Аннотация: Маленький рассказ о преданности и предательстве. И о том, что такое дом.
Возьми меня домой
Мы с сестрой очень любим шоколадные конфеты. Ужасно любим, прямо до умопомрачения. Каждый раз облизываемся, когда входим в кондитерскую.
Впрочем, входим мы туда редко, только перед Новым годом. В другое время некогда. И еще мы получаем по две коробки конфет от папы и мамы на наши дни рождения и Новый год. Тогда мы с Людой садимся за стол, завариваем чай и сидим на кухне долго-долго. Едим шоколадные конфеты и болтаем.
Вот и в этом году, на Людин день рождения, мы тоже пили чай с конфетами. Папа прислал две коробки швейцарского шоколада, который нам не понравился. Может, подделка, а может, мы просто привыкли к нашему шоколаду. Такой прислала мама - две коробки с надписью "Ассорти".
...Я, слишком громко прихлебывая чай и заедая самой вкусной конфетой из коробки, смотрю в окно. А за окном - осень. День Рождения у Людки в сентябре, а у меня - в марте, так что до следующего чаепития ещё долго. Впрочем, мы, конечно, не съедим все конфеты за раз. Посидим так ещё завтра...
За окном осень. Я её не люблю, потому что надо ходить в школу. Я вообще только лето люблю, июль и август. Людка тогда уже сдаст свои экзамены, и мы куда-нибудь поедем. В прошлом году ездили на дачу к Людкиной подружке. В позапрошлом - в Москве торчали, но всё равно классно было.
Но сейчас за окном осень, до лета ещё далеко.
- Даша!
Это Людка. Я поднимаю голову.
- Что?
- Не хочешь сказать тост за новорожденную?
Людка улыбается. Она у меня красивая. Высокая, волосы светлые, до плеч. А главное - карие глаза. Это так красиво, когда светлые волосы и карие глаза! Мне бы так. Я - гадкий утенок, всегда им была.
- За мою любимую сестру!
Мы чокаемся чашками, отпиваем по большому глотку обжигающе горячего чая и бросаем в рот по конфете. Как хорошо! Странно, но когда не ешь шоколад очень долго, как я, то потом он кажется вкусней...
В коридоре слышно шарканье шагов.
- Баба Зина, - говорит Людка. - Поздравлять меня пришла.
Баба Зина нам - седьмая вода на киселе. Классная старушка, кстати.
Вот она и вваливается к нам на кухню. Именно вваливается. Всю жизнь живет в этой квартире и всё время спотыкается о порожек в проеме кухни.
У бабы Зины розовые волосы. Почти как жвачка. В прошлом году её волосы были фиолетовыми, до этого - синими и зелёными. Мне очень нравится, как она выглядит в свои восемьдесят лет. Я бы тоже хотела так выглядеть, когда мне будет столько, сколько ей.
А ещё баба Зина обещала мне, что в следующем году сделает ярко-красный ирокез.
- Людочка, деточка моя! - кричит она с порога. - С двадцатилетием тебя!
Людка поднимает свою чашку с чаем и салютует бабе Зине.
- О, опять конфеты? Не надоело вам?
- Нет, - заявляю я и кладу в рот ещё одну. Баба Зина садится на стул рядом со мной. Так у нас каждый год. Сейчас она будет вспоминать, какой хорошенькой Люда была в младенчестве, мы предложим бабе Зине чаю, она откажется, но потом всё-таки согласится. Посидит часок с нами, а потом пойдет спать. Ну а мы с Людкой будем сидеть на кухне до глубокой ночи, пока темы для разговоров не кончатся.
- Ваш отец сегодня звонил, - вдруг говорит баба Зина.
Оп, что-то новенькое. Людка поднимает голову.
- С чего бы это? Он же прислал конфеты.
- А, не знаю я. Просил, чтобы ты перезвонила.
Мы с Людкой переглядываемся. Странно. Не похоже на папу.
