Intro: Дорогой бортовой журнал, я не нашел свою любовь. Зато у меня появился маленький друг, который какает горючим... Это ничем не хуже!
Было раннее утро. На улице еще горели фонари, и цвет воздуха и стен спящих зданий был золотистым внизу и холодно-серым наверху таким же, как и небо. На соседнем доме переливалась надпись, поздравляющая всех, кто на нее обращает внимание, с новым годом.
В комнате было тепло, несмотря на то, что всю ночь окно было открыто. Никита проснулся. Руки под подушкой затекли. Он проснулся сам - его ничто не разбудило. Он сел на край кровати, размял задеревеневшие кисти рук. Одной ногой нащупал тапок, второй так и не смог найти, подошел к окну, отодвинул занавеску. Обдало декабрьским влажным холодом. Ник вдохнул полной грудью, посмотрел на мигающую вывеску: "И вас с наступающим...". Он смотрел на редкие светящиеся окна верхних этажей соседних домов и думал о том, как десять дней назад они грелись грогом в ресторанчике около Чистых прудов. Укутанные в уютный свет настольных ламп, держа друг друга за руки, планировали встретить Новый год на Красной площади под фейерверки и шампанское из пластиковых стаканчиков. Вместе среди всех.
Он еще не сказал ему, что любит его. Ник даже сам с собой еще не говорил об этом, что для него, привыкшего обсуждать со своим внутренним "я" любые события, было несвойственно. Но он знал, что это так.
Они гуляли по замерзшим набережным, целовались, не обращая никакого внимания на ошарашенные взгляды посторонних. Был только он, его глаза, его дыхание, его прикосновения. И то, как они курили одну сигарету на двоих.
Ник включил телевизор, бросил пульт на кровать. В душе открыл горячую воду, чтобы ванная согрелась. Зашипела кофеварка, в холодильнике был только сыр и виноград. Французская закуска в качестве местного завтрака - вполне сойдет. Душ смыл остатки сна, Ник завернулся в полотенце, посмотрел в туман зеркала, растрепал волосы на голове. Вроде бы обычное утро, но мысль о том, что уже через три часа он будет в поезде по дороге в Москву, бросала в дрожь.
Раздался телефонный звонок, Ник замер в ожидании, осторожно поставил чашку с кофе на стол, словно боясь выдать свое присутствие.
"Я сейчас не могу ответить, оставьте сообщение после длинного гудка".
"Никитос, привет. Это Сергей. Сегодня в восемь летучка у Палыча, ты - в обязательном порядке. Перезвони мне на трубу".
Ник уставился на телефонный аппарат, растеряно блуждая взглядом по комнате. Он взял выходной еще неделю назад на сегодня, поставил в известность всех, что уезжает, даже Леночку - новую секретаршу. И что теперь?
Набрал номер Сергея.
- Привет. Я, может, чего-то не понял, в каком смысле летучка? Сегодня тридцать первое.
- Никит, ты не первый, от кого я слышу это нытьё. Знаешь, не гони на меня, как на гонца с дурной вестью, ладно? Сам понимаешь - конец года, ни черта не готово.
- В конторе последняя собака знает, что я уезжаю сегодня. Я на чемоданах фактически.
- По-моему, это не надолго. Расслабься. У тебя весь материал на флешке или как?
- Нет, есть распечатки уже.
- Отлично, на всякий случай, захвати макеты на февраль. Договорились?
- Хорошо, договорились, - выдохнул Ник.
Он повертел в ладони телефонную трубку. Ему нравилась его работа, нравилась именно тем, что невозможно, что-либо планировать, что в любую секунду все может резко поменяться. Но сейчас Ник почувствовал угрозу не просто своим планам, а угрозу себе самому, и злость проросла иголками где-то в животе.
Он вскочил со стула, отбросив полотенце, резко открыл дверцу шкафа, вывалил вещи на пол, выудил из кучи свитер, джинсы, оделся, залпом допил кофе, сжевал три виноградины, запихал в сумку папку с бумагами, накинул пальто, обмотал вокруг шеи шарф, посмотрел на мобильник. Было семь тридцать две. Успеет он за полчаса или нет? Хотя машин сегодня утром должно быть мало. Восемь этажей вниз, очень захотелось курить. Ник нащупал в кармане пальто пачку, достал сигарету и как только раскрылись двери, затянулся.
