Соловьева Марина : другие произведения.

Коекакер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Отрывок из книги "Мосты горят..." об учёбе в школе, учителях, становлении личности, встрече выпускников школы... - Поведение человека определяют эмоции: радость, печаль, обида, зависть, страх, гнев и пр. Эмоции живут в сознании и помогают справляться с проблемами. Но однажды человек замечает, что в голове полная неразбериха, потому что каждая из эмоций считает, что она лучше прочих знает, что нужно делать в той или иной ситуации. - И что человеку делать, чтобы его жизнь не превратилась в хаос? - Просто эмоциям нужно снова научиться работать сообща. - Но вопрос в том, как это сделать?
  "Коекакер"
  (отрывок из книги "Мосты горят...")
  
  Автор Соловьёва Марина
  
  - Поведение человека определяют эмоции: радость, печаль, обида, зависть, страх, гнев и пр. Эмоции живут в сознании и помогают справляться с проблемами. Но однажды человек замечает, что в голове полная неразбериха, потому что каждая из эмоций считает, что она лучше прочих знает, что нужно делать в той или иной ситуации.
  - И что человеку делать, чтобы его жизнь не превратилась в хаос?
  - Просто эмоциям нужно снова научиться работать сообща.
  - Но вопрос в том, как это сделать?
  
  Вера стояла у плиты, готовя ужин. Муж, только что вернувшийся из магазина, раскладывал продукты в холодильнике. Они, как обычно говорили о текущих делах, и вдруг, Вера, помешивая на сковороде обжариваемые овощи, сказала:
  - Я хочу встретиться с одноклассниками.
  - А оно тебе нужно? - спросил Андрей. - Как мне помнится, особого счастья ты не испытывала в "школьные годы чудесные".
  - Ну, Андрюша...
  - Я высказал своё мнение, но ты вольна поступать, как пожелаешь.
  - Спасибо.
  - И всё?
  Вера удивлённо обернулась и рассмеялась. Андрей высокий, плечистый, красивый показывал на свою щёку.
  - Большой мальчик!
  - Вот видишь - мальчик! А мальчик хочет, чтобы его поцеловали.
  Вера подошла к мужу и нежно поцеловала в губы.
  - Я могу ехать? - спросила Вера.
  - Родная моя, разве я могу тебе запретить? - привлекая к себе Веру, ответил Андрей.- А то ещё ужином не накормишь, - подражая коту Матроскину, добавил он.
  - Ужин ты в любом случае получишь, потому что для военного главное...
  - Харч, дорогая, - добавил Андрей.
  Было ясно, что Андрей не одобряет её решения, желая оградить от всего неприятного.
  
  Путь был не лёгкий - машина, электричка, поезд, другой поезд, автобус и вот Вера на аэродроме. Вере показалось, что здесь всё как прежде, только обветшало, постарело, почернело, приземлилось. И даже самолёт, показался ей "кукурузником" из прошлой жизни.
  Пилот забрался на крыло самолёта, проверил уровень керосина. Затем обошёл самолёт вокруг, проверяя хвостовое оперенье и все движущиеся детали. Убедившись в их исправности, несколько раз крутанул винт. Один не докрученный болт может стоить жизни.
  Запрыгнув в кабину, пилот завёл двигатель. Винт завертелся сначала медленно, неохотно, а потом всё быстрее и быстрее. Пилот проверил рычаги и взмахом руки дал знать пассажирам, что пора занимать места.
  Подошедшие к самолёту пассажиры услышали:
  - Уважаемые пассажиры! Пожалуйста, займите места, согласно купленным билетам!
  После того, как пассажиры кое-как разместились среди груза, они услышали:
   - Уважаемые пассажиры! Наш экипаж приветствует вас на борту авиалайнера. За ваш комфорт и безопасность командир экипажа поднимает свой первый тост.
   Пассажиры недоумённо переглянулись.
   - Шутит, - облегчённо выдохнул один из пассажиров.
   - Нет, не шутит. Вон из фляжки глотнул.
   Пилот, между тем, убрав фляжку во внутренний карман, расстёгнутого пиджака, отпустив тормоз, начал разбег. Наконец, самолёт оторвался от земли и взмыл в небо, описывая круги, набрал высоту.
  Вера, разместившаяся на каком-то ящике, смотрела в иллюминатор: бескрайние горы, покрытые лесом. Безлюдный край...
  Хотя нет, и там живут люди, в знакомой им местности. Страх не заставил покинуть пределы знакомого, поскольку там, за этими пределами, жил, в их понимании, ещё больший страх - страх свободы и справедливости...
  Часа через полтора показались ветхие домишки, теснившиеся в художественном беспорядке, будто зажатые подступающими горами. Кривые улицы в рытвинах, и много заброшенного жилья с обгорелыми чердаками, обвалившимися стенами, без окон и дверей. Развалины, заросшие бурьяном и крапивой.
  - Будем садиться, - услышала она голос пилота.
  Дул сильный ветер. Пилот, с трудом удерживая самолёт, выровняв нос и крылья, сбросил скорость, пошёл на снижение. Мягко посадив самолёт и выключив двигатель, пилот объявил:
  - Уважаемые пассажиры! Вы находитесь на территории Медвежьего государства. Прошу пройти таможенный досмотр.
  Пассажиры стали покидать самолёт.
  
