Просто бесконечность огней. Темнота и в ней лишь иногда появляются лучики света. Там. Тут. Исчезают. Кажется, это и есть вечность. Вечный свет огней. Они бессмертны. Они будут светить, будут восхищать и очаровывать всегда. Ты - ничто по сравнению с ними. Ты лишь можешь смотреть, любоваться, но никогда не сможешь дотянуться до них, никогда не прикоснешься к чуду. Они разбросаны по небу, земле, по всему миру и они даже не догадываются о твоем существовании. Как мировая микросхема, состоящая лишь из миллионов огней и черноты, несущих свет в непроглядной ночи. Они просто собираются в узоры лишь им понятны. Они восхищают, они очаровывают, они позволяют прикоснуться к чему-то высшему, прекрасному. Они живут своей жизнью, но лишь иногда пересекаются с нашей. Но это несравнимо ни с чем, потому что, когда видишь их, в душе рождаются непознанные доселе чувства и больше всего в жизни хочется любить, быть любимым, дышать любовью, жить ею. Просто принадлежать ей целиком и полностью, отдаться ей, думая лишь сердцем и забыть обо всем в этой жизни, просто делать лишь то, что нашептали ночные огни.
- Билл!
Я словно очнулся от какого-то прекрасного видения.
- Что? - я еще не мог вернуться к реальности, но нужно ли это?
- Чего ты уставился туда?
- Том, просто не делай ничего.
Я положил руку тебе на шею, легонько притянул тебя к себе и поцеловал такие желанные губы. Ночные огни говорили мне, что я правильно делаю. Ты оттолкнешь. Но сейчас самое время показать тебе свои чувства, хотя бы на этот короткий миг сделать тебя моим и только моим. Странно, я всегда боялся летать в самолете, но сейчас меня окутало какое-то удивительное спокойствие. Отдать тебе всю любовь без остатка и остаться в этом жестоком мире лишь с тобой, лишь твоим, хотя бы на это короткое мгновение беззаветной любви.
Ты смотришь на меня каким-то непонимающим взглядом. Ты не ожидал такого от меня. Но я же тоже не ожидал, что такое сделаю. Тем более, ночью в самолете, где этот поцелуй могут увидеть. Но просто пришло время. Мне сейчас так хорошо, как никогда и мне все равно, что ты скажешь. Ты же когда-нибудь должен был понять мои чувства. Принять их или нет, как отнестись к ним - ты сам должен решить это, просто я открыл тебе сердце, которое любит тебя.
Ты не ответил ничего, просто промолчал, но не отверг меня, когда я прижался к тебе и уснул, уткнувшись лицом в твое плечо. Твой запах, твое едва ощутимое дыхание, твое прекрасное лицо возле меня. И молчание. Твое молчание в ответ на мое признание. Молчи, сейчас мне ничего не нужно, просто позволь чувствовать своим телом твое, вот так лежать, прижавшись к тебе, слушать каждый стук твоего сердца, вдыхать твой запах, любить всей душой. Я люблю тебя, и пускай пока что я не сказал тебе эти три слова, я еще скажу их много, много раз, мечтая услышать их эхо от тебя.
* * *
Прошло уже две недели нашего тура, две недели с момента того прекрасного мгновения любви в самолете. Ни слова о том, что произошло, ни воспоминания. Ты забыл или не помнишь? Зачем ранишь мою душу своим молчанием? Неужели для тебя это абсолютно ничего не значило? Или ты просто не знаешь, что ответить, боишься ранить меня. А мне бы только услышать лишь слово, намек, даже отказ, только не молчание. Но ты молчишь, относишься ко мне так же, как раньше. Ты остался такой же, как и был. Лишь я изменился, мечтаю о том, что ты хотя бы косвенно напомнишь мне о том поцелуе. Как хочу я сейчас знать, что ты думаешь, что ты думал тогда. Но раньше я лучше чувствовал тебя, сейчас ты будто закрылся изнутри. Знал бы ты, что я до сих пор каждый миг рядом с тобой вспоминаю россыпь ночных огней, мой поцелуй и твое молчание, легкое соприкосновение с настоящей любовью, момент наибольшего счастья. Тогда на секунду мне показалось, что ты ответишь. Но это лишь потому, что ты не отверг, ты всегда боялся причинить мне боль. Но нет. Я не надеюсь больше, я просто люблю. Пускай безответно. Но люблю.