- Ой, девочки, - засуетилась вдруг баба Зина. - Я с вами долго не могу сидеть, дела...
Людка ухмыляется и кивает. Конечно, какие у бабы Зины могут быть дела? Сериал пошла смотреть.
После ухода бабы Зины Людка вдруг резко встает с места и говорит:
- Пошли в комнату, а? Надоели что-то мне эти конфеты.
Я удивляюсь - первый раз в жизни Людке надоедают шоколадные конфеты...
В этот день Людка долго не ложилась. Она просто стояла у окна и вглядывалась в ночь. Сестра делает это только тогда, когда ее что-то беспокоит.
А я лежала на кровати и смотрела на выделяющийся на фоне окна черный Людкин силуэт. Она была абсолютно неподвижна, как статуя. Я даже иногда думаю - уж не засыпает ли она так, стоя?
Людка еще никогда не стояла у окна так долго, как в этот раз.
- Люд, - звала ее я, - не надо так, иди сюда...
- Спи, Даш, - отвечала она мне просто, продолжая стоять в той же позе.
Я знала, что она со всем справится. Конечно же. Людка всегда со всем справлялась - просто у неё не было выбора.
Наши родители развелись, когда мне было восемь, а Людке четырнадцать. С тех пор мы живём у бабы Зины. Так получилось.
Мама и папа хотели разлучить нас. Мама хотела взять меня, а папа - Люду. Но мы не позволили им. Людка сказала, что лучше мы будем жить отдельно от них, а они будут нас навещать. Мама и папа немного поспорили, но Людку не переспорить. Она сказала, что никогда не бросит меня.
- Дашка должна вырасти человеком. А если вы разлучите нас, человека из нее не выйдет.
Это Людка нашла бабу Зину. Баба Зина, кажется, троюродная сестра нашей двоюродной бабушки... Шесть лет назад я увидела ее в первый раз. Я пришла в ужас. Я была маленькой, метр с кепкой, а баба Зина - огромная, крупная бабуся с огненно-рыжими (тогда) волосами. Но она приютила нас с Людкой.
Папа совсем скоро переехал со своей новой женой за границу. Мы видим его очень редко, последний раз - полтора года назад.
А мама, снова выйдя замуж, почти перестала навещать нас. Изредка звонит, но вообще, у её нового мужа и так двое детей от первого брака. Нас-то там только и не хватает...
Потом, позже, Людка призналась мне, что надеялась - когда мы будем жить отдельно, родители помирятся. Логика, конечно, железная. Вернее, отчаянная.
Они не помирились. И даже более - теперь у них своя жизнь.
Так-то вот. Они просто забыли нас. Хотя я их не понимаю. Я не смогла бы забыть Людку...
Я помню тот день, когда мы переехали в эту квартиру. У нас были только два чемодана с самым необходимым. Людка протащила их на четвертый этаж, до нашего нового дома, бухнула на пол и сказала:
- Ну, почти пришли. Ты, Даш, ничего не бойся. Баба Зина - она хорошая, хотя красотой не блещет.
Нервно сглотнув, я кивнула. Людка ободряюще улыбнулась мне и позвонила в дверь.
Открывшая нам дверь баба Зина произвела на меня ошеломляющее впечатление. Наверное, так ошалели лилипуты, когда увидели Гулливера. Я просто открыла рот, таращась на это существо, высоченное, с торчащими в разные стороны ярко-рыжими волосами.
Вдруг "существо" улыбнулось, ослепив меня улыбкой в чудом сохранившиеся тридцать два зуба.
- Де-ево-оньки! Наконец-то! Ну, проходите.
Людка схватила наши чемоданы и юркнула внутрь квартиры. Я - а что мне оставалось? - пошла за ней.
Не успела я пискнуть, как Людка с чемоданами куда-то делась. Я остановилась посреди коридора и в нерешительности огляделась по сторонам. Вдруг кто-то положил руку мне на плечо. Я обернулась и вздрогнула. Это была баба Зина.