  Бывает, вспомнит человек себя маленьким, и потянет его на родину. А в доме, где провёл детство, уже давно чужие люди устроили всё по своему вкусу. И получается, что вернуться в дом своего детства нельзя. Вроде бы похож дом, но всё чужое.
  Вот и Веру поманили в её детство. И она поверила, что может в него вернуться, хотя бы туристом...
  Всё, вроде похоже, но не её. Оттого гулко в голове, пусто в груди. Она обманута, и хочет раскрыть обман.
  
  Вера направилась в школу, когда-то новую, а теперь обветшавшую, которая, как и посёлок, умирала...
  Она всегда сидела на первой парте, поскольку была маленького росточка. Вот и сейчас Вера села за первую парту, но уже не ту, с откидывающейся крышкой, а стол, грубо сколоченный, по, всей видимости, в школьной мастерской на уроках труда.
  Закрыв глаза, Вера вспоминала школьные годы, лица одноклассников, учителей...
  
  Мальчишка - второгодник: волосы всклокоченные, серовато-белый воротничок наполовину оторван, один конец которого болтался где-то на спине. В их классе было пять второгодников.
  - Как же его звали? Петя, Володя, Юра, Миша, Артём?- пыталась вспомнить Вера.
  
  - Почему ты так плохо учишься? Может тебе трудно? - спросил учитель физики второгодника.
  - Не-е, - протянул подросток.
  - Но всё же?
  - Вот читаю - всё понятно. Закрыл - всё забыл.
  - Память плохая?
  - Не-е.
  - Смотри, снова останешься на второй год.
  - Не останусь! Мне в армию! Так что выдадут аттестат. Как миленькие выдадут! - самодовольно заявил второгодник.
  - "Коекакер", - злобно прошипел физик. - И кем ты намереваешься стать с такими знаниями?
  - Мне чины ни к чему!
  - Скажи, какая философия. И давно ты стал таким умным?
  - Всегда был! - невозмутимо ответил второгодник.
  - Любому человеку, кем бы он ни стал, не повредит грамотность, - проговорил физик, глядя на ученика долгим, отсутствующим взглядом, потом тяжело вздохнув, вывел в журнале маленькую троечку с огромным минусом.
  - Главное, чтобы не был стукачом, дебилом или придурком, - подумал физик. - Дебилам доверять нельзя, но слабакам верить ещё опаснее: в их шёпоте подобострастие, страх, ненависть и... презрение...
  О стукачах учитель физики не хотел думать, ибо это была неприятная для него история, длившаяся всю его жизнь...
   - Школа может выработать определённое отношение, мышление, которое ему пригодится в жизни, - думал физик. - Может ли? Вон их полкласса оболтусов - "коекакеров". Да и свои учатся тоже кое-как. Если б не сидел с ними, не вдалбливал в их головы, так звенели б от пустоты. Если б они, учились, как эта малявка, - физик вдруг разозлился.
   - Малявка! К доске! - глядя в упор на Веру, крикнул физик.
   Вера от неожиданного обращения подскочила, и медленно пошла к доске. Учитель ехидно улыбался, а класс от смеха повалился на парты. Над нею смеялись даже второгодники. Слёзы показались на глазах девочки.
   Учитель задал ей вопрос. Вера ответила. Следующий вопрос - снова правильный ответ. Класс притих, наблюдая за происходящим. Физик всё задавал и задавал вопросы, надеясь, что девчонка, всё равно срежется.
   Прозвенел звонок, физик опомнился: урок сорван.
   - За срыв уроков по поведению за четверть будет снижена оценка.
   - Но я...
   - Молчать! - рявкнул физик и, схватив журнал, выскочил из класса.
  
