Блюз остывающих кукол,
или
Суок
Дождь только что прошел, и улицам кукольного города требовалась художественная реставрация. Сквозь тающую пелену неба пробивались робкие лучи света. И солнечные зайчики затеяли веселые танцы по стенам и черепичным крышам домов, раскрашивая городок в яркие краски.
Теплый ветер загонял облака за линию горизонта, словно отару шаловливых овечек, но самые отчаянные всё еще цеплялись за шпили и флюгера.
Мы стояли у распахнутых городских ворот.
- Ты уверена, что хочешь этого? - спросила Фея, пристально глядя в мои глаза.
- Да. Мне очень скучно без суок, хотя я потеряла её очень давно. А так у меня останется небольшая частичка прошлого, а не только одни грустные воспоминания.
- Суок - её имя?
- Нет, не думаю. Иначе бы она обязательно вернулась, когда я её звала...
Через пару минут мы добрались до унылого серого дома, расположенного на отшибе северного квартала. Фея вынула из черной сумочки маленькую перламутровую пудреницу и, выполнив акробатический этюд с двойным сальто-мортале, острым краем перерезала солнечный луч.
Звонко хлопнули створки, и плененный зайчик заверещал от испуга.
- Вот так. Будет знать. Жмот. - Фея кивнула в сторону дома - теперь он выглядел единственным пятном птичьего помета на фоне веселого шутовского трико города.
Тяжелая деревянная дверь нехотя отворилась под скрип старого сверчка, который оповещал хозяина о незваных гостях - а моя подруга бесстыдно возглавляла черный список.
- Дорогой, как я рада тебя видеть! - совершенно искренне воскликнула Фея, подбегая к крупному рыжеволосому мужчине в испачканном фартуке. Она изобразила поцелуй, сложив губки бантиком. "Ничего удивительного", - подумала я, - "раз уж делаешь людям пакости, то обязательно становишься такой обходительной и милой".
- Почти поверил, - ухмыльнулся хозяин, пытаясь отстранить Фею широкой, мозолистой ладонью настоящего часовых дел мастера.
Пока проходил ритуал встречи двух заклятых друзей, я успела исподволь оглядеть внутренности мрачного помещения. Дощатые некрашеные стены от пола до потолка покрывала невероятная коллекция самых разнообразных часовых механизмов, начиная от перегонного куба клепсидры и заканчивая элегантными безделушками постмодерна. Вода капала, песок сыпался, маятники стучали, секунды прыгали маленькими блошками под запыленными стеклянными колпаками. В центре комнаты располагалась лавка мастера со всем набором необходимых инструментов: пила, пара топоров, разделочные ножи всех форм и размеров. Воздух дышал тяжелой прохладой и лавандовой вечностью.
- Дорогой, мне опять нужны... - защебетала Фея.
- Ты прекрасно знаешь, твой кредит давно исчерпан, - прервал её часовщик, указывая хмурым взглядом на небольшие песочные часы инкрустированные слоновой костью и черненым серебром. Верхний конус был пуст. - Я не знаю, как тебе удалось перевернуть их, но второй раз этот трюк не пройдет.
- Как ты можешь такое говорить про меня? - возмутилась плутовка, присев на краешек лавки и вновь пытаясь обнять рыжеволосого мастера; тот уклонился и достал из табакерки щепотку желтого нюхательного песка.
Затем молча протянул Фее бумагу с сургучной печатью.
- У тебя ровно минута, чтобы убраться отсюда, если ты не хочешь больших неприятностей, - сказал он, наполняя склянку секундомера.
Фея, легко соскочив с разделочной плоскости, послала часовщику воздушный поцелуй и увлекла меня наружу. Сверчок, сняв небольшой черный котелок, запиликал на скрипке похоронный марш. Дверь захлопнулась и слилась со стеной.
- И... зачем ты всё это затеяла? - кисло спросила я, проводя пальцами по шершавой стене в поисках щели.
- По крайней мере, теперь не придется ломать ногти, - Фея хихикнула, извлекла большой проржавевший консервный нож из сумочки, обидно щёлкнув её по металлическим губам: "не жадничай!" Сумочка съежилась и тихонечко заскулила.
- Хоть что-то! - откликнулась я, хоть мне и претило мелкое воровство. Если уж воровать, то так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно растраченный талант.
- Ах-ха! А ещё и это! - Фея извлекла из рукава короткого кимоно достаточно массивный и длинный мясницкий нож. - Без инструментов часовщика нам не обойтись.
В солнечных лучах синеватая дымчатая сталь приобретала розовый оттенок, струящийся по острой кромке лезвия.
- А бумага?
- Зая, я уже столько обязательств подписала своей кровью, что с большой радостью представляю вавилонское столпотворение кредиторов и вселенскую заварушку, которая непременно произойдет. Последние минуты несут в себе немало занятного. По крайней мере, представится хороший шанс ускользнуть под шумок, сохранив себе ещё одну жизнь и не заплатив по счетам.
