Содержание

• Актеон
• Атлант
• Аргонавты
• Пан
• "Прометей"
• Легенда об Иосифе и его братьях
• Библия. "Давид и Голиаф"
• Библия. "Вавилонская башня"
• "Экклезиаст"
• Евангелие. "Жизнь Иисуса"
• Мария Магдалина
• Евангелие. Притча об игольном ушке
• "Жизнь Эзопа"
• Осел в львиной шкуре
• Исландские саги
• "Дракула"
• "Книга о Тиле Уленшпигеле"
• Г.-Х. Андерсен. "Снежная королева"
• Г. Х. Андерсен. "Новое платье короля"
• Сельма Лагерлеф. "Чудесное путешествие Нильса с гусями"
• Л. Кэрролл. "Алиса в Стране чудес"
• "Панчатантра"
• "Тысяча и одна ночь"
• "1001 ночь" (судьба произведения)
• Синдбад-мореход
• Калиф на час
• Анекдоты о Ходже Насреддине

Актеон

Изображение Актеона и Артемиды на античной вазе

Сын одного из низших по рангу богов, Аристея, Антиной воспитывался мудрым кентавров Хироном и заделался весьма ловким охотником. Однажды он во время охоты увидел Артемиду, богиню охоты, которая купалась без купальника. Разгневанная она превратила его в оленя. Его собственные собаки взъярились и совершенно вышли из-под контроля, не обратив внимания, что олень -- это вовсе не олень, а их собственных хозяин. Ну и разорвали его подлые. Однако Харон изготовил образ Актеона, да так правдоподобно, что собаки успокоились.

Существуют другие версии мифа. В частности Диодор докладывает, что Актеон якобы совершил святотатство и при этом похвалялся, что такого охотника, как он, не было и быт не может.

Со времен античности миф об Актеоне стал излюбленным у разного рода художников и скульпторов. Павсаний дает ссылку на картину Полиглота еще V в до н. э. Одной из знаменитейших в новое время стала нескромная картина Буше "Диана, выходящая из ванны". Буше увлекся изображением обнаженного тела, да так сильно, что лишь по некоторым деталям можно догадаться о мифологическом сюжете: одна из собак учуяла запах чужака

Заметим, что сам Буше отнюдь не был охальником. Добропорядочные парижский буржуа, примерный муж и отец семейства, он дни и ночи проводил за работой. Его же увлечение клубничкой, возможно, и намекает на его тайные пороки, но в гораздо большей степени говорит о климате эпохи. Развращенные французские аристократы предреволюционной эпохи ценили подобные картины, вот Буше и ковал железо пока горячо.

В литературе этот сюжет стал развиваться намного раньше, чем в изобразительном искусстве. Известно переложение этого мифа еще в др. Шумере, знаменитой "Поэме о Гильгамеше". Сказитель обращается к этой Диане восточного разлива:

You loved the herdsman, shepherd and chief shepherd Who was always heaping up the glowing ashes for you, And cooked ewe-lambs for you every day. But you hit him and turned him into a wolf, His own herd-boys hunt him down And his dogs tear at his haunches

Ты полюбила человека, ходящего за стадами, пастушьего бригадира Который все время гонялся за тобой и сильно прилепился к тебе сердцем, И каждый день выворачивал свои глазные яблоки, следя за тобой. Но ты побила его и превратила в волка, Которого его же собственные кореша по стаду Преследовали и разорвали его по самые бедра

You loved the herdsman, shepherd and chief shepherd Who was always heaping up the glowing ashes for you, And cooked ewe-lambs for you every day. But you hit him and turned him into a wolf, His own herd-boys hunt him down And his dogs tear at his haunches

Ты полюбила человека, ходящего за стадами, пастушьего бригадира Который все время гонялся за тобой и сильно прилепился к тебе сердцем, И каждый день выворачивал свои глазные яблоки, следя за тобой. Но ты побила его и превратила в волка, Которого его же собственные кореша по стаду Преследовали и разорвали его по самые бедра

Картина Буше

Содержание

Атлант

Античные мифы

Атлант в Афганистане (уничтожен талибами)

Сам Атлант упоминается в классическом труде о богах древней Греции "Теогонии" Гесиода. Его образ послужил вдохновляющим образцом для многочисленных скульпторов, начиная с храмов древней Греции. На этих скульптурах титан поддерживал и поддерживает колонны всех храмов от времен древней Греции до контор настоящего времени, всякими там "Рогами и копытами".

На одной из метоп (прямоугольных плит), найденных в храме Зевса в Олимпии, изображен Геракл, который с трудом удерживает тяжелую ношу. Слева от него Афина -- подложила подушку на плечи Геракла, в ее правой руке раньше было копье. Справа изображен Атлант, вернувшийся с золотыми яблоками. По легенде после того, как Атлант принес яблоки, он хотел оставить Геракла вместо себя держать небосвод. Он-де тем временем отнесет яблоки Эврисфею, но мудрая Афина (или сам Геракл) обхитрили Атланта сказав, чтобы он придержал небосвод, пока Геракл подложит подушку под голову

Уже в древности миф об Атланте начали истолковывать рационалистически. Считалось, что он научил Геракла естественной философии. По другой версии, у него были овцы с руном светлого золотистого цвета, и он изобрел небесную сферу со звездами и научил Геракла астрологии. По другим толкованиям, Атлант был первым царем Аркадии, жившим у Тавмасийской горы; либо жил у местечка Полос (Небесная ось) в Беотии; либо был ливийцем, построившим первый корабль и плававшим на нём. По Дионисию Периэгету, на горе Атлант в Ливии стоит бронзовая колонна, устремленная к небу.

Атлант является символом выносливости и терпения.

Стоят они -- ребята,
Точеные тела,
Поставлены когда-то,
А смена не пришла.

И жить еще надежде
До той поры пока
Атланты небо держат
На каменных руках.

Содержание

Аргонавты

Корабль аргонавтов по Лоренцо Коста (1460-1535)

В греческой мифологии аргонавты -- группа героев, которые отправились из Иолка на корабле "Арго" на поиски золотого руна. Возглавил эту экспедицию молодой человек Ясон. В экспедиции приняли участие почти все греческие герои, начиная с Геракла, правда, затерявшегося в дороге. После кучи приключений, составляющих целый букет легенд, путешественники достигли Грузии и добыли-таки золотое руно, что однако никому не принесло счастья, а менее всех главному закоперщику всего этого дела Ясону.

Существовала ли "Аргонавтика" как единый эпос, остается под вопросом. Первые эпические поэмы возникли лишь в I веке, когда отдельные эпизоды давно уже гуляли по Греции и Риму, став сюжетом многочисленных поэм, драм и статуй.

На терракоте, найденной при раскопках в Порта Латина возле Рима и относящейся предположительно к I в н. э., изображена Афина -- она помогает прилаживать парус, -- знаменитый мастер и кормчий "Арго" Тифус (держит рею) и сам Ясон, который чего-то там увлечен долотом.

Богиня Афина помогает Ясону построить "Арго"

Литературная предыстория

Как и большинство мифических историй, "Аргонавты" и история Ясона родились во времена, проследить которые невозможно. Подавляющее большинство эпизодов этой истории основывается на "Аргонавтике", поэме, написанной Аполлонием Родосским в III в до нашей эры.

Ряд эпизодов, не вошедших в "Аргонавтику" имеется в поэме Г. В. Флакка. Поэма эта дошла до нашего времени в плачевном состоянии, с оборванным концом, в 8 вместо 10 или 12, как упоминают историки, книгах, да и тех не полностью.

Есть также "Орфическая аргонавтика", где главный упор сделан не на Ясоне, а на участвовавшем в экспедиции Орфее. Особенно любопытен в этой версии эпизод с сиренами, нелицеприятной встречи с которыми путешественникам удалось избежать благодаря хитрости Орфея. Любопытным здесь является то, что совершенно аналогичным образом с сиренами обошелся Одиссей: то есть и у Гомера и здесь мы встречаемся в двумя версиями одного и того же мифа. С художественной точки зрения, историки литературы не очень высоко ценят орфических аргонавтов, как и две другие поэмы, но с исследовательской точки зрения они -- настоящий клад.

Литературные влияния

Как ни странно, такой козырный сюжет остался лежать почти нетронутым в мировой литературе. Есть две замечательные трагедии "Медея": одна принадлежит Еврипиду, другая Сенеке, но к самому путешествию аргонавтов обе имеют весьма отдаленное касательство.

Ясон кратко упоминается в "Божественной комедии". Его гоняют почем зря дьяволы вокруг болота вместе с другими соблазнителями (там же, где бы они гоняли Дон Жуана, если бы Данте написал свою поэму чуток попозже). Центральным персонажем Ясон стал в средневековой поэме "История Ясона". Книга ничем не примечательна сама по себе, если не считать, что ее перевод вкупе с "Историей Трои" стал первой напечатанной в 1462 г книгой в Англии. "История Ясона" была создана по заказу Ф. Доброго, отца Карла Смелого, где тот устами аргонавта отводит от себя обвинения в колдовстве и соблазнительстве.

В наше время (в 1966) итальянский историк нетрадиционного направления Л. Стеччини написал подробную географию путешествия аргонавтов, которую однако современные историки даже и не рассматривают, такой несерьезной она им кажется.

Но и, конечно, весьма популярны аргонавты в поп-культуре. Известны советский мюзикл 1986, да популярная одно время известная песенка, где Одиссей (по песенке также входивший в число аргонавтов) говорит своей жене, которая пытается его отговорить от путешествия припевом:

Шла бы ты домой, Пенелопа

Содержание

Пан

Античные мифы

Картина Врубеля

"[Пан] выкрал сухожилия Зевса у Тифона. Самый древний и почитаемый бог у аркадцев, именуемый Ликейским. Преследует нимф. Окрестные жители слышали, как он играл на свирели на горе Меналион (Аркадия). Изобрел игру на свирели у горы Номия (Аркадия), где было место Мельпея", -- сказано об этом боге в Википедии.

Образ Пана постоянно присутствует в мировой культуре, когда речь идет о земледелии, мирной сельской жизни, либо природе. Не миновала эта тема и отечественного искусства. Знаменита картина Михаила Врубеля. Написана она в 1899 году, и относится к так называемым "ноктюрнам" художника, среди которых числятся также "Сирень", "Царевна-Лебедь", "К ночи". Толчком к написанию картины, по признанию самого художника послужил рассказ Франса "Святой Сатир".

Персонаж древнегреческой мифологии у Врубеля представлен на фоне типично русского пейзажа -- тихих берёз, леса и реки. Да и само божество у художника больше напоминает лешего из русских сказок. Фантастическую колдовскую окраску приобретает характерный русский пейзаж -- безбрежные влажные луга, извилистая речушка, тонкие березки, застывшие в тишине опускающихся на землю сумерек, озаренные багрянцем рогатого месяца.

Картина "Пан" единодушно признается вершиной если не всего творчества Врубеля, то его сказочной сюиты.

Корреспондирует с картиной и хорошо знакомый многим в дореволюционной России стишок Тютчева:

Тени сизые смесились,
Цвет поблекнул, звук уснул --
Жизнь, движенье разрешились
В сумрак зыбкий, в дальний гул...
Мотылька полет незримый
Слышен в воздухе ночном...
Час тоски невыразимой!..
Всё во мне, и я во всем!..
Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, темный, благовонный,
Всё залей и утиши.
Чувства мглой самозабвенья
Переполни через край!..
Дай вкусить уничтоженья,
С миром дремлющим смешай!

Содержание

"Прометей"

В. Кандинский. "Прометей, прикованный к скале" (по другой версии "Прометей, соблазняющий Афину")

"Прометей похитил с Олимпа огонь и передал его людям. За похищение огня Зевс приказал хромому Гефесту, богу-кузнецу, пригвоздить Прометея к Кавказскому хребту. Прометей был прикован к скале и обречён на непрекращающиеся мучения: прилетавший каждый день орёл расклёвывал у Прометея печень, которая снова отрастала. Эти муки длились 30 тысяч лет пока Геракл не убил стрелой орла и не освободил Прометея. Он же убедил Зевса унять свой гнев и простить Прометея".

Таков этот миф в чистом неприкрашенном виде. Как легко видеть, ни о каком благородном титане, "святом и мученике философского календаря, одном из самых симпатичных персонажей олимпийского Пантеона" (Маркс), речи здесь нет.

Впрочем, в "чистом и неприкрашенном виде" мифа о Прометее не существует. И дело здесь не в давности лет. Миф, как и анекдот, возникает неизвестно где, как и когда. И когда на него обращают внимание, он уже есть и сразу в облачении художественного оформления, философского истолкования, либо фольклорной интерпретации.

Прометей в античной традиции

Как бы то ни было, но в древнейшей дошедшей до нас версии мифа у Гесиода (не факт, что первоначальной) Прометей -- это рядовой титан, которые вечно боролись с богами, и который сумел ловко обмануть Зевса. Когда стали устанавливаться взаимоотношения между богами и людьми, Прометей предложил Зевсу определить обязанности смертных по отношению к богам. Зевс велел разделить жертвенное мясо на две части. Прометей в одну сторону положил кости, но покрыл их слоем жира, а в другую -- мясо, но покрыл его всякой требухой. Он предложил Зевсу выбрать, какую из этих частей он предпочитает как жертву от людей. Зевс, конечно, выбрал ту, что по виду была лучше, жирнее, и разгневался, когда понял, как Прометей обманул его. За обман Прометей и был наказан, а вовсе не за похищение огня, каковое наказание Гесиод решительно одобряет: "тебя посодют на цепь, а ты не воруй".

Байка о Прометее, как античном Робин Гуде, грабящих богатых богов и отдающем награбленное бедным людям, была запущена в широкий культурный оборот Эсхилом в его трилогии "Прикованный Прометей", "Прометей освобождаемый" и "Прометей-огненосец". В трагедиях Прометей -- бессмертное божество, дитя Фемиды, богини правды и пророчицы. Вначале он разделяет с Зевсом власть над миром, но потом добровольно жертвует всеми выгодами привилегированного положения ради слабых смертных; заранее сознательно осуждая себя на страшные муки за беспомощных обитателей земли. В страданиях он обнаруживает грозную независимость характера, непреклонную волю и вообще высокую нравственную силу.

Вместе с огнём Прометей дарует людям важнейшие знания и полезнейшие искусства, облегчающие достижение земного благополучия. Наконец, он -- пророк, владеющий тайнами, неизвестными самому Зевсу. У эсхиловского Прометея сильно развито чувство собственного достоинства, сознание важности того, что им совершено. Для Эсхила деятельность Прометея -- начало культурной и сознательной жизни человечества.

Эсхиловская интерпретация мифа о Прометее, самая популярная в последующие века, в античные времена была не единственной. По-иному оценил этого бунтаря Платон. В диалогах "Протагор" и "Политик" он осудил Прометея как необузданного создателя одного только физического благополучия, инициатора голого технического прогресса.

Прометей сделал человека умным до того, как он стал добрым, дал ему средства для удовлетворения низших инстинктов до того, как развились в нем высшие, сосредоточил все действия человека на чувственном мире (Гегель). Огонь и сноровка в пользовании огнем не содержат в себе ничего нравственного, а поступают в услужение интересам личным и самолюбивым.

Прометей в европейской традиции

Любопытно, что хотя миф о Прометее-богоборце стал одним из самых цитируемых и аллюзирумых в европейской культуре, найти сколько-нибудь внятного художественного литературного воплощения он так и не удосужился. Хотя казалось бы какие титаны брались за дело: Гете, Горький, Байрон, Шелли...

Особенно интересна стихотворная переделка эсхиловской пьесы Шелли. Сам неугомонный бунтарь, Шелли заканчивает драму не примирением Зевса с Прометеем, как у Эсхила, а свержением последнего с престола. Из всей поэмы (или как этот жанр именуют англичане closet drama -- то есть пьеса, предназначенная не для постановки, а для чтения), наиболее фальшивым и неубедительным выглядит как раз образ главного героя. Зато полные пафоса свободолюбивые стихи, описания природы, антидеспотические инвективы возносят произведение Шелли к шедеврам мировой поэзии.

