Вслед за оттепелью наступил мороз, и сосулькам, свисающим с крыши старого дома, стало холодно. Они попытались согнуть свои остренькие пальцы в кулачок, но наткнулись на кирпичную стену. "Ой, больно! - вскрикнул басом дом, - не думал, что у меня такие опасные соседи!" Но ледышки представили себя гордыми вершинами перевёрнутых гор и не расслышали его слов. Им показалось, что дом издал красивый, раскатистый звук, будто клавиша фортепиано. "Какой удивительный музыкальный инструмент!" - обрадовались сосульки и начали подбирать на красных кирпичиках мелодию.
От быстрой игры они так разогрелись, что не заметили, как постепенно начали таять - капать вниз. А через несколько дней начинающие пианисты сильно уменьшились в размерах и стали напоминать куцые, обрубленные хвостики. Тут уж не до музыки, лишь бы в живых остаться. "Это ты приклеил нас на свою крышу! - возмущённо пропищала дому, чувствовавшая себя ещё недавно царицей, самая большая сосулька, - солнце терзает нашу плоть, а ты держишь нас и не даёшь спрятаться в тень!" Старый дом хмыкнул и покачал головой. Да так, что прозрачные нахлебники посыпались вниз и раскололись. В этот момент из каждой сосульки родилось множество маленьких, сверкающих под солнцем, алмазиков. Когда льдинки - дети сосулек растаяли, на этом же месте, во всю ширь фундамента, раскинулось алмазное озеро. Зеркальным глазом оно отобразило в себе облака, которые, наконец-то, смогли почувствовать себя ближе к земле. И даже солнце, отражённое в его глубине, теперь уже не слепило прохожих.
"Боже мой, как я изменился! - ужаснулся дом, случайно взглянув вниз, - весь зарос травой, словно щетиной! Хотя, неудивительно, ведь мне уже больше ста лет".
"Дай-ка я тебя нарисую! А то вдруг снесут?" - обратился к дому художник. И на холсте начали появляться уютные, пахнущие тайной прошлого, ступени веранды, близорукие, поддерживаемые каменной кладкой, окошки.
На выставке нарисованный дом вёл себя будто на сцене. Улыбался каждому зрителю и каждому рассказывал о своей жизни.
"Мне нравится эта работа", - произнёс посетитель выставки и, заплатив нужную сумму, повесил картину на стене своей комнаты. И однажды, на рассвете, услышал странную мелодию. Не было сомнений, от холста исходили звуки, напоминающие игру на фортепиано.
Ах, если бы владелец полотна знал, что под навесом крыши этого, теперь уже нарисованного, старого дома когда-то обитали сосульки, у которых была переливчатая, ледяная, музыкальная душа!