Мне давно известно, что я красива, известно чуть ли не с самого детства - об этом говорили все.
- Любой мужчина может тебя обидеть,- твердили родители,- потому что ты красотка.
На этом основании я находилась под их опекой и в двадцать лет. Но в действительности обижали меня вовсе не мужчины, а женщины. Все началось еще в школе. Я не могла произнести ни слова без того, чтобы не смеялся весь класс, стоило мне сделать какое-нибудь движение, как в мою сторону устремлялись завистливые взгляды.
- Послушай, милочка, - не раз звучал в моих ушах голос директора школы,- красота - это еще не все.
Вскоре я стала побаиваться ходить на танцы, ибо нередко получалось так, что какая-нибудь из завистниц тыкала в меня маникюрными ножницами или обливала мое платье какой-нибудь гадостью. Обычно, эти завистницы подкарауливали меня в туалете, где дружно вцеплялись в мои волосы и портили мне прическу. Я отчаянно отбивалась и кричала на весь клуб. Приходил охранник и, не разбираясь, вышвыривал всех на улицу. И так продолжалось всегда, в любом клубе.
Постепенно я перестала появляться на людях, к чему моя мать отнеслась весьма одобрительно: она еще не была стара и довольно остро реагировала на то, что в общественных местах на меня обращали внимание, а на нее нет. Для окружающих я было совершенно невыносима. Само собой разумеется, меня пригласили в модельное агентство. Но бог мой, нельзя было сделать и десяти шагов, чтобы у меня не начинала кружиться голова под множеством враждебных взглядов,- они словно жгучие огненные бичи стегали меня по плечам, по груди, по всему телу. Не понимаю, почему люди так завидуют красавицам? Уверяю вас, что красота - самое ужасное бедствие, которое только может постигнуть человека, это ужаснее чем горб. Я готова была носить темные очки круглый год, а шею и подбородок закрывать шарфом, только бы меня никто не видел. Свои рыжие волосы я и сейчас прячу под шляпу или надеваю платок, а чтобы они не выскальзывали оттуда, я стригусь очень коротко, под мальчика. Этой маскировке меня научила жизнь.
Надо сказать, что мужчин я боялась, потому что они готовы были взять меня силой, а женщин боялась потому, что они меня ненавидели. Замкнутый круг. Все это было уже невозможно вынести, в особенности после того, как мне предложили демонстрировать новый фасон нижнего белья. Отказаться я не могла, иначе бы просто потеряла работу и деньги. Зачем? Я взяла расчет и уехала на Дальний восток.
О своих намерениях изменить жизнь я тогда не посоветовалась с матерью и написала ей на электронную почту в поезде, со своего ноутбука. А накануне, перед отъездом, облачилась в скромное серое платье типа балахона, темные очки и косынка на голове. Главное, темные очки, скрывающие мои разноцветные глаза, сводящие всех с ума своим неестественным окрасом. Ярко-синий правый глаз и изумрудно-коричневый левый. Некоторые женщины, увидев вблизи мои колдовские очи, приходили в неописуемую ярость, и готовы были тут же, немедленно, выдрать это бесстыдство из моих глазниц. Так сильно мои глаза раздражали их женское эго. И не только мои глаза, моя грудь, фигура, ноги - все вызывало у них чувство отвращения.
- Блядь,- слышала я все время за своей спиной.
- Сучка! - вторило эхо.
И вот я сижу в поезде, одетая как серая мышь и читаю "Дерсу Узала". Я проглатываю страницу за страницей, и постепенно освобождаюсь от этого невыносимого эха: "Блядь!"
В конце концов, думаю я, Дальний восток не может быть опаснее моих знакомых манекенщиц, которые во время последней демонстрации мод так подпороли мое платье, что не успела я сделать и нескольких шагов, как оказалась обнаженной. Публика ревела, пресса была близка к помешательству. Даже на другой день я боялась выйти на улицу: так мне было плохо.
Сейчас я никого не боюсь. Старушки, ехавшие со мною в купе, не обращали на меня никакого внимания. Двое неторопливо вязали крючком какие-то салфетки, старушка напротив, занимавшая своим пышным телом два сидения, листала журнал "дэ Сад". Я спокойно сняла очки и посмотрела в окно. Казалось, что поезд уносит меня в какую-то сказку. Мелькавший за окном пейзаж вызывал во мне умиротворение.
Внезапно сидевшая напротив меня пожилая женщина предложила мне выйти из купе.
-Оставьте меня в покое! - заорала я и вкатила ей две увесистые пощечины.
- Неужели я убежала из дома ради того, чтобы уединиться здесь с вами?
И я разразилась истерическим хохотом.
Женщина простерла надо мной руки, и несколько минут я молилась вместе с ней словно маленькая девочка. При этом она так прижималась ко мне, что пришлось ее оттолкнуть.
А вдруг она и вправду хотела помочь мне избавиться от моих комплексов?- мелькнуло в моей голове, и я, как загипнотизированная, последовала за ней в туалет.
Помню чьи-то толстые, сальные руки, ползающие по моему телу, помню застывший в моей груди крик ужаса, когда это огромное чудовище прижало меня к стенке туалета и пыталось склонить меня.....
Не хочу даже произносить это мерзкое, пахнущее мочой слово. Я ненавижу его и все слова, вытекающие из него, как нечистоты, вытекающее из засоренного унитаза.
Каким-то чудом, вырвавшись из объятий толстой старухи, я вернулась в купе и, хладнокровно собрав свой багаж, перебралась в другой вагон. Старушки, занятые вязанием салфеток, равнодушно посмотрели на меня поверх очков. Их, видимо, было невозможно удивить, а может быть они и сами такие же, как та заплывшая жиром амеба? Хорошо, что у меня есть деньги, и я могу позволить себе отдельное купе в любом вагоне. Как это раньше мне не пришло в голову.
Я договорилась с проводницей, и она предоставила мне отдельное купе, разумеется, за определенную сумму. Я лежала на нижней полке совершенно голая и представляла себе, что я облако, пушистое и мягкое, и нет во мне ни дождя, ни снега. Я пустое бесплодное облако, красивое, но никчемное. И любой, возникший из ниоткуда ветер, развеет меня как мираж. Мне было горько осознавать это, моя душа изнывала под тяжестью моих грез, и мое сердце стучало тихо-тихо.
- Девочка, да ты плачешь,- спросил залетевший через окно ангел.
Он был такой маленький, размером с бабочку. Было почти невозможно разглядеть его лицо, но ощутить его запах... Цветущий луг, солнце и порхающие в небе мотыльки... Клевер...
-Ты пахнешь клевером,- сказала я.
- А ты невинностью,- засмеялся ангел.
Он протянул ко мне руку, и мы вместе вылетели через открытое окно, а поезд продолжил свое путешествие на восток, только без меня. Оказывается, я тоже стала ангелом.