Поведение человека в значительной степени определяется заложенными в нем инстинктивными программами. Найти их у себя достаточно легко: в определенный момент голос инстинкта становится так силен, что человек не в силах ему сопротивляться: например, инстинкт самосохранения заставит бежать в случае опасности.
Социальная инженерия
Известно, что любые знания можно использовать как во благо, так и во вред. В начале 20 века была создана специальная прикладная наука - социальная инженерия, плодами которой пользуются представители спецслужб и мошенники всех типов. Цель этой науки отнюдь не благородна. Пользуясь знаниями инстинктов, подсознательных установок, автоматических схем поведения, социальный инженер работает по следующей схеме. Вначале он пытается отключить на время аналитические способности разума и превратить человека в безвольную куклу. Затем, воздействуя на подсознательные программы поведения, он подобно кукловоду, заставляет человека действовать в выгодном для него направлении.
Приемы социальной инженерии разнообразны. Вначале разберем, как манипулятор может использовать самые простые человеческие инстинкты, в частности инстинкты, присущие любой нормальной женщине.
Занимается изучением инстинктов в живой природе этология. Дадим ей слово[1]:
"В инстинктивных программах самки (различных видов птиц) заложено стремление заполучить для своих потомков гены от выдающегося самца. Она узнает его по ряду признаков, которые действуй на нее тем сильнее (восхищают ее), чем ярче они выражены. Объединяя такие признаки, мы видим, что это самец крупный, идеального сложения и раскраски с сильным запахом, мощным голосом с четкими проявлениями вторично-половых признаков, отражающие уровень секреции гормонов, четко исполняющий видовую программу токования, сумевший достаточно прожить, победитель турниров, захватчик прекрасного участка и т.п. Здесь нам, читатель, уместно вспомнить, что у девочек-подростков воображение порождает некую модель "прекрасного принца".
Самка узнает элитного самца и по реакции на него других самок, чем больше самок выбрало его, тем больше независимых подтверждений правильности ее выбора. Действие этой программы можно обнаружить и в бессознательном поведении женщин, когда они образуют табун поклонниц знаменитых мужчин. Показательно, что поклонницы часто даже не надеются образовать с таким суперменом пару, но легко вступают с ним в короткую связь".
Мне в своей жизни привелось наблюдать яркий пример манипулирования женщинами, и я хочу им поделиться.
В советское время в абхазском городе Гудаута центром курортной жизни был расположенный на берегу моря большой пансионат. Многоэтажные новые корпуса были до отказа заполнены отдыхающими, съезжающимися сюда со всех уголков необъятной родины. Для неизбалованных комфортом простых советских людей пансионат казался комфортабельным: обширная территория, широкие дорожки, клумбы, коробки-корпуса, облицованные светло-желтым кирпичом, отдельное здание просторной столовой, способной в одну смену прокормить несметные толпы отдыхающих. Комнаты пансионата были рассчитаны всего на 4-х человек, а не на 6-12 как в старых домах отдыха, встречались даже и, о чудо, одноместные номера для особо избранных. Основной контингент отдыхающих составляли люди достаточно молодые и не обремененные семейными узами. Возможно, людей постарше отпугивал расположившийся поблизости военный аэродром, вернее оглушительный шум взлетающих истребителей.
Время гости пансионата проводили нескучно: днем пляжный отдых, купание и загар под палящим южным солнцем, вечером танцы и знакомство с местным колоритом, а местный колорит - это, прежде всего, абхазское застолье, дегустация вин и конечно чачи. Замечу непосвященным, что крепость той чачи доходила до 90-95%. Наивные русские мужики думали, что им, закаленным водкой, бояться нечего. В этом отношении они глубоко заблуждались. Не каждый мог выдержать множество возлияний после велеречивых тостов кавказских горцев, особенно тот, кто имел привычку пить до дна. Хитрые же местные лишь пригубливали бокалы и оставались трезвыми и после полсотни тостов. Русские парни быстро сходили с дистанции, самых стойких добивала чача. Нередки были случаи, что бездыханные тела упившихся отдыхающих, словно мебель, приходилось тащить в номера.
Однажды мне пришлось участвовать в подобном мероприятии и тащить в моего тяжелого, словно тюлень, соседа в номер. Нес его, конечно, не я один, нас было четверо: двое абхазцев, я и Роман. В ту ночь мы с Романом и познакомились. На вид он был самым обычным парнем 23-25 лет: среднего роста блондин с чуть вьющимися волосами, голубыми глазами и немного странным взглядом. Манера его речи, жестикуляция ничем не отличалась от прочих молодых людей. Про некоторых людей можно сказать, что их где-то видел: то ли на работе, то ли в командировке, то ли в какой-то компании. Но в Романе было что-то необычное, как в редком экземпляре человеческой породы. Может быть, такое впечатление создавали немигающие, слегка на выкате глаза, может быть, импортная в широкую разноцветную полоску тенниска.
