Эти два вопроса матери, превратившиеся в риторическую привычку, повторяющуюся чуть ли не по любому поводу, воспитали в Юльке с детства равнодушное отношение ко всему. Коль ничего не произошло особенного, ну и Бог с ним, ну и ладно. И к 20-ти годам получилось, что ничего примечательного в её жизни и не было. Откуда было знать, что и появление Юльки в этом мире ничего особенного в жизни её матери тоже не значило.
А произошло это со стороны матери обдуманно. Ей исполнилось 27, когда, побывав дважды замужем без любви и разведясь, она поняла, что никакой любви по сути на свете и нет. В третий раз выходить замуж было не за кого, не предлагал никто, а ей почему-то до зарезу захотелось ребёнка - наверное, от одиночества, которое стало невыносимым. А что будет, когда стукнет 40, потом 50, а возле тебя ни одной родной и близкой тебе души? Нужно родить ребёнка! Найти приличного мужчину, переспать с ним несколько раз, и... родить от него.
Сказано, сделано. Нашёлся женатый мужчина, легко клюнувший на её завлекушечки, и на свет появилась Юлька, заполнившая истосковавшуюся душу материнской любовью - такая, оказалось, существовала. У отца Юльки было к этому времени уже двое детей - сыну 5 лет, девочке 3. О Юльке он даже не знал. А Юлька узнала о нём, приставая к матери с вопросами "где мой мама?", "кто мой папа?", только в 12, когда отец был уже кандидатом технических наук и преподавал металловедение в Металлургическом институте. Юлька спросила:
- А почему он ко мне никогда не приходит даже в день рождения?
- Он не знает о твоём рождении.
- Почему?
- Потому, что у него другая семья, своя.
- А как же я?..
- Зачем он тебе?
- Любить.
- Как же ты его будешь любить ни за что? Он тебя даже не знает!
- И дальше не будет знать?
Последовал ответ, к которому Юлька привыкла ещё с тех пор, когда впервые упала и разбила себе нос:
- Ну и что? Ничего ведь не произошло?.. Можно жить дальше...
- А ты мне его покажешь, какой он?
- Подрастёшь, сама сходишь в Металлургический институт и посмотришь. Игорь Владимирович Пряхин.
И вот эта встреча произошла. Только не в институте, а в скверике, в который Игорь Владимирович любил ходить, чтобы посидеть там в тишине на скамье. Юлька наблюдала за ним давно и установила его любимое место. Выросла она девушкой умной, но некрасивой. До 14-ти лет росла вроде бы симпатичной девочкой, похожей на мать, рослой, с хорошей фигурой, но мешал нос с резкой горбинкой. А тут вдруг всё остальное, причём, самое худшее, проявилось тоже от матери, но в гипертрофированном виде: резко преобразились скулы - в монгольские, поредели волосы на голове от горячих плоек, и стала она ненужной парням, не замечали её. Она это понимала и переживала. А мать своё: "Ну и что? Ничего ведь не произошло?.." Утешала Юлька себя и сама: не родись красивой, а родись счастливой. Но счастье, похоже, не светило ей пока. Да и поразила однажды "философия" матери:
- Каждый человек, дочка, таков, каков он есть. Требовать от людей, чтобы они думали и чувствовали одинаково или, как ты, глупо. Жизнь у каждого своя, непохожая, значит, и чувствовать все они будут по-своему. Чтобы понять, почему человек поступает так, а не по-твоему, нужно представить себя на его месте. А в семьях, где нет понимания, добрые чувства друг к другу быстро испаряются и угасают. И хотя большинство умных людей знают об этом, всё равно побеждает несходство характеров и представлений о жизни. Расходятся, чтобы идти дальше своим путём. Каждый видит смысл жизни по-своему и идёт к своей цели. К сытости, достатку во всём. Разница лишь в нюансах. Но все идут по этому пути тысячи лет. И ничего не меняется.
- Мам, к чему ты клонишь?
- Хочу помочь тебе: ты - только выходишь на эту дорогу.
- А дедушка мне говорил, что каждое очередное поколение должно само ответить себе на 4 "вечных вопроса": "В чём смысл жизни?", "Как человеку с маленькой буквы стать Человеком с большой буквы?", "Кто виноват в том, что плохо живётся?" и "Что делать?", чтобы исправить жизнь к лучшему. И ещё привёл мне два "крылатых", как он сказал, древнеримских изречения: "Любовь и Голод правят миром" и "мы едим, чтобы жить, но не живём, чтобы есть".