Более благодатную почву возвышенный и благородный порыв античного героя дает для изобразительных и музыкальных искусств. В этой связи было бы любопытно проследить, как словесный материал трансформируется в музыкальное творчество. Действительно ли литература есть стержень и побудительный камень, обрастающий в сознании композитора звуковыми соответствиями, или музыкальные образы рождаются сами по себе, этакими неясными фантомами без названия и облика, и лишь задним числом композитор приписывает им смысловые значения?

Допустим, в своей симфонической поэме, которая так и называется "Прометей", Лист довольно-таки живописно иллюстрирует миф, если, конечно, знать его до прослушивания. Можно различить и спор Прометея с Зевсом, и похищение огня, и мрачные горы Кавказа, к которым прикован незадачливый герой и др. Опытные медики даже как на рентгене по музыке могут описать состояние прометеевой печени.

А вот со Скрябиным такой трюк не пройдет. Даже отталкиваясь от названия "Прометей. Похищение огня", невозможно музыке приставить никакой ни видео- (если вы, разумеется, не обладаете зрением Кандинского), ни смысловой ряд. Не знаю, как нужно насиловать воображение, чтобы связать поток скрябинских звуков с античным мифом: у меня это никак не получается, пусть я и не разбираюсь в музыке. И тем не менее, по признанию самого Скрябина он весьма штудировал литературные источники, и постоянно отталкивался от них, сочиняя музыку и подлаживая к ней световые эффекты.

И еще одна любопытная интерпретация мифа, зародившаяся также в античные времена (в частности, встречаемая у Аристофана). Прометей -- это честолюбец, принесший людям огонь, чтобы создать из них впоследствии армию для своей борьбы с олимпийцами. Вся его деятельность -- это сплошная демагогия. Люди для него -- не цель, а средство, нечто вроде биологического оружия. Как если бы кто в наше времена сумел науськать пауков или там микробов на своего военного противника. Интерпретация вполне в духе мифа, но, скажем прямо, нехорошая и апеллирующая не к лучшему в человеке и человечестве.

Содержание

Легенда об Иосифе и его братьях

Александр Иванов, Иосиф, толкующий сны заключённым с ним в темнице виночерпию и хлебодару

Хотя Иосиф, как полагают некоторые исследователи, вполне мог бы быть историческим лицом и даже устанавливают примерные даты его жизни и деятельности, тем не менее сама история имеет глубокие фольклорные корни. В частности, многие сюжетные ходы воспроизводят знаменитую древнеегипетскую повесть "Сказка о двух братьях". Как и в повести, Иосиф был оклеветан безответно влюбившейся в него женой хозяина (в повести брата) и попал на зону.

В свою очередь сама легенда об Иосифе, как впрочем и большинство библейских мифов, стала непрекращающимся источником литературных сюжетов и подражаний. Она занимает весьма почетное место в т. н. раббинистической литературе: то есть многочисленных повестях, рассказах и романах, иногда фольклорного, иногда литературного (авторского) происхождения, написанных еврейскими литераторами по мотивам Библии и Торы. В этих рассказах Иосиф трактуется как пророк и прекраснейший из людей, прямо совершенство, как в физическом, так и в моральном смысле.

Давно подмечен ряд сходных черт между легендой об Иосифе и Иисусе Христе, поэтому во многих восточных церквях, например, армянской, Иосиф успешно выдвинулся на роль святого, а его образ стал одним из излюбленных в восточнохристианской иконописи. Легенда об Иосифе перешла в ислам, где его также почитают одним из пророков.

Естественно, мимо взгляда алчных до женской красоты служителей пророка не могли пройти незамеченными такие обольстительные эпизоды, как поползновения на целомудренность прекрасного юноши неверной жены. Наиболее известна на этот мотив поэма Фирдоуси об Иосифе и Зюлейке, вошедшая в его "Шах-Намэ". История эта рассматривается мусульманами не просто как любовная повестушка, но на нее навешивается глубокий теологический смысл: она должна символизировать любовь между богом и душой. В этой истории, кстати, Иосиф соединяется с неверно оклеветавшей его Зюлейкой, которая после смерти мужа и многолетнего бомжевания, не потеряв ни грамма своих женских прелестей, была опознана достигшим могущества Иосифом и прощена им.

В западной литературе интерес к истории Иосифа то был громадным, то пропадал. Последний всплеск моды на красавчика приходится на время между двумя мировыми войнами. Прежде всего поражает своим размахом монументальный роман Т. Манна "Иосиф и его братья". Между прочим одним из источников для этого романа послужила интерпретация библейской легенды нашим Мережковским, в котором тот упирает на языческий, даже вавилонский замес легенды. Т. Манн задумал ни много ни мало, как возродить мифологию как особый взгляд на мир, новую, вернее позабытую систему ментальности в противовес рационалистической ментальности нового времени. Впрочем, этот роман породил за 70 лет своего существования едва ли не столько же комментариев и толкований, как и сама легенда.

Менее известна трагедия латышского писателя Я. Райниса "Иосиф и его братья" (1919), в которой писатель, как говорилось ранее, "перед лицом озверелого шовинизма взывает к великому содружеству всех народов во имя любви к человеку и всему человечеству". Пьеса является одной из наиболее ходовых в репертуаре латвийских театров, но, похоже, за пределы этой маленькой прибалтийской страны не вышла.

Современная американо-еврейская писательница А. Диамант (Diamant) в своем романе "Красная палатка" в полном соответствии с духом политкорректности пересказала легенду с позиции Дины, сестры Иосифа, сделав ее главным действующим лицом драмы.

Андрью Вебер и Тим Райс, в свое время нашумевшие "Иисусом Христом суперзвездой" поняв, каких дивидендов можно получить на библейской тематике, сочинили свою очередную рок-оперу "Иосиф и удивительное платье многих цветов" ("Joseph and the Amazing Technicolor Dreamcoat"). Правда, критики весьма лестно отзываются об опере, отмечая, что это скорее забавная сказка-фантазия без какого-либо религиозного и философского подтекста. Иосиф в ней представлен мечтателем, который выдумает многочисленные истории, которые ему якобы снились (в Библии Иосиф как раз и сделал себе карьеру на отгадывании снов). Интересно, присутствовала ли там страстная Зюлейка, учитывая, что опера эта все же для детей?

В 1995 история об Иосифе вошла в знаменитый библейский мультсериал, а в видеоигре "Кастелевания: Симфония ночи" Иосиф должен выбраться из колодца, куда его бросили злобные братья и при этом львам на зубок не попасть.

Содержание

Библия. "Давид и Голиаф"

Рассказ называется "Жека-футболист". Сюжет незамысловат. Играли ребята в футбол, и при дефиците игроков взяли в команду очкарика и хлюпика. А тот на уровне Марадоны дал всем прикурить: обвел всех подраяд, и своих и чужих и назабивал столько голов, что все уже со счета сбились.

Этим же автором написан еще ряд похожих рассказаов, где тот, о которого никто ничего выдающегося не ожидал, соврешал баснословние подвиги. Написаны рассказы грамотно, не только грамматически, но и с литературной точки зрения. Прощупываются какие-то стиль даже и сквозная тема. Правда, написано длинновато, со слишком большим количеством подробностей. Словом, типичный продукт не слишком опытного или не отточившего себя на читателях автора.

И говорить-то особенно было бы нечего, если бы такой продукцией, низкого, среднего и даже вышесреднего уровня, но с аналогичными сюжетами не была забита современная литература. То есть этот рассказ инетересен не сам по себе, а как образец определенного феномана и характеризует не столько автора, сколько типичное общественное явление: под видом реалистических рассказов, якобы случаев из жизни авторы убаюкивают читателя милыми сказочками.

Сама по себе литературная сказка старый и почетный жанр. Вот был к примеру такой замечательный сказочник как Андерсен. И писал замечательные сказки о вещах, которые ведут себя как люди. То воротничок сватается подряд ко всем окраужающим его предметам: тряпкам, утюгам, щипцам. То фарфоровые паустушка и трубочист задумали побег из комнаты, да испугались большого мира, то лен всю жизнь мечтал о будущем, да так и сгорел в его предчувствии, то... Ясен пень-колода, такого быть не может, и все это вымысел. И все же сказки датчанина реалистичны (разумеется, не та дешевая дидактика, которая чаще всего попадает в андерсеновские сборники), потому что они не о вещах, а о людях. О том, каковы они по сути перед лицом судьбы, которую ни предугадать, ни повлиять на нее не в состоянии.

А вот у произведений, к которым относится рецензируемое, все наоборот: по внешним признакам вроде реалистический рассказ, а по сути сказка. Все эти рассказы подпадают под известный библейский сюжет о том, как

Давид был мальчишка, а вот
Сразил Голиафа, свалил как жирафа
, Давид был мальшичка, а вот...

История Давида и Голиафа тиражировалась, как и любой вечный сюжет, неоднократно у разных стран и народов. "Давыдов и Голиаф", "Приключения Шурика", "Гений", "Кто придумал колесо"... вот далеко не полный список только советских фильмов на этот сюжет.

Хотя сюжет один и тот же, но наполнялся он разным содержанием в разные времена. У американцев чаще всего подводился под мораль о необходимости бороться до конца, какие бы препятствия перед тобой не стояли. И даже в самом поражении может быть победа.

У восточных народов чаще всего с моралью

Nullius exegitatem spernere debemus ("не стоит пренебрегать и малыми мира сего")

А вот в современном исполнении он чаще всего маркирует человеческую неполноценность (речь идет, понятно, об авторской позиции, в жизни это может быть вполне преуспевающий дебил), растерянность перед жесткокостью жизни и растерянностью перед ней. Но неужели наша жизнь такая безнадега, чтобы ублажать себя историями о Давиде, который вдруг непонятно откуда явится и наподдает Голиафу?

Читать подобные сказочки , когда маленький человек бессилен перед произволом паханов при власти или силе. невесело, несмотря на внешне "счастливую" развязку.

Содержание

Библия. "Вавилонская башня"

Дюр Унташ, построенный в XIII веке до н. э. Унташем Напиришей (Untash Napirisha) зиккурат, один из наиболее хорошо сохранившися с мире. Расположен в районе Суса (Иран)

Вавилонская башня -- башня, которой посвящено библейское предание, изложенное в первых девяти стихах 11 главы книги Бытие. Сам рассказ настолько короток, что его можно привести здесь целиком:

"На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]."

Рассказ, скорее всего возник в VI в до н. э., когда евреев угнали в Вавилон. И события, легшие в его основу, легко угадываются. "Вавилонская башня" -- это скорее всего зиккурат, вавилонское святилище, поражавшие воображение не видевших таких мощных сооружений земледельческих евреев (высота самого большого из них достигала 91 м).

В более широком смысле за "башню" можно принять город Вавилон, строительный бум в котором достиг такого невиданного для древнего мира размаха, что даже гостивший на берегах Тигра Геродот, афинянин, каждодневно гордившийся Парфеноном и статуей Зевса высотой от 12 до 17 по разным оценкам метров, был ошеломлен масштабами сооружений. Кстати, именно Геродот измерил величину зиккуратов и дал о них отчет последующим поколениям.

В переносном смысле "Вавилонскую башню" нетрудно отожествить с вавилонским государством, покорившим тогда множество стран и народов, а фактически всю известную др. евреям землю, и заставлявшим эту многоплеменную толпу жить по одним законам и делать одно общее дело -- как раз строительство этой "вавилонской башни" -- города Вавилона. Евреи, которые были отнюдь не начальниками на этих строительных работах, а, скорее всего рабсилой, естественно, не очень благоволили к этому мероприятию и надеялись на божью помощь в его, так сказать, насильственном прекращении.

Вавилонская башня в культуре

Данная легенда -- уникальна и не встречается ни у одного народа, хотя, конечно, древний фольклор еще изучен недостаточно. Для последующих поколений она стала предостерегающим прообразом объединения человечества во имя единой цели некоей универсальной идеей и предсказала конец, который нас ожидает на этом пути.

Однако, похоже внимать ему мы никак не хотим. Еще тлеет головешками очередная рухнувшая вавилонская башня -- построение светлого коммунистического будущего, -- а земляне уже пустились в новый проект подобного рода. На этот раз кодовое название -- глобализация. И хотя его реализация телепается еще в самом зародыше, а уже появились первые ласточки его грядущего крушения. И ласточки все те же -- смешение языков.

Тут тебе и Майкрософт, обуянный погоней за мамонной, создает одну новую версию своих пакетов, не понимающую предыдущую, за другой и вгоняющую в транс взаимонепонимания пользователей разных версий. Тут тебе и Евросоюз никак не хочет брать в свои ряды Турцию, очревативая будущее нехилыми конфликтами и противостояниями. Тут тебе и китайцы, отделившие свой собственный Интернет системой уникальных доменных имен от мирового и пустившими тем самым под откос всю идею заложенного в мировых сетях единого киберпространства, разговаривающего на едином коммуникационном языке.

Вообще главная угроза мировому сообществу исходит именно от Китая, и именно с тех пор, как они начали покидать практиковавшуюся там столетиями систему самоизоляции и полезли в мировую политику. И угроза это не столько военная и демографическая (которые еще весьма отдалены), а та, что им по барабану все те договоренности и принципы, писанные и неписанные, которые человечество веками вырабатывало для более комфортного обустройства своего бытия, типа кантовской идеи "всеобщего мира", и которые они готовы без колебания обрушить, да в общем-то уже и обрушают.

Что там говорить о китайцах, когда даже математики, вроде бы выработавшие единый язык формул и чисел, своеобразный научный эсперанто, сегодня доразвивали его уже до такой степени, что математики, работающие в разных областях и принадлежащие к разным школам, перестали понимать друг друга. Допустим, профессор из Барнаула не может договориться с теми, с кем он на праздники вместе пьет, и ездит за интеллектуальной подпиткой в единственное место на Земле, где его изыскания могут быть поняты -- в Чехию. Заметим, что непонимание математиков зашло так далеко, что одни и те же символы и формулы -- а в каком алфавите можно набрать столько знаков -- значат уже совершенно разное.

Но самую главную идею Вавилонской башни придумал Христос. Будто можно все народы привести к почитанию единого, хотя бы и в трех лицах, бога и к единой системе нравственности, отчет в соблюдении которой со всего человечества спросят на Страшном суде. Тут уж затруднительно сказать, какому пророчеству отдать предпочтение. Хотелось бы, конечно, о едином царстве божием на земле, но как-то больше верится в очередное смешение языков и крушение христовой вавилонской идеи-башни. А будет жаль! Даже безбожникам.

Содержание

"Экклезиаст"

Сюжет в мировой культуре

Иллюстрация к Экклезиасту из изд 1757 на немецком языке

Книга Экклезиаста представляет из себя заметки ее предполагаемого автора о жизни и человеке, выраженные в форме максим и афоризмом и окрашенные в полупессиместические тона. Как рефрен через весь "Экклезиаст" проходит припев "Все суета сует и метания духа" -- "томления духа" в русском переводе. Вообще эта простая и незамысловатая фраза, как и вся книга при ее кажущейся простоте и ясности, довольно трудна для перевода и понимания: современный исследователь Библии Д. Рудман (2001) на нескольких страницах буквально под лупой исследует каждое слово данного афоризма, находя например, что еврейское слова hevel -- "пар, дыхание, выдох, мимолетнее дуновение" весьма приблизительно и неверно передается английским словом vanity -- "тщеславие" (или "суета" в русском переводе).

Экклезиаст в мировой культуре

Влияние "Экклезиаста" на мировую культуру громадно, и оно выражено скорее даже не в прямых подражаниях и перелицовках -- как можно подражать набору афоризмов? -- а в самом духе, настроении, которая эта книга вызывает у читающих ее.

"Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки" -- этот эпиграф из "Экклезиаста" предпослан роману Э. Хемингуэя "И взойдет солнце". И этой сентенцией, более того настроением этого афоризма определяется весь его смысл ("идея"). В этом романе рассказывается о мотыльковой космополитической среде, ошивающейся после I мировой войны в Париже, когда доллар взлетел очень высоко, и даже не самые богатые американцы могли чувствовать себя в Европе Крезами.

Кажется, какой читателю интерес до персонажей этой книги, которые никак не тянут до героев, которые совершенно чужды и должны быть неинтересны читателю ни по обстоятельствам, ни по месту или времени свой жизни. Какой может иметь интерес описание их мелких, легко преходящих любовных интриг и измен, дружбы и предательства. Этот маленький мирок чужд Парижу и Франции, чужд даже породившей их Америке, а тем более нам -- мирок, где по сути ничего не происходит.