Вскоре я изменил первоначальное мнение о Романе, случилось это после того, как разговор зашел о женщинах.
- Народу в пансионате много, а толку мало. И двух приличных телок не найти! - заметил он, когда мы прогуливались после ужина.
- Ну, это ты слишком, есть вполне ничего.
- Ерунда. Ради таких лень напрягаться.
-Ну, у тебя и самомнение. Думаешь, любой свиснешь, и она за тобой пойдет?!
- Конечно, пойдет - небрежно процедил Роман.
- Ты что, Ален Делон что-ли? Или ты знаешь что-то такое, чего не знаю я?
- Конечно, знаю. Я знаю, что я люблю женщин, женщины любят иностранцев, следовательно, я - иностранец.
- Что?
- Здрайствуй, товарись, ти отькуда прриех? Моськв, Кив, Эленгррадь?
Произошло нечто странное. Роман куда-то исчез, вернее тот человек, что стоял передо мной был вовсе не Роман, он и смотрел по-другому, уверенно и с насмешкой и улыбался какой-то необычной, странной, несоветской улыбкой, какой улыбаются только герои зарубежных кинолент. Но более всего впечатляло - это раскатистое и певучее, не наше "р" в его речи. Такое "р" мог произнести только природный англосакс. От этого "р" веяло чем-то запретным, свободным и давно забытым.
- Я приехал из Москвы, а вы, товаришь? - ответил я, желая подыграть собеседнику.
- Ми тжевем ин ЭСШа, Канзас - сити, не пока работ те же, Моськв в одн фёрм. Как уас зоут?
- Иванов Ваня, а вас?
- Сем Браун.
- Как вам в СССР, товарищ американец? - перешел к расспросам я.
- Да, понаехало вас, подлецов заграничных на нашу голову. А впрочем, акцент у тебя что надо. Артист. Как ты так научился?
- Да как-то само получилось, - ответил Роман, переходя на обычную речь и хитро улыбаясь.
- Ну и как, действительно клюет на тебя женский пол?
- С ними у меня нет проблем. Надо только пойти в правильное место.
- А это куда?
- Ну, в какой-нибудь валютный бар, например, при гостинице Националь.
- И как ты к ним подходишь?
- Они сами ко мне подходят.
- В таких местах полно проституток.
- А мне какая разница, лишь бы фигуристая была.
- А дальше? Кто платит за угощение?
- Они. Я же вышел из номера, у меня советских денег нет.
- А дальше?
- Часто к себе приглашают, хочется же зацепить иностранца. И накормят, и напоят, и спать уложат.
- А утром?
- Утром лучше побыстрее уходить. Утром легко проколоться.
- У тебя не бывает продолжений?
- А зачем? Я же получил свое. А дальше меня ждет другая.
- И тебе никогда не хочется с кем-то продлить удовольствие, встретиться еще и еще?
- Может и хочется, но лучше не надо. При повторных встречах легко проколоться.
- Ну и осечки у тебя бывают?
- Бывают иногда, особенно по пьяни.
- И как? Тебя бьют?
- Никогда. Чаще всего мило посмеемся и разойдемся.
- А английский ты знаешь?
- Чуть, чуть.
- А если она знает, и с тобой на английском начнет?
- Говорю, что в СССР я стараюсь говорить только по-русски, изучаю язык мол. Впрочем, тех кто хочет говорить по-английски с американцем, что-то мало встречается. Не знают они английского.
Надо признаться, что в начале нашего разговора легкое облако зависти пронеслось по моему сознанию: "Вот могут же люди!" Но вскоре оно бесследно исчезло. Конечно, быть "калифом на час" замечательно, для кого-то этого достаточно, но только не для меня. Ведь любовные похождения Романа повторяются, словно действия в фильме "День сурка": знакомство где-то за стойкой бара, бурная ночь любви и стремительное бегство с любовного поля боя. В итоге американский Казанова остается всегда один. А может Роман все придумал? Акцент, конечно, он делает замечательно, но вот все дальнейшее под большим сомнением.
А почему бы не проверить на деле способности моего нового друга-артиста? Вскоре я придумал, как это сделать, причем не просто проверить Романа, а создать для него наибольшие трудности. Обстоятельства способствовали мне в этом. Как и за всеми отдыхающими пансионата, за мной было закреплено место за большим столом в столовой. Среди прочих моих соседей была молодая женщина лет 27-28-ми, впрочем, мне она тогда не казалась молодой, а скорее женщиной в возрасте. Ее внешность привлекала всеобщее внимание. Сказать точнее, внимание привлекала ее невероятной длины коса, почти касающаяся пола. Елена, так звали мою соседку, была худа, смугла, держалась очень прямо, уверенно, немного высокомерно. Чувствовалось, что она о себе высокого мнения; и все основания для этого имелись: Елена работала в МИДе, впрочем, думаю не на очень высокой должности, жила она в одноместном номере, какой простым советским людям достаться никак не мог.
