Взлётная полоса,ч4.Мёртвая петля, 2/4
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
7
И теперь тоже была полночь и светила луна. Алексей в ожидании гебистов пил вино в темноте. Подошёл к окну покурить. С третьего этажа хорошо виделись и улица, и трамвайные рельсы, поблескивающие под луной, и появившийся со стороны "Серого Дома" рослый плечистый "топтун" в штатском: его выдавала военная выправка под осенним плащом. Следя за приближением "топтуна", Алексей похолодел: "Неужто ко мне?.."
Напротив дома, в котором жил Алексей, "топтун" остановился, немного постоял и начал медленно прогуливаться - туда, сюда, туда, сюда, поглядывая на часы на руке, которую поднимал к лунному свету.
"Значит, вот-вот явятся... А этот дежурит на случай, если я вдруг надумаю уйти из дома. Тогда он пойдёт за мною "хвостом". Может, выйти и проверить? А зачем? Что это даст, если я не собираюсь в бега".
Ещё раз взглянув на "топтуна", потом на блестевшие от лунного света рельсы, Алексей вспомнил своё последнее расставание с "Вовочкой" и с тоскою подумал: "Кажется, Вовочка был прав: моя дорога уже привела меня снова в тюрьму. А он поедет на своём партбилете дальше - в коммунистический рай, обнесённый колючей проволокой".
На душе сделалось так тоскливо, что вернулся к столу и налил вина ещё. А когда выпил и в груди стало опять жарко, вспомнил, как отыскала его здесь, в Днепропетровске, неугомонная Галка...
В тот день Алексей долго просидел в типографии, выписывая из графиков факты лишних перевёрсток брошюр, фамилии редакторов и размеры штрафов, которые будут выставлены издательству типографией. Понимая, что нужно проводить неприятное собрание с бракоделами, разоблачать их, словно он следователь, а они преступники, Алексей возвращался в издательство с тяжёлым чувством, глядя себе под ноги и не замечая вокруг ни людей с поднятыми воротниками, ни мокрого снега, летящего прямо в глаза. Ощущал лишь упругий встречный ветер. И вдруг кто-то повис на нём, обдав духами и знакомым, но забытым голосом:
- Лё-ше-нька-а, здравствуй!..
Не успел опомниться, но узнал: "Галка Зимина! Откуда она тут?", как она уже целовала его в губы, в мокрые холодные щёки. "Но почему мокрые?!." - удивился он и только после этого понял: Галка плакала. Отпуская его, испуганно спросила:
- Ты не рад мне? - встревожилась она, не увидев на его лице прежней улыбки.
- Ну почему не рад, рад, - заулыбался он, приходя в себя от неожиданности. Всё-таки Галка была ему не чужой, да и симпатичной женщиной. И он обрадовано поинтересовался: - Ты как здесь оказалась? Надолго?
- Насовсем! - просияла она.
- Как насовсем?!. - удивился он.
- Да вот так, Лёшенька. Саша давно уже чувствовал, что я холодна к нему... Ой, давай зайдём в кафе, что ли? Или куда-нибудь ещё. И я всё тебе расскажу в тепле. А то и снег, и ветер, холодно мне...
Он согласился:
- Пошли в ресторан. Я не обедал ещё сегодня. А после работы мне надо в университет на лекции.
Идя с ним рядом и, видимо, не смея прижаться к нему "под руку", Галка с интересом и удивлением спросила:
- Ты что, учишься?
- Да, на первом курсе филфака. На вечернем отделении. А что?
- Ничего, всё правильно. Будущему писателю надо быть образованным человеком!
- Погоди, - остановился Алексей, разглядывая её похудевшее лицо, пальто, висевшее на ней, как на палке, меховую шапку, воротник. - Ты мне так и не договорила, что у вас произошло с Сашкой?
- Обыкновенная история, Лёшенька, как в романе Гончарова. Оставил меня твой Сашка.
- Как оставил? Он же тебя любил!
- Но... почувствовал, что не люблю я. Да ещё "Поршень" неожиданно вмешался в его судьбу - демобилизовал Сашу вместо штурмана звена Пашкова из первой эскадрильи. Помнишь такого?
- Ещё бы не помнить! Подхалимом был у начальства.
- Таким и остался. Это произошло вскоре после твоего отъезда. Говорят, сделал богатый подарок "Поршню", и тот уволил не Пашкова, а Сашу...
- Какие же мотивы? Сашка совсем тюфяк, что ли?! Не мог постоять за себя, пойти к Селивёрстову?
- Селивёрстова как раз не было - уехал "списываться" в госпиталь. А Сашка пил последнее время. Вот тебе и мотив на увольнение. В ожидании приказа на демобилизацию запил по-настоящему и развёлся со мной. - Галка всхлипнула. - Куда мне было деваться? До Москвы доехали, правда, вместе. А дальше - он в Челябинск, к родителям, а я - в Днепродзержинск, к своим.
Алексею стало жаль Галку - чувствовал и собственную вину перед нею - шёл молча до самой "Астории". А когда привёл в ресторан и стал помогать ей раздеваться, ласково утешил:
- Ладно, не переживай. Ты - женщина ещё молодая, симпатичная, всё образуется у тебя! Вот за это давай и выпьем сейчас, а?..
