Аннотация: Сборник коротких рассказов для детей и взрослых о вымышленном народе, его обычаях, дружбе и путешествиях. Участник лонг-листа литературной премии "Дебют" в категории "Литература для детей" (2002).
ТОПЧЕНЬКИ
Кто такие топченьки?
Давным-давно, в первобытные времена, на Земле жило племя охотников, похожих на медведей. Это были мохнатые существа маленького роста, но, как многие в далекой древности, они были воинственны и часто сражались со своими недружелюбными соседями. Материк, на котором жили эти храбрые и гордые охотники, древние греки называли Топчарктида, ведь "арктос" на греческом языке - это "медведь".
После того, как на нашу Землю упал метеорит, Топчарктида ушла под воду, а остатки племени расселились на территориях между Индийским и Тихим океанами, где-то среди гор Тибета и Тянь-Шаня, к северу от полуострова Индостан.
В период переселения после катастрофы люди узнали, что эти умные и отважные охотники называют себя "топченьками". По своему мохнатому облику топченьки напоминали породу крупных собак, известных на Востоке. И это стало причиной исторической путаницы и трагических ошибок.
Тогда на Большом Совете топченьки решили создать собственную страну - Топчандию, огородив ее от людей. Но не все топченьки были согласны, и многие из них оставили своих соплеменников, поселившись вместе с людьми.
С тех пор две части одного племени, разделенные в далекие времена, живут параллельно, почти не пересекаясь. Одни топченьки - в своей стране, другие - среди нас. Обычаи у топченек и людей во многом похожи, мы рассказываем детям одни и те же сказки, так же мечтаем, радуемся, сердимся и грустим.
Может быть, однажды старейшины Топчандии согласятся убрать границу между нашими мирами, но пока что страна топченек скрыта от человеческих глаз, и путь туда находят очень немногие.
И вы можете только догадываться...
О детстве
Когда Дусенька, Гришенька и Витюшка были маленькими и ходили на учебу, Дусеньке мама давала с собой обед, а ребятам - нет. У мальчиков были очень строгие папы, и отчего-то не разрешали им брать еду из дома.
И вот был случай, когда Гришенька решил очень сложную задачу по математике - с квадратным уравнением и графиком - и вышел во двор передохнуть, посидеть на лавочке. Витюшка смеялся над его усердием:
- Зачем тебе это нужно?
Гришенька ничего не отвечал. Он опускал глаза и смотрел на свои коготки. Разве стоит кому-то объяснять, что для будущего космонавта самое главное - математика?
Но Дусенька поняла и без объяснений. Она села рядом, Гришенька подвинулся чуть-чуть.
- Хочешь колбаски? - спросила Дусенька.
Гришенька чуть наморщил носик, потому что ему было неловко, и еле-еле кивнул рыжей макушкой, продолжая смотреть на свои маленькие ножки.
Дусенька раскрыла сумочку, вытащила пакетик и аккуратно развернула его. Там, на салфеточке, оказались четыре кусочка колбасы.
- Угощайся.
Гришенька моргнул, посмотрел на Дусеньку и пробормотал тихонько:
- Спасибо.
И подцепил лапкой кусочек.
А тут опять появился неугомонный Витюшка и стал кричать:
- Тили-тили-тесто! Жених и невеста!
Гришенька вскочил и громко сказал:
- Перестань!
Но Витюшка хихикал и бегал вокруг, пока не прозвенел звонок.
Дусенька расстроилась, даже поплакала чуть-чуть. Но потом, на уроке чтения, очень красиво рассказала стихотворение Топчушкина, и успокоилась.
Вечером Гришенька позвал ее гулять. Он подарил Дусеньке одуванчики и допоздна катал на качелях.
Качели стояли возле школы и были одним из самых любимых мест для детворы топчанского поселка. Давно, когда теперешние ученики еще сами были маленькими, они стеснительно приходили и робко трогали теплые перекладины. Кататься они не успевали, потому что качели все время были заняты школьниками. Витюшка тогда все хотел проскочить мимо старших ребят и покататься без очереди, каждый раз рискуя получить за это в нос.
- Чё, жалко, что ли?! Да ведь я вырасту - припомню! - кричал он, убегая и протискиваясь рыжей попой в кусты.
