"Один за всех, и все как один...(Девиз взят у А.Дюма и немного видоизменён)"
(Дальше будет изображено прошлое впритык до момента, о котором шла речь в начале, а потом уже и последующие события).
Как сложно в этом мире быть анархистом, человеком со скептическим взглядом, с недоверием ко всем и всему, с припадками пессимизма... Именно таковым стал я, вот он я, иду по улице, как многие, иду куда-то и зачем-то, смотрю то по сторонам, то вверх. Небо говорит со мной, точнее с моими глазами, оно всё твердит: "Глянь сколько всего прекрасного, а ты, зачем тебе тот ужас, который видишь лишь ты?!" Я мысленно, прикрыв на несколько мгновений глаза, отвечаю: "Ты ошибаешься, если ты - это нечто прекрасное, если ты всегда было таким, ты не знаешь как здесь, о, небо, тебе далеко до земли! На которой, надеюсь, ни лишь я, не слеп". На этом односторонний ежедневный диалог заканчивается, небо почему-то отказывается говорить со мной, даже оно. Я прихожу на роботу, с которой сразу же ухожу, ведь меня за постоянные опоздания выгоняют, где именно я работал - неважно, это теперь прошлое. Да опять домой, опять срывать объявления о приёме на работу по дороге! Как же это всё однообразно, неужели так будет всегда?! Иду себе, иду... И вот, хоть какая-то перемена, какой-то человек с азиатской внешностью, сбил меня с ног, и даже помог встать и извинился, что редкость. Не успел я оклематься, он давай мне рассказывать, что он учёный и что его не воспринимают... В общем, свой путь я продолжил с ним, он мне показался близким по духу. Учёный: "Я недавно заявил, что отсчёт времени неправильный, ведь мы не знаем, когда было что создано, а значит и не знаем, какой сейчас год , вести отсчёт времени от рождения выдуманного очередного полубога глупо, я им предложил альтернативу - вести отсчёт не по годам, а только лишь по месяцам, которые, как известно, как и всё в природе идут по кругу, так знаешь что, меня высмеяли, умные люди смеялись как дети, как жестокие дети! Порой мне кажется, что на роботе меня держат - только, чтобы периодически высмеивать! Знаешь, что я ещё думаю, каждый год Земля проходит вокруг солнца за разный период времени, а не за равные отрывки, и вокруг оси она тоже оборот делает не за 24 часа, то есть за всю историю эти песчинки образовали огромный интервал. И у меня много других утверждений, которые некоторые воспринимают как юмор. Пусть лучше меня отведут на костёр как Джордано Бруно, чем будут всячески морально издеваться!!!" Я попытался успокоить учёного, я решил показать ему, как я живу, мне казалось, такая экскурсия должна отвлечь его, но по дороге нас отвлекло кое-что иное, кое-какие звуки проникли в наши уши. Мы завернули за угол, и там, в тесном переулке, стоял чернокожий трубач, его музыка была такой же скорбной, как и речи учёного, как и моя жизнь. Денег у нас не было, нам нечего было дать уличному музыканту, но у нас была наша новорожденная компания, и наше внимание. Мы, не прерывая в такт звучащих нот, жестами позвали трубача идти с нами. И он присоединился к нам, он внезапно повеселел, всю остальную дорогу он играл какие-то более жизнерадостные мотивы с ускоренным темпом. Уже у входа в многоэтажку в которую, где-то там сверху, вмонтировано моё жилище, мы обнаружили существо укутанное в старую, потёртую тёплую одежду, в отличие от одежды существо было молодым. Это была девушка с белым, но испачканным улицей лицом, и светлыми, как лучи, волосами, у неё была скандинавская внешность. Она лежала без сознания, ей явно нужна была помощь, и мы её взяли с собой. Вот мы поднимаемся надоедливыми ступеньками, лифт не работает, знаете это как в жизни, кто-то платит и лифт работает, кто-то быстро поднимается наверх, а кто-то наверх идёт долго, ступая аккуратно, думая о чём-то, как хорошо, что сегодня я взбираюсь не сам, как вы помните высоты я побаиваюсь, поэтому и мелькания этажей, но сегодня нет, страхи на время меня, кажется, покинули. Я открыл свои двери пред незнакомыми людьми, у меня нечего брать, но я надеюсь, что мы что-то вместе