А наши фанаты... Они ведь пишут рассказы о нашей любви, даже о наших интимных отношениях. Они видят это лучше, чем мы. Я был слепой, и меня эти рассказы просто бесили, просто я сопротивлялся тому, что чувствую. Ведь боялся признать, что они правы, что я люблю. Люблю тебя, мой любимый братишка, лишь тебя, мой Томми. Но любви, такой, как в их рассказах нет, ведь ты не любишь. Ты же уже забыл тот единственный наш поцелуй. А, если не забыл, напомни, хоть чем-то, прошу, я пойму все. А может, ты его тоже сейчас вспоминаешь, но не решаешься сказать мне. Но это лишь мечты. Некоторые из них сбываются, но большинство остается несбыточными. На то они и мечты. Твоя любовь - несбыточная мечта для меня. И теперь, читая очередной фанатский рассказ, я мечтаю о том, чтобы это было на самом деле. Да, я теперь читаю их, чтобы ощутить то, чего на самом деле нет, отдаться недостижимым для меня чувствам и просто понять, как это, когда любят взаимно.
Завтра концерт. Теперь все песни я посвящаю тебе. Все песни о любви. Пою для тебя, отдаю тебе через песни свою душу. Ты ни в чем не изменился, такой же, как и был. Изменился я, хотя и стараюсь не показывать, ты же не можешь не видеть этого. Ты же видишь меня лучше, чем остальные. А ты остался таким же заботливым, добрым, любящим по-братски, даже нежным, но не так, как бы хотелось мне. Ты такой же, я другой, но я сейчас очень боюсь потерять наше доверие, нашу дружбу через свою любовь. Ведь мы оба любим. По-разному. И даже, если я больше всего на свете хочу целовать твои губы, ласкать твое тело, владеть им, ты не дашь мне этого. Потому, что ты уже забыл тот поцелуй или посчитал его глупой ошибкой или... просто стер с памяти. Но я же люблю. И там, в самолете среди вечного сияния ночных огней, я дал тебе понять, что люблю. Лишь тебя. Единственного. Во всем мире. И я, наверное, был бы самым счастливым, если бы ты ответил мне взаимностью. Ведь человек всегда хочет большего. Больше поцелуев, больше любви, больше нежности. Еще больше. Пока это не убьет его. Пока это не уничтожит его душу. Но я же не могу разлюбить, пусть это убьет меня, пусть принесет страдания, не могу, не хочу. Потому, что любовь благословенна. Даже, если безответна. Даже, если разбивает сердце и уничтожает душу. Все равно люблю и снова смотрю с балкона на ночные огни. Город будто замер и лишь они живут, и слезы на моих щеках, плавно падающие на сложенные руки. Они убивают и оживляют мою душу. Такие магические, завораживающие. На миг представляю тебя и себя рядом с тобой. Нет, сейчас я бы не удержался, подарил тебе глубокий, страстный поцелуй, не давая сопротивляться, не давая даже шевелиться. Я бы заставил тебя ответить, я бы заставил поцеловать меня, я бы излил тебе свои чувства. Те, что ожили в моем сердце лишь недавно, но уже пылают ярким огнем. Те, которых нет в тебе. Миллионы огней снизу и лишь один огонь моей души то вспыхивает, то угасает. И одинокая любовь только в моем сердце. Она в цепях, освободи ее, услышь мою мольбу, мой самый дорогой в мире человек. Даже, если ты не знаешь, что я сейчас сижу и думаю о тебе, почувствуй это, ощути мою любовь, раздели. Но нет, эти мечты напрасны. Еще одна слеза стекает по щеке, я стираю ее. Это моя последняя слеза за этот вечер, больше я не буду плакать о тебе. Лишь любить, мечтать. Лишь о тебе одном. Но ты закрылся, ты забыл, ты убиваешь меня. Но ты не знаешь об этом...
