Соловьев Антон Владимирович. Рыцарь в венке из кленовых листьев

Рыцарь в венке из кленовых листьев

(из цикла "Злая сказка")

С каждым днем лето входило все в большую силу. Еще недавно голые, кроны деревьев обрели зеленую кудрявую шевелюру. Птицы, истосковавшиеся на чужбине по родным краям, завели в садах многоголосые перебранки. Природа, ожившая после долгого сна под белым пушистым одеялом, нехотя встала со своей постели и тут же пустилась в пляс под незатейливую мелодию пастушьей свирели. В такую пору кажется, что твоя молодость никогда не закончится, и весь мир со всеми его красотами лег тебе под ноги ровной и прямой дорожкой. В такое время совсем не хочется думать о войне.

Жанн де Прево ехал позади отряда. Он любовался живописными окрестностями и думал о чем-то отвлеченном и приятном. Шлем был давно снят и отдан оруженосцу. Очень хотелось снять и тяжелую, державшую в напряжении все тело, кольчугу. И вообще, Жанн мечтал спешиться, сбросить надоевшую за долгие дни похода амуницию, скинуть сапоги и босиком побежать по зеленой траве. Он посмотрел на своих спутников. У всех рыцарей был такой же унылый вид. За исключением лишь их предводителя -- Эдмунда де Клуа. Этому старому рыцарю было абсолютно наплевать на разгоравшееся летнее солнце и беззаботное щебетанье птиц. Может быть, когда-то очень давно, когда он был так же молод, как Жанн, он тоже радовался ярким краскам жизни, а доспехи и меч тяготили его душу. Но это было давно, очень давно. За это время он узнал на собственной шкуре, как безжалостны и беспощадны мечи сарацин, изведал тягостные годы войны под палящим солнцем Палестины. Да и на родине сейчас тоже было не сладко. На котте Эдмунда снова был крест, но теперь он ехал воевать не с магометанами, а c еретиками на юге.

Годы постоянных сражений изуродовали его некогда пригожее лицо шрамами. Ведь это только так говорится, что шрамы украшают мужчину. На самом же деле они могут обезобразить кого угодно. Несмотря на ясный солнечный день и прохладный освежающий ветер Эдмунд де Клуа ехал в шлеме с глухим забралом. Уставший от изнурительных дней перехода небольшой отряд следовал за своим предводителем. Оруженосцы и рыцари, слуги и извозчики на наполненных припасами телегах -- все устали от бесконечной тряски по ухабам и жаждали отдыха. Тем не менее до вечера отряд двигался без привала. Когда солнце начало медленно опускаться за горизонт, рыцари увидели деревушку, расположенную в излучине реки. Все, включая слуг, были очень рады, что эту ночь им предстоит провести не под открытым небом.

Деревушка насчитывала не более двух десятков домов. Местные жители были одеты бедно, но весьма опрятно. Отряд встретили довольно настороженно, но, убедившись, что рыцари настроены дружелюбно, с радостью их приняли. Эдмунд де Клуа и еще несколько рыцарей постарше расположились в трактире, этакой двухэтажной развалюхе. Остальные же определились на постой в дома местных жителей.

Жанн, утомившийся долгой ездой, наконец-то скинул амуницию и с наслаждением валялся в зеленой траве. Тем временем его оруженосец, совсем еще сопливый мальчишка с курносым носом и огромным количеством веснушек, расседлывал лошадей. Жанн хотел было подняться с земли и распорядиться насчет ночлега, но все его тело сковала такая ужаснейшая усталость, что он не в силах был не то чтобы подняться, но даже сказать лишнее слово.

Сначала он увидел ее босые ноги. Несмотря на то, что они были испачканы в грязи и загрубели от мозолей, они показались ему удивительно нежными. Они не ступали, а буквально плыли по тропинке. Жанн приподнялся на локтях. То, что он увидел, заставило его тут же зажмурить глаза и вновь открыть их. Девушка была настолько прекрасна, что ему на мгновение показалось, что это всего лишь видение, вызванное долгой изнурительной дорогой. У нее были длинные огненно-рыжие волосы, перехваченные выцветшей ленточкой. Старое полинялое платьице испещрено аккуратными заплатками из разноцветных лоскутков. Девушка шагала по тропинке и очень тихо что-то напевала. На плече у нее был полный кувшин. Жанн тут же ощутил сильнейшую жажду. Желание напиться ледяной колодезной воды смешалось в его душе с непреодолимым желанием прикоснуться к этой прекрасной незнакомке.

-- Милая госпожа, не могли бы вы дать напиться усталому путнику? -- Жанн старался говорить как можно мягче и тише, но тем не менее девушка все же вздрогнула от неожиданности.

Она остановилась в полушаге и посмотрела на приподнявшегося Жанна. Затем поставила на землю кувшин и смущенно сказала:

-- Я вовсе не госпожа, господин рыцарь.

-- Если бы я не был христианином, то назвал бы тебя богиней, -- Жанн ласково улыбнулся.