- А я тебе говорю, что никакой Любви с большой буквы - нет. Всё это выдумка романтиков. Есть просто физиологическая потребность людей к противоположному полу, желание понравиться, из-за которого они всю свою жизнь позируют, а не живут. У каждого своя поза: у одного - изображать глубокомыслие на лице, другой - хочет казаться многозначительным, придумывает себе пышные псевдонимы: "Великанов", "Алмазов", "Былинов". Звучит? А "Сукинсынов" - звучит-то громко, но - не берут. Стоять в позе им приятно: им кажется, что и в самом деле они значительны. А в действительности, большинство из них - мыши! Но многие верят в их позы, принимают их за реальность. И идёт не жизнь, а игра в жизнь, спектакль. В котором доверчивые зрители остаются в дураках и плачут. Так вот я не хочу, чтобы ты у меня... плакала. Поняла?
- Да, - вяло ответила Юля, неожиданно открыв для себя, что у матери тоже есть поза человека, знающего жизнь лучше всех и стремящегося поучать всех. И что глаза у неё стали какие-то нехорошие, как у женщины, привыкшей лгать и хитрить. Даже помутнение образовалось, придающее тяжесть её взгляду, словно у неё нечистая совесть. И Юлия спросила: - Ма, а как ты познакомилась с моим отцом и... решилась?
- Тебе этого не понять, Юленька...
- Почему? Я же не дурочка!
- Дело не в уме, дочка. Ты ещё не знаешь, что такое одиночество! - Валентина Григорьевна вспомнила, как легко она развелась в Киеве с первым мужем. Развела её, собственно, свекровь, сказавшая однажды сыну: "Павлик, да она же, стерва, не любит тебя! Ты, что, слепой, что ли?" Прожили год только, а Валентину уже тошнило от Павла. А тут в неё влюбился его друг, и она легко вышла за него, видя, что он пьёт. Не хотелось терять столичную прописку. Но и с Сергеем у неё не сложилось: ушла и от этого, спустя 10 месяцев. Вернулась к матери, которую оставил отец, и через 3 года поняла, что такое одиночество. Встретилась как-то с отцом, и тот ей сказал: "Твоя мать испортила мне жизнь: вышла за меня, не любя, и теперь ещё и тебя настраивает против меня. Знает ведь, что дороже ребёнка у людей ничего нет!" Эти слова натолкнули её на мысль обзавестись ребёнком: одиночество - страшная вещь!
- А что он за человек? - прервала дочь воспоминания. - Пожалел тебя, добрый, да? Или... - дочь замолчала, не подобрав необходимых слов.
- Скорее, "или". Разный. В чём-то хороший, в чём-то плохой, равнодушный. Да зачем тебе это?!
- Хочу определить, какими качествами он наградил меня?
- Да я же его глубоко не изучила. Моя любовная связь с ним длилась недолго. Но талант рисовать, по-моему, у тебя от него. Он меня как-то нарисовал "в карандаше", за 5 минут, а "схватил" и лицо, и характер в точности!
- А внешне он был... красивым, нет?
- Почему был? Он жив, ты же, говоришь, видела его!
- Так ведь 20 лет прошло! Мне он показался никаким: тусклым.
- В молодости казался мне симпатичным.
- Ты его сильно любила.
Валентина Григорьевна задумалась:
- Иногда, Юленька, мне думается, что я вообще ни в кого и никогда не влюблялась. А может, просто не умею любить. Потому и не верю в любовь.
- Ой, ма, мне тебя жаль! Это же... наверное, плохо?
- Ну, что на свете плохо, что хорошо - вопрос спорный. Главное, счастлив человек или нет.
- А что такое, по-твоему, счастье?
- Я - не философ, Юлечка. Существует много определений счастья. У каждого своё понятие о нём.
- Я тебя спрашиваю, а не кого-то. Как ты его понимаешь?
- Я - материалистка, а не романтик. Нормальная семья: муж, жена, двое детей. Хороший материальный достаток. Все здоровы чтобы. Чего ещё надо?..
- Мне вот не хватает отца, дедушки, с которым ты поссорилась из-за своей мамы, когда он от неё ушёл.
- Ну, с дедушкой ты можешь наладить отношения сама, если хочешь. Тем более что и фамилию ты носишь его. Как и я.
- Но ты же настроила меня против него так, что я не знаю. Кому теперь верить. Ведь бабушка сочинила неправду про него, дедушка убедил меня в своём письме к тебе.
