в воду.
Ужина не дали. Это был сюрприз. Все легли спать злыми и голодными. Потому как привозить еду с собой - было категорически запрещено.
На следующий день нас построили перед учебным корпусом и приказали положить рюкзаки и спальники у ног. Инструкторы выбрали из строя каждого четвертого, и повели с вещами в класс. Начался тотальный шмон. О предстоящем обыске нас предупреждали, не советовали прятать ни шоколадки, ни сыр, ни конфеты. Даже жвачка была лимитирована. Одна упаковка, шесть пластин или кубиков.
У меня ничего запрещённого не было, но гадкое чувство не отпускало всё равно. Мы стояли и ждали, когда наших товарищей разденут догола и вывернут наизнанку. Среди них была одна девушка, лет двадцати пяти. Всех интересовал вопрос: как будут раздевать её? Мы обменялись мнениями по этому поводу и единогласно согласились с тем, что выбрали её не случайно. Лётчица была симпатичная.
Вдруг из учебного корпуса выбежал разъярённый инструктор Роб Фарлонг. О нём можно было бы написать отдельную историю. Он живая канадская легенда. Настолько известен в определённых кругах, что мне о нём все уши прожужжали. И всего за один вчерашний день. Ростом под метр девяносто, явно выраженного атлетического телосложения, он был лучший снайпер страны, закстреливший душмана на рекордном расстоянии в две тысячи четыреста тридцать метров. Ну просто герой.
Пышущий гневом инструктор орал на бегу и продолжал орать, остановившись перед нашим поредевшим строем.
- Сколько вам нужно было говорить о том, чтобы вы не брали с собой ничего запрещённого?!?!?!? Что вам было непонятно???
В этот момент из класса вышла наша лётчица, и смущенно волоча свой рюкзак по земле, подошла к строю.
- Вы знаете, что я у неё нашёл? - продолжал бесноваться инструктор. Мы в шоке стояли молча.
- А вот что! - с этими словами он вытащил из-за пазухи камуфлированной куртки плюшевого медвежонка и расхохотался.
Бля, он всего лишь пошутил, а эта сучка ему подыграла. А мы-то подумали, что "писец" подруге пришёл, её ведь за жульничество снять с курса могли, запросто.
После того, как последний обысканный член нашей команды присоединился к нам, нас разбили на четыре шестёрки и мы покинули лагерь. По пути в никуда инструкторы учили нас разным лесным премудростям. На первом этапе мы тренировались разводить костёр. Некоторым покажется смешно. Сильное дело костёр в лесу разжечь. Но те, кто служил в Монгохто, Острове, Быхове или в Кипелово меня поймут. Когда весь лес сырой насквозь и сам мокрый ты по самое "не хочу", то огонь добыть становится гораздо труднее, чем два пальца облизать. Короче, дали нам магниевые пластинки, показали, как скоблить их и поджигать с одной искры, научили стругать любую палку до состояния перьевого веника, показали, как аккуратно срывать берёзовую кору, которая горит даже в мокром виде. Научили обходиться без спичек и зажигалок под дождём.
Мы шли, а инструкторы менялись. Первый закончил лекцию про костёр аккурат в том месте, где нас ждала другая группа и другой инструктор. Теперь мы учились делать односторонний шалаш. Оказывается, по канадской теории выживания, закрывать себя надо только с одной стороны, подветренной. В шалаше должно быть не менее тридцати сантиметров хвойных веток для спанья, вдоль всего шалаша, на расстоянии двух футов, должен быть выложен костёр, и гореть он должен всю ночь. А иначе придет кирдык или медведь, что в принципе то же самое. У каждого из нас была одна пятая часть парашюта и одна стропа. По легенде мы, приземлившись в лесу и повиснув на деревьях, отрезали стропу, по ней спустились и сумели оторвать кусок купола. Остальное осталось на дереве.
Когда инструктор закончил демонстрацию строительства и приказал нам каждому построить себе индивидуальный шалаш я вдруг осознал, что в лагерь мы больше не вернёмся, еду нам больше не дадут, а впереди ещё восемь дней, из которых три, я должен буду провести в полном одиночестве, добывая себе пропитание и спасаясь от холода и сырости.