-- Господин рыцарь, вы меня смущаете.

-- Прости, если доставил тебе хотя бы малейшее неудобство, -- Жанн поднялся с земли и тут же почувствовал, что усталость чудесным образом улетучилась.

Девушка стояла, опустив глаза и теребя складки своего старого платьица.

-- Милая девушка, я вовсе не хотел обидеть тебя -- продолжил Жанн, но девушка по-прежнему не поднимала глаз. -- Я всего лишь хотел попросить у тебя напиться.

Он сделал несколько шагов по направлению к ней. Девушка подняла с земли кувшин и протянула его Жанну. Молодой рыцарь сделал последний шаг, отделяющий его от девушки. Он протянул руки и принял кувшин, при этом едва заметно коснулся ее ладони.

Жанн пил большими жадными глотками. Напившись, он вытер тыльной стороной ладони губы и, посмотрев на девушку, ласково улыбнулся:

-- Я хочу умыться!

Девушка взяла кувшин и стала лить воду на руки Жанну. Колодезная вода казалась совсем теплой на разгоряченном лице молодого рыцаря. Когда же кувшин опустел, Жанн уселся на землю. Он попытался заглянуть в глаза девушке, но та снова уставилась в землю.

-- Как тебя зовут? -- спросил Жанн.

-- Клотильда, господин рыцарь.

-- Не добавляй "господин рыцарь". Видишь, я ведь совсем без доспехов. Чем я лучше обыкновенного пастуха?

-- Что вы, господин... -- девушка на секунду замялась. -- Простите, я не знаю как вас называть.

-- Просто Жанн, -- молодой рыцарь улыбнулся. -- Присядь со мной, прекрасная Клотильда.

Девушка присела в шаге от Жанна.

В ней было что-то особенное, Жанн почувствовал это сразу же, как только увидел ее. Конечно, она ничем не походила на тех, кто думает лишь о нарядах и пирушках, но также в ней не было ничего от тех деревенских простушек, которые были готовы отдаться любому проезжавшему мимо рыцарю, едва завидев блеск его доспехов. Она была совсем другая. И это со страшной силой влекло его к ней.

-- Скажи, Клотильда, могу ли я остановиться в доме твоих родителей?

-- Господин! Ой, прости, Жанн, моя мать умерла, когда мне было всего лишь пять лет, а отец скончался прошлой зимой. Нас было две сестры: Жаннет и я. Жаннет два года назад вышла замуж. Теперь же все небольшое хозяйство на мне. Я живу совсем одна.

-- Как же ты справляешься?

-- С Божьей помощью. У меня есть корова и пара поросят, а еще я знахарка и повитуха. Моя тетка из соседней деревни научила меня этому ремеслу: какие травы помогают от головной боли, как заговорить больной зуб или облегчить роды.

-- Вероятно, люди относятся к тебе с недоверием.

-- Иногда, но чаще всего они просят помочь.

-- Милая Клотильда, ты разрешишь мне переночевать в твоем доме?

-- Господин... -- девушка покраснела.

-- Я не имею в виду ничего плохого. Просто мне нужен ночлег.

-- Я... Я не против, -- девушка, набравшись смелости, вскинула голову и посмотрела в светло-голубые глаза молодого рыцаря.

Жанн улыбнулся. Девушка покраснела и отвела взгляд.

-- Мой оруженосец переночует у тебя в сарае. Хорошо?

-- Да, господин... Ой, прости, Жанн...

-- Эй, пройдоха! -- позвал молодой рыцарь своего слугу. околачивающегося неподалеку. -- Собери вещи и следуй за мной.

Теплый летний вечер опустился на излучину реки, вблизи которой стояла деревня. Жанн и Клотильда поужинали в ее скромном домике. Кое-что перепало и совсем юному слуге Жанна, и он тут же отправился спать в сарай.

Молодому рыцарю удалось достать бурдюк разбавленного вина и после ужина они вместе с Клотильдой осушили его. Клотильде почему-то показалось, что это разбавленное горьковатое вино самый что ни на есть изысканный напиток, которой она пробовала в жизни. Может быть, так на нее действовало общество прекрасного постояльца?

После ужина Жанн предложил своей новой знакомой прогуляться перед сном. Сначала Клотильда засмущалась, сказав, что никогда не гуляла с молодыми людьми так поздно, но, сдавшись перед уговорами Жанна, согласилась.

Небо было усыпано мириадами сверкающих огоньков. Луна, пошедшая на ущерб, стелила на воде тусклую серебристую дорожку. Было немного прохладно, как это обычно бывает в первый летний месяц. Клотильда и Жанн шли по полю. Позади них еле-еле светились окна деревни, а впереди чернела опушка леса.

-- Куда едет ваш отряд? -- спросила Клотильда.

-- Мы направляемся в Лион. Там должны примкнуть к остальным войскам.

-- Я слышала разговоры о войне.

-- Да, папа призвал всех благочестивых католиков на борьбу с катарской ересью.

