Сама "Дающая счастье" не всегда бывает счастливой.
Ее звали Яна, но она не любила это имя. Она считала, что имя влияет на многое, на отношение окружающих, на судьбу. Впрочем, в ее маленькой головке гнездилось множество предрассудков.
Свою судьбу она считала несчастливой, как считает человек несчастливой дорогу, на которой один раз оступился и упал. Как может быть недовольна судьбой двадцатилетняя девушка с точеной фигурой, миловидным лицом, добрыми глазами, спросит обративший на нее внимание прохожий. Может. Все знают, что бывает, если добавить ложку дегтя в изрядную бочку меда.
От матери Яна получила яркую внешность, но вместе с ней и ген ранней седины. Уже в 15 лет в ее пышных, вьющихся тёмно-каштановых волосах стали сверкать, словно снежинки первые седые волоски. А дальше, все больше и больше. Вначале она пыталась с ними бороться вырыванием, затем пришлось волосы красить. В юности, если не получается быть такой, как все, то хочется выделяться, казаться яркой и необычной. Она покрасила волосы в светло-золотистый цвет. Казалось вместе с яркой шевелюрой, на лице Яны снова расцвела жизнерадостная улыбка. Но это было недолго. Теперь она ненавидела этот цвет, как цвет измены. Ее волосы отрастали быстро и, если вовремя не покрасишь, становились видны черные корни волос с предательской сединой. В студенческой группе ее прозвали "Одуванчик", Яна не терпела это прозвище, находя в нем скрытое издевательство: ведь желтый одуванчик осень быстро становится седым пушком.
"Ты бы свой абажур почистила от пыли, - заметил однажды Трофим, дотронувшись до ее головки. Он был ее первым парнем, высокий, широкоплечий, мускулистый - зависть многих ее подруг - но прямой, простоватый, как многие люди, обладающие большой физической силой. Яна покраснела до корней волос, это была как отравленная стрела, попавшая в пяту Ахиллеса. Она замолчала не какое-то время, затем удалилась под ничтожным предлогом.
На звонки Трофима она больше никогда не отвечала. Затем были два дня отчаянья, когда жизнь казалась не сложившейся и бессмысленной. Случайно или нет, ей вспомнилась пословица: "Лучшее средство от седины - лысина". И Яна обрилась налысо. Это вызвало шок у родителей, немногочисленных подруг по университету, но она ни на кого не обратила внимания. Она, наконец, почувствовала себя защищенной. У Яны больше не было желания ни с кем общаться, она гуляла одна по многолюдным улицам Москвы в надетой на голову бейсболке, а то и без нее.
Вот и в этот яркий, солнечный, но ветреный день она шла по набережной у Речного вокзала. Девушка любила это место, любила вглядываться в дали широкого водохранилища, слушать хлюпанье воды о массивные каменные причалы, смотреть на толпы туристов, садящихся на круизные или прогулочные теплоходы. На ее худенькую фигурку, одетую в узкие брюки и широкую футболку, на ее лысую головку тут никто не обращал внимания. Ее, вероятно, принимали за подростка мальчика, может быть за экстравагантную девушку, кто знает?
Впереди перед собой она увидела высокую фигуру моряка в форменном кителе и фуражке, возможно капитана одного из пришвартованных поблизости судов. Она слегка прибавила шаг. Дул свежий встречный ветер, и его одежда слегка раздувалась на нем. И неожиданно повеяло чем-то нездешним, далекими странами, неизведанными приключениями, жизнью иного, незнакомого мира. Спавшая может быть с рождения, тонкая, незримая струна зазвучала в ее душе, ей страстно захотелось чего-то, чего точно, она не смогла бы сказать. Ускорив шаги, девушка поспешила за "капитаном". Идти пришлось недолго, он подошел к небольшому, вероятно, прогулочному двухпалубному теплоходу несколько странной формы. Почти всю нижнюю палубу занимал салон с зеркальными стеклами и отчего теплоход казался широким и массивным. "Капитан" легко вспорхнул на борт и скрылся за дверью. На этой двери сверкал на солнце некий узор, похожий на непонятный иероглиф. Яна остановилась на секунду. "Деньги заплатить за проезд у меня есть, я могу зайти, а там будь, что будет". Она смело ступила на борт, и открыла входную дверь.
Стоявший внутри у двери молодой человек в форменном кителе элегантным движением пригласил ее пройти. На его губах застыло почтительное выражение, каким встречают важных людей или пожилых родственников. Попав с яркого света в полумрак, несколько секунд глаза ее привыкали, затем она различила коридор, обитый как будто темным бархатом. В его середине располагались две стеклянные двери в правый и левый салоны, а в конце, также виднелась дверь, вероятно выход на противоположную палубу. Яна подошла к двери левого салона и сквозь стекло увидела нечто странное. В полумраке можно было наблюдать небольшие тускло светящиеся всеми цветами радуги эллипсовидные или округлые облачка. Некоторые облачка перемещались, другие оставались неподвижны. То там, то здесь они вспыхивали искорками, похожими на искры от костра, но только более яркими и разноцветными. Искры быстро затухали. В центре салона на потолке горела люстра, испуская неяркий свет. Кто-то включил еще одну люстру сбоку, изогнутую зигзагом в стиле модерн. Светящиеся облака, за которыми наблюдала Яна, сразу поблекли и - о это невероятно - стали ясно видны фигуры людей. Они сидели за столиками, ходили по салону, разговаривали друг с другом, но над каждым из них, или скорее сквозь каждого сияло светящееся облако. Какое-то время Яна наблюдала эту необычную картину, ее мысли и желания странно путались. Наконец она набралась смелости, открыла стеклянную дверь и ступила внутрь, сделала несколько шагов вперед, остановилась. Все присутствующие повернули головы в ее сторону, разговоры, звон посуды, скрипение мебели все затихло, лишь один не выключенный телефон продолжал выдавать простенькую мелодию. Невольно прислушиваясь, Яна различила среди легкого шушуканья, наполнившего корабельный салон, промелькнувшие слова "Дающая счастье".
