Аннотация: Вторая часть дилогии "Янтарный барон" о поисках Янтарной комнаты. Ознакомительный фрагмент
Сергей Соболев
Танго втроем
[...]Глава 1
Окажись на месте Графтона другой человек, не столь дальновидный и расчетливый, возможно, он счел бы свою отставку с высокой должности в Агентстве и переезд в регион Восточной Европы как конец карьерному продвижению, крушение многих честолюбивых замыслов, либо, в лучшем случае, как почетную предпенси-онную ссылку.
Графтон, естественно, так не считал, поскольку он не был глупцом. На ключевые посты в Агентстве недалеких людей не назначают. Негласные, но тесные, хитроплетеные связи с миром крупного капитала, сложнейшие геополитические игры, скрытое финансирование из всяческих "фондов" тайных проектов практически во всех уголках земного шара -- тупицам, людям бесталанным, равно как чинушам из категории "каменных жоп", в столь деликатных сферах делать нечего.
Графтон пришел не на пустое место, но это не означало, что он намерен сидеть сложа руки, почивая на лаврах, доставшихся ему от предшественников. Свою штаб-квартиру вскоре после приезда в Прибалтику он перенес из Таллина в Вильнюс, так ему было удобнее осуществлять функции "куратора". Ко времени появления Графтона в этих краях силовые структуры республики уже были в должной мере укреплены надежными кадрами, преимущественно этническими литовцами, принявшими, вслед за президентом, двойное гражданство, США и Литвы. И хотя подобные вещи противоречат федеральным законам, госдеп в данном случае, что называется, дал "добро".
Графтон в этом плане был исключением. У него нет литовских корней, язык, соответственно, тоже не знает. Да ему и без надобности: в администрации президента и в верхушке силовых министерств многие бегло говорят по-английски. К тому же водитель, он же бодигард Графтона, одновременно состоит при нем переводчиком.
Его уход в отставку, равно как и нынешний скромный статус советника, всего лишь тактический маневр, предпринятый в интересах дела. Он, как и прежде, курирует по линии американских спецслужб регион, в который входят страны Балтии и западный анклав России, находясь при этом в самом эпицентре событий.
Местные резидентуры действуют под его патронажем. Без согласия Графтона здесь не может быть проведена ни одна мало-мальски серьезная акция.
Кроме "сообщества", Графтон представляет также в этом уголке планеты интересы весьма и весьма влиятельных персон, осуществляющих щедрое финансирование многих тайных проектов.
Таких, например, как "Baltis ghost"', о существовании которого, равно как и о наличии отдельного приложения к этому сверхсекретному документу, даже в штаб-квартире в Лэнгли знало не более трех человек.
Графтон приехал в приграничную литовскую Ниду в послеобеденное время, когда щедрое в этот первый летний день солнце перевалило через верхушки приморских сосен на западную сторону, где на песчаной полосе пляжа и на склонах дюн было полно загорающих, многие из которых уже не раз отважно окунались в еще не прогретые толком воды Балтики.
Куршская коса, с давних пор, еще со времен Восточной Пруссии, считающаяся заповедным краем, с холмистым, густо поросшим хвойными и лиственными лесами ландшафтом, поделена нынче между Россией и Литвой. Ее протяженность составляет без малого сотню километров, ширина достигает четырех. На литовской стороне расположены несколько курортных поселков, среди которых самым крупным, известным еще с "оккупационных" времен, является пограничная нынче Нида.
Темно-вишневого цвета "Блэйзер" свернул с трассы Смильти-не-Нида-Зеленоградск, но не к заливу, где на берегах подковообразной бухты живописно раскинулись строения Ниды, а в противоположном направлении, к морю. Указателя на развилке не было, но когда они проехали каких-то две сотни метров по узкой асфальтированной дороге, проложенной через хвойный лесок, то наткнулись на шлагбаум, по обе стороны от которого тянулась невысокая, в рост человека, ограда -- в землю были вкопаны столбики, между ними натянута "рабица". Таким вот образом был огорожен периметр, внутри которого, окруженное соснами и густым подлеском, находилось двухэтажное здание из белого силикатного кирпича, с решеткой антенн на крыше,
На небольшом щите у въезда, ее не так просто было заметить, была начертана надпись на литовском языке: "Станция наблюдения за погодой и окружающей средой". Возле шлагбаума виднелся еще один щит, но уже больших размеров: "Вход только по пропускам!" И еще несколько щитов с надписями запретительного характера были установлены со стороны моря, где за полоской дюн тянулся нудистский пляж.
"Метеостанция" эта на самом деле была не чем иным, как построенным за счет нового "старшего брата" и для его же нужд Центром электронного слежения за окружающей средой -- так что отчасти надпись не врала. Не только оборудование, но и львиную долю специалистов для его обслуживания предоставила американская сторона. Современный технический комплекс позволял "просвечивать" значительную часть территории российского анклава, пеленговать излучение радаров ПВО и ДКБФ, а также записывать переговоры в армейских и флотских радиосетях.
Этот небольшой лоскуток земли, всего в полутора километрах от пограничного терминала, был единственным участком литовской части Куршской косы, где не приветствовали появление туристов.
"Блэйзер" и секунды не задержался у шлагбаума -- "стрела" поднялась и тут же опустилась за кормой внедорожника. Водитель направил машину не в сторону здания Центра, а в дальний конец периметра, где, как выяснилось, часть объекта была дополнительно огорожена, представляя собой своеобразный закуток внутри режимного объекта. Одна его сторона, впрочем, из-за скромных размеров всего участка, вьщеленного для нужд Центра, выходила на полоску песчаных дюн и составляла отрезок "Большого периметра".
Внутри этого "закутка", незаметное снаружи, расположилось небольшое приземистое строение, почти полностью вписанное в холм -- только едва просматривается плоская крыша. Именно к этому бункеру и подкатил "Блэйзер" с экс-цэрэушником на борту.
Графтон демократично выбрался наружу, не дожидаясь, пока бодигард откроет ему дверцу машины. Он был одет по погоде, в легкий светлый костюм и белую рубашку без рукавов. Широко раздувая ноздри, вдохнул хвойный аромат, одновременно ощутив ласковое прикосновение к коже солнечных лучей и свежее солоноватое дыхание Балтики.
Вот чего ему не хватает! Солнца, тепла, моря... Но не за этим он прибыл в Ниду, не за этим. Назревают большие дела, пора переносить "командный пункт" поближе к будущему "театру военных действий". Из Вильнюса стало не очень удобно управлять событиями, слишком много любопытных глаз вокруг, в том числе и среди лояльной к Штатам местной элиты -- этих решили не посвящать. Да и связникам, и курьерам задача упрощается, не нужно будет покрывать едва ли не каждый день солидные расстояния -- от К. до Ниды наберется едва час езды с учетом наличия облегченной на этой внутренней границе безвизовой процедуры проезда.
Из бункера навстречу визитерам вышел плечистый светловолосый мужчина, одетый в пятнистую униформу без всяких знаков отличия. Они обменялись легкими кивками, после чего бодигард забрался обратно в машину, а сотрудник в униформе сопроводил экс-цэрэушника к дверям бункера. Сунул в прорезь индификаци-онную карту, затем, когда две половинки двери бесшумно разошлись в стороны, сделал приглашающий жест:
-- Прошу вас, сэр!
Когда они оказались в помещении "шлюза", небольшом и тесном, как тамбур в поезде, провожатый напомнил:
-- Процедура опознания, сэр!
В противоположной от входа стене имелся небольшой выступ с подсвеченной изнутри пластиной. Графтон прижал к пластине большой палец правой руки, затем чуть повернул голову, подстав-ляясь под пучок неяркого света.
Компьютер сличил дактоотпечаток и рисунок сетчатки глаза с заложенными в его память данными. Все было в порядке, открылась еще одна дверь, и эти двое оказались внутри бункера. Небольшой спуск по лестнице -- оборудовать лифт посчитали излишним, -- короткий коридор с дверями по обе стороны, прошли в ту, что была по правую руку. В "операционной", небольшом сравнительно помещении, площадью не более двадцати квадратных метров, были оборудованы два компьютерных терминала. Графтон легким кивком головы поприветствовал поднявшегося ему навстречу оператора, сопровождавший его сотрудник не стал входить внутрь, плотно прикрыв за советником дверь.
