Серебряный кубок стоит на овальном танцполе, переливаясь разными цветами - красный, синий, зеленый, желтый, красный, синий, зеленый, желтый. Девочки все еще танцуют, но о кубке они забыли - он с вечера торчит на сцене клуба "Ред девилз" и поначалу, когда зал был полон посетителей, кубок привлекал к себе всеобщее внимание - в сегодняшний вечер возбужденные любители стриптиза тянулись к нему руками пожалуй побольше, чем к девочкам. Танцовщицы не ревновали, напротив они сделали кубок своим партнером в танцах, применяя его в самых различных акробатических номерах, и под конец кубок был полон бумажек.
Но сейчас, к пяти часам утра, людей в клубе поубавилось - большинство фанов и девчонок разбежались вместе с ребятами из Манчестера, которые решили продолжить вечер всяк по своему. Из игроков команды в зале остался только Джэйми Джойс - самый грубый защитник лиги, как о нем писали газеты. Он договорился с той самой девочкой, которая сейчас исполняла номер на танцполе. Крупнобедрая славянка заявила ему, что завсегда готова уйти с таким парнем как Джэйми, но Ларри Кохен, хозяин "Ред девилз", может ее приревновать, если она позволит себе покинуть клуб посреди ночи. Поэтому Джэйми остался сидеть за столиком до утра и упрямо ждал, уставившись на сцену и поглощая "Гиннесс" пинту за пинтой.
Джэйми всю ночь фантазировал, как он будет драть эту русскую, а под утро, изрядно надравшись пива, малость успокоился и наблюдал за девочкой больше из спортивного интереса. Когда чья-то фигура загородила ему сцену, он вяло поднял голову. Перед ним маячил его младший брат Билли Джойс собственной персоной. Нос Билли был сломан самым несуразным образом, а на лице его играла противная ухмылка.
- Что случилось, Джуниор? - спросил Джэйми, хотя ухмылка Билли была ему хорошо известа, а сломанный нос брата стократно укреплял его подозрения.
Вместо ответа Билли взял со стола пепельцу, поднес ее ко рту и выплюнул на нее штук шесть зубов. После этого он снова улыбнулся брату чарующей беззубой улыбкой.
- Понятно, Билли-бой, - Джэйми сделал большой глоток "Гиннеса", - Ну и кто на этот раз?
Младший Джойс имел паблисити едва ли меньшее, чем его знаменитый брат. Правда несколько другого рода. В то время как Джэйми был регулярным игроком основы, на которого ходили смотреть фаны, несмотря на то, что он был защитником, Билли Джойса команда купила в нагрузку к Джэйми, надеясь, что у младшенького те же задатки. Надежд он не оправдывал, попадая в состав только на место Джэйми, когда у того был перебор карточек, и умудряясь получать красную почти в каждом матче, из тех немногих, которые дарила ему судьба. Зато младший Джойс прославился на другом поприще.
Когда боссу Манчестера Лестеру Макартуру пришел первый счет от дантиста на тысячу фунтов за вставленные зубы Билли Джойса, Лестер распорядился его оплатить, но после вызвал обоих братьев и устроил им разнос. "Ты, придурок малолетний, - орал Лестер, - Ты или драться научись как следует или прекрати задирать тех, кто может тебе навешать пендюлей".
Но младшенькому фатально не везло именно с зубами. В следующий раз, когда он предстал перед Джэйми с пригоршней зубов, он пояснил это тем, что обкурившись на вечеринке травки, нырнул в бассейн, в котором не было воды. Джэйми не знал насколько можно верить братцу - во всяком случае, кроме выбитых зубов, тот щеголял еще и разбитой головой и разрезанной надвое пяткой. По видимому, он не только нырнул, но и немного поплавал в том бассейне, подумал тогда Джэйми. Джэйми любил брата и был к нему снисходителен, тем более, что к подобным шалостям он давно привык. Когда они в свое время играли за детскую команду Уимблдона, Билли умудрился в раздевалке насрать в бутсы капитана команды Митча Уоллеса и правого крайнего Тери Макнейла. "Я еще хотел нашему придурковатому голкиперу Бузи наделать, - говорил потом Билли, - Да меня уже не поперло". Джэйми тогда пришлось нокаутировать четверых товарищей по команде, чтобы защитить брата от расправы. Их обоих тогда с позором поперли из Уимблдона, а за младшим Джойсом укрепилось прозвище "Серло", которое братья тщательно скрывали, когда начали играть во взрослых командах. Последними достижениями Билли были сломанный щит "Килкенни", в который тот врезался в пьяном виде на своей тачке, и избиение пакистанцев в баре Генри Рамсдейла, из-за чего младшего Джойса до сих пор таскали в суд и грозились закрыть на порядочный срок за расизм.
