Грязь вязкими кусками налипала на ботинки. Тягучая, жирная, как шоколадный маргарин, которым кормили в детстве. Она чавкала, скользила под ногами, марая кожу дорогих ботинок. С каждым шагом путь становился тяжелее. А ведь я сам решил идти пешком, чего уж теперь.
Легкая одежда быстро намокла. У меня не было с собой даже куртки, я не собирался долго пробыть без крыши над головой. Из просторного офиса в центре города в свой роскошный автомобиль, затем несколько часов за рулем и я должен был приехать в гостиницу. На следующее утро я бы встретился с важными людьми, подписал контракт и поехал обратно. Никакой грязи, никакой сырости, никакого дождя. Приехал-уехал, все просто и быстро.
В воздухе висел противный мелкий дождь. Он смешивался на моем теле с испариной пота, превращая одежду в кокон из липкой влажной ткани. Шея, натертая воротником новой рубашки, болезненно ныла. Мое настроение колебалось от злости до уныния. А ведь еще утром светило солнце и было тепло, почти жарко.
Автомобиль уже скрылся из вида, а я все продолжал идти по этой проклятой дороге. Обходя лужи, иногда балансируя руками чтобы не поскользнуться и не упасть в коричневое месиво. Может быть, не стоило покидать уютный салон автомобиля? Но что мне оставалось делать? Колеса намертво увязли, буксовать дальше было бесполезно. Телефон "вне зоны действия", время шло, солнце неумолимо катилось к горизонту. Надеяться было не на что.
Нужно было действовать. Я всегда отличался тем, что пока другие сомневались и думали, я уже принимал решение. Я всегда находил оптимальный выход. В этом был мой особенный конек. Именно поэтому у меня офис в центре города на последнем этаже высотного здания, свой бизнес, квартира в элитном доме. У меня шикарная жена и дети в престижной школе. Я сам всего этого добился, своим умом и волей.
Если бы не ремонт на основной трассе, я бы уже подъезжал к гостинице. Из-за него я решил съехать на эту грунтовую дорогу, которая через несколько километров превратилась в кисель из глиняной каши.
Теперь я иду под открытым небом. По разбитой дороге, с одного бока которой заросли кустарника, с другого бурелом леса. Я еще раз посмотрел на телефон. Связи все так же не было. Кроме того еще и батарейка показывала конец заряда. Почему этот телефон всегда не заряжен? Зачем я каждый раз покупаю новую, только выпущенную модель, если когда надо он все равно разряжен? Ничего, я найду, где его зарядить. Была бы цель, а я ее достигну.
Погруженный в свои мысли я остановился перед огромной лужей, перегородившей дорогу от края до края. Поначалу я даже опешил, не зная, что теперь делать. Но тут же на глаза попалась тропинка, идущая сквозь кусты в обход лужи. Это очень хорошо, значит тут часто ходят люди. Я смогу найти помощь, зарядить телефон, вызвать эвакуатор или найти того, кто меня подвезет. Благо наличные у меня всегда с собой. Я думаю, что я решу проблему.
Странно, но тропинка оказалась значительно суше дороги, вот только она вовсе не огибала лужу, а вела дальше в лес. Этот район мне совсем не знаком, значит мне все равно, идти по дороге или по тропинке через лес. Лишь бы выйти туда, где живут люди.
По краю тропы росла густая влажная трава, и я решил вытереть об нее ноги. Пока я сбивал комки грязи, мое внимание привлек большой гриб. Толстая крепкая ножка подпирала увесистую шляпу, поблескивающую густой слизью. Не знаю почему, я слегка пнул его. Шляпка легко отделилась, отпала в сторону, обнажив царство червей, копошащихся под ней. Белые, жирные черви, хаотично колосились, распадаясь в разные стороны.
Я с отвращением вытер ботинок и зашагал подальше от противного зрелища.
Сумерки растворялись в лесу. Очертания деревьев, травы и кустарников медленно таяли в голодной полутьме. Нужно было торопиться. Не хватало застать ночь здесь, в лесу. Я зашагал еще быстрее.
Дождь совсем перестал, но становилось душнее. Казалось, что деревья тянутся ко мне своими тенями. Непроходимые, черные они все больше наступали на дорогу, давили на меня. Я уже почти бежал, а дышать становилось все труднее. И тут я почувствовал взгляд. Кто-то смотрел на меня из леса. Я резко остановился и стал вглядываться сквозь листву, вслушиваясь в звуки. Тихо, никого нет. Просто показалось. Я снова зашагал.
