Соболев Сергей Викторович : другие произведения.

Последний бой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Солидная "крыша" у крупных дельцов нефтебизнеса - люди из конторы с Лубянки. Под таким прикрытием можно не только лохов, но и всю страну кинуть на крутые бабки. Что они и делают. Только вот с "крышей" делиться не желают, а это чревато. Разъяренные "конторщики-оборотни" гоняются за богатенькими "кидалами" и расправляются с ними. Охота идет по всему миру - от Чечни до Парижа - и обретает такой кровавый размах, что в дело приходится вмешиваться ГРУ. Кондор - опытный боец и одинаково хорошо дерется и на каменистых нагорьях Кавказа, и на скользкой палубе яхты, и на асфальте европейских столиц. Спецслужбисты #1
  Сергей Соболев
  
  МОЯ "КРЫША" - КРЕМЛЬ
  
  Издательское название "Последний бой"
  
  Спецслужбисты #1
  
  
  
   Примечание. Обновленная редакция романа 'Моя "крыша" - Кремль (Последний бой)' доступна на портале Автор Тудей  по ссылке https://author.today/work/116194
   Здесь выставлен обширный фрагмент книги
  
  
  И Бог создал Организацию,
  И дал ей господство над человеком.
  Книга Бытия, I, 30A, VIII
  
  Пролог
  
  Двое вайнахов - со связанными сзади руками - с тревогой наблюдали за приготовлениями спецназовцев, захвативших их на горной дороге примерно двумя часами ранее, действуя из засады.
  Особое беспокойство у них вызывали действия крупногабаритного бойца в шлем маске и дымчатом камуфляже - тот уже исхитрился перебросить веревку с вполне профессионально, по палачески сделанной петлей на конце, через крепкий сук растущего на краю поляны кряжистого дуба. Этих двоих также сильно волновало то, какое решение - касательно их дальнейшей судьбы - примет командир разведгруппы федералов. Последний, кстати, тоже присутствовал здесь, у импровизированной - все просто, "по походному" - виселицы, снимая пленников на видеокамеру: это был рослый, под метр девяносто, и крепкий физически мужик лет тридцати, в разгрузке "Командос С", надетой поверх пригодной для действий в горах в зимнее время специальной "альпийской" экипировки...
  
  Андрей Бушмин заснял на пленку двух чеченов, чуть задержав камеру на старшем из них, лет тридцати с небольшим, который был одет в утепленный "натовский" камуфляж и длинную кожанку, подбитую мехом. Более часа их гнали вперед, как баранов, и теперь они, опрокинутые наземь, хекали, высунув языки... Бушмин тоже ощущал усталость после четырехдневного рейда по горам, в районе Аргунского ущелья и "волчьих ворот". Тельник, да и сам камуфляж на нем были мокрыми, хоть выжимай. Но расслабляться пока не следует. Менее чем через час за ними, за его группой, на эту самую поляну должна подскочить вертушка. Андрей выставил боевое охранение, все как положено. Теперь у него в запасе есть несколько свободных минут. Вполне достаточно, чтобы решить участь этих двух пленных сегодня - оба имели оружие - вайнахов...
  
  * * *
  
  Бушмин производил съемку с такого ракурса, чтобы в кадр вдруг не угодили "виселица" и "палач" - это ни к чему. Выключил камеру, после чего настала очередь сделать важное сообщение:
  - Один из вас будет повешен... Прямо сейчас, сию минуту! Иными словами, сдохнет позорной для "муслима" смертью! После чего - гарантированно! - не попадет в ваш муслимский рай! Я бы повесил вас обоих! Но веревка у нас только одна...
  Он посмотрел сверху вниз на старшего чечена, которому уже успел присвоить прозвище - Горец.
  - Полагаю, висельником будешь ты.
  Прапор ловко набросил петлю на шею своей нынешней жертве. Намыливать веревку некогда, да и незачем - так сойдет. Отступив, потянул за свободно свисающий с толстой ветки конец веревки.
  Чечен тут же привстал на "цыпочки", весь вытянулся в струну, а его лицо заметно налилось кровью.
  - Н не горячись, к командир, - натужно выдохнул он. - У меня с серьезные полномочия... Если хоть один волосок упадет...
  
  Подчиняясь жесту командира, "палач" усилил натяжение.
  - Важное с совещание... х р р р... в Итум Кале! - прохрипел Горец. - Я... я имею... что... с сказать!..
  Бушмин, несколько поколебавшись, показал знаком "палачу", что тому не стоит доводить дело до конца. Похоже, этот Горец - ценный кадр. Придется взять его с собой на борт.
  Плененного вайнаха он сдал в Моздоке особистам. Тогда Бушмину не дано было знать, что эта история впоследствии будет иметь довольно неожиданное и трагическое продолжение...
  
  Глава 1
  Особая миссия
  
  В один из будних февральских дней, спустя четверо суток после теракта в Московском метрополитене, повлекшего за собой гибель десятков ни в чем не повинных людей, в расположении базы федеральных сил в Ханкале благополучно сел военно транспортный вертолет "Ми 8МТ".
  На борту пятнистого "мишки", перенесшего своих пассажиров с аэродрома в Моздоке в пригород столицы Чеченской Республики, превращенный ныне усилиями строителей и саперов в первоклассную крепость - в современном понимании этого слова, - находились восемь человеческих душ, не считая, собственно, экипажа.
  Группа имела особое задание, суть и детали которого до конца не были известны даже некоторым сотрудникам из числа ее членов.
  Зато, как подозревал Андрей Бушмин, об этой их "особой миссии" здесь, в Чечне, знает слишком много народу.
  Но обо всем по порядку.
  
  Двое из прибывшей по воздуху в Ханкалу компании были одеты в штатское, по сезону, сообразно с целями и задачами их краткого, по первоначальному замыслу, но очень важного визита в Чечню.
  Старшему было чуть за сорок; одет в темно зеленого цвета "аляску" и ондатровую шапку; средний палец его правой руки украшала массивная золотая печатка с голубым бриллиантом в семь карат и именным вензелем. Обычно словоохотливый, любитель ввернуть в разговор соленоватую шутку, он против обыкновения сегодня был крайне скуп на слова и жесты. Вадим Голубев - именно так зовут этого человека - занимал пост первого вице президента "Ространснефти", крупнейшей компании с преобладанием госкапитала, целиком контролирующей трубопроводную сеть России. Он же последние три года курировал возрождающуюся постепенно к жизни "Грознефть", так что с местной спецификой и здешними "кадрами" знаком очень даже неплохо.
  Его младшему коллеге, которого Вадим Анатольевич даже на людях называл ласково уменьшительным именем Жорж, не было еще и тридцати. Худощавого, но отнюдь не субтильного - скорее спортивного - телосложения. Но парень этот, которого, кстати говоря, зовут Георгий Захаржевский, далеко не прост. Он вопреки своим еще молодым годам тоже занимает видный руководящий пост, но не в самой "Ространснефти", а в одном из обслуживающих ее финансовые потоки крупных столичных банков.
  
  Имеется еще один любопытный момент, связанный не только с банкиром Захаржевским, который, впрочем, отправился в Чечню на этот раз в качестве рядового банковского операциониста, но и в целом с их нынешней миссией. Начиная с раннего утра, когда их привезли на подмосковный аэродром "Чкаловский", где группу ожидал спецборт "Ил 76", Жорж ни на секунду не расставался со своим полуторным кейсом темно вишневого цвета. Мало того: уже на подлете к Ханкале, действуя сообразно полученным инструкциям, "операционист" пристегнул кейс браслетом к своему правому запястью...
  Остальные шестеро мужчин, расположившиеся в салоне "Ми 8", были одеты а ля секьюрити. Темно синие, почти черные бушлаты с надписью "ОХРАНА" спереди и на спине, портативные рации "Кенвуд", датчики точного местоположения Джи пи эс, у каждого пистолет в кобуре. На всю компанию - четыре автомата "АКСУ" с запасным боекомплектом в боевых укладках. А также восемь броников, по одному на каждого члена их группы.
  Двое из этих шестерых крепких и бывалых на вид мужиков действительно работали в службе безопасности компании "Ространснефть". Первый являлся заместителем главы СБ компании; он сверстник Голубева, в прошлом сотрудник органов в полковничьем чине; потому нефтяник обращается к нему уважительно по имени и отчеству - Иван Алексеевич. Другой, примерно лет на пять моложе этой пары, охраняет, собственно, "тело", то бишь самого Вадима Анатольевича.
  Прочие же четверо состояли на службе совсем в другой конторе, а именно в секретном спецподразделении "Группа 4". Старший - подполковник Бушмин, тридцати трех лет, начинавший некогда свою службу в морпехах, а нынче федеральный агент разряда "элита", носящий оперативный псевдоним Кондор...
  Несмотря на сверхсекретный характер их нынешней поездки и повышенные меры безопасности, Андрею Бушмину все последние часы было как то не по себе.
  Дело в том, что они призваны доставить в Чечню деньги.
  Большие деньги.
  А именно: сто миллионов долларов США для нужд нынешнего лояльного Кремлю режима.
  
  * * *
  
  Борт, доставивший их группу из Моздока, где, собственно, они и пересели из ожидающего их и сейчас на военном аэродроме "Ил 76" на "вертушку", сел на дальнем краю бетонированной площадки, в сотне метров от дежурного звена штурмовых "Ми 24". Лопасти винтов по инерции еще вращались, замедляясь, когда к их "мишке" наискосок, через запорошенный снежком плац, споро направилась небольшая кавалькада машин числом с полдюжины.
  Лешка Подомацкий, смышленый, разворотливый крепыш лет тридцати, один из сотрудников Бушмина, не дожидаясь летуна, сам открыл выходной люк. Андрей выбрался наружу первым и сразу же направился к только что припарковавшейся возле их вертушки черной служебной "ГАЗ 31", уже знакомой по прежним командировкам в Чечню. Из "волжанки" показался плотный, коренастый мужчина лет сорока пяти в зимней полевой форме, с генеральскими звездами на погонах: это был спецпредставитель Совбеза РФ по Чеченской Республике, руководивший до своего нынешнего назначения одним из облуправлений ФСБ.
  - Здравия желаю, товарищ генерал.
  - Здравствуй, майор, - простуженным голосом просипел тот. - С прибытием тебя... Михайлов! Ну?! Как добрались? Без происшествий, надеюсь?
  Как уже говорилось, воинское звание Бушмина - подполковник. А если быть предельно точным, то "гвардии подполковник". Но спецпредставитель отнюдь не ошибся. В том числе и тогда, когда назвал его Михайловым. Бушмин, равно как и другие ключевые сотрудники некоторых спецслужб, в ходе своих служебных командировок зачастую предпочитали пользоваться залегендированной, так называемой параллельной биографией.
  - Весь маршрут прошли в штатном режиме, - лаконично доложил "майор Михайлов".
  - За безопасность нефтяников, майор, отвечаешь головой, - напомнил спецпредставитель. - Мы ожидаем скорого приезда большого начальства. Так что смотрите у меня!..
  
  * * *
  
  Прежде чем перекинуться словцом с представителем местных чеченских силовиков и согласовать конкретные детали, касаемые передвижения их конвоя по пути из Ханкалы в Грозный, Бушмин жестом подозвал к себе своего верного помощника Подомацкого:
  - Леший, слушай сюда.
  - Да, командир?
  - Не забыл, о чем мы говорили еще в Моздоке? Так вот: в одной из сумок есть запасной бушлат секьюрити и шлем маска. Когда я дам команду грузиться в транспорты, - но не ранее! - поможешь парню... Захаржевскому то есть... в темпе сменить прикид: оденешь на него бушлат, как у нас, жилетку и маску...
  - Сделаем, командир.
  - И еще. В "Лендровер", который подогнали вайнахи, пусть садятся Голубев и его телохран. Ну а этого... молодого банкира мы возьмем с собой в "уазик".
  
  * * *
  
  В начале первого пополудни небольшая автоколонна, извиваясь подобно змейке меж бетонных блоков "пояса безопасности", проследовала на выезд через КПП Ханкалы.
  Здесь к двум "Лендроверам", любезно присланным за возглавляемой Голубевым "делегацией" грозненскими нефтяниками, а вернее сказать, местными властями, и паре пятнистых армейских "уазиков" присоединились две машины грозненского УВД и джип с людьми из президентской СБ, каковую, кстати, возглавляет младший сын главы республики.
  Федералы, строго следуя существующему порядку, выделили для сопровождения колонны, следующей в "правительственный квартал", дополнительно небольшую бронегруппу - два БТРа и одну "бэху" . В принципе - так представлялось - наличных сил для охраны имелось вполне достаточно.
  Порядок построения на всем пути следования должен был оставаться таковым. Впереди шел один из двух БТРов, приписанных к 46 й бригаде внутренних войск. За ним держались милицейская машина грозненского УВД и "Лендровер" с вайнахом, возглавляющим "Грознефть", и двумя его охранниками. Далее следовали "УАЗ" с двумя бойцами Бушмина, экипированными в прикид секьюрити, второй "Лендровер" с Голубевым и его телохраном, за рулем которого находился местный водитель, и еще один джип марки "Тойота" с четырьмя сотрудниками "президентской гвардии" на борту. Далее шли БМП, с отделением спецназа, вторая машина с чеченскими милиционерами, второй "УАЗ", и замыкающий их колонну БТР.
  
  * * *
  
  - Майор, за каким чертом понадобился весь этот маскарад?! - сохраняя прежний угрюмый вид и глядя вперед через лобовое стекло "уазика", поинтересовался Иван Алексеевич (он сидел впереди, рядом с Подомацким, который вел машину). - И с какой стати мы вдруг перестроились, зависнув в хвосте колонны?
  Вообще то Андрей не приглашал этого экс гэбиста к себе в машину, тот сам напросился, определившись буквально в последний момент. Он, кстати, был единственным здесь, чье лицо не скрывала от сторонних взоров спецназовская маска. Да и зачем, спрашивается, ему маскироваться? Он бывает здесь, в Грозном и Гудермесе, сопровождая в поездках того же Голубева, не реже одного раза в квартал, а потому, можно сказать, давно уже здесь свой человек...
  Так и не сочтя нужным ответить на вопросы старшего "эсбиста", Андрей продолжил думать о своем, не теряя, впрочем, контроля за окружающей обстановкой, которая представляла собой грозненские окраины - крайне удручающее зрелище...
  У их небольшой делегации особая миссия: они должны доставить в Грозный деньги, причем огромную даже по нынешним временам сумму. Но речь в данном случае не идет о привычных простым гражданам дензнаках, об этих лакомых зеленоватых бумажках, которые россияне нынче, как и всегда, впрочем, предпочитают прятать в собственные "банки" и под матрацы. Деньги, которые они везут в Грозный, пока виртуальны, хотя и реально существуют в виде накопленных инвалютных средств, поскольку были еще заблаговременно размещены менеджментом "Ространснефти" на зарубежных счетах. Скорее всего, это было сделано по прямому указанию руководства страны. С тем, чтобы нынешний, лояльный - по крайней мере на словах - Кремлю режим имел возможность как бы на собственные средства содержать два своих новых представительства, только что открывшихся в Саудовской Аравии и в Брюсселе. Чтобы чеченское правительство могло хотя бы имитировать малую толику самостоятельности, закупая за рубежом ту же "гуманитарку"...
  И если бы Андрей не был извещен об этой "особой миссии" в Грозный суток примерно за четверо до того, как рвануло в Московском метро, он мог бы заподозрить во всем этом некую подлянку со стороны федеральных властей. Нечто такое, что, слегка перефразировав израильтян, можно бы обозначить примерно так: "Деньги в обмен на безопасность..."
  "Кондор, вы отвечаете за этого молодого человека головой! - было сказано Бушмину по ходу предполетного инструктажа. - И не только за самого банкира Захаржевского, который сам выполнит на месте функции операциониста, но и за "софт", за программное обеспечение, хранящееся в специальном кейсе, без которого невозможно будет кому либо воспользоваться смонтированным нашими спецами в Грозном спутниковым терминалом!.."
  
  Миновали окраинный блокпост, преодолев, таким образом, уже практически половину пути до цели. Захаржевский, которого в последний момент замаскировали под охранника - он сидел на заднем сиденье, рядом с Бушминым, положив на колени свой драгоценный кейс, - демонстрировал в эти минуты заметную выдержку. Эфир на УКВ как то странно притих. Подомацкий по прежнему уверенно держался за машиной с чеченскими ментами; колонна шла плотно, почти без интервалов, но с невысокой даже по здешним меркам скоростью... Внезапно зыбкая тишина вокруг них, нарушаемая лишь сытым урчанием автомобильных движков, раскололась звуками недалекой стрельбы: вначале сердито протарахтели - одна за другой - две средней протяженности автоматные очереди, затем уже густо пошла пальба пачками...
  
  Глава 2
  Обрученные со смертью
  
  - Боестолкновение в двух... максимум в трех кварталах от нас... левее и чуть впереди... где то на "два часа", - подал реплику Подомацкий, вынужденный вслед за остальными водителями сбавить скорость до минимума.
  Как бы в подтверждение сказанному, откуда то из за корпуса "крестовой" больницы, чуть наискосок и снизу вверх, вынесся вполне различимый в нынешнюю пасмурную погоду трассер - светлячки роем пересекли небо над чеченской столицей и исчезли где то в вышине.
  Бушмин попытался вызвать при помощи портативной рации двух своих сотрудников, чтобы узнать от них обстановку в голове колонны, но тщетно: не только основная, но и запасная волны оказались сплошь забиты помехами.
  - Леший, попробуй связаться с базой! - скомандовал Бушмин, который вслед за Подомацким в эти мгновения рыскал глазами по сторонам, пытаясь врубиться, что же на самом деле вокруг них происходит. - Наши что то не отвечают...
  Головной БТР, башня которого теперь была повернута в ту сторону, откуда слышались звуки стрельбы, застыл на ближайшем перекрестке: похоже, водитель не знал, как ему теперь быть, куда, в каком направлении теперь следует разворачивать колонну. В голову протиснулся джип с людьми из президентской СБ. Свернул вправо, в какой то довольно узкий переулок, в массив частных домовладений, указывая тем самым новый, более безопасный курс для всего "конвоя". За джипом, пропустив вперед еще одну машину, двинулся бронетранспортер, а затем потянулись и остальные, включая бушминский "УАЗ" и идущий замыкающим еще один БТР.
  
  Стрельба, звуки которой теперь доносились откуда то позади них, вдруг разом стихла, оборвалась так же внезапно, как и началась.
  - Командир, Ханкала что то не отвечает. - Леший вставил микрофон рации в гнездо панели и вновь сосредоточился целиком на вождении. - Какие то гады давят наши волны... Как минимум две мощные станции работают... Давненько здесь такого не было.
  - Моя рация тоже что то не работает, - обеспокоенно произнес Алексеич, на которого близкая стрельба, кажется, произвела сильное впечатление. - Что за чертовщина...
  - Похоже, чечены решили двинуть в объезд, - подал реплику Бушмин, после чего еще сильнее нажал ладонью на плечо операциониста, заставив таким образом того согнуться на заднем сиденье едва не в три погибели. - Извините за временное неудобство, Георгий... Леший, внимательно секи фишку! Что то мне не нравятся эти маневры.
  
  * * *
  
  Колонну разорвали классически: сразу в двух местах в ее состав вклинились посторонние транспорты числом до пяти единиц. Причем Бушмин готов был поклясться, что все происходящее у них на глазах имеет отнюдь не спонтанный, не случайный, а хорошо организованный характер.
  Голова колонны двигалась в прежнем направлении и даже чуть увеличила скорость вслед за вышедшим вперед после перекрестка джипом "Тойота". А поскольку в УКВ диапазоне творился сущий ад, предупредить "головку" об образовавшихся разрывах не представлялось пока возможным.
  Первый разрыв возник, кажется, по вине водителя того "Лендровера", в котором находились Вадим Голубев и его телохранитель. Существует ведь строгий порядок при прохождении подобных колонн: каждый водитель должен следовать строго за впереди идущим транспортом, с минимально допустимым интервалом между ними. А водила джипа, присланного в Ханкалу за московскими нефтяниками, заметно притормозил, позволив таким образом не только оторваться "головке", крайним в которой сейчас шла машина с двумя сотрудниками Бушмина, но и встать впереди "середки" невесть откуда взявшейся здесь еще одной милицейской тачке (этот лишний, явно сторонний, еще один "УАЗ" с какими то сомнительными символами на бортах, выкатил в переулок через открытые ворота одного из частных домовладений, обнесенных крепкой каменной стеной).
  Дальше - больше. Ничтоже сумняшеся, водитель "Лендровера" - вайнах, работающий в охране "Грознефти", двинул вслед за этим "левым" "УАЗом". Но не прямо по улице с целью нагнать головную часть колонны, а до ближайшего поворота, до которого было около сотни метров, а затем - направо, в другой переулок.
  "Бэха" на этой развилке притормозила, затем после паузы в несколько секунд фыркнула сизым облачком выхлопов и, взревев дизелем, припустила вслед за удаляющимися прямо на глазах машинами головной части колонны.
  
  * * *
  
  Леший, поняв, что ему не удастся объехать чеченских ментов, которые поставили в аккурат перед ними свою тачку, развернув ее поперек дороги и заблокировав таким образом их проезд по этой довольно узкой улице, между кирпичных оград почти не поврежденных здесь войной частных домовладений, попытался было сдать назад... Но не тут то было: концевой БТР чуть подотстал на последнем пройденном ими перекрестке, и вот эта заминка выделенных для охраны "вэвэшников" позволила легко вклиниться между "УАЗом" и "броней" сразу двум "левым" тачкам, одна из которых, старый престарый "рафик", несла на бортах некое подобие милицейской символики...
  - Зашибись! - выругался Подомацкий. - Командир, кажись, нас взяли в клещи?!
  - Всем заблокировать дверцы! - спокойным, каким то неожиданно спокойным даже для самого себя голосом скомандовал Бушмин. - Леший, базарить с ними будешь ты... если потребуется, и я подключусь! Остальным - помалкивать в тряпочку! Полковник, это касается прежде всего вас.
  Из динамика автомобильной рации по прежнему доносилась какофония звуков, среди которых иногда угадывались обрывки человеческой речи. Те же самые звуки вливались в ухо Бушмина через проводок от "Кенвуда", двое его бойцов пока никак себя не проявили и не давали о себе знать. Андрей в сердцах выдернул микродинамик из ушной раковины.
  
  Алексеич, грузно развернувшись в своем кресле, метнул сердитый взгляд на Михайлова, чье лицо сейчас было скрыто спецназовской шлем маской.
  - Что за ерунду вы тут городите, майор?! Что это еще вы затеяли? Вы что, слепые?! Не видите разве, что это - чеченская милиция?! Ну ка... Сейчас я сам разузнаю, в чем причины задержки...
  Экс гэбист попытался покинуть "уазик", но Подомацкий, цепко ухватив его за локоть, вернул полковника обратно, в кресло пассажира.
  - Заткнись, касатик! - гаркнул Леший, одновременно уменьшая громкость рации до минимума. - Глухой? Тебе что было сказано! Мигом заблокировал свою дверцу!! Попробуешь выйти без команды... тогда пеняй на себя!
  
  Пока суть да дело, их машину как то неспешно, передвигаясь как бы с ленцой - это, конечно, обманчивое впечатление, потому что действовали эти люди достаточно быстро и толково, - обступила примерно дюжина вайнахов.
  Половина или чуть больше из них были экипированы под чеченских омоновцев. Возможно, они и вправду состоят в этом подразделении. Другие, что не могло не настораживать, были одеты в зимний камуфляж без опознавательных знаков.
  Все хорошо вооружены и все как один в масках.
  Прежде чем их старший подошел к заблокированному посреди узкой улицы "уазику", из переулка, в котором пару минут назад скрылся вслед за левой тачкой один из "Лендроверов" - а именно тот, в котором расположились Голубев и его "личник", выползла "бэха" и покатила прямо к ним.
  Бушмин уж было слегка воспрял духом, предположив, что это нарисовалась БМП с охраной - вернулась, заложив небольшой круг. Но, как выяснилось, зря: это была явно чужая броня, без каких либо опознавательных знаков.
  Дело, однако, быстро принимало дурной оборот.
  
  * * *
  
  В который уже раз в своей практике Бушмину доводилось отдавать должное нохчам, их крайней наглости, помноженной на природное мужество - а порой и бесстрашие, доведенное до фанатизма, - и недюжинную уверенность в себе, в своем родовом превосходстве над другими человеческими особями. Вот и сейчас, высыпав на тихую грозненскую улочку из своих машин, они , кажется, не обращали ровным счетом никакого внимания на застывший всего в двух трех десятках метров - и выглядящий сироткой, как малый ребенок, которого случайно потеряли в городе его взрослые родители, - бронетранспортер федералов, из которого, кстати говоря, наружу так никто и не рискнет высунуться...
  Пока вайнахи окружали армейский "уазик", пока их волчьи ноздри принюхивались к добыче, которой теперь вроде как некуда было деваться, Кондор сделал две вещи.
  Первый его поступок являлся чисто рефлекторным: он снял свою "сучку" с предохранителя, передвинув флажок на стрельбу очередями.
  Второй поступок был уже вполне осознанным: Кондор, вжикнув "молнией" куртки, расстегнул один из кармашков "лифчика", прихваченный липучкой, и извлек оттуда - проигнорировав лежащую в другом кармашке менее мощную, а значит, и менее эффективную в их положении "РГО" - старую добрую "Ф 1", известную также как граната "лимонка".
  
  Впрочем, поначалу нохчи не проявляли особой агрессивности: быстро взяли "уазик" в колечко, не приближаясь, впрочем, к машине ближе чем на пять шесть шагов, предоставив своему старшему вести переговоры.
  К "УАЗу" подошли двое вайнахов. Один из них, верзила под два метра ростом, настоящий горский богатырь, - даже объемистый зимний камуфляж не способен был скрыть его мощного телосложения, - держащий на сгибе правой руки "ляльку" , занял позицию ближе к корме "уазика", в аккурат с той стороны, где расположился Бушмин. Другой же, явно старший всей этой компании, у которого из оружия имелся при себе лишь "стечкин" в поясной кобуре, неспешно подошел к дверце водителя, чуть пригнувшись, заглянул вовнутрь, затем как то даже преувеличенно вежливо постучался костяшками пальцев в стекло.
  - Приспусти маленько стекло, - разлепив губы, сказал Бушмин. - Спроси, кто такие и что им нужно.
  Приспустив до половины стекло, Подомацкий адресовал эти же вопросы вайнаху в маске, на бушлате которого имелись эмблема и соответствующие надписи, удостоверяющие - если, конечно, он не раздобыл где то на стороне этот комплект формы - его принадлежность к местному ОМОНу.
  - Заместитель командира ОМОНа Султыбеков, - представился старший нохча и даже достал из кармашка ксиву сотрудника УВД, которую, впрочем, развернув лишь на мгновение, он тут же сунул обратно. - А вы кто такие? И почему идете отдельно от колонны?
  "Во дает вайнах! - подумал про себя Бушмин. - Сами же разорвали колонну, а теперь нам же это ставят в вину".
  
  - А у нас, брат, на куртках все написано, - осклабился под маской Леший (у него на коленях тоже лежит "сучка", причем развернута она дулом к абреку). - Кстати, у вас рация работает? Тоже нет? Эфир забит помехами? Жаль... Кстати, друг, а чего это вы нас вдруг тормознули? Нас вроде как сам Рамзан сюда, к вам, пригласил...
  - Разберемся, - сказал Султыбеков. - Приготовьте ваши документы и выйдите, пожалуйста, из машины. Мы должны осмотреть ваше транспортное средство.
  - Не имеете такого права, - подал реплику Алексеич, хотя ему и было наказано помалкивать. - Что еще за проверки?! Да я не то что Рамзану, самому вашему президенту пожалуюсь! Султыбеков, говорите? Гм... Султыбеков, Султыбеков... а может, я не расслышал? Султыгова вот знаю... А а а, да какая разница! Вы или пропустите нас... а еще лучше сопроводите до места... или уже сегодня распрощаетесь со своими "корочками"!..
  "Дур рак! - подумал про себя Бушмин. - Велено же было помалкивать... Ну и чего пасть, спрашивается, разинул?!"
  
  Султыбеков, или как там зовут на самом деле этого вайнаха, чуть отклонившись в сторону, вновь заглянул в салон армейского "уазика", где заблокировались четверо людей в униформе охранников компании "Ространснефть". Вначале он поглядел на экс гэбиста - единственного из всей компании без закрывающей лицо маски, чья личность и должностное положение, вполне возможно, были ему известны. Затем перевел взгляд на переодетого в униформу операциониста, задержавшись чуток взглядом на видимом ему краешке кейса, который вопреки усилиям Георгия целиком спрятать от чужих любопытствующих глаз так и не удалось. И наконец, уставился сквозь прорези маски глаза в глаза, на сидящего рядом с Жоржем Бушмина, безошибочно определив именно в нем старшего.
  - Мы должны осмотреть машину, - раздельно произнес старший чечен. - Мы должны знать, кто вы и что вы везете! Имеем на то полное право... И если вы те, за кого вы себя выдаете, мы сопроводим вас под охраной в указанное вами место!
  Глаза в глаза. Но Бушмин пока помалкивал. Левая рука Андрея покоилась на "калаше", правую его руку, чуток опущенную вниз, вайнах пока не видел. Плохо, конечно, что имя главы службы безопасности президента - и его родного сына - на этого Султыбекова совершенно не действует. Но может, подействуют какие нибудь иные аргументы?
  
  * * *
  
  - Немедленно выйдите все из машины! - резко скомандовал старший, одновременно с этим сделав рукой какой то знак своим людям. - В противном случае мы вынуждены будем применить силу!
  - Погоди, Султыбеков, я скажу, - во второй раз разлепил губы Бушмин. - Тебя интересует, что мы везем?
  - Ну?! - Чечен вновь пригнулся и зыркнул через полуоткрытое окно "уазика" на человека в маске, сидящего на заднем сиденье автомобиля. - Так что везем, служба?
  - "Цитрусовые" везем, - вкладывая в свои слова вполне подходящий их случаю двойной смысл, - сказал Бушмин. - Могу, кстати, предъявить для осмотра.
  Андрей поднял правую руку, в которой была зажата граната "Ф 1". Но одним только этим жестом он не ограничился: продолжая удерживать на весу ребристую зелененькую "лимонку", Бушмин, глядя глаза в глаза Султыбекову, потянулся к гранате левой рукой, взявшись за кольцо. Обжал ладонью, чтобы освободившийся рычаг раньше времени не активировал "Ф 1" с боевым запалом. И выдернул чеку, продев колечко через указательный палец левой руки.
  - Ну что, приятель? Не желаете, часом, угоститься?
  
  В следующее мгновение старший из вайнахов резко отшатнулся и, развернувшись по ходу этого подсказанного ему инстинктом самосохранения движения, оказался спиной к "УАЗу" и даже успел опуститься на корточки, одновременно закрывая голову руками...
  "Богатырь", стоявший ближе к корме машины, мигом отпрянул от "уазика", почти в точности скопировав движения своего командира.
  Прочие чеченцы - или кто там они были, люди в масках, - хотя и не могли видеть того, что происходит в салоне "уазика", как то вмиг подобрались, пригнулись, взяли оружие на изготовку. Да, они были готовы в любую секунду вонзить в борта и стекла пятнистого армейского "УАЗа" раскаленные струи свинцовых очередей.
  Под оглушительные удары сердца прошла секунда... другая... третья...
  Бушмин заметил, как окаменела вдруг спина его напарника, сидящего в кресле водителя. Алексеич сидел, полуобернувшись к нему: голова втянута в плечи, глаза крепко зажмурены, лицо его мгновенно покрылось каплями пота. Георгий, инстинктивно отодвинувшись к правой дверце, как завороженный уставился на правую руку Михайлова, в которой покоился смертельно опасный для их жизней предмет...
  
  * * *
  
  Первым пришел в себя Подомацкий.
  - Оп па... - сказал Леший, рывком развернувшись в своем кресле. - А я то думаю, че это они так резко отскочили... Крепко держишь, командир?
  - Держу пока... А ты смотри по сторонам!
  - А она... она не взорвется? - крупно сглотнув, поинтересовался Георгий. - У меня, знаете ли, большие планы на будущее...
  Последним от поразившего его столбняка очнулся Алексеич.
  - Ну вы и психи! - сквозь зубы сказал он, после чего нецензурно выругался. - Угораздило же меня сесть с вами в одну машину... Немедленно "законтри" обратно гранату, майор! А а, черт!.. Я сам переговорю с их старшим, пока вы тут не наломали дров!
  Экс гэбист попытался разблокировать свою дверцу, но Подомацкий успел вырвать пистолет из кобуры и, ловко его взведя, приставить к левому боку своего соседа.
  - А ну сидеть! - угрожающе прошипел он. - А не то схлопочешь пулю в живот.
  Полковник процедил под нос ругательство, но новых попыток выскочить из машины более не предпринимал.
  - Значит, так, - подал реплику Кондор, решив прояснить ситуацию. - Мы либо выкарабкаемся все, либо - никто!
  
  * * *
  
  Султыбеков, врубившись, что взрыва не последует, во всяком случае пока, поднялся с корточек, отряхнул перчаткой левую коленку, затем жестом подозвал к себе одного из вайнахов.
  Отойдя от "уазика" на несколько шагов - вероятно, чтобы обезопасить себя на случай взрыва, - они устроили нечто вроде короткого совещания. Остальные же нохчи продолжали удерживать армейский "УАЗ" под прицелами своих "калашей".
  "Пару тройку минут мы выиграли, - промелькнуло в голове у Бушмина, продолжающего сжимать в своей ладони "лимонку" с выдернутой чекой. - Но что дальше? И куда, спрашивается, подевались остальные двое бойцов? Они ж не слепые, должны были заметить, что какие то люди отсекли напрочь хвост колонны..."
  Словно в подтверждение этой его мысли в динамике "Кенвуда" раздалась короткая серия щелчков. Точно такие же звуки донеслись из портативной рации Подомацкого.
  - Командир, мы сейчас шагах в тридцати от вас, по носу, слева от "бэхи", ныкаемся за оградой, - отчетливо прозвучало в ушном динамике, который Бушмин, отключив основной динамик, быстро вставил себе в ухо (поскольку рация находилась очень близко, говорящего было хорошо слышно даже сквозь густую пелену помех). - Выбирайтесь из тачки, мы прикроем! Ну что?! Прикажете мочить?!
  - Отставить! - поднеся к губам "Кенвуд", скомандовал Бушмин. - Мы остаемся в машине. Не высовывайтесь пока! Ну а в целом... Действуйте, короче, по ситуации.
  
  Прошли еще две или три томительные минуты.
  Султыбеков, совещавшийся о чем то с одним из своих людей, поднес к губам портативную рацию. Бушмин, внимательно наблюдавший за ним через стекло "уазика", предположил, что тот, скорее всего, лишь имитирует переговоры с некими вышестоящими инстанциями, поскольку эфир на УКВ все еще был плотно забит помехами. Спустя короткое время старший вайнах сунул переговорник в карман бушлата и вновь подошел к "УАЗу".
  Дождавшись, когда боковое стекло скользнет вниз, чечен сказал:
  - Извините, уважаемые, ошибочка вышла... Вы ведь входите в делегацию "Ространснефти", не так ли?
  - Ну а я, брат, о чем тебе говорил, - подал реплику Леший.
  - Ваша колонна уже прибыла на место, - сказал Султыбеков. - Мне приказано сопроводить вас до правительственного квартала. Вам придется переместиться в нашу БМП. - Повернувшись, он указал рукой на застывшую поблизости "бэху". - Это будет более безопасно для ваших жизней, чем перемещаться по району, где сейчас рыскает бандгруппа, на обычном "уазике"...
  "Ваша хитрость шита белыми нитками, - подумал про себя Бушмин. - Если все сделать по вашему, то меня и Лешего вы наверняка шлепнете здесь же, возле машин. Может быть, приговорите и Алексеича - на хрена он вам сдался? А вот операциониста, вы и вправду вывезете отсюда, вместе с "софтом", находящимся в кейсе, и знанием всех процедурных тонкостей доступа к счетам, на которых размещена некая кругленькая сумма. То есть вас наверняка интересует не только кейс, но и те знания, что содержатся в голове у парня..."
  
  Султыбеков, уже заметно начинающий нервничать, непроизвольно положил свою правую руку поверх приспущенного бокового стекла. На короткое время из под манжеты бушлата показались его наручные часы. Андрей, всегда внимательный к деталям, успел их "щелкнуть" - это были часы марки "Ролекс", и явно не серийные, а "эксклюзив". Ну и откуда, спрашивается, у чеченского мента, за которого здесь выдает себя этот тип, часики стоимостью от десяти тысяч евро и выше?..
  Несколько секунд они буравили друг друга взглядами. Глаза в глаза, сквозь прорези спецназовских масок. У Буш мина вдруг возникло такое ощущение, что он прежде где то уже пересекался с этим вайнахом, назвавшимся Султыбековым. Не только с ним, но и с этим фактурного вида верзилой, что постоянно держит его на прицеле своего "ручника"... Но где же он мог их прежде видеть?
  - Так ведь недолго и до беды, - чуть пригнув голову и глядя через дверной проем на старшего из спецназовцев, сказал чечен. - Вставь ка обратно чеку! А потом мы вас "продернем" прямо до места!
  - Уберите ваши машины с проезда! А там будет видно...
  - Нет, так не будет! Я должен выполнить то, что мне приказано!
  - У вас свой приказ, а у нас - свой!
  Сказав это, Бушмин еще раз продемонстрировал приставучему вайнаху шестисотграммовое "яичко", которое сейчас единственное, кажется, не позволяло окружившим их чеченам силой добиться своего.
  
  Султыбеков, выругавшись на своем гортанном языке, круто развернулся и сместился в сторону - теперь, в "случ чего", он мог укрыться за стоящей неподалеку "Нивой". У Буш мина заныло под ложечкой: кажется, чечены все ж решились на штурм.
  "Но чего они этим добьются? - промелькнуло у него в голове уже в следующее мгновение. - Допустим, порешит меня из своей "ляльки" верзила. А он, определенно, для того там и был поставлен... Тут же через лобовое стекло приговорят Лешего... И что дальше? А дальше произойдет примерно следующее: из моей ладони выскользнет "лимонка", через три или четыре секунды грохнет. После чего содержимое кейса смешается с мозгами операциониста, из за которого, кажется, и разгорелся весь этот сыр бор..."
  
  * * *
  
  Это противостояние, как показалось Бушмину, продолжалось вечность (а на деле минуты три или четыре).
  Наконец чечены, то ли не выдержав напряжения, то ли получив новый приказ, мигом расселись по своим машинам и расползлись по окрестностям, так что уже вскоре от них не осталось и следа.
  - Сам вставишь чеку, командир? - спросил Леший. - Или помочь?
  - Сам справлюсь... А это кто такие?
  Из за забора вымахнули двое его сотрудников (распознав ловушку, они дали небольшого крюка, бросили машину и, пройдя через чье то заброшенное домовладение, успели скрытно занять позицию неподалеку от заблокированного неизвестными армейского "уазика").
  
  Но не их имел в виду Бушмин, не этих двух. Его заинтересовала небольшая колонна из четырех машин, которая двигалась в их сторону в сопровождении БТРа.
  Из передней машины, остановившейся возле "УАЗа", наружу выбрались двое мужиков в форме федералов. Старшему из них было что то около тридцати пяти. Экипирован в дымчатый серо голубой бушлат, на погонах две звездочки, подполковник. Этого рослого, видного мужика Бушмину уже доводилось как то видеть пару тройку раз, мельком. Но фамилия его в памяти как то не отложилась, помнилось только, что он из эфэсбэшной конторы.
  - Подполковник Лещенко, - представился старший из подошедших к ним федералов. - А вы майор Михайлов? - Теперь он уже посмотрел на Андрея, безошибочно вычислив в нем старшего. - Что тут у вас произошло?
  
  Не успел Бушмин переброситься с вновь прибывшими парой тройкой фраз, как - наконец то - на эту тихую улочку, где им едва не устроили западню, из ближайшего переулка выползли поочередно две бронемашины "вэвэшников", едва не потерявшие их в этой кутерьме, а также уже знакомый джип с сотрудниками местной президентской службы безопасности.
  - Благодарю за ваше предложение о помощи, подполковник, - сухо произнес Бушмин, адресуя это офицеру в дымчатом серо голубом бушлате. - Но не трудитесь, за нами, как видите, уже прислали сопровождение...
  
  * * *
  
  Произошедшее с ними досадное ЧП в целом не повлияло на решение их основной задачи: Захаржевский запустил "систему", на что у него ушло около полутора часов, опробовал ее в деле, после чего перепоручил компьютеризованный спутниковый терминал и "софт" заботам двух местных сотрудников, которых незадолго до этого специально обучали ремеслу банковского операциониста в Москве, в одном из столичных банков.
  Около шести вечера, уже в густых сумерках, они вернулись на базу в Ханкале. Вернулись без Голубева и его телохрана.
  Как стало известно Бушмину уже после прибытия на базу, "Лендровер" со следами пулевых отверстий был найден в одном из переулков Октябрьского района. Штатный водитель компании "Грознефть" так и остался сидеть в джипе - с простреленной головой... Всего в нескольких шагах от изрешеченной автоматными очередями машины обнаружился еще один труп, а именно личного телохранителя Вадима Голубева - "отбойщика", кажется, убили выстрелом в затылок и лишь затем дополнительно перекрестили автоматной очередью...
  Судьба первого вице президента компании "Ространснефть" на момент возвращения их группы в Ханкалу так и осталась непроясненной: скорее всего неизвестные похитили бизнесмена с целью получения за него в последующем крупного выкупа. Но никто не исключал и того, что Голубева уже нет в живых.
  Только поздним вечером, когда Бушмин после довольно непростого разговора со спецпредставителем Совбеза по Чечне добрался до выделенного им жилого модуля, он ощутил, как чертовски устал: не столько физически, хотя и это есть, сколько в плане огромного перерасхода нервной энергии, затраченной им в этот день.
  
  Когда Андрей, приняв душ, вышел на воздух перекурить, к нему подошел эсбист Иван Алексеевич.
  В какой то момент Бушмину даже показалось, что этот тип хочет его ударить.
  - Ну все, майор! - едва владея собой, процедил Иван Алексеевич. - Я уже прозвонил нашим в Москву и сообщил о случившемся! Теперь с тебя не то что погоны снимут, но и голову на раз оторвут.
  
  Глава 3
  Ешь ананасы, рябчиков жуй...
  
  Среда, обычный вроде бы будний день, началась для господина Серебрянского, сорокадвухлетнего доктора экономических наук, ныне федерального чиновника категории "А", с тревожного звоночка.
  Аркадий Львович ночевал в своем загородном доме, расположенном в пределах возведенного только недавно коттеджного поселка "Усадьба Веледниково": двухэтажный особняк этот площадью лишь немногим менее двухсот пятидесяти квадратов, смотрел своей тыльной стороной и службами на березовую рощу, в которой в грибной сезон в изобилии водятся крепкие боровики и гвардейской стати красноголовые подосиновики, а своим отделанным в приятный самому взыскательному взгляду цвет беж фасадом был повернут к Истре - лужайка перед домом стекала прямо к берегу реки, закованной нынче в крепкий ледовый панцирь. Конечно, чиновнику, пусть даже высокого правительственного ранга, иметь в собственности такой вот "домишко" ориентировочной стоимостью под два миллиона у.е. несколько стремно.
  Кое у кого, глядя на эту красоту, может возникнуть естественный вопрос: откуда у госслужащего Серебрянского взялось такое количество этих самых у.е.?..
  Но особо бдительные товарищи могут не беспокоиться.
  Во первых, господин Серебрянский, занимающий нынче должность первого заместителя директора Федеральной комиссии по ценным бумагам и фактически возглавляющий сейчас ФКЦБ, поскольку директор вот уже третью неделю как находится на лечении за рубежом, прежде работал в бизнесе, в сфере инвестиционных технологий и кредитно финансовых отношений.
  А во вторых, эта красивая современная усадьба в Веледникове, оформленная некогда в собственность на его жену Пару - супруга и их сын Денис сразу после Нового года укатили в Лондон, на ПМЖ - равно как и их огромная двухуровневая московская квартира, еще до конца нынешнего месяца поменяет своих владельцев - треть суммы от намечаемой сделки по "сбросу" недвижимости Аркадий Львович уже успел не только получить, но и сплавить на один из своих джерсийских офшорных счетов.
  
  * * *
  
  Ровно в семь утра в спальне запищал электронный будильник "Сони". И почти одновременно с этим сигналом к побудке на прикроватной тумбочке призывно запиликал сотовый телефон.
  Серебрянский сунул босые ноги в шлепанцы, сладко потянулся, затем взял с тумбочки свой сотовый, сверился с экранчиком и лишь после этого ответил на вызов.
  - Аркадий, ты? - прозвучал в трубке голос одного его хорошего знакомого, вице президента компании "Ространснефть" (если быть точным, то одного из пяти вице президентов компании). - Я что, разбудил тебя?
  - Да вот только пробудился, - позевывая, сказал Серебрянский. - Что у тебя, Миша?
  - Так ты что... ни черта не знаешь? Не в курсе, значит, какие тут у нас новости?
  Аркадий Львович включил было свет в ванной комнате, но затем, решив докончить разговор, вернулся в спальню и уселся обратно поверх смятой постели.
  "Наверное, появились какие то сведения о пропавшем в Чечне Голубеве, - промелькнуло в голове у Серебрянского. - А может, Игорь Борткевич объявился? Должен был вернуться из Швейцарии еще в воскресенье, но ни в понедельник, ни во вторник так и не дал о себе знать...
  
  - Ну? - бросил он в трубку. - Что за новости?
  - Значит, не в курсе? - отозвался на другом конце линии давний приятель Серебрянского. - Считай, Аркаша, что "бомба" взорвалась. До срока, понимаешь? Теперь вот, боюсь, процесс пошел, и хрен его уже остановишь!..
  - Погоди, погоди. О чем это ты, Михаил?
  - Минутку...
  В их разговоре возникла пауза, хотя линия и не прервалась. Судя по звукам, долетавшим из динамика сотового, нефтянику кто то позвонил по другому телефону, возможно, звонок адресовался на домашний номер. Серебрянский отчетливо услышал, как его приятель бросил по ходу разговора с неким неизвестным пару тройку реплик, причем ycлышанное заставило насторожиться и его самого.
  "Обыски, говоришь? - переспросил у неизвестного Михаил. - Где? В офисе "дочки"? Час назад примерно? Ага... Много народу явилось? Та ак... Что, и в депозитарий... туда тоже приехали? Одновременно началось... Гм... Ладно... держи меня в курсе!.."
  
  Едва дождавшись окончания переговоров своего приятеля с неким третьим лицом, Серебрянский чуть севшим не то после сна, не то после услышанного им голосом поинтересовался:
  - Миша, ты можешь объяснить толком, что там у вас происходит?
  Из трубки - несколько приглушенно - неожиданно донеслась реплика, поданная каким то человеком, который, судя по всему, сейчас составляет компанию нефтянику, потревожившему своим звонком Аркадия Львовича в этот еще довольно ранний час:
  "Закругляйтесь, Михаил Алексеич!.. Да, можем ехать... все уже готово..."
  - Ты еще здесь, Аркадий? - наконец то прозвучал в трубке знакомый Серебрянскому голос. - Короче, ты сам все скоро узнаешь... Одно только пока могу сказать... Помнишь, о чем мы вчера разговаривали, когда ужинали в "Аркадии"? В том плане, что... что пора на лыжи становиться... Что давненько, мол, не катались на альпийских склонах...
  - Да, что то такое припоминаю, - сказал Серебрянский, у которого вдруг ощутимо заныло в груди, под диафрагмой. - Вам, коммерсантам, хорошо. Сами себе расписание на отпуск составляете. А я вот человек подневольный.
  - Ну все, друг, - перебил собеседника находящийся где то на другом конце линии вице президент компании "Ространснефть". - Позже как то дам о себе знать. А ты, Аркадий, побереги себя, ладно?..
  
  * * *
  
  В половине восьмого Аркадий Львович, чисто выбритый, пахнущий лосьоном и чуточку - это любимый запах Лары - "Фаренгейтом", спустился в столовую, где его ожидал завтрак, накрытый экономкой Кирой Александровной.
  - Доброе утро, Кира. - Серебрянский скользнул рассеянным взглядом по дородной фигуре ожидавшей его здесь пятидесятилетней женщины, являющейся, кстати говоря, какой то дальней родней его Ларе и работавшей еще не так давно администратором в одной из окраинных московских гостиниц. - Вы не в курсе, Николай уже приехал?
  - Доброе, Аркадий Львович, - несколько удивленно произнесла экономка. - Вы же сами распорядились вчера, чтобы Коля остался у нас ночевать. Забыли?
  - А а... ну да, ну да. - Серебрянский, сохраняя чуточку рассеянный вид, подошел к окну, за которым занимался мутный февральский рассвет. - Водитель уже позавтракал?
  - Да, конечно. За ночь немного снега намело, так он уже успел дорожку почистить. А что это вы, Аркадий Львович? Разве вам не на службу сегодня?
  В чем, в чем, а в отсутствии наблюдательности Киру не упрекнешь: сегодня Аркадий Львович действительно одет не "по уставному", не в чиновничий прикид - в гардеробе у Серебрянского три деловых костюма, - но посвободней, в каких нынче уже не принято ходить на службу. А именно, в темно синий джемпер из кашемира и темно серые немнущиеся брюки из первоклассной английской шерсти.
  "Надо на что то решиться, - в сотый уже, наверное, раз промелькнуло в голове у Серебрянского. - Миша, похоже, решил свинтить. Но почему? С какой стати затеялась кутерьма? Ведь еще около месяца, по всем прикидкам, можно было сидеть спокойно и особо не тревожиться... О от, чертяки! Поотключали телефоны, а ты сиди тут и думай, что бы все это могло означать?"
  
  Аркадий Львович попытался дозвониться на сотовый двум своим хорошим знакомым, один из которых являлся одним из руководителей Московского центрального депозитария - именно в этом учреждении, если он только правильно истолковал "голос за кадром", с раннего утра идут обыски и выемки документов, - а другой по линии правительственной комиссии по ТЭК курировал огромную трубопроводную компанию "Ространснефть". Но и здесь его ожидал неуспех: оба владельца сотовых оказались "временно недоступны" для мобильной связи, а их домашние телефоны были поставлены на автоответчик и тоже не отвечали.
  "Очень странно, - подумал он. - Такое впечатление, что целая группа лиц, - не сговариваясь, - предпочитает избегать в данный момент телефонного общения. Определенно, что то за всем этим стоит. Но что именно?"
  Кира вновь попробовала привлечь к себе внимание хозяина, но Аркадий Львович, погруженный в свои мысли, казалось, ничего не слышал и не видел вокруг себя.
  
  * * *
  
  Серебрянский, чье беспокойство в связи с неудачными попытками дозвониться до кого нибудь из "знающих товарищей" в эти минуты лишь укрепилось, попытался восстановить в своей памяти детали вчерашнего разговора с вице президентом "Ространснефти" Литвиновым, который как бы послужил прелюдией к сегодняшнему тревожному звоночку.
  Встретились они в небольшом уютном и довольно дорогом ресторане "Аркадия" в районе семи часов вечера. Когда Серебрянский нарисовался в ресторане, который служил узкому кругу лиц чем то вроде делового клуба, где можно было иногда вечерком не только обсудить кое какие вопросы, но и приятно провести время, давний приятель уже ожидал его в отдельном кабинете, где для них был накрыт ужин на двоих. Причем по лицу Литвинова, этого сорокалетнего мужчины довольно крупной комплекции, довольно жизнерадостного, надо сказать, субъекта, на этот раз было заметно, что он прибыл на "стрелку" сильно не в духе.
  - Как дела, Миша? - поинтересовался у него Серебрянский, избавившись первым делом от галстука и определив пиджак на спинку высокого венского стула. - Тот слушок, что прошел касательно Голубева, это что, правда?
  - Голимая правда, Аркаша, - сказал нефтяник, разливая в маленькие рюмки выдержанный "Хеннесси". - Перед тем как прозвонить тебе и забить "стрелку", я смог накоротке пообщаться с нашим главным "особистом". Не все пока ясно в этой истории, но дело, кажется, обстоит хреново.
  
  Литвинов рассказал все, что ему стало известно о ЧП в Грозном, а потом стал божиться, что лично он вплоть до сегодняшнего, то есть утра вторника, ровным счетом ничего не знал об этой внеплановой поездке первого вице президента компании на Северный Кавказ. В принципе Вадим достаточно самостоятелен в своих действиях. По крайней мере в осуществлении совместных проектов с "Грознефтью" - здесь он контактирует напрямую с федеральными правительственными структурами и нынешней чеченской властью. Тем не менее Литвинов прежде знал все или почти все обо всех подобных мероприятиях - от того же Голубева, который постоянно делился с ним ценной информацией. Но только не в этот раз.
  Помимо ЧП с Голубевым, похищенным какими то неизвестными лицами в Грозном, в понедельник, средь бела дня, по ходу разговора всплыла еще одна довольно тревожная тема.
  По какой то неизвестной пока причине из командировки в Швейцарию до сих пор не вернулся еще один их деловой партнер. А именно Игорь Борткевич, президент крупнейшей "дочки" компании "Ространснефть", курирующий среди всего прочего прохождение через офшоры значительных валютных средств, накапливающихся на зарубежных счетах за прокачку нефти по федеральной "трубе"...
  
  * * *
  
  - Аркадий Львович, ну что же вы? Завтрак ведь стынет!
  Голос экономки заставил Серебрянского стряхнуть минутное оцепенение и вернуться в сегодняшний день.
  - Что тебе, Кира? - Обернувшись, он посмотрел на экономку. - Где Николай?
  - Возле гаража, наверное, - бросив взгляд в окно, сказала женщина. - Почему вы не кушаете? Я вчера приготовила ужин, а вы так и не притронулись ни к чему. Вы поешьте как следует, ведь на целый день уезжаете.
  - Что это, Кира? - Нахмурив брови, Серебрянский вначале косо поглядел на экономку, затем на обеденный стол, закусок на котором с лихвой хватило бы для трех проголодавшихся мужиков. - Вы что, ждете гостей?
  - Покушайте домашнего, Аркадий Львович, - все еще не замечая приближения грозы, сказала Кира Александровна. - Грудка индейки под миндалевым соусом... Провансальский салат, по рецепту Лары, как вы любите... Фруктовый торт с ананасами, тоже ваш любимый...
  - Я что, по вашему, свинья?
  - Да что вы такое говорите?! - всплеснула руками Кира.
  - Нет? Ну а что вы тогда навалили тут целую лоханку?! - найдя наконец, на ком можно разрядиться, почти выкрикнул Серебрянский. - Ну сколько раз можно говорить?! Завтрак должен быть легкий, "французский"! Блин!! Что за страна? Что за люди? Говоришь им одно, а они делают совсем другое! Никому ни в чем нельзя довериться. Ни в мелочах, ни тем более в серьезных делах!
  
  Увидев, что экономка вот вот разрыдается, он вышел прочь из столовой, в сердцах хлопнув дверью.
  Поднялся по лестнице на второй этаж, все еще цедя под нос ругательства, но уже через несколько секунд сумел взять себя в руки.
  Зря он, конечно, наехал на Киру Александровну. Ну да ладно, переживет. А нервишки то того, шалят. И неудивительно: без причины, без веских оснований Литвинов не стал бы пугать его такими вот звонками, да еще на фоне их вчерашнего разговора. Остальные "господа товарищи" тоже ведут себя как то подозрительно. В первые дни, когда "ЮКОС" начали шерстить, тоже все на время затаились. Хрен до кого можно было дозвониться. Шуршали тихонько по углам, как тараканы. И совсем уже недавно, когда директора РФФИ вдруг вызвали на допрос в Генпрокуратуру и там предъявили обвинение, взяв подписку о невыезде, вновь на какое то время прекратились всякие "р разговорчики в строю". На деле еще никому - или почти никому - всерьез не дали по балде и уж тем более не поставили к стенке, а многие уже обосра...сь. Вот уж воистину - "молчание ягнят".
  
  * * *
  
  Серебрянский сверился со своими наручными часами "Эдокс". Так, почти восемь. Водитель Николай, выполняющий также при нем функции телохранителя - вообще то таковой по закону чиновнику его ранга не положен - находится на месте и ждет распоряжений. Покидают Веледниково они обычно в начале девятого, с тем чтобы Аркадий Львович мог приступить к работе в своем офисе не позднее девяти утра. Гм. Время отбытия можно и даже нужно оставить прежним. А вот маршрут, да и в целом планы на текущий день, придется кардинально поменять...
  Аркадий Львович, приняв для себя очень важное решение, прошел в комнату своего сына Дениса; здесь, за выдвижной книжной полкой, где вперемешку стоят тома "Британики", "Властелин колец" Толкиена и пять книг о приключениях модного Гарри Поттера на языке оригинала, был оборудован потайной сейф.
  Первым делом он достал из тайника пухлый "лопатник" с наличкой - пять тысяч "евро" пятисотками и две тысячи долларов США стольниками - и дюжиной золотых кредитных карт. Потом сунул в карман один из двух имеющихся в его распоряжении загранпаспортов. Папку с заранее подготовленными справками из московской клиники знаменитого Якова Малкина и результатами последнего обследования в аналогичной клинике в Швейцарии, согласно которому у него установлена язва двенадцатиперстной кишки - на самом деле не существующая, он сунул в кожаный портфель, после чего запер потайной сейф и вернул на место выдвижную книжную полку.
  
  "Хорошо, что я заранее предусмотрел "запасной вариант", - удовлетворенно подумал про себя Серебрянский, спешно готовясь покинуть свой особняк. - В офис ехать нельзя... однозначно! Значит, в клинику к Малкину, в Щукино, это почти по дороге... Отметиться там с "острым приступом" и временно залечь на дно, находясь в больничной палате "люкс". Еще до отъезда нужно позвонить адвокату Косте Шацу и произнести одну единственную условную фразу... После чего, если придется вдруг "рвать когти", его, Серебрянского, будет ждать срочно взятый в аренду частный самолет в одном из столичных аэропортов, опять же под видом того, что "клиент" нуждается в срочной операции, которая может быть проведена только в зарубежной клинике..."
  Ну а самая важная вещица, которой Серебрянский весьма и весьма дорожит, припрятана не здесь, в Веледникове, а в другом - надежном - месте, на всякий, так сказать, "пожарный случай".
  
  * * *
  
  В четверть девятого утра хозяин особняка, одетый уже в дубленку, спустился в холл, где его дожидались разобиженная, с красными глазами Кира Александровна и личный шофер Николай (худощавый мужчина лет тридцати пяти, человек немногословный, точный и исполнительный).
  - Держите, Николай. - Серебрянский передал водителю компактную дорожную сумку, оставив у себя портфель. - Поедем в город не на служебном "мерсе", а на моем "Иксе". Обождите меня в машине, я сейчас подойду.
  Когда они остались с глазу на глаз с экономкой, Аркадий Львович примирительным тоном сказал:
  - Вы на меня не серчайте, Кира, ладно? Сам не знаю, что это на меня сегодня нашло...
  Со стола уже было все убрано, за исключением того самого "французского" завтрака, который настоятельно требовал подавать ему по утрам хозяин дома: круассан на фарфоровом блюдце и стакан свежевыжатого апельсинового сока.
  - Если вдруг позвонит Лара...
  - Да, Аркадий Львович?
  - Скажете, что у нас... У меня полный порядок, пусть не беспокоится.
  - А если кто другой будет вас спрашивать? - словно предчувствуя, что грядущий день будет далеко не рядовым, спросила экономка.
  - Скажешь, уехал на службу... Пусть звонят в офис.
  
  * * *
  
  Серебристый "мерс" с правительственными номерами и спецмигалкой остался стоять на площадке возле особняка. Серебрянский уселся на заднее сиденье черного "BMW 5X". Назвал маршрут своему немногословному водителю, с которым не расставался вот уже три года. Попросил временно не пользоваться сотовым телефоном. Сам же, едва уселся в салон, позвонил своему помощнику и предупредил, что подъедет в офис не ранее полудня (благо на сегодня в его ведомстве не намечено сколь нибудь важных мероприятий).
  Против обыкновения Коля двинул к Новорижскому шоссе не через поселок, а другой дорогой, чуть в объезд.
  - Что, опять решил в объезд махнуть, чтобы в пробке не торчать? - поинтересовался Серебрянский.
  - Вы уж мне доверьтесь, Аркадий Львович, - не оборачиваясь, сказал водитель. - Я свое дело туго знаю.
  Следуя по "щебенке" вдоль лесополосы, их джип быстро нагнал едва ползущий впереди микроавтобус марки "Форд", который тоже направлялся к переезду (до выезда на шоссе отсюда километр или чуть поболее). Николай посигналил, затем вроде как пошел на обгон темно синего "вэна"... и вдруг ударил по тормозам.
  
  - Что? - чуточку раздраженно произнес Серебрянский. - Вы его задели? Ну только этого мне не хватало! Дайте ему, сколько попросит, и поехали, потому что я тороплюсь!
  Николай, усмехнувшись невесть чему, выбрался из джипа. Одновременно с этим пополз в сторону боковой люк микроавтобуса. И тут же из его чрева показались какие то вооруженные люди - их было, кажется, трое, одетых в штатское, но в шлем масках, скрывающих их лица.
  Серебрянский не успел и глазом моргнуть, как его выдернули из салона джипа и переместили в микроавтобус, где на него тут же - прямо на голову - надели полотняный мешок, а затем и сковали ему запястья наручниками.
  - Да как вы смеете?! - сдавленным голосом произнес Серебрянский, который в равной степени был возмущен и напуган происходящими вокруг него событиями. - Я... я... я - федеральный министр!
  Боковой люк встал на место, вновь заурчал автомобильный движок, водитель плавно тронул с места.
  - Был, - прозвучал над ухом у Серебрянского чей то зычный голос. - А теперь ты - тюремная вошь.
  
  Глава 4
  Государственная машина (1)
  
  Генерал майор госбезопасности Н., занимающий должность спецпредставителя Совета безопасности РФ по Чеченской Республике, едва выслушав из уст Бушмина доклад о случившемся, - о некоторых нюансах данного ЧП Андрей решил пока не распространяться, - попытался сразу же расставить все точки над "i".
  - Похищение Голубева - целиком на вашей совести, Михайлов, - просипел спецпредставитель, у которого то ли из за простуды, то ли из за свалившихся на него вдруг неприятностей голос теперь сел окончательно. - Не говоря уже о его убитом телохранителе, мертвом опять же чечене из "Грознефти"... и прочих ваших "фокусах".
  - Полагаю, виновных определят в другом месте, - сухо отреагировал на эту плохо закамуфлированную угрозу Бушмин. - Я не из пугливых, генерал. Так что приберегите свой начальственный гнев для другого, более подходящего случая.
  - Что за тон, майор? Забыли, с кем разговариваете?
  - Почему же, помню. И зрение у меня пока хорошее: я отчетливо вижу генеральские звездочки на ваших погонах... Это во первых. А во вторых, мне нужен - срочно! - канал спецсвязи с Москвой... для соответствующего доклада.
  
  Мясистые, глянцево поблескивающие испариной щеки генерала покрылись пятнами от прихлынувшей к лицу крови.
  - Что?! Хватит командовать! Думаете, я не в курсе, как вы - года два назад это было, так? - пытались здесь всех "построить" в связи с какой то вашей очередной акцией? Забудьте о таких вот вещах! Все!! Те времена закончились...
  - Кто знает, - глядя ему в переносицу, сказал Бушмин. - Но давайте о деле! Нашу группу следует до времени изолировать в одном из модулей.
  - Я и без вас знаю, что нужно делать. Цэу из Москвы мною уже получены! И в отличие от вас, Михайлов, я приучен в точности исполнять полученный мною приказ.
  - Распорядитесь, товарищ генерал, насчет связи с центром, - повторил свое требование Бушмин. - Впрочем, я могу воспользоваться собственным спутниковым терминалом.
  - Перетопчешься! - просипел гэбист. - Без тебя найдется кому доложить! Я уже распорядился, чтобы у вас изъяли всю "связь"! Ну все, свободен пока! И чтобы никто из ваших без моей команды из гостевого модуля не вздумал даже носа показать.
  
  Надо отдать должное чекисту, поставленному координировать работу спецслужб на чеченской поляне: генерал сделал все возможное, чтобы оградить Михайлова и членов его несколько поредевшей в ходе странного - и довольно таки неожиданного инцидента в Грозном - команды от общения на месте с кем бы то ни было. Исключение здесь было допущено лишь одно, но довольно неприятное - так подсказывала ему интуиция - для Бушмина: спецпредставитель сам захотел пообщаться со своим бывшим коллегой, а ныне заместителем главы СБ компании "Ространснефть", как бы осиротевшим в последние несколько часов. О чем беседовали тет а тет эти двое выходцев из лубянских кабинетов, закрывшихся в ночное время в одном из штабных помещений ханкалинской базы, Андрей мог лишь догадываться.
  Поняв, что от него лично сейчас мало что зависит, он решил не суетиться и ожидать, какие указания на его счет придут из Москвы.
  Когда Бушмин в очередной раз выбрался на крылечко модуля с целью перекурить, у него вдруг щелкнуло где то глубоко в мозгу: кажется, он вспомнил, где и при каких обстоятельствах пересекался с парочкой чеченов, здорово напоминавших внешне этого Султыбекова и его колоритного верзилу с "лялькой".
  Этот эпизод, который как то не сразу вспомнился Буш мину, имел место быть примерно четыре года назад, во время активной фазы 2 й чеченской войны.
  
  ...Одиннадцать бойцов залегли на заросшем кустарником и низкорослыми сосенками пригорке неподалеку от обочины грунтовой дороги, проложенной по дну дефиле от самого Аргунского ущелья, от так называемых "волчьих ворот". Поверх пятнистых "альпийских" курток на каждом из бойцов, устроивших здесь засаду, был надет спецназовский комплект "Командос С", совмещающий функции бронежилета и разгрузки. Экипировку довершали маскхалаты из плотной водоотталкивающей ткани с липучками, фиксирующими рукава на запястьях, с регулируемой завязками длиной полы. Капюшоны надвинуты на головы, по самые брови, тесемки затянуты под подбородком. Морды же у всех зеленые - боевой окрас (благо снег сошел из за длительной оттепели). Ну а оружие тщательно забинтовано длинными лоскутами из камуфляжной ткани: во первых, эта мера предохраняет стволы от влаги, во вторых, помогает не демаскировать смахивающие на призраки силуэты спецназовцев...
  Если называть вещи своими именами, то они были в тылу у "чехов". Разведпоиск для спецгруппы, которой командовал Андрей Бушмин - в ту пору он был еще майором, - длился уже четверо суток. Сегодня, в первой половине дня, они удачно навели звено "грачей" на укрепрайон "чехов", оборудованный неподалеку от села Чихи Юрт. Летуны штурманули лагерь нохчей крепко, а за ними еще и пара "крокодилов", штурмовых вертолетов "Ми 24" к месту поспела и обработала ложбину, по которой пытались уйти уцелевшие боевики, залпами своих "нурсов"...
  
  На этом, собственно, можно было бы и поставить точку. Задачу свою спецгруппа Кондора выполнила, пора вызывать по рации вертушку, грузиться в "мишку" и лететь обратно в Моздок с чувством, так сказать, выполненного долга.
  Но не тут то было: как это часто бывает на войне, далее события для Кондора и его бойцов стали развиваться совсем по другому сценарию, нежели это первоначально планировалось.
  
  * * *
  
  Сначала они наткнулись - по пути следования в "точку", где им следовало ожидать прибытия транспортной вертушки, - на небольшой отряд моджахедов. В аккурат, когда они собирались пересечь эту чертову рокадную дорогу - передовой дозор в составе четырех бойцов успел таки перебраться на другую сторону, - из за поворота, из за этого самого пригорка, на котором они сейчас залегли, показались две машины: "КамАЗ" и пикап, в открытой кормовой части которого был установлен крупнокалиберный "ДШКМ".
  В принципе, у Кондора не было никакого желания связываться с этими уцелевшими после недавнего авианалета на местный укрепрайон моджахедами. Едут себе и пусть едут дальше, шайтан с ними! Когда ты уже назначил время подлета для вертушки, которая должна подхватить на борт спецгруппу, и когда ты знаешь, что всего в километрах семи восьми, в селе Чихи Юрт, базируется крупная группировка чеченов, искать самому на свою ж... приключений как то не очень хочется.
  Но у войны свои законы, и ее твои планы и пожелания как то не интересуют.
  Обе машины остановились в аккурат возле затаившихся у обочины федералов. Тут же выяснилась и причина остановки: пришло время полуденного намаза. Среди моджахедов оказались двое арабов. Один из них включил магнитофон с гнусавым голосом муллы. Может, все закончилось бы и мирно, но один из моджахедов, решивший оправиться, напоролся на ближайшего к нему спецназовца... Пришлось пустить в ход "бесшумки" и, не дав им закончить намаз, отправить восьмерых "духов" на досрочное свидание с Аллахом.
  
  * * *
  
  Дальше - больше. Учитывая особенности местной обстановки, и прежде всего чтобы не раскрывать прежде срока сам факт нахождения спецгруппы федералов в этом районе, нужно было в темпе прибрать с "рокады" транспорт "чехов", да и сами трупы тоже. "КамАЗ", нагруженный мертвыми телами, удалось без проблем отогнать к боковой расщелине, где его и бросили, - теперь его с дороги не было видно. А вот пикап не заводился, хоть убей.
  В этот момент в руке у Кондора заработала трофейная рация, "Моторолла", которую они изъяли у одного из моджахедов. Какой то Горец вызывал Энигму, сначала на вайнахском наречии, а затем и по русски.
  И тут же из его собственной рации донесся встревоженный голос его зама, который, выдвинувшись вперед с тремя бойцами, сейчас визуально контролировал отрезок "рокады" перед поворотом:
  - "Наемник", к нам новые гости... Джип черного цвета. За ним... пока никого не видать...
  - Отставить! - приказал Кондор своему бойцу, пытавшемуся вернуть к жизни движок трофейного пикапа. - Будем работать под "чехов".
  
  Водитель "Лэндкрузера", естественно, заметил одинокий пикап с крупнокалиберным пулеметом в кормовой части. Равно как приподнятый капот и фигурку человека в кожане и камуфляжных брюках, чья голова была повязана зеленой косынкой с арабскими письменами. Стал медленно притормаживать. Очевидно, хотел поинтересоваться у водителя пикапа, в чем, как говорится, загвоздка и не нужна ли какая помощь... Абреков было четверо: двое из них, располагавшихся на заднем сиденье, просунули в оконные проемы свои "ПК" с обрезанными прикладами; водитель, притормаживая у пикапа, тоже приспустил стекло.
  Водитель джипа что то произнес на своем гортанном языке. Наверное, из за включенной на всю громкость автомагнитолы он не расслышал приглушенных хлопков снайперских "винторезов", бивших с двух сторон по корме джипа, в проемы, в лобешники высунувшихся оттуда вместе со своими стволами абреков. Мужчина в кожанке оторвался от своего занятия, выпрямился, и теперь "сучка", которую он держал под капотом, злобно уставилась на ошеломленного водилу, а заодно и на старшего вайнаха, сидевшего рядом с ним в кресле пассажира.
  
  * * *
  
  Эту парочку уцелевших чеченских волков Кондор решил прихватить с собой (у него имелись на то кое какие причины).
  Спустя примерно часа полтора, когда группа наконец вышла в "точку", куда вскоре должна была за ними прибыть вертушка, он решил их допросить, поскольку не был до конца уверен, так ли уж важны эти двое пленников - не для него, а для начальства - и стоит ли их забирать с собой (проще всего, конечно, их оставить здесь, проделав каждому дырку в черепушке).
  Нашли подходящее дерево, крепкий дубок, через могучую ветку которого перебросили веревку с петлей. Пока прапорщик, которого он взял к себе в подручные, делал все необходимые приготовления, Кондор, во первых, успел изучить изъятые у них паспорта - по два у каждого, российский и грузинский, - а во вторых, внимательно наблюдал за реакцией самих нохчей.
  Особенно его интересовала личность Горца - так он про себя назвал старшего из этих двоих, которому было где то около тридцати двух. Этот чеченец, в отличие от двух убитых на дороге абреков, не носил бороду (на лице у него наблюдалась лишь трехдневная небритость). Хотя он и был довольно крепкого телосложения, все же внешне Горец отличался от остальных своих спутников, включая уцелевшего водителя. Сразу было видно, что он - не рядовой нохча. Когда прапорщик надел ему "галстук" - руки чечена были связаны сзади, - он заметно побледнел; нос с горбинкой заострился и стал напоминать клюв хищной птицы. Говорил он крайне нехотя, но все же кое что рассказал, а в глазах, когда он смотрел на Бушмина, чье лицо скрывала спецназовская маска, нет нет да и промелькнет волчий высверк...
  
  Даже та скупая информация о недавнем совещании - это была так называемая шура - в Итум Кале, где присутствовали Масхадов, Басаев, Хаттаб и прочие вожди и эмиры, которой он поделился в ходе этого импровизированного допроса, заставила Бушмина принять решение взять этого деятеля с собой, что, в свою очередь, спасло Горца от позорной для любого "муслима" смерти - казни через повешение...
  В Моздоке, куда транспортный вертолет благополучно доставил выполнившую боевую задачу без потерь спецгруппу, Андрей сдал двух своих пленников товарищам из "компетентных органов". Его даже поблагодарили, сказав, что он отловил "важную птаху". Каково же было изумление Бушмина, когда примерно неделю спустя, во время вылазки уже непосредственно в центр Грозного, - Кондор и его люди тогда "закосили" под чеченов и славян наемников в удерживаемом в то время еще "вооруженными силами исламской республики Ичкерия" городе - он едва не на расстоянии вытянутой руки увидел вдруг этого самого Горца, а рядом с ним и двухметрового абрека с широченными плечами.
  Бушмин, возможно, еще долго морщил бы лоб над этой загадкой - похож ли Султыбеков, чье лицо, как, собственно, и его самого, было скрыто маской, на того нохчу, которого он едва не повесил у села Чихи Юрт четыре года назад? И если они, Горец и "старший ОМОНа", одно и то же лицо, то что все это может означать?.. Но подъехавшая к модулю черная "ГАЗ 31" заставила его вновь сосредоточиться на текущих делах.
  - Значит, так, майор... Считай, что машина запущена. - Произнеся эту не слишком понятную непосвященному фразу, спецпредставитель криво усмехнулся. - Поднимай своих людей, собирайте вещи, грузитесь в вертушку! Мне приказано вас сопровождать! Поэтому все, что касается маршрута и порядка следования, я сообщу пилотам сам.
  
