Густой, слегка зеленоватый болотный туман, плотным покрывалом устилал бесконечные, мёртвые просторы Пустоши. Даже дневное светило в этих края было каким-то тусклым и безжизненным, словно догорало свои последние мгновения. Пустошь - огромное заболоченное пространство, где не было ни какой растительности, кроме красных мхов, издали напоминающих кровавые разводы, где вода пригодная для питья встречалась так редко, как и килограммовые золотые самородки, считалась местом проклятым, и совершено не пригодным для жизни высших рас.
Однако, не смотря на жутковатую мрачность и гиблость, это место не было пустующим. В самом сердце Пустоши, среди топей, на различного размера сухих островках жили племена орков, а сами топи стали прибежищем больших семей болотных троллей. Но не вся Пустошь состояла из болот, кочек и островов, за топями, вплоть до самого берега Огненного океана, постиралась пустынная и каменистая равнина.
На этой равнине обитал самый свирепый, воинственный и вместе с тем самый загадочный народ в мире - поури. Крепкие, словно из камня карлики, жили только войной, причем противники, как и причины в этом деле их совершенно не интересовали, и не было ни сил, ни существ, ни обстоятельств, которые заставили бы поури испугаться и повернуть назад.
В силу своей зациклинности на борьбе за мировое господство, три Высшие расы: люди, гномы и эльфы, почти все силы бросили на выявление сильных и слабых сторон своих конкурентов, держа, лишь маленькие, плохо финансируемые исследовательские группы, ориентированные на изучение Низших рас, которые, будучи не в состоянии пробраться в глубины Пустоши, исследовали жизнь поури, как впрочем, и орков, и троллей, на основании данных полученных после очередного набега.
Но если орки с троллями собирались в Орду, устанавливали походные лагеря, имели шаманов и вождей, а так же оставляли на поля боя тысячи трупов своих товарищей, то поури ни когда, ни с кем не объединялись. Неутомимые, словно на самом деле выточенные из камня карлики всегда появлялись внезапно, нападали беспорядочной толпой, без какого либо намёка на боевой порядок, не имея видимого лидера, они совершенно не использовали магию, и ни когда не отступали. Они уходили, порой уже опрокинув вражеские ряды, они все разом останавливались, и просто уходили назад, не оставляя после себя ни одного трупа поури, ни одной своей вещи.
Именно по причине отсутствия вещественных материалов, работы, написанные о жизни поури, являли собой скорее плод фантазии самого учёного, чем полезную и достоверную информацию.
Множество споров вызывала родина поури, кто-то считал, что они живут на западных островах Огненного океана, кто-то говорил об огромном легендарном острове Поул Хал, расположившимся где-то в южных просторах мирового океана. О том же, что поури уходят к воде между Свободным Королевством и топями Пустоши, чтобы вдоль берега проплыть к северо-западному берегу континента, минуя владения орков, гоблинов и троллей ни кто не думал.
Ни кто не знал и о древней ненависти поури к оркам, как впрочем и о долгих, кровопролитных войнах между ним, которые проходили в западной части Пустоши, в дали от людских, и прочих глаз. Причина вражды была довольно простой: поури считали орков и иже с ними, слабым, безмозглым, паразитирующим стадом, недостойным топтать священную землю этого мира.
Самым странным было то, что к людям, эльфам и гномам поури подобной ненависти не испытывали, а сражались с ними только по причине своей врождённой воинственности и отсутствия в Пустоши достойный противников. Причём когда и на кого нападать решал боевой вождь, самый сильный и отважный поури, говоривший напрямую с их единственным богом Хуанди, и именно вождь решал, когда пора уходить домой.
В Империи, как впрочем, в эльфийском и подгорном царстве, считалось, что поури не имеют собственной магии или религии, однако это было огромным заблуждением. Несмотря на всю воинственность и беспощадность своих носителей, магия каменных карликов была исключительно созидательной. У поури не было боевых магов, магов как таковых, у них не было вообще. Каждый поури в разной степени обладал даром управлять стихиями, помогавшим этому низкорослому народу выживать как в бою, так и в мёртвой каменистой пустыне.
Магия поури была абсолютно иной, нежели любая другая магия в мире. Она невероятным образом не затрагивала существующего мирового равновесия, именно поэтому ни один, даже самый сильный маг не мог её почувствовать, она не только не оставляла следов в эфире, но и не вызывала даже малейших волнений магического поля мира.
