Дежурить в ночь Ремезову не пришлось: Шемякин привез в общинный центр сотрудника, который отвахтил всю двенадцатичасовую смену - с восьми вечера до восьми утра.
Но хотя Сергею теперь было на кого оставить "домик", домой он смог уехать лишь в половине двенадцатого ночи - только к этому времени территорию покинули последние рабочие, включая прораба Виктора.
На следующий день Ремезов приехал на объект в семь утра. Спустя минут десять подъехал прораб, а следом за ним появилась и директорша. Анна Голутко, заметив, что новый сотрудник в столь ранний час уже находится на объекте, прониклась к Ремезову еще большей симпатией. Она даже пообещала, что община будет выделять средства "начальнику охраны" на бензин, поскольку тот использует не служебный, а свой личный транспорт.
Вскоре Ремезов столкнулся в вестибюле дворца с адвокатшей. Вежливо поздоровались. Сергей спросил, не было ли минувшей ночью новых "эксцессов". Мария ответила, что у нее нет таких сведений. Не найдя, что еще сказать друг другу, разошлись - у каждого имеются свои дела и обязанности: Маша направилась к себе в офис, а Ремезову следовало отпустить охранника, чье дежурство подошло к концу.
Примерно до полудня Ремезов слонялся по объекту; он решительно не знал, чем себя занять.
Вот что, спрашивается, ему делать? Торчать часами в вестибюле возле входной двери? Следить за работягами, чтобы кто-то из них не утащил банку краски или мешок с цементом?.. Ну так он не сторож, и не вахтер.
Впрочем, женщины из пищеблока не давали ему особо скучать. Заведующая столовой, заметив спускающегося по лестнице в вестибюль секьюрити, направилась к нему.
- Сережа, вы уже ставили вопрос перед директором? - спросила она, глядя на рослого парня в форменной куртке черными блестящими глазами. - Вы молодой, цветущий мужчина. Вам надо хорошо питаться.
- Обязательно нужно кушать каждый день горячее, - сказала присоединившаяся к ним дородная повариха. - Иначе вы заимеете язву, как у нашего Бори.
- Надо сказать, чтобы Анна выписала на вас "талон",- скороговоркой произнесла Литвак. - Вы ведь у нас теперь работаете, так? Геля вкусно готовит, продукты качественные, можете не сомневаться.
- Мы готовим обед из кошерных продуктов, - важно сказала повариха.
Ремезов улыбнулся.
- Спасибо дорогие женщины... Но я обычно беру на работу бутерброды из дому.
- Нельзя в вашем возрасте питаться всухомятку! - сказала заведующая. - Надо сказать директору, чтобы "прикрепила" вас к столовой.
- Иначе вы будете жить с язвой в желудке, как Боря Сохнут, - добавила Геля. - Вот вы не смотрите, что он все время шутит!.. Вы лучше бы его карманы проверили. Вот придет, вы его обыщите!
- А вот тогда увидите, сколько он таскает с собой всяких пилюль и таблеток.
Со стороны лестницы донесся мужской голос:
- Язву я заполучил не из-за плохого питания, а через вас, женщины. - Рудинштейн кивком поздоровался со всей собравшейся в вестибюле компанией. - И вообще... Поменьше бы вы щелкали языками, сороки.
- О! - сказала Литвак, заметив в руке у Рудинштейна газету - Это наша городская? Свежий номер?
- Городская, - сказал Борис. - Специально у киоска остановился.
- И что пишут? Анна говорила, что какой-то материал должны напечатать... Вроде как про наши дела.
- Вот, вот, - хмуро произнес Рудинштейн. - Маша Фельдман кое-кого предупреждала, что не стоит разбрасываться голословными обвинениями.
- Голышева в прессе продернули? - полувопросительно произнесла Литвак. - Так ему и надо!
- Очень вы умные все, как я посмотрю. Кое-кто так вообще считает себя самым умным на всем свете.
Ремезов понял, на кого намекает Рудинштейн - наверняка речь идет о директорше.
- Настолько умной себя возомнила, - продолжил Борис - что не сочла нужным посоветоваться со мной или с нашим адвокатом Марией Фельдман.
- А что Голышев? - с тревогой в голосе спросила Геля. - Его реакция уже известна?
- Он этого так не оставит, - сказал Рудинштейн. - Человека через прессу обозвали "антисемитом"! И еще практически прямо... это вытекает из слов интервьюируемой, то есть, нашей уважаемой Анны Борисовны, он назван заказчиком последних антисемитских акций в городе.
- А разве это не от него идет? - спросила Литвак.
- А у тебя есть прямые доказательства? Нет? Ну то-то же.
- Боря, а ты говорил с Анной? - спросила Геля. - Ты пытался ее отговорить?
