Полутень, шепот зрителей и тут выходит он. Зажигаются софиты и представление начинается. Все вокруг смеются, улыбаются, радуются. Дети следят за его движениями внимательнее, чем за жестами фокусника. Казалось, что этот момент легкости и веселья будет длиться вечно. Все вокруг ожило, взрослые и старики вновь вспомнили то время когда они тоже приходили в цирк со своими мамами и папами. Небо тогда казалось чуть более голубым, трава - чуть более зеленой, мир - невероятно большим, а жизнь - неимоверно длинной.
Клоун тоже радостно улыбался всем вокруг и казалось вот-вот рассмеется над своими шутками. Свет погасает, и он вновь отправляется в свою небольшую гримерку. В ней сыро и прохладно из-за старых окон, но это не беда. Он снимет свой рыжий парик, закрывающий его седины, смоет грим и морщины отчетливо проступят на его бледном лице. Руки начали подрагивать от старости, но он давно ждал этого, будто бы он не знал своего истинного возраста. На лице уже нет улыбки, и глаза потускнели. Он еще раз посмотрел на свое уставшее и исхудалое лицо.
Он пройдется до первого перекрестка, сядет на последний трамвайчик, постоянно потирая руки от ноябрьского холода. Сегодня утром он продрог, стоя по дождем, его старенькое пальто до сих пор влажное. Он пройдет по пустой улочке и зайдет в переулок. Он включит свой совсем старенький патефон, положит затертый портфель на верхнюю полку. Затем он закурит сигарету из потертой пачки, и его крохотная квартирка заполниться дымом. И он - грустный клоун - будет сидеть у окошка на кухне, греть свои старческие руки о кружку с отломанной ручкой и вспоминать то время, когда небо было чуть более голубым, а одиночество никогда не захаживало к нему.