-- Тебе хочется воевать? -- Жанн не мог разглядеть в темноте лица девушки, но, судя по ее голосу, она не очень одобряла его.

-- Никому не хочется воевать, -- молодой рыцарь вздохнул. -- Но я дал вассальную присягу и у меня нет другого выхода, кроме как следовать за своим сюзереном.

-- А тебе когда-нибудь приходилось убивать?

-- Нет, -- после небольшой паузы ответил Жанн.

В воздухе стоял аромат ночных цветов, яркие звезды над головой вызывали одновременно тоску и какую-то непонятную, щемящую радость.

Жанн осторожно взял Клотильду за руку. Девушка попыталась вырваться.

-- Разве я тебе не нравлюсь? -- спросил Жанн, отпустив ее руку.

-- Нет, вы очень хороши собой.

-- Тогда в чем же дело?

-- Я слышала множество историй о том, как рыцари, проезжая деревню, оставляли беременных девушек и больше никогда не возвращались. А кто потом согласится взять в жены девушку с ребенком?

-- Я бы согласился взять тебя в жены, -- Жанн был рад, что в темноте не было видно, как его лицо наливается краской.

-- Вы меня обманете. Сейчас вами движет только желание плоти. И потом, я не думаю, чтобы ваши родители обрадовались браку их сына с простолюдинкой.

-- Мои родители не так уж богаты, как тебе кажется. И потом... Ты не знаешь моего отца.

-- Не знаю, -- согласилась девушка. -- Но тем не менее я не могу вам верить.

-- Я могу дать слово рыцаря.

-- Слово рыцаря, -- девушка усмехнулась. -- Я слышала легенду о короле Артуре.

-- Мне тоже нравится Артур и рыцари Круглого стола.

-- Но это всего лишь сказка. В жизни так не бывает.

-- А мне кажется, что бывает.

-- Все равно я не верю.

-- Клотильда, если бы я был таким, каким ты меня пытаешься представить, то овладел бы тобой силой. Ты же знаешь, что никто бы не поверил бедной девушке. Но я ведь этого не сделал.

-- Ах вот как! -- вспыхнула Клотильда, -- Ты, наверное, так уже много раз поступал.

Девушке побежала к дому.

-- Подожди, Клотильда, я не хотел тебя обидеть, -- но девушка, не слушая оправданий, убежала прочь.

Когда Жанн вошел в ее дом, то увидел Клотильду, сидящей на скамье. На столешнице догорал свечной огарок, едва освещая убогую обстановку дома. Девушка сидела, закрыв лицо руками, и тихонько плакала. Ее едва слышимые всхлипы проникали в самое сердце. Жанн чувствовал себе самым закоренелым грешником. Страшный грех -- обидеть сироту. Стараясь ступать как можно тише, он приблизился к Клотильде и сел рядом с ней на скамью.

-- Уходи! -- сквозь слезы прошептала девушка.

-- Если бы мне приказал даже мой сюзерен, то я не смог бы выполнить его приказ. Я хочу остаться рядом с тобой, -- Жанн неуклюже погладил девушку по голове. Клотильда отодвинулась.

Жанн встал со скамейки и опустился на одно колено.

-- Солнце мое, радость всей моей жизни! Прошу, прости меня за необдуманные слова. -- Девушка высвободила свое лицо из ладоней и посмотрела на Жанна.

В тусклом свете свечного огарка он увидел струйки слез, стекавшие по ее лицу. Жанну стало невообразимо стыдно, хотя отчего, он не мог понять. Клотильда, казалось бы, немного успокоилась. Какое-то время она смотрела на Жанна и вдруг зарыдала в голос.

-- Уходи! -- закричала она сквозь рыдания. -- Уходи или поступи со мной так же, как, наверное, поступал со многими простыми девушками вроде меня.

Жанн встал с колена и вплотную подошел к Клотильде. Он хотел ее обнять, но девушка отстранилась.

-- Но почему? -- голос Жанна дрогнул. -- Почему ты так ко мне жестока?

-- Ты еще спрашиваешь, -- Клотильда задыхалась от слез, но голос ее звучал гневно. -- Да потому, что я полюбила тебя с того самого мига, как увидела. Когда ты посмотрел на меня своими пронзительными светло-голубыми глазами, я поняла, что ты моя судьба. Я поняла, что никогда не смогу полюбить другого человека. Мой взор был устремлен в твои глаза, в твою душу... Я не знаю другого слова, кроме слова "любовь". Быть может, это сатанинское наваждение. Ведь я очень сильно сомневаюсь, что Господь в своем великом милосердии смог одарить меня любовью к человеку, столь недосягаемому для меня.

-- Зачем ты так говоришь? -- Жанн схватил ее руку и прижал к своему сердцу. -- Для любви не существует границ. Я тоже не знаю, что со мной происходит. Мне так трудно понять свои чувства. Но у меня такое ощущение будто я... -- Жанн на секунду замолчал, подбирая слова. -- Будто я наконец-то обрел целостность в этом мире. Когда я увидел тебя, то понял, что я -- это ты, а ты -- это я и по-другому просто не может быть.

