Аннотация: Случайно узнав о нетрадиционной сексуальной ориентации сына подростка, герой проходит путь от скорби и уныния до восприятия его таким, какой он есть, а переосмысление многих привычных понятий, приводит к коренному изменению собственной жизни.
АЛЕКСАНДР СОКОЛОВ
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ТРОПА
Повесть
1.
-Ну, что, Валерий Аркадьевич? Превосходно! Как всегда - превосходно.
Редактор встал, заложил руки в карманы и несколько раз прошелся, не выходя из-за стола, от стены к стене.
На губах у Валерия заиграла улыбка:
-Я рад. Как всегда - рад.
Редактору было уже за шестьдесят, но выглядел он крепко, мыслил ясно и покидать своего кресла не собирался. И вообще, в стенах этого издательства еще витал дух той эпохи, которая рухнула через десяток лет после рождения Валерия, и воспоминания о которой у него всегда отдавали какой-то сладостной ностальгией.
-Хотел предложить вам интересную работенку...
Редактор порылся в ящике стола и извлек довольно объемистую папку:
-...Но, как сказано кое-где, меня одолевают смутные сомнения. Взгляните сами.
Валерий взял и начал листать материал.
-Сомнения относительно моих способностей? - уточнил он.
Редактор усмехнулся и стал набивать свою неизменную трубку.
-По этому поводу у меня, как раз, сомнений не возникает. Мне бы очень хотелось, чтобы работу выполнили именно вы, - проговорил он прикуривая.
По кабинету поплыл ароматный дымок Золотого руна. Редактор не признавал ничего другого, очевидно, тоже все еще с тех времен. Впрочем, это касалось не только сорта табака.
-Срок, - пояснил он, - Это должно быть сделано к пятнадцатому апреля.
-Ну, это мне не успеть, - сказал Валерий, закрывая папку, - Даже и речи быть не может. Мне очень жаль.
-И мне, - кивнул головой редактор, - Уж как мне-то жаль, не могу вам передать, дорогуша.
-Ну, вы же знаете, я могу заниматься этим только в свободное время.
Редактор потягивал трубку и смотрел на Валерия внимательным взглядом:
-Давно хочу у вас спросить, а что вам мешает сделать рокировку?
-В смысле? - не понял Валерий.
-В самом прямом. Сделать перевод своим основным занятием, а юриспруденции посвящать свободное время? Я не хочу вам задавать бестактных вопросов о размере вашего гонорара, или как там это называется, в вашем департаменте, но наши расценки вам известны. Помножьте их на свою работоспособность, при том условии, что будете востребованы постоянно, и этот результат я вам гарантирую. По крайней мере, пока я здесь.
-Пока вы здесь? - многозначительно уточнил Валерий.
Редактор усмехнулся одними глазами и спросил:
-А там? Вы уверены, что там понятие 'пока' не актуально? Или у вашей фирмы такая бронированная, как теперь выражаются, крыша, что ей не страшны любые стихийные бедствия?
-Я трезво смотрю на вещи, - ответил Валерий, - но пока еще не созрел для такого решения.
-А в моральном отношении? - не сдавался редактор, - Конечно, социум есть социум, но... Вы же интеллигентный человек. Мне почему-то кажется, что мир в душе - это для вас отнюдь не абстрактное понятие, как для многих.
Валерий опустил взгляд. Они помолчали.
-Поймите меня правильно, - опять заговорил редактор, - я на вас не давлю, я только предлагаю подумать. Я не знаю, какой вы юрист, но то, что переводчик вы от Бога - это факт.
-Спасибо, - сказал Валерий, поднимая глаза на редактора, - Могу еще быть вам полезен?
-Дорогуша, уж кто-кто, а вы всегда можете...
Он придвинул Валерию еще одну, тонкую, папку.
-Беретесь? Срок, как всегда, не устанавливаю, поскольку вы в этом не нуждаетесь.
-Договорились, - сказал редактор, поднимаясь и протягивая ему руку.
Валерий вышел из издательства и поехал к одному из клиентов. Вопрос не стоил выеденного яйца, но клиент был страшный зануда. Почти по каждой поставке у него находилось множество претензий на пустом месте, и расставить все акценты, не вступая в длительную переписку, можно было только при личном присутствии.
Вырулив на Садовое кольцо, Валерий оказался в мертвой пробке. Он вытащил смартфон, определил, что стоит добрая половина магистрали, и безнадежно ткнул пальцем в панель. В машине негромко заиграла музыка.
'Надо было на метро', - с досадой подумал Валерий.
Как всегда в таких случаях, машина превращалась для него из средства передвижения в камеру пыток. Хотя тереться в толпе он тоже не любил. Валерий стал замечать, что последнее время его все больше стало тянуть к одиночеству. Редактор своими откровениями, что называется, разбередил ему душу. Ведь Валерий и сам об этом думал. Он склонялся к мысли, что работа над переводами стала в его жизни своеобразной отдушиной. Он погружался в нее целиком, отдыхал за ней от постоянного вынужденного общения, даже забывая порой, что делает работу за деньги.