На улице было сыро. Под ногами хрустела ледяная крошка, Ник наступал осторожно, потому как ботинки скользили жутко, но из-за того, что торопился, он несколько раз чуть не навернулся, целясь для падения в ближайший сугроб.
Небо начинало розоветь и ночная синева постепенно сменялась дневным жемчужным, отражаясь во льду мостовой. Около входа в круглосуточный магазинчик несколько таксистов смеялись над ночными дорожными приключениями и уминали пирожки, запивая кофе.
Новый год перестал быть сказкой, он потерял таинственность - праздничные огни, шарики, блестящая мишура, мандарины и еловый аромат превратились в обертку, а содержание постепенно исчезло. Ник даже елку не украшал в этом году, не было елки. Все его мысли были в 11 часах езды отсюда, там, где звучала музыка из "Щелкунчика", где все искрилось цитрусовыми звездочками, где завитки пара от коричного чая смешивались с запахом ванили и вкусом яблочного пирога. Именно подобное детское уютное тепло Ник чувствовал, будучи рядом с ним. Хотелось закутаться в это чувство с головой, как в мягкое одеяло во время ночной вьюги, когда ветер пугающе воет в проводах, снег мерцает бледной луной, а на столе и подоконнике горят стройными огоньками свечки. И читать при этом книжку о пиратах и тайных кладах.
Он появился в жизни Никиты как-то сам по себе. Из ниоткуда.
Ник сидел на пирсе, копался в ноутбуке, просматривал фотографии, набрасывая комментарии. Волнистая поверхность реки исчезала в дымке на другом берегу, поднимаясь зелеными утесами. Было немного грустно от того, что прошло лето, но было и радостно, потому что хотя бы в конце августа смог вырваться из города и приехать в этот дом отдыха, затерявшийся на волжских просторах среди сосен и ив. Он присел рядом, свесив ноги с края пирса.
- Привет. Не помешал?
- Привет. Нет.
Никита немного смутился, но смущения не проявил.
- Здесь здорово. Я сюда частенько прихожу.
- Так это твое место?
- Может, оно - наше? Арбуз хочешь?
Они сидели на берегу до темноты, шутили, рассказывая друг другу разные истории - реальные и небылицы, смеялись, обсуждая комедии. Никита был в одной футболке, и он набросил ему на плечи свою толстовку с капюшоном. Сам.
А дальше была настольная керосиновая лампа на веранде под начинающей опадать липой, мошкара, вьющаяся на свету, отблески пламени на лице. Взгляд и молчание. Запах яблочного варенья, принесенный ветром с близлежащего дачного поселка.
Потом Ник уехал. Озадаченный. Без причины, как ему казалось, чересчур радостный.
Началась бесконечная переписка, долгие, но такие короткие телефонные разговоры. И их встреча на вокзале под проливным дождем. И невозможность быть больше друг без друга.
- Парень, тебе где остановить?
- Можно здесь. Спасибо, возьмите, с наступающим, - он протянул водителю деньги.
- Тебя тоже. Удачи.
Ник вбежал в вестибюль, нажал на кнопку лифта, параллельно снимая пальто и разматывая шарф.
- О, Никитка, привет! - вспорхнула Леночка - можешь не бежать. Виктор Павлович пока народ не собирал.
- Привет, - Ник пытался выбить из подошвы ледышку, - есть чего горячего попить?
- Чаю налью.
- А лимон?
- С лимоном, - Леночка протянула ему чашку.
- Спасибо, ты - лучше всех.
- Кто ж ценит?
- Сергей-то где?
Леночка слегка наклонилась вперед и прошептала:
- У Палыча. Торчат там уже сорок минут.
Из-за закрытой двери справа от информационной стойки раздался голос директора:
- Лена, бей в набат!
Лица сотрудников, собравшихся в переговорной, по выражениям напоминали лица преступников, которых поймали и судили за преступления, кои они только задумали, но еще не совершали.