В нерешительности и растерянности Яна сделала два шага вперед, два шага назад, а затем, постояв несколько секунд, вышла из салона обратно в коридор. Прошло еще несколько секунд, она автоматически сделала пару шагов и вдруг остолбенела. Большое зеркало в пышной раме, что висело на стене, вдруг засияло. Яна взглянула в него и некоторое время не могла оторвать глаз. Косы из ярких, но не ослепительных лучей света заплетались и расплетались перед ее глазами, они плавно изгибались и принимали самые разнообразные формы, каждая из этих форм была полна гармонии и завораживающей красоты. В этих лучах-косах, то там, то здесь вспыхивали и потухали тысячи маленьких ярких искорок, блиставших как бриллианты колючим, веселым огнем. Увиденное нельзя было сравнить по красоте ни с чем в земной природе: ни с пышным хвостом павлина, ни с радугой, ни с многоцветной клумбой, ни с переливающимися множеством красок в воде зарослями водорослей, прикрепленных к живописным скалам. Внезапно входная дверь раскрылась, вероятно вошел очередной гость, и коридор осветился дневным светом. Сияние в зеркале померкло и - о чудо - за ним Яна увидела свое собственное лицо. "Да это же я", - пронеслось у нее в голове. Она прошла по коридору до конца и вышла на палубу противоположного борта судна. Яркое солнце зашло за тучи, перед ней плескались темно-серые воды водохранилища, откуда-то раздавалась веселая эстрадная мелодия. Яна стояла в полузабытьи, сколько прошло времени, она не могла бы сказать. Распахнувшаяся дверь вывела ее из задумчивости. На палубу вышли два высоких молодых человека, они расположились метрах в пяти от нее и начали о чем-то спорить. До нее донеслись обрывки их слов.
- Да ладно, не дури .... Пойдем ... ты что...?
- ...случая не будет... не хнычь, отстань .... Все равно...
- Простите, - услышала она чей-то смущенный голос. Перед ней стоял симпатичный загорелый парень лет двадцати трех. Ветер играл его светло каштановыми, чуть вьющимися волосами.
- Мечта детства, простите мою дерзость, ради этого все отдам.
- Мне ничего не надо, но что вы хотите?
- На секунду дотронуться до вас.
- Можете, - после некоторого колебания ответила она.
Парень положил ей руку на голову и застыл на несколько секунд, затем он быстро взял ее руку и неловко поцеловал, в глазах его сверкнули слезы, а может это ей только показалось. Он быстро отошел, словно нашкодивший школьник и они вместе с другом исчезли за дверью салона.
Из раздумий Яну вывел начавшийся мелкий дождь. Обойдя вокруг палубы девушка сошла на берег и влилась в поток гуляющих по набережной.
Мысли одна за другой проносились в ее голове: "Что это было? А может быть, все это мне приснилось? Наверное, сон".
Она не ощущала времени, и шла, почти бежала вперед увлекаемая толпой, спасающейся от усиливавшегося дождя. Вместе со многими другими она поднялась в верхний парк, что раскинулся над набережной. Наконец, с десятиметровой высоты она оглянулась назад на набережную и пришвартованные суда. К причалу напротив здания вокзала подходил очередной круизный лайнер, прогулочного теплохода с зеркальным салоном нигде не было видно.
- Так и есть, у меня был сон на ходу.
Дождь постепенно утих. Яна шла вперед по мокрой дорожке парка. На скамейке одной из клумб сидел мальчик лет десяти. Яна бесцеремонно подсела к нему.
- Мальчик, страшно болит голова. Полечи.
Она, преодолевая его слабое сопротивление, положила маленькую руку себе на голову.
- Ты что, тетя!?
Через несколько секунд она вновь ощутила сопротивление в его руке, и отпустила.
- Спасибо, полечил, прошло.
- Ты что-нибудь почувствовал? - Яна внимательно глядела не него.
- Ничего. Странная ты какая-та, лысая тетя.
- Спасибо мальчик, - сказала она, улыбнувшись, и бодро двинулась вперед. Ноги, обретя легкость и свободу, влекли ее вперед. Куда? Она не знала и не хотела знать, ей было достаточно того, что на душе у нее отложилось что-то неуловимое, но очень ценное. Какой будет ее будущая жизнь, она не представляла, зато твердо знала теперь, что ее жизнь не может быть бессмысленной.
![[]](/img/s/sokolow_andrej/dc4/dc.jpg)