Аннотация: Хотела накорябать что-нибудь умное. Но... не вышло. Итак, часть вторая, главы три. Не бетено, не критино, поэтому ищите ляпы и очепятки, говорите о них в комментах:))
Часть 2. Ответы
Глава 12.
Казимир
Он осторожно приблизился к зарослям цветущей азалии и отодвинул ветку. В белой беседке на берегу реки сидели двое. Вообще-то это было неудивительно - в этой беседке всегда прятались парочки, стремившиеся к уединению по причине либо излишней романтичности, либо секретности. Но эти двое были особенными - вместо того, чтобы обниматься и целоваться, хихикая и шепчась, они уныло рассматривали блестящую поверхность реки, стоя спинами друг к другу. Ветер трепал полы черной куртки парня, шелестел синим шелком платья девушки.
Внезапно земля под ногами Казимира прогнулась, и он полетел прямо к порогу беседки. В зеленых глазах моментально обернувшегося парня вспыхнул упрек...
...сменившийся предупреждением об опасности...Зеленые глаза с расширившимися от боли зрачками смотрели с обожженного лица. Секунда - и, закатившись, закрылись навечно...
Казимир вздрогнул, резко сел на диване, скинув с себя спящую на его груди Аннику. Адептка только буркнула что-то сквозь сон и продолжила спать дальше. Кас же даже внимания на нее не обратил, выбитый из колеи непонятным, но определенно кошмарным сном, мучившим его уже третью ночь. С тех пор как умер Лит.
Лис опустил лицо в ладони, сдерживая крик, сжимая зубы до скрежета. Оказалось, что все эти с детства вбитые в него представления о мироздании не работают, когда теряешь близкого человека. Когда от боли, раздирающей все нутро хочется выть, рычать и кататься по земле. Когда проклинаешь это вечное лисье чутье на гибель сородича. Так больно, так одиноко...И знание того, что брат уже обрел новую жизнь нисколько не успокаивает, как и воспоминания о подобных, уже не единожды пережитых потерях. Прошлые жизни не притупляют ощущения в этой.
Анника во сне потянулась к нему и Казимир встал, не испытывая ни малейшего желания продолжать общение. Да и вообще, оставаться в Академии еще на один день. Он уже узнал максимально из того, что можно было узнать, настала пора вернуться в Столицу.
Где О-Юми, скорее всего, тоже еле сдерживает свой крик...
О том, что старший брат влюблен в его невесту, Казимир узнал именно так - проследив за ними до той пресловутой беседки влюбленных на берегу реки. Вот только падения, как во сне, не было, он просто тихо ушел, оставив парочку страдать молча. Свадьба была назначена на следующий день, но Младшему и так не испытывавшему страсти к подруге детства, еще меньше захотелось связывать с ней свою жизнь. Поэтому он сбежал через окно в доме для будущих супругов. Пару лет он был твердо уверен в том, что брат с Юми поженились, пока не встретил проживавшую за пределами Запретной Долины Сапфировую Госпожу, так и не ставшую ему тещей. Оказалось, что его мать - Черная Госпожа ди Кань воспротивилась браку с брошенной невестой, припомнив какие-то древние традиции, которым давно следовало порасти мхом и паутиной. В результате О-Юми, и так не склонная ждать от милостей чужих, ушла из Долины тем же способом и через то же окошко. Отправилась учиться алхимии в Волиград.
Несколько минут шпионажа имели удручающие последствия - дочь рода ди Мае и сам Младший навсегда лишились возможности вернуться в сердце Двойного кряжа, разве что на короткое время и в интересах всех китсюне, а Лит так и не женился, отговариваясь недостатком времени. Несколько лет после этого Казимир ни за кем не подглядывал.
Натянув на себя одежду, лис взял сумку и положил в нее лежащую на столе Розу, все так же завернутую в тряпку. Он подозревал, что нежелание О-Юми сообщать о ней и Франсуа в Совет, как раз и было вызвано тем, как в Долине относились к изгнанникам. Кому охота долго унижаться, для того чтобы только на пару дней быть допущенным в твой бывший дом?