- Впереди нас ждет горячая пора. Конкуренты не спят. Поэтому, если у вас есть мозги - напрягите их, ладно? - вещал Виктор Палыч, человек с пронырливостью, читаемой в каждом его движении и жесте. - Понятно, что сегодня канун Нового года, но я тоже человек, поэтому жду вашего креатива к четырем вечера, еще вполне успеете купить, что не купили и приготовить, что не приготовили. Вопросы есть? У кого?
Никита поднял вверх указательный палец, и начал было говорить, но Палыч его перебил:
- Да, Никита, мне Сергей сказал, что у тебя при себе макеты на февраль. Давай показывай. Сергей останься, вдруг у тебя будет, что добавить или скорректировать. Остальные, чего сидим? Время пошло!
- Виктор Павлович, я хотел напомнить Вам... У меня поезд. Сегодня. В десять. Это не займет много времени?
- Поезд? Давай так - поезда, самолеты и любой другой транспорт, все это после работы, хорошо? Вам двоим, ребятки, надо подумать над стилистикой не только центрального материала, но и выдать готовый продукт, чтобы утром второго января можно было запускать проект. Я на вас рассчитываю, надеюсь, вы меня не подведете. А теперь - по февралю, посмотрим, может, что пригодится сейчас. Запускай шарманку.
Никита потупил взгляд, воткнул флешку в компьютер и нажал кнопку проектора.
Не злоба, а обидное бессилие вызывало легкую блуждающую тошноту - жуткое ощущение, от которого хотелось забиться в самый темный угол.
В трубке послышались гудки. Щелчок.
- Алло! Привет, сигнал только появился, да?
- Игорь...
- Где сейчас едешь? Я не звонил, чтобы не мешать тебе в суматохе и ждал твоего звонка.
- Игорёш, я у себя еще, я на работе застрял. Цейтнот.
- Ничего не понял. На работе? Какая работа...?
- Я не приеду. Не смогу приехать. Сам не знал и прости, что не сообщил тебе раньше.
Никита сидел в курилке между этажами на табуретке, ковыряя облупившуюся краску на стене, и смотрел на вычурную неровность крыш, пар котельных из черных труб, ветви деревьев, приютившие деловое вороньё. Пейзаж стал размываться и расплылся, обжигая глаза. Навернулись слезы, он шмыгнул носом, смахнул каплю со щеки и затянулся. Выдохнул, выпуская дым, выкинул сигарету в пепельницу и закрыл ладонью лицо. Зачем он перезвонил Сергею? Ну зачем? Уехал бы и всё. Потом было бы уже поздно. И ничего бы не случилось.
Когда Ник вышел на улицу, уже было достаточно темно, весь бульвар стоял в сверкающей пробке, гудя клаксонами и выпуская клубы пара. Надо сейчас зайти в магазин, купить чего-нибудь. Дома нет ни черта. Шампанское, фруктов, пару готовых салатов. Сладкого еще. Или... водки, может? И сока. Чтобы сразу. И спать потом лечь? Он шел по оледенелому асфальту, втянув шею в шарф и сталкиваясь плечами со встречными прохожими.
- Извините... Прошу прощения... Извините.
Одиночество вопило из каждого окна каждого здания, размножаясь тысячами бликов на машинах, магазинных витринах, и разбиваясь брызгами миллионов гирляндных лампочек, развешенных на голых ветках. Кружилась голова. Хотелось поскорее доехать до дома, забраться в горячую ванну и уснуть. И пошло всё! Куда подальше.
На площади народ развлекался под музыку автомагнитол, запуская огненные фонтаны. Снопы искр улетали высоко в небо, вызывая восторженные вздохи. Раздавался смех. У входа в театр остановились автобусы, из которых солдатскими рядами высыпали на улицу множество дедов Морозов и Снегурок. Они смешались с людской толпой, раздавая прохожим елочные шарики с красными бантиками и прочую новогоднюю мелочь. Никита присел на скамейку в сквере, вдыхая морозный воздух, достал из бумажного пакета закрытый стакан с кофе и бисквитное пирожное, купленные в кафе. Отпил немного, поставил стакан на скамейку рядом. Закурил. Он знал, что конечно, они встретятся на Рождество, а, может, Игорь сам приедет денька через два, но все же было очень грустно от того, что он не увидит его, что они не услышат бой курантов, стоя, обнявшись, у кремлевских стен. Ник посмотрел вверх, ветви кружевами окаймляли отражающее оранжевый свет фонарей небо.
