Надо мной проплывали звезды. Ветер колыхал ветки деревьев, время от времени срывая с них листья. Скоро осень. Самое красивое время в Деньше, особенно в ее северной части. Я видела его только на картинках. Как мне хотелось насладиться этой красотой воочию в иных обстоятельствах. Неспешно ехать в повозке, поглядывая по сторонам, вести беседу с извозчиком о том, о сем.
Из обрывков разговора я поняла, что люди, оказавшиеся столь добросердечными, что взяли меня с собой, были торговцами и спешили в Зеленрой с грузом к серьезному и, судя по всему, более чем состоятельному заказчику. Чем они промышляли - неизвестно, но рядом со мной в телеге лежали сомнительного вида коробочки, наглухо запечатанные. Открыть их я постыдилась: все-таки торговцы оказали мне неоценимую услугу, и отплатить им за доброту таким способом было бы вопиющей наглостью.
Телегу хорошенько тряхнуло на очередной кочке, и я очнулась от размышлений.
- Тпрууу! - закричали извозчики одновременно.
Лошади забеспокоились, встали на дыбы. Испуганные вопли впереди заставили меня привстать на локте и вытянуть шею. Но разглядеть толком я ничего не смогла.
- Ты что, спятил?! - возопил один из торговцев. - Ты чего под копыта лошадям прыгаешь, безумный?! Милрад, скажи ему!
- Василь, помолчи! Мил человек, будь добр, уйди с дороги, мы торопимся.
Я едва не застонала. Что, опять? Просто наказание какое-то. Быть может, в моей книге судьбы черным по белому написано, что я никогда не выберусь из Деньши? Из этого проклятого леса с проклятыми разбойниками. Что на этот раз?
Я подползла к стенке телеги и попыталась разглядеть человека, препятствовавшего нашему движению, сквозь узкую щель. Из-под наручей змеями выползают таинственные письмена, обвивают руки и заканчиваются где-то на шее. Длинные волосы, выбритые виски. Этот мужчина был бы по-своему красив, не будь он последним человеком, которого я хотела бы встретить на своем пути. Свермир. Мой личный темный ангел-хранитель. Дайте мне лук и стрелы, я его застрелю!
- Простите, господа, - услышала я и не поверила собственным ушам. - Я ищу девушку...
"Господа" беспокойно заерзали, и этим-то себя мгновенно и выдали. Им можно было даже не открывать рты.
- Девушку? Какую девушку? - спросил Василь с истеричными нотками в голосе. - Мы не встречали никаких девушек!
- Подумайте еще раз, - предложил Свермир. - Юная девушка, рыжие волосы, худая, роста выше обычного.
- А обычный - это какой? - зачем-то уточнил Василь.
- Да какая разница? - отмахнулся Милрад. - Не видели никого, и все.
- Да, не видели! - подхватил Василь. - Да какие девушки, мил человек! В такой-то глуши. Тут никого живого нет на много драконьих шагов вокруг. Пусто!
- А что вы везете, господа? - спросил Свермир и, обойдя телегу вокруг, без спроса заглянул внутрь.
Я накрылась валявшимся рядом старым одеялом и едва дышала. Не только потому, что боялась, что меня заметят. Одеяло страшно воняло немытыми телами. Я терпела. Я уже привыкла постоянно терпеть. Каждый раз надеясь, что это не напрасно.
Чудом мне удалось сдержать вопль, когда Свермир ухватила меня за лодыжку.
- Эй, эй! Руки убери! - завопил Милрад, думая, вероятно, что незнакомец тянет руки к его товару.
Тиски разжались, и я подтянула ногу и свернулась клубком.
- Мил человек, приходилось ли вам слышать выражение "ценный груз"? - решил сумничать Василь. - Так вот, мы его везем! И если вы что-то повредите...
Милрад схватился за голову, а я - за сердце. Нашел кому сказать про ценность. Сомнительному парню на пустынной дороге.
- Ценный, говорите? - заинтересовался Свермир.
- Ну, не такой уж и ценный... - пошел на попятную Василь, глядя на изменившегося в лице товарища. - Но для нас все ценно, что мы везем! Хоть сено, хоть сундук золота!
Разбойник поцокал языком.