А по вечерам, когда место наконец освобождалось - уже поздно, уже темнело - к качелям подходил сливающийся с темнотой Бориска и осторожно усаживался. Качался тихонечко и напевал:
Качели, качели...
В небе ангелы летели.
Качели, качели...
Мимо школы пролетели.
Качелька, качелька...
Не дружит больше со мной Женька.
Качелька, качелька...
Дружбе той цена - копейка.
Качели, качели...
Не замерзну от метелей...
У качелей иногда скрипели петли, но это вовсе не мешало маленькому Бориске. Черненький топченька качался в сумерках, и песня его долго могла не кончаться, но приходили снова старшие ребята, и он быстро останавливался, спрыгивал на землю и незаметно уходил домой...
О пользе купания
В бассейн школьникам надлежало приходить на занятия не реже двух раз в неделю. Тот, у кого абонемент по физкультуре был заполнен в бассейне, освобождался от бега вокруг поселка и прыжков на песочной площадке.
Конечно, топчам не надо доказывать свое происхождение и подтверждать навыки плавания. Но обычно взрослые топченьки не очень охотно лезли в воду.
Женька, мечтающий о пилотировании всего, что летает, конечно, знал, что воздух и вода похожи по своим свойствам. Поэтому он, не задумываясь, записался в бассейн и посещал занятия без единого пропуска.
А у Гриши с Дусенькой вот какая оказия вышла.
Она попросила его зайти за ней на первый раз. Гриша пришел с пакетиком, где лежали шапочка, плавки и шлепанцы. Постоял под дверью, прождал Дусю полчаса. Она даже не вышла на крылечко объясниться. И на занятия он опоздал. Да и настроения никакого не было после такого. Через неделю все повторилось. Опять Дусенька попросила зайти за ней, опять Гриша по-честному исправно постоял под дверью и, не получив от нее никаких объяснений, лишился урока плаванья.
В следующий раз он твердо решил не ждать ее, не соглашаться заходить за ней и самостоятельно пойти в бассейн, а может даже еще и договориться с взрослым тренером о дополнительном занятии.
В раздевалке Гриша встретился с одноклассниками. Подождал, пока все пойдут в бассейн, а потом и сам управился.
Оно, конечно, страшно немного в первый раз. Но ничего не поделаешь, уже пришел. Постоял под душем в шапочке на резинке, чтоб не смыло, и решился окончательно. Подошел к бассейну. Огляделся. Заглянул в воду, как в зеркало, улыбнулся, словно енот. Спустился, поежился, прошелся вдоль бортика, плюхнул по воде... Так и начал ходить, осваиваться.
А через две недели Дусенька сама пришла в бассейн. Гриша появился после, по-свойски окунулся, побарахтался, а потом заметил ее. Кивнул сам себе, будто согласился с тем, о чем давно думал. Посмотрел на Дусеньку. А та и улыбнулась в ответ. Не стыдливо, не извиняясь, а так, смело.
Ну, Гришенька сразу тоже осмелел, похрабриться решился. Выбрался на бортик, подтянул плавочки и направился к вышке с трамплином. Медленно карабкался, не торопился, знал, что смотрят уже все. Кто-то из мальчишек что-то крикнул ему. Но вроде не обидное, наоборот.
И вот он на вершине. Голова закрыта надежно, плавки сидят как надо. Вперед, к полету!
Поставил лапки вместе, как учили, развел в сторону свои плюшевые ладошки, и глянул одним глазком вниз. Ой! Ну ладно...
Зажмурился и прыгнул. В последний момент подумал, что с лапами что-то сделать надо, не самолет же! - и прижал их просто, ладоши сжал.
БУЛЛЛЛЛТЫХ!
Грише показалось, что повсюду, под водой и наверху, в бассейне, его чествуют плюшевыми аплодисментами. Вот удача! Вот победа!
Вынырнул, оттер с бровей капли и сразу наткнулся взглядом на Дусеньку с подружками. А она внимания не обращает, будто и не видела, что Гриша прыгал. Повернулась спиной и поплыла себе, только хвостик подрагивал.
