Аннотация: Несколько разрозненных историй о кукольном мастере Моргане Ван Криде, не вошедших в прошлые сборники. История шестая, о том как юный Морган, наконец, начал что-то про себя понимать.
Куклы Ван Крида. Deus mechanica.
Истории в картинках словами.
История шестая: Государственный заказ.
Однажды Моргана Ван Крида вызвали в министерство высшей справедливости, прислав за юным механиком паромобиль. Прочитав требование явится в министерство немедленно, которое нарочный передал молча, не сняв перчаток и даже не глянув в лицо, Морган не стал задавать лишних вопросов, а просто накинул худенькое пальто и последовал за бледным, как смерть, офицером в черной униформе. Пока они спускались по витой лестнице с чугунными перилами, Морган отчего-то прислушивался к звуку шагов, которые в пустынном подъезде прыгали между обшарпанных стен, как прохудившиеся мячи. И думал о том, что, возможно, в свою квартирку уже никогда не вернётся.
На улице мела пурга. Возле обочины стоял громадный черный паромобиль с надписью на двери: «Неусыпное око благочестия». Офицер сразу забрался на водительское место и запустил парогенератор. Морган пожал плечами и попытался открыть дверь со стороны пассажира, но та оказалась заперта. Сквозь промороженное стекло юноша видел безучастного нарочного, который вцепился в руль и смотрел вперёд. Он никак не отреагировал на стук в окно. Нахлобученная на брови фуражка, белый от холода нос, черные перчатки...
Морган открыл заднюю дверь и забрался в холодный салон. Вместо кожаного дивана здесь была деревянная лавка, прикрученная болтами к полу. И тошнотворный канцелярский дух, от которого у нормального человека перехватывало дыхание и в голове рисовались картины с решетками на окнах и скучающим возле виселицы палачом; это был спрессованный и свалявшийся запах бумаг, пыли, мышиного помета и чернил. Ничего особенного, но пробирал до костей почище мороза.
Проезжая по пустынным улицам столицы в этот поздний час, Морган вдруг поймал себя на мысли, что город, всегда холодный и нелюбимый, из окна казался красивым и даже манящим. Наверное, тому причиной были решетки на окнах, и его место… за ними. Выглядывая из грохочущего и лязгающего паромобиля он чувствовал себя узником, которому и лохматая дворняга, перебегавшая улицу, и нищий старец, копавшийся в мусорных баках, казались существами принадлежащими другому миру: миру утраченному или… отобранному. И витрины с куклами в полный рост, и переливающиеся разноцветными огнями рекламные щиты, и заметаемые сухим снегом перекрёстки, и тяжелая архитектура... – всё это казалось человеческим, пусть не добрым, но понятным и приемлемым в какой-то степени. А с чем он не мог смириться, так это с удушающим канцелярским запахом, который ядовитым пауком выпивал силы и угнетал желание жить. И еще, он, то и дело, посматривал на дребезжащие всю дорогу наручники, пристёгнутые к грубо приваренной железной стойке.
Спустя некоторое время паромобиль остановился возле внушительного серого здания со слепыми окнами. Офицер за рулем ничего не сказал и вообще не подал никакого знака, де, приехали. Юноша сам выбрался из машины и глянул вверх. Зелёные имперские флаги громко хлопали на злом ветру. Паромобиль чихнул паром и медленно отполз куда-то в тень.
Внутри было тихо, холодно, пустынно. На входе Моргана встречал еще один офицер в черной шинели и с нахлобученной на брови фуражкой. Не сказав ни слова, он развернулся и направился в один из коридоров с приглушенным светом. Морган за ним, стараясь не смотреть по сторонам. Впрочем, смотреть было не на что, там были только двери с пустыми табличками. Бесконечные ряды однотипных дверей. Поднявшись на третий этаж, офицер остановился у одной из них и стал рядом, заведя руки за спину. Юноша вошел в указанный кабинет.
Это была большая комната. Большая и насквозь пропахшая канцелярией. Вот сожги здесь всё, – неожиданно подумалось юноше, пока он шел к столу, – запах останется. В пепле останется. В воздухе. И еще тысячу лет будет душить всякую живность, забредшую сюда по неосторожности.
