Все события и персонажи являются выдуманными, любое совпадение их с
реальными - это чистая случайность, и в этом случае автор никакой
ответственности не несёт!!!
***
Кто-то не сильно, но довольно-таки настойчиво тряс его за плечо...
--
Дорогой, встава-ай... Вась, а Вась, ну вставай - на работу опоздаешь...
--
Машь, ну отстань, пожалуйста... Сейчас... Ещё десять минут, а... Да дай ты поспать человеку!
--
Всё больше ни минуты, меня достало каждое утро тебя будить, что, а я спать, по-твоему, не хочу! Ну-ка быстро вставай!
Тряска заметно усилилась...
--
Ну всё! - закричал он, выхватывая из-под подушки револьвер: - Сейчас я прекращу это раз и навсегда!
В шесть часов утра в спящем доме этот выстрел прозвучал слишком пронзительно и оглушающе. Затем раздались ещё три выстрела. Две пули вошли в грудь и одна в правое плечо, и бедная Маша медленно завалилась на ковёр, истекая кровью. Боли она уже не чувствовала - во лбу у неё красовалась аккуратная дырочка от первого выстрела - она умерла мгновенно. Кровь продолжала ещё вытекать из мёртвого тела, и когда ковёр уже пропитался насквозь, она потекла по жёлтому стёртому паркету...
***
--
Вставай, дорогой, на работу опоздаешь...
Он соскочил с кровати так быстро, что одеяло слетело на пол...
--
Ты чего? - удивилась Маша.
--
...Я... Ты... Фуф... Просто сон плохой приснился, - отмазался он, думая, а настолько ли плох был этот сон.
Выспаться так и не дали.
Он посмотрел на будильник - шесть десять. "Блин, мог ещё целых десять минут спать", - подумал он, заходя в ванную.
Потянувшись за зубной щёткой, он сделал неловкое движение, и вся полочка с грохотом и звоном посыпалась в раковину. "Блямба!", - выругался он про себя: "Начало, мать его, нового дня..."
Со злостью он схватил свою старую зубную щетку, выдавил на неё пасту и сунул её в рот, при этом до крови разодрав себе десну.
--
*, *ый *! - матерился он уже в слух, сплёвывая кровь.
Выйдя в кухню, где непричёсанная и ненакрашенная Маша, уже ставила на стол подгорелую, как всегда, яичницу, он тихо проклинал это утро.
--
Ты чего там орал, как резаный? - спросила она, глядя на него заспанными глазами.
"Ещё издевается, зараза!" - подумал он, но в слух сказал:
--
Порезался когда, брился - вот и орал.
Он продемонстрировал свежие порезы на щеке и абсолютно недовольный сел на табуретку.
--
Яичницу солила? - спросил он, наливая с кружку молоко.
--
Эээ, не помню. По-моему нет. А у тебя, что рук нет...
Последняя фраза окончательно его выбесила, он схватил солонку, занёс её над тарелкой и... добрая половина её, вместе с колпачком, вывалилась, как раз посредине между двумя тщедушными желтками...
--
Ой... - хихикнула Маша и быстро вышла из кухни, оставив его, сидящего с солонкой в одной руке и вилкой в другой, наедине с испорченной яичницей и тяжелыми мыслями.
...Молоко оказалось скисшим...
***
На остановке оказалось людно, хотя это было и очевидно - несмотря на двадцатиградусный мороз людям все равно надо было ехать на работу.
Злой, холодный и голодный Василий стоял на остановке в ожидании автобуса, и пытался прикурить от так некстати закончившейся зажигалки. Наконец ему это надоело, и он попросил у какого-то мужика прикурить. Только он почувствовал в своих лёгких блаженный вкус никотина, как из-за угла показался его автобус. Пришлось выбросить первую утреннею сигарету и лезть холодную забитую отвратительными харями развозку.
Наконец автобус подошёл к конечной остановке, и все пассажиры ринулись на выход - именно тогда кто-то отдавил ему все ноги и порвал правый карман пальто. Василий, матерясь, вывалился из дверей на остановку. Слава Богу, что он догадался положить бумажник во внутренний карман, ведь там лежали обеденные талоны - его единственная надежда не умереть сегодня с голоду.
С мрачной улыбкой он поплёлся к своей проходной, нашаривая рукой в ещё непорванном кармане пропуск.