Весь фокус в том, что план проведения курса держался от слушателей курса в секрете, и даже в пути ни один инструктор не говорил нам о том, что будет дальше.
Под вечер очередной инструктор преподал нам урок строительства дымогенератора. Я о таком раньше даже не слышал. Очевидно, канадцы научились этому искусству у индейцев.
Суть в следующем.
Берутся четыре сырых, ровных палки длиной метра два, максимум - два-десять. Связываются в верхушке и ставятся пирамидой с расстоянием между ногами около полуметра. На высоте метр от земли внутри этой пирамиды делается площадка. Две палки привязываются параллельно, а затем, поперёк их кладутся палок пять или шесть. Площадка и готова. На эту площадку, до самой верхушки, накладывают нижние веточки ёлок. На них нет иголок и они всегда сухие, даже в дождь. После этого вся пирамида покрывается полуметровым слоем сырых ёлочных веток. Их втыкают отломанным концом сначала в стопку сухих веток на платформе, а затем друг в дужку. Они прекрасно держат друг друга. Верхушку пирамиды закрывают шапкой. Шапку делают из полутораметровой палки, к которой по кругу привязывают ёлочные ветки. Шапку одевают на концы четырёх ног пирамиды. Остался пустяк - метла бабы-яги. Канадцы говорят ведьмы. Сухие нижние ветки ёлки привязывают к палке и откладывают в сторону. Внизу пирамиды делается небольшое отверстие для поджога дымогенератора. Вшестером, под руководством инструктора, мы собрали эту конструкцию за час. Наградой нам была демонстрация этого чуда. Инструктор поджог "метлу ведьмы" и через дыру внизу ёлочной пирамиды внёс огонь под платформу с сухими ветками. Огонь забушевал внутри, а дым удерживался тридцатисантиметровым слоем сырой хвои. Когда наконец дым стал вырываться то в одном месте, то в другом месте нашей конструкции, инструктор снял с верхушки пирамиды шапку и белое облако выстрелило на двести метров вверх. Дым не просто выстрелил, но и валил затем минут десять, пока не дымогенератор не сгорел дотла. Высота подъёма дыма была уже не та, но первоначальный эффект был ошеломляющий. На этом второй день закончился.
Инструктор ушёл куда-то в лес, а мы залезли в спальные мешки и попытались уснуть. Не всё так просто. Комарики ждали нас уже давно. Казалось бы, противомоскитная маска должна была в такой ситуации спасти любого. Но комары обладают коллективным разумом. Они садятся на маску всей толпой, продавливают её до лица или шеи, и кусают. Спасение я нашёл не сразу. Промучившись около часа я, наконец, придумал, как от них спрятаться. Я залез в спальник с головой, а дырку для дыхания закрыл сеткой. Внутрь сетки я вставил палочки связанные крест-накрест. Сделал своего рода грибочек. Остаток сетки втянул внутрь и одел на голову. Таким образом, комары не могли содрать сетку с моей головы, а грибочек удерживал её от проваливания внутрь спального мешка. Сам придумал. С комарами нас бороться не учили.
На третий день инструктора не появились. Мы получили команду разбиться на группы по три человека и идти по GPS в координатную точку. Первый участок моя группа прошла относительно легко. Рюкзаки были не тяжёлые, килограмм десять, не больше. Спальный мешок - вообще пуховой, нести одно удовольствие. Сапоги сухие, одежда тоже сухая. Она за ночь на теле высохла. Короче, мы пробежали три километра по густому лесу и не чихнули. Нашли привязанную к дереву большую кофейную банку, внутри которой был пластиковый номерок. Доложили по рации на базу цифру и нас послали дальше, а потом ещё, и ещё.
На третьем или четвёртом участке мы чуть не угробили сами себя.
