В ней много о чём рассказывается, но главное из всего тут сообщённого нужно усвоить то, что кто рано встаёт, тому бог, не сам, конечно, а посредством своих инструментов, поддаёт.
Чем отличается день ото дня, и не для каких-то там глобальных систем своего позиционирования в мировом мироустройстве, которые по большому счёту живут в системе среднестатистических данных и они такими отличительными данными не апеллируют, а для одного из частных случаев, для какого-нибудь среднестатистического человека, у которого и запросов особых к окружающему миру нет и живёт он, как и все обычно, по своей обыденной формуле, час от часу не легче, и день на день одинаковый не выпадает, то если отбросить все природные неровности, на которые он никак не может повлиять и рассматривать лишь то, что этого среднестатистического человека касается и волнует, то этот заданный вопрос сводится к следующему ответу - степенью ожидания и не ожидания чего-то от предстоящего дня этим среднестатистическим человеком. В общем, одни дни он, обнадёженный неким предстоящим событием, трепетно ждёт, а другие дни для него проходят как бы формально, без лишних переживаний. Ну а как там дальше проходит, - его ждёт там разочарование или наоборот, всё вышло так, как задумывалось, - то это другой вопрос.
И вот поверхностно нам уже известный Миша, тот молодой человек из службы экспресс-доставки, о котором у нас сложилось противоречивое мнение, - он с одной стороны парень не слишком привлекательный, тюфяк и сама скромность, а с другой стороны, не без своего самоутверждения, в общем, он находится в том самом переходном возрасте, где идёт формирование его единства личности, - весь вчерашний вечер пребывал в ожидании сегодняшнего дня, от которого он одновременно ничего хорошего не ждал и в тоже время ждал чего-то для себя прорывного. Так что вполне понятна его душевная неустроенность, которая начала сопровождать его с самого подъёма и так всё утро, а затем до прибытия на место своей работы, до которой он на этот раз добирался не обычной дорогой, а обходным путём.
Чем он мотивировался в таком своём подходе к выдвижению на работу, сложно и самому ему сказать, но можно сделать основанные на вчерашних событиях предположения - он несколько опасался встречи со вчерашним типом, который однозначно нагнал на него страха. И, конечно, было глупо так себя вести, когда он сам сообщил тому типу, где он может его встретить и подловить, если ему этого захочется. Так что Миша перекрутил все зашедшие ему в голову варианты хотелок этого типа, и ему ничего здравого на ум не пришло, кроме того, что тот тип секретный агент правительства, который набирает себе в команду самых отчаянных людей. А Миша по всем параметрам подходил под эту категорию отчаявшихся людей. Да-да, всё верно, самые отчаянные люди, это отчаявшиеся нытики, каким был Миша, и этому типу крайне повезло, что он натолкнулся на Мишу, как раз в самый такой отчаявшийся момент его жизни (Леонелла так жестоко с ним поступила).
И вот это отчаяние Миши на последнем жизненном фронте (любовном), где он ещё питал насчёт себя какие-то иллюзии (на всех остальных фронтах он шаг за шаг отступал и терпел поражения), когда уже и отступать казалось что некуда, и поддержало в Мише те последние силы, которые его привели на место его работу, в одну из пиццерий. Где его в свою очередь ждали свои обыденные неприятности, которые всегда преследуют таких как Миша людей, в основе которых лежит скромная конструкция. И физическим олицетворением всех этих неприятностей, как правило, выступают его коллеги по работе, уже с виду на них посмотришь, то увидишь, что они совершенно не такие как он, закомплексованные люди, а наоборот, им всё по плечу и в радость надсмехаться над такими людьми как Миша, кого можно загрузить работой по полной.
И только Миша переступил порог заведения пиццерии, откуда начинается его оговорённая трудовым договором ответственность, как его уже все рады видеть, особенно его коллеги, Влад и Лёха, которые, как с порога Миша всегда и сейчас выясняет, без него никак не справляются. И это не смотря на то, что Влад и Лёха такого вида здоровых лба, что при виде них у тебя закрадывается сомнение по поводу того, что они с чем-то там не справляются. Да быть такого не может. Правда, очевидность такова, что почему-то всегда, вот в таких рассматриваемых сейчас случаях, не справляются со своей рабочей загруженностью вот такие здоровые лбы, как Влад и Лёха. И они, как люди не без своей сноровки и сообразительности, уже заранее предвидя, что им не будет по силам справиться с объёмом порученной им работы, дабы лишний раз не мучить себя и окружающим нервы, - той же начальнице смены, Машке для них, а для всех Марии Семёновне, - заложили руки в брюки, чтобы они отдыхали и набирались сил, и, облокотившись, кто куда (к стенке или на стульчик присев), сохраняя равновесие и невозмутимость, определялись ждать эту палочку для всех выручалочку, Мишу.
Ну а Машка, или Мария Семёновна, что может поделать, когда эти два здоровых лба являются гарантами дисциплины в этом небольшом коммерческом предприятии, хоть сами и не слишком дисциплинированы. Но тут уж нужно выбирать, либо Влад с Лёхой как умеют поддерживают порядок и дисциплину (Мария Семёновна все же в душе ещё Машка и у неё ещё не получается быть строгой), либо они переходят в стан безответственных людей и с этого момента ни за что не отвечают. В общем, Машке пока она не набралась опыта и строгости в себе, приходится приноравливаться к обстоятельствам и во всём потакать этим здоровым лбам.
- Чего встал, давай помогай упаковывать пиццу. - Подгоняет в Мише его ответственность Влад, сам не покладая рук, переводит свой дух со стаканчиком кофе в одной руке и эклером в другой.
Ну а Миша всегда рад быть полезным хоть кому, а особенно своим коллегам по работе, которые, как люди более чем он ответственные, раньше его прибыли на работу и пока он там по дороге прохлаждался, уже всё тут по своим местам распределили. И Мише теперь только и оставалось, как воплотить в жизнь эти планы: упаковать в коробки пиццу, рассортировать её по заказам, затем развести по фургонам, а затем... А затем ему не надо думать, за него есть кому этим умственным процессом заниматься.
И Миша, взглянув на опустившую голову в бумаги полные цифр и заказов Марию Семёновну и, убедившись в том, что с ней у Влада с Лёхой всё согласованно, - а если он решил занять противоречащую всякому товариществу, грубую позицию недоверия к их словам, то Влад с Лёхой, вынув кулаки из своей занятости, готовы предоставить Мише убедительнейшего характера аргументы, - с понурой головой отправляется справляться с работой.
- Вот и дело пошло на лад. - Сделал вывод Лёха, другой коллега Миши, наблюдая затем, как слаженно укладывает коробки с пиццей Миша. - Мне, кажется, что мы заслужили глотка свежего воздуха. - Сказал Лёха, со значением посмотрев на Влада. Ну а Влад с полуслова понимает своего напарника и предлагает выйти подышать на улицу.
Ну а как выглядит это наполнение себя свежим воздухом, не нужно объяснять, оно, как правило, идёт по одному и тому же сценарию. Так Влад и Лёха, как те люди, кто решил немедленно восполнить в себе недостаток свежего воздуха, - им скорей всего, понадобился воздух с большей концентрации кислорода (для чего это им было нужно, пока что трудно сказать), - вышли на крыльцо, предваряющее собой вход в пиццерию, затем окинули с утра не слишком многолюдную улицу и зашли в специальный закуток, за углом пиццерии, где, как оказывается, как нигде вокруг вольно дышится.
И видимо насыщенность кислородом воздуха в этой части пространства настолько было велико, что эти господа (а кто же ещё), дабы в голове не закружится, достают из карманов сигареты и посредством этих фильтрующих трубок, разбавляя поступающий в лёгкие кислород, начинают полной грудью дышать местный воздух. Ну а как только их организм частично восполнил в себе недостаток свежего воздуха, то можно и поговорить о самых насущных темах.
- Да, - глубоко вздыхает Влад, - даже не знаю, как бы мы справлялись со своей работой, не будь с нами Миши, этого великодушного человека. - Пустив дым вверх, многозначительно смотрит в тот же верх Влад.
- Да, без него мы как без рук. - Соглашается Лёха, вслед за Владом выпуская струю дыма. Здесь они переглядываются и обдают себя радостью, исходящей прямо от души - ведь у них есть Миша и как этому не радоваться искренне. И только эти честные во всём господа так за себя порадовались, как в этот закуток заглядывает незнакомец, который начинает себя вести до невероятности странно. Не как подобает всякому незнакомцу, неуверенно и с чувством внимания и уважения к людям здесь бывалым не раз, а так, как будто Влад с Лёхой здесь новички, а он человек здесь свой.
- Значит, дышим. - Окинув с ног до головы возмутившим Лёху и Влада взглядом, как-то по особенному констатировал факт их здесь нахождения этот странный незнакомец, позиционирующий себя за свойского для этих мест человека. А Лёха с Владом и не знают, как на всё это реагировать, и продолжать ли вдыхать в себя свежий воздух через сигарету, или это будет выглядеть невежливо по отношению к этому свойскому человеку, у которого, как что-то им подсказывает, нет при себе сигарет, а вот желание, так же как и они подышать, имеется. И значит, следующим его шагом будет его к ним обращение на предмет выяснения того, насколько они сообразительны.
А вот это уже вызывает свои сложности, если знать, насколько щепетильны эти господа в вопросах своей собственности. И хотя у них не вызывало особых затруднений указывать на недопустимость такого рода просьб, человеку обращавшемуся к ним за этим сигаретным одолжением, - это не этично делиться со своим ближним своими вредными привычками, - что-то им не даёт покоя в этом человеке, и ими подспудно чувствуется, что такой ответ его не устроит и он не пройдёт.
А незнакомец между тем приблизился к ним и остановился в такой предельной близости, что теперь им дышать в свои сигаретные трубки было крайне сложно, без того, чтобы не задеть этого типа выбросами из своих лёгких. И теперь этим господам, Лёхе и Владу, нужно решать, как им быть со своими сигаретными трубками во рту, которые там тлеют и не дают, не то, чтобы полноценно вести разговор (как они будет выглядеть, если начнут говорить сквозь зубы, к чему подбивает сигарета в зубах), а они и дышат в пол лёгких. И судя по тому, что они в лице краснеют и в глазах мутнеют, то они решили быть до конца вежливыми и не пускать дым в лицо этого незнакомцу.
А тот всё это видит и по достоинству (правда по своему) оценивает это их не пренебрежение правилам хорошего тона. - А вот у меня не такие здоровые лёгкие, как у вас. - Переводя свой взгляд с одного господина на другого, с долей завидливости, рассудительно заговорил незнакомец. - Не могу я их прокачивать всякой гадостью, не держат они в себе ничего кроме качественного воздуха. Вот такой я неженка. - С укором к себе сказал этот незнакомец, и при этом так серьёзно, что его невозможно было заподозрить во всяком зубоскальстве.
А господа Лёха и Влад, от этих слов незнакомца, и не заметили, как наполнились гордостью за себя, столь здоровых людей, которым всё нипочём и они не только себя потчуют этой вредной привычкой, а они плюс ко всему этому, ведут настолько беспорядочный образ жизни, что только поистине железный организм может выдержать такие оказываемые на него нагрузки, а вслед за этим, и не заметив как, пропустив в себя сигаретного дыму, наполнились под завязку уже им. А как только произошло это их, под самую горловую завязку дымное наполнение, то они вдруг обнаруживают на себе уперевшийся прямо в них взгляд этого незнакомца, который, как это им убедительнейше видится, не просто на них смотрит, а с некой выжидающей целью.