-- О, Жанн! Что же ты со мной делаешь? Зачем ты терзаешь мою душу! -- Клотильда высвободила свою руку, которою прижал к своему сердцу Жанн и обвила его шею. -- Это безумие, это просто безумие! -- шептала она. -- Я знаю тебя всего лишь несколько часов, но мне кажется, что прошла целая вечность. Я борюсь с собой и не могу себя победить. Мне нужно думать о своей будущей жизни, но я не могу думать ни о чем, кроме тебя!

-- Я не предам тебя! -- Жанн прикоснулся ладонью к ее щеке. -- Не предам никогда и ни за что. Слышишь, не предам!

Клотильда молчала. Она обвила его шею и прижалась своей мокрой от слез щекой к его щеке.

-- Я вернусь за тобой, как только кончится война. Мне не хочется убивать людей только за то, что они думают по-другому, хотя мне кажется, что дело не в вере во Христа, а во власти. Но я еще слишком молод, чтобы все это правильно понимать.

-- Все это неважно, -- Клотильда прикоснулась губами к его щеке. -- Главное, что ты рядом со мною, любовь моя. Наверное, я выгляжу глупой наивной девочкой, которых ты видел уже много. Но я люблю тебя, хотя и не понимаю, почему и за что.

-- Я тоже не знаю, почему мое сердце бьется сильнее, когда я прикасаюсь к тебе. Клотильда, поверь мне! Просто поверь! Я вернусь, чего бы это мне ни стоило и какие препятствия ни предстояло бы мне преодолеть! Я вернусь для того, чтобы мы прожили долгую и счастливую жизнь. Жизнь без войны и ненависти, наполненную лишь одной любовью.

-- Жанн! -- Клотильда шептала ему на ухо. Ее губы обжигали его кожу. -- Я буду ждать тебя, ждать так долго, как это позволено человеку. С тобой я тоже обрела целостность. Когда я смотрю на свою прошлую жизнь, мне кажется, что она была пуста.

Огарок свечи потух. Комната погрузилась во мрак. Но двое даже не заметили этого. Во тьме летней ночи им было так же хорошо, как и при солнечном свете, а до рассвета было слишком далеко...

Провожать рыцарей вышли все жители деревеньки. По крайней мере, это было единственное более-менее значимое событие за долгие тоскливые дни унылого существования. Эдмунд, как всегда, был облачен в шлем с глухим забралом. Он страшно боялся показать кому-нибудь свое изуродованное шрамами лицо при солнечном свете. Отряд собирался без особой спешки. Никому не хотелось снова двигаться навстречу войне.

Клотильда стояла среди остальных людей, но руки держала за спиной. И когда прозвучала команда "вперед", она подбежала к Жанну, по обыкновению ехавшему позади всех остальных рыцарей, и протянула ему венок из полевых цветов.

-- Я сплела его на рассвете, пока ты еще спал. Носи его до тех пор, пока он не засохнет!

-- Я обещаю, -- на Жанне не было шлема и он, ничуть не смущаясь, надел венок на голову.

Его товарищи по походу улыбались. Но в их взглядах не было ни злобы, ни даже иронии. Жанн был один из самых молодых рыцарей, и все остальные понимали, что это, быть может, мимолетное увлечение может стать последним в его жизни. Отряд тронулся. Жанн помахал рукой Клотильде и крикнул на прощанье: "Помни, что я тебе обещал!"

В Москве догорал пестрый костер золотой осени. Это были последние веселые солнечные деньки, после которых начнется череда унылых дождливых вечеров, а затем придет зима. Олег не знал, почему он приходит в этот парк. Может быть, потому что только здесь, вдали от бесконечной суеты огромного города, он может почувствовать себя более мене спокойно.

Опавшие листья шептали под ногами что-то ласковое и немного грустное. Осеннее солнышко приветливо улыбалось с безоблачного неба. Деревья, словно собравшиеся на пир гости, надели свои самые нарядные пестрые одеянья. Олег шел по парку и вдыхал пряный, немного горьковатый запах осени. Он никогда не приходил в это место в другое время года, боясь неизбежного разочарования. Осень была его единственным любимым временем года. Вечная и мимолетная, возрождающаяся и снова угасающая. Золотая осень так напоминала ему самого себя.

Олег уселся под старый кленом. Это было то самое старое раскидистое дерево, под которым он, казалось бы, совсем недавно ждал свою ученицу перед последним испытанием. В тот год была такая же прекрасная осень. Осень двухлетней давности.

При воспоминании об ученице Олег улыбнулся и вздохнул. Здесь, на этом самом месте, она клялась ему в любви и согласна была пожертвовать всем ради него, даже зная, что она для него всего лишь ученица и не больше. Но время лечит раны и вносит в чувства ясность. Ту, холодную и спокойную, которая всегда права. Девушка разобралась в себе и провела грань между любовью и благодарностью. И, сделав это, она ушла своей дорогой, неся в своей душе веру в себя, чего Олег от нее и добивался. Учитель нужен лишь для того, чтобы учить, а не вести всю жизнь за руку.