-- Вы сделали то, что я просил?
-- Да, сэр, -- сказал оператор. -- Все материалы по проекту "Балтийский призрак", включая аудио-- и видеозаписи, находятся здесь, в бункере.
Графтон задумчивым жестом пригладил темные блестящие волосы, зачесанные назад. В отличие от бледнолицых этнических литовцев или англосаксов с северо-восточного побережья, как вот этот, к примеру, рыжеватый оператор, кожа у Майкла Графтона носила смугловатый матовый оттенок, как у многих других белых, чьи предки из поколения в поколение обживали южные штаты страны -- а он сам был выходцем из солнечной Флориды.
До назначенного им времени, когда должна состояться встреча со связником, оставалось ждать около двух часов. Время в той стране, откуда прибыл Графтон, является высшей ценностью, как и деньги. Расходовать его понапрасну -- сродни преступлению.
-- Я хочу еще раз просмотреть материал по Кондору.
-- Что именно вас интересует, сэр?
-- События начала месяца.
Глава 2
Идя навстречу пожеланиям "партнеров", Казанцев распорядился, чтобы все материалы, относящиеся к довольно странным и в высшей степени загадочным событиям, происходивших в К. в период "майских празднеств", имевшиеся в распоряжении его деловой разведки, были переданы через связника Майклу Графтону.
Графтон попросил поставить на прослушивание запись телефонного разговора Александра Прохорова с неким Алтуфьевым, капитаном первого ранга в отставке, в прошлом одним из руководителей флотской разведки, административным директором Атлантического института.
Запись была сделана 2 мая в 12.45-12.50. Разговор'записал сам Алтуфьев. Абонент, хотя и бьи довольно тесно знаком с "кал-разом", вряд ли догадывался, что тот уже давно негласно "консультирует" агентство "Хронос", орган деловой разведки Алексея Казанцева.
Приветствия и протокольные фразы Графтон пропустил миме ушей, включился, когда в динамиках -- слышимость, кстати, отменная -- зазвучал "деловой" фрагмент беседы.
П. -- Михаил Григорьевич, у меня вообще-то шкурный интерес...
А. -- Я это уже понял, Александр. Переходи прямо к делу.
П. -- Проблема как раз в том, что это не телефонный разговор. У вас найдется для меня немного времени?
А. -- Александр, ты поставил меня в неловкое положение...
-- Прокрутите чуть вперед, -- скомандовал Графтон. -- Стоп. В динамиках вновь зазвучал чуть хрипловатый голос Алтуфьева:
-- ...какого рода тебе помощь нужна? У тебя вроде на новом месте солидные связи появились.
-- Сначала я хотел проконсультироваться с вами, -- после паузы сказал Прохоров.
-- ...Дай хотя бы наводку, Саша... Или опасаешься чужих ушей? Графтон слушал и время от времени кивал головой. Алтуфьев, этот хитрый лис, явно тянул время, а сам, очевидно, уже сообразив, какое важное значение может иметь неожиданный контакт с Прохоровым, думал над тем, как ему следует поступить в данной ситуации... Буквально через несколько секунд он примет решение: сообщить о звонке одному из силовиков Казанцева, а самому отправиться на рандеву с экс-морпехом.
-- Не то чтобы опасаюсь... Но есть нюансы... Помните, какие события несколько лет назад происходили на Дальнем Востоке?
Неизвестно, что подумал Алтуфьев, но прослушивавший уже не раз эту пленку экс-цэрэушник намек Прохорова понял. Речь идет о хищениях на крупных армейских и флотских складах. Для того чтобы скрыть такого рода факты, и гремят порой взрывы, как это было, очевидно, со складами на Дальнем Востоке.
Графтон специально навел справки. Выяснилось, что сколь-нибудь крупных хищений со складов Одиннадцатой армии и ДКБФ не зафиксировано. Алтуфьев, как человек чрезвычайно информированный, знал это наверняка. Тем не менее изобразил "живой интерес", согласился подкорректировать "семейные планы" и назначил Прохорову место и время встречи -- ровно через час у южного входа в зоопарк.
Прохоров располагал какой-то информацией компрометирующего свойства, или чем-то в этом роде -- он сам об этом намекнул. Что бы это могло быть? Наверняка и этот эпизод связан с Бушминым, тому имеется немало доказательств.
-- Теперь поставьте видеозапись, -- распорядился он. -- С середины, с того места, где заснят момент прибытия Прохорова на рандеву.
Видеозапись осуществлялась скрытой камерой, ее производил один из сотрудников "Хроноса", качество неважное, в кадре постоянно мельтешат посторонние люди, картинка дергается, но другой, более качественной, записи нет. Возможно, что противная сторона также скрытно записывала события на пленку, но добыть ее, по известным причинам, не представляется возможным.
...Вот оператору удалось обнаружить интересующий его объект. В кадре припаркованная почти у самого входа в зоопарк голубого цвета "Сиерра". Из нее наружу выбрался парень лет тридцати, рослый, крепкого телосложения, одет в кожанку... Камера ушла на миг в сторону, засняв столики летнего кафе, расположенного неподалеку, праздную публику, затем опять в кадре возник экс-мор-пех... Вот он поднял руку в приветственном жесте... Так, так... В кадре появился Алтуфьев, сухощавый мужчина лет пятидесяти, чуть выше среднего роста, в плаще и шляпе... За спиной у него, метрах в трех позади, держится какой-то крепыш. Графтон справлялся, это сотрудник "Балтии", поблизости расположились еще двое-- страховка.
Алтуфьев имел при себе включенный диктофон. Оператор бункера синхронизировал по времени обе записи. В динамике слышны уличные шумы, обрывки музыки, доносящейся со стороны кафе, приглушенные реплики каких-то сторонних людей...
Графтон впился глазами в экран монитора. Он сам толком не знал, сколько же раз просматривал "финальную сценку" -- но точно больше десяти. Эпизод, очень короткий по времени, изобиловал драматическими коллизиями. Вот бы показать пленку киношникам, пусть бы поучились постановочным трюкам, но нельзя, невозможно... А жаль, мизансцена выстроена невидимыми режиссерами отменно!
В кадре видно, как сходятся два знакомых человека. Прохоров первым протянул руку для рукопожатия:
-- Спасибо, что при...
В динамике раздался какой-то странный звук, не то сдавленный стон, не то оборвавшийся крик. На мониторе было видно, как Прохоров сделал явно лишний шаг и... завалился на Алтуфьева.
-- О-о, черт! -- это уже опешивший таким поворотом событий "каперанг". -- Василий!
-- Че-е? Ну, бля... -- реплику подал старший из временно приставленных к Алтуфьеву охранников, его фамилия Малахов. -- Ромчик! Стах! Прикройте "тело"! Уходим...
Оператор "Хроноса" выпустил из кадра всю компанию, на экране замельтешили чьи-то ноги, потом камера стала беспорядочно метаться, снимая преимущественно асфальтовое покрытие улицы. Видно, и до него дошло, что там происходит. И, как всякий живой человек, он потерял на несколько секунд концентрацию, а вдобавок еще дал, что называется, "задний ход"...
Запись оборвалась, таймер отсчитал почти минуту времени, прежде чем камера вновь включилась в работу. Снимали теперь из автомобиля через заднее стекло, но машина почти тотчас рванула с места, и в кадр на какой-то миг попали лишь две смазанные человеческие фигурки, склонившиеся над распростертым ниц телом -- обыскивают?
Пальцы Графтона выстукивали на столешнице консоли терминала тревожную дробь. Прохорова убил снайпер, установлено место, откуда тот стрелял: через подчердачное окошко, с расстояния примерно восемьдесят метров, дом расположен на противоположной стороне проспекта, чуть наискосок от места событий.