создадим, не знаю что именно, что-то, что возможно назвали бы как - "нечто". Миновав пустынные комнаты, я провёл друзей на балкон и усадил на шатающиеся деревянные стулья, девушку мы пока что оставили в соседней комнате. Учёный спросил меня: "Что с окнами? Они пропускают свет, но их излишняя белизна не даёт нам насладиться пейзажем". Я ответил: "Этот пейзаж мне более по душе, ну и я боюсь высоты". Дальше учёный предложил поговорить о нашем прошлом, и о том, что наше сегодня - этап перехода в наше будущее, он вполне серьёзно говорил, что именно в этот день мы должны решить всё, что нас волновало в формате размышления, а завтра смелыми действиями сделать из наших внутренних "теорем" - "аксиомы". Трубач впервые за сегодня отложил инструмент и тоже начал говорить: "Меня зовут Луи, меня так назвали в честь Луи Армстронга, он был виртуозом в джазе, он выходил за пределы джаза, это было его собственное течение, у меня нет такого артистизма как у него, но, может, вы слышали, вчера по радио транслировали джаз композицию некого мистера Лаера?" Учёный: "Да-да, что-то такое мои уши уловили, ты хочешь сказать, что Лаер - это твой псевдоним?.." Луи: "Нет, так называет себя тот, кто украл мелодию, которую я позавчера наивно наигрывал на площади, больше я на площадь ни ногой, в первый раз сходил, и вот, такое вот, приключилось! Знаете, больше чем чиновников я ненавижу плагиаторов, ведь чиновники крадут деньги, понимаете - всего лишь деньги, а плагиаторы крадут идеи!" Учёный: "Не расстраивайся, главное, что твою композицию услышали люди, а то, что она твоя... Мы сейчас обдумаем как бы это доказать. Тот "великий" плагиатор оценил твою композицию и у него были деньги, чтоб её подать в массы как свою, мне, хоть я и далёк от искусств она понравилась, вероятно, понравилась и людям, а значит - это твой успех, просто его надо к тебе перенаправить, чужие деньги присвоили то направление себе, но то, что помогает тебе создавать музыку, твоё творческое нутро, оно поможет тебе вернуть по праву твоё и мы поможем тебе не сдаться! Но не сдаться бы и мне, ведь твою музыку хоть оценивают, а над моими теориями смеются... К слову, меня зовут Томас - я учёный, которого учат неучи". Дальше говорю я: "В юности моя любовь меня обманула, убив музу, она отдала мои стихи парнишке, с которым наверняка живёт и сейчас, он тоже был "великим" плагиатором. Я вспоминаю об этом с болью, это до сих пор отталкивает меня от поэзии, а так же я помню сон, к которому следовало бы прислушаться, но, увы... Мне снилась девушка, та самая которую я называл родной, так вот она предлагала мне во сне прилечь, прилечь в гроб, она так тепло это говорила, как к ребёнку: "Ложись, ложись в гробик, там хорошо"... И я... Я ложился, к собственному удивлению, ложился, а затем холодный пот приводил меня в чувство. Я это вспомнил к тому, что каждого из нас пытаются "убить". Убить не физически, просто мы для них конкуренты, которые мешают им спокойно обогащаться, и они считают, что убьют нас морально, что удушат нас либо количеством, либо "авторитетом". Но всё дело в том, что наша-то цель не обогащение, мы просто авангардисты своих интересов, они этого не понимают. Они как псы охраняющие территорию, к которой привыкли, им страшны столь необычные перемены жизни во всех её смыслах, на всех её уровнях, им страшны перемены, к которым стремимся мы. Их материальный потребительский мир - их клетка, и она им нравится. Мы же пытаемся вырваться и таких, думаю, хватает в настоящем, в не материальном мире. Так давайте же искать таких же как мы, ведь вместе свобода кажется куда ближе, хотя бы вот мы недавно и мы на данный момент, сегодня наша мораль возросла, свобода нам кажется реальнее, мы о ней говорим, лично меня покинула меланхолия, что в разные времена была то болезнью, то наоборот чем-то возвышенным". Я хотел ещё что-то сказать, но на балкон тихо вошла девушка, она уже умылась, у неё в руках был мольберт, кисточка, мешочек в котором были небольшие баночки с красками и чашка с водой. Она сказала: "Я не