А деньги были нужны постоянно. То на летний отдых, то на ремонт, то подходила страховка на машину, потом решили взять еще одну, для Людмилы, а три года назад добавился еще и коттедж. Валерий ненавидел свою работу, но она приносила приличный доход, и ее потерю их семейный бюджет не выдержал бы.
Его вторая специальность упала в руки Валерию сама, без его желания, можно даже сказать - вопреки. Так сложилось, что когда он еще учился в школе, неожиданно, из-за конфликта с директором, в самом начале учебного года уволилась преподавательница английского языка. Оставшись на всю школу в единственном числе, другая возопила от предлагаемой нагрузки, и под угрозой последовать за своей коллегой, отказалась от трех классов, в числе которых оказался и тот, в котором учился Валерка.
Постоянного преподавателя нашли только через два года, когда класс был уже выпускным. За все это время приходили три человека, никогда ранее не работавшие в школе, которые, попав в этот 'ад' впервые, не выдерживали каждый больше двух месяцев.
Понятно, что у всех, кто не занимался самостоятельно и не считал этот предмет для себя необходимым, а таких было большинство, образовался невосполнимый пробел. Нашедшейся, в конце концов, молодой учительнице пришлось употребить все свои силы и возможности, чтобы ее ученики смогли хотя бы открыть рот на выпускном экзамене. Лишь только этого и удалось ей добиться, и им всем, в том числе и Валерке, автоматом поставили тройки за произнесенные несколько фраз.
Однако, на вступительном экзамене в институт, даже, несмотря на то, что благодаря отцу, этот вопрос был уже решен на соответствующем уровне, такие познания были явно недостаточны. На все оставшееся до экзамена время ему был нанят репетитор и дано категорическое указание от отца 'кровь из носа' подготовиться так, чтобы не ударить лицом в грязь. Валерке ничего не оставалось, как подчиниться, но при этом ему стало казаться, что он возненавидел теперь английский на всю оставшуюся жизнь.
Репетиторша, женщина средних лет, уныло посмотрела на него, когда он явился первый раз, и равнодушно проговорила:
-Проходите, молодой человек, раз пришли.
Она села за стол, открыла учебник, ткнула пальцем в первую попавшуюся строчку и сказала:
- Посмотрим сначала, на что вы способны. Переведите мне эту фразу.
'В нашем городе много заводов и фабрик', - прочитал Валерка.
-In our town many plant and factory, - пробубнил он и тут же поправился, - Factories, конечно. Plants and factories.
Губы женщины дрогнули в сдерживаемой улыбке:
-Вы простите меня, надеюсь, если я буду иногда ни с того, ни с сего улыбаться?
Валерка неопределенно повел плечом.
-От нуля! - становясь серьезной, вынесла приговор репетиторша и начала с ним работать.
Надо сказать, что это она умела. Спустя полтора часа, Валерка поднялся из-за стола, чувствуя, что у него взмокла спина.
-Я не горела желанием с вами заниматься, - сказала ему на прощанье репетиторша, - После разговора с вашим отцом, я думала, что ко мне заявится какой-то прилизанный оболтус. Вы такого впечатления не произвели, но ваш уровень ужасен. Спасти положение в столь короткий срок может только лишь ваше усердие.
Проверяя его домашнее задание после двух занятий, она неожиданно подняла над тетрадью красную ручку и спросила:
-Вы не знаете, для чего я это делаю? Почему вы не скажите прямо, что вам это не нужно? Я не привыкла выполнять мартышкин труд.
-Мне это нужно, - сказал Валерка.
-Нет. Это нужно только вот этой бумаге, раз я третий раз правлю одно и то же. Единственное, что необходимо для изучения языка - это внимание и память. Мне думается, вам еще рано жаловаться и на то, и на другое. Стало быть, вывод напрашивается сам собой.
Валерка напрягся. Во-первых, приближался экзамен, а во-вторых, вопреки самому себе, он почувствовал уважение к этой говорящей правду в глаза сердитой женщине. И еще ему показалось, что она поверила в него, а этого Валерке в те годы недоставало почему-то больше всего.
Когда он, еще через два занятия, запинаясь, переводил текст, а репетиторша бесстрастным голосом поправляла его буквально на каждой фразе, глядя в пространство и думая, как ему казалось, о чем-то своем, она вдруг неожиданно пристально посмотрела на него, и перебив на полуслове, сказала:
-А давайте не поступать в этом году.
Валерка запнулся и непонимающе уставился на нее.
-Я предлагаю вам отказаться от поступления и продолжить наши занятия. Тогда через год вы поступите в иняз безо всякой протекции. Я гарантирую это. У вас есть большие способности от природы к овладению языками.