* * *
Скоро наш последний концерт. Потом отдыхать. Целых две недели. На родине. Я так ждал этого. Весь тур я ждал этого. С тех пор, как поцеловал те6я. Просто я уже вконец измотан от этих концертов, поездок, толп фанатов, кричащих "Я тебя люблю". А я люблю тебя, моего брата, моего близнеца, моего единственного, любимого, желанного. И скоро смогу быть с тобой. Свободным в своей любви, не скрывать, не прятаться, просто любить. Не укрывать твое фото поцелуями, укрывать ими твое лицо, твое тело. Показать тебе себя именно такого, любящего до безумия. Несмотря на твой ответ. Ты сводишь меня с ума, ты не знаешь об этом, но я сгораю от любви, плачу, смеюсь, смотрю на твою улыбку и улыбаюсь, смотрю на тебя уставшего, потерянного, измученного и становится грустно. Потому, что я чувствую тебя и, хотя ты и скрываешь свои эмоции от окружающих, есть то, что ты не можешь скрыть от меня. Ты так устал. Заходя в номер, я часто вижу твои бесцветные, не выражающие ничего глаза и тогда больше всего на свете хочу прижать тебя к себе и ласкать, целовать, гладить нежную кожу пока в них не засветится улыбка. Но сейчас ты улыбаешься гораздо чаще меня, у меня уже нет сил скрывать эмоции, скрывать любовь. Замечаешь ли ты это? Я хочу свободы. Хотя бы две недели. Хочу оказаться с тобой в запертой комнате. Хочу тебя. Хотя ты мой брат-близнец. Хотя эта любовь запрещена, хотя она преследуема, неправильна и грешна. Я не могу не любить, не могу не любить сейчас. Как хочу, чтобы ты прочитал мои мысли, о тебе, лишь одном. Ты - мое все. Лишь ты. Но я не могу принуждать тебя любить, не могу заставлять, как бы ни болела моя душа. Я могу просто страдать, плакать, но любить, лишь любить.
Вдруг ты вошел в мою комнату. Вновь моя душа ожила, вновь умерла, когда я увидел грусть в твоих карих глазах, вновь все тело пронзила невыносимая мука любви. Я едва сдержал слезы, почему-то вдруг стало невыносимо обидно за себя, свою любовь, твое молчание. Томми, любимый, ну почему жизнь так несправедлива, почему любишь ты, но не любят тебя. Но ты пришел не за этим, ты даже не знаешь, как я хочу кричать на весь мир тебе одному, признания, вопросы, выливая боль и чувства, как я каждый миг мечтаю о твоей любви, зная, что это лишь фантазии. И вот сейчас, смотря на тебя, сидящего в белом мягком кресле, широко раздвинув ноги в своих нелепых широких штанах, я больше всего на свете хочу хотя бы прижаться к тебе всем телом и слышать, как бьется твое сердце, мечтать, чтобы оно билось в унисон с моим.
- Билл!
- Что?
Почему в твоем голосе так мало нежности, так много сухости и бесчувственности, почему ты заботишься обо мне, но одновременно ранишь в самое сердце?
- У нас завтра репетиция?
- Да, с самого утра.
Ты вздохнул, так тяжело, и замолк, будто не зная, что говорить дальше. В комнате зависла тишина, мне казалось, что я даже слышу твое тихое дыхание. Ты отвел взгляд, смотрел куда-то в стену, я смотрел на тебя. Я любил тебя, хотел хотя бы поцеловать, но не сейчас. Я просто задал тебе самый логичный вопрос:
- Зачем ты пришел? - ведь и так было понятно, что вопрос о репетиции не был целью твоего визита.
Ты с некоторым удивлением посмотрел на меня. Снова отвел глаза и каким-то опустошенным голосом произнес:
- А что, я уже не могу просто так прийти к своему брату?
Я промолчал, хотя на языке крутился вопрос, на который я уже давно мечтал получить ответ. Лишь один вопрос. Может, сейчас самое время, я не знаю, но, если не сейчас, то никогда:
- Том, ты помнишь тот поцелуй в самолете?
