Аннотация: Критический обзор отдельных наиболее распространённых мифических "инстинктов" в поведении и психике человека
3.6. Конкретные мифы об инстинктах человека
В качестве основных источников некоторых заблуждений на тему "инстинктов у человека" будем пользоваться работой В. Дольника "Непослушное дитя биосферы", поскольку это колоссальный кладезь мифов такого рода, а также очень популярной в наши дни работой супругов Палмер "Эволюционная психология: секреты поведения Homo sapiens", и некоторые мифы возьмём из повседневных разговоров типичного обывателя на скамейке у подъезда, не являющегося специалистом ни в психологии, ни в этологии или даже в биологии, но, как говорил Зощенко, "не без образования"...
Итак, приступим.
--
Миф первый: овуляторные признаки женщины как половой аттрактант
Бытует мнение, будто использование женщинами косметики имеет врождённый характер и базируется главным образом на эволюционной необходимости демонстрировать мужскому полу свою фертильность (половозрелость). В животном царстве половая готовность самки к оплодотворению носит сезонный характер и регулируется гормональными изменениями в организме. Что особенно важно, в период овуляции и готовности к оплодотворению внешний облик самок большинства видов претерпевает некоторые изменения. У самок приматов в этом случае происходит набухание наружных половых органов, и от усиленного притока крови возникает их покраснение. У большинства животных готовность самки к оплодотворению случается один-два раза в год. И именно в эти периоды самка подпускает к себе самцов и позволяет им производить спаривание.
На уровне антропоидов (человекообразные обезьяны) всё, как обычно, несколько меняется. Здесь впервые в филогении возникает менструальный цикл - то есть овуляции становится ежемесячной. Но не это главное и интересное в поведении высших обезьян.
Главным же оказывается тот факт, что, в отличие от всех прочих животных, для антропоидов набухание половых органов самки в пору овуляции не является ключевым стимулом для активации сексуального поведения самцов, то есть не является значимым механизмом влияния на поведение последних.
Если взять всё тех же низших обезьян (семейство церкопитекоиды или мартышковые, к которым относятся макаки, собственно мартышки, павианы и другие, семейство игрунковых, семейство цепкохвостых и ряд других), то у них самки преимущественно способны к спариванию лишь раз в год, когда у них случается овуляция - в этот период самцы, завидев все ключевые стимулы (набухшие и раскрасневшиеся органы) самки, тут же реагируют и так или иначе пытаются вступить с ней в контакт. Всё остальное время в году самки не столько равнодушны к спариванию, сколько даже относятся к нему негативно и регулярно отгоняют от себя обознавшихся самцов, пытающихся пристроиться сзади.
Иными словами, поведение самки большинства животных видов находится под довольно жёстким управлением гормонального фона, имеющего сезонный характер, и во всё остальное время её организм оказывается как бы заперт для спаривания.
У человекообразных обезьян всё меняется.
Есть у самки признаки овуляции или их нет, а самец всё равно может проявлять сексуальный интерес и даже добиваться своего. То есть здесь, на уровне антропоидов, мы наблюдаем возникновение следующей ситуации:
А) Отсутствие жёсткой детерминации полового поведения самки собственным гормональным фоном. То есть самка уже не так сильно зависит от сезонного колебания своих гормональных уровней, чтобы вступить в коитус.
Б) Отсутствие жёсткой детерминации полового поведения самца сигнальными изменениями во внешности самки в период овуляции. То есть набухание и покраснение половых органов самки, которое во всём животном мире не только сообщает самцам о готовности понести потомство, но и прямо мотивирует их к совокуплению, у антропоидов уже не носит характера такой жёсткой детерминации.
У самки может и не быть овуляции, но самец всё равно способен овладеть ею. К примеру, орангутаны так и вовсе очень часто просто "насилуют" своих самок, в прямом смысле овладевают ими силой, невзирая на её активное сопротивление. У них это повальная практика, нечто обыденное.
Но, конечно, наиболее наглядным и ярким примером независимости полового поведения антропоидов от овуляции и овуляторных признаков являются бонобо - карликовая разновидность шимпанзе, по уровню интеллекта стоящая к человеку, вероятно, даже ближе, чем обычные шимпанзе. Если с последними эволюционные пути человека разошлись около 7 млн. лет назад, то с бонобо, видимо, ещё чуть позже. Бонобо невероятно дружелюбны, конфликты в их стадах почти не наблюдаются. Черты лица этого карликового шимпанзе (Pan paniscus) ещё более утончённы, чем у шимпанзе обыкновенных (Pan troglodytes), да и в целом тело имеет больше грациозности, сближаясь с таковым у человека.
Обнаруженные в джунглях Заира в 1940-е бонобо дали много пищи для размышления приматологам и антропологам, и одним из выводов оказался тот, что бонобо по эволюционной лестнице к человеку действительно стоит ближе, чем обыкновенный шимпанзе.
Если в научном мире бонобо - это всё ещё предмет пристального наблюдения и исследований, то в ненаучном обиходе бонобо - это символ развязной сексуальности, огульного промискуитета, мастурбации, орального секса и гомосексуализма...
Всем этим близкие нам бонобо действительно славны. Это выдающиеся трудяги полового фронта. Совокупляются они постоянно - утром, днём и вечером. Причём совокупляются все и со всеми (промискуитет) за исключением круга близких родственников. Что интересно, коитус проходит далеко не в одной единственной позиции, как принято у большинства млекопитающих - не только в дорсовентральной позиции (в просторечии - "раком", doggystyle), но и в вентровентральной (миссионерская поза, лицом к лицу, которая до определённых пор считалась исключительной привилегией человека) и в некоторых других, если изловчатся, и совесть позволит.
Важным же здесь является то, что шимпанзе бонобо уже напрочь игнорируют овуляторные признаки самки - все эти набухания и покраснения, сигнализирующие самцу о готовности к зачатию. Если во всём животном мире овуляторная сигнализация играет ключевую роль в период спаривания (именно ключевую, по типу инстинктивного релизера), активируя половое поведение самцов, то на уровне приматов важность данной роли начинает убывать. У низших обезьян (макаки, мартышки, павианы и др.) важность овуляторных изменений в организме самки пока ещё продолжает иметь большое значение, хотя и ослабевает (верветки). А уже у антропоидных обезьян (высших, человекообразных) значение сигнальной функции овуляторных набуханий и покраснений самки существенно ослабевает, и именно у карликовых шимпанзе бонобо сходит фактически на нет.
Набухание половых органов у самок бонобо уже никак не мотивирует самцов к спариванию, как во всём прочем животном мире. То есть у человекообразных обезьян половое поведение высвобождается от непосредственной репродуктивной функции: можно называть это как угодно, но, судя по всему, на этом уровне впервые в истории жизни на Земле возникает секс ради удовольствия (или ради чего-то ещё, но об этом мы поразмышляем позже, в других главах данной работы).
Психическое развитие антропоидов поистине вознесено на небывалую для животных высоту и уже не подлежит простой биологической регуляции. Человекообразные обезьяны - вот тот рубеж, где львиная доля аспектов поведения переходят из биологической детерминации в детерминацию психическую. Впрочем, здесь мы вновь возвращаемся к тому, о чём уже говорилось в первой главе о постулате психического детерминизма. Об ослаблении гормональных влияний в поведении человекообразных обезьян можно найти много данных у самых разных авторов (Beach, 1955).
Как справедливо указал Вяч. Вс. Иванов, "в коллективах приматов сексуальная деятельность перестаёт быть чисто биологическим явлением, регулируемым только гормонами и приуроченным к определённому периоду, и начинает зависеть от жизни всего коллектива, то есть сама превращается в важнейшее средство групповой коммуникации и организации социальной структуры. Благодаря снятию в обезьяньем стаде гормонных ограничений, регулировавших время этой деятельности, возникает возможность наложения на неё ограничений социального характера. [...] у приматов используются системы передачи информации, независимые от генетической и позднее частично дублирующие или заменяющие этому последнюю".
Итак, среди млекопитающих у обезьян (и у высших обезьян в особенности) зависимость полового поведения от овуляторных признаков самки сильно редуцируется. Наиболее близкие нам по уровню развития карликовые шимпанзе бонобо уже напрочь игнорируют внешние сигналы организмов самок об овуляции - они совокупляются всегда. Таким образом, можно понять, что у человекообразных обезьян как животного надсемейства уже отпадает надобность в овуляторной сигнализации, и она, хоть и продолжает ещё сохраняться, но уже эпифеноменальна по своей сути, то есть сколь-нибудь значимой роли уже не играет. У высших обезьян овуляторная сигнализация не выполняет роли релизеров, ключевых стимулов для активации инстинктивного поведения (поскольку у высших обезьян уже нет и инстинктов, а только научение).
Но что мы наблюдаем в природе человека?
Что мы можем сказать о процессе овуляции у женщины и о роли этого процесса в половом поведении человека?
