Даймар Сонни : другие произведения.

Черный Пьеро

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Высокая кукольная трагедия
    2-е место в финале конкурса Сюрреалистического хоррора "Коса"
    Диплом Призера Конкурса "Точка разлома" Международного Союза Писателей "Новый Современник". Номинация "Проза".
  
  
  
  Черный Пьеро
  
  Пьеро пил водку и плакал. Воспаленные от бессонницы веки, синие полумесяцы под сухими глазами, которые с ледяным отчаянием, не мигая смотрят в пустоту. За много лет он лишился слез и эмоций, и только безысходная тоска Орфея по дороге к берегам Стикса оставалась его постоянным спутником.
  
  Став тем, кто он есть, Пьеро избавился от страданий, которые приносит человеческое существование, но своим рассудком он понимал, что никогда не сможет вернуться к прежней жизни, и случайное пробуждение не принесет ему ничего, кроме боли.
  
  Этой ночью он плакал, как не плакал с поры своей сценической юности, когда сам Станиславский не посмел бы воскликнуть: "Не верю!" - а, обняв дрожащую от рыданий фигуру, самозабвенно и без рассуждений предался чистой феерии трагедии - песне самоубийцы, с высоты карниза ласкающего взглядом холодный камень улицы. Любой человек становится трупом, когда понимает неизбежность последнего выбора и принимает его всем своим сердцем.
  
  Ладья Пьеро давно плыла по реке безвременья. Последней путеводной нитью в мире живых оставались друзья. Пьеро все еще любил и ненавидел их, хотя такие сильные слова "любовь" и "ненависть" неуместны, когда речь заходит об умерших чувствах. Скорее, перед мысленным взором Пьеро временами возникали картины прошлого, которые он не желал терять и от которых стремился избавиться.
  
  ***
  
  Артемон отчаянно сопротивлялся, но тонкая капроновая сеть все сильнее впивалась в его бунтующее тело. Наконец пес затих, осознав, насколько бессмысленны попытки освободиться, и лишь презрительно скалил клыки, пытаясь поймать взгляд своего мучителя. Оба молчали. Пьеро затянул узлы и устало сел на мшистый пень. С холодным равнодушием он заглянул в полыхающие огнем глаза Артемона.
  
  Светила полная луна, лес говорил на своем тайном языке, и ему вторили ночные звери: мрачно ухала сова, где-то вдалеке выли и тявкали шакалы, деля протухшую мертвечину.
  
  Пьеро закурил, щелчком выбил вторую сигарету и поднес пачку к пасти пуделя, тот даже не шелохнулся. "Ты всегда был глупым и отважным гордецом. Неужели ты не понимаешь, что теперь им больше не на кого рассчитывать". - Артемон лишь оскалился в ответ.
  
  Через четверть часа на освещенную поляну тихо ступили две тени, и Пьеро без труда узнал подручных Хозяина - квисин Кумихо и Нэкомато. Кумихо заметала следы девятью лисьими хвостами.
  
  Пьеро, встав, резко опустил руки вниз, и из широких рукавов черного балахона в ладони скользнула холодная сталь метательных ножей. Пьеро закружился в стремительном танце, сливаясь с ночью и ветром.
  
  Нэкомато остановился и уважительно зафыркал, пытаясь желтым глазом отследить перемещения дзанни . Кумихо спряталась за спиной спутника - как и большинство квисин она принимала Пьеро за Ёмна, покровителя духов ада, и Пьеро не спешил никого убеждать в обратном. Он и сам не знал, в кого превратился за эти годы, старательно избегал любых мыслей, но не мог пресечь слухи и допускал, что Эллекен заключил с ним негласный союз после смерти Арлекина.
  