Мы шли втроём. Обязанностями менялись на каждом участке. Первый шёл по компасу, выдавая грубое направление пути, второй нёс GPS, уточняя дорогу и оглашая расстояние до цели, а третий, всегда шедший последним, считал шаги. Таким образом, обеспечивалась точность выхода на точку в глухом лесу - плюс-минус пять шагов. В пяти шагах кофейную банку на дереве мог не увидеть только слепой. На следующем участке мы менялись обязанностями. Командиром группы на участке считался тот, кто нёс GPS.
На участке, где мы чуть не утонули, я отвечал за дистанцию. Шёл молча, смотрел под ноги, загибал и разгибал пальцы, отсчитывая десятки пар шагов. Вдруг услышал - всё бля, приехали. Естественно по-английски. Однако смысл был тот же. Подошёл к ребятам и увидел болото. Парень, который шёл впереди с компасом, был мой давний приятель Брайен Робар. Мы с ним зимой четыре месяца пиво каждый день пили когда проходили курс по навигации. А со вторым я познакомился два дня назад. Мы ему с Брайеном говорим, пошли в обход. Он сначала было согласился. Мы дёрнулись влево метров на шестьсот. Глухо. Затем вернулись и около километра прошли вправо. Хренушки. Топь непролазная. Вернулись к тому месту, откуда попытались обойти болото. Отдохнули минут десять, а потом этот орёл и говорит - вперёд. И мы пошли.
Иногда по грудь но в основном по помидоры. Тащили друг друга за руки, перебрасывали рюкзаки и подбадривали друг друга, особенно когда казалось, что совсем "писец" пришёл. Вышли из болота часа через полтора. Минут двадцать лежали на сухой траве пластом, как только пришли в себя, то опять пошли. Метров через восемьсот нашли банку с номером. Докладывал выход на точку я. Не скрывая своего разочарования нашим приключением, я спросил инструкторов, это что, по заданию было нас угробить в болоте, или как?
Они мне в ответ - а мы там не ходили, мы эту банку пять лет назад повесили, и то зимой. Болото там или нет, никто из нас не проверял.
Одну банку мы всё же не нашли. Очевидно, заблудились. В финальную точку сна вышли на полчаса позже, но это значения не имело. На сеанс связи инструкторы не вышли.
На четвертый день нашему новому спутнику приказали нас бросить и идти в свой квадрат на соединение с другим участником. К вечеру, преодолев по тайге километров двадцать, мы вышли к банке с номером, под которой в клетке сидел живой кролик. Бросили с напарником на пальцах - кто кроля мочит, а кто шкуру сдирает. Кстати бросание жребия при помощи игры Камень, Ножницы, Бумага, в Канаде распространено даже шире, чем у нас.
Мне выпало быть киллером. Вытащил я пушистого из клетки, задние ноги ему сдавил левой кистью так, что у меня пальцы побелели. Очень боялся его упустить. Погладил кролика за ушами палкой. Успокоил. Прислонил его к дереву и хряпнул палкой по затылку.
Может быть, не стоило подробно описать убийство кролика, но это было одно из зачётных упражнений, и без упоминания о нём картина выживания была бы не полная.
И потом, это была наша первая пища за четыре дня. Сварили мы его, разделили пополам и съели. Всего. Даже глаза и мозги.
На пятый день, с утра, мы получили команду разделиться и идти каждому на свою точку. В задании чётко было указано то, что мы на точке должны сделать.
Первое, найти оранжевую ленту со своим позывным. Я был Коброй 19.
Второе, в радиусе пятидесяти метров от ленты разбить лагерь. Путь от ленты к лагерю должен был быть отмечен тонкими полосками такой же ленты.
Третье, выйти на связь и доложить координаты лагеря.
Четвёртое, найти источник воды.
Пятое, оборудовать лагерь. А именно: установить шалаш, построить дымовой генератор, выложить на земле знак бедствия в виде буквы V. Ширина полос буквы не менее метра, длина лучей шесть метров.
Шестое, найти не менее четырёх источников пищи.
Седьмое, развести и постоянно поддерживать огонь.
Восьмое, выходить на связь на аварийной частоте, первые десять минут каждого чётного часа.