- А девушку, стало быть, не видели... - задумчиво пробормотал он.
- Нет, не видели! - бодро ответил Милрад.
- Совсем не видели! - подхватил Василь. - Ни рыжей, ни чернявой...
- Да замолчи же ты! - не выдержал Милрад. - Позвольте нам проехать, мил человек. Стемнело уж совсем, а нам еще ехать и ехать...
- И куда же путь держите? - спросил Свермир.
- Так в Зеленрой, знамо дело! - воскликнул Василь. - Куда ж еще?
Милрад покачал головой под удивленное "А что? Туда же едем!".
- Езжайте, - отступил в сторону разбойник.
Я вновь не поверила ушам. Что он сказал?..
- Спасибо, мил человек! - обрадовался Милрад, и ткнул локтем Василя: надо было убираться восвояси, пока мил человек не передумал. - Доброго вам здоровьица!
Он тронул вожжи, и мы поехали. Я вновь припала к щелке и похолодела от пристального взгляда. Он знал, что я в телеге. И ничего не сделал. Почему? Неужели, решил отпустить? Поверить не могу!
Милрад отвесил товарищу звонкий подзатыльник.
- За что?! - завопил Василь.
- В следующий раз язык свой длинный не распускай!
- А что такого сказал-то? Правду одну!
- А кто ж тебя просил-то? Повезло, так повезло. Живыми выбрались, да и с грузом.
- Ты о чем? Разве этот безумец опасен? Ну подумаешь, бродит по лесу, девчонку ищет... Кстати, девчонка-то...
- Да знаю я! Не идет он за нами?
- Не, так и стоит там, вслед смотрит. Аж жутко...
- Так вот разбойник это.
- Да ладно? А девка, значит...
- Ага. Одна из этих...
- Не может быть! Так мы ж тогда это... награду можем получить за поимку!
- Точно! Твоя первая здравая мысль за сегодня, дружище!
Мне стало смешно и одновременно страшно. Смешно оттого, что меня приняли за разбойницу, а страшно, потому что я знала, что с разбойниками делают в Деньше. Я понимала, что если не смогу переубедить торговцев, в Зеленрое меня ждет казнь. И едва ли добрые люди станут слушать какую-то разбойницу, пусть даже ее нашли раненую на дороге, и она просила о помощи.
Чудесно...
***
Несмотря на вновь нависшую угрозу, меня беспощадно сморило прежде, чем я успела решить, что же делать дальше - то ли выпрыгивать на ходу из телеги, то ли остаться в надежде, что торговцы поверят мне а не собственным домыслам. Что это за логика, право? Если тебя ищет разбойник, то ты скорее жертва, чем его сбежавшая подружка. Какую фантазию надо иметь, чтобы перевернуть все с ног на голову?
- А ну признавайся, кто ты такая!
Меня хорошенько тряхнули. Я ойкнула и проснулась.
- Вильгельмина, - ответила я спросонья.
Разлепив глаза, увидела над собой людей, которые с первого взгляда показались мне добрыми, а на деле были едва ли не опаснее разбойников.
- Вроде благородное имя, а? - заметил Василь. - Может, я глупость сказал? Может она не из этих? Не из разбойников?
- Да брось... - отмахнулся второй торговец.
- Ну взгляни, Милрад! - не унимался Василь. - Ну истинно белоручка! Разве что колец золотых с каменьями на перстах не хватает.
- Не мели чепухи! - воскликнул Милрад, который, мне показалось, просто не хотел признавать очевидных вещей. - Разбойница она. Вон, гляди, какой видок. И ремень... Ты на ремень-то глянь, бестолочь!
- А что с ним?
- Да знак видишь? Да куда ты смотришь-то? На пряжку гляди!
- Ну, полумесяц и стрел не счесть... И что?
- И что? - передразнил Милрад. - А то, что ремень ворованный! Тайного сообщества он этого... тьфу ты, забыл название! Лучники там еще, коих лучше во всей Иниармарии не сыщешь. Ну как же его?..
- Синестрелы что ли?
- Да какие синестрелы! Эти виррские мазилы себе в рот ложкой с кашей попасть не могут...
- Гильдия семи рук, - подсказала я хрипло.
