Аннотация: ЧЕТВЕРТОЕ МЕСТО на БЛЭК-ДЖЕКЕ 2006. Первое место в группе первого тура из 109 рассказов. У войны не женское лицо?..
<
Небо войны
Расплывчатые цветные пятна не исчезли. Я еще раз сморгнула - не помогло: они плавно кружили по краям, в то время как в серёдке пульсировало белое пламя. С закрытыми глазами не легче... Голова гудела. Нет. В голове гудело сотней конопатых шмеликов... Казалось, меня медленно раскручивает на центрифуге. Нет. Как в детстве: на карусели из парка аттракционов - и размытый цвет лошавок, воздушных шариков, праздника... Может я снова стала лялькой? Или никогда взрослой не была?.. И никакой войны?.. И Светлика лишь придумала?.. Меня тогда в парке стошнило...
Вспомнила, Матка пуста!..
Вырвало. Мерзкий запах смыл беспамятство. Я действительно вспомнила...
* * *
...Темень ночи уже серела, но снимать нокт-очки не стоило. Пусть район и спокойный, пусть вероятность встретить вражескую группу мала, но... Мы с Йежкой как раз пробирались мимо развалин классницы. Под утро все вокруг остыло и виделось в прибор однообразно зеленым. Где гуще, где светлее... Заметив теплый красный сполох движения справа, я успела выстрелить из подствольника. А вот взрыва не услышала: одновременно с выстрелом глаза выжгло вспышкой светошумки, и меня вырубило...
* * *
Каска спасла. Я чувствовала на затылке кочующий сгусток боли. Если даже через шлем такая... Чем же меня садануло?.. В бок впилось что-то острое... Снова попыталась посмотреть.
Ничего не видно. Те же облачка разноцвета: что смотри, что нет. Матка пуста! Очки!.. Сняла: для ослепленных глаз рассветная муть выглядела еще туманнее. И в этой взвеси покачивалось блеклое пятнышко. Не вдруг, но поняла: лицо. Физия с огоньком сигарины у губ. По нему и догадалась. Одно лицо и искорка. Ни шеи, ни тела - почти ничего... Лишь повисший в воздухе автомат...
- Оклемалась, муделька? - Прокуренный голос отдавал ехидцей. - Зря я тебя сразу не кончила. Да вот, поспрошат решила... Шустра ты больноть!..
Я осторожно приподнялась на локоть и осмотрелась. Рядом валялась моя каска с изрядной вмятиной сзади. Шагах в трех раскорячился обглоданный скелет короеда, чуть далее, среди осколков кирпича, поперек гвоздастой доски лежала навзничь Йежка. Стонала Йежка. Умирала Йежка: у поясницы пыль пропиталась вытекавшей жизнью. Автомат коротко громыхнул, и стоны смолкли. Я дернулась головой. От движения, от звука выстрела снова замутило. Йежка!!! Поперхнулась тошнотой.
- Чё ж с тобой делат-то, псюка союзна? К своим отвесть? Или шлепнуть? - сепарка не спрашивала. Разговаривала сама с собой. Как: сходить до ветру сейчас, или погодить?.. - Как думашь?
- А что, мое мнение что-то изменит? - говорить было трудно, во рту сквозь прокислость чувствовался привкус крови, жутко хотелось пить. - Толку вам от моего трупа!
- Стало быть, жить хошь... - Чинарик пролетел рядом с моим ухом. Лучше б она так стреляла, как окурки бросает...
- А кто ж не хочет?
Округлое лицо с кривым носом пошевелилось и тотчас проявилось тело. Отключила таки "хам". Тоже верно: чего зря батареи сажать. На высокой сутулой фигуре изрядно потертый на коленях, в складках у локтей костюм с капюшоном сидел мешковато. Везет! У нас в дивизии таких штуки три, не больше. Денег стоит - как бронемаш... Раньше "хамелеонами" снабжали только космиков, летавших на другие планеты... Кабы мне такой... Не простая мне тетка попалась: за расстегнутым воротничком виднелась петлица капитанки.
- Оно, конешно, все хочут. Но не у всех выходит. Палву ты вона своёй гранатой... Как теперича хоронит-то?.. И меня едва не зацепило. Сколько ж тебе, салаженка, годков-то?
- Все мои! - А не слишком ли я дерзка? Эдак, и разозлить ее недолго. Стрельнет и... - Двадцать будет... скоро.