А вот какая у него во всём этом цель, то начавший уже раздражать горло сигаретный дым, от которого уже начинают в голове происходить помутнения, со своим головокружением, через эти симптомы подсказывает, что он хочет выявить среди них самого слабака, который не выдержит этого на себя дымного давления и первым выдохнет дым на него через свою уже обжигающую губы сигаретку. И если бы на месте этих господ сейчас находились люди без амбиций и не столь самонадеянные, то возможно, что на этом всё и закончилось, - этот слизняк раскашлялся и выдохнул из себя дым, - но так как незнакомец, скорей всего, знал с кем имеет дело, то господа Лёха и Влад, переглянувшись между собой, решили держаться до конца и не сдаваться. И теперь они во все свои выпученные глаза на него смотрели и ждали своей развязки всего этого происшествия - к кому обратится с вопросом этот тип, тот и получит для себя преференцию, раскрыть рот и тем самым выйти победителем из этого соревнования.
И незнакомец, явно догадываясь обо всём этом (да он не просто догадывался, а всё знал, раз сам и стоял за всем этим), изучающе посмотрел на этих господ, да и обратился к ним обоим сразу.
- А Миша вам кем приходится? - Задаётся этим вопросом незнакомец. И как только смысл этого вопроса доходит до разумения этих господ, которые может быть и ожидали всякое услышать, но вот чтобы такое(!), то их в одно мгновение переполняет окончательно чувство собственного достоинства (куда там всё влезло и поместилось уму непостижимо), которому возмутительно слышать такого рода сомнения и утверждения, два в одном, и их в тот же миг одновременно прорвало слюной и лопнуло дымом (такой схлопывающийся звук из них издался). А как только их так прорвало, то вслед за этим, их в головокружении закатило и уронило прямо в ноги стоящего перед ними незнакомца.
- Я всё понял. Никем не приходится. - Сделал вывод этот незнакомый для многих здесь человек, после чего он разворачивается и оставляет в своём одиночестве прокашливаться и источать желчь, господ, Лёху и Влада.
Куда же направил свой ход этот незнакомец для многих с ним незнакомых людей, а для нас не пребывающих в этом качестве, как уже можно догадаться, это был Илия, кто обговорил свою встречу с Мишей, то об этом тоже не трудно догадаться - под своды того заведения, где трудился Миша, сейчас разнося по фургонам отсортированные по своим заказам коробки. Где Миша за всем этим своим занятием и своей трудолюбивостью, и позабыл о том, чего он так весь вчерашний вечер и утро этого дня страшился и ожидал - встречи с Илией. Так что вполне можно было спрогнозировать его стрессовое состояние лица, когда он, перенося стопку коробок, вдруг натолкнулся на того самого типа, встреча с которым ему принесла столько душевных волнений.
И только благодаря большому хладнокровию Илии, который уловил Мишу, падающего с коробками, и тем самым не довёл до истерики Марию Семёновну, которая хоть всё и держала под своим визуальными контролем, но её сердечко, волнующееся не только за Мишу, к которому она испытывала наставническую симпатию, но и в её подотчёте находятся все эти коробки с пиццей, могло и не выдержать такого удара судьбы и раскричаться. Но так как Илия сумел вовремя вмешаться и оставить на ногах Мишу и коробки не раскиданными, то Мария Семёновна только лишь побледнела и с интересом посмотрела на этого человека, который оказал столь значительную поддержку этому, вечно у него ничего не держится в руках, Мише.
А этот, по своему интересный для Марии Семёновны незнакомец, с каким-то удивительным удовольствием улыбается Марии Семёновне и делает неоднозначное замечание, требующее для себя своего обдумывания. - Да у вас, как я посмотрю, никого в ногах не держит. - Говорит Илия, для всех тут, кроме Миши и то только отчасти, незнакомец с удивительными мыслями и со странной улыбкой, обращённой, почему именно на меня (так подумала над этой сюжетной линией Мария Семёновна, готовая представиться незнакомцу просто Машей).
И если Мария Семёновна принялся анализировать и подвергать осмыслению слова незнакомца, то для Миши было всё боле-менее ясно - он был найден.
Сам же Илия не спешит озвучивать свою позицию насчёт Миши, который приготовился к самому нехорошему для себя повороту дальнейших событий (хотя чего так бояться, и хуже вряд ли будет, когда ты не испытываешь вообще радости от своего нынешнего существования и точно не жизни), а он внимательно посмотрел на Марию Семёновну, в один момент расправившую свои плечи и настроившую свой взгляд на свою имеющуюся в наличие очевидность, которая ещё по достоинству никем не оценена, хоть и не была обойдена вниманием со стороны, и явно прикинувшись близоруким, приблизился к Марии Семёновне с таким пронзающим всё на своём пути взглядом, что Марии Семёновне, для вас просто Маше, стало бледно в лице и душно в её одежде.
А этот незнакомец, Илия, посмотрел на неё и говорит. - Мне, кажется, что вы мало цените ваших работников. А в частности Михаила. - Илия указывает на Мишу, который при виде этого указания на себя, осел в испуге в ногах, и продолжает говорить. - А он, между прочим, самый надёжный и ответственный работник. И я даже не побоюсь этого сказать, - а Михаил, я, надеюсь, меня в этом не упрекнёт и не осудит, если это чистейшая правда, - он ради вас на всё готов. - А вот на это заявление Илии невозможно было с бесстрастным лицом отреагировать, и все невольные участники этого разговора, за исключением самого Илии, может быть невольно, а может и спонтанно, друг на друга посмотрели и при этом одновременно, и, наткнувшись на ответный взгляд, в своей неловкости быстро одёрнулись в своё непонимание того, как так вышло, что они вдруг так друг на друга посмотрели.
И если Мише, человеку, находящемуся в своём переходном периоде, такая рассеянность взгляда по сторонам, как бы простительна и объяснительна, то вот куда смотрела Мария Семёновна, на два года старше этого Миши (а объективно ещё старше) и, занимающей не последнюю ступень в иерархии этой предпринимательской компании, совершенно не ясно и непостижимо для умов серьёзных и здравомыслящих.
Ну а если такое её поведение объяснять её человеческой природой: "Во всём виноваты рефлексы", то таким образом мы до всякого безобразия можем договориться: все свои поступки объясняю природой заложенными факторами. Что невыносимо слышать людям со свободной волей и независимостью в себе и во всех своих взглядах, и они никогда не примут такой своей природной данности и лучше будут одни, со связанными руками по вечерам, чем наедине со своей природой, глумящейся над своей природой.
При этом как всеми тут понимается, то Марии Семёновне нужно немедленно держать слово, или она будет на прямую заподозрена в своей сердечной внимательности к Мише, с которого она глаз не сводит, стоит только о нём завести кому-то речь. И Мария Семёновна, теперь уже красная в лице от всех этих переживаний, связанных с этим несносным Мишей, отчего Мише становится очень неудобно и в тоже время радостно за себя и за то, что он стал причиной всех этих волнений на лице Марии Семёновны, и хотела бы сейчас выступить с возражением и опротестованием слов незнакомца: "Нет совершенно никакой связи между покраснением моего лица и всем тем, что можно было подумать на мой счёт!", но у неё в горло всё так пересохло, что она не решилась вымолвить хоть слово хриплым на слова голосом.
Ну и все сразу решили (в том числе и сама Мария Семёновна), что в словах незнакомца есть своя доля истины и даже правда. А вот что всем заинтересованным лицам делать с этой правдой, никто по большому счёту не знает, а незнакомец, как сейчас выясняется, сюда не для этого пришёл и у него есть свои вопросы к Мише.
- Так что, ты готов? - обращается к Мише Илия. Миша смотрит на коробки в своих руках, затем по сторонам и не с такой прямо убедительностью говорит, что вроде как да. На что теперь уже у Марии Семёновны возникают вопросы. - И это куда ты собрался? - интересуется она у Миши, посмотрев на него через призму стоящего на её пути Илии.
- Как куда? - удивляется в ответ Миша. - Развозить заказы.
- А... - Мария Семёновна многозначительно обходится одной буквой алфавита (но зато какой), дополняя недосказанные буквы своим взглядом на незнакомца, чьё здесь нахождение для неё до сих пор остаётся под большим вопросом: Кто он такой и что здесь делает?
И как немедленно Марией Семёновной выясняется, то она сейчас чуть ли не встретила на своём пути свою мечту - человека без слов с её стороны её понимающего. И этот человек, то есть Илия, без дополнительных подсказок с её стороны, разрешил эти её вопросительные затруднения. - Я, - говорит Илия, - человек временно безработный (понятно, что для этого есть очень качественные основания и объяснения), и Миша, как человек большой души и сердца, не остался глух к этой моей проблеме и предложил свою помощь в деле моего трудоустройства. Вы меня примете на испытательный срок? - посмотрев на Марию Семёновну чистым пречистым взглядом, вопросил её Илия. И разве Мария Семёновна, а тем более Машка, может ему отказать, когда на неё смотрят таким испытывающим её взглядом. Конечно, нет, даже если вопрос приёма на работу не в её компетенции, а буквального хозяина этого заведения, скотского характера и за каждую копейку трясущегося предпринимателя с большой скупой буквы, Андрона Батона.
Но Мария Семёновна в некоторых, особенных для себя случаях, делает для себя исключения из своих общих правил, на которых настаивает её Машкина натура, и она становится крепкой как кремень, той настоящей Марией Семёновной, к которой она шаг за шагом идёт на своём жизненном пути - эта Мария Семёновна любого мужлана за пояс заткнёт, а посмей тот же Андрон Батон раскрыть рот в её сторону с какой-нибудь претензией, то лучше бы он его не раскрывал - уж очень больно его захлопывать со всего раскрытого разбега, когда и язык спрятать за зубы не успеваешь.
- Приму. - Тихо, но с твёрдостью в голосе говорит Маша и только Маша. После чего она переводит свой взгляд на Мишу и отдаёт ему распоряжение. - Миша введи в курс дел нашего нового работника. - На чём вроде как, и порешили. Ну а то, что при этом трудоустройстве обошлись без лишних, документально оформленных формальностей, то в деле предпринимательства такие уж особые правила. Если хочешь выйти в плюс и быть на плаву, то тебе приходится обходить стороной все эти бюрократические заслоны со своим издержками и доверять людям до первой их или твоего заведения проверки специальными надзорными органами, в случае твоего заведения и людьми суровой жизненной харизмы, если человек, которому столько доверили, не выдержал проверки временем и крупной суммой, выданной ему под сохранность и решил всех перехитрить, сбежав с нею.
И вот Илия, приодетый Мишей в рабочую униформу и, взятый им в свои стажёры, занимает своё место в фургоне и ему, судя по его довольному виду, всё это времяпровождение доставляет удовольствие. Чего не скажешь о Мише, в коем чувствуется напряжение по причине неясности будущих шагов его стажёра, который только с виду такой весь излучающий одну радость и доброту, а вот вчерашний охранник, с вывернутой челюстью наружу, на этот счёт имел другую точку зрения и Миша отлично видел какую. Но видимо Илию такие мелочи в Мише мало волнуют и он, посмотрев на него посредством зеркала заднего вида, постучав по панели рукой, говорит:
- Не дрейфь. Всё будет, как и должно быть.