- Ну-с, - сказала она, как мне показалось тогда, угрожающим голосом, - давай-ка познакомимся. Ты ведь Даша, так? А меня можешь называть бабой Зиной.
Она опять улыбнулась. И, пока я глядела на эту улыбку, мои губы непроизвольно тоже начали растягиваться.
- Здравствуйте, - робко сказала я.
- Ага, привет. Тебе сколько лет-то?
- Восемь.
- Восемь... А мне семьдесят четыре. Так что, можно сказать, мы с тобой почти ровесники!
Я удивленно воззрилась на бабу Зину. Ровесники? Да она шутит!
- Чего глаза таращишь, Даша? Да, ровесники. Чем старше человеческое тело, тем моложе его душа! Я себя чувствую как раз на этот возраст - на восемь лет.
И тут я впервые улыбнулась бабе Зине по-настоящему. Она мне понравилась. Классная старушка, правда.
- Ладно, чего это мы тут стоим? Проходи, Даш, в квартиру. Людмила, наверное, уже вашу комнату обустраивает.
Люда действительно распаковывала наши чемоданы. Комната, которую нам отдала баба Зина, мне очень понравилась. Она немного меньше, чем наша прежняя, но в общем - милая. Обои красивые, с какими-то большими синими цветами. Я решила спросить у Людки, что это за цветы, но не успела - сестра обернулась и сказала:
- Дашут, иди сюда, помоги мне.
Люда доверила мне складывать и убирать в шкаф белье. Я очень старалась и не халтурила, так что сестра даже похвалила меня.
Этот первый день на новом месте был каким-то сумасшедшим. Хотя вещи мы разобрали быстро, но потом баба Зина решила показать нам всю квартиру (а значит, содержимое всех сервантов и шкафов), затем мы поужинали и полезли мыться. Как сказала Людка, "обмывать переезд"...
Легли часов в одиннадцать. Я долго ворочалась, не могла заснуть на новом месте. И только начала дремать, как вдруг услышала легкий шорох. Я открыла глаза - это Людка тихо встала с кровати и подошла к окну, легко ступая по полу босыми ногами. Сестра осторожно отодвинула штору и осталась стоять так, возле окна, залитая жёлтым лунным светом.
Я боялась пошевелиться, боялась потревожить Люду. Я просто смотрела на нее, такую прозрачную и хрупкую в этом лунном свете...
- Даш, спи, - вдруг сказала Люда. Я вздрогнула. Как она узнала, что я не сплю, а смотрю на неё?..
- Не могу, - ответила я. - Ты ведь тоже не можешь. Скажи, Люд, теперь так будет всегда? Мы всегда будем так жить?..
Сестра тихо рассмеялась, и этот смех в ночи прозвучал как-то неестественно.
- Нет, Даш... Интересно, кто выдумал это слово - всегда? Ничего не бывает всегда... Вечности вообще не существует.
Эти слова почему-то поразили меня. Так поражает первая грозовая молния - до дрожи, перехватывая дыхание...
- Люда...
Сестра обернулась, и я вздрогнула. Всё осталось по-прежнему, передо мной стояла Людка, моя сестра; но это была будто не она. Глаза стали другими. Серьёзные, глубокие, печальные - эти глаза принадлежали не четырнадцатилетней девочке, но девушке, простившейся за одну ночь со своим детством.
- Спи, Даш. Видишь, я тоже ложусь.
Я кивнула и отвернулась к стене, впервые совершенно ясно и четко подумав о том, что больше у нас с Людкой нет дома. Остались только мы - и больше никого рядом.
... Людка позвонила отцу, когда стрелки на часах приблизились к полуночи. Она четко высчитала время, когда он будет дома. А вот папу никогда не волновала проблема часовых поясов, он часто будил нас с Людкой, когда звонил.