***
На центральной площади города, выложенной в шашечку ровными матовыми квадратами желтого и белого стекла, царило оживление, свойственное любой праздничной дате календаря. Однако я ни сколько не сомневалась, что иные даты местным календарём просто не предусмотрены. Дети играют в куклы, куклы играют временем, время превращает детей во взрослых: тогда и наступают ежедневные будни. Но это уже другой мир и другая игра. Менее радостная, но не менее жестокая.
Мою подругу также забавляла суета.
- Знаешь, - сказала она, чуть смутившись, - а у меня было мало кукол. Я всегда хотела знать, как они устроены внутри, поэтому родители делали мне подарки с большой неохотой. И каждый раз я надеялась найти что-то необычное, когда... - Щеки Феи порозовели, длинные шелковистые ресницы подняли маленький вихрь солнечных пылинок.
Высоко в изумрудном небе легкий ветер колыхал мозаику из разноцветных воздушных шариков; казалось, бескрайнее поле диких цветов - васильков, маков, ромашек - отражается в зеркальной линзе огромных часов, накрывшей город.
Спутница вздохнула и продолжила уже отвернувшись:
- Теперь ты понимаешь, почему я так поступаю
Честно говоря, меня не очень-то радовала перспектива проводить анатомические исследования ходячих манекенов и даже говорит об этом. Тем более что все они были слишком похожи на самых обыкновенных живых людей: ходили, разговаривали, шутили, даже смеялись.
- Мне здешние жители напоминают бабочек, - ответила я, решив сменить тему, - такие же яркие, красивые и бесполезные.
- Но зато в каждом можно найти сюрприз! - уже беззаботно воскликнула подруга, подняв руку с элегантными часиками "Картье" из белого золота, корпус которых покрывала россыпь мелких блестящих слезинок. - Вот такое вот сердечко!
Я покривилась. Фея заметила змейку, которая юркнула в уголках моих губ, оставив несколько капелек прозрачного яда.
- Извини, я действительно хотела сделать тебе гадость, - честно призналась она. - Но ты прекрасно знаешь о моём отношении к бабочкам!
Как я могла забыть...
- Да. Отлично помню, но не думала, что это настолько неприятное воспоминание; ты упомянула о нем один единственный раз, да и то вскользь, - соврала я почти в каждом слове.
- В общем-то, ничего неприятного. Так. Пустяки, - ответила Фея, чуть прищурившись. - Это достаточно забавная история. Рассказать?
- Да. Разумеется... - ответила я, будто у меня оставался выбор.
- Достаточно давно я впервые оказалась в сказочном городе и считала его жителей живыми созданиями. Было весело, но мне скоро наскучили детские игры, - Фея вздохнула. - Тогда-то я познакомилась с часовщиком, который искал яркие краски для украшения своих поделок. Он подарил мне сачок и научил ловить бабочек, впрочем, как и всех остальных детей детей. Мы очень хотели помочь часовщику, он обещал лучшим подарить самые красивые из собранных часов... Знаешь, иногда мне кажется, что бабочки - души созданий... их мечты и фантазии, а работа мастера - символы и ритуалы... Он обманул нас.
Фея помолчала, затем, вздохнув, продолжила с грустью в голосе:
- Знаешь, здесь больше нет бабочек. Вообще нет. Поэтому ты и видишь в небе воздушные шарики. Никогда не думала, что куклы настолько романтичны...
***
Судя по вывескам и транспарантам, украшавшим разрисованную цветами полукруглую раковину сцены, сегодня проходил финал чемпионата города по пряничным домикам. Мы выбрались из толпы, отошли в сторону от центральной площади к кустам сирени, за которыми скрывался небольшой аквамариновый фонтан в форме цапли глотающей лягушку. В воздухе звенела маленькая радуга.
- Ты хотя бы помнишь, как она выглядит? - спросила Фея, присев на манящий изгиб синей скамьи, вцепившейся когтями четырёх львиных лап в мокрую траву.
- Иногда я не могла отличить суок от себя - у неё были такие человеческие руки...
- Хорошо, по крайней мере, фарфоровые и деревянные куклы отпадают... а с ними столько возни! - Фея поморщилась.
- Тряпичные тоже, - добавила я, припоминая объятия суок. С ней всегда было так хорошо...
- Ладно. Тогда идём! - подруга взяла меня под локоть и привстала со скамьи.
- Уже... - Я чувствовала себя явно не в своей тарелке: моя была сделана из японского фарфора сэтомоно, расписана ветвями сакуры, а эта - стальной хирургический поднос с какими-то бурыми пятнами. - Но как...
- Ах, ну да! Я совсем забыла! - Фея, покопавшись в сумочке, извлекла наружу небольшой серебристый пульт дистанционного управления. - Надо всего лишь найти нужный канал и нажать "стоп-кадр" - у каждой куклы есть выключатель.