О девичьих секретах
Дусенька едва успела познакомиться с Варей, как ее уже усадили писать двустишие в альбом из разлинеенных страничек, любовно украшенных цветочными аппликациями.
Пока еще нельзя было наверняка сказать, подружатся две юные топченьки или нет, поэтому литературное упражнение в Варином альбоме должно было иметь важные последствия.
Дусенька попыталась заглянуть в предыдущие записи, чтобы оценить свои шансы по сравнению с другими. Но тут Варя заметила тайный маневр и строго сказала:
- Не подглядывай!
Дуся засопела сердито, отдернула слегка выпущенный коготок от краешка листка, и задумалась, рассматривая старинную вазу на трюмо. Виниться было не в ее манере.
Обсасывая грифель карандаша фиолетовым язычком, Дусенька в конце концов решилась и уверенно, размашисто написала:
- Лучшая дружба начнется тогда,
Когда на двоих у нас будет еда!
И пририсовала отпечаток лапки, жирно, будто тушью. А потом еще добавила пузатый дымящийся горшочек.
Оставшись довольной своим стихотворным и художественным достижением, Дуся вернула себе невозмутимый вид, мостясь поудобнее на высоком стуле.
Варя спросила, можно ли ей уже смотреть, внимательно изучила новую запись в своем альбоме и, видимо, одобрила.
Но для Дусеньки испытание еще не закончилось.
Варя завела разговор про школьные оценки, угощая гостью чаем с булочками. Дуся высказала, что ставить им оценки, в их возрасте, это, конечно, ерунда и неправильно, они же не в выпускном классе, главное - поддерживать в них интерес к знаниям, науке. Девочки-топченьки поговорили еще немного о взрослой жизни. И вдруг Варя как-то стеснительно и вместе с тем доверчиво предложила им одновременно написать имя одноклассника, который нравится больше всех. Ну, или хотя бы первую букву имени.
Оказывается, у нее в альбоме уже был приготовлен специальный раздел для подобных признаний.
Договорились так: первой пишет Дусенька, переворачивает лист, чтобы не было видно, там пишет Варя, и потом открывают, по очереди.
У Дуси появилась глупая улыбка в краешках рта. Она даже не делала вид, что вспоминает или выбирает. Быстро начертила "Г." и перелистнула.
Варя разгладила страницу, поскребла скатерть, задумавшись. Что-то царапнула в альбоме и посмотрела на Дусю.
- Можно сначала я?
Топченька с чувством великодушного превосходства развела лапки, мол, уступаю хозяйке положения, но не жизни.
Варя перевернула обратно, прочла единственную букву, кивнула, словно соглашаясь, и встала из-за стола.
Дусенька насторожилась, взяла альбом, еще раз отметила, что "Г." получилась как надо, перевернула страницу... и замерла.
Ни слова, ни буквы Варя не оставила - только непонятную загогулину, будто случайную помарку.
Дуся поняла, что попалась.
Она ловко спрыгнула со стула, вышла в прихожую, со значением сказала:
- Спасибо за угощение, - и ушла, заметив напоследок, что Варя вовсе не выглядела обрадованной своей скользкой победе.
Прошло много дней, прежде чем то, первое недоразумение было выяснено, а Варя всплакнула, держась за лапку Дуси на вечерней лавочке и делясь такими тайнами, о которых не принято писать.
Но все это было потом, спустя время обиды, пережитое Дусенькой, как она считала, с истинным топчанским достоинством.
Как сбываются мечты
Женька с детства мечтал о самолетах.
Когда-то его отец работал на северном аэродроме, и Женька по вечерам слушал истории о моторах, больших крыльях и храбрых пилотах, представляя самого себя отважным летчиком.
В школе он старательно учил черчение, геометрию и физику. Знал, как эти науки пригодятся ему в воздушном флоте!
И вот долгожданный день настал.
Женька сидел за штурвалом самолета и запускал приборы перед взлетом. На нем была настоящая пилотская экипировка. Надев пылезащитные очки, он перетянулся ремнем безопасности и поправил лямочки шлема. От этого все лицо у Женьки съежилось в толстых складках.