И все-таки роман читается с неослабеваемым интересом, и вовсе не потому, что в нем описывается "кризис буржуазных ценностей в послевоенном I мировой войны мире", а потому что он весь как развернутая метафора этому "род проходит и род приходит". Не думается, что Хемингуэй хотел дать своим романом иллюстрацию к "Экклезиасту", но без мудрости этой библейской книги, без рождаемого ей настроения, чувствовать "Фиесту" невозможно.

Другой пример укорененности "Экклезиаста" в мировой культуре. "Тогда я увидел все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого" -- а эти слова приводит в своем рассуждении великий французский математик Пуанкаре. И показывает их на примере математики.

Мы, пишет Пуанкаре, так и не понимаем самых элементарных вещей, на которых построено наше математическое знание. Зачем спорить о 5-м постулате Эвклида, когда даже и первые 4, если вдуматься, -- что Пуанкаре обстоятельно и делает в своей книге, -- нам не понятны (и однако несмотря на всю химеричность своих основ эвклидова геометрия уже тысячелетия исправно обслуживает человеческую практику и никаких предпосылок к отказу от нее не наблюдается). Мы пытаемся понять 4-ое измерение, но и третье -- человеку не дано, ибо картинка на его сетчатке двухмерная.

Излагал Пуанкаре именно свои и глубоко продуманные мысли, но дух Экклезиаста витал над его писаниями.

Подробно размышлял на тему Экклезиаста и отец Мень. Он находит здесь высшую мудрость, до которой может только дойти человек. Можно даже сказать старческую мудрость, ибо к тому, что сказано в Экклезиасте уже добавить нечего. И сколько бы люди не жили, не размышляли о себе, ничего иного они найти не в состоянии: "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: 'смотри, вот это новое'; но это было уже в веках, бывших прежде нас".

Выход из этого круга не на путях человеческих, а на путях бога. И выход этот дает учение Христа, напрямую связующее человека и бога, и тем придающее жизни человека высший, уникальный смысл. Разумеется, это отец Мень так рассуждает, но мы-то не обязаны с этим соглашаться.

Содержание

Евангелие. "Жизнь Иисуса"

Крамской. "Портрет Христа на фоне пустины"

"Жизнь Иисуса" как биография впервые предстала в многочисленных евангелиях, из которых церковники на Никейском собрании отобрали 4 для дальнейшего пользования рядовым верующим. Собственно говоря, правильнее назвать евангелия жизнеописаниями, а не биографией, ибо различные эпизоды здесь весьма мало связаны между собой и являются скорее мозаикой, чем неким цельным произведением.

Такой мозаичный жанр жизнеописаний был весьма распространен в античную эпоху, но, естественно, евангелия отнюдь не принадлежат к вершинам жанра, как жизнеописания Плутарха или Светония. Это и не удивительно, несмотря на определенные художественные достоинства их авторы были людьми не очень просвещенными, а аудитория, в основном демократическая, была не слишком требовательной.

На это обращал внимание И. Введенский, когда в публичных спорах с Луначарским в ответ на указываемые тем многочисленные противоречия и нестыковки в священных текстах, причем зачастую чисто фактологические, отвечал, что и Матфей, и Лука и др были простыми людьми, пытавшимися в меру сил и умения донести до потомства то, чему они либо были непосредственными свидетелями, либо слышали от отцов и дедов, а не милиционерами истории, ходившими за Христом и протоколировавшими каждое его слово или поступок.

Эта художественная культяпистость евангелий неприятно била по образованному вкусу просвещенных латинян, и недаром, и Цельс, и Лукиан, и Ю. Отступник -- первые критики христианства -- издевались над жизнеописаниями как могли: жаль дошло от их насмешек до нас маловато.

Но и уверовавшие в Христа из образованного сословия тоже как-то воротили нос от этих "бабушкиных сказок".

"Когда много лет тому назад, -- рассказывает в одном из писем Иероним, -- я отсек от себя ради царствия небесного дом, родителей, сестру, близких и, что было еще труднее, привычку к изысканному столу, когда я отправился в Иерусалим как ратоборец духовный, -- от библиотеки, которую я собрал себе в Риме ценою великих трудов и затрат, я никак не смог отказаться. И вот я, злосчастный, постился, чтобы читать Цицерона. После еженощных молитвенных бодрствований, после рыданий, исторгаемых из самых недр груди моей памятью о свершенных грехах, руки мои раскрывали Плавта! Если же, возвращаясь к самому себе, я понуждал себя читать пророков и евангелистов, меня отталкивал необработанный язык: слепыми своими глазами я не мог видеть свет и винил в этом не глаза, а солнце".

Еще бы. Можно представить себе, как на человека читавшего или, по крайней мере, знавшего Эратосфена, К. Птолемея и П. Старшего должна была действовать такая билиберда как "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою". Данное обстоятельство, по крайней мере, свидетельствует, что античные интеллектуалы приходили в христианство отнюдь не через "боговдохновенную книгу".

Удивительное дело, но жизнь Иисуса, именно как биография в течения почти 2 тысячелетий не находила себе художественного выражения, хотя отдельными эпизодами из этой биографии писатели, поэты, композиторы, а особенно художники, буквально измордовали все 5 чувств бедных читателей, зрителей и слушателей.

Ренан

Наверное, первым из биографии Христа сделал художественное произведение Ренан (хотя, конечно, в течение XIX в исследовали жизнь Иисуса многие, например, Штраус, книгу которого "Жизнь Иисуса" (1835) современный ему рецензент -- некто Л. Гритрейкер -- назвал "искариотизмом наших дней, наиболее чумовой книгой, когда-либо исторгнутой из челюстей ада"). Книга Ренана появилась в 1863 сразу на нескольких языках и встретила не угасшую до сих пор популярность: публика словно ждала подобной вещи.

Книга написана в отличие от первоисточников прекрасным французским языком и читается как роман на одном дыхании, хотя и снабжена солидным критическим аппаратом. Ренан исходит из следующих посылок:

1) евангелия написаны аляповато

2) евангелия нельзя рассматривать как некую цельную доктрину, а значит бессмысленно выискивать там какие-то противоречия или руководящие цитаты

3) никак новых истин, отличных от тех, какие бы уже не были высказаны в Библии или античными философами, в евангелиях нет.

И как центральный вывод: вся сила христианства в персоне самого Христа, обаянии его личности, для которого любовь к ближнему была не сухой доктриной, а внутренним даже не убеждением, а сутью, по которой он и жил.

Ренановское произведение вызвало и вызывает до сих пор оживленные споры. Причем, в числе его оппонентов оказались не только ретрограды, для которых любая попытка обсуждения Евангелия уже кощунство, но и люди серьезные.

"Ренан предлагает читателю живого Иисуса, которого он со своим артистическим воображением встретил под голубыми небом Галилеи и черты которого инспирировали его схватить перо. Воображение читателей было пленено и люди подумали, что видят Иисуса, потому что Ренан обладал достаточным мастерством, чтобы заставить их видеть голубые небеса, море колышущихся хлебов, отдаленные горы, пылающие лилии, и все это с центром вокруг Генисаретского озера, и слышать в шепоте тростников вечную мелодию нагорной проповеди" (Швейцер -- насмешка над тем, как Ренар описал возникновение замысла книги во время своей работы в Палестине).

Как бы то ни было но ренановский подход, концентрирующийся на личности Иисуса и др персонажах евангелий, стал превалирующим. После Ренана биографии божьего сына посыпались как из рога изобилия, и в конце II тысячелетия появилось множество как литературных произведений на эту тему, так и всякого вида инсценировок, экранизаций, даже несколько рок-опер, начиная с прославленной "Иисус Христос -- суперзвезда".

И все они делали упор на психологической стороне проблемы Христа. Думается, такой подход, игнорирующий метафизическую, космологическую и др стороны, далеко не исчерпывает темы, а это верный залог того, что жизнь Христа будет по-новому осмысляться и осмысляться последующими поколениями, и, по всей видимости, разные подходы, сменяя друг друга, так и не дадут окончательного ответа на эту, может быть, центральную проблему человечества.

Содержание

Мария Магдалина

Литературные персонажи

Знаменитая Магдалина Тициана

Кому неизвестна прославленная блудница, отиравшаяся в окружении Христа? Однако, если обратиться к Евангелию, то удивительным образом окажется, что собственно эта самая Мария -- персонаж весьма незначительный и проходной, упоминаемый всего несколько раз и то между прочими, в перечислениях. Что же касается, ее блуда, то здесь евангельские сведения вообще скудны, настолько скудны, что даже в такой короткой заметке можно привести их целиком:

"После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов".

Заметив, что бесами одержимы были чаще всего психически больные, например, эпилептики. Так что принадлежность Марии Магдалины к жрицам любви остается под весьма большим вопросом. Впрочем, в восточнохристианской традиции ничего неприличного с ней и не было связано. Она почитается наравне с другими святыми как равноапостольская святая мироносица. и в честь нее даже установлен праздник (4 августа).

"Аще бы Магдалина оною была блудницею, то вслед Христа и Его учеников явно грешнице, долгое время ходящей, что бы рекли ненавистницы Христовы жидове, ищуще на Него каковыя либо вины, да Его охулят и осудят. Аще ученицы Христовы единожды узревшие Господа с Самарянынею беседующа, чудяхуся, яко с женою глаголаше, кольми паче враждебницы не умолчали бы, егда бы видели явно грешницу по вся дни Ему последующую и служащую," -- писал один из русских православных деятелей XVIII в Д. Ростовкий, отвечая на начавшие проникать в нашу духовную жизнь с Запада веяния.

Блудницей, да еще и зарабатывающей блудом, ни в чем не повинная Мария Магдалина стала лишь на Западе, да и то не ранее V века с легкой руки св Ипполита Римского (III в). Именно он каким-то образом вычитал между строк срамные мысли. Согласно этой традиции, Магдалина зарабатывала блудом, увидев Христа, оставила ремесло и стала следовать за ним, затем в Вифании омыла его ноги миром и отёрла своими волосами, присутствовала при Распятии и т. д., а затем стала отшельницей на территории современной Франции.

Очевидно, проблема кающейся блудницы, глубоко волновала христианские массы Запада. Этот пример показывает, какими странными путями перерабатываются и закрепляются идеологические воззрения в массовом и не только в массовом сознании. И нужно понять церковников: очень многие проблемы, важные для человека, в Евангелии упомянуты вскользь, а то и вовсе отсутствуют. Вот и проповедую после этого учение Христа простым людям с их повседневными заботами.

Особую популярность образ кающейся Марии Магдалины приобрел у художников, изобразивших и продолжающих ее изображать в разных видах и позах. Широко известно полотно Тициана.

Образ Марии в современной теологии

В наше время интерес к этой евангельской персоне по-прежнему велик. Оставив в стороне попсу, которая резвится и прикалывается по поводу кающейся грешницы со всем пылом испорченного воображения (глянцевого, но весьма скудного), обратим внимание на совершенно новую тенденцию в истолковании классического сюжета.

Где-то между 1938 и 1983 было открыто несколько греческих фрагментов апокрифического "Евангелия от М. Магдалины" и довольно-таки полный текст на коптском языке (древнеегипетский язык, каким он сложился к началу новой эры). В этом Евангелии Мария Магдалина уже предстает не как блудница, кающаяся или не кающаяся, а как очень близкая Христу ученица.

Что не преминуто было быть истолкованным в духе любовной связи между ними ("Код да Винчи" Брауна, 2006). Однако скорее речь идет о том, что эта женщина была деятельным проповедником нового учения, сильной личностью типа М. Тэтчер или А. Меркель. Это Евангелие очень долгое время тщательно скрывалось от христиан, ибо в нем женщина ставится на один уровень с мужчинами, как равноправное существо.

Но и на этом смелом переиначивании веками сложившихся представлений современная мысль не остановилась. Американский патер Раймонд Е. Браун в сенсационном исследовании "Мария Магдалина, автор четвертого Евангелия?" (1968) ("Евангелия от Иоанна", сильно отличающегося от трех других, т. н. синоптических), не только утвердительно отвечает на этот вопрос, но и называет Марию чуть ли не главной из апостолов.

Целая группа его последователей (Р. Хусино, А. Г. Брок) даже открывают существование фракционной борьбы среди учеников Христа. Победившая фракция (Петр, позднее Павел) сделали, согласно этим исследователям, все возможное, чтобы опорочить своих противников. А как это можно сделать проще, чем обвинив их во всех мыслимых и немыслимых грехах? Отсюда женщина-апостол стала блудницей, пусть и кающейся, а теперь еще и любовницей Христа.

Не возражая по существу, следует однако обратить внимание, что возникшая шумиха очень подходила под всю эту возню с политкорректностью, феминизацией, борьбой за все и всяческие права. Не кажутся ли смешными и нелепыми все споры о том, какой была Мария Магдалина, когда неизвестно, существовала ли она вообще? Если, конечно, не полагать, что гуманитарное знание не столько занято восстановлением истины, сколько ответом на насущные проблемы духовной жизни человека? То есть как и тогда, когда Марию делали блудницей, речь идет не столько о следовании Христу, сколько о приспособлении его учения к потребностям дня.

Любопытно, что подобные взгляды, хотя и не принимаются официальной церковью, но все же заставляют ее смягчать позиции. Дают слабину святые отцы, ничто человеческое им не чуждо. А с 1969 года Мария даже в католическом календаре уже не называется кающейся. И в отличие от попсы вообще рекомендовано как бы обходить вскользь ее нехорошее прошлое. Пройдут годы, и не исключено, что новые взгляды и новые идеи в обществе опять революционно пересмотрят роль и место этой женщины, а заодно и всех других фигурантов Евангелия в системе общечеловеческих ценностей.

Содержание

Евангелие. Притча об игольном ушке

В такое угольное ушко верблюду пройти совсем не трудно

"И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?.. Если хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди.. Юноша говорит Ему: всё это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие".

Как видим, все просто и понятно. Да, очень часто бывает так, что вырванная из контекста цитата зачастую противоречит общему смыслу текста или дает мыслям неверное направление. В том же Евангелии, если оторваться от общего смысла и буквально воспринять "взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их", можно прийти к выводу, что человек вообще не должен трудиться, а довольствоваться тем, что ему бог пошлет: этакое весьма удобное оправдание для всех пропойц и неумных бродяг, всех кто глуп или мыслить устал.

Здесь же хоть в контексте, хоть без контекста мысль однозначна: богатому с Богом не по пути. Все же многочисленные комментарии и толкования на эту тему -- это поучительный пример упорного отворачивания от очевидного, лицемерного самозаписывания в христиане, но так чтобы ничем из своего шкурничества не поступиться.

Собственно говоря, притча о богатом юноше никаких проблем с пониманием в первоначальном христианстве не вызывала: это была религия бедных и для бедных, а если богатые попадали в ее тенета, то они раздавали свое имущество и следовали за Христом. По мере же того, как все больше богатых вливалось в христианские ряды, нравственный уровень их стал падать: как бы и удовольствие получить и девственность соблюсти, и христианином быть хотелось, и жаба душила.

Идя навстречу пожеланиям не трудящихся, христианский автор III века Климент Александрийский написал целую книгу "Кто из богатых спасется"? В ней Климент высказывает идею, что в словах Господа "что имеешь, продай и раздай нищим" нужно видеть аллегорию, иносказание: от юноши требовалось не отдать все имение, а вырвать с корнем страсть любостяжания. Можно сказать, что с тех пор никаких новых аргументов богатые и власть имущие для оправдания своей жадности не придумали. И если попытки трактовать снова и снова евангельскую притчу без конца возобновляются, то это верный признак того, что знает кошка, чье сало съела.

Миллиардер Херст или его наследники создали целый сайт, посвященный Священному писанию. Толкуются там и данная притча. Данный миллиардер составил себе состояние на нефти, причем его фишкой была ее покупка на "черной бирже", где она продается почти на треть ниже, чем по мировым ценам. Особенность этой торговли в том, что нефть, как и другие полезные ископаемые, идут там за наличные деньги от весьма сомнительных продавцов, чаще всего из афро-азиатских бандитских анклавов, где ее добыча в прямом смысле оплачена кровью рабочих.