Кроме голых бетонных стен в кабинете имелся большой стол, заставленный стопами документов в картонных папках, стул, покосившийся на одну сторону и некий человек, что-то записывающий в документ перьевой ручкой. Перо скрипело по бумаге так громко, что казалось будто кричала замученная птица. Человечек поднял голову и посмотрел на юношу.
Моргана неприятно поразила его внешность. И отсутствие бровей, и борозды бледных морщин, шрамами исполосовавшие лицо, и маленькие глазки, скорее похожие на кусочки грязного стекла. Он показал ручкой на стул и вернулся к документу. Перо снова отчаянно заскрипело в холодной тиши.
Юноша сел и осмотрелся. Ему показалось, что в тени на другом конце кабинета, кто-то находился. Просто стоял там, привалившись к стене, и смотрел. Морган смутился и отвернулся. А человек за столом отодвинул от себя документ, аккуратно поставил ручку в крепление на чернильнице, и премило улыбнулся гостю. Улыбка эта, между нами говоря, способна была напугать даже взрослого человека, что уже говорить про ребенка. Мерзкая складка кожи, оказавшаяся ртом, раздвинулась, и...
–Про вас уже легенды по городу ходят, мастер Ван Крид, – сказал человек и подмигнул юноше. Тот снова отчего-то смутился и опустил глаза. – Поэтому и пришло время нашей встречи.
–Поэтому?
–Все механики в империи обязаны сотрудничать с органами государственной власти. Разве ваш учитель не предупредил об этой вероятности?
–Предупредил, – Морган не мог смотреть на шевелящиеся и переползавшие с места на место, как змеи, морщины на лице человечка. И на его рот не мог. И вообще, начал задыхаться. – Еще он сказал, что ваше учреждение обычно привлекает к работе опытных механиков. И это точно не про меня.
–Чувствуется школа Антона, – хмыкнул человечек и посмотрел на другого, который прятался в тени. – Позвольте мне самому решать, кто пригоден, а кто нет. Я испытываю в вас нужду, мастер. И вам придется немножко на меня поработать. Да, кстати, – он привстал и протянул Моргану руку через стол. Юноша тоже встал и ответил на пожатие, с брезгливостью отметив, что рука канцелярской крысы была мягкой, холодной и словно прощупывающей. – Обращайтесь ко мне так, любезный Йохан.
Выпустив руку юноши и вернувшись на свое место, любезный Йохан сделался серьёзным. Он рассматривал Моргана прищурив глаз, отчего его лицо, лишенное бровей, сделалось похожим на карикатуру совы.
–Про вас говорят, что вы бог точной механики, – сказал, наконец, он. – Говорят, что чем мельче деталь или механизм, тем точнее ваша рука.
–И кто же это знает про меня такие подробности? – буркнул Морган.
–Люди говорят, – снова ухмылялся любезный Йохан. – И у меня как раз есть такой механизм, который нужно срочно починить. Весьма сложный и... – он глянул на тень в другом конце кабинета. Оттуда показался невысокий человек в строгом черном костюме.
Морган глянул на незнакомца. Черные волосы, раскосые глаза, скулы... по всей видимости тот был никконцем. У него было интересное лицо, невозмутимое и странным образом юное. Тем странным образом, когда возраста словно не существовало для этого человека. С одинаковой лёгкостью ему можно было дать и двадцать лет, и пятьдесят. Он бесшумно подошел к столу и протянул Моргану правую руку. Но не для пожатия. Тонкое и в то же время крепкое запястье незнакомца обхватывал массивный стальной браслет, состоявший из сотен плотно пригнанных друг к другу сегментов.
Юноша пожал плечами.
–Я не понимаю...
–Это мастер жизни и смерти Ямакума Дзёка, будьте знакомы, – со своего места сказал любезный Йохан.
«Понятно, палач» – мрачно подумал Морган, невольно отодвинувшись от невозмутимого человека с красивым лицом. Теперь он понял, что ему сначала показалось странным в его облике, а потом отталкивающим. Холодная и рассудительная жестокость – вот это. Глаза не прячущиеся, но ровно разглядывающие как прекрасное произведение искусства, так и внутренности казнимого...
–Вы точно обратились не по адресу, – вслух сказал Морган, еще дальше отодвигаясь от молчаливого палача.
–Дзёка-сан, покажите ему, – с ухмылкой произнёс Йохан.