В парке стояла тишина, только было слышно, как где-то вдалеке ругаются между собой вороны. Олег стал замечать, что за последнее время сильно устает от людей. Временами он чувствовал стыд, ведь когда-то, очень давно, он стал человеком ради того, чтобы научиться понимать людей. Но сейчас ничего не мог с собою поделать. Все чаще и чаще он приходил к мысли, что живет среди людей слишком уж долго. Олег постарался отбросить эти мысли в сторону и подумать о чем-нибудь другом. Он достал из кармана своего черного плаща трубку и кисет.

Дымок рассеивался в свете проникающих сквозь кроны деревьев солнечных лучей. На мгновение Олегу показалось, что дым не серый, а фиолетовый. Но это была всего лишь иллюзия, далекое и смутное воспоминание. В трубку был набит самый обычный голландский табак, да и сама трубка была сделана не из странного зеленоватого дерева, а из вишни. Олег сидел под старым кленом и наслаждался одиночеством.

На тропинке, усеянной опавшей листвой, появились двое: юноша и девушка. Увидев их, Олег был слега разочарован тем, что ему даже полчаса не дали побыть наедине с самим собой. Двое молодых людей, держась за руки, шли по парку. На вид им можно было дать не более шестнадцати--семнадцати лет. У девушки были длинные волосы цвета начищенной меди, молодой человек был русоволос и довольно коротко подстрижен. Они о чем-то оживленно разговаривали и улыбались друг другу.

Олег раздраженно сморщил нос и выпустил очередное колечко табачного дыма. Даже здесь, в таком тихом и безлюдном месте, его не оставляли в покое. Но что взять с влюбленных? Им тоже требуется уединение.

Молодое люди не спеша прогуливались по парку и о чем-то без умолку болтали. Девушка собирала золотистые и пурпурные кленовые листья. На Олега оба, казалось бы, не обращали никакого внимания. Он смотрел на эту пасторальную картинку и размышлял над тем, как могла бы сложиться его собственная личная жизнь, если бы та, которую он любил очень, очень давно, осталась бы с ним. Но воспоминания о том времени, когда он был Черным Всадником, были похожи на готовый исчезнуть мираж. Любимая женщина превратилась в какой-то нереальный, придуманный образ. Ее лицо, которое он когда-то помнил до мельчайших черточек, слилось с лицами сотен других женщин, встречавшихся на его пути на протяжении множества человеческих жизней.

Тем временем девушка сплела венок из кленовых листьев и надела на голову молодому человеку. "Ты мой рыцарь!" -- долетел до ушей Олега ее срывающийся голос. Она обняла юношу и робко, едва дотрагиваясь до губ, поцеловала.

-- Знаешь, мне иногда кажется, что я знаю тебя гораздо дольше, чем на самом деле, -- юноша задумчиво нахмурил брови. -- И венок... Только он был из цветов...

У него был такой растерянный вид, что девушка тут же погладила его по щеке.

-- Так бывает. Это, кажется, называется ложной памятью, -- успокаивала его она. -- Хотя со мной иногда случается нечто подобное. Особенно, когда я смотрю на открытое пламя.

Она обняла его и прошептала:

-- Как ты думаешь: любовь может быть вечной?

-- Не знаю, -- так же тихо ответил ей молодой человек. Он хотел ее поцеловать, но она отстранилась.

-- Мы здесь не одни! -- прошептала девушка.

Обернувшись, юноша увидел сидящего под старым кленом человека в черном плаще, с интересом разглядывающего их. Заметив, что на него обратили внимание, человек приветливо улыбнулся.

-- Меня почему-то пугает этот человек. В нем есть что-то странное, -- прошептал юноша. -- Может быть, лучше пойдем отсюда.

-- Не думала, что ты можешь чего-то бояться, -- усмехнулась девушка.

-- Я не испугался, -- оскорблено заявил юноша. -- Просто он мне не нравится.

-- Давай подойдем к нему, -- предложила девушка.

-- Зачем? - удивленно спросил юноша.

-- Просто так, -- девушка улыбнулась. -- Ты мне так и не ответил на вопрос о вечной любви, поэтому я хочу у него об этом спросить.

-- У совершенно незнакомого человека? -- удивился юноша.

-- Почему бы и нет.

И они подошли поближе к человеку, сидящему под старым кленом. Незнакомец курил трубку, выпуская серые колечки, и внимательно смотрел на них своими пронзительными зелеными глазами.

-- Смотри, у него седая прядь в волосах, -- прошептала девушка.

-- Наверняка выбелил перекисью водорода, -- усмехнулся юноша.

-- Как тебе не стыдно! -- возмутилась девушка. -- А может быть, у него в жизни случилось какое-то несчастье.

Олег был очень удивлен, когда эти двое направились к нему. "Интересно, что им могло от меня понадобиться?" -- подумал он. Когда же они подошли ближе и, перешептываясь, стояли рядом, он увидел их глаза. Олегу едва удалось скрыть удивление за приветливой улыбкой.