Вот! Теперь кто-то смотрит на меня с другой стороны. Но по-прежнему не видно кто и откуда. Я не останавливаясь шел вперед. На другой стороне тоже кто-то есть. Он следит за мной. И сзади. Они сзади! Я обернулся - темнота уже скрывала тропу за мной. Впереди еще светло. Оттуда сквозь деревья пробивались какие-то огни. Вперед к свету! Скорее, пока еще можно разобрать дорогу. Темнота преследует меня и из нее смотрят, следят за мной. Как трудно бежать. Ноги ватные, тяжелые. И трудно дышать. Я словно в пыльной заброшенной комнате. Глотаю воздух ртом, а его нет.
Внезапно тропа уперлась в глухой деревянный забор. Высокие доски стеной перерезали лес, отделяя его от какого-то селения. Тьма обрушилась на меня сзади, я припал к забору, готовый лезть на него, лишь бы не оставаться в душном мраке. Мои руки в панике скользили по влажной, слегка подгнившей древесине и вдруг я нащупал щеколду. Вздох облегчения вырвался из легких, я просто не заметил, что стаю перед калиткой.
Это ты? Ты здесь. Неужели ты пришел. Ты все-таки пришел...
Я медленно брел по дороге вдоль огородов, пытаясь отдышаться. Впереди вырисовывались очертания деревенских домов. Темно-серые шиферные крыши, стены из почерневших бревен, покосившиеся доски заборов. Наваждение леса отступило. Не знаю, что на меня нашло. Просто незнакомое место, лес, дождь. Я перенервничал - это только стресс. Теперь все в порядке, тут живут люди. Теперь все будет хорошо.
Я дошел до первого дома.
Обычный деревенский дом, забор, ворота, ведущие во двор. Но стоило приглядеться лучше, как стало видно, насколько все запущено. Некоторые доски в заборе отвалились, створки ворот перекосило, стекла в некоторых окнах треснули. Свет не горел. От дома веяло отрешенностью и унынием. И все-таки он не был брошен. Чувствовалось, что в нем кто-то есть. Можно было пойти дальше, но я так устал, что решил постучать в него. Ворота задрожали от ударов, что-то с них посыпалось мне в лицо. Пыль или песок резанули по глазам.
- Что надо? - мне на встречу вышел парень. А я все тер глаза, и никак не мог разглядеть его лицо.
- У меня машина застряла, и телефон не ловит, - сказал я и для убедительности достал телефон.
- Дай посмотрю, - сказал парень и забрал его у меня из рук. - У тебя батарейка села. Жди здесь, сейчас заряжу.
Парень ушел обратно и унес мой телефон. Я наконец-то протер глаза. Что значит жди, он, что его зарядит за две минуты или мне до рассвета у ворот стоять?
- Погоди, мне-то что делать? - громко сказал я и вошел во двор дома. Во дворе никого не было, видимо парень уже зашел в дом. Открытая дверь зияла черной пустотой. Я пошел за ним.
В доме было темно, я стоял у входа, не зная, что делать дальше.
- Эй! Мне ждать здесь или что? - мой вопрос утонул в тишине дома.
Я постучал об дверной косяк.
- Ау-у. Ты куда мой телефон унес?
Тишина. Я еще немного подождал, затем выругался в полголоса и вошел внутрь.
Ищешь? Что ты ищешь? Уже ничего не найти. Да и что тебе искать. Тебе уже ничего не надо.
Куда он делся? Я обошел немногочисленные комнаты дома. Ничего толком не видно. Свет нигде не загорался, сколько я не щелкал выключателями. Какие-то кровати, шкафы, столы. Спрятаться есть где, но зачем ему это делать?
После безрезультатных поисков я вышел обратно на дорогу. Что теперь? Телефона нет, на улице ночь, я в незнакомой деревне. Не знаю, успею ли я на встречу, но надо выбираться отсюда. Дальше по улице стояли дома, в которых еще горел свет. Нужно было идти дальше.
Как только я подошел к следующему дому, свет в его окнах тут же погас. Не останавливаясь, я зашагал к соседнему. Но и в нем погас свет. Что это такое? Боятся они что ли?
В этот момент калитка очередного дома открылась и оттуда тихо вышла небольшая фигура. Я машинально подался к ней.
