К замыслу этого киносценария меня подтолкнула заметка, напечатанная в газете "Известия" 28 марта 1964 года:
Слепой за рулём автомашины.
"Потерять работу для простого труженика Испании - настоящая трагедия. По неписаным законам страны, безработный уже не человек, а бесправное существо, которого преследует нужда. Поэтому страх лишиться работы необычайно велик.
Недавно достоянием общественности стал следующий факт, говорящий о трагедии в Испании. В городе Аликанте водитель пятитонного грузовика Антонио Барселона, будучи полностью слепым, продолжал, однако, в течение года работать шофёром. Потеряв зрение в результате прогрессирующего заболевания, он тем не менее регулярно совершал рейсы по стране. Антонио вынужден был скрывать своё заболевание от хозяина, так как боялся лишиться работы. Проработав длительное время шофёром, он хорошо запомнил дороги страны и родного города, но, главное, все поездки Антонио совершал в сопровождении мальчика, который был для него как бы лоцманом, точно описывающим, что он видит на пути. Но вот недавно, когда Антонио хотел поставить грузовик в гараж, было помято крыло, так как мальчик замешкался предупредить его. Водитель стал упрекать своего "лоцмана", чем и привлёк внимание хозяина. И тайна перестала быть тайной.
Врачебная комиссия города после осмотра Антонио подтвердила его полную слепоту".
А.Сененков
До титров
Московский аэродром Внуково.
Аэровокзал.
Широкие стеклянные двери. Входят и выходят пассажиры с чемоданами в руках. Подъезжают автобусы, такси.
По ступенькам лестницы, ведущей на второй этаж, поднимаются двое. Один совсем ещё молод, ему лет 20. Он смугл, черноволос. Другой уже заметно начал полнеть, ему за 35. Оба в хороших костюмах, идут, не обращая внимания на снующих людей. Старший останавливается перед входом в ресторан. Это Андрей Иванович Старостин, московский друг испанца Хуана Дортикоса, который прибыл в СССР из Франции два года назад и теперь улетает обратно.
Андрей Иванович. Зайдём? На посошок, как у нас говорят. Пока ребята сдадут твой багаж...
Хуан. А оньи?
Андрей Иванович. Им нельзя, Хуан: прямо отсюда на работу. Они подождут нас внизу.
Оба входят в зал ресторана и садятся за свободный столик возле окна. Отсюда им хорошо видно лётное поле. Там садятся и взлетают самолёты.
Андрей Иванович. А может, останешься? Ну подумай, куда тебя несёт! Ведь в самое пекло... Сцапает тебя там ваш куадрильо и... А здесь - ты уже подучился, в техникум тебя определим...
Хуан. Нет, Андрэа Ивановьич, надо льетэть. Испанья - моя Родьина. А врэмья идьёт...
Андрей Иванович. Какое время?
Из невидимого репродуктора разносится по залу голос диктора:
- На посадку прибывает самолёт рейс 718: Ленинград-Москва-Ростов-Адлер. Пассажиров на самолёт рейс 205 Москва-Киев просим занять свои места: отправление через 8 минут. Повторяю...
Хуан. Тепьер наше врэмья. Развье я не гавариль?
Андрей Иванович. Нет, что-то не помню...
Хуан. О, это цэлий исторья. Я биль тогда... как это?.. а, мальшишком. Поньял всьё послэ, когда много узналь...
Чёрная дорога Часть первая
С высоты птичьего полёта виден в ранней утренней дымке небольшой приморский город Испании Аликанте. Белеют дома. Виднеется гладь моря. Слышен бой часов на городской ратуше и удары колокола.
А вот и сама ратуша - мрачная, средневековая. Мы поднимаемся по ней взглядом от основания до раскачивающегося вверху колокола. "Бом! Бо-мм!" - медленно плывёт по городу. Купол ратуши золотят первые лучи солнца, всплывающего над морем красным буем. Огромные часы на башне показывают 4 часа утра.