С верой у поури всё было гораздо понятнее и проще, ростом, комплекцией и цветом кожи, сильно напоминающие ходячие валуны, столь же крепкие и бесчувственные, они верили только в две вещи на свете, в силу и Хуанди. Это имя не встречалось больше не в одной культуре, однако сам Хуанди был везде широко известен повсюду, имея массу различных имён и прозвищ. Впрочем, называть его богом было бы не правильно, так как он был высшим стихийным духом, олицетворявшим всё могущество земли и её магические силы.
Сами поури считали его своим отцом, а боевой вождь поури, которого называли Старшим братом, носивший простое, но крайне могущественное оружие: чжун куй, палицу, по преданию выточенную из зуба самого Хуанди, разговаривая с ним, получал заветы и указания, в соответствии с которыми жили все до единого поури. Но даже Старший брат мог напрямую общаться с Отцом только в одном священном месте, которое находилось в самом центре владений народа поури
*-*-*-*
Кроваво-красное солнце уже проклюнулось на горизонте, а холодный и злой ветер все ещё тихо подвывая, носился взад-вперед по казавшейся бесконечной равнине, в самом центре которой, в окружении сотен небольших палаток, у тлеющего костра, словно каменные изваяния, застыли семеро низкорослых, но очень широкоплечих карликов.
Здесь, в самом сердце владений поури, не было ни зеленоватого тумана, что застилал топи Пустоши, ни присущего всему западу континента кислого, болотного запаха. Чистый, прозрачный воздух был напоён лёгким ароматом утреннего бриза, который проносил с далёкого побережья, едва слышимый крик, приветствовавших новый день чаек.
Восход сегодня был необычайно красив, расположившаяся на востоке Пустошь была полностью затянута густым, темно зелёным покрывалом болотного тумана, сквозь который не проходил ни один солнечный лучик, а потому, поднявшееся чуть выше уровня тумана солнце, казалось быстро раскрывающимся бутоном огромного, цветка божественной красоты.
Однако лишь один из семерых поури, окружавших костёр смотрел на это великолепие с гордо поднятой головой и чистым, созерцающим взглядом, в то время как остальные шестеро понурив головы, и уставившись невидящими глазами в тлеющую кучку не сгоревших до конца головешек, что-то напряжённо обдумывали. Впрочем, этот поури отличался от остальных не только умиротворённым выражением лица, и решительным взглядом, но и своим ростом и комплекцией.
Виригдик - боевой вождь поури был на голову выше своих соплеменников и чуть ли не вдвое шире их в плечах. Он был спокоен и расслаблен, так как давно для себя всё решил. Глядя на восходящее солнце, вождь любовался красотой предстающего перед ним зрелища, прекрасно понимая, что это возможно последний рассвет, который он видит сидя в самом священном месте своего народа. Ему предстояло покинуть родные края, и миновать самые опасные места Пустоши, кишащие не только злейшими врагами - орками, но и необычайно древними поистине жуткими существами, населявшими глубины Пустоши. Опасность была невообразимо велика, а плана действий не было, даже сама цель была расплывчатой и не понятной, именно поэтому Виригдик прекрасно понимал сомнения своих соплеменников. Однако он не был бы боевым вождём и Старший братом среди поури, если бы хоть на миг усомнился в словах Хуанди. Отец никогда не ставил невыполнимых задач, и раз он посылает его, Виригдика на восток, он туда отправится, пусть даже ему предстоит проделать весь путь в полном одиночестве.
Не отрываясь от созерцания восходящего солнца, Виригдик вернулся на три дня назад, в тот день, когда он говорил с Хуанди. Разговор получился коротким и довольно странным. Несмотря на отсутствие физического тела, и огромные, всеобъемлющие знания, Отец всегда изъяснялся предельно ясно и четко, всегда объясняя трудные для понимания решения и моменты, но не в этот раз.
"Возьми троих братьев, иди на восток, через земли ничтожного народа, сквозь мрак и обители древнего страха. Минуя земли, что именуются Пустошью, на самой границе владений людей вы найдёте этого человека, приведите его ко мне, как можно скорее. Собери троих лучших, и отправляйтесь через три солнца, от сего заката..."