Так вот сам ли миллиардер или его наемные писатели (сам он уже давно умер, а подписи под комментарием не стоит), но несомненно выражающие его взгляды, открыли, что люди неправильно понимают эту притчу. Автор выделил три распространенных заблуждения по поводу верблюда и игольного ушка:

1. Бог ненавидит богатых
2. Бог любит бедных
3. Бог игнорирует молитвы, направленные в "дурную сторону"

Встречаются и весьма курьезные объяснения. Забавны историко-филологические фокусы. Толкователями Нового Завета неоднократно высказывалось предположение, что "игольным ушком" называли узкие ворота в каменной стене, через которые верблюд, хотя и с громадным трудом, но все же может протиснуться.

Существует и такое предположение, будто изначально в тексте (каком таком тексте? евангелие в первоначальном виде -- это масса похожих, но самостоятельных текстов) стояло не слово "камелос", верблюд, а очень похожее на него "камилос", канат (тем более, в средневековом произношении они совпали). Нелепость этих толкований почти что очевидна: Евангелие переводилось уже с самого своего появления на сирийский, коптский, др языки римского мира, и везде речь шла о верблюде и игольном ушке.

В больших любителях данной басни числился Оскар Уайльд. Он перетолковывал ее на свой лад и когда купался в славе и деньгах, и когда трепал канаты на зоне (заметим, труд очень тяжелый). Его комментарии забавными и нелепыми никак не назовешь. Более того, его мысли глубоки и очень интересны. Но песня звучит та же самая, главное не то, богатый человек или бедный, а каков он?

"Когда Христос говорит о бедных, он просто имеет в виду личности, он просто говорит о людях, которые не развили свою личность", "богатый юноша, пришедший к Христу, оказывается вполне честным гражданином, не нарушившим ни один закон, ни одну заповедь. Он уважаем в обычном смысле этого необычного слова. И Иисус, обращаясь к нему, говорит: 'Ты должен избавиться от частной собственности. Она мешает тебе понять своё совершенство. Это обуза для тебя. Это бремя. Твоя личность не нуждается в ней. Себя и свои желания ты найдешь внутри, а не вне себя'".

Еще резче последняя мысль высказана в его знаменитой, написанной в тюрьме "Исповеди":

"Христос жалел бедняков, униженных, несчастных -- но еще большую жалость вызывали у него богатые, те, кто упорно гонится за наслажденьями, те, кто теряет свободу, отдаваясь в рабство вещам, те, кто носит тонкие одежды и живет в королевских покоях. Богатство и Наслаждение казались ему гораздо более глубокой трагедией, чем Бедность и Страданье". "Христос сказал юноше 'раздай свое богатство бедным' не ради бедных. Он сказал это ради юноши".

Думается, со многим у Уайльда можно согласиться, только зачем к этому приплетать Христа? Где, в каком месте Евангелия Уайльд вычитал мысли Христа? Думается, если уж ты хочешь что сказать, так прямо так и говори и нечего прикрываться авторитетом Христа или кого другого.

И все же все потуги отлакировать Евангелие как-то бьют мимо цели и даже в наш насквозь коммерческий век. Большинство откликов на херстовское толкование Евангелия (искренняя хвала американской демократии, что никакой модератор этих мнений не убирает) показывают, что мысль о богатом и игольном ушке сегодня понимается так же, как и две тысячи лет назад: "Библия недвусмысленна в этом отношении. Богатые отгоняют тебя (disqualify -- не знаю, как правильно перевести) от небес. Ни один христианин не должен покупать роскошь, когда люди голодают в этом мире. Вся эти интерпретации об 'иголке' и 'верблюде' просто игра словами, чтобы избежать некомфортной правды".

Содержание

"Жизнь Эзопа"

Эзоп по версии Веласкеса

Рассказывают о нем множество сомнительных историй, вроде того что он был немой от рождения, но за человеколюбие богиня Афродита (другие отдают здесь пальму ее египетской коллеге Изиде) дала ему язык, да такой острый, что он пошел почем зря удивлять всех подряд своим остроумием. И все же факт частого упоминания имени Эзопа у греческих авторов навряд ли позволяет сомневаться в подлинности этой фигуры. Ну допустим, Аристотель и Платон жившие через 300 лет после Эзопа, и могли что-то напутать, но на Геродота, который должен был пацаном застать еще живыми современников сочинителя небылиц, уже вполне можно полагаться.

Роман об Эзопе

Эзоп был настолько популярен у древних греков, что почти как Петька с Чапаевым, оброс массой анекдотов. Которые к IV в до н. э. сложились в книгу "Жизнеописание Эзопа" на народном языке.

Книга до наших дней дошла в нескольких редакциях. Центральное место в этом "романе" занимает история любви Эзопа к жене его хозяина философа Ксанфа. Скажем прямо, особой мудростью романный Эзоп не отличается. Хитрый пронырливый раб. К тому же "с виду он был урод-уродом; для работы негож, брюхо вспученное, голова что котел, курносый, грязный... -- такое чудовище, что и встретиться страшно. А еще того хуже -- был он немой и совсем не мог разговаривать".

Вполне соответствовал внешности этого персонажа и его характер. Ничего в романе не представлено ни от его басен, ни от ставшими хрестоматийными афоризмами оттуда типа "Если кому-нибудь везет, не завидуй ему, а порадуйся с ним вместе, и его удача будет твоей; а кто завидует, то себе же делает хуже". А уж свободой и красноречием этот Эзоп воспользовался хуже некуда: он стал поливать желчью своих сограждан, и единственной целью ставил зашибать деньгу, "преподавая в училищах".

Вот так потомству и передались два образа Эзопа: гнусный и уродливый насмешник и благородный даже в своем униженном рабском состоянии мудрец. Каков был истинный Эзоп, если он был, гадать не стоит, но стоит обратить внимание, что доходя до уровня толпы, столь излюбленного коммунистами "народа", практически любой облик оскверняется и опошляется. За доказательством этой истины вовсе не нужно уходить в глубь античных времен: Чапаев, Ленин, Пушкин -- кого пощадил и не изгадил народный фольклор?

Эзоп в веках

Но вопреки всенародной славе Эзоп весьма успешно сопротивляется охальничеству и через века. С Эзопом, наверное, таким, какого изобразил на своем полотне Веласкес: человека, духовная красота которого прямо выпирает из уродливой оболочки, не прочь себя сравнить и Пушкин:

"Когда гляжусь я в зеркала,
То вижу, кажется, Эзопа,
Но встань Дембовский у стекла [это который назвал поэта 'обезьяной'],
И вдруг покажется там жопа".

Бытует мнение, что две параллельные прямые ни за что не пересекутся. Но это правило все еще, несмотря на измышлениям Лобачевского и Эйнштейна, действующее в математике, абсолютно непригодно для литературы. И пример сюжета об Эзопе это доказывает. В частности, бразильский драматург Фигуэйредо, взяв сюжет народной книги, извратил образ Эзопа в правильном и положительном направлении.

Возможно, не все знают, что автор столь прославленной у нас пьесы "Лиса и виноград" был преподавателем в Школе театрального искусства у себя в Рио-де-Жанейро и уча будущих студентов искусству инсценировки (такой предмет он преподавал), отнюдь не отмечался попытками самому вступить на драматургическую стезю. Что его подвигло написать учебную пьесу для студенческого театра (а до этого там уже ставились в его обработке Мольер, Шекспир и... Бернард Шоу), но впервые сыгранная в 1953 году пьеса махом выкатилась из узких стен театральной школы, обретя полумировую славу.

Почему полу- а не мировую -- это странная загадка. Бразилец переосмыслил сюжет совершенно по-новому. Для его Эзопа -- а он, напомним, исполнял рабскую должность -- главный пунктик упирается в свободу. На протяжении всей пьесы он только и мечтает о ней и раз за разом отвергает все паллиативы свободы: например, трахать жену хозяина и таким образом как бы мстить господину, быть выше его тем, что гадишь в его постели.

И в финале пьесы он с честью выдерживает последнее испытание: обвиненный в воровстве, он должен или быть сброшенным в пропасть, как свободный человек, или просто быть отданным хозяину, как раб. А его бывший хозяин буквально соблазняет его: де, дорогой Эзоп, ты будешь жить у меня нормально, и только для формы считаться рабом. "Нет, -- отметает такую приманку Эзоп, -- я, может и не созрел для жизни, но я созрел для свободы, чтобы шагнуть за нее в пропасть. Где здесь пропасть для свободных людей?"

И вот эта пьеса бессчетное число раз ставилась в Л. Америке, Африке, Индии, даже Китае, где из нее сделали видеофильм под смешным названием ????? (Hu li yu pu tao). Но своим присутствием почти не почтила сцены Европы и Америки. Для англоязычных стран, возможно, произведение бразильского драматурга перебивалось знаменитой пьесой Варнбу "Эзоп", где масса смеху, масса комических сцен между хозяином, похожим на английского аристократа и грубым мужланом Эзопом, который ставит ему рога с красавицей женой? Но при всех комических достоинствах пьеса эта не выходит за границы грубого фарса, по признанию самих же английских литературоведов. Неужели для "цивилизованных" стран проблема свободы так неактуальна? Особенно если учесть, что у Фигуэйреду свобода из проблемы политической превращается в проблему нравственную?

Пьеса вполне благополучно кочевала в советское время по театрам нашей страны, и даже почтила своим визитом сцену нашего Крайдрамтеатра. Популярность пьесы была так велика, что "Ксанф, выпей море", одно время буквально превратилось в поговорку. Несколько раз пьесу телеэкранизировали. Наиболее известна последняя экранизация с Калягиным, Табаковым и Полищук, но, мне кажется, что телепостановка Товстоногова 1960 с Полицеймако в главной роли с мощным раскатом его "Где здесь пропасть для свободных людей?" была сильнее.

Содержание

Осел в львиной шкуре

Литературная схема

Иллюстрация А. Рикхэма (1912)

И вот такая простая и незатейливая басня имеет историю, которой позавидуют самые волюминозные и глубокомысленные романы и эпические поэмы. Для европейцев эта басня четко связана с именем Эзопа. Однако и восточные народы могут похвастаться не менее древними корнями той же самой басни.

Прежде всего, это, конечно, Индия -- мать всех литературных сюжетов. "Осел" был помещен в одной из буддийских джатак, однако сами эти джатаки были пересказом более ранних источников, приноровленных к буддийскому учению. В другой джатаке со сходным сюжетом речь уже шла о сыне льва, который сдуру обменялся голосом с шакалом, и это принесло ему массу неудобств в жизни.

Имели свой вариант басни и китайцы (у китайцев осла выдает не голос, а то что вместо мяса он продолжает пощипывать травку), и арабы, и малайцы... В Европе после Эзопа ее много раз излагали в средние века, и в Новое время: Лафонтен, Лев Толстой, А. Бирс и мн другие... Бирс так интерпретировал этот сюжет:

"Ополченец, гневно нахмурившись, встал на углу улицы, и люди обходили его далеко вокруг, вспоминая при его виде об ужасах войны. Чтобы напугать их еще больше, он зашагал к ним, его сабля запуталась у него в ногах, и он упал на поле славы, а люди шли мимо и мимо и пели свои мирные песни. "

Интерпретация сюжета в XX веке

Совершенно новый и неожиданный по сравнению с традиционным поворот сюжету придала культура XX века. В рассказе Моэма "Львиная шкура", некий разбогатевший мойщик машин, выдавал себя за аристократа и так вошел в роль, что от его снобизма воротило даже настоящих аристократов. Но когда подул ветер -- в виде мощного пожара -- он вдруг оказывается достойным своей шкуры и героически погибает по принципу noblesse oblige. Характерно, что его антагонист, который и разоблачил его истинное происхождение, настоящий лорд, потомок рыцарей и министров, оказался полнейшим трусом и ничтожеством.

Этот новый поворот сюжета удачно повторен несколько раз: в фильме Куросавы "Воин-тень", в романе канадского писателя ланкийского происхождения Ондатаи (Ondaatje).

Но особенно удачно в фильме Росселини "Генерал делла Ровере". Герой этого фильма некий мелкий жулик Бертони, подобному всякому маленькому человеку пытается как-то перекантоваться в непростое время (Италия 1943-1944, где немецкая и англо-американская оккупация менялись чуть ли не ежемесячно). При этом он оказывается впутанным в неприятную политическую игру. За его сходство с генералом, одним из лидеров Сопротивления, немцы помещают его в тюрьму, где он должен выдавать себя за этого генерала, и в один прекрасный момент сбросить с себя шкуру и показать всем, что героический генерал -- не более чем осел.

Бертони, однако, постепенно начинает понимать, что это был за человек, за которого он должен был выдавать себя, и ведет себя так, как будто он и в самом деле генерал делла Ровере. Великолепна сцена, когда во время ужасной бомбардировки он перекрывает своим голосом шум авиамоторов, призывая обезумевших от ужаса заключенных к мужеству. В конце фильма Бертони настолько входит в роль, что когда немцы хотят сымитировать казнь и сорвать этой казнью маску с мнимого, а заодно и настоящего генерала, полагая, что уж перед лицом смерти этот мелкий жулик заюлит, то Бертони предпочитает сделке смерть, чтобы вдохновить к сопротивлению поверивших в него людей.

Характерно, что игравший эту роль Витторио де Сика сам был в конце войны шулером и мелким жуликом. Он даже писал письма к родственникам заключенных, обещая за небольшие деньги помочь в их освобождении. Так что эта роль стала для него не только ролью, но и работой по переосмыслению личного опыта, своего рода искуплением . "Кто я в самом деле? Могу я в последний момент своей жизни быть человеком, которым я всегда хотел быть? Устрашающим, резким, прекрасным? Эти вопросы я постоянно задавал себя, играя генерала," -- написал он позднее с своих воспоминаниях.

Другими словами бывает, что осел так срастается со шкурой, что становится львом. Это, конечно, не относится к нашим отечественным политикам. Ветер уже тысячи раз обнажил их истинную суть, а они все продолжают позиционировать себя львами.

Содержание

Исландские саги

Исландский пейзаж

"Исландские саги" -- это семейные истории, написанные в прозе и описывающие события X--начала XI веков, происходившие в Исландии, то есть вскоре после появления там постоянного викингского населения. Ядро большей части саг составляют действительные события, хотя и расцвеченные яркими цветами северной фантазии. Авторы саг неизвестны.

Исландские саги были записаны в XIII--XIV столетиях и отражают генеалогию родов и их борьбу между собой.

Саги стали неиссякаемым источником исландской литературы. Они, прежде всего язык, послужили строительным материалом для гигантского поэтического труда исландского народа -- "Эдда" -- коллекции мифологических и этических представлений. Благодаря сагам и "Эдде" маленький народ, населяющий затерянный в полярных водах остров (его нынешнее население едва приближается к 250 тыс -- треть Барнаула), сохранил в веках свою культуру и, можно смело утверждать, самого себя. Достаточно сказать, что современный исландский язык -- это тот же язык, на котором написаны саги, упорно отторгающий иностранные заимствования и противящийся ненужным изменениям.

Вся исландская литература -- а она у этого маленького народа занимает серьезные позиции в мировой табели о рангах и даже надыбала своего нобелевского лауреата -- базируется на сагах и "Эдде".

Судьба саг

А с конца XIX века саги начали завоевывать мировой культурный рынок. Дело в том что XIX век открыл мифологию германских и славянских народов. Были найдены старинные рукописи с немецкими, английскими и пр. сагами. И вдруг оказалось, что то, что в остальной Европе почти утеряно и приходится собирать по крупицам, так в Исландии это все сохранилось в громадных количествах. Саги были собраны, изучены, переведены на основные европейские языки.

В 1928 году Йоном Асбьерсоном было создано Общество по изучению саг, и в 1933 году его трудами вышло классическое издание на исландском языке всех обнаруженных саг -- "?slenzk fornrit" (как переводится на русский, не знаю), ставшее стандартом для всех современных переводов. Еще раньше научное издание саг было осуществлено в Германии (1892-1932) на немецком языке и, конечно, с более солидным научным аппаратом. А в 1904-1926 в Швеции было осуществлено издание "Энциклопедии исландских саг" ("Nordisk familjebok")

Саги вошли в общекультурный мировой оборот. Интерес к ним отразился даже в названиях: "Сага о Форсайтах", "Московская сага" и т. д. Широко используется и схема саг: рассказ о жизни семьи на протяжении нескольких, как правило, 3-4 поколений, с обязательным ее возвышением и упадком и с упором на предпоследнее поколение. По этой схеме созданы, кроме "Саги о Форсайтах", "Будденброки" Т. Манна, в подзаголовке которых так и стоит "История упадка одной семьи", "Семья Артамоновых" М. Горького, "Семья Тибо" Р. М. дю Гара, "Семья Чураевых" нашего Гребенщикова.