- А как должно быть? - вглядываясь в лицо Илии, спрашивает его Миша. А Илия и ответил бы ему сейчас, да вот только он кого-то уже в боковое зеркало заметил и сейчас сильно отвлечён на всё это. Миша со своей стороны пытается обнаружить, что там так заняло внимание Илии, да только с его места это сложно сделать. Впрочем, ему недолго остаётся находиться в этой неизвестности, и Влад, вдруг появившийся со стороны пассажирского места, где его занимал Илия, частично вносит ясность в понимание Мишей происходящего с той стороны дверей. А вот почему Влад так жутко и при этом зло выглядит и глядит на Илию, то Миша об этом ничего не знает, хотя и может сделать свои предположения - Влад всегда так жутко выглядит, когда что-то идёт или складывается не по его желанию. И видимо Илия в каком-то месте наступил ему на его мозоль или переступил ему дорогу, что и привело того в такое раздражённое состояние. А всё это в итоге привело Мишу к тому, что он вдруг задался вопросом:
- А где же Лёха? - Да вот только он сразу и не заметил, как запоздало он задался этим вопросом, а как только он им задался, как уже поздно было им задаваться, когда ответ на него вот он, у двери стоит и схватил Мишу за волосы. И Миша только собрался отреагировать истошным криком на такое вмешательство Лёхи в его внутреннее жизненное пространство в виде причёски, как до него доносится удивлённый голос Илии: "Всё-таки все дела нужно доводить до своего логического конца", затем раздаётся такого глухого и жуткого качества тупой звук соударения двух глухих к чужим стонам поверхностей и, замерший в одном положении Миша, по ослаблению хватки своей головы, приходит к пониманию, что не один он слышал этот жуткий звук, и Лёха определённо тоже стал свидетелем всего того, что там со стороны Илии произошло. А вот что там произошло, то с Миши и вчерашних видов охранника с вывернутой челюстью достаточно, чтобы испытывать к своему стажёру повышенное уважение.
И как сейчас же выяснилось Мишей, отпущенного Лёхой, то и Лёха проникся уважением к его стажёру, и пока ему не оторвали руки и ещё чего-то в нём не поломали, он предусмотрительно на первых порах ретировался в сторону, но так как он это сделал очень поспешно для себя, то на вторых порах он выказал себя крайне неосмотрительным человеком, налетев со всей свой лобовой дури на железобетонную перегородку в виде столба. Ну а результат этой встречи более чем очевиден и, пожалуй, лучше оставить без комментариев распластавшегося на бетонном полу Лёху, которому на этот раз просто так не отлежаться и без обращения в травмпункт не обойтись.
Между тем Миша дал по газам и они выехали из устроенного под склад помещения на улицу, ну а дальше по указанному в разнарядке маршруту. И таким скоростным темпом по своим точкам, пока фургон, а точнее будет фургончик, не опустеет от заказов. После чего они едут обратно, где получают новую порцию заказов и так до тех пор, пока Миша на руки не получает долгожданный заказ. А как только он его получает, то это сразу в глаза Илии бросается, до этого момента не проявляющего никакого желания вмешиваться в производственный процесс, которым руководил Миша. А вот сейчас он всё это по Мише заметил и поинтересовался. - Я, как понимаю, мы сейчас за расчётом поедем? - И хотя Миша в этом вопросе не был столь уверен, он не стал высказывать возражения, а только угукнул.
И вот они прибывают на парковку у знакового здания банка, Миша останавливает свой фургончик на одном из свободных мест, заглушает автомобиль и вопросительно смотрит на Илию. Илия в свою очередь посмотрел на Мишу и не совсем понимая, с чем связана эта его вопросительность во взгляде, спрашивает его. - Есть какие-то вопросы?
И само собой у Миши они есть. - Есть. - Говорит Миша.
- Я слушаю. - Сказал Илия то единственное, что он мог сказать.
- Как насчёт охраны на входе, у них вопросы не возникнут по поводу вчерашнего. - Так нейтрально обратился к Илии Миша.
- Не возникнут. - Твёрдо говорит Илия и это вполне достаточно для Миши, чтобы начать собираться на выход. - Тогда идём. - говорит Миша и они покидают салон фургона. Затем они перемещаются к задним дверям кузова, Миша раскрывает двери, и они начинают нагружать себя коробками. Когда же заказ из фургона полностью переходит им в руки, Миша закрывает двери, поворачивается в сторону здания банка, задерживает свой взгляд на нём на одно мгновение и, вздохнув, со словами: "Что ли идём", выдвигается вперёд. Куда вслед за ним выдвигается и Илия, ни капельки не выказывающий своего волнения. И хотя Илия, можно сказать, в первый раз шёл в это незнакомое для себя место, да к тому же не с пустыми руками, а выполняя ответственное поручение, за которое платят деньги, он и вправду не испытывал никакого рода волнений, а вот Миша, человек, можно сказать, не новичок в этом деле и опытный, почему-то себя не так расслаблено и уверенно чувствовал, и весь его вид источал сомнение в себе и неуверенность.
Так что вполне предсказуемо и понятно, что охрана на входе зацепилась за его неуверенное лицо взглядом и, остановив его, принялась допытываться у Миши о цели его прибытия сюда, в эти священные своды для всякого расчётливого человека и просто финансиста. Когда же Миша сбивчиво им всё объяснил и даже сослался на то, что они его все давно знают, а то, что он на себя сегодня не похож, то это дело десятое, когда его столько голодных ртов ждёт, то ему всё-таки до конца не поверили и начали звонить наверх, выясняя там, наверху, голодны ли они и ждут ли для себя пиццу. И даже несколько странно такое слышать тем, кто наверху, ведь там одни хищники обитают и быть постоянно голодным это константа их жизни.
Так что этому любознательному сотруднику службы безопасности, который так себя неразумно повёл, - а оправдывать себя тем, что он тут новичок, лучше не стоит (этот сотрудник подменил того самого(!) сотрудника, выбывшего из строя по причине своей большой любознательности), - быстро пришлось прихлопнуть своё хлебало и немедленно пропустить курьера. И новичок, быстро прихлопнув то, что ему настоятельно посоветовали сделать, не посмел задавать уточняющий вопрос, касающийся количественной характеристики прибывших курьеров, а с открытым выражением неприязни пропустил Мишу и Илию, перегородив собой дорогу ещё одному человеку, желающему пройти внутрь здания и ожидавшему своей очереди на этом пункте пропуска.
И сейчас, когда вроде бы путь оказался свободен и нужно было бы идти, Илия берёт и приостанавливает всё движение и со словами: "Давай его подождём", поворачивается в сторону пропускного пункта, где начал застревать тот шедший за ними посетитель. Ну а причиной его задержки стал этот рослый сотрудник службы безопасности, человек не дюжей силы и большого внимания к себе, которое если кем-то со стороны нарушается, то он как-то должен на это реагировать. В общем, его этим звонком вывели из себя, а также уплотнили в своей самоуверенности, и он теперь был просто обязан на ком-то отыграться. А вот этот человек, кто шёл вслед за Мишей и Илией, по всем внешним параметрам подходил под того человека, на ком этот охранник может отвести свою душу.
И этот сотрудник службы безопасности хотел было прямиком спросить этого человека: "А ты чего здесь забыл? И только не говори мне, что пакет акций", но ему вдруг что-то странное в голову нашепталось и он и сам не зная почему, взял и выступил телесуфлёром, а вернее ретранслятором этих нашептываний. - И из каких соображений вы решили нас посетить? - с вытянувшимся от недоумения лицом на собой же говоримое, задался вопросом этот сотрудник.
А молодой человек, тот, кто чуть ранее ожидал своей очереди, а сейчас стоял перед этим громоздким во все стороны охранником, протягивает ему некий документ и говорит: Там всё написано.
Сотрудник службы безопасности иногда для краткости правописания называемый охранником, ещё находясь под воздействием своих скрытых до сегодняшнего дня столь удививших его способностей, излагать свою мысль в таких словесных оборотах, уже частично боясь себя (мало ли там ещё его подсознание решит тут выкинуть), осторожно берёт протянутый документ и, убедившись в том, что этого документа будет достаточно для того, чтобы пропустить этого человека без задержки, пропускает его.
- А вот теперь идём. - Говорит Илия и они с Мишей, а также чуть позади их идущий, тот молодой человек, кого только что пропустили через пункт пропуска, держат свой путь в сторону лифта. Добравшись до которого, они останавливаются в его ожидании и как люди при деле, начинают концентрированно на этом деле выглядеть, напряжённо глядя на цифровое табло, информирующее ожидающих лифт людей о том, где сейчас завис лифт. И за всем этим интересным и внимательным делом, можно до всякого ненужного и глупого додуматься, предоставь только значительное время для людей ожидающих лифта. Но к некоторому сожалению Илии, и больше, скорей всего, никого, лифт не стал это значительное время зависать где-то сверху, а вскоре прибыл. А вот случись так, что он задержался на это значительное время, то у Илии уже есть в запасе интересные версии объяснения этого завистливого положения, в котором оказался лифт и приехавшие на 13 этаж люди на нём.
- Что ж, - с глубоким вздохом и с какой-то трагичностью в голосе проговорит Илия, - этого следовало ожидать. - И это его замечание естественно вызовет большую заинтересованность стоящих рядом с ним людей в ожидании лифта. Правда, это будет скромная заинтересованность, которая выразится только в брошенных взглядах этих людей на Илию. Но Илии и этого будет достаточно для своей мотивации на дикий рассказ с пикантными подробностями.
- Как бы человек себя не убеждал в своей полной самостоятельности и убедительности себя сверх меры, - я такой человек, кто ни во что не верит, я окончательный атеист и мне все эти суеверия до лампочки, - он неосознанно подпадает под суеверное влияние знакового свойства символов, в том числе и цифр, к которым относится и число тринадцать. И вот один из таких самоуверенных людей, как-то отправившийся на этом лифте само собой на самый высокий этаж, будучи в созерцательном состоянии духа, от делать нечего, обратил своё внимание на ряд кнопок на стене лифта, обозначающих собой этажи, которые освещались светом, когда лифт пересекал свой высотный барьер. При этом можно было для себя заранее выяснить, на каком из этажей по пути к своему самому высокому этажу, сделает свою остановку лифт (кнопка этажа, где была намечена нажатием эта остановка, высвечивалась отдельным световым огоньком). И вот это-то и увидел этот атеист во всём себе. А как увидел, то имея время на осмысление происходящего, да и к тому же лифт подбирался к этой знаковой отметке, вдруг озадачился вопросом.
- И кто спрашивается, выбрал для себя этот чёртовый путь своего конечного назначения? - задался вопросом атеист, удивившись тому, что этот вопрос так взволновал его, человека претендующего на звание самого бесчувственного человека года. Он на всех наплевал с самой высокой колокольни этого города, как уже можно было догадаться, со смотровой площадки этого здания, которая находится на самой вершине этого небоскрёба, до которой рукой подать из кабинета этого господина, атеиста. А бывало и так, что он для того чтобы полюбоваться с высоты птичьего полёта (а там у него летают только самые редкие птицы - птицы счастья) на лежащую внизу низменность, в которой пребывают в своём приниженном состоянии приземлённые люди, то он окунается в строенный в само здание бассейн, и в одних плавках плавая в нём, снисходит взглядом вниз.
И хотя этот опрос был задан вслух и крайне возмутительным тоном атеиста, он на него не получил ответа (возможно и потому, что атеист здесь был всем известной личностью и непререкаемым авторитетом самого главного человека в этом здании, а может и не только). А ведь кто-то из ехавших сейчас в лифте людей нажал на кнопку 13 этажа, а это значит, что по крайне мере он должен знать ответ на этот вопрос. Но может эта информация в себе содержит некую конфиденциальность, о которой вот так вслух, да ещё и при наличии вокруг незнакомых людей не распространяются, и поэтому этот человек не спешит отвечать на вопросы о своём пункте назначения.