Тут всё обстоит совершенно иным образом не только в отличие от всех млекопитающих, но даже и от высших обезьян. Овуляция у самки человека вообще никак не маркируется, то есть не выделяется, не обозначается путём изменения каких-либо телесных признаков. Процесс овуляции сокрыт не только от мужского глаза, но даже и от самой женщины. У женщин не происходит никакого набухания половых губ, как и не происходит никакого покраснения полового органа. О наступившей овуляции женщина может лишь догадываться, если исходить из календарного метода определения (высчитать примерно 12-15 дней с момента последней менструации), или же определять этот факт посредством других сложных методов (измерение базальной температуры прямой кишки или влагалища, оценка вязкости слизи в шейке матки, которая в дни овуляции становится более жидкой, что приводит к более обильным выделениям, или же метод кристаллизации слюны - "симптом папоротника"). Но факт остаётся фактом - женская овуляция внешне совершенно никак себя не проявляет. То есть у самки человека напрочь отсутствует овуляторная сигнализация, которая так необходима всем прочим животным для запуска механизмов полового поведения. Но наперекор логике природы этот факт не только не препятствует человеческому спариванию, а даже напротив - человек делается одним из немногих существ, обладающих гиперсексуальностью, то есть способностью спариваться всегда и везде. Вне зависимости от овуляции.
Бонобо были лишь предвестниками в этом деле.
Люди способны спариваться до овуляции, во время овуляции и после овуляции. Люди даже способны спариваться во время беременности и в период кормления детей грудью, чего нет ни у одного животного вида.
Таким образом, мы видим, что уже у человекообразных обезьян овуляторная сигнализация приобретает статус эпифеномена, необязательного явления. Далее в эволюционном ряду гоминид овуляторные признаки исчезают полностью за ненадобностью, поскольку спаривание всё равно уже осуществляется и без него. Так женская овуляция и теряет все свои внешние признаки. Они попросту делаются ненужными.
Когда именно - на каком эволюционном этапе - у предков человека окончательно исчезла овуляторная сигнализация, сказать трудно. По окаменелостям можно установить внешний облик вида, но точно сказать, какие органы под током крови набухали, а какие нет, нельзя. Но если исходить из того, что для антропоидов овуляторная сигнализация уже не играет существенной роли, а скорее носит характер атавизма, то у более развитых и близких к нам австралопитеков этот феномен как минимум должен был ещё более редуцироваться до чего-то слабо различимого, либо же исчезнуть полностью. Оуэн Лавджой вовсе полагает, что овуляторная сигнализация была в значительной степени утрачена уже у ардипитеков - прямоходящей ископаемой обезьяны, существовавшей около 5,5-5 млн. лет назад, и по общепризнанному мнению учёных являющейся предком австралопитека (Lovejoy, "Reexamining Human Origins in Light of Ardipithecus ramidus" // "Science", 2009). Лавджой пришёл к такому заключению на основании изучения останков ардипитека и умозрительной интерпретации некоторых косвенных признаков. Сложно сказать, так ли это было на самом деле, поскольку его концепция действительно носит чрезвычайно умозрительный характер, да и к тому же дальнейшие её положения имеют ряд внутренних противоречий, за которые, если дёрнуть, без труда можно развалить всю концепцию до основания. Но, как бы там ни было, а у современного человека овуляторная сигнализация отсутствует совершенно, что говорит о том, что она исчезла не вчера и не позавчера. Вообще же, если исходить из того факта, что уже у высших обезьян овуляторная сигнализация самок имеет в существенной степени эпифеноменальный характер, то Лавджой вполне может быть прав, полагая её сильную редукцию уже у ардипитека. Надо полагать, у австралопитека этот феномен был либо выражен чрезвычайно слабо, либо же уже отсутствовал полностью.
Из всего описанного следует, что высокоразвитые приматы, коими являются современные человекообразные обезьяны и коими в ещё большей степени являлись ископаемые предки человека - ардипитек, австралопитек, Homo erectus, Homo heidelbergensis - для осуществления полового поведения обходились без овуляторных признаков самки. В связи с чем эти самые признаки за десятки тысяч поколений редуцировались полностью - они просто уже давным-давно перестали быть нужными. Всё ровно так же, как и в случае с когтями и клыками - когда их заменило каменное орудие, они исчезли.
Но какой удачный механизм вдруг мог стать причиной "отмирания" овуляторной сигнализации у ископаемых гоминид? Какой альтернативный механизм сделал её необязательной?
По всей видимости, здесь всё опять же упирается в феномен научения через подражание (или научение в широком смысле). Необязательность овуляторной сигнализации возникла благодаря тому, что у высших обезьян на превосходном уровне развивается научение через подражание, которое и вытесняет инстинктивный механизм по причине его высокой ригидности и громоздкости.
Сейчас уже общеизвестно, что половое поведение обезьян не является инстинктивным - это показал ещё в 60-е в своих экспериментах Г. Харлоу на примере выросших в изоляции макаках-резусах, которые в итоге оказались совершенно неспособными к какому бы то ни было половому поведению. Иными словами, продемонстрировал Харлоу этот факт на низших обезьянах - что уже говорит о том, что половое поведение высших обезьян (человекообразных и самого человека в частности) является самым неинстинктивным во всём животном царстве.
Харлоу удалость установить, что нормальное половое поведение у макак формируется только при условии, что они растут в окружении своего сообщества. Лишь в окружении своих соплеменников макаки могут свободно наблюдать спаривание взрослых особей и затем воспроизводить эти акты в играх со сверстниками, а дальше уже - и во взрослой жизни с особями противоположного пола.
То есть половое поведение уже на уровне низших обезьян - это результат подражания, научения. Исходя из этого, можно предположить, что свободное спаривание, которое становится возможным у обезьян вне зависимости от овуляции самки, является уже как раз результатом сугубо подражания, в осуществлении которого визуальные признаки овуляции просто уже не берутся в расчёт, становятся ничтожными. Есть самец, есть самка - и есть подражательный акт спаривания.
Овуляторная сигнализация становится ненужной, излишней.
И за тысячи поколений рода этот феномен совершенно редуцируется за ненадобностью.
Таким образом, на протяжении 5-4 млн. лет предки современного человека успешно обходились без овуляторной сигнализации. Если мы, как общепринято сейчас, отсчитываем начало рода Homo от позднего подвида австралопитека - Homo habilis (существовавшего 2,5 млн. лет назад), то мы можем сказать, что человек никогда не имел овуляторных признаков у своих самок. Потому что они им никогда не были нужны.
Но что мы находим в утверждениях эволюционных психологов? А там мы находим такие перлы, из которых следует, что современные женщины используют косметику как компенсаторный механизм взамен утраченной овуляторной сигнализации... Обычно речь идёт о губной помаде - якобы женщины "инстинктивно" красят губы в красный, чтобы это послужило заменой обезьяним набухшим и покрасневшим ПОЛОВЫМ губам во время овуляции.
То есть, поскольку набухания и покраснения ПОЛОВЫХ губ у женщин никогда не происходит, они "инстинктивно" делают красными губы ОБЫЧНЫЕ, которые находятся на лице.
Здравомыслящему человеку подобные утверждения, конечно, в лучшем случае кажутся несерьёзными или смешными. Но, увы, далеко не все такие.
Даже такой, казалось бы, более-менее серьёзный эволюционист (эволюционный антрополог), как М.Л. Бутовская (её перу принадлежат действительно интересные работы, в которых автор всё же, к сожалению, активно закрывает глаза на факты, противоречащие отстаиваемой ею концепции), полагает описанное утверждение за истину.
Такие плоские, поверхностные подходы очень печалят, очень. Они наглядно демонстрируют, в каком состоянии находится современная "наука", которую язык не поворачивается назвать полноценной наукой. Словно это шайка весёлых студентов-зоологов собирается, чтобы песни погорланить да шути потравить - другого впечатления никак не складывается.
Упомянутый миф о связи губной помады с овуляторной сигнализацией восходит к зоологу Десмонду Моррису, который изложил это мнение ещё в 1967-ом в своей безумно популярной и по сей день работе "Голая обезьяна", в которой популяризатор науки приходил к убийственному выводу, что человек ничем не отличается от обычных обезьян, за исключением отсутствия волосяного покрова.
Моррис утверждал, что женские губы являются как бы замещением половых губ - подкрашивая их в красный, женщина-де "инстинктивно" сообщает самцам о своей овуляции и способности к зачатию. Жаль, что приходится даже тратить время на развенчание подобных мифов. Но что поделать, коль обыватель глотает всё, что ему бросают. А ведь войну между эволюционными психологами и собственно психологами можно назвать именно войной за обывателя, за умы народных масс, за правильное понимание ими процессов, реализуемых в их же поведении.
Громить данный миф можно с многих позиций. Начать хотя бы с того, что:
--
Применение природных красок человеком началось приблизительно 100 тысяч лет назад. Тогда уже активно применяли охру - и преимущественно в ритуалах захоронения умерших.
--
Дальше, вероятно, по аналогии с ныне существующими племенами охотников, древние люди стали применять природные красители в ритуалах перед началом охоты - разукрашивали себе лица, дабы уподобиться тому или иному хищнику, полагая, что в таком случае часть его ловкости и силы перейдёт и на охотника. Либо же применяли боевую раскраску перед битвой между племенами - с целью напугать врага своим внешним видом.