На проходной толстый охранник полчаса сверял его лицо с фотографией на пропуске, и это было не удивительно, ведь на фото был изображён улыбающийся жизнерадостный человек, совершенно не похожий на теперешнего Василия. И только когда напирающие сзади люди начали возмущаться, охранник задал свой каверзный вопрос:
--
Молодой человек, это ваш пропуск?
--
Мой, - коротко ответил Василий.
Сзади просунулась жирная бабка с волосатой бородавчатой шеей, внимательно изучила пропуск своими близорукими свиными глазками, и что есть мочи, картавя, заорала, брызжа на всех слюной:
--
Товарищ охранник, не он энто! Да вы гляньте на него! Да он даже на фото не похож! Да я двадцать лет тута работую, а ентого прохиндея ни разу не видала...
--
Да вы погодите тут бузить, - позади бабки оказался маленький лысенький дедок, улыбающийся беззубым ртом: - Я вота тоже на фотке на себя не похожий, а разницы всего лет десять.
И дед продемонстрировал всем свой пропуск, на котором был изображён молодой брюнет с белоснежным оскалом.
--
Улыбка только и осталась, - подвёл итог дед.
Народ, видевший его фото, начал ржать:
--
Ну, ты дед, загнул - десять лет прошло - да тут все пятьдесят...
Мнение толпы разделилось надвое: одни кричали, что на фотографии не Василий; другие, что они опаздывают на работу, и, вообще, не фиг толпиться на проходной, для этого есть буфет или актовый зал.
Всё закончилось, когда на проходной появился начальник Василия Изотопов Никодим Афанасьевич и доказал, что фотография на пропуске соответствует непосредственно морде Василия.
--
Вы когда-нибудь на себя смотрели в зеркало после бодуна? - спросил он окружающих.
Окружающие просияли, и в их глазах засветилось полное сочувствие Василию, и даже охранник улыбался, думая о чём-то своём, когда возвращал Василию злополучный документ.
--
Никодим Афанасьевич, но я же вчера не пил! - сказал Василий начальнику уже на территории исследовательского института.
--
Ну, тогда иди назад и расскажи всем сей факт, - предложил тот, после чего Василий угомонился.
Уже перед дверью в корпус Изотопов остановился, внимательно посмотрел на Василия и сказал:
--
Я надеюсь, Вася, что ты не забыл, какой сегодня день?
--
А что?
--
Да то, что сегодня последний день месяца - день предоставления отчёта о проделанной работе.
"Поездка домой на обед умерла" - обречённо подумал Василий:
--
Ах, да, как раз собирался занести вам свой отчёт после обеда.
--
Вот и ладненько - после обеда - жду! - сказал Изотопов и прошмыгнул в дверь.
***
Пообедать Василию так и не удалось - талоны он забыл дома в ящике стола...
Сидя за включённым компьютером, Василий уже довольно долго размышлял, что же написать в отчёте. Писать было однозначно нечего.
Может про то, как отчищали от снега дорожки? Или про неделю карантина, когда Василий подхватил грипп и заразил половину сотрудников своего корпуса? А может какую-нибудь весёлую историю, чтоб Изотопов обмочился от смеха и забыл про отчёт... но никакие истории, а тем более весёлые, не шли в голову Василия.
Со злости Василий начал писать какую-то ерунду, придавая ей форму отчета, и когда почти набралась, с трудом вымученная страница, на экране монитора выскочила пресловутая табличка: "Windows выполнила недопустимую операцию...".
Это выбесило Василия (уже второй за сутки раз (и отнюдь не последний)). Он поднял свой широкий кулак и со словами "*ый Билл Гейтс" со всей дури ударил им по клавиатуре. Это привело к тому, что различные кнопочки клавиатуры разлетелись по комнате в различных направлениях.
Через пять минут, отматерившись и немного успокоившись, он принялся собирать клавиши. Две он так и не нашёл...
Сообщение Виндов до сих про не пропало с экрана, поэтому компьютер пришлось перезагружать. Но адская машина больше не желала работать на такого злого человека, как Василий, и поэтому при перезагрузке, издеваясь, со всем своим цинизмом, писала "Клавиатура не обнаружена - нажмите F1".