За всю свою долгую жизнь Первого и за множество человеческих воплощений подобные люди встречались ему нечасто. На его родном языке их называли "альхари", что приблизительно значило: те, кто возвращаются. Альхари встречались ему по одиночке или парами, как сейчас. Как правило, подобные пары были влюблены друг в друга в прошлой жизни. Может быть, поэтому у разных народов в разных мирах появлялись легенды о влюбленных, возродившихся в новых телах.

Они не были бессмертными ни из второго поколения, ни тем более из первого. Они были самыми обычными людьми безо всех неестественных для человека возможностей. Но все же у них существовало одно единственное отличие от всех прочих людей. Отличие, которое не раз вызывало среди бессмертных оживленные споры. На этих людях была печать смерти. Они жили не первый раз.

Никто из бессмертных не знал, куда уходят души людей после смерти. Безусловно, предположений было великое множество. Но знать правду не суждено было никому. Трудно сказать, почему альхари возвращались обратно на землю. Может быть, у них здесь оставалось незаконченным какое-то дело, а может быть, воля к жизни была в них настолько велика, что они не в силах были порвать с земным существованием. Некоторые из бессмертных говорили о необычной всепоглощающей любви. Но, так или иначе, это были всего лишь гипотезы. Бессмертным трудно понять, что такое смерть. Даже второму поколению, которому было суждено вечно перевоплощаться в человеческих телах, смерть была не ведома.

Их жизнь не прерывалась ни на минуту. За последним мигом земного существования следовал миг пробуждения в новом теле. События же прошлых жизней лишь блекли по прошествии большого количества времени. Альхари же из своей прошлой жизни не помнили ничего, разве что смутные образы или слишком уж яркие сны не давали им время от времени покоя. Олег считал это справедливым. Человеку очень трудно будет смириться с собственной смертью. А то, что они переживали настоящую смерть, ни у кого из бессмертных сомнения не вызывало. Стоило лишь взглянуть в глаза альхари, чтобы понять -- их души помнили смерть.

Олег смотрел в глаза этих молодых людей: светло-голубые у юноши и карие с оранжевыми крапинками у девушки. Крапинками, так похожими на маленькие язычки пламени.

-- За что? -- Клотильда пыталась кричать, но из горла вырывался лишь хрип.

-- Молчи, ведьма! -- рябой сын старосты еще сильнее выкрутил ей руку.

Клотильда застонала.

-- Что, не нравится? А злой ворожбой нравилось заниматься? -- прошипел Жером, толстый и неуклюжий крестьянин, державший ее за вторую руку.

Происходящее никак не укладывалось в голове у Клотильды. Еще несколько дней назад все было хорошо. Она хлопотала по хозяйству, а по вечерам с грустью вспоминала Жанна. Но неожиданно в деревне начались несчастья. Один за другим стали заболевать младшие дети крестьян. Сначала у них был сильный жар, а затем они начинали задыхаться. Двое детишек уже умерли и еще один был одной ногой в могиле. Никто уже не помнит, кто первый крикнул: "Ведьма!" Но эту мысль тут же подхватили все деревенские жители. Сразу же вспомнились давние обиды. Несколько молодых людей сватались к Клотильде, но она всем отказывала. Что же касается женщин и девушек, то не секрет, что они втайне завидовали ее красоте.

Ее разбудил громкий стук в дверь и голоса на улице. Сначала Клотильда решила, что опять кто-то заболел. Она быстро надела платье и выскочила на улицу. Каково же было ее изумление, когда она увидела там всех своих соседей. В свете факелов их лица были угрюмыми и не предвещали ничего хорошего.

-- Что случилось? - недоумевая, спросила она.

-- Это все мы хотим спросить тебя об этом, -- заговорил Пьер, ее самый ближайший сосед.

-- Но.. Я не понимаю...

-- Мой сын... Мой мальчик. Он умер.

-- Мне очень жаль, что так случилось.

-- Это ты во всем виновата! -- лицо Пьера исказила гримаса бессильного гнева. -- Ты не лечила мальчика, а погубила его.

-- Я..... Я только хотела помочь.

-- Мы не верим тебе, -- крикнул кто-то из толпы. -- Ты ведьма!

-- Ведьма! - подхватили остальные.

-- Я всего лишь знахарка.

-- Тогда чем ты объяснишь смерти наши детей? -- спросил Пьер.

-- Это просто поветрие.

-- Поветрие, говоришь! А ну ка, хватайте ее да вяжите покрепче, а мы уж разберемся, кто погубил наших детей.

Клотильда не знала, сколько времени она просидела в сыром и темном погребе дома Пьера. Когда же дверь открылась, ее вывели на улицу, не развязывая рук.

-- Что вы хотите со мной сделать? -- с ужасом спросила Клотильда.

-- То, что следует сделать с каждой ведьмой: сжечь!!!