И вот что характерно... Во дворе дома, с чердака которого стрелял киллер, примерно через двадцать минут после рокового выстрела материализовался микроавтобус без опознавательных знаков. Какие-то люди, одетые в форму спецназа, погрузили в его чрево два тела, сами забрались внутрь и отбыли восвояси...
Откуда взялись эти два покойника? Кто их убил? Что это за люди в форме спецназа? Эту шараду пока расколоть никому не удалось. Да и было ли сие на самом деле или, как часто случается, кто-то из "очевидцев" что-то нафантазировал?
Но факт остается фактом: Прохорова застрелили именно в тот момент, когда он прибыл на встречу с "каперангом" Алтуфьевым. Боялись, что он откроет, буквально с первых же слов, некую тайну? Но что он такого мог знать?
То же, что Демченко, который "выбросился" из окна примерно в то же время, когда Прохоров отправился на рандеву с Алтуфье-йым, прожившим, кстати, недолго -- спустя сутки с небольшим "каперанг" скончался от "сердечного приступа".
В конечном итоге эти двое, Прохоров и Демченко, могли знать то же самое, что знал Андрей Бушмин, а этот наверняка знал даже больше своих приятелей, потому что именно Бушмин, в чем сейчас уже нет сомнений, был тем человеком, кто примерно в три часа ночи, грозовой ночи на 1 мая, сделал анонимный звонок в дежурную часть УВД, сообщив о "вооруженно-снаряженном" покойнике, тело которого можно обнаружить по такому-то адресу... Патрульная машина, отправленная дежурным по тревожному сигналу в указанное анонимом место, трупа почему-то не обнаружила.
А этот, спрашивается, откуда взялся "вооруженно-снаряженный"? Не с него ли заварилась вся каша? И не прихватил ли Бушмин с собой какую-то весьма ценную часть "снаряжения"?
Вопросов тьма и тьма, но на них большей частью может дать ответ лишь пребывающий в бегах Андрей Бушмин.
"Ну ладно, -- думал Графтон, -- с Кондором более или менее ясно, в том смысле, что понятно, по какой причине его "прессуют" -- он то ли знает нечто важное, что другие люди хотели бы сохранить в тайне, то ли какая-то "вещица" перешла ему от покойного, а возможно, и то и другое. Но при чем, спрашивается, в этой истории Розанова? Ее-то за что взялись преследовать? И не те ли это силы, что норовят "тихим сапом" вернуть себе "исконные земли"?"
Графтон бросил взгляд на часы. Когда решаешь столь сложные и запутанные головоломки, время летит незаметно. Пора, однако, узнать последние новости из города-призрака.
-- Подготовка полностью завершена, -- доложил Яблонские. -- Объект перешел на наш баланс. Заявка удовлетворена полностью. В город вчера вечером прибыла одна из наших групп. Как мы и предполагали, парней без присмотра не оставили.
Они стояли на верхушке Парнидской дюны, возле стелы с "розой ветров", откуда открывался великолепный вид на курортный поселок и Куршский залив.
-- Благодарю вас, Джон, вы хорошо поработали, -- сказал Графтон. -- Есть какие-нибудь новости по Кондору?
Они примерно с минуту помолчали, дожидаясь, пока с площадки уйдет компания аборигенов, а затем и сами отошли несколько в сторону, чтобы случайно не попасться в кадр одному из туристов, вооруженному фотоаппаратом.
-- Дважды его уже держали за фалды, но он ускользнул. Вы все еще надеетесь, что информация, которой он, возможно, располагает, окажется полезной?
-- Бушмин -- это крупный козырь, -- серьезно сказал Графтон, затем произнес по-русски: -- Бог любит троицу... Надеюсь, уж на третий-то раз ему не дадут улизнуть?
Яблонские неопределенно пожал плечами.
-- Он мне нужен, -- веско произнес Графтон. -- Вот-вот начнется крупная игра, и я хотел бы иметь такой козырь припрятанным в своем рукаве...
Он посмотрел рассеянным взглядом на тянущуюся к югу гряду ; впечатляющих песчаных гор. Следующая такая "гора", пожалуй, даже чуть выше Парнидской дюны, находится уже на российской стороне. И если бы она не заслоняла обзор, то отсюда, с площадки, был бы виден один из поселков, где живут эти странные русские, люди, которых он за тридцать лет службы, в совершенстве изучив их язык, так и не научился понимать.
-- Да, я хотел бы заполучить Кондора, -- сказал он на прощание связнику. -- Но если не удастся, на наших планах это не отразится. Акция, которую мы спланировали, будет осуществляться строго по составленному нами расписанию.
Глава 3
Розанова разлепила веки только во втором часу дня. Она и дальше бы себе спала, во сне она забывала о всех своих бедах и проблемах, но чей-то зычный голос, скомандовавший "р-рота, подъе-ем!", заставил ее очумело вскинуть голову с подушки
-- Кхм... -- Из дверного проема выглядывала Володина голова. -- Маленько не рассчитал с децибелами... Прошу прощения, Лена. Однако все же вам пора вставать.
-- Можно я еще часик посплю? -- жалобно сказала Розанова. -- Еще один час, ладно?
-- Конечно, можно, -- бодрым голосом сказал Володя. -- Даже нужно! Но... потом. Чувствуете, как дымком тянет? Шашлычок-с обещает быть отменным! Так что мы ждем вас, Лена! Минут эдак... через десять у нас все будет готово!
-- Сейчас выйдет, -- сообщил он Бушмину. -- Что у нас с углями? Так, нормалек, можем "заряжать"...
Они разложили на мангале шампуры с нанизанными кусками мяса, прослоив их кольцами лука, которые доставали из кастрюли с маринадом.
-- Может, не надо было будить, Рейндж? Я где-то читал, что человеку, пережившему сильный стресс, глубокий сон очень полезен.
-- Ты че? А покушать плотно? Сначала надо подкрепиться, а потом можно дрыхнуть хоть до утра... Ты лучше глянь, какая погода стоит, а? Купаться можно, загорать!
Солнце и вправду припекало, да еще от раскаленных в мангале углей пыхало жаром. Мокрушин снял майку, но затем, видно, вспомнил, что вот-вот к ним должна присоединиться дама, и натянул обратно.
Они находились в полукилометре от окраины поселка, здесь, в небольшом лесном массивчике, в той его части, что соседствует с прибрежными дюнами, силами персонала поста РТС и радарной станции был построен "дом отдыха". Конечно, никакой это не "Хилтон", а обычный щитовой дом с двумя раздельными входами, что позволяло автономно разместиться в нем двум семейным или несемейным компаниям. Вот они и разместились: Розанова в одной половине дома, а морпехи -- в другой.
Стол и стулья не пришлось вытаскивать из дома, все, что требовалось для приятного времяпрепровождения, было уже обустроено: и стол с деревянными скамьями под навесом, чтобы в дождливую погоду можно было на открытом воздухе пировать, и площадка расчищена для игры в волейбол, правда, сетка на столбах отсутствовала, и даже детские качели имелись.
Бушмину в. компании с Мокрушиным здесь доводилось бывать не раз. Когда-то в Морском дислоцировался ракетный дивизион ПВО. В окружающих холмах понарыли тоннелей, укрытий для техники, складских помещений. Но потом часть куда-то перевели, а оставшийся бесхозным объект стали использовать в качестве учебного полигона. Подразделения морской пехоты, в частности, отрабатывали здесь задачу по высадке на "укрепленный" морской берег с дальнейшим захватом "стратегического объекта противника". Последний раз, будучи еще ротным, Бушмин проводил здесь ротные технические учения незадолго до отправки 1-го сводного ДШБ в Чечню. Потом "соседи" настояли, чтобы полигон в Морском закрыли"-- побаивались, очевидно, что морпехи могут что-то напутать и "высадиться" в курортной Ниде, -- поэтому учений здесь уже несколько лет не проводилось,
Из военных объектов в Морском осталась лишь радарная стан-, ция и пост РТС, объединенные в одно целое. Командует этим хозяйством -- двенадцать бойцов, три прапора, четыре "хрюшки", чуть больше полусотни гусей, уток и "курей" при гвардейце-петухе, это он, наверное, подал голос спозаранку, клетки с кроликами, "дом отдыха" с финской сауной и, собственно, сама станция, мат-часть и казарма для проживания рядового л/с -- капитан Литвяк, которого не только служивые, но и поселковые называют не иначе как "батька".