Он растерялся, не зная, что ответить. Валерка не мог отказаться от поступления, зная, что вопрос уже был подготовлен отцом, да и вообще, иняз не котировался в его сознании как база для жизни. Кажется, репетиторша почувствовала, о чем он думает.
-Завтра я встречаюсь с вашим отцом по поводу оплаты, - сказала она, - Я выскажу ему свои соображения на этот счет, а вы уже достаточно взрослый человек, чтобы принимать решения. Я согласие дала, слово за вами.
Валерка не стал ничего говорить дома, но о том, что у отца с репетиторшей разговор состоялся, понял по его пристальному взгляду, который тот на него бросил, вернувшись на следующий день домой.
-Успехи делаешь? - спросил отец.
Валерка ничего не ответил, лишь пожал плечами.
-Похвально. Мог бы и самостоятельно заниматься два года, раз такой способный. Мне не пришлось бы сейчас выбрасывать деньги на ветер.
Больше он не сказал ничего.
Когда Валерка пришел на очередной урок, репетиторша сказала:
-Я имела appointment с вашим отцом, но мы, к сожалению, не поняли друг друга. Безусловно, я признаю его право видеть в вас второго Плевако, но я тоже заметила в вас то, что вижу далеко не в каждом, и с моей точки зрения, неразумно хоронить в себе такие способности. У вас лично есть желание продолжать заниматься, вне зависимости от того, поступите вы на этот год или нет?
-Я поступлю, - глядя ей в глаза, твердо сказал Валерка, - И желание есть.
-Я так и думала, - обронила репетиторша, и нельзя было понять, к чему из того, что сообщил ей Валерка, это относилось.
А занятия они продолжили, хотя теперь Валерке приходилось платить за них уже самому. Отец не терпел, когда шли против его воли, но Валерка пошел даже на то, что стал ради этого подрабатывать курьером. Ему было интересно, поскольку занятия начали приносить реальные плоды. И еще его подогревала вера в него репетиторши, которая делала для этого, как он чувствовал, все возможное, сама почти по-детски радуясь его успехам.
Однажды, спустя примерно полгода с начала их занятий, она протянула ему папку:
-Мне заказали перевод этой статьи. Материал несложный, хотите дерзнуть?
Валерка сдержанно отнесся к этому предложению, поскольку догадался, что работа оплачиваемая, и то, что она 'впрягла' его, ему не понравилось. Однако папку взял, и просидел над ней весь вечер и половину ночи, хотя статья содержала всего четыре страницы. Перепечатав под утро пятый вариант своего перевода, он вручил его на следующем занятии репетиторше.
-Спасибо, я посмотрю, - сказала она.
Еще через урок, она положила перед ним на стол листок.
-Это доверенность. Съездите в издательство и получите гонорар, - пояснила она, - Эти деньги вы заработали сами - ваш перевод приняли. Я поправила кое-что, но в целом вы справились. Я бы даже сказала, блестяще справились для первого раза. А доверенность, чтобы у вас не было предположений, что я вас использую. Если возникнет желание заниматься этим впредь, могу вам изредка давать такую работу. Пока под моим именем, но если так пойдет дальше, думаю, что смогу в скором времени вас кое-кому представить.
-А со мной захотят иметь дело? - усомнился Валерка, - Диплома же у меня нет.
-Это можно решить, - успокоила его репетиторша, - Высшее гуманитарное у вас будет, закончите еще хотя бы академические госкурсы, и официальное основание появится. Да с вашим уровнем, я думаю, можно будет сдать экстерном.
Так Валерий стал, кроме юриста, еще и переводчиком, и благодарил судьбу, что на его жизненном пути встретилась эта не похожая на других, одинокая женщина, сумевшая пробудить в нем не замеченные никем способности, заронив при этом в душу мысль о возможности жить среди множества людей своей жизнью.
Машины стояли плотной стеной. Иногда начиналось едва заметное движение, но тут же опять замирало. Валерий держал ногу на тормозной педали, слегка отпуская ее, чтобы подъехать к предыдущей машине, и не делал никаких попыток прорваться вперед за счет маневров из ряда в ряд. Мысли, растревоженные редактором, продолжали владеть им. Валерий вспоминал и удивлялся, сколько случайностей получили потом продолжение и стали вехами его жизни. Ведь женился он тоже, можно сказать, случайно.
С Людмилой он познакомился, когда учился на старшем курсе института. Именно тогда его закадычный дружок и однокурсник Сашка позвал его с собой в Нижний Новгород на юбилей своей тетки. Там-то он и заприметил немного разбитную, но веселую девчонку, стрелявшую на него время от времени озорными глазами.
-Кто такая? - спросил он Сашку.
-Эта? Маринкина подружка. Лахудра еще та, - отрекомендовал ее приятель, - Е...аться хочет, как лошадь. Аж пердит...