- А у тебя есть еще пирожное?
Ник вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним на скамейке сидела девочка в костюме Снегурки и в пушистой белой круглой как шлем шапке. Снегурочка-космонавт, улыбаясь, смотрела любопытными глазами на Никиту, болтая ногами, обутыми в такие же пушистые как шапка сапожки.
- Ты откуда здесь?- спросил Ник, оглядываясь по сторонам в поисках родителей этого розовощекого создания.
- Есть пирожное?
- Да. Есть еще. Держи. - Ник протянул девчонке бисквит с вишенкой.
- Почему ты сидишь один? Ждешь кого-то? - спросила она, жуя.
- Просто сижу, смотрю на огоньки. Видишь их сколько, - Никита посмотрел на украшенные разноцветными лампочками ветви.
- Красиво, у меня дома всегда много таких огоньков. Отчего ты грустный?
- Почему ты решила, что мне грустно?
- Все блестит, а ты тусклый. Если ты будешь просто сидеть здесь, то замерзнешь, а веселья не будет. Сегодня всем должно быть весело - так говорит дедушка.
- У меня не получилось то, что я задумал. Поэтому мне грустно.
- Надо очень захотеть, чтобы получилось. Холодно и ты замерз. Иди туда, где тебя ждут.
- Меня ждут очень далеко отсюда, надо ехать на поезде, а я не смог уехать.
- И сейчас не можешь?
- Не могу. Много людей едет, и в поезде не хватает мест.
- В поезде? Ты узнавал? Может, есть хотя бы одно? Для тебя.
- Узнавал - нет.
- Кому-нибудь ехать совсем не надо. А тебе - надо. У тебя получится. Попытайся. Видишь звездочку?
Ник запрокинул голову.
- Она самая яркая.
- Вижу.
- Сейчас, кто тебя ждет, тоже смотрит на неё и думает о тебе. И скучает. Загадай и всё получится.
Ник закрыл глаза. Вспомнил то чувство, которое обволакивало его, когда он обнимал Игоря. И невольно улыбнулся.
Открыв глаза, Ник обнаружил, что на скамейке уже никого не было.
- Эй, ты где? Малышка!
Но только ветер шумел в ветвях и кружил искрящиеся снежинки у обочин аллеи.
Ник добежал, постоянно поскальзываясь, до ближайшей автобусной остановки. Люди, увешанные пакетами с покупками, толпились в ожидании автобуса. По-видимому, транспорта не было давно, потому что народу было много. Он протиснулся сквозь толпу, прошел немного вперед вниз по улице, вышел на обочину и принялся голосовать. Он должен был успеть. Должно быть еще несколько поездов в сторону Москвы. Вдруг? Пусть встретит он Новый год в купе, ну и что? Они будут вместе.
Попросив водителя подождать и оставив мобильник в качестве залога, Никита забежал в квартиру. Повесил на плечики пальто, поменял опостылевшие скользкие ботинки, накинул дубленку, схватив приготовленную еще вчера сумку, остановился и посмотрел на себя в зеркало. "В добрый путь. Поехали".
На вокзале было пустынно. В центре зала ожидания блестела серебряной мишурой высокая ель. Живая. Электронное табло сообщало о трех поездах до Москвы, проходящих в течение полутора часов. Ник подошел к кассе.
- Здравствуйте. С Новым годом. Один до Москвы можно?
- С Новым годом, - ответила немного хмельная билетерша. - На какое число?
- На сегодня. На ближайший.
- Ха! Какой Вы наивный, молодой человек! Мест нет. Скидки же новогодние. Все выкуплено.
- Совсем?
- Совсем, даже СВ.