Бьёт колокол, идёт время...
Звук колокола, замирая, переходит в скрежет сотен кирок по камню, в горный обвал, похожий на тяжкий вздох. Осыпается, шуршит невидимая галька.
Вдоль крутого, уходящего вдаль, берега моря петляет шоссе. Слева от шоссе, словно сгорбившиеся от непосильной тяжести и горя, застыли угрюмые безлесые горы. В одном месте дорога проходит рядом с огромным котлованом, вырубленным у подножия гор. Это каменоломня. На дне котлована работают сотни заключённых в полосатых робах и шапочках - бьют кирками, носят к грузовикам носилки со щебнем. Грузовики стоят цепочкой на дороге в котловане, готовые ехать наверх. Стоит удушливая пыль. И стоят цепью по краям котлована стражники с карабинами наперевес.
Вот рослый заключённый, раздетый до пояса и лоснящийся от пота, подбивает киркой под большой выступ, уже подкопанный им снизу, и отскакивает в сторону. Глухой грохот обвала, и заключённого заволакивает пылью.
Передний грузовик, уже наполненный щебнем, трогается с места и, натужно воя, медленно начинает выбираться наверх. В кабине грузовика сидит в синем комбинезоне, с беретом на голове Антонио Хименес. Ему 28 лет. Он курит сигарету и напряжённо следит за крутой дорогой.
Автобаза на окраине Аликанте. В воротах стоит вахтёр. В глубине двора виднеются грузовики, ходят в комбинезонах шофёры. Они чем-то недовольны, сгрудились, шумят. Вот один из них, отчаянно жестикулируя, вдруг резко протягивает руку в сторону конторы в гараже, и все направляются туда.
Разъярённую толпу замечает, глядя в окно, управляющий и выходит на крыльцо. Маленький, толстый, в сером элегантном костюме, он поднимает руку, и толпа стихает.
Управляющий. Сеньоры! Нечего здесь шуметь: сами знаете - спад. А с этим ничего не поделаешь. Хозяин никого не примет. Он свёртывает дело. 20% шофёров будут уволены, и глоткой тут не поможешь. Останется тот, кто внёс залог. Хозяин не может рисковать. Список уволенных сейчас вывесят на доске. Всё!
Толпа устремляется к Доске объявлений, от которой отходит конторщик, прикрепивший белую бумагу с фамилиями.
По шоссе вдоль моря мчится грузовик. Впереди в дымке показывается город. За баранкой сидит Антонио и курит. Он отгоняет рукой дым.
Приближается крутой поворот у самого обрыва в море. Над обрывом высокая железная решётка, чтобы машины не срывались в море.
Мы видим обрыв со стороны моря - мрачный, скалистый. О камни внизу ударяются волны и разбиваются вдребезги. Вверху чуть виднеется решётка, грузовик, едущий по самому краю обрыва. До них метров 100 - высоко.
Антонио резко крутит баранку вправо и проезжает опасное место. Лицо его опять заволакивается дымом от сигареты.
В дыму появляется потный заключённый с киркой. Вот он замахивается ею и бьёт изо всей силы.
Видение исчезает. Доносится бой часов с городской ратуши и удары колокола.
Ратуша. Часы. Качается колокол. На часах уже 6.
Грузовик Антонио выезжает из ворот цементного завода пустым и сворачивает в улицу. Он едет из одного переулка в другой, продвигаясь к окраине города.
Впереди показываются на пригорке ворота автобазы.
Вахтёр распахивает ворота, и Антонио въезжает в гараж. В глубине двора, возле Доски объявлений, видна толпа шофёров. Лица у них мрачны.
На другой окраине города, возле горы, что как бы склонилась к морю попить, лепится рабочий посёлок. Одна к другой жмутся здесь чаболас с чёрными табличками номеров. На верёвках сушится бельё бедняков. Всюду мусор, нечистоты, рой мух.