  Глава 5
  Жар холодных чисел
  
  Вторая волна обысков с целью изъятия необходимой для прояснения ситуации вокруг ОАО "Ространснефть" и аффилированных с этой компанией структур отчетно финансовой ситуации, как в формате электронных баз данных, так и сугубо материальных "носителей", то есть служебной документации, была инициирована департаментом ГЭП , действовавшим по наводке Службы финансового мониторинга РФ.
  Первые обыски сотрудники компетентных органов произвели еще накануне, в среду, осуществив выемку документов в офисе главной "дочки" компании - ОАО "Балтпетролеум" в Москве, а также в ее питерском и тюменском филиалах и еще в двух депозитарных банках столицы. В четверг эта работа была продолжена; прокурорские получили целый список объектов, которые следовало проверить, равно как и список лиц, которых следовало кого опросить "по существу дела", а кого и до поры "закрыть" в следственном изоляторе. Всякое общение с прессой по поводу данных мероприятий было строжайшим образом воспрещено. Мало того: "выемки" вот уже вторые сутки производились по ночам либо же ранним утром, еще до начала рабочего дня. Делалось это не только для того, чтобы застигнуть врасплох нечистых на руку бизнесменов, но и с целью свести до минимума информацию о самом предмете расследования: во первых, на носу президентские выборы, а во вторых, уж больно нерадостная картинка исподволь, а с каждым часом работы объединенной оперативно следственной бригады все тревожней и тревожней вырисовывается в связи с новоиспеченным делом о злоупотреблениях в компании "Ространснефть" и некоторых близких к ней структурах.
  
  Ради справедливости надо сказать, что экономический департамент Генпрокуратуры не раз уже в прошлом пытался осуществить досудебное расследование деятельности некоторых руководителей "Ространснефти", осуществляющей прокачку всей российской нефти через федеральную трубопроводную сеть (имелись соответствующие сигналы от налоговиков, аудиторов Счетной палаты и той же финансовой разведки). Но у людей, в отношении которых потенциально могли быть возбуждены уголовные дела - с теми же, в принципе, формулировками, что и в отношении попавших первыми под раздачу топ менеджеров "ЮКОСа", - оказалось в наличии мощное многослойное прикрытие, что до поры оберегало их от необходимости срочно исповедаться перед прокурорскими работниками, привыкшими, впрочем, действовать в последние годы лишь по команде хозяина из за зубчатой ограды - "фас!".
  И все же прорвало. Многослойная "крыша", на возведение которой ушли многие годы, рухнула в одночасье, как гнилая кровля злополучного "Аквапарка". И за кровавым обвалом в Ясеневе, устроенным, как бы это цинично ни звучало, словно по заказу, - на это "знаковое" событие, "отстрелявшись" по поводу недавнего теракта в метро, мигом переключились все российские СМИ - лишь самый искушенный человек способен был расслышать еще более опасные, еще более грозные звуки: то потрескивают устои самой новой российской власти...
  
  * * *
  
  Лещенко приехал в одну из точек, где в настоящее время проводились оперативно следственные мероприятия по "делу ОАО "Ространснефть", в половине восьмого утра.
  Учитывая некоторые нюансы происходящих ныне событий, подполковник взял в сопровожатые одного из своих самых верных и преданных "нукеров" - а именно тридцатилетнего опера Миронова, которого он присмотрел для себя двумя годами ранее в подмосковном учебном центре ФСБ, где тот служил старшим инструктором по стрелковой подготовке, и который сопровождал в последнее время своего шефа повсюду, в том числе и в ходе недавней февральской поездки в Чечню, откуда они вернулись в Москву накануне, в среду, во второй половине дня.
  
  Несмотря на довольно ранний еще час, служебная парковка перед расположенным чуть в глубине улицы Ольховская шестиэтажным зданием - фасад бежевого цвета с отзеркаливающими фрагментами, на одном из которых, самом крупном, горят неоновые буквы МГД, что сокращенно обозначает название данного учреждения - Московский главный депозитарий, - была, кажется, сплошь уставлена разнокалиберным транспортом. Тем не менее журналюг с камерами и микрофонами, как это часто случается в подобных случаях, возле парадного подъезда МГД пока что не наблюдалось. И вообще, как успел уже подметить Лещенко, работа прокурорскими на данной точке была организована довольно толково: на виду всего четверо ментов, да и те не в масках, а в обычном зимнем прикиде - двое из них, правда, с "калашами". И никакой тебе толпы возле парадного: ограниченное количество сотрудников МГД, чье присутствие здесь было необходимо в связи с прокурорской проверкой, уже находились внутри здания, прочий же персонал будет фильтроваться и допускаться на свои рабочие места по мере своей явки в офис (помимо документов "дочек" ОАО "Ространснефть", в МГД хранятся реестры еще нескольких тысяч крупных средних и мелких компаний и фирм, поэтому закрывать в ходе нынешней акции целиком весь депозитарий следствием изначально не планировалось).
  
  * * *
  
  Двое милицейских сотрудников, поставленных на входе вместо временно отстраненных от службы охранников МГД, самым тщательным образом проверили документы Лещенко и его провожатого - оба были в штатском, Миронов имел при себе табельное оружие в наплечной кобуре.
  Старший, удовлетворив свое любопытство, связался по рации с кем то внутри здания. После непродолжительного обмена репликами этот мент в чине майора открыл дверь и запустил двух визитеров вовнутрь, велев им обождать в фойе здания, пока к ним выйдет кто нибудь из прокурорских.
  Вскоре к ним вышли двое, причем вышли они туда не через турникеты, снабженные устройствами для опознания индкарт либо специально выдаваемой в бюро пропусков "карты гостя", а появились из кабины спецлифта, при помощи которого можно было не только подняться на любой из этажей офисного здания МГД, но и опуститься в подземное хранилище депозитария.
  Старшим из прокурорских был мужчина лет тридцати восьми, среднего роста, с непроницаемым, чуточку тяжеловатым лицом, на котором, впрочем, уже залегли следы одной или даже двух подряд бессонных ночей. Его помощнику, судя по всему, не было еще и тридцати; этот высокий, худощавый парень выглядел более свежим, нежели "важняк", и не без любопытства уставился на вновь прибывших товарищей.
  
  - Старший следователь по особо важным делам Губанов, - сухо произнес старший из прокурорских. - С кем имею честь?
  - Подполковник Лещенко, - гэбист развернул перед ним свое служебное удостоверение. - А это мой сотрудник... Миронов, предъявите "корочки"! Так... Вам звонили насчет меня?
  - Да, звонили недавно... Сверху.
  - Скажите, что здесь происходит?
  - Мы осуществляем выемку документов, - пожав плечами, сказал "важняк". - Действуем по закону, в интересах следствия.
  Он так и не закончил фразу, поскольку вокруг них внезапно все пришло в движение: к ним подошел один из прокурорских, что то шепнул на ушко Губанову; забубнила у кого то в руках портативная рация; спустя всего несколько секунд из парадного в просторный вестибюль - гуськом, по одному, через арочный металлодетектор - и далее к спецлифту, увлекая за собой и Губанова, проследовала группа мужчин числом до пятнадцати человек.
  
  Лещенко, оставив своего сотрудника в вестибюле, тоже решил спуститься в хранилище - у него имелся соответствующий "допуск", взяв в собой в качестве гида молодого следака по имени Артем.
  "Это ж хрен знает сколько здесь бабок распихано по сейфам и депозитарным ячейкам, - подумал он про себя, когда они спустились в подземное хранилище. - Конечно, не в наличке, не в камушках, но в ценных бумагах с превосходными перспективами! Когда пытаешься прикинуть, сколько здесь, так от этой цифири в жар бросает..."
  Действительно: в обе стороны от входа в хранилище сплошь тянулись вдаль, как металлические соты, стеллажи со стандартными депозитарными ячейками; в двух местах центральный проход пересекали как бы боковые галереи, в которые были упрятаны ячейки более крупных размеров и даже довольно крупногабаритные сейфы.
  Пройдя пару десятков шагов по металлическому ячеистому коридору, залитому мертвенно бледным светом люминесцентных ламп, Лещенко и выделенный ему для сопровождения молодой сотрудник прокуратуры свернули в первую же галерею, из которой доносился приглушенный рокот человеческих голосов.
  
  Здесь, на "перекрестке", расположились с полдюжины мужчин в штатском, принадлежащих, скорее всего, к числу сотрудников оперативно следственной бригады. Дальше, в "аппендиксе", длина которого составляет немногим более десяти метров, а ширина чуть более трех, сосредоточились все остальные: как те, кто производил "выемку", включая Губанова и еще одного сотрудника прокуратуры, снимающего данный эпизод на видеокамеру, так и другие, кто передал в МГД ценные бумаги двух "дочек" ОАО "Ространснефть" и кто уже непосредственно здесь, в депозитарии, отвечает за их полную сохранность.
  - Извините, полковник, но дальше ни шагу, - полушепотом сказал молодой следователь, когда они достигли кордона, за которым непосредственно работали Губанов и его коллеги. - А не то начальство мне голову оторвет.
  - Подполковник, - также понизив голос, поправил своего гида Лещенко. - Артем, прокомментируйте, что там происходит?
  Следователь, встав вплотную к гэбисту, теперь уже вовсе перешел на шепоток:
  - Видите брюнета в темном костюме? Бледный такой.
  - Они тут все бледные.
  - Эт то точно, сейчас у них у всех "бледный вид"... Этот брюнет - один из замов местного "генерального", который, если вы еще не в курсе, примерно с декаду назад отъехал за кордон с целью лечения.
  - Понятно. Значит, у "брюнета" есть доступ к запасным комплектам ключей?
  - Верно, хотя это и не сразу выяснилось. Пришлось посылать за ним "наряд" в поселок Степановское, где у него частная вилла. Вот, смотрите... Видите, он открывает спецотсек, вмонтированный в торцевую стену? За дверцей находится металлический шкаф, а в нем хранятся запасные комплекты номерных ключей от всех ячеек, находящихся в данной конкретной секции.
  
  * * *
  
  Темноволосый менеджер МГД открыл нараспашку шкаф, после чего, очевидно, подчиняясь указаниям прокурорских, встал сбоку, давая возможность привлеченным к процедуре понятым - и, само собой, "важняку" Губанову - лично удостовериться, что все запасные ключи, закрепленные в специальных зажимчиках и снабженные цифирью, указывающей на номера депозитарных ячеек, имеются в наличии.
  Видеокамера в руках одного из членов оперативно следственной бригады продолжала бесстрастно писать все происходящее на пленку.
  Воспользовавшись этой невольной заминкой, Лещенко решил задать своему молодому, но, судя по всему, хорошо разбирающемуся в сути происходящих событий сопровожатому еще пару тройку вопросов.
  - Скажите, Артем. А что, собственно, послужило толчком для столь решительных действий со стороны вашего учреждения? И почему вдруг такое повышенное внимание к "дочкам" "Ространснефти"?
  - А вы разве не в курсе?
  - Кажется, я задал вполне конкретный вопрос.
  - Гм... Даже не знаю, с чего начать. Во вторник, к примеру, когда у нас уже был поздний вечер, а в Штатах, конкретно, в Нью Йорке, часы показывали где то около трех пополудни, в одной из передач, транслируемых каналом "Блумберг"... Знаете такой?
  - Да, телевизионный канал деловых новостей. В том числе финансовых, со всего света.
  - Помимо сказанного вами это еще и глобальная информационная сеть. Ну так вот. В одном из коротких выпусков новостей, касающихся рынков Восточной Европы в целом и России в частности, прошла очень любопытная и в то же время весьма тревожная информация. Касательно российской трубопроводной сети, компании "Ространс нефть" и родственных с ней структур. Смысл сказанного западными финансовыми аналитиками - боюсь, фамилии этих двух экспертов ничего вам не скажут, но они, поверьте мне на слово, очень знающие и ответственные люди и молоть языками почем зря не будут - заключается в том, что благодаря нынешнему положению дел в "недореформированной", по их выражению, компании "Ространснефть" государство может при определенном стечении обстоятельств лишиться, пусть даже не полностью, а в каких то правовых и финансовых аспектах, своей полной монополии над федеральной трубопроводной сетью...
  - Мало ли что болтают за бугром? - процедил Лещенко. - Может, кое кто хочет выдать желаемое за действительность? Запустить, так сказать, пробный шар? Поглядеть, что из этого получится? Вы что, и вправду доверяете всем этим забугорным аналитикам? Кстати, эти ваши блумберговцы сказали, откуда они почерпнули такие вот "сенсационные" сведения?
  - Во первых, они не мои. Во вторых, они не такие дураки, чтобы светить, я бы даже сказал, "палить" свой "источник". Но в одном я с вами, пожалуй, соглашусь. Передача, которую уже дважды успели повторить в записи, - впрочем, это их обычная практика, потому что сетка вещания рассчитана на различные мировые регионы и часовые пояса, - действительно выглядит как некий "пробный шар". И даже не исключено, носит заказной характер. Потому что спустя несколько часов, уже в среду, в уважаемой "Файнэншл таймс" появилась статья соответствующего содержания. Достойная, надо сказать, самого внимательного прочтения и изучения.
  - Выходит, что эти "сигнальчики" и послужили обоснованием для нынешних действий прокуратуры?
  - Нет, зачем же... Боюсь, подполковник, что я не в силах целиком удовлетворить ваше любопытство. Вот освободится Губанов, возможно, он и ответит на все ваши вопросы.
  
  Взяв парня за локоть, гэбист удержал его возле себя.
  - А это правда, Артем, что вчера утром из тюменского филиала МГД владельцы акций вывели свои реестры за кордон? В электронном, так сказать, формате? И что сразу несколько "дочек" уже зарегистрировались за рубежом? Войдя, к примеру, в реестровый список небезызвестных Каймановых островов? Что скажете на данную тему?
  - Только одно: что вы, подполковник, весьма информированный человек.
  Они вынуждены были прервать свою беседу, поскольку процедурная заминка, по ходу которой собеседники успели обменяться репликами, подошла к концу.
  Один из сотрудников передал "важняку" Губанову одну из регистрационных книг МГД, изъятых в интересах следствия еще двумя часами ранее.
  Найдя страницу с соответствующей записью, старший следователь Генпрокуратуры четким дикторским голосом произнес:
  - Московский главный депозитарий, депозитарная ячейка номер шестьсот семьдесят семь. В указанной ячейке должны храниться реестр и сертификаты акций, а также документы, удостоверяющие право собственности на ценные бумаги открытого акционерного общества "Балтпетролеум". А теперь я попрошу менеджеров компании "Балтпетролеум" господина... и менеджера Московского главного депозитария господина... открыть указанную ячейку!
  
  Господа вставили ключи, провернули, открыли дверцу; затем, один, бледнея, другой, наоборот, наливаясь свекольным оттенком, отступили чуть в сторонку, давая возможность и прочим присутствующим заглянуть в хромированное нутро сейфа.
  - Я же сам, своими руками сюда два кейса с документами заложил, - растерянно пробормотал менеджер "дочки" проштрафившейся нефтяной компании. - Что за чертовщина?
  - Глазам не верю, - почти одновременно с ним изумленно произнес один из руководителей МГД, брюнет в темном костюме. - Такого в нашей практике еще не было...
  Следующая ячейка, в которой хранились ценные бумаги второй "дочки" ОАО - "Ространснефть", также оказалась совершенно пустой.
  ...Поднимаясь спецлифтом в вестибюль, где его ожидал "нукер", Лещенко позволил себе кривую ухмылку: не только он, но и другие люди могли сейчас наглядно убедиться в том, что абсолютная надежность банковских депозитариев - это скорее голливудский образ, чем правда.
  
  Глава 6
  Государственная машина (2)
  
  Вместе с несколько поредевшей группой Бушмина в Москву транзитом через Моздок вылетели спецпредставитель Совбеза по Чечне (которого начальство, очевидно, сочло нужным выдернуть в столицу для объяснений), а также четверо ханкалинских особистов, каждый из которых имел при себе табельное оружие.
  Согласно поступившей из Москвы инструкции - эту депешу спецпредставитель получил за несколько минут до вылета из Ханкалы, - всем членам "группы майора Михайлова", включая сюда и всех без исключения сопровождающих лиц, строжайше запрещалось пользоваться любыми средствами связи по всему маршруту следования вплоть до прибытия в Чкаловский, куда за ними должен будет прибыть спецтранспорт.
  В Моздоке их встретил порывистый южный ветер, пахнущий горными вершинами, а также небольшая группа мужчин в штатском и камуфляже, которые внимательно - но оставаясь чуть в стороне - наблюдали за тем, как другая группа мужчин, прилетевших вертолетом из Чечни, вместе с вещами перебралась в чрево дожидавшегося их на краю летного поля транспортного "Ил 76М", - чем вызваны все эти "специальные меры", Андрею Бушмину оставалось лишь гадать.
  Уже вскоре, возбужденно звеня четырьмя турбореактивными движками, "ильюша" коротко разбежался по бетонке и, задирая нос одновременно с полуразворотом на север, взмыл в серое февральское небо.
  
  * * *
  
  Транспорт благополучно приземлился в Чкаловском в четыре пополудни.
  Корпус самолета еще слабо подрагивал от вибрации, когда у борта, ближе к грузовому отсеку, выстроились полуподковой четыре легковушки и два микроавтобуса с тонированными стеклами.
  - Всем пока оставаться на своих местах! - напрягая осипший голос, скомандовал спецпредставитель. - Михайлов, вас это также касается! Бортинженер! Эй, летуны!! Опустите ка грузовую рампу!
  В образовавшийся в хвостовой части самолета проем снаружи пахнуло морозным ветерком. Когда Бушмин поднялся с жесткой скамьи, он заметил, как напряглись сопровождавшие их в этом перелете особисты. Зато трое его ребят, хотя и догадываются, что вокруг них творится какая то чертовщина, по прежнему демонстрируют завидную выдержку.
  По рампе на борт поднялись трое мужчин в камуфляже. 56
  У одного из них, рослого, статного мужика лет тридцати восьми, на бушлате красовались полковничьи погоны. Двое других, хотя и были прикинуты в "камуфлу", никаких знаков отличия не имели. Хотя Бушмин был человеком не робкого десятка, у него как то неприятно засосало под ложечкой.
  "А ведь это, Андрей, кажись, по твою душу двух "инквизиторов" прислали, - промелькнуло у него в голове. - Похоже на то, что гэбисты, как действующие, так и отставные, не привыкли бросать слов на ветер..."
  
  * * *
  
  И все же в этой несколько странной и в то же время довольно таки тревожной ситуации имелся один обнадеживающий момент.
  Поднявшийся на борт прибывшего с Северного Кавказа транспорта рослый мужчина в полковничьей форме был не кем иным, как Сергеем Шуваловым, заместителем главы "группы 4" по активным мероприятиям, непосредственным начальником самого Бушмина, человеком, бок о бок с которым Кондор все последние годы преодолевал крутые ступени тайной иерархической лестницы российских спецслужб.
  Бушмин, перебросив автомат за спину, вскинул руку к виску.
  - Товарищ полковник...
  - Отставить доклад, Михайлов! - недовольным тоном, как показалось, оборвал его начальник. - Оставайтесь на месте. Пока никаких вопросов. Я сам отдам необходимые приказания!
  Шувалов прошел дальше, в серединную часть фюзеляжа. Обведя взглядом разместившихся вдоль бортов "пассажиров", он оставил свой взгляд на Иване Алексеевиче, на котором по прежнему красовалась куртка с эмблемой компании "Ространснефть".
  Полковник указал затянутой в черную кожаную перчатку рукой на открытую кормовую рампу.
  - Можете проследовать с вещами на выход! Ваши коллеги прислали за вами свой транспорт.
  Экс гэбист, проходя мимо Бушмина, криво усмехнулся и что то процедил себе под нос. Сойдя на бетонку, он поручкался с прикинутым в цивильное мужиком, который ожидал его у "мерсовского" джипа. Тот взял у него дорожную сумку; едва они успели сесть на заднее сиденье, как водитель тронул с места.
  
  Шувалов остановился возле операциониста, который еще в Ханкале успел сменить униформу охранника, надетую на него с конспиративно маскировочной целью, на свой собственный цивильный прикид.
  - Ваша очередь, Георгий Александрович.
  Жорж, не обмолвившийся, кажется, ни единым словечком за все то время, что у них заняла обратная дорога, забросил за спину свой рюкзачок и направился на выход.
  Проходя мимо Михайлова, возле которого каменными изваяниями застыли двое мужчин в камуфляже без опознавательных знаков, он неожиданно остановился.
  - Майор, э э... я хотел бы...
  - Отставить! - резко скомандовал один из незнакомцев. - Никаких разговоров! Проследуйте, пожалуйста, на выход!
  - Ладно, - пожав плечами, сказал Георгий. - Надеюсь, еще как нибудь увидимся.
  Повернув голову, Андрей проследил за ним глазами. Выяснилось, что за этим довольно скромным с виду молодым человеком, наделенным внешностью и манерами среднестатистического "яппи", каких сейчас толпы и толпы в московских офисах и частных конторах, к борту подогнали новенькую "Ауди Е 8", да еще снабженную, кажется, средствами спецсигнализации.
  
  Тут уж и особисты дружно засобирались на выход.
  - Здравствуй, Шувалов, - стаскивая перчатку с правой руки, хрипло произнес спецпредставитель. - Вот так вот. Привез, значит, обратно твоих архаровцев.
  - Здравия желаю, товарищ генерал, - сухо сказал Шувалов, как бы не замечая протянутую ему для рукопожатия ладонь. - Возле борта вас ожидает транспорт. Вас и ваших сотрудников.
  Спецпредставитель, насупив брови, сделал знак своим подчиненным, чтобы они выметались вон из самолета. Вся эта компания, включая самого генерала, расселась в две служебные "ГАЗ 31", и уже вскоре обе черные "волжанки", обогнув с торца служебное здание, покатили в сторону аэропортовского КПП.
  Когда народу в транспортнике порядком поубавилось, Шувалов наконец подошел к трем своим архаровцам (четвертого по прежнему опекали двое специальных людей).
  - Подомацкий, назначаю вас за старшего... Не слышу?!
  - Есть, товарищ полковник.
  - Сейчас загрузитесь вместе с вещами в ваш фургон, он отвезет вас прямиком на нашу базу. Для вас устанавливается "карантин" в сорок восемь часов для начала! На базе с вами будут работать дознаватели. Впрочем, вам на месте все объяснят. А теперь марш на выход!
  
  Леший, которому, впрочем, как и Бушмину, уже доводилось прежде попадать под "внутреннее служебное расследование", прекрасно понимал, что здесь происходит (хотя и не знал, конечно, кто именно из руководства и по какой причине инициировал сам "процесс"). Он очень уважал Шувалова, который пользовался среди сотрудников "четверки" непререкаемым авторитетом, но все же не смог вот так, подобно роботу и стараясь при этом не встретиться глазами с Андреем, подчиниться приказу старшего начальника.
  - Командир? - вопросительно произнес он, глядя при этом не на Шувалова, а именно на Бушмина.
  - Выполняйте последний приказ, - поняв причину заминки, сказал Бушмин.
  Через пару минут Бушмина попросили проследовать в закрытый фургон, предварительно изъяв у него "АКСУ", кобуру с "АПС", портативный "Кенвуд", сотовый с дополнительным встроенным микрочипом, "укладку" и дорожную сумку.
  Андрея доставили в одно из служебных зданий аэропорта, где его дополнительно подвергли очень тщательной процедуре личного обыска.
  По окончании этой довольно таки неприятной процедуры, которой Кондор, хотя и у него случались "залеты" и "перегибы", учитывая свой высокий статус и многочисленные заслуги, при прежних расследованиях ни разу не подвергался, старший "инквизитор" в присутствии смурного Шувалова сообщил наконец главное: по прямому указанию руководства особым отделом "четверки" в отношении подполковника Бушмина заведено "особое делопроизводство"...
  Таким образом, включился в работу некий скрытый механизм, являющийся частью существующей государственной машины. Механизм, об устройстве и принципах работы которого ни многочисленные эксперты, ни ретивые журналисты, ни, тем более рядовые обыватели почти ничего доподлинно не знают.
  
  Глава 7
  Недобрые намерения
  
  Об этой конспиративной квартире на северо западе столицы, расположенной на втором этаже обычного двенадцатиэтажного крупнопанельного дома, знали лишь двое людей: заместитель главы службы безопасности компании "Ространснефть" и один из старших сотрудников созданного примерно четыре года назад Отдела специальных программ.
  Да, вот так и договорились изначально: ни перед кем, даже перед своими, эту "явку" не светить и никому о ней, а также о содержании ведущихся здесь с периодичностью раз или два в неделю бесед, никогда и ничего не рассказывать.
  Лещенко прибыл на "стрелку" ровно в десять вечера. Он открыл двойную металлическую дверь собственными ключами, снял в прихожей куртку и шапку. После этого прошел в гостиную, где его дожидался мужчина лет сорока трех, одетый почти по домашнему, в теплую клетчатую кофту с наглухо застегнутой "молнией" и синие джинсы.
  
  - Здравствуй, Иван. - Лещенко пожал руку старшему по возрасту и званию товарищу, которого, впрочем, в последнее время он уже несколько превзошел в плане реальных возможностей. - Еще вчера, в четверг, хотел с тобой встретиться и кое что обкашлять, но навалилась уйма разных забот.
  - Я так и подумал, Петр. Добрый вечер.
  - Да какой там, к черту, "добрый"?! - подал реплику Лещенко. - С самого утра день как то не заладился.
  Иван Алексеевич, у которого был довольно утомленный вид, опустился в кресло подле журнального столика, придвинул к себе пепельницу, закурил.
  - Я бы даже по другому сказал, - пыхнув "мальбориной", заметил он. - С понедельника как то пошло все шиворот навыворот... Ты, значит, в среду вернулся из Грозного?
  - Да. Начальство вот решило отозвать. В связи с известными тебе событиями.
  - Через Моздок добирался, как мы?
  - Нет, через Минводы. А что?
  - Да нет, ничего. Я так и думал, что ты быстро вернешься в Москву.
  - Что поделаешь. Одни портачат, а другим вот приходится все исправлять.
  
  Лещенко подошел к бару с напитками и, обернувшись к своему бывшему коллеге, с которым, впрочем, ему довелось близко познакомиться лишь после того, как тот ушел из конторы в частный бизнес, поинтересовался:
  - Алексеич, тебе вискаря плеснуть?
  - Гм... Пожалуй, не откажусь.
  - Чистого налить? Или разбавить чем нибудь?
  - Делай, как себе. Послушай, Петр, а ты разве не за рулем?
  - Намек понял, - усмехнувшись, сказал Лещенко. - За рулем, конечно. Да ты ведь сам в окно наблюдал, как я подъехал на джипешнике.
  - Поэтому и спрашиваю.
  - Думаю, пятьдесят граммов не повредят. А то лично у меня уже мозги начинают пробуксовывать.
  Лещенко передал своему бывшему коллеге, хотя "бывших" в их конторе не бывает по определению, стакан, примерно на четверть наполненный "скотчем". Распустил узел галстука, бросив его на спинку свободного кресла. Туда же определил пиджак, из бокового кармана которого он предварительно выложил на столик початую пачку "Кэмела" и зажигалку "Зиппо". Неспешно закатал рукава, обнажив почти до локтя крепкие, налитые силой руки, поросшие коротким рыжеватым пушком (Лещенко при росте в сто восемьдесят пять в свои тридцать три был мужиком в самом соку; к тому же неплохие природные данные он даже сумел приумножить, занимаясь с малолетства активными видами спорта). Поправил амуницию, поддерживающую коричневатую замшевую кобуру с "ПСМ" под левой подмышкой, после чего опустился в кресло, расположенное по другую сторону журнального столика, в аккурат напротив его старшего по возрасту коллеги.
  
  Двое мужчин, одновременно подняв стаканы, сделали по глотку качественного шотландского напитка; теплая волна уже спустя несколько секунд разлилась не только в области диафрагмы, но и прихлынула к голове, подействовав, как легкий допинг.
  Иван Алексеевич, взглянув на своего визави из под чуть припухших и покрасневших век, сказал:
  - Что то я не помню, Петр, чтобы ты приносил с собой ствол на эту "явку".
  - Да? - Лещенко чуть удивленно приподнял брови. - Гм... Время сейчас такое, Иван, смутное. Тебе ли объяснять это, старому матерому волку? Опять же, договорились ведь, что не следует никого в этот адрес таскать. Даже своих "отбойщиков". Вот и приходится самому себя, единственного, охранять. Тебе хорошо, Иван. Живешь всего в квартале от "явки".
  - Ты ведь сам предложил найти подходящий адрес поблизости от моей московской квартиры, - напомнил экс гэбист.
  - А мне вот придется потом на другой конец города пилить.
  
  Лещенко выковырял сигарету из пачки, щелкнул "Зиппо", прикурил, затем, окутавшись облачком сигаретного дыма, задумчиво уставился на сидящего напротив человека, чьи виски за последние несколько суток стали сплошь седыми, словно их подморозило, прихватило инеем.
  - Вижу, досталось тебе, дружище?
  - А ты как думаешь? - Полковник натужно усмехнулся. - Надо изыскать время и сходить в церковь. Поставлю там самую большую свечу... За то, что вернулся из Грозного живым. Кстати, Петр.
  - Что?
  - Вот тот черт из "четверки", что спутал весь расклад. Который, когда нохчи попытались выдернуть Жоржа из машины, за малым не отправил нас всех досрочно на небеса...
  - Ты о Михайлове говоришь?
  - Ну да. Но я не думаю, что это его настоящая фамилия.
  - В "четверке" многие пользуются псевдонимами, - пустив еще одно облачко сигаретного дыма, заметил Лещенко. - Случается, что работают под чужим "флагом", организовывая для своих нужд комплекты служебных документов и целиком легенду через кадровые управления соответствующих ведомств и служб. Ты не хуже меня знаешь, что уже примерно лет пять при Совбезе действует параллельный спецслужбистский центр, который замыкается непосредственно на Самого. Или же, учитывая его нынешнюю занятость, на одного двух самых преданных ему людей из числа тех, кто прежде носил погоны.
  - Да, я тоже кое что слышал о таких вот вещах, - кивнул Иван Алексеевич. - Но все это на уровне слухов. Мне показалось, Петр, что ты знаком с этим... Михайловым. Не подскажешь, кстати, как его настоящая фамилия? Он из армейских, так? Или тоже не знаешь?
  - Знаю. Хотя... Вокруг него много всякого накручено, - уклончиво сказал Лещенко. - Ведь "четверка" - это, по сути, "матрешка". Одно вложено в другое, другое завернуто в третье. По моему, так и с этим Михайловым - где его настоящая ипостась, так сразу хрен разберешься. А ты что, Иван, встречал его уже прежде?
  - Да, однажды, год с небольшим назад, - наморщив лоб, сказал Иван Алексеевич. - В ресторане "Пушкинъ" собрался тусняк, человек в двести примерно. "Союз предпринимателей" праздновал какой то свой юбилей. Это было еще до того, как на горизонте замаячила Большая Жопа.
  - Дело "ЮКОСа"?
  - Нуда... кому, как не тебе, знать? Но я не о том... Туда наши менеджеры ездили, ну и я, значит, с ними. На этом мероприятии было всякой твари по паре. Среди прочих неожиданно нарисовались несколько мужиков из "головки" фирмы "Рособоронэкспорт". Там есть и наши кадры, из конторы.
  - Да, я знаю.
  - Ну вот. Среди них и этот Михайлов присутствовал: во фраке, как и все остальные, все чин чинарем. Когда нас свели с ним денька за три до отъезда в Чечню - мне пришлось подъехать к ним на Старую площадь, - я ему напомнил, что мы прежде вроде бы как тусовались в одной компании, но он эту мою реплику, надо сказать, пропустил мимо ушей.
  - Ну вот, сам видишь, что мужик он непростой. Но к чему ты завел этот разговор? У нас что, сейчас нет других тем для беседы? Более важных и насущных? Или надумал "предъяву" сделать этому деятелю? Нашу долю, "лимонов" эдак с двадцать пять, на него повесить? А потом как то с ним поквитаться? Так ты не суетись раньше времени... Этого субчика уже и без тебя в "черный список" внесли.
  - А я и не дергаюсь, Петр. Пока не дергаюсь. А поднял я эту тему вот почему. Еще в Ханкале, накануне вылета, к нам приставили группу "особистов". Когда мы сели в Чкаловском, этого Михайлова, как я понял, уже ожидали.
  - Кто именно?
  - Как я понял, - повторил Иван Алексеевич, - ожидали там именно Михайлова. Кто? Кроме одного деятеля из "четверки", там были еще люди из Главной военной прокуратуры. С одним из них, кстати, я вчера беседовал в его служебном кабинете. А вот чем все закончилось для этого борзого мужика, точно сказать затрудняюсь: меня первым попросили из самолета "на выход".
  
  * * *
  
  Двое мужчин пригубили еще по глотку виски.
  - Я так понял, что по инциденту с Голубевым ты более или менее отмазался, - слегка прищурив правый глаз, спросил Лещенко. - Верно?
  - Я думаю, что да, - прикуривая очередную "мальборину", сказал экс гэбист. - Сам подумай, Петр, кто и что мне может на эту тему предъявить? Хоть в служебном плане, а хоть и в юридической плоскости? В нашем случае деятели из "четверки" изначально захотели все взять в свои руки еще на стадии подготовки. Я ведь в этом мероприятии, по существу, играл декоративную роль, а командовал всем Михайлов. Вот пусть теперь и отвечают по полной программе.
  - Кроме дознавателя, с которым ты общался по поводу ЧП в Грозном и которого ты видел еще прежде в Чкаловском, кто нибудь еще пытался порасспросить тебя на эту тему?
  - А тебя, Петр? Ты ведь тоже... фактически присутствовал при случившемся?
  
  Уколов своего собеседника острым, как спица, взглядом, Лещенко с легкими нотками досады в голосе сказал:
  - Совершенно неправильный подход к теме. Это, во первых. Во вторых, давай ка соблюдать очередность: сначала ты, Иван, выкладываешь всю информацию, а потом и я поделюсь с тобой своим видением ситуации... Ну так что? Я так понимаю, что к тебе уже подкатывался кто то из "четверки"?
  - Да, было дело, - нехотя сказал Иван Алексеевич. - Кроме дознавателя, когда мы беседовали по теме "грозненского инцидента", в кабинете присутствовал также и представитель "четверки". Он, как я понял, тоже из прокурорских, но прикомандирован - тебе известна эта практика - к одному из управлений Совбеза. Сорока примерно годков, сухощавый, совершенно серый такой из себя человек. Но довольно цепкий, надо сказать. Пытался запутать меня, но мне все эти уловки по хрену, потому что на его реплики я твердил одно и то же: ваши люди взялись обеспечить безопасность нашего визита, вот вы теперь и отвечайте!
  - Обо мне что нибудь спрашивал?
  - Пару раз они пытались затронуть эту тему, - после паузы сказал экс гэбист. - Этот "некто в сером" спрашивал, знакомы ли мы с тобой.
  - А ты что ему ответил?
  - Сказал, что с трудом вспоминаю человека с такой фамилией, - скупо усмехнувшись, заметил Иван Алексеевич. - Потом дознаватель поинтересовался, сколько времени прошло начиная с того момента, когда куда то испарились пытавшиеся прихватить нас чечены до момента появления "прикрытия" и группы из грозненского подразделения ФСБ. Я ответил, что, по моему мнению, целая вечность. И еще сказал, что лично я не общался ни с чеченами, ни с армейскими, ни с товарищами из пришедшего к нам на выручку подразделения госбезопасности. Я заявил, что распоряжался там всем и вся Михайлов. Поэтому пусть теперь все вопросы адресуют ему и его непосредственному начальству.
  
  * * *
  
  Лещенко сверился зачем то с наручными часами, затем, задумчиво пожевав губами, спросил:
  - Ну а в целом, если взять нынешнюю ситуацию вокруг вашей компании? Я так понимаю, что вам, руководителям службы безопасности, не удастся так легко отмазаться, как в случае с похищением Голубева? Тут уж "стрелки" не на кого переводить? Вы же не дети и не слепые. Понятно, что у бизнеров своя "варка", и они не обязаны посвящать вас, главных "эсбистов" компании, в свои производственные и финансовые дела. И все же, все же... Вы опытные люди, обладающие доступом к серьезной информации. И не могли не заметить, не заподозрить, что в один отнюдь не прекрасный для государства и верховных властей день вся компания "Ространснефть" - хоть и не вся, но какая то ее часть - может рухнуть в тартарары. В ту самую "большую жопу", которую ты недавно поминал... Как ты понимаешь, Алексеич, я только что попытался вчерне обозначить логику следаков, которые сейчас пытаются дергать за ниточки, надеясь распутать весь клубок. Тебя в Генпрокуратуру уже дергали?
  - Пока нет, - нахмурившись, сказал экс гэбист. - Завтра придется ехать... Мне назначено на час пополудни.
  - Что, вообще никто из прокурорских тебя пока не допрашивал?
  - Почему же... Была уже одна беседа, но разговаривали в нашем офисе.
  - С кем именно ты общался?
  - Есть там такой у них "важняк" по фамилии Губанов.
  - Ага, дальше!
  - И еще при разговоре присутствовал молодой следак.
  - Не Артемом случайно его кличут?
  - Верно.
  - О чем спрашивали?
  Иван Алексеич пожал плечами.
  - Ну а как ты сам, думаешь, Петр? Про Литвинова спрашивали. Ты, должно быть, в курсе, что он в бегах? Насколько я понял, их интересует практически весь наш высший менеджмент.
  - Который неожиданно для кое кого почти в полном составе оказался за рубежом?
  - Речь идет о пяти, максимум шести личностях, - уточнил Иван Алексеевич. - Прокурорские изъяли наш сервер, всю нашу базу данных загребли, ни одного клочка бумаги на развод не оставили! Вот. Еще что? Такая вот неожиданная тема: Губанов поинтересовался, не было ли команды прослушивать федеральных чиновников? Он даже назвал одну фамилию - Серебрянский. Кстати, слышал, какую новость о нем запустили?
  - Да, слышал.
  - Смахивает на инсценировку?
  - Да кто его знает, - уклончиво заметил Лещенко. - А вообще дела хреновые, Иван Алексеич, очень даже неважно все обстоит.
  
  Он еще раз сверился с наручными часами: в аккурат в тот момент, когда секундная стрелка завершила свой последний оборот - они проговорили ровно час времени, - со стороны прихожей до их слуха донесся звук отпираемой снаружи двери.
  - Что за ерунда?! - повернув голову на подозрительные звуки, доносящиеся в гостиную из прихожей, с невольной тревогой в голосе сказал экс гэбист. - Тебе не кажется, Петр, что кто то пытается вскрыть входную дверь? Или... ты что, дал кому то ключи от "явки"?
  Он медленно повернулся к Лещенко и увидел черный зрак пистолета, который смотрел ему прямо в переносицу.
  - Сидеть! - процедил эфэсбэшник. - Руки на подлокотники! Учти, у меня был очень трудный день, так что не стоит испытывать мои нервы!
  Иван Алексеевич посмотрел на него затравленным зверем, правая его рука незаметно - так ему, наверное, самому казалось - сползла с подлокотника... Но уже спустя мгновение человек, внезапно появившийся в гостиной, зашел к нему сзади и ловко - вперехлест - набросил ему на шею удавку.
  Полковник, надо сказать, отчаянно пытался сопротивляться: толкнув ногой журнальный столик - в направлении коллеги, который, впрочем, к этому был готов, - он, пытаясь запустить пальцы под захлестнувшую горло удавку, одновременно отшатнулся всем телом назад. А когда эта затея не удалась, из последних сил, набычившись, опрокинул кресло вместе с самим собой набок, очутившись таким образом на полу...
  Ну и что из того? Миронов все равно упорно делал свое дело: взгромоздившись на спину жертвы - полковник и сам не заметил, как тот оказался сверху, - еще чуток придушил ее для верности, а потом, когда "рыбина" перестала изо всех сил колотить хвостом, убрал удавку и пустил в ход наручники.
  
  * * *
  
  - Ну и здоров, кабанище, - отдуваясь после короткой, но яростной схватки, сказал Миронов. - Центнер веса, наверное, в нем будет?
  Эфэсбэшники поставили мебель обратно на свои места, после чего сообща усадили своего обеспамятствовавшего и закованного в браслеты старшего коллегу в одно из кресел.
  Обыскали, выложив изъятые предметы на журнальный столик. Лещенко выковырял из пачки сигарету, закурил, после чего с подозрением посмотрел вначале на безвольно опустившего голову коллегу, затем на своего подручного.
  - Ты, часом, Мирон, не задушил его с концами?
  - Все путем, командир. Вон, у него веки подрагивают...
  - Не знаю, что у него там "подрагивает", но давай ка приведи его в чувство!
  Миронов пнул свою жертву носком по лодыжке, потом - ради верности - дал еще легкую зуботычину.
  - Открывай глаза, сука! Не фига тут прикидываться дохлым бараном!
  Полковник что то прохрипел, заворочался в кресле, затем и вправду открыл глаза.
  Дождавшись, пока выражение его глаз станет более или менее осмысленным, Лещенко кивнул на изъятые предметы: на журнальном столике лежал такой же, как у него, "ПСМ" в компактной поясной кобуре и портативный цифровой диктофон, который Алексеич держал в специальном чехольчике на поясе, надеясь, очевидно, что под объемистой клетчатой кофтой это вот хозяйство будет не так заметно глазу.
  - А ты, Иван, оказывается, тоже явился на "стрелку" при стволе! А я тебя всегда числил за интеллигентного человека.
  
  У Алексеича что то забулькало в горле, так, словно он глотал воду из баллона с минералкой после жуткого бодуна. Потом он все же собрался с силами и довольно внятно, хотя и хриплым голосом, произнес:
  - Ты же сам говорил, что жизнь сейчас пошла непростая...
  - Ладно, насчет ствола нет вопросов, - милостиво кивнув, сказал Лещенко. - А зачем ты писал наш базар на диктофон?
  - Бес попутал.
  - И давно ты так делаешь?
  - Нет, в первый раз захватил с собой технику.
  Лещенко задумчиво поскреб подбородок.
  - Ты знаешь, а я тебе верю! В этом вот конкретном вопросе верю. Но даже если и писал с какого то момента, то хрена ли толку от таких записей? Если они даже и есть где то, то спрятаны очень и очень тщательно, так что их и до второго пришествия не обнаружат. Я ж тебя знаю, Иван, как облупленного.
  - Я побывал у него на квартире, - сказал Миронов, доставая из кармана пачку документов. - В прихожей стоит полностью упакованная дорожная сумка, типа "тревожный чемоданчик". И еще вот эти документы нашел, пришлось вскрыть ящик стола.
  - Ай яй яй. - Лещенко сокрушенно покачал головой, вертя в руках "трофейный" загранпаспорт. - Вы ведь, Иван Алексеевич, любили иногда говаривать о себе, что вы - настоящий профи? Что нынешние спецы... Наверное, вы имеете в виду таких, как я, в сравнении с чекистами, подготовленными в имперскую эпоху, просто дети, жалкие недоумки.
  - Послушай, Петр...
  - Как же так, дорогой полковник? - Лещенко, не обращая на него внимания, продолжил изучать попавший к нему в руки дубликат загранпаспорта. - Неаккуратно как то у вас получилось. В том смысле, что документики то ваши у нас оказались. Давайте ка попробуем разобраться. Литовская виза... Открыта с третьего февраля на месячный срок... А также действующая шенгенская виза... А это что у нас такое? Ага, авиабилет... Литовские авиалинии, вылет из Вильнюса... В это воскресенье... Прилет во Франкфурт... Ну что ж, теперь картинка более или менее прояснилась.
  
  * * *
  
  Лещенко надел пиджак обратно, предварительно рассовав по карманам миниатюрный диктофон и документы, изъятые на квартире у заместителя главы СБ компании "Ространснефть".
  - Ну что, Иван? - глядя куда то вбок, сказал он. - Надумал, значит, вслед за бизнерами за бугор свалить? Втихую, так сказать, не получив "добро" у меня, как у своего куратора? И не поставив в известность о своем решении других заинтересованных лиц?
  - Погоди, Петр, - натужно прохрипел экс гэбист. - Еще можно все поправить. Без меня вы все равно не обойдетесь. Я ведь и сам не в курсе был, что эти ребятки решатся действовать наперекор нашим соглашениям.
  - Ты что, за идиота меня числишь? - процедил Лещенко. - Бизнеры, значит, промеж себя решили свою "крышу" эдак грубо "кинуть", а ты, Алексеич, типа того, ни слухом ни духом?
  
  Лещенко на короткое время задумался. Явка, надо сказать, была расположена очень удобно: квартира находится на втором этаже, так что "санитарам" несложно будет вынести отсюда тело на носилках, предварительно укрыв его простынкой. Время уже довольно позднее, консьержки здесь нет, доступ в подъезд перекрыт лишь дверью с домофоном. Замаскированный под обычную "Скорую" спецтранспорт, на котором отсюда вывезут тело, дежурит поблизости - "на товсь". Так что не фиг теперь терять время...
  - Мирон, ты захватил то, о чем тебя просили?
  Подчиненный тут же достал из кармана шприц ампулу, наполненную примерно до половины бесцветной жидкостью.
  - Погоди, Петр... Ну погоди же! - словно почуяв неладное, прохрипел полковник. - Все можно еще исправить! У тебя ведь тоже есть семья...
  - Нет, Иван, не получится, теперь уже поздно! - Лещенко кивнул подчиненному, и тот, прихватив левой рукой горло своей жертвы, правой, в которой находился шприц ампула, вколол ее содержимое под левую лопатку полковнику. - Ты завалил свой участок, и исправлять ситуацию теперь придется нам !
  Дождавшись, когда зрачки жертвы закатились под верхние веки, Лещенко удовлетворенно кивнул:
  - Запомни на будущее, Мирон: у каждого из нас есть только одна семья - это контора.
  
  Глава 8
  Ах, злые языки страшнее пистолета
  
  С момента задержания Бушмина в аэропорту Чкаловский прошло немногим более двух суток.
  Все это время ведущего сотрудника подотдела активных мероприятий "четверки", одного из пяти имеющихся в наличии федеральных агентов категории "элита", содержали под домашним арестом на закрытом объекте "группы 4" в Балашихинском районе, расположенном примерно в двадцати километрах от МКАД.
  На самом деле это был учебный лагерь, включающий в себя четыре коттеджа летнего типа - в каждом из этих деревянных сборно щитовых домов могут разместиться от шести до восьми человек - приземистое двухэтажное здание из светлого силикатного кирпича с учебными классами и медблоком, спортзал в сборном каркасном ангаре, стандартную полосу препятствий на открытом воздухе, макеты в виде двух частично руинированных зданий и подземный стрелковый тир.
  Объект, надо сказать, был расположен компактно - площадь его составляет около семи гектаров. По периметру он частично обнесен бетонными плитами, частично огорожен столбиками с "колючкой". Начиная с апреля и до первого снега здесь проходят спецподготовку стажеры, отобранные по заданным критериям для работы в "группе 4". А также те сотрудники, включая ветеранов, кто по разным причинам нуждается в улучшении физических и профессиональных кондиций.
  С ноября и до конца марта лагерь находится в состоянии консервации; охрану объекта с наступлением мертвого сезона осуществляют сотрудники вневедомственной охраны.
  Другое, более подходящее место для содержания проштрафившегося агента "четверки" - с учетом того, что вохровцев, приглядывавших за хозяйством, временно заменили на особистов, - в отношении человека, для которого сейчас не действует ни одна из правовых норм, предусмотренных законодательством Российской Федерации, трудно себе даже представить.
  
  * * *
  
  Еще один немаловажный нюанс.
  Мера, которую руководство сочло возможным и даже необходимым применить в отношении угодившего под спецрасследование сотрудника - "содержание под домашним арестом", - вовсе не означает, что тому будет дозволено дожидаться окончательного вердикта в своей собственной квартире, где он может расслабиться, поваляться, к примеру, с книжкой на диване или посмотреть видик шми дик, пропустив под это дело пару тройку бутылок любимого сорта "Карлсборг". Само собой, в компании с электронным "сторожем": это может быть ручной или ножной браслет, или же ошейник из легкого и очень прочного композитного материала со встроенными микрочипом и микроэлементом питания - следящие датчики являются частью новой поисковой системы "Нимврод", позволяющей на расстоянии контролировать точное местонахождение "меченого" индивидуума (техотдел "четверки" уже получил и опробовал в деле два таких комплекта). Или же как вариант под присмотром двух или трех специально обученных людей, которых могли на время поселить в холостяцкой двухкомнатной квартире Андрея Бушмина.
  Не тот, как говорится, случай.
  
  Бушмин написал пространную докладную записку, подробнейше, с максимальной точностью касательно времени и действующих лиц, отобразив в ней ключевые эпизоды "грозненского инцидента".
  В среду после полудня с его рапортом ознакомился сам Торквемада.
   Последовавший за этим допрос длился около двух часов.
  После чего спецпрокурор отбыл, прихватив с собой докладную Бушмина - куда то по своим служебным делам, наказав своим особистам стеречь подследственного пуще зеницы ока и оставив самого Кондора в полном неведении относительно своей дальнейшей судьбы.
  
  * * *
  
  Бушмина содержали в цокольном этаже учебки, в левом крыле здания, в изолированном помещении медблока, из которого были предварительно убраны рубящие, колющие и прочие опасные для жизни охраны, да и самого подследственного на случай возможного суицида, предметы.
  На правое запястье Кондора прикрепили электронный браслет сторожевой системы "Нимврод", выполненный из особо прочного композитного материала, избавиться от которого без специального цифрового облучающего датчика - дело чрезвычайно непростое.
  Двери крепкие, надежные - хрен высадишь.
  Окна не только зарешечены, но и закрыты снаружи пластинчатыми жалюзи. Вдобавок ко всему особисты установили на кронштейнах две видеокамеры, позволяющие, находясь в соседнем помещении, наблюдать картинку, транслируемую из медизолятора и смежной с ним туалетной комнаты.
  Кормежка средней паршивости: на день два суточных комсоставовских рациона - сухпаек в стандартной упаковке, а также по желанию минералка или же сок из магазинных тетрапаков.
  Такое вот своеобразное шоу "За стеклом", устроенное невесть кем, с Андреем Бушминым в качестве главного и единственного персонажа.
  
  * * *
  
  Две вещи сейчас напрягали Бушмина более всего - неопределенность в его нынешнем положении и еще то, что он уже более двух суток вынужден маяться от безделья.
  В самом деле: чем может занять себя человек, запертый в медизоляторе, где из обстановки имеются лишь топчан с постелью, привинченные к полу стол и два табурета, хромированный умывальник и запертый на ключ металлический шкаф? Разве что медленно сходить с ума?
  Чтобы занять себя хоть чем то, Андрей вновь ударился в воспоминания. В частности, он заставил себя припомнить детали той странной истории с пленением Горца, первую часть которой, заподозрив, что вайнах, которого он сдал в моздокский "фильтр", и нынешний Султыбеков, - это одно и то же лицо, он восстановил в памяти в Ханкале, еще до их вылета в Москву.
  
  ...Декабрь девяносто девятого. За несколько дней до наступления Нового года (миллениума), время близится к полуночи, местонахождение сводной РДГ - город Джохар, он же Грозный, центральный район чеченской столицы, все еще занятый "вооруженными силами Ичкерии".
  В доме, на второй этаж которого Кондор и трое его бойцов из "группы управления" поднялись по чудом уцелевшей лестнице без перил, сохранились лишь вертикальные балки и межэтажные перекрытия. А вот стены отсутствовали напрочь. Выглядел он, этот грозненский дом, как мертвое существо, с которого содрали кожу и соскоблили мышечную ткань, - сохранился лишь обглоданный хищными челюстями скелет. Идеальный НП: отсюда, оставаясь незамеченным, можно вести наблюдение и за улицей Ленина, строения на которой сильно руинированы, и за обширным пространством плошади Минутка.
  Андрей поднес к губам портативный "Кенвуд":
  - Всем занять исходные позиции. Действовать только по моему сигналу!
  Рация тут же отозвалась голосом Володи Мокрушина. Рейндж и еще восемь бойцов заняли - скрытно - позиции в двух соседних коробках. Мокрушин, кстати говоря, по жизни лучший приятель Андрея, он тоже являлся выходцем из морпехов. Из двух спецгрупп, которые они возглавляли, соответственно "Город" и "Терек", начальство велело, отобрав лучших из лучших, составить сборную РДГ в составе дюжины штыков. После чего, поставив Кондора старшим, а Рейнджа его замом, отправили переодетую под "чехов" и наемников группу прямиком в волчью пасть, в центр занятого моджахедами города.
  
  Бушмин подозвал к себе приданного им офицера авианаводчика.
  - Сообщите своим по рации, что мы на месте! Подлетное время?
  - От четверти часа до двадцати минут.
  Как по заказу, в просвет между тучами выглянула полная луна, залив своим призрачным светом чудовищный окрестный пейзаж. Какое то время Андрей не мог понять толком, что же у него здесь, на глазах, вершится. На площади, окантованной с трех сторон остовами многоэтажек, там и сям группами стояли нохчи. Их и сейчас уже было довольно много, но подкрепление продолжало к ним прибывать со всех сторон: из центра, от проспекта Революции, и с востока, от Старой Сунжи, и еще сходились откуда то из ближних кварталов.
  На временный НП поднялся Мокрушин, рослый, крепкий, очень сметливый и шустрый чертяка; на перемазанном сажей лице, как приклеенная, держалась белозубая усмешка, в глазах здоровый спортивный азарт.
  - Ну ни ф фига себе! - воскликнул Мокрушин, которому отсюда и без ночной оптики все было видно как на ладони. - Что это еще за "толковище"?! Черт... Чичики, однако, сегодня какие то чумовые.
  Бушмин стоял в полный рост, привалившись плечом к бетонной балке. На самом краешке пропасти, как ему сейчас казалось. По спине у него гулял смертный холодок. Ему многое довелось повидать в своей жизни, но такого - никогда.
  Площадь в центре Грозного в эти самые минуты превратилась в некое подобие древнего языческого амфитеатра, в подмостки, где воинственные вайнахи взялись - по своему, известному им поводу - разыгрывать свой дьявольский спектакль.
  Повод был такой: публичная казнь нескольких "кяфиров", - это были ребята из разведгруппы ВДВ, которая позавчера попала в засаду и несколько человек из числа которой попали в плен ранеными и контужеными, - на площади Минутка в присутствии двух западных и одного российского "стрингеров" с телекамерами, при большом скоплении вооруженных нохчей и наемников, - благо выдалась пауза в боевых действиях с федералами, - которым это зрелище должно лишь прибавить воинственности, мужества, решимости сражаться против русских "свиней" до упора, до победного конца...
  На глазах у Кондора началась черная месса: боевики казнили путем обезглавливания первого из пленных, и тут же вокруг места казни стало складываться, постепенно увеличивая в диаметре окружность и число вовлеченных в танец "зикр", некое дьявольское "колесо", жестоко и неумолимо раскручивающееся во времени и пространстве...
  
  * * *
  
  В ночном эфире деловито прозвучали кодированные переговоры:
  - "Серафим", ответьте "Наемнику"!
  - "Наемник", я "Серафим", слышимость нормальная.
  - Молния! "ЗАКАТ ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ"! "Молнию" вручить немедленно!
  Через пятнадцать минут внутренности прилегающих к Минутке двух или трех каменных коробок пылали адским огнем; "колесо" на площади, по которой "иваны" откуда то с ночного неба - сначала площадь штурманули ночные "Су 25Т", а спустя минуты две или три мост и периметр дополнительно обработала пара новейших "Су 39" - лупили своими калеными огненными дубинами, мигом развалилось, а сами недавние участники "мессы" из числа уцелевших бросились спасаться в свои глубокие подземные норы.
  Кондор и его бойцы тоже быстро отошли от границ Минутки, по которой "ночные ангелы" напоследок ударили из своих тридцатимиллиметровых пушек "ГШ 301" - огневая мощь "гаттлингов" была таковой, что сплошная огненная струя оставляла после себя двухметровой глубины траншеи...
  Вот здесь то, когда кучка переодетых федералов, воспользовавшись вызванной внезапным авианалетом сумятицей, стала отходить, в двух кварталах от Минутки они и столкнулись с небольшой группой чеченов, среди которых Кондор, отказываясь верить своим глазам, увидел плененного им неделю назад в Аргунском ущелье Горца, а также опекающего его двухметрового верзилу нохчу.
  
  Спасло их, возможно, всех вместе, и федералов и вайнахов, то обстоятельство, что в тот момент, когда они пересеклись и заметили друг дружку, над ними, делая последний заход, прогрохотала в небе пара "ночных ангелов".
  Попадали на землю, смешавшись, русские и чечены (причем последние так и не врубились, что среди них - вынужденно - затесались бойцы федеральной разведгруппы).
  Справа от Бушмина, уткнувшись в землю, залегли уже знакомый ему Горец в новеньком камуфляже и его богатырь охранник. Чечен, повернув голову к Бушмину, что то крикнул на своем гортанном языке. Потом еще раз повторил свой вопрос (Андрей немного понимал вайнахское наречие; Горец, приняв его за своего, спрашивал, как им добраться кратчайшим путем до бункера бригадного генерала Исмаилова).
  Да, спасала общая сумятица и еще то, что лица спецназовцев, включая Кондора, были сплошь вымазаны сажей и гря зюкой, так что их и мама родная сейчас вряд ли признала бы. Кондор, чуть приподнявшись, сначала показал на уши, затем махнул рукой в направлении одной из соседних коробок. Пока он раздумывал над тем, не пустить ли им с Мокрушиным в ход "бесшумки", Горец, словно почуяв опасность, вскочил с земли и рванул вместе со своей свитой числом до семи "духов" в том направлении, которое указывал ему минутой ранее переодетый под боевика командир русской спецгруппы...
  
  Позже, уже по окончании этого опасного задания, Бушмин в своем рапорте упомянул и этот эпизод. Спустя еще несколько дней, когда подвернулась оказия, он поинтересовался у одного из своих знакомых, компетентного товарища из органов, что бы все это могло означать? Тот сказал ему, что за Горцем в изолятор наведались двое сотрудников "органов", они же и забрали его оттуда (тот, выходит, и суток не просидел в "фильтре"). Дальнейшее было уже из области слухов: еще один информированный товарищ, к которому обратился Кондор, рассказал ему, что этот самый субъект, которому сам Андрей присвоил прозвище Горец, вроде как работает на два фронта: и на федералов, и на каких то спонсоров, которые финансируют чеченских боевиков. Что живет он чуть ли не в Кувейте, в Чечне бывает редко и по важным поводом, ну и т.д., и т.п.
  
  Потом было множество всяких новых дел, он сам стал делать стремительную карьеру, поднимаясь по лестнице тайной спецслужбистской иерархии, жизнь вокруг него била яростным ключом, а потому тот кажущийся уже давним эпизод с Горцем постепенно перемещался в самые дальние закутки памяти.
  Лица Султыбекова он разглядеть не мог - из за маски.
  Но голос и сама манера поведения показались ему знакомыми.
  Неужели давеча в Грозном ему пытался устроить ловушку тот самый чечен, с которым жизнь уже однажды сводила его - четыре с лишним года назад?
  
  Он так и не пришел к какому то определенному выводу. Тем более что плавный ход его мыслей был нарушен появлением сразу трех особистов, ребятишек крепких и специально дрессированных.
  Один из них сразу же замахнулся на Бушмина дубинкой. Андрей, чья рука была прикована к "лежаку", инстинктивно уклонился, но другой особист, старший в их компании, тут же ловко коснулся его спины своим полуметровой длины шокером...
  Надо полагать, Кондора угостили как минимум двойным против обычного электрозарядом. Какое то время он не то что не мог сопротивляться, но и вообще ощутимо "поплыл". Тем не менее пара особистов, которые, подхватив свою "парализованную" жертву с двух сторон, заволокли Бушмина в здание учебки - через парадный вход, - умаялись так, словно каждый из них только что выгрузил вагон угля.
  В коридоре первого этажа, освещенном двумя неяркими светильниками, возникла небольшая заминка: проштрафившегося агента следовало, прежде чем предъявить начальству, освободить от верхней одежды. Но и с этой задачей, учитывая состояние поднадзорного, троице особистов удалось справиться с относительной легкостью.
  
  * * *
  
  В подвале учебки была оборудована специальная комната, где стажеров и сотрудников "четверки" обучали технике допроса с использованием самых различных методов получения информации, включая применение спецсредств. И где заодно каждый мог получить представление о тех методах физического, психологического, медикаментозного или иного вида воздействия, каковым в случае неблагоприятного стечения обстоятельств может быть подвергнут и он сам.
  Двое дюжих особистов, которых подстраховывал их третий коллега, вооруженный мощным электрошокером, ввели Бушмина - вернее сказать, почти что втащили - в помещение, где его уже дожидался человек, наделенный по воле высшего руководства властью решать судьбы таких персон, как спецагент по прозвищу Кондор.
  Спецпрокурор сидел в кресле за основательным, несколько старомодного дизайна двухтумбовым письменным столом, в аккурат под увеличенным и помещенным в рамку фотопортретом Верховного. Человек неопределенного возраста - где то между сорока и пятьюдесятью - неяркой, незапоминающейся внешности. Волосы пепельного окраса, аккуратная стрижка, волосок лежит к волоску. Худощав, подтянут, роста невысокого - максимум сто семьдесят пять. Тонкие губы, аскетичное лицо иезуита, бедное на проявление глубинных чувств и эмоций. На нем камуфляж без знаков отличия; впрочем, звание и фамилия этого тайного слуги Немезиды Бушмину и еще нескольким ведущим сотрудникам "четверки" были известны доподлинно - генерал майор юстиции Нечаев.
  
  - Присаживайтесь, подполковник, - долетел из за стола его сухой бесцветный голос. - Кстати, я считал вас более выдержанным человеком.
  Поскольку Бушмин еще только только начал отходить от последствий полученного им мощного заряда электрического тока, и его конечности еще не полностью подчинялись своему хозяину, двое помощников "инквизитора" сами помогли ему присесть в кресло, вмурованное в бетонный пол в аккурат посередке комнаты, чье внутреннее убранство вполне убедительно имитирует какой нибудь средней руки застенок.
  Навалившись вдвоем, особисты прихватили "манжетом" к подлокотнику левую руку Бушмина, затем наступил черед правой, которая только сейчас стала слегка оживать и чуточку реагировать на приказы мозга.
  - Просто беда с этими "крутыми", - пыхтя от усердия, процедил один из особистов. - Каждый числит себя за Джеймса Бонда.
  Помимо закованных в "манжеты" рук, Андрея еще довольно туго перепоясали ремнем поверх живота, хрен куда денешься!
  
  * * *
  
  Андрей понятия не имел, что именно ему вкололи .
  "Пентонал натрия", известный также как "сыворотка правды", уже давно устарел. Хотя и применяется порой в тех случаях, когда нужно срочно развязать кому то язык, а под рукой более ничего другого нет. Вообще то фармацевтика и биотехнологии шагнули далеко вперед: такого спецы понавыдумывали, что у любого, даже самого подготовленного индивидуума может мигом башню снести...
  Спецпрокурор Нечаев куда то на время выходил. Наверное, выжидал, когда на "клиента" надежно подействует наркота.
  Андрей и вправду вскоре стал "глючить". Сначала он видел перед собой красноватую зубчатую стену, здорово смахивающую на Кремлевскую (кстати, отдельный зубец крепостной стены, по форме напоминающий букву "М" или же перевернутый "ласточкин хвост", называется так же - "мерлон"). Спустя еще какое то время, вроде как из любопытства, он каким то образом прошел сквозь эту стену - типа он "волшебник" Дэвид Копперфилд - и тут же оказался в большом кабинете, чей внушительный интерьер был ему до странности знаком.
  
  В ушах у Бушмина раздались какие то негромкие щелчки, так, словно кто то невидимый дал ему опробовать микрофон.
  Вслед за этим прозвучал суховатый, со строгими интонациями голос:
  - Смотреть сюда и слушать!
  Андрей сфокусировал взгляд и увидел перед собой... знакомое на всю страну лицо. Вернее, сразу два лица: одно принадлежало человеку, одетому в камуфляж без знаков отличия, другое, в штатском, строго смотрело на него с портрета.
  Губы у этих двух персон, и у того, что одет в камуфляж, и у другого, чье изображение висело на стене, зашевелились в унисон, так, словно они говорили одновременно или же являлись одним лицом, но в двух чуточку отличающихся ипостасях.
  - Здравия желаю, товарищ Верховный! - четко, как ему самому показалось, произнес Андрей. - Извините, но я не расслышал, что вы сказали?
  - Назовите ваши имя, фамилию, воинское звание, место службы и оперативный псевдоним, - потребовал до боли знакомый голос. - Отвечайте!
  - Андрей Бушмин, подполковник, Главное разведуправление, оперативный псевдоним - Кондор.
  - Хорошо, Бушмин. Отвечайте на мои вопросы ясно, четко, правдиво и, по возможности, коротко. Не слышу?
  - Так точно, товарищ Верховный.
  - Добро, - сказал "портрет" в унисон с сидящим под ним "лицом". - На мои вопросы, - повторил он.
  - Слушаюсь, товарищ Верховный!
  
  
  - Сконцентрируйтесь, Бушмин! Смотреть сюда и слушать! Вы причастны к похищению Вадима Голубева? Да или нет?
  - Нет.
  - Вы имели прежде контакты с представителями компании "Ространснефть"?
  - Нет.
  - Назовите ваше легальное прикрытие в сфере бизнеса?
  - Гм... Фирма... какое то сложное название... в экспортной индустрии...
  - Компания "Рособоронэкспорт", где вы числитесь консультантом с окладом в восемь тысяч долларов США?
  - Да.
  - В штате еще какой коммерческой структуры вы числитесь?
  - Более нигде не числюсь.
  - Вы ранее были знакомы с господами Голубевым и Литвиновым?
  - Нет.
  - Господина Серебрянского Аркадия Львовича знаете?
  - Нет... но фамилию где то уже слышал.
  - Вы причастны к похищению Голубева?
  - Нет.
  - Кто ваш непосредственный начальник в "четверке"?
  - Полковник Шувалов.
  - Это он вам велел поучаствовать в похищении вице президента "Ространснефти"?
  - Не понял вопрос...
  - Отвечайте! - строго сказал знакомый до боли голос, от которого у Бушмина - он сейчас испытывал нечто вроде пьянящей эйфории - порой даже в горле перехватывало.
  - Такого приказа мне не отдавали.
  - Бушмин, с какого времени вы взялись "крышевать" нефтянку? Вы и ваши коллеги из "четверки"?
  - Не понял...
  - Почему вас направили в Грозный вместе с нефтяниками?
  - Не знаю... Приказ.
  - Кто еще из руководства с вами? Кто, кроме вас и Шувалова, "разруливает" ситуацию вокруг "Ространснефти"? Может, сам Мерлон?
  - Не понял...
  - Вы должны говорить правду! Вы знаете, кто такой Мерлон! Это он вам с Шуваловым приказал вмешаться в конфликт вокруг "нефтянки"?
  - Не понимаю...
  
  В наступившей тишине, как показалось Бушмину, где то неподалеку прозвучал мелодичный перезвон кремлевских курантов.
  - Плохо, Бушмин, очень плохо, - сказало лицо, сидящее под портретом. - Высшее руководство вами в высшей степени недовольно! Вы пытаетесь сокрыть правду, а так у нас не принято делать!
  - Очень плохо, - строго сказал "портрет". - Придется вас наказать, Кондор...
  - Будем выносить ваше дело на суд "тройки", - сказало лицо в камуфляже. - Надеюсь, вы понимаете, чем это вам грозит?
  - Вы понимаете, чем это вам грозит? - спросил "портрет", тут же "растроившись" на глазах у проштрафившегося агента.
  - Да... Но сейчас ведь не тридцать седьмой?
  - Верно. Поэтому мы не будем вас публично расстреливать. У нас демократия. Поэтому ликвидируем мы вас тихо, аккуратно, сработав под "несчастный случай"...
  
  Глава 9
  В этой жизни помереть не трудно
  
  Мужчине, прикованному наручниками к батарее, очень хотелось пить. Никогда прежде, за все сорок лет жизни, он еще не испытывал такого мучительного чувства жажды. Но сильнее всего его мучила не жажда - в конце концов, он всего примерно сутки назад заглотнул полуторалитровый баллон минералки, а смешанное чувство бессилия и страха за свою драгоценную жизнь.
  Его вот уже третьи сутки держали в полуподвальном помещении загородного коттеджа, расположенного километрах в шестидесяти от Москвы, на одном из ответвлений Новорижского шоссе, всего в десяти минутах езды до этой трассы. Он стал жертвой подлости, непорядочности, крутого кидалова. По всему получается, что вокруг него в последнее время отирались одни лишь "иуды". И вот результат - его сдали с потрохами.
  Он думал, что за деньги можно купить все. Проплатив одному из главных "эсбистов" компании и регулярно доплачивая из собственного кармана ему поверх положенного по штату ежемесячного оклада, он надеялся, что тем самым заполучил еще одну страховку на случай какого нибудь непредвиденного развития событий.
  А выяснилось, что он платил "иуде", "засланному казачку", тесно повязанному с "крышей" компании... со своим бывшим ведомством или, что вернее всего, с некоторыми бывшими и действующими сотрудниками Конторы.
  
  Лучше бы он вообще не обращался ни к каким профи, а надеялся только на самого себя. Тогда бы он не допустил такой оплошности. Сидел бы уже за бугром, где у него имеются две фазенды: квартира в пригороде Лондона и особняк на Кипре. Даже если бы его задержали в среду, когда начались обыски в офисах компании, хотя все могло бы для него ограничиться беседой с "прокурорскими" и подпиской о невыезде, то и это не было бы для него полным крахом, поскольку он мог бы как минимум рассчитывать на помощь своих высокооплачиваемых адвокатов.
  А так он имеет то, что имеет: человек, который должен был помочь ему выехать из страны, прежде чем его подадут в федеральный розыск, привез его сюда, в этот загородный коттедж, где они вроде бы должны были сменить транспорт, затем, угрожая оружием, заставил его спуститься в это полуподвальное помещение, имеющее лишь крохотное зарешеченное окошко под потолком, и уже здесь приковал его наручниками к батарее отопительной системы.
  
  * * *
  
  Мужчина, звякнув цепочкой от наручников, потянулся за пластиковой бутылкой. Подняв с пола, он перевернул ее горлышком вниз и попытался вытряхнуть на ладонь хоть бы несколько капель. Черта с два ему это удалось: поскольку он уже не раз пытался проделать такую операцию, то баллон из под минералки был пуст, подобно пересохшему колодцу где то в самом сердце раскаленной Сахары.
  Он не раз и не два пытался пробовать на прочность трубу, к которой его приковали. Дергал за нее свободной левой рукой, пробовал наваливаться на нее всем своим дородным телом, но усилия его оказались тщетными.
  Только запястье, на котором крепится браслет, себе натрудил, хотя и старался беречь руку, так что пришлось бинтовать мокрую кровоточащую ссадину разорванным на две полосы носовым платком.
  Брюки на нем мятые, жеваные, даром что новые, настоящего европейского качества, сшитые, кажется, в Милане. От водолазки, одетой под пиджак, разило потом так, словно он бомж, не мывшийся в бане еще со времен прихода Ельцина к власти. Пухлые, всегда налитые здоровьем щеки ввалились и как то подозрительно быстро, как у покойника, стали обрастать сухой твердой щетиной.
  Нужду он справлял в стоящее в пределах досягаемости обычное оцинкованное ведро.
  
  Трое суток он не держал во рту и маковой росинки. Сутки назад ему принесли полуторалитровый баллон минеральной воды. С тех пор он сидит здесь один, никто к нему больше сюда, в подвал, не наведывался.
  "Ну и влип же ты в дерьмо, Миша! - мрачно подумал он. - Кое кто из твоих друзей и партнеров - гореть им в аду, этим иудиным детям! - сейчас пьют и жрут в три горла, радуясь, что так удачно кинули своих же корешей. Опиваются шампанским и заворачиваются в икру! А ты, дружок, как собака сидишь привязанным на цепи! Даже хуже распоследнего пса! Мудила ты долбаный, Михаил! И часа не прошло, как вылакал всю воду! Говорил же тебе когда то папа: "Будь бережлив и экономен, сынок, а все остальное в жизни само приложится..."
  Ну не пить же ему собственную мочу, в самом деле?
  
  Он пнул ногой пустую пластиковую посудину и, содрогнувшись всем своим стодвадцатикилограммовым телом, зарыдал, давясь скупыми горькими слезами и подскуливая противным самому себе голосом...
  Полная безысходность, усугубляемая изжелта зеленоватым, как кожа покойника, освещением (над дверью, от которой его отделяет пятиметровое пространство, вполнакала горел дежурный светильник).
  В какой то момент до его слуха долетел приглушенный звук работающего автомобильного движка. Похоже, что в коттедж, где его держат на привязи, пожаловали какие то люди.
  Спустя минуту или две послышались чьи то голоса; лязгнул дверной засов, в "камеру" вошли двое мужчин, один из которых содержащемуся здесь узнику был знаком, хотя он и являлся человеком совершенно иного круга.
  - Лещенко?! - несколько удивленно, но и с отчетливо прозвучавшими в голосе радостными нотками произнес пленник. - Ну наконец то... Петр... извините, запамятовал ваше отчество...
  Гэбист, чуть склонив голову набок, посмотрел вначале на прикованного к трубе бизнера, затем, чуть поморщившись, на ведро, содержимое которого служило источником неприятного запашка.
  - Мирон, вынеси "парашу"! - не оборачиваясь, сказал он. - Дверь оставь открытой, надо проветрить маленько помещение. На обратном пути захвати спецодежду... В гараже найдешь!
  Миронов, натянув на руки пару резиновых перчаток, поднял ведро за дужку и направился с ним на выход.
  
  - Здравствуйте, господин Литвинов, - почти приветливо произнес гэбист. - Извините, что так долго заставил вас ждать. Знаете ли, дел у меня сейчас невпроворот. Но вот и до вас очередь дошла.
  - Нашли! Вы меня нашли ?! - все еще не понимая, что вокруг него происходит, обрадованно произнес бизнесмен. - Ну, слава богу...
  - Конечно, - почесав кончиком пальца переносицу, сказал Лещенко. - Мы любого найдем. Можно сказать, из под земли достанем.
  - Ну что же вы? - Бизнесмен бросил на него удивленный взгляд. - Снимите же с меня наконец эти наручники! Что, нечем отомкнуть? Ну так поковыряйте чем нибудь в замке! Отмычкой или на худой конец гвоздем! Блин...
  В помещение вернулся Миронов, уже успевший сменить свою утепленную кожанку на армейскую камуфлированную куртку.
  - Минутку, господин Литвинов, - сказал Лещенко, передавая помощнику пальто и беря у него взамен такую же, как на нем, пятнистую куртку. - Добро, Мирон, неси теперь видеокамеру.
  
  * * *
  
  Лещенко, поменяв прикид на более соответствующий случаю и обстановке, вооружился видеокамерой.
  - Литвинов, закрой на минутку свою поганую пасть! - скомандовал он и стал снимать на пленку прикованного наручниками к трубе "нефтяника".
  Миронов тем временем надел маску с прорезями для рта и глаз и, вооружившись резиновой дубинкой, дожидался своего часа.
  Литвинов, чье лицо, приняв мертвенно бледный окрас, покрылось липкой испариной, на какое то время, кажется, лишился дара речи.
  - А ну всыпь ему! - негромко сказал Лещенко, продолжая снимать камерой происходящее.
  Миронов, подойдя к бизнеру - тот сразу скукожился, как будто даже усох, - с хорошим замахом огрел незадачливого олигарха по левому предплечью. Затем по заплывшей жирком квадратной спине... еще!.. и еще!..
  Бил он, правда, едва в четверть силы, причем избегал попаданий по голове и прочим жизненно важным органам. Не бил, а, можно сказать, гладил. Тем не менее со стороны происходящее выглядело как жуткие побои и форменное убийство. Особенно если учесть, что нефтяник, угодив под град палочных ударов, визжал как недорезанная свинья.
  