- Давай, - радостно согласилась Галка, блеснув тёмными восточными глазами.
Когда сели за столик и официантка принесла заказ, Галка, поднимая рюмку, произнесла:
- За нашу встречу!
Поняв, куда она клонит, Алексей шутливо запротестовал:
- Э, нет, Галочка! - И уже серьёзно добавил: - Я ведь не собираюсь жениться на тебе и говорил об этом не раз. Так что, если ты...
- Ой, Лёшенька, ну зачем ты сразу так? - погасла Галка, чуть не заплакав опять. - Я же на это никогда и не рассчитывала. Просто захотелось тебя увидеть... Случайно узнала, что ты в типографии по улице Серова, вот и поджидала, когда появишься.
- Как это случайно? У кого?
- Сначала я узнала в "Горсправке" твой адрес и домашний телефон, - принялась она рассказывать. - Ответила какая-то девочка... не то племянница, не то ещё какая-то родственница: "Дядя Лёша работает в книжном издательстве". И дала адрес. Я - туда... Узнала там, в какой комнате ты трудишься, затем попала в корректорскую. А там шёл разговор о том, что одна из корректорш увольняется. Я сразу к директору, и он согласился взять меня с испытательным сроком. По образованию я филолог. Так что и на работу успела устроиться, пока ты был в типографии.
- Так ты вместо Зины, что ли?
- Да, вместо Зины Авдеенко. Не хочу скрывать: я по-прежнему люблю тебя, но ты не тревожься: навязываться я не собираюсь.
- Извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть!
- Не обижайся и ты, что устроилась сюда. Всё произошло совершенно случайно! Девочки в корректорской встретили меня хорошо. А молодой редактор Левчук, по-моему, даже влюбился в меня.
- Да ну-у?!. С первого взгляда, что ли?
- А что, думаешь, так не бывает? Но женщины в этом не ошибаются: мы это сразу чувствуем! Он прямо обалдел, это же видно! Поэтому, давай заключим уговор: мы с тобой - когда войдёшь к нам в корректорскую - не знакомы. Понял?
- Нет. Почему не знакомы?
- Ну... пока не знакомы. Зачем этому парню - да и всем остальным - знать о наших с тобою отношениях? - На него смотрели уже повеселевшие, лукавые Галкины "смородины". Но тут же её веселье погасло, она печально спросила: - У тебя здесь уже кто-то есть? А может, собираешься жениться? Повторяю: мешать не хочу.
- Да нет у меня никого! - Он был ей рад в ту минуту, добавил: - А об "отношениях" я и без напоминаний не рассказал бы никому: не в моих правилах. Значит, сделаем вид, что не знакомы. Только сама не забудь потом об уговоре.
- Не забуду! - пообещала Галка. И уже с лёгким сердцем выпила. Закусывая, спросила: - А что представляет из себя этот Василий Левчук?
- К сожалению, придётся тебя огорчить: во-первых, он моложе тебя лет на 5. А, во-вторых, он, какой-то угрюмый.
- Меня это не огорчает. Просто приятно, когда тебя хоть кто-нибудь да любит. А что же не женился до сих пор ты? - спросила она почему-то с опаской и уставилась, ожидая ответа. А ему - хоть и не нужна 100 лет такая настырная - стало тоже приятно: "Всё-таки приехала, отыскала! И ещё будет ради меня мотаться каждый день на работу на электричках аж из Днепродзержинска. А это - не сахар. И главное - без ответной любви".
Алексей понимал, жениться - ему не с руки по многим причинам. Во-первых, кроме Тани, он никого не любит так, чтобы решиться на пожизненное супружество. Во-вторых, она стала чужой, и он не знает даже, где она живёт. В-третьих, нет собственной квартиры, нет законченного образования, и так далее и тому подобное: то есть, ни кола, ни двора, ни перспектив на обеспеченное будущее семьи. К тому же не молод уже, чтобы жениться на девочке, а на "БэУ" не хочется. Избалована холостяцкими привычками и психология: эгоизм стал доминирующим свойством натуры. Всё у него идёт по народной примете: "В 20 лет ума нет - и не будет. В 30 лет жены нет - и не будет. В 40 лет денег нет - и не будет". В общем, закоренелый холостяк. Из-за отсутствия уверенности у мужчин в стабильности существующих порядков круг холостяков всё расширяется. Сегодня жить можно, а завтра изменятся цены на всё, и поглотят сплошные проблемы и трудности. Почему не женятся Кротов, Быков, Вовочка?
Отрываясь от воспоминаний, Алексей подумал: "Хорошо ещё, что не знал тогда о негласном надзоре! Если бы знал, вообще никаких планов не строил бы. Какая уж там женитьба, если в любую ночь могут увезти в тюрьму!"