- Постойте, - я подбежал к фигуре. Низкая, чуть сгорбившаяся женщина, в темном платье. Платок надвинут так, что даже не разглядеть лица.
- Мне нужна помощь, у меня машина застряла.
Женщина даже не остановилась, просто молча, прошла мимо.
Надо догнать ее. Догони ее. Останови, поговори с ней!
Я устремился за ней. Мимо темных домов, мимо кривых заборов и частоколов, торчащих, как редкие зубы старухи. Ее силуэт еле проступал в черноте ночи.
Я уже почти настиг ее, как вдруг на дорогу хлынул внезапный свет, на секунду ослепив меня. Фигура растаяла в ярком потоке. Грянула музыка. Один из домов выпустил на улицу оживленную толпу людей. Они окружили меня - красные хмельные лица, мутные глаза, запах перегара и лука. Кто-то хохотал, кто-то пел, кто-то громко спорил. Люди, звуки, резкий свет - все смешалось, плыло вокруг меня. Кто-то обнял меня, навалившись всем телом - толи споткнулся и начал падать в мою сторону, толи с кем-то перепутал. Тучная вспотевшая женщина, радостно зачастила мне в самое ухо:
- Давай к столу, мы тебя давно ждем. Хорошо, все-таки что пришел.
Она потянула меня в дом. Точно перепутала с кем-то. Я даже не успел ничего ответить, как оказался в просторной комнате с длинным столом посередине. Тут полным ходом шел какой-то праздник. Большая часть гостей еще была на улице, и за столом осталось всего несколько человек. Непривычный после долгой темноты свет слепил и не давал нормально осмотреться.
- Проходи, проходи, садись вот тут, - хлопотала женщина. Она видимо была хозяйкой. Подвинула мне стул и усадила с края стола.
- Давай, угощайся. Ешь, пей за здоровье молодых, - тараторила хозяйка не давая мне опомниться. Тут и там среди мутных стаканов и грязных тарелок лежали остатки еды. Когда-то белая скатерть покрылась пятнами разного цвета. Хозяйка попыталась смахнуть крошки, шоркнула пару раз рукой по скатерти, но они только подпрыгнули и остались лежать на месте. Кусочки чего-то похожего на винегрет размазались под ее рукой, превратившись в красные дорожки. Она не обратила на это никакого внимания и поставила передо мной заляпанный граненый стакан.
- У нас все свои, поэтому все по-простому, - начала говорить хозяйка, но ее кто-то окликнул.
- Филипыч, давай, чего сидишь, налей человеку, - сказала она и поспешила на оклик.
Напротив меня сидел немолодой дядька в грязном засаленном пиджаке. Из расстегнутой наполовину рубашки торчала волосатая грудь. Масленое лицо с маленькими шальными глазами. Бугристый блестящий нос. Седые, пожелтевшие снизу усы, густо нависли надо ртом, почти врастая в него.
В комнате было очень жарко и душно. Дядька вытер рукавом влажный лоб и край рта, затем потер руки и взял со стола бутыль. В мой стакан полилась мутная жидкость цветом, словно кто-то замыл водой остатки молока. Затем он налил и себе. Рядом из тарелки взлетела толстая зеленая муха и села на край его стакана.
- У меня там, за лесом, на дороге машина застряла, - сказал я. - Мне помощь нужна, я...
- Да какая дорога? Нет там никакой дороги, - перебил дядька. - Ты давай не разговаривай, а пей. Такой день! Не каждый же раз так гуляем. Давай! За молодых!
Дядька поднял стакан. Муха взлетела и сделав петлю уселась под его нижнюю губу. Он видимо уже был настолько пьян, что не почувствовал и не согнал ее.
- Я не пью, - коротко, сказал я. Даже если это был бы дорогой элитный алкоголь, а не мутное пойло, я бы не стал пить. Я всегда вел здоровый образ жизни, что помогало мне добиваться успехов в делах, иметь крепкую семью и почти не болеть.
- А что тут пить-то, - начал смеяться дядька. Муха взлетела. Его смех перешел в хриплый кашель. Дядька покрылся пятнами и застучал себя по груди.
- У вас здесь есть телефон, мне надо вызвать помощь? - спросил я, когда дядька пришел в себя.
- Мы что же тут, просто так пьянствуем, что ли? - с вызовом сказал он. - Я же тост предлагаю - за здоровье молодых, а ты чего шеперишься?