Года четыре назад на Литвяка наехали соседи, бролюкасы, это аналог российской братвы. В то время граница здесь была еще плохо оборудованной, из К. в Литву потоком шло контрабандное спиртное и сигареты. Но, видно, не всех можно было купить на границе, все реже совпадало так, что "свои" выходили в одно дежурство и по ту, и по эту сторону кордона. Транспорты с "товаром" в таких случаях запускали в объезд, либо машины на сутки-двое задерживались в поселке -- их загоняли на отстой в один из тоннелей.
Один из таких транспортов в Морском задержался чуть дольше обычного, и во время отстоя неизвестные лица напали на водителя и охранника, скрутили их, а затем вместе с частью товара скрылись в неизвестном направлении. Бролюкасы решили, что налетчики действовали по наводке Литвяка, который наверняка в доле, и выставили батьке претензию. Причем повесили на него столько, что даже если бы он продал с потрохами свою радарную станцию тем же соседям, и то денег для полного расчета не хватило бы.
Но у Литвяка были друзья, а среди приятелей имелся "земеля", Вова Мокрушин, они оба родом из Витебска. У Рейнджа, опять же, имелись свои "корешки", в том числе и среди ребят, перешедших на гражданку и служивших в СОБРе, ОМОНе и "антитерроре". Забили стрелку литовской братве, встретились в Зеленоградске, "перетерли". Бролюкасы, уяснив, кто перед ними находится, сняли все претензии, вежливо откланялись, взяв на себя обязательство выплатить компенсацию за "моральный ущерб" -- деньги Литвяку и в самом деле пытались вручить, но он отказался.
Поэтому когда Мокрушин вызвонил по телефону батьку и спросил, может ли он с парой друзей остановиться на несколько ней в "доме отдыха", Литвяк этому звонку только обрадовался. А к приезду дорогих гостей, уточнив время, забил холодильник в гостевом домике продуктами и заготовил мясо для шашлыков.
-- А что Литвяк? -- спросил Бушмин, переворачивая исподволь покрывающиеся аппетитной корочкой шашлыки. -- Ты его убедительно попросил?
-- У него какой-то "трабл" на станции, -- Мокрушин, завершив сервировку стола, окинул его критическим взглядом, не забыл ли чего. -- Какой-то блок нае... "хипповый" еще раньше нае... так уже третьи сутки с ним е..!
-- Володя, -- кашлянув в кулак, Бушмин кивнул в сторону "туалетной комнаты", оттуда, сделав приветственный жест, появилась Розанова с полотенцем и туалетными принадлежностями. Понизив голос, сказал: -- Ты все же тщательней фильтруй базар.
-- Ребята, я еще на пару минут задержусь, ладно? -- долетел до них звонкий голосок. -- Я мигом!
-- Не задерживайся, Лена! -- сказал Мокрушин. -- У нас все "на товсь"!
Он как-то естественно и непринужденно перешел с Розановой на "ты", а вот у Бушмина это почему-то не получалось.
-- О чем это я? А, ну да, вспомнил... Короче, у них там что-то на... навернулось, станция не фурычит, в пространстве "дыра", "супостат" может летать туда-сюда неопознанным, а исправный блок чуть ли не из Владика собираются сюда везти... А начальство долбает батьку, говорят, чем хочешь, тем "дыру" и прикрывай, хоть собственной ж... ее заткни! Пардон... А вот и Лена!
Розанова вышла к столу в светло-голубых шортах и завязанной на животе узлом клетчатой рубахе. Русые волосы были забраны вверх, открывая нежно-матовые скулы. Выглядела она в "курортном" наряде просто отпадно.
Мужики на чуть дольшее время, чем того требуют приличия, задержались глазами на открытых участках тела -- ну и ножки, однако, у Розановой, длинные, стройные, с узкими щиколотками, исподволь переходящие в крутые, но в меру, бедра, "изделие" выточено классным мастером по идеальным лекалам.
Деликатно, в унисон, кашлянули в кулак, но прежде, чем они успели что-то сказать, Мокрушин, к примеру, собирался отвесить даме комплимент, Розанова поочередно чмокнула их в щеки и, прижмурив глаза, произнесла:
-- Какие запахи... Какой стол... Боже, как я голодна!
-- Вот видишь, Андрюша, -- укоризненно посмотрел на приятеля Рейндж. -- А ты говоришь -- "стресс"...
Через час с лишним, когда они насытились, распив под шашлык две бутылки сухого вина, Мокрушин заявил:
-- Мне надо в поселок!
-- Зачем это? -- поинтересовался Бушмин, а сам незаметно толкнул приятеля в бок, чтобы тот не вздумал "дезертировать", оставив его таким образом наедине с Розановой. -- Не надо тебе идти в поселок!
-- У меня там дело есть, -- Мокрушин настаивал на своем. -- Да схожу я, наверное, на пару-тройку часов...
-- Зачем тебе ходить в поселок? -- Бушмин наступил ему под столом на ногу, затем там же, под столом, продемонстрировал кулак. -- Там нечего делать. Магазины закрыты, все-все, я точно знаю. Кафе тоже закрыто... на ремонт. Дома все стоят заколоченными, жильцы разъехались в неизвестном направлении.
Розанова бросала на них поочередно удивленные взгляды.
-- А я на объект пойду, к ребятам! -- нашелся Рейндж. -- Надо же как-то Родину выручать, может, мне удастся "дыру" заткнуть!
-- Чем ты ее заткнешь?! -- Бушмин попытался еще раз ткнуть приятеля, но тот уже находился вне пределов досягаемости. -- Ты же в этих делах не фурычишь. Можно сказать -- ноль!
-- Это я не разбираюсь? -- Мокрушин округлил глаза. -- Еще как волоку! У меня одна знакомая... один приятель закончил радиофакультет...
-- Ребята, а что, собственно, происходит? -- поинтересовалась Розанова. -- Что-нибудь у нас не так?
Бушмин молчал, предоставив право голоса Мокрушину -- пусть сам выкручивается.
--Понимаешь, Лена...-- Мокрушин поскребся пятерней в' стриженом затылке. -- Не могу я жить без нее...
-- Без кого? -- опешила Розанова. -- Ах, вот оно что... У тебя здесь есть подружка? Что Же ты молчал?! Зови ее немедленно в нашу компанию!
-- Да не, ты не поняла, -- Мокрушин сделал страдальческое лицо. -- Пойду к батьке, у него этого лекарства навалом...
-- Ты разве болен?
-- Да, я болен, серьезно болен, -- Мокрушин стыдливо потупил взор. -- Я тебе еще не говорил, Лена, нет? Я же... алкоголик.
Глава 4
-- А что, у Володи и вправду есть проблемы с алкоголем? -- спросила Розанова чуть позже, когда они в две руки прибрали со стола. -- Вид у него цветущий... Нет, по нему совершенно незаметно.
-- Он неудачно пошутил, -- сказал Бушмин. -- У него здесь хороший приятель, земляк, тот человек, что встречал нас на пристани.
-- А, ну тогда нет вопросов, -- кивнула Розанова. -- Андрей, мне нужно с вами поговорить... Оч-чень серьезно поговорить!
Бушмин подавил в себе вздох. Ну вот, началось... Именно этих расспросов он и опасался, потому и не хотел, чтобы Рейндж покидал их компанию.
-- Отличная погода, да? -- закинув голову, он посмотрел на синее безоблачное небо. -- Лена, не хотите искупаться? Если вода холодная, можно просто полежать в дюнах, позагорать.
-- Вы не увиливайте, -- строго сказала Розанова. -- Впрочем... До моря здесь далеко?
-- Зачем нам идти к морю, если залив в сотне метров? Здесь есть небольшая бухта, пляжик, дно песчаное, ровное...
