Соловьева Кристина : другие произведения.

Бродяжка голубых кровей. Ч.2. гл.5-7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    все обновления с 18.03 по 27.03

  
Общий файл находится здесь:
  Бродяжка голубых кровей
  
  
Глава 5
  
Чужой праздник
  
  
Но прошлое не оставляет меня в покое. Оно изредка, как сборщик налогов стучится в дверь, напоминает о себе.
  
Харуки Мураками. Седьмой
  
   Мужчины и женщины своры веселились от души. Было все, о чем я мечтала когда-то: радостные лица, прекрасное платье, вкусная еда. Вино и сидр лились рекой, играла музыка, звучали песни разных земель и детский смех. Все выглядели счастливыми. Кроме меня.
   Потом Лиро поднялся, вскочил на пень, служивший ему трибуной, и попросил тишины. Все вмиг умолкли и замерли в предвкушении. На всех скромных торжествах его речи ждали больше всех, и голосу внимали с замиранием сердца.
   - Одна деньшовская легенда гласит, будто давным-давно, задолго до начала времен, Царь-солнце полюбил Царицу-луну, - начал бард. - И не было любви чище и прекраснее. Но вот беда: солнце правило днем, а луна - ночью, и как ни крути, они не могли повстречаться. Вдвоем на небосклоне им было тесно...
   В кубке плескалось вино. Я смотрела на свое отражение, не желая присоединяться ко всеобщему веселью. Это был не мой праздник, хотя и проводился он в мою честь.
   - ...И поныне они ищут способ воссоединиться, - продолжал бард, - следуют по пятам друг друга и не могут догнать. Так давайте воздадим хвалу Царице-луне и Царю-солнцу, почитаемым в этой земле, и пусть они будут милостивы к нам и благословят союз этих двух прекрасных людей. Пусть между ними никогда не встанут непреодолимые преграды. Пусть...
   Лиро много чего еще говорил, только мне тошно было слушать, как он соловьем заливается на радость своре.
   Свермир сидел по левую руку от меня и даже не глядел в мою сторону. Я была ему за это благодарна. Внимания мне хватало с лихвой. То и дело ко мне подходили и вручали дары. Кто-то нес украшения из самоцветов, кто-то - старые гребни без пары зубьев и помутневшие зеркала, кто-то - традиционные деньшовские лоскутные одеяла и домотканые полотенца.
   В разгар веселья Свермир вдруг встал, молча взял меня за руку и увел с праздника. Я оглянулась и поймала острый пронзительный взгляд Валрика. Он стыдливо отвел глаза, даже не кивнув мне ободряюще, на что я надеялась. Друг знал о том, что меня ожидало. Зато тетушка Джуффери вся светилась от счастья.
   Всю дорогу до шатра мы шли молча, и муж так и не отпустил моей руки. Внутри было непривычно тепло и просторно. А может, это с перепугу мне казалось все вокруг совсем другим. Когда мы вошли, одна из женщин своры укладывала шкуры на супружеское ложе. Увидев нас, она поклонилась, и Свермир жестом отослал ее прочь.
   Меня затрясло.
   Разбойник снял перевязь с мечом, с которым, казалось, не расставался даже во сне, и небрежно бросил в угол. Потом стал неторопливо избавляться от доспехов. Оставшись в одних штанах, он подошел, мягко ступая по устланной шкурами земле босыми ногами.
   Я прикрыла глаза, стараясь убедить себя в том, что ничего страшного не случится. Каждая женщина рано или поздно переживает это. Свермир - мой муж, человек, ближе которого у меня не может теперь быть. Кому еще я могу довериться, как не ему?
   Все тщетно. Свермир был для меня совершенно чужим человеком, к которому я едва ли привыкну. Неужели всю оставшуюся жизнь мне придется терпеть?
   Свермир обошел меня, остановившись позади и мягко коснулся плеча. Я невольно вздрогнула, но не отстранилась. К чему пытаться отстрочить неизбежное? Бретель платья медленно сползла с плеча. Следом за ней - другая. По моим рукам, вмиг покрывшимся гусиной кожей, скользнули горячие ладони. Платье упало к ногам. Я невольно закрыла руками грудь. Свермир мягко, но настойчиво отстранил их. Потом вновь обошел меня и долго рассматривал, как диковинку. Я стояла перед ним совершенно голая и не знала, куда деть собственные руки. Кровь прилила к лицу, застучала в висках.
   - Ты дрожишь, - прошептал муж, и по спине у меня пробежал холодок. - Тебе холодно?
   - Нет, - солгала я.
   - Ты боишься меня?
   - Нет, - очередная ложь.
   Свермир протянул руку, коснулся моей щеки, скользнул к шее.
   - Я не причиню тебе боли, - сказал он. - И никому не позволю.
   - Я знаю, - глухо откликнулась я.
   Это единственное, во что я верила безоговорочно. Свермир защитит меня ото всех. Даже от самой себя, если потребуется. Беда только в том, что он никогда не спрашивает, нужна ли мне защита.
   Он хмыкнул и погладил мои волосы, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы.
   - В тебе огонь, - сказал он. - Как и в женщинах моей земли. Но он другой...
   - Другой? - бездумно повторила я.
   Свермир на некоторое время задумался.
   - В их огне сгораешь без остатка. В твоем же тепло.
   Я промолчала, не зная, что ответить. И в этот момент он потянулся и поцеловал меня. Сначала осторожно, сдерживаясь, но с каждым мгновением все больше распаляясь. У меня закружилась голова. Мир исчез, остались лишь ощущения, которых я не знала прежде. Мне стало так тепло и спокойно, и в то же время меня всю трясло от волнения, что я готова была закричать. И в какой-то момент, когда разум ненадолго вернулся, я осознала, что обнимаю Свермира. Сама. Без принуждения.
  
   - Свермир! - позвали настойчиво снаружи.
   Разбойник отстранил меня, впившись пальцами в плечи. Он дышал тяжело, прерывисто.
   А меня будто окатили ледяной водой. Что я на меня нашло? Что я наделала?..
   - Свермир! - крикнули снова, и я узнала Валрика.
   Я никогда раньше не видела его таким. Разбойник выглядел обиженным, растерянным и злым одновременно.
   - Что? - гаркнул глава общины.
   - Чужаки, - коротко ответили ему.
   Мне стало зябко от ужасного предчувствия. Не говоря ни слова, разбойник наскоро оделся. Я наблюдала, все так же стоя посреди шатра. Свермир подошел, и, легко коснувшись губами моего покрытого капельками пота лба, тихо сказал:
   - Оденься. И выходи следом. Посмотри под изголовьем... Возьми что-нибудь. Не задерживайся.
   Выговорив все это скороговоркой, разбойник откинул полог шатра и исчез в ночи. Растерянная, я подобрала с земли платье. Больше никакой одежды там у меня не было: нехитрый скарб невесты положено было перенести в жилище супруга только на следующий день. Надев свадебный наряд, на негнущихся ногах, робея, обошла спальное место, глядя на него так, будто передо мной шипящий извивающийся клубок змей, а не уютное супружеское ложе. Под изголовьем Свермир держал пару ножей и короткий меч в простых деревянных ножнах, обернутых кожей, без надписей или символов. Почему-то я совсем не удивилась тому, что увидела. Свермир всегда походил на натянутую до предела тетиву, будто в любое мгновение ждал, что кто-то из врагов придет свести с ним счеты.
   Быть может, это и есть часть его истории? Кусочек прошлого, которым он не хочет делиться ни с кем, даже с Джуффери. Как же мне хотелось разгадать его тайну...
   Схватив меч, я поспешила наружу.
  