Сидевший чуть поодаль от него пьяный мужик, уперся в меня взглядом. В его набыченных глазах, лишенных всякого смысла, я медленно превращался в главного врага.
Мне совсем не хотелось конфликта, и я взял стакан в руки. Я сперва только хотел сделать вид, что пью, но дядька в пиджаке и угрюмый мужик неотрывно смотрели на меня, будто от того выпью я или нет, зависела дальнейшая судьба всего праздника. Муха тем временем снова уселась на прежнее место чуть ниже губы.
- За молодых! - я поднял стакан и в знак приличия поискал глазами молодоженов. Они сидели с другого конца стола. Худощавый жених, весь какой-то угловатый и несуразный. Он, сгорбившись, положил локти на колени и неотрывно глядел стеклянным взглядом в точку перед собой. Застывшее, словно восковое лицо, не выражало никаких эмоций. Не слишком радостный вид. Еще более странно выглядела невеста. Она почему-то не сидела, а лежала рядом с ним. Ложе, на котором она была, представляло из себя лежанку, наклоненную к полу так, чтобы гости видели, как она спит. Странные у них тут обычаи - невеста или устала или перебрала с выпивкой, но ее даже не отпускают отдохнуть, а кладут прямо рядом со столом на всеобщее обозрение.
Мужик, дядька и муха следили за дальнейшими моими действиями. Медлить было некуда. Не зная что придумать, я поднес стакан к губам. Обжигающая жидкость полилась в рот. Может мне удастся выплюнуть ее незаметно?
Почему бы и нет? Ты всегда мог бы выплюнуть ее, вылить, выбросить, не покупать и не думать о ней. Но они же ждут и ты выпьешь, как и прежде. Нет, конечно жене потому, что ты так хочешь. Так надо.Так всегда было надо.
Мне пришлось проглотить. Противный вкус жег рот и горло, надо было чем-то его перебить. Мой взгляд забегал по столу. Возле себя я увидел треснутую тарелку с крупными ломтями сала. Заветренные, загнувшееся по краям, они вызывали только отвращение. Ко всему еще и эта муха, теперь она таскала свое блестящее зеленое брюшко по одному из кусков. В другой тарелке было что-то на подобие салата. Майонез сверху засох, превратившись в потрескавшуюся корочку. Рядом, в луже масла стояла консервная банка. Кто-то воткнул окурок прямо в остатки рыбы.
- Холодчиком закуси, вкуснятина, - предложил дядька, протягивая мне миску с холодцом. Такой же несвежий, как и вся остальная еда, он выглядел особенно гадко. Огромные куски бледно-серой расползающейся массы венчала толстая шапка желтого жира. От тошнотворного вида закусок меня замутило еще больше. Противный привкус во рту только усилился. Я глубоко втянул ноздрями душный воздух комнаты. В нос ударил запах пота, табака, портящейся еды и еще чего-то неуловимого, сладковато гадкого.
- Как хочешь. Я раньше тоже не закусывал, а сейчас вот очень даже, - дядька почерпнул один из подтаявших кусков холодца и зажмурившись понес его в рот. Вездесущая муха сидела уже на этом куске и не собиралась улетать.
Я отвернулся в сторону. Сбоку от меня уже была хозяйка. Она успела как-то незаметно сесть рядом. Шустрый взгляд маленьких глазок бегал из стороны в сторону, не останавливаясь ни на мгновение.
- Конечно, мы давно готовились, продуктов вон сколько накупили. Чтобы все как у людей, - быстро с придыханием говорила она, чуть подергивая головой.
- Она же у нас самая младшая. Столько проблем нам всегда доставляла. Характер такой - взбалмашная, непостоянная. Все у нее наперекосяк, да еще и хворая с самого детства. А тут так свезло. Нашелся жених. У него ничего за душой нет, зато работящий. Главное с наших плеч груз долой.
Я снова посмотрел в сторону молодоженов. Жених в белой рубахе с большим воротником. Он все также безрадостно глядел перед собой. Желтовато-белое платье невесты напоминало тюк старых пыльных штор. Она по-прежнему беспробудно спала рядом со своим женихом. Бледное изнеможенное лицо с темными кругами под закрытыми глазами.
Что я делаю на этой странной свадьбе? Как меня сюда занесло? Мне надо вернуться обратно к своей семье.
Своей семье? Обратно? Куда? Кто твоя семья?