Сверив координаты с картой, я обнаружил, что моя точка находится на острове. Мне стало совсем грустно. Переплыть на остров со своим вещами я мог. Это меня не пугало. А вот то, что я буду ограничен в поиске пищи размерами острова - меня огорчило.
Шагая по тайге к озеру, мне не раз пришлось пересекать заболоченные поляны. Я даже не знаю, как они называются, поэтому попробую объяснить, как они выглядят и почему достойны упоминания. Поляны эти, поросшее кустами клюквы, в одиночку переходить было можно. Главное ногу ставить поближе к кустам. В них много чего можно было поймать и съесть. Хотя нам и говорили что в них водятся съедобные ужи и лягушки, я видел только несколько мышей. На них я охотиться не стал, для меня было главным, что на них росли ягоды. Клюквы там было хоть отбавляй. И ещё. На краях тех полян росла осока. Может быть, я путаю, называя то растение осокой. Выглядело оно как камыш. Белая мякоть его стебля, та, что поближе к корню, была вполне съедобна. Пообедал в тот день я исключительно клюквой и такими стеблями.
К вечеру вышел к озеру. Сами понимаете, что маршруты по расстоянию были рассчитаны на день пути. Никто не ожидал, что мы будем шляться по лесу в темноте.
Сверил я показания компаса с показаниями GPS, определил который из островов на озере мой и спустился со скалы к воде. Громко сказал СКАЛА. Так, камень, метров десять над водой.
С облегчением сбросил рюкзак с плеч. Несмотря на то, что в нём было всего десять кило веса, он мне порядком надоел. Раздеваться я не спешил. Торопиться было некуда. Я медлил с этим заплывом, всё ждал. Мне должны были помочь. Я был уверен в том, что руководители школы выживания не могли заставить нас плыть. Можно было легко потерять несколько пилотов в воде. Далеко не все из нас были значкисты ГТО. Плюс, как я уже упоминал, курс проходили четыре женщины. Короче, я оказался прав. Вскоре послышался звук мотора.
Подрулив катер к берегу, инструктор спросил:
- Тебе куда?
Я показал ему на интересующий меня остров.
- Садись, - всем своим видом он показывал мне своё безразличие к происходящему. Может быть даже больше, чем безразличие. Я бы сказал, что он был разочарован тем, что вынужден мне помогать. Будь его воля, то я не только бы сам плыл на остров, но ещё и его катерок за собой тащил. Вот что в тот момент читалось на его лице.
Погрузил я на катер свои вещи, следом запрыгнул сам. В тот момент я подумал, что через пять минут я буду Робинзоном Крузо. Свой остров, хоть на три дня, но всё же.
Однако, как только я вступил во временное владение кусочком суши, мои эмоции быстро угасли. День кончался, ленту с моим позывным надо было найти до заката, а потом ещё быстро устроить ночлег.
По прошествии времени мне не хочется называть нехорошими словами инструкторский состав курса. Это так же, как сейчас мы хорошо вспоминаем наших командиров взводов. А сколько горбатых слов мы произнесли вслух или про себя, когда они нас дрючили за дело, или так - для профилактики. Так же и на острове. Я выходил из себя от злости потому, что не мог найти эту чёртову ленту. Она была совсем рядом. Мой Гармин GPS-72Н показывал расстояние до неё, оно равнялось нулю. Сигналу можно было верить. Приборчик ловил данные с шести спутников, а для уверенности мне хватило бы и трёх. Лента в радиусе пяти метров, а я её не видел. Плюнул я на это дело, бросил в точке НОЛЬ рюкзак и спальник, отошёл на пять метров от них и пошёл по кругу.
Ленту я всё же увидел, однако подойти к ней не смог. Инструкторы повесили её над водой. В том месте, где подход к берегу был невозможен. Они прицепили её с катера или со снегахода. Сделали они это для того чтобы случайно наткнуться на неё было невозможно. Не высокий был обрыв над озером, а всё же.