  От веселья не осталось и следа. Мужчины суетились, тушили костры, на ходу хватали оружие. Женщины уводили подальше от суматохи раскапризничавшихся детей. Я метнулась к бараку, где царил хаос такой же, как и снаружи. Впотьмах добралась до своего спального места, наощупь нашла стоявшие рядом с ним сапоги - не босиком же бежать! - и рванула обратно. Не сбавляя шага, застегнула ремень с ножнами.
  Такого у нас еще не было. Если и появлялся поодаль безобидный странник, в его же интересах было обойти нас стороной. Мы даже внимания на него не обращали. Он нас не трогает, а мы - его. Взять-то с него все равно нечего. О любой мало-мальской опасности, грозившей своре, мы узнавали заранее. Вокруг лагеря всегда находились разведчики, охранявшие наш покой. И тогда Свермир давал приказ сворачивать лагерь. Но и в такие моменты я не припомню паники и ужаса в глазах людей. Мы спокойно собирали вещи, разбирали хижины, бараки и шатры на доски и тихо уходили. Если кто и заявлялся потом на место нашего пребывания, то находил лишь вытоптанную поляну.
  Должно было случиться что-то действительно страшное.
  Я остановилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Если в наши двери постучалась беда, нужно оказать ей достойный прием.
  
  
***
  
  Свермир стоял точно на том месте, где мы сидели с ним во время празднования нашей свадьбы, и четко и громко отдавал указания. Глядя на разбитый и едва ли исправный компас, он указывал направления. Со всех сторон его обступили мужчины и женщины своры. Все были вооружены. Не задавая лишних вопросов, люди немедленно уходили, и задание получал следующий. Валрику предстояло отправиться к камню друидов - на север от лагеря, братья Альфин и Ниваль должны были незаметно пробраться в самую чащу леса и там разделиться. Должно быть, это предстояло близнецам сделать впервые в жизни.
  Некоторое время я стояла и молча наблюдала за происходящим, но в конце концов не сдержалась.
  - Может кто-нибудь объяснить, что стряслось? - выпалила я. - Чужаки... сколько их? Они идут сюда? Они пришли, чтобы причинить нам вред?
  Свермир повернулся и, едва взглянув в мою сторону, вновь обратил свое внимание на собравшихся вокруг. На меня смотрели с осуждением. Во взглядах так и читалось, мол, что, думаешь, стала женой главаря, можешь запросто влезать в мужские разговоры? Но я не устыдилась ничуть. Меня это разозлило.
  - Свермир,- настойчиво окликнула я мужа.
  Едва сдерживаясь, он посмотрел на меня испепеляюще. Я не испугалась и не отступила.
  - Объясни...
  - Позже, Вилька.
  - Нет, сейчас!
  Свермир хотел отвернуться, но я поймала его за руку.
  - Люди в панике, Свермир, они должны знать...
  - Вот и успокой их! - рявкнул муж раздраженно. - Теперь это твоя забота!
  Разбойник навис надо мной, и я невольно отступила назад, опасаясь попасть под волну его гнева. С одной стороны, я понимала, что он прав: удостоилась чести стать женой главаря, хоть и против воли, будь добра взять на себя теперь и часть его обязанностей. Но с другой... какого лешего?
  - Скажи, пусть собираются и идут к морю, - сказал разбойник уже спокойнее. - Не оглядываясь.
  - А я? - я не узнала своего голоса.
  Свермир смерил меня взглядом и нахмурился еще сильнее, отчего на лбу прибавилось морщин.
  - Пойдешь с ними. Поведешь их в Бирюзовую бухту.
  - Я понятия не имею, где это.
  - Лиро поможет. Он знает те места.
  - Но Свермир...
  - Я все сказал. Выполняй.
  Стиснув зубы, я повернулась к мужу, уже не обращавшему на меня внимания, спиной и зашагала к бараку. Смысл его слов дошел до меня только на полпути. Тогда страх завладел и мной. Свермир бы никогда не отослал свору, будь он уверен, что опасность минует.
  Внезапно краем глаза я заметила, что на меня несется маленькое белое пятно - дочь Джуффери, Карла, милая четырехлетняя девчушка, точная копия матери. Подлетев ко мне, она намертво вцепилась в юбку, щедро орошая ее слезами. Мне не было жаль ткани, но разжать крохотные кулачки не удалось, и я не в состоянии была сделать хоть шаг. Успокаивать девочку, когда даже взрослые вопили от ужаса, не представлялось возможным. Пришлось подхватить ревущего белугой ребенка на руки и прижать его к себе. Только тогда Карла оставила в покое юбку и обхватила мою шею, уткнувшись мокрым личиком в плечо. Через мгновение мы уже вместе спешили к бараку искать ее маму, которая так не вовремя куда-то подевалась.
  Когда я толкнула шаткую дверь, мне стало дурно. Смрад стоял такой, что хоть топор вешай. Пахло потом, нестиранными тряпками и страхом. Кричащие друг на друга женщины, визжащие дети, стонущие на лежанках старики... Это походило на кошмар наяву. Карла вновь начала капризничать, но тут откуда ни возьмись выплыла Джуффери, и, поблагодарив меня одним лишь кивком, забрала ребенка. Я почувствовала невероятное облегчение оттого, что мне не придется нести ответственность в этом хаосе еще и за беспомощного маленького человечка.
  Вздохнув, я собралась с духом. Нужно было решиться. Сунув пальцы в рот, я громко свистнула. Стало значительно тише. Ко мне обратились десятки недовольных и до смерти напуганных лиц.
  И в этот момент я испугалась. Я никогда не умела управлять людьми и никогда к этому не стремилась. Во рту у меня пересохло. Сглотнув, я попятилась к двери, но на полпути меня остановила Джуффери. Она ничего не сказала, но по ее взгляду я поняла совершенно точно: я не имею права на слабость. Не сейчас.
  - Что происходит? Почему нам ничего не говорят? - выкрикнула Марта, одна из наших кухарок, баба склочная, но добрая и отзывчивая.
  Как-то раз меня подкосила мерзкая простуда, так она мне еду таскала, самые вкусные кусочки оставляла. Говорила, что мне нужно набираться сил и больше есть. И неслучайно - болезнь меня тогда едва ли не до костей высасывала.
  - Нам сказали только собрать вещи и уходить, - робко пискнул дед Мерей, который давно не мог даже встать без чужой помощи. - А как же наши дома? Ценности? Разве унесешь это все с собой?..
  - Нашел время! - осадила его Марта. - Тут себя бы унести! Тебе-то уж точно надо об этом беспокоиться!
   Вновь поднялся шум и я, совладав с дрожью в коленях, снова свистнула.
  - Не теряйте время на склоки, - сказала я в абсолютной тишине. - С собой - самое необходимое. Возьмите теплые вещи. Оденьте и успокойте детей. И, что бы ни случилось, держитесь вместе. Все... все будет хорошо. Не бойтесь. Свермир защитит нас.
  Я вышла из барака и схватилась за голову, приводя мысли в порядок. Как можно внушить людям, что они в безопасности, если сама умираешь от страха? Но кого они послушают, если не меня, жену главы общины?
   Я оперлась о стену, почувствовав внезапно накатившую слабость. В ушах зазвенело, и я не услышала почти беззвучных шагов... Грубая рука внезапно рванула за волосы и силой запрокинула голову. Второй рукой неизвестный прижал к моему лицу влажную тряпку. Не понимая, что происходит, я хотела закричать, но с удивлением обнаружила, что не могу этого сделать. Все поплыло перед глазами, и прежде, чем потерять сознание, я услышала:
  - Вы еще скажете мне "спасибо", милая леди...
  