Ты посмотрел мне прямо в глаза. Но даже я не мог прочитать твой взгляд, познать его суть, даже человек, который знает тебя всю жизнь. Посмотрел... и вышел. Мне показалось, навсегда. Мне показалось, что-то изменилось в твоем отношении ко мне. Этот вопрос затронул тебя до глубины души, пробудил память, воспоминания, может быть, некоторую боль от того поцелуя... или любовь? Но это невозможно. А в комнате так пусто без тебя, на душе так же, ты ушел, ее огонь погас, наступили сумерки, воцарилась ночь. Темная, непроглядная, ничем не освещаемая. Так хочу, чтоб ты вернулся, слушаю тишину, мечтая услышать твои шаги. Но их нет. Лишь тишина. И ты. Где-то возможно думаешь о моем вопросе. Или... не знаю, но ощущаю, что тебе плохо. А мне так холодно от неопределенности в твоем взгляде. И больно. От любви. И слезы. От нее же. Смотрю на кресло, где недавно сидел ты. Кажется, прошла уже вечность с того момента, как ты встал с него. Несколько минут, как вечность. Я уже скучаю по тебе, тоскую по своей любви. Я уже жалею, что с моих губ сорвался тот вопрос, ведь если бы не он, ты бы не ушел. Он что-то изменил в тебе. Что? Не знаю, но что-то очень тонкое и ощутимое лишь тем, кто знает тебя, как себя самого. Ведь близнецы - это люди, понимающие друг друга больше кого-либо. Может быть, когда мы улетим в Германию, мы сможем объясниться, наладить отношения. А я снова скажу тебе, что люблю. Еще много-много раз.
* * *
Мы опять летим ночью. Опять передо мной бесконечное очарование ночных огней. Опять микросхема вечности. Свет моей любви. Опять ты рядом. Опять хочу поцеловать. Но не сейчас. Позже. Дома. Когда никто не сможет это увидеть, никто не сможет помешать. Большие созвездия огней и маленькие, едва заметные огоньки. Как люди. Мы видим лишь больших, заметных, а сотни тысяч маленьких проходят мимо. Так люди теряют свою судьбу. Ведь иногда она совсем рядом. Как ты, сидящий рядом со мной. Я же раньше не замечал, что моя судьба была со мной с рождения, просто я не видел ее. Ты сидишь так спокойно, опустив голову, скрыв взгляд под кепкой, углубившись в себя, отвлекшись от реальности. Как бы я хотел знать, о чем ты сейчас думаешь. Ведь я снова думаю о тебе. Снова хочу любить, быть любимым, снова и снова. Несмотря ни на что. Просто видя появляющиеся и исчезающие ночные огни.
Вдруг толчок, испуг, чей-то крик. Непроизвольно сжимаю руки в кулаки. Просьба сохранять спокойствие. Воздушная яма или что-то еще. Я не знаю, но четко осознаю, что мы можем упасть. Упасть? Сейчас? Нет. Этого не может случиться. Только не с нами. Еще один толчок. Теплая ладонь на моей руке. Твоя. Испуг в твоих поднятых глазах. Крепко сжимаю твою руку, молюсь, чтобы все было хорошо. Я хотел тебя успокоить, уверить, что все обязательно будет хорошо, но не мог, слова застряли где-то глубоко и не желали выходить наружу. Может быть потому, что это частично было ложью. Если мы упадем, единственное, чего я еще хочу в этой жизни, еще раз поцеловать твои родные, любимые губы. Еще один толчок, мне показалось, что мы немного снизились. Мне стало страшно. Я сжал твою руку сильнее, ты переплел другую свою руку с моей, торопливо, будто боясь не успеть, заговорил:
- Билл, когда ты меня поцеловал... тогда мне стало страшно... оттого, что... - ты сбивался, говорил невнятно. Я просто закрыл твой рот одной рукой, другую положил тебе на шею и коснулся твоих губ своими, сначала легко, нежно, робко, а потом, когда ты мне ответил, все более страстно. Я столько мечтал об этом мгновении, самом лучшем в моей жизни. И мне вдруг стало совсем не страшно, что мы упадем, разобьемся, умрем. Сейчас имела значение лишь наша любовь, наши, сомкнутые в страстном поцелуе, губы, мгновение любви, страсти, единства с тобой. Нашей любви, впервые в этой жизни нашей. Я любил тебя в тот момент так сильно, что, если бы мы не были в самолете, который вот-вот упадет, раздел бы и ласкал, целовал твое тело, а потом у нас бы был секс, такой, как никогда в жизни. Самый лучший. И ты тоже хочешь этого. Я знаю, сейчас я чувствую тебя, все твое тело, твою душу, твою любовь. Я люблю тебя, люблю сильнее и сильнее, и если мы разобьемся, это ничего, самое главное, что мы любим, любим и лишь это важно.