Солнце поднялось уже высоко и нестерпимо печёт, хотя ещё утро. Бегут по узкой улочке вниз от горы оборванные грязные мальчишки с вёдрами и кувшинами: приехал на ослике водовоз с бочкой.
Из ветхой чаболас, что стоит возле самого моря, выходит стройная смуглая девушка в простеньком платье без рукавов. Это Бенита, невеста Антонио. За ней следит, умываясь над тазом, её брат Рамон в брюках полицейского. Он раздет до пояса и что-то говорит жене с огромным животом, вынесшей полотенце. Она передаёт ему полотенце и тоже смотрит на Бениту.
Бенита подходит к соседней чаболас и в нерешительности останавливается. Оглядывается на брата, замечает его жену и, вздёрнув головой, отворачивается от них.
Бенита. Донья Мария, доброе утро! Антонио вернулся из рейса?
Отбросив полог, заменяющий дверь, на пороге появляется седая морщинистая женщина, худая и плоская, как доска.
Донья Мария. А, это ты, Бенита. Доброе утро, слава тебе господи! Нет, ещё не вернулся. А что?
Бенита. Вчера ко мне приставал этот аристократ.
Из-за полога высовывается голова девочки лет 15-ти и с любопытством смотрит на Бениту, прислушиваясь к разговору. Её замечает донья Мария, даёт ей подзатыльник, и девочка исчезает.
Донья Мария. Что же я могу, дочка? Скажи об этом Антонио, он твой жених. После свадьбы, я думаю, этот тип оставит тебя...
Бенита. Свадьба! 5-й год уже слышу о ней, а дело всё так и ни с места.
Дёрнув плечом, девушка поворачивает обратно. Старуха, часто моргая, горестно смотрит ей вслед.
Из ворот автобазы выходят мрачные шофёры. Среди них и высокий угрюмый Антонио. Тоже уволен - спад.
Не прощаясь, шофёры расходятся в разные стороны.
Антонио остаётся один и направляется в сторону посёлка у моря. На мостовую летит окурок. Гулко стучат по булыжнику тяжёлые на толстой подошве ботинки.
Показывается гора, море, чаболас...
Сумеречная темнота в чаболас доньи Марии. Антонио мрачно сидит за столом. На него с ужасом смотрит мать и 15-летняя сестрёнка Чарита.
Донья Мария. Что же с нами теперь будет, Антонио?!
Антонио. Поеду снова в Валенсию, к сеньору Торесу.
Донья Мария. Опять в матадоры? И думать не смей... Ты уже чуть не погиб тогда.
Антонио. Не умирать же нам с голоду! Не беспокойся, на этот раз я долго работать не буду.
Донья Мария. Что ты надумал, сынок? Опять какой-нибудь трюк...
Антонио. Риск, конечно, есть. Но это единственный выход, иначе он не примет меня: у него хватает людей. Я придумал номер, от которого он не откажется. Я загребу кучу денег, увидишь! Он возьмёт меня, потому что это даст ему небывалый сбор.
Донья Мария. Нас не жалеешь, пожалел бы Бениту. Опять приставал к ней этот парень...
Антонио. Что?!
Донья Мария испуганно отворачивается от сына и тихо плачет, утирая слёзы передником. Вот она поднимает его и закрывается им от всего, как тёмной ночью.
Лунная ночь. На берегу моря, обнявшись, стоят Антонио и Бенита. Целуются. На плоский унылый берег ласково накатываются волны.
Бенита. Антонио! Возьми меня с собой. Я не могу больше ждать, надо мной уже смеются. Станем мужем и женой так, без венчанья...
Антонио. Это невозможно.
Антонио выпускает девушку из объятий, задумчиво смотрит на море.
Антонио. Нас с тобой проклянут. Кто будет кормить мать и Чариту? Мать не примет от меня и кусочка...