помню своего имени, но моё прозвище - Муза, можете меня так называть, я слышала ваши разговоры, ну, часть из них, и тоже хочу кое-что рассказать... Я помню, что приехала сюда из Норвегии, я искала вдохновения... Следующее что я помню - я нашла вдохновение, я принялась рисовать ночной пейзаж этого города, но из этой красоты вдруг вышли "уродливые сердца" и поколотили меня, обнаружив, что у меня нет денег, они забрали холст, всё остальное они тоже хотели забрать, но я упала и прикрыла собой - это богатство, я завернула жизненно-важные предметы для творчества в свою нестандартнотёплую для этих мест одежду, словно это дополнительные внутренние органы, за что лишилась сознания и памяти. Но теперь я здесь, здесь средь сердец моего калибра, я уверенна наши сердца перекачивают кровь в одном направлении. Эй, тот, чья душа живёт на этих окнах, мне кажется в твоей душе намного больше контрастов, в наших душах, в нашей теперь общей душе! Душа - это сочетание чувств и интеллекта, так вот, я эти тональности предлагаю использовать для создания картины, прямо на этой бледно-белой скуке. Мы изменились в течении относительно небольшого промежутка времени, а так же мы объединились, значит будет символично разрисовать это вот в соавторстве, вы ведь не против? У меня ломка от недостатка рисования!" Я ответил: "Конечно же, мы это сделаем, как и всё о чём говорили!" И мы приступили к "работе". Том рисовал какие-то замысловатые здания используя чертёжную точность, он рисовал их в разных цветах, как и все мы он использовал разнообразную палитру, Луи изобразил музыкальные трубы вместо солнца, их было много, и от каждой шли лучи, Муза дополнила всё, профессионально нарисовав задний фон, она нарисовала его в виде радуги со множеством изгибов, а я, что я, я рисовал, то что умел - облака, вернее даже не рисовал, я сцарапал краску ножиком в некоторых местах в форме облаков, теперь я частично видел высоту за окном и мир, сейчас мне не страшно, тем более, что занавес лишь приоткрылся, спектакль впереди.
Художница "нарисовала" нам чай, я и не предполагал, что у меня есть чай, мы выпили... Когда пили чай нам странным не казался, но после распития странным нам казалось всё вокруг. Наш рисунок на стене ожил, он заполнил всё вокруг, он стал нашей реальностью, мы смеялись, хотя особых причин для смеха не было, смех дополнила музыка, Луи заставил окна содрогаться, а наши последующие химерные танцы заставили дрожать пол. Нас пронзила радуга, вокруг плавали здания в облаках, что при прикосновении не рушились, а расплывались, и всё это обогревали счастьем звуки трубы, звуки летели отовсюду! Хотя, конечно, в действительности труба была только одна, мы по-прежнему находились в, не смотря на разрисованные окна, моём тусклом жилище, а чай был самым обычным, его ещё называют - простой, как карандаш, как серый карандаш, серый как моё прошлое, как всё, что есть однообразным. Но мы мечтатели - пираты, то есть люди ищущие, у нас приключения в любое время суток, в любом месте, главное, чтобы мы не разбивались на одинокие "Я", ни то грустно становиться. Пиком нашего сумасшествия стало открытие мной окна и повтор подвигов детства, и да, я чуть не упал, но друзья меня вытащили, этот случай послужил поводом "вернуть" радугу обратно на стекло, прекратить музыку, представив, как резко останавливается пластинка, вставленная в граммофон, и сесть на пол для обсуждения - "завтра". Я заявил: "Мы должны уладить дела каждого из нас вместе, если мы можем вместе искренне смеяться, значит, так же искренне мы можем делать что угодно". Художница: "Ты предлагаешь придумать чёткий продуманный скучный план действий?" - Нет, я не это имел в виду, мы просто сделаем всё, что будет в наших силах, да поможет нам великая импровизация! Томас со мной согласился, замысловато сказав: "Импровизация - это поиск случайного нового, заменяющего стандарт, это то, что нужно!"
Мы позволили себе ненадолго уснуть, и пусть приснится нам одно и то же, но мы ведь и помнить не будем, что там за сон скрашивал ночь...