Валерка знал, что Маринка - это Сашкина подруга из местных. Даже какая-то дальняя родственница, что не мешало, тем не менее, их устойчивой интимной связи.
Надо сказать, что хоть ему перевалило за двадцать, с девчонками Валерка до сих пор дела не имел. Тянуло неимоверно, но в последний момент всегда одолевала какая-то робость. А здесь - то ли выпили много, то ли компания подобралась подходящая, то ли сыграл роль отрыв от дома и всего привычного, но он осмелел и первый подошел к ней.
Они вместе танцевали, вместе ходили курить и все время о чем-то болтали. Из Валерки, как из рога изобилия, сами собой начали сыпаться анекдоты, прибаутки и прочие скабрезности. Людка хохотала в голос и не оставалась в долгу. Скоро они уже сидели рядом за столом и обращали на себя внимание всех присутствующих громким заразительным смехом. К их компании присоединились Маринка с Сашкой и сын Сашкиной тетки Гриня, их однолеток. Дело кончилось тем, что они все вместе ушли и до поздней ночи просидели в парке напротив дома, периодически доставляя туда со стола закуски и горячительное.
Людка беззастенчиво уселась Валерке на колени, а он млел от восторга и сладострастия, прижимая к себе ее тело. Так у него было впервые в жизни. Все, к чему стремилась его душа последние годы, вылилось в то, что он нашел здесь. Он был пьяный, веселый и счастливый, а на коленях у него сидела девчонка, которую он ощущал своей, не испытывая никакой неловкости.
Валерка смутно помнил, что было потом. Кажется, вернулись в дом, кажется, пели песни, кажется, он опять танцевал или плясал. Потом он очнулся в маленькой комнатке, куда его, захмелевшего, отнесли, раздели и уложили на одну с Сашкой кровать, укрыв одеялом. Очнулся, когда за окном уже светило солнце нового дня.
Так сильно он напился тогда первый раз в жизни.
-Что делать-то сегодня собираетесь? - спросила за завтраком Сашкина тетка.
-На речку пойдем, - ответил Сашка, - до вечера.
-Идите, погода хорошая, - согласилась та.
Едва они успели позавтракать, как заявились Маринка с Людкой. Оказывается, они договаривались вчера все вместе, но Валерка этого не помнил.
Купались на берегу Оки, недалеко от Малиновой гряды. По дороге основательно запаслись пивом и просидели до позднего вечера. И так хорошо им было в тот жаркий денек уходящего лета, что никак не хотелось уходить.
Сначала отправили домой Гриню, чтобы он успокоил тетку по поводу их долгого отсутствия - мобильные телефоны тогда еще не успели войти в обиход. Потом Сашка опять побежал за пивом. Потом опять купались. Но вот уже потянуло вечерней прохладой, девчонки стали звать их домой, а они с Сашкой все резвились на отмели, гоняясь друг за другом и поднимая фонтаны брызг.
Наконец, уставшие, но веселые, выбрались на берег. Маринка возилась у воды, а Людка сидела на берегу, как васнецовская Аленушка, и ее распущенные волосы спадали на стройные ноги.
Сашка убежал к Маринке, а Валерка посмотрел на Людку и вдруг почувствовал какое-то новое, не похожее на то, что возникало раньше, влечение к ней.
Он плюхнулся на подстилку рядом, прижавшись боком.
-В воде тепло, пойдем, погреемся! - ответил он, тоже поднявшись, и обхватил ее, прижимаясь уже всем телом.
Людка завизжала и бросилась бежать, а он кинулся следом. Валерка бежал и чувствовал, что хочет не просто догнать. Захотелось чего-то еще, чему он не стремился дать себе отчет, чтобы оно не исчезло.
Людка свернула на травянистую лужайку между дорожкой и кустами, и тут он ее настиг. Схватив за тонкую талию, он повалил Людку на землю. Она опять завизжала и стала вырываться, а Валерка дал выход тому, что томило его во время этой игры в догонялки. Ощутив первый раз под собой ее гибкое юное тело, он что есть силы прижал его к себе и начал ласкать руками, чтобы усилить ощущение близости. Людка перестала вырываться, ее телодвижения стали мягкими и податливыми.
-Что ты хочешь? - прошептали ее губы.
Вместо ответа Валерка впился в них своими, ощутив сладостную истому во всем теле и сильную тяжесть внизу живота. А еще почувствовал, что ему мешают плавки и раздражает, когда пальцы натыкаются на ее купальник. Приподнявшись, резкими порывистыми движениями он стащил и отбросил в сторону и то, и другое, и вновь упал ей на грудь. Она поняла его, а он все шире и шире разжимал ее ноги...
Что произошло и как, Валерка не помнил. Все случилось само собой. Он только все стремился проникнуть куда-то дальше, вглубь, двигая низом туловища, пока не произошло то, что он много раз вызывал у себя сам, но сейчас ощущения были совсем другими. Это было по-настоящему.