  В памяти Веры всплывает образ учительницы русского языка и литературы...
  Звенит звонок, дети с шумом заполняют класс. Входит учительница, ученики стоят в проходах возле своих парт. Она подходит к столу и, положив стопку тетрадей и журнал на стол, оглядывает всех.
  - Здравствуйте дети, - говорит учительница.
  - Здрасте, - нестройным хором отвечают 14-летние дети, среди которых есть переростки-второгодники 18 лет.
  - Садитесь.
  Ученики с шумом усаживаются за свои парты, хлопая крышками. И тут же наступает тишина - все сидят, сложив рука на руку и глядя прямо на учительницу. Учительница проходим по рядам, молча выволакивая за ухо из-за парты не понравившихся ей учеников, но все, не смотря на боль, молчат. Нескольких учеников удалила из класса, никто так и не понял за что. Некоторых оставила стоять.
  Вернувшись на исходную позицию, т.е. к своему столу, учительница снова оглядывает класс. Её взгляд останавливается на Вере.
  - Хорошенькая, ничего не скажешь, - думает учительница. - А у моей на пол-лица пятно родимое... учится лучше моего сына,... за что такая несправедливость?
  - Не позволю! - вдруг повышает голос учительница.
  Ученики замерли, учительница русского языка и литературу почти всегда говорила ровным голосом, без эмоций. Она, пальцем поманила Веру и, указав место возле себя, села за стол.
  Вера подошла к столу, учительница пристально смотрит на неё, потом, вытащив из кармана платок, слюнявит его и начинает оттирать брови и ресницы девочке. Не заметив на платке следов краски, она с ожесточением начинает тереть снова. Вера, не понимавшая, чего хочет от неё учительница, заплакала: было больно и обидно.
  - Немедленно скажи, чем красишь! - шипела белобрысая учительница с поросячьими глазками.
  - Ничем.
  - Не ври мне!
  - Правда ничем, - плача повторила Вера.
  - Ладно, иди на место! - оттолкнув Веру, приказала учительница.
  Наконец, минут через десять экзекуций, начался урок: ученики приступили к написанию сочинения...
  