У нас кончалось дыхание, мы медленно, не желая делать это, разомкнули губы. Я не хотел опускать свою руку, наши губы все еще были близко, я чувствовал, как твое горячее дыхание обжигает мою кожу. Я очень медленно опустил свою руку, но потом резко поднял и коснулся кончиками пальцев нежной кожи на щеке. Ты содрогнулся от этого прикосновение, ты смотрел на меня каким-то нереально счастливым, сияющим взглядом. А я просто хотел ощущать эту близость как можно дольше, твою кожу под моими пальцами, горячее дыхания, взгляд полный любви и счастья. Мы падали, и это были последние мгновения нашей жизни. Но они самые счастливые. Последнее счастье, последние моменты любви, из глаз стекли две слезинки потому, что мы умрем и таких моментов, как этот больше никогда не будет. А ты вдруг сказал такие ожидаемые мною слова:
- Я люблю тебя, Билли.
Я в ответ провел рукой по щеке, стараясь вложить в это движение ту безграничную нежность, которая жила в моем сердце. Опустился ниже, нежно провел пальцами по шее. Ощутил твою дрожь и просто обнял тебя, прижался к своему любимому человеку всем телом, тихонько прошептал:
- Мой хороший, я тоже очень сильно люблю тебя.
- Мы умрем? - и от этого вопроса у меня в сердце что-то оборвалось, что-то очень важное, ты будто уже разговаривал со смертью в тот миг, ты смотрел ей в глаза. Любовь и страх в твоих глазах вновь рвали мою душу на куски.
- Да, наверное, но ты не бойся, я с тобой до конца, - это была жестокая правда, самая жестокая в мире, но зачем лгать самому себе, пусть правда и жестокая.
- Поцелуй меня еще раз, - после стольких дней, месяцев ожидания так было странно слышать эти слова от тебя.
В самолете было много людей, они кричали, плакали, творилась паника, но для нас их, как будто, не было. Смерть так близко и эти последние минуты жизни мы проживем по-настоящему так, как мы хотим, так, как желает сердце. Я поцеловал, нежно, коротко, даже робко, мы были совсем низко. Ты крепче сжал мою руку, страх вновь отпустил, я поцеловал тебя глубже, провел языком по твоей щеке, целовал шею, губы, руки, все твое лицо. Я плакал, плакал и ты, слезы падали на сомкнутые руки. Мы пытались прожить тот последний миг, как вечность. Я на секунду оторвался от тебя, взглянул на ночные огни, они были совсем близко, они открыли эту любовь, в их свете она и умрет. Я посмотрел в янтарную глубину твоих глаз, они блестели от слез и горели любовью. Я прильнул к тебе, пытаясь унести эту нежность, этот запах, эту боль в вечность. Ты, боясь разомкнуть руки, перестать ощущать эту связь, оказаться наедине с этим, стремительно летящим вниз, миром легонько коснулся губами моего лба. Я поднял голову, ты нашел мои губы, хотел поцеловать, но тут мы ощутили сильный удар. Мы куда-то упали, я лишь теперь подумал, что надо было застегнуть ремни безопасности, но уже поздно, все поздно, поздно любить, поздно надеяться на спасение. Я потерял одну твою руку, сжал вторую сильнее. Ты был без сознания, мое сердце сжалось от боли, но я понимал, что это все. Любовь - это радость и боль. Радость оттого, что любим, боль оттого, что теряем. Но радости в нашей любви было гораздо меньше боли. Почему же так быстро наступил конец? Почему наша любовь умерла, не успев родиться? Вдруг взрыв, что-то прямо около меня разлетелось в щепки. И исчез весь мир, осталась лишь боль, любовь, теплота твоей руки, крепко, мертво сжимающей мою и слова "Я люблю тебя" яркими вспышками в угасающем сознании...