Обнаружив "необнаруженную" клавиатуру перед собой на столе, Василий схватил её, спихнул на пол и принялся топтать ногами, вымещая весь свой гнев, накопившийся за этот долгий день.
Прекратил этот апогей апофеоза, внезапно появившийся в дверях Изотопов. Он ошарашено посмотрел на бушующего Василия, и не уверенно промолвил:
--
Василий... может вам стоит, поехать домой, отдохнуть... А отчёт завтра напишете...
***
Идти домой пришлось пешком. Но Василий был даже рад такому повороту событий, так как ещё одной поездки в автобусе не вынес бы ни он, ни его пальто. По дороге он попытался успокоиться и подышать полной грудью, но жесточайший мороз заморозил и разбил вдребезги эту идею. Окончательно замёрзший, он пробирался по огромным сугробам, надеясь, что дома его ждёт теплая еда, горячая ванная и любимая Маша.
Войдя в квартиру, он сразу не почувствовал!!! тёплой еды, пройдя ещё немного, с трудом переставляя окоченевшие ноги, Василий увидел, что, и пара из ванной тоже нет. Мечты разбились о железную стену действительности... а так верилось (хотелось верить)...
--
Дорогой, ты уже вернулся?..- из комнаты выплыла Маша. Она была в каком-то изящном незнакомом домашнем халатике, наподобие китайского кимоно, её пальцы были в растопырку - было видно, что она только что накрасила ногти.
--
А я тут начала убираться у тебя в столе... Ты, кстати, почему сегодня обеденные талоны не взял? Худеешь что ли?... Так вот, смотрю, деньги какие-то лежат, ну думаю, ты мне на подарок на Новый год собрал...
Василий вспомнил, что как раз забыл перепрятать свою заначку... Копил полгода, с каждой зарплаты откладывал - собирался через два месяца себе компьютер обгрейдить.
--
Ну так вот, ты меня слушаешь? Я эти деньги взяла, у соседей ещё заняла... И, вот.... - она покрутилась передним, хвастаясь обновкой. - Купила себе халатик. Фирменный. А чё Нового года ждать, там цены знаешь какие будут?
У Василия вдруг заколо сердце и на глазах начали наворачиваться слёзы...
--
Ты чего? Так нравлюсь что ли? Правда я в нём красивая? - она снова начала вертеться.
Василий прислонился к стене и начал медленно оседать на пол...
--
Слушай, Вась, ты за хлебом не сбегаешь, а то я со своим новым халатом совсем забыла, что в доме хлеба нет... Да... и купи мне что-нибудь вкусненькое, только не шоколадку - я от них полнею, ну, пожалуйста!
Василий попытался подняться, но его загипнотизировал халат, который вращался вместе с его хозяйкой. Узоры халата начали складываться в какой-то невообразимый рисунок, он рябил в глазах... он просто бил по глазам, приближаясь всё ближе и ближе. Василию показалось, что этот цветной хоровод сейчас поглотит его, тогда он поднял обмороженные руки, как бы защищаясь, и закричал... Потом наступила темнота.
***
Кто-то не сильно, но довольно-таки настойчиво тряс его за плечо...
--
Дорогой, встава-ай... Вась, а Вась, ну вставай - на работу опоздаешь...
--
Машь, ну отстань, пожалуйста... Сейчас... Ещё десять минут, а...
Да дай ты поспать человеку!
--
Всё больше ни минуты, меня достало каждое утро тебя будить, что, а я спать, по-твоему, не хочу! Ну-ка быстро вставай!
Тряска заметно усилилась...
--
Ну всё! - закричал он, выхватывая из-под подушки заранее заготовленный топор: - Сейчас я прекращу это раз и навсегда!
В шесть часов утра в спящем доме крики девушки прозвучали слишком пронзительно и оглушающе. Несмотря на это Василий продолжал ожесточённо наносить удар за ударом. Он не остановился даже тогда, когда крики жертвы стихли, и даже, когда они совсем смолкли. И только после того, как руки начали ныть от непривычной работы, он отбросил топор, лёг на кровать, и промолвив: "* вам всем, а я буду спать!", отвернулся носом к стенке и через минуту уже сладко посапывал.
***
А кровь продолжала ещё вытекать из мёртвого тела, и когда ковёр уже пропитался насквозь, она потекла по жёлтому стёртому паркету...