Я лежала на кровати и вслушивалась в их с Людкой разговор.
- Привет, это я, Люда. Спасибо за конфеты... Да, всё хорошо. Баба Зина сказала, что ты звонил...
Несколько секунд сестра молчала. Отец что-то ей рассказывал. А я видела, как Людка бледнеет всё больше и больше...
- Да... поздравляю, - наконец проговорила она, и я удивилась: так спокойно и ровно звучал её голос. - Да, это хорошо. Мы с Дашей очень рады за вас. Нет, приехать не сможем, прости. Учебный год начался. Да, хорошо, может быть, летом. Пока. Ещё раз поздравляю.
Люда положила трубку и криво улыбнулась.
- У нас братик родился... Представляешь?
Я вскочила с кровати и подбежала к Людке. Сестра медленно и как-то неестественно опускалась всё ниже и ниже... Я подхватила её под руки и усадила на стул.
- Люд, всё нормально, не переживай так... Подумаешь...
Сестра уткнулась мне в живот и заплакала.
- Я не переживаю... Я, Дашут, завидую... Понимаешь? Завидую!
- Чему? - удивилась я.
- У этого малыша есть хорошие, любящие родители... - всхлипнула Людка. Я улыбнулась.
- Зато у него нет такой сестры, как я! И как ты! Подумай, Люд - "я же всё-таки лучше собаки!" - голосом Карлсона сказала я. Сестра улыбнулась, но плакать не перестала. Я же просто гладила Люду по голове, понимая: всё пройдет. Люда редко плачет, но сейчас ей было совершенно необходимо выплакаться. Вместе со слезами уйдет капелька старой, как мир, боли. Боли от того, что человек тебе нужен, а ты ему - нет.
Наконец Люда успокоилась и смогла улыбнуться, глядя мне в глаза.
- Ну, вот, - сказала я. - Дождь кончился, да? Отлично, мы ведь сырость не любим!
Людка рассмеялась.
- О, ещё и солнышко выглянуло! Отлично!
Сестра встала и потянула меня к двери.
- Даш, у нас там, кажется, ещё конфеты остались...
- Полно! - кивнула я.
Мы тихо проскользнули на кухню и заварили себе ещё чаю. Вот так-то, папа. Я не позволю тебе испортить Людкин день рождения. Ни за что!
...Самый сложный год на моей памяти - тот, когда Людка заканчивала школу и поступала в институт. Сколько было нервов и бессонных ночей! До сих пор помню, как Людка в ночь перед первым экзаменом заперлась в туалете и повторяла, повторяла... И заснула прямо на полу, еле-еле её утром добудились.
Сестра поступила. И слава богу. Не знаю, что было бы, если бы она не поступила, не хочу даже думать.
Но на следующий день после зачисления Людка заболела. Нервы не выдержали.
И заболела она тяжело. С температурой под сорок, в бессознательном состоянии, Людка лежала на кровати с испариной на лбу и бредила. Мы с бабой Зиной не знали, что делать - это ведь не было простудой или какой-то другой известной науке болезнью. Люда просто перезанималась и перенервничала из-за этих экзаменов.
Мы давали ей таблетки, снижающие температуру, обтирали влажным полотенцем, но ничего не помогало. С каждым днем Людке становилось все хуже и хуже. Я понимала это по тому, что бред моей сестры приобрел смысл и форму - до этого она просто выкрикивала разные слова и фразы, абсолютно не связанные между собой. А на третий день своей болезни Людка вдруг начала бредить тем, что имело смысл.
Она звала наших родителей.
Это было мне понятно. Я всегда знала, что Люда по ним скучает, хотя не подаёт виду. Я, если хотела, рыдала. А Людка всегда держалась молодцом - наверное, ради меня.
Я сидела рядом с сестрой целыми днями, не зная, что делать. Отцу звонить было бесполезно, да и не умела я тогда звонить за границу. Мама... Милая, дорогая мамочка... Я не видела её целых полгода, а разговаривала последний раз месяц назад...