Валерка сразу обмяк и сполз на траву. Голова его оказалась на Людкиной груди, а она начала ласково перебирать его волосы. Вокруг было уже совсем темно и тихо, лишь доносились отдаленные гудки буксиров на реке.
-Эй, где вы там?! - послышался с реки Маринкин голос.
-Пойдем? - одними губами спросила Людка.
-Подожди. Полежим еще немного, - так же тихо отозвался Валерка.
-Лукьян! - это кричал уже Сашка, и по силе голоса он понял, что они приближаются.
-Пойдем, найдут ведь, - тихо проговорила Людка.
Валерка сел и стал шарить по траве, отыскивая плавки...
Они спустились к реке, вышли из-за прибрежных кустов и увидели бредущих в обнимку по воде Сашку с Маринкой.
-Ну, что? Домой-то пойдем сегодня, или нет? - спросила Маринка.
Они встретились глазами с Сашкой и молча все друг о друге поняли. Тот тоже не просто так удалялся с Маринкой.
А на следующий день они уехали. Сам не зная почему, но Валерка был этому рад. После того, что произошло между ним и Людкой, он не хотел ее видеть. Что-то сдвинулось с привычного места в нем самом, и к этому надо было привыкнуть. Простились они довольно сдержанно, и только спустя какое-то время, уже в Москве, Валерка вдруг почувствовал, что ему хочется увидеть ее вновь. И не просто увидеть...
Он настолько замучил Сашку вопросами, когда они опять поедут в Нижний, что тот, однажды, потеряв терпение, воскликнул:
-Да поезжай, когда хочешь! Ты же всех знаешь! Предупреди Гриню по телефону и поезжай.
-А удобно?
-Е...тый что ли? Срать в почтовый ящик неудобно!
Сашка за словом в карман не лез.
Ну, а Валерка, отбросив всякие 'неудобно', взял и на выходные дни приехал в Нижний Новгород. Сашкина тетка приняла его, как своего, обрадовался и Гриня, а Валерка не знал, как поскорее улизнуть из дома, чтобы увидеть Людку.
С той поры его жизнь потекла как бы по двум руслам - жизнь в Москве и жизнь в Нижнем Новгороде, куда он ездил чуть ли не каждый месяц, используя для этого любую возможность отлучиться на несколько дней. Его тянуло туда, как магнитом. Как всегда, когда дорвешься до чего-то недоступного и желанного одновременно, возникает непреодолимое желание наслаждаться этим вновь и вновь.
Родителям говорил, что подружился с двоюродным братом Сашки. Мать переживала, чувствуя, что за этим что-то кроется, отец же был спокоен.
'Придет время, узнаем, - услышал однажды Валерка его слова, сказанные матери, - Главное - на учебе это не отражается, а что касается всего остального, то должно же когда-нибудь это случиться. Институт закончит - будем решать, если все так, как ты предполагаешь...'
Обычно они с Людкой предавались страсти у Грини дома, когда его родители были на работе, но один раз Валерке довелось побывать и в четырехкомнатной квартире на Большой Покровской, где та жила вдвоем с матерью. Отца она не знала - ее мать разошлась с ним, когда ей не было и пяти лет, а старшая сестра три года назад вышла замуж и переехала к мужу в Киев.
Мать Людки была проректором одного из престижных нижегородских ВУЗов и славилась своей неприступностью. Познакомиться Валерке с ней пришлось в пятый приезд, помимо своей воли.
Как всегда, остановившись у Грини, он тут же позвонил Людке, и получив приглашение придти домой, устремился к трамвайной остановке. На радостях, он не обратил внимания на то, что голос у той при разговоре был не совсем такой, как всегда.
Спрыгнув с трамвая, он быстро дошел до знакомого дома, взлетел по лестнице на второй этаж и буквально остолбенел, когда дверь открыла незнакомая женщина.
-Проходите, молодой человек, - произнесла та, окидывая его с ног до головы оценивающим взглядом.
Валерке показалось, что выражение ее лица при этом приобрело едва заметный оттенок брезгливости.
Он шагнул в прихожую и увидел через открытую в комнату дверь сидящую у стола Людку с заплаканными глазами. Она даже не встала при его появлении.
-Раздевайтесь, проходите, - продолжала женщина, делая жест в сторону комнаты, - Если желаете помыть руки, ванная там... Хотя, зачем я вам это говорю? Вы же сами, наверное, тут все прекрасно знаете.
Валерка почувствовал, что краснеет.
Он снял куртку и прошел в комнату, кивнув понуро сидящей у стола Людке. Та кивнула в ответ, слегка приподняв уголки губ.
-Чай? Кофе? - осведомилась женщина.
-Я не знаю... Лучше кофе, - смешавшись, ответил Валерка.
Женщина молча удалилась. Валерка подсел к Людке, и кивнув в сторону двери, вопросительно уставился на нее.
-Залетели. Четвертый месяц, - отрывисто бросила ему та.