- Конечно, я с ней говорил. Но она - ни в какую! Я, говорит, с этим антисемитом и юдофобом не хочу разговаривать!.. - Рудинштейн впервые за утро усмехнулся. - Конечно, Аня высказала эту мысль в других выражениях.
- И что теперь будет? - встревожилась Соня.
- Закроют теперь нашу "синагогу", - то ли в шутку, то ли всерьез сказал Рудинштейн. - Придется вам всем эмигрировать на землю обетованную, в Эрец-Исраэль...
- Не имеют такого права, - испуганно заметила Геля. - Это за что же?
- А за ваш длинный язык. - Борис мрачно рассмеялся. - Определенно, теперь вас всех вышлют на историческую родину. Но вы не переживайте, я вам быстро бумаги все выправлю, как представитель Сохнута. И местечко для вас хорошее присмотрю... где-нибудь в пустыне Негев.
Послышалось пиликанье сотового. Борис, достав мобильный, отошел в сторонку. Минуты две или три он с кем-то переговаривался. Закончив разговор, показал жестом Ремезову, что у него есть к нему какое-то дело.
Поднялись на второй этаж, прошли в офис сотрудника Сохнута. Рудинштейн, досадливо поморщившись, сказал:
- Ну вот, опять Марию под танк кинули.
- Что случилось?
- Есть шанс договориться с Голышевым.
- О чем договориться?
- Чтобы не подавал судебный иск на нашего директора.
- Это по теме статьи в сегодняшней газете?
- Не только... Голышев сегодня должен встретиться с нашим юристом.
- С Марией Фельдман?
- Да.
- Я ее только недавно здесь видел.
- Она уже уехала... звонила мне из машины. Представляю, как он сейчас зол... я имею в виду бывшего мэра.
- Я могу чем-то помочь?
- Да, можете. Именно поэтому я и решил к вам обратиться.
Рудинштейн бросил взгляд на наручные часы. Достав из портмоне несколько визиток, он выбрал нужную и передал ее Ремезову.
- Здесь записан адрес юридической консультации, а также номер мобильного Марии. Голышев будет там уже минут через сорок.
- Вы хотите, чтобы я отправился туда? Прямо сейчас?
Рудинштейн утвердительно кивнул.
- И что я должен делать?
- Голышев повсюду ездит с охраной...
- Думаете, возможны какие-то эксцессы?
- Вряд ли. Но все же будет хорошо, если вы побудете там, пока будут идти переговоры Голышева и нашего юриста. Вас это не затруднит? Анну я сам в известность поставлю.
- Не проблема, Борис. Может, мне вызвать из фирмы кого-то еще из коллег?
- Полагаю, одного только вашего присутствия там будет вполне достаточно...
Ремезов припарковал "опель" на площадке перед трехэтажным зданием. Войдя внутрь, поднялся на второй этаж. Нашел дверь кабинета, на табличке которого обнаружилась знакомая фамилия. Едва он успел присесть на кожаный диванчик, как в коридоре юридической консультации появился габаритный парень лет тридцати - в темной куртке с эмблемой ЧОП "Витязь".
Бросив хмурый взгляд на сидящего у кабинета Фельдмана мужчину, охранник мгновенно срисовал и его самого, и эмблему конкурирующей фирмы на его куртке.
- Так, - сказал он. - Ты из "Сокола"?
- Как видишь, - Ремезов поднялся на ноги. - А ты, я так понимаю, из охраны господина Голышева?..
- Оружие есть?
- А ты как думаешь? - усмехнувшись, сказал Сергей.
- Ты ведь из наших, местных, так? - сверля его глазами, спросил охранник. - Я тебя где-то уже видел.
- Допустим.
- Русский по национальности?
- А тебе то какое дело.
- Русский, значит... А чего же на жидов работаешь? - Охранник кивнул на табличку с фамилией адвоката. - Ты здесь эту жидовку охраняешь, что ли?
- Еще раз от тебя услышу это поганое словцо, - процедил Ремезов - проглотишь вместе с зубами.
Охранник, смерив его недобрым взглядом, развернулся на сто восемьдесят и направился к лестнице. Ремезов стал уже переживать, не сорвал ли он ненароком важную встречу, как снизу послышались мужские голоса. Вскоре по лестнице поднялись трое: уже знакомый Сергею бодигард в форменной куртке, сам господин Голышев - упитанный щекастый мужчина лет пятидесяти с небольшим, и еще один крепыш (видимо, второй охранник).
В этот самый момент открылась дверь кабинета; в дверном проеме показалась Фельдман - видимо, ее предупредили звонком, что к ней пожаловал господин Голышев.
- Все нормально, Мария Леонидовна, - быстро произнес Ремезов. - Я побуду здесь, в коридоре... так надо.