Будь моя воля - я не стала бы ей звонить. Но сейчас было важнее то, что этого хочет Люда.
Поздно вечером я набрала мамин номер. Люда в это время спала беспокойным, тревожным сном. Я отошла к окну, боясь разбудить её и боясь, что об этом звонке узнает баба Зина. Старушка не очень уважает наших родителей из-за того, что они редко нас навещают.
- Даша! - голос у мамы был радостный. - Это ты! А я как раз собиралась звонить вам! Представляешь, Петя - помнишь, это старший сын Леши - поступил в университет! На все пятерки сдал! Мы так рады!
- Да, мам. Мам...
- Он так этого хотел - и мечта сбылась! Молодец Петя, да?
- Да. Мам...
- А Люда? Люда, конечно, поступила?
- Да, но...
- Я так и думала - она же умница! А мы завтра все вместе, вчетвером, улетаем отдыхать в Турцию. Пробудем там две недели. Ты хочешь, я куплю там тебе какой-нибудь сувенир? Насчет шоколада не знаю, по-моему, там...
- Нет, мам, - я чувствовала, что мой голос начинает дрожать. - Нам с Людой ничего не надо. Отдыхайте. Нам ничего не надо. Пока.
Я повесила трубку, чувствуя, как по щекам потекли слезы. Я плакала беззвучно, боясь потревожить Люду. Просто открыла глаза и ждала, пока схлынет этот поток слез.
Глупая, чего я ждала?.. Что она тут же бросится к нам, к Люде?.. Да, наверное, я ждала этого. От других людей всегда ждешь того, на что способен сам. А у меня нет никого дороже Люды.
Сестра заворочалась на постели. Я подбежала к ней, легла рядом и взяла в ладони мокрое от пота лицо Люды.
- Выздоравливай! Слышишь? Выздоравливай! Нам никто не поможет. Не скучай по ним, Люд, они этого не заслуживают! Они не знают, что такое любить. А я знаю, я люблю тебя, Людочка, люблю! Выздоравливай! Если бы я могла, я бы отдала тебе все свои силы! Но я не могу... Людочка, выздоравливай! Не оставляй меня, пожалуйста, ты же обещала, что не оставишь!
Вдруг сестра открыла глаза и посмотрела на меня. И глаза её не были мутными - впервые за эти жуткие дни.
- Даш... - сказала она и облизнула пересохшие губы.
- Что?! Что?! - заорала я и вскочила с постели. - Хочешь пить?! Согреть чаю? Может, поешь? Я могу сварить кашки! Даже без комочков, честно! Хочешь?!
Люда улыбнулась, а в глазах её почему-то стояли слёзы.
- Прости меня, Даш... Расклеилась я что-то... Да, пожалуй, чаю я бы выпила...
- А хочешь конфеток? Конфеток? У меня есть целых две!
- Откуда?..
- Бабу Зину кто-то угостил, она мне отдала, а я берегла - думала, ты выздоровеешь и съешь!
Люда опять улыбнулась и взяла меня за руку.
- Давай. Иди, согрей чаю, а конфеты мы поделим - тебе одну и мне одну.
Я радостно кивнула и побежала на кухню.
... После этого Людка поправлялась очень быстро. Я до сих пор не знаю, слышала ли она тот мой разговор с мамой. Наверное, слышала. Иначе как объяснить то, что сестра знала о маминой поездке в Турцию? Хотя я Люде ничего не говорила.
И ещё Людка совсем перестала скучать. Изредка на неё нападала легкая хандра, но вообще сестра совершенно лишилась прежних иллюзий о том, что родители когда-нибудь вернутся к нам.