  
***
  
  Моя голова разрывалась от невыносимой боли. Мне казалось, я то проваливалась куда-то, теряя возможность дышать, то всплывала на поверхность за глотком воздуха, обжигавшим легкие. Облегчение и боль сменяли друг друга.
  Сознание приходило постепенно, шаг за шагом, мысль за мыслью, чувство за чувством. И первым вернулся слух.
  - Все будет хорошо. Не бойтесь, милая леди. Вам больше ничего не грозит... - шептал обманчиво-ласковый голос у самого моего уха.
  Это что, сон? Пошевелившись, ощутила, как врезались в запястья путы, которыми были связаны руки. Весьма ощутимая боль заставила меня смириться с тем, что все происходит наяву. Языком, к своему неудовольствию, нащупала кляп.
  Я открыла глаза и увидела перед собой знакомое лицо. Вот только откуда мне был известен этот человек, не сразу удалось вспомнить.
  Высокие скулы, мужественный подбородок, скарабей на запястье. Способность ясно мыслить вернулась мгновенно, картина все еще была расплывчатой, но я все равно узнала его. При первой нашей встрече он висел на дереве в чаще леса. Теперь же этот довольно приятный внешне мужчина сидел возле меня на корточках и смотрел, ухмыляясь, с видом победителя. В нем не осталось и следа той неуверенности. И отчего-то этот неудачник мне совсем не нравился.
  Нет, он был вежлив, обходителен, рассказывал, что ему и его друзьям удалось поймать разбойничью банду, за которой гонялись больше пяти лет деньшовские власти. А я, благородная леди, по чудовищной ошибке попавшая в столь отвратительную компанию, стала жертвой отбросов и омерзительного человека, возглавлявшего их. И теперь я должна целовать руки своему доблестному избавителю.
  Бросив взгляд поверх его плеча, я почувствовала, будто сердце мое вырвали из груди. Я сглотнула, и подступивший к горлу ком провалился в желудок.
  Мужчины и женщины своры глядели на меня кто с упреками, кто со слезами на глазах, держась друг за друга и... за решетки клетки, в которую их, одного за другим, заталкивали люди в одинаковых черно-зеленых плащах с изображением полумесяца и стрел.
  Наверное, стоило обрадоваться. Вот оно, избавление! А мне стало больно. Больно и обидно. За людей, с которыми я прожила четыре года. Семиручники обращались с ними, как с бродячими животными, слоняющимися по улицам рядом с благородными господами и отравлявшими их высокопоставленный взор.
  Мне не нужно было пересчитывать членов общины, чтобы понять, что там - не все. Тетушка Джуффери с хнычущей Карлой на руках, кухарка Марта, травница Радина с сыном, дед Мерей, вздернувшая подбородок Верлена, смотревшая на чужаков и меня с одинаковой ненавистью... Что случилось с остальными?
  Судорожно перебирая лица, я искала Валрика, Лиро или братьев-северян, но не находила. Свермира тоже не было. Что если чужаки решили избавиться от самых сильных людей своры от греха подальше?
  В глазах защипало. Мужчина со скарабеем на запястье чуть подвинулся, заслоняя мне обзор.
  - Вам не стоит бояться, милая леди, - сказал он. - Вас не тронут. Об этом я позаботился.
  Неужели? А что будет со всеми этими людьми?
  Но у меня во рту был кляп, и вместо слов вышло одно мычание.
  - Это для вашей же безопасности, - заверил чужак, наблюдая, как я грозно сверкаю глазами. -Поблагодарить меня сможете позже.
  Поблагодарить?!
  - Регард!
  Мужчина обернулся. К нам торопился совсем юный семиручник, которому был велик расписанный символами шлем.
  - Нашли? - коротко спросил сидевший передо мной чужак.
  - Нет, - запыхавшись, ответил юноша. - Но мы будем продолжать!
  - Конечно будете, - улыбнулся тот, кого назвали Регардом.
  Поклонившись, юноша убежал, придерживая шлем.
  - А мы подождем, да, милая леди? - промурлыкал чужак.
  Я одарила его ледяным взглядом. Никогда прежде я так не желала, чтобы Свермир оказался рядом. Никогда.
  
  
  
Глава 6
  
Жертва и охотник
  
  
Бывают вещи настолько непостижимые, что они даже бесят тебя.
  