Казимир оглянулся на спящую Аннику, и поправил сбившийся плед. Совесть его не мучила - случайная встреча адептки-алхимика с прославленным бардом из Валессы останется в ее памяти всего лишь мелким приключением и не больше. Уж Кас об этом позаботился.
Он осторожно прикрыл дверь и пошел по темному коридору к кафедре алхимии, где надеялся найти Виктора. Но вампир сам шагнул ему навстречу, призраком вынырнул из мрака неосвещаемых углов. Мягко подошел к огромному окну и замер, глядя на огни города за стенами академии.
- Как странно...- промолвил вампир, секунду помолчал, потом продолжил. - Вы никогда не задумывались, сколько мне лет, Казимир?
Кас пожал плечами, ожидая продолжения. Сказать по чести, на мысли о возрасте Юминого учителя у него не было ни сил, ни времени, ни желания.
- Пятьсот восемьдесят три, - ответил Ван Альбейн, видимо и не ждавший от китсюне реакции. - Я родился задолго до того, как Братство стало уничтожать мой народ. Я хорошо помню власть вампиров над людьми...
Кас тоже помнил. Вернее память была не лично его, безымянного лиса из рода ди Кань, а одного из прошлых воплощений, мирно проживавшего в Долине Соблазнов - центре экспорта яблок, который это воплощение тогда и контролировало. И воспоминания, признаться, были не самые приятные.
- Знаете, Кас, мне порой очень трудно осознать, что мои ученики тоже рождены для жизни, а не только для того, чтобы послужить трапезой для таких, как я...Мне даже приходится одергивать себя, ведь так трудно менять привычки, устоявшиеся почти за две сотни лет жизни...Кстати, насколько я знаю, расы, имеющие две ипостаси никогда не улыбаются друзьям, потому как у двуликих улыбка - всегда угроза...
Казимир усилием воли удержал глаза от путешествия на лоб, собираясь с ответом. Машинально кинул взгляд на тень, четко видную в лунном свете. Тень обескураженно опустила уши - она тоже не понимала, в чем же дело. Неужели старый вампир окончательно свихнулся на малокровной диете длиной в четыре сотни лет?
- Гм...В человеческой ипостаси очень трудно выражать эмоции, шевеля ушами и хвостом, - дипломатично ответил Кас, ожидая продолжения.
- Я знаю...Хоть и узнал это тогда, когда познакомился с вашей подругой. Вы, лисы, очень скрытны, когда речь заходит о ваших традициях. Поэтому я очень удивился, когда сегодня вечером случайно нашел вот это письмо.
Он протянул Казимиру сложенный вчетверо листок и тот взял его. Бумага на ощупь была пыльной и шероховатой, но чернила почти не побледнели и Кас смог разобрать буквы даже в неосвещаемом коридоре - темнота, как известно, лисе друг, а не помеха.
"Здравствуйте, моя радость. Целую Ваши белые ручки и спешу сообщить, что наш план удался как нельзя лучше. Бедная девочка Тимамо влюблена, будто кошка по весне, она и думать не о чем не может, кроме своего ненаглядного барона. Влюбленность же поразительным образом соседствует с чувством вины перед ним, так что все идет просто замечательно. Надеюсь, все у нас получится, и я снова смогу увидеть Ваш прекрасный лик.
Всегда Ваш и с Вами
Ётено Бри-Тернак".
Казимир почувствовал, как челюсть уходит вниз, а все то, во что он еще недавно верил, обращается прахом. Серым таким прахом, с привкусом полыни и пепла.
- Насколько я знаю, четыреста лет назад вряд ли с десяток представителей различных рас знали, в чем состоит суть договора между представителями лисьей и королевской крови, кроме самих договорившихся сторон. В нынешние времена и десятка не наберется...- Виктор по-прежнему смотрел в окно.