- Точно! - хлопнул себя по лбу Милрад и тут же сердито уставился на меня. - Так ты что, из этих что ли?
Я бы засмеялась, если бы мне не было так страшно.
- Да, - солгала я.
О Гильдии Семи Рук не слышал разве что глухой. Несколько десятилетий назад это сообщество создал один парень из небогатой семьи. Говаривали, он был сыном оружейника. Как-то раз по пути из одного села в другое парень угодил в переделку. На пустынной дороге ему повстречались разбойники, грабившие караван богатого торговца. Парень в стороне не остался, и помог вооруженной охране отбить нападение, имея при себе лишь самодельный лук и стрелы. Отважного сына оружейника тогда порядком потрепало. Глубокие раны залечивала местная знахарка, на которой он впоследствии и женился. Парень решил, что нет худа без добра, и что не так важно, как ты вооружен и насколько силен, гораздо большее значение имеет отвага и желание побороть негодяя, творящего несправедливость у тебя на глазах.
Парень стал известен миру как Рогрим Вороново Крыло, прославившись добрыми делами. Он оставил родные края и бродил по свету, появляясь то тут, то там, с неистовой яростью истребляя разбойников. Позднее к нему присоединились другие лучники. Поначалу, до появления многочисленных последователей, их было четверо: сам Рогрим, Леонал Ястребиный Глаз, Пиван Журавль и Синерил Голубка. У одного из них - Журавля - не было левой руки, и стрелял он из самострела. Как управлялся одной рукой - загадка. Отсюда и название - Гильдия Семи Рук.
- Не верю! - воскликнул торговец.
- Так, Милрад, у нас же это, лук есть. Ты сам сказал! Давай испытаем ее!
- Опять ты лезешь не в свое дело, дурень! Ты на нее-то погляди! Она на ногах не стоит, а ты хочешь, чтоб она стрелять начала? Да и оружие я ей не доверю! Вдруг нас застрелить решит?
Я удержалась от того, чтобы фыркнуть. Доводы один хлеще другого.
- Впрочем, все равно, - сказал Милрад. - Нам же лучше. Гильдия уже лет пять как вне закона. А это значит, что нам за нее больше заплатят, если на ней будет этот пояс.
Василь скорбно вздохнул, но возразить не посмел.
- Свяжи ее, - велел Милрад.
Я вздохнула. У меня уже ссадины на запястьях и лодыжках. Я сбилась со счета, сколько раз меня лишали возможности двигаться с тех пор, как меня поймали разбойники.
- Не надо, - попросила я Василя, когда Милрад отошел справить нужду перед отъездом. - Я не сбегу. Обещаю.
Василь оглянулся и, убедившись, что напевавший что-то в кустах Милрад не мог их слышать, наклонился и дважды обернул мои руки веревкой, не завязывая, и прошептал:
- Когда въедем за ворота, будь начеку, девочка. Будем проезжать рынок, смотри в оба. Там лавка со всякой дребеденью, одной сумасшедшей бабе принадлежит. Вечно все навалено. Спрыгнешь туда, она не заметит. За лавкой узкий проход, за ним - трущобы. Туда беги. Схоронись. Ночь пережди, а на рассвете мы с Милрадом уедем, сможешь тогда идти, куда пожелаешь. В Зеленрое-то знакомцы есть?
Я опешила и не сразу поняла, о чем он.
- Есть...
- Вот и славно. А Милраду не попадайся смотри. Он славный малый, но коли ему надо, кому хочешь зубы заговорит и в свою пользу все повернет. Если уж надумал тебе зло причинить, даже я не смогу его переубедить.
- Спасибо, - от души сказала я.
Василь помялся, покраснел, а потом осторожно поинтересовался:
- А ты правда не воровка? И не разбойница?
Я отрицательно покачала головой.
- И не из Гильдии?
- Нет. Я из Йефиалии. Там нет Семерых.
Надо признаться, это была полуправда. Сплетники утверждали, что своими глазами видели златокудрую Синерил Голубку в Йефиалии. Мол, она покупала семена на йефиальском рынке. На первый взгляд кажется враньем, и я бы и не поверила, если бы своими глазами не видела похожую девушку со странным знаком на пряжке ремня. По нему семиручники отличали друг друга в толпе, пока об этом не стало известно слишком многим. А теперь я сама носила этот знак. И даже не обратила бы внимания на него, не попади я к торговцам, осмотревшим меня с ног до головы. Мне-то все равно - ремень и ремень, лишь бы штаны держал. Какой Свермир мне дал, такой и ношу.