--
С переходом большинства древних цивилизаций к земледелию и скотоводству (около 13 тысяч лет назад) использование краски для нанесения на лицо и тело стало привилегией правителей (жрецов, фараонов, царей), чтобы лишний раз обозначить своё божественное происхождение.
--
И лишь позже краски стали применяться обычным населением, в том числе и женщинами. Причём далеко не повсеместно.
Немаловажно отметить, что в Древнем Египте, который можно по праву считать родиной косметики (именно там получили максимальное распространение всяческие средства для декорирования лица и тела), последней пользовались и мужчины, и женщины совершенно на равных.
Таким образом, применение краски в истории человечества изначально было исключительной привилегией либо покойников, либо МУЖЧИН (как древних охотников, так и более поздних правителей). Надо сказать, что это были очень длительные периоды, когда краска применялась только мужчинами.
Не только по эволюционным, но и по историческим меркам применение косметики женщинами - дело довольно недавнее. Опять же характерно, что вплоть до XVIII века в Европе косметикой одинаково активно пользовались и женщины, и мужчины. И лишь позже мужчины окончательно уступили это дело женщинам.
Так что о каких "инстинктивных" корнях можно тут говорить?
Это всё исключительно культурное явление - и меняются тенденции в нём очень и очень быстро.
Известно, что дети в возрасте до 3-4 лет, видя, как мама ежедневно красится перед зеркалом, пытаются подражать ей, добираясь до её косметички и щедро пудря себе лицо или криво разукрашивая губы помадой. Но что самое важное - это что подражательное применение косметики в этом возрасте свойственно как девочкам, так и мальчикам...
Мальчики тоже красят себе губы и орудуют тенями...
А прекращается вся эта половая неразбериха лишь после 4-х лет, когда в процессе освоения речи в голове ребёнка начинает формироваться понятийный аппарат, благодаря чему ребёнок уже в той или иной степени умеет твёрдо определить и назвать свой пол ("я мальчик") и заодно выделить те или иные характеристики, свойственные своему полу и противоположному. В процессе формирования понятий происходит выделение существенных признаков объекта, за счёт чего ребёнок довольно быстро понимает, что в его поведении принадлежит "мальчишескому", а что - "девчоночьему". По этой причине мальчики отказываются от дальнейшего подражания своей матери, а девочки, наоборот, это подражание продолжают и даже усиливают.
Более же тщательно роль подражания в становлении половой идентичности ребёнка мы рассмотрим в главе 5 "К вопросу о гендерной психологии".
То есть мальчик прекращает подражать своей матери не по причине какого-то биологического созревания, а именно и исключительно под действием процесса освоения речи и формирования понятий, когда начинает ПОНИМАТЬ, что кому и куда. Девочка же именно по этой причине и не прекращает подражания матери, поскольку данное поведение уже расценивается ею как соответствующее её полу и которое, следовательно, надо перенять с целью усиления своей самоидентичности.
Изначально подражают оба - и мальчик, и девочка, - и только с развитием МЫШЛЕНИЯ всё меняется. Пользование косметикой, губной помадой не заложено в генах женщин, не является ни малейшим "инстинктом" для сообщения об овуляции...
Всё это научение через подражание.
Всё тот же Моррис далее указывает, что якобы у негроидов в силу изначально тёмного цвета не только кожи, но и губ, последние стали имитаторами овуляторных признаков не за счёт своего розового цвета (и возможного применения красной губной помады), а уже исключительно за счёт большей припухлости (у обезьян ведь половые органы не только краснеют, но и набухают). Но при этом Моррис совсем упускает из виду, что пухлые губы характерны негроидам вообще, то есть не только негроидным женщинам, но и негроидным мужчинам...
Надо полагать, чтобы и мужчины имели возможность сигнализировать о своей овуляции?
Всё это несуразица. Одна большая несуразица. Очень жаль, что у людей не хватает критичности мышления для ознакомления с подобной чушью.
Ограничиться одними аналогиями и поверхностными параллелями - вот это называется сейчас наукой.
Гнилое дело.
Взять хотя бы эту нынешнюю повальную женскую моду накачивать губы силиконом...
Эволюционисты тут же кинулись рьяно стучать себя в грудь: вот он, инстинкт! Вот они - припухлые губы взамен утраченной припухлости половых губ при овуляции!
Но когда этот "инстинкт" заработал у современных женщин? Да фактически весь этот балаган, когда женщины стали превращаться в ротастых окуней, начался на самом пике популярности голливудской дивы Анджелины Джоли - брутальная женщина со стальным характером, которая в каждом фильме играет одну и ту же роль.
Припухлые губы Джоли запомнились всем. Они у неё такие с рождения. У большинства же женщин таких нет. Вот тут всё и началось: зашкалившая популярность Джоли, на экране воплощающей образ и хладнокровной, и уверенной в себе леди-вамп, пришлась по вкусу многим, поскольку наиболее чётко отражала веяния 80-90-х в новом психологическом портрете женщины. Повальная мода на смешные надутые губы - в данном конкретном случае это не попытка имитировать овуляторную сигнализацию приматов, а всего лишь стремление соответствовать образу деловой успешной женщины, который ещё 30 лет назад напрочь отсутствовал в головах людей. Это и стремление походить на своего кумира, соответствовать ему (что обычно проявляется и в ношении "такой же" одежды и прочих аксессуаров, на которые таким образом создаётся мода).
Это всё мода. Это всё переменчиво, сиюминутно. Завтра этого уже не будет.
Проанализировать "совпадение" пика популярности Анджелины Джоли и моды на силиконовые губы у эволюционистов как-то наблюдательности не хватает.
Есть ещё один момент в критике эволюционистского подхода: это невероятная избирательность в поисках доказательств. Обычно ими выбирается один или два примера, которые близко или отдалённо подтверждают любую их концепцию, и всё. Всё прочее множество примеров этого же ряда, но которые в лучшем случае просто не вписываются в теорию, а в худшем откровенно её противоречат, попросту игнорируются.
Вот, к примеру, и с этими женскими губами и губной помадой... Каждый знает, что женщина ежедневно применяет в косметических целях чуть ли не десяток средств, которые она наносит чуть ли не на десяток разных участков лица, головы и тела. Это и пудра на щеках, и тени на глазах, и тушь на ресницах, и, боже упаси, что ещё... То есть это целая артиллерия по коррекции лица.
Но посмотрите, эволюционисты зацепились только за губную помаду. Потому как это единственное, пусть и очень-очень отдалённое, очень натянутое совпадение в их аналогиях: у обезьян краснеют половые губы, а у человека должны краснеть лицевые губы.
Вообще, логика невероятная, конечно...
Эволюционисты из всего набора косметических компонентов зацепились за один единственный, который якобы доказывает их взгляды.
А что делать с тенью для глаз? Это тоже инстинкт? Если да, то какую сугубо биологическую функцию, с точки зрения этологии, он выполняет?
А тушь для ресниц? Тоже инстинкт? Как объяснить с биологических позиций, зачем женщины старательно выделяют себе глаза и удлиняют ресницы?
Или это вдруг символизирует топорщащиеся волоски на жопе обезьяны в период эструса?
Что ещё придумают господа эволюционисты? Где предел их фантазиям?
А красный лак для ногтей? Это что? Неужто это символическая аналогия стегозавровой наспинной роговой пластины, которая благодаря многочисленным капиллярам наливалась кровью, становясь ярко красной, и тем самым отпугивала врагов?
Неужто манера красить ногти действительно восходит к стегозаврам? А почему бы и нет? Давайте, блин, пофантазируем, давайте.
Будет неудивительно, если однажды эволюционисты понесут и такую околесицу. Удивительно как раз обратное - почему они не делают этого уже сейчас, а ограничиваются лишь малыми порциями бреда...
Из десятка явлений одного порядка эти горемыки от "науки" выбирают лишь одно и объявляют его биологически обусловленным, а все прочие девять (пудра, тушь, тени, лак и т.д.) они объяснить в русле своей традиции даже и не пытаются, чтобы быть до конца последовательными.
Вся остальная косметика женщины - это, безусловно, культурное явление, а вот губная помада, при всей её столь же явной культурной обусловленности, это уже явление биологического порядка, инстинкт, так сказать. Вот такая она - логика эволюциониста. Глубокая и в своей глубине непостижимая.
До ужаса однобокий подход, основанный на одних лишь поверхностных сравнениях. Примитивный компаративизм.
Самое главное же для исследователя, претендующего хоть на долю серьёзности, это умение исходить из принципов эволюционной необходимости и согласованности. Почему у женщин исчезла овуляторная сигнализация?
Здесь читайте прямым и крупным текстом: ПОТОМУ ЧТО В НЕЙ ОТПАЛА НУЖДА.
Высшие приматы, коими являлись наши далёкие предки, сумели развить сексуальную культуру и навыки полового поведения БЕЗ ВИДИМЫХ ПРИЗНАКОВ овуляции самки. Так в эволюционном ряду и исчезает овуляторная сигнализация - она перестала играть роль хоть сколь-нибудь заметной важности, она уже никак не влияла на успешность размножения, потому и стала редуцироваться (возможно, уже у ардипитеков около 5 млн. лет назад). Таким образом, визуальные признаки овуляции у самок древнего человека не давали какого-либо преимущества, в силу чего исчезли окончательно и не появлялись на жизненной арене рода Homo уже около 4 млн. лет. Все эти 4 млн. лет самки (равно как и самцы) легко обходились без овуляторных признаков. Процессы спаривания и размножения в течение этих миллионов лет успешно осуществлялись и без них.