Валерка сник. Этого он не ожидал. Утопая с головой все это время в страсти, он ни разу не подумал о возможных последствиях.
Появилась женщина, неся в руках поднос с тремя чашками и печеньем.
-Познакомимся? - спросила она Валерку, поставив поднос на стол, - Меня зовут Мария Ильинична, я мать Людмилы. С кем имею честь?
-Очень приятно. Валерий, друг Людмилы- с легким поклоном головы ответил Валерка.
Ответ и манеры, судя по всему, удовлетворили Марию Ильиничну.
-Как вам наш город? - поинтересовалась она, прихлебнув из чашки, - Вы ведь уже не впервые здесь? Что успели посетить?
-Я приезжал к другу, а он живет на Автозаводе. Бывал преимущественно там.
-Не люблю, маргинальный район, - слегка поморщилась Мария Ильинична, - Давно вы приезжаете к другу?
-Не так давно, с августа прошлого года.
-И за все это время так и не поинтересовались ничем вокруг себя?
-Интересовался. В кремле был, у памятника Чкалову, на Стрелке.
-И все? - иронично спросила Мария Ильинична, - Не густо, прямо скажем. С Людмилой давно познакомились?
-Тогда же. В первый приезд.
-Где?
-На юбилее у матери друга.
-Это у Марининой тетки?
-Да.
Валерке был неприятен этот допрос, однако он сдерживал себя, понимая положение, в котором оказался.
-Я никогда не поощряла этой дружбы, - проговорила Мария Ильинична, бросив строгий взгляд в сторону дочери, - но Людмила считает себя очень взрослой и самостоятельной. И вот результат.
Она подняла на Валерку многозначительный взгляд:
-Что будем делать, юноша?
За столом воцарилось молчание. Валерка и Людка сидели, смотря каждый перед собой.
-Вы осознаете, что через полгода станете отцом? - вновь обратилась к Валерке Мария Ильинична.
-Осознаю, - твердо ответил он, не поднимая взгляда.
-И как вы себе это представляете?
На этот раз ее в интонациях не было ни иронии, ни сарказма.
-У нас есть вторая квартира в Москве, оставшаяся после бабушки. Родители ее сдают. Мы могли бы жить там. Мама, я думаю, нам поможет.
Судя по выражению лица Марии Ильиничны, ответ ей понравился.
-Это хорошо, что вы так рационально мыслите, но Людмиле еще два года учиться.
-Можно перевестись в Москву или на заочный. У меня уже диплом, я начну работать. Совместными усилиями можно справиться.
-Вашими бы устами, как говориться... - сказала Мария Ильинична, с долей любопытства разглядывая Валерку, - Время покажет. Пока что мне нужно серьезно поговорить с вашими родителями. Чем они, кстати, у вас занимаются?
-Отец - начальник юридического отдела с арбитражем в министерстве, а мама - врач педиатр.
Глядя на лицо Марии Ильиничны, было трудно понять, как она восприняла это известие. Однако доли брезгливости, как при первом взгляде на него самого, Валерка не почувствовал.
-Стало быть, вы пошли по стопам отца?
-Выходит, что так, - согласился Валерка, - И еще, я владею английским. Делаю переводы.
Вопрос остается открытым, - подытожила Мария Ильинична, - Дайте мне телефон родителей.
В Москву Валерка возвращался с тяжелым чувством. С одной стороны, сознание, что у него будет свой ребенок, наполняло его душу радостным восторгом, но от предстоящего объяснения с родителями, все холодело внутри. Да и свою будущую жизнь он себе еще не представлял. Он только понимал, что прежняя жизнь кончилась. Кончилась разом и безвозвратно. Хотя, постигнуть то, что для кого-то он теперь будет тем, чем для него всегда был отец, Валерка не мог.
После Краснохолмского моста движение тронулось с мертвой точки, и Валерий, наконец, переставил ногу на ходовую педаль. Оставалось совсем немного. Он выключил радио, но воспоминания, овладевшие им под релаксирующую музыку, не отпускали. Они только понеслись быстрее, как бы вместе с увеличившейся скоростью его передвижения.
Женитьба состоялась. Хотя он знал, что Мария Ильинична до последнего момента колебалась, считая его кандидатуру не вполне подходящим вариантом для своей дочери, но внушительные манеры и кое-какие возможности Валеркиного отца произвели на нее впечатление. Не исключено, что сыграла роль перспектива перебраться в Москву, а может быть, и Людкино поведение в последнее время стало беспокоить ее больше, чем ее возможное радужное будущее.
После свадьбы жизнь полетела стрелой. Диплом, рождение сына, их совместное с Сашкой, при покровительстве и помощи отца, предприятие, приносящее хороший доход ... Валерке казалось, что у него есть все, чтобы считать себя успешным и состоявшимся.