  ***
  
  Главарь повстанцев Арлекин стал первой его жертвой. В этом извечном противостоянии архетипов Пьеро постоянно проигрывал, терпел издевательства и унижения от первого дзанни, но когда они оказались по разную сторону сцены не в обычном театре дель-арте, а в мире новом, выходящим за пределы привычных ролей и сюжетов, Пьеро, наконец, обрел свободу, которая так жестоко посмеялась над всеми: Золотой ключик открывал ящик Пандоры.
  
  Будучи изящным интриганом и счастливым любовником Арлекин никогда не воспринимал своего старого соперника как угрозу - слишком легко, раз за разом, тот уступал в борьбе, но теперь пестрый шут жестоко поплатился за свою беспечную самонадеянность. Вероятно, виной тому послужило и всеобщее заблуждение: несмотря на очевидные события, никто не желал верить, что мир уже давно живет по иным правилам. До последнего момента и самому Пьеро все вокруг казалось сном, странным и страшным сном, подобным мутному клею.
  
  Пьеро выследил Арлекина по дороге от Доктора Грациано, который оставался в Стране дураков связным повстанцев.
  
  Закат обжигал кроны деревьев, превращая их в огненные шары, и розовые облака распростерли свои острые крылья над горизонтом. Стрекотали кузнечики, заливались трелями дрозды и малиновки, поле дышало мятой и медом. Пьеро поджидал свою жертву, спрятавшись в могучих ветвях столетнего дуба. Сжав в правой руке удавку, он читал стихи: "Вокруг все дышало душисто вечерним своим ароматом, и птицы, блаженствуя, пели - как вы, восхищаясь закатом. Весь мир оживал при закате по странной какой-то причуде... и было так странно, так дивно вам, жалкие темные люди! И было вам все это чуждо, но так упоительно ново, что вы поспешили... проснуться, боясь пробужденья иного..."*
  
  Арлекин просыпался мучительно.
  
  Бесшумно спрыгнув на землю позади соперника, Пьеро захлестнул петлю на его горле, быстро повернулся спиной к спине и потащил за собой круговым движением. Арлекин хрипел, пытаясь отжать пальцами тонкую струну, и когда жить ему оставалось считанные секунды, Пьеро отступил вбок и провел подсечку, не выпуская удавку из рук. Захват ослаб, Арлекин глотал воздух посиневшими губами, с трудом понимая, что происходит. Пьеро, не мешкая, заломил руки пленника за спину и скрутил их свободным концом, затем связал и лодыжки.
  
  Нет, слуга не собирался дарить жизнь. Хозяин изъявил желание, чтобы жестокое убийство отрезвило бунтовщиков и заставило подчиниться его воле, слепым орудием которой служил Пьеро.
  
  Возможно, Пьеро никогда не решился на столь ужасный поступок, если бы в глубине души печальный любовник не лелеял надежду вернуть Мальвину, наивно полагая, что смерть Арлекина и страх за свою жизнь заставят девушку бежать из леса, и тогда она примет предложение его руки и сердца. Этот глубоко личный мотив перевесил все сомнения, и Пьеро принял решение, не понимая, что совершает поступок, после которого уже невозможно остановиться.
  
  Последние розовые блики померкли среди травы, серые тени деревьев растворились во внезапно разлившемся мраке, и тишина сковала лес: все замерло в ожидании, когда ночное светило обретет полную власть над землей. Ночь при полной луне казалась светлее неверных сумерек.
  
  Пьеро ловко забрался на нижнюю ветвь дуба, достал из большого дупла свою любимую мандолину и закинул её за спину - дело сделано, теперь она не помешает. Спрыгнув, взял Арлекина за ноги и оттащил на опушку к лесоповалу, где находилось гнездо белых муравьев, причудливый холм похожий на гигантский сморчок высотой по пояс человеку.
  
  Арлекин слабо дергался и пытался что-то сказать, но смятая гортань извлекала только хрипы и шипение.
  