- И никак нельзя уехать? Мне позарез надо с утра завтра быть в Москве.
- Есть билет на скорый на первое января в 13.04. Будете в столице в одиннадцать вечера. Завтра же.
- Мне не успеть. Это поздно.
- Подождите немного, возможно, кто-то сдаст билет. Такое бывает.
- Часто бывает?
- По-разному. Сегодня же новогодняя ночь. Время чудес.
Ник опустив голову, подошел к креслам, бросил сумку на пол, плюхнулся в кресло напротив кассовых окошек. Огляделся. Несколько пассажиров, обложенные со всех сторон чемоданами, спали. Одинокая таджичка в ярко зеленом жилете и цветастой косынке намывала полы. Доносились звуки какого-то праздничного ТВ-шоу. Пахло неприятно: сыростью и хлоркой. Раздался мелодичный перелив, следом голосовое объявление: "Пассажирский поезд номер 331 сообщением, Новосибирск-Москва принимается на второй путь. Будьте внимательны и осторожны, проход на посадку...". Никита посмотрел на табло. Встал, точнее, вскочил с кресла, повесил сумку на плечо и выбежал не перрон. Состав медленно затормозил, скрипя колесами, и остановился. Открылись двери, вышли проводницы и принялись протирать перила. Несколько пассажиров вышли следом, кутаясь в куртки.
- Здравствуйте. - Ник подошел к одной из проводниц. - У меня вопрос. В Вашем вагоне, случайно, нет места?
- Места?! Нет. Всё занято.
- А, возможно, в других вагонах?
- Ты в кассе был?
- Был. Сказали, что до Москвы все выкуплено. Ну хотя бы на подлокотнике каком-нибудь.
- Я тебе чего-то другого не скажу. Мест действительно нет.
- А если я Вам заплачу? Вам лично?
- Не надо. Я помочь ничем не могу. Не мешай, - проводница отстранила его.
Ник попятился назад и наступил кому-то на ногу, столкнувшись спиной.
- Блин! Смотри куда лезешь! - крикнул парень в длинном сером пальто, отталкивая Ника.
- Извини. У меня глаз на заднице нет. Не хотел. Слушай, ты не с этого поезда?
- Нет. А что?
- Ничего. Извини еще раз.
Никита бегал от одного вагона к другому, чуть не умоляя проводников разрешить сесть в поезд, но кто отшучивался, кто материл, посылая к известной матери. Итог стал явно известен: мест не было.
Он проводил взглядом удаляющийся состав. Руки были опущены, сжимая ремень сумки, лежащей на льду.
Никита подошел к лавке, тяжело сел.
- Да что за черт! - посмотрел он на темное небо. Обрывки серых туч густились над проводами. Он увидел парня, с которым они столкнулись. Тот курил у входа в здание вокзала. Они встретились взглядами. Парень бросил окурок в урну и направился в сторону Никиты.
- Никита, - они пожали друг другу руки. - Не встречал. Уехать хотел. - проговорил Ник, смотря в темноту и сумрачные товарные вагоны на дальних путях.
- А ты давно на вокзале тусуешься?
- Да не очень, а что?
- Народу мало. Не встречал девушку, высокую, брюнетку, скорее всего в красном пальто? Сейчас у поезда или внутри?
- Нет, не видел. Должна приехать? Будет еще два поезда. С этого вообще никто не сходил.
- Понимаешь, мы поссорились с ней. Я обидел её. Как конченый придурок. Наговорил всего, дерьма всякого. Она ушла вчера. От подруги её узнал, что она вечером уезжает к себе в Москву. Номер поезда и время не знаю. Точно не видел? Посмотри фото.
- Не видел точно. Что же вы? Под Новый год поссорились...
- Я - кретин. Как представлю, каково ей вчера было: уйти ночью, фиг знает куда. Мобильник до сих пор не берет. Весь город объехал сегодня. Решил, что здесь наверняка не пропущу. - Марат шмыгнул носом - Слушай, пойдем внутрь. Чего дервенеть-то?
- Пойдем.