Но вот, спустя целых 4 млн. лет, самка человека начала красить губы красным и накачивать их силиконом да коллагеном - и тут же выскакивают готовые эволюционисты и кричат, что это-де у женщин "инстинкт"...
"Инстинкт", без которого человечество обходилось миллионы лет. За это время успели исчезнуть физиологические механизмы овуляторной сигнализации, но вдруг по каким-то фантастическим причинам сохранилась ПОТРЕБНОСТЬ их иметь.
Здесь важно отметить, что именно ПОТРЕБНОСТЬ иметь овуляторные признаки нет ни у одного вида млекопитающих. У них просто есть сами овуляторные признаки. Но никакая самка не станет вдруг чувствовать себя "не в своей тарелке", если у неё вдруг эти самые признаки исчезнут. Ей вообще нет до этого дела. Ведь это инстинкт, он лишён каких-либо внутренних переживаний. А вот у человека якобы есть именно потребность в этом деле... Фантастика.
Ну или если зайти с другого боку, то овуляторная сигнализация - это ключевой стимул, который активирует половое поведение САМЦА. То есть это релизер, по отношению к которому инстинктивные реакции существуют только у самца. У самца, но не у самки.
В этом смысле овуляторная сигнализация важна самцу, поскольку именно его поведение регулируется данным фактором. Именно у самца в ходе эволюции вырабатывается безусловнорефлекторная связь с овуляцией самки, но никак не у самой самки. У самок нет никакой инстинктивной сцепки с собственными овуляторными признаками. Если у той или иной самки овуляторная сигнализация выражена недостаточно ярко, недостаточно чётко, у неё может быть меньше самцов в период гона, но её лично это ровным счётом никак не "обеспокоит". Ни холодно, ни жарко.
Овуляторные признаки важны для самцов. Это на их поведении они влияют. Но никак не на поведение самих самок. На примере же самок человека эволюционные психологи хотят убедить нас в обратном...
Грубо говоря, орган исчез, но осталась необходимость его использовать... Вот чудеса.
Это совершенно антиэволюционный подход. Если исчез орган, значит, исчезла необходимость (потребность) в его использовании. Органы и прочие физиологические механизмы исчезают лишь тогда и потому, что они ПЕРЕСТАЛИ БЫТЬ НУЖНЫМИ.
Считать обратное - значит, демонстрировать полный дилетантизм в выбранной сфере. С таким же успехом, с каким эволюционные психологи утверждают о губной помаде и женских губах, они могли бы утверждать, что у змей, возникших около 100 млн. лет назад в меловой период за счёт редукции конечностей древней вараноподобной ящерицы, до сих пор сохраняется потребность перемещаться на четырёх лапах. Это было бы откровенно смешно, как, впрочем, это таковым является и в отношении средств женского туалета.
--
Миф второй: женская грудь как половой аттрактант
Миф, что у мужчин есть врождённое влечение к большой женской груди, наверное, наиболее распространён в народных умах. Причём именно в народных, поскольку в работах более-менее серьёзных эволюционных психологов такого утверждения лично мне встречать не доводилось.
В рассуждениях всё того же обывателя, который принимает на веру данный миф, наиболее частое обоснование выглядит так: мужчина "инстинктивно" предпочитает большую женскую грудь, так как она сигнализирует о том, что эта самка способна выкормить его детей.
Эволюционисты на тему этого мифа преимущественно предпочитают помалкивать, поскольку с поведением животных они ознакомлены лучше, чем типичный обыватель. И эволюционисты, как никто другой, знают, что в животном царстве означают большие молочные железы самки и как они влияют на поведение самца...
А суть дилеммы в следующем: как говорилось в разделе об овуляторных признаках, самцы млекопитающих остро и быстро реагируют на покраснение и набухание половых органов самки в период овуляции и совершают попытки спаривания. Далее, по окончании периода овуляции, когда по обыкновению самка уже оплодотворена, исчезают и все овуляторные признаки: размеры и цвет половых губ приходят в норму. Вместе с этим наступает беременность, и у самки начинают набухать молочные железы.
Как упоминалось, животные никогда не спариваются вне периода овуляции, исключение - лишь высшие обезьяны. Но и у них есть половые ограничения - даже высшие обезьяны никогда не спариваются в период беременности и затем в период кормления самкой новорожденных детёнышей. Сигналом для блокировки полового поведения самца служат как раз набухшие молочные железы самки.
Причём в данном случае о поведении высших обезьян нельзя говорить, что это именно инстинктивная блокировка, а не культурная, традиционная, которая является наиболее вероятной, поскольку самцы порой предпринимают попытки спаривания даже в обозначенные периоды, но просто получают от самок отпор. А вот у всех прочих млекопитающих, что на эволюционной лестнице стоят ниже обезьян, этот блокирующий механизм является вполне инстинктивным, поскольку самцы таких видов попросту автоматическитеряют интерес к самкам с выраженными молочными железами и даже не предпринимают попыток садки.
У самки набухли молочные железы, и всё, самец теряет к ней интерес, она тут же утрачивает для него привлекательность. И так обстоит во всём животном царстве - набухла "грудь", самец остывает. Ни у одного вида млекопитающих молочные железы самки не являются критерием отбора со стороны самцов. У всех млекопитающих молочные железы самки становятся большими, набухают, уже ПОСЛЕ оплодотворения, то есть после того, как вязка уже произошла. Следовательно, "грудь" самки никак не является не только незначительным фактором для выбора партнёром, но она является даже наоборот - блокиратором полового поведения самца.
В голове обывателя, верящего в миф о врождённой тяге мужчин к большой женской груди, имеется непонятно откуда взявшееся убеждение, что размер этой самой груди как-то связан со способностью кормления детей. Связь между количеством выделяемого матерью молока и размером её груди в природе отсутствует. И наглядным подтверждением тому являются все виды млекопитающих, в том числе и обезьяны - в норме (вне периода беременности и кормления) молочные железы самки почти нивелированы, почти не видны со стороны. Но лишь с наступлением беременности эти железы набухают, увеличиваются (но и то не слишком значительно), что и позволяет без малейших трудностей вскормить потомство. Затем "грудь" вновь уменьшается до почти отсутствующих размеров.
Таким образом, если у мужчины и есть какая-то "инстинктивная" тяга к большой женской груди, то она представляет собой совершенно беспрецедентное явление в мире животных и к тому же с абсолютно невнятной целесообразностью.
Но, конечно, всё это не соответствует действительности. Нет никакого "врождённого" влечения мужчин к женской груди, а есть лишь тотальное культурное влияние, которое создаёт любые модные веяния, дёргая вкусовые предпочтения людей из стороны в сторону, как собачонку на поводке.
Надо сказать, эстетика женской груди менялась в разные исторические периоды и в разных человеческих культурах огромное множество раз, демонстрируя тем самым удивительную пластичность этого "врождённого" предпочтения. И пышногрудые женщины далеко не всегда и не везде были в почёте у мужчин. Если брать те же средние века Европы, то там и вовсе изысканной считалась едва заметная девичья грудка. На первый взгляд, это можно было бы списать на разгул христианской строгости в те годы, но не всё будет укладываться в такую позицию, поскольку многие века в Японии ценилась именно слабовыраженная женская грудь, тогда как христианскими веяниями там запахло по сути лишь после нападения на Перл Харбор.
Собственно, эта тенденция выражена у японцев и по сей день, и даже обостряется, всё больше склоняя женский идеал к некоему мальчуковому образу, худому и совершенно безгрудому, что отчётливо можно наблюдать в особенно странной и почти патологичной любви этого народа к совсем юным школьницам...
Но даже если взять всё ту же Европу, то на протяжении всего лишь одного ХХ-го века эстетика женской груди менялась несколько раз, кренясь то к массивным бидонам, то косточкам рёбер.
Уже упоминавшийся Оуэн Лавджой попытался дать объяснение, почему мужчинам якобы нравится большая женская грудь (но что забавно, до сих пор нет таких научных данных, что даже хотя бы большинству мужчин нравится большая женская грудь - то есть это по сей день чисто умозрительный вывод, основанный на обиходных байках и анекдотах). Он учёл, что во всём царстве млекопитающих, включая и высших обезьян, набухшие молочные железы служат стоп-стимулом для полового поведения самца. Исходя из этого, Лавджой развил свою гипотезу антропогенеза, согласно которой самцы ардипитека стали предпочитать самок с перманентно выраженной грудью, поскольку такой её вид увеличивал вероятность того, что такая самка будет проигнорирована другими самцами. А ардипитеки, по Лавджою, во всю старательно переходили к моногамии. И именно поэтому, дескать, у самки человека сейчас молочные железы выделяются на фоне самок всех остальных видов, у которых они фактически отсутствуют.