  - Достаточно пока с него! - скомандовал Лещенко, предварительно выключив камеру. - Хватит завывать, господин предприниматель! Вас еще по настоящему даже не били.
  Бизнер вопреки оказанному на него физическому и психологическому нажиму продолжил и далее юлить, ссылаясь то на неинформированность, то на какие то козни своих деловых партнеров.
  Ну что ж, настала очередь "второй серии".
  На пару с Мироном они перетащили из другого подвального помещения в "пыточную" своего недавнего клиента - Ивана Алексеевича, которого доставили из конспиративной квартиры, воспользовавшись транспортом, замаскированным под карету "Скорой", в этот коттедж.
  Усадили на пол рядышком с бизнером, приковав к трубе.
  
  - Ну?! - сказал Лещенко. - С возвращеньицем тебя, Иван?! Что новенького на том свете?
  Иван Алексеевич, у которого под воздействием впрыснутой ему дозы лихорадочно заблестели глаза, натужно усмехнулся:
  - Там, Петр, тебя уже с нетерпением ждут... в аду!
  Пока Мирон готовил эсбиста к финальному акту, Лещенко вышел на свежий воздух - выкурить сигарету. Перекуривая на крылечке, он подумал, что нужно будет сделать как минимум одну копию с оригинала кассеты, которую он сейчас снимает. Оригинал он спрячет в надежном месте - никогда не знаешь, что именно тебе может пригодиться в этой жизни: иметь такую вещицу в собственной заначке не повредит. Копию же, когда он лично доведет запись до кондиции и смикширует звук, чтобы никакая экспертиза не смогла установить точную принадлежность закадрового голоса, лучше всего будет использовать для того, чтобы перевести в этой ситуации "стрелки" на других людей, работающих в иных спецслужбистских конторах.
  Когда он вернулся, Иван Алексеевич, с которым Миронов провел воспитательную беседу, был уже как шелковый.
  - Мирон, вытри чем нибудь у него ссадину на лбу! - скомандовал Лещенко. - Говорено же тебе: "Не бей клиента по башке"!
  - Да он сам голову подставил. - Миронов, опустившись на корточки, промокнул носовым платком кровавую ссадину на лбу у экс гэбиста. - Все, командир, готово.
  - Исчезни из кадра! - сказал Лещенко, беря камеру на изготовку. - Иван, ты все хорошо понял, да? Будешь себя правильно вести, тогда мы сохраним тебе жизнь.
  
  Он включил камеру на запись. Стал задавать вопросы: фамилия, имя отчество, звание и должность по линии Конторы - "полковник Госбезопасности, действующий резерв" - должность, занимаемая нынче в компании "Ространснефть".
  Когда они дошли до самого важного, ключевого места интервью, Ивана Алексеевича вдруг заклинило.
  Лещенко вынужден был приостановить запись, Миронов, уловив начальственный кивок, извлек из кобуры пистолет, стал неторопливо, как бы с ленцой, навинчивать на дуло глушитель.
  - Иван, не испытывай мое терпение! - угрюмо процедил Лещенко. - Скажи то, что мне нужно. По крайней мере не будешь мучиться!
  Экс гэбист в ответ грязно выругался.
  - Как знаешь...
  
  Миронов, еще раз взглянув на своего начальника, прицелился и выстрелил в коленную чашечку полковника. После негромкого хлопка тот протяжно взвыл, как раненый зверь.
  - Иван, закрой пасть! - повысив голос, скомандовал Лещенко. - А ну - ша! Блядь!! Мирон, ну ка прострели ему и другую ногу!!
  Утробный вой тут же перешел в сдавленный стон (бизнер все это время сидел, обхватив голову руками и подскуливая тонким, совершенно не соответствующим его массивной фактуре голоском).
  Лещенко включил камеру на запись, стараясь снимать так, чтобы в кадре находилась лишь верхняя половина туловища экс гэбиста.
  - Скажите, Иван Алексеевич, кто вас "крышевал" по линии спецслужб?
  - М м... это были люди из "четверки"...
  - Как, как вы сказали?
  - Есть такая - "группа 4" при Совете безопасности. Это засекреченное подразделение, призванное решать самые сложные вопросы национальной безопасности...
  - Кто именно вас "крышевал"? Назовите фамилии!
  - Есть там такие... полковник Шувалов... еще один человек, его псевдоним - Михайлов. А над ними стоит такой... Игорь Борисович Мануилов... Он возглавляет информационно аналитический центр при Совбезе.
  - А ваше бывшее ведомство? Федеральная служба безопасности? С этой стороны случались "наезды" с целью увести вас под "крышу" ФСБ?
  - Нет, - сглотнув подкативший к горлу комок, сказал Иван Алексеевич. - Мое бывшее ведомство ко всей этой истории с уводом активов... и с попытками "крышевания"... не имеет абсолютно никакого отношения...
  - Господин Литвинов. - Лещенко перевел камеру на предпринимателя. - Вы подтверждаете то, что сказал заместитель руководителя службы безопасности вашей компании?
  Литвинов опустил руки и мелко мелко закивал головой:
  - Да, подтверждаю, целиком и полностью.
  
  * * *
  
  - Ну вот, как все ладненько то у нас получилось, - удовлетворенно сказал Лещенко, ставя аппарат на "паузу". - Мирон, кончай его, он нам теперь и на хер не нужен!
  - Постой, Петр! - экс гэбист округлил глаза. - Ты же обещал...
  - Я передумал, Иван.
  В руке Мирона дважды содрогнулся пистолет с глушителем: одна пуля попала в левую половину груди жертвы, другая - в лоб чуть левее переносицы.
  Ноги экс гэбиста еще мелко подрагивали в агонии, когда Лещенко решил вновь побеспокоить бизнера, который, весь скукожившись, замер от ужаса в своем углу.
  - Литвинов! Глухой, мать твою?!!
  Бизнер отозвался лишь после того, как Мирон, обойдя лужицу крови на полу, подошел к нему и пнул по лодыжке ногой.
  - С с слушаю... господин... товарищ чекист...
  - Ну что, убедился, что мы не намерены шуток шутить?!
  - Д да... я вижу.
  - Ну так кто у вас главный среди бизнеров? Ты? Борткевич? Серебрянский? Кто придумал эти вот ваши схемы?
  - М м м... Главный генератор идей... директор ФКЦБ Серебрянский... Это он первым озвучил...
  - Я так и понял, - залезая рукой в один из карманов, сказал Лещенко. - В принципе, я и сам догадывался, что именно Аркадий Львович среди вас - самый информированный человек. Ну что ж, учтем.
  
  Он достал из кармана массивный перстень, изъятый у Литвинова еще прежде, в момент задержания (массивная печатка с изумрудом около пятнадцати каратов и вензелем, обозначающим буквы "Л" и "М". Бизнесмен носил его на шее закрепленным на прочной цепочке, так носят крестик или шестиконечную звезду Давида).
  - В следующий раз, когда я сюда приеду, может, это будет уже вечером, расскажешь мне про этот вот перстенек. Ну и вообще подумай, что бы еще интересного ты мог нам поведать...
  Он извлек из камеры кассету и положил ее в карман вместе с трофейным перстнем.
  - Ну, а чтоб тебе не скучно было одному сидеть в подвале, на привязи, - напоследок сказал Лещенко, - компанию тебе, Литвинов, составит наш бывший коллега...
  
  Глава 10
  Холодное обаяние власти
  
  За несколько минут до того, как куранты на Спасской башне должны были пробить с перезвоном восемь часов субботнего вечера, на территорию Кремля, освещая себя холодными сполохами маячков, промчались две спецмашины: черный "Мерседес" с триколором и спецномерами и сделанный по спецзаказу в Германии мощный утяжеленный джип аналогичной марки.
  Обе машины, припарковавшиеся с тыльной стороны президентского корпуса, у так называемого заднего крылечка, были приписаны к аппарату Совета безопасности РФ. Из легкового "мерса" на очищенный от снега плац, используемый обычно для построений и тренировок несущего здесь парадно караульную службу Кремлевского полка, вышли двое мужчин: начальник информационно аналитического центра Совбеза Мануилов, известный среди посвященных людей также как Мерлон, руководитель "группы 4", и его правая рука, ведающая непосредственно "активными мероприятиями", полковник ГРУ Шувалов - последний тоже был в штатском одеянии.
  Мерлон поднялся по ступенькам на крылечко, где их прибытия дожидался его коллега, руководящий одним из двадцати существующих в Администрации президента управлений и департаментов - тем самым, что курирует спецслужбы и является частью секретариата Совета безопасности РФ.
  Они обменялись рукопожатиями, а затем одновременно сверились с наручными часами, с тем чтобы убедиться, что приглашенные властью люди прибыли в Кремль без опоздания. Из джипа, возле которого на короткое время задержался Шувалов, вышли четверо крепких молодых мужчин, одетых в парадную военную форму: подполковник, майор и два капитана. А еще через минуту все они, неся на лицах просветленно торжественное и чуточку озадаченное выражение, слитной группой шли по коридору президентского кремлевского корпуса.
  
  * * *
  
  Георгиевский зал, куда военных ввели минуты за две или за три до начала мероприятия, блистал своим роскошным, воистину имперским великолепием.
  Четверых приглашенных выстроили в шеренгу, развернув их лицом к трибуне с гербом Российской Федерации. Рослые, как на подбор, под сто девяносто сантиметров каждый, наделенные мужественной внешностью, в прекрасно сидящей на них "парадке", с теснящимися на груди орденами и медалями - особенно внушительным выглядел "иконостас" на груди у подполковника, эти люди очень гармонично вписывались в великолепный интерьер одного из знаменитых кремлевских залов.
  Бушмину уже доводилось - и не раз - бывать в Кремле, да и участие в подобных мероприятиях было для него не в диковинку. Именно здесь летом 2000 года он получил из рук президента Звезду Героя России (согласно "закрытому" президентскому указу он и его давний побратим Мокрушин по результатам спецоперации "Охота на волков" получили на грудь по "звездочке", остальных сотрудников наградили боевыми орденами). Да и впоследствии власть не скупилась на награды: Бушмин, к примеру, принадлежал к избранным единицам служивых людей, кто имеет за свои боевые заслуги полный "бант" "кавказских крестов" - у него четыре ордена Мужества, причем двумя из них он был награжден еще до того, как его присмотрели для нынешней секретной службы.
  
  Тем не менее, хотя происходящее здесь для него было уже не в диковинку, да и Верховного в последние годы он видел не раз и не два, - не кто иной, как сам президент, в свое время утвердил Кондора на должность федерального агента разряда "элита", - Бушмин сегодня отчего то чувствовал себя не в своей тарелке.
  Отчасти потому, что все происходящее здесь и сейчас было организовано как специальная операция. Ни Бушмин, ни Леша Подомацкий, ни, естественно, остальные двое сотрудников, ассистировавшие им по ходу злополучного "грозненского инцидента", не знали об этом мероприятии до последней минуты, пока им не приказали переодеться в парадную форму и не повезли куда то по улицам вечерней Москвы... Отчасти по другой причине, более веской и глубинной. Не далее как сутки назад, он еще находился под "спецрасследованием". "Инквизитор", как показалось Андрею, вцепился ему в горло своей костлявой рукой - и дело, определенно, уже запахло жареным , причем не для него лишь одного, но и для других, стоящих выше его в тайной иерархии российских спецслужб. И тут такой вот неожиданный поворот: особисты вдруг начисто растворились, как нечистая сила с приближением рассвета, Кондору было приказано привести себя в божеский вид, надеть парадную форму с орденами, а затем его и еще троих отличившихся в Грозном сотрудников "четверки" повезли прямиком в Кремль, чтобы доказать им тем самым, а также их начальству, что власть у нас хотя и строга, но справедлива... а еще она умеет быть и благодарной.
  Вот такая, как любил выражаться прежний хозяин кремлевских палат, получилась "загогулина".
  
  * * *
  
  Где то высоко под сводами зала раздались торжественные звуки фанфар. Поставленный мужской голос с теми же торжественными нотками объявил:
  - Президент Российской Федерации...
  - Товарищи офицеры! - скомандовал вполголоса стоящий чуть в стороне, рядом с Мерлоном и еще одним помощником главы государства, Шувалов (но четверо избранных и без того стояли, не шелохнувшись, напоминая каменные изваяния).
  Верховный, облаченный в строгий темный костюм, вошел в зал своей узнаваемой энергичной походкой. Он не взошел на "кафедру", как это обычно принято в ходе такого рода мероприятий, на которых в отличие от нынешнего присутствуют телекамеры и сотрудники прессы из "кремлевского пула", а вместе с единственным сопровождавшим его помощником сразу подошел к группе ожидающих его в Георгиевском зале людей. Показывая тем самым, что сегодня, вот в эту данную минуту, когда он находится в кругу избранных, особенных личностей, рутинный официоз неуместен и необязателен.
  Бушмин почувствовал знобкий холодок в груди. В аккурат в том самом месте, где у него, во внутреннем кармане парадного мундира, лежал сложенный вчетверо лист писчей бумаги. "Конечно, предпочтительней было бы не складывать бумагу в "четвертушку", а вложить ее в папку, - промелькнуло у него в голове. - Но, с другой стороны, кто разрешил бы мне взять с собой на церемонию награждения папку с бумагами?"
  
  Верховный акцентированно пожал руку Мануилову, человеку скорее штатского, даже профессорского, нежели военного или спецслужбистского, облика, обменявшись с главой "четверки" двумя или тремя негромкими репликами. На лице его была легкая приязненная улыбка, глаза смотрели на собеседника внимательно и доброжелательно; но то была, как представлялось Бушмину, да и не только ему одному, загадочная улыбка Сфинкса, расшифровать которую, за все те годы, пока этот энергичный, упорный и, вне всякого сомнения, очень незаурядный и в высшей степени целеустремленный человек находился на вершине власти, так, кажется, никто до конца и не сумел.
  Бушмин был так напряжен и зациклен на собственных мыслях, что даже и не расслышал, о чем глава государства разговаривал с Мерлоном, а затем и с Шуваловым, хотя они стояли всего в нескольких шагах от него.
  "Конечно, моя просьба, обратись я с нею к Верховному прямо сейчас, во время церемонии награждения, будет выглядеть неуместной... и это еще мягко сказано, - подумал про себя Андрей. - Согласно секретной должностной инструкции рапорт от моего имени, если возникла вдруг такая необходимость, он должен быть подан на имя главы "четверки", причем лично в руки, с визой полковника Шувалова. Но есть большая доля вероятности, что Мерлон не даст хода этой бумаге, сунув ее, как говорится, под сукно. Надеясь хоть бы на то, что Кондор, которого тут же возьмут в "мягкие бархатные перчатки" и одновременно подвергнут соответствующей обработке при содействии уважаемых им людей и своих сослуживцев из "четверки", уже вскоре отзовет свой рапорт обратно. Конечно, агент разряда "элита" - и это одна из привилегий очень и очень узкого круга избранных людей - имеет право в исключительных случаях составить докладную записку или подать служебный рапорт непосредственно на имя Верховного (соответствующая реакция или ответ "по существу вопроса не позднее пяти календарных суток).
  Что же делать?
  Неизвестно, когда он еще сможет вот так, воочию, видеть самого Верховного, у которого к тому же, надо полагать, и без отдельно взятых секретных сотрудников сейчас забот полон рот".
  
  Помощник главы государства, открыв тисненую, с гербом папку, ровным голосом прочел "закрытый" указ президента страны о награждении группы офицеров, "сотрудников российских спецслужб", отличившихся в ходе проведения на территории Чеченской Республики "специальной операции", высокими государственными наградами (даже в этом "закрытом" указе нет ни словечка о том, что "офицеры" эти являются также сотрудниками "группы 4", и точно так же не приводится никаких деталей "спецоперации", в которой довелось поучаствовать этим людям).
  Только сейчас Андрей обратил внимание на одно довольно странное обстоятельство: у мужчины, ассистирующего Верховному, при себе имелось только три комплекта наград, а не четыре, как того следовало ожидать.
  Глава государства начал награждение с младших по возрасту и званию сотрудников, для каждого из которых он находил какие то важные, иногда исполненные легким юмором, иногда - как могло бы показаться - хранящие некий внутренний подтекст слова. Что то в таком роде президент сказал и стоящему рядом с Бушминым Подомацкому, перед тем как вручить тому орден Мужества.
  Собственно, на Леше Подомацком - по прозвищу Леший - раздача государственных наград закончилась.
  
  Бушмин, не зная, что и думать, глядел прямо перед собой.
  Он не видел - вот так, воочию - этого человека год или чуть поболее. И только сейчас, стоя лицом к лицу с Верховным, понял, насколько тот изменился содержательно, насколько прибавилось глубины, энергии и объема. А также, как ни странно, личного человеческого обаяния - чуточку, как показалось, холодноватого обаяния; но ведь власть и не обязана быть теплой, белой и пушистой.
  Андрей, уловив вопрос в глазах стоящего напротив человека, тут же представился.
  - Здравствуйте, Андрей Михайлович, - знакомо улыбнувшись краешком губ, сказал президент.
  - Здравия желаю, товарищ Верховный.
  - Удивлены таким поворотом?
  - Эммм...
  - Признаться, мы попали с вами в затруднительное положение. - Верховный, словно призывая остальных в свидетели, оглянулся на стоящих чуть сбоку и позади Мерлона и Шувалова. - Безусловно, вы заслужили самую высокую награду. Мы могли бы вам присвоить высокое звание Героя, но...
  - Но у вас, Бушмин, уже имеется "звездочка", - подсказал Мерлон. - А мы, как известно, решили отказаться от бытовавшей в минувшую эпоху практики вручать кому либо повторно столь высокую награду, плодя тем самым "дважды" и даже "трижды" Героев.
  - Может, присвоим Андрею Михайловичу очередное воинское звание? - задумчиво произнес Верховный.
  - Можно и присвоить, - подал реплику тот же Мерлон. - Но не сейчас, когда у Кондора действующий контракт. Вы ведь в курсе, товарищ Верховный, что мы исключительно в интересах дела вынуждены искусственно сдерживать карьерный рост наших сотрудников. Вот Сергей Юрьевич, к примеру, - он кивнул в сторону Шувалова, - на генеральской должности сидит и давно, как говорится, свои "звездочки" заслужил... Вот когда Андрей Михайлович, отработав свой "контракт", уйдет на теплое местечко в "Рособоронэкспорт", тогда, вдогонку, и произведем с вашего позволения в "полковники".
  - Ну что ж, это разумное замечание.
   Верховный вновь испытующе посмотрел на Бушмина, чей мундир и вправду собрал богатую коллекцию отечественных наград, преимущественно боевых орденов и медалей.
  - Чем же мне вам наградить, подполковник? Кроме денежного вознаграждения - этот вопрос, естественно, уже решен? У вас есть какие нибудь пожелания?
  - Так точно, товарищ Верховный.
  - Какое именно? - несколько удивленно приподняв брови, спросил тот.
  - Я хотел бы получить ваш автограф... Вот, товарищ Главком!
   Бушмин извлек из внутреннего кармана заготовленную им загодя "бумагу", развернул ее и передал явно заинтересованному таким неожиданным поворотом президенту.
   - Поставьте, пожалуйста, свою подпись под моим рапортом об увольнении.
  
  * * *
  
  - Чушь несусветная! - пробормотал Бушмин, и тут же, как будто кто то воткнул вилку в электросеть, "включился". - Эй, кто там шебуршится? Есть тут кто нибудь?
  - Это я... Подомацкий! - Сказав это, Леший встряхнул его за плечо. - Просыпайся, командир, дело есть!
  - Леший, ты, что ли? - посмотрев на него мутным после сна взглядом, произнес Бушмин. - А где это мы находимся?
  - Как это - где?! Не узнаешь собственной служебной квартиры в Балашихе? На, держи. - Он передал Бушмину пару синеньких пилюль и стакан сока, чтобы запить тонизирующие таблетки, которые они промеж собой обычно называли "кремлевские". - Выпей вот, сразу полегчает.
  
  Андрей послушно проглотил пилюли, после чего спросил:
  - А как я вообще здесь оказался?
  - Мы с Шуваловым за тобой в "учебку" ездили. - Андрей прошел в ванную, и теперь они разговаривали через приоткрытую дверь. - Около шести утра это было. Ну а сейчас уже шесть вечера почти.
  - И что? Как я вам показался?
  - Да ты, в принципе, Андрей, ничем особо от самого себя обычного не отличался. Передвигался своим ходом, реагировал более или менее адекватно. В машине, правда, когда мы ехали в военгородок, ты чуток задремал... А уже когда поднялись в "хату", ты так странно посмотрел на Юрьича и говоришь: "Товарищ Верховный, угостите сигаретой, а то страсть как курить хочется!" Вот тогда то мы и врубились, что тебя, Андрей, основательно "глючит"...
  Бушмин в темпе принял ледяной душ, почистил зубы, побрился. "Значит, эпизод с награждением в Кремле мне привиделся во сне целиком и полностью, - подумал он про себя, вытираясь насухо полотенцем. - Что же касается допросов в учебке, то вряд ли это плод моего воображения..." - Звонил Шувалов, - пряча мобилу в карман, сказал Подомацкий. - Нам с тобой надлежит немедленно прибыть в "Антикризисный центр".
  
  Глава 11
  Воеводино слово - строгий приказ
  
  Кондор и его младший напарник быстро переоделись в штатское, захватили с собой рации, мобильники, пистолеты, после чего спустились вниз, где у подъезда их уже ожидал служебный джип.
  За руль, естественно, уселся Леший. Хотя Бушмин, в принципе, чувствовал себя вполне сносно ("кремлевские" пилюли стимулируют организм быстро и эффективно). Подомацкий сделал небольшой крюк, после чего они выскочили на не слишком загруженное транспортом Носовихинское шоссе, взяв для начала курс на Новогиреево. Андрей, перегнувшись, взял с заднего сиденья приготовленный заранее Лешим пакет с бутербродами и баллон с минералкой. Аппетит нынче у него, да и у его напарника тоже, - был поистине зверским.
  - Леший, а на какую тему у нас объявлена "оранжевая" тревога? - спросил он, закуривая сигарету после хорошего перекуса. - Что слышно на эту тему?
  - Понятия не имею... Знаю только, что еще в среду весь личный состав нашей "четверки" перевели на казарменное.
  - А что Шувалов говорит?
  - Ты же знаешь нашего Юрьича! Из него каждое слово надо клещами вытаскивать! Я даже новости по телику пару раз смотрел, пока ты спал. Прикинь, командир? Ну не смешно ли? Выходит, мы должны гадать по кофейной гуще и выуживать информацию о разных катаклизмах из выпусков новостных программ.
  Сказав это, он суеверно постучал костяшками по панели.
  
  - Кстати, Михалыч...
  - Ну?
  - Рейндж звонил из госпиталя, идет уже на выписку. Ты не думай, Кондор, наши мужики внимательно наблюдали за процессом.
  Леший, покосившись на своего старшего коллегу, многозначительно ухмыльнулся. Андрей понял его намек, но промолчал: есть вещи, о которых не стоит слишком часто говорить вслух. Просто нужно знать и помнить, что у тебя по жизни есть не только коллеги или там сослуживцы, но и настоящие, испытанные временем друзья, которые, если дело реально примет опасный для твоей жизни оборот, непременно придут тебе на выручку, чего бы это каждому из них впоследствии ни стоило.
  Джип, уверенно ведомый Подомацким, перемахнул по эстакаде через Кольцевую и вписался в не слишком густой в это время суток транспортный поток, направляющийся в сторону центра.
  - М да, - задумчиво сказал Кондор. - Кажется, Леший, пока следаки морочили нам головы, в нашем тридевятом королевстве случилась какая то хрень.
  
  * * *
  
  Джип, миновав Старую площадь, свернул к комплексу зданий, в одном из которых размещается аппарат Совбеза, а также один из трех существующих в стране - есть еще "кремлевский" и "минобороновский" - ситуационных центров, носящий название "Антикризисного" (сокращенно - "А центр").
  Еще на подъезде к нужному зданию, возле оборудованного здесь недавно в связи с угрозами терактов "пояса безопасности", охрана тормознула джип и заставила пассажиров предъявить не только документы, но и спецпропуска.
  Потом еще раз заставили предъявить ксивы, возле оборудованного шлагбаумом арочного проезда.
  Наконец двух визитеров пропустили во внутренний двор, где Подомацкий, не без труда выискав свободное местечко, припарковал их джип на совбезовской служебной стоянке.
  Едва Андрей выбрался из тачки, как тут же заметил двух мужчин, только что покинувших здание через один из служебных подъездов. И направляющихся, судя по всему, к своей машине, припаркованной неподалеку от только что подъехавшего джипа.
  Бушмину не составило особого труда опознать обоих: это были уже знакомые ему особисты, причем один из них, тот, что шел впереди, не далее как сутки назад предлагал Кондору "угоститься сигареткой".
  
  * * *
  
  - Оп па! - негромко произнес Андрей. - Леший, я тут словцом кое с кем перекинусь... Но ты не вмешивайся!
  Эти двое - они тоже были прикинуты в штатское - шли в аккурат им навстречу. Преисполненные, кажется, сознанием собственной важности, эдакие суровые и в чем то даже таинственные "люди в черном".
  "Куда это, ребятки, вы так торопитесь? - надевая на лицо бесстрастную маску, подумал про себя Бушмин. - Никак, опять кого нибудь из нашего брата "шкерить" собрались?
  Ну ну..."
  Тот, что шел впереди, поднял взгляд на Бушмина и, судя по метнувшимся туда сюда глазам, тут же опознал в нем своего недавнего, совсем, можно сказать, свеженького "клиента".
  Когда до него оставалось всего пара тройка шагов, Кондор вытащил, глядя тому прямо в переносицу, из кармана утепленного длиннополого плаща свою правую руку. Так, словно хотел обменяться с этим человеком дружеским рукопожатием. Типа того, что я, мол, мужики, службу знаю, "а потому обиды на вас не держу...".
  Тот лишь чуть подался к нему, - утратив равновесие на какую то долю секунды, но и этого легкого, сугубо рефлекторного движения оказалось вполне достаточно для человека, прошедшего, среди всего прочего, основательный курс айкидо.
  Даже Подомацкий, на глазах у которого все и произошло, не успел толком уловить сам момент "контакта". Но зато смог вполне оценить его последствия: когда Кондор сблизился с не уступающим ему внешне по физическим данным мужиком, тот вдруг споткнулся и, нелепо взмахнув руками, врезался почти плашмя - лицом! - в корму припаркованной среди служебного автотранспорта черной "ГАЗ 31".
  "Волжанка", по задку которой пришелся удар, натужно крякнула, а из носа рухнувшего, как подкошенный, особиста обильно потекла кровь...
  Бушмин как ни в чем не бывало пошел себе дальше, направляясь к служебному подъезду. Его напарник, проходя мимо второго особиста, напоминавшего в эти секунды соляной столп, бросил по ходу на него неодобрительный взгляд:
  - Ну что же вы, товарищ?! Не видите разве, что ваш коллега споткнулся?! В следующий раз, господа, будьте поосторожней, а то как бы опять вам не поскользнуться!
  
  * * *
  
  Возле бюро пропусков их ожидал дежурный сотрудник "А центра". Гости прошли через арочный металлодетектор, не обращая внимания на протестующий рев и перемигивание аппаратуры, сработавшей на стволы "элиты" и его напарника. Прошли чуток по коридору, загрузились втроем в кабину спецлифта и уже вскоре спустились в шлюзовое помещение СЦСБР, оказавшись в трехэтажном подземном бункере, оборудованном под фундаментом здания. Подомацкому было указано обождать в одном из служебных помещений, а Кондора препроводили в кабинет заместителя главы "четверки" Шувалова.
  Начальник сидел за столом, с рассеянным видом изучая какие то бумаги, которые он брал из лежащей перед ним папки.
  Бушмин доложил о своем прибытии - четко, по военному, по уставному. Шувалов кивком указал на стул, но Андрей продолжал оставаться на своих двоих.
  - Товарищ полковник, разрешите вопрос?
  - Спрашивайте.
  - Надо так понимать, что я... вышел из доверия?
  - С чего ты взял, Андрей? - Шувалов вышел из за стола, а заодно и отбросил официальный тон. - Как раз наоборот! Сейчас, сдается мне, ты будешь в еще большем фаворе, чем прежде.
  - Нич чего не понимаю, - пробормотал себе под нос Бушмин. - Ладно, хватит о всяких разных заморочках. Свое мнение обо всем этом я выскажу позже. Для начала, Юрьич, несколько деталей - дополнительно - к "грозненскому инциденту", которые я не стал сообщать дознавателям...
  Андрей вкратце пересказал четырехгодичной давности эпизод с Горцем, а также высказал догадку, что этот же нохча, кажется, взяв себе фамилию или же псевдоним Султыбеков, пытался сделать ему "гоп стоп". Но поскольку лица его он так и не увидел из за наличия маски, то никакой уверенности, что он не ошибся в своем предположении, у него нет.
  - Ладно, я понял, - выслушав его, сказал Шувалов. - Поищем на него досье. Что касается Лещенко... Есть небольшой спецотдел, отвечающий за безопасность магистральных нефте- и газопроводов. Что же это я? Тебя, Бушмин, начальник у себя ждет.
  Они вдвоем вышли в предбанник. Шувалов почему то усмехнулся и кивком указал ему на оставленную открытой дверь.
  - Пройдите, товарищ подполковник.
  Бушмин прошел в кабинет руководителя "четверки", коротко доложился. Мануилов стоял у прозрачной, чуть затененной стены, сделанной из специального стеклопластика, - она была прозрачной лишь в одну сторону. За стеной этой находился, собственно, сам операционный зал СЦСБР: находясь здесь, можно было обозревать весь зал с компьютерными терминалами и развешанными на стенах жидкокристаллическими экранами, при том что для глаз дежурных операторов эта стена была целиком непроницаемой. Мануилов стоял вполоборота к вошедшему; это был худощавый мужчина лет сорока с небольшим, одетый в безукоризненно сидящий на нем и, сразу видно, дорогой костюм, в дымчатых очках, надежно маскирующих его взгляд. По твердому убеждению Андрея, Игорь Борисович - самый эрудированный, толковый и головастый мужик во всем родном отечестве. Кроме разве что самого Главкома, с которым сейчас вообще не следует кого либо сравнивать и чей портрет, естественно, висит на самом видном месте, занимая часть стены напротив входной двери.
  Посмотрев на него каким то долгим и словно оценивающим взглядом, Мерлон - так по уже давней привычке Бушмин называл про себя этого незаурядного человека - не спеша подошел к нему и протянул руку.
  - Здравствуйте, Андрей Михалыч.
  - Здравия желаю, Игорь Борисович, - аккуратно пожимая руку начальника, негромко произнес Бушмин. - Вызывали?
  - Да, вызывал, - отчего то вздохнув, сказал Мануилов. - Подполковник, я в курсе того, что произошло.
  - Я в этом ни на секунду не сомневался, Игорь Борисович, - как то неожиданно для себя сухо сказал Бушмин. - Кстати, возникает такое впечатление, что кое кто заимел зуб не только на меня, но и на тех людей, кто отдает мне приказы.
  - Возможно, - глядя на него сквозь дымчатые очки, сказал Мануилов. - Я думаю, мы об этом еще поговорим...
  Но не сейчас, а несколько позднее. Кстати, как ваше самочувствие, Андрей Михалыч?
  - Думаю, что я - в порядке.
  - Гм... Чай? Кофе? Я распоряжусь, чтобы нам что нибудь сюда принесли.
  - Если для меня, то не нужно. Хотя... Кое что, Игорь Борисович, я все же намерен у вас попросить.
  - Просите.
  - Мне нужен лист бумаги и авторучка.
  
  * * *
  
  Надо отдать должное Мерлону - тот и глазом не повел. Не то что не стал строить одного из своих подчиненных, как это сделал бы на его месте иной начальник, но, не выказав и тени неудовольствия, кивком указал Бушмину на собственный стол, мол, присаживайся, пиши, что хошь (не будь Игорь Борисович тонким психологом, черта с два он совладал бы со своими крутыми ребятишками. А ведь большинство из них оч ч чень уважают своего начальника, хотя тот происхождением из околочекистских и полуштатских кругов).
  - Особо там не расписывайтесь, подполковник, - подал он реплику, вновь заняв наблюдательную позицию возле прозрачной стены. - У нас, знаете ли, время сейчас в дефиците.
  - А мне тут пару слов всего черкнуть! - отозвался из за стола Бушмин. - Ну вот... готово... Теперь, уважаемый Игорь Борисович, фактор времени меня как то не очень беспокоит... Скоро я буду - надеюсь! - свободен на все четыре стороны.
  Пробежав глазами только что составленный Бушминым рапорт, Мануилов убрал его в отдельную папку, а папку сунул в ящик стола.
  - Я рассчитывал, что вы поставите под моим рапортом свою визу, - четко выговаривая слова, сказал Бушмин. - Если вы сами отказываетесь поставить подпись под моим рапортом об увольнении из "четверки", то я вынужден буду обратиться с рапортом к самому Главкому.
  - Имеете такое право, - почти ласково сказал Мер лон. - Но я не думаю, что Главком в данной ситуации даст "добро" на ваш выход из "группы 4", отозвав таким образом у вас лицензию.
  - Почему?
  - Назову лишь главные причины...
  - Да, пожалуйста. Мне интересно знать, почему сотрудник, которому явно перестали доверять и которого даже сочли нужным подвергнуть кое каким неприятным процедурам в ходе спецрасследования, не может покинуть столь серьезную контору? Хотя... Кажется, я понял: руководство намерено само с треском выставить меня за дверь?! Я правильно рассуждаю, уважаемый Игорь Борисович?
  - Да, но только отчасти. - Мануилов кивком пригласил Бушмина присесть в свободное кресло, но тот продолжал стоять. - Мы действительно вас уволили .
  - Что - уже? - удивился Бушмин.
  - Примерно час назад у меня здесь был начальник кадрового управления. Вы, Бушмин, уволены "по собственному". Причем задним числом, с первого декабря минувшего года... Я попросил внести соответствующие изменения в ваше личное дело и в сводную базу данных.
  - Занятно. - Бушмин уже чувствовал себя одновременно и задетым таким вот неожиданным поворотом, но и заинтригованным тоже. - А из "четверки" я тоже уволен?
  - Да, конечно, - чуть усмехнувшись, сказал Мерлон. Но уже спустя секунду его лицо стало озабоченным. - Думаю, Андрей Михалыч, вы уже догадались, что все это затеяно неспроста, но в то же время - это вы тоже должны понимать - ваше увольнение носит лишь формальный характер. У вас, подполковник, контракт с государством, и никто его - особенно в нынешних условиях - расторгать не собирается!
  - Нич чегошеньки не понимаю! Что стряслось то, Игорь Борисович? И почему именно я?
  Мерлон ответил после некоторой паузы.
  - Потому что эпизод с пропажей Голубева оказался более важным и знаковым, нежели мы первоначально думали, - сказал он. - Но это так, хотя и немаловажная, но все ж деталь. Несколько дней назад, Кондор, вскрылась одна крупнейшая афера, масштабы которой значительно - в разы! - превышают даже "дело "ЮКОСа". Возможные убытки нам лишь только предстоит оценить.
  - Ну а я тут при чем?
  - Суть заключается в том, Кондор, что вашу кандидатуру из многих выбрали сразу трое: я сам, тот, кого вы будете прикрывать за кордоном... А вы туда отправитесь не позднее полудня понедельника. И еще один человек, волю и решение которого трудно оспорить.
  Наверное, чтобы подчеркнуть только что сказанное им, Мерлон красноречиво вскинул глаза к потолку.
  - Н не понял...
  Бушмин некоторое время тупо таращился на начальника "четверки", пытаясь сообразить, что бы все это могло означать. Затем, когда у него вдруг что то щелкнуло в мозгу, он медленно перевел взгляд на висящий над головой Мануилова портрет, на котором был запечатлен человек, обладающий холодным обаянием и загадочной полуулыбкой Сфинкса.
  
  Глава 12
  Мерзкий клоп, насосавшийся крови
  
  Лещенко приехал на загородный объект одной из частных структур, дружественной спецотделу, в субботу вечером, когда сумерки надежно накрыли своим темным пологом заснеженный ландшафт дальнего Подмосковья.
  Двухэтажный коттедж, стоящий чуточку в стороне от прочих поселковых строений, был обнесен по периметру высоким глухим забором; в целом он напоминал тот объект, где нынче содержат бизнесмена Литвинова. Здесь можно было спокойно и вдумчиво работать с "клиентом", не сильно опасаясь при этом чужих любопытствующих взглядов.
  Лещенко пришлось немного обождать, пока молодой крепкий мужчина, ассистирующий его давнему знакомому и сослуживцу Фадееву, пинками и матюгами загнал пару свирепых "полканов", захлебнувшихся яростным лаем при первых звуках подъехавшей к уединенной фазенде машины, в проволочный вольер за домом.
  Наконец открылись створки ворот. Подполковник въехал во двор и поставил свой разъездной джип у правого торца коттеджа, рядом с машиной коллег. Коротко ответив на приветствие знакомого сотрудника, он прошел вслед за ним в дом, не забыв прихватить с собой кейс, снабженный специальными наборными замками и звуковой "тревожной" сигнализацией (подобные чемоданчики в ряде случаев используют инкассаторы и сотрудники правительственной фельдъегерской связи).
  Антон Фадеев, коренастый, плотно сбитый мужчина лет тридцати пяти, с плешью во всю голову и ощутимо липнущим к любому объекту его интереса взглядом, был одет в темные немнущиеся брюки и синий простеганный свитер с погончиками а ля секьюрити. Когда они обменялись рукопожатиями, на Лещенко пахнуло смешанным запахом трудового мужского пота и одеколона; в гостиной, куда они прошли вдвоем, было жарко из за работающего на полную мощность электрокамина.
  - Выруби печку! - освобождаясь от верхней одежды, сказал Лещенко коллеге. - Натопили, как в бане.
  - Пар костей не ломит, дружище, - усмехнулся Фадеев. - Кстати... Не пора ли нам начать всерьез ломать этих наглых буржуинов?
  Он все же выключил электрокамин, после чего вопросительно уставился на своего сослуживца.
  - Заниматься членовредительством пока не велено, - слегка вздохнув, заметил Лещенко. - Это ведь не игрушки, Антон?! Начнешь ломать через колено - и вдруг крррак! И "клиенту" - "звиздец"! И что потом? Гадать прикажешь по их внутренностям и кишкам? Куда они свои акции и бабло приховали? Одно дело - мочкануть "иуду", продавшегося с потрохами буржуинам, - тут без вопросов! И совсем другое дело, когда приходится иметь дело с такими дорогостоящими, но нежными и хрупкими существами, каковыми являются господа Литвинов и Серебрянский.
  - Лаской мы от них ни хера не добьемся. - Фадеев скептически покачал головой. - Не знаю, как там у вас с Литвиновым обстоят дела.
  - Нормально все продвигается, эдак "плавненько". "Клиент" фактически уже созрел для диалога... Теперь вот доходит до нужной нам кондиции. Думаю, уже назавтра мы его расколем до самого копчика.
  - Значит, он будет пожиже Серебрянского. Этот все чохом отрицает! Приезжал тут сам Сценарист, пытался с ним по хорошему договориться.
  - Да, я в курсе, что Аркадий Львович пока не колется.
  - Лично в я давно ему паяльник в одно место вставил! - скривив губы, сказал Фадеев. - Сами же говорите, что сроки поджимают.
  - Еще как поджимают. - Лещенко выложил на стол в гостиной свой кейс и стал набирать кодовую комбинацию, отпирающую замки. - Поэтому, дружище, давай не будем терять даром время: тащите ка сюда своего "клиента". У меня к нему есть оч чень конкретный разговор.
  Спустя короткое время Фадеев и ассистирующий ему сотрудник ввели в гостиную "клиента", которого держали здесь, в сухом подвальном помещении взаперти, вот уже четвертые сутки. За этот непродолжительный, в сущности, срок Серебрянский заметно подрастерял свой барский, начальственно чиновничий лоск: он был бледен и чуточку сутулился, чего ранее за ним не замечалось; щеки и подбородок, за которыми он ухаживал при помощи протираний и дорогих лосьонов, уже успели слегка зарасти щетиной; в его движениях появилась какая то странная неуверенность и даже суетливость. Но взгляд у него оставался цепким и внимательным, разве что время от времени сквозило в нем откровенное недоумение: "Нет, этого не может быть, потому что со мной такое никогда не могло бы случиться..."
  Их взгляды скрестились, но ненадолго: Серебрянский первым отвел глаза в сторону.
  - Здравствуйте, Аркадий Львович, - сказал Лещенко, продолжая буравить чиновника своим острым взглядом. - У меня к вам есть деловой разговор, так что присаживайтесь поудобней.
  - Ничего, я могу и постоять, - облизнув сухие губы, чуточку надтреснутым голосом заметил Серебрянский. - Кстати, мне кажется или я вас где то видел?
  - Возможно, - с легкой усмешкой сказал гэбист. - Хотя нас напрямую не знакомили, но в одних местах с вами мне как то доводилось бывать. Так что и вас я тоже "где то видел".
  - Кажется, вы служите в органах?
  - А что, есть какие то сомнения? - почти натурально удивился Лещенко. - Вы что, до сих пор полагали, что вас похитили какие нибудь братки?
  - Гм... - Серебрянский покосился на подпирающего стену возле зашторенного окна Фадеева. - По правде говоря, я не знал, что и думать. Извините, господин... Не помню вашего имени отчества.
  - Знать вам его вовсе не обязательно, - выкладывая на стол возле кейса пачку сигарет и зажигалку, пробормотал Лещенко.
  - Тогда как к вам прикажете обращаться? - нервно вздернув подбородком, спросил чиновник. - Я решительно не понимаю, что происходит.
  Лещенко неторопливо прикурил сигарету, затем, сделав пару затяжек, сказал:
  - Не придуривайтесь, Аркадий Львович! Вы все прекрасно понимаете. Что же касается вашего первого вопроса, то можете называть меня товарищ. Мы ведь все здесь товарищи, не так ли?
  
  * * *
  
  - Присаживайтесь, Аркадий Львович. - Выдержав паузу, Лещенко кивнул на стоящий посреди гостиной стул с высокой спинкой ("ассистент", их младший с Фадеевым коллега, тут же едва не силком заставил Серебрянского присесть). - Разговор нам предстоит оч чень непростой. Может, у вас какие жалобы имеются?
  - Я хочу заявить... сказать следующее, - каким то надтреснутым голосом, глядя куда то в сторону, сказал Серебрянский. - Как вам должно быть известно... товарищ... я занимаю должность...
  - Дальше.
  - Э э э... По своему нынешнему статусу я...
  - Тюремная вошь, - встрял в их разговор Фадеев. - Мерзкий клоп, насосавшийся крови.
  - Давайте обойдемся без длинных предисловий, - веско произнес Лещенко. - Аркадий Львович, у нас подсобрано на вас неслабое досье. Так что мы в целом - да и в частностях! - в курсе ваших жизненных свершений, и прочая, прочая...
  Он открыл кейс и извлек оттуда сколотую скрепкой пачку разномастных бумаг, а также видеокассету.
  - Здесь у нас имеются копии заказов, сделанных вами, Аркадий Львович, в двух престижных столичных ресторанах. Это только за последние полтора месяца! - Лещенко тряхнул в воздухе пачкой бумаг. - А то вы парите нам мозги, что у вас язвенная болезнь.
  - Точно, почти ни черта не жрет! - подтвердил Фадеев.
  - Есть распечатки ваших телефонных переговоров. Дать вам посмотреть, чтобы вы убедились, что мы не блефуем?
  Он кивнул "ассистенту", и тот тут же включил видеодвойку.
  - Сейчас вы все поймете. Ну что, узнали свой "БМВ Икс"?
  Оператор, снимавший этот ролик на видеокамеру, - судя по показаниям таймера, съемка производилась сегодня, в субботу, в десять с минутами утра, - сместился чуть назад и влево. Таким образом, теперь в поле зрения оказалась целиком вся машина, припаркованная, брошенная или спрятанная, что угодно об этом можно думать, во дворе какого то подзапущенного и, возможно, необитаемого в это время года частного домовладения. И сразу же бросились в глаза две существенные детали: кучно расположенные на боковом переднем стекле пулевые отверстия и сам водитель, навалившийся грудью на баранку джипа...
  Оператор, подойдя поближе - в поле зрения на короткое время показалась его затянутая в перчатку левая рука (другой он продолжал удерживать камеру) - открыл дверцу и стал снимать убитого несколькими выстрелами водителя. И хотя смерть порядком преобразила черты лица мертвого мужчины, да еще и кровь подсохла, превратившись в багрово черную корочку, Серебрянский - с ужасом! - узнал в покойнике своего личного водителя Николая. А уже в следующую, кажется, секунду Аркадий Львович, стремительно бледнея на глазах, стал медленно заваливаться на бок.
  
  * * *
  
  Но ничего.
  Подняли его с пола в четыре руки, усадили обратно на стул, Фадеев сунул чиновнику под нос ватку, смоченную нашатырем, потом, когда тот чуток дернулся и завращал глазами, стукнул слегка по шее и строго сказал:
  - Время - деньги! Так что не фиг тут косить, политическая ты проститутка!..
  - Но это же... это же... сущий беспредел! - несколько придя в себя, фальцетом выдал Серебрянский. - Вы что... вы даже своих не жалеете?..
  - А кто вам сказал, что этот человек - наш ? - приподняв левую бровь, спросил Лещенко.
  - Но... сама логика случившегося подсказывает... И потом... Я ведь своими глазами видел на этих... спецназовцах... служебные тужурки с надписями...
  - Ваш водитель и - по совместительству - телохран был завербован... да какая разница когда? - подал реплику Фадеев. - Его держал на связи один из спецов службы безопасности компании "Ространснефть", в штате которой действительно имеются наши люди.
  - Как видите, мы не склонны шутить, - сказал Лещенко. - Кстати, на этой пленке есть еще один труп: на вас, Аркадий Львович, эта картинка, смею уверить, произведет еще большее впечатление. Минутку...
  Лещенко извлек из кармана призывно запиликавший мобильник. Сверился с цифирью на экране - звонил Миронов, которого он оставил на другой фазенде, с тем чтобы тот присмотрел за бизнером Литвиновым (тому созданы сейчас специальные условия, с тем чтобы он побыстрее развязал язык и подписался на активное сотрудничество).
  - Слушаю, - сказал он в трубку. - Что у тебя?
  - Думаю, вам следует подъехать сюда, - послышался голос помощника. - Один наш общий знакомый жаждет переговорить с вами... Просто весь горит желанием.
  - Точно, он созрел?
  - Да. Я боюсь, как бы не перегорел. Поэтому и звоню, чтобы вы подъехали как можно скорее!
  - Гм... Ладно, я сейчас к вам подъеду.
  
  * * *
  
  Сунув сотовый в карман, Лещенко обменялся многозначительными взглядами с коллегой, затем уставился на Серебрянского.
  - Ладно, Аркадий Львович, ради экономии времени я обрисую вам картинку на пальцах, а ролик вы посмотрите вместе с моими коллегами уже без меня. Не сегодня, так завтра, а самое позднее, утром в понедельник сотрудниками одной из правоохранительных структур в одном из мелких захолустных населенных пунктов, название которого вам вряд ли известно, будет обнаружен при осмотре местности знакомый вам джип, а также два трупа мужского пола...
  - Как говорится, со следами насильственной смерти, - ухмыльнулся Фадеев.
  - Одного покойника мы вам уже предъявили, - спокойным тоном сказал подполковник. - Жаль, конечно, парня, но и черт с ним! Слишком высоки ставки, вот и приходится жертвовать пешками... Второй труп будет обнаружен внутри полуразвалившегося кирпичного строения, неподалеку от вашего расстрелянного неизвестными лицами джипа. Ну что, догадались, к чему я клоню?
  Чиновник вновь покрылся пятнами и даже попытался было по новой брякнуться в обморок, но Фадеев капитально встряхнул его за плечи и тем самым заставил сконцентрироваться на теме разговора.
  - Вы, наверное, задаетесь резонным вопросом: как это кто то посторонний может убедительно сыграть роль вашего трупа? - улыбнувшись краешком губ, сказал подполковник. - Объясню, но только вкратце. Тело, которое обнаружат - если, конечно, м ы этого сами захотим и если события будут далее развиваться вот по такому, крайне неблагоприятному для вас сценарию, - чертовски пострадало от огня. Представляете, кто то облил его бензином и поджег?.. А потом подбрасывал в этот ужасный костерок дровишек, пока телу вашему, Аркадий Львович, так будут думать, не были приданы необходимые кондиции... Ваши часы, которые у вас были изъяты, как и одежда, которая была в момент отъезда из Веледникова на вас, будут обнаружены на запястье у порядком обгоревшего покойника, чьи возрастные данные и прочие физические параметры в целом соответствуют вашим . Огонь лишь слегка повредил это дорогостоящее чудо швейцарской техники. Сохранятся, наверное, какие то элементы вашего одеяния. Ботинок там или клочки одежды...
  - Первым делом по зубам будут проводить идентификацию, - подал реплику Фадеев. - Потом, для порядка, возьмут пробы тканей и устроят генную экспертизу.
  - Да, чтоб все - по закону, - кивнул Лещенко. - С первым все просто: мы без труда установили, кто вас пользовал из столичных дантистов и где хранится зубная карта, остальное было делом техники. Все ляжет в масть, уж поверьте мне на слово. Что же касается генетической экспертизы, то, во первых, эта процедура занимает не один и не два дня, а вас ведь будут все это время числить в покойниках. А во вторых, мы можем задействовать наши возможности и повлиять - в ту или иную сторону - на конечный результат данной экспертизы.
  Серебрянский, сделав усилие, натужно произнес:
  - 3 зачем? Что это вам даст? Н не понимаю...
  - Все вы хорошо понимаете, Аркадий Львович, - задумчиво пожевав губами, сказал подполковник. - Если мы с вами не столкуемся, уже в понедельник объявят о вашей, пока предполагаемой, но более чем вероятной смерти. Мы организуем "утечки" от следствия. Что то с нужными нам комментариями покажут по ящику. Думаю, в тот же день ваши близкие и родственники, а также кое кто из друзей и партнеров испытают настоящий шок! Уверен, что Кира Александровна, заливаясь слезами, тут же прозвонит вашей супруге в Лондон, кстати, адресочек нам известен, так же как и название частной школы в районе Мэйфэйр, куда вы отдали на обучение своего юного наследника.
  - Прекратите! - всхлипнув, произнес Серебрянский. - Ну как... как так можно?! Это же бесчеловечно!!
  - А воровать, как вы, бляди, воруете все эти годы, человечно?! - оскалился на него Фадеев. - Да вы маму родную закажете за пару тройку "лимонов" чистогана!
  - Короче, вы поняли, куда мы клоним, - запирая обратно свой кейс, сказал Лещенко. - Мы можем сделать так, что ваша супруга примчится сюда, в Москву. Допустим, на опознание или уже на ваши похороны! Возможно, мы от вашей жены Ларисы сможем добиться большего, нежели от вас. Кто знает? Кстати. В вашем загородном доме проведен обыск. Так, на всякий пожарный. Найдены два тайника: в помещении бойлерной и в комнате вашего сына. И еще. Это вы сами догадались учредить "братство колец", или, как вы там его меж собой называете, может, "братство "трубы"? Или вам ваш сынок подал, сам не зная того, такую идею? Он ведь, наверное, уже прочел не только книги о Гарри Поттере, но и Толкиена в оригинале? И фильм, надо полагать, вернее, всю трилогию, снятую недавно в Голливуде, вы вместе со своим мальчиком смотрели. Благо у вас прекрасный "домашний кинотеатр"? Ну?! Что молчите?! Учтите, игра в молчанку вас не спасет.
  - Сколько? - негромко произнес Серебрянский, крупно сглотнув.
  - Что? - тут же подался к нему Фадеев. - Что ты сказал, гаденыш ?
  - Я понял, что вы - деловые люди, товарищи... - произнеся это, Аркадий Львович с надеждой уставился на Лещенко, которого он - и не без оснований - считал старшим в этой компании. - Сколько вы конкретно хотите за мое освобождение?
  - Ты тего, охренел совсем, мужик?! - Фадеев еще пуще разгневался, но руки в ход пока не пускал - Что ты тут несешь?! Ты не к браткам попал и не в зиндане у чеченов паришься... мелочевкой ты от нас не отделаешься и не мечтай!
  - Миллион долларов наличными... По звонку...
  Я укажу, кому следует позвонить... Деньги сможете получить на руки в течение суток с момента звонка. - Голос Серебрянского в эти мгновения поразительно напоминал тихий шелест пересчитываемых денежных банкнот. - Нет? Гм... Давайте конкретизируем детали! Сначала - по величине... скажем так... премии за освобождение! Сколько? Два лимона? Три?? Э э э... понадобится время, чтобы мои знакомые могли подсобрать требуемую сумму...
  - Что о о?
  - Нет нет... вы не так меня поняли... Управятся за сутки... если, конечно, ваши запросы не выйдут за рамки разумного... Но понадобятся, конечно, твердые гарантии... Вы ведь опытные люди, господа... товарищи! Так давайте же будем вести разумный диалог! Давайте будем говорить о деньгах, а не о каких то там покойниках!
  Лещенко взглянул на часы, после чего скупо улыбнулся.
  - Признаться, я восхищен вашей выдержкой, Аркадий Львович, - сказал он, облачаясь в верхнюю одежду. - Однако мой коллега, к вашему, наверное, огромному сожалению, абсолютно прав: мелочевкой вы от нас не отделаетесь!
  - Ну хорошо, хорошо, - торопливо произнес Серебрянский. - Пять "лимонов" наличными в долларах... ладно, в евро!.. вас такая сумма, надеюсь, устроит?
  - Нет, не устроит, - беря со стола кейс, спокойно сказал Лещенко. - Именно вы, Аркадий Львович, как нам стало известно в ходе расследования, разработали схемы по уводу активов "дочек" компании "Ространснефть" за кордон! Так что сами теперь соображайте, как вернуть статус кво, причем в темпе!! Ну а мы, глядя на ваши действия и поступки, исходя из вашего же поведения, примем окончательное решение: жить ли вам дальше, - но под нашим плотным контролем, - либо быть захороненным в виде жалкого обугленного куска мяса.
  
  Глава 13
  Страшнее бабы зверя нет
  
  По правде говоря, сам Мокрушин считал свои болячки и повреждения, полученные им во время последней командировки в Чечню, несерьезными. Сломанное ребро, трещина в запястье левой руки (и сломанный мизинец), еще одна трещина в не совсем потребном месте - по ходу сверхжесткой посадки он повредил копчик (подложил себе во время полета запасной "броник", как делают зачастую опытные фронтовики, страхуя по мере возможности свою ж... от наземного огня). С полдюжины ушибов и синяков, но и это пустяки. А также еще подхватил воспаление легких, что вообще счел для себя делом совершенно постыдным: сколько Рейндж себя помнил, все простуды его стороной обходили, а голова, если и болела - изредка! - то лишь с крутого бодуна.
  Короче, ерунда все это. Сущий пустяк, учитывая, что десятки людей ежедневно получают травмы вплоть до перелома костей, грохнувшись, к примеру, на обледенелом тротуаре. Ну а полученное им в чеченских предгорьях воспаление легких, в его то тридцать два года и при его могучем здоровье, - просто какой то досадный сбой в организме, и не более того.
  Тем не менее его, подполковника Мокрушина, - он, правда, обретался при разведуправлении Ханкалинской базы под другой фамилией, что давно уже практиковалось у них, в "четверке", в целях "конспирации" - в отличие от других доставленных воздушным транспортом с Северного Кавказа ушибленных, раненых и контуженых бойцов - определили в Центральную клиническую больницу 4 го управления Минздрава. Причем положили в одну из палат блока "А", тщательно охраняемого в связи с тем, что именно здесь, в специально оборудованных апартаментах, под чутким и ласковым присмотром квалифицированного медперсонала лечат свои недуги - они ведь тоже смертные люди - разные там депутаты, мэры, госчиновники и прочие "слуги народа".
  Мокрушина продержали в ЦКБ почти три недели, как минимум на неделю дольше, чем он сам первоначально предполагал. За это время, надо сказать, врачи основательно его подлечили: с легкими теперь полный порядок, сломанное ребро худо бедно срослось, поврежденная кисть левой руки почти пришла в норму, от синяков не осталось и следа... Немного, правда, беспокоили периодически возникающие в области крестца боли, но со временем, как заверил его лечащий врач, и это должно у него пройти.
  Рейндж, наверное, уже и сам свинтил бы из этой навороченной больнички, если бы не одно "но". Вернее, самовольно выписаться из ЦКБ ему мешали сразу два обстоятельства. Во первых, как он уже врубился, санкцию на его выписку отсюда должен дать "свояк" - так сотрудники "группы 4" обычно меж собой называют полковника Шувалова - или же тот, кто отдает приказы последнему. К примеру, Мерлон. А вовсе не местные медики, которым, учитывая профиль их заведения, к подобным странностям, наверное, не привыкать. Во вторых, что уже интересно для самого Рейнджа, здесь в разные смены работают две молоденькие симпатичные медички, с которыми он принялся отчаянно флиртовать уже с первого дня, невзирая на высокую температуру и целую коллекцию травм и ушибов.
  Всего за несколько часов до выписки из ЦКБ Мокрушина в его больничных апартаментах навестили двое товарищей: Кондор, о котором в последнее время ходили самые противоречивые слухи, просочившиеся даже сквозь больничные стены - его ведь здесь навещал не только "свояк", но и другие ребята из "четверки", а также еще один хороший знакомый, Лешка Подомацкий.
  Бушмин Рейнджу был как родной брат. Знакомство они свели еще в училище, будучи зелеными курсантиками, да так потом и шли по жизни рука об руку. Служить им довелось в одной части, в самой западной точке страны, в Балтийске, в знаменитой гвардейской Белостокской орденоносной бригаде морской пехоты. В начале девяносто пятого в составе сводного батальона этой же бригады штурмовали "правительственный квартал" в Грозном, а летом того же года дрались в горных районах Чечни. Это уже в конце девяностых годов их "убойную связку" присмотрел для себя по случаю сам Шувалов, который и обеспечил морпехам скорый перевод в Москву, где их после трехмесячной переподготовки включили в штат центрального аппарата ГРУ, откуда, опять же по протекции "свояка", отобрали в подотдел активных мероприятий "четверки".
  За последние пять с лишком лет многое случилось, всего и не упомнишь. Можно сказать, прошли они на пару с Кондором не только огонь и воду, но и еще множество всяких разных опасных и оч чень опасных мест как в стране, так и за ее рубежами. От древних кенигсбергских подземелий еще в ту пору, когда сразу несколько крутых организаций устроили настоящую охоту на припрятанные нацистами сокровища и исторические реликвии , до Среднего и Ближнего Востока (в Бейруте, куда они приехали вроде как посредниками "оружейной мафии", им удалось не только сорвать банк в одном из местных казино, но и "уконтрапупить" крупного ливанского дельца, через которого осуществлялось финансирование ваххабитов и радикальных исламистов в России, вместе с его ближним окружением )...
  Короче, своего грозного дружка по прозвищу Кондор он знает как облупленного. Андрей, конечно, и словечком не обмолвился о предстоящем ему задании - таков прядок в их секретной конторе. Они вообще завернули к Мокрушину на каких то пять минут: только спустя какое то время Рейндж, сопоставив факты, сообразит, что Бушмин заехал к нему по дороге в Шереметьево 2, откуда он в тот же день стартовал, как у них принято выражаться, "на обратную сторону Луны".
  Кондор и Леший вручили коллеге пакет с двумя бутылками армянского коньяка и разной снедью, пожелали скорейшего выздоровления и пожалели, что не смогут участвовать в "банкете" по случаю выписки из больницы; ну а на прощание уже Бушмин проронил фразу, которая сильно встревожила его лучшего по жизни друга:
  - Володя, даже не знаю, выпутаюсь ли на этот раз... Если что то случится, постарайся поддержать моих хотя бы на первых порах...
  
  * * *
  
  Но долго думать о всяких разных тревожных вещах не хотелось. Рейндж, будучи вопреки всему неисправимым оптимистом, всегда смотрел на жизнь - свою и окружающих - с изрядной долей юмора и самоиронии. Понятно, что только конченый дебил не способен заметить, сколько вокруг развелось мерзости и грязи. Но ведь кроме негатива существует реально и масса позитивных вещей. Положительных перемен Мокрушину пришлось ждать недолго: спустя совсем немного времени после того, как к нему с кратким визитом наведались Кондор и Леший, фортуна развернулась к Рейнджу передом и одарила его своей ослепительной белозубой улыбкой.
  
  * * *
  
  - Значит, мне дали отпуск, э э э... курсант Измайлова?
  - Да, шеф, вам дали отпуск, - отозвалась сидящая за рулем молодая рыжеволосая женщина. - Разве "свояк" не сообщил вам о своем решении?
  - Ну... он позвонил мне за полчаса до твоего появления в ЦКБ. Но мне приятно было услышать это еще раз.
  "Опель Кадет" серебристого окраса выбрался наконец из предвечерней толчеи на Волоколамке и, миновав Кольцевую, свернул на Пятницкое шоссе.
  - Ничего, курсант, что я к вам... гм... вот так сразу на "ты"? - поинтересовался Мокрушин (он сидел рядышком, в кресле пассажира). - Мы ведь сейчас не в учебке, верно? Я, признаться, не люблю долгих церемоний в плане знакомства... Особенно когда знакомлюсь с молоденькими симпатичными девушками.
  - Спасибо за комплимент, шеф. - Измайлова на секунду повернула к нему голову, поощрительно - так ему показалось - улыбнувшись своему спутнику краешком тронутой ланкомовской помадой губ, после чего вновь сконцентрировалась на вождении. - Конечно, можете обращаться ко мне на "ты". Это ведь, наверное, глупо будет выглядеть в глазах окружающих, если вы вдруг станете называть собственную невесту по фамилии или же по имени отчеству и на "вы". Ничего, шеф, если и я вас на людях буду называть по имени и обращаться с вами на "ты"?
  - О чем ты говоришь, Аннушка... Анюта... дорогая моя невестушка? - хмыкнув, сказал Мокрушин (он все еще не мог сообразить, с какой стати Шувалов вдруг так расщедрился, выписав ему в самый напряженный момент двухнедельный отпуск, и как ему строить отношения с этой внезапно свалившейся ему на голову "невестой" - на строго служебной основе или как то по другому). - Так у нас, значит, курсант Измайлова, типа - "большая любовь"?
  - Зовите меня просто Анна, - уже в третий или четвертый раз и тем же предельно спокойным, терпеливым тоном заметила девушка. - И почему вы меня называете "курсантом"?
  - Так я ведь тебя в августе в балашихинской учебке видел в компании с другими курсантами...
  - Верно, шеф. Вы у нас еще тогда несколько дней вели курс нестандартной стрелковой подготовки: интуитивная стрельба, стрельба по македонски", с двух рук, "флеш", то есть по вспышкам, ну и так далее. Потом вас, наверное, куда то отозвали, потому что занятия с нами продолжил уже другой преподаватель.
  - "Свояк" известил меня, Измайлова, что ты в "штате", правда, забыл сказать, каков твой нынешний статус, если, конечно, не считать того, что ты сейчас - моя "невеста".
  - Пока что числюсь в ранге "стажера", - сказала девушка, притормаживая возле очередного светофора. - Женщине, знаете ли, не так просто пробиться, сделать карьеру в том бизнесе, которым мы с вами занимаемся.
  "Случайно это получилось или нет, - размышлял про себя Рейндж, - но на этот раз, кажется, меня ожидает награда за все мои труды даже покруче, нежели очередной орден на грудь..."
  Переварив чуток эту приятную мысль, он в очередной раз скосил глаза на круглые, плотно облитые невесомым шелком коленки Измайловой: стажерша, перед тем как усесться за руль, сняла дубленку, под которой оказались юбка - не так чтобы очень длинная - и пиджачок, надетый, кажется, как того требует нынешняя мода, на голое тело или же поверх белья.
  "В последний раз, когда я ее видел в совбезовском кабинете Шувалова, эта Измайлова, сдается, была брюнеткой, - чувствуя себя в эти минуты в полном ладу с самим собой и внешним миром, подумал Рейндж. - Мордашка у нее симпатичная, да и фигурка, кажется, недурственная. Гм... На Сейшельских островах, конечно, сейчас тепло и солнечно... море шморе, бананы кокосы... Но и здесь, в Подмосковье, можно в феврале приятно провести время... тем более если компанию тебе составляет приятная девушка, которой поручено играть роль "невесты"...
  Спустя около получаса, в стремительно опускающихся на землю вечерних сумерках, они въехали на территорию пансионата "Сосны", расположенного неподалеку от берега Истринского водохранилища.
  Измайлова припарковала "Опель" на стоянке перед четырехэтажным зданием пансионата "Г образной" формы, вестибюль и часть окон которого светились электрическими огнями. Заглушила движок, после чего, повернувшись к своему спутнику, сказала:
  - Я сегодня уже побывала здесь, шеф, утром, около десяти.
  - Ну? И что?
  - Для начала оформила вас и себя в забронированный для нас двухместный люкс, - глянувшись в зеркальце, Измайлова достала из сумочки помаду и прошлась ею по губам. - Сказала администрации, что мы вселимся в номер ближе к вечеру. Ну и внесла плату за десять суток пребывания здесь.
  - Из средств конторы, надеюсь?
  - Да, конечно.
  - А почему выбор пал на этот пансионат? У тебя что, здесь есть какой то блат?
  - Зачем прибегать к какому то блату, если сейчас все решают деньги? - резонно заметила Измайлова (хотя стажерка была моложе Рейнджа всего на каких то лет пять, она, кажется, уже целиком принадлежит к "новому поколению", которому трудно врубиться, что такое этот самый блат). - Примерно сто у.е. за сутки пребывания, вот и весь блат. Ну так вот: я еще утром хорошенько тут осмотрелась и прикинула, что здесь для нас вполне подходящее место.
  - В каком смысле? Для чего "подходящее"?
  - Для всего, - уклончиво сказала Измайлова, пряча зеркальце и помаду обратно в косметичку. - Кстати, шеф, я уже забросила в номер кое что из вещей, пришлось побывать и у вас в квартире...
  - Терпеть ненавижу, когда кто то посторонний роется в моих вещах, - подал реплику Мокрушин. - Ну да ладно, Измайлова: ты теперь вроде как не чужой мне человек.
  Они выбрались наружу из машины. Измайлова открыла багажник, в котором лежала набитая снедью и напитками сумка (другой баул, куда было сложено барахлишко, которое натаскали Рейнджу за время его пребывания в ЦКБ, кассеты, "сидюшки" и с полдюжины подаренных ему коллегами книг забрал подъехавший с Анной в клинику помощник Шувалова, обещавший забросить вещички в квартиру Рейнджа при балашихинском "центре"). Рейндж перебросил в левую руку презентованную ему недавно самим "свояком" трость, довольно увесистую, с резным набалдашником и то ли выгравированным, то ли нарисованным на ней стремительным силуэтом пластающейся в беге пантеры, намереваясь извлечь из багажника сумку и повесить ее себе на плечо, но его спутница, успевшая облачиться в нежно бирюзового цвета дубленку, отрицательно покачала головой:
  - Шеф, я сама займусь багажом, - сказала она, без видимых усилий выдернув дорожную сумку из кормового отделения "Опеля". - Вы еще не совсем здоровы, и рядом с вами сейчас есть человек, который способен о вас позаботиться.
  
  * * *
  
  Дежурным администратором пансионата оказалась блондинистого окраса молодка лет тридцати с небольшим, обладающая довольно аппетитными - с точки зрения Рейнджа - формами: она была одета в синий брючный костюм и белоснежную блузку.
  - Здравствуйте, - поставив сумку возле стойки, сказала стажерка. - Моя фамилия - Измайлова. Мы с вами уже общались сегодня утром, верно? У нас забронирован номер. Ну, вот, мы приехали вселяться...
  - Добрый вечер, господа. - Администратор одарила вновь прибывших дежурной улыбкой. - Добро пожаловать в пансионат "Сосны".
  Рейндж уловил на себе заинтересованный взгляд расположившейся по другую сторону стойки блондинки. Или, если угодно, оценивающий. А что? Мужик он видный, да вдобавок еще и холостой (женщины как то просекают это дело едва не с первого взгляда). Молодой, статный, гладко выбрит, пахнет от него мужскими духами "Давыдофф". Фингал под левым глазом давно уже прошел, образина мужественная, но не зверская, лицо украшают щегольские темные усы, которые он отрастил уже в ЦКБ, "фейс" даже, кажется, чуток округлился на обильном правительственном спецпайке. Прикинут в длинное черное кашемировое пальто, на голове шляпа, концы кашне выпущены наружу и свободно свисают на грудь. Даже то обстоятельство, что он при ходьбе слегка опирается на трость, придает его облику - так, во всяком случае, предполагал сам Рейндж - некий дополнительный шарм и загадочность в женских глазах. И если не обращать внимание на случающиеся изредка "прострелы" в области крестца - окружающим об этом знать вовсе не обязательно, - то мужчина он, как говорится, еще хоть куда. Особенно на фоне отдыхающих здесь с семьями отставных полковников и генералов и пузатеньких третьестепенных чиновников.
  Администраторша, спохватившись, перевела взгляд с Рейнджа на экран компьютера, щелкнула пару раз "мышкой", потом, обернувшись, взглянула на стенд с ключами.
  - Ваш номер триста пятый.
  - Ключ от номера я взяла еще утром, - сказала Измайлова, хлопнув ладошкой по свисавшей с правого плеча дамской сумочке. - У нас к вам будет одна просьба.
  - Да? - вежливо улыбнулась блондинка.
  - Нам с мужем сказали, что здесь тихое, покойное место...
  Рейндж открыл было рот, чтобы поинтересоваться у стажерки, с каких это пор он числится ее мужем, но в следующую секунду решил все же промолчать.
  - Да, конечно, - сказала блондинка. - Мы стараемся создать для наших уважаемых клиентов настоящую семейную атмосферу. У вас есть какие то особые пожелания?
  - Вообще то мы привыкли рано ложиться и поздно, иногда даже за полдень, вставать, - многозначительно посмотрев на своего рослого спутника, да она и сама была росточком под сто семьдесят пять, - сказала Измайлова. - Так вот: если мы, к примеру, пропустим время завтрака, то... То вовсе не обязательно тревожить нас стуком в дверь или телефонным звонком по таким вот пустяковым поводам.
  - Хорошо, я вас поняла. - В не сходящей с лица миловидной администраторши вежливой улыбке было примерно столько же тепла, сколько в заснеженном подмосковном пейзаже при минус десяти по Цельсию. - Я проинструктирую обслуживающий персонал, чтобы вас не беспокоили "по пустякам.
  - Одну минутку! - вдруг сказал Рейндж. - У меня тоже имеется вопросик.
  - Да, я вас слушаю. - Когда блондинка посмотрела в его сторону, ледышки в ее синих глазах мгновенно растаяли.
  - Хочу вот спросить, а у вас здесь баня, к примеру, имеется в наличии?
  - У нас здесь прекрасная финская сауна, - поощрив его взглядом, грудным голосом произнесла администраторша. Даже две - для VIP и для всех остальных. К вашим услугам в любое время дня и ночи - бассейн. Имеются также бильярдная на три стола и бар с напитками.
  - Благодарю вас, - сухо сказала Измайлова (при этом как бы случайно попала острым мыском своего полусапожка Рейнджу по правой лодыжке, в аккурат по "косточке". - Но мы сюда не в бильярд приехали играть, не так ли, дорогой?
  Сказав это, молодая рыжеволосая женщина - в совсем недавнем прошлом, как помнилось Рейнджу, она была брюнеткой - без особых усилий вскинула на плечо довольно таки тяжелую дорожную сумку, а другой, цепко прихватив "жениха" под локоть, увлекла его за собой в направлении парадной лестницы.
  
  * * *
  
  Пока Измайлова раскладывала в их номере вещи, Рейндж, решивший не обременять себя хозяйственными хлопотами, вышел на балкон перекурить.
  "Пикантная, однако, ситуация, - подумал про себя Мокрушин, наблюдая сквозь приоткрытую балконную дверь, как его нынешняя спутница с деловым видом снует по номеру, - жужжит, аки пчелка, придавая люксу, в который они только что вселились, вполне обжитой вид. - Вообще то внутренняя служебная инструкция строго настрого запрещает вступать в интимные отношения с курсантами и стажерами противоположного, понятно, пола. Но, с другой стороны, если так вот необычно складываются обстоятельства, то почему бы не приударить за коллегой в юбке?.."
  Не то чтобы Рейндж был сексуально озабоченным типом. Но, учитывая то обстоятельство, что обе медички, которых он кадрил в ЦКБ, удержали его натиск буквально на последнем оборонительном рубеже, - задержись он там еще на пару тройку дней, и обе "крепости", поочередно, выбросили бы белые флаги и сдались на милость победителя - присутствие рядом молодой симпатичной особы, пусть даже она является его младшим коллегой, определенно, настраивало его на романтический лад.
  - Это ты здорово придумала, Анюта, - сказал Рейндж, плотно закрывая за собой дверь, ведущую на балкон. - Шампанское, фрукты. Но вообще то, чтобы ты знала на будущее, дражайшая моя "невеста", я предпочитаю всем прочим напиткам старый добрый армянский коньяк.
  В номере имелись две кровати, разделенные тумбочкой с "ночником". С одной из них Измайлова уже сдернула покрывало, а теперь споро расстилала и другую.
  "И то дело, - одобрительно подумал Рейндж, любуясь ее гибким станом и стройными, облитыми колготками ногами настолько, насколько это позволяла чуть вздернувшаяся вверх юбка. - С женщинами так и нужно обращаться: на раз два. Раз - молчать! И два - в койку!"
  Он подошел к стажерше со спины и попробовал было обнять ее за плечи, но она сначала гибко уклонилась от его объятий, а затем, сделав шажок в сторону, бросила на него удивленный взгляд.
  - Что это вы придумали, шеф?
  - Гм... Я это... хотел проверить, где ты держишь при себе оружие, - усмехнувшись, сказал Рейндж, прекрасно понимая, насколько банально звучат эти его слова. - Знаешь, меня еще никогда в жизни женщины не охраняли, вот я и любопытствую.
  - Там, где нужно, - уклончиво сказала Измайлова. Она слегка размяла кулачками подушку и определила ее обратно в изголовье кровати. - Какую из этих двух кроватей вы выбираете для себя, шеф?
  - Обе, - выдал без долгих раздумий Рейндж. - Надо сделать небольшую перестановку и составить их вместе. Потому что, какие мы на фиг "жених" и "невеста"... а ведь ты, кажется, назвала меня еще и "мужем"? Надо, чтобы все выглядело предельно убедительно!
  Не успел он закончить последнюю фразу, как стажерша исчезла за дверью ванной комнаты. Рейндж, одобрительно покивав головой - "молодчина, девочка, соображает, что нечего тут, промеж своих людей, ломаться, изображая из себя недотрогу..." - направился к компактному бару, куда Измайлова определила принесенные ими в номер напитки, включая сюда соки и минералку. Он достал оттуда бутылку коньяку - пока лежал в ЦКБ, ребята натаскали ему, наверное, не менее ящика выпивки, и почти весь этот запас был изъят у него местным медперсоналом, - нашел рюмку, но так и не успел вскрыть емкость, поскольку из ванной, гораздо быстрее, чем он ожидал, к нему вышла стажер Измайлова.
  Причем вопреки его ожиданиям девушка была не голенькая или в накрученном вокруг обнаженного тела банном полотенце, но экипированная в черные кожаные брюки и такого же цвета глухой свитер.
  Она определила вешалку с костюмчиком в гардеробный шкаф, после чего метнула в сторону Рейнджа несколько удивленный взгляд.
  - Что это с вами, шеф? - спросила она. - У вас какой то озадаченный вид.
  - Э э э... А я думал... того... что мы собираемся баиньки. Разве нет?
  - Всему свое время, - сказала Измайлова, ловко опоясываясь ремнями поверх свитера, призванными поддерживать наплечную кобуру с пистолетом. - Я приглашаю вас на прогулку, шеф, подышать, так сказать, свежим воздухом на сон грядущий.
  