Меня ждут мои дети, и жена волнуется, что я не звоню.
Дети? Какие, сколько им лет? Как они выглядят?
От этого пойла голова шла кругом. Я не мог сосредоточиться и вспомнить лица своих детей. Мысли путались, превращаясь в бесформенную кашу. В кутью на середине стола. В несладкий кисель в стакане.
Сквозь пелену я снова услышал голос хозяйки:
- А уже поздно было что-то отменять. Столько еды наготовили. Родственников, друзей пригласили. Мы уже на праздник настроились. Они тоже уже собрались. И вот тебе на! Что тут сделаешь. А люди ждут. Они веселиться пришли, с настроением. С людьми-то надо же по-людски. Они же не виноваты, что она больная была. Деваться-то не куда. Ну и как-то само собой все решилось. А похороны и потом устроить можно. Закопать-то никогда не поздно.
Даже не догадка, а неясное предчувствие тревожно пронеслось в моем сознании. Боясь осознать правду, я нерешительно взглянул на тело невесты.
- Горько! - закричал дядька. В испуге я отпрянул от стола, вскочив на ноги. Многие гости также начали вставать и подхватывать его крик.
Я в последний раз посмотрел на жениха. Он стоял в нерешительности, иступлено качаясь из стороны в сторону.
- Горько, горько, горько, - в безумной истерике требовала толпа.
Жених склонился над бездыханным телом. На ватных ногах я бросился прочь из этого дома. Я бежал по темной улице, а в след мне доносились отголоски безумной свадьбы:
- Как жених невесту любит, а невеста жениха! Раз... два... три...
Ты снова убегаешь? Куда ты бежишь?
Нельзя здесь оставаться, надо уносить от сюда ноги. Мне тут не место. Что-то не так с этой деревней. Бежать, быстрее.
Ты спешишь к жене? Кто она? Как ее зовут?
Что со мной? Я не могу вспомнить, как зовут мою жену. Не могу вспомнить имя собственной жены... Или только невесты.
Я не знал куда бегу. Я совсем выбился из сил. Запыхавшись, я остановился, чтобы отдышаться. Но сколько бы я не глотал воздух, его не хватало. Горло словно свело судорогой, легкие бешено бились. И тут я увидел его - того парня, что забрал мой телефон. Он подходил к одному из домов, склонив голову нам мерцающим экраном телефона. Наверняка моего телефона. Я рванул за ним. Парень зашел во двор, даже не закрыв за собой калитку. Через мгновение, следом за ним вбежал и я. Вместо парня на пороге дома стоял старик.
- Сейчас сюда зашел парень, - задыхаясь, проговорил я. - У него мой телефон.
- А, это, наверно, мой старший. Вечно у него шуточки такие. Да ты заходи, сейчас разберемся, - старик жестом пригласил меня в дом.
Мы прошли в просторную кухню. Свет не горел. Старик достал из шкафа керосиновую лампу, чиркнул спичкой, и комната озарилась тусклым, но уютным светом.
- Ты не стой, присаживайся, я сейчас чаю налью, - старик откинул полотенце с чайника и принялся разливать его по стаканам.
- Мне нужно забрать свой телефон, - напомнил я.
- Не торопись, сейчас все решим, - он продвинул стакан в мою сторону и сел по другую сторону стола. Керосинка оказалась между нами, и ее свет мешал рассмотреть лицо старика.
- Ты не волнуйся, он сейчас придет, - сказал старик. - Он должен снасти принести. Видишь, какое дело, рыбалить мы собираемся, как солнце встанет. Давно по озеру не ходили, вот ждем, когда утро наступит, тогда и двинемся.
Старик говорил тихим размеренным голосом. От его звука и от света керосинки становилось как-то легко и спокойно. Больше не хотелось никуда бежать. Только сидеть и смотреть на прыгающий огонек в закопченном стекле лампы. Старик подкрутил фитиль, чтобы лампа горела ярче.
- Никак трансформатор починить не могут. Сколько уже без света вся деревня живет? - пожаловался старик.
Я вспомнил ярко освещенную комнату с безумной свадьбой. Но ничего не сказал.