Голышев пробыл в кабинете юриста примерно сорок минут. Судя по блуждающей по его лицу улыбке, по его довольному - если не сказать - самодовольному - виду, ему было обещано нечто, что его полностью удовлетворило. Включая, по-видимому, и опровержение или даже извинение за тот материал, который был опубликован в сегодняшнем номере городской газеты, и подписан псевдонимом "Л. Варшавский".
Мария Фельдман внешне казалась совершенно спокойной. Сопроводив взглядом удаляющиеся мужские спины, она вопросительно посмотрела на Ремезова.
- Спасибо, Сергей... Мне Борис с опозданием сообщил, что это он вас попросил подъехать сюда.
- Не за что, Мария.
- У вас есть ко мне еще какое-то дело?
- Представьте себе - да. Сможете меня принять? Или вам сначала нужно сделать телефонные звонки в связи с визитом господина Голышева?
- Это обождет... Так вы, значит, здесь не только по службе?
- Не только. - Ремезов усмехнулся. - По частному вопросу... хотя и в служебное время.
- Пришли, значит, ко мне на прием? - На губах Фельдман появилась легкая улыбка. - Плату за визит нашему секретарю уже внесли?
- Эта та девушка, что сидит на первом этаже? Сию минуту...
Мария поймала Ремезова за рукав.
- Я пошутила, Сергей. - Она жестом пригласила мужчину войти в ее кабинет. - Снимайте куртку, присаживайтесь...
Мария закрыла дверь. Ремезов повесил куртку на вешалку в встроенный шкаф-купе.
- Кофе? Чай?.. У меня следующий клиент только через полчаса - не предполагала даже, что удастся так быстро с этим господином договориться... А хотите, могу рюмку коньяку налить.
- Хочу, Мария, - улыбнувшись, сказал Ремезов. - И кофе, и чай, и от рюмки коньку, конечно же, не откажусь. Но... как0нибудь в следующий раз, при условии, что все вышеозначенное, и не только - будет с меня.
- Ладно, договорились, - с некоторой задержкой сказала Фельдман. - Итак, что у вас за дело ко мне?
Сергей, дождавшись, когда хозяйка кабинета займет свое место, уселся на стул по другую сторону стола.
- Хочу попросить за тех двух ребят, которых Анна Борисовна на днях выставила вон...
Хочу попросить вас, Мария, чтобы и вы походатайствовали перед директором за них. Со своим начальством я уже на эту тему переговорил. Эти ребята, конечно, не правы, и они уже изрядно огребли... простите за лексикон... за ту выходку. Думаю, надо все же дать им шанс исправиться.
Мария Фельдман некоторое время молчала. Затем вдруг рассмеялась; и эта широкая улыбка осветила ее лицо.
- Вы случаем не еврей? - спросила она.
- Да вроде бы нет. А что, похож?
- Внешне - не очень. Но ведете вы себя сейчас как настоящий природный еврей.
- Вот как. - Ремезов усмехнулся. - Не знал, что просить за других, это природная черта одних только евреев.
- Почему бы вам самому не подойти к Анне Борисовне? И не замолвить словечко за своих проштрафившихся коллег?
- Я уже говорил на эту тему с директором. В принципе, Анна Борисовна не против того, чтобы вернуть их обратно... Но сказала, что, прежде чем позитивно решить этот вопрос, она еще должна будет посоветоваться с вами, уважаемая Мария Леонидовна.
Мария бросила на него удивленный взгляд.
- Что, так и сказала?
- Представьте себе.
- С нашей Анной Борисовной не соскучишься... Но они ведь, эти двое, действительно совершили серьезный проступок?
- Я их не оправдываю, - сказал Ремезов. - Этих двух ребят, служивших по контракту в "софринской" бригаде внутренних войск, не оправдывает даже то обстоятельство, что примерно год назад они, следуя в охранении небольшой колонны, угодили в засаду в окрестностях Аргуна... это в Чечне. Там были убиты и ранены некоторые их товарищи. Один из этих двоих, тот, что повыше ростом... Николай, получил в том бою контузию средней тяжести. Если вам доводилось с ним разговаривать, то, возможно, вы заметили, что парень времена заикается... Это тоже последствие того боестолкновения.
Выражение лица Фельдман стало серьезным.
- Я ничего этого не знала, Сергей.
- Повторюсь, данное обстоятельство, как и любое иное, нисколько их не оправдывает. Ну что, дадим парням возможность реабилитироваться?
- Ладно, ладно... Уговорили! - Мария удивленно покачала головой. - А вы напористый товарищ... Замолвлю за них словечко, обещаю. И еще. Знаете, Сергей... Из вас мог бы получиться неплохой адвокат.
- У нас в городе есть отличный, очень профессиональный адвокат. - Ремезов, держа куртку в руке, на мгновение застыл на пороге адвокатского кабинета. - И еще он, вдобавок, добрый человек... А еще он... она - не только добрый человек, но и красавица.