Сначала она кричала и сопротивлялась, потом, поняв, что это бесполезно, начала умолять сквозь слезы. Но и это оказалось напрасным. Кто-то со всей силы ударил ее по щеке, и она тут же успокоилась, лишь изредка повторяя: "За что?"

Ее повели к небольшой деревянной церквушке. Здесь уже собрались все жители деревни. К своему ужасу, она увидела вкопанный в землю столб. Вокруг него лежали вязанки хвороста.

Все молча ждали, пока ее привязывали к столбу. Затем из толпы вышли староста и священник.

-- Клотильда! -- начал староста, голос его был сух и равнодушен. -- Люди считают, что ты ведьма и хотят тебя сжечь.

-- Нет! -- у Клотильды вырвался хриплый стон.

-- Ведьма! Сжечь! -- раздались крики.

-- Люди! Я не сделала вам ничего плохого. Разве вы не помните, что я помогала принимать роды вашим женам, давала заболевшим настои из трав.

-- Ты ведьма, -- из толпы, ковыляя, выбралась беззубая старуха. -- На протяжении всех этих лет ты травила нас своими зельями. Они не помогали нам, а только приближали к смерти.

-- Это неправда! -- голос Клотильды потонул в ропоте толпы.

-- В твоем доме мы нашли множество сушеных кореньев и трав. Скорее всего, они ядовиты! -- она узнала голос Пьера.

-- Отец Иоанн, остановите их. Они слепы и не понимают, что делают.

-- Я не могу, дочь моя. -- К своему удивлению, Клотильда заметила, что на лице священника не было фанатичной ненависти. -- Я не могу пойти против всей своей паствы.

-- Я же не сделала ничего плохого.

-- Бог нам судья, -- вздохнул священник.

-- Чего вы ждете? Жгите эту проклятую ведьму! --прошамкала старуха.

Зажгли факел и передали его старосте. Клотильде показалось, что староста испугался. Он в нерешительности стоял около столба и смотрел на Клотильду.

-- Подумай еще раз, прежде чем сделаешь это, -- сказала привязанная к столбу девушка.

-- Не слушай ведьму! Ее устами говорит нечистый дух! -- заверещала старуха.

-- Если мы выбрали тебя, то исполняй свой долг! -- крикнул кто-то из толпы.

Рука, с зажатым в ней факелом, задрожала. Колени старосты подогнулись. Но тем не менее он сделал те несколько шагов, отделявших его от Клотильды. Одно дело говорить и совсем другое дело убивать. Его дрожащая, взмокшая ладонь разжалось. Факел упал на хворост. Последнее, что видела Клотильда: глаза старосты, полные страха.

Клотильда умерла быстро. Ведь ее сжигала не инквизиция, а самые обычные крестьяне. Чтобы продлить муки, к костру обычно приставлялся специальный человек, который не давал жертве задохнуться в дыму, тем самым продлевая мучения. Но подобные тонкости были не ведомы простолюдинам. Клотильда задыхалась в едком дыму. И последней мыслью, которая вертелась у нее в голове, была: "Неужели он не успеет? Неужели он не приедет и не спасет меня? Ведь он обещал!"

Двое молодых людей смотрели на незнакомца и о чем-то перешептывались. Наконец девушка, набравшись храбрости, сказала:

-- Извините пожалуйста, что мы вас беспокоим, но мы хотели спросить, -- при слове "мы" девушка крепко сжала руку юноши, -- существует ли на свете вечная любовь?

-- Нет, -- не задумываясь, ответил Олег.

-- Почему вы так думаете? -- девушку ничуть не удивило, что незнакомец так быстро и так спокойно отреагировал на ее вопрос.

-- Не знаю, -- пожал плечами Олег. -- Может быть, я просто в это не верю.

Девушка казалась разочарованной. Она посмотрела в глаза Олегу и тот, в который уже раз, поразился ее необыкновенным глазам. Глазам альхари, в которых всегда отражается смерть.

Заметно поредевший отряд рыцарей возвращался домой. Но по-прежнему впереди ехал их предводитель, Эдмунд де Клуа, всегда носивший на голове шлем с глухим забралом. Жанн ехал в числе последних. На дворе стояла поздняя осень. Моросил холодный дождик. Было пасмурно и уныло. Но тем не менее на душе у молодого рыцаря было радостно. Он возвращался домой. И возможно, если ему повезет, он приедет домой с молодой невестой. Пусть она простолюдинка, но он был уверен, что родители поймут его, едва увидев ее.

Первый поход дался Жанну нелегкой ценой. Очень часто его посещала мысль о том, что крест, нашитый на их коттах, -- это кощунство. Это не был поход в защиту истинной веры -- это была просто бойня. По пути в Лион он успел многое узнать о катарах и их ереси. Истории, рассказывавшиеся у походного костра, произвели на него должное впечатление. Страшные таинства еретиков, в которых принимали участие как мужчины, так и женщины. Их совершенно чуждая ему вера. Катары считали, что мир сотворен не Богом, а злым духом. Все это вызывало в Жанне суеверный ужас.