"Топтун" за окном всё ещё ходил, и Алексей вновь возвратился мыслями в ресторан, в котором обедал с Галкой. К тому времени он уже научился определять тип женщин. Это пригодилось ему потом в создании литературных портретов. Чаще всего встречались женщины, либо брошенные мужьями, либо разлюбившие мужей, но скованные семейными цепями: дети, квартира, обязанности. Как собаки, желающие любви и свободы, но удерживаемые ошейником. Обычно у них скорбные умные глаза, как у Галки. Либо опущенные от тяжело навалившейся жизни плечи. Если ещё прибавить к ним тип женщины, у которой нет в душе ни горя, ни счастья, но ещё нет и полной опустошённости или отчаяния - этакие "середнячки равнодушия" - то оставшуюся часть женщин можно причислить (за вычетом незамужней молодёжи) к относительно счастливым и спокойным. У них иногда ещё блуждает улыбка на губах, и глаза повеселее. Но таких всё-таки мало среди ровесниц Алексея - процентов 10, не больше. А это означало, что для большинства населения жизнь проходит в заботах и отсутствии счастья. А для Алексея - в риске жениться неудачно. Так стоит ли рисковать?.. Каждый день он видел равнодушие, трагедии, терпение, изредка счастье с блеском в глазах, но - завтра горделивая осанка может измениться в опущенные плечи. Даже в старушках Алексей научился угадывать бывших "монахинь" по образу жизни или развратниц с козлиными глазами, ставшими сущностью их души. У "монахинь" были ужаты губы, в уголках которых образовались складки скорби, а в груди тихо дотлевали прогоревшие, без пламени, угли, покрывшие душу серым пеплом, а глаза страдальческим выражением - отшумела жизнь без веселья.
Галка была ещё молодой, но из натур уже обозлившихся на жизнь, а может быть, из завистниц. Такие женщины обычно агрессивны и неуравновешенны: могут взорваться из-за пустяка, но и темпераментны в постели. Глядя на неё, он не знал: как ему быть с нею? Может, снова прогнать?
Галка ждала ответа, и он произнёс:
- Ну когда же это я мог успеть, подумай! Приехал сюда весной, и сразу началась подготовка к экзаменам. Потом поиск работы, экзамены. Теперь - днём работа, вечером - учёба. Я хочу спать каждый день, как загнанный зверь. А ты мне про любовь, почему не женился...
- Ничего, Лёшенька, - повеселела Галка, - ты сильный, выдержишь. Но всё равно тебе захочется женщину.
- Ну и что? - вырвалось у него. И тут понял её намёк и раскраснелся, почувствовав резко возбудившееся желание. За этот год он уже почти забыл, что мужчина, хотя и находился не в тюрьме. Вернее, сами желания не покидали его ежедневно, но партнёрши как-то не находилось в сложившейся круговерти. А теперь, когда смотрел на улыбающуюся ему Галку и вспоминал редкие близости с ней, ворованные им там, на севере, то неожиданно обезумел от горячего желания к ней и честно признался: - Я дурак, Галя! Мне хочется тебя хоть сейчас, если ты не против... Но всё равно предупреждаю: на семейные узы не рассчитывай. Я не пойду на эти оковы!
- Ладно, милый, я согласна и без оков. Я тоже прямо дрожу вся от твоих слов.
Так он стал с нею жить, как с женой, но оба это скрывали от всех знакомых. Чтобы не мотаться между Днепродзержинском и Днепропетровском, она сняла себе здесь в городе небольшую комнату в частном доме, и он приходил к ней с ночёвками раза два в неделю. На субботу и воскресенья она уезжала к родителям и дочери в Днепродзержинск, а он отсыпался в доме у Саши. Пробовал предлагать Галке деньги, чтобы могла платить своей хозяйке за квартиру хотя бы половину цены, Галка наотрез отказалась, признавшись:
- Не надо, Лёшенька, у меня папа, знаешь, кто?.. Генерал-лейтенант в отставке. Так что деньги у меня есть. Мои затруднения - в другом...
- В чём же?
- Рядом с моими родителями живёт другой генерал. Тоже хорошая квартира в коттедже, есть дача за городом, своя "Победа" с гаражом. Но у него умерла недавно жена - рак. Сын женат, где-то служит, и генерал этот стал ухаживать за мной. Мама считает, что он хочет жениться на мне. Наверное, боится одиночества.
- Галочка, я мешать не стану. Можешь не сомневаться, - заверил Алексей.
Она простонала:
- Да наплевать мне на этого генерала! Мне нужен ты, ты, как ты не понимаешь?! Я люблю тебя всей душой и готова... А может ты не хочешь... из-за моей Кати?
- Нет-нет, - перебил Алексей, - я не из эгоизма, что Катя не моя. Просто у меня нет к тебе настоящей любви. Ну нету! Разве я виноват в этом? Прости за жестокость, но ты сама вынуждаешь каждый раз...
Галка возразила:
- А, может быть, ты сам не понимаешь себя? Тогда как?
- Что значит - не понимаю?
- Да то, что в постели со мной ты ведёшь себя с таким азартом, что мой бывший, влюблённый в меня, Сашка ни в какое сравнение не идёт!
- Га-ля, не надо путать темперамент с любовью, это разные вещи!
- Ничего я не путаю. Это ты всё запутал! Ну скажи честно, разве я неприятна тебе?
- При чём тут? Ну приятна...
- А вот Сашка мне был неприятен. Я вся сжималась, когда он лез ко мне.
- Найди себе приятного! Не старуха же, симпатичная женщина! - накричал он на неё. И довёл до рыдания:
- Дурак! Разве же я найду такого, как ты?
- Какого "такого"?!