Поэтому Джэйми не удивило представление брата с пепельницей. Он лишь уточнил, кто на этот раз обидел младшенького.
- Он еще там в сортире, хвалится перед дружками, - пожаловался Билли, - Прикинь, заявил, что он боксер-тяжеловес. Типа чемп какой-то. Я ему и говорю - Закрой хавальник. Ты такой же чемп, как я коровья жопа.
Джэйми молча встал и пошел в сторону сортира, только бросив взгляд в сторону сцены, где танцевала его многообещающая подружка.
Джэйми вернулся, когда Билли еще не успел прополоскать рот пинтой Гиннесса. Старший Джойс подвинул к себе пепельницу, в которой покоились зубы Джуниора, и высыпал туда еще шесть зубов.
- А нос ты ему сломал? - улыбнулся Билли.
- А то, - Джэйми впервые ответил на улыбку брата, - В лучшем виде. Хук, апперкот, голова в угол, ноги в потолок.
- Круто, братишка, - Билли достал сигарету и засунул ее в беззубый рот,
- Ну чего будем делать? Покатимся еще куда или по домам?
- Ты катись, а у меня еще здесь дела, - Джэйми глянул на сцену, - Что за хренотень?
- Что? - Билли непонимающе уставился на него.
- Где кубок? - Джэйми подозрительно смотрел на брата.
- Не знаю, - неуверенно ответил Билли, и улыбка сползла с его лица, - Я не брал, братишка, поверь. Вроде, когда ты уходил, он еще там был.
- Точно был, - сказал Джэйми, - Я смотрел.
Братья молча смотрели друг на друга. Джэйми оценивал лицо младшенького, надеясь распознать знакомую усмешку, но тот всем своим видом показывал, что уж тут он совсем не при чем.
- Ладно, - подвел итог Джэйми Джойс, - Хрен с ним. Только ты мне поклянись, Билли-бой, что это не твоих рук дело.
- Да ты что, Джэйми-бой?! - лицо Билли приняло самое искреннее из своих выражений, - Да я к нему даже не прикасался.
- Окей, - Джэйми снова уселся за столик, - Вали уже. Ты своей разбитой харей мне девочку спугнешь.
- Слушаюсь, кэп, - Билли вскочил и отдал брату салют, - Бегу. Скажи своей девочке, что у тебя есть брат, который намного красивей тебя и намного перспективней в койке.
Джэйми сгреб из пепельницы все зубы и швырнул их в спину брату.
***
Терри Вудкрафт в строгом сером костюме в полоску, при жилете и галстуке стоял возле двери дома на Норт Лейн Роуд и звонил в звонок. Звонил он лбом, потому что в левой руке он держал серебряный кубок, а в правой - бутылку шампанского. Услышав шаги за дверью, Терри убрал голову со звонка и попытался изобразить на лице улыбку.
- Привет, Марджи, - сказал он девушке, открывшей дверь, - Это я. Вот. - Терри сделал машинальное движение руками, как будто собираясь обнять девушку, но, осознав, что руки у него заняты, потянулся головой вперед так же, как минуту назад звонил в звонок - на этот раз для поцелуя. Девушка сделала вид, что не замечает его телодвижений.
- Привет, Терри, - сухо сказала девушка, - Зачем это ты явился?