С местом мне повезло. А может просто я молодец. Я подумал, что раз лента весит в таком труднодоступном месте, то её положение меняется здесь не часто, а это значит, что в пятидесяти метрах от неё должен быть лагерь, одного из моих предшественников. А так как лагерь должен был быть разбит у воды, то найти старый бивуак мне не составило труда.
По заданию, при строительстве укрытия для сна я должен использовать свежеспиленный ствол дерева, толщиной не менее десяти сантиметров и длинной около двух метров. Его необходимо было привязать поперёк двух деревьев на высоте полтора метра. Я спил ёлку, сапёрной лопаткой очистил её от ветвей, вытащил все десять нитей из парашютной стропы, а внешней оболочкой стропы привязал свежеспиленный ствол. На этот ствол я намотал узкую часть парашюта.
Затем я притащил толстое бревно, положил его за опорными деревьями, просунул под него парашют. Широкую часть ткани я плоанировал вторым слоем закрепить на верхней перекладине. Когда я тащил это бревно, то ещё раз убедился в правильном выборе местораположения моего лагеря. Парни которые тут выживали оставили много чего для меня полезного. Мне больше не нужно было рубить свежие деревья для шалаша или дымогенератора, я легко находил ранее использованные. Пять сухих стволов ёлок валялись в пределах десяти метров от шалаша. Я опёр их на перекладину и вставил концы под бревно. Протянутый под бревном парашют, я натянул на концы этих палок. Края парашюта я закрепил шёлковыми нитками, вытянутыми из стропы. Получился односторонний шалаш с двойной парашютной стенкой, размером два метра на полтора и глубиной в метр. Место для костра и лежак я оборудовал, как требовалось по заданию. Разжег костёр, повесил над шалашом неоновые светлячки и лёг спать.
Утром я, первым делом, накачал насосом из озера два литра воды.
Надо сказать, что насос с фильтром стопроцентную очистку воды не гарантировал. Приходилось использовать обеззараживающие капли. В первый раз я перестарался и вместо десяти капель на два литра, бухнул двадцать. Не хотелось провести три дня сидя без штанов и умереть как засранец. Зря не верил в чудеса западной химии. При двадцати каплях в воде чувствовался посторонний привкус. А при десяти, только лёгкая неуверенность в завтрашнем дне. Воды пил много. В первый же день на острове работать пришлось тяжело, а еды не было совсем. К вечеру закончил строительство дымогенератора, выложил из веток на каменном плато огромный V знак, распустил на ветру аварийную двадцатиметровую ленту, сделал удочку и лук со стрелами.
Охотиться нас учили при помощи короткой палки. Советовали ещё устроить ловушки для белок и зайцев, да только никто из слушателей не поверил в то, что кого-то можно поймать проволочной петлёй.
Я и в палку не поверил. Считал, что лук со стрелами надёжней. Стрелы я сделал классные, на остриё примотал разогнутые медицинские булавки из аптечки. Я был горд собой и с утра второго дня моего одиночества на острове отправился его обследовать. GPS я держал в одной руке, палку во второй, а лук висел у меня на плече. Я выглядел и грозно, и смешно. Только ни смеяться надо мной, ни бояться меня на острове было некому. За два часа я обошёл его по кругу. Это был не Мадагаскар. Овал метров восемьсот в длину и четыреста в ширину. Зверей не видел. Видел птиц, ну и ягод было достаточно. Раза три в пути я останавливался поесть голубику.
К обеду вернулся в лагерь и доложил по рации, что я жив и здоров.
Кушать, однако, хотелось всё больше и больше. Закинул я для начала в воду удочку. Наживкой использовал две белых гусеницы, которых нашёл под камнями. За два часа не было ни одной поклёвки. Придавил я удочку камнем и пошёл искать ягоды. Только отошёл от шалаша метров на двадцать, как увидел куропатку. Вернее две. Птички засекли меня и скромненько так, побежали в сторону кустов. Я медленно повернулся и осторожно пошёл в свой лагерь за луком. Подкравшись к куропаткам на расстояние в пять метров с натянутой тетивой я принялся посылать по ним стрелу за стрелой. Наивный. Мои стрелы летели, как хотели, только не так, как мне было надо. Одно радовало, что тупые птички на них не обращали никакого внимания. А может быть, они тупым считали меня.