- А вы знаете, Лена, что в нашем пансионате отдыхает настоящий американец?! - заметил я за столом на следующий день.
- В этом пансионате не могут отдыхать иностранцы, - безапелляционно заявила она.
- Да я с ним сегодня играл в настольный теннис. Он отдыхает инкогнито.
Елена задумалась на минуту.
- А вы не можете меня с ним познакомить? - неожиданно попросила она.
- Я его спрошу.
Уговаривать Романа показать свои способности в деле долго не пришлось, особенно после того, как я пообещал, что нас ждет закуска и выпивка в отдельном номере. Его нисколько не смутило, что экзаменовать его будет работница МИДа, повидавшая на своем веку немало иностранцев.
На следующий день состоялся вечер советско-американской дружбы. Проходил он в маленьком, скромном по современным меркам, но шикарном по меркам тех времен номере Елены. Роман, вернее, Сем Браун был в ударе. Его раскатистое, звучное англо-саксонское "р" было великолепно. Он улыбался своей широкой белозубой улыбкой так, как могут улыбаться одни лишь богатые иностранцы, не имеющие проблем и живущие беззаботно. Его улыбка, словно говорила: "Я знаю, что трудно вам строить этот самый социализм, ох как хочется вам моего капитализма, но что поделаешь?!" Елена была сама внимательность и предупредительность. Такими женщины могут быть лишь с начальниками, сантехниками, устраняющими течь, и иностранцами.
На меня она, если и бросала взгляды, то, как на предмет интерьера, обязательный, но скучный. В этом номере царил он - Сем Браун. Для нас, вернее для него она выставила все, что у нее было ценного: какие-то сладости в импортных упаковках, бутылку шотландского виски (вероятно купленного в магазине "Березка" на чеки) и сигареты "Мальборо" - заветную мечту всех советских курильщиков. Сем совершенно бесцеремонно вскрыл новенькую упаковку, достал сигарету и закурил. Выкурив за разговором одну, он тут же принялся за другую, словно это были не "Мальборо", а простой Беломор. Разговор был самый что ни на есть простой: как вы проводите время, что любите, где были. Сем наплел ей, что любит загорать на пляжах Майами, любит удить рыбу в каком-то озере недалеко от Канзас-Сити, что у него три автомобиля и что он боится высоты. После нескольких выпитых рюмок виски ответы Сема стали более односложными, но глаза Елены по-прежнему горели энтузиазмом.
-Вам нравится Большой театр?
- Отщень кхорош.
- Вам нравится русский балет?
- Отщень кхорош.
- Сем, а как вам русские девушки?
- Отщень и отшень кхороший девушка.
Слушая все это, я чувствовал себя жалким статистом на съемках выдающейся киноэпопеи, мне было обидно за русских парней, которых так легко предают русские девушки, мне было обидно за всех мужчин, потому, что их достоинство в глазах женщин заключается лишь в деньгах, статусе, в данном случае статусе иностранца. Я удивлялся на Романа, который так долго говорил на тарабарском языке и ни разу не сбился, я удивлялся на Елену, как можно с таким воодушевлением и интересом расспрашивать человека о самых банальных вещах, будто он не человек, а мумия Тутанхамона: вот сейчас ответит на последний вопрос и ляжет снова навеки в свой саркофаг. Между тем наша встреча продолжалась уже не менее двух, трех часов, была давно выкурена пачка "Мальборо" и выпита бутылка виски. Финал наступил неожиданно. Изрядно захмелевший Сем на чистейшем русском языке вдруг спросил:
- А у тебя еще бутылки нету?
Елена на мгновенье потеряла дар речи и обомлела, словно жена, нашедшая своего мужа в постели другой женщины.
- А ты что, русский?
- Русский, - спокойно ответил Роман.
- Ну вы, ребята, даете!
Как ни странно, ни сцен, ни упреков не последовало, Елена отнеслась к происшедшему с юмором, посмеялась, похвалила Романа за артистизм. Впрочем, мы вскоре ушли.
Упрек мне был сделан на следующий день за столом.
- Зачем же ты меня все-таки обманул? - спросила она.
- Ну, тебе же понравилось?
- А вообще, да.
Других подвигов Сема Брауна в гудаутском пансионате я не знаю, а в своем натуральном виде, в образе Романа он соблазнил одну девушку. Выдающимися внешними данными его избранница не отличалась. Это, пожалуй, все, что я вспомнил о том далеком лете, проведенном на берегу Черного моря в Гудаутах.
Выводы
1. Не пытайтесь подражать описанному выше Казанове, его успехи мимолетны и эфемерны. В любви чувства одерживают верх над инстинктами.
2. На любого охотника сыщется свой охотник.
Литература
1. В.Р. Дольник. Непослушное дитя биосферы. "Паритет" Санкт-Петербург, Москва, 2004.
![[]](/img/s/sokolow_andrej/oxota/prz1.jpg)