...Полгода назад в Людкиной жизни появился Пашка. Парень, то есть. Она познакомилась с ним на улице, случайно. Пашка перепутал её с какой-то своей знакомой, бежал за Людкой через всю улицу, а потом оказалось - он ошибся. Слово за слово, они познакомились, Людка зачем-то дала ему свой телефонный номер (до сих пор не могу понять, зачем она это сделала), через день-два Пашка позвонил - и они стали встречаться. Вот так, просто и совсем не романтично.
Людка несколько раз спрашивала, нравится ли мне Пашка. А что я могу ответить? Парень как парень, ничего особенного. Ничего романтичного. Короче говоря, мне он по барабану.
Зато Пашке я не нравлюсь. Я это прекрасно вижу. Он, конечно, делает вид, что это совсем не так, притворяется перед Людкой, но меня-то не обманешь. Конечно, с чего бы я ему нравилась? Обыкновенный прыщавый подросток.
А Людка любит его. Я знаю это. Просто знаю - и больше ничего. Она всё-таки моя сестра.
Именно поэтому Люда прощает Пашке всё, даже то, что я ему не нравлюсь. Думаю, Людка обманывает саму себя - Пашка всё равно её не заслуживает.
И вот, однажды, сестра пришла со свидания жутко счастливая. Я спросила, что случилось. Людка посмотрела на меня сияющими глазами и ответила:
- Паша сделал мне предложение! И я согласилась...
Молнии замелькали у меня в голове, я не смогла вздохнуть - только хлопала ртом, как рыба...
- Даш, правда, здорово?!
Я улыбнулась.
- Очень. Очень здорово!
Людка улыбнулась ещё шире, прошла на кухню и стала греметь там кастрюлями. Я же медленно вернулась в нашу комнату и легла на постель. Мыслей не было. Никаких.
И странно - раньше я считала, что человек всегда о чем-то думает. Но в этот раз мыслей не было. Я просто лежала и смотрела, как за окном светит бледно-жёлтая луна.
А потом я сказала:
- Луна, луна, мне так жаль тебя! Тебе ведь так одиноко там, на небе! Никого нет рядом с тобой, никого...
И заплакала.
На следующий день я пришла из школы раньше, чем обычно. Я вошла в квартиру очень тихо и обнаружила, что Людка и Пашка сидят на кухне и о чем-то разговаривают. Я не хотела их тревожить и направилась в маленькую комнату, но неожиданно остановилась, потому что Пашка спросил:
- Что будем делать с Дашей?
Люда, Людочка...
- В каком смысле?
- Ну, мы же не можем взять её к нам!
Молчание. Людочка...
- Почему?
- А ты будто не понимаешь! Она будет мешать нам. Мы всё-таки взрослые люди! Подумай сама. Мне кажется, ей лучше будет остаться с бабой Зиной. Или позвони своей матери, в конце концов, это её, а не твоя, дочь!
Слушать дальше я не могла. Выскользнула из квартиры и глубоко вздохнула. Оказывается, всё это время я не дышала.
Спертый подъездный воздух с шумом вошел в мои лёгкие. Ноздри раздувались, перед глазами что-то плясало, а голова почему-то кружилась...
Я вышла из дома. Пошла вниз по улице. Под ноги мне летели красные и жёлтые листья, а в лицо дул ветер. Один из кленовых листьев, сорвавшись с ветки, хлопнул меня прямо по лбу. Словно говорил: "Дура ты, Дашка!..".
Я остановилась на углу какого-то дома и заплакала. Слёз было мало, но они были самыми горькими за всю мою жизнь.
Я и правда дура. Чего я ждала?.. И вообще, почему я плачу?.. Да разве это можно объяснить?..
Давно-давно, года четыре назад, мы с Людкой гуляли по Москве. Это было летом, и погода стояла чудесная. Не было той духоты, которая обычно стоит летом в Москве. Мы гуляли по набережной, смотрели на воду, разговаривали...
Вдруг я подняла голову и посмотрела наверх. Высоко над нами я увидела большой рекламный плакат. На нём был изображен плюшевый мишка, а надпись гласила: "Возьми меня домой".