Бенита. Мои и так проклинают меня каждый день своими попрёками.
Антонио. Потерпи немного ещё. На этот раз я заработаю кучу денег, увидишь!
Бенита. Ах, Антонио, сколько раз я такое слышала. А вместо этого ты в тюрьму попал. Если бы не амнистия, сидел бы до сих пор.
Девушка начинает плакать. Антонио обнимает её и гладит.
Антонио. Я придумал номер...
Бенита поднимает на парня тревожные глаза.
Антонио. Я выйду на бой с торо с чёрной повязкой на глазах.
Бенита. Антонио! Не оставляй меня, этот парень...
Антонио. Я переломаю ему рёбра!
Бенита. Что ты! Опять захотелось в тюрьму? Я и так устала тебя ждать. Не трогай его, умоляю!
Антонио. Из-за него меня посадили.
Бенита. Он не виноват, ты же сам говорил... Это его отец. Не надо было тебе ходить к нему. Возьми меня, Антонио!
Антонио. Это невозможно, Бенита!..
Антонио прошёл по берегу, вдруг обрадовано обернулся.
Антонио. Я вышлю тебе с аванса денег, чтобы ты смогла приехать на корриду посмотреть мой номер. А после вернёмся домой, я внесу им этот проклятый залог за автомобиль, и мы поженимся, Бенита!
Бенита. Когда ты едешь, Антонио?
Антонио. Утром. Я вызову тебя, как всё устроится.
На далёкой ратуше часы бьют полночь, звонит колокол.
Валенсия. Возле здания цирка стоит тумба, оклеенная новой афишей. На афише красуется Антонио в костюме матадора и с чёрной повязкой на глазах. На него несётся разъярённый бык. Антонио протягивает навстречу быку шпагу.
Возле тумбы толпа. Рассматривают афишу и валом валят в цирк. Слышен смех, шутки. Играет музыка, все праздничны.
В толпе движется Бенита, одетая во всё лучшее. Она всё время осматривается, будто кого-то ищет, и входит в здание цирка.
Внутри цирка уже все ярусы заняты публикой. Бенита показывает билет служителю, тот ей улыбается и проводит её к месту в первом ряду возле самого барьера. За барьером арена, посыпанная светлым песком.
В проходах вверх и вниз снуют мальчики с большими корзинами в руках. Они выкрикивают: "Бокадильос! Купите бокадильос!"
Никаких быков ещё нет, хотя и дружно грянула где-то вверху музыка. На арену выбегают клоуны в ярко-пёстрых костюмах. Они смешно начинают изображать матадоров, дерущихся с быком. Пугаясь воображаемого быка, они неуклюже прыгают и пускаются наутёк. Бенита, глядя на них, простодушно смеётся.
Но вот вверху под куполом цирка торжественно протрубили трубы, и зал замер. На арену выходит из центрального прохода празднично наряженная куадрилья. Впереди, рядом со знаменитым Эрнандесом, красиво вышагивает Антонио в тяжёлой мантии.
Матадоры приветствуют правой, поднятой вверх, рукой публику, встряхивая кистью, затем с достоинством кланяются в сторону ложи президента корриды и под звуки аплодисментов идут по арене, отмахивая рукой в такт музыке. На головах их красиво чернеют треуголки.
Следом за Антонио и Эрнандесом вышагивает куадрилья каждого: бандерильеры с пёстрыми лентами на красных металлических палочках-бандерильях, которые они держат в руках перед грудью, за ними едут на лошадях, укрытых до пола ковровыми попонами, пикадоры с длинными копьями, поднятыми вверх. Левый глаз у лошадей прикрыт большим кожаным наглазником - чтобы лошадь не шарахалась от быка. Бык от неё всегда слева. За пикадорами следуют остальные чулос - простые статисты куадрильи в красных коротких куртках с позументами. Они ведут за собой упряжку мулов. Мулы нужны, чтобы оттаскивать убитых быков.