Осторожно, чтобы не стукнуться очками о приборную доску, он покрутил головой, нашел микрофон, и произнес в него фразу, которую давно приготовил:
- Это пилот... - Женька задержал дыхание, прежде чем назвал свое полное имя в эфире. - К вылету готов.
- Вылет разрешаю, - протрещал в ответ диспетчер аэродрома.
Загудел мотор, заработали винты, самолет плавно покатился и поднялся над взлетным полем.
Перед самым носом лавирующего самолетика разлетались в стороны альбатросы и голуби - небесные соседи летчиков. Женька со сдержанной улыбкой махал им лапой в кожаной перчатке. Самолет иногда потряхивало, и, вцепившись в штурвал, Женька бормотал под нос:
- Извините, пожалуйста, я же сегодня первый раз...
Он так волновался, что не успевал даже радоваться своей сбывшейся мечте.
О дружбе и выручке
- Нет, вы только посмотрите! - сложив лапы на животе, воскликнул Витюшка.
И все посмотрели.
На полянку приземлился маленький самолетик, и оттуда выпрыгнул статный, подтянутый пилот в темно-рыжем, как окорок, форменном шлеме.
- Женька! - обрадовался Гришенька.
И на какое-то время на полянке образовался дружный хоровод.
Женька предложил друзьям слетать и посмотреть на одно чудо. И они согласились.
Кроме Дусеньки.
- Ну, куда я в самолет, вы чего? Какой из меня летчик? Я же там... сразу... - и засопела кокетливо.
Гришенька ткнулся в ее пушистый воротник.
- А может... я?
- Ну конечно!
И трое рыжих медвежонков полезли в кабину.
- Осторожно, тут приборы! - предупредил Женя.
Затем раздал своим пассажирам очки и начал взлет.
Гришенька обернулся на крыльцо своего нового дома и увидел, как Дусенька машет вслед белым платочком. Он тоже хотел помахать, но был зажат узкими бортами кабины и ремнями безопасности, от которых топорщилась шерстка. Тогда Гришенька положил голову на бортик и несколько секунд просто смотрел вниз. Ветер сдувал его шерстяной воротник и чуб на одну сторону, и Гришенька встряхивал головой.
Ему всегда было немножко грустно расставаться с Дусенькой.
- А где ж чудо? - спросил задиристо Витюшка.
- Подожди, - сказал таинственно и строго Женя. - Его просто так не увидишь.
Витюшка махнул рукой, а, мол, опять топчерфильдовские фокусы, и стал крутить дули голубям.
- Перестань, - твердо произнес пилот. - Уже скоро. Не балуй, а то ничего не увидишь.
Вскоре топченькам действительно открылось ч у д о . Это был огромный снежный город в небе, словно вылепленный из облаков талантливым мастером. К городу тянулся золотистый луч - казалось, будто облако облили медом и зажгли на нем огни.
Гришенька завороженно молчал, стянув очки и глядя на чудо слезящимися от ветра глазами.
А Витюшка охал-ахал, дергался, пытался вскочить и вылезти на крыло: "Мне не все видно..."
- Вот это да! Вот это красотища! Вот это ты, Женька, молодец!
И в запале стукнул ему лапой по шлему.
Тут что-то случилось. Женька делал вираж над снежным городом, и от Витиной выходки нарушился маневр. Медовый свет мигнул и пропал, а в нос самолету ударил жесткий ветер: метель.
- Дурачина! - кричал сквозь вой ветра Гришенька. - Что ты наделал!
Женька насупился и вцепился в штурвал. На его густых бровях нависли крохотные сосульки. На носу сверкал иней.
- Держитесь!!!
Самолетик трепало, но он уверенно выбирался из бурана и вскоре вынырнул из-под толстого сумрачного одеяла, нависшего над землей. Под ним лежал угрюмый город.
- Надо починить руль, идем на посадку, - объявил Женька.
Они сели на окраине, и тут же Женя с Гришей надавали Витюшке тумаков.
- Ладно, - отдышавшись, сказал Женя. - Я справлюсь сам, а вы можете пока в город сходить. Только будьте осторожны - мы далеко от своей страны.
Витюшка стоял чуть поодаль и потирал ушибленные места.
- Тебя это касается в первую очередь, - сурово сказал ему Женька.
