В ноябре 2012 года исполнилось 80 лет со дня рождения великого ученого, русского философа Эльмара Владимировича Соколова. Он ушел из жизни 9 лет назад, в возрасте 71 года, незначительном для ученого. Научное наследие Э.В. Соколова все еще ожидает своего освоения. Его коллеги, ученики и друзья сохраняют светлую память о выдающемся ученом и неповторимом человеке. В публикуемых, казалось бы частных, воспоминаниях четко вырисовываются необыкновенные человеческие и гражданские качества профессора Соколова, его неподдельная интеллигентность, истинный демократизм, уважение к ближнему, стремление не поучать, а делиться знаниями, жизненная потребность анализировать и изучать все общественные процессы. Профессор Соколов был достойным представителем подлинной научной элиты.
Этот необыкновенный светлый и радостный человек и умер-то в самый веселый день года - 1 апреля. Первый день весны. День смеха.
То, что Эльмар Владимирович Соколов - человек исключительный, становилось ясно с первых мгновений знакомства. Лучезарные глаза при серьезном выражении лица, спокойный, тиховатый голос, ровные интонации - чаще вопросительные, чем утверждающие. Небольшой рост и щупленькая фигура для него самого не являлись проблемой, и собеседники мгновенно забывали, что перед ними не супермен. Он сам ни в малейшей степени не зависел от стереотипов, и это передавалось другим. В любом обществе он существовал очень органично.
К сожалению, мне не довелось тесно сотрудничать с Эльмаром Владимировичем, я не была его ученицей в строгом смысле этого слова. Встречи были мимолетными. Слушала его необыкновенные лекции в аспирантуре, встречалась на научных семинарах, довелось общаться неформально. Оказалось, что это незабываемо. Он слыл оригиналом, а его поведение было аристократизмом высшей пробы. Деликатность была его органикой. Всегда оставаться самим собой в СССР позволяли себе немногие.
Припоминается пустяшный, но показательный случай. Мы были гостями на дне рождения - сборная из знакомых хозяина, впервые игравшая на одном поле. В начале застолья хозяину позвонили, и он сообщил, что должен срочно ехать в Пулково в аэропорт. Он просил нас продолжать банкет и оставил Эльмару Владимировичу ключ от квартиры. Гости молча поедали салаты, присматриваясь друг к другу. Люди все были зрелые и солидные. Молчали не от пустоты, а из деликатности - опасаясь огорошить кого-нибудь своим внутренним миром. Объединяющие компанию тосты за отсутствующего юбиляра быстро иссякли. Скучать не хотелось. Я поставила пластинку и предложила потанцевать. Солидные гости молча уставились на меня... Я не была совсем молодой, но все остальные были старше на 15-20 лет. Сообразив, что ляпнула что-то не то, я собралась поменять Джо Досена на Моцарта, но из-за стола легкий, как юноша, вспорхнул профессор Соколов и пригласил меня на танец. Танцевал он неумело, но с большим энтузиазмом. Вскоре общество, воодушевленное его примером, самозабвенно растанцевалось.
Эльмар Владимирович был полноценным человеком во всех областях жизни. Он выделял женщин. В разговоре с ними его интонации становились теплее и трогательнее, но не снисходительными. Он был мужем красавицы, а для мироощущения мужчины это немаловажно. Он гордился своей женой с достоинством, а не напоказ. Годы, прожитые вместе, не изменили его восприятия.
Эльмар Владимирович никогда не подстраивался под ситуацию. Он был необыкновенно ровен в общении со всеми людьми. Социальный статус человека, ни чужой, ни собственный, действительно не имел для него никакого значения. Он выслушивал собеседников с большим вниманием и находил интересное для себя даже в речи уличного забулдыги или узкомыслящей мещаночки. Он не прикидывался интересным собеседником - он им был. Так складывалось само собой. Он никогда ни до кого не опускался. Нам незаметно приходилось подниматься к нему.
Эльмар Владимирович никогда не присваивал ничего чужого. Он щедро раздавал свое и не замечал этого. Пропустив чью-то случайную мысль через свою голову, он мог восхищенно сказать, с каким умнейшим человеком ему довелось беседовать. Он не стал большим ученым - он им родился. Таков был склад его ума.
Говорят о его фантастической работоспособности, а это был просто образ жизни. Он делал то, что душа просила, и работа спорилась.
Как-то в конце 80-х он пригласил на заседание научно-практической секции кришнаитов. Тогда, появляясь на улицах города бритоголовые и босоногие, в розовых развивающихся полотнищах, они вызывали изумление прохожих. Теперь, по приглашению профессора Соколова, били в барабаны, пели и приплясывали в роскошном Дубовом зале Дома ученых, переполненном ведущими научными кадрами Ленинграда. Когда песни стихли, Эльмар Владимирович, как хозяин семинара, предложил начать дискуссию. Ученые, окутанные клубами благовоний, высказываться не спешили. Слово попросил молодой человек. Представился - грузчик сталепрокатного завода.
Публика недоуменно зашикала, а Эльмар Владимирович, как ни в чем не бывало, пригласил грузчика к микрофону. Внимательно выслушав выступление, он высказал восхищение поставленными проблемами и глубиной знания вопроса. Позднее имя выступившего тогда Александра Богданова стало хорошо известно в широких политических кругах.
Эльмар Владимирович никогда не искал славы шутника, но часто создавал ситуации, которые всех забавляли и пересказывались потом как анекдоты. Происходило это, во многом, из-за того, что некоторые простые правила нашей жизни он не понимал или не хотел понимать.