Шествие на арене разделилось, и обе куадрильи скрываются. Теперь мрачно трубят трубы, красная дверь корраля распахивается, и публика взрывается от восторга:
- Олэ! О-лэ-э! - несётся с ярусов. Коррида началась.
Почуяв после тёмного загона свободу, осаживая с разгона на задние ноги и нюхая песок, бык останавливается, поводит по сторонам мордой и опять с шумом нюхает песок.
На арену выскакивает бандерильер с красным плащом. Бык увидел его и, храпя от возбуждения, погнался.
Бандерильера сменяет Эрнандес и, войдя в красивое ките, делает несколько вероник плащом. Бык кружит вокруг матадора.
- Олэ, торо! - грянуло с ярусов.
Рыжего убитого быка волокут на брезенте два мула, от которых тянутся к брезенту верёвки. Чулос торопят мулов, погоняют их. По арене с поднятыми руками кружит счастливый Эрнандес: торо был им заколот красиво. Эрнандес улыбается, беспрестанно кланяется и, подойдя к барьеру, отдаёт своей даме сердца отрезанное ухо быка. Публика взрывается радостными возгласами, аплодисментами.
На арену выпущен чёрный бык. Вот он бросается на Антонио. В загривке быка торчат бендерильи с ленточками. Антонио, дразня быка мулетой, выкрикивает:
- Ю-у! Торо, ю-у!
Красивое ките, и бык выведен мордой прямо против пикадора на серой лошади.
Публика ревёт - чулос потащили на мулах ещё одного быка по песку арены. Теперь с поднятыми руками идёт улыбающийся Антонио. Он тоже всем кланяется и, подойдя к барьеру, бросает Бените ухо убитого торо. Ликует толпа.
Рядом с ложей президента сидят дон Торес - хозяин цирка, и какой-то богатый сеньор, его знакомый. Они курят и разговаривают.
Сеньор. Это правда, что последний тур он проведёт с чёрной повязкой на глазах, или это блеф?
Владелец корриды смотрит на арену, как там гоняет пикадор уже нового быка, оглядывается и замечает в проходе мальчика с корзиной. Он манит его рукой и опять поворачивается к собеседнику.
Дон Торес. Конечно, правда. Сначала он погоняет торо в открытую, а потом, когда нужно будет его заколоть, парню наденут повязку.
В ложу входит мальчик с корзиной, и дон Торес берёт у него бутылку, рюмки и наливает коньяку.
Сеньор. Бык превосходный! По-моему, здесь предстоит убийство, а не коррида.
Дон Торес. Вы так думаете?
Он спокойно выпивает из рюмки, вытирает платочком - словно промокает бумагой - губы и небрежно, держа деньги меж пальцев, передаёт их мальчику.
Теперь на арене Антонио. Потряхивая красным плащом перед мордой огромного быка, он делает веронику за вероникой. Бык злится и кружит вокруг него, подкидывая задом. В загривке у него торчат четыре бандерильи, шерсть в этом месте лоснится от крови.
Бык хочет поддеть Антонио рогами, но тот ловко уходит от рогов. Публика восторженно хлопает, ревёт.
Антонио сменяет выехавший на серой лошади пикадор. Он дразнит быка копьём.
Антонио уходит за красный щит возле барьера и смотрит оттуда не за ходом поединка, а на Бениту. Бенита ему улыбается.
Бенита задорно улыбается, влюблено смотрит на Антонио и всё время отходит от него, отходит, словно маня за собой к стене дома. И он идёт за ней, идёт, растопырив руки, но поймать никак не может. Виден оставшийся позади них пофыркивающий грузовик, огни фонарей вдоль улицы, освещённая витрина магазина с манекенами, роскошный бар. Там, возле бара, стоит одинокая проститутка. Из бара выходит подвыпивший мужчина, и проститутка немедленно приподнимает повыше свою юбку и начинает "поправлять" на ноге чулок. Мужчина не обращает на неё внимания и проходит мимо: проститутка старая.