То есть, по Лавджою, самцы стали активно выбирать себе в партнёрши самок с увеличенной грудью, так как это остужало пыл других самцов, и риск адюльтера сводился на нет. Так у мужчин и сформировалось "врождённое" влечение к женщинам с большой грудью.
Это забавная гипотеза, поскольку у неё есть конкретное внутреннее противоречие.
Самцам стала "нравиться" увеличенная женская грудь, так как она выглядела "отталкивающей"... И это снижало риск измены. Но при этом такая грудь стала "нравиться" ВСЕМ самцам вида, что, следовательно, увеличивает риск измены...
Парадокс, да и только. Но эволюционистам нет никакого дела до парадоксов, несмотря на то, что своими рассуждениями они их плодят всё больше и больше...
Просто надо помнить лишь одно: у высших приматов, да и у всех млекопитающих в целом, набухшие молочные железы самки - это отталкивающий фактор для самца, блокирующий всякое его половое поведение. И всё. Здесь не надо придумывать ничего нового, так как всё это будет пятым колесом. Достаточно признать лишь одно - все вкусовые предпочтения человека есть результат воздействия культуры, её веяний.
Среди мужчин, действительно, существует большое множество таких, для кого размер женской груди играет важную, а порой и первостепенную роль в деле выбора партнёрши. Но есть и такие мужчины, для которых этот параметр не имеет ни малейшего значения, а также и те, которым даже больше по душе откровенно плоскогрудые женщины с этакой мальчуковой конституцией, как у балерин (почитайте хотя бы мемуары советского режиссёра Георгия Юнгвальд-Хилькевича, где он откровенничает на эту тему). Сам факт наличия такого вкусового разнообразия уже говорит против версии какой-то биологической детерминации данного явления. Не помешало бы помнить и о таком факторе инстинктивного поведения, как суперстимул: если размышлять с его учётом, то наиболее сильное предпочтение у мужчин должна была получить грудь не 3-го и 4-го размеров, а нечто гораздо большее. Но неужто мужчины будут полностью терять самообладание при виде женщины с двумя гигантскими тыквами, свисающими до живота? Тут иллюзии мало у кого есть: такая женщина большинству мужчин будет наоборот даже отвратительна. Конечно, не обойдётся без издёвок и насмешек. И всё это говорит именно в пользу того, что есть некий культурно обусловленный норматив, на который большинство и ориентируется. А если бы инстинкт, то реакция на суперстимул была бы только положительная.
Почему некоторые мужчин и в самом деле чувствительны к модным веяниям, касающихся размеров груди, а другие такой чувствительности не имеют, мы поговорим в одной из дальнейших глав (Глава 8. Самость и её формирование).
Стоит также обратить внимание, что не только мужчины, но и женщины подпадают под эти культурные веяния, что логично с точки зрения психологии, но совершенно необъяснимо с точки зрения биологии. Эволюционисты склонны объяснять со своих позиций только тот факт, почему у мужчин есть интерес к молочным железам, но почему этот интерес есть и у самих женщин, они даже не пытаются рассматривать. А ведь всё именно так - женщины тоже расценивают женщин с выраженной грудью как более привлекательных. С точки зрения биологии это необъяснимо, так как наличие выраженных молочных желез у другой самки их должно оставлять совершенно равнодушными. Но у женщины это предпочтение всё-таки есть, и в этом они ничуть не отличаются от мужчин.
Ни этология, ни эволюционная психология объяснить этого не в состоянии. Потому что привлекательность женской груди - это явление исключительно культурное, социальное и никак не биологическое...
(Собственно, уже в главе 4, "К вопросу о гендерной психологии", мы бегло разъясним,в силу каких особенностей человеческой психики в многочисленных культурах делается такой немалый акцент на эстетику женской груди).
--
Миф третий: индекс талии и бёдер как половой аттрактант
В своём "Секреты поведения Homo sapiens" эволюционисты Палмеры описывают исследования Девендры Сингха, согласно которым мужчины предпочитают женщин с определёнными пропорциями фигуры. Одним из таких критериев является соотношение между размерами талии и бёдер. Для его вычисления измеряется талия в самой узкой её части и бёдра в самой широкой.
Согласно Сингху, наиболее распространённый среди женщин индекс талии и бёдер (в зарубежной литературе обозначается как WHR, "waist-hip ratio") колеблется в промежутке 0,67-0,80. В этих самых пределах у женщины, грубо говоря, талия отчётливо выражена, наблюдается невооружённым глазом, и фигура в целом выглядит по типу "песочные часы". А вот при увеличивающемся показателе индекса (0,9 или 1,0) талия исчезает, сливается с шириной бёдер. То есть при индексе 1,0 тело женщины представляет собой почти ровный цилиндр - без сужений и расширений.
Забавно, но в переводах многочисленных статей на русский язык Девендру Сингха обычно упоминают в женском роде - "Сингх решила", "Сингх доказала" и т.д. Но Девендра Сингх - мужчина. По всей видимости, переводчики ориентируются на имя "Девендра", которое по русской традиции за счёт своего окончания интерпретируется как женское.
Этим же грешен и перевод книги Палмеров, в котором обильно цитируется Сингх.
В многочисленных исследованиях установлено, что высокий индекс талии и бёдер статистически сопряжён с повышенным риском различного рода заболеваний (инфаркт, инсульт и прочие). То есть у женщин с отсутствующей талией, с более цилиндрическим телом, более велик риск сердечнососудистых заболеваний, чем у женщин с выраженной "осиной" талией. В некоторых случаях исследования даже дают результат, превышающий "норму" в 12 раз.
Сингх же обратил внимание, что в большинстве случаев мужчины предпочитают женщин с индексом талии-бёдер в пределах всё тех же 0,67-0,80. То есть большинству мужчин нравятся женщины с тонкой талией. Соединив эти данные с тем, что у женщин с такими показателями имеется пониженный риск сердечнососудистых заболеваний, Сингх пришёл к ошеломительному выводу: значит, у мужчин есть врождённое влечение к женщинам с осиной талией, поскольку это инстинктивно сообщает им о хорошем здоровье женщины...
Палмеры добавляют, что тонка талия на "бессознательном уровне" сообщает мужчине, что конкретная женщина в данный момент не беременна...
В общем, вновь получилось, что у мужчин "инстинктивная" фиксация на женщинах с тонкой талией и широкими бёдрами...
Сингх предъявлял таблицу со схематическими изображениями женщин с разным индексом талии и бёдер мужчинам из нескольких культур, в большинстве случаев те выбирали фигуру с индексом около 0,70.
Для эволюционистов факта универсальной распространённости некой психологической черты уже достаточно, чтобы объявить её врождённой.
В большинстве культур люди в той или иной степени пользуются одеждой - значит, это врождённая потребность. В большинстве культур люди для питья пользуются посудой - значит, это врождённая потребность. Логика примерно такая.
Факт культурных влияний эволюционистами обычно либо откровенно игнорируется, либо сводится к смехотворному минимуму.
Интересным и даже просто забавным выглядит тот факт, что среди тех немногочисленных культур, мужчин которых Сингх опрашивал на предмет индекса талии и бёдер, была выделена и такая культурная группа, как "афроамериканцы"... Если вдуматься, то это именно забавно, поскольку афроамериканцы - это представители негроидной расы, но которые проживают в США. То есть, с точки зрения культурализма, афроамериканцы ничем не отличаются от прочих европеоидных американцев, поскольку проживают фактически в условиях одной с ними культуры - смотрят одни новости, одни фильмы, читают одни книги и слушают одну музыку (за некоторым исключением в различных узких спецификациях, которые развиваются в относительно изолированных гетто).
Но это с точки зрения культурализма, а вот с точки зрения эволюционных психологов, негроид, даже если он уже около 300 лет проживает в США, всё равно остаётся исключительно негроидом, а не американцем. Значит, и "врождённые потребности" у него могут отличаться от европеоидов.
Грубо говоря, в слове "афроамериканец" для эволюциониста определяющим является именно "афро". А второе вообще незначительно.
Данный нюанс важен тем, что всё тот же Сингх смог фиктивно расширить опрошенные им культурные выборки, введя в них такой контингент, как "афроамериканец". С таким же успехом он мог бы ещё увеличить число опрошенных "культур", если бы поделил американскую выборку на ирландцев, шотландцев и англичан, в зависимости от того, чьи предки откуда родом.
В целом насчёт индекса талии и бёдер Девендра Сингх опросил представителей всего двух культур - американцев и индонезийцев. Но за счёт более чем сомнительного обособления афроамериканцев он смог говорить уже о трёх опрошенных культурах, что, конечно же, является неправомочным.
И вот на основании такого, довольно небольшого по числу культур, исследования Сингх и прешёл к выводу, что у мужчин как биологических существ есть "врождённое" предпочтение женщин с тонкой талией и широкими бёдрами.