М-да, может и так, а может этот человек так умолчал себя по причине того, что испугался быть заподозренным атеистом и всеми тут находящимися людьми в отличных от других взглядах. Все тут видишь ли, не живут в откровенной демонстрации своих низменных пристрастий и склонности ко всякой чертовщине и ещё только чёрт знает чему, а этот тип, а может и того больше, леди, - и как это вышло так, что никто и не заметил, кто нажал на эту 13 кнопку (чертовщина какая-то), - взяла и совершила этот открытый камин-аут. Я, мол, такая-сякая и меня нисколько не заботит, что обо мне подумают другие люди (так она или он думал до поры до времени, пока об этом не спросил атеист, высокое начальство, с кем всё-таки приходится считаться).
Но при всём при том, видимо этот человек не знает с кем имеет дело (или может, наоборот, отлично знает), и если атеист задался вопросом, то он ни за что не успокоится, пока не получит на него ответ. И атеист приступает к визуальному осмотру своих временных попутчиков. И если к господам с серьёзными и ответственными лицами, и при таких же костюмах на себе, у него нет никаких претензий и особых вопросов (хотя для острастки с них всё равно стоит спросить), то вот представительны женского пола вновь демонстрируют самостоятельность своего курса деловой жизни.
- Ни в чём не знают удержу, если уж деловые, то уж такие деловые, что и не подойти к ним без предварительной записи. - Пройдясь по лицам сотрудниц в деловых костюмах, которые были все как на подбор в любое деловое и модельное агентство, уже про себя рассудил атеист, не смея для их же пользы никого из них особо выделять. И лучше они пусть вот так стоят, стиснув зубы, в надежде только на себя, глядя насквозь холодным взглядом сквозь тебя по направлению своей отдалённой цели, чем они потом будут цепляться той же зубовной цепкостью со скрежетом за ту обманувшую её безнадёжность, где одна из них совратилась пагубными мыслями обмануть свою природу, растоптав её во имя этой завуалированной под успех бесцельности.
Атеист переводит свой взгляд на табло с кнопками, где свет, перепрыгивая с кнопки на кнопку, уже готов был перепрыгнуть на ту самую кнопку с цифрой 13 на ней и тем самым сделать остановку. И теперь атеист и, скорей всего, и все остальные люди в этом лифте, с нетерпением ожидают развязки этой истории, и теперь будет ясно, кто же нажал на кнопку 13.
И вот когда все буквально настроились к этому моменту истины, через своё напряжение и своё пристальное внимание к тому лучу света, который приготовился к своему прыжку, - и вот он даже оттолкнулся от кнопки 12 и всеми ожидалось приземление этого лучика света на кнопку 13, и все надеялись, что благополучно, - как вдруг, а по другому всякие незапланированные и крайне вас изумляющие вещи не случаются, свет в лифте на одно мгновение гаснет и... Этого хватило, чтобы навести своего знакового шороху в головах всех этих людей и в их костюмах.
Ну а когда свет вновь появляется, то все ведут себя как ни в чём не бывало и ничего не случилось, даже несмотря на то, что световой огонёк уже светился на кнопке с номером 20, и никто сейчас из едущих в лифте людей не сможет утверждать, останавливался ли лифт на 13 этаже или он чего-то в этой темноте пропустил.
И, наверное, на этот вопрос мог бы ответить самый значительный здесь человек, ни во что не имеющее научных обоснований и доказательств не верующий человек, атеист, но он стоял, как в рот воды набрал и, пребывая в состоянии крайней степени умственного застопорения, щупая пальцами руки свою щёку, на которой отсвечивался след помады, пытался разобраться или понять, что сейчас в этой темноте с ним было и произошло.
- Это какая-то чертовщина! - пришёл к единственному выводу атеист, оставшись один в лифте и, глядя вслед выходящим дамам с деловых костюмах, где каждая из них, несмотря на то, что была совсем ни на кого не похожа (одна была блондинка, друга брюнетка, а третья, в самом любимом для Илии цвете, шатенка), теперь вызывала у атеиста свой интерес.
- А вам случайно не на тринадцатый этаж? - явно вдохновлённый своим воображением, Илия обратился с этим вопросом к случайному попутчику.
- Здесь такими категориями не мыслят. - С горькой усмешкой ответил Илии этот человек.
- Вот как. - Ответил Илия, задумавшись. - А не случайно? - спрашивает Илия всё того же человека после небольшого размышления.
- Если я, предположим, скажу, что нет, то тогда можно решить, что в случае случайного хода моей мысли, то мне определённо будет нужен этот этаж. Так что и не знаю, что ответить. - С хитроумной улыбкой дал свой ответ молодой человек, заставив Илию более внимательно на него посмотреть. И он, рассмеявшись, его спросил. - И кем же здесь трудится человек, так программно мыслящий?
- Дайте подумать. - С улыбкой сказал этот молодой человек, сделав задумчивый вид. - Скорей всего, архитектурным программистом, так более внушительно звучит. - Говорит он после этой небольшой паузы.
- Даже не буду спрашивать, какие архитектурные ансамбли у себя в голове строите. Однозначно голова вначале закружится от этих высот, в которые возносятся эти проекты, а затем своим ненароком сломается, если захочешь понять, на чём всё это держится и каким макаром строится. Мы люди, приземлённые и пока будем пользоваться тем, что нам доступно и близко. - С иронией сказал Илия, кивнув в сторону коробок в своих руках. Ну а чтобы этот программист не слишком задирал нос и возносился перед ними, Илия, чьи руки по большому счёту были заняты, наклоняется головой к верхней коробке перед собой, поддевает её крышку носом, слегка приподымает её и таким образом, как бы заглядывает в неё. А, вырвавшийся из под крышки аромат свежеиспечённой пиццы, со всеми наполняющими её соусными вкусами, ударив в нос этому программисту, естественно сбивает его с прежней, а возможно и зарождавшейся мысли о своём более высоком положении по отношению к этим разносчиками пиццы.
И программист в один момент понял, если раньше не понимал этой существенной вещи, что как бы ты высоко не заносил себя в своих планах и самоутверждении, при тебе всегда твой желудок, который вечно голоден и который всегда тебя приземлит, стоит тебе в нос ударить таким сводящим с ума ароматом свежей вкуснятины. Но как немедленно выясняется, то программист, хоть и перспективно, заглядывая в самые небеса, мыслит, тем не менее, ещё не оторвался от своих корней, и не скрывая своей аппетитной заинтересованности, с лукавым выражением лица смотрит на Илию, и совсем не громко его спрашивает:
- А попробовать можно?
Илия в ответ вначале отпускает крышку, затем смотрит по сторонам, где на одной стороне, где находился Миша, на мгновение задерживается, после чего смотрит на программиста и с той же тихостью, с какой программист обратился к нему, говорит: "Один кусочек и только быстро". А программисту два раза повторять не нужно и вот уже кусочек пиццы у него в руках, затем во рту, а по приезду лифта он уже дожёвывается. А как только лифт освобождается приехавшими на нём людьми, то Илия, Миша и их новый знакомый под именем программист, даже и не заметив, оказываются внутри лифта. Где их вдруг встречает новая загадка в виде девушки, о которой никто из них ничего не знает, и главная её загадка заключается в том, что никто из них и не заметил, как она оказалась вместе с ними в лифте. И теперь все устремили свои изучающие взгляды на неё и непонятно чего ждали.
Она же не проявляет столь повышенную внимательность к своим попутчикам, а сразу обращается к табло лифта со своими кнопками и, приподняв свою руку, на переднем фланге которой находится вытянувшийся вперёд указательный пальчик, до остроты заточенный в маникюрном салоне, принялась его направлять к одной из кнопок, обозначавшей нужный ей этаж. И теперь все отдельно от неё стоящие пассажиры лифта, позабыв обо всём, начали про себя делать ставки на то, на какой этаж она сейчас нажмёт.
И если насчёт жизненной позиции и взглядов Илии всё ясно, то вот Миша и программист на это дело смотрели с одной стороны единодушным взглядом, а с другой, возможно диаметрально противоположным - каждому из них хотелось, чтобы эта, такая серьёзная девушка, явно сильно старающаяся быть идеальной деловой леди (что ей плохо удаётся, когда в ней столько простоты и души во всяких мелочах проскальзывает), у которой многое для этого в себе было (строгая красота и ...надо подумать), выбрала для себя тот этаж, куда и они сейчас собрались ехать.
Так что понятно то волнение в лицах у стоящих позади этой девушки людей, которые не сводили своих взглядов с её пальчика руки и силой воли его убеждали не перепутать и нажать на нужный им этаж. И вот когда палец руки этой девушки уже был готов зафиксировать на кнопке лифта свою точную позицию, как в этот момент звучит голос Илии: "На тринадцатый этаж, пожалуйста", и палец девушки, ни смотря на то, что направлялся по совсем другому адресу, не смеет ослушаться и прижимается к этой указанной кнопке. Миша с программистом в некотором смятении чувств смотрят на Илию, так умело спутавший все их карты, что, конечно, интересно, но это не самое интересное и замечательное, что сейчас, в тоже время происходит. А как все тут же замечают, то эта девушка, всё продолжающая держать свой палец руки на кнопке 13, обернулась в сторону Илии, и в каком-то удивительном затруднении во взгляде, на него смотрит.
А Илия, человек более чем отзывчивый, особенно к таким близким к нему взглядам, с выражением заинтересованности спрашивает её. - Что-то случилось? - Девушка окидывает себя внутренним взглядом, в котором наравне с затруднением присутствует смущение, и видимо сложность той ситуации, в какой она оказалась, перебарывает в ней всё остальное и она, стараясь держать себя полагающим серьёзному человеку образом, несколько иронизируя над сложившейся ситуацией, говорит:
- Вы может не поверите, но меня не отпускает кнопка. - С чем она переводит свой взгляд на палец, прижатый к кнопке, куда вслед за ней обращают свои взгляды и все остальные.
- Почему же не поверю, если это так. - Говорит Илия и теперь все на него смотрят, ожидая от него разгадки этого, отчасти удивительного и больше, конечно, странного фокуса. А Илия не стал вообще всех мучить с разгадкой этого фокуса. - А вы вспомните то, что вас может притягивать на этом этаже и тогда он вас от себя отпустит. - Говорит Илия и что-то по девушке не видно, что она ему верит. И тогда Илия делает важное добавление. - Но только в том случае это произойдёт, если вы поверите в это.
Но как можно поверить в такую неслыханность и может быть даже насмешку, на что указывает присутствие здесь вокруг, с таким любопытством и интересом поглядывающих на неё людей. И хотя палец её руки, чуть ли не прилипший к кнопке, настаивает на том, что нужно довериться этому незнакомцу и поверить во всё, что он скажет, если это позволит ему высвободиться из этого заточения притяжения (на что готов был ещё пойти этот эксцентричный и самолюбивый палец девушки, даже самой девушке до покраснения было временами стыдно, вспомни она об этом моменте своего отчаяния), сама девушка пребывает в крайне растерянном состоянии нерешительности, и по ней видно, что она не может принять окончательного решения.
- Вам что-то мешает? - спрашивает Илия.
- Угу. - Посмотрев исподлобья на Илию, кивнула она.
- Говорите, не стесняйтесь. - Придвинувшись лицом к ней, шепотом сказал Илия. Девушка окидывает взглядом стоящих в лифте зевак, Мишу и программиста и, придвинувшись лицом к Илии, шепотом говорит. - У меня там нет никаких привязанностей, и никто не притягивает.