Мария Ильинична, едва вышла на пенсию, продала свою роскошную квартиру в Нижнем Новгороде и купила, хоть и маленькую, но тоже довольно приличную однокомнатную в Москве, в районе Патриарших прудов. Сын рос на руках у Валеркиной матери, которая вложила весь свой талант детского врача в то, чтобы он был здоров. О чем было беспокоиться?
Отношения между женой с ее матерью и родителями Валерки были далеки от сердечности, но его это тоже мало волновало, поскольку авторитет отца признавался всеми безоговорочно. Так, наверное, и должно быть. Причем тут всякие сантименты? Сейчас такое время.
Время не замедлило явить и другие свои признаки. Цену дружбы с Сашкой Валерка узнал в самый драматический момент своей жизни - когда скоропостижно умер его отец. Он был буквально ошеломлен, когда, придя на работу после похорон, обнаружил, что счета предприятия пусты, а Сашка скрылся в неизвестном направлении, повесив на него все долги.
Валерка уже успел постичь систему ценностей в обществе, в котором вращался, но такого удара от самого, как ему тогда казалось, близкого друга, все-таки не ожидал. Особенно было мерзко, что тот выбрал для этого такой трагический момент, небезосновательно уповая на притупление его бдительности.
Валерка не озлобился, а просто сделал для себя вывод на будущее. Он не стал разыскивать Сашку, сводить с ним счеты, а постарался как можно скорее выйти из затруднительной ситуации, и это ему удалось.
Ликвидировав официально свое предприятие, Валерка дал себе зарок никому не доверять, никогда больше не браться за подобное дело, а выгодно продавать себя, как специалиста. С тех пор он и работал в этой компании, будучи весьма нужным человеком.
От их юношеской с Людмилой страсти не было уже и следа - осталась одна инерция совместного существования, а отношения с Марией Ильиничной находились на все том же дипломатическом уровне. Сердечность он проявлял лишь по отношению к сыну, которого безумно любил, да старенькой матери. Правда, сын последнее время стал отдаляться от него, но Валерий относил это к его переходному возрасту. И еще были эти переводы, за которыми он, можно сказать, отдыхал от всей суетности жизни.
Вот и сейчас, подъезжая к офису клиента, Валерий уже предвкушал, как, справившись с неприятными обязанностями, вернется домой и погрузится в работу.
Переговоры заняли очень мало времени - разногласия удалось решить быстро. Отзвонив директору, что поработает над проектом договора удаленно, он поехал домой, радуясь, что захватил на всякий случай флэшку со всеми материалами.
Открывая дверь квартиры, Валерий уловил доносящиеся из-за нее звуки музыки.
"Женька уже дома", - подумал он, входя и тихонько закрывая за собой дверь.
Из-за закрытой двери комнаты сына доносилась громко играющая музыка, за которой тот, очевидно, не услышал его появления. Временами к ней добавлялся какой-то возбужденный смех. Именно это обстоятельство насторожило Валерия. Смеялся его Женька, но всплески смеха были необычными, как будто тот был не один и кто-то другой начинал щекотать его.
"Покажи еще... Покажи, покажи... Покажи поближе... Пи...дец!" - послышался восторженный голос в компьютерных колонках, принадлежавший, судя по всему, такому же пацану.
Дверь в комнату сына была закрыта, но между ней и косяком оставалась тонкая щель. Не раздеваясь, Валерий тихонько подкрался и заглянул через нее в комнату. Увиденное заставило его замереть на месте.
Женька стоял перед ноутбуком в одних трусиках, из-под резинки которых торчал его напрягшийся член. Он смотрел горящими глазами в монитор, временами заливаясь короткими приступами того самого смеха. Никакой другой одежды на нем не было. Она валялась рядом на полу, явно сброшенная, как попало.
- Бля, я тащусь! Булки раздвинь! Ой, бля! - воскликнул Женька и начал теребить свой член, спустив трусики ниже.
"Сними совсем", - послышался голос из динамиков, и Женька сделал это.
"Покажи их поближе..."
Женька поднес трусики к камере, держа пальцами за резинку, потряс ими, а потом, прогнувшись, так же близко выставил перед камерой свой возбужденный член, гоняя кулаком кожицу.
Валерия прошиб холодный пот. Он смотрел в щель, прижавшись лбом к дверному косяку, и не мог поверить, что это его сын. Его милый озорной Женёк, которого он когда-то держал на руках, катал на санках, играл с ним в футбол...
Женька отбросил трусы и стал играть своим членом. Он перекидывал его между ладонями, подбрасывал пальцами яички, шевелил туловищем, от чего член болтался из стороны в сторону. Все это происходило под заливистый смех и матерные восторженные возгласы другого пацана, доносившиеся из колонок.
"Покажи дырочку", - послышалось оттуда.
Женька повернулся к камере попкой, оттопырил ее и стал раздвигать тонкими, еще мальчишескими пальцами свое анальное отверстие, другой рукой оттягивая назад и показывая между ног член...
