Аннотация: Несколько разрозненных историй о кукольном мастере Моргане Ван Криде, которые не вошли в ранние сборники. История седьмая, о том, как маленькая месть стала большим поражением.
Куклы Ван Крида.
Несколько историй в картинках словами.
История седьмая: Маленький презент.
–Морган Ван Крид, ты знаешь, как я отношусь к вашему брату, мастеровым. Впрочем, ты другая история... Черт, почему от тебя всегда пахнет кукольной кровью? Этот невыносимый карамельный аромат!
Кукольный мастер в это время рассматривал небольшую картину в овальной золоченой рамке, что висела на противоположной от окна стене. Он хотел выкурить сигару и выпить чашку крепкого душистого кофе у себя в саду, на лавочке под липой, вместо того чтобы выслушивать ничего не значащее для него мнение старого и циничного яарита.
Кабинет, в котором Морган находился чуть менее часа, был огромен. Впрочем, как и все прочие кабинеты ответственных государственных мужей, в которых ему доводилось бывать. Яариты питали некоторую слабость к пространственным помещениям с большими окнами. Вот и здесь, несмотря на наличие высоких книжных шкафов вдоль стен, вычислительной машины на крепком дубовом столе посредине, кресел с высокими спинками, гигантского рабочего стола, заваленного книгами и чертежами, – пространство было и одновременно его не было. Здесь оно словно замыкалось само в себе, и даже сам воздух выдавливало прочь. Это была особенность присущая только яаритам – оставлять много пустого пространства вокруг себя, которое воспринималось, как тяжелая бетонная плита. Был лишь один из ангельского племени, кто умел оставлять пространство пустотой наполненной светом. Отец.
–Ты слышишь меня? – высокий стройный юноша с черными волосами, ниспадавшими на плечи, в роскошном восточном халате с золотистым рисунком, глянул на кукольного мастера. Юноша стоял возле окна с чашкой чая. Резкие черты его красивого лица, и в особенности глаза, выдавали в нем молодящегося старика. Тысячелетнего старика. Древнего монстра.
–Да, ваша светлость, – ответил мастер, выдохнув и повернувшись к яариту. Картина, которую он рассматривал только что, вызывала в душе крайне негативный отклик. Она была в том мрачном стиле и с тем отвратительным сюжетом, что любили только древние ангелы Яара. На картине было изображено публичное четвертование на площади, практиковавшееся еще каких-нибудь двести лет назад.
Юноша внимательно рассматривал Моргана. А мастер думал, что если бы не глаза, точнее, если бы не мутноватые зрачки, как потертые стеклянные бусы, то...
–Может быть чаю? – яарит усмехнулся и вернулся взглядом к огромному окну. Солнечный свет не смягчал черт его лица, а наоборот, осветлял скулы, виски и морщинки на лбу, отчего казалось, что это красивое, некоей своей хищной красотой, совершенство – было обманом зрения. И на самом деле это было лицо прокаженного, на которое поверх наклеили маску, состоявшую из тонких полупрозрачных кусочков кожи.
–Я не люблю чай, – ответил Морган. А сам подумал: – Да пошел ты к чертям, дед, прикидывающийся юнцом. Вот возьму и закурю.
–Все время забываю чей ты сын... – юноша мельком, и снова с недоброй усмешкой, глянул на мастера. Затем поставил чашку на подоконник и начал открывать окно. Тонкие его пальцы пытались нажимать на золотые рычажки, стилизованные под змеек, но... то ли сил не хватало, то ли умысел был другим... Юноша выдохнул с досадой и глянул на кукольного мастера: – Поможешь?
–В обмен на разрешение закурить, – буркнул Морган.
–Ты забываешься, – нахмурился ангел.
–Отнюдь, – Морган даже отвернулся, и даже усмехнулся. Этого яарита звали Берогом. Когда-то он дружил с его отцом. И когда-то, – двадцать три года назад, если быть точным, – именно он стоял рядом с Редиардом на железной площадке в концлагере для детей полукровок. Они были там вместе, высокие, белокурые красивые, недоступные, в расстегнутых черных шинелях...
–Ладно, – неожиданно легко сдался Берог и махнул рукой. Он взял чашку и отошел от окна. – Кури, но только в раскрытое окно. Ненавижу запах табачного дыма.