- Так впотьмах и ползаем, - продолжил старик. - Все как прежде становится. А ведь, еще совсем недавно такого не было. Пока мой младший тут был, он такого не допускал. Он у меня - светлая голова, не такой как все, особенный. С детства что-то такое изобретает. Для подстанции вот, такую штуку выдумал, что электричества меньше тратим, а мощности наоборот больше идет. Сейчас вот он в армии служит, старается, конечно. А пока он там, здесь все снова на старые рельсы встало. Люди пьют, работать не хотят. Он ведь еще в школе учился, а уже все менял. Взял и такое написал предложение - программу развития деревни. Председатель прочитал - диву дался, ну говорит, он у тебя и башковитый. Стали внедрять, работа появилась, деньги у людей завелись. Самое главное пить стали меньше, потому что цель появилась. А он еще и движение за здоровый образ жизни организовал. Мероприятия спортивные, чемпионаты. Люди поверили, что жить в деревне можно хорошо и без водки. Она же нас губит, проклятая. Водка... слово-то какое хорошее. В ранешние времена так воду ласково называли. А сейчас она медленно деревню убивает. Да не только нашу - любую другую. Только вот у нашей есть надежда. Он из армии придет, и наведет порядок.
Старик откинулся на спинку стула. А я все смотрел на подрагивающий огонь лампы. Надо бы снова подкрутить фитиль, чтобы он не погас.
Зачем старик сказал, что электричества нет во всей деревне. На этой свадьбе точно был свет, даже слишком много света. Зачем им такое яркое освещение? Они что думают, что так будет веселее, даже не смотря на мертвую невесту?
А где твоя невеста? Она не дождалась тебя? Я тогда ты решил, что ее больше нет. Тебе казалось, что ты сильный. Казалось, что смерть пережить проще.
Она предала меня. Лучше бы она умерла.
Старик совсем перестал двигаться. Я видел только его нечеткий силуэт напротив. Свет лампы, горевшей между нами, по-прежнему мешал разглядеть его. Сколько он уже так сидит, застыв в одной позе?
- Когда все-таки придет ваш сын? Я имею в виду, того, который забрал мой телефон? - спросил я, даже не для того, чтобы это узнать, а просто, для продолжения разговора. Ответа не последовало. Силуэт не шелохнулся. Смутное подозрение подступило к сердцу. Я взял лампу и поднял ее над столом. Напротив меня на стуле лежала пустая телогрейка. Старика не было. Я посветил в разные стороны - никого рядом нет. Только одна бесформенная телогрейка, расплывшаяся на стуле, как тело утопленника.
- Эй, вы где? - мой вопрос повис в тишине. Я подошел к его стулу. Словно желая удостовериться, что это не он, а просто одежда, я толкнул ее ладонью. Пальцы провалились в холодную сырую ткань. Зачем он сидел в мокрой одежде? Как он смог незаметно уйти?
Нужно найти его. Освещая дорогу керосиновой лампой, я прошел дальше в дом. Один, ночью, в странной деревне, в чужом доме, пробираюсь среди вещей, отбрасывающих на стены длинные зловещие тени. Среди прочего, особенно выделилась полуспущенная резиновая лодка, стоявшая прямо посреди комнаты, да еще и в луже воды. Но я не успел ее разглядеть, так как краем глаза заметил отблеск света справа от себя.
Ты думаешь, это свет от твоего телефона? Ты помнишь, как светит его экран?
Я резко повернулся, вытянув лампу перед собой. Это всего лишь мое отражение в большом зеркале на дверке трюмо. На кого, должно быть, я сейчас похож? Брюки заляпаны грязью, что с рубашкой, я даже боюсь предположить. Я подошел поближе к зеркалу, чтобы лучше осмотреть себя. Взглянул в отражение: взлохмаченные волосы, керосиновая лампа в руке, тельняшка с синими полосами, красные спортивные штаны. Что это за одежда на мне, я не помню, чтобы надевал ее? Когда меня успели переодеть? Взгляд инстинктивно метнулся от зеркала вниз на себя. На мне: мятая рубашка и черные брюки с засохшей снизу грязью. Что тогда я только, что видел в отражении? Я медленно поднял глаза на зеркало.
Черные брюки... рубашка... Ты уверен, что одет именно так?