Мать опустила глаза, перевела разговор на Юлькиного отца:
- Ну, а что тебе не хватает отца - согласна: испытала это на себе, когда он оставил нас. Но ведь живём, не померли! Да и ты уже выросла без своего отца, зачем он тебе теперь?..
Вот такие были разговоры. А разговор с отцом в скверике на скамье, когда Юлька подсела к нему вроде бы случайно, перевернул ей в душе все представления о семейном счастье. А начало разговора было почти приятным, обещающим...
- Игорь Владимирович, можно сесть рядом с вами?
- Пожалуйста, - пожал отец плечами. - Мы что, знакомы? Что-то не припомню... - Возле правого уголка у него была родинка, делающая его улыбку беспомощной. У Юльки была такая же, и тоже справа. Улыбаясь ему, она произнесла:
- Нет, вы со мною ещё не знакомы. Но я вас знаю со слов мамы.
- А кто ваша мама? - живо заинтересовался он.
- Она когда-то была влюблена в вас... - со вздохом произнесла Юлька.
- Даже вот как? - удивился он. - А почему же вы с такой грустью?..
- Наверное, потому, что знания - увеличивают печали.
- Вы что, на философском учитесь, в университете?
- Нет, я закончила учёбу: программное обеспечение.
- Так кто всё-таки ваша мама?
- Она искусствовед. Её звать Валентина Григорьевна Родионова. Говорит вам эта фамилия о чём-нибудь?
- Допустим... - смутился он.
- А моя родинка возле губ, как у вас?..
- Не может этого быть! - Испуганно вырвалось у него.
- Выходит, что может.
- Почему же Валя ничего не сказала об этом мне?
- Потому, что вы - были женаты и отцом двух детей.
- Вот так история!.. - пробормотал отец. - И вы... то есть, ты... решила познакомиться со мной?
- Да. Живём в одном городе... Захотелось узнать отца поближе. Что в этом удивительного?
- Это естественно, согласен. Удивительно другое: поведение вашей матери! Тоже ведь в одном городе... а даже не подошла ни разу. Гордая, что ли?
- Да нет, просто умная.
- И - честная, согласен. Но как же теперь-то быть мне?..
- Думаю, рассказывать обо мне вашей жене - не надо. Ничего хорошего это никому не принесёт. Я - тоже не стану вам надоедать. Но иногда встречаться... хотя бы в дни моего рождения, да и вашего, мне хотелось бы. Просто по-человечески. И называть вас в эти дни - папой, прижаться к вам. Я столько лет была лишена этого, естественного для других, счастья.
- Ты замужем?
- Нет. И жениха у меня нет.
- А отчим у тебя есть?
- И отчима нет. Мама замуж не выходила.
- Да-а, - протянул он, - невесёлая история!
- Ты - не рад тому, что у тебя теперь есть я?
- Да как тебе сказать, ещё не знаю. И тебя не знаю... И кругом виноватым себя чувствую...
- А вы любите свою жену?
- Нет, конечно. Иначе не было бы на свете тебя. Живу с ней в силу долга, порядочности, что ли. Хотя, какая же тут порядочность?! Впрочем, непорядочно устроен весь мир: все лгут и совершают измены.
- А может, ошибки? А потом - некуда деваться? А?
- Ты ещё не познала жизни.
Увидев его расстроенное вконец лицо, Юлька тихо произнесла:
- Вот и я совершила ошибку: поступила эгоистически.
- Что себя теперь корить, все мы эгоисты.
- Прощайте, Игорь Владимирович! - Юлька поднялась. - Больше я вас не потревожу.
Он промолчал, не найдясь, и она ушла, не подав ему руки на прощанье, не поцеловав его в щёчку, как мечтала. А дома рассказала обо всём матери и разрыдалась.
- Хватит реветь! - принесла мать стакан воды. - Выпей и успокойся: ничего особенного ведь не случилось? Ну и что, ну, встретила, поговорила. Будет теперь знать... вот и всё. Жизнь-то - продолжается... Ты - ничего у него не отняла, не украла.
- Но добавила горя, переживаний!
- Переживёт. Зато узнал, что и нам не сладко!
За окном потемнело от туч, стало накрапывать, а затем в стёкла ударились капли, разбиваясь, как о судьбу, на горькие слёзы. И Юлька поняла, что уже не сможет жить беззаботно, как прежде. Жизнь - это цепь событий. Не замечают их лишь равнодушные или очень уставшие люди.
![[]](/img/s/sotnikow_b_i/bis0903/parus.jpg)