Бенита всё звонко смеётся, всё отступает от Антонио вдоль стены. Наконец, он ловит её и целует.
Вдали прохаживается полисмен с дубинкой - тучный, пожилой.
Бенита ласково отталкивает Антонио, смеётся и опять отступает.
Заметив приближающуюся парочку, проститутка передёргивает плечами и уходит в узкий тёмный проулок. Там она останавливается за углом и закуривает.
Освещённые фонарями, Антонио и Бенита, задрав головы, смотря на окна бара. Там какой-то шум, сгрудились возле столика мужчины. Кто-то выплескивает пожилому сеньору бокал вина, но тот стерпел это, и Бените опять стало смешно.
Бык проносится мимо лошади пикадора. Антонио, оторвав взгляд от Бениты, делает из-за щита шаг и тихо говорит пикадору:
- Бей поглубже, Альберто! Это очень сильный бык, надо его измотать, чтобы побольше потерял крови.
Пикадор. Я понял тебя, Антонио.
Он изловчился и ударил приблизившегося быка копьём между лопаток. Шерсть там залоснилась, и кровь закапала на песок, а торо рванулся от боли так, что чуть не вырвал у пикадора копьё.
Скрестив на груди руки, невидяще смотрит за поединком Антонио. Видится ему совсем другое...
Смеясь, Бенита занимает вдруг место сошедшей со ступенек бара проститутки, приподымает юбку и тоже начинает "поправлять" чулок.
Бенита. Ну как, Антонио? Ха-ха-ха! У меня получается?
Антонио. Не надо, Бенито, увидят...
Однако Бенита не унимается, и игра продолжается. Неожиданно за их спинами появляется тучный полицейский и берёт Бениту за плечо.
Полисмен. Сеньора, следуйте за мной!
Антонио. Оставь её, это моя невеста, не видишь!
Полисмен. Докумэнтос!
Бенита. Нет у нас документов, дома оставили! Чего привязался?
Антонио. Шуток не понимаешь?
Полисмен. Следуйте за мной оба, разберёмся в участке!
Из окна бара сыпется разбитое стекло, там началась драка. Полисмен оставляет Антонио и Бениту и устремляется в бар. Антонио хватает Бениту за руку и бежит с ней к своему грузовику.
Антонио. Вот и всегда так с тобой: вечно влипаем в какую-нибудь историю! Теперь ей захотелось показать свои ноги...
Бенита. Ах, так тебе не нравятся мои ноги, да? Пусти!
Из дверей бара выскакивают четверо возбуждённых парней в щегольских костюмах. Они сбегают вниз по ступенькам.
Антонио. Я твои ноги видел 100 раз, а вот сигарет из-за тебя - так и не купил. Садись!
Антонио замечает бегущих к ним парней, появившегося в дверях полисмена и торопливо вталкивает Бениту в кабину. Садится сам и включает скорость. Машина трогается, в её кузов, уже на ходу, вскакивают парни. Один из них, свесившись через задний борт, прикрывает шляпой номер грузовика.
Изумлённый полисмен застывает на месте. Из бара спешит к нему с разбитым лицом толстячок и в негодовании потрясает над головой кулаками.
Высокий парень в кузове наклоняется к дверце кабины и кричит Антонио:
- Давай, парень, жми за город, мы заплатим! - Он просовывает в дверцу пачку денег.
Грузовик исчезает в глубине улицы, доносятся лишь выкрики и хохот парней.
Ошалевший от боли бык тяжело водит боками. Капает на песок кровь. Торчащие меж рёбер бандерильи причиняют ему нестерпимую боль. Он хрипло дышит.
Дразня быка мулетой, Антонио становится перед ним как бы в позицию для удара шпагой и мысленно колет его неотразимым ударом - корхо и дерехо - коротко и прямо. Он вытягивается для этого на цыпочках, как бы нацеливаясь для удара сверху между лопаток, и шепчет:
- Вот так надо будет выбрать позицию, когда завяжут глаза и... корхо и дерехо!