Голос Отца всё ещё звучал в голове вождя, а мысленному взору представал четкий силуэт высокого молодого человека, со странным, односторонне заточенным клинком в руках. Как и остальным поури, задача, поставленная Хуанди, казалась ему бессмысленной и невыполнимой, вчетвером миновать логово сотен тысяч орков, гоблинов, болотных троллей, пройти через гнилое сердце Пустоши, миновав его примитивных, но чрезвычайно сильных, чутких и ужасно опасных хозяев, для того, чтобы привести к Отцу какого-то Человека!?
Однако Виригдика беспокоило вовсе не это. Много десятков лет, возглавлявший поури в боевых походах, сотни раз разговаривавший с Отцом, он ни на минуту не усомнился как в важности этого дела, так и в его осуществимости, вождя тревожил сам Хуанди.
Всегда четкий и громкий, голос Отца в этот раз был похож на предсмертный шёпот, который с каждым словом он становился всё тише, и бессвязнее, последних слов о том, что стоит сделать с человеком, когда он окажется здесь, Виригдик не расслышал вовсе.
- Рассвет третьего дня настал, а мы так и не решили, кто пойдёт со Старшим братом.- Слова Хаквига, одного из шестерых поури восседавших у костра, вывели его из задумчивости.- Нужны только трое, а нас шестеро, причём те, кто пойдут, обречены на недостойную гибель в лапах ничтожных орков.
- Ты не веришь словам Отца, Хак? Думаешь, он пошлёт своего Старшего сына на верную гибель?- Оторвался от разглядывания своего, лежащего на коленях, необычайно широкого, с две ладони человека меча Воркулан, самый низкий из присутствующих, он лишь немного уступавший вождь в ширине плеч, из-за чего был невероятно похож на оживший, говорящий валун.
- Ни кто из нас, даже Виригдик, не уверен в том, что говорящим был Хуанди,- тихо произнёс Багрод, увлечённо ковырявшийся прутиком, в тлеющем костре, словно уронил в него невероятной чистоты алмаз, стоящий пол-Империи. Стрела-Баг, как его называли соплеменники, держал на коленях не длинный, но крайне тугой лук, оружие, которое поури презирали. Убивать противников на расстоянии для них было слишком не интересно, не было геройства, подвигов и резни и рек крови, только смертельная песня стрел да предсмертные стоны, к тому же самим поури луки были не страшны: ни одна стрела не могла пробить шкуру каменных карликов. Однако виртуозно владеющий луком Баг, был исключением. И не только в этом, он был исключителен во всём, в том, как он думал, как поступал, как относился к врагам, даже фигурой он сильно ото всех отличался, с более узкими, чем у остальных глазами, худой, по меркам поури, он был значительно выше вождя. Все его физические качество делали из него не боевой таран, какими были все его братья, а опасную тень, призванную внезапно и незаметно отнимать жизнь. Сильно выделялся и его склад ума, он был мудр, остроумен, до невозможности прямолинеен и всегда говорил то, что думал, касалось ли это погоды или самого Отца Хуанди. Но, несмотря на дерзкую необычность и непохожесть, Багрода все уважали и любили, как бесстрашного воина и верного друга, который, несмотря на обычай поури "каждый сам за себя" не раз, рискуя жизнью, спасал братьев, в числе спасённых им был и сам Виригдик.- Слишком много странностей как в самом разговоре с Отцом, так и в ритуале.
- Никто, никогда не посмеет выдавать себя на нашего Отца!- Вскричал седовласый Тукмириг, который фанатично верил во всемогущество Хуанди, за что и получил прозвище Шаман Тук-Тук.- Он бы не позволил!
- Брось Тук, наш отец давно не тот, что был, и он далеко не всесилен. А даже если это был Хуанди, то, судя по рассказу Виригдика, он крайне слаб и возможно болен.- Голос Багрода прозвучал устало, словно он не копался в золе прутком, а только что вернулся с разгрузки плотов, груженных награбленной добычей.
- Не смей осквернять своими грязными речами имя нашего Отца, Гертойнэ!- Последнее слово, словно гром поразило сидящих у костра, все как один подняли на Тукмирига осуждающие взгляды. Гертойнэ называли изгоев, поури отрёкшихся от Хуанди и ушедших, куда глаза глядят. Так как некоторые из них подались в болота Пустоши, связались с ненавистными орками и начали вместе с ними нападать на своих собратьев, назвать так кого-то из поури означало нажить себе злейшего врага.