Году в 87-м в институте Культуры принимали ученых из-за рубежа. По тем временам это были редкие и самые почетные гости. Состоялось выступление на кафедре, послушать которое были приглашены ученые-смежники. Перевод с французского и немецкого блестяще осуществлял профессор Сергей Николаевич Артановский. Старинный друг и коллега Эльмара Владимировича. По окончании лекции люди не разошлись, как планировалось, а сцепились в дискуссии. Время шло. Явилась секретарь ректора и передала, что ректор Зазерский нервничает - для почетных гостей накрыли небольшой фуршет, а они его игнорируют и тратят время на разговоры с публикой. В центре горячо спорящих стоял профессор Соколов. Секретарь, прижав губы к его уху, взывала к совести, требуя немедленно прекратить срывать регламент. Он смутился - как-то неудобно, ректор ждет, а мы тут застряли и... пригласил всех присутствующих последовать на прием. Секретарь остолбенела. Она не знала, как выйти из положения. Попить с ректором кофе было удовольствием, доступным единицам. Все рассосалось само собой. Опытные люди, чтившие субординацию, остались на месте, а профессора Соколова секретарь твердо взяла под локоть и увлекла за собой.
Последний раз мы встретились с Эльмаром Владимировичем в Павловске. Гуляли по парку. Кажется, это был 2002 год. Что эта встреча последняя, в голову не приходило. Был будний непогожий весенний день. Народу в парке было мало, и я наслаждалась пейзажами и беседой с доктором философских наук. На скамейке у дворца горевали две женщины-художницы. Они расставили свои, написанные маслом, картины, но покупателей не было. Эльмар Владимирович остановился и заинтересованно осмотрел каждую работу. Потом еще раз. Заговорив с женщинами очень уважительно, он похвалил работы. Нашел этюды, напоминавшие Серова. Все согласились.
Я сказала:
- А эти болота похожи на "такого-то".
Эльмар Владимирович посмотрел с удивлением, но в меру приличия:
- Вы знаете этого художника? Мне он очень нравится! Я сразу заметил сходство... но не сказал, боясь озадачить. Он мало кому известен.
Мы продолжали прогулку. Он повел беседу о живописи. Как всегда очень просто и обстоятельно. Я поразилась, что и в этом он специалист. Он скромно растолковал, что был погружен в живопись с детства. Его дедушка писал картины в духе Шишкина. Выставлять их на общее обозрение считали неудобным. Они хранились где-то чуть ли не на чердаке. Эльмар Владимирович сказал:
- А сейчас я бы их повесил в квартире.
Постепенно разговор зашел о резкой перемене общественной морали и нравственности. Об упадке разговорного русского языка. У меня прорвалось раздражение тем, что нормы перестали соблюдать даже дикторы радио и телевидения, чья речь должна быть эталонной. Жаргон и диалекты стали присутствовать в официальной речи государственных чиновников, видных политиков, в вывесках и рекламе Санкт-Петербурга(!). Эльмар Владимирович не раздражался, а сказал с сожалением и сочувствием, что у людей стала иначе складываться жизнь, а перемены речи - только последствие. После Перестройки мы, единая общность "советский народ", резко разделились на разные социально-культурные группы с узкогрупповыми нормами. Как узнать своего? Опознавательными знаками служат одежда, манеры и речь. Те, кому необходимо признание масс, стараются говорить на языке большинства. Эльмар Владимирович обратил внимание, как часто стали употреблять бессмысленное "как бы", а оказывается это очень закономерно и проясняет сложившуюся в обществе ситуацию.
- Вы слышали, как говорят: "как бы женился", "как бы директор", "как бы ученый", "как бы организовал"? Люди не уверены в себе, в том, что делают, и в результате!
При расставании он протянул мне брошюрку и сказал, что эта работа его родственницы, безвременно ушедшей молодой девушки. Взглянув на обложку: "Христианская перспектива в образовании и воспитании", я заявила:
- О, нет спасибо. Пусть это достанется кому-нибудь другому. Я не найду время прочитать. Я сейчас думаю совсем о другом.
До сих пор не могу понять - откуда такая удивительная, необъяснимая бестактность?
Эльмар Владимирович стал пристраивать брошюру обратно в свой потертый портфельчик и заизвинялся:
- Да-да! Наверное, это не всем интересно. Мы торопились издать к годовщине смерти Наташи. Ей было чуть больше 30 лет. Это ее кандидатская. Она не успела ее завершить. Хотелось бы, чтобы что-то осталось... Я приводил в порядок ее бумаги и невольно так увлекся!
Ощутив жгучий стыд за свою бездумную выходку, я перехватила брошюру и оправдалась:
- Раз там что-то и Ваше, я обязательно почитаю.
Брошюру я прочитала сразу же. Почитать ее было бы не вредно всем. Она мне часто пригождается в работе. В ней звучит голос Эльмара Владимировича. Сказать ему об этом случай не представился.
Эльмара Владимировича нет уже 8 лет. О нем стали говорить - "Великий русский мыслитель". При жизни даже не слишком близкие люди называли его Эльмар, Эльмарчик. Пусть не всегда "в глаза". Профессора нередко можно было встретить в городе в поношенной куртке, туристских ботинках, с рюкзаком за плечами. Он очень любил ездить в лес. Охотно общался с встречными грибниками, не гнушался поддержать беседу с попутчиками в электричке. Он выглядел своим для любого простака и не соответствовал тогдашнему стереотипу большого ученого. Жаль, что нельзя больше его встретить. Но странное дело - с его уходом не ощущаешь пустоты. Сохраняется какое-то удивительное наполнение. Можно вспоминать с друзьями забавные ситуации из его жизни, его неординарные лекции и выступления. Можно продолжать обдумывать его высказывания, вникать в их суть. Можно читать его работы...
Прошу извинения у читателя - в моих заметках о профессоре Соколове мало значительного, но так приятно вспоминать о нем!