Грегори Дэвид Робертс. Шантарам
  
  Мгновения превращались в минуты, минуты - в часы. Время в ожидании проходило медленно, становясь похожим на сахарную тянучку Марты, которую обожали дети своры. Регард кружил ястребом, зыркая на меня и ожидая, очевидно, что едва он вынет кляп у меня изо рта, я начну рассыпаться в благодарностях. Но встречаясь со мной взглядом, он все больше мрачнел, а надежды его таяли.
  - Ведут! - вскрикнул самый юный семиручник. - Главаря ведут!
  Кровь ударила мне в лицо, в ушах зазвенело.
  - Живой? - спросил Регард.
  - Живее всех живых!
  Я почувствовала что-то сродни облегчению. Свермир жив. Это вселяло надежду. Вытянув шею насколько это было возможно, я пыталась разглядеть приближавшихся людей.
  Двое чужаков тащили за собой безвольно повисшего у них на руках... Валрика. Друг выглядел не лучшим образом. Очевидно, его хорошенько поколотили прежде, чем он стал покладистым и сдался.
  Как они смеют? Кто они вообще такие?!
   Вегард заметил выражение моего лица до того, как я успела его стереть, и сощурился.
  - Это не главарь, не так ли? - спросил он вкрадчиво.
  Я взглянула на него прямо и, разумеется, молчала. Разговаривать с кляпом во рту было по-прежнему проблематично.
  - Кивните, милая леди, - попросил Регард, и его улыбка стала еще более сладкой.
  Я и не думала слушаться.
  Чужак поджал губы, встал и медленно подошел к Валрику.
  - А если я его спрошу? - пропел он сладко.
  Я испуганно распахнула глаза. Кляп заглушил мой вопль, когда Регард ударил разбойника в живот. Валрик застонал.
  - Это главарь? - спросил чужак, глядя на меня.
  Дрожа всем телом, я встретилась взглядом с Валриком. Нам давно не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Стиснув зубы, я подняла глаза и кивнула.
  - Я ей не верю, - сплюнул один из чужаков, державших Валрика. - Надо бы допросить обоих.
  - Ее не трогать! - велел Регард. - А этого... уводите.
  В животе у меня скрутился ледяной жгут. Панический страх завладел разумом. Я дернулась, но путы держали крепко.
  - Это ни к чему, - услышала я знакомый до боли голос, и оставила попытки освободиться.
  В сгорбившемся усталом человеке, стоявшем рядом с клеткой, было непросто узнать Свермира. Через мгновение его окружили, но подойти близко к человеку-горе опасались. Варлик вырвался из рук зазевавшихся семиручников, и не успели они оглянуться, как оба разбойника стояли спиной друг к другу. У меня перехватило дыхание. Валрик и Свермир последние несколько месяцев были откровенно на ножах. Кто-то в своре даже пустил слух о готовящемся бунте. Якобы Валрик хотел изгнать Свермира из своры и занять его место. Но я этим глупостям не верила.
  - Свермир! Беги! - крикнула Верлена, прижавшись к решетке. - Беги! Они убьют тебя!.
  Семиручник с культей вместо левой руки схватил с земли палку и ударил по прутьям так, что те зазвенели.
  - Замолчи, девка! Не тоя тебя заставлю...
  - Бросай оружие! - крикнул другой чужак, со светлой жидкой бородой, заплетенной в тоненькую косичку.
  - Ты - главарь? - спросил Регард, входя в круг, который тут же за ним замкнулся.
  - Я, - ответил Свермир, и у меня поползли по спине мурашки от непоколебимого спокойствия в голосе разбойника.
  - Положи оружие на землю, - велел Регард.
  - Нет, - ответил мой муж.
  Предводитель чужаков напрягся и нервно ущипнул себя за мочку уха.
  - Тебя не тронут, если ты сдашься.
  Свермир улыбнулся.
  - Ложь, - сказал он, обнажая меч.
  Регард склонил голову набок и сцепил пальцы рук в замок.
  - Веселин, - позвал он.
  - Да, господин! - подскочил самый юный семиручник, преданно заглядывая в глаза предводителю и с отвращением косясь на Свермира.
  Регард повернулся к клетке, прошелся взглядом по своре и указал на Карлу.
  - Выведи девчонку, - приказал он.
  - Нет! - Джуффери прижала к себе ребенка. - Нет, не смейте!
  - Живее! - подбодрил Регард замявшегося юнца.
  Веселин подошел к клетке, боязливо глядя на разбойников, обнажил меч и, выставив его перед собой, открыл дверцу. Я замерла от страха, что какой-нибудь безумец бросится на меч в попытке отвлечь юнца и дать возможность остальным бежать. Тогда их просто перебьют, как бешеных собак...
   К моему облегчению, этого не произошло.
  - Давайте сюда ребенка! - взвизгнул Веселин. - Сейчас же!
  Джуффери повернулась к нему спиной. Остальные загородили ее. Не растерявшись, юнец схватил за руку сына Радины, не успевшего спрятаться за взрослых, и выволок из клетки. Травница в отчаянье с криком бросилась на стальные прутья захлопнувшейся дверцы.
  Стремясь услужить, юнец волоком тащил упиравшегося мальчика к предводителю, не обращая внимания на его крики и ругань своры.
  - Вот! - объявил Веселин, толкнув ребенка к ногам Регарда.
  Мальчик растянулся на земле. Предводитель семиручников молниеносно стянул с юнца шлем и отвесил подзатыльник.
  - Я сказал "девчонку", дурень!
  - Но... я... Ее не достать!
  Регард отмахнулся от него, как от назойливой мухи, сграбастал мальчика за шиворот и рывком поднял на ноги. Ребенок вырвался и бросился бежать, но наткнулся на выстроившуюся живую стену. Его втолкнули обратно в круг, и Регард отвесил ему оплеуху. Мальчик хотел дать сдачи, но предводитель чужаков оказался быстрее и ловчее. Он схватил ребенка за плечо, крепко прижал его к себе забинтованной рукой и приставил нож к его горлу.
  - Брось оружие, - сказал Регард, - глядя прямо в глаза Свермиру. - Или мальчик умрет.
  Радина взвыла диким зверем и разрыдалась.
   - Прошу вас, господин! - молила она, давясь слезами. - Не троньте моего сына! Прошу!
  Меня захлестнула ярость. Какое благородство!
  - Если ты не сдашься, я убью его, - пообещал Регард, - а потом всех их по очереди. И сообщу властям, что это сделал ты.
  В воздухе повисло напряжение.
  Свермир не отвел взгляда. Медленно, очень медленно он снял перевязь с мечом и бросил под ноги.
  - Еще, - велел Регард. - Я знаю, у тебя есть еще.
  Главарь разбойников вытащил из сапога нож, который упал рядом с мечом.
  - Подними руки.
  Свермир, самый гордый человек, которого я когда-либо знала, Свермир, который никому в жизни бы не покорился, безропотно повиновался чужаку.
  Неужели он делает это ради нас?..
  Я бессильно наблюдала, как моего нелюбимого мужа вслед за Валриком поставили на колени силой. Он приподнял голову и взглянул на меня бесстрастно, но в темных глазах было столько невыразимой боли, что я едва сдержала слезы.
  - Ты не ранена? - спросил он одними губами, когда чужаки с садистским удовольствием начали туго связывать ему руки.
  Я мотнула головой.
  Регард подозрительно взглянул на Свермира, потом на меня, и расцвел. Теперь он знал слабое место главаря разбойников. Было бы глупо упустить возможность воспользоваться этим в дальнейшем.
   Клянусь богами, лучше бы я оставила его висеть на дереве.
  