То, что произошло после не большой заминки, слилось в одно смазанное движение, окончившееся яркой вспышкой перед самым носом Тука, довольно сильно опалившей ему лицо. За меньше чем за полсекунды Багрод успел выхватить из закрепленного за правым плечом колчана заговорённую стрелу, наложить её на тетиву, лежащего на коленях лука, и выстрелить точно в левый глаз Тукмирига. Расстояние до цели было слишком мало, как для того, чтобы такой опытный стрелок как Баг промахнулся, так и для того, чтобы не отличавшийся особой прытью, седой Тук смог увернуться от стрелы. Однако, не смотря на все это, стрела не долетела до цели, вспыхнув, и за одно мгновение, превратившись в пепел, который вместе с сажей от огненной вспышки делал и без того не блиставшего красотой Тука похожим черта, только что выдернутого из ада.
В этом было бесспорное преимущество магии, мысль всегда опережает действие. Впрочем, нет, не всегда, прежде чем Тукмирига дошло, что его едва не убили, а Багрод сообразил, что обидчик ещё жив, на каждого из попытавшихся схватиться за клинки поури, с обеих сторон повисли по два собрата. Для того, чтобы удержать Тукмирига, хватило одного Воркулана, который просто взял Тука за плечи и поднял на вытянутых руках над землёй словно отец маленького ребёнка. А вот удержать разъярённого Бага Хаквиг с Маргудом не смогли.
- Довольно! Вы оба, прекратите!- Возник на пути, вырвавшегося из рук товарищей Багрода Гавирд.- Ведете себя как последние гоблины, устроили балаган! Следи за своим языком Тук, а не то будешь у меня доживать свой век немым, а ты Багрод, совладай со своим гневом, неужели ты собрался пролить кровь поури в нашем единственном, священном месте, да ещё и на глазах вождя!?
Громкий и властный голос Гавирда вкупе с веявшей от него мощью, немного успокоил обоих драчунов. Гавирд, не высокий, плотно сложенный поури, которого боялись и уважали едва ли не больше самого Виригдика, был единственным магом среди каменных карликов. Конечно, каждый поури от рождения наделён даром разговаривать со всеми четырьмя стихиями, но Гавирд не молил духов о помощи, как это делали остальные, он ими повелевал, и именно он в последний момент испепелил зачарованную стрелу Бага. Никто не знал ни о том, почему магия Гавирда была столь сильна, ни о том, как он открыл и совершенствовал свой дар, потому что он был на много старше чем любой из замерших у потухшего костра, и несмотря на попытки все того же Тукмирига настроить товарищей против него, среди поури преобладало мнение о том, что Гавирд - один из первых сыновей Хуанди, видевший рождение этого мира. Большинство поури уважали Гавирда, но все, в том числе и Тук, и непобедимый в бою Воркулан и даже сам вождь, боялись его гнева.
- Мы здесь собрались не для того, чтобы вести философские споры и уж тем более не для того, чтобы рвать друг другу глотки!- Голос Гавирда, больше похожий на раскаты грома, заставил всех застыть на месте и Виригдик воспользовался возникшей паузой.
- В другое время я, не задумываясь, одобрил бы ваш поединок.- Голос вождя звучал так глухо и тихо, что поури пришлось перестать ворчать и сопеть, чтобы расслышать каждое слово.- Поединок, а не резню, которую вы собрались тут устроить. Но не сегодня. Потому что я собрал всех вас здесь не случайно: из многих тысяч поури у этого костра сидят всего шестеро. Вы здесь, потому, что вы все имеете важные качества: Хаквиг славится рациональностью, Воркулан - силой и боевым умением, Багрод - своим искусством стрельбы и нестандартным подходом к проблемам, Тукмириг - искренней верой, Гавирд - магией и, наконец, Маргуд, сочетающий в себе все эти качества. Встаньте вокруг костра!
Когда Воркулан осторожно поставил все ещё ворчащего Тука на землю, а мрачный Багрод, под пристальным взглядом Гавирда вложил свой короткий слегка изогнутый клинок обратно в ножны и вернулся на своё место, он продолжил.- Мне было важно ваше мнение, и я его услышал. Больше всего меня тревожит то, что каждый из вас прав, хотя ваши суждения во многом противоречат друг другу. Однако единственным ключом к разгадке всех обнаруженных нами тайн является тот молодой представитель расы людей, а это значит, что на закате я отправляюсь в путь.