По мотивам одной из популярнейших саг "Ньялс сага", где речь идет о кровавой вражде 2-х семейств в течение нескольких поколений, режиссером Ф. П. Фридрикссоном в 1981 году снят фильм "Сага о сожженном Ньяле". Особую популярность снискала музыка к фильму, написанная представителем новой музыкальной волны группой "Пейр". Одна из песен стала настоящим хитом. Правда, в погоне за зрителем все сонги исполняются на английском языке.

Популярность фильма вдохновила его создателей, и в 2000 году они создали новый фильм, настоящее красочное шоу "Ангелы во Вселенной". Фильм снят на современном материале, но в его основе лежит одна из сюжетных линий саги о сумасшедшем, который находит обидчика и мстит ему. Фильм получил Европейскую кинематографическую премию -- награду вручаемую по итогам года Европейской академией киноискусства в пику американскому Оскару. Кроме того, в новом фильме использована музыка к фильму 2001 года, расширенная и изукрашенная новыми эффектами и благодаря DVD обретшая самостоятельную жизнь. Снят фильм в 2-х версиях: исландской и англоязычной. Легко запоминающиеся, красочные сюжеты делают саги, как и "Эдду", источником многочисленных пересказов и переложений для детских книг. Сегодня без саг не обходится практически ни одна антология мировых сказок.

Интернет представляет для саг новую сферу популярности. Содержательные и обширные сайты созданы на скандинавских, английском, немецком языках.

Содержание

"Дракула"

Вот таким он был -- этот вампирюга

Исторический Дракула был господарем (полусуверенным наместником) Валахии (Ю. Румыния) в сер. XV века и в своей политической борьбе прославился крайне жестокими методами расправы с политическими противниками, а также со всеми, кто попадал ему под руку. Особенно любил он сажать людей на кол, за что и был прозван Цепешем (по-венгерски Колосажателем). В 1476 его самого в возрасте 45 лет ухрынькали придворные приближенные. К этому времен он уничтожил ок 100 тыс своих подданных из общего количества в 500 тыс. Очевидно, мерзавец был настолько еще тот, что в XV веке, отнюдь не сентиментальном, сумел прославиться жестокостью. Когда английский граф Уочестер попытался в 1470 применить в Англии методы Дракулы, его казнили самого за методы "противные законам данной страны".

Вот один из примеров, как "работал" Дракула. Раздумывая над проблемой, как искоренить в стране нищету, он приходит к выводу, что все дело в том, что в стране слишком много нищих. Тогда он созывает их, кормит досыта и обращается с вопросом:"Не хочется ли им навсегда избавиться от земных страданий ?" На положительный ответ Цепеш закрывает двери и окна и сжигает всех собравшихся заживо. Скажем прямо, сегодняшняя борьба с бедностью в России ведется примерно теми же методами.

Дракула в искусстве

Столь замечательный муж уже при жизни наполнил до краев славой имени своего просторы Вселенной. В 1460-х годах появилась поэма немецкого поэта М. Бехайма, где как раз и был нарисован изуверсий образ господаря. Возможно, немец и сгустил краски, но он сам с венгерским войском участвовал в боях с турками (а Дракула был союзником) и знал о подвигах Дракулы из первых рук, кстати кроме изуверства обвиняя супостата в тайных сношениях с турецким султаном, т. е. в измене. Почти одновременно с Бехаймом Дракулу посетил папский легат Николай Мондрусс, оставивший единственное описание валашского господаря, где также обвинял его в неумеренной жестокости (это когда сам святой престол начал баловаться инквизицией).

В Германии распространялись памфлеты под названием "Об одном великом изверге". В Румынии на церковнославянском (который до XIX века был языком культуры в этой стране, как латинский в З. Европе) была составлена повесть о Дракуле, ставшая популярнейшим чтением в славянском мире, и, в частности, в Московской Руси.

Слава о Дракуле, не затухала в веках, и нет-нет о великом изверге -- политические достижения которого, кстати, были весьма скромны -- да вспоминали в этом мире. Впрочем, не везде имя Дракулы внушало отвращение. В румынском фольклоре он стал весьма положительным персонажем: будучи жестоким к врагам, он заботился о благе своего народа. А классик румынской поэзии Эминеску так обиделся на незавидное положение своей Родины (1880-е гг), что написал стихотворение, где просит Дракулу вернуться в Румынию, и посадить на кол ее правящий класс (бояр) за своекорыстие и наплевательство национальными интересами (если за это сажать, то кто вообще останется править?), а рядом с ними нищих и бездельников, которые своим бродяжничеством обременяют свою землю.

Новую жизнь незадачливому валашскому господарю подарил в 1897 году английский писатель Брэм Стокер, где обозвал Дракулу графом и перенес действие его подвигов в современный писателю мир. Вдобавок к этому наградил его вампирским достоинством. Заметим, что друг писателя -- английский актер Ирвинг, послуживший прототипом Дракулы во внешнем плане (элегантность, манера поведения, бытовые привычки) ни за что не согласился играть подобного монстра на театре.

Слава Дракулы так возросла, что к его могиле, как новоявленного святого, началось в сер XX в настоящее паломничество. Поскольку туристы так истоптали все виноградники и пастбища вокруг, что наносили немалый ущерб хозяйству региона, могилу господаря перенесли на новое место, и сейчас никто не знает, где покоится его прах. Большим поклонником и подражателем Дракулы был румынский диктатор Н. Чаушеску, и румынские историки с пеной у рта успоряли, каким замечательным он был правителем. Это апологетическая вакханалия продолжается до сих пор. И в Молдавии, и в Румынии восстанавливают правду о великом государственнике земли румынской (что-то до боли знакомое по другому великому государственнику -- И. Сталину).

Содержание

Содержание

"Книга о Тиле Уленшпигеле"

Вечные образы

Тиль побеждает рыцаря

Тиль Уленшпигель (нем. Till Eulenspiegel: "Ул ен Шпигель" означает "сова и зеркало". Сова означает мудрость. Зеркало означает комедию ) -- герой средневековых нидерландских и немецких плутовских народных легенд, бродяга, плут и балагур.

Когда возник этот образ, неизвестно, хотя ученые и приложили немало усилий, чтобы докопаться до корней. По крайней мере, старейшим изданием о похождениях плута была вышедшая в 1511 г анонимно в Германии книга "Приятное чтение о Диле Уленшпигеле, рожденном в земле Брунцвика, как он проводил свою жизнь..."

А в 1515 году появилась фламандская лубочная книга, существенно отличавшаяся если не по набору случаев, то по способу их подачи, от немецкого варианта. Это показывает, что и сам этот образ и приписываемые ему анекдоты были достаточно и давно известны к моменту выхода книг.

Согласно легендам, Тиль родился около 1300 г. в Брауншвейге, много путешествовал по Германии, Бельгии и Нидерландам. Умер в Мёльне в 1350 г. Отличался этот мужик веселым нравом, косил под дурака, играя главным образом на буквальном понимании метафор, однако его ум и находчивость были признаны его собюргерами. Насколько исторический персонаж корреспондировал с героем анекдотов, неизвестно. Во всяком случае историки раскопали 2 факта, где упоминался некий Уленшпигель и живший как раз в означенное время. В 1339 и 1350 его имя упоминается в хрониках тех лет, правда по вполне обыденным, рядовым событиям.

Сборники анекдотов об Уленшпигеле, как о Петьке с Василием Ивановичем, завоевали средневековый книжный рынок, и уже в первой половине XVI века были переведены на французский, голландский, английский и польский языки. К концу же XX века, количество языков, где несдержанный плут смешил своими выходками, достигло 280.

Многие анекдоты оторвались от первоисточника и зажили самостоятельной жизнью. Деяния Уленшпигеля отозвались во множестве пословиц немецкого и нидерландского языков: Eulenspiegelei (уленшпигиливание) -- это когда из себя корчат дурака, "er verleidet der Bauerin das Mus, um es allein zu essen" ("он охаивает орех поселянки, чтобы сожрать его самому"), "er spielt Eulenspiegels Stück" ("он играет пьесу Уленшпигеля"), то есть у него в запасе всего одна песня -- о человеке, который всем надоел одним и тем же анекдотом или рассказом.

На центральной площади Дамме, городка, где когда-то сожгли Клааса, отца Уленшпигеля, по навету алчного старшины рыбников Грейпстювера, в старинном доме, носящем названии "До Гроте Стерре" -- "большая звезда", разместился музой Тиля. Здесь в небольшом музее, в его чисто выбеленных комнатках, собраны иллюстрации, которыми художники мира снабдили разные издания романа. Есть здесь и предметы Фландрии того времени, и орудия убийства и пыток.

Литературное воплощение легенды

Естественно, Уленшпигель стал героем многих литературный произведений. В том же XVI веке появился фарс об Уленшпигеле классика немецкой бюргерской литературы Ганса Сакса. В 1835 пройдоха стал героям другого фарса "Уленшпигель, или Подвох на подвох", созданного австрийским поэтом Нестроем. Еще одной известной переделкой народных произведений об Уленшпигеле стала симфоническая поэма Рихарда Штрауса "Веселые проделки Тиля Уленшпигеля" (1895).

И все же мировую славу принесли Тилю не сборники анекдотов, а роман Шарля де Костера "Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях - забавных, отважных и достославных во Фландрии и иных странах" (1875). В том же музее в Дамме на большой карте отмечены страны и города, где переводился и переиздавался роман. Только в нашей стране книга Шарля Де Костера издана более чем в 20 миллионах экземпляров.

Именно романный вариант послужил основой для кино- и телеэкранизаций. Нидерландский кинорежиссер Йорис Ивенс снял фильм "Приключения Тиля Уленшпигеля " (1956), в заглавной роли -- Жерар Филип. Однако пока лучшей экранизацией считается созданный в 1974 году фильм Алова и Наумова с Ульфсаком и Е. Леоновым в главных ролях. Фильм дублирован на несколько языков, а в 1977 на его основе для немцев был смонтирован 5-серийный фильм. Опять же отталкиваясь от фильма, а не от романа, в Ленкоме был создан спектакль "Тиль", выдержавший множество постановок, и в последний раз порадовавший зрителей в 2008 году.

Г.-Х. Андерсен. "Снежная королева"

Рисунок Педерсена

"Снежная королева" -- одна из самых длинных и сюжетно сложных сказок писателя. Маленькая девочка Герда ищет по всему свету, продвигаясь на север, своего детского приятеля Кая, которого заколдовала волшебница снежная королева. А найдя оттаивает его заледеневшее сердце и возвращает пацана к нормальным человеческим отношениям.

Сказка появилась в 1845 г во втором андерсеновском сборнике сказок. В ней писатель захотел показать, как он сам писал, "победу сердца над холодным интеллектом": девочка Герда умеет любить, а холодный и черствый мальчик Кай умеет производить 4 действия математики и знает даже дроби, как он похвалялся перед снежной королевой, но чужд всякой теплоте и ласке.

Странный и загадочный образ холодной бесчувственной владычицы холода, по всей очевидности, заимствован писателем из северных мифов, которые как раз тогда благодаря изысканиям немецких исследователей, были широко впущены в культурный оборот. Ледяная Дева, Фея Льдов, Снежная Ведьма -- классические персонажи северного фольклора, кстати встречаемые у Андерсена не однажды.

Но с этой бесчувственный бабой у сказочника были, кроме того, собственные счеты. "Снежная королева", как это явствует из автобиографии писателя, была сказкой его жизни: когда его отец умирал, последними словами того были: "вот идет Ледяная Дева и она пришла ко мне", когда же ребенок стал звать отца, мать удержала его: "не плачь, бесполезно звать его, он умер, Ледяная Дева унесла его".

И позднее эта Ледяная дева преследовала Андерсена всю жизнь в виде красивых женщин, которые пленяли его воображение, были его знакомыми, даже покровительницами и добрыми друзьями, но никогда даже и в мыслях не допускали недотепистового провинциала на роль любовника. А ему ведь хотелось быть не просто другом!

Сказки писателя так основательно рассмотрены под этим биографическом углом зрения, а биография трактована через призму его сказок, что если бы дети, которые наслаждаются странной и диковатой фантазией писателя, знали это, у них голова бы пошла кругом. Да и взрослым почему-то все кажется, что все эти литературоведческие и психологические пасьянсы чем-то сродни тем кристаллам льда, из которых Кай безуспешно пытался сложит слово "вечность", а у него не выходило ничего, кроме "ж..."

Ледяная дева в мировой литературе

Все же круги от андерсеновских сказок, и "Сн. королевы" в т. ч. на литературной воде были не маленькими. Большим поклонником датского сказочника был его литсобрат из южной страны Т. Манн. В романе последнего "Докторе Фаустусе" красной нитью в образ главного героя -- композитора -- вплетается тема холода: "ледяной смех", "ледяные чувства" ("Любовь тебе запрещена, поскольку она согревает. Твоя жизнь должна быть холодной, а посему не возлюби!").

И сам герой продолжает упражнения Кая: на свой композиторский лад: он всю жизнь составляет из нот-льдинок слово "вечность". Заметим, что романного отца композитора также увлекала идея кристаллов. Он до слез в глазах смотрел на ледяные узоры на замерзшем стекле, выращивал кристаллы в соляном растворе. И при этом таинственно поднимал палец к небу: "во блин! как живые -- а ведь голимый лед".

Наверняка знал Андерсена и Г. Гессе. Держал ли он в уме "Снежную королеву", когда изобретал свою "Игру в бисер", черт его знает, но высокоинтеллектуальные и совершенно оторванные от жизни занятия, которым предаются герои этой книги -- самая что ни на есть развернутая метафора того же складывания слова "вечность". Скорее всего, и Андерсен, и Т. Манн, и Г. Гессе, как отдельные рабочие места к заводскому пневмопроводу, были подключены к одной культурной традиции, каждый развивая ее на свой лад.

По счастью, кроме всех этих высоколобых занятий и своего ледяного дворца в Лапландии "Снежная королева" обитает в многочисленном живом культурном доступе. Тут тебе и Элтон Джон со своим альбомом, тут тебе и японские анимации, тут тебе и телефильм BBC, тут тебе и DVD, и аудиокниги, и забронированные под сказку места в многочисленных хрестоматиях для детей, и пьеса-сказка Е. Шварца, навертевшего на андерсеновский сюжет целую ледяную философию, и многое другое.

Немало попользовались андерсеновскими персонажами и отечественные мастера искусств. Созданный в 1957 в золотую эпоху совмультпликации полнометражный мульт вошел в фонд мирового кинематографа для детей. О том насколько удачно была найдена графическая интерпретация андерсеновской сказки свидетельствует тот факт, что американцы несмотря на весь свой диснеевский апломб озвучили наш мульт, причем один раз сразу же по выходе, другой -- уже в 1990-е гг.

Любопытное мнение высказал один из просмотревших телеверсию BBC 1995 г: "Несколько лет назад я видел советский мультфильм и был совершенно оглоушен историей и магикой ее адаптации. Думая, что это тот же самый фильм, я уселся к телевизору и был разочарован тем, что мне подсунули совершенно другую нелепую историю".

Правда, большинство приводимых на сайте откликов на эту продукцию положительны, но как-то уж очень застандартизованы и коротки. Этот же критичен и развернут, так что ему больше доверия. В частности, зритель пишет, что создателям следовало бы больше потрудиться над прорисовкой фильма (сам фильм BBC представляет собой смесь художественной кинокартины с игрой живых актеров и анимации с рисоваными и компьютерными декорациями) и меньше доверять компьютерным эффектам.

Волна постановок, как инсценировок сказки, так и шварцевской пьесы, буквально 9-м валом накатывает на российские театры, начиная с МХАТа и кончая любительской сценой. Прочитав несколько рецензий об этих постановках, приходишь к выводу, что театры пытаются привлечь зрителей не философией (какие там игра в бисер или ледяной смех -- ребята вы о чем! -- надо быть проще), ни игрой актеров, а внешними эффектами.