- Ну я вот пришел, - замямлил Терри, - Я тут кубок принес. Видишь ли, вчера мы играли и вот кубок выиграли.
- Я видела, - сказала девушка, все еще не приглашая Терри войти, - Я видела, как ты весь матч преследовал Майки, а потом сломал ему ногу. Нарочно. И после этого ты приперся сюда с этим горшком?
- Это не горшок, - смущенно сказал Терри, - Это кубок. Ну типа вазы для цветов. Красивый, посмотри, - он покрутил кубком перед носом у девушки, - А Майки дома?
- Конечно дома, - зло ответила девушка, - Где же ему быть? Лежит наверху с ногой в гипсе.
- Я, собственно, почему пришел, Марджи, - Терри говорил заикаясь и смущаясь, - Я ничего плохого. Я, знаешь, был вчера перевозбужден. Ну матч ведь и все такое. И Майки так прекрасно играл. Короче, я сорвался просто. Я не хотел. Можно я к нему зайду?
- Ну иди, - девушка после секундного колебания пропустила Терри в дом, - Наверх по лестнице.
Терри Вудкрафт приехал в Манчестер в возрасте девятнадцати лет, когда клуб купил его в одной из низших лиг. С Марджи Линдсей он познакомился вскоре после этого в стрип-баре, куда его привели его новые друзья. Не удивительно, что Терри влюбился по уши. До Марджи у него было всего пару девчонок, да и то непостоянных. Поэтому Терри после тренировок часами просиживал в баре, наблюдая за номерами своей подружки, а потом провожал ее глубокой ночью домой. В одну из таких ночей Марджи позволила ему остаться, и с тех пор Терри попал. Он пропускал мимо ушей колкие замечания товарищей по команде о том, что якобы Марджи - это необходимое испытание для всех новичков команды, о том, что в постели она бревно, и уважающий себя футболист должен постепенно переходить к более серьезным тренировкам. Терри не верил этим рассказам, но так как он был еще слишком молод, они задевали его самолюбие и постепенно превратили его в нервного ревнивца.
Не имея возможности следить за Марджи в силу своей кочевой жизни и ее вольной профессии, он, когда был в Манчестере, каждую свободную минуту просиживал в стрип-баре, а дома донимал подружку разговорами о любви и верности. Прожили они вместе почти три года, причем в последний год даже и сексом почти не занимались. Терри хватало того, что он может находиться рядом с Марджи, лежать с ней на диване и смотреть телевизор или помогать ей разгадывать кроссворд. Секс с Марджи уже не доставлял ему удовольствия, в душе он уже согласился с друзьями по этому пункту. То, что Марджи бревно, не оставляло никаких сомнений после двух лет совместной жизни. Но несмотря на это, болезнь Терри не уходила. К Марджи его тянуло так сильно, что он совершенно забывал о скудности их плотских радостей. Он хотел ее видеть, наблюдать ее каждую минуту своей жизни.
Наконец, случилось то, что должно было случиться. Как-то летом Терри вернулся из долгой заграничной поездки и заметил, что с Марджи что-то произошло. Не такая она какая-то. Он заметил это впервый раз еще в аэропорту, когда она пришла его встречать. Не так она меня раньше встречала, подумал Терри. И забыл об этом на месяц.
А потом события развивались очень быстро. Однажды в баре, когда Терри принял лишку, он заказал бутылку пива. Когда бармен подал ему бутылку, Терри сделал неосторожное движение и уронил бутылку под ноги. Бутылка разбилась, пиво залило ему штаны и попало Марджи на край платья. Терри начал вытирать руками брюки и нечаянно поймал взгляд Марджи. Она смотрела на него с отвращением. С отвращением, как на какую-то жабу, он не мог ошибиться.
Они вернулись домой. Казалось бы, это был их обычный вечер с традиционным лежанием на диване, скудными ласками и просмотром телевизионных шоу. В какой-то момент Марджи потянулась на полку за журналом, ее халат задрался, обнажив плотные ляжки. Какие у нее толстые ноги, подумал Терри и поймал себя на том, что проговорил это про себя с отвращением. С тем же отвращением, с каким Марджи наблюдала за его неловкостью в баре. А ведь мы ненавидим друг друга, подумал он. Вот такие дела.