  На следующий день, экзекуция с оттиранием бровей и ресниц Веры повторилась, под всеобщие смешки одноклассников.
  Ещё через день, учительница раздавала проверенные сочинения, унизительно разбирая ошибки. И каждый ученик должен был стоя выслушивать её комментарии. И вот в руках учительницы Верина тетрадь.
  - Не ожидала, что ты скатишься до троечников. Впрочем, это должно было случиться: времени-то у тебя не хватает на уроки!
  Вера удивлённо смотрела на учительницу. У неё всегда за сочинения были только отличные оценки.
  - Крутишься у зеркала, красишься. Что из тебя выйдет, маленькая шлюшка!?
  Вера со слезами выскочила из класса. Услышав грохот за спиной, она оглянулась. На полу валялись её портфель и тетрадь с сочинением. Подобрав вещи, Вера ушла из школы.
  Дома мачеха не одобрила бы её поступка и Вера с сердцем, щемящим от боли, направилась в лес. Добравшись до раскидистого кедра, она забралась под ветки, свисающие до земли, устроившись будто в шалаше. Это было её убежище, где она могла выплакаться без посторонних глаз.
  Наревевшись, Вера раскрыла тетрадь. Ей показалось странным, что некоторые буквы и знаки препинания имеют другой оттенок чернил. Вера вылезла из своего убежища и стала на солнце рассматривать замеченные странности: буква "и" исправлена на два "е", в словах, оканчивающихся на "о", дописан крючок, и теперь это уже буква "а", пестрят запятые чуть ли не после каждого слова.
  - Это не честно! - вскрикнула Вера. - Не честно...
  Слёзы снова потекли по щекам девочки. Но что она могла сделать в этой ситуации? Наверняка взрослые её же обвинят: сама наставила...
  - Окончу школу, уеду подальше отсюда... никогда-никогда сюда не вернусь...
  Вера плакала, бесконечно повторяя:
  - Эту "училку", и физика забыть... школу... всех забыть, забыть...
  Наконец, успокоившись, она вернулась домой. Вера боялась, что её побег с урока уже известен мачехе - жестокой и завистливой.
  К счастью, мачеха уехала на несколько дней, снова бросив двух малышей на Верино попечение. Почувствовав некоторую свободу, Вера подошла к зеркалу, в которое ей запрещали смотреться, грозя избиением. Она внимательно осмотрела своё лицо, опухшее от слёз. Потом взяла ножницы и начисто состригла свои красиво изогнутые чёрные брови и такие же чёрные длинные ресницы, превратившись в невзрачную девочку со светлыми, выгоревшими на солнце волосами, блёклым без бровей и ресниц лицом...
  Наступил новый день. Вера с утра в школе. На неё никто особого внимания не обращает. Третьим уроком был русский и литература. Привычная экзекуция с вытаскиванием за ухо из-за парт учеников и выпроваживанием из класса неугодных. И вот учительница за своим столом и внимательно смотрит на Веру. Поняв, что именно изменилось в Вере, она злорадно улыбается и снова подзывает Веру пальцем к столу. Когда Вера подошла, учительница встала и, развернув её лицом к классу, сказала:
  - Посмотрите на эту драную кошку, когда она не накрашена...
  Дальше, выбежавшая из класса, Вера ничего уже не слышала...
  Но с этого дня к ней прилепилась ещё одна обидная кличка "Муся". Такое имя дали "драной кошке" "коекакеры". Через месяц с небольшим брови и ресницы отрасли, но кличка прочно приклеилась. Даже учительница по русскому языку и литературе вызывала её к доске не по фамилии, а кличкой...
  Прозвища и клички давались зло, и было не важно, соответствовали они действительному положению дел или нет, человеку же приходилось их носить, как клеймо всю жизнь. Вере было обидно: ни у кого в классе не было кличек, только у неё и столько много обидных, оскорбляющих.
  Такова видно природа человека. В ней чаще побеждает зло, поражая сердце то властью, то корыстью, то слепым безумием. А в поражённой душе уже не властен свет мысли. И человек не может утолить себя ничем, потому завидует и злобствует.
  В школе, если унижали человека, то другие наслаждались чужим унижением, не сочувствуя, не жалея, потому что никого не трогало открытое поругание чести и достоинства превосходившего его. Падкие на чужое бесчестие улюлюкали, хотя каждый из них мог ожидать той же участи.
  Не дело глядеть на чужие муки...
  