У нас в Барнауле даже додумались до того, что артисты театра организовали процессию Снежной королевы по городским улицам накануне Нового года, блудливо отводя глаза от критических стрел, де к рекламе эта демонстрация никакого отношения не имеет. Через пару месяцев в подборке новостей можно было узнать, что продажи салона "Снежная королева" возросли за эти постдемонстрационные месяцы почти в два раза. Хотя прямого сговора между этими фактами обнаружить не удалось, думается, наши коммерсанты уже сложили в графе "прибыль" слово "вечность", которое их вполне удовлетворило.

Содержание

Г. Х. Андерсен. "Новое платье короля"

Иллюстрация Педерсена

Источник сказки

Это история о том, как два мошенника подрядились сшить новое платье королю. Работали, работали, а потом оказалось, что новое платье короля -- это костюм Адама и даже без фигового листка.

Сказка была написана в 1837 (или 1835) году, когда Андерсен выдавал свои сказки пучками, когда, по его словам, каждый сапог, каждый куст, каждый брошенный оловянный солдатик спешил поделиться с ним своей историей. Источником для этой сказки для него послужила средневековая арабская повесть, которая добралась до него довольно сложным путем: через книгу новелл испанского писателя XIV века Хуана Мануэля, о которой в своем собрании "Читанных мною книг" упоминает фон Бюлов и, которую читал Андерсен, и из которой он и сделал выписку данного сюжета.

A posteriori

Сказка сразу же обрела популярность и уже в течение следующих пары лет была переведена на главные европейские языки, сделавшись с тех времен непременным участником всех, даже самых избранных сборников сказок писателя.

Сказка инсценировалась, экранизировалась, мультилицировалась множество раз. Легкость и простота сюжета позволяли расширять ее разными наворотами и подвергать разными толкованиям. Так, в мультипликационном фильме из "Историй эльфов" (серия мультфильмов, показывавшихся американской телесетью НБС каждое воскресенье в 1988-1989 годах), в 2006 отцифрованном для DVD, андерсеновский сюжет отсентиментализировали и просиропили сверх меры.

Там разочарованный портной, который не мог найти сбыта своей красивой, добротной и дешевой одежде, пошел на хитрость, чтобы наказать воротившего нос короля. В конце, когда девочка посмеялась над "новомодным платьем короля", тот исправился и понял, что нужно гоняться не за призраком моды, а ценить настоящие подлинные простые вещи. Правда, императору все же понравилась новая мода делать платье из лоскутов.

Андерсеновский сюжет нашел своеобразное преломление в одном из эпизодов "Доктора Кто" -- серии передач BBC сер. 1960-х годов, где герой путешествует по времени. В данном эпизоде он, в частности попадает в древний Рим и убеждает Нерона написать музыку. При этом он говорит, что императору достаточно только делать вид, что он якобы играет на арфе и разевать рот, а придворным "по секрету" сообщает, что музыка обладает такой тонкостью, что только чувствительные аристократические уши в состоянии ее воспринять. Естественно, выступление Нерона венчают бурные аплодисменты. Возвращаясь в наше время, Доктор Кто, заскакивает на минуту в Данию 1837 года, где Андерсена никак не посещает вдохновение, и рассказывает ему эту историю.

"Новое платье короля" стало устойчивым словосочетанием для обозначения если не обмана, то видимости правды, видимости, которая скрывает пустоту. Доктор Пенроуз, один из серьезнейших современных математиков выпустил книгу под названием "Новый разум короля" (1989), где рассматривая подетально физику компьютера, тщится доказать, что никаких новых идей это сооружение не представляет, что "интеллектуальные возможности компьютера" -- это такая же фикция, как особые одежды андерсеновского короля.

А один ученый, некто Билл Джонсон дошел до того, что в книге так и озаглавленной -- "Новое платье короля" (2008) -- уже покушается на учение И. Христа, доказывая, что в нем нет ничего нового, чтобы уже не содержалось в языческих верованиях. Другими словами, если мы начнем разглядывать скрупулезно наши платья -- физические и идеологические, -- мы будем постоянно сталкиваться с тем, что все мы ходим голые. Поэтому, как говорил друг Гамлета, "есть вещи, в которые не стоит вглядываться слишком пристально".

В 1971 году Ф. Гросс, врач-психиатр, описал ряд случаев психической патологии, присущей специалистам и названной им "синдром нового платья короля". Однажды поставленный ошибочный или произвольный диагноз, потом регулярно подтверждается многими специалистами. Ускользнуть от сложившегося мнения и посмотреть на ситуацию непредвзятым глазом удается немногим.

Мир попсы в поисках чем бы еще удивить доверчивую публику также прошелся по сюжету. В одной из песенок "Голый леди" (так группа и называется "Barenaked Ladies") поют: "О! как нам холодно, в наших замечательных новых платьях короля".

Но пальму оригинальности нужно отдать премьер-министру Малайзии А. А. Бадави. На открытие фешенебельного магазина в центре Куала-Лумпура с двусмысленным названием "Новое платье короля" он пришел в шортах и коротенькой рубашке, не прикрывавшей даже живота.

В одном из романов Голсуорси муж говорит жене: "Моя мать каждый день меняла дорогие платья, ты же ходишь почти голая, а обходиться это вчетверо дороже". "Такова наша современная жизнь", -- ответила та. Да, такова наша современная жизнь. Можно только добавить, что сегодня разоблачить голых королей от политики и шоу-бизнеса недостаточно. Кажется, уж насколько те, кто мелькает на экране, давно и многократно разоблачены и уличены, а им все по барабану: повторяют одну и ту же уже для всех опротивевшую ложь, и ничего.

Содержание

Сельма Лагерлеф. "Чудесное путешествие Нильса с гусями"

Обложка первого издания книги

"Путешествие Нильса" -- знаменитая повесть шведской писательницы, как мальчик, за свои шалости с волшебником заколдованный в лилипуты, вынужден был для снятия заклятия с гусиной стаей совершить путешествие через всю Швецию.

Книга писалась на заказ

Роман был написан в 1906-1907 годах по поручению Шведской национальной учительской ассоциации и должен был в увлекательной и доступной форме рассказать шведам о географии своей страны. Одновременно роман должен был поддержать реформу шведского правописания, которая как раз проводилась в те годы и горячей сторонницей которого была писательница.

К роману Лагерлеф приступила в 1901 году и, как легко он читается, так трудно и тяжело писался. Ассоциация буквально засыпала писательницу многочисленными материалами по географии и истории страны, и уже просто просмотреть это стоило большого труда. При этом больная писательница дважды предприняла путешествия по стране, чтобы лучше представить себе место действия.

Кстати, сама идея использовать в качестве путеводителя в путешествии стаю мигрирующих птиц пришла к писательнице уже на последней стадии работы и была подсказана одной из сказок Киплинга. Эта идея как-то сразу скорешовала и упорядочила громадный и бесформенный до того материал.

Последующая судьба произведения

Что случается весьма редко, идея полностью удалась: книга полюбилась и детям, и взрослым и полностью удовлетворила заказчика. Если и были нарекания, то, так сказать, местного масштаба. Скажем, писательницу критиковали за то, что она мало места уделила той или иной провинции, тому или иному городу. Так например, возвращаясь с северов, Нильс с Мартином (гусь на котором пацан летал) пролетали над провинцией Голланд и, не найдя там ничего интересного, не остановились. "Да как же так, возмущались гОлландцы, у нас и Карл XII останавливался. А сам Стриндберг называл нашу провинцию удручающим местом. А Вы не нашли здесь ничего примечательного". Писательница, по просьбе издателей, добавляла в том или ином выпуске книги несколько эпизодов о той или иной местности.

Также критиковала повесть церковь: мало места уделено пропаганде религиозных ценностей. И попов постаралась писательница удовлетворить, и перед романом поместила назидательное стихотворение о необходимости регулярно молиться.

С тех пор популярность книги стала хрестоматийной. Так Нильс с гусем были изображены на выпуске шведской 20-кроновой купюры. Изображение Нильса попало на логотип знаменитого международного концерна , базирующего в Голландии -- Теле-Атлас, как раз разрабатывающего дорожные карты для всего мира. В Швеции вот уже с 1968 года выпускается серия рождественских открыток с эпизодами из путешествия Нильса по стране.

В Швеции существует туристический маршрут "Вместе с Нильсом и гусями". Наш советский журналист Чичков в 1960-е годы написал интересную книгу о Скандинавии, где Швецию он обозревает вместе с Нильсом, так сказать следуя маршрутом гусиной стаи и указанного туристического маршрута. Одновременно показывая, какие изменения произошли в стране с тех пор.

Эта книга, кстати, стала причиной школьной неприятности для автора сей миниатюры. Там было сказано, что если корова дает менее 6000 кг масла в год, ее забивают, а норма -- это 7000. Как раз в те годы у нас на Алтае развивалось движение 3000-ниц, а доярка, получившая 4000 удостоилась чуть ли не Героя соцтруда. И когда я, школьник, сопоставил эти факты, родителей вызывали в школу, сказав, что распространение вражеской пропаганды может плохо кончиться.

В 1909 за эту книгу С. Лагерлеф получила Нобелевскую премию, а сейчас в Швеции существует премия С. Лагрелеф для авторов детских книг.

Из экранизаций знамениты 2 мультипликации: советский мульт 1955 года режиссеров В. Полковникова и А. Снежко-Блотской и японская многосерийная анимация 1980-1981. В 2008 году в России по повести была выпущена аудиокнига. Кстати, в 1962 году вышел полнометражный художественный шведский фильм с довольно звездным составом, но особого успеха, даже у себя в Швеции он не снискал.

Содержание

Л. Кэрролл. "Алиса в Стране чудес"

Рисунок Тенниэла к первому изд. "Алисы"

История создания

История создания повести такова: преподаватель математики одного из оксфордских колледжей катался в летний день по Темзе с тремя маленькими девочками: дочерьми декана факультета, где он преподавал, и рассказывал им разные небылицы, героиней которых как раз и была одна из девочек -- Алиса. Рассказ им так понравился, что девчонки попросили записать его.

Кэрролл (его настоящая фамилия была Доджсон) тут же по возвращении с прогулки, даже не переодевшись, положил перед собой стопку чистой бумаги и моментально записал, то что он им там наплел. А рукопись была подарена Алисе примерно через два года после памятной прогулки. Правда, когда отдавал, сердце его екнуло, и он предварительно сделал с рукописи копию, да еще и послал ее в издательство.

4 июля 1865, ровно через 3 года после той памятной прогулки, книга появилась в печати. К иллюстрации книги Кэролл привлек своего друга Д. Тенниела, а зря. Ибо тому качество печати не понравилось, и весь первый тираж был зарублен: осталось всего 23 копии, одна из которых была продана за 1,5 млн долларов в 1998 году в США.

Популярность повести

Книга сразу же стала очень популярной. Среди ее первых читателей отметилась отзывами королева Виктория и 9-летний мальчик из Ирландии, прославившийся впоследствии, -- О. Уайльд. Популярность книги тем более удивительна, что она насыщена и перенасыщена аллюзиями на тогдашнюю литературу и жизнь. Исследователи посвятили ей массу книг, таких ученых и специальных, что если начать знакомство с "Алисой" с них, то может создаться впечатление, будто это не детская повесть, а научно-философский трактат не ниже Канта или Эйнштейна.

Многие критики полагали, что повесть в завуалированной форме содержит критику англиканской церкви в духе той церковной полемики, которая в сер XIX века сотрясала Англию. Марк Гарднер, замечательный американский писатель, прославившийся художественно-литературоведческими биография англоязычных писателей в 1965 издал "Алису в Стране чудес" вкупе с тесно примыкающей к ней повестью "Алиса в Зазеркалье", снабдив ее многочисленными комментариями, в которых попытался расшифровать те конкретные события и факты, на которые намекает книга.

В частности, он привел полный список пародируемых в "Алисе" литературных источников, хотя составить такой навряд ли возможно. Многие задаются вопросом, а стоила ли овчинка выделки? В смысле -- не стоила.

"Алиса" одно из немногих произведений, которым восхищаются как читатели, и взрослые и, правда в меньшей степени, дети (Моэм назвал повесть "детской книгой для взрослых"), так и критики. Немногочисленные отрицательные отзывы скорее подходят под рубрику литературных курьезов. Так, в Китае книга была запрещена на том основании, что "животные не могут употреблять человеческого языка", и делать так -- это "ставить людей и животных на один уровень". Запрет этот был сделан в 1931 году, и с тех пор так и не снят.

Повесть переведена на 125 языков, на многие не единожды. Известен скорее положенной в основу перевода концепцией, чем самим переводом набоковский ("Аня в стране чудес", 1923). Он вполне резонно посчитал, что хотя знание многих аллюзий для читателя излишне, и без комментариев текст говорит сам за себя, все же "Алиса" слишком укоренена в английском языке, игрой с языком, чтобы пытаться дать ей адекватное отображение в другом языке.

Например, один из персонажей начинает рассказывать Алисе сказку, о том как три сестры жили в колодце (колодец по-английски "well"). "Как же они там жили?" -- удивляется Алиса. "Я же сказал: они жили хорошо (хорошо по-английски также "well")". Поэтому, считает Набоков, нужно не переводить "Алису", а разыскивать сходные приколы в родном языке.

Собственно, по этому пути и шли все хорошие переводчики. Так в Советском союзе была выпущена пластинка с театрализованной записью сказки (1976). Песни для нее написал и исполнил Высоцкий. И хотя подобными песнями в английской "Алисе" и не пахло, но по духу они очень соответствовали повести.

Влияние "Алисы в Стране чудес" настолько велико, что персонажи, мотивы, идеи повести уже давно зажили самостоятельной жизнью. Наверное, завзятые геймеры и не знают, что принятое обозначение начала игры "Rabbit hole" -- "кроличья нора", берет начало от той норы, свалившись в которую Алиса начала свое удивительное путешествие. Или что серия романов Апдайка о забитом, запуганном среднем американце: "Беги, кролик, беги", "Кролик разбогател" и др. как-то связана с вечно спешащим суетливым Кроликом Льюиса Кэролла. Круги так далеко разошлись по воде, что подчас их источник установить и не возможно. Да и не нужно.

Содержание

"Панчатантра"

Судьба произведения

Сцена из "Панчатантры" (релиф в храме Мендут (Индонезия))

"Панчатантра" (дословный перевод "пять принципов") -- сборник басен, обрамленных общим сюжетом, в основном из животного мира, составленный в глубокой древности в Индии. Считается, что книга составлена ок 200 г до н. э. пандитом (ученым) Вишну Сарма, однако дотошные ученые обнаружили свитки с текстами, причем обрамленных т. н. рамочным сюжетом, аж начала I тыс. до н. э., отдельные же басни, скорее всего, уходят корнями гораздо глубже. Сборник В. Сармы составлен на санскрите, однако дошли сборники примерно из того же времени на дари и др. языках, так что язык оригинала, если он и был, весьма спорен.

Из Индии басни пошли гулять по всему свету. Вместе с буддийскими монахами они проникли в Тибет, Китай, Японию, Индонезию. В последней стране "Панчатантра" наряду с "Махабкаратой" и "Рамаяной" до сих пор является главным поставщиком сюжетов для традиционного театра теней. Тоненькие и толстенькие книжки "Панчатантры", наподобие лубка -- народной книги, являются там дешевым и массовым чтивом самых широких демократических слоев.

Путь "Панчатантры" на Запад начался с Ирана, где ок 570 г Борзуа (Borzuy) -- шахский врач перевел сборник на пахлави -- средневековый иранский язык. До нашего времени этот текст не дошел, но где-то в начале IX века, Харун-ал-Рашид, прославленный правитель "1001 ночи" создал знаменитый "Дом ученых", где переводилась мудрость со всех стран тогдашнего мира: др. греческая, индийская, китайская. Итогом стала многотомная "Энциклопедия дыхания мудрости", где рядом с трактатами Аристотеля и К. Птолемея нашлось место и для "Калилы и Димны" -- так обозвал "Панчатантру" переведший ее с пахлави где-то ок 750 гг на арабский Ибн-ал-Мукаффа. Перевод последнего однако был сверен и выправлен в соответствии с санскритским образцом.