- Умного, сильного, честного! Да ведь и любимого, сладкого.
- Прямо "самый-самый"! - рассмеялся он добродушно. Но тут же прибавил: - Выдумала ты всё: и меня, и свою любовь!
- Дурачок ты! Таких действительно мало среди мужчин.
- Дурачков?
- А вот сейчас ты настоящий дурак! - заплакала она.
- Ну ладно, хватит! - оборвал он. - Не путай ты женскую психологию с мужской. Того, что испытывала ты к Сашке, у нас не бывает, раз пришло желание. Мы разные с вами по физиологии. И "Антон", помнится, говорила мне...
- Это, какая ещё "Антон"?! Что-то новое...
- Неважно, какая. Старое... Важно то, что мы самцы. Мужчина, когда он "проголодался", может и без любви. Женщине без любви не хочется, противно. Если бы самцы в животном мире устроены были бы, как вы, женщины, этот мир давно вымер бы. Поняла?
Галка обиженно молчала, и он миролюбиво предложил:
- Поэтому, давай всё выясним до конца...
- Ладно, успокойся! - оборвала его уже она. - Я не собираюсь женить тебя на себе обманом или бабьей хитростью: беременна, мол, или что-то ещё. Говорила и о том, что не буду мешать, если у тебя появится любовь к другой женщине. И давай кончим на этом: я не хочу с тобой ссориться.
- Но почему всё-таки ты не хочешь выслушать меня до конца? Расставить все точки над "и".
- Да потому, Лёшенька, что ты пока что и так мой. И я люблю тебя, счастлива с тобой. К тому же знаю: ты будешь известным писателем, ещё более поумнеешь и полюбишь меня тоже.
Вновь польщённый, он, помнится, усмехнулся тогда:
- Ладно, Галочка, поживём - увидим...
- Вот и прекрасно! - обрадовалась она. - Давай жить, а смотреть будем потом...
Через 4 года, когда нашлась, наконец, Таня, Галка повела себя настолько непонятно, словно никогда и не собиралась расставаться с ним. К тому времени он получил уже однокомнатную квартиру, Галка привыкла считать его своим мужем и хотела перебраться к нему, но он довольно жёстко остановил её:
- Нет, Галочка, так не пойдёт...
- Почему? - удивилась она.
- Начнём с общей квартиры, а закончим общим ребёнком, да? ЗАГСом?
- Ну и что?
- Я тебе уже много раз говорил - что! Жениться на тебе я не собираюсь. - Помолчав, он отрезал её от себя с безжалостностью хирурга, как разросшуюся грыжу, объявив ей, что больше никогда не придёт к ней, так как к нему уже едет любимая женщина - Таня.
Господи, что тут поднялось!
- Ну, и когда же она появится здесь? - поражённо воскликнула Галина.
- Завтра утром.
- То есть, ты хочешь сказать, что у нас с тобой - всё?! - Она закричала: - Подлец! Какой же ты подлец! Не мог мне раньше об этом сказать?!. - Лицо её исказилось, она стала расцарапывать его.
Он молчал, надеясь на былой уговор и её понятливость. На благоразумие, наконец. Вот успокоится и... Но Галина выкрикнула:
- Ты хотя бы понимаешь, что делаешь меня несчастной в одну минуту?!.
- А ты? Хочешь, чтобы я так и не узнал, что такое счастье?
- Но разве ты со мною несчастен?!
- Галя, не надо! Вспомни наш уговор...
- В чём моя-то вина, в чём?!. - не хотела она понимать.
- А моя?
- Тебе надо быть сейчас поласковее со мною, повнимательнее...
- У меня нет на это времени, Га-ля!..
- Но эта твоя Таня свалилась на нас, как снег не голову, без объявления войны! Хотя бы предупредила за несколько дней...
- Она неожиданно узнала, что я живой. Вот и позвонила... Разве ей было до этого?
- До чего "этого"?
- До раздумий, ожиданий чего-то! Она же не знала ничего, как и мы! Взяла и позвонила. А я сказал ей - приезжай...
- А сейчас... от тебя зависит быть поласковее или нет?!
Он стал раздражаться:
- Но так можно обижаться и на печку: что не греет без дров!
- При чём тут дрова?
- Кто хочет тепла и ласки, должен подбрасывать в печку дрова!
- У нас с тобою - всё-таки семья. Нас двое, а она одна. И ещё неизвестно: сладится ли у неё с тобой.
- Сладится. Мы любим друг друга! 6 лет она не знала, что я живой. Ты можешь это понять или нет?!
- А почему ты считаешь, что у тебя к ней - настоящая любовь, а ко мне - ненастоящая? Почему, почему?!.
- У настоящей любви есть... как бы тебе это?.. Магнит, что ли, который срабатывает у обоих сразу.
- Разве я тебе не преданной была?
- Повторяю, любовь - дело двоих, а не одного.
- А виновата - так я одна, получается?
- Я ни в чём тебя не обвиняю, а только объясняю.
- Нет, ты подлавливаешь на словах! Стоит не так что-то сказать, и ты сразу...
- Галя, дело же не в том, кто кого сейчас переговорит, а в сути отношений. Кому не хочется пить, тот не наливает себе чаю. А ты требуешь, чтобы я пил, словно я должен любить тебя по какой-то обязанности.