  Все люди не совершенны. Кто-то одарён здоровьем, но природа отдохнула на интеллекте. У другого нет крепости духа и красоты, зато умственные способности и развитие опережает. Бывает, что есть все, но характер не сахар. Подобных комбинаций множество и это отражено в пословицах: "сила есть, ума не надо", "не с лица пить".
  Когда встречаешь человека красивого, умного, нравственного - это кажется чудом. Такие люди вызывают разные чувства: у кого-то восхищение, а у кого-то зависть, потому что красивые, талантливые люди не вписываются в структуру общества, полного противоречий: социальных, психологических, юридических и прочих.
  О Вере, красивой, умной, нравственной девочке не могли говорить хладнокровно и беспристрастно. Оно и понятно, когда человек выше своих сверстников, ему приходится иметь дело не с критикой, а с ненавистью.
  Независимую, знающую себе цену, отстаивающую свои интересы, Веру старались осадить, устраивая бойкоты и судилища; больно ущипнуть, давая обидные клички; поставить на место, не заслуженно снижая оценки не только за знания, но и по поведению. То есть всячески старались не допустить переступить границы дозволенного для среднего человека. Да что там до среднего?
  Учительница по русскому языку и литературы, ей не раз говорила:
  - Вперёд не забегай, сзади не отставай, а в середине, милочка, тебе делать вообще нечего!
  - И где же мне быть? - недоуменно спрашивала Вера.
  Но учительница молчала.
  Ничего нового в этом нет - это реакция на отличие Веры от других. Если бы Вера вела себя ниже травы, тише воды, поддакивала, как другие, то была бы хорошей для всех. Но это чревато утратой личности, а значит перспектив на будущее. Такого допустить не каждый может, даже если он это до конца не осознаёт...
  
  В класс начали заходить бывшие одноклассники, немного робея, здоровались с Верой. Вера улыбаясь, отвечала на приветствия. Проходя к партам, каждый шествовал со своим выражением лица, причём явно насильственным. Один - воплощённая скромность. У другого на лице значилось, что он человек весьма порядочный. Третий - отменно трудолюбивый. В каждом человеке будто содержалось два - один действительный, другой - каким хотел казаться. Словом, полное отсутствие естественности и непринуждённости.
  В жизни все играют разные роли: дома, среди друзей, на работе. Но проходит какое-то время, ролевые костюмы надоедают, и тогда человек срывается, становятся не адекватным своей роли. Становление человека процесс весьма длительный и сложный: моральные качества не сформируются за день или месяц. Но если ничего не делать и за десятилетия они сами не придут. Их нужно упорно систематически вырабатывать.
  Вере понадобились годы, чтобы пройдя через унижения, увидеть изнанку жизни и прозреть. Далёкая от чувства избранности, она не кичилась тем, что имела, не болела спесью, этой проказой высокомерия и глумливого величия, присущих слабым духом, желающим доказать своё превосходство над другими. И тем не менее, каждый судил о Вере на свой лад: благожелательно или наоборот. Заслуженный успех всегда ненавистен.
  Из своего опыта Вера знала, что люди со временем меняются, не помнят зла.
  Однако есть люди, которых узнаешь и через 100 лет в любом гриме...
  