- Земля всемогущая... - прошептал лис, собирая в кучу стремительно расползавшиеся мысли. Им тоже не нравилось это сумасшествие.
- Прошу отметить, - как ни в чем ни бывало, продолжил вампир, - Что пишет автор письма, несомненно, даме. Конечно, представители вашей расы прекрасны независимо от пола, но, насколько я помню Ётино, он мужчинами никогда не увлекался.
- А кто он вообще такой? Судя по имени - с южных островов? - способность соображать возвращалась, подстегнутая шоком.
- Глава Купеческой Гильдии в Эдорре и советник короля по экспортной политике. Позволю себе заметить, тот еще был подонок.
Казимир перечитал письмо еще раз, потом аккуратно сложил его и сунул в карман.
- Мне надо немедленно вернуться в Столицу, - спокойно сказал он.
- Конечно, - кивнул вампир, не удивившись. - Все готово.
И, уже идя по коридорам в зал телепортации, Казимир все никак не мог выкинуть из головы крутившуюся там древнюю поговорку "Нельзя понять путь орла в небе, рыбы в реке и помыслы лисы, идущей к цели".
"Солнце мое"...Тьфу, гадость какая!
Глава 13.
О-Юми
Замок вот именно что вынырнул из дождливых сумерек. Зрелище было то еще - постройка четырехсотлетней давности, приземистая, тяжелая, толстостенная. Трапециевидные башни с обкусанными зубцами походили на перевернутые ведра.
Лошади осторожно прошли по прогнившему мосту над заросшим рвом и остановились перед покосившимися воротами, в которых зияли дыры.
- Да-а... - протянула я, чуть не свалившись в попытке разглядеть герб у себя над головой.
- Угу, - согласно промычал Бернар, похоже, тоже пораженный внешним видом своей собственности.
- Понятно, чего вам тут не жилось, - я спрыгнула с лошади и заглянула во двор сквозь дырку. - В жизни не видела места неуютнее.
- Да я даже не знал, что у нас в этих краях есть замок, - Бернар, последовав моему примеру, тоже спешился и подошел к воротам. Осторожно оглядел двор, по которому утренний ветер гонял обрывки тряпок. При этом наши плечи соприкоснулись, - Всю жизнь был уверен, что только поместье под Эдоррой.
- Зато ваш дядя, похоже, знал, - я осторожно отдвинулась от графа, - Во всяком случае, нотариус сказал, что на осмотр замка он ездил, когда принимал наследство от вашего отца.
Бернар нахмурился, не глядя на меня. Кажется, его расстраивало то, что покойный дядюшка мог быть замешан в каких-то сомнительных делишках по свержению власти Братьев и Короля-Императора.
- Пошли? - я кивнула в сторону двора и первой протиснулась в дырку.
Следующий час мы были заняты осмотром замка, вернее, того, что от замка осталось. Свежий ветер с реки весело врывался в щели между камнями, свистел в выбитых окнах, перекатывал по двору одинокое деревянное ведро. Густо заросшие паутиной коридоры прямо, безо всяких вокруг да около, указывали на то, что последний раз здесь были ровно пятнадцать лет назад - когда Этьен де Илье приезжал поглядеть на родовое гнездо.
- Ничего, - раздосадовано взмахнула я руками, останавливаясь посреди нижней залы, - Никаких следов того, что здесь бывают люди.
Я шагнула к окну, желая рассмотреть, что с той стороны помещения, как вдруг деревянный пол подо мной провалился и я с воплем, явно достойным лучшего применения, ухнула вниз.
- Ай! - взвизгнула я, когда крепкие пальцы ухватили меня за запястье и рванули вверх, угрожая вырвать руку из сустава.
Сумка со всякой полезной алхимической дрянью соскользнула с плеча и полетела вниз в колодец, разрывая толстые паутинные слои.
- ТАЩИ!!! - заорала я, ясно представив, что сейчас будет.
Меня рвануло наверх и в сторону. Следом, опаздывая на доли секунды, из колодца вырывался столб зеленого пламени, пробил в потолке дыру и искрами рассыпался в сером небе. Дождь закапал на пол.