  * * *
  
  Рейндж, немного поколебавшись для виду, решил все же подписаться на это ее предложение. В гардеробе, среди прочих вещей, которые привезла сюда стажерша, он обнаружил простеганный свитер а ля "секьюрити" и свой коричневый кожан на утепленной подкладке. Пришлось и ему, вслед за Измайловой, опаясываться амуницией с наплечной кобурой: в Отделе объявлена "оранжевая" тревога, а это означает среди всего прочего, что тем, кого это касается, нужно иметь при себе табельное оружие.
  Пока Мокрушин облачался для прогулки на свежем воздухе, Измайлова совершила еще один необычный поступок: сама откупорила бутылку с шампанским, плеснула на донышко в оба фужера, остаток же пенящейся игристой жидкости вылила в унитаз, не забыв спустить воду.
  Затем, включив "ночник" на тумбочке, вырубила верхний свет и, предварительно высунув голову в коридор, выдернула из номера Рейнджа (тот едва успел прихватить с собой трость).
  
  * * *
  
  Дальше - больше.
  Они почему то направились не в сторону парадной лестницы, а повернули - Измайлова молча увлекла своего спутника за собой - на "пожарную", ведущую, по всей видимости, к запасному выходу. По дороге они не встретили ни одной живой души. Но это, в общем то, и неудивительно: судя по запахам и приглушенной разноголосице, доносящейся откуда то снизу, все нормальные люди собрались сейчас в помещении столовой и уминали за столами поданный им официантами ужин.
  Измайлова, ковырнув чем то в замке, справилась с ним в две или три секунды; после того как они выбрались наружу, оказавшись с тыльной стороны пансионата, к которому почти вплотную подступал несколько прореженный и цивилизованный усилиями людей сосновый бор, она вновь заперла дверь запасного выхода и, почти по семейному взяв Рейнджа под локоть, повернула с ним на одну из пересекающих территорию пансионата дорожек.
  Мокрушин, чуток провентилировав свои вполне теперь уже здоровые легкие морозным, настоянным на запахе хвои воздухом, поинтересовался:
  - Ну и что все это должно означать, Анюта Измайлова? Как прикажешь мне ко всему этому относиться?
  - Отнеситесь к этому, шеф, как к романтическому приключению, - улыбнувшись в полутьме, сказала стажерша.
  Через пару минут - прихваченный морозцем снежок аппетитно поскрипывал у них под ногами - дорожка вывела их к присыпанной снегом живой изгороди, и дальше, через прогал, к асфальтированной дороге, оборудованной с одной стороны то ли тротуаром, то ли велосипедной дорожкой.
  "Да, действительно, - подумал про себя Рейндж. - Что это мне в голову вступило? Едва не набросился на девушку, аки голодный зверь. Надо по людски, постепенно. То есть следует действовать, не ущемляя человеческого достоинства. Женщины просто обожают такие вот игры. Надо же, даже шампанское выплеснула в унитаз - типа рассердилась? Через месяц исполнится тридцать три, из них почти два года сам был женат, но так толком в них и не разобрался... Наверное, правильно в поговорке сказано: "Страшнее бабы зверя нет". Но, с другой стороны, как там в популярной песенке поется: "Без женщин жить нельзя на свете, нет!.."
  Пока в голове у Рейнджа крутились такие вот мысли, они успели пройти вдоль шоссейки еще примерно с сотню шагов.
  Измайлова щелкнула кнопкой брелока, и машина, припаркованная у обочины, тут же ответно поприветствовала их коротким всполохом подфарников.
  - Ты вроде бы припарковала тачку возле пансионата? - удивился Мокрушин.
  - А это другая машина, - сказала Измайлова, доставая из кармашка куртки еще один брелок с ключами. - Разве вы не видите, шеф, что это - минивэн?
  - Вижу, не слепой, - буркнул Рейндж, усаживаясь на переднее сиденье. - А на фига, спрашивается, нам сдалась вторая машина? И как далеко мы собираемся ехать?
  - Расслабьтесь, шеф. - Измайлова стала прогревать движок, не забыв врубить печку, чтобы побыстрее нагреть салон. - Существуют кое какие вещи, которыми не очень удобно заниматься в пансионате.
  - Ага, кажется, я врубился, - сказал Рейндж, вновь воспряв духом. - Ну тогда да, тогда, конечно, поехали!
  Ехать им и вправду пришлось недолго - до ближайшего коттеджного поселка по дороге на Истру. Строительство здесь еще не было завершено, поэтому территория пока не охранялась, а электрические огни светились всего в двух или трех местах.
  - Это что, Анюта, твой дом? - спросил Рейндж, когда фары на мгновение осветили двухэтажный кирпичный особняк (он успел заметить спутниковую тарелку, укрепленную на уровне второго этажа). - Кстати, забыл тебя спросить, хотя, наверное, сейчас это лишнее... Ладно, все равно спрошу: ты замужем или нет? То есть в реальной жизни, а не по "легенде"?
  - Вы оба раза не угадали, шеф, - сказала Измайлова, в очередной раз уклоняясь от прямого ответа. - Дом этот принадлежит не мне, а родственнику, скажем так. Что касается второго вопроса, то вы, наверное, правы: сейчас это - лишнее.
  Они выбрались из минивэна; Измайлова тут же поставила запасную тачку на сигнализацию. Поднялись на крылечко. Стажерша отперла входную дверь, пропустила его в прихожую, и сама прошла вовнутрь, не забыв запереть за собой дверь.
  И тут же попала в объятия Рейнджа.
  - Это ты классно придумала, Анюта, - шептал он в темноте, пытаясь найти ее губы. - Действительно - "романтическое приключение"...
  Но тут вдруг почти одновременно случились две вещи, к которым Мокрушин, учитывая его нынешний фривольный настрой, оказался не слишком то подготовлен. Во первых, Анюта куда то испарилась из его объятий, а во вторых, сначала раздалось чье то покашливание - "кхе... кхе...", - и тут же в прихожей вспыхнул электрический свет.
  Рейндж повернул голову и увидел Шувалова, у которого - от удивления? - была приподнята правая бровь.
  - Что это с вами, Владимир Алексеевич? - поинтересовался начальник, на котором по обыкновению красовался цивильный костюм. - Вы в порядке?
  Рейндж только сейчас сообразил, что он по прежнему держит руки перед собой, слегка разведя их в стороны, так, словно намеревается кого то заключить в объятия (что было недалеко от правды), причем в правой руке оказалась зажатой презентованная ему Шуваловым же трость.
  Опустив руки почти по швам и мысленно обозвав себя для начала "конченым кретином", он все же кое как сумел выдавить из себя:
  - Я... это... помогал стажеру снять верхнюю одежду...
  - Уверен, что стажер как нибудь сама с этим справится. - По губам "свояка" пробежала легкая усмешка. Он перевел взгляд на Измайлову, которая, сохраняя совершенно спокойный вид, уже успела снять свой кожан и определить его на вешалку. - Анна, заварите ка нам всем по кружке крепкого чаю! А вы, Владимир Алексеевич, следуйте за мной.
  Когда они, миновав проходную комнату, вошли в оборудованный офисной мебелью кабинет, освещенный мягким светом настольной лампы, Рейндж наконец врубился, почему он не заметил свет в окнах, когда они подкатили к этому особняку: в этом помещении окна попросту отсутствовали как таковые.
  - Присаживайтесь, Мокрушин, - кивнул "свояк" на одно из трех расставленных возле офисного стола кресел. - Как самочувствие? Не слишком ли рано мы выписали вас из больницы?
  - Я в полном порядке. - Рейндж, прислонив "палицу" к торцу стола, осторожно опустился в кресло. - Не соображу только, что это за новая фишка? Отпуск... пансионат... "невеста"... - Достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, он пробормотал: - Ну погоди, рыжая бестия, ужо я тебе задам...
  - Вы что то сказали, подполковник?
  - Нет... То есть да. Разрешите курить, Сергей Юрьевич?
  - Добро, можете курить.
  Рейндж сунул сигарету в уголок рта, прикурил. В неофициальной обстановке он был с Шуваловым на "ты". Но судя по тону, который сразу задал их разговору "свояк", речь сейчас будет идти о каких то серьезных делах.
  - Я пропустил что то важное, командир? - окутав себя табачным дымом, поинтересовался он. - Когда такое было, чтобы меня, "элиту", опекала зеленоротая стажерша? Как все это прикажете понимать?
  - Как форс мажорную ситуацию, - устало помассировав виски, сказал Шувалов. - Измайлова, кстати, с Нового года не стажер, а полноценный агент. Мы из тактических соображений придержали соответствующий приказ... Нуда ладно, не о том сейчас речь.
  - Что вообще стряслось? - подавшись вперед, спросил Мокрушин. - Объясните хотя бы в двух словах!
  Полковник тоже выковырял из пачки сигарету, но, так и не прикурив ее, бросил, сломанную, в пепельницу.
  - Сейчас разгорается крупный скандал вокруг "Рос транснефти" и исчезновения некоторых связанных с этой беспрецедентной аферой личностей...
  - Ну а мы тут при чем?
  - Именно на нас сейчас пытаются перевести "стрелки" как на основных виновников случившегося, - после паузы сказал Шувалов. - Что творится в "верхах", Рейндж, ты себе даже не можешь представить. За дело взялись "инквизиторы". Вот Кондор тут едва не попал под раздачу, но его удалось "отмазать".
  - Это в связи с "грозненским инцидентом"?
  - Это лишь один эпизод, а сейчас наблюдается что то вроде цепной реакции, носящей притом неуправляемый характер. Трясут не только нас, но и пару подразделений ФСБ, экономический главк МВД и еще кое какие ведомства... Сейчас всю информацию по этой вскрывшейся афере "цензурят", но долго ли удастся держать в тайне ставшие известными факты, этого никто не знает.
  Измайлова принесла поднос, поставила на стол вазочку с печеньем, расставила кружки и, уловив кивок со стороны начальника, уселась в свободное кресло.
  - Большинство наших сотрудников сейчас находятся под жестким контролем, - поочередно обведя их взглядом, сказал Шувалов. - К вам, Владимир Алексеевич, внимание со стороны контролирующих организаций сейчас ослаблено - вот почему мы продержали вас лишнюю неделю в больнице. Далее вам полагается отпуск для полного выздоровления, и вы его получили.
  - Премного благодарен, - хмыкнув, сказал Рейндж.
  - К Анне пока не проявляют особого внимания, - пропустив его реплику мимо ушей, сказал полковник Шувалов, - поскольку Измайлова у нас по документам числится стажером (подписанный кем нужно приказ о зачислении имярек в штат "группы 4" лежит до поры в сейфе). Так вот: целеуказания я вам буду давать лично - здесь или на московской "явке", адрес которой знает Измайлова. Там же, в этом "адресе", хранится все необходимое для выполнения спецмероприятий. А если чего то там недостает, дадите лично мне заявку, и я доставлю вам все, что требуется. Если за мной будет ходить "хвост", то я пришлю кого нибудь для связи.
  - Хорошенький отпуск вы мне сосватали, Сергей Юрьевич. - Рейндж, глянув на рыжую бестию, усмехнулся. - И даже "невесту" вот мне подыскали.
  - Придется вам некоторое время вести двойную жизнь, - серьезным тоном сказал один из руководителей "четверки". - В маскировочных, так сказать, целях. Ну а теперь я вас поподробнее введу в курс дела и обрисую, что вам следует сделать на первых порах...
  
  Глава 14
  Любители экстрима (1)
  
  Бушмин по приказу "воеводы" вылетел в Париж уже в воскресенье. Подомацкий летел тем же рейсом, но в "экономклассе". Во время регистрации и посадки они старательно делали вид, что не знакомы друг с другом. Не разговаривали, не подходили близко, не обменивались на расстоянии многозначительными взглядами... Хотя, по правде говоря, особо маскироваться у них сейчас не было большой нужды. В зале прибытия аэропорта Орли Бушмина встречал Серж Поляков, гладкий, лощеный мужчина лет пятидесяти, с благородной проседью в висках. Внешний облик, привычка одеваться и присущие ему манеры выдавали в нем скорее старого - не по возрасту, естественно - европейца, нежели чистокровного русака. Но это и неудивительно: Сергей Николаевич проживал во Франции со второй половины восьмидесятых годов, обзавелся здесь же семьей, акклиматизировался и в целом удачно встроился в местное общество.
  Одно время Поляков, на тот момент еще не расставшийся с российским гражданством, посредничал в сделках по продаже крупных партий советского и российского вооружений и оборонных технологий. Позднее он переключился на другой вид деятельности, занявшись поставками французских вин и коньяков в свое бывшее Отечество (этим он занимался и по сию пору). Было бы неправильно думать, что Серж Поляков является агентом российских СВР или ГРУ. Нет, этот неглупый человек, обладающий серьезными связями и возможностями, никогда не занимался шпионской деятельностью и не был напрямую связан ни с российскими, ни тем более с западными спецслужбами. Другое дело, что он порой оказывал услуги тем или иным своим знакомым из Москвы, от которых, среди всего прочего, зависит процветание всего его нынешнего бизнеса, во многом сориентированного на обширнейший российский рынок.
  В аэропорту они обнялись, как старые друзья.
  - Бонжу ур, мсье Андрэ э, - певуче произнес Поляков. - Рад вас приветствовать в Париже, дорогой Андрей! Давненько что то вы не заглядывали в наши края?
  - Да, уже пару лет прошло, как мы с вами виделись в последний раз. - Андрей погрузил на тележку свой объемистый чемодан, и они покатили на выход из пассажирского терминала. - Знаете ли, Серж, все дела, дела... Сейчас вот, вы, наверное, в курсе, взялись удваивать ВВП. Думаете, легко нам приходится?
  Поляков рассмеялся, как будто его знакомый рассказал что то необыкновенно смешное. Загрузили багаж Андрея в машину, уселись в новенький белоснежный "Ауди". Поляков выехал на трассу, ведущую в центр Парижа: для гостя был забронирован люкс в одном из самых престижных и дорогих отелей - в "Крийоне".
  - Решили отдохнуть, Андрей? - поинтересовался Поляков. - Вы как, надолго к нам?
  - Да, надумал вот "скинуться", - беззаботным тоном сказал Бушмин. - Коллеги в Москве тоже насели: хватит, мол, Андрюша, горбатиться, съезди ка в "европы", развлеки себя чем нибудь... Так что я сейчас, Серж, вроде как в свободном полете. Здесь я пробуду недолго, максимум двое суток. Потому что, между нами говоря, Москва нынче мало чем отличается от вашего Парижа. Разве что Эйфелевой башни нет, а все остальное... чего только душа пожелает, давно уже имеется в наличии и даже в полном изобилии, если ты, конечно, как следует упакован деньгами.
  - Андрей, я заказал нам ужин в том самом ресторане, о котором ты просил, - настраиваясь на деловой лад, сказал Поляков. - Хотя ты, наверное, понимаешь, что это было очень и очень не просто, поскольку такие вещи делаются заранее.
  - Спасибо, Серж, я не сомневался, что тебе удастся выполнить эту мою просьбу. - Бушмин, несмотря на разницу в возрасте между ними, тоже решил перейти на "ты". - Приятно еще раз убедиться, что для тебя нет ничего невозможного. Можешь не сомневаться, что мы в долгу не останемся.
  - Кроме того, я связался по телефону с Петей Миллерманом, он сейчас в Милане, где у него выездная сессия в связи с проводящейся там Неделей высокой моды. Естественно, он не отказался выполнить мою маленькую просьбу. Для него это тем более не трудно, что часть его "гарема" осталась здесь, в Париже.
  - Представляю, как его ненавидят жены олигархов и наших крупных чиновников, - усмехнулся Бушмин. - Но, с другой стороны, что остается делать нам, русским деловым людям? Не отправляться же в Булонский лес, где выставляют себя местные проститутки? Какой отдых без женщин, Серж? Можно было, конечно, и у нас кого нибудь подобрать для сопровождения и приятного времяпрепровождения. Но ехать в Париж со своей телкой, все равно что в Тулу с собственным самоваром.
  - И то верно, Андрей, - хохотнул Поляков. - Самые красивые русские девушки сейчас обосновались в Париже и в Милане. Ты насчет этого дела даже не беспокойся, я уже присмотрел тут двух очень милых девушек для "эскорта".
  - Сразу двух? - удивился Андрей. - Да я вроде бы не арабский шейх.
  - Доверься мне, как старому знатоку гламурных дел, - улыбнулся Поляков. - Всегда неплохо иметь перед собой выбор, дружище. Да и меня пока не стоит сбрасывать со счетов. Как говорится, седина в голову, бес в ребро.
  Через несколько минут их "Ауди" подкатил к парадному подъезду отеля "Крийон". Сказав местному служащему по французски, чтобы тот распорядился насчет бушминского багажа и на время перепарковал машину, Поляков вновь перешел на русский.
  - Андрей, сейчас мы тебя оформим и разместим в твоем люксе. Потом ты сможешь немного отдохнуть с дороги. Ну а заедем мы за тобой, если ты не возражаешь, уже в половине десятого.
  В десять вечера специально заказанный по такому случаю лимузин подкатил к одному из самых известных в Париже заведений. Поскольку Андрей уже однажды бывал в этом престижнейшем местечке, он знал, что в переводе на русский "Тур д'Аржан" означает "Серебряная башня" и что данное заведение входит в очень узкий круг ресторанов, носящих высочайшую марку "Гранд табль дю Монд" ("Великие столы мира"). Поскольку история трехлетней давности, включавшая в себя в качестве одного из эпизодов посещение "Тур д'Аржан" закончилась для него - и для конторы - весьма благополучно, он выбрал именно это заведение, - если угодно, он рассматривал это место как своеобразный шлюз, как некий стыковочный узел.
  Кроме того, ему хотелось посмотреть, так ли уж расторопен, так ли уж крут тот человек, который сам выбрал его, Андрея Бушмина, из числа прочих достойных кандидатур, человек, по воле и желанию которого, кажется, руководство и выписало Кондору эту срочную загранкомандировку.
  
  * * *
  
  Девушки из знаменитого на всю Европу "гарема" элитного сводника Пети Миллермана, надо отдать должное вкусу отобравшего их из "общего списка" Сержу Полякову, выглядели вполне достойно даже на роскошном фоне такого эксклюзивного заведения для состоятельных особ, каковым являлся ресторан "Тур д'Аржан".
  Шатенка и брюнетка, с виду ровесницы, в возрасте лет двадцати трех или около того, обе русские, начинали, как проинформировал Андрей Поляков, в московском агентстве "Ред старз", сочетая работу на подиуме с занятиями в институте, потом были рекрутированы Миллерманом и включены в группу "эскортных" девушек, помогающих состоятельным россиянам - и не только им - приятно провести время вдали от своих жен, хищных секретарш, налоговой полиции и призывающих к "борьбе с бедностью", но страшно прожорливых государственных чиновников. Холеные девушки, с уже выработанными в высшем обществе хорошими манерами. Одеты в вечерние наряды - девушек Миллермана обшивают лучшие портные. Нет, не те сплошь знаменитые "голубые", что демонстрируют "прет а порте" и свои дурацкие, зачастую уродливые и просто чудовищные коллекции от "кутюр", а те, кто действительно умеют шить - оставляющие открытыми их гладкие красивые плечи (у шатенки вдобавок почти целиком обнажена спина). Опять же, в отличие от дохлых скелетообразных западных манекенщиц обе русские девушки наделены точеными фигурками: бедра... талия... грудь... все на своих местах, при том, что они стройны и изящны.
  Понятно, что такой вот "эскорт" стоит денег: от трех тысяч у.е. за ужин или участие в дружеской вечеринке, оч чень приветствуются всяческие презенты и подношения. Прейскурант оказываемых красотками услуг весьма широк и отнюдь не ограничивается одним лишь умением украсить собою мужскую компанию и непринужденно вести светские - на новорусский лад - разговоры...
  
  * * *
  
  Избавившись от верхней одежды, они поднялись в зал и заняли столик, сервированный на четыре персоны. Андрей был одет в темно синий "арманиевский" костюм и бабочку (костюм этот, приобретенный в квартале бутиков в Третьяковском проезде, он надевал лишь один раз, месяца полтора назад, когда ему пришлось посетить одну из новогодних бизнес тусовок, поскольку его параллельная карьера в компании "Рособоронэкспорт" требовала периодического участия в подобных мероприятиях). Волосы зачесаны назад, гель хорошо держит форму и придает влажноватый оттенок волосам, лицо гладко выбрито. Полуботинки - ручной работы - от "Гуччи", бриллиантовые запонки от "Тиффани" - 7000 евро, - часы из новой коллекции Ричарда Милля стоимостью в 30 000 швейцарских франков, плюс мужские духи "1872". Обе девушки, когда он уселся в лимузин и когда Серж познакомил их по дороге в навороченный парижский кабак, сразу же запали на его мужественную внешность; хотя женщин такого сорта, конечно, в первую очередь волнуют не внешние данные клиента, а содержимое его лопатника да еще то, насколько он щедр по своей натуре.
  "Что поделаешь, - думал Андрей, с легкой иронией как бы оглядывая себя со стороны, - приходится рядиться в чужую шкуру. Действовать по пословице - "с волками жить, по волчьи выть..."
  И все же надо быть тупицей или вовсе полным кретином, чтобы не признать очевидные истины: существует одежда поудобнее, нежели армейский полевой камуфляж, есть более вкусная и аппетитная еда, нежели в столовке ханкалинской базы, и вообще есть места более приятные, нежели смахивающий на полуразложившийся труп город Грозный или "пыточная" в балашихинской учебке, где "инквизиторы" пытались склонить его к даче "чистосердечных показаний".
  
  * * *
  
  Выбор Бушмина пал на стройную брюнетку со стрижкой "каре", делавшей ее похожей на молоденькую Мирей Матье. На девушке было платье с низким вырезом; нежные полушария грудей частично просматривались в декольте, но все в меру, вполне пристойно, дабы оставить простор для смелых мужских фантазий. Назвалась она странно, на мужской манер - Федор (возможно, в миру ее зовут Феодорой или еще простонародней - Федорой). Что касается ее подруги, то она назвалась Надей (Серж, усадивший шатенку рядом с собой, тут же стал звать ее на свой манер - Надин).
  Пока Поляков общался на французском с официантом, а в тон ему щебетали и их спутницы, которые, кажется, уже достаточно бегло выучились говорить на языке лягушатников, Бушмин успел осмотреть большую залу "Тур д'Аржан", обращая внимание на расположившихся за столиками клиентов заведения. Вчера вечером, еще находясь в Москве, он - по просьбе самого Мерлона - созвонился с "клиентом", который к тому времени уже находился в Париже. "Где и когда?" - спросил у него Бушмин. "Завтра вечером... где нибудь в людном месте... желательно при свидетелях... наш общий знакомый, полагаю, объяснит вам, в чем заключается "фишка"... ресторан или ночной клуб... что то в таком роде..." Бушмин из всех парижских заведений знал лишь два, где ему прежде доводилось бывать: "Мулен Руж" и этот самый "Тур д'Аржан", в который так просто хрен попадешь. Из вредности он забил "стрелку" в "Серебряной башне", сказав, что будет там после десяти вечера с небольшой компанией (он знал, что у Сержа Полякова здесь крутой блат). "Ладно, договорились, - сказал "клиент". - Я тоже скорее всего появлюсь там не один..."
  
  * * *
  
  Было уже начало одиннадцатого вечера, но "клиент" на горизонте пока еще не просматривался.
  Предварительный заказ - в плане меню предстоящего им ужина - Серж Поляков сделал еще днем, по телефону. Из легких закусок на столе присутствовали рулетики из лангустов, оливки, овечий сыр, рыбное суфле, какие то моллюски. В качестве аперитива они пропустили по фужеру "бланк дэ бланк" от "Моэт и Шандон". Серж умело поддерживал беседу, девушки были очень милы и в меру сексуальны, язычок у каждой тоже был подвешен будь здоров, по своему, конечно, по женски. Так что Бушмину оставалось лишь вставлять изредка свои реплики, слегка выпивать и перекусывать и еще делать вид, что он от всего этого тащится, что ему здесь оч чень комильфо, что именно здесь, в Париже, в этой прекрасной компании он ощутил, что такое сладкая и магическая "дольче вита", что именно об этом он мечтал в своем офисе, где то в заснеженной Москве, глядя из окна на огромный, странный, нелепый город, где соседствуют отвратительнейшая нищета и вопиющая роскошь, где ужасные "пробки" на улицах, самые гнусные в мире менты и расплодившиеся в изобилии нахрапистые молодые люди с бесконечно циничным взором и поистине бульдожьей хваткой...
  Пока у него в голове крутились эти мысли, официант достал из серебряного ведерка бутылку "Брют Империал", откупорил шампанское и разлил по фужерам: настал черед второго аперитива, под который хорошо пошли тарталетки с мясом морских ежей и мидии с пряными тостами.
  Стол, за которым они так комфортно расположились, находился непосредственно у панорамного окна, через которое открывался великолепный вид на щедро иллюминированные огнями набережные Сены и подсвеченный со всех сторон мощными прожекторами собор Парижской Богоматери. Полюбовавшись несколько секунд заоконным ландшафтом, Андрей повернул голову к Полякову и сказал:
  - Спасибо, Серж. Классный ужин, отличная у нас подобралась компания. А что, трудно, наверное, сюда попасть со стороны? Я бы хотел порекомендовать это заведение некоторым из своих знакомых.
  - Без блата? - подхватил разговор Поляков. - Не думаю, что это возможно. То есть заведение это не клубное, отнюдь не закрытое. Но столики в системе "Гранд табль дю Монд" принято резервировать за несколько недель до предполагаемого визита в ресторан.
  
  * * *
  
  Ровно через час после начала ужина подали фирменное блюдо - утку по пекински под апельсиновым соусом. Но не успели они еще приступить к горячему, как в сопровождении метрдотеля в зал вошла небольшая компания, на которую Бушмин, естественно, сразу же обратил пристальное внимание. Это были две молодые женщины в вечерних платьях - одна из них, роскошная темноволосая женщина лет двадцати пяти или чуть постарше, была в перчатках выше локтя и меховой накидке, частично прикрывавшей ее великолепные обнаженные плечи и спину - и двое мужчин в вечерних костюмах, одному из которых явно еще не было и тридцати, а другому, наоборот, порядком за сорок.
  - Это мэтр Анри Мишон, - чуть понизив голос, сказал Поляков. - Известный адвокат, человек с оч чень серьезными связями и возможностями.
  Но Бушмина в данный момент интересовал не французский адвокат, пусть даже и широко известный в узких кругах, а остальные трое. Вернее сказать, прежде всего его интересовал именно молодой человек, чье обличье, скажем так, ему было знакомо.
  Метрдотель вел их к дальнему столику, накрытому на шестерых, но пустовавшему до сей поры. Компания должна была вот вот пройти мимо того стола, где сидел Бушмин и его нынешние сотрапезники. Андрей не знал, стоит ли ему что то сейчас предпринимать, но инициативу с ходу взяла другая сторона, а именно "клиент", про которого он недавно думал, что тот черта с два сможет попасть сегодня в этот крутой кабак...
  - О о о, какие люди! - притормозив возле их столика, воскликнул молодой человек. - Андрей?! Вот так встреча, вот так сюрприз!
  - Здравствуйте, Георгий. - Бушмин в свою очередь изобразил на лице бурную радость. - Вас я тоже не ожидал увидеть в Париже... и уж тем более здесь!
  Извинившись, он выбрался из за стола, накоротке обнялся с молодым банкиром, как будто они действительно были очень близкими друзьями.
  - Ну и задали же вы мне задачку, - успел шепнуть ему на ухо Захаржевский, которому, надо признать, очень шел его вечерний костюм. - Пришлось действовать в экстремальном режиме. - А затем уже громче, адресуясь своим , сказал сначала по русски, а затем по английски, вероятно, для местного адвоката: - Знакомого встретил! Тоже любитель экстремальных видов спорта! Идите за столик, а я сейчас подойду.
  - Серж... дамы... это мой хороший приятель, - еще раз легонько хлопнув банкира по спине, сказал Бушмин. - Настоящий любитель экстрима! Недавно вот мы развлекались с ним на Северном Кавказе, в Приэльбрусье с горочек катались. Знаете ли, покруче, чем в каком нибудь Куршевеле...
  - Андрей, ты как оказался в Париже? - спросил Жорж. - По делу здесь или...
  - Или, - сказал Андрей. - Выписал себе отпуск. Сегодня, кстати, первый день гуляю. - А ты, Жорж?
  - Ты знаешь, дружище, я тоже отдыхаю, - обрадовался банкир. - Не объединить ли нам наши усилия? Какие у тебя планы? Э э э... Я вижу, вам уже утку подали? Покидаю вас, покидаю... Андрей, мы ведь еще поговорим? Бон аппети и...
  Когда он отошел, шатенка, глядевшая на него все это время как завороженная, сказала:
  - Ва ау! Это ведь Жорж Захаржевский! В прошлом году в Куршевеле и на Ривьере он присутствовал на всех серьезных тусняках! Хм... Мужчины, а не выпить ли нам еще шампанского?
  Уже в первом часу ночи, когда обе компании вполне отдали должное поварам этого заведения и продегустировали кое что из винного погреба "Серебряной башни", к столику Андрея вновь подошел Захаржевский.
  - Андрей, какие у вас планы? - спросил он. - Не прокатиться ли нам всем в ночной клуб "Парадиз"? Это совсем недалеко отсюда, минутах в десяти езды.
  Бушмин посмотрел на Полякова. Тот слегка улыбнулся и развел руками.
  - Завидую я вам, молодым, - сказал он. - Раньше и я такой был. Конечно, Андрей, отдыхайте. Париж и ночью прекрасен! Э э э...
  - Федор, ты ведь поедешь со мной... кутить? - поняв, на что намекает его парижский знакомый, спросил Бушмин у брюнетки.
  - Хоть на край света, милый Андрей, - заверила его красотка.
  - Мы с Надин закажем такси, - сказал Поляков, - а вам оставим лимузин.
  - Думаю, в этом нет необходимости, - все с той же полуулыбкой на губах заявил молодой банкир Захаржевский. - Нас у подъезда ожидает свой лимузин, в котором найдется место для двоих. Ведь мэтр Мишон отказался ехать с нами в райское местечко, ссылаясь на возраст и загруженность делами.
  - Я вам по хорошему завидую, молодые люди, - сказал Поляков, который, в общем то, и в свой полтинник, насколько знал Андрей, был не дурак поразвлечься. - Рад был познакомиться, мсье Жорж. Андрей, если я вам еще понадоблюсь, дайте только знать.
  
  * * *
  
  В начале второго ночи они впятером, Бушмин с девушкой по имени Федор, а также Захаржевский с двумя сопровождавшими его молодыми женщинами десантировались в парижском "ночнике", где веселье в это время было в самом разгаре.
  Федор и темноволосая красотка ненадолго отошли в дамскую туалетную комнату. Третья девушка, которой с виду было лет двадцать шесть, осталась с мужчинами, но держалась чуть особняком, благо в клубе царила вольная атмосфера. "Эге, - подумал Бушмин, оценив ее крепенькую фигурку и цепкий, профессионально внимательный взгляд. - Похоже на то, что Жорж дополнительно обзавелся телохранителем в юбке.
  Они подошли к бару, заказали напитки. Воспользовавшись тем, что хоть на какое то время они остались одни, Бушмин решил перекинуться с "клиентом" словцом, благо музыка вокруг гремела так, что вряд ли кто способен был их сейчас подслушать.
  - Где вы сейчас квартируете, Георгий?
  - В отеле "Ритц", мы там с пятницы поселились.
  - А я - в "Крийоне".
  - Да, я в курсе.
  Бушмин придвинул пепельницу, вытащил из пачки сигарету, закурил.
  - Тогда объяснитесь, зачем понадобился весь этот спектакль? Почему, спрашивается, нельзя было законтачить в гостинице? Или в каком нибудь скверике, к примеру?
  - Так надо, Андрей.
  - Это не ответ.
  - Ну хорошо. Во первых, наша встреча должна была выглядеть делом случая. Во вторых, мне нужно было, хотя бы мельком, показать вас адвокату Мишону. В будущем это может нам пригодиться. В третьих, мне хотелось самому посмотреть, как вы держитесь на публике.
  - Должно быть, вы в курсе, что я не фотомодель и не публичный политик.
  - Я знаю, кто вы, и даже, если вы еще не забыли, не так давно видел вас в реальном деле, - усмехнулся Захаржевский. - Речь сейчас идет о другом. Небольшая проблема заключается в том, что то место, куда мы отправимся уже вскоре, суть не армейская казарма. Если хотите, это - другая вселенная, со своими законами и своими представлениями о людях. Так вот, мне было сказано еще в Москве, что вы имеете некоторый опыт общения с обитателями этой "второй вселенной". Или, если угодно, опыт тусовщика.
  - Ну и как я вам показался?
  - Вполне, Андрей. Комильфо. Авантажно. Конечно, ваше спецслужбистское прошлое не скрыть под костюмом "от кутюр". Если внимательно приглядеться, то и сейчас на плечах вашего "арманиевского" поджака можно разглядеть погоны. Но это не беда. У нас в стране многие из успешных ныне бизнесменов ранее носили погоны. Главное - не выпячивать особенно это обстоятельство, хотя бы до поры до времени. Ну и "чтоб костюмчик сидел", это тоже важный момент в наши времена.
  Опробовав коктейль, Бушмин еще раз внимательно посмотрел на девушку, взобравшуюся на хромированный табурет шагах в восьми от них, пересекся на секунду с ней взглядом, затем, тронув за локоть "клиента", сказал:
  - Почему вы выбрали именно меня, Георгий?
  - Думаю, вы и сами способны догадаться... Кроме того, меня заверили, что вы - "лучший из лучших".
  - Зачем я вам понадобился? Я не смогу в одиночку обеспечить вашу безопасность, тем более здесь, за кордоном. В этом вот бедламе...
  - Мне нужен надежный человек рядом. Только и всего.
  - У меня даже нет с собой оружия. Ну и как, спрашивается, я могу вас охранять?
  - В этом пока нет нужды. Здесь и сейчас нам ничего не грозит. Поэтому расслабьтесь и получайте удовольствие от жизни. Когда мне реально понадобится ваша помощь, я вам скажу. Кстати...
  Банкир извлек из внутреннего кармана пиджака глянцевую визитку и передал ее Бушмину.
  - Здесь адрес и телефон одного банковского учреждения в районе Дефанс. Нам нужно уладить кое какие формальности. Завтра, ровно в одиннадцать утра, я буду ждать вас в вестибюле банка. А вот, наконец, и наши женщины.
  В "Парадизе" они пробыли до трех ночи. Последний по счету танец оказался медленным и тягучим. Это было "ретро танго" в стиле десятых годов минувшего века. Прижавшись упругими полушариями грудей к Бушмину, Федор, у которой явно слегка кружилась голова от выпитого шампанского, облизнув влажные от "ланкомовской" помады губки, томно прошептала:
  - Милый, хочешь я тебе сделаю минет?
  - Что, прямо здесь? - удивился Андрей.
  - Хи хи, - сказала брюнетка. - Это было бы прикольно... Поедем, милый, к тебе?
  - В следующий раз, Федор. - Бушмин поплескал ее по гладкому плечику. Заметив, что девушка слегка надула губки, он решил подсластить пилюлю. - Утром у меня есть кое какие дела. А после полудня, если ты сама, конечно, не против такой идеи, мы отправимся вместе с друзьями в поход по бутикам Вандомской площади...
  
  Глава 15
  Не плачьте над трупами павших бойцов
  
  Лещенко, получив известие от своего помощника, сразу же позвонил в Москву человеку, известному в узких кругах под прозвищем Сценарист. Тот, с полунамека поняв, о чем идет речь, сказал, что тоже подъедет. Через час с небольшим они состыковались у одного из поворотов с Новорижского шоссе; Сценарист пересел из своего транспорта, где компанию ему составлял его личный охранник, в джип Лещенко, после чего они двинули прямиком на объект, который находился километрах в трех от места рандеву.
  Юрий Николаевич - так в миру зовут Сценариста - в прошлом также служил в органах, ну и теперь он является одним из совладельцев одной из крупнейших в столице частных охранных структур (а еще года за три до этого он возглавлял службу безопасности крупной нефтяной компании). Ему примерно сорок пять, спортивен, подтянут, строг и требователен к подчиненным, умеет мыслить широко, глобально, на свой, конечно, спецслужбистский лад.
  Миронов закрыл за их джипом створки ворот, после чего сопроводил обоих визитеров внутрь коттеджа.
  - Ну, как тут наш "клиент"? - поинтересовался Юрий Николаевич. - Созрел?
  - Вполне "созрел". Да вы сейчас сами все увидите.
  Гости освободились от верхней одежды. Миронов сопроводил их в подвал, где царил довольно таки тяжелый дух. Щелкнул включателем. Лещенко посмотрел на пленника, который все еще был скован парно с мертвым эсбистом. Вот уж точно "созрел": за время его отсутствия Литвинов стал седым как лунь.
  Да, именно так: этот жизнерадостный в недавнем еще прошлом и довольно молодой мужчина выглядел теперь намного старше своего истинного возраста.
  Когда в помещении вспыхнул свет, Литвинов сначала обхватил голову руками, на одной из которых был укреплен браслет с прочной сталистой цепочкой - так, словно пытался защититься, укрыться от какой то новой угрозы, - потом вдруг бурно, в голос, разрыдался.
  - Прекратите истерику! - сердито сказал Лещенко. - Этот человек, кстати, умер, в том числе и по вашей вине! Хватит тут лить слезы! Уж я то в курсе, сколько народу вы со своими гребаными партнерами "заказали" в середине девяностых...
  Миронов наконец отомкнул браслет на руке покойного экс гэбиста. Они вдвоем, на пару с Лещенко, предварительно натянув резиновые перчатки и действуя осторожно, чтобы не перепачкаться в крови, держа труп за руки и за ноги, уложили его на приготовленный загодя кусок брезента. Сволокли "жмура" по ступеням в нижний, подземный этаж, а затем после некоторых манипуляций с тайными запорами определили мертвяка - в недавнем еще прошлом коллегу и едва ли не приятеля Лещенко - в расположенный под фундаментом строения толстостенный резервуар с кислотой.
  Минут примерно еще через пять все уже было готово для проведения "доверительной беседы" - на Литвинова вместо испачканного кровью пиджака напялили синюю спецовку, ему дали вдоволь напиться воды; в подвале появились три табуретки, на одну из которых усадили бизнера, к новому обличью которого - в особенности к его белой, как одуван, голове - пока сложно было привыкнуть. Миронов, разжившись всем необходимым и не обращая внимания на остальных присутствующих, занялся кровавой лужицей на цементном полу, явно намереваясь смыть либо же соскоблить пятна крови, чтобы от них не осталось и следа.
  Сценарист достал из кейса перекидной блокнот, авторучку, компактный цифровой диктофон и сотовый телефон "НОКИА 3650", снабженный хитрым дополнительным чипом, способным заблокировать всякие попытки определить обратный номер и даже вычислить зону роуминга.
  - Литвинов! - прикрикнул на нефтяника Лещенко. - Кончай мне тут трястись и всхлипывать! Мы не затем сюда, блядь, приехали, чтобы твои рыдания выслушивать! А ну ка подбери сопли! Сядь ровно! Смотреть сюда!! Будешь и дальше юлить и отпираться, мы тебя мигом в котлетный фарш переработаем!..
  Громко икнув, Литвинов чуток подобрался и даже поднял на них глаза, в которых было примерно такое же выражение, как у затравленного зверя.
  - Михаил Алексеевич, вы меня слышите? - почти участливым голосом спросил Сценарист, который взялся разыгрывать партию доброго гестаповца.
  - Да, слышу, - надломленным голосом сказал Литвинов. - Э э э... товарищи чекисты... мне нужны хоть какие то гарантии...
  - Все в ваших руках, господин бизнесмен, - все с теми же мягкими интонациями в голосе заявил Сценарист. - При определенном раскладе, если, конечно, вы нам поможете, нам не только нет необходимости причинять вам какие либо неприятности, но мы даже заинтересованы в том, чтобы вы и далее, Михаил Алексеевич, занимали свой высокий пост в структурах "Ространснефти". Под нашим, естественно, контролем...
  - Но... меня ведь похитили?!
  На лице Сценариста появилась легкая усмешка.
  - Не будьте таким наивным, господин Литвинов. Сейчас существуют несколько версий того, что могло с вами произойти. Конечно, следствием рассматривается вероятность того, что вас могли похитить, взять в заложники, ну и так далее. Но, поверьте мне на слово, эта вот версия отнюдь не основная. Особенно с учетом тех скандальных разоблачений, которые сейчас ширятся вокруг возглавляемой вами - в числе прочих - компании "Ространснефть" и ее "дочек". Скорее поверят в другое: что вы, Михаил Алексеевич, как один из сер рьезнейших потенциальных фигурантов в этом неслабом деле об уводе активов компании и махинациях с принадлежащими - вообще то! - государству ценными бумагами, чухнули, извините за вульгаризм, прямиком за кордон. Надеясь, таким образом, что вам удастся скрыться от российского правосудия...
  - Самого гуманного в мире "басманного" правосудия, - криво усмехнувшись, добавил Лещенко. - Да, Литвинов, вас могут заподозрить в том, что вы, в отличие от некоторых ваших приятелей из "ЮКОСа", отнюдь не горите желанием поселиться надолго в камере "Матросской Тишины" и практиковаться там в написании покаянных писем и деклараций.
  - "Косяк", как вы сами любите выражаться, - продолжил Сценарист, - пойдет на Ивана Алексеевича. Будут считать, что именно он вам помог смыться на Запад в тот пиковый момент, когда на руках у следаков из Генпрокуратуры уже имелся ордерок на ваш арест.
  - Точно так, - поддакнул Лещенко. - Вы могли выбраться, к примеру, через латышский коридор, воспользовавшись вторым комплектом документов. Если понадобится, соответствующие данные найдут в базе Федеральной пограничной службы. У вас в загранпаспортах имеется "шенген", так что далее без проблем: либо самолетом из Риги в Лондон, к примеру, либо паромом через Балтику в Скандинавию. Ну а там уже ищи свищи...
  - При неблагоприятном для вас раскладе, Михаил Алексеевич, - подхватил тему старший коллега, - может статься и так, что вы будете числиться в розыске еще долгие годы. Ваши же партнеры, с которыми нам рано или поздно удастся не только состыковаться, но и договориться, переведут на вас же "стрелки", ведь у вас так принято делать, верно?
  - Не только у нас, - едва слышно произнес бизнесмен.
  - И вот представьте себе ситуацию, - участливо сказал Сценарист. - Вы, господин Литвинов, будете числиться в розыске, в том числе и по линии Интерпола, на вас оформят бумаги, так называемый зеленый угол, ваши же партнеры.
  - Иудино семя, - пробормотал спекшимися губами нефтяник.
  - Да, они предадут вас... Вы сами, вижу, в этом нисколечко не сомневаетесь. В случ чего повесят на вас же всех собак. Ваши счета будут заблокированы, а потому ваши близкие так и не смогут попользоваться - на всю катушку! - плодами вашей впечатляющей предпринимательской карьеры. А вас самих, может так статься, вообще не будет в живых... Хотя вас и далее продолжат разыскивать по всему миру, вплоть до южноамериканской сельвы и африканских джунглей. Ну не обидно ли?
  - Мирон, потом закончишь с приборкой! - Лещенко кивком указал помощнику на дверь. - Побудь ка с полчаса наверху! Чайку, что ли, пока попей?
  Сунув в уголок рта сигарету, он посмотрел на сплошь седого мужика, в котором даже родня вряд ли сразу признает своего мужа, брата, отца.
  - Да, Литвинов, в дерьмовую ты угодил ситуацию! Сам то что думаешь обо всем этом?
  - Какие есть варианты? - оглядев их поочередно слезящимися глазами, спросил нефтяник.
  - Вот это уже другой разговор, - одобрительно сказал Сценарист. - Среди версий, объясняющих ваше внезапное исчезновение, может быть и такая: в связи с тем, что вам грозит расправа со стороны некоторых ваших деловых партнеров, - подтверждающие данную тему факты мы изыщем, а если нет, то сфабрикуем, - решено было на время укрыть вас в надежном месте, дабы обезопасить вашу жизнь... Информацию, что вы в полном порядке, мы можем запустить в обращение уже в ближайшие часы! Мало того, мы способны "отмазать" вас перед следствием. Мы даже поможем вам удержать прежние позиции в вашей компании! Но при одном условии: при условии, что вы нам поможете взять ситуацию под контроль. Ну и впредь вы, конечно, будете делать на своем посту все, что мы вам скажем!
  - Хорошо, - тяжело сглотнув, сказал нефтяник. - Я вас внимательно слушаю... э э э... товарищи...
  - Нет, господин Литвинов, - вкрадчивым тоном произнес Сценарист. - Это мы вас внимательно слушаем. Расскажите ка для начала нам про ваше "Братство колец".
  
  * * *
  
  Литвинов, выглядевший сильно подавленным и решивший для себя, кажется, что никакие секреты и никакие денежные суммы не стоят его единственной драгоценной жизни, поведал им довольно любопытную историю, некоторые детали которой, впрочем, уже были известны.
  Аферу с уводом активов и части ценных бумаг "дочек" компании "Ространснефть" они, то есть группа бизнесменов и близких к ним чиновников, - Литвинов, по просьбе Сценариста, перечислил их всех, набралась в аккурат чертова дюжина народа, - замыслили еще в пору дефолта, но года три четыре этот смелый проект находился в стадии изучения и рассмотрения на предмет возможных последствий его реализации. Надо сказать, что не все однозначно одобряли эту идею, находились и скептики, которые, не отвергая целиком всю задумку, приводили множество всяких сложностей, всяческих "но" (многие приводимые ими доводы "против" рационально учли, другие же отбросили напрочь, поскольку бизнес, особенно крупный и особенно в такой стране, как Россия, требует всегда определенной дозы риска).
  Постепенно внутри этой спаянной бизнесом и многолетней дружбой компании предпринимателей и чиновников образовался еще более узкий круг, в который вошло пятеро самых самых, готовых взять бремя лидерства на себя. А именно: господа Борткевич, Голубев, Литвинов, глава второй "дочки" - "Балттрансойл" - Борис Липкин и Аркадий Серебрянский, перед которым были открыты все двери в Белом доме на Краснопресненской и для которого специально временно освободили пост директора Федерального комитета по ценным бумагам (его, впрочем, до этого тоже занимал один из своих людей), который он предпочел осторожно занять с приставкой "и.о.".
  У кого именно из этой "могучей кучки" возникла идея учредить "Братство колец", Литвинов точно сказать затруднился - точно, что не его первым посетила эта мысль. Озвучил ее, кажется, Серебрянский, когда они втроем - без жен, кстати говоря, - присутствовали как то на самой фешенебельной вечеринке Европы (Аркадий Львович, Игорь Борткевич и сам Литвинов). Дело было в Монако, где дается ежегодный благотворительный бал и где состоятельные люди жертвуют на благие цели различные ювелирные изделия, причем стоимость некоторых достигает сотен тысяч долларов США. Серебрянский тогда сказал, что неплохо бы и им, "своим людям", завести какие то свои "символы", которые могли бы иметь и некоторое прикладное значение. Какие нибудь перстни оригинальной работы с редкими камешками или что то в таком роде.
  Литвинов, признаться, отнесся к этой идее как к чему то не очень серьезному. Но по обрывочным разговорам среди "своих" он понял, что остальные отнюдь не против, чтобы заиметь "символы". И что те же Серебрянский с Борткевичем выписали специальные каталоги и внимательно изучают не только то, что выставлено на продажу в Москве, в ювелирных бутиках в Третьяковском проезде, в галерее у Никитских Ворот или на Кузнецком Мосту, но и на знаменитых Пятой авеню в Нью Йорке, Бонд стрит в Лондоне и в других подобных точках.
  Так и не найдя ничего подходящего, решили - держа это в строгом секрете: заказать "коллекцию" в Париже, у одного из местных ювелиров, который привык иметь дело с самыми самыми богатыми. Последний специально отобрал камни: черный, розовый, голубой и редкий "двухцветный" алмазы, сделав для них "русскую" огранку, которой, как известно, в мире нет ничего лучше, а также два сравнительно небольших, но очень чистых, редкой красоты камня: изумруд из Венесуэлы и вывезенный из Северного Афганистана рубин.
  Да. Хотя их входило только пятеро в узкий круг, всего перстней было изготовлено шесть (один, без именного вензеля, сделали как бы про запас). Скинувшись, потратили на эту затею без малого полтора миллиона евро. Когда Литвинову вручали его "символ", Серебрянский то ли в шутку, то ли всерьез сказал примерно следующее: "Береги эту штуковину, Миша, как зеницу ока. Сейчас перстень стоит примерно четверть "лимона", но могут настать времена, когда ему реально не будет цены..."
  
  * * *
  
  Кому достался шестой перстень из их секретной "вандомской" коллекции, Литвинов точно не знал. Как не знал и того, в чьих руках сейчас может находиться данное ювелирное украшение.
  Объяснил он эту свою неинформированность тем, что Серебрянский и Борткевич располагают в общем предприятии несколько большими долями, нежели остальные их деловые партнеры. Именно этим двоим предстояло как то меж собой решить, кому именно продать, передать или обменять на услуги и некий "властный ресурс" последний из их коллекции драгоценный "символ": частному лицу, крупной компании или банку, какому нибудь вице премьеру, от которого тоже может зависеть успех всего их предприятия, или же - а почему бы и нет? - одному из небедных иностранных граждан...
  На попытки "товарищей чекистов" уточнить, кто же может быть этим шестым, или, если угодно, "джокером" в их уже сложившейся колоде, нефтяник лишь отрицательно покачал головой: вполне возможно, сказал он, что партнеры уже продали кому нибудь часть своей доли, одновременно передав тому или иному контрагенту шестой по счету "символ" из будущего финансового успеха. Свое решение согласно внутренней договоренности Серебрянский и Борткевич должны были объявить перед остальными своими партнерами не позднее середины марта, то есть не позднее даты президентских выборов в России. Но случилось то, что случилось: у кого то, по всей видимости, не выдержали нервы, чья то недобрая рука спутала им все карты...
  
  * * *
  
  Вызнав у Литвинова все, что только возможно касательно этого их своеобразного "ордена посвященных" и сделанной в большом секрете "вандомской" коллекции перстней, "товарищи чекисты", прежде чем приступить к самому главному, решили пробить еще одну тему, которая с некоторых пор тоже интересовала их в немалой степени.
  - Литвинов, нужно выяснить еще одну важную деталь, - сказал Сценарист. - Мы, конечно, в курсе, что коммерческий банк "Роснефтебанк" создан вашей компанией и обслуживает ваши интересы на территории Российской Федерации.
  Лещенко, как и в некоторых уже минувших эпизодах их нынешней "доверительной" беседы, включил в работу видеокамеру. Снимал он исключительно Литвинова, причем с таких ракурсов, чтобы в кадр ненароком не попал присутствующий здесь Сценарист (звук записи автоматом микшируется, изменяя голоса собеседников до неузнаваемости, так что идентифицировать участников беседы по этому параметру не сможет никакая аудио- и компьютерная экспертиза; вдобавок по окончании записи они еще раз на пару с коллегой отсмотрят всю записанную пленку и тогда уже решат, какие куски вырезать, а какие оставить и как вообще впоследствии распорядиться этими видеоматериалами).
  - Что именно вас интересует? - спросил Литвинов.
  - Не что, а кто, - сказал Сценарист. - В этом подконтрольном вам банке с недавних пор работает такой Захаржевский Георгий Александрович.
  - А а, Жорж?! Довольно милый юноша. А что?
  - Не такой уж он и юноша, - подал реплику Лещенко. - Двадцать восемь лет. Да и должность он занимает немалую: начальник одного из ключевых департаментов банка, входящего в двадцатку самых крупных по стране. Скажика, Литвинов, кто вам сосватал этого Жоржа? Что ты об этом знаешь?
  - В принципе, я сам с ним почти не пересекался, - после паузы сказал нефтяник. - Я ведь курирую "дочки", ну и по совместительству "мониторю" наши зарубежные финансовые потоки. Старшая сестра Захаржевского работает в Центробанке лет, наверное, уже десять. Но с ней я знаком лишь шапочно. Жорж пришел к нам недавно, в сентябре или октябре прошлого года, точно не помню.
  - А вы знали, господин Литвинов, что этот ваш "милый юноша" до прихода в подконтрольную вашей компании бизнес структуру два с лишним года работал в аналогичном коммерческом учреждении, обслуживавшем еще недавно интересы ныне печально знаменитых собственников "ЮКОСа"? - глядя на него, спросил Сценарист. - Вы и ваши партнеры не задумывались над тем, что молодой Захаржевский, возможно, - "засланный казачок"?
  - Ну, не я его принимал в штат. Жорж больше работал с Вадимом Голубевым, на внутреннем рынке. Насколько я знаю, в основном он занимался нашими финансовыми обязательствами по опекаемой нами "Грознефти", расчетами по "дагестано ставропольской трубе", ну и еще двумя тремя второстепенными проектами.
  - Как вы сами думаете, кто сосватал подконтрольному вам банку этого Жоржа? Сомневаюсь, чтобы на такие вот должности набирали людей со стороны, по конкурсу.
  - М м м... - Литвинов посмотрел на потолок, словно надеялся найти там ответы на интересующие "товарищей чекистов" вопросы. - Честно говоря, деталей сейчас не помню. Кажется, за него ходатайствовали наши хорошие знакомые с Краснопресненской набережной.
  - Кто именно?
  Литвинов назвал фамилии двух чиновников: заместителя министра финансов и одного из руководителей аппарата правительства, от которого тоже реально очень многое зависит в плане прохождения через бюрократическую машину тех или иных документов, тех или иных решений.
  Сценарист задумчиво потеребил гладковыбритый подбородок.
  - Ну что ж, картинка постепенно проясняется. Отрадно, Михаил Алексеевич, что вы взялись за ум. Рулите и дальше в том же направлении. Если будете вести себя как паинька, гарантируем, что вся эта история для вас закончится хорошо: вы будете весь в белом, а некоторые ваши партнеры окажутся по уши в дерьме. Теперь нас ждет самое важное, самое ответственное из того, чем мы будем заниматься с вами в ближайшие часы. Я вижу, вы уже более менее пришли в себя?
  - Э э э... я хотел бы принять душ. Я не помню уже, когда я кушал в последний раз...
  - Все это вы получите, но не сейчас, - оборвал его Сценарист. - Сначала сделаем два три звонка, прямо отсюда. Надо ср р рочно запустить слушок в известных кругах о том, что вы живы и здоровы, а заодно, возможно, нам удастся через вас узнать последние новости о ваших находящихся нынче за рубежом деловых партнерах.
  Лещенко ненадолго отлучился, а когда вернулся в подвал, где происходила их "дружеская" беседа, у него при себе оказались оба изъятых в день побега у Литвинова сотовых телефона.
  - Я полагаю, дружище, - сказал он, передавая бизнесмену обе трубки, - что все контактные номера забиты у тебя в память мобил. Давай ка мы сначала выпишем на отдельный лист бумаги все необходимые нам данные. Ну а потом еще раз прикинем, кому и что тебе следует сказать, как объявить о том, что ты нашелся, избежав покамест ненужной огласки. После чего, помолясь, начнем прозванивать по списку всех твоих зашхерившихся где то за бугром приятелей...
  ...Литвинова подробно проинструктировали, с кем и о чем ему следует говорить. Заодно напомнили о том, какие последствия могут для него наступить, если он начнет вдруг нести отсебятину или, паче того, попытается каким то образом дать знать одному из своих собеседников, что он под "колпаком", что им самим, а заодно и его партнерами пытается манипулировать некая "третья сила".
  Из всего списка дозвониться удалось трем абонентам. Один из них, юрист, работающий в крупной британской адвокатской конторе, являлся одним из самых доверенных контрагентов Литвинова: в свое время он помог оформить документацию на открытие счетов в "джерсийском" офшоре, по его же наводке и благодаря его связям среди местных риелторов удалось удачно прикупить дом в одном из пригородов Большого Лондона, он же поспособствовал тому, чтобы Михаил Алексеевич и его близкие быстро и без проблем получили в Великобритании "вид на жительство". Хотя сегодня выходной, да и время не вполне рабочее - в британской столице тоже наступил вечер, почти восемь по "гринвичскому", - его сотовый оказался не отключенным, юрист откликнулся на звонок мгновенно. Мало того, вопреки присущей англичанам холодности и выдержке этот человек, едва услышав в трубке знакомый голос, кажется, не на шутку обрадовался (судя по всему, он уже кое что слышал о том, что м р Литвинов несколько дней назад как то странно исчез, потерялся где то на заснеженных просторах огромной России).
  Разговор протекал, естественно, на английском. Но данное обстоятельство не создало каких либо серьезных помех контролирующим ход беседы "товарищам", благо и Лещенко, и в особенности Сценарист сами довольно неслабо изъяснялись на вполне современном "инглише".
  Литвинов сказал своему британскому знакомому, что с ним все в порядке, с одной стороны, а с другой - есть кое какие нюансы, о которых он сейчас не хотел бы говорить по телефону. Нефтяник поинтересовался, не разыскивал ли кто его через адвокатскую контору, которая ведет его дела в Великобритании. "Да, мистер Литвинов, - сказал адвокат. - Ваша жена не только звонила нам, но и сама приезжала в пятницу в контору. Она выглядит очень обеспокоенной в связи с вашим внезапным исчезновением". Выяснилось также, что через этого знакомого юриста на Литвинова пытались выйти сразу несколько человек (чекисты из прозвучавших фамилий выделили троих: Борткевича, Липкина и бывшего директора ФКЦБ, уступившего на время свой пост Аркадию Серебрянскому, - нынче этот человек под видом напавшей на него вдруг немощи поправляет свое здоровье, а вернее всего, "шхерится", надеясь переждать опасное время, на одном из курортов в Южной Германии).
  Борткевичу дозвониться не удалось, пришлось оставить краткое сообщение на автоответчике, установленном в доме, где после переезда в Швейцарию проживали родители Игоря и его нынешняя, уже третья по счету жена.
  Зато с остальными двумя Литвинову удалось таки переброситься словцом, забить обоим "стрелку" на следующей неделе, причем разговор с Липкиным вышел довольно любопытным.
  - Миша, ну куда же ты пропал?! - то ли натурально, то ли наигранно обрадовался этому вечернему звонку находящийся где то в Южной Франции бизнесмен. - А мы тут дергаемся, испереживались все за тебя!
  Увидев, как лицо Литвинова мгновенно побагровело от ярости, - похоже, он готов был уже выпалить в трубку пару тройку "ласковых" слов, - Лещенко погрозил ему кулаком.
  Надо отдать должное нефтянику: сознавая, что на кону сейчас стоит его собственная жизнь, он смог быстро взять себя в руки, и его дальнейший разговор с партнером протекал более или менее гладко.
  - Боря, мне пришлось внезапно отъехать из Москвы, - сказал он в трубку. - Надеюсь, ты понимаешь, с чем это... такое вот мое решение связано?
  - Ага... понял... понял... Но сейчас у тебя все нормально... в плане свободы передвижения... в целом безопасности? Откуда, кстати, ты звонишь?
  - Я вот только только перебрался на "остров"... Ты меня понял, Боря?
  - Ага... через пролив? Понял... А ты своих уже видел? Мне вот тут супруга твоя по нескольку раз на день названивает...
  - Нет, не видел еще, - проглотив подступивший к горлу комок, сказал в трубку Литвинов. - Я тут кое с кем встречусь, а потом сразу - на континент. Ты не находишь, Борис, что нам всем нужно встретиться и детально обсудить сложившуюся ситуацию?
  - Ты сам подъедешь? - спросил Липкин. - Или с тобой будет Аркадий? Кстати, что тебе о нем известно? Как у него вообще обстоят дела? Нам о нем не известно практически ничего.
  - Не обошлось без трудностей, но сейчас все более или менее путем, - сказал Литвинов, проведя тыльной стороной ладони по мокрому от пота лицу. - Боря, если мы в среду встретимся, что скажешь?
  - В среду? Гм... Годится! А раньше не можешь подъехать?
  - Нет, не могу. Есть кое какие дела, есть отдельные нюансы, о которых я расскажу уже при встрече. Я вот думаю, где бы нам состыковаться?
  - Минутку, Миша...
  Судя по всему, Липкин перебросился словцом с кем то, кто находился рядом с ним, после чего вновь возобновил разговор.
  - Михаил, помнишь, где мы катались на лыжах в прошлый раз? В канун католического Рождества? Только не называй место вслух! Ну, ты понимаешь, да?
  - Понял, не дурак, - мрачно сказал Литвинов. - Шато рядом с отелем... там близко подъемник... так?
  - Да, верно. Значит, рандеву состоится в среду?
  - Да, подтверждаю. Я нарисуюсь там, полагаю, в среду где то ближе к вечеру. Боря, не распространяйся пока обо мне и об этом моем звонке. Кстати, желательно, чтобы Игорь тоже присутствовал при нашем разговоре.
  - Попробую организовать его присутствие. Но ты же понимаешь, Миша, что все реально зависит от его собственного желания.
  - Все, кажется? - вопросительно посмотрев на Сценариста, произнес в трубку Литвинов. - Ладно, Боря, тогда до встречи.
  - Минутку, Миша!
  И тут Липкин вдруг выдал реплику, заставившую контролировавших ход разговора "товарищей", что называется, насторожить уши.
  - Миша, хочу еще одну вещь у тебя спросить.
  - Слушаю.
  - Гм... К тебе уже кто нибудь подкатывался?
  - В каком смысле?
  - Ну... Тебе предлагали вступить в торги? С тем, чтобы ты продал... или переуступил свою долю... ну, ты, наверное, понял, о чем идет речь?
  - А тебе, Боря? - сразу нашелся Литвинов (Сценарист в этот момент показал ему большой палец). - На тебя уже кто нибудь с подобными предложениями выходил?
  - Э э... у ф ф... Пожалуй, Миша, нам не стоит говорить на такие вот темы по телефону. Вот когда встретимся в известном тебе месте, тогда и обсудим все подробно... Ладно, давай закругляться! Рад был тебя слышать, дорогой. Если удастся увидеть свою "половину", передавай ей от меня привет.
  Когда Литвинов закончил разговор, "товарищи чекисты" обменялись многозначительными взглядами.
  - Прекрасно, Михаил Алексеевич, - похвалил его Сценарист. - Этот экзамен вы сдали на "пятерку". Как называется место, где вы забили "стрелку" вашему приятелю Борису Липкину?
  Литвинов прерывисто вздохнул.
  - Курортный поселок Ле дез Альп находится в южной части Французских Альп.
  
  * * *
  
  - Теперь самый ответственный момент, - записав название в свой блокнот, сказал Сценарист. - Михаил Алексеевич, вам придется сейчас позвонить своей жене, в Англию.
  Порядком похудевшее за последние несколько суток лицо нефтяника вновь приняло багровый оттенок.
  - 3 зачем? Я же и так д делаю все, что от меня в этой вот с ситуации требуется?
  - Так надо! - веско сказал Лещенко. - Сами знаете, что стоит на кону! Мы должны иметь веские гарантии, что вы нас не "кинете". Не позднее вечера понедельника ваша супруга должна быть здесь, в Москве! И скажите спасибо, что мы пока не требуем, чтобы она взяла с собой в поездку и двух ваших несовершеннолетних чадушек.
  - Сконцентрируйтесь! - вновь протягивая Литвинову хитрый мобильник, скомандовал Сценарист. - Найдите нужный тон и подходящие слова! Если вы уж сказали "а" и "б", то теперь, господин Литвинов, вам придется проговорить весь алфавит - от а и до я! Ну что?! Готовы? Звоните, нечего тянуть время!
  Литвинов, словно незрячий, ткнул несколько раз потным пальцем в кнопки набора, затем как то неожиданно быстро стал заваливаться на правую сторону и, прежде чем Лещенко успел его поддержать, оказался на цементном полу.
  - Готов! - мрачно сказал Сценарист спустя минут эдак десять, когда стало ясно, что все их попытки оказать первую помощь Литвинову тщетны. - Полагаю, сердечный удар...
  - Да хоть инсульт, - вытирая ладони носовым платком, заметил Лещенко. - Без разницы... Блядь! Что за нежные создания, эти гребаные бизнеры!
  - Очень некстати он гробанулся, - поморщившись, сказал Сценарист. - Не ожидал я, что он такой слабонервный.
  - Вот что, Николаич! Есть идея, не пропадать же добру?
  - Ты это о чем?
  Лещенко бросил на него совершенно невозмутимый взгляд.
  - Предлагаю осуществить постановочный акт на тему: "Лютая смерть бизнесмена". У нас есть свежие кадры, с показаниями таймера. Сделаем так: табуретку к стене, его как нибудь закрепим, типа, он пока еще живой. Снимать будем сбоку, с такого ракурса, чтобы не была видна его посиневшая рожа... Выпустим в него обойму из левого ствола с глушаком. "Контролька" в голову, получится эффектно. В гараже есть баллончики с краской. Нарисуем на стене соответствующую надпись, шлепнем Литвинова... Даром, что он уже и так "жмур". Ну а потом прикинем, как из отснятых видеоматериалов скомпоновать "бомбу". Ты ведь, наверное, и сам уже напрягаешь извилины, как нам половчее убрать с дороги одну секретную фирму, дышащую, кажется, нам уже в затылок.
  Призвав на помощь Миронова, они провозились в подвале еще около получаса: необходимо было сделать все, чтобы сцена казни выглядела вполне натуральной и даже жуткой, дабы те люди, к кому, возможно, со временем попадут записи, не вздумали вдруг уподобляться мэтру Станиславскому с его бессмертным строгим приговором - "не верю!".
  Когда вышли во двор перекурить, уже было за полночь.
  - Придется нам теперь на ходу импровизировать, дружище, - сказал Сценарист, закутывая шарф на горле. - Меня оч чень настораживает реплика, которую обронил Липкин по ходу разговора о некоем торге...
  - Это ведь совпадает с нашими предположениями? - глубоко затягиваясь, сказал подполковник. - Хорошо, что мы успели, пока не гробанулся Литвинов, дернуть пару тройку кончиков.
  - Да, теперь нам будет проще действовать. Я так надеюсь.
  - Николаич, надо усилить охрану Серебрянского, - взглянув на высыпавшие на небе алмазными блестками звезды, негромко произнес Лещенко. - Фадеев, конечно, испытанный кадр, но этот хитрый еврей, как я понял, намерен, ради спасения выступить в роли "змея искусителя". Вот только на его древе подвешены не яблоки, а "лимоны". Эти вещи способны вскружить голову кому угодно... Аркадий Львович - оч чень ценный кадр! Он нам в будущем может еще не раз пригодиться.
  Лещенко дал несколько цэу своему младшему помощнику, после чего они с коллегой забрались в джип (последнего на второй по счету развилке все еще ждала его служебная машина с охранником).
  - А ведь неплохо пока у нас получается, - неожиданно сказал Юрий Николаевич, когда они выехали на проселок. - Не знаю, что там замыслили коллеги, но мы, дорогой Лещенко, явно вырвались вперед.
  
  Глава 16
  Бела, румяна, да нравом упряма
  
  Круглый, с подсветкой, циферблат уличных часов возле станции метро "Братиславская" показывал без четверти девять вечера.
  Синий "Фольксваген Пассат", за рулем которого сидел мужчина лет тридцати двух, одетый в костюм серой казенной расцветки, - куртку и портфель он определил на заднее сиденье машины, - миновав кольцо возле "Братиславской", свернул в глубь жилого массива, стоящего из разноцветных панельных и монолитных многоэтажек. Владелец "фолькса" возвращался домой после напряженного трудового дня, большую часть которого он провел в своем служебном кабинете в здании на Лубянской площади. Когда он свернул в проезд, который вел к четырехподъездному двенадцатиэтажному дому, во дворе которого он обычно парковал свою машину, в корму "Пассата" вдруг "тюкнула" другая легковушка. Водитель ее был то ли пьян, то ли слеп от рождения (иными причинами случившееся было трудно объяснить).
  - Мать вашу! - выругался мужчина, ставя машину на ручник. - Что еще за дебил нашелся на мою голову?!
  Он вышел из машины. Косо посмотрел на светлую "десятку" с разбитой левой передней фарой, водитель которой, ясное дело, являлся виновником этого досадного ДТП. У его "Пассата" тоже был разбит весь левый задний "пакет", но других серьезных повреждений на первый взгляд он не обнаружил.
  Подошел к "десятке". Цедя под нос ругательства, постучался костяшками пальцев в стекло со стороны водителя. Стекло издевательски медленно поползло вниз. Водителем "десятки" оказалась молодая рыжеволосая женщина. Опустив наконец полностью стекло, она сказала:
  - Извините меня, ради бога. Мне по сотовому прозвонили... Не знаю, как такое могло случиться... В смысле, я отвлеклась, наверное... надеюсь, вы не пострадали?
  - Ну?! - процедил мужчина. - Что будем делать? Вы мне глазки не стройте! Я вам не гаишник... ты у меня не только стоимость ремонта оплатишь, но и без "прав" останешься!
  - Пожалуйста, не нужно ругаться, мужчина, - мягко сказала обладательница рыжей шевелюры. - Ваша машина, наверное, застрахована? Впрочем, мы можем решить вопрос прямо на месте. Если, конечно, ваши требования не будут чрезмерными...
  Сказав это, она полезла в сумочку и принялась рыться в ее внутренностях.
  В этот момент к двум почти слившимся легковушкам подошел прохожий. Это был мужчина лет тридцати трех, одетый в темно синюю куртку "пилот" с капюшоном. И еще такая вот деталь: он опирался при ходьбе на трость с набалдашником и, кажется, слегка прихрамывал на левую ногу.
  - Я все видел! - сказал "хромой". - Могу быть свидетелем! Да тут и так все ясно: "десятка" виновата... И к бабке не ходи! Ага, женщина за рулем?! Я так и знал! Ну?! И куда ты смотрела, дура?! Как можно было впилиться в ж...у, если все как на ладони!
  - Отвали, мужик! - обернувшись на секунду к "хромому", сказал владелец поврежденного "Пассата". - Как нибудь без тебя разберусь.
  - Конкретно ставь ее "на бабки", брат! - как ни в чем не бывало продолжал вещать хромой прохожий. - А ты что, рыжая, зенки пялишь?! Скажи лучше, за сколько права купила! Что?! Через таких вот, как ты, и я за малым инвалидом не стал!
  - Если не хочешь стать инвалидом на всю жизнь, отойди в сторонку! - сердито произнес владелец "Пассата", после чего, чуть пригнувшись, заглянул через опущенное стекло в "десятку". - Ну что, дорогуша? Как мне с вами быть? Давайте ка для начала свои документы!
  - Сейчас, вы только не ругайтесь!
  Рыжеволосая молодка что то достала из сумочки, и вдруг через проем окна прямо в лицо чуть склонившемуся к ней мужчине ударила струя остропахучей эмульсии.
  В это же самое мгновение его что то ощутимо кольнуло сзади, чуть пониже поясницы.
  "Блин!.. - успел подумать про себя мужчина. - Что это еще за фигня?.."
  Далее произошло следующее: у жертвы перехватило дыхание, ноги стали глиняными, руки - неподъемными, мгновенно, словно кто то щелкнул выключателем, пропали слух, зрение и вся "сенсорика". Впрочем, еще какое то время, очень короткое, мужчина, как бы отделившись от собственного тела, - такое случается при наркозе - видел откуда то сверху самого себя, а также рыжую и "хромого", которые теперь поддерживали его с двух боков, как будто он был пьян или находился под кайфом... Но его рвануло куда то вверх, к черному бездонному небу... и тут же в его мозгу все окончательно померкло.
  Рейндж и его рыжеволосая напарница мигом подхватили владельца "Пассата" и определили его на заднее сиденье припаркованного шагах в десяти на обочине минивэна, причем вся эта сцена со стороны выглядела так, как будто их третьему товарищу вдруг стало худо или же он попросту пьян в лоскуты.
  Мокрушин завел движок и быстро отъехал от места ДТП. Измайлова, игнорируя присутствие двух женщин, одна из которых держала за руку маленькую девочку, укутанную в шубку, - они шли со стороны ближнего подъезда, - села в "Пассат", передвинула вниз "ручник" (на ее руках красовались телесного цвета перчатки) и переставила чужую поврежденную машину ближе к обочине, чтобы она меньше привлекала внимание и не загораживала проезд. Взяла с заднего сиденья чужие куртку и портфель, выбралась наружу, заперев дверцы "Фольксвагена". После чего запрыгнула в "десятку" и, развернувшись, направилась вслед за минивэном в другой конец этого жилого массива.
  Рейндж вскоре припарковал машину в одном из дворов. "Клиент" напоминал сейчас бесчувственное бревно, то есть вел он себя правильно. "Кажется, все прошло чики чики, - подумал Рейндж. - Вряд ли кто то обратил внимание на эту сценку. Сработали на пару с Измайловой быстро и четко!" А вообще то сейчас настали такие времена, что человека могут среди бела дня ограбить, раздеть, а то и пришить. И никто не то что не вмешается, но еще и прибавит шаг, уводя глаза в сторону, чтобы, не дай бог, не попасть в число свидетелей и очевидцев.
  Мокрушин на минутку пересел на заднее сиденье. Устроил "клиента" поудобнее, приложил пальцы к его сонной артерии. Жив курилка, хотя и без сознания, в полном отрубе. Затянутой в перчатку рукой Рэйндж обшарил чужие карманы. Нашел документы: паспорт, водительские права и служебное удостоверение сотрудника УФСБ по Москве и области. Развернул чужую "ксиву", подсветил, затем пробормотал себе под нос:
  - Старший оперуполномоченный... имярек... майор госбезопасности... Все сходится, все - в "цвет"!
  Нарисовалась Измайлова, которая оставила битую "десятку" в соседнем дворе. Чужие куртку и портфель положили рядом с их владельцем. Рейндж еще раз проверил пульс - все путем, наркоз подействовал, как надо. Закрыли машину, поставили на сигнализацию и отошли к дальнему подъезду, откуда стали наблюдать.
  На восьмой минуте ожидания во двор въехал джип темного окраса. Из него вышли двое молодых мужчин в штатском. Один из них щелкнул брелоком, отключая сигнализацию. Он сел в кресло водителя минивэна, а его коллега занял кресло пассажира.
  Еще через минуту обе машины, включая джип, выехали со двора и покатили куда то, в известном лишь этим людям направлении. Но, куда бы они ни привезли этого "изъятого" только что сотрудника ФСБ, работающего в штате спецотдела, Мокрушин сейчас не хотел бы оказаться на его месте.
  В половине одиннадцатого вечера "жених" и "невеста" вернулись обратно в пансионат "Сосны" - вернулись, как и ушли отсюда, через запасной ход.
  - Молоток, Нюра! - похвалил напарницу Рейндж. - Хорошо держалась... Надо обмыть это дельце! Эй, эй... ты куда это?
  - Хочу принять душ, - сказала Измайлова, пряча свой роскошный рыжий парик в шкаф (она таки оказалась брюнеткой, причем носила сейчас довольно короткую стрижку). - Спасибо, шеф, за добрые слова. Рядом с вами, знаете ли, я чувствую себя на сто процентов уверенной.
  Измайлова взяла с полочки пакет, захватила то ли халатик, то ли длинную майку и, ловко обогнув своего командира на вираже, скрылась в ванной комнате, захлопнув дверь у него прямо перед носом.
  - Глупая ты женщина, - проворчал Рейндж. - Я баньку нам на вечер заказал... Распили бы бутылку шампанского... то се... заодно бы и попарились, так сказать, по семейному!..
  Он вяло перекусил бутербродами, приготовленными его новоиспеченной напарницей. Заварил себе кружку чая, вышел на балкон, покурил. Когда он вернулся с балкона, из ванной показалась Измайлова, в халатике, разрумянившаяся, с чуть влажными после душа волосами. Выключила верхний свет, включила "ночник", сняла халатик, под которым оказалась коротенькая, доходящая до середины бедер, ночнушка, и, пожелав шефу спокойной ночи, улеглась на свою кровать под одеяло.
  Глядя на эту картинку, Мокрушин едва не сплюнул с досады.
  - Приличные невесты так со своими мужиками не поступают, - пробормотал он себе под нос. - Всем ты хороша, Аннушка, но уж больно упряма...
  Он взял с собой пакет с банными принадлежностями и поплелся в "виповскую" сауну (не пропадать же деньгам, уплаченным вперед за сие удовольствие?). Чтобы не было уж слишком скучно париться в одиночестве, захватил с собой банку "Хейникена", а также, на всякий пожарный, - вдруг в Измайловой проснется совесть и она явится потереть ему спинку - сунул в пакет бутылку охлажденного до нужной температуры шампанского - она должна быть в пределах 8 - 12? - и коробку конфет.
  Пробыв в сауне всего минут сорок, он поплелся обратно. Увидев, что за стойкой дежурит уже знакомая ему смазливенькая администраторша, подошел к ней и выложил на стойку шампанское и конфеты - ну не пропадать же добру?
  - Вообще то нам не положено... но спасибо! - Блондинка, убрав с глаз подношения, мило улыбнулась. - А что это вы один? Где же ваша невеста? Или, простите, она вам - жена?
  - Умаялась, бедняжка, спит... - усмехнулся Рейндж. - Любит она это дело... м да. Ну что ж, хорошей вам ночи и спокойного дежурства!
  Когда он вернулся в номер, лженевеста спала без задних ног. Рейнджу тоже ничего иного не оставалось, как занять штатное койкоместо.
  В половине пятого утра их разбудил звонок по сотовому телефону. Оба быстро собрались, оделись и через заднее крылечко, никем, кажется, не замеченные, покинули мирно спящий пансионат.
  В "кармане" на шоссейке, там, где раньше стоял мини вэн, теперь была припаркована другая машина - темно синий микроавтобус с тонированными стеклами марки "Форд", с оформленными по доверенности на одну из залегендированных фамилий документами.
  "Свояк" будет ждать их в шесть утра на одной из двух выделенных для их особых нужд конспиративных квартир.
  "Смахивает на то, дружище, - думал про себя Рейндж, которого этим ранним хмурым утром безудержно тянуло в сон, - что кто то заварил крутую кашу. А ты, как всегда, не только ни хрена ни во что не можешь врубиться, но еще и наверняка будешь сам ее расхлебывать..."
  