А потом он взорвался. Марджи хотела посмотреть шоу, а Терри попросил ее переключить на футбол. Марджи зло отказалась. "Ну и иди ты тогда к евонной матери", - сказал Терри что-то в этом роде или чего похуже, забрал свои манатки и хлопнул дверью.
С тех пор они виделись пару раз на случайных вечеринках, устраиваемых футбольными фанами. Терри с удовлетворением отмечал, что к Марджи его больше не тянет. Подурнела она, убеждал себя Терри, право слово подурнела. Позже он узнал из газет, что Марджи живет с Майки Вуйковичем, известным ловеласом из Сити. Причем, как он узнал из тех же газет, жила она с Майки задолго до знаменательной истории с телевизором. Вуйкович, то ли сербский австралиец, то ли австралийский серб, славился в Манчестере своими любовными похождениями, и Терри не мог тягаться с сербом в искусстве обольщения женщин. Конский хвост черноволосого Вуйковича и его белозубая улыбка часто появлялись на страницах газет в разделе светского порно. Ничего, думал, Терри, на поле разберемся.
До кубкового матча они встретились на поле лишь однажды. Тогда, минуте на двадцатой, Терри резко врубился в Майки в центре поля. Для Терри это столкновение обернулось сломанной ногой, а Майки удар пришелся прямо по яйцам, что было гораздо обиднее, тем более что Сити матч проиграли. Как написал потом Гари Баннистер в спортивной колонке Телеграф - "Даже железные яйца Вуйковича не спасли Сити от поражения"
И вот матч на кубок. Нелюбовь Терри к Майки Вуйковичу сильно поутихла, но события на поле сделали свое черное дело. Вуйкович играл очень сильно. Как диспетчер, он метался по всему полю, раздавая острые пасы своим товарищам по команде. Как назло, все его удачные выходки лучше всего проходили в единоборствах с Вудкрафтом. Высокий длинноногий Вуйкович просто оббегал маленького Терри, заставив того несколько раз совершенно позорно упасть на пятую точку. Почему я его не срублю, думал Терри, неужели только потому, что он трахает мою бывшую подружку? Но главное произошло во втором тайме, когда счет на табло был 2:2, и один из голов забил именно Вуйкович.
А было все так. Серб в очередной раз сделал из Терри дурачка. Они оба устремились к мячу, который катился вдоль бровки. Причем Терри был ближе и, казалось, что в этот раз то он точно своего не упустит. Но Майки, видя, что мяч уже на ноге Терри, толкнул его плечом в плечо с такой силой, что Терри улетел за боковую и врезался головой в рекламный щит. И самое обидное, что все было сделано совершенно по правилам. У серба был десяток вариантов того, как срубить Вудкрафта, но чего Терри точно не ожидал, так это честного силового приема. Потому и улетел как пацан.
После того, как Терри вернулся на поле с забинтованной головой, он уже думал только о том, как переломать Майки конечности. Ведь она тут, подумал он вдруг. Эта сучка тоже ведь смотрит. Ну сейчас я им покажу. Терри просто дождался, когда Вуйкович окажется на близком расстоянии и ударил того из всех сил по ногам. Майки получил таки перелом, а Терри - красную карточку и напутственное слово о своем кретинизме от коуча Макферсона по дороге в раздевалку.
- Кого я вижу! - Майки Вуйкович подарил Терри свою ослепительную улыбку - Терри Вудпекер собственной персоной.
- Привет, Майки, - Терри сделал вид, что не обратил внимания на обидное прозвище, - Я вот пришел. Я Марджи уже сказал. Я раскаиваюсь. Вернее, не то что бы раскаиваюсь. Это ведь игра, Майки, сам понимаешь. Короче, я не хотел тебе ногу ломать, - завершил свою мысль он.