  
***
  
  Вопреки моим ожиданиям, Свермира не заперли в клетке вместе со всеми. Его распяли меж двух деревьев. Веревки были натянуты так сильно, что не позволяли связанному не то, чтобы сесть, а даже пошевелиться. Ему приходилось каждое мгновение находиться в напряжении, оставаясь в одной позе. Малейшее движение приносило боль в вывернутых суставах. Путы впивались в запястья, стирали их в кровь. Мы успели обменяться лишь беглыми взглядами, а потом предводитель чужаков уселся на корточки передо мной, бережно прижимая к себе перебинтованную руку, которую все это время пытался спрятать. Наша встреча наверняка была умело подстроена, но перелом оказался настоящим. Так ему и надо!
  Регард нарочно привязал Свермира неподалеку. Муж должен был видеть и слышать все, что со мной происходило. Меня это настораживало. Я уже не сомневалась, что не стоит ждать от предводителя семиручников ничего доброго. Изначально эта Гильдия создавалась как некая сила, борющаяся с разбойниками, учиняющими беспредел на дорогах и несправедливостью, творимой зазнавшимися богачами. Но то, что я видела сейчас перед собой, ломало все представления об этих людях как о борцах за правое дело. Говорят, добро определенно должно быть с кулаками, Но не стоит забывать, с кем борешься.
  Некоторое время предводитель семиручников молча разглядывал меня, ничуть не стесняясь, а потом вдруг подался вперед и протянул здоровую руку к моему лицу. Я испуганно дернулась. Даже мысль о том, что этот ужасный человек мог прикоснуться ко мне, вызывала отвращение.
  - Не бойтесь, - промурлыкал мужчина, - я только сниму это...
  Он освободил мой рот от кляпа. Нет, я не укусила его и не вылила на голову ушат грязных слов. Я уже все высказала ему мысленно, пропустила через себя, переварила и успокоилась. Ни к чему было выставлять напоказ раненую гордость. Я понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. Что-то мне подсказывало, Регарда не тронут ни истеричные вопли, ни женские слезы.
  Регард был доволен тем, что я вела себя спокойно. Он смотрел на меня с улыбкой, и мне казалось, что я успешно прошла одно из придуманных им многочисленных испытаний.
  - Вы голодны? - спросил Регард ласково.
  Я взглянула на него холодно и отстраненно. Свет костра создавал впечатление, будто в теплых ореховых глазах пляшут маленькие огоньки. Но меня этим не обманешь. За обманчивой доброжелательностью скрывался ледяной расчет.
  - Нет, - ответила я.
  Чужак пробежал взглядом по моей шее, перебрав, кажется, каждую жемчужину бус, спустился к плечам и остановился на ключицах.
  - А должны быть. Вы очень худы. Чересчур, я бы даже сказал. Вы похожи на подростка. Неудивительно, ваша жизнь такая... небогатая.
  Что это было? Любая добропорядочная леди за подобные высказывания наградила бы наглеца пощечиной. В Вафали-рейн женщины дородные, полнотелые. Худоба и болезненность считались уродством. Этот человек только что меня оскорбил. На что он рассчитывал, указывая на мой недостаток? Хотел ужалить побольнее? Так меня это не трогает. Я давно забыла правила жизни в высшем обществе и такие мелочи не играли для меня никакой роли. Я и в зеркало-то не помню когда смотрелась...
  - Откуда вам знать, что я не подросток? - откликнулась я, сдерживая раздражение.
  Действительно, откуда? Мой возраст на лице не написан. Жизнь еще не оставила на нем ни морщин, ни оспин, ни других следов.
  Регард замешкался, улыбнулся и не нашелся, что сказать. Тогда мне впервые показалось, что он что-то скрывает.
  Мы помолчали. Потом семиручник вновь попытался завести разговор. Разглядывая мой свадебный наряд, он задумчиво проговорил:
  - И все же нельзя не признать: вы красивы. Но я не видел невесты печальнее.
  - Ошибаетесь, - сказала я. - И я не невеста, а замужняя дама.
  Я не видела лицо Свермира, но знала, что он улыбнулся.
  Регард же натужно рассмеялся.
  - Ваш союз - фикция, - протянул он. - Нет ни одного документа, подтверждающего...
  - Мы живем по другим законам, - перебила я его. - У нас вообще нет документов.
  Чужак усмехнулся.
  - Это все неправда, - сказал он. - Вы ведь не разбойница. Вы не такая, как они, ренора.
  Я резко повернулась, с изумлением глядя на чужака.
  - Помните, при нашей первой встрече, - пояснил семиручник, - вы сказали, что я рейнец. Вы видели скарабея у меня на руке. Кому как не образованной даме Вафали-рейн знать, как выглядит отличительный знак элитной стражи Йефиалии?
  - Я никогда не была в Вафали-рейн, - не моргнув глазом, откликнулась я.
  - Зачем вы лжете? - со спокойной улыбкой спросил рейнец. - Если бы я не был уверен в том, что вы - благородная девица, вы сидели бы в клетке вместе с остальными. И с ними же проследовали в Йефиалию под конвоем. Вас бы предали суду. А потом казнили.
  Внутри у меня образовалась зияющая пропасть.
  - Этих людей казнят? - прошептала я.
  - А как вы думали? - удивился Регард. - Они - преступники. И понесут наказание.
  - По какому праву? Кто вы вообще такие?!
  - Мы - тайные слуги государства, - ответил семиручник.
  - Которого именно? - сощурилась я.
  Регард усмехнулся.
  - Того, что готово будет признать нас и узаконить нашу деятельность.
  - И в чем же она заключается? - фыркнула я. - В отлавливании и сажании под замок невинных людей?
  - Невинных?! - искренне изумился рейнец.
  - Посмотрите на них! Многие никакого оружия, кроме кухонного ножа в жизни в руках не держали! И... а как же дети? Их тоже убьют?
   Регард пожал плечами, бросив равнодушный взгляд на клетку.
  - Это не мне решать, - ответил он. - Но я наслышан о том, что и этих невинных созданий уже успели попортить. Кто знает...
  Я прикусила язык. Если бы я только могла что-то сделать... Но чуяло мое сердце, Регард запросил бы слишком высокую цену за одну лишь возможность освободить свору.
  И в конце концов он ее назвал.
  
  
***
  
  Свермира били. Долго и с наслаждением.
  Регард распорядился отвести его подальше от лагеря семиручников, отвязал меня от дерева, с которым я почти сроднилась за полдня, и заставил смотреть, как разбойника избивают. Я вздрагивала от каждого удара, не позволяя себе сорваться и зарыдать от жалости к нему. А он смотрел на меня, стискивал зубы и молча сносил побои.
  Мужчины порой ведут себя весьма странно, но они никогда и ничего не делают просто так. Для того, чтобы сломить волю Свермира, Регард выбрал самый бесчестный метод. Он решил унизить его на моих глазах. Показать, как слаб на самом деле гордый мужчина, в чьих жилах течет кровь диких предков. И как силен он сам. Так Регард намеревался сломать человека, которого, несомненно, боялся.
  А Свермир держался, и, казалось, с каждым ударом лишь набирался сил. Зато я слабела. Ноги подкашивались, голова кружилась... Будто именно я была его источником.
  - Не могу больше, - вытирая пот со лба, пробормотал семиручник с культей. - Пусть Веселин дальше...
  - Я? - вздрогнул юнец.
  Все это время он наблюдал за действом, и на тонких губах играла странная улыбка.
  - Довольно, - попросила я и сделала вид, что не замечаю, с каким осуждением глядит на меня избитый разбойник.
  Мы оба знали, что предводитель семиручников только этого и ждал.
  Регард кивнул, и жестом отослал помощников. Потом уверенным жестом завоевателя взял меня под локоть и увел прочь от места экзекуции.
   - Зачем вы это делаете? - спросила я, когда мы, наконец, остановились.
  - Он должен признаться, милая леди, - сказал Регард. - Во всем.
  - Он уже признался, разве нет?
  - Не во всем.
  - Почему я должна при этом присутствовать? Я не хочу смотреть на... на...
  - Вы - свидетель, ренора, - улыбнулся рейнец. - Если он признается, что вина лежит на нем, что это он подстрекал остальных к убийству и грабежу, они получат поблажку. Да что там, я сам их отпущу.
  Я не верила своим ушам. Мне был совершенно непонятен его ход мыслей.
  - Вы ведь хотите спасти их, ренора? - вкрадчиво проговорил рейнец, наклонившись к самому моему уху, отчего по спине побежал холодок. - Я предлагаю вам сделку. Заставьте его признаться. Заставьте вспомнить все, что он натворил. Каждое лицо убитого им человека. Каждое! Только так вы сможете помочь своим... друзьям.
  Я будто вросла в землю. Не было сил даже пошевелиться. Меня затрясло, и я обхватила предплечья, стараясь унять дрожь.
  - У вас есть время до утра. С рассветом мы отправимся, - сказал Регард. - Я не буду вам мешать. Я даже не стану слушать, что вы ему скажете. Но не пытайтесь освободить его, из леса вам не уйти, знайте. Мои люди повсюду.
  Он ушел, оставив меня в разрозненных чувствах. В голове меж тем звучал один и тот же вопрос: "Почему я?".
  Не будь я уверена, что Регард встречает Свермира впервые, я решила бы, что у него с разбойником личные счеты. А может быть, это всего лишь жестокая игра. И фигурками на разрисованной доске служат живые люди.
  