Неправильное отражение изменилось еще больше. Теперь лампа стояла на полу, а в руках у меня был моток белого толстого провода. Ошеломленный, я застыл, боясь шелохнуться. Отражение тем временем наоборот подошло еще ближе ко мне. Второй, зеркальный я прислонил ладонь к стеклу, чуть приблизил лицо и пристально взглянул мне в глаза. Его губы шевельнулись, произнеся что-то беззвучное. Затем отражение нахмурилось, и резко ударило ладонью в стекло. От неожиданности я чуть отпрянул назад. Отражение же еще больше разозлилось. Оно что-то кричало, било кулаком в стекло по то сторону, а я стоял в тишине, не зная, что делать. От очередного удара зеркало покрылось паутиной трещин. Тогда отраженный я остановился, опустил руки и как-то грустно и виновато посмотрел на меня. Фитиль в лампе догорел, и комната наполнилась темнотой и запахом горелого керосина.
Я шагнул к зеркалу, а вышел из дома. Повернулся обратно, но это уже был другой дом. Такой же, как и остальные, похожий один в один, как все дома в этой деревне, но уже не тот в котором я был.
Я петлял по ночным переулкам деревни и никак не мог найти выход. Темные силуэты домов, паутина в полусгнивших заборах, черные кривые ветки деревьев. Огороды, заросшие высокой травой. Тяжелые провода свисают с покосившихся столбов и тянутся ко мне. Давно ли я блуждаю здесь? Где он? Где выход?
Тогда ты нашел выход, он оказался простым. Ты покинул меня. Твоя деревня потеряла свою надежду.
Мне было слишком тяжело. Так не могло продолжаться дальше. Что случилось с моей жизнью, что-то пошло не так.
Ты смерился с предательством невесты. Ты нашел силы с достоинством дослужить до конца. И когда ты уже ехал домой, в свою деревню, к своей семье, тебя застало это известие.
Я не был готов к такому, я не знал, как жить дальше. Я потерял цель.
Известие о том, что твой отец и брат утонули на том озере, окончательно сломило тебя.
Я всегда хотел, чтобы они гордились мной, я хотел, чтобы наша жизнь изменилась, чтобы жизнь всей деревни стала лучше. Я не успел приехать. Если бы я вернулся на несколько дней раньше, они бы не пошли рыбачить.
Тебе надо было найти утешение и ты нашел его. Оно пришло с первой рюмкой, выпитой "за упокой". Со второй рюмкой, выпитой "чтобы стало легче". С третей, четвертой, пятой... Утешение разлилось в каждом твоем дне.
Я всегда мог остановиться, просто мне нужно было забыться.
И ты забывался. Забывался изо дня в день. Утешение и забытье заполнили всю твою жизнь. Так, что даже не заметил, как умерла мать. Она тоже не смогла найти в себе сил, а ты не мог ей помочь. Ты оказался слишком занят, пока топил свою печаль.И деревня потеряла тебя. Она утонула в пьянстве и праздности.
А я потерял их всех и самого себя.
И тогда ты решил уйти.
Ночь кончалась. Я уже различал дорогу. Я шел к последнему дому на краю деревни.
Ты решил уйти именно так. Ты оставил меня. Ты придумал себе новую жизнь. Придумал новую семью, успешную работу и дорогой автомобиль. В котором так уютно, даже если он не едет, а только стоит в луже на дороге.
Я открыл калитку, поднялся по скрипучим ступеням на крыльцо.
Ты оставил свою деревню умирать. Ты нашел выход в мотке провода.
Я шел по старому дому, заваленному пыльными тряпками, бутылками и мусору. По своему дому.
Ты вообразил для себя новую жизнь. Жизнь, которой никогда не было. А меняты оставил там висеть одиночестве. Ты оставил себя висеть там.
Я зашел в комнату. Слезы катились по щекам. Я припал к ногам, зависшим на полуметре от пола. Я обнял свое тело. Теперь мое тело было со мной. Моя деревня была со мной.
Ты вернулся ко мне. Я вернулся к себе.
Рассвет.
Солнце встает над деревней. Ласковые лучи невесомыми лентами протянулись между веток яблонь. Парное молоко тумана медленно тает в оврагах и низинах. Ночные звезды осыпались в траву, и блестят оттуда каплями росы. В доме на краю деревни, ранний завтрак собрал за одним столом всю семью. Мать ловкими, быстрыми движениями расставляет посуду. Отец режет хлеб, ласково глядя на нее, с удовольствием слушая звонкие голоса детей. Один из них рассказывает другому приснившийся ночью сон. Сон про рассвет над деревней. Про солнце, встающее над крышами домов, над лесом, над дорогой, на которой стоит застрявший автомобиль. Сон про его заблудившегося водителя.