Никконец едва шевельнул рукой... Как тут же некоторые сегменты в браслете раздвинулись со щелчком и из образовавшихся щелей выстрелили три крепкие стальные цепочки с крючками на концах. Морган сразу увидел причину поломки этого чудовищного механизма. Потому что цепочки, вместо того, чтобы намертво вонзиться в стол, в середине излёта ослабли, просели и упали на пол. В браслете натужно зажужжали механизмы, которые вволокли цепочки обратно. Морган отвернулся, думая, сколько же человек было убито этой страшной штукой...
–Снимите, – глухо сказал юноша. – Мне нужны кое-какие инструменты.
–Этот браслет никогда не снимается с руки мастера жизни и смерти, – вставил свое слово любезный Йохан – Инструменты есть, но чинить браслет вам придётся прямо на руке мастера Дзёка.
Спустя час Морган удивлённо качал головой, разглядывая внутренность вскрытого механизма. В эмалированный таз тяжело плюхались капли крови. Кровью же были перепачканы и руки Моргана.
–Первый раз вижу живое воплощение этой технологии, – Морган положил на стальной поднос скальпель и взял тонкую отвёртку. – Мастер Антон ее придумал, но потом сам и отказался. Он говорил, что боль перекрывает все её плюсы. Боль отменяет всё.
–Это он так говорил? – послышался голос невозмутимого никконца.
Морган глянул на него. Мастер Дзёка сидел на стуле с закрытыми глазами и каменным лицом. Любезный Йохан из кабинета ушел, потому что не выносил вида крови. Никконец, с закатанным до локтя рукавом, держал руку на весу, с ощерившимся браслетом, из которого выглядывали десятки крючков, лезвий, игл, сверл. Морган подумал, что, наверное, ему послышалось и принялся что-то в браслете подкручивать. Потому что никконец подал голос впервые за час ковыряния в собственной руке.
Однако спустя еще пару минут...
–Он сам надел этот браслет на мою руку, – процедил никконец, поморщившись от боли.
Морган бросил на него короткий заинтересованный взгляд и убрал отвёртку.
–Все натяжные механизмы в порядке. Контакты с нервными волокнами не повреждены. Браслет исправен.
–Лучше расскажи мне про Антона, – острые, как пики, и черные, как ночь, глаза мастера Дзёка смотрели на Моргана.
–Что рассказывать? – юноша снова отступил от него, испытав странную тревогу. Теперь невозмутимость никконца была словно с примесью нервической ненависти. Вот только за что...
–Как живет, что делает?
–Живёт себе... – Морган еще больше смутился под пристальным взглядом никконца. Он не понимал возрастающей и неприкрытой ненависти у того в глазах. Черной, страшной, застарелой.
–Он всё не оставляет попыток сделать себе учеников, – снова процедил Дзёка. – И, как всегда, ничего не выходит. Все его ученики... все до одного... со временем начинают ненавидеть его и желать смерти.
–Теперь я точно вас не понимаю...
–Понимаешь. А если нет, всё же, скоро поймёшь. Ты будешь хотеть его убить самым страшным способом, какой только можно выдумать.
–Вы были его учеником?
–Да. Давно. Сорок лет назад.
–Он спас вас? – Морган смотрел в пол, потому что теперь не хотел видеть глаз никконца. Потому что теперь они, эти черные глаза, были ему неприятны и даже отвратительны. Он перестал их бояться и даже просто тревожиться. Он стал презирать.
–Да... Как ты узнал?
–Всех своих учеников... всех до одного... он когда-то спас и начал учить. Чему он учил вас, мастер Дзёка?
–Убивать, – сказал, как сгусток крови выплюнул, никконец.
–И вы достигли в этом искусстве совершенства?
–К чему ты клонишь, юноша?
–К тому... – Морган тяжело посмотрел на мастера Дзёка. Так тяжело и с таким презрением, что тот удивленно моргнул. – Я не верю словам. Никаким. На это у меня есть своя причина. А вот чему я верю безоговорочно, так это делам. Мой учитель непростой человек. Кое-кто говорил, что он нелюдь с какими-то своими коварными планами... Не знаю. Точнее, всё, что я знаю, – он всегда даёт. Всегда. Даёт. И ничего не просит взамен.
–Потому что ему ничего не нужно. Вернее, у тебя, да и у меня тоже, нет того, что нужно ему по-настоящему.