- А остальные? - поинтересовалась я, глядя на толпу.
- Вот. Надень, - ответила Фея, доставая из сумочки пару розовых очков. - Куклы не видят в инфракрасном диапазоне. А чтобы найти то, чего нет, сначала надо потерять себя.
- Знаешь, найти суок - это все что я сейчас хочу. У меня больше нет никаких других желаний. Вообще никаких.
Перед нами опять стояла пестрая стена беззаботных манекенов, чьи платья и шляпки играли легким ветром, шаловливо загоняя его в легкие складки вздымаемой ткани, которая, опадая, вновь плотно облегала стройные фигуры. Море тел колыхалось волнами, тихо шелестело беззаботным смехом, чайками ныряли дамские солнечные зонтики.
Спокойная идиллия кукольного мира наполняла решимостью действовать; мы одновременно протянули друг другу руки, крепко сжали ладони, сделали шаг вперед, словно готовясь прыгнуть с обрыва в манящую стихию. В серых глазах Феи, пронзая розовые стекла очков, отразились мерцающие угольки моих глаз, вспыхнули маленькими огоньками, разбежались юркими ящерками по жилам, согревая странной музыкой вновь обретенного желания.
***
Мы оттащили ещё одно тело за кусты сирени.
- Как мало они отличаются от людей! - Фея, ловко орудуя консервным ножом, с презрением кивнула в сторону по-кроличьи замерших на площади силуэтов.
- Дай! Я сама! - Без малейших колебаний я отобрала инструмент, подцепила и извлекла на свет маленькие часики в пластиковом корпусе с электронным циферблатом. - Нет. Опять не она. Это должно быть что-то особенное... впрочем, ты и сама знаешь...
- Странная игра, странные роли... - задумчиво произнесла Фея, глядя на растерзанные тела.
- Я не играю! И я всегда такая, какая есть на самом деле!
- Все люди без исключения играют в одну большую игру - слова. Слова окружают нас. Слова создают желания и привязанности, заставляют действовать. Даже когда ты понимаешь это, то всё равно слова играют тобой.
- К чему этот бессмысленный разговор, если такова жизнь?
- Жизнь... Разве? Театр марионеток.
Фея пристально посмотрела в мои глаза; огоньки в наших зрачках продолжали свой танец, но дрожь предельно натянутых в груди струн больше не беспокоила пальцы, а лишь продолжала ткать тонкую фиолетовую ауру звуков, вплетая в неё и тающие нити силы. Достаточно только начать, а дальше... Но усталость, несмотря на нервный азарт, уже укутывала плотным коконом; движения становились неверными, замедленно-рваными.
- Всё. Больше не могу. Пойдём, - я встала и протянула руку Фее, которая чувствовала себя не лучше.
- Пойдем... - согласно кивнула она.
Мы пересекли почти всю желто-белую шахматную доску, своими квадратами стягивающую сказочные домики к центру города. Я шла впереди, Фея чуть отставала. Теплый ветерок струился по лицу, пряно-карамельное дыхание расположенной поблизости кондитерской лавки создавало безмятежную атмосферу далекого детства.
***
Невысокая легкая фигурка стояла у белого куба маленького передвижного прилавка с навесом из голубой ткани, раздавая гуляющим сибаритам воздушные шарики. Время от времени и сама продавщица отпускала разноцветные сферы и эллипсоиды, любуясь, как они пополняют хрупкую мозаику небесного купола.
И вдруг мне безумно захотелось совершить нечто странное, забытое, наивное.
Шарик!
Выпустить шарик!
Я подошла к прилавку. Девушка, улыбнувшись, протянула связку воздушных шариков.
Наши руки соприкоснулись... И время остановилось. Обернулось, потекло вспять, замелькало. Больше я не могла думать. Ни о чём. Я видела хоровод бабочек перед глазами, полевые цветы, улыбку суок. Слышала смех. Чувствовала струящуюся теплоту её рук. Вдыхала ванильный аромат её волос. Наши руки соприкоснулись... Но изломы холодных белых костяшек сомкнулись наручниками на запястьях суок, щелкнув алыми ногтями: "всё уже решено".
Суок смотрела с легким укором.
Одно мгновение. Она не сопротивлялась. Она ничего не сказала. Я толкнула. Сильнее. Колени суок подогнулись. Девушка словно не упала, а легла. Ладони разжались, освобождая нити. Суок смотрела в небо молча; спектральный веер улетающих шариков отражался в её голубых глазах.
Одно мгновение. Разрез на платье. Ребра поддались легко. Мягкая плоть разъехалась в стороны, обнажая блестящий рубиновый циферблат. Ресницы суок вспорхнули, сложились и замерли: глаза закрылись. Циферблат? Моя рука дрожала - в клетке пальцев билось маленькое живое сердечко. Странная тишина вокруг. Странные звуки в груди.
Моей груди.
Одно мгновение.
Одна вечность: тик-так, тик-так... тик-так...
|