- Хм... Будет... Сумлеваюсь. Даж если я порешу сдать тебя особям, столько ты протянешь едва ли... Хотя... Да нет. Не будя. Ни особисток для тебя не будя, ни двадцати. Ты уж звиняй, но мне с тобой возиться недосуг - задание... Так что: глазки жмурь - я не больно.
- А может я знаю чего такого, что вам важней этого городка? Я ж не простая охламонка из тыла - разведалка!
- Да какая ты, твоих бать, разведалка! На разведалку учиться лет десять надь, а вы с этой, - сепаратистка кивнула в сторону Йежки, - как медведцы по чащобе хрустели!
- А что ж вы так с нами: со взрывами, стрельбой?
- Да живыми хотели... А ты вона как резва...
- Ну раз хотели - так и бери!
- Передумала я. Палва хотела, а я возражат - не та у нас целя. Да и зач тебе жить? Сегодня ее угробила, завтра еще кого... А тут: одна дырочка - и все!..
И все... И не будет больше на свете Жерни Хлунки... Никогда! Какое страшное слово. Мертвое. Душное. Инертное... Отрицающее само понятие будущего и возможного... Меня не будет! Моих мыслей, моих желаний, надежд... Моей любви, детей... И все... И я никогда не увижу звёзды? Жить!
- Жить!.. Жить хочу, - я кричала, - не стреляй! Ну что тебе это даст? Удовольствие? Свершение планов? Орденом наградят?
- Чмошка... Разнылась... С кем воеват доводится!.. Еще поплакай. - Плевок скользнул по черепу короеда и шариком катнулся по пыли. - Да какой, в задню, орден? По шапке настучат - факт! Пропустили б вас - нехай бы заграждение разбиралось, а сами б дело делат... А теперича, без Палвы, куда как сложнее... - Она была спокойна. Нарочито. И слова выговаривала с заметной издевкой. И вдруг как заорет: - Да ты хоть знашь, какой женкой она была! Баба! Настоящая! Крепкая, надежная, верная! Мы с ней уж годов семь как - не разлей вода! Дружа! А ты ее, кобла паскудча, на куски...
- На войне, как... Не у одной тебя дружи. Ты вон Йежку тоже не пожалела. Добила... И меня сейчас... А у меня Светлик...
- Светлик... А мне чё до него? Еще родителев вспомни, братишку младшова. Слезу выдавить хошь? Ни хрена не выйдет! Жмурь зенки, грю, а то так стрельну!
- А ты что, глаз боишься? Не сильно ты на профи-то похожа... Чувствительная дюже... Не из волонтерок ли?
- Да тебе какое дело? А ну встань! Иди, вона, к стене!
Поднялась я. Не спеша. Куда спешить? Главное - пуговку расстегнуть...
* * *
Совсем рассвело. Только тучи вверху... Тяжелые монотонные тучи. Унылые тучи. Без дождя, без просвета. Не бывает теперь просветов... С тех пор, как метеобомбы изобрели. А раньше, говорят, можно было звёзды видеть. И солнце... За треугольным остатком стены топорщились обгорелые ветви деревьев. На одной из них заполошно сверчала крупная малиновка...
Едва переставляя ноги, я прошла мимо Йежки. Того, что раньше было Йежкой. Мертвые глаза погрузились в небо. Или оно упало в них. Подожди, дружа, скоро и я, как ты, буду рассматривать клубящую хмарь пластмассовым взором куклика... Если не выйдет...
- Слушай! А как же не убий? Ты в Божницу-то веришь? - Цепляться за все, что возможно! Заинтересовать! Разжалобить! Уговорить! Умолить! Отвлечь! Рукав-то уже расстегнут!
- За душу мою беспокошся? В райницу, думашь, не пустят? Не переживай! Наша капелланка отмолит грехи мои. А нет, так и не страшноть... Я давнось по адницкой дороженьке хаживаю, про кущи садские и думат забыла. А, чёртка! - Я оглянулась на шорох: она споткнулась об арматурину и потеряла равновесие. Шанс!
Резко наклонившись в ее сторону, я вытянула левую руку как можно дальше, и, падая, выгнула кисть с петелькой спуска на среднем пальце...
Лиловая молница хлестнула ее в шею. Сепарка дернулась, скривилась гримасой, попыталась развернуть оружие, но скрюченные судорогой руки не послушались. Она упала ничком, а я подскочила и выхватила автомат. Голова закружилась... Матка пуста!..