Надо заметить, что даже супруги Палмеры, излагая идеи Сингха, добавляют, что для проверки этой гипотезы необходимо провести ещё больше кросс-культурных исследований и более чётко определить степень индивидуального и культурного опыта. Стараясь быть как можно более объективными исследователями, Палмеры отмечают, что всё-таки не в каждой культуре мужчины имеют "врождённое" предпочтение женщин с тонкой талией. Так, представители племени матсигенка (мачигенга) в Перу предпочитают упитанных женщин, широкотелых. А предъявленные изображения стройных женщин с индексом талии и бёдер около 0,70, которые в американской и европейской культурах были бы оценены высоко, оценивались мужчинами матсигенка низко. Очень часто звучали комментарии, что женщины с индексом 0,70 выглядят слишком болезненными. И это несмотря на то, что, согласно предположениям эволюционистов, мужчины "врождённо" и на "бессознательном уровне" должны расценивать таких женщин как раз как наиболее здоровых.
Народ Хадза (с ударением на последний слог), проживающий в Танзании, также не имеет положительной реакции на индекс 0,70. Хадза существуют в африканских саваннах за счёт охоты и собирательства (то есть ведут образ жизни, свойственный роду Homo на протяжении вот уже 2,5 млн. лет), но у них нет никаких жёстких предсказуемых критериев в предпочтениях мужчинами женщин.
Но это лишь два ИЗВЕСТНЫХ исключения в гипотезе Сингха. На самом деле понятно, что это лишь верхушка айсберга, поскольку фактически масштабных исследований по предпочтению индекса талии и бёдер в мире ещё не проводилось. И Палмеры неспроста говорят о необходимости дальнейших работ в этом направлении. Разумеется, проводить их надо в первую очередь в изолированных от мирового сообщества культурах, куда ещё не дошло ни телевидение, ни рок-н-ролл, ни Биг тейсти...
Что интересно, положительные результаты по гипотезе Сингха получал лишь сам Сингх (единолично либо с соавторами). А вот оглашённые выше исключения были обнаружены другими исследователями, применявшими его методику позже.
Немаловажен и тот момент, каким именно образом уже сами Палмеры пытаются объяснить с эволюционистских позиций эти два исключения - хадза и матсигенка. Они аргументируют аборигенское предпочтение полных женщин тем фактором, что якобы в этих племенах при их образе жизни "источники питания скудны или, в лучшем случае, непостоянны". Это якобы в эволюционной перспективе и привело к тому, что мужчины обозначенных народностей стали обладать "врождённым" влечением к тучным женщинам, поскольку такие дамы могли дольше кормить ребёнка благодаря своим обильным жировым запасам. Ведь, как говорится, пока толстый сохнет, худой сдохнет...
Это утверждение можно было бы принять за аргумент, если бы не одно "но"... Точнее даже не одно, а... Раз, два три. Целых три логически вытекающих и вопиющих "но".
Первое "но": формирование "инстинкта" за невероятно малый промежуток времени.
Рассматривая перуанское племя матсигенка, промышляющее сельским хозяйством (и во всё меньшей степени охотой и собирательством), эволюционисты ссылаются на непостоянный характер добываемого ими пропитания. Якобы именно этот фактор в ходе эволюции привёл к возникновению у представителей племени "врождённого" предпочтения тучных женщин.
Конечно, любой здравомыслящий человек в первую очередь предположит здесь именно культурное влияние в рамках племени, а не биологическое. Но эволюционисты на то и эволюционисты, чтобы всякое свойство человека свести к его биологии... Даже саму его культуру.
Но трудность для эволюционистских умозаключений здесь вот в чём: заселение Южной Америки людьми произошло сравнительно недавно - это одна из самых последних территорий, которую заселили Homo sapiens. Согласно устоявшимся воззрениям, миграция осуществлялась из восточной оконечности Азии (Сибирь) на территорию современной Аляски через Берингов перешеек, который 11 тысяч лет назад ушёл под воду и стал Беринговым проливом. Наиболее ранняя стоянка древнего человека на территории Аляски датируется возрастом в 30-27 тысяч лет (Зубарев В.Г., Бутовский А.Ю., "История древней Центральной и Южной Америки"). Далее миграция происходила всё южнее через Мезоамерику в Америку Южную вплоть до Огненной земли. Но нас больше всего интересует территория современного Перу, где и локализуется племя матсигенка. Первые поселенцы здесь появились 14-12 тысяч лет назад...
Собственно, дальше уже можно и не продолжать. Срок в 14 тысяч лет - это невероятно короткий промежуток, с точки зрения биологических изменений, это буквально миллисекунда для эволюции. Любой биолог скажет, что за такие короткие сроки не меняется вообще ничего. Но эволюционисты же хотят уверить нас в обратном (хотя, честно сказать, я уверен, что они в силу слабой эрудиции и критичности мышления просто не подумали оценить сроки предполагаемых ими изменений, просто не удосужились узнать максимальный возраст перуанских народов).
Собственно, продолжать дальше смысла действительно немного. Но для большей аргументированности продолжим нашу обструкцию...
Первоначально перуанцы жили в западных районах, поскольку там были лучшие условия. Они охотились на животных, включая и таких гигантов, как мастодонты.
Чуть позже многие виды южноамериканской фауны исчезают. И охота перуанцев смещается в сторону специализации преимущественно на ламах. Постепенно этот вид животных и вовсе одомашнивается. И только лишь примерно 6-5 тысяч лет назад перуанцы фактически переходят к сельскохозяйственному типу производства.
То есть только 6-5 тысяч лет назад складывается тот образ жизни, который сейчас практикуют в джунглях матсигенка.
Должны ли мы в таком случае ещё сузить те временные рамки, за которые был сформирован "инстинкт" мужчин матсигенка по предпочтению тучных женщин? Если так, то этот срок выглядит ещё более смехотворным, допускающим фактически мгновенную метаморфозу в рамках биологического вида. Формирование инстинкта за 200 поколений (а именно столько человеческих поколений сменится за 5 тысячелетий, если за поколение брать 25 лет, после которых человек производит потомство) - это совершенно фантастическое допущение. Любой биолог подтвердит.
Думаю, даже сами эволюционисты согласятся с этим. Инстинктация, равно как и всякие морфологические изменения, в филогенезе происходят за десятки и сотни тысяч поколений. Только так. И никак не за две сотни.
Но даже если мы предположим, что "инстинкты" мужчин матсигенка сформировались до становления их окончательного уклада жизни (то есть до развития сельского хозяйства), мы вновь максимум увеличим срок для возможной инстинктации до 14-12 тысяч лет. Во-первых, это по-прежнему микроскопический срок для генетических изменений, а, во-вторых, это погружает нас в те времена, когда предки матсигенка жили на территории нынешнего Перу за счёт активной охоты на гигантских мастодонтов и собирательства, то есть в те времена, когда нехватки пищи не существовало. А раз не было нехватки пищи, то не было и условий для развития "инстинкта" по выбору тучных женщин, которые якобы могли дольше кормить детей в случае голодов.
Таким образом, если мы пытаемся найти причины имеющихся сексуальных предпочтений современных матсигенка в условиях прекращения ими некогда активной охоты и сокращения пищевого ресурса, то данный срок (в 5 тысяч лет) является для этого явно недостаточным.
А если же мы пытаемся найти причины данных предпочтений в ещё более раннем прошлом племени (14-12 тысяч лет назад), то и этот срок по-прежнему слишком мал, а, во-вторых, там мы обнаруживаем такие условия жизни, которые никак не могли стать причиной для возникновения этих предпочтений.
Для эволюционистов это безвыходная ситуация. Но они её не замечают. Они о ней даже не знают, поскольку вообще мало заботятся о достаточной аргументации своих утверждений. Сказанули, и всё. А обыватель пусть принимает на веру...
Здесь стоит заострить внимание на одном из центральных и незамеченных противоречий в теоретических построениях эволюционистов - сроки формирования инстинкта и его распада (инстинктация и деинстинктация).
Эволюционисты в целой своей массе признают, что инстинктация - процесс очень длительный. Они признают, что, с позиций биологии, инстинкт формируется не за десятки, а за сотни тысяч лет и даже миллионы. И они активно прибегают к этому аргументу, когда требуется доказать, что у человека ещё не все "инстинкты" исчезли, отмерли со времён каменного века. В таких случаях они рьяно напоминают, что для эволюции прошло ещё слишком мало времени.
Но забавная инверсия в их суждениях происходит дальше, когда они заводят речь о тех видах поведения людей, которые по всем меркам оформились сравнительно недавно. Взять тех же матсигенка, предки которых оказались на территории Южной Америки не более 15 тысяч лет назад... Эволюционисты, видя, что матсигенка предпочитают тучных женщин без выраженной талии, тут же начинают грешить против своих же назиданий и принимаются утверждать, будто это "врождённое" предпочтение у мужчин племени возникло за смехотворный срок - не более чем за 15 тысяч лет...
То есть, когда эволюционистам надо доказать, что у человека многие "инстинкты" ещё сохраняются, они настаивают на том, что эволюция врождённых образцов поведения - процесс невероятно длительный. А когда же нужно доказать, что сравнительно новый тип поведения также является "инстинктом", они уже настаивают на том, что эволюция врождённых образцов поведения - процесс, в принципе, достаточно быстрый...
И такие двойные стандарты у эволюционистов можно наблюдать на многих примерах. Вообще, взгляды эволюционных психологов просто невозможно объединить в одну внутренне непротиворечивую концепцию - логический анализ всегда будет находить существенные противоречия. Им недостаёт именно логики, критичности. Недостаёт умения оценить всякий свой тезис с разных сторон.