Морган пожал плечом и подошел к окну. Он уловил тонкий цветочный запах духов, когда проходил мимо, и едва удержался, чтобы не передернуть плечами. Этот изысканный аромат сейчас напоминал о склепе. Стиснув зубы, Морган надавил на тугие рычажки и раскрыл тяжелую створку. В кабинет ворвался порыв теплого летнего воздуха, наполненный сладостью экзотических цветов из клумбы под окном и приторной шероховатостью раскаленного асфальта. Внизу стоял паромобиль, на котором Морган приехал в поместье яарита. Чуть дальше, за ровными кругами клумб, просматривался декоративный сад с аккуратно постриженными деревьями. Старый садовник как раз прилаживал лестницу к одному из деревьев, чтобы подровнять макушку.
–Тебе нравится мой сад? – Берог подошел к окну и выглянул наружу. На солнце его лицо стало казаться совершенно уродливым, будто под тонкой белой кожей были натянуты сиреневые узлы, а сама кожа только чудом на расползалась на лоскуты. Шрамики, узелочки, вены... – Это солнце уродует меня. – Берог улыбнулся и глянул на Моргана. – Но я не могу отказать себе в удовольствии чувствовать его тепло кожей. – Он вытянул руку и словно попытался поймать золотистый лучик.
–Да, у вас красивый сад, – Морган вынул портсигар из внутреннего кармана, вытряс из него сигару и раскурил от зажигалки. Выдохнув, наконец, первую струйку дыма, мастер успокоился и присел на край подоконника. – Однако я хотел бы узнать, зачем вы вызвали меня к себе? И тем более предупредив, чтобы я не говорил об этом приглашении отцу.
–Ты ведь не все докладываешь папе? – хмыкнул Берог и отошел от окна.
Мастер не посчитал необходимым хоть как-то реагировать на очередной выпад ангела. Берог же, глотнув чаю, поморщился. – Остыл. Ненавижу остывший чай. – Яарит подошел к столу и поставил чашку на стопку книг. Снова задумчиво посмотрел на профиль кукольного мастера в ослепительно-белом проеме окна, затем, будто приняв окончательное решение, подвинул к себе белую папку и стукнул по ней указательным пальцем. – Я хотел показать тебе кое-что, Морган Ван Крид.
–Да? – Морган даже не повернулся в его сторону. – И что же это?
–Фотокарточка, – яарит подвинул папку еще ближе к себе и ловким изящным движением пальцев развязал слабый узелок на тесемках. – Мне кажется, что тебе всегда хотелось увидеть одно лицо... – Ангел глянул на Моргана и в этот раз глаза его были весьма серьезны. – Одно миловидное женское лицо. Нет?
Морган повернулся в сторону Берога. Ангел не видел его лица, потому что солнце пятого часа било в окно, заполняя прямоугольник проема золотистым сиянием. Мастер был черным непроницаемым контуром, как фигура в театре теней. И только сиреневые завитки сигарного дыма выглядели объемными и цветными, будто нарисованными легкой рукой на стеклянном шаре.
–Фотографий, на самом деле, было много. Но однажды твой отец попросил меня удалить их все. Он сказал, что лучший способ – сжечь. И я сжег. Ведь я всегда слушаюсь своего старшего друга. Вот только одна из них, почему-то, оказалась в другом месте, я забыл о ней. А когда нашел, решил, что не буду говорить Редиарду. А еще спустя некоторое количество лет, мне подумалось, а почему бы не показать ее тебе. Тем более, что тебя она касается в большей степени, чем меня. Хотя, признаю, и меня... тоже.
–Я не понимаю вас, – глухо ответил Морган.
–Тогда просто посмотри, – Берог вынул из папки старинную, плотную фотокарточку и подошел с нею к мастеру. Он поморщился от дыма и помахал фотографией перед собой, разгоняя сиреневые струйки. Затем вздохнул и протянул карточку Моргану.
Тот взял ее и глянул.
Берог не успел пройти и двух шагов в направление своего стола, как услышал за спиной...
–Заберите это, ваша светлость.
Яарит с удивлением оглянулся.
–Морган? Ты, должно быть, не понял кто там...
–Заберите!
–Я думал, что тебе будет интересно, – обиженно пробормотал яарит, но все-таки вернулся и вырвал фотографию из руки Моргана. – Ты хоть видел, что там... то есть, кто там?
–Я и так знаю, – устало ответил кукольный мастер. Черный контур сгорбился. – Там лето. Пикник на цветущем поле. Покрывало на траве. Корзинка. Так?
–Ну да.
–И еще там высокий красивый юноша с распущенными светлыми волосами, который прижимает к себе новорожденного младенца в белом конверте... или как это называется, в чем держат совсем крохотных детей.
Берог глянул на фотографию, затем снова на Моргана.
–Да.