Витюшка высунул фиолетовый язычок и скривил товарищам мстительную гримаску.
Друзья улыбнулись и скоро позабыли о происшествии. Женя остался чинить самолет, а пассажиры незадавшегося рейса отправились на прогулку.
Город был унылым, хмурым, не то, что поселения в Топчандии. Топчи быстро утомились, и Гришенька затянул под нос сентиментальную песенку.
- Не хнычь, - вдруг как-то странно сказал Витюшка. - Вон лучше туда посмотри.
Гришенька посмотрел "туда" и застыл на месте. Шерстка у него поднялась дыбом, неуютно стало, съежился он...
В центре грязной, припорошенной снегом площади, у разбитого фонтана сидели двое. Нищий играл надрывную мелодию на скрипучем аккордеоне, ему вторило тихое поскуливание. Скулил очень странный субъект, похожий на топченьку. На большой голове была нахлобучена меховая шапка с растопыренными "ушами". Еще одна шапка, перевернутая, лежала перед ним. Его бока были здорово ощипаны, а на задних лапах громоздились старые валенки. Из одного, через оторванный носок, торчали грязные коготки.
Витюшка с Гришенькой переглянулись.
- Я, конечно, многое повидал, но тако-о-ое... - Витюшка цыкнул зубом. - Не годится топчам попрошайничать. Надо выручать соплеменника.
Они подкрались к сидящим у фонтана и окликнули субъекта в ушанке и валенках.
Тот смутился, поправил шапку и простуженно прохрипел:
- Я не могу отойти.
- Давай убежим! Мы тебя спрячем, у нас есть, где жить.
Топченька в ушанке молча поддел веревку, привязанную к шее, и показал Витюшке.
- Да, плохо дело...
- Ничего! Справимся, - деловито заявил Гриша.
...И они справились! Долго рассказывать об освобождении плененного топченьки, о побеге из страшного города, о стычке со злыми людьми на окраине, о смелом Женьке, который всех спас и унес на своем самолетике прочь от странного края, где топченькам грозила БЕДА...
Только когда все осталось позади и они сели в своем поселке, Витюшка помог выбраться спасенному и торжественно сказал:
- Ты - наш побратим. Все, что мое - теперь твое. Я - Витька. А ты?
Топченька съежился как побитый щенок, а потом оттаял, выпрямился, стянул ушанку, под которой обнаружилась маленькая лысинка, и, неловко, пробормотал:
- Гаврилка я...
Наши старые знакомые переглянулись между собой, а потом осторожно окружили Гаврилку, и Женька сказал ему:
- Ты не бойся... теперь... Все плохое кончилось. Теперь все будет по-другому, как надо. Вот увидишь.
Гаврилка хмыкнул недоверчиво.
А потом увидел, как растянулось рыжее довольное лицо Витюшки, как строг и мужественен Гриша, как спокойно и доверчиво держится Женя, и... поверил.
- Спасибо... вам.
И Витюшка захохотал. А следом за ним и все остальные. Гаврилка подбросил свою шапку вверх, и она упала в густую траву.
А к самолету уже спешила Дусенька...
Про енотика
Никто не знал, как он попал в дом.
Дусенька когда его увидела, думала, это ее зимний шарфик с муфточкой.
А когда попробовала поднять, то шарфик убежал под кровать и там сердито засопел. Дусенька ойкнула и поняла, что это - живой енотик.
Гриша с трудом полез под кровать, косолапо выворачивая задние лапы и прижимая к ним хвост.
Вскоре он выбрался оттуда, осторожно придерживая енотика.
- Что же теперь делать? - сетовал удивленно Гришенька.
- Пойду, попрошу у соседей молока.
Пообедав, енотик почему-то дрожал. Гриша прижал его к груди и прикрыл сверху своей правой.
Они обменялись с Дусенькой понимающими долгими взглядами.
А енотик заскреб крохотными коготками по Гришиной груди, и топченька хохотнул.
Но тут же засмущался и стал предлагать разные непутевые варианты.
- Да он же, наверно, в лесу потерялся. Куда мы его? - говорила Дусенька.
Так Гриша и просидел до темноты с маленьким дрожащим зверьком на лапах. Енотик проснулся и крутил полосатой головой то на Гришу, то на Дусю, и тихо тявкал. Но не кусался.