  
  
Глава 7
  
Правда
  
  
Только тогда имеете право резать горло другого, когда расслабившись в своей истинной сущности, вы будете готовы, что горло сейчас перережут вам.
  
Трансляция Оттуда
  
  Лунгур бесновался. К ночи поднялся сильный ветер. Он тушил костры, угрожающе завывал, беспощадно клонил деревья к земле. Я озябла, но приходилось терпеть. Боль за людей, сидевших в клетке была куда острее, чем я могла предположить. И на ее фоне какое-то неудобство было сущей мелочью.
  Потом все стихло так же внезапно, как и началось.
  Полночи я повторяла себе, что никуда не пойду и не стану уговаривать Свермира унижаться перед Регардом. Предводитель семиручников просил именно об этом. Впрочем, вряд ли это можно было назвать просьбой. Рейнец просить вовсе не умел.
  Но каждый раз, когда оставался всего шаг до победы гордости над милосердием, мне являлись лица кого-то из своры. Воспоминания без спроса вторгались, разбивая вдребезги уверенность в правильности моих действий. Вот Карла бежит ко мне со всех ног, раскинув руки для объятий. Сын Радины с наслаждением слизывает с пальца тянучку, приготовленную Мартой, а в следующее мгновение уже бежит от нее сломя голову. Тетушка Джуффери вышивает полотенце к моей свадьбе: на светло-сером полотне расцветают пронзительно-синие васильки.
  Жизнь в своре никогда не была легкой. Но люди находили в ней свои маленькие радости. Я наблюдала за ними каждый день. Как они радовались и огорчались, как боролись, как надеялись на лучшее. Они просто жили. И в какой-то момент способ их выживания перестал мне казаться таким уж неправильным. Глядя на то, как они пытаются вырвать своих детей из скользких лап болезни, как из ничего делают праздник, как радуются возвращению своих мужчин каждый день, я перестала их осуждать.
  У каждого свой путь. Каждый его выбирает по себе. Все поступки, которые ведут к нему, как и все дальнейшие действия - на его совести. И только.
  Это просто люди, отчаянно пытающиеся выжить. Они не заслуживают того, что хочет сделать с ними Регард.
  Я остановилась в двух шагах от повисшего на веревках Свермира. Он приподнял голову и слизнул кровь с губы. Впервые я видела его таким - жалким и беззащитным. Человек-гора превратился в тряпичную куклу, безропотную, безвольную. Можно было только догадываться, чего ему это стоило. Сколько барьеров пришлось ему сломать, чтобы подчиниться.
  И тут я разрыдалась.
  Свермир - ужасный человек. Гордый, жестокий, несправедливый. На его руках кровь стольких людей. Невинных.
  И в то же время он много сделал для людей своры.
  Вот кухарка Марта. Она боготворила предводителя. Утверждала, что он спас ее, поднял из грязи, с самого дна, когда, казалось, падать было уже некуда. Общество прожевало и выплюнуло ее. Это сейчас она - дородная женщина, пышущая здоровьем, которая, как утверждала Джуффери, всех нас переживет. А когда-то она торговала собой на грязных улицах Зеленроя. Довольно рано оставшись без родителей, в восемнадцать, Марта оказалась на улице с двумя младшими братьями. Даже крошечную лачугу отобрала родная тетка. Марта рада была пойти работать, да неухоженную, плохо одетую нищенку никуда не брали: еще сворует чего. Тогда она решилась на отчаянный шаг и стала продавать свое тело за гроши, которых едва хватало на еду и оплату угла в доме на несколько семей.
  Так Марта прожила почти четыре года до рокового дня, когда ее братья погибли под колесами богатой кареты. Виновники остались безнаказанными, и чтобы спать спокойно по ночам, они сунули Марте деньги. Она раскрыла увесистый мешочек и бросила горсть монет в лицо негодяю, осмелившемуся откупиться. За это Марта едва сама не угодила в тюрьму, тогда еще совсем молодой Свермир за нее заступился. В своре она уже семь лет.
  А вот Радина. Холодная женщина, в которой, как мне казалось, струится лунный свет вместо крови. Высокая, статная, синеглазая бледнокожая нимфа с восхитительной волной черных с проседью волос. У нее - своя история, каких, увы, много. Радину считали ведьмой, в то время, как она и колдовать-то не умела. Зато в травах знала толк. Но простому люду недосуг разбираться, в чем тут разница. И с ведьмами у него разговор короткий: или камнями забьют, или сожгут. Какое кому дело до правды и справедливости? Лишь бы пшеница вовремя поспела. Свермир, как рассказывает сама травница, считай из костра ее вытащил. Радина давно не считает дни.
  У каждого из них был поворотный момент, когда жизнь катилась в худший из миров. И к каждому Свермир пришел на помощь. Вероятно, он сам искал таких людей - нуждающихся в его помощи и защите. Но может статься, ему их подбрасывала судьба как своеобразное испытание. Или шанс.
  У Свермира был собственный кодекс чести, запрещавший причинять вред женщинам и детям. Он не убивал, если не было угрозы для безопасности своры. И все же, это отнюдь не делало его добропорядочным.
  Но если люди, которые борются с такими, как он, готовы убить ребенка только ради того, чтобы добиться своего, сажают людей в клетку, жестоко избивают и творят, что хотят, то кто же из них хуже?
  Я не могла ответить на этот вопрос. Я была еще не готова. Не выходило у меня поделить разбойников и семиручников на черное и белое. И те, и другие, были серыми, как кошки в темноте.
  - Вилька...- прохрипел Свермир. - Вилька, не плачь. Иди сюда...
  Я послушалась. Мне самой этого хотелось. Страстно, всей душой я жаждала чьего-то тепла. Он потянулся, морщась от боли в стертых до крови запястьях и ткнулся лбом мне в макушку. Я подошла и обняла его, не в силах произнести хоть слово. Выбившиеся из черной косы волосы щекотали мое лицо. Я глубоко вдыхала его запах. Пот, дым и... страх. У меня язык не поворачивался просить Свермира пожертвовать собой ради людей, которых он столько лет оберегал. Я почти не сомневалась, что он согласится. И мне от этого хотелось выть на луну.
  - Свермир, я...
  - Ничего не говори, - попросил он. - Ты все правильно сделала.
  А мне так не казалось. Куда подевалась Вилька, готовая сбежать, бросив все и всех, подальше от этого кошмара? Куда подевалась Вилька, ненавидящая главаря разбойников всеми фибрами души? Я же столько лет этого ждала! Я могла бы прикинуться, будто мне вовсе наплевать на свору, на Свермира и всех вокруг. Разве не так делают благородные реноры? Им, чинно шествующим по улицам Йефиалии под руку с состоятельными мужьями, за которых они вышли не по любви, нет дела ни до чего вокруг. Они озабочены тем, что подадут им на завтрак и не опоздает ли портниха ко времени примерки очередного платья. Что, ну что мешало мне быть такой, как они?
  - Не бойся, - прошептал разбойник мне в волосы. - Я все сделаю.
  - Нет! - прорыдала я.
  Говорят, не бывает безвыходных ситуаций. Даже если вас съел дракон, у вас целых два пути на выбор. Но что если вас ставят перед таким? Как ни крути, что ни выбирай - сопротивление или покорность - Свермир все равно умрет. Вопрос только в том, хватит ли у него отваги взять целиком вину на себя, чтобы спасти остальных.
  У него хватило. И это не могло не пошатнуть мои устоявшиеся представления о Свермире как о кровожадном беспринципном убийце, грозе деньшовских дорог. Регард хотел превратить моего мужа в чудовище в глазах остальных, а сделал его героем для меня.
  На мгновение мне показалось, будто где-то глубоко внутри меня вспыхнула и потухла ослепительная искра, опалившая все, чего успела коснуться. Я взглянула на человека, за которого против воли вышла замуж, совсем другими глазами.
  - Посмотри на меня, - попросил Свермир.
  Я подняла заплаканное, перекошенное мукой лицо.
  - Ты замечательная, - сказал разбойник. - Ты этого не заслужила.
  Я опешила. Что он такое говорит?
  - Когда все закончится, беги, - прошептал он, глядя в мои полные слез глаза. - Беги и не оглядывайся. И никогда - слышишь? - никогда не возвращайся в Вафали-рейн.
  - Почему? - выдохнула я, терзаясь необъяснимым скверным предчувствием.
  - Просто сделай, как я говорю...
  - Ты что-то знаешь... Почему я не должна возвращаться? - спросила я, отступая на шаг. - Скажи мне!
  - Вилька...
  - Скажи мне!
  Он молчал. Я прикусила губу. Подавшись вперед, я обхватила шею разбойника и уткнулась ему в грудь.
  - Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне! - шептала я.
  - Там у тебя слишком много врагов, - наконец, ответил разбойник.
  Я припомнила разговор с Джуффери накануне свадьбы. Она говорила, будто Свермир знал о грозящей опасности, но потом она миновала, и я могла вернуться, если бы того пожелала.
  Что если на самом деле все, что произошло со мной - лишь иллюзия? Что если все не так, как кажется на первый взгляд? Ведь так не бывает... Боги, так не бывает, чтобы жестокий головорез в одночасье превратился в благородного рыцаря.
  Мне хотелось знать, что же Свермир на самом деле скрывает, но я не смогла вытянуть из него больше ни слова. Коснувшись разбитыми губами моего лба, разбойник опустил голову, избегая моего взгляда, вновь превратившись в холодную неприступную глыбу. Он ясно давал понять, что разговор закончен.
  Не оставалось ничего другого, кроме как разомкнуть объятия и с тяжелым сердцем направиться прочь. Раньше я думала, что не бывает столь сильной боли, что заставляет душу безмолвно кричать сотней разных голосов, один хуже другого. Невозможно сгорать заживо без огня. Невозможно столь сильно желать выбраться из собственной кожи, разодрав ногтями грудь, лишь бы избавиться от невыносимых ощущений.
  Я ничего не знала о настоящей боли.
  