Бык бросается на него. Антонио делает едва уловимое движение корпусом влево и резко выбрасывает вперёд правую руку с воображаемой шпагой.
Вскрикивает Бенита. Но бык не задевает Антонио, рог его проносится в сантиметре от правого бока матадора.
- Браво-о! - выстрелом раздаётся с ярусов: публика понимает, что к чему.
- Давай! - орёт парень в кузове возле кабины. - Там за поворотом есть таверна!
Крутая дорога над берегом моря, город остался позади - видны только огни. А впереди показывается поворот, забранный огромной высокой решёткой из стальных прутьев, чтобы машины не опрокидывались в море.
Мы видим поворот со стороны ночного моря. Пенные волны бешено ударяются в тёмные высокие скалы в расселинах, опадают водяным туманом. Вверху виднеется мрачная решётка, до неё метров 100. Мчится грузовик - кажется, что по самому краю. Его фары упираются в решётку.
Антонио резко крутит баранку влево - он зазевался - и машину заносит бортом прямо на решётку. Раздаётся глухой, звенящий удар, сотрясающий прутья решётки. Антонио сидит в кабине бледный, к его плечу во время заноса прижалась испуганная Бенита. Но всё обходится благополучно, и машина мчится дальше.
Один из парней в кузове пьяно орёт:
- Какое счастье, что Франко наставил решёток! Быть бы нам в море!..
Теперь спуск. Впереди виднеются огни таверны.
Грузовик едет почти по самому берегу моря и останавливается возле таверны. Парни выскакивают из кузова и смотрят на море, лунную дорожку.
Хлопают дверцы, из кабины выходят Антонио и Бенита. Парни подхватывают их под руки и, громко разговаривая и жестикулируя, направляются к таверне. Вот они с шумом вваливаются в двери таверны. Один из них бежит к стойке бармена, остальные рассаживаются за столиком, придвигая плетёные стулья. Начинают знакомиться:
- Мигель!
- Альфредо!
- Фернандо!
- Антонио!
- Бенита!
- Очень приятно. Эй, Пабло, скоро ты там? Возьми тинто и паэлью.
Бармен подносит чашки с вкусной паэльей, расстанавливает бокалы. Ему кивают, и он уходит.
Мигель. А как я прикрыл шляпой номер, а!
Альфредо. А здорово ты, Пабло, дал этому толстяку по роже! Великолепный был удар!
Фернандо. Так им и надо, этим прихвостням фаланги!
Пабло садится напротив Бениты и восторженно на неё смотрит. Парни смеются, разливают вино. У Бениты радостно блестят глаза, ей нравится такое приключение. Нравятся, видимо, и парни: они наперебой ухаживают за ней, как за знакомой сеньоритой.
Пабло. Друзья! Выпьем за свободу Испании! Долой каудильо!
Он осушает бокал и опять пристально смотрит на Бениту.
Антонио тоже парни нравятся, но он боится их слишком уж смелых речей и всё время поглядывает на подозрительного человека в углу за столиком. Кажется, он прислушивается к ним, достал блокнот. И Антонио трогает Пабло за рукав.
Антонио. Не нравится мне этот тип. Прислушивается, что-то записывает...
Пабло. Плевать нам на него, вздуем и этого.
Альфредо. У Пабло отец начальник городской префектуры, плевать!
Пабло. Выпьем за прекрасную сеньориту!
Бенита. Антонио, ты чего?..
Антонио. Сдаётся мне, что тот тип из гвардии...
Бенита. А мне тут нравится.
На Антонио смотрят испуганные глаза Бениты из-за барьера. Вверху, под самым куполом, мрачно трубят трубы. К Антонио подходит один из чулос с чёрной повязкой в руке и начинает завязывать ему глаза.