Они уселись на широкий мраморный подоконник. Тепло от батареи согревало замерзшие ноги. Марат купил кофе, себе и Никите. Напиток был серый, с торчащими из стаканчиков палочками-мешалками.
- Интересно из чего делают этот кофе? Такого вкуса нет больше нигде. Только на вокзалах. Вроде тот же самый "Три в одном", но это совсем не то, что покупаешь в пакетиках в магазине. Название то же самое, но на вокзале - другой. Я проверял.
- Это точно. И беляшей с таким вкусом больше нигде не найдешь.
- О да! Сейчас я не рискну купить их ни за что. А раньше трескал. А ты чего под Новый год собрался в дорогу?
- Я бы еще сегодня утром уехал. Но не получилось. Меня ждут.
- Подруга что ли?
- В некотором смысле - да. Как её зовут?
- Карина. Знаешь, Никит, я понял определенно, что если есть хотя бы малейшая вероятность, чтобы быть вместе, надо добиваться этого.
Никита промолчал. Часто задавая себе вопросы о целесообразности их с Игорем отношений, он понимал, что здравая, как он думал, логика трещит по швам всякий раз, когда он слышал его голос или видел его глаза. Все вопросы получали неоспоримые ответы. Страх отступал и пропадал и Никита убеждался, что не может быть без него. Так зачем сопротивляться?
Он посмотрел на Марата. Тот явно нервничал, что было понятно. Не отводил взгляд от входных дверей и вздрагивал каждый раз, когда кто-нибудь появлялся в проеме.
- Она придет, - сказал Ник.- Придет обязательно.
Марат улыбнулся, слегка подтолкнул Никиту плечом:
- Спасибо. Когда следующий поезд?
- Через 20 минут.
- Курить не хочешь?
- Можно, - ответил Ник, соскакивая с подоконника.
На обочине около входа остановилось такси, открылась задняя дверца. Длинные темные волосы, красное короткое пальто с широким черным поясом. В руках объемный пакет, на плече сумочка. Ник хлопнул слегка Марата по спине и указал на приближающуюся стройную девушку, осторожно идущую на высоких каблуках. Марат замер, вытянулся во весь рост:
- Она... Это она.
- Чего стоишь?
- Я к ней, ладно? Спасибо за компанию.
- Удачи.
- Ага, - Марат подбежал к Карине, преграждая ей путь. Та не говоря ни слова и не смотря на него, с силой распахнула дверь в зал ожидания.
- Знаешь, слишком театрально, не находишь? Вчера трагедия, сегодня мелодрама...
- Карин, я дебил. Я не должен был ничего говорить. Все, что я сказал, все - неправда.
- А мне-то что? Я же эгоистка.
- Прости, пожалуйста. Я не могу без тебя. Сегодня всю ночь, не спал. Голова чуть не лопнула, я места не находил.
- Не разжалобишь - я славно выспалась. У Машки. На матрасе.
- Карина, не уезжай никуда. Сегодня праздник, у нас все готово. Ты вспомни, как мы хотели с тобой...
- Так стоп! Ты вчера все высказал. Душу излил. Скорее бы уехать, не видеть ни тебя, ни город этот, - сказала она и отвернулась. Опустила голову. Волосы закрыли лицо.
- Кариночка. Не уезжай, прошу. Замерзла, - Марат подошел ближе, осторожно обнял её.
Никита прошел мимо них, бросил взгляд на Марата, который умоляющим взглядом смотрел на свою любовь и не видел ничего вокруг больше.
Семафор переключился на зеленый, к перрону подошли несколько пассажиров. Слева вдалеке раздался короткий гудок, и яркий луч света осветил вокзальную сырую темноту. Уставшим взглядом Ник смотрел на приближающийся поезд. "Опять не получится? А провожающих пускают на промежуточных остановках? Попросить кого-нибудь, в тамбуре доеду... Бред".
Возле него остановился третий вагон. Вышел проводник - мужчина средних лет.
- Добрый вечер, с наступающим.
- С наступающим.
- Вы мне не поможете? Мне необходимо уехать в Москву, но в кассе нет билетов. Можно ли...
- Никита! Ник, ты где?!