  Глава 17
  Время - деньги, торопиться некуда
  
  Захаржевский покинул отель "Риц" в начале десятого утра, оставив свою спутницу и "без пяти минут невесту" - так, во всяком случае, он в последнее время представлял среди знакомых эту красивую молодую женщину по имени Александра, возглавляющую ныне одно из отпочковавшихся от "Ространснефти" PR агентств, - отдыхать в гостиничном номере, или "сьюте", как здесь принято говорить, после довольно утомительной ночи.
  Прежде чем встретиться с делегатом "крыши", то бишь Андреем Бушминым, предварительная стыковка с которым произошла в ресторане "Серебрянная башня", Жоржу нужно было провернуть одно нехлопотное, но вместе с тем деликатное дельце.
  Ему следовало накоротке заглянуть в одну лавочку на Вандомской площади, славящейся на весь мир - в среде состоятельных, естественно, людей, а не каких то оборванцев - своими ювелирными бутиками и магазинами супердорогой парфюмерии.
  Понятно, что брать такси или трястись на общественном транспорте, маскируясь под парижанина, Жоржу не пришлось. По той простой причине, что отель, в котором они снимали "сьют" с двумя спальнями и гостиной (одна спальня была предназначена для сотрудницы Ники), одной своей стороной выходил в аккурат на Вандомскую площадь.
  Большинство бутиков и шопов были еще закрыты. Захаржевский, одетый в темное кашемировое пальто, без головного убора, прогулочным шагом отправился по периметру площади, как бы проткнутой посередке сорокатрехметровой спицей колонной (отлитой, кстати, из меди трофейных пушек, в том числе и русских, захваченных наполеоновскими орлами под Аустерлицем). А за ним, за молодым русским банкиром, как нитка за иголкой, находясь на расстоянии четырех пяти шагов, гуляла сотрудница Ника, которой, в отличие от темновласой красавицы, спать сейчас было не положено.
  
  * * *
  
  Взгляд Захаржевского рассеянно скользил по витринам всемирно знаменитых бутиков "Шомэ", "Булгари", "Шопар", "Тиффани", в которых за прозрачными пуленепробиваемыми стеклами были выставлены напоказ предметы роскоши (лишь незначительная часть из того, что в действительности могут предложить взыскательному клиенту местные ювелиры). Остановившись возле одной из таких роскошных витрин, он около минуты разглядывал женские гарнитуры, декорированные сапфирами и гранатами стоимостью от пятнадцати тысяч евро и выше. Затем, хотя заведение должно было открыться лишь через полчаса, направился ко входу в бутик.
  Визитера тут же впустили внутрь, несмотря на висящую на двери табличку с надписью "ЗАКРЫТО". Когда за ним захлопнулась тяжелая золоченая дверь, Захаржевский, перейдя на французский, которым он бегло владел благодаря двум годам учебы в Сорбонне - затем родители его забрали в Москву, где он и закончил Плехановку, - вначале поздоровался с местным служащим, а после спросил, может ли он видеть мсье Бушро младшего. Служащий, внимательно изучив его визитку, наконец утвердительно кивнул головой и пригласил раннего посетителя следовать за ним.
  Они поднялись на второй этаж салона, где царила приятная расслабляющая обстановка: пол устлан мягкими коврами, изысканная итальянская мебель, множество зеркал, позолота... Паче ожиданий, служащий сопроводил гостя не в комнату для VIP персон, где обычно обслуживают состоятельных клиентов, а в расположенный в конце коридора служебный кабинет.
  Нет, это был кабинет не владельца всемирно известного ювелирного "бренда" (такие люди, как правило, не держат свои офисы в бутиках, даже в таких знаменитых, как этот, на Вандомской площади) и даже не управляющего, служебные апартаменты которого были расположены на третьем этаже здания. Офис, куда сопроводили Захаржевского, занимал здесь довольно известный в узких кругах парижский ювелир Мишель Бушро, отец и дед которого также были редкими спецами по ювелирной части.
  
  * * *
  
  Бушро младшему не было еще и сорока, но он уже чуточку сутулился, а темные волосы его на висках были прихвачены сединой. Помещение, которое он здесь занимал, было - по московским меркам - довольно скромным. Ювелир встал из за стола, где он просматривал при включенном верхнем свете какие то буклеты, и шагнул навстречу гостю, радушно улыбаясь и протягивая небольшую холеную руку для дружеского рукопожатия.
  - Доброе утро, мсье Жорж. Всегда рад вас видеть в нашем салоне.
  - Здравствуйте, Мишель, - ответно улыбнулся Захаржевский, расстегивая пуговицы пальто. - Мне тоже нравится бывать в вашем салоне. Знаете, я иногда думаю, не скинуться ли мне с приятелями и не выкупить ли целиком ваш бизнес? Включая вот это волшебное местечко на Вандомской площади?
  Ювелир продолжал улыбаться, но его правая бровь заметно поползла вверх. Захаржевский небрежно перебросил снятое пальто через спинку кожаного кресла, проигнорировав попытку служащего принять у него верхнюю одежду.
  - Шучу, Мишель, шучу, - добродушно посмеиваясь, сказал молодой банкир. - Каждый должен заниматься своим делом: мы, русские, будем и дальше качать нефть, а вы, французы, будете обучать нас, дикарей, высоким стандартам цивилизованной жизни.
  - Чем мне вас угостить, Жорж?
  - Спасибо, Мишель, но я к вам заглянул ненадолго... Честно говоря, времени у меня в обрез.
  Ювелир перевел взгляд на служащего, и тот, поняв, что эти двое хотят остаться наедине, тут же покинул кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.
  - Присаживайтесь, Жорж, - сказал Бушро младший. - Знаете, мне чрезвычайно любопытно наблюдать за вами, людьми нового поколения из России. Вы сильно изменились, стали более динамичными, как будто кто то переключил коробку скоростей. Мне даже кажется порой, что вы решили позаимствовать у американцев их девиз: "Время - деньги".
  - Мы восприимчивы к чужому, - уточнил Захаржевский, - но переиначиваем все на свой лад. Поэтому принцип, согласно которому мы сейчас живем в России, я сформулировал бы так: "Время - деньги, но торопиться некуда..."
  Вежливо улыбнувшись, ювелир поинтересовался:
  - Жорж, вы пришли забрать ваш заказ? Признаться, были проблемы с подбором камешка, да и сроки для выполнения вы задали сверхнапряженные.
  - Но вы ведь справились, Мишель, не так ли? Дайте ка мне взглянуть на вещицу.
  Ювелир открыл небольшой сейф, из недр которого он извлек небольшой футлярчик нежно бирюзового цвета и конверт со стопкой цветных фотоснимков (на них был запечатлен в различных ракурсах "оригинал" изделия, точную копию которого было предложено - негласно - воспроизвести Бушро младшему).
  Захаржевский, еще раньше заметивший наличие в офисе ювелира - наряду с компьютером, факсом и т.д. - бумагорезательного аппарата, кивком испросил разрешение хозяина, включил на короткое время агрегат и, поочередно вставляя фотки в прорезь, превратил их в тонкую бумажную стружку.
  После чего, вооружившись лупой, стал разглядывать изготовленный для него мсье Бушро "дубликат": это была золотая печатка, с платформой из платины, с ограненным рубином, без именного вензеля.
  - Превосходная работа, Мишель! - спустя пару минут сказал молодой банкир. - Я всегда знал, что на вас можно положиться.
  Он вложил драгоценный перстень в футляр, а футляр сунул в нагрудный карман пиджака. Из другого кармана достал пачку евро, в которой было упаковано сто купюр номиналом в пятьсот европейских "тугриков" каждая - всего пятьдесят тысяч.
  - Держите, Мишель, - сказал он, передавая пачку ювелиру. Дополнительный бонус к тому, что вам уже было выплачено. Это моя благодарность за то, что вы не задавали лишних вопросов.
  - Все никак не привыкну, что вы, русские, ходите повсюду с набитыми деньгами карманами, - забросив премию в сейф и заперев его, сказал ювелир. - Не сильно удивлюсь, если уже вскоре в обиход запустят банкноты номиналом в тысячу евро.
  Захаржевский тем временем успел надеть пальто и шарф.
  - Мишель, я хочу у вас купить, уже через кассу, одну безделушку, которая у вас выставлена на витрине.
  - Что именно вас интересует, Жорж?
  - Браслет с бриллиантами за двадцать две тысячи. Надо же мне как то оправдать и эту утреннюю прогулку, и мой визит в ваш ювелирный салон?
  Захаржевский вернулся в отель в начале одиннадцатого. Едва он вошел в номер, как из ванной комнаты показалась Александра: в одних лишь трусиках бикини, с влажной после душа кожей и отжатыми, но еще не просушенными феном роскошными черными волосами.
  - Где ты был, Жорж? - поинтересовалась она, метнув не слишком приветливый взгляд на вошедшую вслед за банкиром в номер сотрудницу. - Я проснулась, а тебя нет... О о, цветы? Это мне?
  - Тебе, любимая, - усмехнувшись, сказал Захаржевский, в руках у которого был букет бархатистых роз. - Не поранься о шипы... Давай ка поставим цветы в вазу... вот так... Знаешь, я не думал, что ты так рано встанешь. Вышел прогуляться ненадолго, заодно и прикупил кое что... Надеюсь, Саша, тебе понравится эта вещица...
  Молодая женщина, ничуть, казалось, не смущаясь своей наготы, бросила на него вопросительный взгляд и лишь после этого, взяв сверточек, распаковала его и раскрыла футляр с эмблемой известного парижского бутика.
  - О о о... какая прелестная вещь, - сказала Александра, разглядывая браслет с "брюликами" (судя по недостаточно бурной реакции, молодая женщина ожидала увидеть нечто другое, возможно, обручальное кольцо с бриллиантом). - Спасибо, Жорж, спасибо милый... Но почему ты не раздеваешься?
  Она на короткое время прильнула к банкиру, коснувшись его своими остроконечными розовыми сосками и его губ своими влажными чувственными устами, после чего отстранилась и бросила на него удивленный взгляд.
  - У тебя есть какие то дела, дорогой? А мы разве не будем завтракать? И почему ты не хочешь взять меня с собой?
  - Есть одно небольшое дельце, - сказал Захаржевский, доставая из багажного отсека шкафа "купе" свой портфель. - Закажи себе что нибудь перекусить в номер, если есть желание. Думаю, к часу пополудни я вернусь, и тогда мы отправимся куда нибудь пообедать.
  Он уже был на пороге, когда Александра, успевшая набросить на себя халат, спросила:
  - Жорж, ты подтвердил аренду двух "сьютов" на Ривьере?
  - Да, я звонил нашему агенту, - обернувшись, сказал банкир. - А что?
  - А если нам понадобится переехать? Не сделать ли нам предварительный заказ на апартаменты по всему маршруту? Ты же сам знаешь, какой там вечно напряг с "виповским" жильем.
  - Значит, будем жить в пещере, как первобытные люди.
  - Ты шутишь?
  - Шучу, конечно, - добродушно сказал Захаржевский. - Ладно, Саша, не бери в голову... что нибудь придумаем!
  
  * * *
  
  Бушмин покинул отель "Крийон" в десять утра.
  В одном квартале от гостиницы, в "бистро", его ожидал Подомацкий. Они заказали по чашке кофе, после чего Андрей поведал напарнику о вчерашнем загуле и высказал несколько предположений касательно того, как могут далее у них развиваться дела.
  Покамест выходило так, что он, Кондор, должен будет прикрывать банкира Захаржевского, этого тайного "эмиссара Кремля", по ходу каких то предстоящих им негласных переговоров. Ну а Леший, следовательно, держась несколько особняком, должен по мере возможностей отслеживать ситуацию вокруг них и в "случ чего" прикрыть Кондора с тыла.
  Необычную задачку подбросило им руководство, чего уж и говорить.
  Самое паскудное заключается в том, что действовать им придется - если, конечно, придется - на чужой территории, в условиях дефицита информации, без привычного арсенала оружия и спецсредств, полагаясь целиком и полностью на собственные мозги, смекалку, изворотливость да еще на благое расположение к ним фортуны.
  Бушмин не исключал также того, что за молодым банкиром может осуществляться слежка (не со стороны местных спецслужб, хотя и подобные вещи нельзя исключать, а по воле частных структур, замутивших ситуацию вокруг компании "Ространснефть", располагающих не только огромными денежными ресурсами, но и квалифицированными специалистами в соответствующей области). Поэтому он не стал возвращаться обратно в отель, рядом с которым расположена стоянка таксомоторов, а поймал такси прямо на улице.
  Таксист без проблем доставил его в район Дефанс, являющийся деловым и финансовым центром Парижа. Надо сказать, что шофер, как это часто бывает у французов, недолюбливающих своих соседей островитян, по английски был "ни бум бум". Но спасла визитка с адресом, которую Андрею в ночном клубе вручил молодой банкир Захаржевский.
  На фоне урбанистического пейзажа, всех этих отзеркаливающих стеклами и хромом башен и параллелепипедов здание, в которое вошел Бушмин за две минуты до назначенного ему срока, выглядело несколько старомодно, но в то же время основательно, капитально, в духе старого доброго европейского империализма конца XIX - начала XX веков. Не успел он толком осмотреться в вестибюле, как через парадное в "Империал банк" вошли Жорж и Ника (так зовут молодую крепенькую женщину, сопровождающую повсюду молодого банкира, в которой Андрей - не без оснований - заподозрил профессионального сотрудника охраны).
  - Благодарю вас, Ника, - негромко произнес Георгий, адресуясь к своей спутнице. - Возвращайтесь в "Риц", ждите нас там. Мы приедем после часу, будьте к этому времени готовы к небольшой прогулке по городу.
  Охранница, упакованная как "бизнесвумен", посмотрела на Андрея, слегка кивнула ему, как знакомому, затем отправилась обратно к поджидавшей ее у парадного машине.
  - Ну вот, опять мы пересеклись! - осветившись обаятельной улыбкой, сказал Захаржевский, крепко пожимая приятелю руку (как будто это не он сам предварительно назначил здесь Бушмину свидание). - Здравствуйте, Андрей! How are you?
  - Fine, - усмехнулся Бушмин. - Вопреки всему, дружище, я в полном порядке.
  Он бросил внимательный взгляд на "клиента". Захаржевский, одетый в темное пальто, - при себе у него имелся портфель из крокодиловой кожи от "Альфред Данхилл" - был чисто выбрит, свеж и по деловому заряжен. И если бы Бушмин не был сам тому свидетелем и активным участником, он бы ни за что не заподозрил, что тот как минимум до четырех утра слонялся по местным "ночникам".
  - Георгий, а ваша спутница...
  - Саша? - Молодой банкир произнес женское имя на французский манер, с ударением на втором слоге. - Я оставил ее в отеле. Поздно легли, как вы сами понимаете...
  - Вернее сказать, рано, - уточнил Андрей.
  - Да и нечего ей здесь делать, - кивнул Захаржевский. - Андрей, я надеюсь, вас проинструктировали в Москве? Иными словами, вы в курсе, зачем мы сюда приехали, в этот банк?
  - Да, у меня имеются соответствующие инструкции, - сказал Бушмин. - Но нам необходимо поговорить, Георгий. Задачу мне обрисовали лишь в общих чертах. Нужны детали и подробности, нужна полная ясность. И прежде чем мы что то предпримем, я хотел бы получить у вас необходимые разъяснения.
  - Знаете, я бы тоже хотел полной ясности. - Лицо Захаржевского приняло озабоченный вид. - О делах поговорим чуть позже. Я знаю здесь поблизости кафе. А сейчас, если вы не против, мы поднимемся в кабинет управляющего. Простая формальность, но вы, Андрей, тоже обязаны при этом присутствовать.
  На третий этаж здания они поднялись не по лестнице, как простые смертные, а в кабине спецлифта, в сопровождении банковского клерка. У дверей распахнувшегося лифта их ожидал мужчина лет сорока пяти, холеный темновласый господин, вернее, месье, занимающий пост управляющего в этом одном из крупнейших в Париже филиалов банка "Креди Лионе". Они с молодым Захаржевским обменялись теплыми сердечными улыбками и такими крепкими дружескими рукопожатиями, что о них можно было подумать со стороны, будто они близкие родственники. Российский банкир представил своему парижскому коллеге Андрея - на этот раз не как своего приятеля, а в качестве делового партнера. Глядя на то, с каким показным дружелюбием - и даже почтением! - управляющий относится к пожаловавшим в его учреждение визитерам, и прежде всего, конечно, к Жоржу, Бушмин предположил, что Захаржевский бывал здесь и прежде и что ему не впервой иметь дело с этим европейским банком и местными банкирами.
  В отличие от простолюдинов здешний управляющий владел английским близко к совершенству. Впрочем, говорить о чем либо с ним Бушмину особенно не довелось (за все время их почти получасового визита он произнес всего три или четыре фразы). Выяснилось, что Захаржевский уже обо всем позаботился: Андрею оставалось лишь подмахнуть пару заранее составленных бумаг и оставить образец своей подписи. Если коротко, то это означало, что с нынешнего момента, чтобы получить доступ к зарубежным, преимущественно офшорным, счетам, с которых крупные денежные средства могут быть переведены на счета того же "Креди Лионе", - это вполне легальные суммы, составляющие часть выручки от продажи российской нефти, - требовались подпись и желание не одного только банкира Георгия Захаржевского, но и его нынешнего "делового партнера".
  Иными словами, люди, которые командировали сюда, в Западную Европу, для проведения неких тайных переговоров Захаржевского, прикрепив к нему в последний момент Андрея Бушмина, решили перестраховаться, так, чтобы никто из них по отдельности не мог снять со счетов ни одного доллара, ни единого евро.
  Общая же кубышка, которой теперь могут пользоваться, - если только возникнет такая необходимость, - "кремлевские эмиссары", составляла кругленькую сумму: пятьсот миллионов у.е., примерно пополам в долларах США и в европейской валюте.
  
  * * *
  
  Покончив с банковскими формальностями, местный управляющий, полюбивший, кажется, Жоржа, как родного сына, проводил их до самой внешней двери, сделанной в форме "вертушки", - они прошли пешком около квартала, после чего вошли в другое здание, с более современным фасадом, часть первого этажа которого занимает кафе или же ресторанчик для здешних "яппи" (обычные парижане и туристы сюда, кажется, заглядывают крайне редко).
  - Обедать будем позже и в другом месте, - сказал Жорж, вешая пальто на хромированный стояк с крючками. - Здесь мы сможем перекинуться словцом. Сразу предупреждаю, Андрей, что далеко не на все вопросы, которые у вас сейчас крутятся на языке, я способен дать точные ответы.
  Подошел официант. Захаржевский сделал заказ: кофе для Бушмина, свежеотжатый апельсиновый сок для себя и круассаны. Потом принялся вкратце излагать предстоящую им задачу, не вдаваясь, впрочем, слишком уж подробно в различные технические детали.
  - Есть большая вероятность, что переговоры пройдут удачно и дадут нам искомый результат, - запивая съеденный им еще теплый круассан соком, сказал молодой банкир. - Тогда мне вообще не понадобится ваша помощь и поддержка.
  - Хорошо бы, - криво усмехнулся Бушмин. - Потому что лично я пока не представляю, как и какими средствами я мог бы обеспечить вашу безопасность в случае возникновения какой нибудь серьезной угрозы.
  - Те люди, с которыми я уже успел предварительно законтачить, сами, знаете ли, сейчас сильно напуганы. "Замутили", а теперь, кажется, не прочь дать задний ход. По любому, разработанная ими схема - придумали ее, уверяю вас, оч чень неглупые люди - сейчас в полной мере не работает: у кого то из них не выдержали нервы. Плюс к этому кто то сторонний успел выдернуть из их схемы пару тройку важных звеньев...
  - Вы намекаете, Георгий, на исчезновение некоторых персон?
  - Да, - кивнул тот. - Одного из них, если вы еще не забыли, похитили буквально у нас на глазах. И если бы не вы, Андрей, то и ваш покорный слуга сейчас числился бы - как минимум - в "без вести пропавших".
  - Вы могли тогда погибнуть, - сухо сказал Бушмин. - Так что, в сущности, вам не за что меня благодарить.
  - Существует только одна реальность, в которой мы сейчас с вами находимся, - спокойно заметил Захаржевский. - Я жив, здоров, сижу в парижском "бистро", ем круассаны и запиваю их соком. Что же касается наличия рисков, то на все случаи жизни все равно не застрахуешься... Кстати, что слышно о Голубеве?
  - Известно лишь, что за него просят большой выкуп. На момент моего отъезда ситуация с похищением Голубева, в сущности, так и не прояснилась.
  - Мутная история.
  - Согласен. Все это весьма подозрительно, если учесть, что на прошлой неделе исчезли, словно провалились под землю, еще двое людей...
  - Литвинов и Серебрянский? - уточнил банкир. - Да, это действительно наводит на разные нехорошие мысли. По моим прикидкам, Серебрянский важнейшее звено схемы и скорее всего главный ее разработчик. Я бы предпочел сейчас иметь дело именно с Аркадием Львовичем, а не с его деловыми партнерами.
  - Поиск этих людей пока ни к чему не привел. Мало того, в одно время с ними исчез, пропал куда то еще один человек. Кстати, Георгий, это наш старый знакомый, который был с нами в той злополучной поездке в Грозный.
  - Иван Алексеевич?
  - Да, его тоже пока не могут найти. Поэтому, с одной стороны, я рад, что вы так позитивно настроены в плане предстоящих переговоров. Но с другой, мы не можем не учитывать того, что уже несколько лиц, связанных с известным вам делом, как то вдруг странно и внезапно исчезли.
  
  * * *
  
  Они минуту или две молчали, думая каждый о своем.
  - Георгий...
  - Да, Андрей?
  - Мне нужно знать наши планы, хотя бы на два три шага вперед. Я понимаю, что не все зависит от вас лично, но я должен быть извещен о маршруте, местах, где мы будем останавливаться, о переговорщиках, с которыми вы планируете вступить в торг, ну и так далее. Причем знания эти мне нужны не в последнюю минуту, а хотя бы за несколько часов до предполагаемого события. Вы решили, допустим, забить "стрелку" с тем то и в таком то месте. Ваше право, но предварительно поставьте меня в известность... Иначе я даже по минимуму не смогу гарантировать вашу безопасность, а также безопасность ваших двух спутниц.
  - Хорошо, Андрей, я понял, - кивнул Захаржевский. - Все, что знаю я, будете знать и вы. Что касается девушек... Про Нику, думаю, вы все поняли: она "бодигард" и уже несколько раз сопровождала меня на различных тусовках.
  - Так ли уж необходим нам сейчас женский эскорт? - спросил Бушмин. - Зачем мне сдалась этот... эта Федор?
  - Эта небольшая свита нам нужна, как у вас принято выражаться, для прикрытия, - с легкой усмешкой сказал банкир. - Если я окружу себя кольцом суровых крепких мужчин, то наши контрагенты, - а они люди довольно нервные и даже мнительные - могут спрятаться куда нибудь под корягу, откуда выковырять их будет уже чрезвычайно сложно. Кстати, эта Федор не против, кажется, отправиться с вами в небольшой тур? Без девушки или, на худой конец, смазливого парнишки вы будете выглядеть на фоне местной публики белой вороной. Кстати, эти девушки, с одной из которых вас свел Серж Поляков, отнюдь не бляди, извините за выражение. Они, конечно, что то "откатывают" тому же Миллерману, но в своих действиях и перемещениях совершенно свободны. Вы взяли у нее контактный телефон?
  - Да.
  - Прозвоните ей и пригласите на обед. Сразу же спросите, не согласится ли она сопровождать вас в Антиб, где мы пробудем, если не случится чего либо экстраординарного, ближайшие два или три дня. Как отблагодарить девушку, я вас позже проконсультирую. На подобных мелочах нам не следует экономить. Так что, если потребуется для дела, "зажигать" будем на всю катушку!
  - А когда мы отправимся на Ривьеру, Георгий?
  - Как это когда? Сегодня же! Удивлены? Привыкайте. Здесь, среди наших, такое частенько практикуется: завтрак - в Париже, обед - в Лондоне, а ужин... да хоть у черта на куличках!
  Захаржевский расплатился по счету, дал официанту чаевые, затем, словно только что вспомнил, залез рукой во внутренний карман пиджака.
  - Андрей, я хотел бы преподнести вам скромный презент. Хотите, рассматривайте это как благодарность за то, что вы доставили меня из Грозного обратно в Москву живым и невредимым. А хотите... Короче, держите.
  Он выложил на ладонь Андрея массивный мужской перстень с рубином.
  - Что то похожее на эту печатку я где то видел, - задумчиво сказал Бушмин, - причем сравнительно недавно. Зачем это, Георгий? Во первых, я не ношу "рыжье". Во вторых...
  - Если вы не примите презент, - перебил его банкир, - вы меня обидите! Да я вам, если хотите знать, кое что гораздо существеннее намеревался... и сейчас не отказываюсь от таких намерений... преподнести!
  - Георгий, вы хотите, чтобы я его надел на палец? - уточнил Бушмин. - И носил все это время, пока мы здесь, в "европах"?
  Захаржевский смерил его долгим взглядом. Затем, пожевав губами, словно подыскивая нужные слова, сказал:
  - Меня предупреждали, что вы с лёта сечете "фишку". Ну что ж, тем приятнее и проще нам будет с вами работать.
  Тем же днем, вернее сказать, вечером, в начале восьмого, между Парижем, точнее, его окраинным районом, где расположен частный авиатерминал, и городом Грас, расположенным на юге Франции, сравнительно недалеко от Канн, известным своей развитой парфюмерной промышленностью, на короткое время протянулся беспроводной телефонный мост.
  - Только что вылетели, - сказал первый голос, - пятеро пассажиров, двое мужчин, самолет марки "Гольфстрим". Плюс багаж, который им доставили прямо из гостиницы.
  - Ясно, - сказал второй мужской голос.
  - Попытаться пробить пункт назначения?
  - В этом нет нужды. Да и небезопасно.
  - Все? Или будут другие поручения?
  - Пока все, - сказал голос из Граса. - Благодарю за информацию, которую вы нам поставляли.
  
  Глава 18
  Ответный удар
  
  Полковник Шувалов и еще трое сотрудников его подразделения прибыли на место ЧП в Северном Тушине, улица Туристическая, - это северо запад столицы, неподалеку от метро "Планерная" - около одиннадцати утра.
  То есть спустя почти два с половиной часа после того, как неизвестные завалили одного из его подчиненных - Толю Караваева - в подъезде собственного дома. Раньше подъехать никак не получилось: известие о гибели сотрудника ГРУ майора Караваева, "временно прикомандированного к Военно экспертному управлению Совбеза РФ" (на самом же деле прикрепленного к секретной "группе 4"), пришло за несколько минут до важного совещания, в котором должны были принять участие и руководители "четверки". Шувалов вынужден был отправить в Северное Тушино своего зама, и лишь теперь, получив добро от Мануйлова, он смог наконец и сам выехать на место недавней трагедии.
  Караваев все еще лежал в подъезде, на лестничной площадке между первым и вторым этажами, в лужице крови, которая успела натечь под ним, - одна из пуль попала ему в горло, повредив аорту - там, где его застала смерть. Куртка на нем была распахнута, как и пиджак; поясная кобура расстегнута, из нее торчала рукоять наполовину извлеченного "ПММ" - Караваев, наверное, пытался в самый последний момент выхватить ствол... Темно серая водолазка, намокшая от крови, задрана к горлу; ниже левого соска виден ход проникающего ранения, еще одна пуля попала в аккурат в правую глазницу (похоже на то, что киллер - или киллеры? - произвел напоследок контрольный выстрел в голову).
  Обстановка была крайне нервозной: сразу четверо человек, включая "важняка" и руководителя приданной бригады сотрудников ФСБ, во все глаза следили за Шуваловым, которого лишь по звонку одной из высших инстанций в конце концов допустили к его погибшему в это злосчастное утро сотруднику.
  На Туристической Шувалов находился около двух часов. Ему удалось добиться, чтобы жену Караваева и двух детей - девочки погодки, двух и трех лет - перевезли на один из закрытых объектов. По этому пункту он круто наехал на прокурорских, предварительно заручившись по телефону поддержкой Мерлона - тот, вероятнее всего, лично прозвонил генпрокурору или его первому заму, и в этом плане все решилось очень оперативно. Молодая женщина, что неудивительно, находилась в тяжелом состоянии и нуждалась сейчас не в интенсивном общении с членами оперативно следственной бригады и различными милицейскими и эфэсбэшными чинами, - пусть все они прямо таки горят желанием немедленно выйти на след убийц и довести расследование по факту гибели ее мужа до точки, - а в безотлагательной помощи опытных психологов, способных помочь ей на первых порах преодолеть тяжелейший психоэмоциональный шок...
  Да и не случалось еще такого в практике, чтобы сотрудников "четверки" и их близких, на которых тоже распространяется некий служебный иммунитет, без ведома и прямого указания руководства подвергали допросам или иным способам досудебного дознания со стороны легальных право хранительных органов.
  В час дня, оставив на месте за себя своего зама, Шувалов отправился на Старую площадь, где его ожидал с докладом Мануйлов: дела покамест складывались препаршиво, и нос полковника уже чуял витающий в воздухе запах крупной подлянки.
  
  * * *
  
  Мерлон ожидал своего зама в своем "подземном" кабинете, расположенном в том же бункере, что и малый ситуационный центр.
  - Что значит "ответный удар"?! - перебил он своего зама, едва тот начал доклад. - Какие у вас есть основания для подобных заявлений?
  - Я всего лишь пытаюсь делать выводы из случившегося, - пожав плечами, сказал Шувалов. - Предполагаю, что убийство Караваева - это реакция на наши попытки прощупать известный вам спецотдел и некоторые частные структуры, где сейчас трудятся выходцы из органов...
  - Полковник, меня сейчас интересуют не ваши предположения, а факты, факты и еще раз - факты!
  - Тогда докладываю. Около половины девятого утра Караваев покинул свою квартиру на Туристической...
  - Как он там оказался? - вновь перебил Мануйлов своего зама. - Что он там делал этим утром? При том, что в нашем ведомстве объявлена "оранжевая" тревога?!
  - Виноват, Игорь Борисович, - глядя прямо перед собой, произнес Шувалов. - Толя был в числе тех трех сотрудников, которых Кондор брал с собой на задание в Грозный. По возвращении с этого задания, после назначенного ему двухсуточного карантина, он обратился ко мне с письменным рапортом. У него заболела теща... Жена заканчивает вуз, одной ей трудно справляться с двумя маленькими девочками. Я дал ему неделю по семейным обстоятельствам...
  Выждав паузу, Шувалов стал рассказывать, что довелось ему самому увидеть и узнать, находясь непосредственно на месте трагических событий.
  По словам жены потерпевшего, в половине девятого утра Караваев отправился за покупками в ближайший супермаркет. Вернее, намеревался отправиться, поскольку смерть поджидала его в подъезде собственного дома. Кстати, именно жена первой заподозрила неладное: заперев за мужем дверь, она прошла на кухню и встала возле окна, намереваясь сделать ему ручкой, когда тот выйдет из подъезда и через двор направится к расположенному поблизости супермаркету. Но вместо мужа она увидела каких то двух молодых мужчин, экипированных в темные кожанки в скрывающих их лица шлем масках: они вдруг выскочили из дверей подъезда и почти сразу же скрылись за углом дома...
  Женщина выждала еще какое то время, две или три минуты, но Караваев из дверей подъезда так и не показался. Тогда она позвонила в дверь соседке, чтобы та присмотрела на минутку за детьми, а сама спустилась по лестнице четырьмя этажами ниже, где и обнаружила тело... К тому времени сам Караваев уже не подавал признаков жизни.
  - "Беретту" с глушителем киллеры скинули на месте, - продолжил свой рассказ Шувалов. - Тех двух субчиков в масках видели еще как минимум трое: мужчина, который выгуливал во дворе собаку, и две женщины, наблюдавшие от соседнего дома (они, впрочем, путаются в своих показаниях...)
  - Или же их намеренно путают, - подал реплику Мерлон. - Киллеров поблизости ждал транспорт?
  - Да, по показаниям вот этих троих свидетелей - "Жигули" красного или вишневого цвета, скорее всего - "девятка". На этой машине они вроде бы и покинули место событий. Объявлен план "Перехват", проводятся другие специальные мероприятия... Есть еще кое какие странные моменты...
  - Например?
  - Моего зама вопреки его "корочкам" и вашему звонку какое то время не хотели пропускать через оцепление. Пытались блокировать его попытки войти в подъезд, где был убит наш сотрудник. Когда я там появился, ко мне тоже отнеслись с прохладцей. Имеется еще один тревожный момент: моему заму не разрешили там присутствовать, когда сотрудники дежурной бригады при понятых изъяли у Караваева барсетку и все, что при нем было...
  - Эта деталь, Сергей Юрьевич, может быть ключевой, - задумчиво произнес Мануйлов. - Что за кассету нашли при Караваеве? Что говорят по этому поводу следователи и оперативники?
  - Молчат, как воды в рот набрали. "Важняк" даже высказал мне замечание, что я, мол, мешаю им работать.
  Помолчав немного, Мерлон веско сказал:
  - Сергей Юрьевич, нам нужны факты, проверенные сведения, улики и доказательства! Пока мне нечего предъявить, сами знаете кому ! Работайте, полковник, более интенсивно! Но учтите, что никто вам не гарантирует спокойной обстановки.
  В три часа пополудни в здание президентской администрации прибыли двое высоких спецслужбистских чинов: первый заместитель генпрокурора и заместитель директора одной из федеральных спецслужб. Принимал их у себя помощник главы государства, курирующий по линии администрации спецслужбы, в прошлом сам носивший погоны сотрудника органов.
  Заместитель генпрокурора, промокнув влажный от пота лоб носовым платком, сказал:
  - Сегодня, в половине девятого утра, в подъезде собственного дома на улице Туристическая, в Северном Тушине, неизвестными был убит сотрудник ГРУ Караваев.
  - Мне докладывали в общих чертах, - сказал помощник президента. - Что, удалось уже раскрыть?
  - Выйти на убийц по горячим следам пока не удалось, - подал реплику высокопоставленный чекист. - Но в ходе расследования - очень неожиданно, надо сказать, - вскрылась одна важная, чрезвычайно важная деталь, касающаяся служебной, а точнее сказать, внеслужебной деятельности самого майора Караваева...
  - А также, не исключено, и некоторых его коллег, - сказал прокурор, доставая из портфеля небольшой, но плотный конверт. - Вот что обнаружили члены оперативно следственной бригады при убитом.
  - Кассета? - заглянув внутрь конверта, несколько удивленно произнес помощник президента. - От видеокамеры? И что на ней?
  - Думаю, здесь найдется необходимая для просмотра аппаратура?
  - Да, конечно, - еще сильнее удивился помощник главы государства. - Я сейчас вызову наших спецов, они нам прокрутят эту видеозапись. А что, кстати, на этой кассете?
  - Сцена казни вице президента "Ространснефти" Литвинова, - заметно нервничая, сказал прокурор.
  Заметив, как у их куратора округлились глаза, крупный чин из ФСБ кивнул:
  - Материал просто убийственный... Мы только часть кассеты просмотрели и сразу же решили ехать к вам.
  Через несколько минут они переместились в другой кабинет, где примерно в течение часа втроем, без посторонних лиц, просматривали видеокассету, найденную сегодня утром среди вещей - она лежала в барсетке вместе с документами и небольшим количеством наличности - сотрудника ГРУ, являющегося также, о чем уже был извещен помощник главы государства, сотрудником совсекретной "группы 4" при Совбезе.
  На кассете обнаружились фрагменты допросов нефтяника Литвинова и заместителя главы СБ той же "Ространснефти" - прозвучали довольно любопытные сведения, в том числе касательно "крыши" или же тех, кто хотел бы "крышевать" столь мощную и прибыльную компанию, - а также были засняты финальные сцены из казни (а иначе то, что было заснято на пленку неизвестными лицами, трактовать было невозможно...).
  Вместо финальных титров оператор, снимавший все это зверство на камеру, - вполне возможно, что эту "фильму" хотели показать другим бизнесменам, с целью их устрашения, - направил камеру на стену помещения, вернее, пыточной и даже расстрельной камеры. А там чья то рука в перчатке при помощи баллончика с краской - как будто кровью писал - вывела красноречивую и довольно зловещую надпись:
  ДЕЛИТЬСЯ НАДО!
  - У ф ф... - Теперь уже помощник президента полез в карман за платком, чтобы вытереть выступившую на лице испарину. - Но это же "бомба"... "ядерная бомба"! Я даже не представляю, что будет... какая последует реакция... в том числе и на внешнеполитической поляне... если вот это... это... не могу найти слов!.. просочится как то за пределы нашего круга!..
  - Вот и мы об этом же подумали, - мрачно заметил прокурор. - Ведь вначале рассматривался чеченский след, как один из вероятных. Караваев ранее состоял в спецназе ГРУ, не раз, понятное дело, выполнял спецзадания в Чечне... Кто то из очевидцев даже показал, что те двое киллеров, что скрылись с места на "девятке", внешне похожи на кавказцев.
  - Кто еще видел эту кассету? - перебил его помощник президента. - Кто, кроме вас, знает, о ней?
  - Наш "важняк". - Прокурор назвал фамилию следователя. - А также один товарищ из ФСБ, руководитель приданной нам бригады.
  - Да, мы тоже решили подключиться, - сказал замдиректора. - Во первых, убит сотрудник ГРУ, прикомандированный к тому же к аппарату Совбеза. Во вторых, мы тоже предполагали изначально чеченский след. А оно, это убийство, вот на какие вещи неожиданно нас вывело.
  - А эту кассету не могли подбросить? - Помощник президента кивнул на стол, где теперь лежала вложенная обратно в плотный конверт видеокассета.
  - Исключено, - заверили его оба. - Все происходило на глазах у понятых, в качестве которых фигурировали местные жильцы, и в присутствии членов смешанной бригады.
  Какое то время в кабинете царила напряженная тишина.
  - Проинструктируйте ваших подчиненных, чтобы они хранили полное молчание! - сказал наконец помощник главы государства. - Чтобы никому! ни слова! ни даже намека! под страхом уголовного преследования!
  Сказав это, он снял трубку одного из аппаратов и, назвавшись, сказал, что ему необходима - с р р ррочно! - аудиенция у Самого...
  
  Глава 19
  Где нужен волчий рот, а где и лисий хвост
  
  Когда они подъехали к развернутым в сторону Москвы реки и щедро иллюминированным "Алым парусам", наручные часы Мокрушина показывали без четверти девять вечера.
  Измайлова, а именно она сидела за рулем очередной выделенной для их специальных нужд тачки - это был практически новый "Рено" перламутрово зеленого цвета - свернула к корпусу IV, затем скользнула по наклонному пандусу в направлении подземного гаража.
  На въезде в гараж пришлось притормозить: шлагбаум, охрана, куда деваться? Жилой комплекс "Алые паруса", в который они пожаловали, - это жилье для избранных, элитное жилье, где постояльцам наряду с комфортом и развитой инфраструктурой гарантируется полная безопасность. Поэтому то сотрудников охраны и разной обслуги здесь едва ли не больше, чем самих обитателей этих престижных апартаментов (впрочем, возводятся уже более крутые "хаусы" для любителей городской жизни... Те же, к примеру, вновь возводимые V и VI корпуса с супердорогими и суперэксклюзивными квартирами).
  То есть попасть сюда со стороны далеко не просто: если ты не жилец, не прописан здесь на каких то законных основаниях, то для того, чтобы попасть в любой из корпусов комплекса, нужно как минимум получить статус гостя и обзавестись инд картой вкупе с получением разрешения от приглашающей стороны. Но это все в теории, а на деле Рейнджу не пришлось даже и пальцем пошевелить: магнитокарту передал ему Технарь, а агентесса Измайлова, оказывается, заблаговременно обзавелась карточкой "вездеходом" (оказывается, ей уже доводилось сюда приезжать, причем не раз и не два).
  
  * * *
  
  Гости сунули карточки в прорези считывающих устройств, - на глазах у двух местных "секьюрити" - зарегистрировались под чужими, естественно, вымышленными параметрами; шлагбаум автоматически открылся, и они поехали дальше.
  - Зона "Д", - сказала агентесса, паркуя "Рено" в одном из гаражных боксов. - "Клиент" обычно паркуется в соседнем боксе, но нам и отсюда все будет прекрасно видно. Если воспользоваться ближним к нам лифтом, то первая и вторая по счету остановки будут зона сервиса - на первом уровне бассейн, две сауны, тренажерный зал, на втором - боулинг, пара "шопов", выход в галерею и зимний сад.
  - Я вижу, Анна, ты уже здесь все разведала, - одобрительно произнес Рейндж.
  - Из бокса "С", где у нашего "клиента" индивидуальная парковка, можно попасть, воспользовавшись лифтами, в саму башню. Квартира у него на десятом этаже.
  - Давно ты тут пасешься? - повернув к ней голову, спросил Мокрушин. - Или у тебя здесь какие то знакомые живут?
  - А вам разве "свояк" ничего по этому поводу не говорил?
  - Сказал только, что ты знаешь поляну.
  - Шеф, меня здесь стажировали на "киднепинг".
  - Ах вот оно что... Теорию сдавала или кого то реально выдернули на практике?
  - Обошлось теорией. Кстати, меня на нашего нынешнего клиента нацеливали.
  "Эге! - подумал Рейндж. - Очередное подтверждение тому, что Мерлон и "свояк" никогда и ничего просто так не делают, а действуют, по обыкновению, даже обучая новые кадры, - с прицелом на будущее..."
  
  * * *
  
  - Не факт, что "клиент" вообще сюда заявится, - подал реплику Мокрушин. - Тогда мы потянем "пустышку".
  - Надеюсь, шеф, вы внимательно прочли собранное на него досье? - покосилась на него агентесса. - Из собранных материалов можно сделать вывод, что этот человек весьма консервативен в своих привычках. В том, что выходит за рамки его собственно служебных обязанностей...
  - В задницу все эти досье! - выругался Мокрушин. - Там полно всякой лажи, которой нельзя верить! Запомни, девочка: человек по своей сути крайне непостоянная тварь.
  - Я вижу, шеф, вы сегодня не в духе?
  - А то! Тоже мне, блин, сколотили ударную спецгруппу: битый перебитый Рейндж, сшитый заново из лоскутов, и зеленая практикантка, знающая, как все должно быть в теории!
  Мокрушин, который сегодня был слегка не в духе, может, выразился бы и покрепче - не в Измайловой, понятно, было дело, поскольку "рыжая" здесь вообще ни при чем, - но открылся ближний к ним лифт и оттуда показался знакомый агентам субъект: парень лет тридцати, в куртке с эмблемой фирмы "Найк", со спортивной сумкой через плечо той же фирмы, в очках с притемненными линзами.
  Он уверенно направился к их "Рено". Когда парень подошел к машине, Мокрушин приспустил стекло.
  - Ну что, Технарь, все сладилось? - произнес он вполголоса.
  - Обижаешь, Рейндж, - сказал тот, чуть нагнув голову к проему. - Значит, так... Работа системы видеонаблюдения блокирована лишь частично. Камеры не работают здесь, в гараже 4 го корпуса, в лифтах и на двух уровнях зоны сервиса. Ваше появление здесь на пленке не зафиксировано, будьте покойны! Но если не хотите оставить свои изображения в местной фильмотеке, за пределы указанной зоны не суйтесь.
  - Понял, не дурак, - усмехнулся Мокрушин. - На какое время ты их примерно "ослепил"?
  - Даже если вызовут спецов, то и им до утра придется возиться... Замучаются прозванивать кабельную сеть, - ответно ухмыльнулся Технарь. - Так что с тебя, Рейндж, - бутылка, а с тебя, Аня, соответственно, - закусь.
  - Магарыч тебе "свояк" поставит, - буркнул Рейндж. - И вообще, не фиг к моей невесте клеиться!
  - О о о! - удивился Технарь. - Я и не знал... Поздравляю!
  - Шеф пошутил, - подала реплику Измайлова. - Как женщина, кажется, я ему совсем не нравлюсь.
  - Ну, ни пуха ни пера, - сказал им в напутствие Технарь, после чего направился к стоящему чуть поодаль "Опелю".
  - К черту! - хором отозвались агенты.
  
  * * *
  
  Прошло минут двадцать после того, как Технарь, усевшись в "Опель", покинул подземную автостоянку корпуса IV элитного жилого комплекса "Алые паруса".
  Рейндж бросил взгляд на изумрудное табло таймера - 21.25. Свет в салоне был выключен, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Измайлова сидела в кресле водителя тихонько, как мышка в норке. Мокрушина стало помаленьку клонить в сон (занятие, кстати, совершенно постыдное, если учесть, что они нынче находятся на ответственном задании). Но едва он смежил веки, как в салоне прозвучал женский шепоток:
  - Шеф, кажется, это он!
  Мимо них, замедляя ход, проследовал лоснящийся черными боками "Мерседес Бенц МЛ 320", а за ним, держась строго в корме, катил еще один джип темно серого цвета.
  - Черт! - выругался Рейндж. - Мы так не договаривались.
  Оба джипа припарковались в соседнем блоке "С". Сейчас то Рейндж оценил, как ладненько выбрала позицию его напарница: хотя их "Рено" стоял в доброй сотне шагов от дальнего лифта, возле которого остановились "мерсовский" джип и транспорт сопровождения, обе машины и сам лифт отсюда просматривались как на ладони.
  - Кажется, нашему "клиенту" выделили дополнительную охрану, - быстрым шепотком произнес Рейндж. - Интересно бы знать - почему?
  Из "мерса" почти одновременно вышли двое: шофер, он же телохран, наделенный стандартной для "секьюрити" фактурой, и сам "клиент", рослый мужчина лет сорока, одетый в дубленку и ондатровую шапку. Из "Лендровера", даже чуть опередив этих двоих, показался еще один крепкий мужчина, явно "секьюрити", который, бросив взгляд по сторонам, направился вместе с ними к лифту. Поскольку он вышел с правой стороны джипа, то сам собой напрашивался вывод, что в "Лендровере" находится еще как минимум один человек.
  - Четверо, - сказал Рейндж. - А в досье написано, да и ты об этом говорила, Измайлова, что "тело" обычно сопровождает один "личник".
  - Так оно и было, шеф... Вплоть до сегодняшнего дня. На устах у Мокрушина крутились разные нехорошие слова, но он все же сдержался.
  - Командир, а мы сможем, если что, справиться с охраной? - поинтересовалась Измайлова, причем по ее голосу нельзя было сказать, чтобы она очень уж сильно нервничала. - С "клиентом" ушли двое, и еще один дожидается в "Ровере". Я вот думаю, вдруг "клиент" заехал к себе домой ненадолго? Что, если он решил сегодня отступить от своего более или менее привычного распорядка?
  - Расслабься, Анюта, - зевнув в кулак, сказал Рейндж. - Никуда он от нас не денется! Кстати, когда это я говорил такое, что ты мне не нравишься как женщина?
  
  * * *
  
  Прошло совсем немного времени, минуты три или четыре, когда из лифта, вернувшегося на подземный уровень, вышла уже знакомая парочка "секьюрити".
  - Супер! - обрадовался Рейндж, при этом, как бы от полноты чувств, приобняв агентессу за плечики. - Потому что - сейчас могу сказать правду - у меня не было особого желания связываться с этими тремя лбами!
  "Лбы" тем временем уселись в "Лендровер"; водитель тронул с места и покатил на выезд, увозя "личника", которому, как и обычно, наказано было явиться за хозяином в половине девятого утра.
  Когда джип проезжал мимо их "Рено", Рейндж вдруг привлек к себе Измайлову и - это случилось как то само собой - припал к ее губам...
  Анна вроде бы ответно потянулась к нему, но спустя секунду мягко отстранилась.
  - Шеф, что вы делаете?
  - Соблюдаю маскировку, - нашелся Рейндж. - Даже если они нас заметили, то наверняка приняли за парочку влюбленных.
  - Но ведь у нас тонированные стекла?!
  - Ну и что? Главное везде и во всем сохранять естественность, - уклончиво заметил Рейндж. - Гм, ну так что там у нас, дорогая, далее по плану?
  
  * * *
  
  В одиннадцать вечера с минутами из лифта, остановившегося на первом уровне зоны сервиса, вышел рослый, осанистый мужчина лет сорока, одетый по домашнему - в спортивный костюм (при нем также была сумка марки "Ри бок" с купальными принадлежностями). День у него сегодня выдался довольно напряженный, даже утомительный, поэтому поначалу, съев свою порцию обезжиренного творога и выпив стакан свежеотжатого женой у него на глазах грейпфрутового сока, он хотел даже отказаться от давно уже ставшего для него традиционным вечернего посещения бассейна. Но потом подумал, что могут возникнуть проблемы с засыпанием - всему виной интенсивная умственная работа, - и все же решил прогуляться в бассейн, посещение которого всегда действовало на него умиротворяюще, вроде легкого снотворного.
  Да, все эти месяцы, почти уже полтора года, что он был прописан здесь, в "Алых парусах", мужчина за редким исключением всегда следовал железному правилу: двадцать минут в бассейне, потом еще раз принять душ и сразу же - на боковую. Соответственно, и время для посещения зоны сервиса и досуга он выбрал довольно позднее: после одиннадцати вечера здесь можно редко кого застать: любители водных феерий предпочитают посещать местный навороченный "аквапарк" или другую зону отдыха, где имеются роскошные сауны, барчики и прочие удовольствия для здешних крутых жильцов.
  
  * * *
  
  Ну так вот: мужчина вышел из лифта и направился через помещение тренажерного зала в мужскую раздевалку, откуда, приняв предварительно душ, удобнее всего было пройти к бассейну. На беговой дорожке, схватившись за поручни и чуть наклонившись от усердия вперед, усердно пыхтел какой то незнакомый ему тип: лет тридцати или тридцати с небольшим, рост примерно метр восемьдесят пять или чуть повыше, спортивного телосложения, экипированный сверху до кроссовок в "Найк", с длинными черными волосами, забранными на затылке в "хвост" - похоже, мужик косит под голливудского громилу Стивена Сигала... По другую сторону прохода, грациозно перегнувшись в тонком стане, пыталась что то достать из лежащей на полу спортивной сумки молодая женщина, обладательница роскошной фигуры - она была в купальнике с глубоким вырезом, надетом поверх обтягивающих ее стройные ножки лосин, - и не менее роскошной рыжей шевелюры.
  Когда он поравнялся с ней, рыжая красотка, чуть переменив позу - она присела возле сумки на корточки и, повернув голову, смотрела теперь на него снизу вверх, - приятным, мелодичным голосом сказала:
  - Мужчина!.. Извините, ради бога... вы не могли бы мне помочь?
  Он остановился, вспомнив, что уже раза три или четыре видел здесь, в зоне отдыха IV корпуса, эту рыжеволосую красотку. Похоже, что она тоже прописана в этом престижном жилом комплексе. Надо будет осторожно навести справки: кто такая, чья жена, подруга или любовница?..
  - Здравствуйте, - сказал мужчина, ставя свою сумку на пол. - Кажется, я вас уже здесь видел. Чем могу вам помочь?
  - Да что то сумка не открывается, - пожаловалась девушка. - Наверное, молнию перекосило.
  - Вот же рыжая лиса! - подал реплику "Сигал", который, похоже, тоже наблюдал эту сценку и даже на время прекратил свои занятия. - Коварный вы все ж таки, женщины, народ.
  - Я советовал бы вам быть повежливее, - сказал мужчина, покосившись на него. Затем, присев на корточки, посмотрел на молодую привлекательную женщину, попросившую у него помощи. - Так что у вас за проблема, сеньорита? Или все же - сеньора?
  - Это у вас возникли проблемы, товарищ, - сказала девушка, доставая что то из той самой сумки, которая вроде бы не открывалась.
  - Юрий Николаевич, вам привет от Мерлона! - вкрадчиво произнес "Сигал", оказавшийся вдруг у него за спиной.
  А в следующую секунду в мозгу человека, которого в узком кругу своих иногда кличут Сценаристом, что то взорвалось, и он, оторвавшись от земли, полетел, но не вверх, как следовало ожидать, а вниз... вниз... в жуткую бездонную пропасть...
  
  * * *
  
  Менее чем через минуту все трое уже были в лифте: Рейндж держал почти парализованного "клиента", а Измайлова, вытащив из сумки запасной плащ, в темпе одевала "манекен". Быстро управившись с этим делом, она надела свой длинный, почти до пят, утепленный плащ, а потом, приняв на минутку "манекена" в наглухо застегнутом темном плаще, дала возможность надеть на себя куртку своему старшему напарнику.
  - Минутку! - сказал Рейндж, доставая из сумки заранее приготовленную бутылку "скотча". Окропил сверху клиента вискарем - для запаха, - завернул пробку, сунул бутылку в сумку, снял с себя парик и нахлобучил его на голову временно недееспособного товарища по прозвищу Сценарист. - Если что - "шумел камыш, деревья гнулись..." Все, жми на кнопку!
  Спустились на свой уровень подземной автостоянки. Измайлова высунулась первой, затем, убедившись, что на горизонте чисто, помогла Рейнджу доставить "клиента" на заднее сиденье "Рено" (машину, прежде чем отправиться на дело, они припарковали как можно ближе к нужной им кабине лифта, которой в это довольно позднее время пользуются лишь изредка).
  Мокрушин сел за руль, а Измайлова соответственно уселась на заднее сиденье рядом с чуть понурившим голову мужчиной, от которого ощутимо попахивало спиртным, и даже чуть приобняла его за шею: типа едет со своим крепко захмелевшим мужиком. И никого это не должно касаться...
  Двух "секьюрити" на выезде из автостоянки ни "Рено", ни его пассажиры, которых теперь стало трое, кажется, ничем не заинтересовали - да они и не посмотрели на заднее сиденье.
  Минут через пять Рейндж и его помощница оставили машину с пойманной ими только что на крючок крупной "рыбиной" в условленном месте. В эту точку, как это было двумя днями ранее с гэбистским майором, которого они захомутали возле "Братиславской", прибыл спецтранспорт, с людьми из которого агенты так и не пересеклись.
  Супруга Юрия Николаевича вряд ли хватится мужа ранее полуночи. Да и то, наверное, поступит следующим образом: а) сначала спустится сама к бассейну; б) не обнаружив там ни Юрия Николаевича, ни его сумки с купальными принадлежностями, обратится сначала к местным "секьюрити"; в) лишь после этого решится поднять тревогу. Да и то, скорее всего, сначала обратится за помощью и советом к коллегам и деловым партнерам своего мужа.
  Этого времени будет вполне достаточно для того, чтобы спецтранспорт, оборудованный спецсигнализацией и имеющий крутые госномера, проскочил в Ближнее Подмосковье, где Сценариста ждет очная ставка с доставленным двумя сутками ранее на объект гэбистом из спецотдела, а также трудное общение с отборной компанией "инквизиторов"...
  Рейндж и агентесса, пересев в свой разъездной "Опель", как говорится, "уставшие, но довольные", выехали в подмосковный пансионат "Сосны", где им и далее предстояло разыгрывать из себя пару влюбленных голубков, не выпускающих друг дружку из объятий едва ли не круглые сутки (впрочем, Мокрушин отнюдь не собирался складывать оружие...).
  И лишь считаные единицы людей, принадлежащих к самым высоким государственным сферам и имеющим доступ к самым жгучим, наиболее охраняемым тайнам и секретам, знали о глубоком кризисе, едва не расколовшем верхушку власти: четверо государственных мужей, включая Самого, более трех часов совещались за закрытыми дверями; говорили и о кассете, найденной при Караваеве, и о том, что "дело "Ространснефти" напоминает черную воронку, куда затягивает людей, - а может затянуть даже целые ведомства и их руководителей, чья карьера до этого складывалась весьма успешно... Много говорили о "тайной миссии Захаржевского", причем с изрядной долей скептицизма. А также о том, что необходимо - за это высказались двое из присутствующих, - пока еще не поздно, отозвать с задания Бушмина, на которого вдруг отыскалась серьезная "компра" (фамилия спецагента тоже прозвучала в ряду других на той злополучной видеозаписи, что была изъята у погибшего от рук неизвестных майора ГРУ Караваева). Отозвать, само собой, вместе с его напарником Алексеем Подомацким.
  Мануйлову в этот раз понадобилось все его красноречие - и хладнокровие! - чтобы убедить коллег и, естественно, Самого, не рубить сплеча, не делать пока оргвыводов, руководствуясь непроверенными фактами и сомнительными находками. И в особенности не менять своего прежнего решения по прикрытию банкира Захаржевского. "Машина уже запущена, - сказал Игорь Борисович своим высокопоставленным коллегам. - Да и Кондора нам сейчас заменить решительно некем..."
  
  Глава 20
  Тревожные предчувствия
  
  Среда прошла спокойно, без каких либо потрясений.
  В Антибе их небольшая компания, внешне ничем особенным не отличающаяся от снимающей в городках Ривьеры жилье состоятельной публики, от разных слоняющихся по побережью богатых бездельников и вырвавшихся сюда на несколько дней, чтобы потусоваться, деловых людей разных стран и разного калибра, вселилась в четырехзвездочный отель "Мэридин Гардэн бич". К их услугам оказались два больших "сьюта" площадью около сотни квадратных метров каждый. Из окна бушминских апартаментов, которые с радостью согласилась делить с ним девушка по имени Федор, был виден мыс Антиб и вся целиком знаменитая "бухта миллиардеров", где даже в нынешнюю довольно паршивую погоду у причальной стенки и на поплавочных якорях отстаивались десятки, если не сотни яхт различной стоимости и вместимости, включая весьма роскошные океанские яхты.
  Антиб оказался городком довольно скромных размеров, старинным - основан вроде бы две с половиной тысячи лет назад, - не лишенным архитектурных и ландшафтных красот. Но делать здесь во второй половине февраля по большому счету было нечего (если, конечно, не сидеть круглосуточно в "сьюте" и не бухать напропалую в обществе прекрасных дам, употребляя вовнутрь гремучую смесь из игристого "Моэт и Шандон" и обладающего теплым январ ным цветом, пьющегося обманчиво легко "Хеннесси" или того же "Мартеля"...).
  После не слишком продолжительной прогулки по городу они заглянули в ресторан "Ле Вобан", расположенный на тихой старинной улочке. Угостились там устрицами и лобстером под горчичным соусом, выпили по бокалу вина. В половине четвертого, когда они вернулись обратно в отель, Захаржевский дал знать Бушмину, что он хочет поговорить с ним тет а тет.
  - Дела наши складываются пока неважно, - сказал банкир. - Сегодня у меня планировалась встреча с Борисом Липкиным, президентом одной из "дочек" "Ространснефти".
  - И что? Не объявился? Но ведь день еще не закончился, Георгий?
  - Я ждал от него звонка еще вчера вечером, и не только от него. Но Липкин для меня - первый в списке переговорщиков, и с ним у меня была предварительная договоренность о встрече. Он должен был подъехать в Антиб либо на крайний случай сообщить новое место и время для "стрелки".
  - Вы пробовали ему звонить?
  - Да. И самому Борису, и еще двум людям, которые, как я предполагаю, имеют здесь на него выход. Но вот пока ни к кому из них не могу пробиться.
  - "Спрятались под корягу", как вы сами недавно выразились?
  - Не думаю. Чего им меня то бояться? В том то и "фишка", что я - человек их круга.
  - Я это уже понял, Георгий. Что дальше?
  - Нужно отметиться еще в двух или трех местах. Там, по моим расчетам, сейчас находятся люди, имеющие выход на Липкина или на того же Игоря Борткевича. Нужно светиться там и сям, и тогда рано или поздно кто то из контрагентов либо сам прозвонит мне, либо все устроит так, чтобы наша встреча произошла как бы случайно...
  - Мне это не нравится, Георгий, - задумчиво потеребив подбородок, сказал Бушмин. - Я же предупреждал вас, что мне нужно знать наш маршрут. Ну хотя бы на сутки вперед!
  - Очень жаль, но вряд ли это получится, - спокойно заметил молодой банкир. - Я уже говорил вам, что личности, с которыми нам - я на это очень надеюсь - придется иметь дело, по своей природе, по самому образу жизни очень мобильны. К тому же сами попробуйте влезть в их шкуру. Как вы думаете, Андрей, им сейчас есть чего опасаться?
  - Думаю, что да, - мрачновато усмехнувшись, сказал Бушмин. - Прежде всего им следует опасаться самих себя. И тех, кто их ранее "крышевал", и кто, я почти уверен, сейчас оч чень недоволен развитием ситуации... Так каковы все же наши дальнейшие планы, уважаемый компаньон?
  - Сами видите, Андрей, погодка на Ривьере ни к черту. - Банкир тоже улыбнулся. - Я уже прозвонил пилоту "Гольфстрима". В пять вечера вылетаем в Гренобль. Здесь всего каких то двадцать минут лета. Ну а оттуда нас уже подбросят в Шамони - это горнолыжный курорт во Французских Альпах.
  
  * * *
  
  На следующий день Бушмин встречал рассвет, стоя на просторном, обшитом деревом балконе третьего этажа единственного в Шамони четырехзвездочного отеля "Ле балкон дю Савой".
  Вид, который перед ним открывался, надо сказать, был презнатный: впереди и чуть справа от него высился Монблан, высочайший пик Альп, обращенные к востоку склоны которого уже слегка окрасило в голубовато розовые цвета невидимое пока еще из за цепи горных вершин восходящее светило.
  В отель они вселились в семь вечера, когда уже стемнело. Но теперь, с наступлением рассвета, Андрей мог в полной мере насладиться здешними великолепными видами: долина Шамони протянулась на шестнадцать верст от селения Лез Уш до городка Аржантьер; курорт находился ровно посередке этой живописной долины, у самого подножия ледников величественного Монблана. Что еще немаловажно, - и в этом пункте Андрей должен был отдать должное умению Захаржевского выбирать наблюдательный пункт, - Шамони расположен как бы на перекрестке трех стран - Франции, Италии и Швейцарии (до границы всего пятнадцать километров через перевал Лэ Монте). Так что, случись такая необходимость, "эмиссары Кремля" могли бы с легкостью достичь территории любой из этих стран, воспользовавшись вертолетом, благо служба воздушного такси здесь функционировала безукоризненно, либо проехав до указанного им контрагентами географического пункта арендованным здесь же автотранспортом по знаменитой, головокружительно прекрасной дороге Route des Grandes Alpes.
  Но не эти райские красоты, конечно, занимали сейчас ум Бушмина более всего. Он думал о том, что их странная совместная с банкиром Захаржевским миссия может закончиться ничем. Он не знал, как это может отразиться на Больших Государственных Делах, - мог лишь предполагать, что проблему так или иначе решат, но зато был твердо уверен, что такой вот расклад, при котором "тайные эмиссары" могут остаться вообще не у дел, лично для него, для Кондора, был бы самым оптимальным.
  
  * * *
  
  Едва он хотел вернуться в номер за сигаретами и пепельницей, как в кармане у него призывно запиликал мобильник (вернее сказать, смартофон фирмы "НОКИА" новейшей модели, совмещающий в себе функции сотового телефона, миниатюрной цифровой камеры, диктофона, органайзера, датчика поисковой системы Джи пи эс и сверхпортативного компьютера - весит эта навороченная вещица, правда, поболее обычной "трубы", но не намного - 160 граммов).
  Андрей раскрыл смартофон, сверился с номером, затем взглянул на жидкокристаллическое табло. На экранчике он увидел фасад отеля с остроконечной крышей и маленькую человеческую фигурку на одном из балконов третьего этажа. Спустя две или три секунды он наконец допер: на экранчик выведено отснятое кем то с расстояния примерно в двести или двести пятьдесят метров изображение отеля "Ле балкон дю Савой", а человечек, торчащий на одном из балконов, не кто иной, как он сам.
  Сообразив, что Подомацкий находится у одного из подъемников канатной дороги, который уже включился в работу и где образовалась небольшая очередь ранних пташек из числа любителей горнолыжного спорта, и что он оттуда снимает его на фоне отеля при помощи такого же смартофона, Андрей поднял руку и сделал приветственный жест.
  - Привет, - сказал он в трубку. - Ты давно уже здесь?
  - Гуд мо онинг, чи иф, - отозвалась трубка голосом Лешего. - На языке какой страны вы предпочитаете говорить в это прекрасное альпийское утро?
  - У тебя, я вижу, сегодня приподнятое настроение?
  - Отнюдь. Почти всю ночь провел за рулем. Приехал час с небольшим назад, оформился в отеле. Соседнее строение, слева от вашего.
  - Все сделал, как договаривались?
  - Да... посмотрел... проверил... кое что взял с собой... Какие у вас планы?
  - Еще не определились. Отдыхай. Если понадобишься, я тебе прозвоню. Устал в дороге?
  - Да нет, не очень. В одном месте только под снегопад попал, а так по всей трассе погода была нормальная. Да и арендованный джипешник не подвел.
  - Ладно, я понял, Леший. Отдыхай пока, ближе к обеду, надеюсь, что то прояснится. Тогда и поговорим.
  - Минутку, Андрей. Я тебе сейчас "качну" пару клипов. Я тут еще в Антибе кое кого заснял, кажется, ходили за вами. Сам посмотри, может, признаешь кого или какие то мысли по этому поводу возникнут?
  
  * * *
  
  Подомацкий, "качнув" своему старшему напарнику два файла с оцифрованными картинками, отснятыми им еще вчера, когда вся их компания находилась в Антибе, ушел со связи.
  Первый клип Леший заснял на одной из тихих улочек этого средиземноморского города, в окрестностях ресторана "Ле Вобан", куда Захаржевский и Ко заглядывали вчера днем с целью откушать морских деликатесов. Вероятно, внимание Подомацкого привлек темно синий "Пежо", припаркованный чуть наискосок, через дорогу, от входа в ресторан, в котором, если судить по таймеру, в этот момент находилась компания, состоящая из двух мужчин и трех девушек. Леший успел его отснять в тот момент, когда какой то тип, стоявший на тротуарчике и смотревший, кажется, в сторону окон расположенного через улицу "Ле Вобан", уселся в "Пежо" со стороны кресла пассажира, после чего машина отлипла от бровки и покатила по улочке вниз, в сторону набережной.
  Этот субъект, которого Леший умудрился как то, оставшись при этом, кажется, незамеченным, заснять накоротке своей камерой, был не то что знаком Бушмину. Нет, дело здесь в другом: этот парень лет двадцати пяти или чуть постарше, одетый в светлый плащ, расстегнутый на груди, без головного убора, был похож скорее на жителя одной из кавказских республик, нежели на молодого француза (хотя они тоже зачастую представляют собой здесь южный, средиземноморский тип "хомо сапиенс"), или, к примеру, на выходца из стран Магриба, каковых сейчас, особенно алжирцев, во Франции хоть пруд пруди.
  Второй "файл", полученный от Лешего, оказался еще интересней: Подомацкий умудрился заснять своей камерой автомобильную парковку возле одного из приморских авиатерминалов, предназначенного для обслуживания частных авиарейсов (именно отсюда, с этой площадки, Захаржевский, Бушмин и К0 вчера на арендованном "Гольфстриме" вылетели в Гренобль, откуда затем перебазировались в Шамони). Время съемки - 17.05. Объект внимания Подомацкого: уже знакомый синий "Пежо" и припарковавшийся рядом с ним джип "Тойота". Из "Пежо" вышел уже знакомый парень в светлом плаще, который, кажется, следил за их компанией, пока они гуляли по Антибу и обедали в "Ле Вобане". А из джипа показались двое мужчин, один из которых оказался очень фактурным дядей: мужик лет тридцати, как минимум в два метра ростом, широкоплечий, настоящий богатырь.
  Наружность этой троицы почти не вызывала у Бушмина сомнений в том, что они, все трое, - вайнахи.
  Слишком часто он имел дело с подобной публикой, чтобы не научиться распознавать их с первого взгляда, едва ли не на ментальном уровне.
  При одном только взгляде на богатыря у Андрея сразу же засосало под ложечкой: не тот ли это, часом, гигант вайнах, которого, одетым, правда, в камуфляж и шлем маску, он видел не так давно на одной из грозненских улиц, где они едва не попали в смертельную западню?
  "Нет, этого не может быть, - промелькнула в голове успокаивающая мысль. - Чечены? Откуда они здесь могли взяться?"
  Но следом пришла и другая мысль, уже более тревожная: "А разве такое невозможно? - подумал он. - Эмиссары Масхадова уже давно облюбовали Францию в целом и некоторые средиземноморские городки в частности. Согласно регулярно пополняющимся разведданным лидеры некоторых влиятельных чеченских тейпов, а также состоятельные московские чечены имеют здесь даже кое какую недвижимость. В Ниццу и Канны они не суются, предпочитая приобретать собственность в небольших городках. Кстати, именно здесь, на Ривьере, еще сравнительно недавно проходили переговоры между представителями чеченской оппозиции и отдельными околокремлевскими деятелями. Мышиная возня, не более того... Переговоры закончились полным провалом. Тем не менее сам факт их проведения в таком месте говорит о том, что у отдельных вайнахов, оппозиционных Кремлю и его ставленнику Кадырову, имеющих до сих пор тесные связи со спецслужбами и благотворительными фондами из отдельных - отнюдь не бедных - арабских стран, имеются здесь, во Франции, в частности на Ривьере, не только блат, необходимый для легализации, но и какая то материальная база, позволяющая решать ведомые только им, а также их друзьям и покровителям какие то насущные задачи".
  Полюбовавшись еще чуток отснятыми Подомацким в Антибе крайне подозрительными субъектами, Андрей, так и не прийдя к какому то определенному выводу, сунул смар тофон в карман.
  Девушка Федор спала в номере безмятежным сном, чему способствовал не только чистейший горный воздух, но и толика снотворного препарата, подмешанного ей в бокал с "Брютом".
  Андрей решил поинтересоваться, чем занимается в данную минуту времени банкир Захаржевский, за чью безопасность, как ему было сказано, он отвечает головой. Для того чтобы утолить свое любопытство, продиктованное сугубо служебной необходимостью, Бушмину не было необходимости стучаться в соседний номер, в двух комнатах которого размещались Жорж со своей "без пяти минут невестой" и опекающая его "бодигард" в юбке. Или, к примеру, перелезать на соседний балкон, чтобы подсмотреть через оконную раму, чем они там все занимаются. Зачем? Чай, не в каменном веке живем, а в супертехнологичном двадцать первом.
  На поясе Бушмина, рядом с барсеткой, в чехольчике, был закреплен с виду обычный плеер фирмы "Сони" одной из последних моделей, позволяющий прослушивать "компакты" или же музыку в сети УКВ станций. Техника фурычит, как ей и положено. Но есть у этого плеера еще одна функция, причем концерн "Сони" не имеет к этому абсолютно никакого отношения, поскольку аппарат доводился до необходимой кондиции спецами техотдела "четверки": одна из частотных полос УКВ тюнера была настроена на частоту излучения "жучка", который, в свою очередь, был мастерски встроен в корпус - с напылением золота - зажигалки "Ронсон".
  Такой вот у них с Захаржевским произошел своеобразный обмен сувенирами: банкир подарил ему массивную печатку с рубином, а он в ответ презентовал этот "Ронсон", предупредив компаньона, чтобы тот, пока не закончится их миссия, держал эту вещицу при себе, к примеру, во внутреннем кармане пиджака. Захаржевский, конечно, все понял. "Ладно, Старший Брат, - сказал он, с усмешкой пряча "Ронсон" в карман. - В этом пункте я вынужден вам подчиниться..." "Георгий, я не собираюсь подслушивать все подряд, - заверил его Бушмин. - Живите, как жили раньше... но не забудьте, что зажигалка всегда должна быть либо у вас в кармане, либо рядом, на столе или на прикроватной тумбочке".
  Андрей сунул наушник в правое ухо, включил плеер. Аппаратура работала нормально, звук от "жучка" транслировался очень качественный, чистый, без малейших помех. Слышны чьи то легкие шаги... из ванной комнаты доносится звук льющейся воды... сытое женское мурлыкание... легкий смех...
  "Чем мы сегодня будем заниматься, Жорж? - отчетливо прозвучал голос Саши. - Ты уже определился с планами? Раз уж мы приехали в эту дыру , может, закажем вертолетную прогулку вокруг Монблана? Это ужасно, дорогой, что мы не захватили с собой всю экипировку. Здесь из инвентаря, наверное, только старые "Фишер"! А ботинки?! Я никогда чужое не надену, будь то одежда или комплект лыж... Ты не мог бы принести полотенце?.. Спасибо, милый... Ну а что твой друг? Он хоть умеет стоять на лыжах?.. Ты не будешь ревновать, если я скажу? Нет? Ну он такой... интересный, я бы сказала. Такой из себя мускулистый, в нем много мужского! Ты же видишь, Жорж, вокруг одни "гомики"! Я, в принципе, хорошо к ним отношусь, но почему их, "голубых", стол ько развелось?! Аесть, ты знаешь, такие, если он уже "упакован", то или хам по жизни, или жадный, каждую копейку в уме калькулирует, как будто сразу на десять жизней вперед хочет себе "бабла" нарубить! Или вообще чисто "мороз", у которого от нашей жизни башню сносит. А твой друг Андрей... я опять к нему возвращаюсь... ну я не очень понимаю... но есть какие то у вас "варки", да? Эта его Федор... ну ничего, забавная... но через нее, наверное, половина наших общих знакомых прошла! Кажется, я ее видела в декабре на какой то из куршевельских тусовок... Милый, мне нужно немного времени, чтобы привести себя в порядок... Кстати, мы будем завтракать в номере или спустимся вниз, в ресторанчик? Я решительно не знаю, что мне сегодня надеть".
  Пока Саша болтала - преимущественно сама с собой, - Захаржевский успел кому то прозвонить со своего сотового (разговор, кажется, был короткий, прозвучало несколько фраз на французском).
  Андрей вытащил из ушной раковины наушник, сунув его в футляр с плеером. Он уже хотел было вернуться в свой номер - пора, однако, будить Федора, - когда на соседний балкон вдруг вышел Захаржевский, одетый в теплую фланелевую рубашку и пуловер в диагональную клетку.
  - Здравствуйте, Андрей, - сказал банкир, подойдя к краю балкона, так что теперь - при желании - они даже могли подать друг другу руку. - Я так и думал, что вы здесь. Очень удобный наблюдательный пункт, не так ли?
  - Да, вид отсюда неплохой, - усмехнулся Бушмин. - Как обстоят наши дела, Георгий? Есть поклевка? Или все поплавки стоят, не шелохнувшись?
  - Я только что разговаривал с одним местным товарищем, который, скажем так, временами оказывает мне кое какие услуги, - сказал Захаржевский. - Он не может сейчас говорить, не знаю, по какой причине. Сказал лишь, что у него есть очень, оч чень важная информация для меня и что уже в скором времени он перезвонит.
  - Понятно, - сказал Бушмин (хотя самому ему было ни черта не понятно). - Есть подозрение, Георгий, что наши передвижения кто то отслеживает.
  Он не стал говорить о тех клипах, которые заснял Подомацкий, поскольку не был уверен, что его подозрения, хотя бы в плане тех же чеченов, имеют под собой веское основание.
  - В принципе, это все предсказуемо, - неожиданно спокойно отреагировал молодой банкир. - То, что меня... нас... будут мониторить, ясно как белый день. Меня волнует другое: как бы кто нибудь не перебежал нам дорожку.
  