Она ощетинилась:
- Знаю, ты - писатель, говорить и доказывать умеешь! А у твоей Тани - наверно, появилась семья!
- Ой, ну, сколько можно варить воду?! Водой и останется. Нет у неё нормальной семьи! Она мне сразу сказала об этом.
- О чём, об этом?
- Что плевать ей на такую семью, вот о чём!
- Пле-вать?! Такая эгоистка, да? Плюёт на семью, на всех?
- А ты - не эгоистка?! Даже не слушаешь... Поставь себя на её место!
- Не хочу ставить: жизнь нас уже расставила. Вот пусть каждый и остаётся на своём месте! Зачем мне чужое? - Она бросилась ему на шею, пыталась залепить его губы поцелуями. Но он, отдирая её от себя, словно липучку, продолжал:
- Нет-нет! Этот номер у тебя не пройдёт: давай, пожалуйста, без этого...
- Но хоть немножечко... ты меня всё же любишь?
- Ну, хватит в ступе воду толочь! 3 года я уже в плену у тебя... - Алексей вдруг обнаружил, что у неё нет зада, фигуры. И запоздало подумал: "Как же я не замечал этого раньше? "Плоскодонка"!.."
- А чем тебе плохо было эти годы, чем? В ЗАГС я тебя не тащила, спала с тобой - безотказно, денег у тебя - не просила. Зачем же ломать сразу 2 семьи?
- А почему ты сама не захотела жить с Зиминым и поломала свою семью? Ведь Сашка - я знаю это доподлинно! - лю-бил тебя! Тебе с ним было тоже не плохо. Не пьяница, не бабник. Могла бы и не разводиться: у вас ребёнок. Но ты - уехала от него. Ко мне. Потому, что любовь для каждого человека дороже всего. В этом все одинаковы. Но меня - ты осуждаешь за это, а себя - нет!
Галина простонала:
- Ой, да не знаешь ты ничего, а говоришь такие слова... - И расплакалась, заливаясь искренними горючими слезами.
- Чего я не знаю? В чём я не прав?
- Да ведь Саши - давно нет на свете! Вот почему я уехала сюда.
- Как это - нет на свете? - остановился он, поражённый. - Разбился, что ли?
- Вот именно, разбился. - Галка разрыдалась.
- А зачем же ты мне, когда приехала?.. Почему не сказала правды?!
- Да потому, что люблю! Хотела покорить тебя своей любовью, - признавалась Галина искренно, продолжая всхлипывать. - Уж в этом-то я не лгала тебе! Сашу всё равно не вернуть, вот я и...
- При каких же обстоятельствах он погиб?
- При самых нелепых. Поэтому и не хотела говорить. Напился в Москве, его замутило - мы были проездом в гостях у знакомых - сидели за столом. Вот он и бросился к открытой двери на балкон. Хотел успеть, чтобы его не вырвало в комнате. Ну, и перевернулся через перила на балконе. Полетел вниз с 5-го этажа. Пришлось вызывать родителей в Москву на похороны. Они ждали нас к себе в Челябинске, а вместо этого...
- Ну, и дела-а! Прости, я не знал.
- Разве сейчас дело в этом? Да я и не горевала почти. Сразу к своим, а потом, когда улеглось всё, утряслось, приехала к тебе. А теперь - ты уходишь...
- Галочка, да пойми же ты, наконец, и меня! Жизнь в нашем страшном государстве...
- Да при чём тут государство? - не понимала она. И он принялся объяснять - сбивчиво, торопливо - самую важную, как ему казалось, суть жизни в государстве, которое на словах планирует построить коммунизм, а на деле не даёт жить людям по их способностям, уравнивая всех в вечной бедности.
- Да при том, что в нашем государстве... абсолютно всё... построено на лжи! В том числе и так называемая "здоровая социалистическая семья". Как она может быть "здоровой", если у большинства граждан нет возможности жить по-человечески на их зарплату! Рабочий негр в Америке зарабатывает в день столько же, сколько наш инженер за месяц. У нас даже сами кремлёвцы, боясь доноса друг на друга, развратничают втихомолку. Это же "закрытое" счастье, как и спецраспределители, если их нельзя показывать. Ну, а для несогласных с таким положением вещей есть закрытые "психушки", которые никогда не прекращаются. И лозунги: "Партия - наш рулевой" и "Да здравствует Свобода, Равенство и Братство!"
- Не пойму, к чему ты всё это ведёшь? Где нахватался таких слов?
- В "пионерском" лагере! Там можно говорить открыто, не боясь последствий. А клоню я, вот к чему... Подумай сама, что остаётся для каждого из нас в жизни, кроме последнего утешения, ради которого... мы всё терпим?
- Какого утешения? - не поняла она.
- Любовь и семья. А ты хочешь лишить меня и этого! Своё счастье - хочешь сохранить, а на моё - тебе наплевать! Вот к чему. Ты тоже, как партия: делаешь вид, что всё у нас хорошо, и не удивляешься, какого ещё рожна мне, счастливому советскому человеку, надо?
Галка опять всхлипнула и прокурорским тоном произнесла:
- Можешь уходить!
Чувствуя себя перед нею неловко, не глядя ей в глаза, он сказал:
- Прости меня, если сможешь...