-- Вот там вы и ответите на все мои вопросы!
Они захватили с собой покрывало, чтобы подстелить, и пару полотенец. Пройдя через невысокие дюны, оказались на берегу подковообразной бухты. Место оказалось никем не занятым. По правую руку вдоль берега тянулись густые заросли, подлесок смыкался с камышовыми плавнями. Слева, в сотне метров от них, на берег наползла песчаная гора, она перекрывала обзор. Если кому-то надо уединиться, то лучшего места, пожалуй, не найти.
-- Ой, совсем забыла, -- Розанова растерянно посмотрела на спутника. -- У меня ведь купальника нет...
-- М-да, как-то мы это дело упустили из виду, -- Бушмин озадаченно поскреб подбородок. -- Ну так и что же, что нет? Что-то же у вас... надето?
-- Вы правы, -- решительно сказала девушка. -- Я ведь могу и в... этом купаться.
-- Да нет, вы меня не поняли. Зачем вам в одежде купаться? Вы только, Лена, не подумайте чего... Я могу где-нибудь в отдалении устроиться, так, чтобы вас не смущать...
-- Опять норовите увильнуть от расспросов? -- Розанова смерила спутника ироничным взглядом, затем на ее лицо вновь набежала тень озабоченности. -- Но... У меня ведь там... В этом не принято купаться и загорать, понимаете? Мне будет неловко... Вы обещаете, что не будете подсматривать за мной?
. -- Я могу отвернуться, если вам угодно, -- улыбнулся Бушмин.
-- И не будете на меня смотреть? Нисколечко?
-- Смотреть? На вас? Зачем это я буду на вас смотреть? -- Вспомнив недавние слова Мокрушина, он выдвинул последний довод: -- Я что, по-вашему, больной?
Андрей первым показал пример: быстро разоблачился до плавок, разбежался по наклонному песчаному берегу и почти без брызг вошел в воду. Вода оказалась вовсе не холодной, как он опасался, но в заливе она всегда теплее, чем в Балтике, проплыл с полсотни метров размашистым кролем, полежал пару минут на спине, потом направился к берегу.
-- Вода на пять баллов! -- сообщил он, вытирая полотенцем волосы. -- Здесь у берега неглубоко... А вы плавать хоть умеете?
-- Море -- это моя родная стихия, -- улыбнулась Розанова. Она сидела как была, в шортах и рубахе, на покрывале, обхватив руками коленки. -- С детства плавать обучена, мы каждый год ездили в Ниду или Палангу, а то на юга.
Она против своей воли любовалась Андреем. Он был хорошо сложен: поджарый, без грамма жира, но не худой, рослый, под сто девяносто, вместе с тем не казался слишком высоким, настолько гармонично устроена была его фигура; с четко различимым рельефом мышц, особенно выделялись предплечья, икры ног и брюшной пресс. В то же время совершенно не походил на перекормленных стероидами атлетов-культуристов. На тех смотреть страшно и даже противно, а на Андрея -- приятно.
-- Отвернитесь! -- скомандовала она решительно. -- И не смотрите, ладно?
Раздалось какое-то шуршание, потом он опять услышал женский голос:
-- Я чувствую себя неловко... Не вздумайте оборачиваться!
Бушмин уселся спиной к воде, закурил. Девушка волновала его, и это еще мягко сказано. Андрей поймал себя на мысли, что он боится оставаться с Розановой наедине, и не потому, что опасается ее расспросов, нет, совсем по другой причине. Его как магнитом тянуло к ней, он едва противился этой мощной силе притяжения, силе женского обаяния. Ему чертовски хотелось обнять, поцеловать ее, почему бы не попытаться это сделать, но он не мог себе это позволить, так же как не может позволить расслабиться ни на секунду.
-- Даже не "пять", а "пять с плюсом"! -- услышал он голос за спиной. -- Молодец, Андрей, хорошую вы идею подали. Не оборачивайтесь! Мне нужно немного загореть, тогда буду чувствовать себя человеком...
Бушмин усмехнулся про себя. Вот тебе и "стресс"... Нет, природу женской души постичь невозможно, воистину они люди с другой планеты.
-- У вас татуировка на предплечье... Это ястреб? Нет, нет, это кондор... Мощная птица и очень красивая. Летает высоко-высоко, где-то среди снежных вершин...
-- Детские шалости, -- поморщился Бушмин. От легкого прикосновения женской ручки к предплечью у него даже кожа мурашками покрылась. -- Давно хотел свести, да все недосуг.
-- Давайте сядем спина к спине, -- предложила Розанова. -- Только, чур, я буду на солнечной стороне!
-- Хорошо, -- с улыбкой сказал Бушмин. -- Я согласен быть вашей тенью.
Он почувствовал прохладное прикосновение женской кожи, ее рука лежала рядом с его рукой, периферийным взглядом он увидел круглую гладкую коленку, но она тут же исчезла из виду.
-- Вот так, шалашиком... Вы тоже обопритесь на меня, не бойтесь, не раздавите, я сильная...
Они помолчали немного, думая каждый о своем, потом Розанова поинтересовалась:
-- Андрей, посоветуйте, как мне лучше добраться до Питера? У меня нет ни денег, ни документов... Есть, конечно, в городе знакомые, да и дома какие-то деньги остались, но я боюсь туда возвращаться.
-- Деньги есть, -- сказал Бушмин. -- Документы появятся уже в скором времени. Правда, паспорт будет оформлен на чужую фамилию, но фото там будет ваше.
Предваряя вопросы, он пояснил:
-- Поймите, Лена, дела обстоят очень серьезно. Я не хочу вас пугать, к тому же здесь вы среди друзей, в безопасности. Но нужна сугубая осторожность! Благополучно доберетесь в Питер, обнимете своих родственников, тогда сможете слегка расслабиться. Документы, которые я вам передам -- это будут надежные документы, -- понадобятся вам только для того, чтобы добраться до Питеpa. Потом вы их сразу уничтожите, и дело с концом! А свои документы восстановите несколько позже... Впрочем, мы еще поговорим об этом.
-- А как я доберусь до Питера?
-- Самолетом. Но не из К., а из Паланги. Оттуда два раза в неделю летает самолет в Москву и один раз в неделю, по субботам, в Санкт-Петербург.
-- Четыре дня осталось?
-- Даже меньше, самолет вылетает в четверть второго. Пересечь границу здесь не составит труда, к тому же, повторяю, у вас будут надежные документы, включая заграничный паспорт.
-- Это, наверное, стоило вам больших денег? Андрей" я все верну, только надо договориться -- куда и каким способом я должна буду перевести вам необходимую сумму.
Заметив, что Андрей отстранился, она быстро произнесла:
-- Я вас, кажется, чем-то обидела? Извините, денежный вопрос всегда ставил меня в неловкое положение. Не будем сейчас об этом, как-нибудь при удобном случае, а сейчас такой прекрасный день, не хотелось бы его портить...
Их спины воссоединились, Бушмин ощутил затылком легкое касание женских волос.
-- Я ведь, Андрей, в сущности, ничего не знаю о вас... Да, вы спасли меня, выручили из беды и сейчас помогаете, спасибо вам за все... Но вы, извините, свалились как снег на голову! Я не знаю, кто вы, чем вы занимаетесь, даже фамилии вашей и то не знаю.
Хотя, по правде говоря, догадываюсь...
-- Кхм... -- Бушмин прокашлял горло. -- Лена, не знаю, правильно вы меня поймете или нет, но у меня к вам будет одна-единственная просьба.
-- Какая? -- оживилась девушка. -- Для вас, Андрей, я готова... на многое.
-- Не расспрашивайте меня ни о чем. Договорились?
--Но...
-- Вам тоже необязательно раскрывать передо мною душу. Если считаете нужным что-то рассказать, к примеру, если вам нужен совет, я к вашим услугам. Если считаете нужным что-то скрыть, вы имеете на то полное право... Поймите, я вас нисколько не интригую. Я просто пытаюсь найти выход. Не уверен, что поступаю правильно, но это уже мои проблемы.