В 1080 г С. Сифом (иногда его называют Сетхом) "Калила и Димна" была переведена на византийский (среднегреческий) язык -- "Стефанит и Ихнилат" ("Увенчанный и Следопыт") -- и под этим названием проникла в Русь. Примерно в это же время сборник был переведен на латинский язык неким Балдо (этот назвал свой сборник "Старый Эзоп"), но европейская популярность "Панчатантры" начинается с ее перевода на еврейский в 1250, с которого в 1263-1274 его изложил на латинском И. Капуанский.

Разумеется, это только общая схема движения книги, не учитывающая сложных взаимовлияний разных переводов и версий. Сами ученые до сих пор распутывают этот сложный клубок и далеко не пришли к единому мнению. Как курьез можно привести факт, что уже в новое время (где-то XVII--XVIII вв) "Калила и Димна" была переведена с персидского ("Мерцало мудрости" Абу-ль-Фазла) на индийские языки урду и кхари-боли (предтеча современного хинди). Кроме того, в различных сборниках авторы не гнушались объединять басни из разных источников: "Панчатантры", Федра, Эзопа, местных сказок о животных.

Важно отметить, что во все века своего странствования "Панчатантра" оставалась серьезной литературой, где-то даже эзотерической. Недаром ее называли "Царственной книгой" (в турецком переводе), "Директорией человеческой жизни" (в переводи И. Падуанского). Цари рассматривали "Панчатантру" как трактат об управлении, как наставление в своей жизни. Недаром Вахтанг VI -- картлийский царь -- именно "Калилу и Димну" сам перевел на грузинский язык, отпечатал в созданной им типографии, и не расставался с ней никогда, даже когда через заснеженные перевалы бежал в Россию, искать покровительства у Петра I.

А С.-С. Орбелиани, один из его придворных Вахтанга, ловкий интриган, а значит человек отнюдь не наивный, на старости лет по образцу этого сборника годами составлял свою "Мудрость вымысла", проникнутую махровым пессимизмом и горечью разочарования над человеческой природой, хотя бы и в звериной шкуре.

Положение изменилось в новое время. Лафонтен в своих "Баснях", вторая часть которых по его собственному признанию, полностью изъята им из "Калилы и Димны", отбросил скучную дидактику, сплетя кружевную вязь из галантных легких историй. Эта традиция была продолжена в XVIII веке -- веке расцвета в европейской культуре так называемой литературной сказки. С тех пор "Панчатантра" стала источником пародий, приколов, разошлась на анекдоты:

"Попали звери в яму. Решили съесть раньше того, кто всех моложе. Лиса и волк доказали, какого древнего они происхождения. Медведь же, по всему самый молодой, вывернулся из ситуации со свойственным этой породе зверей изяществом: 'А мне хоть и всего 2 года, да как врежу по харе, сразу есть расхочется'".

Другой сферой приложения животных историй стали сказки в хрестоматиях для детей, мультики, шлягеры. Правда, писатели пытаются вернуть книге ее былую серьезность. Дорис Лессинг в предисловии к одному из своих романов пересказала 2 первые басни "Панчатантры", связав их с принципами поведения, которые они должны согласно санскритской традиции иллюстрировать, и даже попыталась объяснить, что заложенные здесь идеи не менее глубоки, чем идеи Макиавелли, Гоббса, Монтескье -- признанных классиков политической мысли -- и уж в разы превосходят скудоумные и многословные, насыщенные крутой терминологией писания современных политологов.

Более того, они взывают к иной культуре общежития, чем утверждающейся в современном глобализуемом мире обезличенной культуре менджемента и управления. Лессинг отмечает, что политика, из которой изгнана нравственность, в конечном счете даже менее эффективна, чем политика, основанная на взаимном уважении и этических ценностях.

Ведь "Панчатантру" не без основания именовали книгой царей: то есть политик должен учесть тот факт, что его действия могут аукнуться, когда его давно уже не будет на этом свете, то есть могут отлиться слезами его же детям и внукам. Но в наше время царей нет. В наше время для политика важнее нахапать как можно больше, пока он у власти, а там трава не расти, так что, боюсь, древняя мудрость -- она не для нашего времени.

Содержание

"Тысяча и одна ночь"

Литературные жанры

исследователи о природе сказочной фантазии

Этот сборник был и остается самым популярным сборником сказок до настоящего времени. Именно с "Тысячи и одной ночи" родилась сказка как литературный жанр. Европейские народные сказки появились много позднее, вернее на них обратили внимание и их стали собирать под влияние арабских сказок. Причем в филологической записи народные сказки выглядят довольно-таки примитивно, и впечатления не производят. Лишь обработанные Перро, Андерсеном, Уайльдом, А. Толстым, Чапеком, они становятся пригодными для чтения и восхищения. И опять же обработка велась по лекалам "Тысячи и одной ночи".

То есть влияние этого сборника огромно и разнообразно. И не только в творческом плане. Этот сборник до сих пор служит главным источником и образцом для исследования самого этого явления "литературная сказка". Говоря о "Тысяче и одной ночи", чаще всего обращают внимание на необузданную фантазию сказок. Также обращают внимание на лежащее в их основе особое миросозерцание, связанное с архаическим, магическим стилем мышления. Подобная точка зрения так широко укоренилась в литературоведении, что утверждать нечто противоположное казалось бы просто выпендриваться. Тем не менее есть доводы, которые смотрят на мир "Тысячи и одной ночи" совершенно иначе. Наиболее убедительную критику этих сказок навел, мне кажется, советский литературовед Грифцов.

Исследователь, в частности утверждает:

1) в сказке нет особого душевного опыта или познания; здесь налицо обычные желания

Чудесное в сказках только средство для достижения обычного: только бы добиться жизни обеспеченной. И магическое не образовывает здесь особой причинности, а только является приемом для более короткого развития действия. В сказке все то же, что и в опыте обычном, только навыворот. О если бы хоть птицы заговорили и сказали бы, как разбогатеть, о если бы горы сдвинулись с места и хоть таким образом открылся бы клад. Но на самом деле, трава не поет, покойники не оживают, зерна не превращаются в жемчуг, а бедняк всегда остается бедняком. Безысходный трезвый и горький прозаический опыт, и неуемного желание, чтобы невозможное все же стало возможным хоть как-нибудь делают нужной сказку. 2) фантазия сказок "1001 ночи" калейдоскопическая, экстенсивная и невзрачная

Никакого богатства вымысла, буйства красок нет и в помине. Фантазия сказок ограничена и примитивна. Фантазия, как и в фэнтэзи, рассчитана на дебилов и бандерлогов. Служанка Али-Бабы заливает кипящим маслом кувшины, в которых спрятаны разбойники. Пока служанка ходит кипятить масло, остальные, еще не залитые, терпеливо сидят в своих кувшинах. Как справедливо замечает Грифцов, "можно поверить, что скорее гора разверзнется и раскроет сокровища, чем тридцать здоровенных мужиков будут сидеть и терпеливо дожидаться своей участи". В сказках плохо видны действующие лица, обозначены, но не обоснованы мотивы их поступков. Они скорее пособники действия, инструменты, чем его активные создатели и участники.

С Грифцовым не поспоришь: все написано правильно, и все же сказки "Тысячи...", тот же "Али-Баба" продолжают завораживать и нравиться. Поскольку доводы исследователя неоспоримы, очевидно, есть смысл приглядеться к вопросу и с другой стороны. Много в свое время над природой сказки размышлял немецкий романтик Людвиг Тик. Мы приведем рассуждение немецкого сказочника Гауфа в виде диалога между его персонажами, где полностью воспроизводится точка зрения Тика (в свое время весьма благоволившего к Гауфу) и как раз по поводу арабских сказок:

"-- В чем лежит однако очарование сказки? -- спросил молодой человек

-- А вот в чем, -- ответил старик. -- Человеческий дух также легок и подвижен как воздух. Он способен принимать любые формы и проникать в самые плотные предметы. Вот откуда в каждом человеке этот позыв подняться в эфирные сферы и парить там в свое удовольствие, хотя бы только в мечтах. Правильно говорится: '-- Мы живем в этих историях, мы думаем и переживаем вместе с их героями: вот откуда их непререкаемое обаяние. Вы не привязаны к нашей скучной повседневности, вы уходите от своих обычных мыслей, вы переселяется в мир наполненный чудесами и необычным'.

-- Да именно так: мы живем в сказках, а сказки живут в нас. Я любил их в детстве, но и сейчас не отвязался от них душою. Но вот что любопытно. Если, допустим, мой брат ломанется ко мне домой и скажет: 'Знаешь с нашим соседом случилось несчастье. Он связался с волшебником, и тот кинул его по полной программе', я выбраню брата и скажу ему, чтобы он не морочил мне головы всякой фигней и небылицами. Но когда брат приходит ко мне и рассказывает о том же соседе, как он на манер Синдабада совершил путешествие в далекие страны, и как он там попал там в руки волшебников, и как его мотала по воздуху птица Рух, я всегда сажусь и слушаю его с открытым ртом, не в силах упустить не единого эпизода.''

Рискнем дополнить это размышление Тика-Гауфа, основанное на прочном фундаменте философских систем, хилой пристройкой своих домыслов и мыслей. Любому человеку, а не только писателю, свойственна своеобразная мечтательность. Можно даже сказать, это одна из характернейших и не совсем еще понятых и особо осознанных особенностей человеческой природы вообще.

Только есть мечтательность и есть мечтательность. Одна связана с реальными событиями и желаниями нашей жизни, и именно о ней ведет речь Грифцов, а есть какая-то необоримая в нас способность отдаваться измышлению немыслимых и невероятных ситуаций. "Хорошо быть силачом, чтобы всех побивахом одним махом", "хорошо бы раздобыть лампочку Аладдина", вот бы я тогда развернулся. Это свойство особенно проявляется в детском возрасте, а еще больше в зрелом. Только дети открыто в нем признаются, а взрослые предпочитают отдаваться подобному пороку втайне.

Так вот сказка произрастает не на мечтательности первого, а на мечтательности второго рода. От фантазий этого плана избавиться невозможно, да и не нужно. И поэтому сказки всегда найдут своих поклонников не только у детей, но и у взрослых (и лучше это будут сказки "1001 ночи", чем какие-нибудь пошлые комиксы или детективы).

Содержание

"1001 ночь"

Судьба произведения

Арабский манускрипт "Сказок" (Сирия, XIV век)

"Тысяча и одна ночь" -- сборник сказок, которые рассказывает Шахерезада каждую ночь царю Шахрияру, причем при том условии, что как только сказка ему не понравится, голова рассказчицы с плеч долой. Как много выиграла бы русская литература в советские времена, если бы писателей публиковали при этом условии: разве что судили бы о качестве их писаний не органы, а читатели.

Когда и как возник данный сборник, покрыто мраком неизвестности. По крайней мере, подобные рамочные истории экспортом из Индии от знаменитых "Панчатантры" и "Джатаки" довольно давно были известны на Востоке. Первое упоминание о "1001 ночи" датируется сирийским манускриптом 800 г, открытого уже в новое время (1948). К концу X века (до 987 года) был составлен сборник "Тысяча сказок", рамочной историей которого, как раз и стал рассказ о том, как Шахерезада плела царю небылицы, да и по ходу дела родила ему за эти ночи трех детей. Что касается остальных сказок, то когда и как они появились в сборнике, неизвестно и навряд ли когда откроется.

Но только в 1775 г в Каире вышло издание, для которого были произведены тщательный отбор сказок, а сами сказки были обработаны и сведены в единое как композиционное, так и стилистически-языковое. В 1814 году в Калькутте появилась первая печатная версия этого издания, а в 1825-1838 гг в Польше, во Вроцлаве (тогда это был сугубо немецкий город) Хабихт выпустил в 8 томах перевод этого издания, одновременно проведя кропотливую филологическую и историческую обработку текстов. Именно это издание было признано, хотя и не всеми, каноническим. С него до сих пор делаются многочисленные переводы на все языки, с ним работают литературоведы и историки.

Однако еще задолго до этого в 1704 году французский дипломат, если можно так назвать мелкого чиновника, служившего при дипломатических миссиях в Константинополе и Бейруте, Галлан издал несколько арабских сказок во Франции. Это было время, когда на все восточное там была мода: чуть позже (1721) появились "Персидские письма" Монтескье, восточные мотивы вводили в свои произведения Мариво и Лесаж, по восточным мотивам работали художники и поэты.

Сказки были написаны живым языком, их замысловатые сюжеты и композиция пленили парижан, и успех был колоссальным. Достаточно сказать, что уже в 1706 году появился первый анонимный перевод галлановских сказок на английском языке, в том же году -- на немецком. А учитывая, что французская литература была тогда передовой в Европе, образованным людям вовсе не требовались переводы, чтобы знакомиться с галлановскими сказками. Последний не ограничился первым выпуском, а вплоть до 1717 года продолжал издавать "Сказки", включая туда каждый раз все новые истории.

Писали, что студенты, прознав, где он живет, приходили на квартиру и требовали все новых и новых поступлений. Не в силах отказаться от славы, Галлан, по, возможно, обоснованному мнению зложелателей, сам стал сочинять сказки от себя. Во всяком случае, многие сказки и обороты сюжета нигде: ни в других переводах, ни в восточных сборниках -- так до сих пор и не найдены.

Как ни слабо было разработано востоковедение в XVIII веке, однако разоблачить своевольности Галлана сумели уже в этом веке, однако научный противовес ему в виде перевода Лейна (1840-1842) и уже упоминаемого Хабихта возник только через 100 лет, и сразу разочаровал читателей: галлановский, пусть и врунский, был намного красочнее и интереснее.

Правда, в полном соответствии с модой века, переводы француза отдавали галантностью и изяществом: вонючие арабы под его пером превратились в галантных кавалеров и субтильных мадам, разбойники в благородных рыцарей, а грозный халиф в элегантного монарх à la Louis XIV. "Галлан своих арабов приручал, чтобы они не напугали Париж непоправимым диссонансом" (Л. де Борхес).

Мало того, к тому моменту, когда за "1001 ночь" взялись серьезные люди, сказки уже оказали гигантское влияние на европейскую культуру. Успех галлановой переделки побудил Пети де ла Круа напечатать "Les 1001 jours". И в популярных, и даже в фольклорных изданиях "1001 день" сливается с "1001 ночью".

По словам Пети де ла Круа, его "Les 1001 jours" -- перевод персид. сборника "Хез?р-й?к руз", написанного по сюжетам индийских комедий испаганским дервишем Мохлисом около 1675 г.; но можно с полной уверенностью сказать, что такого персидского сборника никогда не существовало, и что "Les 1001 jours" составлен самим Пети де ла Круа неизвестно по каким источникам. И все же какие-то восходящие к Востоку источники у Круа были. Например, одна из наиболее живых, юмористических его сказок "Папуши Абу-Касыма" отыскивается по-арабски в сборнике "Фамар?т аль-авр?к" ибн-Хыжже

С легкой руки Галлана восточный орнамент прочно вплелся в поток сказочной литературы -- а литературная сказка в XVIII в была едва ли не ведущим литературном жанром. Достаточно назвать всего несколько произведений, совершенно очевидно построенных на декорациях и сюжете "1001" ночи, чтобы оценить влияние галлановских переводов на западную культуру: "Задиг" Вольтера, "Ватек" Бедфорда, "Принцесса Турандот" Гоцци...

В подражание арабским были созданы и восточные сказки Гауффа, кстати, ставшие одной из побудительных причин, заставивших Хабихта взяться за его высокоученый труд. Хабихт буквально пыхтел гневом по поводу мальчишки (Гауфф едва достиг 20 лет, когда вышел его "Караван"), вздумавшего потчевать немецкую публику Востоком, не зная при этом ни арабского языка, ни литературы. Возможно, Хабихт и ученые немецкие педанты и доказали литературную необразованность Хауффа, но сомнительно, чтобы читателям, особенно детям это мешало восхищаться его пленительными "Крошкой Муком", "Карликом Носом" и особенно "Халифом-аистом".

И когда говорят о влиянии "1001 ночи" на современную культуру, то это влияние пришло и продолжает идти скорее не через скрупулезные научные издания, а через легкомысленную галлановскую версию.

Смешно сказать, когда в конце XIX века появилось научное издание "1001 ночи" Мадрю, мать М. Пруста посоветовала сыну хотя и не пренебрегать этим переводом, все же держаться галлановской версии. Позднее Мадрю стал если не другом, то близким знакомым писателя, и все же М. Пруст, не желая его обижать, говорил, что галлановская "1001 ночь" ему нравится больше.