- Ах, вон оно что! - могли бы выражать и скорей всего, выражали лица тех, кто это услышал. И теперь всё стало на свои места и стало понятно, почему девушка проявляла такое упорство в отстаивании своего права на личную жизнь. Она, как оказывается, стеснялась признавать своё не вовлечение во влюблённую в кого-то жизнь, а они-то подумали совершенно обратное, и даже наполнились завистью и отчасти злостью к тому счастливчику, чьё имя так защищала эта прекрасная во всём незнакомка. Ну а теперь, когда выясняется, почему она так упорствовала и что её сердце свободно и так скромно на выражения чувств, то во взглядах на неё этих людей, начинает теплиться нежность и какая-то надежда И при этом всем что-то подсказывает, что случись с ней в следующий раз такая проблема с кнопкой, то она и под пытками не выдаст имя того счастливчика, кому она подарила своё сердце.
- Что со мной хотите делайте, безнравственный вы человек, Леонид Карлович (почему-то всем на ум пришёл этот никому неизвестный господин, но при этом известно, что он гнусный господин), но я ни за что не скажу имя того человека, кто плюнул вам в спину и тем самым завоевал своим героическим поступком моё сердце. - Вот так, ни смотря ни на самые щедрые посылы и мстительного характера предложения этого паскудного Леонида Карловича, начальника отдела конфликтологии, что есть силы не выдаёт имя этого вредоносного человека, по мнению Леонида Карловича, а, по мнению Надежды (вот какое имя должна была эта девушка носить, а может и носит), героя из героев, хоть и на спор.
А Леонид Карлович, несмотря на столь недвусмысленное предложение со стороны Надежды ("Что со мной хотите делайте", что всё это может значить?), как человек в первую очередь пакостный, - от того он во всём любит экстремальный порядок и аптекарскую чистоту, особенно в своём гардеробе, - истекает мстительными слюнями, глядя на свой пиджак в своих руках, имеющий на себе такую смыслового характера небрежность. И если оставить безнаказанным этот проступок, то завтра на тебя обязательно уже другие люди наплюют и так до тех пор, пока ты сам на себя не наплюёшь и не покатишься по наклонной. Так что Леонид Карлович путём этой кнопки будет до последнего безжалостным типом, пока Надежда будет скреплена узами своей тайной связи с тем неизвестным лицом, кто не побоялся иметь своё мнение на начальство.
Но до всего этого воображаемого тем же Мишей случая не доходит реальность, а Илия обращается к Надежде со словами: "Это, наверное, статическое напряжение вас держит", и Надежда в тот же момент отпускается этой кнопкой, примагнитившей её к себе за свою красоту и прилежность. Надежда же, освободившись от этого действительно напряжения во всём теле и в тоже время магнетизма, который чувствовался во всём облике этого странного человека с коробками в руках (но не полностью), с виноватой улыбкой улыбнулась всем этим улыбчивым лицам вокруг, и принялась потирать свои руки.
- Разрешите один вопрос напоследок, пока не приехали? - обращается к Надежде с вопросом Илия. А Надежда, стольким ему обязанная, разве может ему отказать в этой просьбе. Конечно же нет.
- Спрашивайте. - Говорит она. А Илия, бросив взгляд в сторону Миши, задаёт ей вопрос. - Вот скажите, что лучше: Недооценка или переоценка себя? - Надежда специально задерживает в паузе свой ответ, чтобы придать ему больше значимости, после чего даёт ответ. - Иметь небольшой излишек в запасе, как у вас, не будет лишним. - С нескрываемым подтекстом посмотрев на Илию, с долей иронии сказала Надежда. А Илия рад и этому её ответу. - Вот видите, ваша снисходительность, - Илия обращается к Мише, - нормальная девушка, с правильными взглядами, и что немаловажно, с верной оценкой меня. А то он мне всё говорит, - Илия уже обращается к Надежде, - что здесь одни снобы и снобами погоняют. А тут такие же как и везде люди. - Илия, если бы не коробки в руках, то развел бы в удивлении руки.
- И если на то пошло, - Илия вновь обращается к Мише, - то скажу тебе предельно честно, - Илия фиксирует свой взгляд на Мише и прямо в лицо выдаёт ему эту честность, - так снобит лишь людей с низкой самооценкой и в себе неуверенных. А я вот не такой! - слегка повысив голос, заявляет обалдевшему от всего этого представления Мише Илия. - И знаешь, что?! - вопрошает Илия риторически и тут же даёт ответ. - Я сегодня в последний раз доставляю эти заказы, после чего бросаю работу и ухожу...- Илия переводит свой взгляд в сторону Надежды, смотрит с крепкой внимательностью на неё и заканчивает свою решительную фразу. - Сюда ухожу, здесь меня, я думаю, ждут.
И сейчас для кульминации этого события не хватало экстренной ситуации с лифтом и со светом в нём. Где лифт под мигающий свет резко одёргивается вниз, и, бросив Надежду с ног в сторону Илии, очень вовремя избавившегося от коробок, заслонявших и перегораживающих собой Надежду, подводит к итоговому выводу эту спланированную самой судьбой с её напарником случаем, встречу. Но у судьбы, возможно, были свои на их счёт планы, а возможно она тут вообще не причём (она в другом лифте поджидает других интересных для неё людей), и ничего такого не случилось, хотя не без своих другого рода знаковых происшествий.
А так лифт вдруг остановился, как раз в тот момент, когда Надежда порывалась что-то крайне важное для себя спросить у Илии, свои двери открыл и все пассажиры лифта, освещённые в один момент светом новой истины, то есть из вне, действуя отчасти на рефлексах, а отчасти по инерции, как-то быстро ко всему происходящему в лифте остыли и хоть и не без сожаления, а выдвинулись на выход из него. И только по выходу из лифта, когда тот своими закрытыми створками дверей напомнил своим бывшим пассажирам о своей важности, они вдруг позаботились вспомнить о том, куда они сейчас прибыли и какой им был нужен этаж.
И если Илия и Миша особо о себе могли не беспокоиться, - они прибыли туда, куда было нужно, - то вот насчёт программиста и Надежды есть свои сомнения - им-то точно сюда было надо или же это не так. И особенно и само собой в первую очередь всех тревожит Надежда, готовая на многое лишь бы не выказывать настоящих своих чувств и тревог - она ведь, как всем памятливо вспоминается, изначально планировала нажать на другую кнопку, или всем это показалось. Наверное, показалось, раз Надежда только на первых шагах проявила сбивчивость хода, а сейчас уверенным шагом идёт по направлению... А вот куда, то этого никто не знает, а её углубление в первый поворот уже не даёт в полной мере насладиться этой её столь уверенной и грациозной походкой.
Что же касается программиста, то он с первого на себя взгляда Илии, не выказывал в себе за здорово живёшь самоуверенности и того делового апломба, без которого сложно добиться для себя блестящих перспектив на этом деловом поприще. Хотя программист и сам сказал (конечно, не напрямую, а витиевато и многое умалчивая), что он до таких высот физически не дотягивает и ему доступны только виртуальные высоты, путь к которым он и программирует. И по причине всего этого, он не стал демонстрировать в себе уверенность того, что прибыл по верному адресу, а он, остановившись по выходу из лифта, чуть в стороне, в задумчивости посмотрел из глубины своих размышлений на Илию, у которого возникли оперативного плана вопросы к Мише (они остановились тоже), и обратился с вопросом к Илии:
- А вы сейчас куда?
- Не знаю. - Пожимая плечами, говорит Илия и, кивнув в сторону Миши, даёт программисту понять, кто тут за всё отвечает. Миша перехватывает этот самоуверенный кивок Илии и объясняет программисту, где их ждут и куда они идут.
- А нам, оказывается, по пути. - С радостным удивлением говорит программист. И хотя совершенно не ясно, что это даёт Илии и Мише, чья поклажа не уменьшилась, они выразили радость на лицах и выдвинулись к пункту своего назначения и ожидания.
И вот спустя совсем немного, они оказываются у долгожданных дверей и тут выясняется, какой для них есть плюс в том, что им с программистом оказывается по пути - он открыл для них двери, ведущие в тот знаковый офис. Ну а Илия с Мишей, забыв за всей этой своей занятостью поблагодарить программиста, вваливаются со всем этим своим горячим и скоро становящимся не вкусным грузом под своды этой части делового мира и как будто оказываются в другом мире.
Где не только своя отличная от той стороны дверей освещённость, огромные пространства, вмещающие в себя столько людей, столов, офисного оборудования и бумаг размером А4 к нему, но своя особая атмосфера автономности существования всех этих людей одновременно вместе и раздельно в своей вовлеченности в некое особенное дело, являющееся делом всей их жизни, конечной целью которого, на низовом уровне является: быть при деле (и важнее этого для них ничего нет), ну а что в итоге достигается в стратегическом плане, то об этом известно паре тройке людей из высшего состава начальствующего эшелона людей, о котором они никому и ни за что никогда не скажут вслух, а иначе этим их планам не сбыться.
Так что Илии и Мише нужно было быть крайне осторожным и осмотрительными в этой агрессивной для чужаков среде. И если Миша, как человек здесь не новый и более-менее привычный, не вызвал к себе такого большого внимания, то при виде незнакомого лица Илии, по лицам людей пробежало своё, любопытного характера, возмущение. Правда, только и всего. Ведь Илия, опередив Мишу в подходе к одному из столов, где как понял Илия, выгружаются коробки, быстро высвободил себя от этого груза, и чтобы освободить себя ещё и от лишних вопросов, открыл крышку верхней коробки и, выхватив оттуда кусок пиццы и сразу часть её себе в рот, тем самым побудил голодных людей к решительным действиям.
Ну а дальше ему только и оставалось, как отойти чуть в сторону и дать пройти спешащим утолить свой голод людям к коробкам с пиццей. Ну а что тут сказать, демократичный подход ко всему, диктует свои правила, в том числе и в этой части человеческой жизни - совместный ланч должен содействовать укреплению общего корпоративного духа, и рядовой сотрудник должен видеть, что и его начальник такой же, как и он человек из мяса и кожи, и не чурается с ним заодно выпить стаканчик кофе.
Но Илия одного не учёл, а именно наличие в этой корпоративной среде таких людей, кто не только всегда голоден, но и всегда находится начеку и очень любознателен на чужой счёт.
- А вы, собственно, кто? - со стороны одного из ушей, до Илии доносится женский голос. Илия, как человек сообразительный, быстро проглатывает откусанный кусок пиццы, оборачивается туда, откуда возник вопрос и видит перед собой смотрящую на него без всяких прикрас на его счёт и иллюзий, настоящую деловую леди, для которой корпоративная этика не пустой звук, а она с одного взгляда видит чужака и ему здесь не место.
Илия обо всём этом догадываясь, а также о том, что тут к нему с этим вопросом и обратились, чтобы указать ему на дверь, в ответ сбивает невозмутимость с лица этой дамы: "Вы слишком спешите с выводами, смотрите, не поскользнитесь", и, не давая ей возможности действенно отреагировать, смешивается с массой людей тут собравшихся перекусить. А Леонелле, а это деловая леди была она, пока ничего другого не остаётся, как ошарашенно недоуметь: "Что-что?!", и не получив ответа, присоединиться к общему мейнстриму и выдвинуться к столу, с доставленным заказом. Где она, несмотря на не свободность пути, без особых помех на своём пути добирается до знаковых столов, а вот там она вдруг наталкивается на неосмотрительность чьей-то женской спины, которая видимо совсем забылась, а может быть, сама по себе всегда была не в должной степени расторопной, а значит, не слишком сообразительной, раз спиной не чувствует приближение того, кому во всём нужно уступать.