- Он как мы, только слабее.
- И чего теперь, что тут, приют? - бормотал Гриша.
Но енотик снова заскреб коготками, и Гришенька опять хохотнул.
- Ладно, - сказал он.
И постелил в коробочке перину со своим прошлогодним пухом.
А Гаврилка как-то подобрал в лесу раненого хоречка, но об этом, может, в другой раз.
О душевном тепле
Когда хоречек поправился и опять убежал в лес, Гаврилка заскучал. Его новые друзья по-прежнему виделись с ним, но как-то все редко, да и понятно: у Гришеньки - семья, Женька постоянно в полетах, а Витюшка - разве можно с ним серьезно разговаривать?..
Вот и отправился Гаврилка гулять сам по лесу. Приближалась зима, по утрам на траве и на ветках выступал иней, изредка начинал сыпать мелкий снежок. Так что Гаврилка надевал свою старую шапку-ушанку и брел, куда глаза глядят.
Он мечтал однажды заработать денег и купить себе лыжи, и ходить на них зимой, и может даже организовать лесничество, где бы он стал главным лесником. Но мысль о деньгах тут же притянула воспоминания о тяжелом прошлом Гаврилки, и топченька присел на пенек, прикрыв глаза.
Он стал тихо-тихо напевать песенку, как вдруг услышал писк, перебивающий его напевы. Гаврилка поспешил на тревожные звуки. В низком овражке пищало двое птенцов. Топченька покрутил головой, но не увидел их мамы-птицы. Зато увидел того самого хоречка, крадущегося к птенцам. У Гаврилки мелькнула какая-то философская мысль, но он не успел как следует ее обдумать. Гаврилка поддел птенцов прямо из-под носа у хорька. Тот зло заверещал.
- Что, не узнал меня? - вздохнул Гаврилка. - А ведь я тебя не для того выходил, чтоб ты душегубом стал. Они ведь дети малые, а ты...
Но хорек уже убежал, и Гаврилка остался один, почесывая отрастающую шерстку под шапкой. Птенцы тем временем перестали пищать и тыкались Гаврилке в мохнатый локоть.
Гаврилка улыбнулся, стянул шапку и усадил в нее птенцов.
Он просидел в овражке до сумерек, но птица так и не прилетела.
И он понес шапку с птенцами домой.
Покрошил им хлебца и напоил водичкой из плошки.
А наутро Гаврилка понял, что заболел.
Он повязал шею дырявым шарфом и пил чай. Изредка улыбался, глядя на птенцов.
Еще он посматривал на дверь и в окошко, выходившее на улицу.
Гаврилка уже начал дремать к обеду, как часто бывает с больными, но тут дверь распахнулась, и на пороге очутился Витюшка с охапкой пакетов.
- Здорово, побратим! Как жизнь? Глянь, - он хвастливо выставил цветные упаковки с сухими завтраками, - Потопчем?.. Эй, да ты чего такой кислый?
Гаврилка показал на шапку с птенцами, мигнул как-то по-детски и закашлялся.
Витюшка насупился, кинул пакеты на стол, осмотрелся в припасах и сказал, что сейчас вернется.
Он вернулся с банкой меда, аспирином и Гришей.
- Посмотри на этого Мазая, - сказал Витька Гришеньке.
Гришенька посмотрел на "Мазая", который сидел с лиловым носом, и уверенно сказал, что все быстро пройдет и исправится.
Витюшка без смущения пообедал, принудив к этому и Гаврилку с Гришей, а потом сказал, что пора бы и отдохнуть, и прилег спать.
Гаврилка рассказал про птенцов и про лесничество, и Гриша его понял.
Вечером Гришенька ушел домой, а Витюшка остался помочь Гаврилке.
За три дня друзья выходили своего еще недавно плешивого побратима. А Витюшка задумался и даже предложил забрать одного птенца:
- Я его Бушем назову и научу свистеть.
Гаврилка разрешил.
Теперь ему было нескучно, по крайней мере, до весны. Птенчик прижился и спал у Гаврилки на лапе.
А на Топчество Дусенька подарила обалдевшему Гаврилке жилет.