  Пьеро поставил пестрого шута на колени, а в землю, между рук и ног, забил кол - так чтобы Арлекин не мог ни упасть, ни отползти в сторону. Затем убийца обнял старого друга и вечного врага, коснулся пальцами его дрожащих рук, заглянул в широко открытые глаза... он впервые пил страх и наслаждался им. Через мгновение в мертвенном лунном свете сверкнула сталь, и за один взмах острый ланцет раскроил пестрое трико и живот Арлекина от грудной клетки до паха.
  
  Стонам и гортанным всхлипам Арлекина внимали только совы и полевые мыши: черный силуэт удалялся по дороге к городу, а ветер приносил издалека плач мандолины и слова странной песни: "Мы как трепетные птицы, мы как свечи на ветру, дивный сон еще нам снится, да развеется к утру. Нет ни сна, ни пробужденья только шорохи вокруг, только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук. Бейте в бубен, рвите струны, кувыркайся мой паяц, в твоем сердце дышит трудно драгоценная змея. Бейте в бубен, рвите струны, громче музыка играй, а кто слышал эти песни, попадает прямо в рай"**.
  
  Ранним утром поднялся порывистый ветер, и деревья с шумом ловили его своими ветвями. Серое небо жадно впитывало солнечный свет и тускло освещало окрестности. "Дзинь-дзинь-дзинь... динь-динь... дон... дзинь-дзинь..." - звон раздавался слева от дороги. Артемон навострил уши, тихонечко взвизгнул и потащил Пульчинелло к лесоповалу.
  
  Лохмотья красно-черного трико трепыхались, словно траурные бабочки, попавшие в патоку, и сквозь прорехи шутовского наряда мелькал белый, полностью обглоданный остов. Арлекин стоял на коленях перед муравейником, а на самом верху вбитого в землю кола крутилась на ветру маленькая черная треуголка с бубенцами: "Дзинь-дзинь... динь-динь... дон..."
  
  ***
  
  Пьеро шел по мощеной серым булыжником улочке. Он уже знал, что Мальвина покинула повстанцев, как и некоторые растерянные и испуганные дзанни, но многие сплотились вокруг оставшихся лидеров и, казалось, обрели еще большую уверенность в своей правоте и решимость действовать.
  
  Давным-давно Пьеро поклялся в верности своему другу, тогда еще другу, и с тех пор ни разу клятве не изменил. Даже после окончательного раскола, когда несогласные - тоже друзья - были вынуждены бежать в лес, он остался с Хозяином, хотя некоторое время и сомневался в принятом решении, но также не находил искренности и в помыслах своих новых противников.
  Теперь он сжег корабли в последней гавани.
  
  Издали завидев черный балахон, прохожие прятали глаза и жались к стенам домов.
  
  Чем ближе подходил Пьеро к резиденции Хозяина - зданию огромного Театра, похожего на дворец со множеством открытых сцен, незаметно переходящих в улочки, которые словно щупальца спрута опутывали весь город, - тем больше перемен происходило вокруг.
  
  Солнечный свет становился пыльным, рассеянным и словно зыбким покрывалом тяжело ложился на камень, стены домов, траву и деревья. Затхлый воздух напоминал о больнице или ночлежке запахом формалина и старого тряпья.
  
  Казалось, слова и поступки создают не только ауру страха, но изменяют и мир материальных предметов, изменяют не внешне, а суть - самые корни.
  
  Пьеро сорвал сморщенный лист денежного дерева, помял в пальцах - поверхность листа напоминала кожу летучей мыши, и с легким отвращением бросил его в сточную канаву.
  
  Все так и есть, так оно и есть. И теперь уже не важно, замечал ли он что-то ранее или старательно отводил взгляд. Не важно, накапливались ли перемены исподволь, словно вода перед запрудой, а затем вырвались на свободу мутным потоком. А может все происходило естественно - так взрослеет ребенок или умирает любовь.
  
  Иногда, только оглянувшись назад, человек понимает, насколько он одинок.
  
  
  
  *Игорь Северянин, Ноктюрн
  **Эдмунд Шклярский, Мы как трепетные птицы
  ...
  ...
   []
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"