И тут Галка угрожающе выдала:
- А твоей суке, знай: тоже не будет счастья с тобой! Вспомни, как мы ездили в Ялту... А теперь тебе захотелось опять к Аршинову, да? В его лагерь...
На душе стало нехорошо до отвращения к Галке: "Неужели она способна и на это? А почему бы и нет? Развелась же молодая и любящая жена с Усенко, когда его посадили. Подала заявление о том, что не желает считаться женою "врага народа". И освободилась заочно и от мужа, и от недоверия властей к себе". Не сказав Галке более ни слова, Алексей пошёл. Отойдя от неё уже далеко, вспомнил. Да, в Ялту он ездил с Галкой летом 61-го. 12 июля прибыли в Симферополь, а там хоронили как раз архиепископа Симферопольского и Крымского Войно-Ясенецкого, о котором рассказывал полковник Дидусенко, и настроение почему-то упало. К вечеру были уже в Ялте, но нигде не смогли устроиться на ночлег и заночевали под открытым небом во дворе ялтинской туристической базы. Расстроенный тем днём, Алексей, помнится, сказал Галке: "Не везёт нам сегодня с тобой! То похороны хорошего человека, то вот ночевать негде. А завтра вообще 13-е число..."
Теперь тоже было 13-е число, только месяц другой, но судьба опять может круто измениться. Не исключено, что встреча с Аршиновым состоится ещё раз...
Алексей допил в стакане вино, закурил и подошёл снова к окну. "Топтун" всё ещё прохаживался, как маятник в настенных часах: туда - сюда, отсюда - туда... Невесёлый ход жизни. И мысли Алексея переключились на Таню - с нею у него всё было иначе...
8
Таня была красивой женщиной не только внешне, но и внутренне полной противоположностью Галки. Та всегда казалась чем-то взвинченной, резкой и неспокойной, словно чёрная коза, упрямо настаивающая на всём только своём. Таня же по характеру была стойкой, твёрдой, что ли, но в общении с людьми доброжелательной. Деликатность и сочувствие, любовь и доброжелательность прямо излучались от неё, как свет от лампочки. От её улыбок, спокойствия и у Алексея становилось светло на душе. Даже в квартире установилась прочная тишина и согласие. Через месяц он понял, в его жизнь вернулись любовь, счастье и перспектива на светлое будущее. Кончится безалаберная холостяцкая жизнь, от которой он устал. Никуда не нужно будет идти, торопиться, можно и поспать вволю. Да и в любви он прикипал к ней всё прочнее и больше. Во всём была теперь радость: в прикосновениях, взглядах, в нескончаемой нежности, когда смотрел на её оголённое плечо или на завитки волос на шее и млел от этого, млел...
Между тем "открытия" продолжались. Случайно узнал, например, что Таня в совершенстве владеет немецким: может свободно говорить даже с настоящими немцами. И всё понимала, оказывается, и по-французски. Он удивился:
- Откуда это у тебя?
- От мамы. Она же меня чуть ли не с пелёнок учила французскому! Мне было 5 лет, когда бабушка умерла, а я её уже понимала.
- Она у тебя не русская, что ли?
- Да нет, русская, но французский знала, как свой. А немецкому я наловчилась во время оккупации, как и мама.
- Так ты для меня теперь просто клад, Танечка! - обрадовался Алексей. - Будешь переводить мне с немецкого домашние задания на 1000 слов.
- Считай, что твои "тысячи" у тебя уже в кармане.
Когда настала весна, Алексей каждую пятницу стал возить Таню в Новомосковский лес на своём мотоцикле с коляской, который он держал в гараже Саши Ивлева. Таня была счастлива: у неё был он, Алексей, любимая работа в газете, новые друзья и подруги, и она так расцвела, что на неё оборачивались все мужчины и смотрели с восхищением. Однажды она призналась:
- Знаешь, Лёшенька, я после аршиновского заключения словно в раю себя чувствую. Ну так всё хорошо, что мне кажется иногда, будто я сплю и всё это приснилось. Даже страшно бывает: а вдруг проснусь, и сказка кончится.
- Вот поженимся, заведём парочку детей, и тогда уж не проснёшься: некогда будет.
- На детей согласна. А вот на регистрацию... Я же говорила тебе! А ты опять за своё.
Он сник:
- Знаешь, иногда и мне кажется - хотя и не сплю - что твоя мать ненормальная и её психопатизм может передаться и тебе, если будешь поддаваться её настроениям.
- Лёшенька, ну не надо так. Психопаткой её сделала жизнь. Да ещё мучается с настоящим психом - он ужасный человек!
- Знаешь, у американских психологов есть термин - "мыслеформа". С человеком часто случается то, о чём он постоянно думает или чего постоянно опасается. Я об этом интересную передачу слушал "из-за бугра". Скажи своей матери, чтобы перестала думать только о плохом, потому что эта её мыслеформа может материализоваться.
- Ладно, скажу.
Действительно, ездила к матери в праздничные дни и разговаривала с ней об этом.
Летом у Алексея настали в университете каникулы, взяли отпуск и поехали вместе на Кавказ. Хотели в Гагры, но, соблазнённые рассказами одной вагонной попутчицы о земном рае в какой-то Красной Поляне перед Гаграми, сошли в Адлере и через час были уже в этом раю, добравшись на местном автобусе.