На острове я обнаружил интересную особенность своего характера. Когда я слегка голоден, я, как и большинство мужиков, становлюсь агрессивным, а вот когда я не ел уже шесть дней (один кролик на двоих, три дня назад - не в счёт), то я был абсолютно спокоен и рассудителен. Не попав десять раз с шести шагов в куропатку из лука, я вернулся к шалашу и взял палку. Птички меня ждали там же. Они были уверены в том, что я идиот. К тому времени я уже знал, на какое расстояние они меня подпустят, перед тем как рванут прятаться. Палку я кинул, как учили. С вращением в горизонтальной плоскости. И попал. Птичка попробовала взлететь, но не смогла и кинулась бежать между елей. Бежать ей было хорошо, там внизу, на высоте её головы, веток практически не было, а я понёсся за ней, не замечая никаких препятствий. Мне повезло, я не напоролся ни на сук, ни толстую ветвь. В погоне за добычей я имел неоспоримое преимущество в скорости. На каждый мой шаг ей требовалось сделать шагов двадцать, и хоть перебирала ногами она быстрее меня, уйти далеко не смогла. Когда я сократил расстояние до добычи до двух метров, я прыгнул. Как в руках у меня оказалась моя камуфлированная шляпа я даже не могу вспомнить. Действовал машинально. Птичку я накрыл ей, перевёл дыхание и вытащил куропатку из-под шляпы за шею. Он была жива, и поэтому съесть я её решил как можно позже. Я привязал её за ногу к дереву у шалаша и пошёл за водой для супа. Нас учили дичь варить, а не жарить. Это я усвоил хорошо. При варке теряются вкусовые качества дичи, но зато калорий сохраняется намного больше. Вечером мимо меня проплывали на катере два инструктора. Я засвистел им, радостно размахивая над головой куропаткой. Ребята повернули ко мне, причалили к острову и учинили мне проверку. Для начала напомнили мне о том, что свист является сигналом НАСТОЯЩЕГО бедствия, и им в тренировочных условиях пользоваться нельзя. Затем они осмотрели мои владения, похвалили за добытую птицу и в подарок оставили небольшую щуку. Перед тем как отчалить от берега инструкторы предупредили меня:
- Завтра от шалаша далеко не отходи. Прилетит поисковый самолёт. Будет тебя искать.
Вы бы поверили?
Я нет.
Подумал, разыгрывают, чтобы не расслаблялся.
Щуку я сварил. Гадость порядочная была та варёная щука. Особенно без соли.
В ту ночь комары не доставали. Они как будто знали, что приближается гроза.
А я не знал.
И потому, развесил свою одежду вокруг шалаша. Подкинул дров в костёр и спокойно лёг спать. На сытый желудок.
Что значит спать в глухом лесу?
Да будь ты хоть сто раз уверен в том, что ни волк, ни медведь тебя не проведают, ты всё равно спишь, а ушки держишь востро. Поэтому, как только по моему спальному мешку ударила первая капля дождя я тут же выскочил из него, сорвал с веток одежду, спрятал её в рюкзак, а ботинки положил под себя в еловые ветки постели. Свой спальник я засунул в непромокаемый мешок и змеёй вполз в него сам. Потратил две минуты, на всё, про всё.
Двойная стенка парашюта закрывала мою голову от прямых потоков грозового дождя, а всё остальное сдерживал брезент мешка. Я нашёл сон в ливень более приятным, чем в сухую ночь.
Утро было безоблачным, я встал в девять часов, и только было собрался позавтракать голубикой на ближайшей поляне, как услышал знакомый гул.
Вот чёрт, неужели где-то рядом летит Геркулес?
