Три глюка : рыбак, военный и покрытый молью, скелет из шкафа, вышедший оттуда без разрешения, взломали выход из моего подсознания, и ушли через сетчатку глаз. Так я осталась без своих глюков, а они, без энергетической подпитки. Ну, и надолго ли их хватит? Военный-это сплошные комплексы, без фуражки и оружия полное ничтожество. Без Рыбака он и дня не протянет в своем мифическом кураже.
"Солнце садится, куды идти?" Ясное дело, на Залп.окраину, там стреляют, причем по живым мишеням и безнаказанно. Садись на ближайший поезд, который движется на окраину, и балдей в предвкушении кровавой жатвы. Месяц назад таким же манером, через сетчатку глаз, сбежали два глюка: мародер и дизайнер мебели. Нет, это были не мои глюки, одного знакомого парня. Не знаю, добрались ли они до Залп.окраины, но, он был рад радешенек, что избавился от этих придурков, изнемогающих от бездействия. Пока они валялись на продавленном диване его подсознания, они опустошили все его запасы терпения, и теперь он превратилась в чистого неврастеника, запивающего еду успокоительным. Пусть воюют, какое мое дело. Я женщина, и мне наплевать на войну. Для меня, главное, семья, дом....
Однако вернемся к моим сбежавшим глюкам. Рыбак, редкая сволочь, вечно цепляющий меня за живое прошлое, то, что еще не поросло мхом и не дает покоя. Мелкие гадости, глупости и прочая ерунда. Рыбак с удовольствием ловит эту ерунду на свой спиннинг и шантажирует меня. Если я отказываюсь платить по счетам, военный (я зову его, Штюрфриц) загоняет мое сознание в карцер, а мои пятки коптят как обыкновенный кусок сала, предварительно вымочив ступни в соляном растворе. Но сначала Штюрфриц наносит скальпелем на коже аккуратные надрезы и вставляет туда чеснок.
- Знатное сало получится, по запаху чую - высовывается из шкафа скелет, - только из ножек не сало, а холодец готовят...
- Брысь отсюда, - гримасничает Рыбак,- ты же знаешь, что филейные части мы оставляем на десерт.
Скелет протягивает к моему телу свои костлявые руки.....
- Горилки сначала принеси, выродок!- смеется Рыбак.
- Горилки?- переспрашивает Скелет.
Мое сознание, заключенное в карцер, выходит из ступора.
- Твари! - ору я,- Проклятые глюки, вы не имеете право на существование! Вы без меня ничто! Вас остановят на первой же станции, посмотрите на свои рожи! Вы не пройдете пропускной пункт и не доберетесь до границы. Никто не будет воспринимать вас всерьез. Вы глюки! У вас нет лиц!
В ответ на мои вопли Скелет распахнул свой длинный плащ, сшитый из кожи не рожденных младенцев, и я увидела, что на срамном месте у него болтается голова человеческого эмбриона. Я не успела разглядеть ничего более, он захлопнул (закрыл) полы своего страшного плаща....
Рыбак снова попытался затащить мое обезноженное тело в карцер, но потерпел фиаско. Мое сознание успело вырубить этот глюк, потом так же хладнокровно оно выключило глюк Скелета и глюк Штюрфрица. Кажется, что мир обрел свои настоящие очертания: вот мои пальцы бегают по клавиатуре ноутбука так же восторженно как пальцы пианиста по клавишам рояля, я представляю себя неким гением, творящим великое Нечто, я счастлива, я в процессе... Я сижу в тепле, а за окном холодный ветер срывает еще не успевшие пожухнуть листья и перемешивает их с бурой травой. Живое с мертвым, мертвое с живым. Красные гроздья рябины и кровь, вытекающая из моих глаз.
- Эти гады продырявили мне глаза! - первое, что приходит на ум.
-Они сбежали через сетчатку глаз, - подсказывает мое второе я.
-Ты успеешь, если отдерешь свою задницу от ноутбука. Поезд на Залп.окраину отправляется ровно в полночь. Запомни, ни минутой раньше, ни минутой позже. Ровно в полночь.
Я, как заполошная, несусь на станцию, а мои новые туфли, как две чудесные красивые лодочки скользят по усыпанной гравием влажной дорожке и, врезаясь в туман, тонут в этом непроходимом сумраке. Я ничего не вижу, только чувствую, как горячая кровь струится из моих глаз. Вдруг кто-то хватает меня за локоть, пытаясь остановить (удержать) от необдуманного решения (движения), от самой себя. Я пытаюсь вырваться из объятий невидимки, кричу: "Отставь меня в покое зараза!" Я уже слышу, как приближается поезд, мне осталось преодолеть метров пятьдесят, я знаю, лестница, еще лестница и я на платформе. Рукав куртки, зацепившейся за куст шиповника, вся куртка, сброшенная на бегу, глоток воздуха, рывок и я свободна. Мои разбитые в кровь ноги (новые туфли!) подымаются по громыхающей лестнице вверх.
Беспокойное сердце бьется в стесненной (обложенной) синтетическим бюстгальтером груди. Мне нечем дышать. Курилка! Пачка сигарет в день, так тебе и надо. Сдохла. Не успею.
Вооруженные глюки: Рыбак, Штюрфриц и Скелет неторопливо загружают в вагон свои виртуальные сущности. Я не слепая, я вижу этих гомункулов насквозь, все они, порождения больного разума, вырвавшегося на свободу. Кроме моих глюков, на войну отправляются и глюки других людей, и все они жаждут только одного - убивать. Я ничего не могу сделать. Я бессильна против желания людей убивать законным путем. Я даже не могу справиться со своими глюками. Заметив меня на перроне, они дружелюбно оскалили свои провалившиеся в небытие рты, и послали мне на прощание воздушный поцелуй. Чтоб вы сдохли!