- Как боевой вождь!- Виригдик повысил голос, пресекая попытки собратьев возмутиться и начать оспаривать его решение.- Я не могу покинуть свой народ, а потому, перед всеми вами, передаю чжун куй в руки Маргуда, дабы в случае неудачи нашего похода, священная частица нашего отца не досталась проклятому ничтожному народу Пустоши. Клянешься ли ты, Маргуд именем Хуанди, что вернёшь мне чжун куй, по моему возвращению?
- Да вождь, клянусь - Голос Маргуда едва заметно дрожал от возбуждения, он временно (а временно ли?) становился боевым вождём поури, первый среди равных.
- И согласно воле нашего отца, я прошу пойти со мной троих из вас, именно прошу, потому, как не могу приказать вам поверить в чудо, а именно так называется исполнение наказа Хуанди, если чуда не произойдёт, мы все погибнем. Я зову с собой Воркулана, Багрода и Гавирда.- Три коротких кивка доказали, что Виригдик не ошибся в своих братьях
- Хаквига и Тукмирига я прошу во всем поддерживать и всячески помогать новому, временно меня замещающему вождю.- Слово "временно" он выделил голосом специально, пристально смотря на Маргуда, словно давая ему понять, что он вовсе не собирается погибать в болотах Пустоши, и обязательно вернётся, чтобы потребовать чжун куй назад. Маргуд не отвёл взгляда, на его лице не дрогнул ни один мускул, но в глубине слегка прищуренных глаз вспыхнул огонь, ещё раз убедивший Виригдика, что всё идёт согласно его плану.
- Теперь пора собираться в путь братья! Баг!- Тихо окликнул друга теперь уже бывший вождь, когда все стали расходиться.- Не подходи к Тукмиригу, обещаю, по нашему возвращению у тебя будет возможность выпустить ему кишки.
Увидев в глазах старого друга хорошо знакомые весёлые искорки, Багрод заметно повеселел, Виригдик вовсе не шагал в неизведанную тьму, и не вёл их на погибель, он был уверен в том, что делал, а Баг привык доверять вождю и близкому другу. Сделав вид, что подчинятся нехотя, недовольно бурча, и ликуя в душе, Багрод быстрым шагом направился к своей палатке.
Солнце уже клонилось к закату, под большой черной, похожей на клык дракона скалой встретились два поури.
- Ты каким местом думал, когда отдавал своему главному сопернику чжун куй? Мы же оба знаем, что он никогда от не откажется власти!
- Успокойся Хаквиг, он не только может меня предать, но и должен меня предать, как и Тукмириг, они давно готовят моё убийство, а тут я сам взял да и сгинул!- Тихий смех Виригдика не вызвал у собеседника никаких чувств, кроме смятения.- Если бы я поставил на своё место тебя, то уже завтра Маргуд был бы полноправным, не временным боевым вождём, а ты бы кормил червей в болотах Пустоши.
- Но как ты собираешься возвращать все на свои места?- Хаквиг не был дураком, но сейчас решительно ни чего не понимал.
- А тебе и не надо понимать.- Словно прочитал мысли друга Виригдик.- Власть будет вовсе не у Маргуда с Туком, а у тех, кто будет стоять за ними, ты это сам увидишь, а эти твори уже дело того человека, за которым мы отправляемся. Береги себя, о том, что мы друзья знает только Багрод, потому попытайся войти к новому вождю в доверие и просто жди нас.
- Хорошо друг, береги себя там, и возвращайся скорее, думаю, натворит этот Маргуд тут делов.- Как и Баг Хаквиг привык доверять своему вождю, раз сказал: жди и слушай, значит, он будет ждать и слушать. - Брат! Ты ведь сказал нам не всё, что услышал от Хуанди?
- Далеко не все Хак, далеко не всё!
Едва последний луч солнца погас, а на небе появились первые звёзды, четыре низкорослые фигуры быстрым шагом покинули беспорядочное скопление маленьких палаток поури и направились прямиком на восток. Это были первые шаги длинного и опасного путешествия, от которого зависела судьба всего мира, правда знал об этом только один отважный поури, возглавлявший отряд.