- Спа-асибо, - промямлила я в пол, прикинув, что бы от меня осталось, шарахни по мне огнеопасная смесь из разбитых флаконов.
- Всегда рад помочь, - усмехнулся Бернар, слезая с моей спины и позволяя поднять мне голову.
Наши взгляды встретились, и я впервые увидела какие у бывшего Брата глаза - серые, смешливые и в то же время мудрые и печальные. Глаза человека, много повидавшего в этой жизни.
Он смутился первым.
- Опасное у тебя занятие, - сказал, поднимаясь с пола и протягивая мне руку. Секунду подумав, я ее приняла.
- Зато полезное. Думаешь, нас бы пропустили на дорогах, если бы не мой знак поставщика королевских лечебниц? - Я осторожно обошла колодец по кругу. Его каменные стены толстым слоем покрывала блестящая копоть. Именно по такой копоти и определяют, магическим был огонь или просто так, от игры с огнивом.
Но на этом сюрпризы не закончились. Внезапно в стене что-то заскрежетало, кусок ее, величиной со среднюю дверь сместился и ушел в глубь, открыв коридор. В отличие от прочих, он был чист, ни пылинки, а в скобы на стенах были вставлены совсем новые факелы.
Я не ответила, позвав камень. Скрежетом отозвался старый замок, но стены коридора промолчали, словно и не было меня тут. Идти внутрь сразу же расхотелось, вот только выбора особого не было.
- Ну? - переспросил граф.
Идем, идем, - задумчиво ответила я, хлопая себя по карманам, в поисках огнива, - Только факел зажги, ага?
В неровном, мечущемся свете факела по стенам коридора плясали наши изуродованные искусственным светом тени. Бернар машинально бросал взгляды на мою, я заметила, что он понял, как определять эмоциональное настроение лис, но видимо не знал, что лисьей тень бывает только при луне.
Идти пришлось довольно далеко. Стены были простые, из грубо обтесанных каменных глыб, безо всякой резьбы или росписи. Чистота в коридоре была просто идеальная, создавалось впечатление, будто десяток поломоек драят его каждый день в поте лица и всего тела. И не нравилось мне все это так, что шерсть на загривке дыбом вставала. Угрозой пахло вокруг и опасностью.
Минут через десять мы вышли к входу в какое-то помещение. Отодвинув меня (я только пискнула изумленно) Бернар первым шагнул в его темноту и следом донесся его изумленный вздох. Я вошла следом и... замерла, чувствуя, как глаза старательно убегают на лоб.
Круглый зал, поделенный колоннами на девять ниш. В нишах установлены статуи из белого мрамора. Мерцают драгоценные камни глаз, светится мрамор. Девять статуй, девять лис.
Святилище.
Бернар де Илье
- Красота какая, - ахнул Бернар, чуть не выронив факел из рук.
- Да уж, - мрачно ответила стоящая чуть позади лисица.
Тон ее нарушил очарование странного места и Бернар обернулся. Лицо у его спутницы выражало неприкрытое недовольство. Впечатление было, словно она на похоронах горячо любимого мужа, на ухаживание за которым потратила десять лет жизни, а он все равно завещал все деньги любимой маме.
- Что-то не так?
- Да много чего не так, - она осторожно шагнула к первой статуе, сияющей черными бриллиантами глаз, - Черная Госпожа...
Тонкая изящная женская рука коснулась статуи, скользнула по изгибам опущенной головы. В свете факелов рука живой лисицы так же мягко светилась, как скульптуры мраморных.
- Невероятно, словно живые, - шептала девушка, обходя статую за статуей, - А как похожи...Откуда он мог знать, как они выглядят?
Бывший Серый недоуменно приподнял брови. Лисицы, конечно, были сделаны с невероятным мастерством, даже переплетения нитей на ткани и шерстинки меха были видны, но друг от друга отличались разве что цветом драгоценных камней в глазницах. Бернар пошел по кругу, считая: черные бриллианты, сапфиры, изумруды, рубины, янтарь, золото, серебро, белые опалы. Девять статуй, девять лис с женскими телами.