И подошедшая к столу с горячими напитками Леонелла, вынуждена сейчас задерживаться в ожидании, стоя за этой спиной, которая как со стороны видится, принадлежит девушке не с слишком хорошей осанкой, да и вообще она сутулится и так себя неестественно держит, что создаётся ощущение, что она там сейчас всё пороняет и этот её выбор никогда не закончится.
А Леонелла, как уже можно было догадаться, не может ждать, особенно когда к этому её вынуждает вот такая ходячая неуклюжесть, которой и спешить никуда не нужно по причине того, что она всё равно опоздает, куда бы она не спешила. И Леонелла поднимает над этой ходячей неловкостью, а точнее над её плечом, свою руку, выпускает вперёд указательный пальчик и отстукивает им по её плечу своё недовольство. Ну а та девушка, кого так по плечу отстучали, в момент застыла в одном положении, после чего она с опаской оборачивает своё лицо в ту сторону, откуда по ней постучали, и Илия видит через одетые на нос очки, округлившиеся в страхе глаза этой девушки, отличительной чертой которой была её крайней степени неуверенность на лице, переходящая в забитость. А вот что увидела в лице Леонеллы эта девушка, находясь со стороны можно было только догадываться. Но судя по немедленным действиям этой ходячей неуклюжести, отодвинувших её в сторону, то Леонелла была очень убедительной в своём взгляде на неё.
Ну а дальше Леонелла отходит от сортировочного стола со стаканчиком кофе в одной руке и держит свой путь к другому столу с пиццей на нём. Где она, дабы за зря время не тратить, было приготовилась сделать глоток из стаканчика, да тут ей на глаза попадается стоящий в стороне Миша, не сводящий с неё своего взгляда. И так он на неё многозначительно смотрит, что Леонелла вынуждена была его заметить и даже отложить свой глоток на потом.
И вот Леонелла делает свою остановку на середине этой площадки, у самого входа их офисного помещения, и, в полуоборот повернувшись к Мише, со всем вниманием на него смотрит и делает вид, что пытается что-то о нём вспомнить. А вот что она хочет вспомнить, то это никому не подвластно узнать, а Миша, может быть, и хотел ей о чём-то ею забытом напомнить, но он в своей неуверенности погряз и страшится, переминаясь с ноги на ногу и теребя руками свою униформу.
- Гадина. - Илия улавливает кем-то так тихо-тихо сказанные слова, что можно предположить, что они были сказаны про себя, а Илия просто сумел их извлечь из чьей-то внешней выразительной преднамеренности. А вот кому эта выразительность принадлежит и значит и сами слова, то Илии далеко ходить не нужно было, и он сразу отыскал взглядом ту, кто так жёстко смотрел на Леонеллу. Это была та самая, портящая себя своей сутулостью и неловкой дёрганностью в лице девушка, которую так пальцем отбила Леонелла.
Илия внимательно смотрит на неё, - благо она стоит совсем рядом, а вот как она так близко к нему оказалась, то Илия должен признать, что этого её приближения не заметил, - и видит, как в ней всё кипит при виде Леонеллы. И тогда Илия пододвигается к ней поближе, наклоняется к её уху и в самую душу вкладывает слова. - А ты не стой. Закончи свою мысль. - Девушка, что для неё удивительно, даже не вздрагивает от неожиданности такого к себе обращения, а медленно повернувшись к Илии, начинает пристально смотреть ему в глаза.
- Я могу подержать, пока вы довершаете начатое. - Одними глазами говорит Илия, указывая на стаканчик кофе в руках этой девушки. Девушка переводит свой взгляд на стаканчик, затем обратно смотрит на Илию и, улыбнувшись, тихо, но при этом жёстко говорит. - Пусть будет со мной, он мне ещё пригодится.
- Ладно. - Говорит Илия, глядя ей в глаза и, позволив себе взять её за запястье руки, на котором бусинками перекатывался детский браслетик. - Смотрите, будьте осторожны. - Говорит Илия, отпуская её запястье руки.
- Буду. - Говорит она. С чем она поворачивается в сторону выходных дверей, на площадке перед которыми стоит Леонелла и продолжает изучающе смотреть на Мишу, затем на мгновение задерживает свой взгляд на этой общей картинке и, выпрямив плечи, с возмущённым взглядом на себя раздвинув стоящих перед собой людей в клерковых костюмах, прямиком выдвигается по направлению Леонеллы.
Илия, перекатывая в руке шарики от детского браслета, непривычно для себя, в напряжении смотрит на идущую на встречу с Леонеллой девушку, и ждёт. А вот чего он ждёт, то он, скорей всего, и сам не знает, раз при приближении девушки к Леонелле, вдруг дёрнулся в руках и растерял вместе со своей уверенностью шарики с разорвавшегося браслета. И хотя вся эта растерянность Илии произошла в своём, на расстоянии, отстранении от основного события, которое им и ещё кое-кем сейчас планировалось и ожидалось, тем не менее, она оказала свою, хоть и глазами невидимую, но знаковую роль на то, что дальше произошло там, с Леонеллой.
Ну а пока что, на данный момент, Леонелла находилась сама себе на уме, пытаясь уразуметь, что в этом курьере её так сейчас зацепило. И хотя она никогда не придавала значения взглядам на себя со стороны людей не её круга и далёких от неё по духу, всё-таки на этот раз что-то в нём её остановило и ей решилось, что это нужно выяснить.
- А ты, пончик, чего так на меня внимательно смотришь? - обращается с вопросом к Мише Леонелла. Ну и как в такие моменты всегда и бывает, все вокруг в один момент замолкают, - а так до этого помещение офиса было погружено в шум пережёвывания новостей и их запития разговорами, - и ближайшее вокруг пространство погружается во внимательную к Мише тишину (где-то вдалеке работает вентилятор, ещё вроде как будто какой-то принтер, что ещё больше подчёркивает значимость этой тишины). И этот вакуум внимания к Мише со стороны оставивших все свои дела в сторону людей с напитками в одних руках и кусками пиццы в других, ждёт от него оправдания на него возложенных этой ситуацией надежд. И тут своим бессвязным и неуклюжим поведением, с покраснением лица, не отобьёшься, люди ждут от тебя чего-нибудь более демонстративного и интересного.
А что Миша, а Миша, как всегда, не готов и не знает, что от него ждут и что сказать Леонелле. И Миша начинает искать помощи в рядах этих людей, то есть Илию, который, как ему кажется, обязательно его выручит. Но вокруг него стоит столько людей и столько лиц обращено на него своими взглядами, что Миша, как в первый раз оказавшийся на сцене актёр, никого различимо не видит и ему нужно рассчитывать только на себя.
И Миша, уже весь мокрый от волнения, что очевидно не только для него, а и для всех вокруг, оторвав рукой пуговицу с униформы, затем сглотнув у себя слюну, начинает проговаривать слова. - Я это, прибалдел при виде вас. - И, чёрт возьми, Миша попадает в точку этим своим удивительным заявлением. О чём говорят расплывшиеся в улыбках довольства лица людей вокруг и самое, наверное, главное, так это вытянувшееся в хлопающем глазами удивлении лицо Леонеллы, которая и сказать пока ничего не может в ответ на такую к ней признательность со стороны этого пончика. Ведь только вот таким пончикам свойственна такая душевная, выраженная в словах сказуемость, и вот эта-та его природная естественность и не могла перевариться Леонеллой
А тут ещё сзади до неё доносится звук приближающихся и твёрдо ступающих на поверхность пола шагов, что уже настораживает, и Леонелла, ещё находящаяся в растерянности, разброде своих мыслей и неопределённости своего положения (она не имеет права оставить без ответа этот ответ пончика), спиной чувствуя, что ей нужно немедленно убедиться в том, что ей там ничего не грозит, а с другой стороны она так занята с этим пончиком, уже и сама не зная, как это получилось, со всей своей резкостью, всей собой на месте оборачивается (она, наверное, хотела сделать оборот вокруг своей оси, чтобы всех убедить, что к ней не стоит заходить со спины) и ... В предельном конце своего оборота на 180 градусов, она было собралась зафиксировать себя на месте, чтобы оттуда во всеоружии встретить набегающего на него человека (его шаг начал ускоряться, что и форсировало решение Леонеллы обернуться), как она, как это все вокруг, до едина, заметили на её лице, на кого-то взглядом натыкается, ну а дальше всё пошло и поехало своим запланированным случаем чередом.
Так её нога в один момент, то есть вдруг, спотыкается на ровном месте, а если точнее, то она как будто поскальзывается на чём-то, что, в общем-то, не так не важно, и Леонелла, как бы это помягче для неё и для окружающих сказать и уронить её на том месте, где она в итоге оказалась, надо отдать ей должное, проявляет завидную сноровку и изворотливость в своём спортивно выглядящем теле, и не бухается прямиком головой об пол, а как говорят в среде людей прямолинейно мыслящих и в простоте своего взгляда на обыденность проявляющих особого рода непосредственность, встала на свою раскоряку. А как выглядела эта её концептуальная композиция, то на это было любо дорого посмотреть, и оттого от желающих на это посмотреть, отбоя не было.
Так та нога Леонеллы, которая проявила чудеса неуверенности и скользкости в себе, выскочив из-под контроля Леонеллы и заодно из-под неё, взлетев вверх, вслед за собой выдернула и саму Леонеллу из своего прямого стояния, вынужденную прямо сейчас и притом немедленнейшим образом, предпринимать попытки, удержать себя в равновесии. Но как говорится в боксёрском простонародье, после драки кулаками не машут, так что как бы Леонелла интенсивно не махала своим руками (а стаканчик из руки и вылетел, не зная куда), она ничего не могла противопоставить тянущей её за собой выскочившей из-под неё ноге. И теперь ей в режиме турбо, необходимо было решать, как минимизировать свои потери от неминуемого уж точно падения. И вот здесь-то Леонелла выказала себя с самой ловкой и изворотливой стороны.
И Леонелла, вместо того, чтобы смириться и принять неизбежное, резко выворачивается в теле, как-то по особенному изогнувшись, и выставляет вперёд одну руку, принявшую на себя весь её вес при падении, а затем вторую, которая выравнивает её параллельно полу лежачее положение, где одна нога, та, которая не поддалась панике и только на мгновение оторвалась от пола, а затем практически на тоже место вернулась, замерла в одной уперевшейся к полу позиции, а вторая нога, та, которая так себя провокационно повела, вытянулась во всю длину, параллельно полу. И всё это вместе, где Леонелла головой пребывала в перевёрнутом положении, предстало на своё обозрение всем этим невольным свидетелям такой демонстрации Летицией своей фантастической пластичности. Не иначе Леонелла имела прямое отношение к спорту, а может и того завидней, к цирку (без должной подготовки, такой трюк вряд ли кому-то по силам осуществить).
И всё это вызвало такой восторг у всей этой озадаченной увиденным публики, что никто и рта раскрыть или закрыть не смел, молча изумляясь такой смелости Леонеллы, так выставить себя при всех напоказ. И хорошо, что она не была любительницей юбок и всегда на себе носила брючный костюм. А то тогда бы все эти зрители даже и не знали бы, куда вначале отвести свои бесстыжие глаза, чтобы значит, не выглядеть человеком, которому ничто человеческое не чуждо, а затем наступил бы тот момент истины, когда каждый из здесь находящихся людей, и не знал, как посмотреть в глаза своему соседу по просмотру того, что тут Леонелла не постеснялась продемонстрировать.