–И еще там молодая красивая женщина, которая с восхищением и любовью смотрит на юношу. И еще один красивый черноволосый юноша, во взгляде которого любви не меньше, чем во взгляде женщины. Впрочем, и капля ревности просматривается во взгляде том.
Берог лишь кашлянул в ответ.
–Можно задать вам вопрос, ваша светлость? – Морган встал с подоконника и выбросил недокуренную сигару в окно. Теперь яарит увидел его лицо и ему стало не по себе.
–Ну задавай...
–Какого черта вы не сожгли все фотографии, как и просил вас друг?
–Да кто ты такой, чтобы указывать мне? – вспылил было Берог, но сразу поник и отвернулся. Он глянул на фотокарточку, прикоснулся к ней кончиками пальцев и покачал головой. – Тебе не понять.
–А мне кажется, это вы чего-то не понимаете.
Голос Моргана Ван Крида испугал ангела. Он глянул на мастера и едва не отпрянул, большим усилием воли удержав контроль над своим телом, которое собралось задрожать от страха.
В этот момент некрасивое скуластое лицо кукольного мастера преобразилось. Да и вообще... И взгляд его ангельских глаз, и наклон головы, и побелевшие от ярости губы... И даже дыхание... Во всем его облике читалась печать отца. Слепок. Копия. Что же ты сотворил, Редиард, тридцать лет назад? Что же на самом деле ты хотел получить, так легко влюбив в себя девочку полукровку, оказавшуюся страшной тайной нашей богоспасаемой империи. Она была дочерью капитана Рога? Что ты говорил ее отцу, тогда в Верме, когда я ждал тебя пред громадными дверями в его кабинет и прислушивался? Подло и пошло прислушивался, припав к двери. Оттуда не донеслось ни звука. Ни шороха. Ни дуновения сквозняка. А через полчаса дверь резко открылась и появился ты, Редиард, бледный, взбешенный и задумавший что-то недоброе. Уж я-то знаю твои глаза. Знаю, Редиард. Потому что до сих пор... с тех самых пор... и до самого своего конца, который тщетно ищу... любил, люблю и буду любить. Тысяча лет не прошла для меня даром. Я стал уродом, Редиард. Я расползаюсь по швам, как старая тряпичная кукла в чулане. Это смешно звучит из уст влюбленного предателя, прозябавшего столетиями в твоей тени, – всякий раз, как я пытался убить себя, ты, мое проклятье, моя боль, мой позор, моя любовь – всегда, (ВСЕГДА!) меня спасал. С каждой новой попыткой я становился всё уродливее, а ты всё молодел. И именно ты нашел для меня, бессмертного, рецепт успокоения, которое прячется в смерти – игла ангельского сердца. Особый сплав живого золота и колодиума, что невозможно получить лишь расплавлением и смешением. Ты пообещал найти или создать для меня, чтобы остановить, наконец, эту слишком затянувшуюся агонию. А потом забыл про своё обещание. Неужели, Редиард, неужели тебе так трудно понять, что я хочу умереть? Я ведь живу с этим каждый день, каждый день, каждый день. Я устал.
Ненавижу тебя, Редиард.
Ненавижу и люблю, Редиард!
Любимый мой Редиард.
Я думал, что смогу вбить маленький тонкий клин между тобой и твоим сыном. И, возможно, получить хоть каплю удовлетворения. Не зря же я сохранил эту фотографию. Но... он сын своего отца.
Берог вздохнул и вернул карточку в папку. Он медленно и аккуратно завязывал тесемки, не повернувшись в сторону Моргана Ван Крида.
Тот шумно выдохнул...
и направился в сторону двери.
Однако прежде чем выйти из кабинета, мастер приостановился и глянул на сгорбившегося ангела, который сидел на краю стола и смотрел на солнце, уродующее его по чуть-чуть. Он обхватил плечи руками, будто мучился от холода. Тонкие белые пальцы, как у мертвого пианиста...
–Ваша светлость, я хотел бы преподнести вам небольшой презент.
Солнечные пятна на бледном изможденном лице ангела...
–По всей видимости, мы больше никогда не увидимся. Вот я и решил, что...
–К черту официоз, Морган, – устало ответил Берог, расцепил руки и, не повернувшись, протянул правую в его сторону. – Давай, раз уж решил.
Морган подошел, вынул из кармана камзола небольшую плоскую шкатулку черного цвета и положил ее на ладонь Берога.
Прищурился от оранжево-алого свечения из окна и подумал, что этот вечер под пение цикады хотел бы провести вовсе не один.