- Это что же такое?
- Святилище Земли, - ответила Юми, замершая напротив статуи с опаловыми глазами, - Совет Девяти Цветов. Действующий, между прочим.
Остановившись за спиной лисицы, Бернар тоже разглядывал белоглазую китсюне.
- Не знал, что у вакс есть орган правления, - заметил он.
Юми лишь дернула плечом, не реагируя на замечания. Она вообще, как заметил Бернар, не любила вопросов о своем народе. Иногда граф думал, и зачем три дня назад он согласился на эту авантюру по спасению своей жизни? Все равно нечистая не говорит ему и сотой доли всей правды.
А с другой стороны, вдруг подумал он, с чего ей верить человеку? Жизнь спасла тебе, и будь благодарен, что не гниешь где-нибудь на перекрестке за Столицей.
- Все де Илье поклонялись Единому? - вдруг спросила Юми.
- Конечно, - ответил Бернар, даже возмущенный таким обвинением в язычестве, - Не вашим же...
Выражение лица Юми стало укоризненным, и он не договорил.
- Тогда откуда здесь это? - она широким жестом указала на зал.
- Может, замок был построен на нем? - предположил новый владелец живописных развалин.
- Вряд ли. Замку четыреста лет, а Совет в таком составе существует чуть больше двухсот. Нет, это Святилище пристраивали к замку позже...
Она снова стала обходить зал, останавливаясь у каждой каменной лисицы. Надолго замерла у той, что сияла сапфирами. Внезапно Бернар вспомнил, что она все время носит одежду синего цвета. Даже незамысловатый, мешковатый и потертый костюм для верховой езды на ней был темно-сапфировым.
- И откуда ты знал, как они выглядят? - шепотом спросила Юми, видимо, гипотетического создателя всего этого великолепия, - Одна такая статуя стоит всего замка...А то и двух-трех.
Это точно, подумал Бернар. Святящийся в темноте белый мрамор доставляли кораблями из Каррары, города на самом отдаленном из Островов. Стоил этот камень так дорого, что даже Король-Император мог позволить себе из него лишь одну прижизненную статую в два человеческих роста. А древний, но почти нищий род де Илье не потянул бы даже мраморные черенки для серебряных вилок. Но Бернар однажды был в Святой Галерее в Эдорре, стены которой, вместо привычных фресок с легендами о Едином, отделаны светящимися мраморными плитами с резьбой на эти же темы.
Огонь в факеле вдруг затрепетал, словно от ветра. Бернар поднял голову, прислушиваясь. Что такое? Мир стал расплываться в глазах, теряя фокус. Внезапно толстая черная коса на спине Юми вдруг изогнулась, блеснув чешуей, извернулась и зашипела, высовывая раздвоенный язык. Статуи зашевелились, мерцая глазами, стали спускаться с постаментов. Сердце словно сгребла ледяная рука, сжала, и мир исчез.
Глава 14.
О-Юми
Сначала на пол упал факел, потом с мягким стуком упал человек. Я резко обернулась и узрела удивительную картину. Над белым, не хуже этого мрамора, Бернаром нависла прозрачная женская фигура. Причем голова и лицо ее были плотнее, чем облаченное в длинную рубаху тело, которое становилось все прозрачнее и на уровне коленей исчезало совсем. Вместо глаз и рта у призрака были черные провалы, в которых шевелились багровые щупальца.
Мара, привязанный страж. И кто же такой умелый прицепил к Святилищу Земли эту нечисть?
- А ну, пошла! - крикнула я.
Мары понятливы, во всяком случай не Имперский язык реагируют вполне по-человечески. Эта зашипела и шарахнулась, не отходя, впрочем, далеко. Я подхватила с пола чудом не погасший факел.
- Давай, кыш отсюда, - махнула я факелом в сторону призрака, вычертив огненную дугу.