До сей же поры эволюционисты по-прежнему одержимы идеей доказать, что у человека есть как можно больше инстинктов. Это у них спортивный интерес такой. Забава по типу "Найди 10 сходств с животными".
Но вернёмся к индексу талии и бёдер...
С матсигенка мы разобрались. Теперь танзанийские хадза... Они тоже предпочитают женщин тучных, без выраженной талии. Эволюционисты, как и на примере с матсигенка, сразу же зацепились за утверждение, что у хадза выдаются периоды, когда с едой бывает туго. Они живут за счёт охоты и собирательства, то есть по-прежнему ведут образ жизни, исконный для всех прапредков человека. И вот якобы поскольку с едой периодически бывает туго, у мужчин хадза и сформировался "инстинкт", который влечёт их именно к тучным женщинам, поскольку они смогут лучше и дольше прокормить ребёнка...
Тут обструкцию, в принципе, можно продолжать всё по той же схеме, что и с матсигенка, но и с некоторыми дополнениями. Во-первых, охота и собирательство - образ жизни, свойственный роду Homo на протяжении уже минимум 2, 5 млн. лет. Конечно, не всегда выдавалась охота удачной, бывали и голодные периоды. Но если исходить из этого, то мы должны прийти к выводу, что у ВСЕХ потомков охотников-собирателей, коими были Homo habilis и Homo erectus, должно было сформироваться "врождённое" предпочтение тучных женщин без талии - то есть это предпочтение должно быть сейчас у всех НАС, у всех современных людей. Но этого нет.
В недавнем исследовании (Marlove, Apicella, Reed, 2005) указывалось, что мужчины хадза, согласно тестам, предпочитали женщин с индексом талии и бёдер около 0,78, что является почти точным отображением индекса среди женщин их же племени - 0,79. В то время как американские мужчины предпочитают индекс 0,68, что на деле близко к среднему показателю реального индекса их же женщин - 0,72-0,73. То есть здесь в самую пору задуматься над тем, что предпочтение того или иного индекса талии и бёдер - это именно культурно обусловленное явление, поскольку данные говорят о том, что мужчинам преимущественно нравятся параметры женщин из их же культуры.
Какая культура, такие и предпочтения.
В своё время ещё сам Девендра Сингх (Singh, 1993) указывал, что индекс талии и бёдер у моделей "Playboy" фактически с середины прошлого века был в пределах "здорового" показателя 0,68-0,71. Но с другой стороны, более свежее исследование (Voracek & Fisher, 2002) показывает, что в последние годы этот индекс у моделей стал возрастать...
Немаловажно и то, что изучение московских школьников в 70-80-90-е показало среди девочек значительное изменение к концу XX-го века типа их телесной конституции (Година Е.З. "Человеческое тело и социальный статус" // "Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы исследования", 2004), произошло существенное смещение в сторону того самого индекса талии и бёдер - 0,7. "Происходит смена стереотипов - "от матрёшки к Барби", резюмирует Година и приходит к совершенно логичному выводу, что данный процесс связан именно с проникновением западных средств массовой информации в страны бывшего соцлагеря, которым прежде не были широко доступны западные эталоны красоты.
"Речь идет о стремлении современных молодых людей, в особенности девушек, соответствовать неким "идеальным" представлениям о том, как они должны выглядеть [...]. Человеческое тело "вылепливается" в соответствие с заданными канонами и требованиями социума [...]. Этому в большей степени подвержена городская молодежь [...] в силу того, что испытывает на себе более мощный прессинг со стороны средств массовой информации. Особенно интенсивно подобный процесс должен происходить в странах бывшего социалистического лагеря: ведь о рекламных роликах на телевидении и модных глянцевых журналах, рекламирующих со своих обложек тип фотомоделей, еще десять лет назад здесь знали только понаслышке". И далее Година делает важное замечание, что следование подобным модным тенденциям наиболее характерно для девушек из семей с более высоким образовательным уровнем, то есть из тех семей, где "включенность" в мировую культуру происходит наиболее тесным образом.
* * *
Приложение 6: принцип амбисексуальности
Выше мы уже дважды затрагивали один момент при критике мифов насчёт "инстинктов" человека. Суть его в том, что в животном мире инстинктивное отношение к какому-либо половому фактору формируется ТОЛЬКО у особей противоположного пола. То есть, как говорилось в предыдущем разделе, на овуляторные признаки самки инстинкт формируется только у самца, на степень яркости оперения самца инстинкт формируется только у самки и т.д. Это всё, безусловно, понятно каждому, в особенности биологу и этологу.
Ключевой стимул существует для того, чтобы активировать поведение особи, которая его воспринимает. В половом поведении этой воспринимающей особью всегда является особь противоположного пола. У неё и только у неё формируется инстинкт на ключевые стимулы особей другого пола - у самцов возникает инстинктивная фиксация на ключевые стимулы самок, у самок возникает инстинктивная фиксация на ключевые стимулы самцов. Это логично, поскольку всё это устроено природой, эволюцией с целью автоматического определения особями уровня здоровья и генетического наследия партнёра.
Но эволюционисты постоянно забывают о таком положении вещей.
Как было написано выше, в критике мифа об овуляторных признаках женщины, инстинктивная фиксация на этих самых признаках эволюционно формируется только у самца, но никак не у самки. Но эволюционисты же, когда заходит речь о губной помаде, утверждают тем самым, что и у самих женщин есть "инстинктивная" фиксация на своих собственных "ключевых стимулах". Это безумно удивительно. Просто невероятно. Потому что это беспрецедентный случай в животном мире, когда у особи формируется инстинкт на свой собственный признак. Нигде больше этого нет, ни у одной особи ни одного вида. Только у человека.
Мы уже говорили, что не только ведь мужчины предпочитают последние новомодные веяния в сфере внешности, но и сами женщины их также предпочитают. Всё то же самое насчёт пышной женской груди - было бы понятно, если бы у мужчин действительно имелось "врождённое" влечение к такой груди (хотя мы и видели, что этому совершенно нет места в реальности), но совершенно непонятно, почему тогда и сами женщины считают (в современной западной культуре) такую грудь более привлекательной. С биологизаторских позиций этот феномен поистине необъясним.
В полной мере всё это, разумеется, касается и индекса талии и бёдер.
Я сейчас спрошу, а барышни пусть ответят: вам нравится, когда фигура у женщины с выраженными бёдрами и осиной талией, или же когда она без талии и больше походит на бочку?
Я слышу ответы, их много, но они все одинаковы.
Конечно, и женщинам больше нравятся те женщины, у которых и выраженные бёдра и тонкая талия. Это ясно, как день.
Женщинам (в точности, как и мужчинам) нравятся женщины с выраженной грудью. Женщинам (в точности, как и мужчинам) нравятся женщины с очерченной талией.
О чём всё это говорит?
Да о том, что всё это именно культурные установки, в равной степени влияющие на умы и предпочтения представителей обоих полов.
Всё это именно культурные установки, а никак не "биологические врождённые" предпочтения. С биологической точки зрения есть смысл в том, что самцы выбирают самок по определённым критериям - это оценка их генофонда, их здоровья. Но с биологической точки зрения нет никакого смысла в том, что и самки также "выбирают" самок по этим самым критериям. Самке не иметь потомства от другой самки, а потому она и остаётся совершенно индифферентной, совершенно невосприимчивой ко всем этим "самковым" критериям. Но у рода Homo вдруг почему-то всё иначе. И это невиданная загадка... Особенно для ума среднего эволюциониста.
Мужчина предпочитает женщину с такими-то признаками. И эволюционистами считают это врождённым.
Женщины тоже предпочитают женщин с такими же признаками. И что говорят по этому поводу эволюционисты?
Да фактически ничего об этом не говорят. Они этот вопрос просто обходят стороной. Они его вообще не замечают. Он для них не существует.
Вот что любопытно - я могу привести здесь данные многих десятков исследований, где авторы старательно выясняют, женщины с какими физическими характеристиками кажутся мужчинам наиболее привлекательными, и столь же много исследований, где выясняется физическая привлекательность мужчин для женщин. Но вот чудо, я не знаю ни одного исследования, где авторы бы изучали оценки женской привлекательности самими же женщинами или мужской привлекательности самими мужчинами. Этого нет. Такие исследования не проводятся.
И на самом деле это колоссальная претензия к господам эволюционистам, претензия к их методологии, которая насквозь предвзята и ложна.
Дело ведь обстоит так, что у эволюционистов есть цель (к примеру, доказать, что у всех мужчин есть некая "врождённая" склонность предпочитать женщин с конкретными характеристиками, которые якобы говорят об их здоровых генах), которую они на деле не столько стремятся ПРОВЕРИТЬ, сколько ДОКАЗАТЬ. Именно доказать... И согласно свои биологизаторским воззрениям, эволюционисты тестируют мужское население путём всяких опросников. Если выявляются некие общие закономерности в выборе партнёрши, то исследователи тут же спешат объявить эти критерии "врождёнными"... Но здесь они совершают главную методологическую промашку: они не тестируют самих женщин путём этих же опросников.