Одеваться я не стал, как был в трусах и футболке, так и побежал босиком к дымогенератору. Магний был натёрт заранее, я ударил по металлической вставке в магниевую пластину кремнем и кучка порошка вспыхнула. Подпалил кору берёзы и от неё метлу бабы-яги. Ждать самолёта было нельзя, я мог не успеть разжечь дымогенератор, поэтому я запалил его и добился выстрела дыма. Пока горел мой сигнальный огонь, я схватил зеркало и стал ждать спасателей.
Самолёт шёл на высоте шестьдесят-семдесят метров и правое крыло его было чуть впереди левого. Так экипаж боролся с сильным боковым ветром. Я поймал оуч солнца и направил его на кабину пилотов стараясь ослепить их солнечным зайчиком. Я делал это машинально, меня так учили, а сам не верил своим глазам. Оказывается они играли в эту игру всерьёз и тренировали не только нас, но и экипаж поискового самолёта. Как только Геркулес пролетел над моим лагерем, он заложил глубокий крен и пошёл на второй заход со снижением. Второй проход самолёт сделал на тридцати метрах и чуть в стороне от моего лагеря. Ребята учли ветер, открыли рампу и, пролетая надо мной, сбросили три цветных вымпела. Ура. Меня нашли.
Честь получить три вымпела выпала не только мне. В тот день самолёт кружился в районе поиска часов пять. Нашёл всех, а тому, чей лагерь лётчикам понравился больше всех, поисковики сбросили на парашюте мешок с продуктами.
Мне не сбросили. Выиграть соревнование у двадцати других участников сборов по выживанию было трудно. Особенно с учётом того, что я не знал, что участвую в соревновании.
Самолёт улетел, дымогенератор прогорел, я оделся и пошёл на поляну есть ягоды. Присел на корточки среди низеньких кустиков и подумал: "Вот ведь, за мной прислали самолёт во время тренировки, а сколько бы самолётов искали меня, если бы я пропал на самом деле? Да наверняка половина канадских ВВС только бы и думла - как найти пропавшего лётчика. Чертовски приятно. А скольких ребят на моей Родине, попавших в такие же условия, не нашли? Не смогли или посчитали, что бесполезно искать". Мне почему-то вспомнились именно лётчики пяти полков Первой воздушной дивизии, перегонявшие американские самолёты с Чукотки до Красноярска по прграмме Лэнд Лиз. Они перегнали больше восьми тысяч самолётов, но сорок восемь из них пропали над Сибирью. Ведь при любой поломке они оставались один на один с тайгой. Никто их не искал и выйти к людям они не могли. Я уверен, что им даже лекции, о том, как продлить жизнь в лесу не читали. Знали что это бесполезно.
Есть не хотелось. Я смотрел на ягоды и понял - мне лень их собирать. Мне проще было не двигаться и сохранять энергию, чем что-то делать ради десятка калорий.
В два часа дня я получил команду уничтожить следы своего пребывания на острове. Не выйдет, сказал я себе. Кто-то ведь придёт и после меня. Пусть ему будет хоть чуть легче. Если смышлёный лётчик окажется на моём месте, то найдёт спрятанные мною стволы елей для шалаша и дымогенератора. А огромный ворох еловых веток, оставшийся от моей импровизированной кровати, будет ему, или ей, хорошим топливом для костра. Ну, а если молодое поколение начнёт пилой размахивать и лес валить вокруг, вместо того чтобы осмотреться, то значит так ему и надо.
В пять меня забрал катер и привёз на тоже место, где подобрал три дня назад. Я слегка опешил: Что разве упражнение не закончилось? Оказалось, что нет. Рано я радовался. Мне предписывалось за час пройти четыре километра в точку сбора. Там меня должен был ждать вертолёт.
На этот раз обманули. Вертолёта не было. Вместо него стоял жёлтый вездеход, с гусеничным прицепом. В две кабины набились все двадцать четыре человека. Хорошо, что мы все похудели килограмм на шесть-семь, а то было бы тесно.
На базе нас ждал автобус и разбор полётов. Особенно пороть нас причин не было, за исключением одного ЧП произошедшего с нашей красавицей.