Отбрела к куче мусора, села. Вот когда пригодился разрядник... Подарок матери на четырнадцатилетие... От хулиганок... А Йежка смеялась, что я и в армии его таскаю... Зря смеялась, дружа... Помогла игрушка-то...
Каска меня спасла. Но контузило изрядно. Я в любой момент могла свалиться без памяти... Аптечка у Йежки... Не дойти: сейчас очухается вражина... Ну да хоть водицы из фляги... Теплая... Железистая. Противная. Пусть так.
Она зашевелилась. Заперхала кашлицей. Неуклюже перевернулась на спину. Полежала. Села.
- Ну вот... Теперь я буду тебя решать. К своим вести... Или... - Стрелять не хотелось. Говорить тоже. Но и молчать не смогла. Не так просто, как думалось, убить человека. Не издалека: в неясный силуэт в прицеле, а так вот, взгляд в взгляд, поговорив... Что-то не давало, не позволяло сделать это.
Она поскребла грязный подбородок, тягуче сплюнула и взглянула на меня.
- Не глупи. Я ж офицерка. Веди меня в штаб - буду показания сдават. Уж мне-то есть чего поведат твоим командиркам. Ты ж за языком шла? Так считай - добыла. Веди. - Она встала и нагло пялилась на меня.
- А отчего ты такая уверенная? Нажму сейчас на курок и пойду к себе. Контужка есть - никто пенять не станет.
- Тогда стреляй. - Она развела руки в стороны, выпятив неожиданно немалые груди. - Стреляй, не тяни! Только подумай вначаль о том, чё ты мне недавнось грила. Про Божницу, про душу, про паренька свово...
Я скрипнула зубами. Зря она о Светлике вспомнила.
- А у меня детков трое... И мужья ждут, и папушка старенький под Горыней... А ты одним движением пальца всех их снесчастишь... А потом возвернешьси до дому и гордо жениху расскажь, как обездолила полдюжины людей... И под венец... И спат бушь спокойноть... Ежли сможь, щеня...
Я чуть не взвыла... Да какое она право имеет! Выстрел! Рядом с ее головой. Над ухом. Чтобы пулю услышала! Тварь!
- Ты чё, девка, псишка, что ль?
Испугавшись выстрела, малиновка сорвалась с ветки и, похрустывая красными перепонками, слетела в развалины.
- Нету Светлика... И отчика нету... Всех вы сожгли... Даже кремировать нечего...
- Сама ж грила: на войне...
- На войне? А какие они воевалки? Чем вам мешали те мужчики, детки, старухи?
- А ваши, думашь, церемониев водют? У моёй кумы тожеть вся семья под разбитым домом осталась!.. Видела б ты это месиво... Ладноть, звиняй. Хват болтат - пошли.
Пошли... Послать бы тебя! Но, уж, нет! Йежку походя, небрежно, между двумя затяжками, как сморкнулась... И идти, боюсь, не выйдет: свалюсь я в пути... Или она воспользуется моим состоянием, как я только что ее... Надо бы связать. А как? Наручники...
- Слышь, ты, подойди к моей друже и сними у нее с пояса наручники. Только без резких движений! Одни наручники - больше ничего не трогай, а то...
Она осторожно подошла к Йежке, отогнала ногой уже набежавших, почуявших поживу колючек-трупоедов, нагнулась... И исчезла! Матка пуста! От неожиданности я промедлила, и стрелять пришлось уже на удаляющийся звук бега... Послышался шум упавшего тела, взлетела пыль. Ориентируясь по ней и подошвам, я выпустила для верности еще очередь и лишь потом подошла. Забыть о "хаме"! Да, разведалка из меня и впрямь никудышная...
Перевернула на ощупь. Она хрипела, кашляла кровью, сквозь клокотание выплевывая слова:
- Дорога... Все дороги... Не видат тебе райницы...
Тут ты права... Дорог много. И не все они в райницу. И не попасть мне туда. Да и нужна ли она мне? Зачем мне райница, пока такие как ты по земле ходят? Такие, какой постепенно стану я... Уже начала становиться...
- Ко...бла... - запинаясь выматерилась она и затихла...
Лишь лицо среди перемолотого взрывами кирпича. Грязное, серое... С красной дорожкой из уголка рта... Неживое... Мною только что убитое... А глаза уже впитали это низкое, вечно полное бездонными тучами небо. Бессолнечное небо войны...
Меня снова вырвало. Прямо на это лицо. На эти неподвижные глаза. В это мертвое небо...