  * * *
  
  - Что вы имеете в виду? - насторожился Бушмин. - Может, я чего то не знаю из того, что знаете вы?
  - Не хочу грузить вас всякой разной... зачастую сырой и неперепроверенной информацией, - уклончиво сказал Захаржевский. Затем, меняя тему разговора, показал рукой на гряду скал, обрамляющих с одной стороны долину Шамони. - Видите вон те скалы? Они кажутся отсюда невысокими, но там есть обрывы до восьмисот метров и даже более.
  - Вижу.
  - Я прыгал оттуда.
  - С тех вот скал?
  - Да, - кивнул банкир. - Вставал рано утром... это когда летом сюда приезжал. Заказывал вертолет на определенное время, брал "бэйс"...
  - Парашют?
  - Да, парашют специальной конструкции, для занятий "бэйс джампом". "Бэйсы" у меня, кстати, отечественные, производства нашего НПП "Звезда" - оч чень надежные... Ну вот. Там есть несколько площадок на скалах, куда вертолет может высадить "бэйсеров". Я обычно высаживался там после восхода солнца и какое то время наблюдал, как солнечные лучи - в хорошую, конечно, погоду - сначала медленно, а затем все быстрее скользят по скалам. И в тот момент, когда свет, низвергаясь сверху, подобно водопаду, вот вот, кажется, затопит всю долину, я отрывался от скалы...
  Рука Захаржевского - Андрей заметил это - сама по себе, казалось, взметнулась к груди, словно намереваясь дернуть за кольцо.
  - Кхм... - Банкир почесал переносицу. - Да, жаль, что дела не позволяют. А то, Андрей, я бы попросил вас составить мне компанию. Вам, конечно, доводилось прыгать с парашютом? Нет - нет, это не то! Не улыбайтесь!
  - Мне в жизни и так адреналина хватает.
  - Вы себе даже не представляете, какой это кайф! - не слушая его, продолжил Захаржевский. - Один! На дикой отвесной круче! Под ногами - пропасть, на дно которой еще не проникли солнечные лучи! А вы... вы летите! туда!! вниз!!! без запаски!.. потому что все равно не успеет раскрыться... И на шестой примерно секунде...
  - Жорж, сотовый звонит! - крикнула Саша через приоткрытую балконную дверь. - Сам подойдешь или мне ответить?
  Захаржевский, коротко извинившись, вернулся в свой номер. Андрей тоже покинул балкон, откуда открывался поистине волшебный вид на окружающие альпийские пейзажи.
  - Федор! - Он потеребил спящую девушку за голое плечико. - Просыпайся, дорогой... тьфу ты... то бишь дорогая!
  - Ага, - послушно сказала девушка, не торопясь, впрочем, открывать глаза. - Уже проснулась.
  - Что, болит голова? - участливо спросил Бушмин, думая, что он, возможно, вчера переборщил с дозой снотворного. - Сейчас дам таблетку аспирина, как рукой снимет!
  - Я в порядке, милый, - сказала Федор, проглотив "кремлевскую" таблетку, которую Андрей подсунул ей вместо не слишком действенного аспирина. Запив из его рук капсулу водой, она наконец привстала на постели, из за чего простыня, скользнув по ее нагому телу, обнажила крепкие полушария грудей. - Все было очень... очень... комильфо... просто круто! Я в душ, да?
  - Умница, - сказал Андрей, передавая ей халат (она, конечно, и не подумала его надевать). - Только долго не задерживайся там, скоро пойдем уже завтракать!
  - О о о! - удивилась Федор, остановившись вдруг посредине их "сьюта" и уставившись в окно. - А что там, Андрей? Мы вообще в какой точке пространства? Извини, что спрашиваю, но меня после вчерашнего немного колбасит.
  - Бывает, - добродушно сказал Бушмин. - Это гора такая, Монблан.
  - А а а... Ну тогда придется принять контрастный душ!
  
  * * *
  
  Едва Федор скрылась в ванной комнате, как в дверь их "сьюта" кто то постучался.
  - Ника? - чуточку удивился Андрей, обнаружив за дверью телохранителя в юбке. - Что нибудь случилось?
  - Шеф просит вас зайти, - сказала та, как будто Бушмин был подчиненным ее шефа. - Да, прямо сейчас!
  Андрей прикрыл дверь и вошел вслед за ней в соседний "сьют", который Захаржевский нынче вынужден был делить с двумя женщинами.
  - Доброе утро, Саша, - поздоровался он с подругой банкира, которая, обдав его легким запахом духов и еще чего то вкусного и кивнув на ходу, скрылась в ванной комнате (на ней был довольно короткий и смелый халатик). - Георгий? Есть проблемы?
  - Боюсь, что да.
  Он взял за локоть Бушмина и увлек его за собой в другую комнату (ее, очевидно, занимала Ника. Постель здесь была прибрана, ни единой морщинки. Может, "бодигардиха" всю ночь караулила, сидя в кресле?.. или спала у дверей свернувшись в калачик, как верная собака, охраняющая сон хозяина?.. да фиг ее знает). Размерами комната была почти в два раз меньше, но здесь тоже имелся телевизор с DVD приставкой и набором платных телеканалов, в том числе международными версиями российских телеканалов. - Ника, обождите за дверью! - сказал Захаржевский. Когда дверь за сотрудницей закрылась, он, взглянув на наручные часы, подошел к столу, взял пульт от "Сони" и, щелкнув кнопкой, включил телевизор. - Через пару минут, если я не путаю, должен быть выпуск новостей.
  - Новости? - насторожился Андрей. - По ящику? Что, у нас до м а что то стряслось?
  - Нет... не думаю. - Захаржевский отрицательно качнул головой (он пробежался по телеканалам, оставив, судя по французской речи и заставке, одну из местных программ, транслируемых из Гренобля). - Так, до начала новостного выпуска еще есть немного времени. Вы садитесь в кресло, а я сяду на диван!
  - Ну? - усаживаясь в уютное кресло, обнявшее его, кажется, со всех сторон, спросил Бушмин. - Вам кто то прозвонил? Что за новости мы ждем?
  - Да, звонил тот человек, о котором я вам говорил на балконе, - выкладывая на стол свой смартфон и пульт от ТВ, сказал Захаржевский (он чуть растягивал паузы между словами, как будто тщательно обдумывал каждое из них). - Тут есть такой курортный поселок, километрах в семидесяти от Гренобля. Называется Ле дез Альп.
  - Дальше, - сказал Андрей, заранее предчувствуя недоброе.
  - Сегодня ночью, где то между двумя и тремя часами, в одном из шато, расположенном возле тамошнего отеля "Бэринжер", были застрелены неизвестными трое русских. Один из них - это уже точно известно - Борис Липкин.
  - Препаршивый поворот, - процедил Бушмин. - Остальные двое?
  - Предположительно - его охранники. Одного из них нашли в одном помещении с Липкиным, другого, как мне сообщили, застрелили в машине возле этого злополучного шато.
  - Все?
  - Нет, не все. Полиция обнаружила там вскрытый и пустой сейф. Версий пока две: разборки русской мафии и вооруженный грабеж. Полиция закрыла курорт, вернее, проезд туда затруднен. Ведется следствие, ищут свидетелей и возможных очевидцев событий.
  - Нам там теперь точно делать нечего.
  - Минус один, - пробормотал банкир, затем, взглянув на экран, где появилась заставка новостей, уже громче сказал: - Послушаем, может, какие подробности сообщат?
  В местных новостях действительно уделили много внимания - новость эта стала темой дня - происшествию в курортном поселке Ле дез Альп. Были показаны и кадры с места событий, заснятые местным телеоператором: шато, где произошло тройное убийство, джип с пробитым пулями лобовым стеклом (труп из машины, очевидно, извлекли до прибытия репортеров). Несколько полицейских машин, одна из которых попеременно пульсировала то красным, то синим... Самих сотрудников местной полиции - "ажанов"... Две кареты "Скорой помощи"... Носилки с колесиками, на которых лежит прикрытый прорезиненной накидкой труп...
  Захаржевский переводил с французского, когда было что переводить. Старший из "ажанов" подтвердил, что все трое убитых - русские, но фамилии пострадавших так и не прозвучали.
  Все это, конечно, не прибавило энтузиазма "кремлевским эмиссарам".
  Но в репортаже с места событий имелся один прелюбопытный момент, на который они сразу же - оба - обратили пристальное внимание.
  Оператор, которого запустили для съемок о внутрь шато, снял от порога ту комнату, в которой были убиты двое, предположительно, нефтяник Борис Липкин и его телохран.
  Так вот.
  На стене обнаружилась надпись, сделанная не то красной краской, не то - в это трудно поверить - человеческой кровью:
  ДЕЛИТЬСЯ НАДО!
  Причем в первом слове "Е" была стилизована под значок, официально принятый для обозначения европейской валюты - евро, а русская буква "С" была заменена на символ американского доллара...
  
  * * *
  
  - Ну и что теперь, господин Захаржевский? - угрюмо поинтересовался Бушмин. - Будем считать, что наша миссия завершена? Или есть какие то идеи?
  Банкир задумчиво потер переносицу, затем, выключив пультом ящик, довольно таки спокойно сказал:
  - Все только начинается, Андрей. Видит бог, я не рад случившемуся. Но уверен, что кое кто из контрагентов теперь сами будут искать свидания со мной.
  
  Глава 21
  Арабские мотивы
  
  В Дубае, столице одного из семи эмиратов, кучно расположенных на северо востоке Аравийского полуострова и составляющих вместе исламское государство Объединенные Арабские Эмираты, в это время года стоит сухая, солнечная, но отнюдь не жаркая погода - днем 20 - 22?С.
  Суперсовременный город, население которого составляет нынче почти миллион жителей, выросший практически на пустом месте, в пустыне на берегу Персидского залива, там, где еще полвека назад привольно кочевали местные бедуины, даже не подозревавшие о том, что их дети и внуки станут очень состоятельными людьми, что практически у каждого из них будет свой роскошный офис, что их потомки поменяют верблюдов и арабских скакунов - впрочем, они тоже сохранятся, как местная экзотика, - на самые современные образцы автомобилей, яхт и самолетов и что сама пустыня, знавшая еще пророка Мохаммеда, претерпит разительные перемены: красно желтые пески прорежут прямые и ровные, как стекло, хайвэи, параллельно им вытянутся пучки трубопроводов, по которым прокачивается к портам залива жидкое черное золото, а на берегу самого залива, как грибы после дождя, пойдут в рост невиданными темпами невиданные доселе города, сочетающие в себе самые последние достижения хай тека и традиционные, испытанные веками, племенные обычаи и отношения, скрепленные вдобавок верой во Всевышнего и пророка его Мохаммеда.
  Собственно, запасов нефти в эмирате Дубаи - в отличие от соседних эмиратов, и в особенности Саудовской Аравии - не так уж много: запасы, разведанные здесь в 1966 году, при нынешних объемах добычи должны закончиться уже к 2010 году. Но здешние правители в отличие от лидеров некоторых других стран, на которых в прежние годы пролился дождь нефтедолларов, оказались мудры и предусмотрительны: они вложили средства в инфраструктуру, в хай тек, в развитие туризма и долевое участие в различных глобальных проектах.
  В итоге этих усилий здесь создалась уникальная ситуация: очень многие транснациональные корпорации и международные фонды, купив или арендовав в Эмиратах роскошные офисы, используют Дубаи как перевалочную базу между Востоком и Западом, как своеобразные ворота в бурлящий, полный контрастов и противоречий, отчасти пугающий, но и очень перспективный арабский мир.
  
  * * *
  
  Незадолго до полудня, когда на улицах и площадях Дубаи, усиленные динамиками, разносились голоса муэдзинов, созывающих правоверных на полуденную молитву, в один из подземных гаражей огромного гостиничного комплекса проскользнул лимузин представительского класса, с отзеркаливающими на свету тонированными стеклами. Он припарковался в особой, правительственной зоне, куда не было доступа - за очень и очень редким исключением - даже самым знатным иностранцам, будь то обладатели миллиардных состояний или известные всему миру политики. Так что уже сам факт появления здесь бледнолицего, вернее сказать, "неверного", говорил, во первых, о его совершенно особом статусе, а во вторых, и это еще более важно, о том, что люди, организовавшие данный визит, хотели бы сохранить его в полной тайне.
  Из лимузина вышли трое: рослый, чуть грузноватый мужчина лет сорока с небольшим, обладающий европейской наружностью, некий Руслан, выходец из Чечни, выступающий в роли переводчика, и местный мужчина, араб лет тридцати двух, вот уже четвертые сутки опекающий здесь, в эмирате, на пару с Русланом, господина, которому нынче предстоит важная встреча - строго конфиденциально - с одним из здешних шейхов.
  Они загрузились в спецлифт, внутренности которого были отделаны золотом, сапфирами и бриллиантовой крошкой. Все прочие лифты в этом суперроскошном отеле, единственном на весь мир имеющем "семизвездочный" статус, тоже отличались дорогой, изысканной отделкой, как и в целом все интерьеры "Арабской башни", уже с порога погружая посетителей и будущих постояльцев в атмосферу "Тысячи и одной ночи", но такого, как этот, предназначенный исключительно для членов правящей династии, а также их кузенов из числа шейхов и королей, больше, наверное, нигде и не встретишь.
  "Бурж аль Араб", "Арабская башня" - колоссальный, ультрасовременный отель, возведенный в виде огромного здания паруса высотой в 321 метр на отвоеванном у Персидского залива участке земли, стоимость проживания в котором доходит до десяти тысяч долларов в сутки (такова плата, к примеру, за королевские апартаменты).
  Лифт поднял их на один из верхних этажей, доступ на который был закрыт как для постояльцев отеля, так и для подавляющего числа сотрудников местного обслуживающего персонала: апартаменты, расположенные на этом закрытом для доступа этаже, не предоставлялись для проживания сторонних людей - здесь встречались с нужными людьми нефтяные шейхи и эмиры, а также руководители местных спецслужб, состоящие с правителями в кровном родстве, будучи их родными братьями, детьми или на худой случай племянниками.
  Разговор длился уже около получаса. Шейх, облаченный в арабские одеяния согласно своему высокому по местным меркам сану - он куратор международных нефтяных проектов, в которых принимает деятельное участие государство Объединенные Арабские Эмираты, - ровесник по возрасту визитера, легким жестом отправил Руслана, переводившего до этого момента с арабского, и своего более молодого соплеменника за дверь, решив, таким образом, остаться наедине с европейцем.
  - Мы с вами, господин Голубев, деловые люди, - переходя на добротный английский, сказал шейх. - Так что давайте не будем терять времени на цветистые речи.
  - Я вас внимательно слушаю, Ваше Высочество, - чуть подавшись в кресле вперед, сказал бизнесмен (числящийся, кстати, до настоящего времени, как "заложник", человек, которого неизвестные лица похитили в Чечне, в городе Грозном, чье местонахождение не известно российским спецслужбам, за которого требуют через сеть посредников большой денежный выкуп и про которого вообще неизвестно, по крайней мере в Москве, где его держат похитители, на каком он свете находится все еще на этом или уже на том).
  - Вы и ваши друзья, господин Голубев, ваши знакомые из русских спецслужб и наши братья из Чечни осуществили удачную акцию, выведя вас заранее из под возможного удара, - задумчиво перебирая янтарные четки, сказал шейх. - Это была хорошая придумка, я говорю о вашем мнимом похищении. Вам удалось исчезнуть из поля зрения ваших спецслужб в самый пиковый момент. Вы очень умны и предприимчивы, господин Голубев.
  - Благодарю вас, Ваше Высочество. - Со стороны российского бизнесмена последовал глубокий кивок. - Благодарю вас за помощь, которая была мне оказана. У меня не возникло никаких проблем по всему маршруту следования. Благодарю за "борт", который ждал меня в аэропорту Баку, за то, что удалось сохранить инкогнито и за то гостеприимство, которое вы мне здесь оказываете.
  - Пустое, не стоит даже благодарить, - благодушно произнес араб. - Мы знаем вас давно, вы наш искренний и преданный друг. Мы умеем ценить друзей, пусть даже они не придерживаются одной с нами веры в Аллаха, Великого и Всемогущего.
  Шейх, молитвенно вздев очи горе и, проведя ладонями по лицу с небольшой аккуратной бородкой, продолжил после небольшой паузы:
  - Мы ценим приложенные вами ранее усилия к тому, чтобы передать контроль над грозненской нефтью нашим чеченским братьям, тем из них, кто сможет разумно распорядиться этим ресурсом. Благодаря вам и некоторым вашим и нашим московским друзьям этот процесс развивается в позитивном для нас всех направлении.
  Голубев почтительно и в то же время согласно кивнул.
  - Мы также ценим ваши инвестиции в Эмираты, в нашу недвижимость и растущую инфраструктуру. Вы ведь вложили немало своих личных средств?
  - Примерно пятьдесят миллионов долларов, Ваше Высочество.
  - И привели за собой еще ряд инвесторов из России. Я уверен, что сделанные вами инвестиции принесут вам изрядную прибыль: у нас очень и очень динамичный рынок.
  - Я, как бизнесмен, тоже в этом уверен, Ваше Высочество, - сказал Вадим Анатольевич. - Достаточно одного взгляда в окно, чтобы убедиться, как быстро здесь все меняется, какие впечатляющие преобразования здесь происходят под вашим чутким и умелым руководством.
  - На все воля Всевышнего.
  Голубев, который не раз и не два уже вел переговоры с арабами крупного калибра, почтительно склонил голову, ожидая, когда один из местных шейхов, которого он в разговоре повысил в ранге, называя его почти по королевски - "Ваше Высочество", соизволит продолжить этот крайне важный разговор.
  - Господин Голубев, я думаю, не стоит останавливаться на полдороге, - вновь опустив на него глаза, сказал шейх. - Как известно, доход не бывает без хлопот... Согласны?
  - Кому, как не бизнесмену, это знать, - вежливо улыбнулся Вадим Анатольевич.
  Пальцы шейха вдруг замерли, прекратив свое общение с янтарными четками.
  - Я уже говорил вам, господин Голубев, что м ы готовы выкупить принадлежащие лично вам и вашим деловым партнерам доли в двух нефтяных компаниях, которые на настоящий момент времени фактически отделены от материнской компании "Ространснефть".
  - Да, Ваше Высочество, эту тему мы обсуждали с вами в ходе наших прошлых бесед.
  - Реестры, как я понимаю, вместе с сертификатами акций вывезены за пределы России?
  - Да, это так.
  - Оригиналы субарендных договоров и правительственных распоряжений, а также прочие столь же важные с юридической и международной правовой точки зрения...
  - Хранятся в сейфах одного из европейских банков, - поняв, к чему клонит его собеседник, сказал Голубев. - Но доступ к этим действительно важным документам сейчас затруднен.
  - Гм... Ваш президент не раз говорил, что и он, и ваше правительство приветствуют иностранные инвестиции в российскую экономику.
  - Боюсь, Ваше Высочество, что к нашему случаю это не относится. Кое кому в России не понравится, что более чем четвертью акций "Ространснефти", то есть фактически блокирующим пакетом, будут на протяжении долгих лет распоряжаться офшорные компании. Кто бы за ними ни стоял... Они возбудят еще одно "дело ЮКОСа", короче говоря, отнюдь не будут сидеть сложа руки.
  - Мы способны нанять самых лучших адвокатов, - глядя чуть в сторону, сказал шейх. - Если у людей, которых мы поставим управлять этими компаниями, одним из них наверняка будете вы, господин Голубев, будут на руках веские юридические аргументы, мы, действуя через международные суды, заставим Россию в этом случае считаться и с нашими интересами.
  Они немного помолчали, затем шейх, словно только сейчас заметил эту вещицу, и как будто у него самого никогда ничего похожего не было, глядя на лежащую на подлокотнике руку российского бизнесмена, статус которого пока оставался до конца не проясненным, сказал:
  - Какая интересная вещь .
  В апартаментах, где протекала их беседа, на какие то мгновения повисла тишина. Шейха явно заинтересовал перстень, надетый на средний палец правой руки визитера. Это была массивная золотая печатка с платформой из платины, украшенной сплетенными меж собой - чем то похоже на завитки арабской вязи - золотыми же буквами "В" и "Г" и ограненным бриллиантом голубого окраса примерно в семь карат. Да, вещица симпатичная, слов нет. Но, с другой стороны, по меркам местных падких на золото и камушки нуворишей - безделушка, сущий пустяк.
  Что должен был сделать Голубев или любой другой человек, оказавшийся на его месте? Конечно же, немедленно снять перстень с пальца и немедленно презентовать собеседнику: вот, Ваше Высочество, он ваш, берите, какие могут быть разговоры... Хотя шейхи и эмиры здесь порядком европеизировались, но Восток есть Восток: любят здесь бакшиш, да и на цацки разные здесь до сих пор падки. Потому что, поступи человек по другому, и... и он более никогда не переступит порог этого жилища, будь то бедная сакля или дворец самого эмира.
  - Ваше Высочество, - выдержав паузу, сказал Голубев. - Я непременно подарю вам этот перстень в знак моего крайнего к вам уважения. Но вместе с остальными перстнями из той же коллекции, за которыми я намерен отправиться уже в самом скором времени.
  
  Глава 22
  Признание чекиста товарищу Верховному, или коготок увяз - всей птичке пропасть...
  
  Сценариста доставили в балашихинскую учебку, где уже вторые сутки подряд кололи взятого ранее у "Братиславской" майора госбезопасности Трофимова, сотрудника Отдела специальных программ ФСБ.
  Имеющий специальную подготовку медик, приданный двум "особистам" и спецпрокурору Нечаеву, - по прозвищу Торквемада - сначала обследовал свеженького "клиента", затем ввел ему в вену дозу "антидота", чтобы Юрий Николаевич смог поскорее прийти в себя.
  После этого померил пульс, посветил фонариком карандашом в глаза своему подопечному, проверяя зрачки и роговичный рефлекс.
  Через час примерно он вернулся в медблок, куда временно поместили задержанного, но уже не один, а с двумя крепкими мужчинами. Сделал еще один укол, после которого, спустя всего несколько секунд, Юрий Николаевич довольно быстро пришел в сознание.
  - Что... что происходит?! - глядя слегка замутненным взглядом на медика и двух "особистов", произнес Сценарист. - Черт... Где я? Кто вы такие?! Эй... я вас спрашиваю!
  Медик удовлетворенно покивал головой: все реакции клиента не выходят за пределы нормы.
  - Да что же это... - дернув правой рукой, которая была прикована цепочкой к металлической ноге кушетки, зло произнес Сценарист, который постепенно возвращал себе способность ориентироваться во времени и пространстве. - Вы кто?! Менты? Из милиции?! Где я? Больница? Эй, вы!! Да вы... вы хоть знаете, кто я такой?!
  - Знаем, - сказал один из "особистов". - Поэтому вас сюда и привезли.
  - Вы что... совсем страху лишились?! Где ваш начальник? Позовите старшего, я вам сказал!
  - А вот мы вас к нему отведем, - с почти доброй улыбкой сказал медик. - Отстегните наручник! Не дергайтесь, товарищ, раз уж влипли, так ведите себя прилично!
  
  * * *
  
  Двое "особистов", держа его с двух сторон под локотки, доставили гостя в подвальное помещение, где была оборудована - в основном, конечно, сугубо для учебно методических целей - комната для допросов.
  В помещении уже находились трое человек. Один из них сидел, свесив голову со слипшимися волосами, в почти целиком металлическом кресле для допрашиваемых, вмурованном в пол примерно посредине "пыточной". И хотя Юрий Николаевич мог видеть пока лишь его затылок, да и у самого у него пока еще не до конца прояснилось в мозгах, человека этого, пришпандоренного ремнями к креслу, он узнал - майор госбезопасности Трофимов, который внезапно пропал позавчера, - или позапозавчера? - исчезнув куда то по пути из конторы в свою городскую квартиру.
  Другой мужчина, лет тридцати семи, одетый в штатское, но в наброшенном на плечи армейском бушлате без погон, стоял в противоположном от входа углу; руки его были сложены на груди, а взгляд направлен на вошедших, точнее, на самого Юрия Николаевича.
  Этот человек ему был с виду знаком, да и кое какое досье на него имелось: выходец из ГРУ, заместитель Шувалова по спецоперациям, полковник, фамилия - Заречный.
  Третий мужчина сидел в кресле за массивным столом, выполненным в стиле тридцатых - сороковых годов минувшего века. На столе, кроме пепельницы, трубки и раскрытой пачки папирос "Герцеговина Флор", стояла бронзовая, смахивающая на гриб с плоской зеленой шляпой, антикварного вида лампа. Мужчине было где то под пятьдесят, одет в полувоенный френч, который в России уже давным давно никто из начальства не носит.
  Если бы не френч, знакомые усы и трубка, которую стоящий за столом мужчина стал у него на глазах снаряжать табаком из двух разломанных папирос, то Юрий Николаевич готов был бы поклясться, что он видит перед собой не кого иного, как спецпрокурора генерал майора юстиции Нечаева, которому обычно поручают вести внутренние расследования в тайной иерархии отечественных спецслужб. Сценарист не только читал на него подборку материалов, собранных по линии конторы, но и иногда пересекался в прежние годы, когда сам он занимал один из лубянских кабинетов, а этот зловещий человек, который, впрочем, тогда еще не носил свою нынешнюю кличку Торквемада, возглавлял оперативно следственную бригаду, занимавшуюся выявлением высокопоставленных - но не выше заданного уровня, естественно, - "оборотней в погонах".
  Кроме вышеперечисленных лиц, в комнате для допросов незримо присутствовала еще одна личность: имеется в виду портрет Верховного за спиной у человека во френче с узнаваемыми усами и не менее узнаваемой трубкой, которую тот держал в чуть согнутой в локте руке. Да, это был портрет не нынешнего Главкома, который, как известно, не курит трубку, - и вообще не курит, - а полувоенного образца френчам предпочитает добротные, сшитые по последней моде цивильные костюмы. Это был портрет Вождя всех времен и народов - товарища Сталина Иосифа Виссарионовича.
  Юрий Николаевич хотел спросить у окружающих, к чему весь этот странный маскарад и что вообще все это означает, но он, во первых, уже сам кое что понял, а во вторых, его словно подморозило изнутри; в горле сразу же пересохло, язык спекся с пылающим нёбом и ссохшимися вмиг губами в единое целое, ноги стали ватными. И если бы его не поддерживали с двух сторон крепкие мужские руки, он, наверное бы, рухнул на цементный пол.
  Пока мужчина во френче, похожий одновременно и на изображенного на портрете Вождя, и на спецпрокурора Нечаева, неспешно раскуривал трубку, сохраняя при этом задумчивый и какой то даже отстраненный вид, медик достал из сумки, свисающей у него через плечо, резиновый жгут, шприц и ампулу с какой то жидкостью, после чего ловко - остальные не успели и глазом моргнуть - наполнил шприц бесцветной жидкостью из ампулы и всадил дозу в вену прикрученному к креслу ремнями мужчине.
  
  * * *
  
  Прошло около минуты времени.
  Нагнувшись к уху "клиента", который слегка завозился в жестком неудобном кресле, медик вполголоса спросил:
  - Ваши имя и фамилия?
  Тот вскинул голову и с небольшой задержкой по времени довольно внятно произнес:
  - В вячеслав Т т трофимов...
  - Должность?
  - Старший оперуполномоченный с спецотдела Ф Эф Эс Бэ...
  - Звание?
  - Майор госбезопасности.
  - Вы задержаны по подозрению в государственной измене, - четко произнося каждое слово, вещал медик тому на ухо. - Трофимов, вы сейчас находитесь во внутренней лубянской тюрьме! Вам это понятно?
  - Д да.
  - Вы уже дали признательные показания. Вы помните, гражданин Трофимов, о чем у вас спрашивали в ходе предыдущих допросов?
  - Д да... Да, меня спрашивали, кто еще из чекистов участвует в заговоре с целью передать наше народное богатство иностранным разведкам...
  - За которыми стоят акулы мирового империализма, - одобрительно произнес медик, специалист по НЛП и гипнодопросам с применением сильнодействующих психотропных препаратов. - Гражданин Трофимов! Вы хотите сделать важное признание! Вы назовете сейчас фамилии... явки... адреса... Вы также сообщите нам точное местонахождение объектов, где ваши коллеги... изменники и враги народа... прячут сейчас похищенных вами людей! Вы меня хорошо слышите?
  Трофимов, успевший, кажется, слегка задремать, вновь вскинул голову и вытаращился на усатого мужчину во френче, который вышел из за стола, держа трубку в полусогнутой левой руке, чье присутствие, кажется, он заметил только сейчас.
  - Товарищ Сталин намерен лично задать вам несколько вопросов, - сказал медик на ухо допрашиваемому и тихонько отошел в сторону.
  - Ви и, гражданин Трофимов, правильно сдэ элали, что во всем признались, - растягивая слова, с заметным кавказским акцентом сказал закамуфлированный под Вождя спецпрокурор. - Ми и еще нэ решили, что с вами дэ элать, как нам с вами па аступить.
  - Товарищ Сталин!.. - давясь и всхлипывая, гэбист попытался вскочить на ноги, но путы не позволили ему этого сделать. - Виноват!.. Заслуживаю самого сурового наказания!..
  - Может би ить, ми и вас ра асстреляем, - ткнув в допрашиваемого черенком трубки, сказал "Сталин". - А может би ить... и нэт?! Если ви и во всем са азнаетесь... дадите нам па алезные сведения, то ми и а абещаем па адумать... Ска ажите, Трофимов...
  - Да, товарищ Сталин?
  - Ви и участвовали в похищении та аварища Литвинова?
  - Так точно... виноват!
  - Это ви и с другими та аварищами чекистами вывезли а адного вашего ка аллегу на за амаскированном под "Скорую" спецтранспорте... за а город? Где он би ил па ад вергнут пи иткам и па атом ка азнен?
  - Я только рядовой исполнитель, товарищ Сталин! - хрипло заявил гэбист, у которого в уголках рта стала скапливаться пена, как у загнанной лошади. - Мы з загрузили тело и в вывезли, к куда нам б было сказано!.. П потом м мне сказали... з заснять "икс"... это т такой д д джип, товарищ С сталин... и там б были д два трупа...
  - Ми и знаем, - кивнул мужчина в полувоенном френче, - что ви и, Трофимов, а адин из исполнителей. На азовите фамилии те ех, кто а атдавал вам приказы!
  Давясь словами и пеной, Трофимов назвал четыре фамилии, среди которых первой по списку стояла фамилия человека, которого несколькими часами ранее выдернули из комфортной обстановки жилмассива "Алые паруса" и доставили в этот зловещий подвал.
  - Абсурд! - выдавил из себя Сценарист, которого по прежнему придерживали с двух сторон крепкие ребята особисты. - Что вы его слушаете... он же спятил!
  "Инквизитор", загримированный под Иосифа Виссарионовича, обогнул кресло и подошел к ним.
  Так тоскливо вдруг стало на душе у Юрия Николаевича, такая его охватила лютая тоска и безнадега. Только сейчас он, кажется, способен был понять до конца, что творилось на душе у людей, в том числе и у его предшественников из ВЧК - ОГПУ - НКВД, попавших вдруг в немилость к Хозяину, которых брали за хобот и волокли в лубянские застенки...
  - Ну что, Юрий Николаевич? - глядя на него своими безжалостными глазами, сказал Нечаев. - Будем колоться добровольно? Или мне приказать сначала напичкать вас наркотой?
  
  Глава 23
  Тайное исподволь становится явным
  
  Рейндж проснулся в девятом часу утра, когда его напарница, оказавшаяся по своим жизненным ритмам гибридом "совы" и "жаворонка", успела сделать пробежку по заснеженному парку, принять душ и переодеться к завтраку (должна же "влюбленная парочка" хотя бы раз в сутки появляться в столовой, где преимущественно питается отдыхающая в пансионате публика?).
  Мокрушин, в принципе, тоже не чурался физических занятий - работа у него такая, нужно постоянно быть в форме. Но на утреннюю пробежку не подписался: отжался тридцать раз на кулаках - и хорош. Тем более что у него имелось веское оправдание: медик, наблюдавший его в "кремлевке", перед выпиской рекомендовал Мокрушину придерживаться щадящего режима и ни в коей мере не подвергать серьезным нагрузкам опорно двигательный аппарат.
  Хм... Его бы слова - да "свояку" в уши! Шувалову, кажется, все по барабану. Хромой? Побитый? Бери подаренную "трость" в зубы - и шагом арш на боевое задание!
  Рейндж побрился, в темпе принял душ. К завтраку он оделся в джинсы и теплую фланелевую рубаху. Измайлова оделась аналогичным образом; агентесса, чуток пройдясь по губам помадой, бросила косметичку в свою дамскую сумочку, в которой, кроме разных дамских мелочей и документов, она носила также пистолет "ПСМ" и запасную обойму, после чего бросила вопросительный взгляд на своего старшего товарища.
  - Блин! - в сердцах сказал Рейндж. - Знаешь, мне сейчас кусок в горло не полезет!
  - Я вижу, шеф, вы сегодня не в настроении? - как то неожиданно мягко, даже участливо, будто она и в правду была его невестой или, к примеру, секретаршей, произнесла Измайлова. - Хотите, мы позавтракаем здесь, в номере? У нас полный холодильник съестного.
  - Да пошло оно все в... баню! - процедил Рейндж, у которого и в самом деле вдруг сделалось препаршивое настроение (ему это, кстати, было совершенно несвойственно). - Вокруг нас люди натурально отдыхают... расслабляются... Иди, Измайлова, иди... покушай там за двоих!
  Агентесса, бросив на него странный взгляд, положила сумочку на стол и подошла к нему (Мокрушин перед этим демонстративно плюхнулся в кресло).
  - Вы говорите, шеф, - в "баню"? - спросила она.
  - Ну да, - мрачно сказал Рейндж. - Я, детка, полтора года нормально не отдыхал... Думал, после выписки из больницы дадут чуток расслабиться, а вот те хрен на всю морду!
  - Сейчас для посещения сауны, наверное, не самое лучшее время, - задумчиво сказала Измайлова, положив руку ему на плечо. - А если попозже, шеф? Вечером, к примеру, после ужина?
  - Ты чего... Анюта? Не шутишь? - полуобняв агентессу за гибкий стан, Рейндж наконец врубился, что он не ослышался, что жизнь, в принципе, не такая уж мерзопакостная штука. - Слушай... это же отличная идея! А то что это мы, как не родные!
  Он заопасался было, что слишком быстро принял желаемое за действительное, что Измайлова язвительно произнесет сейчас что то вроде - "поход в сауну, шеф, еще не повод для знакомства...", но нет, все и в дальнейшем для него развивалось как нельзя лучше: Анна вдруг оказалась у него на коленях (произошло это легко и естественно, без малейшего принуждения с его стороны), причем женская ручка теперь обхватывала его за шею.
  - Шеф, мы ведь не скажем...
  - "Свояку"? - догадался Рейндж, расстегивая свободной левой рукой верхнюю пуговичку на ее теплой клетчатой рубахе. - Нет, конечно! Да и никого это, кроме нас с тобой, совершенно не касается!
  Он положил ей руку на теплую упругую грудь; молодая женщина тут же подалась вперед; Рейндж уже ощутил вкус ланкомовской помады у нее на устах, как вдруг в номере разнеслась мелодия из "Бумера": этим сотовым они пользовались для связи с Шуваловым, которого со вчерашнего дня - по крайней мере в общении с ними - заменял полковник Заречный, он же "деверь".
  - Не бери трубу! - сказал Рейндж, который еще секунду или две ощущал в левой ладони приятную тяжесть крепкой женской груди. - Пошли они все на фиг!
  Но Измайлова уже соскочила у него с коленок и, сверившись с цифирью на экранчике, ответила на вызов.
  
  * * *
  
  Агентов инструктировал Заречный на истринской "явке" в том самом коттедже, где они уже прежде общались - по служебной, опять же, надобности - со "свояком" (Шувалов в связи с обострением ситуации счел необходимым и более безопасным передать пару "джокеров" на связь своему заму).
  Примерно в час пополудни они свернули с трассы на проселок, который привел их к россыпи коттеджей, преимущественно еще не достроенных или не отделанных до конца, - под строительство были отведены земельные площади, которые когда то занимала расформированная нынче крупная часть ПВО.
  Воспользовавшись другим проселком, они обогнули небольшой лесной массивчик. Когда за присыпанными снегом деревьями показался обнесенный каменным - метра в два с половиной высоты - забором двухэтажный коттедж, до которого оставалось не более сотни шагов, Измайлова по команде старшего напарника свернула с проселка в мелколесье и почти сразу же заглушила движок.
  Они вышли из машины: Рейндж, одетый в свободную утепленную кожанку, джинсы и теплые полуботинки, прихватил с собой только "трость", с которой он уже свыкся, а Измайлова взяла из багажника небольшую дорожную сумку, которую она тут же повесила себе на плечо.
  Агенты прошли до границы мелколесья, почти сразу же за которым высилась стена, огораживающая по периметру участок.
  - Брама на въезде выкрашена в "шаровый" цвет, - пробормотал Рейндж, выискивая взглядом подходящее дерево. - Дом кирпичный, два этажа, зеленого цвета крыша, вкруговую забор, рядом лес, за участком - два недостроенных коттеджа. Ну что ж, кажись, все в масть!
  Минут через пять примерно к нему вернулась Измайлова, которая успела исследовать периметр с трех сторон, кроме той, где находятся выкрашенные в зеленовато серый цвет ворота (кажется, они сейчас наглухо заперты).
  - Датчиков сигнализации я вправду не заметила, - доложила агентесса, на которой красовались коричневатый, с разводами кожан и голубенькая с красным спортивная шапочка. - В некоторых местах, правда, вмурованы подозрительные штыри по верху стены.
  - Вон один. - Рейндж показал рукой на участок стены, от которой их отделяло не менее десяти шагов (если здесь и есть датчики, к примеру, та же сигнальная система "Уран", то они обычно калибруются таким образом, чтобы срабатывать на движущийся объект, либо приблизившийся вплотную к периметру, либо пытающийся его преодолеть. - И еще один... левее! Здесь, видно, собирались поставить датчики. А может, устанавливали, но какое то время назад демонтировали сигнальную систему? Ладно, не будем гадать! Аня, доставай аппаратуру! Счас я на дерево вскарабкаюсь, попробую понаблюдать сначала, что там у них на самом участке творится.
  - Нет нет, шеф, это не ваш бизнес! - Сказав это, агентесса ловко вскарабкалась на одно из деревьев, встав ногами на нижний сук клена и перебросив через другую ветку страховочный конец с карабином. - Мне было велено вас поберечь... Подайте, пожалуйста, сумку!
  - Будьте так любезны! - ухмыльнулся Рейндж, передавая агентессе сумку с компактным спецоборудованием (он то давно уже привык в общении с напарниками мужского рода пользоваться жаргонизмами пополам с матерком). - "Промониторь" сначала участок и коттедж "тепловизором"! По расстоянию достанет?
  Закрепившись на трехметровой высоте, Измайлова достала из сумки портативный "тепловизор", смахивающий внешне на используемый "гаишниками" "радар", и, прильнув к окуляру, направила прибор на коттедж, окна первого этажа которого были закрыты металлическими жалюзи.
  Некоторое время она держала в прицеле левое от входной двери окно. Сменив градуировку и режим работы "тепловизора", добилась того, что изжелта оранжевое на фоне синего пятно стало более заметным, более различимым.
  - Один есть! - негромко сказала она.
  - Где?
  - На первом этаже, перемещается в пределах помещения. Там у них, наверное, кухня.
  В это время откуда то из за коттеджа до них донесся собачий брех. Измайлова, просветив своим прибором весь особняк, обнаружила два характерных тепловых пятна от работающих электрокалориферов - печка не топилась, а бойлер, если он и имеется в наличии, сейчас выключен, а затем, на грани возможности аппаратуры, засекла еще одну температурную аномалию, но не внутри дома, а за ним, за его пределами.
  - За домом бегает Полкан, - доложила она, возвращая прибор обратно в сумку.
  - Слышу, не глухой, - принимая у напарницы сумку и страхуя ее во время несложного спуска, полушепотом сказал Рейндж. - Ну так что? В адресе только один человек?
  - Получается, что так.
  - А подвал пробовала просветить?
  - Да, конечно, - отряхивая снежок, нападавший с верхушки дерева, сказала Измайлова. - Признаки живых существ там отсутствуют.
  "Что то здесь не так, - подумал про себя Мокрушин. - Объект в точности соответствует тому описанию, который дал по ходу инструктажа Заречный. Но, по идее, там должно быть внутри народу поболее, чем один человек. Может, гэбисты, которых сейчас "особисты" колют по полной программе, что то напутали, а то и наврали? Гм... Но с другой стороны, тебя ведь, Рейндж, и отправили сюда на пару с Измайловой, чтобы ты пробил как следует этот адресок..."
  Мокрушин на короткое время задумался.
  В случае, если бы они обнаружили на объекте какую нибудь подозрительную компанию, им было предписано прозвонить "деверю", а потом, продолжая наблюдение, дожидаться прибытия спецгруппы, после прибытия которой они могли быть свободны на все четыре стороны.
  Но ничего подозрительного они здесь пока не засекли, так что не из за чего поднимать хиппеж.
  - Ладно, сами до конца "пробьем". - Рейндж посмотрел на свою напарницу, отношения с которой у него стали постепенно налаживаться. - Аня, садись в тачку, подъедь к воротам и посигналь как следует! Может, кто выгребется из дома? А я попробую через заднее "кирилечко".
  
  * * *
  
  Измайлова, поставив тачку носом к самим воротам, принялась настойчиво сигналить.
  Не сразу, минуты через три или четыре, громыхнул металлом затвор, чуть приоткрылась калитка рядом с брамой, в зазор показалось немолодое мужское лицо: в глазах мужчины, которому было где то под шестьдесят, явственно сквозило глухое раздражение.
  - Что вам здесь нужно? - как то по особенному цепко взглянув на выпорхнувшую из машины девушку, спросил вышедший из коттеджа мужчина. - Ну? Чего шумим?!
  - Ой! - сказала агентесса, изобразив на лице удивление. - Здравствуйте... А Диму можно?
  - Какого еще Диму? - процедил мужчина, одетый в темный, с разводами бушлат с нашивкой "ОХРАНА" над правым карманом. - Нет здесь никакого Димы! Вы что то путаете, девушка.
  Мужчина, одетый как вохровец, хотел закрыть калитку, но Измайлова, опередив его на мгновение, ударила по ней промой ногой и тут же шагнула в образовавшийся проем.
  Из за дома послышалось свирепое рычание, яростно бухнул пес, раз и другой, явственно послышался звук разматывающейся цепи... и тут же все оборвалось.
  К тому времени, когда на площадке возле коттеджа показался Рейндж, Измайлова успела, во первых, уронить "вохровца" на землю, во вторых, скрутить ему сзади руки, наступив коленом на хребет, прихватив запястья пластиковой скруткой, и, в третьих, запереть калитку обратно на засов.
  - Ловко ты деда стреножила, - не то похвалил, не то, наоборот, слегка подтрунил над ней Мокрушин. - Ну с, хозяин, зови гостей в дом.
  
  * * *
  
  Они вдвоем, взяв под микитки, в темпе втащили слегка упирающегося "вохровца" внутрь коттеджа. Сняли с деда поясной ремень с кобурой, из которой торчала рукоять "ПМ". Потом Мокрушин извлек из чехольчика сотовый, это был "Эрикссон", модель не из самых дорогих, но все равно такая "труба" обычному вохровцу не по карману.
  Положив экспроприированный мобильник к себе в куртку - позже спецы из техотдела проверят забитые в его память номерки, - он внимательно, сверху вниз, посмотрел на "вохровца".
  - Ты, мужик, типа тут сторож, да?
  - Да... это... меня наняли...
  - В какой фирме работаешь?
  - Это... в охране, стало быть.
  Мокрушин бросил на него хмурый взгляд.
  - Хватит косить, дядя! Где остальная компания? Где те люди, которых вы здесь держали?! Ты че, глухой, что ли?!
  Измайлова взяла со стола связку ключей и перебросила их старшему напарнику.
  - Я... это... сторож тут! - подал реплику дед, когда его подняли с пола и усадили на стул. - Ежели вам нужно мое начальство...
  - Ну ну? - заинтересовался Рейндж. - Так кто, дед, твое начальство? Фамилия! Должность! Название фирмы или учреждения!
  - Это... позвонить надо! - уткнувшись глазами в пол, сказал немолодой "вохровец". - А вы кто, извиняюсь, будете? Если... это... деньги вас интересуют... или там какие нибудь вещи...
  - Ладно, мужик, хватит трепаться! - строго сказал Мокрушин. - Ты прекрасно просек, что мы никакие не грабители. Прозвонить своим ты не успел: номерок на экран чике бы пробился, а городского, вижу, у вас здесь нет. Ты ведь уже не в том возрасте, чтобы изображать тут из себя юного партизана Валю Котика на допросе у гестаповцев.
  - Берите, што хотите, - продолжал бубнить сторож, продолжая разыгрывать из себя напуганного простака. - Вы токо... грех на душу не берите!.. Я ж тут сторонний человек...
  Поняв, что сторожа вряд ли получится быстро расколоть, Мокрушин процедил:
  - Жить ты, мужик, теперь будешь плохо... но недолго!
  Рейндж поначалу поднялся на второй этаж коттеджа, осмотрел там две небольшие комнаты. Не обнаружив ничего здесь для себя интересного, он приоткрыл жалюзи и выглянул в окно. Полюбовавшись немного заоконным заснеженным ландшафтом - отсюда была видна расположенная примерно в километре железнодорожная насыпь, за которой тянулись строения какого то поселка, чуть подальше виднелись "луковки" местной церкви, - а заодно убедившись, что проселок, ведущий к объекту, по прежнему выглядит пустынным, он спустился вниз: если в этом доме и вправду что то прячут, то искать нужно в подвале.
  Ключей от подвального помещения, смежного с гаражным боксом, в связке не оказалось. Сторож продолжал косить под простака и даже стал как то быстро превращаться в конченого кретина, глупея прямо на глазах (наверное, сейчас локти кусает, провели его, как воробья на мякине)... Так что Рейнджу ничего не оставалось делать, как вооружиться ломиком, который он обнаружил здесь же, в гараже, и сбить амбарный замок.
  - Оп па! - сказал он, сразу учуяв свежий запах масляной краски. - Похоже, здесь совсем недавно делали "косметический ремонт".
  Рейндж присел на корточки, попробовал пальцем краску - она уже успела высохнуть и не липла. Нащупал возле входной двери "пакетник", щелкнул; в помещении, лишенном окон, - зато здесь имелась еще одна дверь, запертая, опять же на засов и амбарный замок - вспыхнул неяркий свет.
  "Странно, - подумал Рейндж. - Пол покрашен и одна стена... ага, ага... еще вот труба покрашена и участок стены рядышком... А что это вы, ребята, здесь делали? С какой стати вам пришлось по новой здесь марафет наводить?.."
  Труба в некоторых местах имела на поверхности следы "засечек". Ощупав пальцами эти показавшиеся ему подозрительными царапины, Рейндж вначале задумчиво хмыкнул, затем, вооружившись ломиком, принялся высаживать другую дверь (вернее, сбивать скобу с замком).
  За дверью оказались ступеньки, ведущие в небольшой бетонированный бункер, устроенный под фундаментом этого подозрительного коттеджа. На полу Рейндж увидел кусок брезента, прижатый двумя отрезками древесных шпал. И еще две пары толстых, по локоть резиновых перчаток: в таких перчатках можно безбоязненно менять высоковольтные предохранители, работать с кислотой или со щелочью... Ну и на фига, спрашивается, они здесь?
  Рейндж сдернул брезент в сторону. Конечно, будь он сейчас в Чечне, то первым делом высвистал бы в подвал саперов, потому как там велик шанс нарваться на ту же "растяжку" или иную грозящую взрывом и мгновенным улетом на небеса подлянку. Но хозяева данного объекта вряд ли занимаются подобными вещами - слишком велик риск самому же и пострадать через свою чрезмерную бдительность.
  Да и не ждал их здесь никто, иначе они успели бы не только законсервировать данный объект, но и в темпе снять с часов своего караульного (хотя сторож и косит под старого придурка, по нему видно, что он из старых верных служак, которым свои и на пенсии не дают захиреть)...
  
  * * *
  
  Провозившись чуток с запорами резервуара, Рейндж все же смог их раскрутить при помощи найденных в гараже приспособлений. Когда он смог сдвинуть люковину, то сильно удивился: он бы понял, если бы этот резервуар использовался для хранения солярки или - на время - для сбора фекальных вод, но за ким чертом, спрашивается, хозяевам понадобилось заливать в эту емкость концентрированную кислоту?..
  Рейндж, решив довести дело до конца, вооружился коротким багром; зажимая нос сложенным платком, правой рукой в перчатке принялся тыкать багром в эту резко воняющую муть.
  Через несколько минут, едва сдерживая рвущийся наружу тошнотный комок, он поднялся из бункера сначала в свежеокрашенный подвал, затем - через гаражный бокс - прошел в коттедж. Заметив вопросительный взгляд агентессы, он показал ей два пальца, - сам он, правда, не был до конца уверен, что, кроме двух этих полуразложившихся "жмуров", в кислотной яме не обнаружатся останки других жертв, - потом велел ей принести в подвал сумку со спецоборудованием.
  - Эта стена была в кровище, а может, здесь было что то написано, - сказал Рейндж напарнице. - Посмотри, Анюта, в инфракрасном попробуй... Короче, не мне тебя учить!
  Измайлова пару минут колдовала над своей техникой, потом, подобрав режим и нужный ракурс, дала Рейнджу взглянуть в плоский экранчик, на который транслировалось изображение от камеры.
  Анна что то перещелкнула, сделав фон белым, и тут же на нем довольно таки разборчиво, проклюнулась - красным - надпись, занимавшая фрагмент стены, которую, как казалось некоторым, надежно укрыл от глаз слой свежей масляной краски.
  - Надо же, как интересно! - пробормотал Рейндж. - Что бы эти буковки могли означать?.. Обрати внимание, подруга, что буква "Е" в слове "ДЕЛИТЬСЯ", изображена в виде значка "евро".
  - А "С" - как символ бакса, - упаковывая аппаратуру обратно в сумку, сказала агентесса. - Ну что, шеф? Пора, наверное, звонить "деверю"?
  Мокрушин показал напарнице большой палец:
  - Два "жмура" в кислоте... плюс сторож, которого мы прихватили на месте... плюс "граффити"... которое, наверное, тоже что то значит... Ты права, подруга: пусть теперь тут разные "свояки" и "девери" колбасятся... а мы с тобой себе на вечер какое нибудь другое, более приятное занятие подыщем...
  
  Глава 24
  Русская рулетка
  
  Захаржевский в своих предположениях оказался прав на все сто: вечером тех же суток, в начале которых неизвестными лицами в Ле дез Альп были убиты бизнесмен Борис Липкин и двое его охранников, - не говоря уже о том, что кем то был выпотрошен его сейф, - Жоржу прозвонил один из контрагентов и забил "стрелку" во Франкфурте.
  Переночевали всей компанией в Шамони. Жорж и Андрей, посовещавшись накоротке, решили девушек с собой в эту поездку не брать. Пусть себе и дальше любуются волшебными видами и дышат чистейшим горным воздухом. Вернее, это решение касалось лишь Саши и Федора, поскольку Ника, как телохран, должна была и далее выполнять свои служебные обязанности - то есть наряду с Бушминым обеспечивать безопасность молодого банкира. Подомацкого Андрей решил пока не дергать с места, поскольку светиться рядом с ними Лешему было строго настрого запрещено, и, следовательно, взять напарника в частный лайнер, в компанию к Захаржевскому, он не имел права. Минимум информации и почти полное отсутствие страховки: несмотря на комфорт, окружающий его в последние несколько дней, Андрей все это время чувствовал себя крайне неуютно.
  Кстати, если уж зашла речь о страховке.
  Каждый из сотрудников "четверки" имеет свой пакет страховых документов, иначе говоря, страховой полис. Деньги из бюджета, не то что не прописанные "секретной" строкой, а вообще не прописанные в сводном гроссбухе, поступают через специальный департамент федерального казначейства в закрытый фонд, средства которого хранятся на счету одного из крупнейших российских банков, организованного и поныне возглавляемого выходцами из спецслужб. Часть средств из этого фонда как раз и идет на "страхование рисков". Понятно, что в "группу 4" отбирают народ, просеивая каждого через мелкое сито, просвечивая до костного мозга. Честь, долг, любовь к Родине - для большинства сотрудников все это отнюдь не пустые слова, не затертые руками политиканов клише... Но в нынешнем мире, когда если не все, то многое меряется на звонкую монету - здоровье, образование, будущность самого тебя и твоих близких, - святые понятия должны - наконец! - подкрепляться и достойными людей материальными стимулами.
  В подразделении, в котором служит Бушмин, - оно трижды меняло свое название за последние пять лет, а само его существование официально ни разу не было признано ни одним российским государственным институтом - "стимулы" действуют четко и эффективно, как ни в одном другом отдельно взятом федеральном силовом ведомстве.
  Конечно, "риски" тоже страхуются неизмеримо выше, чем где бы то ни было.
  Минимальная сумма страховки, которая будет выплачена в случае наступления "страхового случая", в данном случае гибели сотрудника, составляет чуть более пятисот тысяч долларов США (если в переводе с рублей на американскую валюту).
  Федеральные агенты категории "элита", которых имеется в наличии всего то несколько "штучных экземпляров", имеют каждый индивидуальную страховку, равную в среднем двум миллионам долларов США.
  Страховой полис Кондора за последние неполные два месяца переоформлялся дважды: перед поездкой в Чечню страховая сумма возросла до трех миллионов, а накануне вылета в Париж Бушмина спешно "перестраховали", повысив цену "смерти" до суммы, эквивалентной примерно пяти миллионам долларов США.
  
  * * *
  
  Их пятничное путешествие точнее всего можно было охарактеризовать выражением "галопом по европам".
  В восемь утра они вылетели - уже знакомым "Гольфстримом" - из Гренобля в Париж. Из аэропорта прокатились в район Дефанс, где у Захаржевского состоялось не очень продолжительное по времени свидание с известным парижским адвокатом Мишоном, которого Бушмину несколькими днями ранее довелось видеть в ресторане "Тур д'Аржан". Вернулись обратно в аэропорт и вылетели во Франкфурт на Майне (прямо в аэропорту их ожидал местный дилер, которому загодя прозвонил Захаржевский. Он подогнал новенький "мерс", в дальнейшем с тачкой управлялась Ника, которая что на немецких банах, что на улочках картинных средневековых городков чувствовала себя очень уверенно). А уже из Франкфурта, когда Захаржевский сам прозвонил по одному из контактных телефонов, получив новые ЦУ, они выехали на колесах в Висбаден, до которого, как выяснилось, было рукой подать.
  
  * * *
  
  Бушмин еще со школьной скамьи, когда они в старших классах проходили географию, помнил, что в Германии до черта всяких "баденов" - это слово по немецки означает "купальня", и есть даже дважды "баден", то есть знаменитый Баден Баден.
  В самом Висбадене ему еще не доводилось бывать, хотя, опять же, приходилось слышать, что именно здесь, в существовавшем и в ту пору аристократическом курорте, Федор Михайлович Достоевский продулся - вернее, продувался не раз и не два - в местном казино, о чем честно поведал в своем ставшем впоследствии знаменитом "Игроке". Доводилось здесь бывать прежде молодым Романовым, Николаю II и принцессе Аликс, урожденной, кстати, принцессе Гессенской. И еще многим и многим историческим, некогда широко известным, а ныне почти забытым личностям...
  Высочайшую марку свою Висбаден держит и по нынешний день. Не зря же этот один из красивейших городов Европы - кстати, не очень большой, всего четверть миллиона населения - называют "северной Ниццей", пристанищем миллионеров, городом для тех, у кого денег "куры не клюют".
  Поэтому, в принципе, нет ничего удивительного в том, что бывший шеф Серебрянского, вернее сказать, его предшественник на посту директора Федеральной комиссии по ценным бумагам господин Шафранов, переместившийся со своего поста - всего то на несколько дней - в совет директоров компании "Ространснефть" и тут же отправившийся в Германию, на "воды", поправить пошатнувшееся здоровье, - а родственники его еще раньше перебрались в "европы" - человек, надо сказать прямо, далеко не бедный, забил "стрелку" выполняющему нынче особую доверительную миссию Георгию Захаржевскому не где нибудь, а именно здесь, в этом красивом и уютном "городе миллионеров".
  
  * * *
  
  Ника, а вернее сказать, "мерс", управляемый Никой, доставил их небольшую компанию почти в самый центр Висбадена, к зданию Курхауза.
  Ключи - служащему, сами - в казино.
  "Так надо, Андрей, - коротко и не слишком внятно объяснил ему ситуацию Жорж. - Мы должны показаться... Да нам и самим полезно засветиться в таком вот местечке".
  Прежде чем они вошли в роскошное казино, Бушмин успел заметить на стене рядом со входом памятную доску, свидетельствовавшую о том, что в этом заведении уже испытывал некогда судьбу один из самых знаменитых его соотечественников.
  "Благословите, Федор Михалыч, - мысленно обратился он к великому писателю, чей мятежный дух, возможно, витает где то здесь и по сию пору. - Не за легким выигрышем иду, так что обороните меня от бесов!"
  Прикупили в кассе фишек на пять тысяч евро - здесь говорят "ойро" - и двинулись в зал, где стояли рулеточные столы.
  Подыскали себе места за столом, сели играть. Обе ставки, сделанные Андреем, ушли в пользу казино, за вычетом налогов в пользу федеральной земли Гессен. Захаржевский поставил на "красное"... и удвоил свою наличность.
  "Даже за игральным столом этим банкирам прет, - усмехнувшись про себя, подумал Бушмин. - И то верно: деньги идут к деньгам..."
  - Андрей, держите руку с перстнем на виду, на столе, - повернув к нему лицо, полушепотом сказал Захаржевский, которому его выигрыш, похоже, был совершенно до лампочки. - Это важно...
  Слева от него, через одно, освободилось место за игральным столом. Его на короткое время занял горбоносый мужчина лет тридцати с небольшим, статный, в дорогом, хорошо сшитом костюме, с не очень характерной для здешних мест внешностью (впрочем, в Германии сейчас с избытком турок, албанцев и прочих южан с довольно отличной от местных бюргеров внешностью).
  Он сидел почти спиной к Бушмину, глядя куда то в другой конец зала, так что Андрею был виден в основном его аккуратно, по европейски окантованный стрижкой затылок и лишь отчасти - его профиль.
  "А ну ка повернись ко мне, мужик, - покосившись на него, мысленно приказал Бушмин. - Дай ка я тебя получше разгляжу..."
  В ту же секунду субъект, привлекший к себе его внимание, то ли передумав делать ставки, то ли поняв, что к нему проявляет нездоровый интерес один из игроков в рулетку, поднялся из за стола и неспешно направился к выходу из зала. Андрей едва удержался от соблазна последовать за ним, вовремя вспомнив, что на нем лежит ответственность за безопасность молодого банкира, да и в целом за конечный результат.
  Чем то этот хорошо одетый мужчина, у которого была явно кавказская внешность, напомнил ему Горца, который, как и Султыбеков, чье лицо по ходу "гоп стопа" он так и не смог разглядеть из за маски, в последнее время не шел у него из головы.
  "Кажется, Андрюша, у тебя исподволь чердак едет, - мрачно подумал он. - Мало ли здесь бродит разного народа?.."
  Где то через пару минут к их столу подошел незнакомый с виду мужчина лет тридцати пяти. Худощавый, чуть выше среднего роста, одет в темно синий костюм с "искрой", взгляд цепкий, настороженный. Ника, уловив кивок своего шефа, сместилась чуть в сторону, чтобы не препятствовать доверительному общению подошедшего к ним незнакомца с банкиром Захаржевским.
  Захаржевский, выслушав его, слегка кивнул, потом произнес вслух: "Хорошо, я понял", - после чего подошедший к их столу молодой человек круто развернулся и проследовал на выход из игрового зала.
  Минут примерно через пять встали из за стола и двое компаньонов - проигравшийся до нитки Бушмин и оставшийся в небольшом выигрыше Жорж Захаржевский.
  - Терпеть не могу проигрывать, - с улыбкой сказал банкир. - Даже вот так, по маленькой.
  Служащий подогнал их "мерс". Уселись: Ника за рулем, Бушмин в кресле пассажира, банкир, как и положено по чину, - на заднем сиденье. Ника открыла своим ключом мини сейф - в некоторых машинах подобного класса специально оборудуют "нычки", - достала кобуру, прицепила к поддерживающим ремням, пододетым под пиджак, поверх блузки, после чего вновь запахнула плащ и замерла, ожидая указаний от своего шефа.
  - Едем пока прямо, - сказал тот, сверившись с наручными часами. Сначала в направлении отеля "Нассау Гоф", потом я скажу, где нужно будет свернуть.
  Бушмин старался запоминать, куда они едут, на всякий, так сказать, пожарный. Они вернулись из центра в пригород; начинало смеркаться, но были хорошо видны и пологие горы Таунус, и показавшийся чуть правее от них шпиль замка Бибрих, являющего собой образец стиля "барокко" (да и вообще электричество здесь жгут немерено). По дороге он думал о разных разностях. Например, о том, что у него в отличие от Ники, которая является дипломированным сотрудником МАТ и имеет при себе вполне легальный ствол, с которым, правда, в казино все равно бы не пропустили, потому что таков "орнунг", то бишь "порядок", так вот, у него вообще нет ни фига! Не то что огнестрельного нарезного ствола, но даже жалкого перочинного ножа и то не было! Вот и крутись тут, следи в оба, чтобы какая нибудь проплывающая мимо щука не сожрала тебя на манер глупого карасика, а заодно и твоего нового дружка Жоржа Захаржевского.
  Подъехали, следуя ЦУ банкира, к одному из местных пригородных ресторанов, где, кроме собственно самого ресторана, который здесь, правда, называют "винным залом", имеются также две открытые террасы, функционирующие даже в это время года.
  Припарковались, вышли из машины, двинулись в "винный зал": Андрей мельком успел увидеть явно высматривавшего их на паркинге "яппи", подходившего к ним ранее в казино. - Я думаю, Андрей, Шафранов уже занял отдельный кабинет, - негромко произнес Захаржевский, не обращая, казалось, внимания на подлетевшего к ним официанта. - Мы займем пока столик в зале, а там будет видно. Они уже двинулись вслед за официантом к своему столику, как вдруг - эти звуки доносились, кажется, с открытой террасы - послышалось: "хлоп!" "хлоп! хлоп!" И тут же, практически одновременно, но чуть в другой тональности: "та тах! тах х! тах! та тах х!!"
  Тонко звякнуло стекло. Но не так, как звенит бокал о бокал, иначе, совсем иначе.
  ...Андрей завалил Захаржевского прямо в проходе: уж ему то не надо было долго объяснять происхождение таких вот "хлопков".
  - Ника, ствол наголо! - рявкнул он, не обращая внимания на недоуменные взгляды окружающих, которые вряд ли догадывались о происхождении явственно доносящихся снаружи "хлопков" - всего, в частом темпе, их прозвучало от десяти и более. Хрен вот так сосчитаешь! - Секи поляну! Где то справа... На террасе?! Слышишь?! Шмаляют!!!
  Охранница тут же врубилась, хватанула за рукоять ствол и, присев возле них на корточки, стала зыркать туда сюда. Вела себя, короче, более или менее вменяемо.
  "Две серии прозвучало, - промелькнуло в голове у Бушмина. - Или киллер с "личником" обменялись, или же работали сразу два киллера..."
  - Ника, мы с Жоржем к стенке сейчас переместимся, ну а ты секи поляну!
  Едва они переместились под защиту стены, как сначала снаружи, со стороны террасы, а потом и в самом зале зазвучали громкие встревоженные голоса, которые перекрыл чей то истошный вопль...
  
  * * *
  
  Вскоре они уже погрузились в "мерс" и уехали восвояси из этого злополучного ресторана, избежав, слава богу, общения с местной криминальной полицией.
  А что им, спрашивается, еще оставалось делать?
  Какие то двое людей в масках - вроде бы так было дело - подошли к столику, за которым сидели господин Шафранов и молодой человек, похожий на "яппи", и всадили в каждого из них по нескольку пуль.
  Мало того: один из этой пары киллеров, действовавших с невиданными для здешних мест наглостью и хладнокровием, не только сделал "контрольку" по Шафранову, но и сорвал у того что то с пальца, кольцо, а может быть, печатку. И, воспользовавшись суматохой и отсутствием вооруженной охраны, исчез куда то вместе со своим напарником, не потрудившись даже скинуть стволы на месте совершенного ими только что преступления...
  - Это как в русской рулетке, Жорж, - сказал Андрей, который почти всю дорогу во франкфуртский аэропорт сохранял мрачное молчание. - При следующем нажатии курка выстрел может оказаться роковым.
  
  Глава 25
  Кодекс самурая
  
  С Аркадием Серебрянским дела покамест обстояли следующим образом. Во первых, он не спал уже как минимум четверо суток. Во вторых, он почти ничего не ел. И, в третьих, человек этот, которого уже более недели держали здесь взаперти, то ли уже сошел с ума, то ли был очень близок к умопомешательству.
  То, что у Аркадия Львовича сделался непорядок с головой, лишь отчасти принималось на веру Фадеевым и его молодым ассистентом по имени Игорь (последний, кстати, работал в той охранной структуре, совладельцем которой нынче являлся Юрий Николаевич, так сказать, хозяйский глаз). То есть иногда у них возникало такое подозрение, что их подопечный - "крэйзанулся", что у него съехали мозги набекрень, и не то чтобы слегка, а вполне основательно... Фадеев про себя думал, что неплохо бы по этому поводу проконсультироваться с родным дядей. Тот большой дока в подобных вопросах. Еще бы: тридцать с лишком лет проработал в "Матросской Тишине", пройдя путь от рядового вертухая до заместителя начальника СИЗО. Даже сейчас, хотя он давно уже на пенсии, не сидит сложа руки. Именно дядя Антона Фадеева, кстати, присматривает за тем объектом, - верст эдак тридцать до него будет отсюда, - на который доставили бизнера Литвинова, попытавшегося было свинтить за бугор... Он то уж насмотрелся на разных симулянтов и сразу бы, без всяких психиатров, вынес бы точнейший диагноз...
  Сам Фадеев, надо сказать, откровенно заскучал. После того, как Литвинов неожиданно отдал концы по ходу важного базара, получив разрыв сердца, - а ведь какой с виду был крепкий мужик! - Сценарист запретил применять жесткие меры допроса в отношении господина Серебрянского. "Попридержите пока коней, Фадеев, - сказал Юрий Николаевич во время своего последнего сюда визита. - Аркадий Львович нужен нам живым и здоровым. Мы не можем позволить себе потерять еще и этого человека!.."
  Лещенко не появлялся здесь уже несколько дней: может, руководство на него осерчало за ЧП с Литвиновым, а может, Петра и вовсе перебросили на другой участок работы. Юрий Николаевич не появлялся здесь уже почти двое суток; вчера днем заезжал на минутку дядя, доставил продукты и напитки, после него никто не приезжал и никто не звонил - самому Фадееву было наказано сидеть тихо и стеречь Серебрянского пуще зеницы ока.
  В определенные часы, утром и вечером, возле объекта дежурила машина с двумя сотрудниками. Понятно, что эта была придумка начальства, которое решило как то подстраховаться на случай непредвиденного развития ситуации. Фадеев по этому поводу не слишком рефлексировал, поскольку метод перекрестного контроля практикуется в тайных ведомствах с незапамятных времен. К тому же внешний пост охраны и наблюдения лично ему никаких хлопот не доставляли. Что касается Серебрянского, за которого Фадеев нынче отвечает головой, то он был жив, хотя и не совсем здоров (если, конечно, эта падла не симулирует).
  Аркадия Львовича держали в отдельной комнатушке, оборудованной в подвальном помещении. Четвертые сутки он лежал в койке, чаще всего на боку, весь скрюченный, в позе человеческого зародыша. Его иногда сбрасывали с этой койки, поднимали под руки, трясли, разгибали ему ноги, пытались поставить на твердую почву или, по крайней мере, придать ему сидячее положение. Хотели по ночам выводить своего подопечного на прогулку в заднем дворе, но фиг там: своими двумя Аркадий Львович идти не хотел, а таскать его, как ребенка или инвалида, на руках, у "товарищей чекистов" особого желания не было.
  Но если Серебрянский лежал на койке, свернувшись калачиком, в позе "зародыша", то это еще не означало, что он спал или хотя бы дремал. Нет. Аркадий Львович непрерывно что то бубнил: то довольно громко, то едва различимо. То он, вероятнее всего, цитировал какие то избранные места из научных монографий, как своих, так и зарубежных коллег (иногда даже из его уст лилась чистейшая английская речь), или же какие то запомнившиеся ему выдержки из газет и журналов, то, что происходило с ним все чаще и чаще, нес откровенную околесицу. Но не умолкал он, кажется, ни на секунду, ни днем, ни ночью, ни в присутствии "товарищей чекистов", ни тогда, когда его оставляли в покое, заперев прочную дверь его подземной комнатушки.
  Кормить Аркадия Львовича приходилось насильно: ежедневно, не без труда, в него вливали две или три чашки питательного куриного бульона.
  Короче говоря, хлопот с ним сейчас было не меньше, чем с малым несмышленым дитем.
  Незаметно опустился вечер. Игорь возился на кухне - на него были возложены, среди всего прочего, обязанности повара. Фадеев, просмотрев в гостиной новости по ящику, вырубил его пультом, затем, взяв со стола кипу старых газет и журналов, стал лениво их пролистывать.
  - Пойду проведаю нашего арестанта, - донесся до него через открытую дверь гостиной голос Игоря.
  - Валяй, - зевнув, сказал Фадеев. - Не забудь сменить ему "памперсы"!
  