  
***
  
  "Ты сама захотела остаться, Вильгельмина, - сказала Джуффери. - И мы тебе за это благодарны. И Свермир - тоже. Женитьба на тебе - это не просто его прихоть. Это проявление высочайшего доверия..."
  Я ощущала себя мертвой. Бесчувственной. Холодной.
  Вернувшись к Регарду, я сказала ему, что Свермир во всем признается и попросила отпустить свору, как он обещал. Я больше ничего не могла сделать, кроме как надеяться, что Регард был способен хотя бы держать слово.
  Предводитель семиручников выглядел довольным. Опершись спиной о лежавшее бревно и вытянув ноги, он отпил из кружки, глядя на меня хитро, так что мне стало не по себе. Вдобавок ко всему, судя по лихорадочно блестевшим глазам и румянцу на щеках, это был вовсе не травяной отвар.
  - Моя жизнь - сплошная погоня, - устало сказал Регард невпопад. - То я бегаю за кем-то, то кто-то - за мной. Нас называют преступниками, вы знали?
  Стоя перед ним и не смея ни уйти, ни сесть, пока не было такого повеления, я кивнула, не понимая, к чему он ведет и мечтая избавиться от него поскорее. Мне предстояло решить, что делать теперь с собственной жизнью. После казни Свермира я не смогу остаться в своре. Я чувствовала невыносимую тоску. Мне не хотелось быть там. Понятия не имею, что держало меня все это время. Но теперь я чувствовала, что почти освободилась. Сбросила оковы и готова, наконец, что-то менять.
  - А мы между тем ищем и отлавливаем таких, как эти, - он указал на клетку, в которой дремали измученные замерзшие люди, сбившиеся в кучку в попытке согреться. - Мы передаем их властям, но те почему-то все равно приравнивают нас к разбойникам.
  - На то, полагаю, есть причины, - выдавила я, припомнив, как предводитель семиручников угрожал ножом сыну Радины.
  Регард усмехнулся, и его лицо так перекосилось, что мне вдруг стало страшно.
  - А вот вы гораздо больше похожи на них, чем я думал, ренора Эльмьери дель Асквель, - довольно протянул предводитель семиручников, глядя на меня поверх кружки.
  За четыре года меня никто ни разу не называл полным именем. Вилька и Вилька. Потому я не сразу поняла, в чем подвох.
  - Откуда вы... - начала я, внезапно сообразив, но договорить мне не дали.
  Я не заметила, как за моей спиной возникли двое - Веселин и семиручник с культей. Они заломили мне руки за спину, не слишком заботясь о том, чтобы не причинить боль.
  - Мне безразличны эти люди, ренора... Вильгельмина, - сказал Регард, лениво поднимаясь и отхлебывая из кружки. - Умрут они или останутся жить, чтобы влачить такое же убогое существование - мне все равно. Рано или поздно они свою смерть все равно найдут. Возможно, и без моей помощи.
  - Кто вы такой? - прошипела я. - Откуда вы знаете мое имя?
  Он двигался мягко и бесшумно, как кот. И это отталкивало и пугало. От него исходила опасность. Животная, первобытная. Не сила и уверенность, как от Свермира, а именно опасность. Мне стало жутко, но меня крепко держали две пары рук, и деваться было некуда.
  Регард протнянул руку, погладил мой подбородок, едва ощутимо коснулся пульсирующей жилки на шее. Я не могла отстраниться.
  - Когда вы исчезли на полпути в Вирру, вас искало, помнится, чуть ли не все государство, - с некоторой досадой в голосе произнес семиручник. - Я все гадал, что же в вас особенного...
  - И что же? - выдавила я, умирая от страха получить ответы на мучившие меня все эти годы вопросы.
  - А ничего, - ответил Регард. - Это все деньги вашего отца...
  - Лжете, - прошипела я, когда он стиснул пятерней мое горло. - Ренор Эльмьери дель Асквель никогда не был богат...
  - Да вы не все знаете, - растянул чужак губы в мерзкой улыбке.
  Меня затрясло. Ноги подкосились, и я едва устояла. Это не смогло укрыться от пристального, хоть и замутненного алкоголем взгляда Регарда.
  - Присядьте, ренора, - сказал он. - Я расскажу вам все с самого начала...
  