Причём логика эволюционистов понятна, и её даже сложно ставить им в вину. Они ведь доказывают "врождённые" предпочтения мужчин в деле выбора женщин. У них просто нет цели объективно исследовать вопрос. Потому они даже не задаются вопросом, а зачем проверять, как сами женщины оценивают женскую привлекательность?
Обнаружение того, что у мужчин есть общие, универсальные, предпочтения в выборе женщин, позволяет эволюционистам декларировать фальшивую идею о том, что в этом есть биологическая целесообразность.
Когда изучается только связь "мужчина - женщины" или "женщина - мужчины", то в силу того, что проблему можно свести исключительно к вопросу репродукции, эволюционисты и склонны говорить о какой-либо "биологической целесообразности", поскольку противопоставление полов автоматически биологизирует проблему. Но если вывести вопрос за рамки межполовой связи и поместить в рамки связи "женщина - женщины" и "мужчина - мужчины", тогда и начнётся крах биологизаторских концепций. Потому как выяснится, что женщины считают наиболее привлекательными женщин точно с теми же характеристиками, по каким их выбирают мужчины. А мужчины назовут более привлекательными (если их разговорить, конечно) тех мужчин, которых привлекательными считают и сами женщины (с крепким телосложением, уверенным взглядом и т.д.).
И всё это будет говорить о том, что всякие критерии привлекательности, по каким оба пола и оценивают друг друга, являются исключительно социальным феноменом, культурным, так как являются общими как для мужчин, так и для женщин.
Именно поэтому эволюционисты никогда не изучают вопросы привлекательности внутри одного пола, а автоматически (и только так) помещают их в рамки межполовых отношений. Если всякий критерий привлекательности при межполовом подходе можно (попытаться) объявить некой "биологической целесообразностью", то выявленный этот же критерий при внутриполовом подходе уже будет невозможно связать хоть с какой-то "целесообразностью".
Это опять же тупик для эволюционистов. Но беда в том, что они о нём, кажется, и не знают.
Именно в силу этого я сейчас, в принципе, оперирую утверждениями, которые не обоснованы (пока что) никакими широко известными исследованиями. Я могу лишь, исходя из собственного житейского опыта (который врёт на каждом шагу), утверждать, что женщинам нравятся женщины с теми же критериями, с которыми они нравятся мужчинам, и наоборот.
Никаких исследований на эту тему никем не проводилось (а если и да, то, конечно уж, не эволюционистами, а скорее, социологами или социальными психологами). И только житейский опыт мне даёт основания для подобных мнений - женщинам и мужчинам нравятся одни и те же женщины, женщинам и мужчинам нравятся одни и те же мужчины.
Ни на какие исследования я опереться не могу, но всё лишь собственный опыт.
Сколько мне довелось слышать в своей жизни фразу наподобие "Дураки вы, пацаны... Где вы ещё найдёте девчонку с такой грудью, как у Аньки" или "Паша, я тебя с одной своей подругой познакомлю - у неё такие бёдра, просто закачаешься". Я уверен, мало кто станет спорить, что при оценке привлекательности персон своего же пола мужчины и женщины руководствуются на удивление сходными критериями. Хотя ни о какой "биологической целесообразности" тут речь быть не может...
Хотелось бы в ближайшем будущем увидеть результаты подобных исследований (впрочем, рано или поздно они должны появиться). В книге Палмеров в главе, где идёт речь об индексе талии и бёдер, есть момент, который сначала дарит приятную радость: там вдруг после всего сообщается, что Сингх изучал этот вопрос и среди самих женщин!
Тут ты замираешь, думаешь "Ну наконец-то!" Но дальше видишь: речь идёт о предпочтениях женщинами мужского индекса талии и бёдер... То есть в очередной раз тема преднамеренно (хотя и неосознанно) погружается в биологизаторское русло репродукции и рассматривается исключительно под этим углом.
Пора уже заканчивать эти рассуждения. Хочется лишь добавить, что эволюционистам, когда они исследуют вопросы "врождённых" половых предпочтений, всякий рассматриваемый критерий следует изучать не только в межполовых рамках ("женщина - мужчины" или "мужчина - женщины"), но и для проверки - в рамках внутриполовых ("женщина - женщины" или "мужчина - мужчины"). Это будет хорошей проверкой истинности их утверждений. Данный исследовательский подход можно назвать принципом амбисексуальности (лат. "ambo" - "с обеих сторон", "оба"). И очень бы хотелось, чтобы те исследователи из лагеря эволюционистов, которые всё же стремятся к объективным результатам, приняли его на вооружение для высвобождения своих сомнительных и насквозь дырявых методов от всех сомнительных шероховатостей.
--
Миф четвёртый: общие телесные характеристики как половой аттрактант
Биологизаторские тенденции в эволюционистских подходах порой принимают и более забавные очертания, нежели стремление всё так или иначе свести к оценке одним индивидом "здоровья" индивида противоположного пола. В различных научно-популярных телефильмах (в которых ключевое слово "популярные"), которые в превеликом множестве идут по каналам типа "Discovery", "National geographic" или "BBC", зачастую можно услышать и довольно оригинальные подходы этого же весёлого толка. Вот, к примеру, сравнительно недавно довелось мельком глянуть одну из таких попсовых передач. В ней речь шла о гормонах и их влиянии на поведение человека. В какой-то момент возникает видеоряд ночного клуба со множеством "отжигающей" под ритмичную музыку молодёжи. Камера оператора берёт крупным планом зад одного брыкающегося паренька. Двигающийся зад обтянут в джинсы...
Женский голос за кадром вдумчиво вещает: "Не только мужчинам нравится смотреть на женские ягодицы. Женщинам также нравится смотреть на ягодицы мужчин".
Ну, это-то мы знали, а дальше объяснение: всё дело в том, - произносит всё тот же вдумчивый женский голос, - что упругость мужских ягодиц на бессознательном уровне указывает женщине на число фрикций, которые тот сможет произвести во время полового акта...
Всё, баста.
Понимаете? Понимаете, почему женщинам нравятся мужские ягодицы?
Потому что они указывают на число возможных во время акта фрикций, вот в чём дело.
И этот женский голос, он был преисполнен такой неподдельной серьёзности, будто действительно зачитывал настоящий научный текст...
Вот такая халтура сейчас и сыплется в головы наивного обывателя, который сам слеп, как однодневный котёнок, а потому и склонен глотать всё подряд.
В данном примере псевдонаучного абсурда я не буду даже спрашивать точные источники, из которых взято это утверждение, потому что таких источников (конкретные исследования, конкретные авторы и т.д.), я уверен, в принципе нет. Есть лишь домыслы и спекуляции, и всё. Но хотелось бы, чтобы читатель задумался сам: какая существует РЕАЛЬНАЯ связь между упругими мужскими ягодицами, числом фрикций, совершаемым им во время коитуса, и "врождённым" предпочтением женщинами именно подобных мужских ягодиц?
Разберёмся с первой парой в этой связке: упругие ягодицы мужчины и число совершаемых им фрикций во время секса.
Авторы этого исключительно развлекательного фильма хотели сказать, что упругие ягодицы - это признак большого числа фрикций. Но есть ли между двумя этими явлениями на самом деле хоть какая-нибудь связь?
Начнём с того, что, конечно, никто подобных исследований, опять же, наверняка не проводил. Просто авторы фильма сами решили ляпнуть собственное "логическое" суждение. Ход мысли, должно быть, был таким: во время фрикций ягодицы напрягаются?
Напрягаются.
Значит, упругость ягодиц может свидетельствовать о длительных фрикциях?
Может...
Наверное, рассуждения этих горемык действительно были примерно такими.
На деле же никакой связи между упругостью ягодиц и числом фрикций нет и быть не может. Дело в том, что хоть при фрикциях ягодицы и напрягаются, это безусловно, но это напряжение просто смехотворно, слишком незначительно для того, чтобы сами ягодичные мышцы изменили свой рельеф. Полагать, что от фрикций ягодицы становятся упругими, всё равно, что полагать, будто и бицепс курильщика делается мощнее от каждого подношения сигареты ко рту.
Для придания упругости ягодицам требуется нагрузка куда более значительная, чем фрикции. К примеру, приседания - это наилучшее. А ведь это уже 60-80 кг нагрузки.
Но мужчина в процессе коитуса ведь не новую ветку метро в горной породе долбит, верно?
В общем, упругими ягодицы становятся далеко не от фрикций. В конце концов, я в своей жизни и ягодицы "качал", и фрикции совершал, и могу судить, от чего первые становятся упругими, а от чего нет. К слову сказать, фрикции я был способен совершать и в течение двух, и в течение трёх часов, и это был далеко не предел. Но упругими ягодицы становились только в те периоды, когда хватало воли для регулярных приседаний с гантелями.
Вообще, за данными весьма смелым утверждением на деле скрываются аж сразу два утверждения. Первое из них это собственно утверждение, что женщинам врождённо нравится большое число фрикций, и второе - что есть в большом числе фрикций и некая биологическая целесообразность, раз предпочтение этого факта оказалось пропечатанным в женских генах.