  Когда все собрались, сдвинув столы, стали накрывать. Каждый вытаскивал из своих сумок, что принёс. Вера, учитывая длинную дорогу, и не надеясь, что купит что-то на месте, привезла то, что не могло испортиться. Все с интересом наблюдали, как она освобождает свою сумку.
  "Коекакер" подойдя к Вере и, взяв из её сумки бутылку шампанского, скорчил брезгливо свою физиономию.
  - Муська, неужели ты думаешь, что подобную бормотуху здесь будут пить? - обводя присутствующих рукой, спросил "коекакер".
  - Пить, громко сказано. Но попробовать, думаю можно, - улыбаясь, ответила Вера.
  Ей было крайне неприятно обращение к ней, но Вера промолчала.
  - Ну, ладно! Так и быть, попробуем, - снизошёл "коекакер".
  И неожиданно он обнял её, прижав к себе, хотел поцеловать. Вера оттолкнула его.
  - Ты посмотри-ка! "Маленькая шлюшка" отталкивает меня, - с масленой ухмылкой протянул "коекакер".
  - Ты что? Контужен запоздалым гормональным взрывом? - изумлённая его поведением, спросила Вера.
  - Ишь ты, грамотная! А я вот университетов не кончал! - с гордым вызовом заявил "коекакер".
  - А кто тебе мешал учиться?
  - Ты что забыла? - искренне удивился "коекакер".
  Вера ничего не забыла, но не хотела скандала: она не для этого сюда приехала.
  - Ладно, будет вам, давайте уж садится, - заговорили присутствующие.
  Все расселись за столом. Кто-то разлил привезённое Верой шампанское и, подняв свой бокал, произнес тост:
  - За встречу!
  Все стали пить, смакуя и перешёптываясь. "Коекакер" пил с выражением на лице, будто во что бы то ни стало должен допить не приносящий удовлетворения напиток. Допив свой бокал, с громким стуком поставил его на стол, произнёс:
  - Только из уважения к тебе, Малявка. А теперь пробуем мою!
  Вытащив из-под стола бутыль с мутным содержимым, он деловито начал разливать, обходя стол.
  Над столом поплыл весёлый гул, зазвенели ножи и вилки, все стали накладывать в свои тарелки закуски. Звякали бокалы. Выпив и закусив, все повеселели, послышался весёлый разговор и смех.
  - Эх! Жалко, что музыки нет. А то я б чечётку отбил.
  - Валяй! Я тебе на ложках подыграю.
  И все услышали отбиваемый деревянными ложками на коленке чёткий ритм.
  Не утерпев, две одноклассницы Веры, выскочив из-за стола, уперев одну руку в бок, а в другой держа на отлёте платок, стали дробно плясать, по очереди звонко выкрикивая частушки. Пока одна пела частушку, другая рассыпала дробь каблуков. Частушки наплывали одна на другую, и всё новые участники выбегали из-за стола, пускаясь в пляс. Пляске отдаваясь до самозабвенья. От перестука гудел пол, звякала посуда на столах, подсвистывали мужчины, сидящие за столом, не забывая добавлять в свои бокалы зелье из большой бутыли...
   Вера с интересом наблюдала за происходящим до поры, пока присутствующие не перепились. Неизвестно откуда появлялись всё новые и новые бутыли. Скованность прошла, и развязались языки...
  Было ощущение, что Вера присутствовали на каком-то страшном ритуале алкашей. Вера играла по правилам столько, сколько могла. Но есть вещи, которые нельзя терпеть. Ей всегда хотелось быть свободной от суеты, глупости, низменных инстинктов. Но люди иной раз ведут себя, как скоты...
  
  - Это правда, что ты университет закончила? - дыша пьяным угаром в лицо, спросил "коекакер".
  - Правда.
  - И капитанша тоже, правда?
  - Не я, муж капитан, - еле слышно ответила Вера.
  - А почему не генеральша?- явно издеваясь, спросил "коекакер".
  Вера старалась сохранять спокойствие, не опускаться до обид и выяснений отношений.
  - Придёт время, стану генеральшей, - ответила Вера.
  - Не станешь! - убеждённо сказал "коекакер".
  - Почему? - невольно вырвалось у Веры.
  - Не допустим! - с угрозой выдохнул "коекакер".
  - Придержи злость и агрессию, - тихо сказала Вера.
  "Коекакер" уставился на неё.
  - Зачем ты своими словами, поступками причиняешь страдания другим людям?
  - Пусть помучаются! - зло ответил "коекакер".
  У "коекакера" явно отсутствовало понятие, что другие люди имеют чувства, испытывают эмоции сходные с его чувствами и эмоциями. Он давил и срывала злобу на тех, кто не мог причинить ему вреда, не думая, что другие тоже имеют право на спокойствие, на жизнь.
  Уровень цинизма у "коекакера" зашкаливал. Однако проблема в том, что все это терпели, а возможно, просто старались не реагировать на его выпады. И в результате, отвыкший от ответственности, "коекакер" обнаглел.
  Не веря в ценности и добродетели, чувствуя себя обманутым, сбитым с толку он не уважал своих родителей, за то, что те не имели чёткого представления о собственных ценностях. Родители боялись его и потому не удерживали от дурных поступков, не наказывали его.
  В результате собственное дитя платило им презрением и, делая обобщения, не желало слушать уже ни одного взрослого, особенно если взрослый употреблял те же слова и понятия, которые "коекакер" слышал от своих родителей, учителей.
  Семя неверия западает в душу с детства, когда ребёнок видит ханжество окружающих его людей. К примеру, учитель физики говорит о смелости, чести, учительница русского языка и литературы - о честности, порядочности и в то же время сами поступают противоположным образом.
   Будучи молодым, привыкший рассматривать человека в его конкретности "коекакер" уже не видел в нём то, чем бы он мог быть, не видел ценности человека, его личности.
   "Коекакер" совершая ошибку, никогда не умел в этом признаться. Он умел только разрушать. Другие таланты ему были не ведомы. Он ничего не создавал, а если и создал, то случайно, по ошибке. Жил, виня других в своей ничтожности, не беря ответственность на себя, за свою жизнь.
  