Как выяснилось на пьянке, посвящённой окончанию курса, девушка была австралийкой. Плавала она как русалка - быстро, красиво и долго. Попав на такой же остров, как и я, подруга не отказала себе в удовольствии заниматься любимым делом. Нам вроде бы и не запрещали плавать. Предупредили лишь, чтобы мы держались в пределах разумной дальности от берега. Лично я сделал пару заплывов. Метров двадцать туда и обратно, в гигиенических целях.
Однако надо заметить, что разумные пределы у всех свои. Кому-то пол-литра водяры махнуть, как плюнуть, ну а кому-то пол-озера переплыть, что два пальца ..., сами знаете что.
Девушку заметили с катера и сделали ей замечание, она возмутилась в ответ. На воде с ней спорить не стали, а на разборе полётов рассказали об инциденте всем.
По пути в столицу "Канадской Сибири" горд Виннипег, мы остановились покушать в придорожном ресторане. Я был уверен, что сейчас увижу, как народ сметает с тарелок еду. Руками. Без вилок и ложек. Я ведь раньше никогда не постился девять дней. В своих ожиданиях я оказался неправ. Ни я сам на еду не набросился, ни спутники мои не проявили нетерпения. Все поели очень медленно и очень мало.
Удивительно, но есть совсем не хотелось.
Океан
Почему для того чтобы научиться выживать в открытом океане необходимо лететь с берега Атлантики на берег Тихого океана? У нас что тут, вода теплее? Или волны ниже? Или лодок и спасательных плотов дефицит?
Я мог задавать такие вопросы бесконечно. Саркастические интонации в моём голосе не ослабевали. Но я знал, что все мои эмоции бесполезны и я всё равно полечу через всю страну из Галифакса в Ванкувер.
Как говорят местные: Coast to coast. С берега на берег.
И вот, что возмущало меня больше всего, я видел своими глазами, как мои собратья по крылу тренировались на спасательных плотах в бассейне, на соседней улице с нашей штаб-квартирой.
Народ только улыбался в ответ на мои вопросы.
- Скоро ты всё поймёшь, - говорили опытные товарищи. - И потом, чем ты недоволен? Лети, отдохнёшь от рутины, спать будешь в гостинице, кормить на курсе будут как на убой, пиво и водку пей после занятий хоть каждый день. Всё оплачено, включая такси и рестораны в аэропортах. Расслабляйся.
Уговорили, хотя выбора у меня не было.
Вылетел в воскресенье, сразу после завтрака и, пролетев семь часов, попал на обед. Хорошо летать за солнышком на хорошем самолёте. Хоть оно тебя и обгоняет, но не намного.
В Ванкувере меня не оставили. Слишком сладкий город. Посадили на маленький самолёт и привезли на тренировочную базу, на остров в океане.
Океан, горы, сосны, миллионные домики на берегу - красота. Жаль только, что это поздний ноябрь, а не ранний сентябрь.
Гостиница желала быть лучше. В комнате кровать, шкаф, плоский цветной телевизор и кресло.
А туалет с ванной, или хотя бы с душем?
По коридору налево. И душ, и ванна, и какава с чаем.
Разбаловался я здесь конечно, забыл про отель в Семипалатинске, с пирамидами говна, торчащими из дыр уличной уборной.
Оставил в гостинице сумку с вещами и пошёл на разведку окрестностей. За мной увязались два приятеля. С одним я знаком ещё с прошлого года, вместе в болоте тонули и вместе транспортный самолёт учили, а второй сказал, что много слышал обо мне в своей авиакомпании и хотел бы хоть неделю побыть рядом с легендой.
Сразу за КПП аэропорта, а жили мы на территории местного аэродрома, находился небольшой авиационный музей. В Канаде очень распространены такие музеи. Местные жители бережно относятся к своей короткой истории, а средства позволяют восстанавливать старую авиатехнику до презентабельного состояния.
За час мы осмотрели все экспозиции. Я для себя не нашёл ничего интересного, за исключением стоящего на открытой площадке МИГ-21-го, с чешскими опознавательными знаками. Как он туда попал, ума не приложу.