(Интересно было бы исследовать, а вообще научные издания оказывают хоть какое-то влияние на живую литературу? У автора данной статьи создается впечатление, что литература существует сама по себе, а литературная наука сама по себе. Если, конечно, само литературоведческое исследование не является произведением искусства, как это случилось с Фагэ, Сорелем, нашим Тыняновым).

Если "1001 ночь" породила солидную исследовательскую литературу, то не меньше споров вызывает и голлановский перевод. Среди "придуманных им сказок" оказались "Халиф на час", "Алладин и его волшебная лампа", "Али Баба и 40 разбойников". Действительно ли он их придумал, или передал ускользнувшие от ученых сюжеты? По крайней мере, известно, что Галлан будучи в Бейруте, по душе пришелся тамошнему наместнику Порты, и с подачи последнего скромный секретарь миссии встречался с простыми сказителями. Возможно, он них он и позаимствовал свои сюжеты.

Но если даже он выдумал их сам, то странно упрекать Галлана в этом. Сказки создаются поколениями рассказчиков и сказителей, искажаясь и модифицируясь при своем движении из уст в уста. Почему Галлана нельзя рассматривать, как такого же посредника, одного из коллективных творцов мирового шедевра, почему нужно до одури в мозгах искать какой-то мифический аутентичный подлинный текст? Тот текст, который живет и читается, тот и есть подлинный.

Содержание

Синдбад-мореход

Прототип и персонаж

Купцы охотятся за яйцами птицы Рух

Синдбад-мореход -- знаменитый арабский путешественник (сказочный), живший в Басре во время аббасидского халифата (VIII-X вв) и ставший героем множества легенд и сказаний, известный в Европе благодаря "1001 ночи", которую его подвиги не могли миновать. Путешествуя по разным странам мира, в основном Восточной Африки и Ю. Азии он попадает в диковинные места, встречается с диковинными растениями и животными, но ему удается выходить сухим из воды, как в переносном, так и в прямом смысле этого слова.

Кто первый придумал Синдбада -- это большой вопрос. Истории о моряках были известны и в Индии, и в Персии, и в других странах Востока. А реальный опыт арабских купцов и мореплавателей давал пищу все новым и новым россказням: ведь тогда арабы еще не застыли в своем религиозном фанатизме, а всеми силами расширяли границы известного мира. Ибн-Фадлун и Ибн-Баттута по праву стоят в одном ряду с М. Поло или А. Никитиным.

Ничего удивительного, что путешествия Синдбада стали источником многочисленных адаптаций, переводов, пересказов, а позднее экранизаций и компьютерных игр. Большое впечатление они произвели на Стивенсона. Будущий автор "Острова сокровищ", с детства прикованный к постели, по закону противоположностей полюбил именно морские приключения и дальние странствия.

В советские времена, когда западная культура текла к нам узеньким ручейком, пацанов восхищало "Седьмое путешествие Синдбада", американский фильм 1958 года. Конечно, американцы не могли обойтись без интриги, придумав злодея, который борется с героем, а также любовной линии, которой в арабских сказках нет и в помине.

Свою версию путешествий арабского морехода изложил и Э. По, применив ироничный, но очень эффективный прием. Шахерезада рассказывает свои сказки, а ее слушатель, человек явно европейской культуры, перекомментирует события рационалистическим образом.

И заметим, американский писатель сумел проявить зоркость и аналитическую силу ума, которой так не хватает людям технического века, однозначно зачисливших Синдабада во вруны и выдумщики. Хотя для современников описание путешествий героя были скорее не сказкой, а повестью, которой они в разной степени доверяли. Лишь немногие, сверхинтеллектуалы типа Бируни, подвергали эти россказни безусловному сомнению.

Не следует забывать, что описание путешествий морехода базировалось на реальных рассказах реальных путешественников, которым тоже современники верили через раз. Ну как скажите верить вруну Ибн Фадлану, который побывал в Булгарии (нынешний Татарстан) и уверял, что там стоят такие холода, что вода в реках и озерах превращается в камень, а жители привязывают к ногам кости и разъезжают по этим камням, как по дороге. А еще земля покрывается снегом (который, конечно, арабы видели издали на горах, а если и пробовали на ощупь, то в виде летевшей в холодные времена и тут же на глазах таявшей снежной крупы), и люди приделывают к ногам доски, чтобы можно было легко перемещаться по этому покрывалу.

О знаменитой птице Рух рассказывали также многие путешественники. Ибн Баттута передает, что в верховьях Нила, эти птицы ежегодно устраивают в определенном месте побоища с жителями, и кто в этих побоищах победит, тот и властвует на земле. Этот эпизод вошел в сказки, где Синдбад повествует о купцах, которые разоряют гнезда птицы Рух, и если птица их поймает, то она начинает биться с людьми и может даже потопить целый корабль.

Сказка о Синдбаде-мореходе наталкивает на мысль, что сталкиваясь со свидетельствами ушедших ли веков, незнакомых ли мест, необычных ли обстоятельств, не нужно спешить натягивать на себя ухмылку всезнающего скептицизма. Человек порою не столько врет, сколько столкнувшись с необычным явлением, пытается доступным ему образом объяснить или ходя бы просто поведать о непонятном.

Та же птица Рух. Так, зоологи выяснили, что вплоть до XVII века на Мадагаскаре обитали гигантские птицы семейства эпиорнисовых. Подобно страусам, они не летали, поэтому взрослого эпиорниса весом до 500 кг и ростом до 3 метров заезжие арабы могли принять за свежевылупившегося птенца гораздо более крупной, летающей птицы.

Любопытно, что рассказы Ибн Баттуты о битвах людей и птиц в верховьях Нила, однозначно записывавшиеся в легенды, теперь служат доказательством, что путешественники добирались до истоков Нила гораздо ранее, чем это было принято думать. Там обитают гигантские аисты, за яйцами которых охотятся местные племена бушменов. И порою свидетели, действительно, наблюдали настоящие битвы между охотниками и птичьими родителями. Отвергая многие сообщения как вранье, наука часто игнорирует многие важные факты и свидетельства.

Содержание

Калиф на час

Судьба произведения

"И он увидел наложницу" Иллюстрация Робертсона (1899)

В 1955 году англичане поставили кинокомедию, которая у нас так и называется "Калиф на час" (Man of the Moment в английской редакции). Там рассказывается, как простой клерк, "fraîcheur de vivre" ("человек умеющий наслаждаться в моменте, Хлестаков"), становится главой государственной делегации на конференции по разоружению. "Все поднятые в фильме проблемы выглядят сегодня несколько старомодными, отмечается рецензент 2005 года, но ситуация словно списана с наших дней".

В 2005 году французы по подобному сюжету также поставили свой фильм "Изогруд или калиф на месте калифа", где главную роль должен был играть Л. дю Фюнесс, уже из чего одного виден утомительный буффонадный юмор, которым напичкана современная французская кинокомедия. Кстати, и снят фильм по мотивам комиксов, запущенных еще в 1960-е гг.

В нашей родной русской культуре, пожалуй, самой удачной интерпретацией темы (если вынести за ее скобки "Ревизора"), наверное, является рассказ Ильфа и Петрова "Выдвиженец на час", приспособленной для борьбы с нарождающейся бюрократией, мало отличающейся, как от старорежимной царской, так и демократической, "новой России".

Происхождение сюжета

Примеры осовременивая данного сюжета можно множить, но когда и как он прокрался в литературу, выяснить не представляется возможным. Хотя обыгрыш ситуации встречается у разных народов с незапамятных времен. Так, с древних времен в Иссине (юг современного Ирака) существовал обычай на время празднования весеннего нового года возводить на престол "подменного царя" -- бедняка, раба или помешанного, чтобы отвести беду от настоящего царя. Этот "халиф на час" не пользовался, конечно, никакой реальной властью. Передают даже исторической анекдот, будто за 2000 лет до нашей эры царь Эрраимитти возвел на трон своего садовника Эллильбани. Но сейчас же после этого он умер, а Эллильбани не сошел с престола и правил на протяжении четверти века ничуть не хуже прежних царей.

Строго говоря, впервые в искусстве сюжет был озвучен в "Тысяче и одной ночи" Галлана, то есть французском переводе сборника, сделанного в начале XVIII века по рукописным арабским источникам. Но вот незадача: в самих арабских сборниках сказок никакого "калифа на час нет". Более того, из 11 сказок, которые Галлан добавил туда по своему произволу, источники десяти (включая Али-Бабу и Алладина) все же нашлись на Б. Востоке, а вот "Калифа" нет.

Это вызвало обоснованные подозрения, что Галлан все это выдумал сам, тем более что выдумщиком он был классным, и разукрасил "1001 ночь" такими живописными подробностями собственного производства, что солидные историки литературы до сих пор качают порицательно головами, в отличие от не обремененных излишним историко-филологическим образованием читателей.

И все же даже беглый взгляд на историю литературы заставляет отнять пальму первенства у Галлана. Современный канадских литературовед Клустон (и, думается, не он один) приводит целый черный список произведений европейской литературы до Галлана, где используется этот мотив. Сюда относится и "Укрощение строптивой" (напомним, пьеса разыгрывается бродячей труппой артистов перед набравшимся ремесленником Слаем, которого они убедили, что он герцог и которому пьеса очень понравилась, "только очень длинная", и "не могли ли бы они лучше показать пожирателей огня или канатоходцев") и другая комедия Шекспира "Сон в летнюю ночь".

Еще один пример "Жизнь есть сон" П. Кальдерона, где прикованного к цепи узника делают королем, и он тут же начинает бушевать направо и налево. А в "Анатомии меланхолии" Бертона, подобная история подается уже как исторический факт, имевший место при Ф. Добром (герцог Бургундии в первой половине XV века).

К сожалению (чьему?), в XVI-XVII веках Европа еще не доросла до литературоведения, и откуда классики получили свои сюжеты, никто не выяснял. Например, Шекспир и Бертон воспользовались историей "Счастье проснувшегося человека" из коллекции комических сюжетов Едвардса (1570). Но откуда их взял сам Эдвардс, тоже остается загадкой, тем более неразрешимой, что современные историки напрочь лишены каких-либо сведений об этом Эдвардсе, кроме того, что его книга послужила источником для Шекспира. Так сказать, попал в историю за компанию с великой тенью. Не очень-то доверяя Эдвардсу, почему-то упорно верят, что сюжет этот родился на арабском Востоке.

Все это лишь доказывает, что подобные сюжеты, метко прозванные в народе "вечными", не имеют в паспорте аутентичных данных о месте рождения и прописки.

Содержание

Анекдоты о Ходже Насреддине

Литературный тип

ходжа на своем верном ослике

В башкирском фольклоре Ходжа Насреддин зовётся Хужа Насреддин. "Хужа" переводится как "хозяин". Для узбеков он Насреддин Аффенди, то есть учитель, наставник, причем-де его родным городом является никакая ни Конья а "благородная Бухара". А в жаркой Африке, у народа суахили он известен как Абуфази, правда синтезируясь с другим популярным героем анекдотов бражником и любителем молодого пола арабским поэтом Абу Новасом. Впрочем, современные правдокопатели из филологических сект (как раз из той же компании, что и проповедники глобального потепления) дознались, что Nasr ed-Din означает "Победа правоверного".

Анекдоты Ходжи Насреддина -- это маленькие сценки (анекдоты), которые остро высмеивают и обличают пороки людей -- как бедных, так и богатых. В своём характере Насреддин совмещает черты как хитреца, мудреца и шутника, так и простака и неудачника.

В анекдотах затрагиваются проблемы разных слоёв населения, но особенно достаётся Тимуру. И хотя первые анекдоты, как полагают, были записаны в Турции в XIV веке (находка старейшего манускрипта датируется 1571 годом, однако этот уже венец гигантской устной традиции), но неотъемлемым персонажем многих из анекдотов стал могущественный завоеватель Востока Тимур. Это характерная черта комиксов -- основной комический персонаж, -- как собаки и другие животные в воздухе нуждается в своем протагонисте. Швейк без поручика Дуба, троица Чапаев, Петька и Анка без Фурманова -- это уже не Швейк и не Чапаев.

Анекдоты о Насреддине -- это типичный продукт низовой культуры в обществе, где царит полное отсутствие какой-либо свободы мысли, где все каналы ее проявления тщательно отслежены и задушены в истоках. Анекдоты оказываются единственным способом в таком обществе душевного и нравственного самосохранения человека. Поэтому Насреддина -- молла, то есть священник по профессии -- в своих проповедях так ловко выворачивает наизнанку официальную идеологическую доктрину. При знакомстве с этими анекдотами, невольно саморазоблачается миф о мусульманах, как о каких-то там немыслимых фанатиках.

"-- Когда будет хоронить меня, обращается Насреддин к родственникам, похороните меня в старой могиле

-- Вай, вай, почему?

-- Разве вы не знаете, -- нахмурился Насреддин, -- что после смерти каждого умершего прилетает допрашивать сам Джабраил, и этот судья, суровый и неподкупный, только один и может определить то, чего заслужил человек на земле?

-- Знаем, знаем.

-- Так вот, если я буду лежать в старой могиле, то когда Джабраил прилетит по мою душу, я скажу, что он меня уже допрашивал". (Разумеется, выделенного курсивом в анекдоте нет: ибо мусульманину это объяснять не надо).

Нет ничего удивительного, что Насреддина пытались на Востоке многие приписать в свои союзники. Особенно в этом усердствовали миссионирующие себя идеологические направления: ваххабиты, исмаилиты, либералы и коммунисты. Вот и суфии не смогли отказаться от искушения примазаться в попутчики к вечному путнику на стареньком ослике.

Некто Идрис Шах, весьма популярный и прокламируемый на Западе иранский писатель, возродитель суфизма "с человеческим лицом", написал сборник рассказов о Ходже, где тот проповедует суфизм, а одновременно высмеивает представителей других религиозных направлений. "Насреддин -- это старинный характер персидского фольклора, рассказывающий истории в суфийских традициях Руми и Хафиза, а также истории мудрости других вер", -- писал он в предисловии к своей книге.

По мусульманским странам ходили и ходят многочисленные нравоучительные книжонки, звучат радиопередачи, где правоверный Ходжа выступает в роли этакого пропагандиста "правильного" образа жизни.

Но хитрый Насреддин как выскакивал по жизни из расставленных ему сетей, так продолжает это делать и по сих пор.

Технологию ускользания хорошо описывает наш писатель Леонид Соловьев, чей "Ходжа Насреддин" -- возможно, один из лучших Насреддинов на свете. В его романе один из таких фальшивых Насреддинов пытается нейтрализовать идеологическое влияние острослова:

"-- Рассказывай всем, что Ходжа Насреддин исправился, отрекся от своих заблуждений, теперь он благочестивый мусульманин, верный раб великого эмира. Пусть все знают об этом.

-- У меня есть к тебе вопрос, о несравненный Ходжа Насреддин, -- спросил погонщик.-- Я благочестивый мусульманин и не хочу нарушать закона даже по неведению, между тем я не знаю, как нужно поступать в тех случаях, когда купаешься в речке и вдруг услышишь призыв муэдзина. В какую сторону лучше всего обратить свой взор?

'Ходжа Насреддин' снисходительно усмехнулся:

-- Конечно, в сторону Мекки...

Из темного угла донеслось:

-- В сторону одежды. Так будет лучше всего, чтобы не возвращаться голым домой".

Ибо всегда найдется остряк, который одним словом поставит на место самую надутую и навороченную идеологическую доктрину.

Так что с Насреддином шутки плохи, как бы не убеждали фальшивые его истолкователи: "Ходжа Насреддин -- это [всего лишь] весельчак исламского мира". Готовя заметку, я наткнулся в Интернете на такой анонс в поисковике: "Недавно я взял да перечитал 'Ходжу Насреддина' Соловьёва. И был поражён -- это я читал в одиннадцатилетнем возрасте, понял и запомнил на всю жизнь! Пытаюсь читать Гарри Потера в пятьдесят восемь... мрак и мерзость". Любопытно пошел по ссылке и обнаружил: "Услуги этому автору не предоставляются". Видать очень уж не политкорректно высказался. Насреддин Насреддином, но Гарри Поттера не трожь!

Содержание