Василь понимающе кивнул.
- Далеко же ты забралась... Из благородных?
Я помедлила, но все же ответила утвердительно.
- Ну ежели из благородных, - помялся торговец, - так ты это... не забудь меня, да?
Я не сдержала улыбку. Выходит, я покупала свободу в рассрочку.
- Не забуду.
- Хорошо. И да, на вот, - Василь достал краюшку хлеба. - поешь. А то непонятно, как дух еще в теле держится.
В это время Милрад вылез из кустов, поправляя одежду. Я прижала к себе подаренное Весилем сокровище.
- Упаковал ее?
- В лучшем виде!
- Дай посмотрю. Тебе же доверить ничего нельзя...
Василь испуганно взглянул на меня и бросился наперерез.
- Если ты мне не доверяешь, - выпятив грудь, воскликнул он, - я с тобой больше во Вьерен не поеду! Ищи другого дурака!
Милрад уставился на товарища, донельзя удивленный.
- Ну ладно, упаковал, так упаковал, - пожал он плечами. - Поторапливайся! Не хочу тут больше задерживаться. И накрой ее! А то увидят...
Василь укрыл меня вонючим одеялом, и мы вновь отправились в путь. По пути я жевала краюшку и думала о том, что мир, наверное, держится на таких людях, как Василь. Не будь их, все давно бы полетело к демонам.
***
Ночь выдалась на редкость холодная. До рассвета я не вылезала из-под одеяла. Из щелей дуло, я мерзла и стучала зубами от холода. А ведь до первых заморозков, кажется, еще далеко. Едва заснув, я вновь просыпалась, а когда открыла глаза, окончательно уверившись, что сна мне не видать, уже забрезжил рассвет.
- Долго еще? - заспанным голосом спросил Милрад и с хрустом потянулся.
Кажется, кому-то из нас все же удалось ночью поспать.
- До восхода уже у ворот будем, - зевнув, ответил Василь.
- Вот и славно... - протянул Милрад. - Притормози. Девку проверю...
Василь натянул вожжи.
- Э, ты чего? - услышала я его удивленный возглас. - Ты не проверять собрался, а? Милрад, не думай даже!
- А чего такого? - недовольно откликнулся торговец. - Моя добыча, имею право...
Я приготовилась бить. Безжалостно и со всей дури. А ее мне было не занимать. А потом бежать. Если уж до зеленройских ворот рукой подать...
- А ну полезай обратно, нелюдь! И так опоздали, а ты еще время на непотребства тратить вздумал...
- Да ладно, жалко тебе что ли? Я только погляжу.
- Полезай, тебе говорю!
Милрад поднял одеяло и замер. Поджал губы и вновь накрыл меня.
- И чего ты так взъелся-то? Подумаешь, девка...
- Имей совесть, Милрад.
- Вспомнил о том, что давно пропито, - хохотнул торговец. - Уговорил. Не трону. Да и страшна девка, как последний день мира...
Как мило.
Телега заскрежетала и вновь поехала. Я вздохнула с облегчением. Но передышка оказалась недолгой.
- Стой!
А вот и зеленройская стража. Будь я в повозке, в походном платье и выгляди как ренора, а не оборванка, проблем с въездом в город не было бы никаких. На границе с Деньшой у нас и документов не спросили, глянули только на меня, и пропустили. На лице у меня написано что ли, что рабов я не везу и запрещенной в Деньше настойкой на рейнских травах торговать не собираюсь?
Но торговцы - другое дело. Их проверяют от и до. И не напрасно. Как-то раз из Южных земель в Вафали-рейн ехал странник. Верхом, весь мешками обвешанный. И лень было стражникам на границе его одного с тюками этими проверять, да и солнце пекло так, что голова огнем горела. Вот и пропустили под честное слово. А потом треть Вафали-рейн от чумы вымерло. Сам странник чумной был и заразу с собой вез. Тогда Совет Девяти, правивший нашими землями, решил, что все это происки врага. Мол, послали чумного, чтобы народ сам собой вымер, а дикари земли рейнские заняли. Ему-то что - поймают и поймают, он все равно не жилец. Терять ему нечего. Но до правды докопаться так и не удалось. Помер странник сразу после того, как его отыскали. А с покойника какой спрос?