  Людям не всегда нравится, что преподносит им жизнь. Разумнее рассмотреть предложения судьбы, переоценить какие-то аспекты своей жизни, отношений, чтобы потом не пришлось кусать локти и злобствовать, из-за угла накидываясь на того, кто оказался счастливее.
  Бедность и богатство - понятия относительные: кому-то достаточно мира в семье, а кому-то - жрать в три горла. Для кого-то предел мечтаний - квартира, дача 6 соток, машина, а кому-то подавай дворцы за границей и охотничьи угодья на сотни тысяч гектаров...
  Множество условностей отягощает жизнь человека. Маленькие населённые пункты - трясина сплетен: все изощряются в злобных пересудах, ведущих к отчуждению. А это и есть проклятие для человека, отличного от них.
   Но не только в деревнях собирают сплетни о человеке, которые сопоставляют и делают выводы, так называемое, общественное мнение. Даже самые стойкие боятся напраслины. Не боясь любой опасности, они страшатся бабки у подъезда...
  
  - Ну, как прошла встреча?- спросил Андрей.
  - Я в шоке!
  - Сейчас попьём чайку. Потом всё расскажешь, - сказал Андрей, помогая Вере раздеться.- Я тут тортик купил, черёмуховый...
  - Ты лучше всех! - улыбнувшись, сказала Вера.
  Андрей нежно обнял жену:
  - Стараюсь.
   В комнате посередине стоял красиво сервированный стол.
  - Мы кого-то ждём? - спросила Вера.
  - Уже нет, - ответил Андрей, жестом приглашая жену за стол.
  
  Уютно устроившись у камина, Вера рассказывала Андрею о прошедшей встрече выпускников.
  - Во всём мире в повседневной жизни люди стараются поддерживать нормальные отношения, избежать конфликтов. Всюду приветствуются вежливость, простота, достоинство и хорошее воспитание... кроме нашей страны...
  - Ну, в нашем обществе с этикетом всегда было сложно, - заметил Андрей. - "Мы люди простые, академиев не кончали, а вам, буржуям, скоро ваще конец". Примерно так родился ещё в советском обществе стереотип невоспитанного человека, шатающегося в вытянутом трико.
  - Ты прав. Но всё же...
  - Забудь, дорогая, как страшный сон, - взяв её руки в свои, сказал Андрей.
  - Спасибо!
  - За что? - спросил Андрей, улыбаясь.
  - За то, что ты есть у меня, - ответила Вера.
  
  Забыть такое проблематично. Хотя возможно! Ответив на вопрос, что же это было за общество, судившее её? По прошествии времени можно только пофантазировать. Но, как известно, любая фантазия ущербна, т.е. беднее той ситуации, в которой происходили давние события.
  За какую историю ни возьмись, всегда найдётся момент в прошлом, когда ещё можно было пустить события по-другому руслу. У каждой неприятной или, наоборот, приятной истории есть корни во вчерашнем дне. А если корни подрезать? Разве исчезнет само происшествие?
  Душевный покой человек обретает внутри себя и, зная, что прошлое влияет на настоящее, этим грех не воспользоваться...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"