Священник вышагивал, держа в руках книгу в черном кожаном стершемся от времени переплете перед рыжеволосой девушкой, прикованной кандалами к стене и что-то зачитывал нараспев. Та корчилась в муках, будто ее пытали раскаленным железом. Слова, произносившиеся на латыни, казалось, заполняли собой сам воздух, становившийся густым и будто осязаемым. Низкий гулкий голос священника отражался от сырых каменных стен.
Девушка стонала и извивалась несмотря на державшие ее оковы, волосы, словно языки пламени, метались из стороны в сторону. Священник на мгновение оторвал взгляд от книги.
-Еще не поздно признать свою вину и покаяться, дитя,- тихо сказал священник, и в его голосе пленница с удивлением расслышала намек на сочувствие.
Она посмотрела на него безумными, горящими в полутьме глазами и громко рассмеялась прямо ему в лицо.
-Признать вину? Покаяться? - хрипло переспросила она,- Священник, мне не в чем каяться... Я ни мгновения не пожалела о том, что сделала.
-Тебя сожгут на костре...
-Пускай. И да будут они все прокляты!
Священник покачал головой и продолжил чтение. Девушка вновь застонала, словно от боли.
Не переставая монотонно бормотать, священник достал из-за пазухи серебряный крест на цепочке и силой надел его на шею девушки.
Ночь разорвал нечеловеческий, звериный крик, от которого у священника зашевелились волосы на голове, а по спине поползли мурашки. Девушка бессильно повисла на цепях.
-Лучше убейте...- прохрипела она.
-Сначала истерзают твою душу,- сказал священник,- Потом тело. Потом тебя будут неделями морить голодом. И только после этого ты умрешь в муках на костре.
Девушка подняла на него полные лютой ненависти и злобы глаза.
-Над телом они уже надругались.
Священник молчал.
-От души остался лишь пепел, -продолжала пленница,-Скажи,священник...как ты можешь служить богу, который допускает ТАКОЕ правосудие?...который лжет тебе?..
-Ты не смеешь..-задохнулся от негодования священник.
-Он учит милосердию,- безжалостно продолжала девушка,- Он учит человеколюбию, бескорыстной любви к ближнему...Скажи, священник, есть ли такая любовь?..ты видел ее?
-Я не..
-Ее нет... Для меня нет...Ты знаешь, почему я здесь, священник? Тот, кто говорил мне "люблю", кто делил со мной ложе, кто клялся быть со мной вечность, сам отдал меня в руки этих убийц! Он сам, еще до них, приговорил меня к смерти. Да будет проклят он и дети его до седьмого колена...
-Не говори так...
-Человеколюбия нет, священник. Любви нет. И милосердия нет. И справедливости с правосудием вашим нет. И бога твоего хваленого тоже нет. Ты видишь его здесь? Его нет...
-Ты сгоришь в аду,- тихо сказал священник. И не было в его голосе ни злобы, ни осуждения, ни праведного гнева. Лишь констатация факта.
-Нет...Он сгорит,- сказала она,- А я найду там покой.
Священник с сочувствием взглянул на пленницу. Не первую неделю уже ее держали в тюрьме. Но она выдержала пытки и ни разу не взмолилась о пощаде.
-Откуда в тебе столько ненависти?- спросил он.
-От людей,- был ответ.
Ей было всего пятнадцать лет, когда незнакомец в черных одеждах явился ей во сне. Он говорил с ней тихо и ласково, обещая освободить ее и ее семью от непроглядной нищеты и чумы, хозяйничавшей среди бедных. Взамен она лишь должна была отдать ему свою невинность.
И она, ни мгновения не раздумывая, согласилась. Здоровье и благополучие близких стояло выше всяческих моральных устоев.
Так она стала служить ему. Он стал приходить чаще. Он даровал ей Силу, о которой она даже не смела мечтать. Он стал для нее всем: Хозяином, отцом, покровителем, другом. Она не знала его имени, но не могла не признавать его величия, и вскоре поняла, что именно он когда-то посмел бросить вызов самому Творцу.
Она бдительно оберегала от всех свои тайны до тех пор, пока не пришла Любовь. Тогда она открылась тому, кому отдала свое сердце.
Она любила его. Она доверяла ему. Он был для него воздухом, которым она дышала. Но в один прекрасный момент воздух превратился в смрад...Она отдала ему свою душу, открыла свои мысли, поверила свои тайны. А он предал...
Он смотрел со зловещей улыбкой на то, как ее вели к столбу, у которого должна была оборваться ее жизнь. И ни капли сострадания, ни песчинки раскаяния не было в этом взгляде, и оттого он обжигал ведьму еще сильнее.
Неужели он не помнит, как шептал ей ласковые слова в минуты близости, как целовал эти губы, как запускал пальцы в эти огненно-рыжие волосы?..Не помнит?.. Что говорил, что любит свою единственную "ведьмочку"?..
На глаза девушки навернулись слезы минутной слабости. Но они высохли, и тот, кто пел ей когда-то о любви, едва не поседел от исполненного ненависти взгляда.
-Проклинаю тебя...
Ведьму привязали к столбу,, и палач подошел к ней с факелом, чтобы поджечь хворост под ее ногами. Он не смотрел в глаза пленнице. Очевидно, ему уже приходилось сжигать на кострах молодых невинных девушек, и подобная неприятная процедура была ему знакома. И он жалел ту, что была сейчас привязана к столбу.
Девушка горько усмехнулась.
Палач наклонился и поджег хворост. Тот занялся в то же мгновение, и начал потрескивать, приводя собравшуюся толпу в неистовство.
-Сжечь ведьму!
-Она невеста Дьявола!
-Смерть колдунье!
Слышалось со всех сторон...
Девушка бесстрастно смотрела прямо перед собой. Она в жизни не сделала никому из этой голодной до крови и смерти толпы ничего дурного. Она врачевала гнойные раны своих ровесников, ставших уже были ветеранами войн, превратившихся в обузу для своих семей, ухаживала за больными чумой, которых обходили и лекари, и священники из страха заразиться болезнью, помогала бесплодным женщинам стать счастливыми матерями...И вот она, людская благодарность: дикие глаза, поросячий визг и проклятия. Ее взгляд стал стеклянным.
-Будьте вы все прокляты...
Девушка стала выкрикивать никому неизвестные слова. Люди, собравшиеся поглазеть на казнь, начали испуганно озираться и показывать друг другу на вмиг почерневшее небо. Первый раскат грома заставил нескольких впечатлительных особ вскрикнуть от ужаса. Второй посеял настоящую панику...
Начал лить дождь. Каких не наблюдалось уже несколько десятков лет. Град, размером с куриное яйцо, падал с неба всюду, кроме эшафота, где стояла привязанная к столбу девушка.
Дождь быстро потушил костер, а град настигал всякого, кто не успел укрыться. Сверкали молнии и гремел гром.
Суеверные крестились, бормоча что-то о конце света. И мгновение спустя получали смертельный удар по голове.
И весь этот шум перекрывал дикий торжествующий хохот.
Стихия бесновалась несколько часов подряд и стихли также внезапно, как и началась. Десятки убитых усеивали площадь. Чья-то кровь обагрила землю.
Ведьма, приговоренная к сожжению, исчезла и никто ее больше не видел.
Но слухи о ней еще долго ходили по тем землям. Говорят, она еще долго мстила тем, кто когда-то причинил ей боль. И она не обрела покой, пока все до единого ее палачи не были мертвы. В живых она почему-то оставила лишь священника, который вскоре после описанных событий отказался от своего сана и навсегда покинул церковь.