Мара завыла, но с места не сдвинулась, словно привязанная.
- Не поняла, шалава? - я опустилась на колени рядом с потерявшим сознание графом и похлопала его по щекам. Тот в наш грешный мир возвращаться не спешил. Рядом как сорвавшаяся с веревки тряпка болталась мара.
- Вот присосалась же, гадина, - выругалась я, держа одной рукой факел, а другой крепко прихватив Бернара за ворот куртки. Ну, будем надеяться, не оторвется.
Тащить по коридору здорового, на три головы выше маленькой меня мужчину было трудновато. Даже для китсюне, которые по определению сильнее людей. Не волкулаки, камни весом в три пуда одной рукой не поднимаем, но все же...
Мара летела следом, норовя опять присосаться к человеку. Для меня она была не опасна, а вот для представителя рода людского очень даже - как не имеющие права на перерождение, люди очень уязвимы для всякой нежити, паразитирующей на душах.
Забавно, подумалось мне, это что же получается? Привязать к месту мару, да еще заставить ее за этим местом ухаживать может не всякий некромант. Даже из тех, что безвылазно сидели в Академии в мою бытность адепткой на факультете алхимии. Таких, если не ошибаюсь, всего было двое. Но один уже помер от старости - триста с хвостиком лет для человека не шутка, а второй если и выезжал из Волиграда куда-нибудь, то это было еще за пару сотен лет до того, как началась война с вампирами и темных эльфов успешно к ним приравняли. С тех самых пор архимаг Айран тер Деррис и не вылезает из своей обсидиановой башни.
Значит, у нас есть кто-то новый, широко известный в очень узких кругах. А не многовато ли, для одной-то истории?
Уставшая рука разжалась, и Бернар с глухим стуком приложился головой об пол. Хорошо, что он все-таки без сознания. Попавшие под воздействие моровой магии люди или падают в обморок или же, под воздействием галлюцинаций, начинают вытворять такое...Нет, обморок лучше.
Я прислонилась к стене, держа перед собой факел. Мара пристроилась сбоку, в пяти шагах, и жалобно хныкала.
- Отвали, - злобно сказала я ей, - Не до тебя сейчас!
Надо было подумать, причем в одиночестве. Мару за общество можно было не считать, граф лежит бревно бревном...А у меня один большой вопрос: ну ладно остальные восемь! Моя мамуля, допустим, уже пару сотен лет успешно шатается за пределами Запретной Долины, да и другие выезжают...Но откуда, скажите мне этот безымянный скульптор, молоток ему на...одно место! мог знать, как выглядит Безымянная Белая?! Если даже собственный народ ее видит раз в вечность! Я, допустим, за все свои сто два года ни разу не удостоилась.
Правда в Долине я прожила всего ничего - двадцать восемь лет.
Мара заныла громче.
- Ты не знаешь? - спросила я ее, но ответа, разумеется, не последовало.
Снова схватила Бернара за шкирку и двинулась вперед, к выходу, до которого оставалась половина пути.
Свет резанул по глазам, словно вынырнула из кромешной тьмы. Я кинула факел в коридор, в котором осталась висеть привязанная к нему магией мара.
- Все, закрывай свою нору, - буркнула я, отпуская ворот куртки. Мара, всхлипнув в последний раз, задвинула дверь на место.
- Кошмар какой, - я выдохнула и вдруг почувствовала затылком, что в этой комнате есть еще кто-то.
Медленно обернулась на встречу пристальному, жгущему спину взгляду.
Натянутый лук, тускло блестящий наконечник стрелы целится прямо в сердце. Татуированное личико.
- Привет, Рианна, - сказала я, глядя в раскосые, цвета полуденного июльского неба, глаза эльфки-убийцы.
Глава 14.
Бернар де Илье
- Я так и знал, что ты без меня влипнешь в историю, - сурово сказал черноволосый, с короткой бородкой, человек, выходя Бернару навстречу.
- Отец? - изумленный, он глядит в лицо человеку, умершему пятнадцать лет назад.