  * * *
  
  - Мать твою! - выругался Игорь, отперев дверь "темницы". - Ты чего, мужик, охренел совсем?!
  Серебрянский, казалось, никак не отреагировал ни на его появление, ни на возмущенную реплику: он как сидел на полу, так там и остался, даже не повернув голову на звук. Глаза его, странно остекленевшие, глядели куда то в одну точку. В камере стоял, мягко говоря, неприятный запашок: Аркадий Львович, как выяснилось, вольно оправился в углу помещения, в котором он сейчас и сидел, напрочь проигнорировав наличие "параши".
  Мало того, он на глазах у младшего вертухая сунул пальцы в "отходы" и принялся, на манер художника абстракциониста, мазюкать этим самым дерьмовым составом стену.
  - Т твою мать! - вновь ругнулся младший напарник Фадеева. - И вправду у мужика крыша съехала. А я то, дурак, губу уже раскатал...
  Он вытащил из кармана носовой платок, зажал им нос, затем, прислушавшись к внешним звукам, свистящим шепотом произнес:
  - Господин Серебрянский, у меня к вам имеется деловое предложение!
  Рука Аркадия Львовича на мгновение словно провисла в воздухе, но лишь на короткий миг.
  - Вы правду говорили несколько дней назад, что способны отстегнуть за свободу три "лимона" наличными?.. Ну, то есть не вы лично, это понятно, но ваши знакомые и друзья... Если будет грамотно выставлено такое вот требование?
  Спина Серебрянского заметно напряглась, а взгляд, кажется, стал чуточку осмысленней, нежели минуту назад.
  - Быстрее соображайте! - прошипел Игорь. - Наверху, сами знаете, мой старший бдит! Ну?! Шансы реальны! Я вас могу отсюда вытащить! Но не за так, естественно.
  Он ждал, наверное, с полминуты, наблюдая за реакцией заложника. Затем, махнув в сердцах рукой, - мужик, похоже, не "косит", а вправду пошатнулся мозгом - хотел уже было выйти из вонючей камеры, как вдруг услышал тихий голос:
  - Стойте!..
  - Ну? - застыв на пороге, посмотрел на него Игорь. - Говорите, если есть что сказать... Но только тихо, шепотом!
  - Ваши условия, молодой человек? - натужно сглотнув, тихим ломким голосом произнес Серебрянский. - Впрочем, я готов заплатить любую цену...
  - Другое дело! - одобрительно прошептал Игорь. - Я смотаюсь наверх, принесу пару ведер воды и тряпки, чтобы вытереться и переодеться... Договорим, когда вернусь... Да, я уверен, что мы договоримся...
  
  * * *
  
  Жизнь наконец повернулась к Рейнджу своей не самой худшей стороной.
  Во первых, "деверь" лично похвалил их с Измайловой и за трупы, - хотя, что в них хорошего, в этих полуобглоданных кислотой двух "жмурах"? - и за сторожа, который на поверку оказался родным дядей сотрудника спецотдела ФСБ подполковника Антона Фадеева, ветераном органов, и в особенности за обнаруженную ими под слоем свежей краски - "ай да Рейндж, ай да сукин сын!" - некую надпись, смысл которой, в принципе, был Мокрушину ясен, но происхождение и практическое назначение этой настенной "живописи" пока так и осталось для него тайной.
  Во вторых, строчить длинные рапорта не потребовалось, начальство в лице "деверя" ограничилось коротким и емким устным рапортом.
  В третьих, и это самое главное - по крайней мере, для Рейнджа - ему удалось, благодаря наличию блата среди местной администрации, все той же благосклонно настроенной к нему блондинки, застолбить "ВИП сауну", куда они и отправились с "невестой" вечерочком: в конце концов, кто воевал - имеет право?..
  Измайлова первой выпорхнула из халатика, оставшись в одних лишь крохотных бикини. Рейндж тоже встал под душ, а затем вслед за напарницей переместился в семиметровый бассейн с подсветкой, на бортике которого он поставил, предварительно вытащив из пакета, бутылку шампанского и два фужера.
  Анна, смеясь, швыряла в него горстями воду, пару тройку раз ускользала от него, как юркая змейка, но все ж угодила таки в его объятия.
  - О о, шеф, какой у вас крупный... "калибр". - Оторвавшись на секунду от его губ, Анна произнесла приятный сердцу любого мужчины комплимент. - Вы такой сильный... настоящий "мачо"!..
  - Все свое ношу с собой, - без ложной скромности заметил Мокрушин. - А у тебя, детка, па атрясающая фигурка!..
  В этот момент до их слуха донеслись звуки музыкальной заставки из фильма "Бумер".
  Анна, колыхнув крепкими грудками, резво выбралась из бассейна, направившись к приставному столику, где лежали их сотовые.
  - Вот что, дорогая! - обеспокоенно сказал Рейндж. - Брось ка ты на фиг эту "мобилу" да прыгай в бассейн!
  Измайлова, тряхнув своими короткими темными волосами, - в сауне она, естественно, сняла свой рыжий парик - сначала вытерла ладошку о банное полотенце, затем, сверившись с экранчиком, ответила на вызов.
  - Ну что там наш "шизик"? - оторвавшись на миг от разглядывания журнальных красоток, поинтересовался Фадеев.
  - Обоср...ся, - угрюмо сказал Игорь.
  - Натурально?
  - Ну да... А как же еще? Блин... Я, между прочим, в няньки к нему не нанимался! О от же дерьмо!
  - Отставить, - зевнув в кулак, сказал Фадеев. - Не надо, дружище, так уж буквально воспринимать мысль Феликса Эдмундыча про необходимость иметь "чистые руки". Приберись ка в камере и "шизика" отмой! А то гости нагрянут, а мы тут с тобой по уши в дерьме!
  - Что, кто то должен подъехать? - как бы невзначай поинтересовался Игорь.
  - Давай, давай, займись ка делом! - беря с журнального столика очередной "глянец", буркнул Фадеев. - Много будешь знать, рано состаришься.
  
  * * *
  
  Через несколько минут дверь камеры вновь отворилась.
  Игорь внес в помещение ведро с теплой водой и тазик: мыло и полотенце у узника имелись в наличии.
  - Умойтесь хорошенько! - понизив голос, сказал он. - От вас разит на версту! Кстати, давайте в темпе обсудим детали. Можно говорить, Аркадий Львович, но только тихо, чтобы мой напарник измену не засек.
  - Ваш старший... он тяжелый, опасный человек! - прерывистым шепотом, отмывая в тазике, наполненном теплой водой, свои испачканные руки, произнес Серебрянский. - Вы... вы понимаете, да?
  - Да знаю, знаю я! - Игорь нетерпеливым жестом приказал ему поторопиться. - Надо быстрее отсюда свинчивать... А то кто то из начальства сюда может пожаловать! Если попытаетесь "кинуть" по бабкам... или выкинуть какое коленце... ур р роем!!
  - Я все сделаю, все... Как сами скажете! - заверил его Серебрянский, суетливо вытирая руки полотенцем. - Вы только вытащите меня отсюда... Я расплачусь с вами по царски!
  - Будьте "на товсь", - свистящим шепотом произнес Игорь. - Я вас прикрою на пару тройку минут... Надо еще кое что сделать!
  Прикрыв на клямку дверь камеры, Игорь отцепил от пояса портативную рацию. Перещелкнул ее на заранее оговоренную волну, прислушался на короткое время, затем поднес переговорник к губам, предварительно пару раз щелкнув "тангентой".
  - На месте? - тихо спросил он.
  - Да, на месте, - долетел до него такой же тихий ответ.
  - Постовые?
  - Двое, в машине, как и предполагали.
  - Все, давай работай по ним! - выдохнул в рацию Игорь. - И жди нас за воротами!..
  Он и рад был бы не трогать постовых, но дежурная машина стояла в таком месте, откуда просматривались обе грунтовки, по которым можно было бы проехать и соответственно выехать к этому расположенному в деревенской глуши коттеджу.
  Теперь он уже не медлил и секунды: достал пистолет из кобуры, снял его с предохранителя и, навинчивая на ходу глушитель, стал подниматься по лестнице к двери, через которую можно было попасть в коридор первого этажа и далее, в гостиную, где сейчас маялся от скуки Антон Фадеев.
  "Не нравится мне эта ваша затея, господа товарищи, - думал он про себя в эти довольно стремные мгновения. - Высокое начальство с Лубянки явно не в курсе происходящего. Как бы меня потом "шпалой" не положили заодно с этим Фадеевым! Надо получить хотя бы пару тройку "лимонов" за Серебрянского... А с деньгами мне и сам черт не брат. Приныкаюсь где нибудь за бугром, а там будет видно..."
  - Ну что? - сонно потягиваясь в кресле, пробурчал Фадеев. - Прибрался? Как там "шизик"? Тебе не кажется, что он - "косит"?
  В комнате раздались тугие шлепки, остро пахнуло порохом... Фадеев, в которого его младший коллега выпустил всю обойму, завалился вместе с креслом на пол, ударившись по ходу пробитым черепом о край журнального столика.
  "Какая тебе на фиг разница, Антон?! - вставляя запаску, подумал про себя Игорь. - Земные вопросы тебя более не должны интересовать..."
  
  * * *
  
  "Деверь" сдернул агентов с места, - точнее, выдернул их из сауны на пятнадцатиградусный мороз, - приказав в экстренном порядке пробить еще один подозрительный объект, находящийся примерно в получасе езды от пансионата "Сосны".
  Наверное, начал давать показания Сценарист, с пеной у рта, а может, информация к старшим "родственникам" поступила по каким то иным каналам.
  - Блин! - процедил Рейндж, злобно выковыривая сигарету из пачки. - Эти "родственники"... мать перемать... своими заморочками превратят меня в полного импотента!
  - Я просто таки уверена, шеф, что этого не случится, - хихикнув, заверила его "невеста", поворачивая на нужную им федеральную трассу. - Во всяком случае, я нахожу вас в... прекрасной форме! Я бы даже сказала - в превосходной!
  - Ладно, вскрытие покажет, - смягчаясь душой, сказал Рейндж. - Хорошо еще, что далеко переться не надо... Может, остаток ночи успеем прихватить?
  - Оп па! - негромко сказал Рейндж, когда они уже почти прибыли на место. - Впереди и справа, возле недостроенного коттеджа, кажись, тачка стоит.
  - Вижу, - подала реплику агентесса. - Едем себе типа дальше?
  - Умница, - одобрительно произнес Рейндж. - Не стоит искать приключений на свою ж...
  Они проехали по грунтовой дороге, с левой стороны которой находился интересующий их объект, - примерно такого же типа особнячок, обнесенный оградой, как тот, который они уже проинспектировали ранее. По правую руку темнели две кирпичные коробки, без окон и дверей, дальше, кажется, еще один недострой, а сразу за ним дорога ныряла в заснеженный лесной массивчик. В свете фар, у ближайшей к ним справа "коробки", на короткое мгновение высветился силуэт легковушки. Этого было вполне достаточно, чтобы проезжающая мимо парочка успела засечь пару тройку деталей: госномера, естественно, марку и цвет, - это была "Ауди 100" темно синего цвета, а также то, что в салоне, просвеченном чужими фарами, явственно проступили два человеческих силуэта... Да, вопреки ожиданиям в машине оказались люди.
  - Как минимум двое, - пробормотал Рейндж. - Интересно, что делают эти чудаки поздним вечером возле интересующего нас адреса?
  
  * * *
  
  Они проехали лесочек, а затем еще вынуждены были заложить крюк километров в пять или шесть, чтобы вновь не попасться на глаза пассажирам "Ауди" (если те, конечно, не переменили позицию или вообще не отъехали. Может, они не "при делах"?).
  Объехали этот же массив с юга, а потом еще минут двадцать продирались через мелколесье, местами проваливаясь по колено в жесткий, как стеклянная крошка, снег. Кое как выбрались к группе недостроенных коттеджей, потом стали смещаться к самому объекту, не забывая ни на секунду о подозрительной "Ауди" и его пассажирах.
  Конечно, давать этого кругаля им страсть как не хотелось - особенно Рейнджу. Но, с другой стороны, если те ребятки, что сидят в "Ауди", находятся здесь неспроста, не стоило прямо на глазах у них устраивать какие нибудь маневры. Ну и что, если номера частные? Машина может оказаться или личным транспортом какого нибудь спецслужбиста, или зарегистрирована фиг знает на кого. Опять же, может, в ней и не фээсбэшники, а мужики из какой нибудь частной службы безопасности, у которой тоже возник интерес к адресу, каковой велено было пробить двум федеральным агентам?
  
  * * *
  
  Скрытно выдвинулись на новую позицию, откуда, используя коробку и сложенные в пачку бетонные плиты будущего ограждения, - или за какой там надобностью их сюда доставили - стали наблюдать и за объектом, до ограды которого отсюда было шагов семьдесят, и за другой коробкой, возле которой затаилась "Ауди" с двумя пассажирами.
  На первом этаже объекта сквозь шторы или же жалюзи слегка просачивался электрический свет, оконтуривая проемы двух окон с той стороны дома, которая сейчас была видна агентам. "Тепловизор" на таком расстоянии был малоэффективен. У них также имелся при себе комплект портативной аппаратуры для дистанционной прослушки, позволяющий писать при помощи лазерного луча, направленного на оконные стекла. Но прежде чем подобраться на максимально близкое расстояние, с тем чтобы задействовать не только собственные слух и зрение, но и спецоборудование, следовало какое то время понаблюдать за объектом с безопасного расстояния, разведать подходы и составить впечатление об особенностях окружающей обстановки.
  Агенты надели под темные вязаные шапочки специальные дужки, с наушником и скобкой микрофона у губ, включили и тихонько опробовали свои тактические переговорники, после чего на некоторое время разделились: Рейндж остался наблюдать за фронтальной частью обнесенного оградой участка - с этой стороны в ограде имелись ворота, металлическая брама из двух тяжелых створок - и за той коробкой, возле которой они засекли "Ауди", а Измайлова, сразу же исчезнувшая в ночи, должна была, по их замыслу, скрытно выдвинуться ближе к тыльной стороне участка, оттуда наблюдать и ждать новой команды от своего старшего напарника.
  Через две или три минуты после того, как Анна покинула временный НП, где то на участке, возле дома, солидным басом забухал местный четвероногий сторож. Ему тут же стал вторить таким же низким, но каким то сиплым, сорванным или простуженным лаем еще один Полкан.
  "Блин!! - выругался про себя Рейндж. - Только этого не хватало! Измайлова, наверное, подобралась слишком близко к ограде, и сторожа на нее тут же среагировали".
  Но уже в следующую секунду он понял, что, возможно, причиной этого собачьего переполоха послужили не неосторожные действия его напарницы, а нечто другое.
  Схоронившись за стопкой уложенных одна на другую бетонных плит, он проводил взглядом проехавший мимо по грунтовке легковой автомобиль - кажется, это был джип.
  Тот проехал чуть дальше, стал притормаживать. Остановился в аккурат возле той коробки, где дежурила "Ауди" с двумя пассажирами на борту.
  Рейндж мигом переменил позицию и, высунувшись из за угла самой ближней к ним коробки, вскинул к глазам бинокль ночного видения с подсветкой марки "Геовид" и стал наблюдать за этими двумя машинами, события возле которых уже спустя несколько мгновений приняли самый неожиданный оборот.
  
  * * *
  
  Из серого "Чероки" выбрался мужчина лет тридцати с небольшим, одетый в темную куртку с болтающимся на плечах капюшоном, без головного убора.
  Когда он подошел к "Ауди", водитель приспустил со своей стороны стекло.
  - Привет, мужики, - сказал вновь прибывший. - Бдите?
  - Здорово, Андрей, - отозвался водитель "Ауди". - Тебя случайно не на смену нам прислали?
  - Нет, меня с другой целью высвистали. Продукты на объект велено завезти.
  - А а а, ну тогда понятно, - сказал водитель.
  - Постой, друг, а почему нам ничего не сообщили? - подал голос из салона другой, в руке которого краснела кончиком только что прикуренная сигарета.
  Он, похоже, хотел еще что то сказать, но не успел: когда его лицо на миг осветилось от сделанной им глубокой затяжки, подошедший к ним мужчина запустил руку куда то под полу расстегнутой на груди куртки, достал удлиненный глушителем пистолет, хладнокровно взвел его и принялся всаживать пулю за пулей в своих бывших коллег, с которыми он еще совсем недавно служил в одной конторе...
  
  * * *
  
  Мокрушин со своей позиции на слух различил лишь серию негромких щелчков, но воображение и большой опыт участия в подобных делах помогли ему дорисовать картину происходящего прямо у него на глазах.
  - Ср рочно вызывай "деверя"! - произнес он свистящим шепотом в дужку микрофона. - Скажи, чтобы немедленно выслал в этот адрес дежурную бригаду!
  - Уточните?! - прозвучал в его ушной раковине голос агентессы.
  - Тут разборка пошла! Есть уже пара "двухсотых"!.. Вызывай подмогу!
  Собачки на участке теперь бухали не разрозненно, а парно, захлебываясь яростным лаем.
  Мужчина в темной куртке, расстреляв через проем целую обойму, перезарядил оружие и произвел еще четыре или пять выстрелов: через лобовое стекло и - переместившись - через боковое, с противоположной от водителя стороны.
  Круто развернулся, запрыгнул в "Чероки", движок которого он предусмотрительно не выключал. Затем произошла неожиданная для Рейнджа вещь: он предполагал, что киллер, который по непонятной пока причине пришил двух мужиков в "Ауди", ударит по газам и скроется в ночи, но тот и не подумал "рвать когти"! Мало того: он поставил "Чероки" недалеко от запертых ворот, вышел из машины и стал кого то дожидаться.
  
  * * *
  
  Игорь вывел из подвала Серебрянского и, прежде чем они покинули дом, заставил его надеть куртку с капюшоном, вязаную шапочку и теплые перчатки, которые Фадееву теперь вряд ли пригодятся.
  Оба пса - в общем то, некстати - зашлись яростным лаем. Но он предусмотрительно запер Полканов в вольер, так что пусть там гавкают хоть до рассвета.
  Серебрянского заметно пошатывало, так что Игорю, на левом плече которого болталась дорожная сумка, правой приходилось поддерживать освобожденного им только что пленника, - но отнюдь еще не свободного, потому что за него еще только предстоит вытребовать обещанных три "лимона" - так, словно тот был стареньким, немощным дедушкой.
  Игорь отпер калитку сбоку металлической брамы, за которой его уже ждал водитель "Чероки". Он передал тому сумку, а сам помог Серебрянскому, который, казалось, вот вот лишится чувств, - слишком быстрыми и разительными оказались для Аркадия Львовича перемены - перешагнуть через порожек. И в этот момент, когда Игорь вновь поднял голову, он заметил вдруг у кормы "Чероки" - тот как будто материализовался из темноты - какого то мужика, которого, по всем его расчетам, здесь и сейчас не должно было бы быть.
  Его приятель Андрей, подписавшийся поучаствовать в этом рискованном мероприятии, замер вдруг у дверцы "Чероки", повернув голову в том же направлении - похоже, и для него появление здесь стороннего человека оказалось полнейшей неожиданностью.
  - Эй! - окликнул он незнакомца, предварительно рыскнув глазами по сторонам, пытаясь понять, нет ли еще кого поблизости. - Вы... вы что тут делаете? Вы по делу или...
  Мужчина подошел к ним ближе, оказавшись фактически между ними. Игорь и Андрей сначала нервно переглянулись, затем уставились на незнакомца, пытаясь сообразить, откуда он взялся и что бы это все означало. Тому с виду было лет тридцать, а может, тридцать пять, в правой руке у него была массивная "трость", на которую он опирался во время ходьбы.
  - По делу, - сказал незнакомец. - Скажите... вы проживаете в этом домовладении?
  - Э э э... а в чем, собственно, дело? - медленно опуская сумку на заснеженную почву и не сводя при этом глаз с подозрительного незнакомца, спросил водитель "Чероки". - Кто вы такой и ч чего надо?!
  Произнеся свою реплику, он стал смещаться, надеясь оказаться в тылу, за спиной у этого невесть откуда взявшегося мужика с "тростью" (и это ему почти удалось).
  Игорь тоже не бездействовал: он, резко поведя плечом, отцепил Серебрянского, чтобы иметь свободу рук. И тут же, буровя глазами незнакомца, запустил правую руку под полу расстегнутой куртки...
  - Я ваш новый участковый, майор милиции Иванов! - отчеканил Рейндж, одновременно нажимая особым образом - большим пальцем правой руки - на выступ, имеющийся в рукояти подаренной ему недавно "свояком" "трости". - Я вот что хочу спросить... Тут двое мертвых граждан поблизости обнаружились. - "Трость" в руке Мокрушина приняла горизонтальное положение, указывая как бы в том направлении, где стояла "Ауди" с пулевыми отверстиями в стеклах и двумя совсем свежими трупами в салоне. - Эт то правильно, что вы сами решили мне свои документы предъявить.
  - Мочи его, Андрюха! - прорычал Игорь, выдергивая ствол из кобуры и - суматошно - взводя его. - Блядь!..
  Водитель "Чероки" выхватил из за брючного ремня "бе ретту", с которой он минутами двумя ранее свинтил ставший ненужным, как ему казалось, "глушак".
  Синхронно с ними незнакомец сделал странный взмах рукой - показалось даже, что он выронил свою "трость".
  Ножны, прятавшие в себе почти метровой длины и двадцатисемимиллиметровой ширины лезвие бритвенной остроты, действительно отлетели в сторону.
  Острое лезвие, описав - молниеносно! - невидимое глазу полукружье, взрезало, как опасной бритвой, горло водителю "Чероки", пластанув его почти до шейных позвонков...
  Затем, как бы завершая свой смертный ход, с оттяжкой полоснуло Игорю по правой руке, смахнув заодно и пару пальцев на левой - тот, кажется, даже не сразу понял, что вместе с пистолетом он лишился и кисти правой руки...
  
  * * *
  
  - Перевяжи этого хмыря, - сказал Рейндж споро подоспевшей на место разборки агентессе. - Перетяни культю потуже, а не то кровью весь на фиг изойдет!.. Да вколи ему дозняк промедола... пусть кайфует, пока "карету" за ними не пришлют!..
  Водитель "Чероки" еще какое то довольно короткое время задушенно хрипел, сучил ногами, пятная землю возле джипа кровью. Но потом наконец отошел...
  - Есть еще кто в доме? - спросил он у напарницы, которая принялась споро выполнять его поручение. - Пришлось вот шашкой помахать, не хотелось упускать их... И пальбу затевать на всю округу тоже стремно!
  - Кажется, никого, кроме собак. Эти двое, когда уходили, вырубили свет...
  "Неужели эти двое своих мочканули? - промелькнуло в голове у Рейнджа. - Тогда поделом им... Но было бы, конечно, лучше, если бы они сами себе "харакири" сделали. Или, на крайняк, сдались - не пришлось бы тогда их "шкерить"...
  Он включил светомаскировочный фонарь и направил подсиненный луч на мужчину, который, - кажется, ему стало дурно - сидел прямо на земле, с чуть свесившейся набок головой, опираясь лопатками о запертую браму.
  Измайлова тоже посмотрела на него, потом негромко сказала:
  - Даже не ожидала, что нам так повезет.
  - Уж так повезло, так повезло, - язвительно сказал Рейндж. - Я весь в кровище... блин!
  - Шеф, я так полагаю, что вы уже и сами догадались...
  - Конечно, догадался, детка. О чем это ты?
  Доставая жгут и шприц ампулу с промедолом из своей сумки, Измайлова в темноте усмехнулась. Она сделала инъекцию "безрукому", сунула ему - на всякий пожарный - в пасть кляп, чтобы не вздумал орать, когда пройдет болевой шок, и лишь после этого спокойным тоном произнесла:
  - Человек, которого мы только что отбили, - Серебрянский Аркадий Львович.
  
  Глава 26
  Любители экстрима (2)
  
  После оглушительного фиаско в Висбадене, - кстати, второго уже по счету, если считать неудачную попытку забить "стрелку" Борису Липкину, - Захаржевский принял решение провести "уикенд" на знаменитом горнолыжном курорте в Куршевеле.
  Бушмин, надо сказать, пытался остановить это форменное безобразие, в которое исподволь превращалась вся их затея с "тайными переговорами". Когда они перелетели из Франкфурта в лионский аэропорт "Лиона Сатола" - ночь перекантовались в одном из лионских отелей, - он позвонил по контактному телефону, которым мог пользоваться лишь в случае крайней необходимости. Линию тут же перекоммутировали - ответил ему один из ближайших помощников Мерлона, который на пару с самим Мануйловым инструктировал Кондора перед спешной отправкой в забугорную командировку.
  Не успел Бушмин произнести и трех слов, как его тут же перебили.
  - Мы в курсе всех событий, - сказал помощник Мер лона. - Не видим пока оснований вас отзывать. Делайте то, что велит компаньон! Все, желаю вам удачи...
  Их сборная компания воссоединилась в Куршевеле в субботу, около одиннадцати утра. Устроились в двух "сьютах" в четырехзвездочном отеле "Белькот". Снаружи гостиница, которая стоит на одноименной трассе - вот уже полтора века стоит, - выглядит как типичное савойское шале. Внутреннее же убранство отличается особым шармом и утонченной, изысканной роскошью. Внутренний интерьер "сьюта", в который вселились Бушмин и обрадовавшаяся их воссоединению очаровашка Федор, был украшен дорогущими гобеленами ручной работы; в апартаментах стояла старинная савойская и афганская мебель опять же ручной работы. Имелось и джакузи... Но кого сейчас этим удивишь?
  Андрей понимал, что снять на пару тройку дней в сезон такие вот апартаменты, когда на "сьюты" здесь давно уже выстроилась очередь из скоробогатых соотечественников, может лишь человек, который обладает не только крупным состоянием, но и соответствующими связями, оборотистостью, деловой хваткой. Молодой банкир Захаржевский, как уже успел убедиться Бушмин, всеми этими качествами был наделен сполна.
  Обе молодые женщины, Саша и Федор, выглядели довольно беззаботными. Кажется, ни о чем таком они даже не догадывались. Ника хранила молчание, как каменный сфинкс. Что касается Захаржевского и Бушмина, то они, естественно, не распространялись на сколь нибудь скользкие темы.
  Андрей, впрочем, успел переброситься словцом со своим компаньоном, прежде чем их вниманием целиком завладели дамы.
  - Объясните толком, Георгий, с какой целью мы перебрались в Куршевель? - спросил он у молодого банкира.
  - Кататься на лыжах и сноуборде, ходить с дамами по бутикам и ресторанам, тусоваться, - с невозмутимым выражением лица ответил тот. - Цель у нас простая: народ здешний посмотреть, ну и себя тоже показать.
  Бушмин где то читал или же слышал от кого то, что Куршевель - как образ, естественно - это в действительности унитаз, отхожее место, в которое российская и эсэнговская "бизнес элита" и богатое чиновничество оправляются, прогаживая и профукивая значительную часть доставшегося им с такой легкостью богатства.
  Не один, конечно, Куршевель, но и Шамони, и Ницца, и Антиб, и курорты в Сардинии, и испанская Марбелья, и Лондон... Далее везде, где существует как минимум "четырехзвездочный" комфортный сервис, где есть возможность "отрываться" и "зажигать" - вдали от своей неухоженной, безобразной, как пьяный алкаш или беззубая, согбенная жизнью старуха, нелепой и нелюбимой отчизны.
  Где можно вести фантастическую жизнь со своими семьями, любовницами или любовниками, забываясь и забывая о том, что и сами они, и окружающая их за границей красота и роскошь, как говаривал еще Федор Михайлович, не что иное, как фантом, иллюзия.
  Но Куршевель - особый случай.
  Уж больно место красивое, чудное, волшебное. Призванное дарить восхищение, радость и отдохновение не только своими потрясающими ландшафтами, но особым уютом, покойным комфортом, своей почти семейной атмосферой, созданной усилиями и особым талантом живущих и работающих здесь людей.
  Жаль, что новые российские богачи, их челядь, их домочадцы, любовницы и шуты так быстро и нагло сумели приспособить прекрасный Куршевель под тривиальное отхожее место.
  
  * * *
  
  В субботу для Захаржевского и его "сборной" не произошло ничего из ряда вон: днем они катались на лыжах, облюбовав самую легкую из числа так называемых зеленых трасс, вечером потусовались сначала в одном местном ресторанчике, потом в другом; к полуночи перебрались к себе в "Б'елькот", а к часу ночи разбрелись по "сьютам", отдыхать. Федор, которой Андрей презентовал дамские часики фирмы "Картье", с камушками, за шестнадцать штук "ойро", попыталась было его на свой лад отблагодарить, но неодолимый сон сморил ее еще в начальной стадии, когда она хотела присоединиться к Андрею в "джакузи"... Удивительно, но "выключилась" сама, без всяких снотворных препаратов.
  
  * * *
  
  В воскресенье, позавтракав в половине девятого, все нарядились кто в "Фишер", кто в иную "фирму", взяли лыжи и вновь отправились к подъемнику канатной дороги.
  Надо сказать, что Куршевель на самом деле состоит из трех, а то и четырех поселков, группирующихся возле пересечений канатных дорог на отметках "1300", "1550", "1650" и "1850". В последнем, "Куршевеле 1850", самом престижном, их компания и зависла в двух "сьютах" отеля "Белькот".
  Возле подъемника Андрей увидел Подомацкого, слегка кивнул ему: "Все о'кей, дружище... идем на дно" - но болтать с напарником не стал, чтобы не привлекать к нему стороннего внимания.
  Вновь катались на "зеленой", причем Саша на пару с Захаржевским катались на очень приличном уровне и иногда даже поглядывали в сторону ледников, где находились так называемые "красные", то есть сложные, и "черные" - самые крутые, и самые сложные, если, конечно, не считать лавиноопасных участков, - трассы. Андрей, в принципе, чувствовал себя комфортно - в плане горнолыжной техники, а не внутренних ощущений, - в один из отпусков он с компанией друзей катался в Приэльбрусье, где - при желании и соответствующих вливаниях - можно было бы оборудовать трассы не хуже, чем здесь, в Рон Альпах, в районе "Трех долин" - Валь Торанс, Мерибель и Куршевель.
  
  * * *
  
  Обедали в ресторане отеля "Карлина", ну а к девяти вечера, одевшись кто во что, завалились в соседний кабак, где преимущественно тусовалась русскоязычная публика.
  Народ здесь собрался веселый, жизнерадостный, преимущественно сильно пьющий и, в общем то, в основной массе чумовой.
  Народу полно, гремит музыка - какая то "банда" из России рубила на эстраде попурри из модных шлягеров, - на танцполе людская толкучка, шум, гам, возле двух барных стоек тоже кучкуется малость ошалевший к исходу "уикенда", но еще не пренасытившийся "пипл". У Жоржа и Саши в Куршевеле имелась прорва знакомых; они и здесь, в этом шумном кабаке, обнимались и расцеловывались то с одними, то с другими.
  Наконец подошли к барной стойке, сделали заказ: дамам, то есть Саше и Федору шампанского, мужчинам по более крепкому "дринку". Дамы, лишь омочив крашеные губки в трехсотдолларовом "Моэте", потребовали чего то более существенного, более соответствующего царящей здесь атмосфере хмельного веселья. "Коктейль дамам? - спросил ничему уже не удивляющийся бармен. - Наш, зажигательный, куршевельский? Добавить то то и то то, в таких то пропорциях? Взболтать, но не смешивать? Нет проблем! Добавить льда? Не из формы, а натурального, реликтового?
  Пожалуйста, какие проблемы?! Тут ледники кругом, так что добра этого, господа, у нас хватает..."
  Бармен мигом сбацал два коктейля, в нужных пропорциях, достал откуда то, словно из воздуха, кусок льда, настоящего, реликтового, чуть отсвечивающего голубовато зеленым, величиной с грейпфрут, взял нож для колки льда, "отчикал" часть, поколол на более мелкие куски, бросил кусочки льда в стаканы - "искьюзи'ма... мсье... мад'мазель... силь ву пле..."
  Федор пригубила из своего стакана, одобрительно по цокала языком, подмигнула своему спутнику, затем ее взгляд перешел на кого то другого - на каких то людей, которые приближались к барной стойке.
  - Блин! - процедила она. - Кавказцы... Наверное, из "нижних" поселков сюда причикиляли - догоняться!
  К стойке и в самом деле подошли трое мужчин, за которыми Бушмин незаметно, но внимательно наблюдал последние две или три минуты.
  Кавказцы эти были ему внешне знакомы.
  Двух из них он видел на тех "роликах", которые ему переслал в смартфон его напарник Подомацкий. Один субъект был тот самый молодой парень, который, кажется, наблюдал за их компанией в Антибе, во время посещения ими ресторана "Ле Вобан". Он же побывал в аэропорту, - провожал, не иначе, засветившись там в компании крупногабаритного джигита, на котором и сейчас темный пиджак едва не лопался от обилия мышечной массы. Каким бы невероятным ни казалось это самому Бушмину, но он был уверен на все сто, что именно этого чеченского верзилу он видел не так давно в Грозном, когда им попытались расставить силки: тот, правда, был тогда в камуфляже и маске и держал в руках на сгибе локтя "ляльку", из которой готов был в любой момент хлестнуть очередью по сидящим в машине людям...
  Третьим в их компании был тот самый чечен, которому Кондор четыре с лишним года назад сохранил жизнь, решив не "шкерить" пленного, а доставить его в Моздок, где "особисты" должны были развязать язык этому явно хорошо информированному вайнаху. Тот самый Горец, которого он неделей спустя после того памятного случая воочию мог видеть - уже свободным - в городе Джохар.
  Сейчас, когда их глаза встретились, - так, как это было всего пару недель назад, - у Андрея не оставалось и малейшего сомнения, что перед ним человек, носящий в последнее время личину некоего Султыбекова.
  
  * * *
  
  - Хороший у тебя перстень, брат, - сказал Султыбеков, опустив глаза на правую руку Андрея (тот стоял у барной стойки, вполоборота к подошедшей компании). - Хочешь, я у тебя его куплю?
  Ника знала свое дело туго: Андрей заметил, как она и еще один присоединившийся к ней молодой человек, местный "секьюрити", прикрыли Захаржевского и стали оттирать его к служебному выходу.
  Многоопытный бармен тоже сделал несколько шажков назад.
  - Твои братья в ущельях воюют, - не меняя позы, сказал Кондор. - Что же касаемо перстня, тот он не продается!
  - Сколько тебе за него дать? - кривя краешек губ, поинтересовался старший чечен. - А хочешь, махнем не глядя?! Я тебе за него свои часы "Ролекс" отдам?!
  - Засунь свой "Ролекс" сам знаешь куда.
  Чечен на секунду задумался. Может, соображал, куда именно ему предложено "засунуть" свои часы. Или же вспоминал, где он мог слышать этот голос... Что же касается Бушмина, то он следил не только за этой троицей, но и в целом за обстановкой вокруг: например, он засек еще двух подозрительных субчиков, смахивающих на молодых "нохчей"; ну и Лешего видел, естественно, совсем неподалеку. И даже заметил, как напарник, с которым даже здесь его связывают невидимые нити, медленно, вроде как с ленцой, расстегнул нижнюю пуговку своего пиджака...
  - Мужчины! - некстати, а может, очень даже кстати, подала реплику девушка Федор. - Шли бы вы танцевать! Посмотрите, сколько красивых девушек вокруг...
  - Заткнись, шлюха! - обнажив резцы, сказал младший по возрасту чечен. - "Крутые" парни нэ э танцуют! Блядь!..
  Федор плеснула ему содержимым своего стакана - с не растаявшим еще реликтовым льдом - прямо в скалящееся в ухмылке лицо.
  Мгновением раньше Кондор переменил позу, убрав руку с барной стойки, успев развернуться лицом к борзой компании.
  Секундой спустя в то самое место, где лежала его правая рука, вонзился острейший тесак, оставив глубокую зарубку в обшитой полированным красным деревом барной стойке. Это Султыбеков попытался таким вот экстремально варварским способом завладеть так полюбившимся ему перстнем, украшенным не слишком то уж крупным рубином.
  Кондор, едва не лишившийся только что целиком правой кисти, опустил на две трети полную бутылку трехсотдолларового шампанского "Моэт и Шандон" на голову стодвадцатикилограммового джигита, за спину которого, вхолостую махнув своим почти полуметровым ножичком, вернее, кинжалом, мигом сместился Султыбеков, оказавшийся ловким человеком.
  Молодой тоже замахнулся тесаком, - откуда то из под полы они их доставали, там, видать, были закреплены ножны, - но он оказался то ли неопытным вайнахом, то ли резкость у него ухудшилась из за того, что Федор плеснула ему в лицо... Андрей левой рукой отбил в сторону его руку с тесаком, а правой, в которой очень кстати оказалась "розочка", то есть горлышко с острыми колющими краями, - большая часть бутылки разлетелась о массивный череп верзилы, - воткнул эту самую "розочку" ему в горло, чуть пониже кадыка, в ямочку между ключиц.
  Все нынче Кондору приходилось делать на раз два три! Раз - оценил ситуацию! Два - уклонился от чужого выпада! Три - ответно ударил сам!
  Да плюс еще ко всему всю сферу приходится наблюдать, вкруговую, на все триста шестьдесят. Захаржевского Ника и "секьюрити" отжали к служебному выходу, прикрывают двумя пушками... Проскочили, хорошо... Но если только там "чисто", если никто не ломанется за ними... Так... Двое молодых чеченов обнажили стволы... ну н ни фига себе! здесь же так не принято! - хлопнули выстрелы... "Тах х! та тах х!!" Есть! Леший завалил из своего "глока" - не зря он так задержался в Антибе, нужно было вскрыть тайник, потом припрятать кое какое добро в арендованной тачке и добраться сюда уже на колесах - одного из чеченов на краю танцпола, выцелив его в середку грудины. (Вот... теперь уже кое кто и из хмельной публики врубился... визг!.. Федор тоже под ухом завизжала, но и одновременно сделала еще и благое дело - пнула ногой в бок съежившегося, схватившегося за горло, в которое вошло зазубренное стекло, молодого вайнаха. Тот завалился назад и в сторону, чуток освободив Кондору пространство для маневров.)
  Султыбеков сделал из за спины пошатнувшегося после удара бутылкой по черепу, но все же устоявшего на ногах верзилы еще один выпад, но Кондор успел уклониться и от этого секущего воздух удара.
  Леший пытался выцелить этих двух чеченов, что насели на его старшего напарника, но сценка оказалась столь динамичной, что он боялся попасть в своего; да к тому же в него самого кто то пару тройку раз шмальнул с другого края танцпола, в прогал между двумя или тремя все еще не врубающимися в происходящее и не слишком твердо стоящими на ногах парочками.
  Резко оборвалась музыка, аж в ушах зазвенело от тишины. Секунды две или три было тихо, только слышалось учащенное дыхание, да еще свирепый рык пришедшего малость в себя верзилы. И тут же сразу несколько дам истошно завизжали, а следом в уши ворвались и другие присущие драке и перестрелке звуки...
  Андрей в третий раз каким то чудом увернулся от секущего вокруг него воздух тесака. Затем, использовав энергию самого верзилы, переадресовал его к барной стойке - тот врезался в дерево нижней челюстью... Краем глаза Бушмин тут же заметил, что какой то горбоносый шайтан выцеливает Лешего, который, в свою очередь, пытается взять на мушку Султыбекова (последний, надо сказать, был ловок: держится все время так, чтобы быть на линии огня. Но и сам из за обнаружившейся вдруг опасности он не может в полной мере сосредоточиться на одном лишь Бушмине). Он уже разок попользовался имуществом заведения: разбил о чужую башку бутылку, которую бармен - тот исчез куда то, как растворился, - оставил на минутку без присмотра. Теперь настала очередь другой вещицы, которую Андрей успел потянуть из за стойки. Опять сработал на "раз два три". На "раз" взял нож для колки льда за "жало", - ни в коем разе нельзя оставлять "пальчиков"! "Розочка" не в счет, потому что сам вайнах, пытаясь извлечь из глотки, лапнул горлышко окровавленными руками, - на "два" замахнулся, выцеливая абрека, держащего в правой руке чуть на отлете ствол и смещающегося так, чтобы оказаться за спиной Лешего, - на "три" метнул нож в цель... Леший, заметив его движение, отшатнулся. "Жало" вошло до половины в грудь вайнаха, чуть пониже левой ключицы - тот сделал еще два или три шага по инерции. И тут же Леший свалил его удачным выстрелом на танцпол...
  Андрей с новыми силами принялся долбить могучего вайнаха, но тот стоял как глыба, даже мощный удар о барную стойку не вырубил его с концами, лишь только губы ему расквасил, да еще, может, пару тройку зубов вышиб.
  Все закончилось резко, как и затеялось: Султыбеков что то громко крикнул, потом вместе с верзилой и еще одним уцелевшим чеченом они стали активно смещаться к парадному, к выходу, мимо Лешего, который, проявив разумную сдержанность, не стал более никого валить. А может, у него просто патроны кончились, а ставить запаску на глазах у этих поджавших хвост, но все же опасных волков он не захотел...
  Андрей, взяв за руку Федора, потащил ее за собой к двери служебного хода, за которой минуту назад скрылись Захаржевский, Саша и двое прикрывавших их людей.
  Одно он знал точно: этот вечер надолго запомнится многим, а драка с чеченами в местном ресторане наверняка станет в Куршевеле настоящим "хитом сезона".
  
  Глава 27
  Казнить нельзя помиловать
  
  Серебрянского сначала вывезли на загородный объект. Там его осмотрел врач, который в целом остался удовлетворен физическим и моральным состоянием вызволенного только что чиновника - могло быть и хуже, намного хуже...
  С Аркадием Львовичем попытались переговорить двое мужчин в штатском, но тот уснул в самом начале их так и не состоявшейся беседы: после нескольких подряд суток без сна, после всех стрессов и чудовищных потрясений теперь, когда самое страшное, как ему казалось, осталось позади, он вырубился, провалился в бездонный омут сна.
  Серебрянскому дали поспать ровно восемь часов.
  После побудки он принял еще раз душ, побрился, переоделся в нормальный цивильный костюм, выпил чашку кофе, с аппетитом позавтракал.
  В девять утра на объект, где его держали, приехали прокурор Нечаев и полковник ГРУ Шувалов.
  Серебрянский, хотя и не знал прежде никого из них лично, бросился обнимать сначала спецпрокурора, а потом, всхлипывая от переполнявших его чувств, полез с объятиями к заместителю Мерлона.
  - Спасибо, дорогие... родные мои! - вытирая глаза носовым платком, сырым голосом сказал Аркадий Львович. - Я знал... я ни на минуту не сомневался в компетенции органов!.. Я от всего сердца хочу поблагодарить наши правоохранительные органы...
  - Одну минуту, Аркадий Львович, - сказал прокурор Нечаев, доставая из своего портфеля какие то бумаги.
  - ...Особенно руководство тех спецслужб, которые участвовали в операции по моему освобождению... и все наше политическое руководство... и лично главу нашего государства...
  - Гражданин Серебрянский! - вставая во весь рост, сухо произнес прокурор. - Вы обвиняетесь в преступных деяниях по шести статьям Уголовного кодекса Российской Федерации!
  - Ч что? - растерянно произнес чиновник. - Н не понимаю...
  - Обвинение вам будет предъявлено позднее, но в установленный законом срок! - Нечаев вытащил из папки одну из бумаг и продемонстрировал ее ошеломленному таким поворотом событий Аркадию Львовичу. - Учитывая тяжесть преступлений, в совершении которых у нас есть все основания вас подозревать, мера пресечения избрана соответствующая: арест и содержание под стражей!..
  Только сейчас Серебрянский понял, почему в комнате, где протекала эта их беседа, находится врач: эти люди опасаются, что новость, которую ему сообщили, может подействовать на него самым тяжелым, угнетающим образом.
  Что он может лишиться сознания или его даже хватит удар... Вот и решили подстраховаться на всякий пожарный.
  "Вот попал, так попал, - с тоской подумал Серебрянский. - Из огня, да в полымя... Что ж мне так не везет в последнее время?.."
  - Я прошу устроить мне экстренную встречу с кем нибудь из высокого руководства, - после минутного размышления, сказал Аркадий Львович. - На уровне Генпрокурора... директора ФСБ... или помощника президента страны...
  - А с Папой Римским вы не желаете встретиться? - поинтересовался Шувалов. - Или вам сразу устроить встречу с руководством Всемирного еврейского конгресса?
  - Я требую адвоката! - опомнившись, фальцетом произнес Аркадий Львович. - Пока ко мне не допустят адвоката, я... я отказываюсь отвечать на любые вопросы! Я... я...
  Серебрянский бурно разрыдался; к нему сразу же подошли врач и Шувалов; медик, набрав в шприц из ампулы три кубика бесцветной жидкости, сделал разволновавшемуся чиновнику поддерживающий укол.
  Минуты через две или три Аркадий Львович успокоился, а еще спустя короткое время в помещение для допроса вошел статный сухощавый мужчина лет сорока пяти, одетый в добротный костюм, в очках с дымчатыми линзами, надежно маскирующими его взгляд.
  Все присутствующие - кроме Серебрянского - тут же встали.
  - Здравствуйте, товарищи, - сказал Мерлон, адресуясь к своим. - Аркадий Львович, поверьте мне на слово, вас я тоже рад видеть в добром здравии...
  Мануйлов, усмехнувшись краешком губ, взял со стола папку с прокурорскими документами, принесенными Нечаевым, рассеянно - так выглядело все со стороны - пролистнул бумаги, затем положил ее обратно на стол.
  - Я так понял, что юридические формальности соблюдены? - произнес он, глядя на Нечаева. - Надеюсь, вы не возражаете, если мы тут с Аркадием Львовичем переговорим наедине? Доктор, вас я тоже прошу обождать за дверью...
  
  * * *
  
  - Э э э... извините, запамятовал ваше имя и отчество...
  - Не трудитесь вспоминать, Аркадий Львович, - вставляя кассету в видеодвойку, сказал Мерлон. - Главное, что вам следует знать обо мне, что именно я наделен полномочиями вести переговоры с вами и даже принять окончательное решение относительно вашей дальнейшей судьбы.
  Сделав необходимые приготовления, Мануйлов взял со стола пульт и включил изображение.
  - Сейчас мы с вами посмотрим два три сюжета, а потом вместе обсудим сложившуюся ситуацию.
  На экране вспыхнуло изображение. Съемка велась в международном аэропорту "Шереметьево 2". Оператор заснял через застекленную террасу момент посадки в аэропорту лайнера авиакомпании "Бритиш эйрвэйз", прилетевшего регулярным рейсом из Лондона...
  - Обратите внимание на показания таймера, - негромко сказал Мануйлов. - Съемка осуществлялась в два с четвертью пополудни вчерашнего дня.
  После перебивки пошли новые кадры, заснятые оператором в зале прибытия: среди пассажиров лондонского борта, прибывшего в российскую столицу, Серебрянский - с тревогой и даже с ужасом! - разглядел Лару и своего отпрыска, а также встречавших их, очевидно, Киру Александровну, адвоката Константина Шаца и еще какого тот незнакомого мужчину.
  - Но... - всхлипнув, произнес Серебрянский. - Как вы смели!!!
  - Держите себя в руках, Аркадий Львович. - Мануйлов бросил на него укоризненный взгляд. - Ваши близкие, вне всякого сомнения, крайне обеспокоены в связи с вашим внезапным исчезновением. Вы ведь до сих пор числитесь по разряду - "пропавшие без вести". Вот ваши близкие и прилетели из Лондона, чтобы попытаться на месте выяснить вашу судьбу... Ну а мы, поверьте, даже не прилагали особых усилий, чтобы ваша жена и ваш единственный ребенок оказались у нас, в Москве.
  Мануйлов перекрутил ленту вперед и вновь включил изображение.
  - Узнаете усадьбу Веледниково? - спросил он, глядя не на экран с изображением, заснятым оператором спустя примерно два часа после прибытия лондонского борта. - Это ведь ваш дом, ваша загородная резиденция, верно? А вот ваши близкие, видите, выходят из салона "Мерседеса"!
  - Оставьте в покое мою семью! - обхватив голову руками, взвыл Серебрянский. - Что вам вообще от меня нужно?!
  - Об этом мы поговорим чуть позднее, - вновь перематывая пленку вперед, сказал Мануйлов. - Что касается ваших близких... Да, мы наблюдаем сейчас за ними, я этого от вас скрывать не собираюсь. Но лишь затем, чтобы обеспечить их полную безопасность.
  Сказав это, он вновь включил изображение. Серебрянский поднял голову, всмотрелся... Это был тот самый ужасный ролик, который несколько дней назад показывали ему "товарищи чекисты" - с простреленным джипом "Икс" и двумя трупами - водителя Николая и какого то обгоревшего мужчины, которого, как его уже успели проинформировать, при определенном раскладе можно выдать за погибшего от рук неизвестных Аркадия Серебрянского...
  - Выключите! - тихо сказал Серебрянский. - Пожалуйста...
  - Приятно иметь дело с умным, быстро соображающим человеком, - выключив пультом видеодвойку, сказал Мерлон. - Ситуацию еще можно поправить, Аркадий Львович.
  - Но... как?
  - Мы поможем вам выпутаться из этой непростой коллизии, - сказал Мерлон, беря лист бумаги и авторучку. - Ваше исчезновение и даже отсутствие новостей о вас можно будет со временем объяснить примерно следующим образом: у органов появилась тревожная информация, что на вас готовится покушение; вас переместили на закрытый охраняемый объект; сведения о вашем местопребывании не разглашались и в интересах вашей личной безопасности, и с целью задержания членов организованной преступной группы. Ну и так далее, и тому подобное... Позже, если все будет идти по нашему сценарию, мы все это дело хорошенько отрепетируем.
  - Что от меня требуется взамен? - проглотив тугой комок, поинтересовался Серебрянский.
  - Вы поможете нам свести к нулю деятельность вашего тайного "Братства трубы". Мы даже готовы пойти на то, чтобы выпустить вас за рубеж... Но ваши близкие, пока вы будете там находиться, естественно, будут находиться здесь, в России, под нашим контролем.
  Сделав надпись на листе бумаги, Мерлон передал его Серебрянскому.
  На листе была написана крупными печатными буквами знаменитая маршаковская строчка:
  КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ
  - Теперь только от вас, Аркадий Львович, зависит, в каком месте нам придется поставить запятую...
  
  Глава 28
  Как заварил кашу, так и выхлебывай
  
  Спустя примерно час после прибытия на объект "деверя" Рейндж прибыл на одну из конспиративных квартир в Москве, где, несмотря на позднее время, его ожидали с подробным отчетом о всех совершенных им - вернее, ими двумя, на пару с "невестой" - в последние несколько дней деяниях.
  В особенности двух его начальников, Шувалова и самого Мерлона, интересовали два момента: то, как Рейнджу удалось вычислить и просветить надпись, обнаруженную им в подвале объекта ? 1, и еще то - руководство желало знать все подробности непосредственно из уст исполнителя, - что в действительности происходило на объекте ? 2 на момент появления там Рейнджа и Измайловой, как вел себя в момент акции господин Серебрянский, произносил он что либо, ну и т.д. и т.п.
  Затем Мокрушину было предложено прокатиться на базу в Балашихинском районе вместе с Шуваловым, в сопровождении еще двух сотрудников, где Рейндж, когда они уединились со "свояком" в специальном звукоизолированном помещении, повторил все то же самое, но перед видеокамерой. Съемку осуществлял лично Шувалов, - кроме них двоих, в помещении в момент записи более никого не было. Затем заместитель Мерлона по спецоперациям вложил записанную кассету в небольшой бронированный контейнер, взял с собой охрану и куда то умчался на ночь глядя... Но перед этим приказал Мокрушину оставаться пока на базе, потому что "заварилась серьезная каша" и что его, Рейнджа, тоже могут дернуть "на самый верх" как одного из активных участников нынешних событий.
  В этом плане все для Мокрушина обошлось: никто и никуда его не "дернул", по крайней мере ни ночью, ни в первой половине дня.
  Он мог лишь догадываться, для кого была сделана эта запись. Зная специфику своей конторы, он даже предположил - и имел на то все основания, - что заснятые на пленку Шуваловым его показания вообще пока никому не показывали. А держат эту кассету, наряду с другими отложенными до поры "Х файлами", на тот случай, если Мерлону вдруг понадобится дополнительно выложить на стол пару тройку припрятанных козырей, чтобы побить ими карты других крупных игроков.
  Ближе к рассвету он устроился на диване в комнате отдыха и даже прикорнул: снилась разная ерунда, чушь, дрянь. Вроде того, что он по жизни древнеяпонский самурай, придерживается кодекса "бушидо", служит самому императору, на раз рубит головы врагам Солнцеподобного и что после очередной изнурительной, но победной битвы Измайлова, одетая как гейша, семеня ножками, уважительно протягивает ему старинной работы поднос с чашечками - в них оказалось не огненное саке, а свежая, парная человеческая кровь...
  Около девяти утра явился Шувалов и разбудил его, избавив от кошмарных сновидений.
  - Пока все складывается нормально, Рейндж, - сказал "свояк". - Торчать тут тебе нет смысла, так что отправляйся в пансионат, к "невесте". Постараюсь вас по пустякам не дергать, так что отдыхайте. Но расслабляться я тебе все же не советую!
  
  * * *
  
  Рейндж, как ему было и велено, выехал в пансионат "Сосны", в котором они на пару с Измайловой - по легенде - зависают нынче как парочка влюбленных молодых людей.
  От того же Шувалова он узнал, что его напарнице нынешней ночью повезло гораздо больше, чем ему самому: с ней накоротке пообщался "деверь", а потом и вообще ей сказали, чтобы она возвращалась в пансионат и ожидала там своего старшего напарника (то есть преспокойно дрыхла в кроватке, если называть вещи своими именами).
  Рейндж приехал в пансионат не на "Опеле", а на резервной, разъездной машине, которую следовало припарковать не на паркинге, как у всех нормальных отдыхающих, а на другой точке, на обочине дороги, которая огибает пансионатский парк, - именно отсюда, через заднее крылечко, они с Измайловой обычно покидают "Сосны", отправляясь на очередное дело. Этим же маршрутом возвращаются обратно, но уже совершив очередной подвиг, вроде "киднепинга" или отрубания различных частей человеческого тела.
  Он прошел по расчищенной от снега дорожке, потом свернул на другую, ведущую к одному из двух запасных выходов, которые на ночь обычно запирались на ключ. По правде говоря, ему было лень обходить вкруговую корпус, поэтому и направился - уже привычно для себя - к запасному выходу.
  Это обстоятельство, как вскоре выяснилось, возможно, избавило его от крупных неприятностей.
  В коридоре, возле комнаты для горничных на первом этаже, рядом с лестницей запасного выхода, знакомая Рейнджу администраторша о чем то негромко переговаривалась с двумя женщинами средних лет из числа местной обслуги. Когда Мокрушин проходил мимо них, блондинка повернула к нему голову, улыбнулась - он кое как вымучил ответную улыбку, затем вдруг неожиданно сказала:
  - Владимир, вас тут спрашивали...
  - Зовите меня просто Володя, - удерживая улыбку на лице, сказал Рейндж. - Такой красивой женщине, как вы, все позволено.
  И тут вдруг его словно в спину толкнули: как это понять - "спрашивали"? Может, ему послышалось, голова у него сегодня тяжелая, как чугунный котел?
  - Спрашивали, говорите? - Он приподнял правую бровь. - А кто именно спрашивал?
  - А вы разве не в курсе, что к вам какие то знакомые приехали? - сказала администраторша, жестом показав горничным, чтобы они шли и занимались какими то своими делами. - Друзья или даже родственники? Я так и не поняла...
  - А а а... вон оно что, - сказал Рейндж. - Парень и девушка?
  - Да нет, - пожав плечиками, сказала блондинка. - Трое мужчин... Такого примерно возраста, как вы... Спросили, в каком номере проживают Аня и Володя, описали вас и даже сказали про то, что вы с палочкой ходите... О о о, я вижу, Владимир, вы и вовсе теперь без палочки обходитесь?! А где ваша красивая трость, с которой вы раньше ходили?
  "Отобрали, как важный вещдок, - мрачно подумал Рейндж. - Гм... Как прикажете это все понимать? Из всей родни только "свояк" и "деверь" в курсе, где в данную минуту находятся "жених" и "невеста". Но вряд ли кто то из них додумается сюда подъехать без предварительного звонка..." - Как видите, я не нуждаюсь более в "подпорке", - сказал он вслух, игриво подмигнув симпатичной администраторше. - Считайте, что у вас здесь состоялось исцеление Лазаря. Трое мужчин, говорите? Назвались нашими знакомыми?
  - Двое поднялись к вам, а третий - мне так показалось - вышел из корпуса... Может, что то в машине забыли?
  "Измайлова! - кольнуло в сердце. - Она ж наверняка в номере... блин!"
  - Скажите, а давно эти ребята прошли?
  - Да вот с полчаса примерно назад... А что? Что то не так?
  - Нет, все нормально, "приятный сюрприз"... Милая Наташа, - сказал он, еще раз сверившись с табличкой на ее роскошной груди. - Я имею одну маленькую просьбу...
  - Вы хотите заказать на вечер сауну, Владимир? - Блондинка кокетливо улыбнулась, глядя на него своими голубенькими, не замутненными излишком интеллекта глазами. - Для себя и своих друзей? Гм... "Виповская" сауна, кажется, будет свободна после одиннадцати вечера.
  - Это хорошая идея, - поощрительно улыбнулся ей Рейндж. - Но я хотел пока попросить о другом.
  - Да, я вас слушаю! - заинтересовалась администраторша.
  - Просьба пустяковая. Если увидите кого из ребят в вестибюле... Вы ведь туда сейчас идете? Не говорите, пожалуйста, что видели меня. Хочу преподнести им "сюрприз". Договорились? Ну а я в долгу не останусь...
  
  * * *
  
  Рейндж немного проследил, как администраторша, призывно покачивая бедрами, шла по коридору в направлении вестибюля, после чего решил, что настал и его черед действовать.
  Для начала он обследовал лестницу запасного выхода. И ничего - вернее, никого - подозрительного здесь не обнаружил.
  По ходу дела он вызвонил по сотовому "деверя" и, когда тот наконец отозвался, спросил:
  - Вы посылали людей в наш пансионат?
  - Нет, - сказал Заречный, - не посылал. А что за проблемы?
  - Значит, к нам пожаловали незваные гости, - сказал в трубку Рейндж. - Как минимум трое.
  - Подробности?
  - Как раз сам пытаюсь выяснить...
  - Добро, я поднимаю "тревожную" группу!
  - Наверное, не помешает. Я через несколько минут еще раз прозвоню!
  - Добро, - повторил Заречный. - Если тревога окажется ложной, я дам отбой.
  
  * * *
  
  Рейндж выглянул в застекленную дверь, отделяющую лестничный проем запасного выхода, которым они с Измайловой пользовались здесь гораздо чаще, чем парадным, - от коридора третьего этажа, где находились их апартаменты. Дверь в номер находилась слева от него, через одну.
  В противоположном конце коридора он увидел довольно возрастную пару, которая - в верхней одежде - проследовала к парадной лестнице. Возле нее, кстати, имелась ниша, что то вроде небольшого холла с мягким уголком; там же имелся выход к кабинам двух лифтов.
  Более ничего и никого подозрительного в коридоре он не увидел. Даже если эти мнимые друзья оставили одного или двух человек стоять на стреме, то наблюдатели скорее всего расположились либо в машине возле главного входа, либо же кто то из них торчит в холле возле лифтов.
  
  * * *
  
  Рейндж решил следовать мудрому правилу: лучше сто раз перебдеть, чем один раз попасть в лапы к чужим "особистам".
  Один из двух ближних номеров является, судя по всему, резервным. А может, его забронировали, но потом не выкупили. Неважно. Главное, что он пуст - в этом пара агентов уже успела убедиться за те несколько дней, что они находятся в пансионате.
  Рейндж расстегнул свой утепленный плащ, пиджак тоже расстегнул; расстегнул замшевую наплечную кобуру, чтобы максимально облегчить доступ к своему пятнадцатизарядному "глоку 17". Нащупал в одном из потайных карманов отмычку, тихонько ковырнул в замке. Послышалось слабое "хруп хруп", едва слышно звякнул наборный сердечник... Все, путь свободен!
  Стараясь действовать максимально бесшумно, что называется, на цыпочках, Рейндж вошел в пустующий номер и так же практически бесшумно закрыл за собой дверь.
  Он подошел к стене, за которой находился их с "невестой" номер, приложил ухо к прохладной поверхности, в аккурат там, где находится сетевая розетка, замер, прислушался.
  Сначала до него долетели звуки чьих то шагов, какая то слабая возня, как будто кто то ерзает седалищем - или еще каким другим местом - по кровати. Потом чей то приглушенный голос - мужской! - что то такое сказал, чего Рейндж не расслышал: сплошное бу бу бу. И только в конце предложения прозвучало вполне отчетливо - бл...дь!
  Повторив про себя самое популярное среди российского народа словцо, Рейндж отшатнулся от стены и принялся чесать затылок. В их номере определенно присутствует сейчас кто то из посторонних. Может, кто то из приятелей Анны подъехал? Нет, это исключено, такого просто быть не может! Оба они здесь, в пансионате, зарегистрировались под залегендированными фамилиями - "Измайлова", кстати, не настоящая фамилия агентессы, а ее псевдоним, подкрепленный добротно изготовленными самим государством документами.
  Напрашивается закономерный вопрос: что это за друзья пожаловали к ним в "Сосны"?
  Точного ответа на этот важный сейчас вопрос Рейндж пока не знал. Он понятия не имел, кто и каким образом их здесь пробил. Напрашивался лишь один вывод: либо они сами засветились где то - Рейндж со своей "тростью", а "невеста" приметной рыжей шевелюрой, то бишь париком, либо их засекли во время посещения одной из конспиративных "явок", где могло осуществляться скрытое наблюдение либо за самой "явкой", либо за кем то из "родни", за теми же "деверем" или "свояком"...
  
  * * *
  
  Но медлить по любому было нельзя. Не хватило еще, чтобы у Рейнджа какие то типы увели "невесту" из под носа! Если такое случится, то будет ему позор на всю оставшуюся спецслужбистскую жизнь.
  Помимо "глока" у Мокрушина был при себе еще "тихий" ствол ПСС "вул" (калибр 7,62, в обойме шесть патронов СП 4). Одна из лучших систем, предназначенных для скрытого ношения и практически бесшумной стрельбы. Рейндж и носил его скрытно - компактная кобура крепилась на "липучке" чуть выше лодыжки правой ноги и была почти незаметна под брючиной.
  Он вытащил из ножной кобуры "вул", снял с предохранителя, взвел. Подошел к балконной двери и тихонько приоткрыл ее, высунув нос наружу. Каждый номер в пансионате был оборудован балконом открытого типа, с поручнями примерно по грудь: разделены они были лишь символическими перегородками, так что перебраться с одного балкона на другой для мало мальски ловкого человека не составит труда.
  Посмотрел сначала вниз и по сторонам: на паркинг возле главного входа, - не торчит ли там на виду какой нибудь подозрительный субъект, - на подъездную дорогу и на площадку со скамейками перед корпусом, расставленными по периметру ромбовидной формы цветника с кустиками роз, нынче - по причине зимы - промерзшего, укрытого снегом. Возле их с Измайловой "Опеля" он сразу же вычислил незнакомую с виду и подозрительную ему машину: это был микроавтобус марки "Форд" с тонированными стеклами.
  Выждав несколько секунд, он слегка высунулся из за перегородки, разделяющей балконы двух номеров. И тут же обнаружилось, что балконная дверь приоткрыта - Рейндж увидел даже в проеме чуть шевелящийся под воздействием ветерка кусок портьеры. Наверное, тот или те, кто находился в номере, периодически выглядывали с балкона, используя его как НП, или же... или же просто Измайлова держала его приоткрытым, а некие друзья, что пожаловали к ним в гости без предварительного уведомления, решили оставить все, как есть.
  "Супер! - подумал Рейндж. - Теперь не придется вышибать дверь или высаживать окно. На фиг все эти дешевые спецэффекты!
  Торчать здесь, на балконе чужого номера, слишком долго было нельзя. Но ему пришла в голову одна идея, и пришлось задержаться еще на несколько секунд.
  Идея, в сущности, была проста.
  Рейндж набрал со своего сотового номер мобилы Измайловой, и тут же через приоткрытую балконную дверь донеслись такты модной темы из "Бумера".
  - Возьми трубу! - негромко сказал незнакомый мужской голос.
  - Если это твой напарник, спросишь у него, когда он сюда подъедет! - почти одновременно прозвучал еще один мужской голос. - Бери трубку, б...дь! Если не то ляпнешь, конкретно грохну!
  - Идите вы оба на х..! - каким то странным, сдавленным голосом - так показалось Рейнджу - сказала "невеста".
  Рейндж, не отключая, сунул сотовый в карман. Из номера по прежнему звучали тревожные такты. "Вул" в правой руке, левой дверь - ладонью, не сильно - от себя! Вышагнул из за портьеры! В доли секунды вобрал в себя картинку: двух незнакомых с виду крепких мужиков лет около тридцати - в руке одного из них был зажат пистолет с глушителем, из которого он, судя по всему, и грозился "конкретно грохнуть" агентессу в случае ее отказа сотрудничать с ними - и саму Измайлову, с разбитыми в кровь губами (другой мужик удерживал ее за шиворот, одновременно выкручивая ее левую руку болевым приемом)...
  Рейндж дважды жиманул пальцем на курок "вула". Первый выстрел попал в плечо тому, у кого в руке был пистолет с глушаком. Его развернуло, вторая пуля вошла ему в лоб чуть выше переносицы, столкнув его назад, в свободное пространство возле входной двери... Завалил!
  Второй, отпустив Измайлову, - или же это она сама выкрутилась, выскользнула из его боевого хвата? - довольно ловко дернул свой ствол из подмышечной кобуры.
  - Напрасно! - зло выдохнул Рейндж, скользнув вправо, чтобы не попасть ненароком в напарницу. - С суки...
  Он всадил все оставшиеся заряды во второго боевика. Тот, задушенно хрипя, повалился на одну из кроватей. Четвертый, последний выстрел угодил точнехонько в его распятый беззвучным криком рот...
  - Я б была в ванной комнате, шеф, - вцепившись в край стола, чтобы не упасть, натужно произнесла Измайлова. - Кто то зашел... думала, что вы вернулись... Ну мне и засветили промеж глаз!..
  - Быстро в ванную, умой лицо! - скомандовал Рейндж, нагибаясь к одному из свежеиспеченных жмуров (следовало посмотреть, нет ли при них каких документов). - Надевай дубленку, парик на голову. Сумку с документами... Где твой ствол?.. Ага, на столе лежит... Все, подруга! Рвем отсюда когти, пока нас не прихватили!
  - Готова! - спустя минуту доложила агентесса.
  - Своим ходом можешь идти? - заметив, что она держится за грудь, спросил Рейндж. - Через запасной выход уходим!
  
  * * *
  
  Рейндж выбрался в коридор, огляделся, пропустил мимо напарницу, запер дверь номера. Далее отходили уже по привычному для них маршруту, по лестнице, к запасному выходу.
  - У меня, кажется, коленная чашечка разбита.
  - Не переживай, "невеста", - сказал Рейндж, подхватывая ее на руки. - До свадьбы заживет!
  - Они меня об стол пару раз приложили! - поправляя парик, так, чтобы волосы закрывали ее разбитое в кровь лицо, с натугой сказала Измайлова. - Наверное, два или три ребра сломали. Какая свадьба, Володя? Кому я теперь такая нужна?
  - А я? - Рейндж развернулся всем корпусом, вместе с Измайловой, которую он по прежнему держал на руках, затем вновь стал вышагивать в том направлении, где стояла их запасная машина. - У меня половина ребер на фиг переломаны или же в трещинах были! Ни че, невестушка, мы с тобой еще погуляем, порезвимся, позажигаем! Нам бы только отсюда ноги унести...
  Через несколько минут, когда они уже загрузились в машину и отъехали с километр по объездной дороге, Рейндж набрал номер "деверя".
  - Ну?! - спросил тот. - Что так долго? Ложная тревога, я так понимаю?
  - Докладываю! В номере... в нашем номере, два "двухсотых", - сказал Рейндж и тут же уточнил: - Пара чужих волкодавов... "Подруга" получила серьезные травмы, нужен медик!
  - Что? Как? Почему?!
  - Да вот так! - зло произнес Рейндж, мельком посмотрев в зеркало заднего обзора, нет ли за ними погони. - Выскочили в одном исподнем! Пришлите кого нибудь из "родственников". Пусть разберутся на месте. Заодно и наши вещи пусть из номера заберут!
  
  * * *
  
  Он привез "невесту" на истринскую явку, в тот самый коттедж, где их недавно инструктировал "свояк" - агенты имели при себе запасные комплекты ключей от этой конспиративной недвижимости.
  Он сам оказал Измайловой первую медицинскую помощь, благо опыт кое какой по этой части у Мокрушина имелся.
  Через, час с небольшим подъехали "деверь" с двумя сотрудниками, а также штатный врач их подразделения, который с ходу принялся накладывать швы, подлатав разбитую бровь и треснувшую губу.
  Полковник Заречный выделил Рейнджу для сопровождения одного из своих сотрудников и приказал им без промедления ехать на базу в Балашиху.
  Когда они были примерно посередине пути, Мокрушину на его сотовый прозвонил Шувалов и дал ему новые ЦУ.
  Дело быстро приняло самый неожиданный оборот.
  Примерно через час Мокрушин в сопровождении выделенного ему "деверем" сотрудника приехал на Старую площадь, в здание, занимаемое некоторыми департаментами Совета безопасности РФ.
  Спустились спецлифтом в бункер, который делили между собой операторы "малого" ситуационного центра и руководители "четверки" - последние имели, естественно, служебные кабинеты и наверху, в самом здании, но здесь, под землей, в тщательно охраняемой зоне, иногда удобнее было проводить рабочие встречи.
  Мокрушина привели в кабинет "свояка", который выглядел несколько уставшим и каким то даже сурово угрюмым.
  - Присаживайтесь, подполковник! - сказал "свояк", когда они остались в кабинете вдвоем. - Докладывайте, что у вас там стряслось в "Соснах"!
  Мокрушин скупо доложил. Во первых, сам чувствовал себя вымотанным, во вторых, документов при двух убитых им мужиках - в которых он заподозрил скорохватов волкодавов одной из конкурирующих фирм - не обнаружилось, так что сказать ему по существу было пока нечего.
  Некоторое время они молчали. Мокрушин думал, что за тех двух "жмуров", которых он приговорил в пансионате и там же бросил трупы, - в своем же номере! - начальство выпишет ему таких п...ей, что мало не покажется.
  Но события для него стали развиваться в другом, совершенно неожиданном направлении.
  - Рейндж.
  - Да, Юрьич?
  - Леший спалился...
  - Как? - встрепенулся Мокрушин. - Где? Что? Замели? Здесь или за бугром? Ранен? Или...
  - Слава богу, жив, здоров. - Они оба суеверно постучали костяшками пальцев по столешнице. - Он спалил себя как прикрытие, вот что имелось в виду. Теперь вот мы вынуждены его отозвать.
  Он не успел закончить, потому что в кабинете раздался зуммер внутреннего телефона.
  - Да, слушаю.
  - Сергей Юрьевич, - прозвучал в трубке суховатый голос Мануйлова, - Мокрушин уже прибыл?
  - Да, он сейчас у меня.
  - Зайдите, пожалуйста, оба ко мне в кабинет.
  
  * * *
  
  Услышав то, что ему сказал Мерлон, Рейндж сначала даже не сообразил, что бы все это могло означать.
  - Я - уволен? - тупо переспросил он.
  - Да, вы уволены, - спокойным тоном сказал глава "четверки". - Причем уволены вы были по "собственному". Рапорт, если я не ошибаюсь, был подан вами девятнадцатого января.
  - Но я же с воспалением тогда лежал! - удивился Рейндж. - У меня температура была за сорок...
  - Не знаю, возможно, вы написали его в бреду, - поправив очки на переносице, сказал Мерлон. - Как бы то ни было, но ваш рапорт был в тот же день удовлетворен и вы более не являетесь действующим сотрудником, прикомандированным к аппарату Совбеза... Кстати, только что у меня здесь был начальник кадрового управления, и он подтвердил, что вы уже более месяца как в запасе.
  - Жаль, что мне об этом раньше не сказали.
  - Как уволили, так и восстановим... когда время подойдет, - успокоил его Мерлон. - Я думаю, Мокрушин, вы уже поняли, куда я клоню?
  Рейндж скосил глаза на портрет Главкома, висящий над головой Мерлона, но в его вежливо прохладном взгляде не нашел ответа ни на один из имеющихся у него вопросов.
  - Куда и когда? - спросил он, чувствуя каждой клеткой организма мгновенно навалившуюся на него свинцовую тяжесть. - Вообще то я немного не в форме.
  - Это личная просьба Кондора, - сказал Мерлон.
  - Андрей там остался голый и босый, без всякого прикрытия, - уточнил Шувалов. - А дело, надо сказать, чрезвычайно ответственное и деликатное.
  - Так бы сразу и сказали, - на миг забывая о служебной координации, сказал Рейндж. - А то "уволен", да еще "в бреду"!
  - Завтра утром вылетаете во Францию, - дав ему время слегка успокоиться, сказал Мерлон. - Ну а теперь слушайте внимательно...
  