Он почувствовал легкое пожатие, возможно, ему это только показалось.
-- Андрей, вы знаете... я убила человека.
-- И правильно сделали, -- хмыкнул Бушмин. --Постарайтесь выбросить ту историю из головы. Не нужно из-за этого переживать, к счастью, вы выбрали тогда единственно верный способ.
-- Вы разбираетесь в законах? Меня не посадят?
Бушмин рассмеялся в голос, хотел обернуться, забывшись, но девушка погрозила ему пальцем и вернула в прежнюю позицию.
-- Сорок пятая статья Конституции России, -- чеканя слова, произнес Бушмин. Когда он устраивался на работу в "Балтию", его заставили вызубрить "нормативные акты". -- Дословно не помню, но смысл ее таков: каждый гражданин имеет право защищать свои интересы и жизнь, само собой, любыми способами. Мало того, такие действия, как в вашем случае, признаются общественно полезными. Примерно то же самое говорится в Уголовном кодексе. Так что беспокоиться в данном случае вам совершенно не нужно.
Если он и лукавил, то немного. В УК и законе РФ "Об оружии" прописан ряд ограничений. Сказано, например, что оружие должно находиться у обороняющегося на законных основаниях. "Вальтер", из которого Розанова приговорила киллера, явно нигде не зарегистрирован. Но, во-первых, все равно это случай самообороны, во-вторых, Розанову постарались "отмазать" сами сотрудники милиции, а в-третьих, самое главное, "вальтер-ППК" с подачи Филина и при непосредственном исполнении Бушмина утоплен в болоте.
-- Это все из-за Казанцева! -- в сердцах сказала Розанова, понимая при этом, что она явно несправедлива к банкиру. -- И что ему от меня нужно?!
-- Из-за Казанцева, говорите? -- задумчиво переспросил Бушмин. -- В этом что-то есть...
-- Вы его знаете?! -- На этот раз сама Розанова нарушила "статус-кво". Она развернулась лицом к Бушмину, затем, чуть покраснев и прикрыв рукой полупрозрачный бюстгальтер, переспросила: -- Вы его хорошо знаете? -- -- Самую малость, как и все, впрочем, в нашем городе.
-- Отвернитесь, я хочу одеться, -- скомандовала молодая женщина. Примерно через минуту последовала еще одна реплика: -- Все, можете... смотреть.
Она легла на спину, сцепив кисти рук на затылке, и стала смотреть в бездонное, наливающееся густеющей синевой небо. Солнце уже стало клониться к кромке горизонта, и, хотя ощущалось приближение вечера, было еще тепло, над округой стояла звенящая тишина.
-- Я вас где-то раньше видела. И вот-вот вспомню, тогда будете У меня знать, эдакий вы таинственный...
Она похлопала ладошкой по покрывалу --что же вы, Андрей, ложитесь, мол, рядышком, будем вместе всматриваться в бездонные просторы.
Бушмин натянул джинсы, тоже улегся на спину, забросив руки за голову.
-- Как вас угораздило с ним... познакомиться? Впрочем, если не хотите, можете не рассказывать.
Розанова задумалась. Должна ли она исповедоваться перед малознакомым человеком? Но, с другой стороны, она чувствовала необъяснимое влечение к нему, и ее просто переполняли словесные потоки, хотелось говорить, говорить, говорить...
Ну хорошо, а с какого места начать? Пожалуй, со сцены "потопа". Но не того, который случился несколько дней назад -- в тот же день на нее было совершено покушение, -- ас прошлогоднего.
-- История длинная, и мне придется начать ее издалека.
-- В нашем распоряжении полно времени.
-- Тогда слушайте... Это было в самом начале мая, прошлогоднего мая, когда после ливней затопило подвалы Башни Дона. Мне позвонил сотрудник ВОХРа, было утро выходного дня, он был единственным, кто дежурил в музее... Как на грех, я не могла дозвониться ни директору, ни своим сотрудницам, а вода прибывала на глазах. Мы спустились в казематы, переставили часть ящиков на верхние стеллажи. Ключи я забыла дома, взяла у охранника его связку, у него ключи от всех помещений, на случай пожара или, опять же, "потопа"... У меня, как у заместителя директора, были тоже ключи, полный комплект, кроме одного -- от двери расположенных в подвале реставрационных мастерских, это спорный объект, его у нас, кстати, как выяснилось потом, не без помощи Казанцева, пытался отобрать бывший наш работник, начальник мастерских, очень известный нынче мастер-янтарист по фамилии Дробыш...
-- И вы, конечно, воспользовались случаем и открыли мастерские?
-- Да, -- после паузы сказала Розанова. -- Я это сделала. Ей так живо представились события более чем годичной давности, что она вместе со своим рассказом пережила их как бы заново, еще раз совершив путешествие в подтопленные прибывающими грунтовыми водами казематы Башни Дона.
Глава 5
Розанова, испытывая сильные сомнения в отношении правильности и правомерности своих действий, на какое-то мгновение застыла возле окованных листовым железом дверей.
Дробыш появляется в музее крайне нерегулярно, один или два раза в неделю, иногда наведывается в выходные. Приходит он обычно по вечерам, когда уже нет никого из штатных сотрудников и на дежурство заступает вохровец. Иногда в сопровождении кого-либо из подмастерий. Покидает мастерские далеко за полночь. Последние несколько месяцев по пятам за ним, словно тень, передвигается рослый мужчина лет тридцати, говорят, Вячеслав Леонидович нанял телохранителя.
Как-то незаметно для всех Дробыш превратился в очень важную персону. Еще несколько лет назад он открыл собственные мастерские, где на него работают два десятка подмастерий, а сейчас, пожалуй, и больше -- резчики по янтарю, краснодеревщики, граверы, позолотчики... Его владения находятся в бывшем Доме ремесел и промыслов. Дробыш и раньше отличался незаурядным талантом мастера-янтариста, но сейчас вырос в мастера экстра-класса, равного которому, как утверждают многие, в России нынче нет. Эскизы для творений "маэстро" делает еще одна местная "суперстар", Вадим Ломакин -- этот тоже резко пошел в гору, приобретя международную известность.
Молодая женщина подергала рукой дужку тяжелого амбарного замка. Чем, интересно, занимается там взаперти -- по ночам! -- хмурый человек по фамилии Дробыш?
Розанову разбирало острое любопытство, характер у нее папин, тот был прирожденным следопытом. Охранник, у которого она "заняла" комплект ключей и которого под благовидным предлогом отослала наверх, может вернуться уже в скором времени, так что ей пора как-то определиться.
Оправдание поступка, который она собиралась совершить, пришло в голову само собой: нужно вскрыть мастерские, случай из разряда аварийных, грунтовые воды могут подпортить ценное имущество...
К тому же, согласно занимаемой должности, а Розанова является начальником методического отдела и заместителем директора, она вправе знать, что творится в ее учреждении, "закрытых зон" для неё быть не должно.
Розанова загремела связкой ключей, подбирая нужные. Спустя минуту ей удалось справиться с замками и запорами. С преогромным трудом она приоткрыла массивную дверь. Протиснувшись в щель, нащупала пакетник и включила электрическое освещение.
Площадь мастерских составляет примерно сорок квадратных метров. Два помещения, производственное и небольшая каморка, приспособленная Дробышем для личных нужд. Рабочие столы расположены буквой Т, на большем по размеру оборудованы два станка -- для резки и шлифовки янтаря. На приставном столике аккуратно разложены инструментальные наборы. Оборудование и инструмент, судя по маркировкам, изготовлены бельгийскими и немецкими фирмами, специализирующимися в сфере ювелирной Промышленности. Техника, надо сказать, ультрасовременная, Родановой еще не доводилось с такой сталкиваться. Автономный рас-предщит укреплен на стене, на высоте полутора метров, вода до него не доберется. На всякий случай Елена откинула крышку и убедилась, что все электрооборудование обесточено.