Милрада и Василя в Зеленрое явно знали. Они лишь назвали свои имена, и мы въехали в город. Мне показалось, стражники даже не заглянули в телегу. То ли им было вовсе неинтересно, что везут эти двое чудаков, то ли страже приказали пропускать их без всякой проверки. Меня бы это озадачило, не будь у меня своих проблем.
- К Февронье бы заехать, - мечтательно протянул Милрад, когда ворота остались позади.
- Некогда, - буркнул Василь.
- Да полно тебе. Это недолго. Меня без очереди обслужит.
- С чего бы вдруг?
- Есть с чего. Монисто, что мы в прошлый раз по пути сюда нашли помнишь?
- Еще бы не помнить! На нем знак стоял древний. Такие только в Южных землях сейчас делают. А что? Нет, Милрад, только не говори, что ты...
- Так и есть.
- Подарил дорогущее монисто? Подзаборной шлюхе?!
- Не какой-то! А высшего сорта! Где ты еще таких, как Февронья, сыщешь?
- Да мы на эти деньги могли двойную партию товара купить!
- Не преувеличивай, дурень! Не настолько ценна эта побрякушка.
Со скорбным "эх!" Василь махнул рукой и отвернулся. Я выглянула из-под одеяла.
- Так что, заедем? - после недолгого молчания, нарушаемого лишь обиженным сопением Василя, спросил Милрад.
- Вот только товар сдадим...
- Да ладно! Ну быстро же! Одна нога здесь, другая - там. Вон ее дом уже виден.
- Хорошо, - сдался Василь. - Только быстро.
Телега остановилась напротив дома с выкрашенными алой краской ставнями и резными наличниками. Над калиткой красовался яркий разукрашенный деревянный петух. Милрад спрыгнул с телеги, подтянул штаны, пригладил волосы и толкнул калитку. Я вынырнула из-под одеяла.
- Василь! - шепотом позвала я.
Торговец дождался, пока Милрад войдет в дом и наклонился ко мне.
- Видишь переулок? По нему пойдешь, повернешь налево, потом - направо. За вторым поворотом - рынок. Дальше - все, как я говорил.
Я еще раз поблагодарила доброго Василя и, воровато оглядевшись, выпрыгнула из телеги. Медлить было нельзя. Милрад же обещал, что вернется быстро. Я не могла позволить себе упустить возможность.
- Удачи! - бросил мне в спину торговец. - С твоим везением она тебе ой как понадобится...
Глава 9
Трущобы
Жизнь - это не песня, моя милая. Однажды, к скорби своей, ты это узнаешь.
Дж.Р.Р. Мартин "Игра Престолов"
Скользкой ящерицей юркнув в переулок, я едва сдержалась, чтобы не побежать. Стоит отдать должное Василю, он не обманул. В конце витиеватого лабиринта виднелся галдящий и изобилующий запахами рынок. Я осмотрела себя. В мужском костюме неизбежно привлеку внимание. Все равно, если бы я выкрасила волосы в ядовито-красный цвет, как это делают проститутки в Вафали-рейн. Женщины легкого поведения отдают огромную часть выручки алхимикам за чудо-средство, превращающее их в яркий красный фонарь. Мне же нужно было превратиться в невидимку, слиться с толпой горожан и не выделяться.
Есть выражение: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". Кажется, это мой случай. В переулке рядом со зловонной лужей у стены лежала женщина. Я было испугалась, что она больна или того хуже и, не раздумывая, бросилась на помощь. Но сколько я ее ни тормошила, все без толку. Женщина не реагировала. А потом она вдруг перевернулась и... всхрапнула. В лицо мне ударил невообразимый запах перегара. Женщина была мертвецки пьяна. Рядом с ней валялась корзина. Переборов кричащую в голос совесть, я порылась в ней и нашла чепчик, юбку и чулки, каким-то чудом не запачкавшиеся. Последние меня не интересовали, зато остальные детали одежды мне могли бы пригодиться. Возможно, дама шла от швеи - чепчик и юбка были совсем новые, выстиранные и накрахмаленные. В иной ситуации мне стало бы жалко портить хорошую одежду. Даже будучи ренорой, я не позволяла себе выбрасывать деньги отца на ветер, вещи свои берегла. Но те времена прошли.