  
***
  
  Все четыре года, что я прожила в своре, я каждый день вспоминала отца. Его улыбку, ласковый голос и объятия, от которых всегда становилось так тепло и спокойно. Я и подумать не могла, что он мог что-то от меня скрывать. Мне по наивности не верилось, что на это способен единственный человек во всей вселенной, которому я могла доверять.
  - Признаться, ренора, я не сразу узнал вас, - лениво протянул Регард, касаясь пальцами моих ключиц и скользя по покрывшейся мурашками коже. - И это удивительно, ибо я наслышан о вас. В Вафали-рейн вы - настоящая знаменитость.
  Сердце замерло, пропустив удар, и забилось, словно пойманная и запертая в клетку птица.
  - Отец ренора Эльмьери дель Асквель, ваш покойный дед, три десятка лет назад, на старости лет, наконец, исполнил давнюю мечту. Он выкупил золотую шахту на севере Вафали-рейн, у Хребта Семерых. Точнее, не выкупил... а украл. Но не в этом суть. Можете только представить, какими богатствами он с тех пор владел... Конечно, от него попытались избавиться. Небезуспешно. И все состояние предсказуемо перешло к вашему батюшке...
  Отец говорил, мой дед погиб в стычке с бандитами, встретившимися ему однажды в темном переулке Йефиалии.
  - Деньгами вашего отца хотели владеть многие в Йефиалии, - проговорил Регард. - Его преследовали. Потому он и увез вас подальше от шумного города, заперся в замке и окружил себя охраной, тайнами и ложью. Кстати, что вы знаете о своей матери?
  - Она служанка, - выдавила я хрипло.
  - Снова ложь, - почему-то улыбнулся Регард. - Вашу мать убили, едва вы родились.
  - За что? - прошептала я, слабо веря в происходящее.
  Регард задумался.
  - За то, что была красива, богата и счастлива.Чего не скажешь о врагах вашего отца. Деньги с продажи шахты - а избавился ренор от нее сразу после смерти жены - позволили вам учиться у лучших умов Йефиалии. Все казалось идеальным - вы получали образование и были под надежной защитой эльфийских колдуний. Но потом все изменилось...
  - Меня отослали в Вирру, - подсказала я.
  Кусочки разбитой глиняной таблички начали сами складываться, превращаясь в более или менее различимую картину.
  - Нет, - ответил Регард. - Это случилось потом. Ваша поездка - следствие, а не причина.
  - Как это понимать?
  - Ваш отец попросил эльфиек отослать вас в Вирру, надеясь, что там вы будете в безопасности.
  - А нападение? Оно тоже было подстроено?
  - Помилуйте, нет, конечно. Это уже причуды судьбы. Но случившееся обернулось вам на пользу.
  - Не уверена...
  - Охранников, которых нанял ваш отец, перекупили во Вьерене. Они должны были убить вас при встрече в Зеленрое. Это окончательно сломало бы вашего отца...
  Внутри меня что-то оборвалось. Гордвин, охранник, которого я встретила... Свермир знал! Он тогда уже знал, что предатель должен был меня убить. Потому и нанес удар первым. Я сморгнула навернувшиеся на глаза слезы.
   - Потом ваш след оборвался. Но вас продолжали искать. Под видом торговцев и других привлекательных для ваших друзей объектов по Деньше близ места вашего обитания странствовали наемные убийцы. Но судя по всему, у вашего предводителя талант! Он безошибочно различал подделки и устранял их, после чего вы исчезали. Не оставляя никаких следов.
  Действительно, после каждой кровавой бойни мы переезжали в другое место. Порой мне казалось, Свермира мучило чувство вины, и он бежал от самого себя в попытке стереть воспоминания. В некотором роде я оказалась права.
  - Мой отец?.. - произнесла я и поняла, что не могу больше выговорить ни слова.
  - Он жив. Пока. И знает о том, кто вы. И это причиняет ему нестерпимую боль. Те, кто не смог вас убить, пустили грамотные слухи, уничтожившие вашу репутацию. Теперь для всех вы - преступница. За вашу голову обещают награду немногим меньшую, чем за вас живую.
  Мне хотелось схватиться за голову, запустить пальцы в волосы и завыть. Но я сидела с неестественно прямой спиной и глядела в одну точку, вновь ощущая стальные тиски, сжимавшие горло. Да, все оказалось иллюзией. История о матери, прошлое моей семьи, обучение, поездка в Вирру, даже жестокость Свермира.
  Вся жизнь Вильгельмины Эльмьери дель Асквель - сплошная ложь.
  - И зачем вы мне это все рассказываете? - с трудом ворочая языком, спросила я.
  - Мне казалось, вам будет интересно узнать правду, - пожал плечами Регард. - И понять, что у меня к вам нет личной неприязни...
  - Дайте угадаю. Вы и меня отдадите властям, верно?
  - А вы думали, будет иначе? - приторно улыбнулся Регард.
  Нет, не думала. Я ведь говорила, что я не слишком удачлива, да?
  Я медленно встала, глядя на семиручника прямо и без эмоций.
  - Вы сдержите слово? - спросила я. - Отпустите людей?
  Регард махнул Веселину. Тот помедлил, явно желая высказать несогласие с решением предводителя. Но все же смолчал и поплелся исполнять безмолвный приказ.
  Я испытывала двойное облегчение. Свора была свободна. И мне уже не нужно было решать, что делать со своей жизнью. Жизнь решила сама, что делать со мной.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"