Хотелось бы знать, куда подевалось прежнее допотопное оборудование? Если его демонтировали, то почему ее не поставили в известность? Насколько ей известно, супертехнологичные бельгийские станки на балансе музея не числятся, это еще одна загадка.
Слегка пригнув голову, Розанова прошла через арочный проем в "кабинет" Дробыша. Из мебели здесь стоит двухтумбовый стол, снабженный парочкой телескопических светильников, у другой стены -- приземистый застекленный шкаф, судя по его формам, изготовлен в начале века и стоял где-нибудь в библиотеке или лабораториях Кенигсбергского университета.
Естественно, она тут же прокрутила ключик в замочке и сунула свой любопытный нос в недра шкафчика. Полки сплошь уставлены разнокалиберными банками, склянками, тюбиками, упаковками. Некоторые из них снабжены поясняющими надписями, на других наклеены клочки бумаги с какими-то каракулями, третьи, преимущественно толстостенные, явно довоенного происхождения, вовсе без наклеек.
Розанова понимающе покачала головой. Многие современные мастера-янтаристы, по примеру цеховиков Кенигсберга и Данцига, имеют свои профессиональные тайны и секреты. Дробыш, кажется, здесь не является исключением.
Кое-какие материалы и химические реактивы ей были известны, например, она сразу обнаружила упаковки с ингредиентами для изготовления "левкаса", представляющего собой смесь мела и различных клеев, состав наносят на янтарь для придания ему того или иного оттенка. Здесь же обнаружились рулоны с золотой и серебряной фольгой, вещью совершенно необходимой для стоящего мастера. Сунулась осматривать содержимое стеклянных посудин, но так ничего и не поняла. Впрочем, в этом нет ничего зазорного. Хотя ей известны многие секреты ремесла, все же она по профессии чистый художник-дизайнер, иными словами, она лишь продуцирует идеи, нанося на бумагу силуэты будущих творений и моделируя их внешний вид и устройство, а на практике эти замыслы воплощают другие люди, мастера-ремесленники, к числу лучших представителей которых относится Вячеслав Дробыш.
Расставив все по местам, она прикрыла шкаф, не забыв запереть его на ключ. В голову ей пришла неожиданная мысль. Коль уж Дробыш держит здесь свои "секретные" мази и клеи, значит, он приходит сюда в неурочное время работать. Но ведь у него есть собственные мастерские? Хорошо известно, что Дробыш работает на "янтарную мафию", сотрудничество является, судя по всему, взаимовыгодным. Так за какой надобностью он ныряет в музейные подвалы? Хочет что-то скрыть от своих партнеров? Или существует какое-то другое объяснение? Впрочем, оно может быть совсем простым. Вячеслав Леонидович открыл серьезный бизнес, на него работают десятки людей, у себя в мастерских он фактически превратился в управленца. Опять же жизнь там бурлит ключом, а для настоящего мастера важны покой и уединение. А здесь его никто не достает своими проблемами, он может в спокойной обстановке реализовывать свой незаурядный творческий потенциал. .
Любопытство сродни собаке-ищейке, которой удалось напасть на свежий след. Короче, Розанова решила проинспектировать содержимое ящиков стола. Верхние были забиты разнообразным хламом, в основном мелким инструментом для цировки, то есть нанесения тонких рельефных линий, а вот в нижних нашлось кое-что любопытное. Например, кипа альбомов, напоминающих по фактуре складные гармошки, а также приличная стопка эскизов.
Достаточно было одного взгляда на верхний лист, чтобы узнать вдохновенный почерк Вадима Ломакина. Не без чувства ревности стала рассматривать его наброски. М-да... В который уже раз она вынуждена была признать тот факт, что Ломакин сверходаренный художник. В сравнении с ним Розанова-младшая всего лишь жалкая бумагомарака.
В особенности ей приглянулись те эскизы, на которых с фотографической точностью был изображен русский ларец, стилизованный под вторую половину семнадцатого века, их еще называли в старину "подголовниками". По своей форме ларец представлял собой нечто среднее между дорожным сундуком и крупной шкатулкой для хранения ценных вещей. Название "подголовник" возникло в связи с тем, что такие ларцы обычно помещали под подушку на время сна и отдыха, так спокойнее. Кстати, на Руси исстари были известны целебные свойства янтаря, поэтому русские цари охотно принимали янтарные подношения от немецких и прибалтийских правителей. Такие ларцы были также удобны при зимних путешествиях, бояре и купцы, отпрапляясь на санях в дальнюю дорогу, прятали в "подголовники" золотишко, камешки и государевы бумаги, вещь столь же необходимая, как и меховая полость.
Розанова уже бралась за такую работу, но Ломакин превзошел ее по всем статьям. А если его замысел возьмется реализовывать Дробыш, то получится настоящий шедевр стоимостью в несколько десятков тысяч долларов.
Отложив в сторону эскизы и позавидовав Вадиму белой завистью, она занялась альбомами. Растащила по сторонам гармошку складанку и принялась водить пальчиком по листам, пытаясь вникнуть в замысел художника. Так, так, так... А вот здесь для какой цели оставлено пустое пространство? Что это еще за "квадрат Малевича"? И что именно он намерен здесь поместить? Зеркало? Картину? Собственный портрет? Или?...
Все еще отказываясь верить собственным глазам, Розанова еще раз прикинула размеры. Так и есть: семьдесят с половиной на пятьдесят сантиметров. То, что перед ней чертеж янтарного панно, она поняла сразу. Вернее, речь идет даже о целой панели, в которой намеренно оставлена ниша...
Розанова ощутила внутреннюю дрожь. Справившись с охватившим ее волнением, она отогнула еще одну складку, обращая внимание на подробности орнамента и оттенки янтаря -- некоторые фрагменты были раскрашены. Легонько прошлась кончиком нама-никюренного ногтя по вычерченным на плотной бумаге рельефным барочным завиткам. Собака-ищейка вывела ее прямо к цели: палец застыл чуть ниже того места, где был изображен вензель в виде буквы Е с единицей над императорской короной. Расшифровывался этот символ просто: Елизавета Петровна, императрица "всея Руси".
Розанова проглотила застрявший в горле комок. Альбом-раскраска, которую она сейчас разглядывала, является не чем иным, как подробнейшим чертежом, масштабом один к одному, одной из панелей Янтарной комнаты, занимавшей часть ее юго-восточной стены. Той самой Комнаты, что на протяжении почти двухсот лет экспонировалась в Екатерининском дворце Царского Села, вплоть до того злополучного дня, когда вслед за частями вермахта, занявшими город Пушкин, в эти края прибыли специалисты из "Кунст-комиссион", занявшиеся планомерным разграблением музеев. Янтарная комната была демонтирована всего за тридцать шесть часов и отправлена в вагоне в столицу Пруссии Кенигсберг, где драгоценный груз уже с нетерпением ожидал хранитель Королевского собрания доктор Альфред Роде.
Так же, как и ее отец, Лена Розанова была фанатично увлечена сложной, загадочной и парадоксальной темой, которую, пожалуй, так и следовало озаглавить: "Янтарная комната". В плане тех обширных знаний, которыми она располагает в отношении истории создания шедевра и его последующей судьбы, вплоть до его исчезновения и многочисленных тщетных попыток обнаружить ее нынешнее местонахождение. Розанову можно назвать ходячей энциклопедией. Еще с юных лет она выспрашивала у отца детали и подробности, ее интересовало абсолютно все, что в той или иной степени относилось к янтарному шедевру. В свое время она даже выучила в совершенстве немецкий язык, чтобы на языке оригинала знакомиться с исторической хроникой, специальной литературой и архивными документами. Доводилось ей также гостить у питерских и царскосельских мастеров. Еще два десятилетия тому назад, 10 апреля 1979 года, Совмин РСФСР издал распоряжение о воссоздании в музее Екатерининского дворца Янтарной комнаты, шедевра, о котором очевидцы отзывались следующим образом: "Изысканный, не знающий себе равных во всем мире зал".