Оправив рубашку и уповая на то, что она выглядит не так плачевно со стороны, как мне казалось, прямо поверх одежды я надела юбку, в которую поместилось бы две меня, затянула на талии. Затем вывернула чепчик вышивкой внутрь, спрятала под него растрепанные волосы и, взяв корзинку, оглядела себя. За добропорядочную горожанку меня вряд ли можно принять, зато от служанки не отличишь. Я помешкала, не зная, что же делать с женщиной, спавшей в переулке. Бросить ее вот так я не могла. Наверняка ее непривлекательным положением уже воспользовались - она лежала босая, ноги в грязи, юбка порвана и задрана выше колен. Нелюди. Как же ее сюда занесло? И ухоженная, не нищенка какая-нибудь...
- Барышня! Стойте!
И так стою, раздраженно подумала я, вздрогнув от резкого окрика. Нацепив на лицо маску испуганной лани, я повернулась. Ко мне бодро шагал вооруженный стражник.
- Что-то случилось, барышня? - смягчился он, подойдя ближе и увидев, что "барышня" едва ли не рыдает. - Вам помочь?
Я изобразила на лице ужас и растерянность, и молча показала на спящую женщину. Стражник оттеснил меня и, бормоча что-то себе под нос, склонился над женщиной. Вглядевшись в ее лицо, он как-то разом посерел и осунулся.
- Мерида, - прошептал он, держа ее руку в своей и, кажется, напрочь забыв о моем присутствии. - Неужели опять?..
Сердце у меня сжалось. Сестра? Жена?
- Вам ни к чему здесь находиться, - сглотнув ком в горле, сказал стражник глухо, обратившись ко мне. - Идите. И никому не рассказывайте, что вы видели. Прошу.
Ему не нужно было повторять дважды. Я торопливо засеменила вдоль по переулку. Уже миновав его, я оглянулась. Стражник коснулся лба женщины, бережно поднял ее на руки и понес прочь. Ни на мгновение он не оторвал взгляда от ее лица. Мне вдруг стало жутко от мысли, что он мог в тот момент чувствовать, и стыдно за то, что я обокрала несчастную женщину.
Но пути назад уже не было. Спасибо тебе, Мерида, кем бы ты ни была. Надеюсь, ты не держишь на меня зла.
***
Зеленройский рынок вряд ли отличался чем-то от других. Те же снующие туда-сюда повозки, те же торговцы, на все лады зазывающие покупателей и расхваливающие товар, те же склоки из-за непомерно высоких цен. Едва задержавшись возле лавки мясника, я заставила себя идти дальше, чувствуя, как внутри все сжалось и завыло от голода. Тогда-то я и вспомнила, что ела в последний раз очень давно. Остатки хлеба, полученные от Василя, не утолили его ничуть. Я скрипела зубами, глотала слюну и терпела.
- Барышня! Барышня, постойте!
Я засмотрелась на румяные яблоки и с трудом заставила себя отвернуться.
- Милая барышня, ну куда же вы!
Это мне?
Я оглянулась в поисках источника звука. С широкой улыбкой ко мне бежал юноша. На вид - сын булочника или мясника. Растрепанный чумазый оборванец. Я оглядела себя. Чему удивляться? В тот момент он видел во мне ровню, в то время, как в Йефиалии не позволил себе подойти ближе, чем на пять шагов, не то, чтобы кричать через всю улицу.
- Барышня, вы обронили! - запыхавшийся юноша протягивал мне сверток.
Моему удивлению не было предела
- Вы ошиблись. Это не мое, - сказала я, даже не спросив, что было внутри.
Я ничего не теряла. Потому что корзина, которую я несла, была пуста, как и мои карманы.
- Да нет же, это точно были вы! - воскликнул юноша, продолжая настойчиво совать мне неизвестный сверток.