- Какие счеты между нами, девочками, Вуди? - Майки был благодушен, - Ты я вижу мне утку притащил. Но не надейся, я не так плох, как ты думаешь.
- Это не утка, - объяснил Терри во второй раз за день, - Это кубок. Я тут подумал, что нам неплохо было бы отметить это дело. Не в том смысле, что мы выиграли, тем более, что меня выгнали, а в том смысле, что типа мы зла друг на друга не держим. Я ж без всяких. Просто в игре, сам понимаешь, не сдержался.
- Отчего же не выпить? - Майки взял кубок из рук Терри, - Мы зла не держим, верно Марджи? Это большая честь для нас. Вуйкович смеялся как-то странно. Не понравилось Терри, как он смеялся. Но Терри было все равно, он больше всего боялся, что Майки откажется и опять оставит его в дураках.
Но Майки не отказался. Терри вылил шампанское в кубок и они по очереди выпили.
- За нашу любовь, Терри - провозгласил Майки отпивая из кубка, - Кстати, я тебе хочу сказать, что ты мне большую свинью подсунул. Ты что не мог сказать мне, бедному эмигранту, что твоя Марджа в постели как дохлая медуза?
- Скотина, - коротко сказала Марджи.
Терри промолчал. Несколько минут они хлебали шампанское из кубка, не зная что сказать. Только Майки чему-то ухмылялся.
- Ну я пойду, - вдруг сказал Терри, - Меня ребята ждут. Я ведь на пять минут только. Мы договорились ехать в "Девилз" на вечеринку.
- Вали, - ответил Майки, - Хочешь, Марджи возьми с собой. А то она затрахалась мне пиво открывать.
- Еще чего? - вяло ответила Марджи, - По горла я сыта их пьяными рожами. Мне еще работать сегодня.
По правде говоря, Терри огорчился, когда она отказалась. Черт знает почему. Что-то в ней все-таки есть, думал он, идя к машине, вот сучка-то.
***
Рэнди Хекстолл проснулся от страшной боли в голове. И как же надо было нажраться? - подумал он, пытаясь открыть глаза. Когда ему это удалось, он заметил, что лежит голышом на диване, а на животе его примостилось какое-то рыжее существо. Почему я должен все время просыпаться от того, что у меня болит башка, - подумал Рэнди, - Почему у меня не бывает, как в том фильме про Кадди-мена, когда он просыпается от того, что эдакая красотка делает ему минет. Вот почему бы, к примеру, вот этой рыжей замухрышке было не сделать мне с утра минет? И делала ли она его вчера? Рэнди не мог вспомнить таких подробностей вечера. Он попытался привстать, чем потревожил девушку. Она заворочалась, что то промычала и снова прильнула к его животу. Черт, даже не знаю, красивая она или нет - уткнулась мордой так, что не видать ничего. Рэнди потрогал девушку за волосы.
- Эй, рыжая, - сказал он негромко, - Тебя как зовут? - Девушка приподняла голову, глянула одним глазом на Рэнди и муркнула - Фокси.
- Лисичка, - тупо повторил Хекстолл, - Лисичка. А ты вчера случайно не забыла у меня отсосать, Лисичка? - вдруг спросил он.
- Угу, - двусмысленно ответила девушка и попыталась снова поудобнее устроиться на животе Рэнди, но тот выскользнул из под ее головы и мягко перетащил ее на подушку.
- Это меняет дело, - бормотал он, пытаясь встать с дивана, - Это сильно меняет дело.
Когда Рэнди наконец удалось встать на ноги, в его голове помутилось, он зашатался и снова уселся на диван. В глазах рябило. Когда Рэнди навел резкость, перед его глазами проявился стол, а на столе - серебряный кубок Лиги. Сознание Рэнди немного прояснилось. В частности, он вспомнил, что вчера они выиграли этот кубок, устроили вечеринку, и голова болит именно по этой причине.
Рэнди встал, сделал шаг к столу и нагнулся к кубку. Сначала он подумал, что его глаза снова его подводят. Но нет. Никаких сомнений. Несмотря на нечеткую картинку, сильную головную боль и слабость, Рэнди все таки смог разглядеть, что в кубке, прямо в центре серебрянной чаши ...навалена огромная куча дерьма.