Ник резко повернулся и увидел, как по платформе вдоль вагонов бежит, озираясь, Марат.
- Эй! Я тут, - помахал ему Ник.
- Куда же ты ушел? Держи.
- Что это?
- Билет! Что это... Езжай в свою Москву.
- Откуда? Как?
- Карина не едет. Мы будем вместе, - выпалил сияющий Марат.
- Это здорово, я очень рад. Спасибо. Но билет же именной.
- Да что ты тормозишь?! - крикнул Марат и выхватил билет из рук Никиты. - Так, какой вагон? Пятый! Пошли!
- Девушка! Здравствуйте! С Новым годом! Посмотрите, пожалуйста, вот билет и пассажир.
- Вы едете?
- Нет. Он, - ткнул пальцем в Ника Марат.
- Ну так зах-ходите скорее, сто-я-а-нка шесть минут. - Язык проводницы заплетался и слышался вполне отчетливо запах чего-то спиртного. - Место девятое.
Ник не мог произнести ни слова. Он так этого хотел, и сейчас, когда желаемое стало реальным, завис как НЛО над Елисейскими полями, рассеяно хлопая глазами.
Он забросил в тамбур сумку и посмотрел на Марата. Тот улыбался, протянув ему руку.
- Удачи тебе. Назад-то вернешься?
- Вернусь, конечно. Послезавтра.
- Держи, это - мой номер. Встретимся, расскажешь, как Новый год провел.
- Позвоню. - Ник посмотрел на его лицо. - Можно я сделаю кое-что?
- Можно.
Ник обнял с силой Марата и, мгновенье подумав, поцеловал его в щеку.
Столбы мерили за окном километры. Ник лежал на верхней полке. Ноги как всегда не умещались. Он напился чаю с вареньем, которым его угостила соседка по купе - пожилая женщина, везущая огромное количество гостинцев детям и внукам. Ник лежал, укутанный в одеяло, и смотрел на проносящиеся мимо полустанки, переезды с редкими на них машинами, одинокие огни в деревенских избах. Один раз над каким-то городом заметил фейерверк. Два других места были пустыми - оба попутчика ушли встречать Новый год к друзьям в соседний вагон. Посмотрел на часы. Было четверть первого. Он набрал номер Игоря, забравшись под одеяло с головой. Последний раз они разговаривали, когда Ник ехал в такси на вокзал. Не зная получится или нет, Ник не сказал ему о своих намерениях все же приехать.
- Алло? С Новым годом. Как ты?
- С Новым годом. Я..? Сижу дома. Открыл шампанское, разглядываю ёлку. Мне так не хватает тебя. Грущу безумно.
- На салют не ходил?
- Мне не хотелось без тебя никуда идти. Я приеду шестого и мы с тобой встретим Рождество.
- Конечно.
- А ты как?
- Лежу под одеялом. Буду спать. Мне надо сказать тебе кое-что.
- Говори.
- Потом. Завтра. Я позвоню. Целую тебя и обнимаю нежно.
- И я тебя обнимаю. Спокойной ночи, Никитка. Целую.
Ник посмотрел на фотографию Игоря в телефоне. Прикоснулся губами к экрану, провел пальцем по очертаниям и прошептал:
- Люблю тебя. До завтра.
Он проснулся от того, что соседка по купе расчихалась. А чихала она так, что не было слышно, как мимо пролетал груженый товарняк. За окном было белым бело. Настоящее новогоднее утро. В коридоре слышалась суета: кто-то шел умываться, проводница собирала постельное белье в огромный тряпичный мешок.
- Ребята, сдаем белье.
- Да - вот. Кофе можно?
- Конечно. Черный? Три в одном?
- Три в одном, - ответил Никита, намереваясь проверить и сравнить вкус. - Через сколько мы прибудем?
- В 9.50.
На часах было 9.20. Еще полчаса. Ник сидел за столиком, осторожно пил нечто под названием "кофе", смотрел в окно и не никак не мог взять себя в руки - волновался, а причину этого определить не мог.
