Овсов увидел здание Летнего Вокзала, и приказал своим людям остановиться. Колонна Табаченко немного отставала, Борисов так и не появился, людей получалось немного, зато с гиперболоидом. Главное - обеспечить проникновение внутрь бешенных, а потом замкнуть здание в кольцо, чтобы никто не смог выбраться - сегодня пленных не будет. Если за белыми будет, хотя бы, три вокзала, это уже большой стратегический перевес.
А здание было величественным, конечно, что уж. Возвышалось среди леса, Летний Вокзал, Вокзал Земли, основное направление - юг... Трёхэтажное здание - да каждый этаж с полтора нормальных, округлое, более всего напоминающее амфитеатр, а по середине - скважина, в которой добывают живую и мёртвую воды. Живая вода - минеральная вода, а мёртвая - нефть, символ вечности, и напоминание о том, что новая жизнь всегда опирается на старую смерть. Стены вокзала сделаны из пёстрого кирпича, какого-то, иначе чем "рыжего" и не скажешь, окна - круглые. Рельсы, естественно, хотя пути и взорваны ещё в начале революции анархистами, и с тех пор - никто их не может наладить - белым мешают красные, красным мешают белые, а уж анархисты и сами всем мешают, ну и к ним - со всей душой. Неужели, подумал Овсов, я могу стать тем самым, кто отобьет это великолепие у возомнившей о себе черни? Глупенькие, ну зачем вам вокзал, вам стойло нужно. Правда, в последнее время вы взялись учиться читать и писать, но что вы читаете и что вы пишите? Нежные мои заблудшие овцы, зачем вы не бросаете оружие, или не знаете что бунт против своего хозяина - страшный грех, фактически - богохульство, раз ОН определил нас вам в хозяева, зачем вы поднимаете руку на ЕГО порядок ЕГО вещей? Или вы думаете что можете предложить что-то справедливее и лучше? Но неужели вы считаете что что-то несправедливо только потому что именно вы оказались внизу нашей социальной пирамиды? Глупенькие, но ведь кому-то надо обитать внизу, кто-то должен работать в поле и развлекать хозяев, или вы не знаете что иначе не было никогда и нигде? Глупенькие мои, вы вывесили знамёна - вот я вижу, на обшарпанной, обстрелянной стене болтается красный флаг - кажется, размера в два человеческих, но ведь вы не можете не знать, что обречены. О, не прибедняйтесь и не претворяйтесь глупее, чем есть на самом деле - вы же видите меня в свои бинокли, усталые, потные и грязные люди, выйдите с поднятыми руками, и я вас не накажу - пошалили, и хватит. Прекратим свару, и заживём как жили раньше - разве вам было плохо? Разве вы не знаете, как обращались с настоящими рабами, как обращались с неграми, разве вы не видите, что только с жиру беситесь? Глупые мои, вы выбрали свою судьбу.
Подошла колонна Табаченко, и сам он выбрался из фургона, и подошёл к Овсову.
- Ну что?
- Я думаю, окружаем. У тебя барабанщики есть же?
- Да.
- Значит так. Есть два основных входа, и один через подвалы. Берёшь половину бешенных... Нет, треть. Конечно, треть. Вы гоните своих через чёрный ход. Мы гоним через парадный и через подвалы. Выжигаешь гиперболоидом, мы отсюда стреляем. Увлекаться незачем - главное что бы из здания никто не вышел. Через день заходим и зачищаем.
- Что у них с техникой, знаешь?
- Вроде говорили что у них тут есть почти сломанный Витязь, но я не уверен.
- Мне надо знать. Если Витязь пойдёт в вашу сторону, вам не помешает моё прикрытие. Я должен знать - следить мне за вами на этот счёт, или нет.
- Да ладо, ели Витязь начинает ломаться, он портится вконец - им ремонтировать его негде. С механикой ещё можно разобраться, но в биологической частью - в таких условиях - нереально. А это - половина системы. Не думаю, что стоит волноваться за Витязя. Единственное за что стоит волноваться серьёзно - что бы парфюмеры своё дело делали исправно. Меньше всего хочется заразиться водобоязнью после столь славной победы.