Рэнди непроизвольно приблизил нос к объекту. Вначале он подумал, что это может быть обычной шуткой из той серии, когда дерьмо из папье-маше подкладывают кому-нибудь под дверь, в машину или на подушку. Но запах развеял его сомнения. Рэнди резко согнулся и наблевал на пол. Вот сука, подумал он, теперь они подумают, что и насрал тоже я. Надо поскорее всех разбудить, чтобы не было никаких подозрений, и Рэнди отправился в обход по дому.
- Это какая же сволочь наделала? - первым тишину нарушил Джэйми Джойс, - Я, кажется, кому-то сегодня таки отобью голову. Вся команда собралась вокруг кубка. Все созерцали кусок дерьма, мирно лежащий в серебряной чаше.
- И наблевал еще тут, гандон, - добавил Терри Вудкрафт, наступив в лужу на полу.
- Это я наблевал, - признался Хекстолл, - Но в кубок я не срал. И каждому, кто это подумает, тут же начищу харю.
- Ничего себе, - сквозь толпу протиснулась Лисичка, - Неплохо вы парни отдыхаете.
- Тебя не спросили, - сказал Рэнди, - Может это ты сама и насрала. От вас блядей всего ожидать можно.
- Ну конечно, - Лисичка даже не обиделась, - Во мне и говна-то столько не наберется. Это же какой-то кабан насрал.
- Ладно, - сказал Рэнди, - Экскурсия окончена. Теперь его надо убрать. Он глянул на товарищей по команде. Все смотрели кто куда.
- Ты капитан, ты и убирай, - выразил общее мнение Джэйми, - Ты же тут спал. Он же срал прямо у тебя над головой.
Рэнди вздохнул, но поняв, что избежать капитанских обязанностей не удастся, взял кубок и понес его в туалет. Там он перевернул кубок, вывалил дерьмо в очко унитаза и смыл.
- А ты теперь вымой, - передал он кубок Терри Вудкрафту, - Что я крайний что ли?
Терри хотел было возразить, но, поняв, что не сможет переложить почетную обязанность на кого-либо другого, брезгливо взял кубок и подставил его под струю воды.
- А мы еще собирались из него шампанское пить, - сказал кто-то.
- Ну и что? - ответил Рэнди, - Шпоры в него уже ссали когда-то. Мне Ронни Хаскрофт говорил. Нассали в кубок и дали этому их придурку Дюрану выпить вместо шампанского. Говорят, что он выпил. От радости шампанское от мочи не отличил.
- Шампанское? - переспросил Терри, - Шампанское это хорошо. Это идея.
- Ага, - сказал Джэйми, - Может и говно - это идея?
- Говно - это говно, - ответил Терри.
***
Серебряный кубок стоит на овальном танцполе, переливаясь разными цветами - красный, синий, зеленый, желтый, красный, синий, зеленый, желтый. На сцене блондинистая стриптизерша вяло исполняет последний номер. Близится утро.
Прямо под сценой, уставившись на красотку, сидит первый номер манкунианцев Шон Брэдли. Перед ним стоит пинта Гиннесса. Он изрядно пьян. Рядом с Шоном пристроился запасной кипер команды Стив Басински или попросту Бузи, как его называют товарищи по команде. Бузи что-то настойчиво прогружает в уши Брэдли. Тот сидит молча и, кажется, его не слушает, отклоняя голову, когда плевки Бузи попадают ему в ухо. Чуть дальше от двух киперов спиной к сцене сидит младший Джойс. Внимание его полностью поглощено пинтой пива. Он набирает его полный рот, полощет и, не стесняясь, сплевывает под стол.
- Знаешь что, Шон? - Бузи наклоняется к уху Брэдли, - Наших-то никого уже нет.
- Мы-то здесь, - лениво отвечает Брэйди, - И вон Джойс-младший под стол блюет.