Ей также были известны все перипетии и подводные камни, помехи, загубившие благое дело. До настоящего времени проект реализован едва ли на половину и вряд ли будет завершен в обозримом будущем. Над воссозданием Комнаты в свое время трудилась уникальная бригада художников и мастеров-янтаристов, но с началом перестройки и "демократических преобразований" все работы были практически приостановлены по причине крайне скудного финансирования. Что, впрочем, не помешало некоторым деятелям включить два воссозданных янтарных панно в коллекцию "Российские сокровища", чей показ в США в недавнем времени сопровождался серией скандалов.
Переведя дух после ошеломительного открытия, Розанова принялась более внимательно изучать чертежи. Пришлось поднапрячь память, вспомнить подробности и детали, относящиеся к данному фрагменту шедевра.
Вплоть до 1755 года "изрядный презент" Фридриха Первого находился в Зимнем дворце, затем его перевезли в дворцовый комплекс Царского Села. Существовавшие в первоначальный момент зеркала, помещенные в янтарные рамы, уже в России были заменены живописными картинами, купленными у Иоганна Грота. По указанию Растрелли в Царском Селе вместо картин Грота были смонтированы флорентийские мозаики, аллегорически изображающие пять человеческих чувств: "Зрение", "Слух", "Вкус", "Осязание" и "Обоняние". Изготовили их во Флоренции по заказам итальянского художника Джузеппе Дзоки. Одна из четырех существовавших мозаичных картин, кстати говоря, в мае 1997 года была изъята полицией в Бремене, когда выступавший в роли посредника нотариус Манхард Кайзер пытался сбыть фрагмент шедевра некоему покупателю, которым, при ближайшем рассмотрении, ока-Гзался начальник полиции г. Потсдам Петер Шультхайс. За мозаику, по некоторым данным, просили до 2,5 миллиона долларов, ориентировочная цена на черном рынке составляет вдвое большую сумму. Но изъятая у незадачливого торговца флорентийская мозаика, подлинность которой не вызывает сомнений у специалистов, не способна пролить свет на судьбу шедевра, ибо данный фрагмент был похищен еще в период демонтажа и транспортировки Комнаты в Кенигсберг, о чем, кстати говоря, было указано в приемном акте.
Над пустым просветом панели, где сохранилось место для цветной мозаики, был четко прорисован вензель российской императрицы Елизаветы Петровны. Один к одному, как на фото, отпечатанных с сохранившихся черно-белых негативов.
Ее охватило сильнейшее смятение. Проблема заключалась не в том, что в ящике стола Дробыша обнаружились кальки с чертежами одной из панелей Янтарной комнаты, хотя и этот факт сам по себе весьма странный. Можно было б допустить, что Вячеслав Леонидович каким-то образом заполучил копии чертежей непосредственно в питерском СНПО "Реставратор", если бы не одно "но"...
Это были совсем не те чертежи, что она видела в Питере-и Пушкине, другие, вот в чем заключается потаенный смысл ее находки.
Теперь нужно попытаться трезво проанализировать ситуацию.
Складывается такое впечатление, что некто, скорее всего речь идет не о частном лице, а о какой-то крупной структуре, обладающей соответствующими возможностями, обеспечил себе доступ к первоисточникам: фотонегатеке и архивам СНПО "Реставратор", а также ряда академических институтов и крупнейших музеев страны. Неизвестные специалисты пересняли сохранившийся с довоенных времен фотоматериал, творчески переработали, изготовили эскизы вроде книг-раскрасок для детишек, фрагмент за фрагментом расцветили их в золотистые и топазовые краски...
И что дальше? Кто и с какой целью проделал эту титаническую работу?
На вопрос "кто?" Розанова могла быв ответить без труда -- Вадим Ломакин, это его почерк. Как художник-дизайнер он выполнил свою работу блестяще, складывается даже впечатление, что он срисовывал янтарную панель с натуры, а не с отпечатанных по негативам фото, хотя откуда взяться оригиналу, шедевр бесследно исчез, более полувека назад. Качество работы, пожалуй, даже выше, чем у питерских художников, даже по чертежам заметно, что Ломакин ближе к первоначальному замыслу, он глубже понимает природу самого "солнечного камня" и прекрасно знает все технологические нюансы, включая сюда почерк различных мастеров, начиная от Турау, работавшего над созданием шедевра, и заканчивая более поздними усовершенствованиями, переделками и реставрационными работами, в которых принимали участие Роггенбук, Фриде, Велпендорф и другие мастера-янтаристы.
На другой вопрос -- "зачем?" -- у Розановой не находилось внятного ответа. Впрочем, не успела она толком поразмыслить на эту тему, как на дне одного из ящиков стола обнаружилась еще одна потрясающая находка: круглый медальон с изображением прусского орла. На груди царственной птицы изображен вензель Фридриха Первого, и такой же вензель расположен над короной. Один край медальона сколот, янтарь из-за механического повреждения в этом месте покрыт трещинками.
Она еще раньше включила оба светильника, а теперь вдобавок вооружилась мощной лупой. Результаты исследования ее ошеломили. При первом поверхностном осмотре у нее возникло впечатление, что данный медальон является оригинальным фрагментом "старой" Янтарной комнаты. Но затем у нее все же появились некоторые сомнения в правильности своей догадки, здесь одной лупой не обойтись, требуется всесторонняя экспертиза.
Прежде ей не составляло особого труда отличить старинную работу от "новодела". В этом случае ей помогало знание технологических нюансов. Современные мастера, как правило, осуществляют располировку янтаря при помощи агатовых наконечников, таким образом удается придать "солнечному камню" матовый или блестящий оттенок. Старые прусские мастера добивались схожего эффекта, пользуясь при этом другими средствами. Цеховики производили термическую обработку сырца, проваривая его, к примеру, в козьем жире с добавлением морского пурпура. Из исторических источников известно, что многие фрагменты шедевра проваривались в меду, суперном масле, муравьиной кислоте, соке тропических деревьев с использованием секретных трав, широко использовались также рыбный клей, масло деревянное, мел датский, слоновая кость, хвощ, трепел, синие саксонские камни и многие другие ингредиенты.
Рецепты варочных составов считаются утерянными, именно по этой причине современным янтаристам не вполне удаются подделки под старину. Ради справедливости стоит сказать, что в лаборатории профессора Ельцова, расположенной в Техническом институте имени Ленсовета, был изобретен способ термической обработки янтаря, другими словами, его научились искусственно "старить". Но квалифицированные эксперты все же способны отличить подмену.
Розанова так и не успела составить представление, что за предмет она держит в руках, оригинальный ли фрагмент Янтарной комнаты или чрезвычайно искусную подделку, когда за спиной у нее послышался какой-то шум, а вслед за этим в гулком помещении прозвучал возмущенный возглас:
-- Какого черта вы здесь делаете?! Кто разрешил вам вскрыть мастерские?!
Глава 6
Девушка, прервав в этом месте свое повествование, чуть приподнялась на локтях, затем села, обхватив коленки руками.
-- Уф-ф... Если бы вы знали, Андрей, как я тогда испугалась! У меня чуть сердце из груди не выскочило!
-- Это был Дробыш?
-- Да. А за спиной у него стоял телохранитель... Дробыш вначале посмотрел на медальон, я его держава в руке, а потом он заметил разложенный на столе чертеж янтарной панели. И вы знаете, он, кажется, испугался в тот момент даже больше, чем я... Вначале он побледнел как полотно, потом его лицо налилось кровью. Хотел, видно, что-то сказать, но вместо этого стал хватать открытым ртом воздух, а рука его потянулась ослабить узел галстука... Я думала, его хватит апоплексический удар! И еще я боялась, что эти двое что-нибудь сделают со мной... нехорошее. Но в этот момент в казематы спустился сотрудник ВОХРа и, укоризненно посмотрев на меня, сообщил, что приехала аварийная бригада.
Розанова качнулась из стороны в сторону, как маятник, затем вновь застыла в той же позе.
-- Тут очнулся Дробыш и как за-акричал на меня! Нет, даже не закричал, а заверещал, как истеричка: "Дайте это сюда! В-о-он! Вон из моей мастерской!"