Горная эта деревня, расположенная на берегу речки, шумевшей внизу ущелья, действительно была раем. Остановились они в доме странного старика, которому неожиданно понравились, когда шли вдоль деревни. Он пускал воду по деревянному жёлобу к себе в сад, стоявший ниже реки, и увидев их, воскликнул:
- Уж не комнату ли ищете, молодые люди?
- Угадали, - ответил Алексей. А Таня добавила:
- Но везде объявления на плетнях: "свободной комнаты нет!"
- Так ведь разгар лета, сезон! Дешевле, чем у нас, места для отдыха не найти, вот все отдыхающие "дикари" и едут к нам.
- У вас тоже всё занято, да? - спросила Таня старика без надежды в голосе. Однако ответ последовал неожиданный:
- Вообще-то я комнат не сдаю. Но для такой редкостной пары, как ваша, подумаю. Если моя старуха не против...
Алексей полюбопытствовал:
- А чем же это мы редкостные?
- Уж больно светитесь от счастья. - Старик повернулся к Тане: - Потому и красота от вас исходит редкостная! Проходите...
Алексей улыбнулся:
- А как же ваша жена? Вдруг будет против?
- Это я так, для порядка сказал. Против молодых, да ещё таких, как вы, не станет и она поперёк. Да и нету её - в Адлер уехала, по своим делам.
Так очутились они в доме старика Остроухова. Пустив воду в сад, он провёл их в дом, угостил квасом, похвалился, что в саду у него стоит и русская парная банька. "Попаритесь вечерком, опосля нас", пообещал он и вновь вернулся к прежнему разговору:
- Давеча я завёл речь о редкостности настоящей красоты... Так? - посмотрел он на Алексея.
- Так, - кивнул Алексей, улыбаясь.
- Я вам щас покажу портрет моей племянницы... Сами тогда поймёте, к чему... - И достал из сундука альбом с фотографиями. - Вот!.. - развернул он альбом в нужном месте. - Ну как? - старик коснулся ногтем крупной фотографии, с которой на них смотрела сочная цыгановатая женщина.
- Красивая! - похвалил Алексей.
- Померла она тут. Грибочками нечаянно отравилась. Мы-то уцелели, а она... Ну да не к этому веду я речь. С тех пор не встречал я другой такой женщины! Токо сегодня... когда увидал твою жену...
- Так они же - совершенно разные! - вырвалось у Алексея.
- Верно, разные, - согласился старик. - Но обе - редкостные. Вот я к чему. - И протянул руку: - А теперь, давайте знакомиться: Семёном Илларионовичем меня зовут. А старуху мою - Лизаветой. - О чём-то подумал и добавил: - Васильевной.
Когда Алексей и Таня представились хозяину тоже, он расспросил их, откуда они, где работают. Документов смотреть не стал, сказав:
- Всё одно жить будете без прописки, ежли токо на недельку. А што же не дольше?
Алексей объяснил:
- Хотим ещё в Феодосии побыть, там у меня дальний родственник. Вы с какого года?
- 91-го, - быстро ответил хозяин.
- Вот и он из прошлого века тоже. Ваш ровесник. Служил когда-то у белых в гражданскую войну, был офицером. Отсидел за это в норильских лагерях 12 лет.
- Ох, ты-ы!.. - вырвался стон из груди хозяина.
Алексею даже показалось, что лицо старика испуганно отшатнулось. Подумал: "Зря сказал, теперь он нас не возьмёт. Да ещё узнает, что мы не зарегистрированы".
Но нет:
- То-то я сразу вас выделил! - продолжил хозяин уже радостным голосом. - Видать, ты в свово родственника породой-то, а?
- Не знаю, я ещё не видел его. Посмотрим Кавказ и поедем. У него нам будет удобнее.
- А какое же неудобство вам у меня? - удивился хозяин. - Комната у вас будет отдельная, продуктовый магазин рядом.
- Дело не в комнате, - решил признаться Алексей. - Просто мы ещё не расписаны с Таней. Николай Константиныч-то - свой, поймёт. А чужие могут подумать...
- Да ничего я не подумаю! Что же я - молодым не был, что ли? - Старик приветливо улыбался и уже не казался похожим на крючконосого коршуна, как вначале. Голова его была белой, а брови - чёрные, вразлёт.
- Спасибо вам! - поблагодарила старика Таня, улыбаясь ему.
Так они провели у Остроуховых целую неделю. Побывали на могиле племянницы Семёна Илларионовича. Там, на металлическом памятнике без звезды и креста, тоже был красивый портрет. И надпись: "Софья Васильевна Берстенева (1917-1956)". Прочитав её, Таня почему-то вздрогнула, но ничего не сказала. Только зябко ёжилась, словно из могилы на неё дохнуло какой-то холодной тайной. Алексей расспрашивать не стал - сама расскажет. Однако её настроение передалось и ему, и как старик ни уговаривал его пожить у него ещё: "Скушно будет без вас!", Алексей согласился побывать лишь "когда-нибудь, в другой раз". А потом спросил:
- Так Софья Васильевна ваша племянница или вашей жены?