Ну а то, что по своему недомыслию или наоборот, по своей сообразительности, надумалось в своём разыгравшемся воображении всем этим невольным зрителям при виде этой раскоряки Леонеллы, то лучше об этом не надо говорить, а все осуждающие их вопросы к их нравственному воспитанию и благовоспитанности, какой, как ими сейчас у себя в голове выясняется, и нет, оставим на их совести, которой тоже нет.
Но обо всём об этом будет думаться в своё, последственное время, а сейчас, как вдруг заметила Леонелла и самые внимательные и приметливые к ней зрители, перед ней стояла куда как более важная проблема в виде силового гвоздика, служащего, кто этого не знает, для того чтобы прикреплять собой к стенду какой-нибудь информационный лист бумаги. И Леонелла сейчас даже не спрашивает, откуда он, чёрт его возьми, здесь взялся, а её вгоняет в напряжение во всём теле и в мокроту то, какую до удивления странную позицию занял этот гвоздик по отношению к ней, а точней, - и тут нет места ложной скромности, - к её аппетитному заду.
И тут надо понимать, что этот силовой гвоздик не то, что обычная кнопка, на горсть которых сядешь и не заметишь, а вот если на него даже вот так, как Леонелла с небольшой высоты присядешь, то тут одним визгом и изощрённым в ругательствах словом Леонеллы, не обойдёшься. И ей и вправду будет очень больно и не менее этого обидно за то, что среди такого большого скопления людей, не нашлось ни одного мужчины, кто бы её спас от этой, уже всем задереневшим телом кажется, что неминуемой встречи (и другого варианта дальнейшего развития этой ситуации, где Леонелла всё тем же изворотливым способом, смогла бы миновать этой встречи, вообще не предполагалось почему-то). И кто этого кроме Леонеллы не может не понять, так это такой человек, кто уже не раз заглядывал в глаза своему отчаянию, и этим человеком был Миша.
Но вот хватит ли ему сообразительности и расторопности, чтобы предотвратить эту встречу, то на этот вопрос никто не знает ответа, в том числе и Миша, в растерянности почему-то посмотревший в сторону Илии (теперь он ему вдруг увиделся), который с сомнением в лице, смотрел на него сквозь призму этого гвоздика. И Мише на одно мгновение показалось, что время замерло в одном состоянии своей отрешённости к происходящему здесь, так сказать, оно вдруг, по каким-то там своим соображениям, решило на своё время остановиться и предоставить человеку, не оглядываясь на время, которым он всегда оправдывает свою безынициативность и пассивность, - а зачем мне что-то делать, когда время придёт и само всё сделает, - проявить себя.
И теперь только самому Мише решать, как ему дальше быть, и спасать ли Леонеллу или умыть, как это сделана она об него, свои руки. И Миша вначале смотрит на Илию, чьё лицо теперь выражает внимание к нему, затем переводит взгляд на силовой гвоздик, чьё остриё прямо переливается в лучах искусственного света и как итог, смотрит на Леонеллу, так растерянно и взлохмачено выглядящую. И как Мишей, глядя на неё понимается, решение по ней ему нужно принять немедленно, ведь время всё равно не ждёт и вон оно вроде как попило кофе и уже к Леонелле идёт в теле той самой девушки, которая была Леонеллой чуть ранее пальцем подвинута. И как понимает Миша, то Леонелле от этой встречи ничего хорошего не стоит ждать.
И Миша ещё раз бросает свой взгляд в сторону Илии и, с разбега, закрыв глаза, бросается под Леонеллу, чтобы выбить из-под неё этот гвоздик и быть может, придать мягкости её дальнейшему падению.
Ну а что произошло дальше, то из-за поднявшегося шума и столпотворения, трудно передать рассудком ту представившуюся перед всеми картинку, с падением Леонеллы даже не на пол, а на не пойми как тут оказавшегося под ней курьера, чья физиономия совершенно не выражала раскаянья, а, кажется, была крайне довольна, когда эмоции так зашкаливали. И особенно у Леонеллы, вдруг понявшей, что лучше бы произошла встреча её зада с гвоздиком, чем с телом этого курьера. А как только она это поняла, то тут и понеслись все эти визги и крики о том самом, в чём всегда обвиняют тех, кого в этом можно обвинить.
И, пожалуй, Мише по-новому несдобровать, не окажи ему помощь Илия, протянувший ему вначале руку, затем поставивший его на ноги и в итоге выведший его в коридор. Когда же они оказались в коридоре, то Илия с трудом привёл в чувства Мишу, пребывающего в состоянии восторженности, и для проформы поинтересовался у него. - А мы ведь денег так и не получили. И как будем брать с них расчёт?
А Миша с глупой улыбкой смотрит на Илию и его как будто всё это не волнует. Он, видите ли, сейчас удовлетворён вот таким расчётом с Леонеллой, которая теперь его не просто надолго, а может быть и на всю свою жизнь запомнит. И даже сегодня, когда она будет себя убирать в лице перед сном, вглядываясь в зеркало, то она, - и Миша в этом убеждён, - будет вспоминать сегодняшнее происшествие, и будет задаваться на его счёт вопросами. - И кто же был этот подлец? - А может случиться и так, что она, выпив сегодня лишнего, по причине расшатанности нервов, размазав на своём лице все эти краски и особенно с губ, что очень привлекательно и с домыслами призывно смотрится на этих хорошеньких лицах, с вредностью в своём стервозном характере, посмотрит на себя и свою пустую столько времени кровать с грустью, и плакать как хочется недовольством, и в этом чувствительном состоянии выразит желание быть с этим героем до конца честной и не быть ему ничем обязанной.
Но все эти домыслы разгорячённого рассудка Миши, ничего не имеют общего с реальностью (хотя бы тем, что вечер ещё не наступил и Леонелла ещё кипит от злости и не ищет успокоения в алкоголе) и Илия, взбодрив его тряской за грудь, ставит его на путь истинный и они выдвигаются в обратный путь по всё тем же коридорам. И если с коридорами сложностей больших не возникло, только и успевай тут передвигать ноги, то с лифтом, этим физическим олицетворением научно-технической мысли прогрессивного человека, опять свои ожидаемые, в общем-то, сложности - его придётся подождать, и на этот раз не в обществе интересных по своему людей, а с тяжеловесного вида тёткой, чей тяжёлый взгляд на Мишу и Илию нисколько не добавил к ней симпатии. А что-то вроде атипичной антипатии, то это у них сразу внутри возникло и у них тут же в горле запершило симптоматично.
Правда были и свои плюсы - Миша, наконец, пришёл в себя и мог, насколько представлялось возможным, соображать здраво. - И что это было? - глядя во все глаза на Илию, спросил его Миша. А Илия с прежней беззаботностью, как будто ничего и не случилось и его вообще мало что волнует, с недоумением пожимает плечами, как бы показывая Мише, что он очень даже удивлён тому, что у Миши возникли там какие-то вопросы, тогда как всё предельно ясно. Да и вообще Миша своей предсказуемостью начал надоедать Илии, для которого даже эта злобная тётка представляет больший интерес, чем он. Вот почему Илия перевёл всё своё внимание в её сторону и так загадочно на неё смотрит.
Ну а эта тётка была из того рода людей, кто очень крайне внимателен к другим людям и при этом критично внимателен, в общем, кто не оставляет ближнего своего и того, кто попался на её глаза и рядом прошёл, без своей зрительной оценки. А так как человек до сих пор человечен и несовершенен, то не трудно понять, каким взглядом и вниманием одаривала соседей по человечеству эта представительница той части человечества, кто так стремился к совершенству. При этом она сама слишком была отдалена от всего этого совершенства и если рядом и стояла с красотой, то только на совместных фотографиях. Что, между тем, этому её, для неё очень важному делу, совсем не вредило, а наоборот, она, не имея в себе никакой возможности соперничать в красоте с другими представительницами своего пола, более чем объективно смотрела на всех вокруг (естественно не без доли понимания всей этой глупости и сарказма).
Так что у Илии не было не единого шанса остаться незамеченным ею со своим внимательным взглядом в её сторону. Уж такие люди как она, кто не слишком разбалован к себе вниманием и на кого смотрят только лишь из необходимости, когда уже нет никакой возможности обойти стороной эту встречу с этим её принципиальным взглядом на тебя, всегда очень чувствительны к этой для себя редкости, и эта тётка в одно мгновение вся напряглась, в ожидании чего-то невероятного для себя. И на этот раз её не постигло разочарование, и она действительно, правда не точно, дождалась для себя её уму непостижимого происшествия, нашептывания со стороны...скажем так, её спины. А там уж дальше было трудно разобраться в том, от кого и откуда ей в уши были занесены эти полные загадок слова.
- На четвёртом этаже вас ждут. - Лёгким дуновением кондиционированного воздуха, внеслась эта загадка в уши этой тётки, в момент обмершей в одном положении, боясь пошевелиться и пропустить разъясняющую эти слова подсказку. Но как бы она не напрягала слух, больше ничего там, за спиной, не было слышно.
А тут ещё и лифт прибыл и раскрыл свои створки дверей в ожидании новых пассажиров, и тётка уже и не знает, что ей сейчас делать и как быть. И тётка, так и не сообразив, что делать, действуя по инерции, заходит в лифт, а за ней входят те двое типов.
- Так что, нам куда сейчас? - Задаётся вопросом Илия, глядя не на Мишу, к кому относился этот вопрос, а в створки дверей, где в своей отдалённости виделся тот программист, с кем они познакомились по прибытию сюда. Что же насчёт Миши, то он только было собрался дать ответ на этот вопрос, как резко перебивается этой тёткой, которая с убедительностью в голосе говорит: "Вначале едем на четвёртый этаж", и поспешно тянет руку к кнопке, боясь, что её опередят.
Когда же её палец руки с жёсткой посадкой залипает на кнопке четыре, Илия скороговоркой говорит Мише: "Давай не скучай, а у меня ещё здесь есть дела", в самый последний момент проскальзывает между закрывающихся створок дверей лифта и оставляет в момент взмокшего Мишу, один на один с этой тёткой, не скажем, что такой уж страшной, а так, на своего любителя-экстремала. При этом эта тётка, в этом ограниченном пространстве, в свете этого один на один нахождения, где полумрак освещения кабинки, плюс огонь кнопочного табло, к которому она пальцем прилипла, придаёт особые оттенки её взгляду на Мишу, обрела в своём виде страшную зловещность.
И Миша, спиной даже не прижавшись к стенке лифта, а прямо в неё вдавившись, в мрачном предощущении стоит и не дышит, боясь о себе и о своём присутствии в лифте напомнить этой страшной тётке. А та пока отвлечена тем, что смотрит на свой палец руки и пытается понять, что её там не отпускает. И это начинает её нервировать и злить. С чем она оборачивается назад и видит там перед собой Мишу, а для неё человека незнакомого и как ею понимается, болтливого. А это начинает её ещё больше выводить из себя спокойную, и она в лице так жутко преображается и всё это на глазах Миши, что Миша выпадает от страха в осадок и начинает сползать по стенке лифта на пол.