–Я знал человека, который страшно ненавидел Антона. Всё закончилось тем, что мастер его изжил. Не убил, нет. Просто направил его путь в другую сторону. В этом весь Антон. Он может поиграться с твоей судьбой, а может направить её.
–И ты думаешь, что в твоем случае, направил? Уверен?
–А вы уверены в том, что с вашей он всего лишь поигрался? Откуда вы знаете, что и как сделал с вашей судьбой мастер Антон? Что и как было бы с вами, если бы он...
–Ты глупец, – Дзёка закрыл глаза и сделался, как обычно, невозмутимым. – И поплатишься за свою глупость вскорости. Заканчивай с браслетом и зови Йохана. У нас с ним сегодня намечено целых десять казней с расчленением. Надеюсь, он запасся носовыми платками и кульками для рвоты. – Никконец жестоко усмехнулся. – И ты будешь причастен к этим смертям не меньше, чем я. И за всё это можешь сегодня вечером поблагодарить Антона. Да и от меня передай ему привет.
–Механизм исправен, – холодно ответил Морган, затем отвёрткой показал на контакты из живого золота. – Вам просто не хочется убивать. Сигнал на нервные окончания не срабатывает.
–Я это и без тебя знаю. Не срабатывает... Так сделай что-нибудь.
–Могу лишь предложить отключить фильтр силы сигнала. В этом случае вам потребуется всего лишь тряхнуть рукой, чтобы запустить механизм. Он перестанет зависеть от желания убивать.
–Фильтр? – никконец приоткрыл глаза и искоса глянул на свою раскромсанную руку. – Он предусмотрел и это?
–Как видите, да.
–Фильтр, значит... Отключай.
Любезный Йохан вернулся в кабинет сразу, как была закончена импровизированная операция на руке мастера Дзёка. Тот ушёл обратно в тень на другом конце кабинета, напрочь отказавшись бинтовать своё израненное запястье. Йохан пришел с папкой, которой закрылся от таза, наполовину наполненного кровью, затем далеко обошел его – Святые отцы! Не выношу кровь, знаете ли... – и проследовал к своему столу с загадочным видом. Сев на своё место с видимым облегчением, любезный Йохан приподнял папку и потряс ею в воздухе.
–Я всё согласовал! Мастер Ван Крид, министерство высшей справедливости делает вам официальный государственный заказ! И кстати, возьму-ка я с вас расписочку о неразглашении. Обо всём, что здесь происходило, да и будет происходить, вам надлежит молчать. Под страхом смерти, естественно. Подойдите, юноша. И распишитесь. Но сначала руки от крови вытрите.
*
Поздним вечером позвонил учитель. Морган отошел от чертежной доски, над которой висела лампа на витом проводе, сел на подоконник и снял трубку с рычагов.
–Да, – односложно ответил юноша, разглядывая чертеж на листе ватмана. Вверху надпись: Молли и Пефоле.
–Для чего?
–Вы знаете такого человека... по имени Ямакума Дзёка?
–Средних способностей палач, – хмыкнул мастер Антон. В трубке послышалось чирканье спички, учитель раскуривал сигару. – Он тоже был там?
–Да.
–Сомнение, – вздохнул Антон. – Не разочаруй меня хотя бы ты, Морган. Не отвернись. Попытайся понять.
–А вам это нужно, учитель? – Морган смотрел и смотрел на чертеж двух девочек кукол со страшными инструментами, вмонтированными в нежные детские ручки. Чего одна дробилка для костей стоила... – Я должен это знать!
–Если сейчас ты чертишь кое-что для этого упыря... То зачем тебе мой ответ? Ты уже нашел свой собственный.
–Не говорите этого... – испуганно прошептал Морган. – Разве у меня был выбор?
–Какой сейчас толк в этом вопросе? На него уже нет ответа. Ты выбрал свой путь сам, Морган.
–Значит, я всё-таки чудовище...
–Не знаю. Время покажет. Ты вот что... Не звони мне больше. Я уезжаю из Вермы. Да и вообще...
–Как же я без вас, учитель?!
–Когда-то этот вопрос мне задал Ямакума Дзёка. А сейчас, уверен, хочет убить меня. Вот поэтому я и говорю, что всё покажет время. И поэтому прошу... Не разочаруй меня, Морган Ван Крид.