- Да он пьян в стельку, и морда у него вся в крови. Вот я и говорю, давай мы пойдем отсюда.
- Пошли, - Брэдли надоело давиться пивом, пялиться на девочек, а больше всего - слушать болтовню Бузи. Он встает и направляется к выходу. Бузи быстро залазит на сцену, берет в охапку кубок и спешит за Шоном.
Когда два кипера идут по мосту вдоль канала, уже почти светает. Двухметровый верзила Брэдли шагает мерно, по-военному, видно, что у него уже включился автопилот. Бузи едва поспевает за ним, при этом непрестанно что-то торочит, забегая вперед и заглядывая Брэдли в лицо. Со стороны картина выглядит очень забавно. Тем более, что Бузи еще и тащит серебряный кубок, попеременно то в правой, то в левой руке, то под мышкой.
- Вот за что он меня выгнал, Шон, представь, - Бузи размахивает руками и передвигается боком, пытаясь увидеть реакцию Шона, - говорит, с завтрашнего дня отправляем тебя в четвертый дивизион, хер знает куда, я и города такого не знаю. Вернее знаю, конечно, но сроду там не бывал. А чем я плохой голкипер, Шон? Чем я хуже тебя, к примеру? Ты видел меня прошлым летом?
- Я видел тебя осенью, - не глядя на Бузи, бросает Брэдли. Бузи конфузится, но тут же начинает снова.
- Но у каждого же бывают проколы, - говорит он, - Зачем же сразу в четвертый дивизион? А я ему и говорю, извините, мистер Макартур, у меня еще есть незавершенные дела в Манчестере. И что ты думаешь? У меня уже билет в кармане в этот задроченный Фултон или Фулхэм, черт знает что такое. Купили мне за счет клуба, значит, чтобы я поскорее убрался. А что я там забыл в этом Фултоне? Я лучше уж тогда домой поеду в Транмер, пойду снова работать на зерновую станцию. У меня же диплом эксперта по сельскому хозяйству, ты не знал?
- Не знал и знать не хочу - отрезал Брэдли, - А выгнал тебя Лес потому, что ты всех достал. Летом, не спорю, ты был хорош. На тренировках. А потом? Что ты сотворил осенью, когда я валялся в госпитале? С нас же все газеты смеялись. Ты играл, как самый настоящий придурок. С Арсеналом тогда - две бабочки, один вообще, считай, сам себе в ворота закинул.
- Я знаю, какая причина, - провозглашает вдруг Бузи, - Я как-то подслушал, как они протирали с Макферсоном про какой-то типа расклад, что кипер должен мяч выбивать прямо в чужую вратарскую площадку. И я, мол, даже не могу добить до центра поля. Это я-то не могу добить до центра поля, ну ты представь.
- Может и не добьешь, - насмешливо говорит Брэдли. Ему до смерти надоело жужжание Бузи и он уже откровенно над ним издевается.
- Не добью, говоришь? - Бузи вскипает.
- Сто пудов не добьешь, - хохочет Брэдли.
- Ну смотри.
Бузи разбегается, подбрасывает серебряный кубок как будто это мяч и изо всех сил выбивает его в сторону канала. Пролетев хороших метров тридцать, кубок с плеском падает в воду. Брэдли останавливается, как вкопанный. Челюсть его отвисает. Он, не веря своим глазам, наблюдает, как кубок проплывает несколько метров по течению и постепенно скрывается под водой, выпустив напоследок несколько больших пузырей. Шон в отчаянии оглядывается на Стива. Бузи уже сидит на парапете. Рядом валяется расшнурованный ботинок, а Стив стаскивает с ноги носок. Заметив взгляд Шона, он виновато улыбается:
- Чертовы ботинки, - говорит он, потирая ногу, - В кровь разбил. Вот если б бутсы, тогда б точно забил на другую сторону канала.
- Знаешь, почему ты не играешь в основе? - тихо говорит Брэдли, глядя на Бузи, печально сидящего на холодном парапете и растирающего отбитую ногу. Бузи поднимает глаза на Шона.