Я вздохнула, приняла его из дрожавших от волнения рук и развернула. Да так и замерла с открытым ртом. Он дал мне хлеб. Хлеб! Самую простую лепешку из муки и воды, стоившую на углу едва ли больше пары медяков. Все-таки сын булочника.
- Я подумал... вы выглядите голодной, - помявшись, сказал он и покраснел до корней волос.
В высшем обществе Вафали-рейн не принято дарить ни слишком дорогие, ни возмутительно дешевые подарки. Когда мужчина начинает ухаживать за дамой, он должен быть предельно осторожен в выборе дара. Если он вручает подарок, который по стоимости меньше ее нижней юбки, она может счесть то оскорблением, а самого ухажера - недостойным претендентом на роль мужа и отклонить дешевку. Этому меня еще сестры Ли'вэй учили. Эльфиек законы человеческого общества забавляли, потому они охотно делились подобными рассказами со мной, сдабривая едкими комментариями.
Интересно, распространяются ли наши порядки на таких, как этот парнишка? Смею ли я отказаться, не опасаясь, что он швырнет эту лепешку мне вслед вместе с отборной бранью и тянет ли моя юбка на пару медяков?
- Вам не нравится? - едва не прослезился юноша.
Я улыбнулась. Обижать его не хотелось. Тем более он был прав.
- Благодарю вас, - сказала я, надеясь не подавиться слюной. - Я действительно умираю от голода.
Мальчишка расцвел.
- Вы местная? - спросил он. - Я вас раньше здесь не видел... А вы знаете Дору?
- Кто такая Дора? - удивилась я.
- Как кто? Швея наша зеленройская. Лучшая в городе... Как же... Вот же ее знак, - он ткнул в мой чепчик. - Она всегда его на своих работах вышивает...
Я, должно быть, покраснела. Как неловко вышло. Придумывая, как бы выкрутиться поизящнее, я оторвала взгляд от юноши и посмотрела поверх его плеча. И внезапно в толпе увидела Свермира. Я ахнула и выпустила сверток из рук. Проворный мальчишка, к счастью, успел поймать лепешку прежде, чем она упала в грязь. Он протянул ее мне внось, изумленный и растерянный.
- Ой! Какая я неловкая... - пробормотала я, пряча лепешку в корзину.
Когда я вновь взглянула поверх плеча юноши, Свермира уже нигде не было. Меня обуял ужас. Быть может, это всего лишь мое замученное воображение разыгралось?
- Это подарок, - улыбнулась я и коснулась чепчика. - Мне... подарили его. Простите, но мне пора. Спасибо вам!
Отвернувшись раньше, чем юноша успел ответить, я рванула прочь. Не разбирая дороги, я неслась мимо лавок, уже не чувствуя запахов и не слыша звуков. В голове билась одна-единственная мысль: показалось или нет? Повернув за угол, я сбила девушку, несшую целую корзину рыбы. Сбивчиво извиняясь, бросилась помогать ей собирать рассыпавшееся добро.
- Смотреть надо, куда идешь, прошмонь! - воскликнула она.
Я похолодела. Мне уже приходилось слышать подобное обращение. В тот самый день, когда я встретила разбойников на пути в Вирру. От Ларии.
Сидя на корточках я замерла со здоровенной скользкой рыбиной в руке. Растерянность сменилась удивлением. Лицо девушки было мне знакомо. Тонкие черты, темные злые глаза. Она была лишь отдаленно похожа на свою сестру-нимфу.
- Мира?
Она, кажется, узнала меня только когда я произнесла ее имя.
- Вилька?
***
- Вот тут я и живу, - вздохнула Мира, закрывая за мной дверь, болтавшуюся на одной петле.
Я бы трижды подумала, прежде чем назвать место, куда привела меня мира, жилищем. Каким бы прекрасным ни был благоустроенный крупный город, впечатление меняется, когда попадаешь в трущобы. Это для меня оказалось в новинку. С отцом мы жили вдалеке от городов, а когда я переехала в Йефиалию, наставницы строго-настрого запретили выходить в одиночку за ворота нашего скромного жилища. Они всегда и всюду сопровождали меня.