- Как победы? Мы ещё никого не победили.
- Слушай, их там человек пятьдесят, не больше. Правда, они в обороне, им легче, но у нас - бешенные, это полностью уничтожает преимущество укрытия. В общем, замечания есть?
- Да ладно. Нормальный план. Почему бы и нет. Когда бешенных спускать будем? Их же тоже прикрывать надо и все дела.
- Да по сигналу. Мы ракету пустим.
- Хорошо, дай нам двадцать минут.
- Конечно.
Табаченко вернулся в фургон, и его колонна попёрла через лес, Овсов тоже велел своим людям рассредоточиться и занять удобные позиции.
Двадцать минут до начала боя...
Получилось меньше. Красные открыли стрельбу, беспощадно промахиваясь. В бинокль Овсов видел их - и правда, грязных, страшных, отчаявшихся выбраться. Наверняка, голодных. Вспомнил как недавно, в большом белом здании Зимнего вокзала - северного, вокзала стихий, таких же пытались взять на измор, шантажируя их едой - тогда красные просто пробились к этой самой еде, беспощадные черти, хорошо, что Овсов догадался отравить еду. Несколько дней - и вокзал был свободен, оставшихся в живых показательно повесили прямо на крыше вокзала, где они болтаются и по сей день - три, четыре месяца? Конечно, младший состав пришлось гонять с вёдрами и швабрами - щадящие яды - редкость и роскошь, еду травили по старинке, кровавые рвота и испражнения были повсюду - до чего постыдная смерть! Овсов тогда даже пожалел врага - умирать именно так - нет ничего чудовищнее, он имел какое-то представление о таком явлении как "внутреннее кровотечение", как и об отказе почек и прочих последствиях отравления. Белые бы вошли и раньше, но коммуняги тогда успели вызвать подмогу, и пять дней пришлось отбиваться, вместо того, что бы захватывать объект.
Сейчас всё должно пройти куда как спокойнее - даже если успеют уничтожить половину бешенных на подходах к зданию, те, которые идут через подвал, уцелеют. Ох, что тогда начнётся в здании вокзала... Красные ещё не слышали о новом бешенстве, и не знают что своих раненных когтями и зубами надо убивать, ну да и пусть не знают, незачем им такое знать.
Овсов выстрелил в неосторожно вставшего возле окна молодого человека, попал, и проследил за тем, как тот выпадает в окно, и летит вниз - ещё живой. Из того же окна кто-то кинул гранату, непонятно на что надеясь - шансов добросить до белых не было никаких - разделяло их не меньше трёх сотен метров. Всё-таки они там отупели вконец. Боятся. Правильно делают, что боятся. Что им не бояться. Хотя зачем им теперь бояться - для них всё уже кончилось, только они, по вечному своему скудоумию, ещё не верят в это.
Подошло назначенное время, и Овсов махнул рукой Поручаеву. Тот запустил в небо ракету. С другой стороны вокзала ответили тем же. Чижов не стал дожидаться команды, и стал отбивать ритм, и половина бешенных кинулась к центральным воротам. Они, конечно, закрыты, зато с оконо решётки сбиты сплошь и рядом, а забаррикадированы далеко не все окна первого этажа - просочатся. Чижов проводил подопечных взглядом - почти все добрались до цели, только двоих подстрелили, но не насмерть, и они уже поднимались, да ещё двое побежали в леса - ну да пусть порезвятся.
Чижов вопросительно посмотрел на Овсова, и тот повёл его в чащу.
Запасной вход был хитро замаскирован - люк в полу в зарослях крапивы и малины, и не зная в точности где он, найти его было бы тяжело. Несколько минут Овсов потратил на расчищение дороги, потом не хотела поддаваться крышка люка, Чижов не мог помочь, потому что лупил в барабан, но, Божьей милость, всё удалось, и Чижов отправил остальных в люк. Теперь можно было вернуться на место, и лениво отстреливать красных - основную работу сделают бешенные.