На середине арены тяжело дышит бык. На его загривке и в боках торчат бандерильи.
О чём-то переговариваются в ложе знатный сеньор и дон Торес.
Антонио держит Бениту за руку и направляется с ней к выходу из таверны. За ними с шумными выкриками идут перепившиеся парни.
Мигель. Гвардия? Плевать нам на гвардию!
Пабло. Франко давно место на помойке!
Фернандо. Будущее за молодёжью Испании!
Их провожает злобным взглядом человек в синем берете. Он ещё раз что-то записывает в свой блокнот, поднимается и тоже медленно идёт к выходу.
Бармен. Сеньор, вы не рассчитались...
Шпик. Я ещё не ухожу, Ривейра, не беспокойся.
Антонио с Бенитой уже в кабине. Парни лезут в кузов, горланят песни. Антонио, высунувшись из кабины, замечает шпика на крыльце, даёт газ и трогается с места.
Машина разворачивается, и когда показывается задний борт, шпик записывает номер машины. Он провожает машину взглядом до тех пор, пока она не исчезает в темноте.
На арену выходит Эрнандес и, поклонившись публике, громко объявляет:
- Сеньоры и сеньориты! Сейчас наш уважаемый тореро Антонио Хименес проведёт свой заключительный бой с торо вслепую!
- Браво! Браво! - взрываются ярусы.
Эрнандес, прося внимания, поднимает руку.
Эрнандес. Прошу, сеньоры, соблюдать полнейшую тишину! Тореро должен слышать дыхание быка, без этого ничего не получится. Прошу вас, сеньоры!
На глазах Антонио чёрная повязка. Сжимая в руке шпагу, он даёт подошедшему к нему Эрнандесу левую руку, и тот выводит его на арену и ставит в позицию перед быком.
Эрнандес. Антонио, торо перед тобой, на расстоянии вытянутой руки.
Он шепчет это на ухо матадору и чуть громче прибавляет:
- Храни тебя Бог!
Эрнандес пожимает Антонио локоть и быстро отбегает.
Замирает зал. Слышно, как хрипло дышит бык.
Дон Суарес, начальник городской префектуры, дышит тяжело. Он сидит у себя дома, в кресле, и с ненавистью смотрит на Антонио. Парень пришёл к нему с жалобой и робко стоит перед ним.
Антонио. Меня нашли по номеру машины, сеньор. Но я ничего такого не говорил. Это ваш сын со своими дружками...
Дон Суарес. Ну и чего же ты от меня хочешь?
Антонио. Меня выгнали с работы.
Дон Суарес. И правильно сделали! Да за такое...
Антонио с чёрной повязкой на глазах делает полшага вперёд и, прислушиваясь к дыханию быка, напрягается для удара шпагой. В правой полусогнутой руке его шпага подрагивает, готовая к резкому выпаду вперёд - корхо и дерехо.
Дон Суарес поднимается с кресла и, плотный и тучный, как бык, медленно идёт на Антонио, которого мы не видим. Мы его только слышим.
Антонио. Правильно сделали? Я вообще ничего там не говорил! Я их лишь подвёз! Это Пабло выкрикивал: долой каудильо! А выгоняют с работы меня! Это справедливо, по-вашему? Я должен кормить семью!
Дон Суарес останавливается, тяжело дышит, словно ожидая удара шпагой, и вдруг с гневом обрушивается на парня.
Дон Суарес. Замолчи, негодяй! Мой сын студент. Он вчера только приехал на каникулы и не знает тебя! Ты лжёшь!
Антонио. Тогда позовите его!
Дон Суарес. Замолчи или я проучу тебя на всю жизнь!
Антонио по-прежнему не видно. Он вскрикивает:
- Ах, так!..
Антонио бросается на быка и... колет шпагой воздух: бык проносится рядом, задевая рогом его белый рукав, который свисает теперь лоскутом.