Но как бы ни считали эти люди, как бы ни ощущали себя в этом мире, это еще не было поводом убивать их сотнями. Разоренные города, трупы на улицах: женщины, дети, старики. Он видел все это и принимал в этом участие. Кровь была и на его руках. Его всегда удивляло, с какой легкостью еретики шли на смерть. Иногда ему казалось, что земная жизнь тяготит их. Навсегда в его глазах запечатлелась одна картина: двое, молодые мужчина и женщина, взявшись за руки, совершенно спокойно шли на костер. Будто это была игра, какое-то немыслимо глупое представление. Не сойти с ума, в окружающем его безумии помогла лишь мысль о любимой. "Клотильда, скоро я увижу тебя!"

Отряд приближался к деревушке, стоящей в излучине реки. Жанн вспоминал тот летний день, когда он первый раз побывал здесь. Неожиданно в памяти всплыл его молодой оруженосец, отправившийся вместе с ним в поход. Улыбка, вызванная мыслями о Клотильде, пропала с его лица. Мальчишка, чей бедный отец уговорил Жанна взять его сына с собой, уверяя, что из него выйдет толк, погиб. Он пал не в яростной битве, а в одном из кабаков от меча пьяного рыцаря, которому так некстати подвернулся под ноги. И в этом Жанн видел только свою вину. Не доглядел!

Когда отряд въехал в деревню, Жанн тут же поскакал к дому Клотильды. Но его встретил поросший бурьяном порог и заколоченные окна. Жанн не знал, что ему и думать. Вышла замуж? Переехала к сестре? Ничего более плохо даже не приходило в голову.

-- Кого ты ищешь, сынок? -- услышал позади себя Жанн старческий голос.

Жанн слез с лошади и подошел к старухе.

-- Я ищу девушку, которая жила в этом доме. Ее звали Клотильдой.

-- Зачем тебе понадобилась ведьма? -- голос у старухи сразу стал суровым. -- Ее сожгли.

-- Сожгли? -- переспросил Жанн, не понимая смысл произнесенных старухой слов. -- Как сожгли?

-- У церкви, всей деревней.

-- И ты была там? -- спросил Жанн, чувствуя, как сжимается ладонь на рукояти меча.

-- Все были. Да ты не жалей. Ведьма она была, детей сколько сгубила.

-- Замолчи! -- меч со звоном выскочил из ножен. Жанн замахнулся на старуху.

Беззубая уродливая карга загородилась морщинистыми руками. Жанн вспомнил лица убитых им людей.

Рука, державшая меч, задрожала и отпустила рукоять. Меч упал на землю. Ноги Жанна подкосились, он рухнул на землю и зарыдал. Он безответно взывал к небесам, проклинал и корил свою судьбу. Но все было бесполезно: Клотильда была мертва.

Чья-то крепкая рука опустилась на плечо Жанна. Молодой рыцарь, приподнявшись, обернулся. Позади него стоял его сюзерен, Эдмунд де Клуа. Жанну уже приходилось видеть его без шлема во время похода, но даже теперь, переживая ужасную потерю, Жанн невольно содрогнулся, увидев изуродованное лицо старого рыцаря.

-- Плачь, мой мальчик, плачь! Так будет легче. -- Жанну показалось, что старый рыцарь знает все о его потерянной любви.

-- Я не выполнил обещания. Я вернулся слишком поздно.

-- Мы никогда не сможем сделать все то, что обещали.

-- Но я же обещал вернуться! Я обещал! -- кричал Жанн.

Двое молодых людей уходил по тропинке, усыпанной прелой листвой. Осеннее солнце, пробившееся сквозь кроны деревьев, как бы освещало им путь. Они шли, взявшись за руки и о чем-то беседовали. Олег не знал, как сложится их дальнейшая судьба. Вернулись ли они для того, чтобы прожить долгую счастливую жизнь или просто ради того, чтобы провести вместе счастливую золотую осень? Впрочем, этого никто не мог сказать точно. Олег сидел под старым кленом и смотрел вслед двум идущим рука об руку альхари, "тем, кто возвращаются".

В начале XIII века юг Франции был охвачен войной против еретиков. Многие северные французские рыцари откликнулись на призыв Папы Иннокентия III и отправились в крестовый поход против южных областей.

© Copyright Соловьев Антон Владимирович Размещен: 14/12/2013, изменен: 14/12/2013. 39k. Статистика. Рассказ: Проза Злая сказка		Ваша оценка:
Аннотация: "Испытание", "Осень ушла", "Рыцарь..." написаны в одно время. Приблизительно в 1999-2001-м году. Это логически и сюжетный триптих, по смыслу завершающих идею "Злой сказки". Вдохновением послужил Царицынский парк в г. Москве, та его часть что примыкает к м. Орехово. В то время, когда я там собирался с друзьями он был сильно заброшен. Сейчас в 2013 году он уже совсем иной, очень культурный.

Соловьев Антон Владимирович : другие произведения.

Рыцарь в венке из кленовых листьев