- Смотри, Люд! - позвала я сестру. - Это про нас с тобой.
Люда очень серьёзно посмотрела на меня.
- Почему ты так думаешь?
- У нас тоже нет дома, как у этого мишки. И мы просим то маму, то папу, чтобы они взяли нас к себе.
Сестра вдруг остановилась, схватила меня за плечи и сказала, глядя прямо мне в глаза:
- Нет, это не про нас, Даша! Не про нас!.. Мы не просим их ни о чём и не будем просить никогда! Они сами от нас отказались. Когда отвергают любовь, хуже этого нет! Запомни, Даша - мы никого ни о чём не будем просить! Да, у нас с тобой нет дома. Но просить о нём мы не будем!
Тогда я поняла Люду. И кивнула ей.
Теперь, плача на углу какого-то дома, я подумала: да, Люд, это не про тебя. Это про меня.Теперь у меня нет дома, и остаётся только просить, чтобы меня взяли к себе либо ты, либо мама... Но как я могу?! У вас обеих своя жизнь, и мне нет в ней места.
Что же мне делать?.. Господи, скажи, зачем я живу на этом свете, если я никому не нужна?..
Я вернулась часа через три. На улице стало холодно.
Людка открыла мне сразу. Лицо у неё было взволнованное.
- Даша! Ты где была?.. Я не знала, что и думать!
- Прости, - сказала я, заходя в квартиру. И не удержалась, выпалила: - Ну, вы решили, где же я теперь буду жить?
Сестра вытаращила глаза.
- Что?..
- Вы с Пашкой, кажется, обсуждали моё будущее? Ну и как, обсудили?
- Да. Я выгнала его.
Я подумала, что ослышалась.
- Кого?!
- Пашу, - ответила Люда и вдруг обняла меня. - У меня как будто глаза открылись! Да если бы он действительно любил меня, то понимал бы, как мы с тобой нужны друг другу! Ведь у нас больше никого нет. И куда же я тебя отправлю? И потом, неужели ты думаешь, я смогу жить без тебя?!
Я удивленно уставилась на Люду.
- Как?.. Но ты же взрослая!
- Ну и что? Взрослые и любят, и ненавидят... Мы с тобой, Даша, ближе, чем просто сестры, правда? Может быть, настанет день, когда нам придется жить раздельно, но эту ниточку всё равно не разорвать. Пока же - пошел этот Пашка...
Я расхохоталась так, что на глазах выступили слёзы. Странно. Ещё полчаса назад всё было так плохо...
Мы весело переглянулись и пошли к ней. Дошли до ванной и остолбенели.
Перед нами стояла баба Зина в самом лучшем своём халате в цветочек, а на голове у неё красовался ярко-красный ирокез.
- Ну, как?
Мы молчали. И не потому, что нас поразил вид новой причёски бабы Зины - к этому мы привыкли - а потому, что поняли вдруг, какие мы дуры.
Вот он, дом. Эта квартира, комната в обоях с большими синими цветами, чудная восьмидесятилетняя баба Зина с ярко-красным ирокезом на голове, и главное - совсем рядом человек, без которого ты просто не можешь жить, и который не может жить без тебя.
Как всё просто. Дом оказался совсем не там, куда мы стремились, а тут, рядом. Просто надо было присмотреться получше...
Конечно! Дом не там, откуда тебя гонят, а там, где тебе рады, куда не надо проситься... Тебя просто приютят с искренней радостью, как приютила нас наша баба Зина...
- Здорово, баб Зин! - говорю я и улыбаюсь.
- Правда, девочки?
- Правда! - кивает Людка и смотрит на меня. В её глазах я вижу искреннее счастье. Когда она была так счастлива в последний раз?.. Давно.
- Дашут! У нас там, кажется, ещё конфеты остались?
- Ага!
- Тогда пойдем пить чай! Баб Зин, присоединяйтесь!