  Глава 29
  Легко сказать, да тяжело сделать
  
  Разборка в Куршевеле повлекла за собой сразу несколько последствий, как негативных, так и позитивных, и в целом, как ни странно покажется, продвинула "тайных эмиссаров" Кремля к той цели, которая была перед ними поставлена.
  Честно говоря, Кондор ожидал, что вся эта история - как говаривал один из классиков - "любимая народная забава... драка русских с кабардинцами" - может закончиться для всей их миссии в целом и для него в частности очень и очень плачевно. Как минимум, полагал он, их всех, а его в особенности, заметут в местный полицейский участок, закроют здесь или перевезут в иное место, в Лион или Гренобль, начнут допрашивать, составлять протоколы, возможно, даже выдвинут какое то обвинение. И чем все это может закончиться, трудно себе даже вообразить...
  Будь он в Куршевеле один или же на пару с Лешим, то сразу по окончании разборки, конечно, постарался бы сделать ноги. Но... он был ответствен за безопасность своего нынешнего компаньона, да и вообще пополам с Захаржевским нес ответственность за конечный результат всего их, казавшегося ему теперь почти безнадежным мероприятия. А потому не мог себе позволить того, что сделал - по его, правда, приказу - Подомацкий: немедленно покинуть этот французский курорт, уехать прямо ночью, не дожидаясь, пока местная полиция начнет проводить серьезное расследование и отлавливать всех, кто может быть причастен и к самой разборке, и к гибели людей.
  Впрочем, события в ту ночь и на следующее утро развивались самым странным, самым необычным образом.
  Вся их "сборная", все пятеро, включая женщин, вернулись с экстремального тусняка в свой отель "Белькот" живыми и невредимыми. К Захаржевскому почти сразу же пришли двое мужчин, один из которых говорил только по французски. Жорж вдобавок сделал пару звонков. Уже вскоре он сообщил Андрею самое важное. Во первых, в последние два три года, когда увеличился наплыв русских, драки здесь, в Куршевеле, стали настолько частым и обычным делом, что превратились почти в обычай, в нечто само собой разумеющееся. Во вторых, прежде чем на месте разборки появилась полиция, чечены успели вынести из кабака троих своих пострадавших соплеменников - убитых или тяжелораненых, - погрузить тела в машины и увезти их в неизвестном направлении. В третьих, если нет убитых и раненых, то и все это дело будет спущено на тормозах, и никакого мало мальски серьезного расследования по нему проводиться не будет. Ну а то, что кто то слышал выстрелы, - если даже он решится открыть рот и дать показания, - то, наверное, палили по пьяной лавочке, в воздух, потому что русские, когда напьются, ведут себя как буйнопомешанные. В четвертых, наконец, и это главное, им вообще не о чем беспокоиться, потому что владелец отеля "Белькот", как выяснилось, чем то обязан молодому банкиру Захаржевскому, и еще, как дал понять Жорж, если это нужно будет для дела, они сейчас способны скупить весь Куршевель на корню, вместе с его мэром и полицией в придачу.
  Понедельник, как известно, день тяжелый.
  Ночь, довольно тревожную, они провели в апартаментах отеля "Белькот". Утром, в половине девятого, вместе с вещами, двумя машинами отправились на местный вертодром, а уже оттуда, на борту арендованного вертолета, перелетели на Ривьеру, в уже знакомый им город Антиб.
  Здесь они потеряли первого члена их собранного наспех коллектива: Захаржевский и Бушмин вызвали к парадному отеля, в который они вернулись после пятидневного отсутствия, такси и отправили девушку Федора в местный аэропорт, откуда она должна будет вылететь ближайшим рейсом в Париж, то есть вернуться в начальную точку этого их довольно таки странного вояжа. Кроме подарков, сделанных ей ранее, и не считая того, что ее услуги по эскорту Бушмина были оплачены согласно существующему прейскуранту, девушка еще получила пятьдесят тысяч "ойро" на карман, а также сделанное устно предупреждение о том, что ей лучше нигде и ни перед кем не распространяться об этом их путешествии.
  Андрею, правда, показалось, что Федор хотела напоследок что то ему сказать, - возможно, даже что то важное для себя, - но то ли не решилась, то ли ей помешало присутствие Жоржа Захаржевского: пустив слезу, девушка печально махнула ему рукой и уселась в такси, которое должно было отвезти ее в аэропорт.
  Через несколько минут Кондор позвонил по одному из известных ему контактных номеров и узнал две новости. Первая касалась Подомацкого, который вынужден был в пиковый момент - по ходу разборки с чеченами, вычислившими их невесть как в Куршевеле, - раскрыться, спалить себя, прикрывая и своего старшего напарника, и всю в целом их компанию. Оставлять его при себе после всего случившегося было опасно, да и неразумно. Андрей, вопреки заверениям Захаржевского, что у него здесь, как говорится, все схвачено, имел все основания опасаться местных спецслужб. Именно по этой причине он и дал команду Подомацкому, который капитальнейше засветился со своей "пушкой" в куршевельском кабаке, немедленно линять из этой страны, пока местные спецслужбисты не очухались и не взяли его за "здесь"...
  Так вот. Первая новость, прозвучавшая из уст помощника Мерлона, с которым соединили звонившего с Лазурного берега Бушмина, оказалась хорошей новостью: Андрею было сказано, что Леший благополучно перебрался по "Большой альпийской" в Швейцарию, в Женеву, - сто сорок километров от Куршевеля, откуда около часа назад благополучно вылетел регулярным авиарейсом в Москву.
  Вторая новость, полученная Кондором от находящегося в тысячах километров от него "контактера", вопреки известной поговорке оказалась тоже хорошей.
  Даже не просто хорошей, а преотличной.
  И касалась она человека, которого Контора экстренно выслала на замену спалившему себя Подомацкому: уже завтра, где то после полудня, в Антибе должен нарисоваться Рейндж - лучшего напарника в этом крайне опасном и мутном деле Кондор не мог себе и пожелать.
  Около двух пополудни они вчетвером, Жорж, Саша, Андрей и Ника, наведались в ресторан "Тету", где отобедали блюдами местной изысканной рыбной кухни. Через час с небольшим покинули ресторан; двум дамам, включая собственную охранницу, Захаржевский предложил на выбор два варианта: либо они отсюда едут в центр, на улицу бутиков, и зависают там на предмет шопинга на каких два или три часа, либо возвращаются сразу в отель "Мэридин" и у себя в апартаментах дожидаются возвращения мужчин.
  На вопрос Саши: "А чем будете заниматься вы, мужчины?", - Захаржевский, предварительно коснувшись губами ее нежно бархатистой щечки, сказал: "Детка, я сегодня пополнил все твои "голдовые" и "платиновые" карточки. Купи себе что нибудь, ладно?.."
  Проводив глазами лимузин, на котором они приехали в "Тету", мужчины стали неспешно спускаться по старинной антибской улочке, держа курс в направлении набережной.
  Погода стояла облачная, но было довольно тепло - градусов шестнадцать. Южный, с берегов Африки, ветер, налетая редкими порывами, упруго трепал верхушки пальм, распространяя запахи цветущих магнолий и пахнущего рыбным базаром Средиземного моря. Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем, затем Бушмин, легонько дернув своего компаньона за рукав, сказал:
  - Георгий, нам надо поговорить.
  - Да, конечно, - сказал тот. - Давайте, что ли, присядем где нибудь?
  Он кивнул в сторону расположенного поблизости уличного кафе. Они заняли один из столиков, устроившись под тентом, в закутке, от налетавшего порывами с моря ветра. Жорж сделал по французски заказ: Андрею кофе "по магрибски", для себя он попросил принести маленькую бутылку охлажденной воды "Эвиан" и стакан для минералки.
  - Мы выходим на финишную прямую, - сказал Жорж, когда молоденький официант, мулат, принес им заказанное. - Главная наша цель, как я уже говорил, - это документы, которые, как я предполагаю, - и имею на то веские основания - находятся в депозитарном хранилище одного из банков Лазурного берега. А именно: оригиналы субарендных договоров, заключенных между двумя "дочками" "Ространснефти", самой материнской компанией, завизированные, как предполагается, некоторыми высшими правительственными чиновниками... К сожалению, по чьему то злому умыслу, а также из за ротозейства соответствующих органов "оригиналы" целого ряда документов, которые должны были находиться на ответственном хранении в Главном московском депозитарии, были вывезены за рубеж. Именно эти вот бумаги мы должны с вами как то изъять... выкупить... я бы даже сказал, уничтожить! Так, чтобы от них и клочка не осталось.
  - Легко сказать, - хмыкнул Андрей. - Лично я пока не представляю, как мы сможем добыть эти самые бумаги. Мне вот намедни чуть руку не отрубили из за этого вашего презента!
  Сказав это, он скосил глаза на перстень с рубином, подаренный ему Захаржевским еще в Париже.
  - Вообще то странно, - задумчиво произнес он. - Вот вы, бизнеры, чудаки какие то, ей богу! Взять вот хоть эту историю с перстнями, с этой самой "вандомской коллекцией"! На кону стоят миллиарды долларов, афера задумана на самую широкую ногу. А тут какие то цацки приплетены, причем за любую из них готовы платить огромные деньги. А если "нет", то мочат со страшной силой!
  - Это самое "Братство трубы", или же, иначе, "Властелинов колец", возникло по одной, но вполне очевидной причине: люди, взявшиеся за осуществление столь глобального - и тщательно продуманного в деталях! - проекта, на самом деле, несмотря на давние деловые и даже дружеские связи, не слишком то доверяли друг другу.
  - Да, я это уже понял, - мрачно усмехнулся Бушмин.
  - Они, эти люди, также должны были, с одной стороны, застраховать "риски" на случай "кидалова" со стороны кого то из своих же, а с другой - постараться оставить в полном неведении о своих истинных планах тех людей из спецслужб, которые уже несколько последних лет "крышуют" компанию по линии "органов" и вроде как согласовывают интересы этого сектора нефтяного бизнеса и так называемых силовиков.
  Бушмин, прикурив сигарету, с тем же мрачноватым видом покивал головой: "крыша" "Ространснефти" и вправду, судя по последним событиям, из числа самых крутых.
  - Без оригиналов субарендных договоров и еще двух трех документов, вывезенных контрагентами за рубеж, активы обеих "дочек", по правде говоря, не стоят почти ничего, - после паузы сказал Захаржевский. - Поэтому, Андрей, "вандомская коллекция", если уж совсем кратко, это ключ к банковскому сейфу, где хранится решение всех наших проблем.
  
  * * *
  
  Они рассчитались по счету: Жорж дал мулату сто "ойро", сдачи не потребовал, и парнишка долго еще провожал их взглядом, слегка приоткрыв рот, - после чего двинулись к набережной, до которой отсюда было рукой подать.
  - Еще одна важная вещь, Георгий. Вам не кажется, что в нашем коллективе завелся "стукачок"?.. Вернее, он уже изначально состоял при вас.
  - Вы очень умны, Андрей.
  - Да к черту эти ваши комплименты! - слегка вспылил Бушмин. - Народ вокруг нас валят, как снопы! А вы все мой интеллект меряете - умный я или же дурак?! О наших передвижениях, как я уже успел убедиться, знают всё и заранее!! Или вы сами, Георгий, ведете двойную игру, сели на "измену", или кто то, кто находится рядом - возможно, даже в вашей постели, - на вас и на меня тоже доносит! Потому что стоит что то задумать, забить кому то "стрелку", как нас опережают и выводят из игры нужного нам человечка!
  - Я так и думал, что вы сами обо всем догадаетесь. - Жорж криво усмехнулся. - Моей нынешней без пяти минут "невесте" когда то протежировал крупный отставной спецслужбист, двухзвездочный генерал, выходец с Лубянки...
  Когда Захаржевский назвал фамилию этого человека, Бушмин удивленно, но в то же время понимающе покивал головой: личность, действительно, известная, он помогал становлению мощных охранных структур, трансформировавшихся впоследствии в службы безопасности крупнейших российских нефтяных концернов; и именно он, по некоторым сведениям - связи то с Конторой сохранились, - стал инициатором создания одного из "спецотделов", призванного курировать по линии органов некоторые аспекты нефтегазового бизнеса.
  - Ранее Саша состояла в довольно близких отношениях с Игорем Борткевичем, - с той же кривой усмешкой продолжил молодой банкир. - По слухам, едва не развела его с женой. Ну а потом, когда меня кооптировали в важнейшее финансово кредитное учреждение "Ространснефти", Александра сделала все, чтобы мы с ней закрутили роман.
  - Почему вы сразу не поставили меня об этом в известность?
  - Игорь Борисович в курсе.
  - Даже так? - проворчал под нос Бушмин. - Терпеть ненавижу, когда из меня делают идиота.
  - С другой стороны, все получилось не так уж и плохо, - поспешил успокоить своего компаньона банкир. - Да, они знают о каждом нашем шаге. Да, они в курсе наших планов (во всяком случае так они думают). Но нас, во первых, пока не трогают.
  - А в Куршевеле, значит, была просто дружеская вечеринка?
  - Нет, это отдельный случай... Так вот, они полагают, что контролируют нас. А во вторых, они делают за нас нашу работу. Вернее, за вас, Андрей.
  - Что вы имеете в виду?
  - То, что они собирают воедино "вандомскую коллекцию", - пожав плечами, сказал банкир. - Разве не понятно?
  - То есть... - опешил Бушмин. - Убивают контрагентов и складывают в кубышку эти самые перстни, они же "ключи"?
  - Именно так, как ни цинично это звучит.
  
  * * *
  
  Андрею понадобилось какое то время, чтобы переварить все то, о чем ему поведал во время нынешней прогулки банкир Захаржевский. Они теперь шли по набережной "бухты миллионеров", лицом к мысу Антиб. Чуть дальше и справа от них, чуть раскачиваемые слабой волной, густо усеяли водную поверхность разнокалиберные яхты, лодки и катера. По эспланаде прогуливалось довольно много народу. В какой то момент Андрею показалось, что он увидел среди туристов и отдыхающих рослую красавицу брюнетку, поразительно смахивающую на Федора. Но он не успел толком рассмотреть эту молодую женщину или же девушку: она затерялась среди фланирующей по набережной публики... "Померещилось, - подумал он. - Федор наверняка уже в Париже, где нет недостатка в богатых клиентах".
  - Георгий?
  - Да, Андрей.
  - Вся "вандомская коллекция", как я понимаю, состоит из шести изделий.
  - Да, это так. Эксклюзивная работа, сделанная по заказу известнейшим парижским ювелиром. Нет, не тем, кто сделал ваш перстень. Он, как вы уже сами догадались...
  - Понял, не дурак, - перебил его Бушмин. - Ну, так сколько у нас имеется в наличии этих самых перстней? Настоящих, имеется в виду, а не подделок?
  - Один, - спокойно сказал Захаржевский. - У вас на пальце - его точная копия, но без клейма мастера.
  - А нужно добыть все шесть?
  - Да, желательно, чтобы избежать излишней канители, - кивнул Жорж. - Кстати... Вы, наверное, заметили, что, когда мы обедали в "Тету", мне прозвонили на сотовый?
  - Конечно. Вы еще обменялись с кем то несколькими фразами на французском. Кстати, в этот момент, как мне показалось, Саша вовсю напрягла свои прелестные ушки.
  - Верно, - усмехнулся Жорж. - Как вы уже заметили, Саша довольно бегло говорит по французски. Так вот, есть новости. Не зря я все же так обильно зарядил своих местных информаторов...
  - Выкладывайте!
  - Еще позавчера, когда мы приехали в Куршевель, мне позвонили из Испании, из города Марбельи.
  - Там, кажется, находится одна из резиденций Борткевича? - задумчиво произнес Бушмин.
  - Приятно иметь под рукой такого сообразительного партнера, - усмехнулся Захаржевский. - Так вот, утром в субботу Марбелью покинула яхта с тремя пассажирами на борту. "Круизер" типа "Сквадрон"... Понимаете, к чему я клоню?
  - Догадываюсь.
  - Сегодня утром яхта ненадолго пришвартовалась в Монако. Вот оттуда то мне и звонили. На борт, как меня проинформировали, поднялись двое мужчин, причем один из них, Андрей, поразительно напоминает своей внешностью одного человека, которого вы могли видеть сравнительно недавно. И на чьей руке, я полагаю, вы видели один из перстней "вандомской коллекции".
  - Пропащая душа объявилась?! - не без изумления произнес Бушмин. - Голубев?
  - Похоже, что он.
  Они невольно посмотрели в ту сторону, где находился вход в "бухту миллионеров".
  - Вы еще в минувший вторник это знали? - посмотрев на банкира, спросил Андрей. - Помнится, вы говорили, что торг, скорее всего, произойдет или в каком то антибском шале, или же на борту морской яхты.
  - Как видите сами, Андрей, они думают, что целиком контролируют нас, а события тем не менее развиваются планово.
  "Успеет ли Рейндж подтянуться? - с тревогой подумал Бушмин. - Хорошо, что еще Подомацкий вскрыл тайник... Там есть все, что нужно".
  - Значит, так, Георгий, - сказал он, обмозговав ситуацию. - Если господа Борткевич и - предположительно - Голубев попытаются забить вам...
  - Нам, - уточнил Захаржевский.
  - "Стрелку" на своей яхте...
  - То? - Жорж бросил на него вопросительный и в то же время пристально изучающий взгляд. - То что мне им на это сказать?
  - Соглашайтесь, - после небольшой паузы сказал Бушмин. - Но при условии, что яхта будет стоять у причала либо - этот момент, если возникнет такой вот вариант, оговорите оч чень жестко - не должна выходить за пределы здешней бухты! И еще...
  - Да, Андрей?
  - Тяните с переговорами до вечера среды - это минимум! А то и до четверга! Поверьте мне, Георгий, на этот раз на кону будут стоять уже наши с вами собственные жизни.
  
  Глава 30
  Кто смерти не боится, того пуля сторонится
  
  Игорь Борткевич позвонил Захаржевскому во вторник, ближе к вечеру. Сказал, что хочет переговорить с ним по известному им обоим делу. Жорж предложил нефтянику подъехать в Антиб и провести встречу в его апартаментах в отеле "Мэридин". Тот отклонил прозвучавшее из уст банкира предложение и заявил, что готов вести переговоры лишь в таком месте и при таких условиях, которые сочтет безопасными.
  Захаржевский, что было довольно неожиданным для Бушмина, сказал примерно следующее: "Ну и хрен с тобой, Игорь! Или будет по моему, или не будет никак!"
  Борткевич после паузы сказал, что ему нужно подумать, и пообещал перезвонить.
  Во вторник вечером, перепоручив Захаржевского заботам "бодигарда" Ники и шпионки Саши, - банкир весь этот день вообще не выходил за пределы отеля, где имелась своя служба безопасности - Андрей наконец смог встретиться с прибывшим в Антиб около четырех пополудни Мокрушиным.
  Рейндж ожидал его на окраине городка, в небольшом шале, арендованном при посредничестве резидентуры СВР еще в 2002 году с правом пролонгации аренды каждый год.
  Здесь, в подполе шале, когда то, еще до появления на Ривьере Бушмина и К?, был оборудован тайник. Там находилось то, что нельзя было держать на виду, - три пистолета, кроме "беретты М 93Р", которой Леша Подомацкий уже попользовался в разгар "куршевельской разборки" (то есть прежде их здесь было четыре), два "глушака" к пистолетам, три портативные рации и отдельно питание к ним, два автомата "хеклер и кох", запасные обоймы ко всем системам, патроны и разная полезная мелочь, вроде светомаскировочного фонаря и стреляющего ножа без маркировки страны изготовителя. Еще кое какое оборудование, которым можно обладать вполне легально, - вроде оборудования для "дайвинга" - хранилось в отдельной комнате, за металлической дверью с замками "мультилок".
  
  * * *
  
  Друзья обнялись, похлопали друг друга по спинам, затем Бушмин сказал:
  - Я рад, Рейндж, что прислали именно тебя.
  - Я тоже рад тебя видеть, Кондор.
  - Ну, как у тебя дела, Володя? Вижу, оклемался на сытных харчах "кремлевки"?
  - Да меня уже дней десять как выписали.
  - Успел, наверное, чуток расслабиться?
  - Да, просто офигенно! - Рейндж криво усмехнулся. - Я даже за малым не "женился"...
  - Вот как? - удивился Андрей. - А кто невеста?
  - Да есть такая одна, из наших, стажерша.
  - Хороша хоть собой?
  - О о, да а а... красавица! Особенно сейчас она классно выглядит, с "фингалами" и переломанными ребрами.
  - Гм... Так ты, значит, не особо то и расслаблялся после выписки из ЦКБ?
  - А то ты не знаешь нашу "родню"! Пахал я все эти дни, Андрюха, как "папа Карло".
  - Понятно, - сказал Бушмин, протягивая другу сигарету и угощаясь из пачки сам. - Я так понимаю, что все эти дни "родня" пробивала структуры, а также отдельных лиц, засветившихся на крышевании бизнеров из "Ространснефти?"
  - Эти деятели тоже не сидели сложа руки. - Рейндж криво усмехнулся. - Резко замутили ситуацию и даже попытались перевести "стрелки" на нашу контору.
  Он поведал товарищу то, о чем, в свою очередь, рассказал ему Шувалов накануне отправки в нынешнюю забугорную командировку (о многом Мокрушин, конечно, и сам уже догадывался, да и Бушмин тоже кое что просек). Отдел "специальных программ", или, как его зовут иначе, "спецотдел" - в котором служат такие деятели, как Лещенко и ныне уже покойный Антон Фадеев, был создан в середине девяностых годов прошлого столетия и функционирует практически автономно, в режиме строгой секретности. Зона ответственности этого подразделения - безопасность в сфере нефте- и газодобычи, предотвращение терактов на магистральных трубопроводах и нефтеперерабатывающих заводах. В целом этот спецотдел справлялся с поставленными перед ним задачами: крупных терактов на курируемых объектах в последние годы не было. Но со временем некоторые "оборотни", такие, как Лещенко, вкупе с некоторыми бывшими сотрудниками спецслужб, перешедшими в частные структуры, принялись "крышевать" нефтяников, прежде всего руководство компании "Ространснефть", заставляя их делиться. Сейчас, в свете последних событий, ими также вплотную занялась служба собственной безопасности ФСБ. Что же касается самого Лещенко, то он, словно предчувствуя скорый арест, успел куда то скрыться...
  Андрей, в свою очередь, рассказал о своих проблемах, в том числе и о Султыбекове, с которым у него была стычка в Куршевеле.
  - Так ты говоришь, Володя, что должны подъехать еще пара мужичков из резерва резидентур ГРУ? И что в активной фазе их использовать не рекомендуется? Гм...
  - Может, на что и сгодятся?
  - Может, и так. Ты с ними здесь уже контачил?
  - Нет, не успел. Когда переговорю с тобой, Андрей, тогда прозвоню им по телефону, узнаю, где и как они устроились, и договорюсь с ними о встрече.
  - Добро, Рейндж. Ну, а сейчас я обрисую тебе общую ситуацию и познакомлю тебя с кое какими наметками на будущее.
  
  * * *
  
  В среду, в четыре пополудни, последовал еще один звонок от Игоря Борткевича.
  На этот раз Захаржевскому удалось выйти на компромиссное решение. "Стрелка" по обоюдному согласию была забита на нынешний вечер, на десять часов, в Антибе, но не в отеле "Мэридин" или в ином другом отеле, а на борту яхты, которая в указанное время встанет на якорь не далее, как в одном кабельтове от причала "В", или "Браво", если пользоваться морской терминологией.
  Борткевич сказал по телефону, что, кроме него, на яхте будет еще один держатель доли, который тоже хочет поучаствовать в переговорах, и один охранник. Захаржевский, следовательно, тоже может взять с собой одного человека, но это - максимум. Меры предосторожности следующие. Без четверти десять вечера от яхты отойдет катер, с которого на берег высадятся двое мужчин, помогавших управляться с яхтой; ключ зажигания они оставят в замке. В это же время Захаржевский - один или же максимум с одним сопровожатым - должен прибыть на причал, то есть он должен появиться там примерно в 21.50 по местному времени. Ну а далее Жорж должен воспользоваться тем же катером, что высадил на берег команду, и уже на нем перебраться непосредственно на яхту...
  Любое нарушение их договоренности, предупредил Борткевич, в особенности же появление возле причала "Браво" каких нибудь подозрительных личностей, приведет к срыву переговоров.
  На вопрос банкира, к чему все эти навороты и сложности, нефтяник заметил, что у него есть основания поступать именно так, а не иначе.
  Захаржевский взял небольшую паузу на размышления - он посмотрел на находившегося рядом Андрея, и тот согласно кивнул, после чего сказал:
  - Ладно, Игорь, можешь грести к берегу! В указанный тобой срок я вместе со своим сотрудником буду на месте.
  
  * * *
  
  Бушмин и Захаржевский подъехали к эллингам - на взятом в аренду джипе "Лексус" - минуты за три до указанного им срока.
  У них на глазах из катера, причалившего к стенке ближе к основанию пирса, вышли двое мужчин, одетых в легкие куртки и бейсболки; один держал дорожную сумку в руке, у другого его сумка свисала с плеча.
  Эти двое прошли мимо, не обратив, казалось бы, никакого внимания на припарковавшийся рядом с причалом "Браво" джип и на его пассажиров.
  - Все, выходим! - сказал Андрей. - Время...
  Андрей запер джип, механически щелкнув брелоком, активировав сигнализацию и охранные системы "Лексуса". Перешагнули с причала на корму катера: вначале Жорж, в руке у которого был портфель из кожи нильского крокодила, а затем Бушмин, у которого при себе сейчас не было никакого оружия, кроме собственных кулаков и серого вещества, упакованного в черепную коробку.
  Движок катера завелся, что называется, с пол оборота. Андрей, предварительно выбрав оба конца, крепивших катер к причальной стенке, отвалил от причала "Браво" и взял курс на освещенную с бака и кормы яхту Игоря Борткевича.
  
  * * *
  
  Андрей вначале заложил широкий круг, чтобы осмотреть шестидесятишестифутовую яхту со всех возможных ракурсов, затем аккуратно пришвартовался к ее правому борту, там, где были предусмотрительно опущены до ватерлинии пара прорезиненных "кранцев".
  На открытом пространстве кормы, сместившись к правому борту, их ожидали двое: сам владелец яхты, темноволосый, спортивного вида мужчина лет сорока двух, одетый в темные брюки, водолазку и короткую куртку на молнии - к вечеру чуть похолодало, - а также крепкий, рослый парень лет тридцати, обладающий характерными для "секьюрити" наружностью и повадками.
  - Милости прошу, Георгий. - Хозяин радушным жестом пригласил вновь прибывших подняться на борт его собственной яхты (стоимость четыре миллиона фунтов стерлингов без "тюнинга", спущена со стапеля в Англии менее двух лет назад, куплена Борткевичем во время его посещения мегавыставки яхт в Монако). - Я думал, что сопровождать тебя будет дама...
  - Мой хороший друг и компаньон, - сказал Захаржевский, вступив вслед за Бушминым на палубу яхты. - Познакомьтесь... господин Борткевич Игорь Леонидович... господин Михайлов Андрей...
  - Просто Андрей, - уточнил Бушмин.
  - Здравствуйте, господин Михайлов, - пристально глядя на незнакомого ему субъекта, который был едва ли не на голову выше Жоржа и, судя по всему, намного сильнее физически и его самого и тем более молодого банкира, сказал Борткевич. - Надеюсь, вы не будете возражать, если мой "секьюрити" проверит вас на наличие оружия и иных опасных предметов?
  - Я "пустой", - сказал Андрей. - Впрочем, как вам будет угодно.
  - Подыми руки на затылок! - зычно произнес "секьюрити". - А теперь замри!
  Андрей, стоя с заброшенными на затылок руками, заметил, как из надстройки на корму вышел еще один крепыш - по виду и повадкам тоже "секьюрити".
  - Игорь, мы вообще то так не договаривались, - спокойным тоном сказал Захаржевский. - Ты же говорил, что с тобой... с вами, вернее, будет только один охранник!
  - Разве? - удивился Борткевич. - Да какая, Жорж, в сущности, разница, один или два.
  "Пара "личников" и оба при стволах, - промелькнуло в голове у Бушмина. - Но это еще цветочки".
  - При нем только сигареты, зажигалка "Ронсон" и ключи от машины, - доложил завершивший шмон охранник. - А теперь вы, господин! - Он посмотрел на Захаржевского.
  - Даже и не мечтайте, - сухо сказал Михайлов. - И вообще, мы, наверное, погребем сейчас обратно!
  Борткевич, коротко посмотрев на молодого банкира, который на фоне всех прочих присутствующих здесь мужиков выглядел сущим пацаном, вяло махнул рукой:
  - Ладно, господа, милости прошу в салон!
  В салон, отделанный ценными породами дерева, они прошли вчетвером: Михайлов, банкир, сам хозяин и один из двух "секьюрити", судя по обличью, уроженец Средиземноморья. Другой же охранник, который досматривал Кондора, типичный русак, остался снаружи: он привел в действие электроприводом сдвижную крышу из тонированного фибергласса, которая накрыла кокпит, затем поднялся на мостик, выполняя, очевидно, роль наблюдателя.
  - Жорж, я хотел бы поговорить с тобой тет а тет, - сказал хозяин яхты, покосившись на Бушмина. - Ведь речь у нас, как я понимаю, пойдет об оч чень деликатных вещах.
  - Господин Михайлов в "теме", - сказал банкир. - Без его участия переговоры лишены смысла... Кстати, Игорь, а ты не опасаешься, что твой "секьюрити" может услышать здесь кое что, что не предназначается для ушей сотрудника охраны?
  - Нет, не опасаюсь, - посмотрев на "бодигарда", занявшего позицию возле трапа, усмехнулся Борткевич. - Он не из наших - и по русски говорит пока слабовато. Зато он - это не угроза, господа, а констатация факта - превосходно владеет оружием...
  
  * * *
  
  Переговорщики сняли плащи и куртки, сели за стол, за которым, при необходимости, нашлось бы место как минимум для восьмерых человек.
  - У кого нибудь есть желание промочить горло? - поинтересовался хозяин. - В баре имеются напитки на любой вкус.
  - Не сейчас, Игорь, - сказал банкир, укладывая портфель себе плашмя на колени. - Потом, может, обмоем, если, конечно, у нас возникнет для этого повод.
  - И то верно, - Борткевич согласно покивал. - Хочу сразу уточнить один важный вопрос, Георгий...
  - Да?
  - Я так понимаю, что присутствующий здесь "господин Михайлов"... - последовал сдержанный кивок в направлении упомянутого им господина, - является представителем твоей "крыши"?
  - Да, причем полномочным.
  - Гм... А нельзя ли сообщить что нибудь более конкретное по данной теме?
  - Можно, но не стоит.
  - Вот как?
  - Есть такая мудрая пословица, Игорь: "каждая избушка своей крышей крыта"... Давай ка лучше поговорим о делах.
  - Хорошо... Слушаю тебя, Георгий... Александрович.
  - Нет, - усмехнулся Захаржевский, - это я тебя оч чень внимательно слушаю, Игорь Леонидович! Итак, что ты надумал? Только давай конкретно и по существу!
  Борткевич на какое то время задумался, потом, пожав плечами, сказал:
  - В принципе, я могу на определенных условиях передать тебе или людям, на которых ты укажешь, свою долю в "дочках". Передать тебе контроль над активами и вернуть реестры вместе с сертификатами акций. Я сам заинтересован, чтобы будущая наша сделка была проконвертирована в пакет взаимных гарантийных обязательств.
  - Это уже неплохо, - неожиданно сухо произнес Захаржевский. - На тему возврата активов и перемещения ценных бумаг мы поговорим позднее. Сейчас пока речь о другом. Ты говорил, Игорь Леонидович, что в наших переговорах должен принять участие еще один пайщик? Я хотел бы в первую очередь поговорить о "вандомской коллекции".
  - Этот человек сейчас подтянется, - посмотрев на часы, сказал хозяин яхты. - Я просто хотел сначала обсудить свой вопрос, ну а потом - все прочие, коллективные, или, если угодно, "корпоративные", интересы.
  - Тогда ближе к "телу", - жестко сказал банкир. - Я тебя предупреждал, что наша сделка без того, чтобы ты передал или же перепродал мне свой перстень - он у тебя с розовым алмазом, верно, - не состоится?
  - Да, такой разговор у нас был.
  - Ты взял перстень с собой в эту поездку?
  - Ну... допустим.
  - Мне надо знать точно! Или ты мне его показываешь прямо здесь и сейчас, или на этом заканчиваем базар... Ну а дальше, Игорь, живи, как знаешь!
  
  * * *
  
  Борткевич, казалось, уже принял какое то решение, как вдруг запиликал его сотовый.
  - Минутку, - сказал Борткевич, затем, прислонив трубку к уху, отозвался: - Да, я слушаю... Да, они уже здесь... Да, их двое... Конечно, мы их просветили... Ладно, но более двух людей с собой не бери! Хорошо... Выходите к причалу, сейчас я за вами катер пришлю...
  Он дал отбой и положил трубку на стол.
  - Жорж, сейчас подтянется еще один наш общий знакомый. Не удивляйся, но это Голубев. Мы еще вчера с ним подгребли к Антибу, но Вадим предпочел провести эти сутки не на яхте, а на берегу.
  
  * * *
  
  Судя по звуку, катер отвалил от борта и ушел к причалу за очередным переговорщиком.
  - Проблема заключается в том, Георгий, - нарушив повисшее было молчание, сказал Борткевич, - что не один только ты предлагаешь мне заключить сделку.
  - Вадим Анатольевич? - догадался Захаржевский.
  - Да. У него имеется довольно любопытное предложение. Бизнес есть бизнес, Жорж. Поверь, ничего личного, хотя я и в курсе, с кем ты сейчас путешествуешь... Ты же финансист, а следовательно, должен понимать, что там, где спрос превышает предложение, неизбежно начинается торг, причем на повышение.
  Они втроем - а также торчащий у входа "секьюрити" - насторожили уши: да, к яхте подходил катер, звук работающего движка стал перемещаться... Значит, вновь прибывшие, как и ранее Бушмин, решили, прежде чем высадить своего пассажира на яхту, обойти ее по окружности и как следует осмотреться.
  Описав еще один круг, катер наконец пришвартовался к белоснежной красавице яхте, стоящей на якоре в знаменитой антибской "бухте миллионеров".
  
  * * *
  
  Странно, но поначалу они не слышали ничьих голосов.
  Даже звуков чьих либо шагов - и то не было слышно.
  Телохранитель, родом из Валенсии, сопровождающий бизнесмена Борткевича в его нынешней поездке из испанской Марбельи, обернулся к выходу, несколько озадаченный, а может, и встревоженный тем, что происходило в данную минуту за пределами салона.
  Чуть наискосок, сверху от трапа, "кашлянуло"... раз... другой... и третий! Хотя эти звуки не казались опасными, "секьюрити" тем не менее, хватаясь за грудь или же за ставший уже бесполезным "браунинг HP", рукоять которого торчала из его расстегнутой наплечной кобуры, завалился набок, оказавшись в итоге на полу...
  - Всем оставаться на местах!! - рявкнул мужчина в темной кожаной куртке, в правой руке которого, затянутой в тонкую перчатку, был зажат пистолет с "глушаком". Он переступил через заваленного им только что "секьюрити", на секунду повел стволом вниз, жиманул на курок, сделав "контрольку" в голову, затем - никто и глазом не успел повести - вновь вскинул свое оружие, держа из всей компании на прицеле почему то именно Бушмина - Андрей сидел к нему правым боком. - Руки на стол! Держать на виду!! Бл...ь!!! А теперь - сели прямо!! И руки - на затылок!!!
  Бушмин, подчинившись, как и остальные двое, про себя подумал:
  "Раз тут нарисовался горилла Миронов, то должен появиться и его хозяин - Петр Лещенко..."
  Действительно, через несколько секунд в салоне появился гэбист Лещенко: он был без маски, как и его подручный Миронов, в легкой темной плащевой куртке, расстегнутой на груди; из наплечной кобуры торчала рукоять пистолета.
  - Мирон, обращайся с ним, как с гремучей змеей! - ткнув пальцем в Бушмина, сказал ведущий сотрудник спецотдела. - Жало у этой гадюки - острое, яд - смертелен! Так что, если хоть на миллиметр сдвинется, если вздумает пошевелиться, сразу мочи!
  Борткевич наконец осмелился расплющить глаза, которые он минутой ранее зажмурил от охватившего его ужаса, вобрав одновременно голову в плечи, и немного осмотреться.
  - Что это было, Жорж? - произнес он трясущимися губами.
  - Кажется, наши "крыши" разбираются между собой... - негромко сказал банкир, который тоже вынужден был сидеть за столом прямо, держа руки на затылке.
  - И что? - свистящим шепотом спросил Борткевич. - Ну и каков результат?
  - Пока трудно сказать, - скосив глаза на гориллу с пистолетом, который держал их всех на мушке, сказал Захаржевский. - Но одно я могу сказать точно: ты, Игорь, остался совсем без охраны.
  - Господа! - обернувшись к Лещенко, который, обойдя стол, встал в другом углу салона, противоположном кормовому выходу, почти у него за спиной, сказал Борткевич. - Уважаемые представители "крыш"! Э э э... Вы не могли бы сначала разобраться между собой за пределами моей яхты? Поймите, я не против сотрудничества. Но! Пожалуйста!! Давайте обойдемся без насилия... ладно?
  - Заткнитесь, Борткевич! - процедил гэбист. - Именно вы и еще пара тройка ваших друзей заварили всю эту кашу! Ладно, струхнули, снервничали, с кем не бывает! Ну так встретились бы, обсудили ситуацию, согласовали по новому наши интересы... Так нет же! Заползли в свои норы, на звонки не отвечаете! Совсем страху лишились? Или забыли, что такое "конторская" "крыша"?
  - Смотрю я на тебя, Лещенко, - подал реплику Бушмин, - и думаю, что у тебя самого "крышу" конкретно снесло.
  - Мочкануть его, командир? - поинтересовался Миронов, который по прежнему держал Бушмина на прицеле, карауля каждое его движение. - Давайте я его шлепну...
  - Успеется! - Лещенко зло усмехнулся. - Ну что, Михайлов? Или как там тебя в натуре кличут - Бушмин? Не умеешь ты проигрывать, да? Не ожидал, конечно, такого поворота.
  - Я могу закурить? - спросил Андрей. - Последнюю сигарету, на дорожку!
  - Валяй! - разрешил Лещенко. - Кстати, ты особо не торопись на тот свет... Сначала ответь на мои вопросы... Ну а потом я уже решу, что мне с тобой делать.
  Андрей выковырял из пачки "мальборину", щелкнул "Ронсоном", прикуривая, потом положил зажигалку обратно на стол.
  - В салоне моей яхты, между прочим, я никому не разрешаю курить, - нервно сказал Борткевич. - А а а... да делайте вы, что хотите, только меня не трогайте!
  - Игорь Леонидович, давайте ка сюда перстень! - склонившись над нефтяником, приказным тоном сказал Лещенко. - Вот только не вздумайте меня огорчать! Если вы забыли его взять с собой, то пеняйте на себя: просверлим дыру в голове и выбросим за борт, на корм местным рыбам!
  Борткевич инстинктивно потянулся рукой к горлу, но гэбист опередил его: сгреб нефтяника сзади за шиворот, оттянул верх водолазки, нащупал пальцами витую золотую цепочку и рывком, ломая застежку крепления, сдернул цепь, на которой вместо креста или же какого нибудь амулета "оберега" была подвешена массивная золотая печатка, с вензелями "И" и "Б", украшенная семикаратным ограненным камушком довольно редкого нежно розового цвета.
  - Мирон, держи их на мушке! - сказал Лещенко, вытаскивая из внутреннего кармана лупу и смещаясь к хорошо освещенной компактной стойке бара. - Так... так... вензеля... камушек... клеймо мастера... выглядит как оригинал.
  - А это и есть оригинал, - пробормотал сильно напуганный таким развитием события Борткевич.
  Андрей, скосив глаза на своего партнера Захаржевского, увидел, как тот, в свою очередь глядя на него, на секунду или две прикрыл веки.
  "Вот и все, - подумал Андрей про себя. - Один перстень контролирует сам Жорж, другой, старший во всей "коллекции", находится в распоряжении господина Серебрянского, который, в свою очередь, находится под контролем, третий, собственность Борткевича, - вот он, в ладони гэбиста Лещенко, у которого, в свою очередь, тоже имеются в наличии уже как минимум два "изделия". Теперь, по крайней мере, картинка более или менее прояснилась..."
  - Лещенко, а где ваш приятель? - поинтересовался Андрей, не обращая, казалось, никакого внимания на ствол, удлиненный глушителем, из которого сегодня были уже убиты как минимум двое человек, а именно охранники Борткевича. - Я имею в виду Голубева, которому вы, как я подозреваю, помогли в деле организации его фиктивного похищения?
  - Ты уже, вижу, и сам допер? - кривя уголки рта, сказал Лещенко (одновременно с этим он вложил перстень, изъятый у Борткевича, в мешочек из темно синей замши, затянул его особым манером и спрятал куда то за пояс). - Если бы не это мудачье, эти гребаные бизнеры, Борткевич, Липкин и прочая "гоп компания", едва не порушившие все наши планы, то все бы у нас прошло как по нотам! Кстати, господа Захаржевский и Бушмин, на "вандомскую коллекцию" объявился оч чень сер рьезный покупатель! Вернее сказать, на тот комплект документов и на портфель ценных бумаг, которые подсобрало, подгребло под себя известное вам "Братство трубы"... Вас, Георгий Александрович, мы намеревались даже подключить - согласен, против вашей воли - к осуществлению нашей собственной схемы. Но тут некстати подсуетился ваш друг Бушмин и - признаюсь - сорвал наши замыслы, едва не отправив вас в Грозном на тот свет.
  - Лещенко, сколько вам пообещали, вам и господину Голубеву, люди из компании "Сауди Арамко"? - повернув к нему голову, спросил банкир. - Интересно знать, каков ваш гонорар в этом деле?
  - Теперь мне ясно, почему у нас под ногами все время путались чечены, - подал реплику Бушмин. - У них ведь сохраняются тесные связи с арабскими спонсорами. А вы, Лещенко, значит, работали не на контору, вернее, не на тех выходцев с Лубянки, которые внедрились в службы безопасности ряда нефтяных компаний. Вы изначально, сговорившись, очевидно, с Голубевым, смотрели в сторону нефтяных шейхов и королей, для которых Россия - первейший конкурент на мировом рынке.
  - Шлепнуть его, командир? - вновь спросил Миронов.
  - Обожди... - Сказав это, Лещенко посмотрел на банкира. - Вы сделали ошибку, Георгий.
  - Какую? - поинтересовался тот.
  - Ошиблись с выбором "крыши", разве не понятно? Надо было идти под нашу, "спецотдельскую", а не под "гэрэушную", - он кивнул на Бушмина. - Как видите, ваша "крыша" сейчас имеет бледный вид.
  - Вы ошибаетесь, Лещенко, - сказал молодой банкир, демонстрирующий в эти полные напряжения минуты поразительную выдержку. - У меня отнюдь не "гэрэушное" прикрытие. Моя "крыша" - Кремль...
  
  * * *
  
  - Ну?! - после паузы сказал Лещенко, на которого прозвучавшая только что фраза не произвела, кажется, особого впечатления. - Сколько вам дали для торга, господа Захаржевский и Бушмин? Игорь Леонидович, у вас здесь есть портативный терминал, чтобы можно было переводить бабки со счета на счет?
  - Да, - нехотя сказал Борткевич, - все необходимое, включая спутниковый терминал, имеется здесь в наличии.
  - Но сейчас ведь ночь? - слабо усмехнулся банкир. - Все банки ночью закрыты.
  - Не вздумайте парить мне мозги, - сразу же ощерил зубы Лещенко. - Я просто таки уверен, Захаржевский, что вы, во первых, упакованы по самое некуда. Что вам стоит перевести на наши счета пару тройку сотен миллионов долларов? А во вторых, в банках Каймановых островов и в офшорной зоне острова Науру, где обычно на счетах в таких случаях хранится безнал, сейчас как раз рабочий день.
  - Мне прямо сейчас заняться этим ? - выкладывая на стол уже расстегнутый портфель, спросил Захаржевский. - А соответствующую расписку, господин Лещенко, вы мне оставите? Я ведь, по существу, просто бухгалтер. И я обязан буду покрыть недостачу из своего кармана или же предоставить какие нибудь оправдательные документы...
  - Вот что, банкир! - сказал Лещенко, переводя взгляд то на Захаржевского, то на сидящего рядом с ним Бушмина. - Бабки мы из тебя выбьем, пусть даже с мозгами! Тут ты не сомневайся! Но меня сейчас интересует ваш перстенек, тот, что с рубином! Печатка у тебя или у твоего приятеля?
  - Эта вещица, - скупо улыбнувшись, сказал Бушмин, - хранится в надежном месте.
  - Где именно?
  - Там, откуда ты ее не сможешь взять, Лещенко.
  - Полминуты на то, чтобы ты раскололся, - Гэбист посмотрел на часы, засекая время. - Для начала я велю прострелить тебе - по очереди - конечности, потом - пах, ну а если не расколешься...
  На лице Бушмина появилась странная усмешка, а смотрел он теперь не на Лещенко и даже не в черный зрак пистолета с глушителем, а куда то чуть в сторону - в сторону выхода и кормового трапа, откуда недавно в салон прошли эти двое порядком отмороженных товарищей.
  - Кто смерти не боится, - произнес он вслух любимую поговорку своего старинного приятеля Мокрушина, - того и пуля сторонится!
  В салоне - наискосок от выхода - прозвучали тугие хлопки: "тах х! тах х!.. та тах х!!"
  Миронов, успевший было развернуться всем корпусом к выходу, с пробитой двумя пулями грудью и дырой в правой глазнице, так и не выронив пистолет, завалился назад, в пространство между столом и компактной стойкой бара...
  Борткевич с ужасом уставился на нового визитера, пожаловавшего без спроса хозяина на его яхту: это был странный субъект, одетый в новый гидрокостюм черного цвета, с отброшенным на лопатки капюшоном наголовником, перепоясанный какой то сбруей; на поясе у него были закреплены тесак в ножнах, специальной, водонепроницаемой конструкции кобура и чехол с "плеером", проводок от которого тянулся к миниатюрному динамику, вставленному в ушную раковину...
  На него же, на этого невесть откуда появившегося здесь аквалангиста, хотя правильнее было бы сказать "боевого пловца", уставился гэбист, причем глаза его, кажется, готовы были вот вот вылезти из орбит.
  - Р руки, Лещенко! - рявкнул Рейндж, держа его на мушке своей "беретты", снабженной глушителем. - А ну, р руки до горы!
  - Стоять, сука! - в унисон ему скомандовал Бушмин, чья рука уже успела занырнуть в предусмотрительно расстегнутый и сдвинутый Захаржевским к нему портфель. - Ах ты!..
  Лещенко, прохрипев что то нечленораздельное, рванул из кобуры свой ствол. Мгновенно с двух сторон по нему ударили две "беретты", отбросили свинцовым градом к стене, к носовой переборке. Гэбист сполз, пятная кровью обшивку из красного дерева и, неестественно выкрутив пробитую двумя или тремя пулями голову, затих в двух шагах от своего лежащего на полу салона подручного...
  
  * * *
  
  Борткевич пришел в себя примерно через минуту.
  - Что это было, Жорж? - спросил он, лязгая от ужаса зубами. - Ч что вообще п происходит?
  - Разве не понятно? - Тот пожал плечами. - Ты же сам видишь, Игорь, что моя "крыша" все расставила по своим местам.
  Андрей тем временем успел, присев на корточки, обыскать Лещенко. В потайном кармане у него обнаружился замшевый кисет, который Бушмину сегодня уже доводилось видеть. К нему присоединился Захаржевский, присев осторожно, чтобы не испачкать шузы в чужой крови, рядом на корточки.
  Андрей вытряхнул из мешочка на ладонь банкира все его содержимое: это были три перстня из злополучной "вандомской коллекции".
  - Перстень с изумрудом и соответствующими инициалами - это Литвинова, - пояснил банкир. - А вот двухцветный: из за него убили господ Липкина и Шафранова, а также их охранников. Эти двое вместе держали "долю" в "дочках" "Ространснефти" и во всем этом проекте... Возможно, Липкин перед тем, как его прикончили в одном из шале курорта Ле дез Альп, признался, что он передал на хранение перстень своему партнеру Шафранову. Тот, как вы уже, наверное, поняли, был не прочь избавиться от этой опасной вещицы, но известные господа...
  - Которым, кажется, ассистирует Сультыбеков, - подал реплику Бушмин.
  - ...нас опередили в самый последний момент, варварски срубив этот самый перстень вместе с пальцами на руке Шафранова.
  - С третьим перстнем тоже все понятно, - вставая в полный рост и оборачиваясь к окаменевшему, казалось, хозяину яхты, сказал Бушмин. - Георгий, что будем делать с господином Борткевичем? Есть какие нибудь идеи?
  - Н не надо, - произнес тот трясущимися от страха губами. - Н не губите, господа... все отдам!.. последнее с себя с сниму... я... я... на все согласен!
  - Ладно, - немного подумав, сказал Захаржевский. - Я вообще то человек не злопамятный, Игорь. Поедешь с нами! Тебя доставят в одно шале неподалеку от Антиба, там будешь сидеть под замком. Я тут кое какие дела переделаю, а потом мы с тобой сядем и подумаем, как нам вернуть активы и в целом восстановить контроль над "дочками". - Сказав это, он вдруг усмехнулся. - А чтобы тебе было не скучно, компанию тебе там составит бывшая твоя пассия, Саша. Я, если хочешь знать правду, никогда эту девушку не любил.
  Через несколько минут Андрей, Захаржевский и Игорь Борткевич, которому решено было пока сохранить жизнь, вышли на корму яхты, накрытую сверху и частично с боков сдвижной крышей.
  - Молоток, Рейндж! - пожимая руку приятелю, который уже успел избавиться от гидрокостюма и переодеться в нормальные цивильные шмотки, сказал Кондор. - Виртуозно сработано.
  - На пару с тобой, - усмехнулся тот и показал рукой на пришвартованный к борту катер. - Андрей, в катере, во первых, лежит "жмур". Миронов приговорил охранника, как я понял, еще у причала. Во вторых, там эти двое оставили сумку...
  - Ну и ты, конечно, посмотрел, что там?
  - Взрывное устройство с электронным таймером, - несколько смущенно произнес Рейндж. - Но оно не подключено... гм... батарейка, наверное, у кого то из них в кармане?
  - Да, элемент питания я нашел в кармане у Лещенко, - кивнул Бушмин. - Я еще подумал про себя, на хрена он эту батарейку с собой захватил? Так, так...
  - Господа военные, - глядя на них, сказал Захаржевский. - Надо как то утилизировать трупы! Не хватало еще, чтобы к завтрашнему дню на Ривьере поднялся переполох!
  Двое приятелей многозначительно переглянулись.
  - Ну что, Рейндж? Я вижу, ты уже просек ситуацию?
  - Понял, не дурак.
  - Тогда сделай так, чтобы здесь к утру не было ни трупов, ни этой самой красавицы яхты!..
  
  Глава 31
  Кто украл яйцо, тот украдет и курицу
  
  Очень кстати вдруг оказались те двое сотрудников резервной резидентуры ГРУ, которых начальство прислало - в одно время с Мокрушиным - на Лазурный берег Франции.
  Один из них занимал пост наблюдателя возле эллингов, и, когда Бушмин с двумя бизнесменами сошел с причала на земную твердь, он тут же показался из темного закутка.
  - Ну что? - спросил у него Бушмин. - Кто нибудь из сторонних подходил к нашему "Лексусу"?
  - Нет, - сказал сотрудник, - эти двое обошли его стороной.
  - Где их машина?
  - Чуть дальше, метрах в семидесяти отсюда.
  - Значит, никто из чужих здесь более не показывался?
  - Так точно, ни единой живой души!
  "Странно, - подумал Бушмин про себя. - А куда же подевался господин Голубев?.."
  В это время в кармане у него запиликал сотовый. Андрей вытащил трубку, сверился с цифирью на экранчике и удивился: звонила ему девушка Федор, с которой он попрощался еще вчера и которая вроде бы отправилась обратно в Париж.
  Он не стал бы сейчас отвечать на ее вызов, если бы не вспомнил вдруг, что намедни он видел оч чень похожую на нее девушку в толпе на антибской набережной.
  - Да, я слушаю.
  - Андрей?! - затараторила в трубку молодая женщина. - Я дура... дура!.. извини!! Хотела еще вчера с тобой поговорить...
  - Федор, я вообще то занят.
  - У меня, кажется, возникла проблема... Я б боюсь!.. Хотела вот пройти в отель... прямо в "сьют" к тебе, но...
  - Федор, у меня совсем нет времени!
  - Но возле "Мэридина" случайно заметила чеченов...
  - Что? - насторожился Бушмин. - Каких еще чеченов?
  - Да тех самых! - всхлипнула в трубку Федор. - Из Куршевеля! Верзилу и еще того, что своим ножичком на тебя замахивался!
  - Ты где? - спросил Бушмин. - Понятно... Оставайся на месте, я или перезвоню... Или даже подъеду!
  Не успел Рейндж толком приступить к минированию яхты, как ему вновь пришлось прыгать в катер и переволакиваться к причалу.
  - А если это провокация? - выслушав его, сказал Мокрушин. - Ты об этом подумал, Андрей?
  - У меня от всех этих думок уже репа трещит! - мрачно заметил Кондор.
  - Я вам так скажу, друзья мои, - вмешался Жорж, решивший поучаствовать в этом их импровизированном совещании. - Федор, может, и прозванивала изредка своему шефу Пете Миллерману, но на эдакую "Мата Хари", поверьте уж мне, старому тусовщику, хорошо знающему подобный контингент девушек, ну никак не тянет. Она совершенно не годится на роль провокатора. Даже у Саши, девушки не в пример более умной, хваткой и изворотливой, и то, как видите, совсем не здорово все получилось.
  Он посмотрел на "Лексус", в который - на заднее сиденье - уже упаковали Борткевича, сонного, оплывшего под воздействием препарата, который ему ввели шприц ампулой еще на яхте, затем, задумчиво потеребив подбородок, сказал:
  - Признаюсь, господа военные, эти двое чеченов меня слегка беспокоят! Некстати здесь их присутствие! В особенности же завтра. Не хотелось бы, чтобы в такой важный день у нас кто то путался под ногами!
  
  * * *
  
  Бушмин, тяжело вздохнув, переговорил накоротке с Рейнджем. Тот остался присмотреть за "Лексусом", а заодно и за качающейся на водах бухты яхтой, на борту которой сейчас не оставалось ни единой живой души. После чего прошел метров с полтораста вдоль яхтенных причалов, где была припаркована арендованная тачка со вторым - и последним - "резервным" сотрудником.
  - Какова задача, командир? - поинтересовался сотрудник, заводя движок.
  - Сначала я законтачу с одной девушкой. Я подскажу, куда рулить, - сказал Кондор. - У вас с коллегой стволы в машине?
  - Да, есть два "тихих" ствола.
  - Ну, - вздохнул Кондор, - тогда, брат, поехали на дело.
  
  * * *
  
  Бушмин приказал "резервному" остановиться на тихой наклонной антибской улочке, а сам, выйдя из машины, еще с полсотни шагов прошел пешком, пока вдруг из темноты, из под каких то пахучих кущей, его вдруг не окликнул тихий женский голосок:
  - Андрей... я здесь!
  - Ты одна, Федор? - прислушиваясь к окружающим их звукам, поинтересовался Бушмин. - Ну так объясни толком, что стряслось?!
  Из довольно сбивчивого рассказа девушки он понял следующее.
  Во первых, парижский помощник Пети Миллермана действительно попросил ее, Федора, иногда отзваниваться и сообщать, как и в каких местах она тусуется в их компании (в этом, в принципе, не было ничего криминального. Но вряд ли это было простым любопытством).
  Во вторых, уже в местном аэропорту ее всерьез напугала одна мысль: а что теперь будет с ней, с Федором? Вольно или невольно, но она участвовала в "куршевельской разборке". А у Миллермана - она знала это наверняка - есть друзья из числа "крутых" кавказцев. Ну не друзья, а, скажем так, "клиенты"...
  В третьих, испугавшись этой собственной мысли, Федор резко передумала лететь в Париж, где ее, вполне вероятно, могли ожидать крупные неприятности, а возможно, даже "предъява" за того чечена, которого она толкнула ногой, когда тот, обливаясь кровью, схватился за горло или за грудь... Она не знала, как ей теперь быть. Ну и решила в конце концов обратиться к Андрею, у которого наверняка есть какие то связи и возможности, потому что одной ей в этом деле не "отмазаться"...
  В четвертых, когда она окончательно склонилась к мнению, что без помощи Андрея и его друга Жоржа ей никак не обойтись, Федор, гуляя по антибским улочкам, приняла решение идти к "Мэридину", где ее уже знают портье, и затем постучаться в "сьют", где, как она предполагала, должен сейчас находиться Андрей.
  И, наконец, в пятых: когда она шла к отелю - это было минут тридцать, максимум сорок назад, - то едва не столкнулась нос к носу с двумя чеченами. Да да, с теми самыми, "куршевельскими"!.. Которые стояли возле темного джипа, припаркованного на соседней с отелем улице. Откуда, кстати, вполне нормально просматривается паркинг перед отелем "Мэридин".
  
  * * *
  
  Задав девушке еще пару тройку наводящих вопросов, Бушмин поинтересовался:
  - Где ты здесь остановилась, Федор? Или так и бродишь по улицам и набережным вторые сутки подряд?
  - Нет нет... Я сняла номер в небольшой трехзвездочной гостинице.
  Узнав ее координаты, Андрей сказал:
  - Топай, Федор, обратно в свой отель! Никому больше не звони и ни с кем не разговаривай! Сиди пока в номере и не высовывай оттуда носа! Мобилу отключи... Нет, выброси ее вообще на фиг! Точнее, дай ка мне сотовый, я сам по дороге куда нибудь его определю! Я завтра или же, в крайнем случае, послезавтра пришлю за тобой человека. И ты, если не хочешь неприятностей, детка, будешь слушаться его, как своего родного папу!
  - Ну, где же они? - подал реплику с заднего сиденья Голубев, который в последние минуты заметно нервничал. - Пора бы им уже отзвониться, а еще лучше, нарисоваться здесь!
  - Нэ э переживай, Вадим, - лениво процедил сидящий в кресле пассажира Султыбеков. - Сложный разговор, наверное, у них там, да? Такие вот дэла нэ е делаются быстро... Главное, чтобы все па алучилось, как нада...
  Он посмотрел на своего крепыша водилу, у которого лицо в двух местах было заклеено пластырем.
  - Ваха, не грусти, брат... - сказал он, перейдя на чеченский. - Я знаю, что ты переживаешь из за того, что не можешь сам перерезать горло тому русскому... Так вот, брат: пусть эти свиньи сами друг другу глотки режут... Какая разница, чьими руками Всемогущий вершит свое правосудие?
  - Инш алла...
  Голубев беспокойно заворочался за заднем сиденье джипа.
  - Что, Вадим? - обернулся к нему Султыбеков, который, впрочем, еще года три назад носил совсем другую фамилию (пришлось слегка сменить личину, включая почти легальный процесс получения общегражданского и загранпаспортов, оформленных на его новую фамилию). - Да расслабься, брат, расслабься... Все под ка антролем, все у нас па алучится!
  - А если Жорж не захочет расстаться со своим перстнем, который ему перепродал?
  Голубев, скорее по привычке, нежели по необходимости, не стал называть вслух имя оч чень крупного деятеля из правительства, от которого, как ему было доподлинно известно, что перстень с рубином перешел к молодому, но прыткому, надо сказать, банкиру (правда, детали самой сделки Вадиму Анатольевичу в точности известны не были). Он предполагал, что Жорж, за которым стоят какие то неизвестные ему лица, ведет нынче какую то собственную игру. И ругал себя последними словами за то, что не сумел разглядеть в нем ранее молодого, но опасного, зубастого волка.
  - Захочет, - убежденно сказал Султыбеков. - Не за хочэ ет, за аставим!
  - Или укра адем! - сказал чуток оживившийся Ваха.
  - Да, хорошо сказано, - усмехнулся в темноте Султыбеков. - Как гласит народная пословица, "кто украл яйцо, тот украдет и курицу..."
  - Пойдем те, что ли, на воздух?! - сказал заметно нервничающий Голубев. - Заколебался я уже сидеть в машине.
  На тихой антибской улочке, шагах всего в сорока от перекрестка, с которого, повернув, можно было въехать на паркинг перед отелем "Мэридин", в ночной тишине раздалась серия приглушенных хлопков.
  Кондор, выросший перед джипом, возле которого стояли трое мужчин, словно из под земли, завалил двумя выстрелами, сделанными практически в упор, Султыбекова. Практически весь остаток обоймы пришлось потратить на его гиганта телохранителя...
  - А мне говорили, Вадим Анатольевич, что вы в плену, - пробормотал Андрей, вкалывая тому в предплечье - прямо через ткань одежды - содержимое шприц ампулы. - Надо же, в Антибе всплыл?! Ну ничего, ничего, мои коллеги позаботятся, чтобы вас в конце концов доставили прямиком на Родину.
  Подкатил "резерв" на своей арендованной машине; быстро сунули теряющего на глазах сознание заложника на заднее сиденье; сотрудник сел за руль и повез их новую жертву, у которой Кондор предусмотрительно снял с пальца его перстень, в указанное ему место.
  Едва Андрей загрузил двух чеченов в салон джипа, на заднее сиденье, изо всех сил при этом стараясь не перепачкаться в их крови, как к перекрестку вдруг по главной дороге подкатила патрульная машина местной полиции.
  У Андрея в эти критические мгновения волосы на голове буквально встали дыбом. Но "ажаны" повернули не к нему, в переулок, где он сидел в чужой машине, с двумя еще не остывшими трупами в салоне, а в другую сторону, в объезд отеля.
  
  * * *
  
  В салоне элегантной яхты царили необычные запахи - парной крови и прогоревших пороховых газов.
  Мокрушин предусмотрительно выстелил дно катера куском брезента, в который они и завернули только что доставленные Кондором на ночной причал трупы. Затем вдвоем перевезли пару мертвых чеченов на яхту, кое как подняли их на палубу и поочередно сволокли в салон, исподволь превратившийся в некий антибский филиал морга. Причем когда Кондор и Рейндж возюкались с тяжеленным верзилой, - а ведь все нужно было делать в темпе! - то так с ним намаялись, что хекали потом оба на корме, как две борзые после гона, едва отдышались.
  "Надо было мне этого Горца - он же Султыбеков - приговорить еще при нашем первом с ним свидании, года четыре тому назад, - подумал про себя Андрей. - Глядишь, и не было бы всей этой чертовой кутерьмы..."
  Еще он думал о том, что лучше всех, наверное, сейчас подруге банкира, Саше. Дрыхнет себе в "сьюте", под присмотром Ники. Хотя... Как бы она вовсе концы не отдала от той дозы снотворного, которой ее попотчевали в этот вечер.
  Впрочем, пусть Захаржевский и "родня" разбираются и со шпионкой и с двумя нефтяниками, которых удалось взять на "цугундер", потому что они на пару с Рейнджем свою задачу выполнили.
  Осталось сделать малость. Надо куда то утилизировать образовавшиеся в ходе спецмероприятия трупы. А не то весь Лазурный берег нынешним утром будет стоять на ушах...
  Через несколько минут Бушмин покинул яхту, присоединившись к Захаржевскому, - тот ждал подробностей касательно Голубева, а главное, банкира интересовал этот уже четвертый, добытый ими за сегодняшний вечер перстень - ну а Рейндж остался там еще на какое то время, поскольку, кроме него, как выяснилось, заниматься мертвецами и яхтой было решительно некому.
  В принципе, задача оказалась не такой уж и сложной.
  Управление этой навороченной яхтой было компьютеризовано по максимуму: осталось лишь вызвать на экран компьютерный планшет и забить новые координаты для системы "автопилота". Проставив временные параметры, Рейндж перезагрузил систему, протестировал, потом, убедившись, что все "тип топ", стал устанавливать под съемный "рыбинс", рядом с топливным бачком, взрывное устройство - эти ребятки приволокли примерно три кило "пластита", этого количества хватит сверх головы. Таймер - на двенадцать часов, то есть на полдень следующих суток (которые, впрочем, давно уже наступили). Следуя под движком, "средним ходом", чуть в стороне от маршрута на Балеарские острова, минуя "зоны разделения", где ходят грузовые суда, эта красавица яхта, превращенная волею случая в некое подобие "летучего голландца", успеет порядком отойти от побережья. Ну а там уже в установленное время сработает таймер мощного взрывного устройства... И все концы, как говорится, в воду!
  На рассвете мужской голос вышел в эфир на волнах УКВ и по английски сообщил оператору местного "Порт контроля", что борт такой то, с такими то позывными, поднял якорь и просит добро на выход из бухты.
  Оператор, у которого за день случались сотни подобных вызовов, тут же отозвался и дал добро на выход.
  Красавица яхта, практически бесшумно вспенивая за собой воду, совершила несложный маневр и пошла носом к выходу, управляясь согласно заложенной Рейнджем программы. Ну а сам Мокрушин отвалил от борта и направил катер к причалу, но не к причалу "Браво", а к другому - "Чарли".
  Над Лазурным берегом, над великолепным курортным побережьем, занимался новый день.
  Решающий день.
  
  Глава 32
  Куй железо, не отходя от кассы, или "Любители экстрима 3"
  
  Представительское авто "Ауди Е8" подкатило к парадному отеля "Мэридин" в указанный водителю срок - ровно в десять утра по местному времени.
  Десятью минутами позже из дверей четырехзвездочного отеля показались двое мужчин, одетых в деловом стиле, оба с портфелями, подстриженные, гладко выбритые и пахнущие дорогим мужским парфюмом - это были банкир Захаржевский и его деловой партнер Андрей Бушмин. Водитель открыл перед ними дверцу салона, а старший детектив "Мэридина", сопроводивший их до лимузина, проводил двух русских, отправляющихся на какое то деловое мероприятие, почтительным полупоклоном.
  Еще через несколько минут водитель наемного лимузина доставил двух своих пассажиров к парадному одного из расположенных в центре Антиба банков, чье здание, заложенное около полутора веков тому назад, было построено в старом, добротном, "колониальном" стиле.
  Это был местный филиал парижского "Империал банка", столичную штаб квартиру которого Захаржевский и Бушмин посетили еще на прошлой неделе, подписав в кабинете управляющего "клиентские договора" и осуществив перевод некоторых денежных сумм - достаточно, надо сказать, внушительных - на корреспондентские счета.
  Практически в одно время с ними к зданию антибского филиала парижского "Империал банка" подкатил еще один лимузин темного цвета, с тонированными стеклами: это прибыл прямо из аэропорта господин Серебрянский, которого в поездке на Лазурный берег - транзитом через Париж - сопровождал один лишь "референт", немногословный мужчина лет тридцати пяти, превосходно владеющий несколькими европейскими языками, включая английский и французский.
  Аркадий Львович - по ряду веских причин - подписался на полномасштабное сотрудничество с федеральной властью, частью которой - и это тоже нужно иметь в виду - он до недавних пор являлся и сам.
  Иными словами, ознакомившись с вариантами, включая будущее его собственных близких, оставшихся пока в России, он сделал правильный выбор и поставил "запятую" в нужном месте.
  
  * * *
  
  К предстоящему им мероприятию здесь, в антибском банке, все уже было готово.
  Несколькими минутами ранее русских деловых людей в банк подъехал известный парижский адвокат Анри Мишон: он будет присутствовать на сегодняшнем деловом мероприятии - таково пожелание самих "клиентов", о чем был извещен управляющий местным филиалом "Империал банка".
  Сам управляющий, мужчина пятидесятилетнего возраста, длинный, сухощавый, как жердь, смахивающий внешне более на англосакса, нежели на южанина француза, лично встречал всех прибывающих господ у двери банка, жал им руки и даже пытался изобразить на своем аскетичном лице некое подобие радушной улыбки.
  
  * * *
  
  Мсье Анри Мишон, выполняя инструкции своего нынешнего клиента Жоржа Захаржевского, предложил русским господам, перед тем как будут произведены дальнейшие действия, пройти на несколько минут в специальное звукоизолированное помещение, где они все могли бы, если вдруг возникнет такая необходимость, перекинуться словцом или же уточнить какие то нюансы.
  Когда они оказались вчетвером, адвокат и трое русских, - "референт" скромно уселся на диванчике в вестибюле, дожидаясь возвращения своего шефа Аркадия Львовича, - Мишон, глядя на выглядящего несколько бледнее, нежели обычно, московского чиновника, перейдя на английский, спросил:
  - Вы в порядке, господин Серебрянский? Извините, но у вас довольно утомленный вид.
  - Я в полном порядке, мсье Мишон, - глядя почему то не на него, а на Захаржевского, тусклым голосом сказал тот. - Просто перелет выдался несколько утомительным... Впрочем, это неважно. Господа, я готов.
  - Перстень у вас с собой, Аркадий Львович? - спросил Захаржевский.
  Вместо ответа чиновник продемонстрировал ему надетый на средний палец правой руки именной перстень с черным камушком.
  - Дубликат "клиентского договора" у вас тоже с собой?
  Серебрянский молча расстегнул свой портфель и передал банкиру синюю, с золотым тиснением папку, внутри которой были какие то бумаги.
  Жорж достал из своего портфеля точь в точь такую же папку. Некоторое время, минут примерно десять, он сличал какие то бумаги, затем, распределив их обратно по папкам, удовлетворенно покивал головой.
  - Все в порядке, не должно быть никаких проблем и препятствий. - Захаржевский посмотрел сначала на Бушмина, а затем на местную знаменитость адвоката. - Мсье Мишон, господа деловые партнеры, предлагаю заняться делом, ради которого мы все сюда приехали!..
  Управляющий банка сопроводил клиента и их адвоката в депозитарий, где в одном из сейфов хранились необходимые этим господам документы.
  В одном из помещений депозитария их дожидались еще трое мужчин: банковский служащий, местный юрист, глава адвокатской фирмы, через посредство которой был заключен "клиентский договор" с антибским филиалом "Империал банка", и вызванный по такому случаю из Парижа ювелир, который должен был на месте осуществить экспертизу изделий из "вандомской коллекции", которые, в свою очередь, прежде чем получить доступ к содержимому абонированного ими сейфа, должны были предъявить прибывшие в банк клиенты.
  Местные банкиры и юрист стали знакомиться с предоставленными в их распоряжение бумагами. А парижский ювелир, разложив за отдельным столиком свои причиндалы, стал разглядывать под лупой перстни, которые сам же некогда и изготовил для компании состоятельных русских господ.
  Ситуация, надо сказать, выдалась довольно стремная.
  Андрей, хотя и сохранял внешнее, показное спокойствие, ощущал себя в эти минуты, показавшиеся ему бесконечностью, так, словно он стоит на краю пропасти.
  На скале в Шамони, на головокружительной высоте.
  И вот пропасть уже летит ему навстречу, и уже не осталось ни страха, ни даже времени подумать о том, сработает ли за спиной спасительный парашют?..
  
  * * *
  
  Парижский ювелир подтвердил подлинность всех шести перстней, составляющих "вандомскую коллекцию".
  Небольшая заминка возникла с местным юристом, но мсье Мишон, оч чень знаменитый, влиятельный и уважаемый прочими своими коллегами адвокат, успевший выучить едва не наизусть копию "клиентского договора", указал тому на пункт того же документа, где было указано, что для доступа к депозитарному сейфу вовсе не обязательно присутствие всех обладателей "ключей", поскольку некоторые из этих господ предпочитают сохранять полную анонимность и действовать через посредника, на что, кстати говоря, имеют полное право.
  Главное, что в банк приехали владельцы двух "старших мастей". А именно господа Серебрянский, владелец именного перстня с черным бриллиантом, и Захаржевский, владелец "джокера", рубинового перстня, единственного, на котором не были проставлены чьи либо инициалы.
  
  * * *
  
  Когда наконец все формальности были соблюдены, а местный юрист и парижский ювелир, удостоверившись в полной законности происходящего, покинули депозитарий, служащий депозитария проводил клиентов к их сейфу и, вставив свой ключ в скважину, провернул его до упора.
  Захаржевский вставил второй ключ, провернул, затем набрал кодовую комбинацию, состоящую из восьми цифр, которая, случайно или нет, совпадала с датой приближающихся президентских выборов в России: "один четыре ноль три два ноль ноль четыре"...
  
  * * *
  
  Внутри сейфа обнаружился темно вишневого цвета кейс; кроме него, более там ничего не было.
  Управляющий и мсье Мишон, до этого момента наблюдавшие - но ненавязчиво - за русскими, теперь и вовсе отошли в сторонку, чтобы не мешать им своим присутствием.
  Серебрянский побледнел еще пуще прежнего, но, в принципе, вел себя разумно и даже выдержанно.
  Жорж спросил у него код наборного замка кейса. Аркадий Львович, пожевав бескровными губами, назвал шифр. Они прошли в небольшое помещение, где "клиент" мог уединиться, захватив с собой, например, что то из своего сейфа, или же взяв целиком плоский депозитарный "бокс". Захаржевский достал из кейса шесть тонких папок уже знакомого темно синего цвета с золотым тиснением в виде шести переплетенных между собой колец (размещенный здесь "логотип" немного походил на знакомую всем эмблему МОК из пяти "олимпийских" колец, символизирующих пять континентов). Просмотрев содержимое одной из папок, он, не обращая малейшего внимания на Аркадия Львовича, передал четырехстраничный документ, а также его дубликат, переведенный на английский, своему компаньону Андрею Бушмину.
  - Обратите внимание на фамилии и должности тех лиц, чьи визы проставлены на документах, - сказал Жорж, понизив голос. - Запомните их хорошенько! И будьте готовы перечислить всех этих господ, но уже в другом месте! Потому что одного моего слова, возможно, кое кому будет недостаточно...
  
  * * *
  
  Захаржевский, убедившись, что в кейсе хранилось именно то, за чем они на пару с Бушминым охотились, жестом подозвал к себе служащего депозитария.
  - Мсье, у вас есть здесь бумагорезательный аппарат? - спросил он.
  - Да, мсье, конечно... Пройдемте в соседнее помещение.
  Существовал, конечно, большой соблазн забрать отсюда, из антибского банка, оригиналы субарендных договоров и еще двух любопытных документов, касающихся собственности компании "Ространснефть" и некоторых ее зарубежных активов, выполненных на оригинальных правительственных бланках и завизированных самыми высокими правительственными чиновниками.
  Наверное, на них любопытно было бы взглянуть не только следователям Генпрокуратуры, но и высшему должностному лицу страны...
  Но цена вопроса была настолько высока, что нельзя было допустить и малейшего риска.
  Вставляя лист за листом в "утилизатор", который на глазах у них превращал чьи то корыстные интересы, чьи то многомиллиардные ожидания в тончайшую бумажную стружку, Андрей Бушмин не чувствовал ничего, кроме накопившейся усталости и желания побыстрее вырваться отсюда на волю, где уже можно будет свободно перевести дух.
  
  * * *
  
  Они благополучно справились со своей задачей, уничтожив на месте оригиналы документов, которые - потенциально и даже вполне реально - представляли колоссальную опасность для России, для их государства, бюджет и будущее которого в целом сейчас во многом зависят от бесперебойной работы экспортной нефтяной трубы...
  Захаржевский попрощался с управляющим банка, который сопроводил компанию "русских дельцов" до парадного. Господин Серебрянский и находящийся при нем в этой поездке "референт" сразу же уселись в свой лимузин, который повез их обратно в один из местных аэропортов, где их ожидал частный самолет "Лир джет". На нем, собственно, они сюда, на Ривьеру, и прилетели транзитом через Париж. Оставшиеся двое русских тепло попрощались с адвокатом Анри Мишоном, который, надо признать, целиком и полностью отработал выплаченный ему банкиром Захаржевским крупный гонорар.
  В половине первого пополудни к парадному подъезду четырехзвездочного отеля "Мэридин" подъехало такси.
  Миссия Кондора на Ривьере была закончена; задерживаться здесь, в Антибе, или же во Франции теперь нет никакой нужды. К тому же это небезопасно.
  Служащий отеля погрузил чемодан уезжающего постояльца в багажник такси. Андрей сунул ему в ладонь банкноту в двадцать "ойро", легким кивком поблагодарив и одновременно отпустив его восвояси.
  Захаржевский, у которого здесь, на Ривьере, еще имелись кое какие дела, вышел проводить своего партнера, которому предстоит - с пересадкой в Женеве - обратный перелет в Москву.
  - Среди вас, бизнесменов, оказывается, встречаются вполне нормальные мужики, - подытожил Бушмин. - Значит, ситуация далеко не безнадежная.
  - Среди ваших таковые тоже встречаются, - усмехнулся банкир. - Кстати, как там ваш коллега? Надеюсь, все в порядке?
  Поняв, что тот имеет в виду Рейнджа, Бушмин слегка кивнул: его старый друг, ударно справившись с делами, рванул первым же авиарейсом в Париж, откуда ему предстоит вылететь уже в Москву.
  - Хотите пари? - Захаржевский понизил голос. - Вот увидите, что уже вскоре состоится отставка всего кабинета министров!
  - Пожалуй, я не стану с вами спорить, - сказал Андрей, протягивая ему ладонь. - Кстати, Георгий... Возьмите меня в свою компанию - при удобном случае - "бэйсануть"?
  - А если... со скалы в Шамони?! Подписываетесь?
  - Да хоть бы и так.
  - Договорились, Андрей! - Они обменялись крепким мужским рукопожатием. - Чур только, я сам буду укладывать свой "бэйс".
  
  * * *
  
  По дороге в аэропорт, откуда ему предстояло вскоре вылететь в Женеву, транзитный пункт на пути возвращения домой, Андрей Бушмин попеременно думал о двух важных вещах.
  О своих близких, которые, конечно же, любят и ждут его и будут очень рады его возвращению из затянувшейся командировки.
  И еще о том, что пока общество функционирует по нынешним писаным и неписаным законам, пока наша жизнь имеет свою темную, "оборотную" сторону, такие, как он, спецагент по прозвищу Кондор, без работы не останутся.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"