Шел сильный снег. За окном не было видно ничего, кроме очертаний ближайших зданий, опор переходных мостов. Поезд замедлил ход и через несколько секунд вагон погрузился в сумрак - состав въехал под навес вокзала. Послышался скрип, немного повело вперед.
Гостиница "Ленинградская" остроконечным призраком возвышалась над затихшей площадью трех вокзалов. Белизна, неподвижность - редкое состояние этого самого суетливого и не самого приятного места в столице навевало смятение. Никита поспешил спуститься в метро. Даже в кассовом вестибюле "Комсомольской" народу было немного, чему он обрадовался, помня о том, как простаивал в утомительных очередях за карточками по часу, а то и больше, почти падая в обморок от духоты. Купил карту на пять поездок, сунув две сотни в окошко и приложив пятерню к стеклу.
Первое, что он увидел, когда поднялся из перехода, была сталинская громада Министерства иностранных дел, рядом с входом которого канделябрами торчали из заснеженного тротуара уличные фонари. Их Ник помнил еще с детства, потому что абажуры у этих фонарей напоминали вафельные стаканчики, как у большущего мороженного. Садовое кольцо мерцало оранжевыми всполохами от мигалок снегоуборочных машин и на черную асфальтовую полосу, оставляемую ими, опять ложился снег.
Ник с удивлением обнаружил, что знакомая булочная, в которую они частенько захаживали, была открыта, и как только он открыл дверь, чуть не замяукал от удовольствия, ощутив аромат только что испеченных шанежек, пряников, булочек и калачей. Купив рогалик с апельсиновой начинкой и чашку какао, он сел за столик, обхватил заиндевевшими пальцами горячую чашку, отпил немного, достал из кармана телефон и набрал номер Игоря.
- Никитка, привет! Доброе утро и с Новым годом! Проснулся?
- Я давно уже не сплю, гуляю сейчас. Идет сильный снег. Руку протянешь - не видно. Так красиво.
- Чего же раньше не позвонил? У нас тоже снег. Хотел сейчас сходить в булочную за свежей выпечкой. Знаешь, ту в которой мы с тобой были и где тебе понравились пряники с корицей, но она закрыта наверняка. Хочу пряников.
- Игорёша, вообще-то она открыта. Пряники, по-моему, тоже есть. Тебе еще чего-нибудь взять? Игорь? Ты куда пропал? Алло!
- Ты в какой...? Ты где сейчас?
- В хлебной лавке рядом с "Прагой".
- Я не понял... Что? Правда?
- Правда. Буду у тебя через десять минут.
- Как же... Хулиган ты, понял?!
Фонари терялись в арбатском спокойствии и белом шуме, петляя змейкой и исчезая в снежной мгле. Ник спешил, сердце стучало с каждым его шагом все чаще. Снег тихо падал, покрывая брусчатку, хрустел под ногами. Начинали открываться некоторые ресторанчики, официанты с наброшенными на плечи куртками выставляли новогоднее меню, написанное мелом, некоторые безуспешно сметали снег с лестниц. Он улыбался. Сдержанно. Он знал, что еще мгновение, и они будут вместе.
Вдалеке из переулка показалась фигура. Этот человек сразу привлек внимание. Чем, пока было не понятно. Знакомая походка. Но тот парень уже не шел, он бежал в сторону Никиты. Полы пальто развевались за спиной. Никита знал, что это Игорь. Несмотря на плотный белый шум, он видел его. И побежал навстречу.
На балконе старинного арбатского дома, за кованной ажурной оградой стояла маленькая девочка, одетая в серебристое пальто и большую белую пушистую шапку. На ногах ее были одеты, такие же как шапка, белые меховые сапожки. Девочка видела, как внизу по улице навстречу друг другу бежали два человека. Было трудно разобрать, потому что мешал снег, но две темные фигуры соединились. "Наверное, они обнялись" - подумала девочка.
Два человека, держась за руки, не спеша пошли вверх по улице. Девочка, улыбаясь, смотрела им вслед, пока снег не скрыл их окончательно, потом посмотрела на небо, подняв личико к снежинкам, которые щекотали нос и щеки, и, хихикнув, забежала внутрь, закрыв балконную дверь.