Старик будто от какой-то неожиданности испугался, но тут же заметил:
- Отчество берут покуда от мужиков, а не от женщин.
Тут уж смутился Алексей:
- Прошу прощения: не подумал и ляпнул. Спасибо вам за всё! Может, ещё свидимся...
- Ежли доживу... - Хозяин с грустью посмотрел на них и, троекратно облобызав, отпустил "с Богом!"
В Феодосии "открытие" Тани продолжилось. Как и старик Остроухов, увидевший в них "редкостную пару", жена Николая Константиновича Ивлева (правильнее Белосветова), старушка Екатерина Михайловна, разглядела в Тане свою знакомую по 1919 году:
- Вы мне напоминаете, Танечка, другую Таню, Татьяну Павловну Бахметьеву, жену одного капитана... Вы - ну просто её копия: точь-в-точь!
- Ой, так это же моя бабушка! - обрадовано воскликнула Таня и с изумлением уставилась на Екатерину Михайловну. - Она - урождённая Берсенева-Оболенская, коренная петербуржка. Потом жила в Москве, когда вышла за моего дедушку. А в 19-м, действительно, приехала к своему мужу, тогда капитану, как рассказывала мне мама, в Екатеринослав. Так что капитан Бахметьев - мой дедушка.
- Боже, какая встреча! - всплеснула руками Екатерина Михайловна и, обняв Таню и прижимая к себе, словно родную, расплакалась. А высоченный и могучий, как Геркулес, Николай Константинович, совершенно белый от седины, добавил к услышанному ещё больше волнения, сказав:
- В таком случае я должен сообщить вам, Танечка, что с вашим дедушкой я учился в Москве в одной и той же гимназии. Знал и вашего прадеда, генерала Георгия Никитича Бахметьева. А с вашим дедушкой я встретился вновь только в Мариуполе, во время гражданской войны. Но он там, кажется, заболел и остался. Мы были с ним в разных дивизиях...
Настала очередь плакать Тане:
- Господи, господи! - повторяла она. - Это же надо случиться таким встречам через столько лет! - Мысленно подсчитав, она объявила: - 44 года прошло!..- Она вытерла слёзы и с непонятной надеждой посмотрела на хозяев.
Николай Константинович немедленно согласился, расчувствовано закивал:
- Да, да, в этом что-то есть, непременно! - Налив в рюмки и глядя на Таню, прибавил: - Выпьем за ваших дедушку и бабушку, на которую вы так похожи, и вообще за всех хороших людей, погибших за Россию! А вам я желаю счастья с Алёшей и такого же мужества, какое присуще ему. - Он перевёл взгляд на Алексея, и все поняли, зная из вечерних разговоров Алексея о своём прошлом, на что намекает Николай Константинович. Таня ответила ему с большим волнением:
- Клянусь вам всем святым для меня! Буду Алёше не только верной и преданной женой, но и помощницей в его писательском деле. А оно, как я понимаю, связано и с сопротивлением рабству, в которое нас всех загнали.
- Хорошо сказано! - похвалил Белосветов и, поглядев на Екатерину Михайловну, добавил: - Ну, вот, а мы с тобой боялись, что у России нет будущего. Видишь, какие внуки растут на смену нашему поколению! - Запрокинув голову, выпил из рюмки водку и сел.
Они выпили тоже и почувствовали, что за общим столом установилась такая родственная атмосфера, о которой русскому человеку можно лишь мечтать. Николай Константинович принялся рассказывать им о своей судьбе, трагических встречах на трудных дорогах жизни. О том, что даже вот, несколько дней назад, его узнала в порту старушка-горбунья, с которой "году в 19-м, кажется", и с её братом он ехал в одном поезде; они доживают теперь где-то в деревне за Сочи. А в Феодосии у неё живёт какая-то подруга юности, адрес которой она случайно выяснила и решила навестить, пока жива.
- Узнала меня по росту и выражению глаз. И добавила, что я был красивым тогда. А жизнь вот, мол, состарила почти до неузнаваемости.
Николай Константинович рассказал, и как в 20-м году уходил с каким-то офицером из врангелевской армии, как погибали всюду лучшие сыны России, преданные царём и его правительством - много чего пришлось услышать в тот тёплый летний вечер. Рядом дышало нагревшееся за день море, вскрикивали в темноте чайки, а Тане и Алексею виделись генералы Кутепов, Деникин, гражданская война, разорившая Феодосию, деникинский штаб, размещённый, как выяснилось только что из рассказа, в вестибюле гостиницы "Астория" - перед самым морем.
- Алёша, - донеслось обращение хозяина, - мне Саша писал, что ты получил какую-то литературную премию по конкурсу. Что это за премия?
- За лучший киносценарий. Киевская студия Довженко проводила закрытый конкурс.
- Что значит "закрытый"? - спросила Екатерина Михайловна.
- На сценариях не было фамилий, вместо фамилии - девиз. На моём конверте, вложенном в сценарий, было написано: "Стучи в барабан и не бойся!" Это из Гёте. А внутри запечатанного конверта моя фамилия. На сценарии - тоже девиз вместо фамилии. Премии были такие: 2500 рублей за первое место, 2000 - за второе, и 1500 рублей за третье. Первую премию не присудили никому. А мой сценарий "Сволочь и Патриот..."