Яарит вдохнул воздуха, напоенного цветочными ароматами, что кружился по комнате и вздымал белые шторы на окнах. Как хорошо. Тишина.
Затем ангел посмотрел на шкатулку. Открыл ее. Глянул внутрь и усмехнулся. А скоро он начал тихо смеяться... или плакать... или то и другое одновременно.
«Морган, ты все-таки смог, – захлебываясь слезами и смехом прошептал Берог. – Ты смог сделать иголку для ангельского сердца, используя проницательное и нарицательное, всё как в старых ангельских книгах. Это единственное, что может убить ангела, если он сам вонзит в свою грудь. Морган... О, Морган! Ты такое же чудовище, как и твой отец. Ты же знаешь... Знаешь же, что игла не только убивает. Еще она может пришить сердце, душу и всё существование навсегда... к тому, чьё имя на ней выгравировано знаками крови. Здесь написано... – (*.х.*) "выбери сам"! Ты серьёзно? Мне выбрать самому?! Я искал свободы, Морган. А ты подарил мне вечную неволю. Морган... Морган... БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ, ТЫ И ТВОЙ ОТЕЦ!
*
Паромобиль негромко посапывал отлично работающим бойлером, переезжая через колеи на грунтовой дороге, что вела из поместья Берога в маленький город Россок. Морган Ван Крид почти и не следил за дорогой, одной рукой держась за руль. Места здесь были красивыми, – чего только стоили ровные лесополосы, сплошь состоявшие из высоких пирамидальных тополей, которые разделяли гречишные и рисовые поля. Листва на деревьях стала серебристой, и в этой особенной южной тишине казалось, что она звенела. И цикады, в густой придорожной траве, плакали об умиравшем дне. Небо седьмого часа преображалось, будто растворив в себе оранжевой пыльцы и алых пятен. И белые облака, застывшие в оглохшей от красоты воздушной бездне, растворялись в теплой крови вечернего света.
Морган думал. Он смотрел вперед невидящими глазами и думал. Те мысли, что приходили к нему сейчас, угнетали его светлую душу. Однако он не пожалел о принятом недавно решении.
Добравшись до города, мастер остановил машину возле гостиницы, в которой утром снял номер. Он осмотрел тихие улочки Россока с белыми домиками и вишневыми деревцами, редких прохожих, прогуливавшихся по горячим тротуарам, и улыбнулся. Заметив телефонную будку на другой стороне улицы, мастер закрыл машину на ключ, закинул пиджак на плечо, и не торопясь подошел к ней. Он все еще решал... позвонить или нет?
И он позвонил.
Ответа не пришлось ждать долго. Трубку на том конце поднял Рене.
–Мастер, это вы?
–Привет. Как он?
–Господину Редиарду уже лучше, гораздо лучше. – Рене замялся, прежде чем продолжить. – Но он по прежнему не хочет вас видеть, мастер. Извините.
Морган вздохнул и посмотрел на невысокое здание гостиницы. Оранжевые пятна света растворялись в окнах. На ступеньках дремала лохматая дворняга. Мастер улыбнулся.
–Если он спросит... – Морган прижался лбом к горячему стеклу. – Скажи, что я отдал Берогу иглу с заклятьем. Я смог получить сплав живого золота и колодиума, который, окисляясь, отравит кровь и остановит ангельское сердце. Скажи, что вместе со смертью я дал Берогу целых три варианта, вместо двух, про которые говорил отец. Я не уверен в том, что Берог поймет смысл моего презента. Не уверен, что он вообще увидит в нем все эти варианты и кое-что еще... Но, по крайней мере, совесть отца может быть чиста. Точнее то, что ангелы принимают за совесть. Это сделал не он, а я. И камень этот буду нести я, а не он.
–Мастер, ваш голос... – Рене расстроился. – Как только ваш батюшка поправится, я сразу вернусь в Стокванхейм и накормлю вас, наконец, чем-нибудь вкусным. Дождитесь меня, пожалуйста, и не питайтесь одними только галетами из магазина на углу. Вы сейчас в Россоке?
–Да. И в гостинице имеется недурной ресторан.
–Вот и хорошо, поужинайте и закажите себе еды в дорогу.
–Мне ехать-то полдня...
–Не спорьте со мной, мастер Ван Крид!
–Хорошо, Рене, закажу. До встречи.
–Берегите себя, мастер.
Морган положил трубку на рычаг и вышел из будки. Он посмотрел на небо и вдруг... ему захотелось... умереть. Глупое мимолетное желание, которое только бы расстроило, а то и рассердило, Рене.
–Почему все так... все так... – прошептал Морган, вздохнул и направился к гостинице.