- Когда-то здесь была кузница, поведала Мира, снимая с веревки пучки трав и бросая в котелок. - Местные так говорят. Потом в этой части города стало совсем худо. Многие отсюда ушли. Остались только те, кому идти некуда. А когда случается чума или еще какая напасть, вокруг трущоб баррикады вырастают, а стражники чумных отстреливают. Добропорядочных граждан охраняют...
Мира сморщилась и сплюнула. Мне нечего было сказать. Рассуждения о том, какая это несправедливость - элементарная вежливость, в которой никто из нас не нуждался.
- Откуда ты все это знаешь? - спросила я. - Ты же здесь совсем недавно.
Мира поджала губы.
- Мы тут с Верой жили. Давно... Пока не попали в общину. Самое яркое воспоминание - это чума. Я еще малюткой была. Но помню хорошо, как сестра меня дома закрывала и уходила, чтобы добыть хоть немного еды. К нам в дверь соседи ломились. Думали, у нас еда есть. А я сидела, тряслась от страха и гадала, то ли вернется сестра, то ли нет...
- А что случилось потом? - помедлив, спросила я.
- Потом мы сбежали из города. Не знаю уж, как Вера уговорила стражу нас выпустить. Родителей мы так и не нашли. Они в тот год сгинули. Померли, наверное, где-то в канаве.
- Почему тогда ты сюда вернулась? - удивилась я. - Зная все это... Это же не жизнь.
- Знаешь что? - разозлилась Мира. - Это для тебя кровать без балдахина - не кровать, а дом без слуг и дорогой мебели - не дом. А мне больше некуда было идти, понимаешь? Некуда. Меня никто нигде не ждет.
- Пойдем со мной в Йефиалию. Я поговорю с отцом, он поможет!
- Не хочу. Мне и здесь хорошо.
- Разве? Мира, оставь прошлое в прошлом. Ты вольна сама выбирать свое будущее, и в нем может не быть ни Верлены, ни общины, ни этого ужасного дома!
Мира покачала головой, сняла с огня котелок, налила отвар в почерневшую глиняную миску и поставила на стол передо мной.
- Пей. Это тебя согреет. Покормить не могу. Самой есть нечего. Утром тебя до ворот провожу.
Я принюхалась. Пахло вкусно. Да мне бы с голодухи и вода показалась бы сладкой. Я выпила все до дна, стараясь не пролить ни капли. Съела половину лепешки, подаренной незнакомым юношей. Вторую припрятала под одеждой. Меня ждала еще долгая дорога.
Корзина рыбы стояла в углу единственной комнаты и страшно воняла. Мира поймала мой взгляд и, извиняясь, сказала:
- Что поделать, на свежую у меня нет денег. Взяли посудомойкой в один небогатый дом. Платят мало, едва медяки на еду наскребаю. Вот и прошу знакомого торговца, чтобы рыбу подтухшую не выкидывал. Себе забираю задешево...
Я промолчала. Все и так было ясно без слов.
Мира ложилась спать рано. Берегла свечи, и меня считала недостойной того, чтобы тратить их. Она и мне постелила. В уголке, рядом с ужасающе смердящей рыбой. Я ушла, не дожидаясь рассвета, чувствуя, спиной ее взгляд. Она выбрала свою жизнь и судьбу. Наверное, она сделала это еще тогда, в доме лесника. Я только зря тратила силы и слова.
***
Стоя на грязном ветхом крыльце, я смотрела на еще темное небо и размышляла о том, куда себя деть до рассвета. Соваться в город было опасно: за первым поворотом я непременно наткнусь на Милрада. Или на вора. С моим-то везением...
Где-то вдалеке слышались радостные крики и смех. Жители трущоб развлекались по-своему. Мне отчаянно хотелось присоединиться к ним. Петь и танцевать до упада, запивая горечь разочарования дешевым вином. Забыть обо всем и веселиться. В последнее время в моей жизни совсем не осталось радостей.
- Дря-а-ань...
Шипение у ног привлекло мое внимание. Я поначалу даже подумала, что мне чудится, но через мгновение разглядела у подножия крыльца маленькую сгорбленную фигурку старушки. Она была так худа, что оставалось лишь гадать, за что цепляется жизнь в этом тщедушном тельце.