- Отец, отец, - кивает Антуан де Илье, подходя к сыну, - Стыдно, а, Бернар?
- За что?
- За собственную глупость! Как можно доверять кому-либо?!
- Анти, не ругай его, - укоризненно говорит другой, женский голос и рядом с умершим графом появляется красивая, русоволосая женщина в алом платье.
- Ма...мама?! - внезапно Бернар вновь становится тем маленьким мальчиком, который так любил свою безвременно и трагически погибшую красавицу-мать.
- Здравствуй, Бернар, - ласково улыбается ему Лионелла, - Как же я по тебе скучаю...Только, тебе здесь больше нельзя быть, сынок...Пора назад...
- Мама!
Ветер швырнул в лицо капли дождя и голоса.
- Убьешь меня, умрет Эрве, - непререкаемым тоном говорит Юми.
- Лжешь! - презрительно отвечает другая женщина, чуть шепелявящая на эльфийский манер.
Бернар окончательно очнулся и поднял голову. Чуть впереди стоит лисица, напряженная до предела. А напротив нее, у стены, целится из лука дух Броселианда.
- Скажи ему, чтоб не дергался, - отрывисто, сквозь мелкие зубы, бросает эльфка, - А то его пристрелю первым.
- Забавная же у тебя благодарность, - насмешливо тянет лисица и Бернару кажется, будь она в своем настоящем обличье, махнула бы хвостом.
- А мне твоя благодарность ни к чему, - эльфка не реагирует на тон, - Тебе приказал принц и только ему я обязана!
- Ты так в этом уверена?
А, так вот кто она, понимает Бернар. Тот самый дух, который стараниями Старшего Брата превратился в отряд духов. Тот, из-за которого Бернар с ребятами день убили на перерывание сундуков с портянками в домах жителей Темных Кварталов.
- Не стоит так обо мне печься, - ухмыльнулся Бернар, осторожно вставая, - Это не идет вашей роли хладнокровного убийцы.
Если бы эта дура хоть на миг бы отвлеклась от него...Убил бы, хладнокровно подумал граф. За мать, за сестренку. За всех.
- Я тебе сказала, - Юми переводит на себя внимание эльфки. - Я понимаю, что твоя Рашка в ромашках ничего дальше своего принцессиного носа не видит, но это правда. Убьешь меня, и Эрве тут же умрет следом.
- Не заговаривай мне зубы! - наконечник стрелы целится то в сердце лисицы, то в сердце человека.
Странно, но Бернару совершенно все равно, умрет он тут или нет. А вот эльфа за собой утянуть хочется.
- Благодарность эльфийская не знает границ, - Юми не сдается, ей видно, умирать как раз не хочется, - Сначала я тебя тащу на своем горбу по лабиринтам, а потом ты приходишь отправить меня в новый путь по этой жизни. Что ж...А ты знаешь, что я смогу отомстить тебе даже после своей смерти? Не сразу, лет через двадцать пять, но для эльфа это же не срок?
- Что, правда? - Бернар осторожно, незаметно, подвигается к эльфке.
- Конечно, вот только рожусь заново и все, - в голосе китсюне неприкрытое веселье, - Твоя повелительница, Рианна, видимо не знает, что лисицу нельзя убить НАВСЕГДА.
- Интересно-то как, - комментирует Бернар, сдвигаясь еще чуть-чуть.
От напряжения начинает болеть спина. И нос чешется. Почему, когда нельзя пошевелиться, всегда чешется нос?
Эльфка закусывает нижнюю губу.
- А все-таки, скажи мне, Рианна, тебе не отвратительно - воину, борцу за независимость, - убивать ту, что спасла твою жизнь? Просто так, по приказу ревнивой бабы?
Секунду Рианна молчит, но угадать, о чем думает, невозможно. Татуированное лицо бесстрастно. Бернар напряг ноги, готовясь прыгнуть.
- Нет, - вдруг резко отвечает дух и разжимает пальцы на тетиве.