Трагедия в одном действии.
Персонажи:
Старик
Старуха
Восемь лет не видал я Горюхина.
А. С. Пушкин.
Комната в дачном доме. Стены в сальных обоях. Окон нет. На столе догорает свеча. Топится печка-буржуйка. Буфет и стул. Кровать в углу под иконами. На кровати лежит худощавый, холеный старик. Лицо его острое, взгляд пронзителен и насмешлив. Входит Старуха, плотная, маленькая, со спокойным лицом. Тащит охапку дров. С грохотом сыпет на пол возле буржуйки. Бросает в печь.
Старуха (не оборачиваясь):
- Выйдешь завтра с утра на крыльцо - Господу Богу, Солнцу Яриле помолишься.
Старик:
- Бог - это знаки судьбы. Совпадения. Кто в них не верит, не видит, бывает за это наказан. И только за это. Дай хлеба.
Старуха:
- На тарелку порезать?
Старик:
- Оставь, полоумная. Тоже мне, ритуалы. Блядословие. Блюдечки. Проще стань, проще. Человека должно быть мало.
Старуха лезет в буфет, достает зачерствелую булку, садится на стул у кровати, дает хлеб старику. Он кусает с трудом, сыпет крошками, кашляет.
Старик:
- Квасу налей. Чай, не испортился? Как вообще там, снаружи?
Старуха:
- Там ночь.
Старик (нетерпеливо махает рукой):
- Не поняла ты. Опять старикашка херню сморозил.
пауза
Старик:
- Я тебя не виню. Это мне тебя, бабка, полагается не понимать. Я ж не в России родился, в усадьбе. Бунин для эмигрантов с бережным сохранением ятя. Ентеллигенция, бля. Чужой повезде. Что на улице?
пауза
Старик:
- Ну не жидись ты, бабка.
Старуха встает, зажигает свежую свечку от почти догоревшей. С минуту они горят вместе. Старый огарок гаснет.
Старик:
- Не жидись. Я же свой, не взирая на Бунина. Опростился. Очнулся вот давеча - дерьмом от меня разит. Забылся. Очнулся - не пахнет дерьмом. Кто-то простынь сменил. Ты же, небось, и сменила. Скажи мне.
Старуха (снова на стуле):
- Ешь лучше хлеб.
Старик с булкой в руке лукаво глядит на старуху.
Старик:
- Не понимаешь ты ни хера. Объясняю: ничего не видал. В каюте, как подплывали, забылся. В себя пришел здесь, на постели. Как тащили - не помню. Понятно?..
пауза
Старик:
- Ты ж только оттуда, с дровами. А я помню накрепко. Дитём был еще, а запомнил. Тополь у этой вот стенки стоял.
Стучит кулаком в стену
Старик:
- Растет он сейчас? Иль на дрова пошел? Отвечай.
пауза
Старик:
- Поезд ходил в шесть тридцать. Увижу я поезд? Завтра пойдет? Отменили? Я же тебя...
Молчание.
Старик:
- Не жлобись.
пауза
Старик:
- Я от жлобов сбежал. Жиды ничего мне плохого не сделали. Я от своих же, русских жлобов за границу сбежал. Жаль, что нету фашизма... фашизм - хорошо, фашизм - это 'связка', пучок, лигатура. Религия тоже связка. С бабой, товарищем, Фюрером. Нет, к черту связь. К черту всех по единой мерке. Новый фашизм - а я его чаю - инакомыслие подавлять не будет. Сажать надо тех, кто - как все, а не тех, кто от стада отличен. Увидел по моде одетого - к стенке. Вот потеха начнется. А чистокровных, и оттого старомодных видеть приятно. В чистопородных есть личность, изюминка. Любой, заметь, бабка, народности. А жлобов - не люблю. Вот и сбежал от них - обратно в Россию. Любовь к отеческим жлобам...
Мелко хихикает.
Старик:
- Не жлобись. Дети есть у тебя? Верно, молчишь и пред ними?
пауза
Старик:
- Значит, бездетная.
пауза
Старик:
- Я ж одинок был всю жизнь. Не смотри, что я грубый и наглый. Просто не знаю, что делать с тобой, и стесняюсь, хоть ты и старуха. Понятно?
пауза
Старик (слегка лихорадочно):
- Что я увижу там? Дождь проливной был, запомнился...
пауза
Старик:
- Я, может, больше не встану. А ты всё молчишь.
пауза
Старик (приподнявшись; старуха поправляет ему подушку):
- Слышь, бабка. Ведь я тебя знаю. Ты - моя смерть. А могла бы женой быть. Терраса. Пахнет костром. Как изговнили всё, надо же...
(спокойно)
- Взяла бы меня, когда четверть века мне было. Не мучался бы: каждой твари по паре, а я - третий лишний. Была бы жена мне. Да поздно уж, поздно.
пауза
Старик:
- Сказала про Солнце - так продолжай. Пыль там хоть есть? Тишина? Одиночество?.. Ну скажи хоть, что будет по-прежнему, как у всех, как у предков...
пауза
Старик:
- Какая ты баба.
пауза
Старик:
- Скажи.
пауза
Старик:
- Не жлобись.
Старуха (напевно):
- Одного хоронила. Как ты. Умер, глаза не закрылись. И не смогли опустить ему веки. Сестра его долго потом на могилу ходила, холмик крестила и говорила: открыты глаза.
25.05.03.
Посвящается моему деду, умершему пять дней спустя.