Дальше Валерий смотреть не стал. Он на цыпочках прокрался к входной двери и вышел, тихонько притворив ее за собой, чтобы не щелкнул замок.
2.
Валерий вышел из дома и сел в машину, еще хранящую его тепло. Он достал, вставил и повернул ключ зажигания. Валерий делал все машинально, как говорят, 'на автопилоте', ничего не видя и не слыша вокруг себя. В глазах стоял голый Женька ...
Первым порывом Валерия было распахнуть дверь, схватить и шарахнуть об пол ноутбук, а потом дать волю кулакам... И будь, что будет, но он вышибет эту дурь из сына раз и навсегда. Вышибет так, что тот запомнит это на всю жизнь!
Но... Валерий не сделал этого. Что-то остановило его. Тем более, что такое уже один раз было...
Это было давно. Женьке тогда едва исполнилось пять лет. Случилось это летом на даче. Он пошел тогда в магазин, захватив с собой Женьку. Зная способность сынишки хватать с полок все, что ему понравится, а потом со слезами упрашивать купить, Валерий оставил его на улице у дверей, строго наказав ждать, не сходя с места. Женька сначала надул губы, но слова отца, что он уже взрослый, которые тот сказал ему при этом, компенсировали обиду.
Громкий, заливистый и безудержный смех мальчишек Валерий услышал сквозь незакрытую дверь еще от кассы.
-Ну, дает, клоп, - сказал входящий в магазин парень лет шестнадцати, другому, идущему рядом.
Глаза обоих светились каким-то возбужденно-веселым блеском.
Валерий вышел из магазина и остолбенел. Женька стоял, спустив шорты, перед группой хохочущих мальчишек лет десяти-одиннадцати, и заливаясь восторженным смехом, то теребил свой торчащий, как стручок, член, оттягивая вниз и щелкая себя по животу, то поворачивался задом и наклонялся, хлопая себя по попке.
У Валерия потемнело в глазах. Не помня себя от ярости, он подошел и с размаха ударил сына так, что тот не удержался на ногах и полетел лицом в дорожную пыль. Мальчишек как ветром сдуло, а Женька огласил округу громким ревом.
-Кто ж так с ребенком обращается?! - возмущенно воскликнула выходящая из магазина бабка.
-Отец называется! Ты что, обалдел совсем?! - подскочила откуда-то мамаша с детской коляской.
-Это еще выяснить надо, какой он отец? Разве отец так сделает?
-Придурок!
-Садист!
Вокруг собирались люди, а Женька продолжал лежать на земле и реветь во весь голос, размазывая по щекам слезы. Валерий поднял его, натянул шорты и хотел увести с глаз долой, но тот нарочно опять повалился на землю.
-Милицию позовите...
-Это не его ребенок... - послышались возгласы.
Валерий дрожащими руками схватил брыкающегося сына в охапку и поволок прочь. За углом Женька затих. Он только продолжал всхлипывать и отворачивать свою мордашку от крепко взявшего его за руку Валерия. Они пошли домой, но перед самым забором Женька вырвался, прибежал первым и с ревом бросился в объятия Анны Алексеевны, матери Валерия и своего лучшего заступника.
Рассмотрев ссадины и синяк на спине, та учинила сыну допрос, а узнав в чем дело, увела плачущего Женьку, строго сказав, что они поговорят потом. Разговор состоялся. И хоть происходил он без свидетелей, Валерий запомнил его надолго. Анне Алексеевне пришлось потом еще выдержать разговор с Людкой и с Марией Ильиничной, которая выразила на сей раз солидарность с Валерием, заявив, что такие вещи надо пресекать самым жестоким образом.
Шлейф этой истории потянулся до самой Москвы. По возвращении, Людка пошла в детский сад и заявила там о 'нездоровых' наклонностях своего ребенка, потребовав, чтобы воспитатели следили за ним, а во время тихого часа, заставляли держать руки поверх одеяла.
'А что бы было сейчас?' - с горечью подумал Валерий, испытывая благодарность той неведомой силе, что сдержала его порыв.
Но, с другой стороны, это только усилило скорбь. Так бывает в детстве, когда происходит что-то такое, что не расскажешь взрослым, и от этого оно становится еще невыносимее. Он почувствовал себя один на один со своим горем. А то, что это горе, было для Валерия очевидным. Сейчас Женьке было уже не пять лет.
'Значит, и тогда он уже был таким... Значит, это серьезно', - с отчаянием подумал Валерий.
Застывшие перед въездом на МКАД машины заставили притормозить и осмотреться. Он ведь все это время куда-то и зачем-то ехал...
Валерий включил поворотник и стал перестраиваться вправо - торчать со своими мрачными мыслями в пробке было мучительнее вдвойне. Он вырулил на примыкающую улицу, и проехав совсем немного, заметил свободное место в ряду припаркованных машин. Напротив находился вход в лесопарк.