Тётка же при виде всего происходящего с Мишей, то есть невольного свидетеля всей этой пакости, которая с ней сейчас происходит, начинает все действия этого типа интерпретировать со злокачественным умыслом с его стороны. - Этому гаду мало, что он подловил меня на этой сволочной шутке с кнопкой, и... - рассудила было тётка, вытягивая из своего прилипшего пальца все жилы, как вдруг её осеняет догадкой. - Точно! Так это он и есть тот шутник, кто смазал кнопку клеем, чтобы надо мной посмеяться. Или, если не он, то его более ловкий напарник, кто это всё дело затеял и так умело меня подвёл к тому, чтобы я нажала именно на эту, заранее им смазанную клеем кнопку. - Тётка, как только поняла, что в очередной раз стала жертвой вероломной природы мужского пола, который постоянно издевательски по отношению к ней себя ведёт, либо совершенно её не замечая и игнорируя её запросы, либо замечая лишь для того, чтобы над ней посмеяться, выкинув подобную штуку, в момент переполняется яростью и желанием немедленно воздать по заслугам этим шутникам.
И теперь её взгляд на Мишу горит таким огнём ярости, что Миша, хоть человек и отдалённый от настоящего понимания женской природы и её запросов, на этот раз отчётливо понял, чего хочет с ним сделать эта чуть ли не ведьма. И единственное, что не давало этой ведьме приступить к делу воплощения своих мстительных желаний и сдерживало её, так это всё та же кнопка, которая и стала причиной рождения всей этой ситуации в лифте.
Но этой тётке сейчас не до того, чтобы разбираться в том, что из чего возникло и произошло, ей сейчас крайне важно и хочется дотянуться рукой до этого гада, прижавшегося в самый угол лифта, чтобы ему выцарапать его наглые зенки. Но ей не хватает самой малости, хотя она уже растянулась в ручной шпагат на всю длину лифта - одна её рука примагничена к кнопке на стенке лифта, а другой она машет над головой Миши, вжавшегося в самый свой под зад. А Миша, зажмурив глаза, и головы поднять боится, чувствуя вставшими на дыбы волосами на себе безумный взгляд этой ведьмы, рассекающей над его головой воздух своими отточенными в маникюрном салоне когтями.
И вот после первой вспышки ярости этой, теперь уже точно известно, что ведьмы, рядившейся там, за стенками лифта, под благовоспитанную даму, заведующую целым отделением банка, Зинаиду Крамол, когда эта попытка не увенчалась успехом и отрок Миша (Мише вдруг вспомнилось противостояние ведьмы из "Вия" с отроком Брутом) остался цел, находясь вне зоны действия когтей ведьмы, в один момент над головой Миши и в лифте наступает тишина, и...Миша начинает слышать в этой глубокой тишине звучное биение своего сердца, заглушающего все вокруг звуки. И Мише от этой зловещей тишины становится ещё напряжённей и страшней. А уж помыслить о том, что всё это может значить и что его может там, сверху его головы, ждать, он и не смеет.
И Мишей подспудно ожидалось, то сейчас на него начнут воздействовать с помощью иллюзорного характера убеждениями, пытаясь ослабить его волю заманчивыми предложениями и всё для того, чтобы он увлёкся и как тот, выше упомянутый отрок, открыл глаза и тем самым был обнаружен этой нечистой силой.
Ну а как только Миша так подумал и решил, ни при каких условиях не отрывать голову со своего места, как вот оно, началось.
- Миша. - Таким нежным и задушевным голосом было произнесено имя Миша, что Миша проникся уважением к нечистой силе, которая подходит ко всякому делу не спустя рукава, а профессионально, не жалея для совращения и погибели честного человека никаких средств. А как только Миша так насчёт нечистой силы отчасти совратился, то его мысль тут же пошла по своей наклонной. - А вот праведники вечно на человеке и на всём экономят, вот народ и бежит от них. - Вот так начал мысленно падать Миша, стоило только нечистой силе проявить по отношению к нему не грубую силу, а уважение, с элементами нежности и обаяния в женском голосе.
И хотя чувства Миши были задеты этим к нему ласковым, по имени, обращением, всё же его рассудок ещё держит его в руках и не поддаётся на эту, возможно, что хитрость нечистой силы.
- Посмотрим, а вернее будет, послушаем, что там ещё скажут. - Удерживает себя в сидячем, с наклоном головы в пол положении, Миша. А там, со стороны его макушки головы, как будто отлично понимают это Мишино сомнение, с которым он не смотрит, а только слушает то, что вокруг него происходит.
- Ай-яй-яй Миша. - Заливается игристыми смехом нечистая сила. - Какой ты всё-таки проказник. - А вот этого Миша не понял, и у него появляются на этот счёт вопросы. Но только про себя. Но разве нечистая сила всего этого его затруднения не понимает, конечно, понимает и она сама первой пойдёт на встречу Мише, и на все его вопросы даст ответы и раскроет все интересующие его тайны. - Ты Миша только скажи, кто тебя по-настоящему интересует, а может ты, того самого, влюблён, и я для тебя всё сделаю и узнаю, есть ли шанс у Леонеллы на твоё сердце. - Нечистая сила прямо в точку, в сердце Миши, попадает. И Миша, сердечно заволновавшись, забыв обо всём и в том числе о своей безопасности, отрывает голову от коленей и, подняв её, видит перед собой совсем не когти ведьмы или её перекосившееся в злобе страшное лицо, а перед ним предстала стоящая к нему спиной девушка, которая обратилась лицом к мигающему светом в кнопках табло. А Миша смотрит на неё и не знает, что ему делать.
Но вот эта девушка, явно почувствовавшая взгляд на себе Миши, спиной выказывает своё осознание того, что Миша готов её встретить лицом к лицу, а не как раньше, забившись как страус в песок, головой в колени, - её спина потянулась плечами, - начинает медленно разворачиваться к нему, чтобы Миша мог для себя решить окончательно - быть героем и встретить её взглядом или оставаться прежним трусом, лицом к своему заду.
И Миша, как бы его не тянуло к своей безопасности, вниз к полу, удержал себя верх головой и встретил лицом к лицу эту...Чёрт меня возьми, что за красавицу! Но как бы Миша не был очарован, а возможно и введёт в заблуждении этим, до чего же изумительным и так к нему внимательным взглядом этой, просто одно шикарное великолепие и загляденье, что за красотки (всё-таки, что за красотки?), он не должен верить своим глазам и всему тому, что ему сейчас скажут и на этом постараются его подловить. Типа ты, Миша, тот самый типаж человека, от которого я схожу с ума и готова ради него, то есть ради тебя, чуть ли не на всё. А это, как понимаешь, под собой подразумевает такого разряда шалости, что ими себя вознаграждать и баловать, с подобно делать только с самого близкого расстояния и непременно раздетым. Так что если ты, Миша, готов вознаградить себя за столь долгое ожидание такого рода близости, то прояви силу характера и инициативу, и приблизься ко мне.
И хотя всё этот так заманчиво звучит и всему этому хочется верить, что-то ему внутри себя подсказывает, что всему уж точно нельзя верить, а если и верить, то только на половину. За которую к тому же ещё нужно как следует поторговаться. Ну а так как Миша, в целом и общем не знает предмета торга, то он благоразумно решает помолчать и подождать, что ему в обмен всего этого, от чего слюни прям текут и с трудом задерживаются во рту, предложат.
И ему, пока у него внутри всё горячо, начинают делать предложения. Но не сразу, а со своим специальным предисловием, путём применения которого, скорей всего, собирались Мишу заговорить, а затем уже брать его тёпленьким и на всё согласным.
- Ты, Миша, правильно делаешь, что не веришь всему, что видишь. - Не сводя своего взгляда с Миши, молвит ему своё слово эта красна девица (только таким слогом преданий рассказываются такие сказочные истории для людей с бытующим мнением и приземлённым образом жизни). - Реальность не всегда есть отражение её внутренней сути, и за красивой обложкой часто может скрываться всякая непотребность, а за внешнем проклятием не красоты, вполне может скрываться и часто в слезах прячется невиданной красоты изящество. - И так это жалостливо и искренне сказала эта красна девица, чья подробность внутренней сути теперь оставалась под большим вопросом, что у Миши внутри всё защемило и ему сейчас же захотелось броситься спасать, - пусть даже ценой своей жизни, - эту красну девицу, явно не зря заведшую речь обо всём том некрасивом несчастии, в которое повергает природа и силы тьмы в лице того же кощея, девушек на выданье.
И единственное, что Мишу останавливает, так это не полная ясность природы отношений со всей существующей не красотой этой красны девицы. Она вроде как по всем статьям красива и ей не на что жаловаться. Но она, тем не менее, жалуется и как по её лицу видно, то и страдает. - Может она слишком придирчивая к своей красоте красна девица, вот и бесится. - Рассудил про себя Миша, с изучающей внимательностью посмотрев на неё. А красной девице за такие его придирчивые взгляды на неё, становится очень обидно - сразу видно, что Миша ей до сих пор не доверяет, а может и того больше, считает её не такой уж и большой красавицей, чтобы верить всему тому, что она ему тут на ухо нашепчет. Если уж гибнуть, то только ради полноценной красавицы, а не какой-нибудь искусственной подделки, на которую с утра посмотришь, и даже не будешь знать, от чего умрёшь через разрыв своего сердца - от того, что тебе стало обидно за такой проделанный с тобой обман, либо от охватившего тебя безумного веселья: А я-то дурак, о себе такого возомнил!
- Так вот к чему я всё это говорю. - Хватит уже сопли жевать, по-деловому обращается к Мише эта красавица. - Я, как и всякая полноценная, без всяких фотошопов и подделок красавица, - если поверишь мне, то я тебе дам в этом полноценно убедиться, - стоящая обособленно от просто симпатичной и привлекательно выглядящей девушки, всегда вызывала в свой адрес завистливые взгляды и словесный оговор. И всему этому что-либо противопоставить подчас и не представляется возможным, и приходится нести этот крест красоты в своём одиночестве. Но людская слава и её природа такова, что ей всегда всего мало, - выживаемость среднестатистического человека находится под большим вопросом, когда природа выпускает в жизнь такую красоту, - и твоя красивая отличительность всегда может быть сведена, не просто к не значимости всеми этими наговорами, - нынче в тренде и в ходу люди на вкус, а ты со своей классической красотой никому уже не нужна, - а если это кому-то будет нужно позарез, то из тебя легко могут сделать пугало, кем всех вокруг пугают. - Потерянным голосом закончила говорить красавица.
И тут Миша, каким-то непонятным для себя способом понял, о ком ведёт речь эта красавица; правда отдалённо и с некоторыми не связанными с её рассказом нюансами. Миша краем уха слышал, какой душевный трепет и страх вызывает в сердцах и лицах клерков из того отдела, в который он доставлял пиццу, имя некой Зинаиды Крамол, при звуке поступи которой, все они в миг впадают в растерянность и начинают промахиваться мимо рта едой. Но какая связь между этой красавицей и этой нагоняющей столько на всех страха, Зинаидой Крамол, Миша никак понять не может.
А вот красавице обо всём этом всё известно и она готова прямо сейчас раскрыть глаза Миши на себя и на эту ужасную Зинаиду Крамол. - Ты, Миша, ведь уже понял, мою тайну? - придвинувшись чуть ближе к Мише, тонюсеньким голосом спросила его красавица. А Миша уже начал догадываться и эта догадка ему совершенно не нравится.
- И вот только не нужно говорить, что стоящая передо мной красавица и эта Зинаида Крамол, одно и тоже лицо, всё равно я в это никогда не поверю. - Вознегодовал про себя Миша, уже и не зная, за что он так наказан судьбой. Вот, наконец-то, на него обратила своё внимание красавица, - и это после стольких проведённых в отчаянии, со слезами на глазах, ночей, - как вдруг выясняется, что она как бы и не красавица, а наоборот, сущий ужас, который при выполнении некоторых условий превращается в красавицу. И Миша на этот раз не сдерживается и на прямую спрашивает эту красавицу здесь и ходячий ужас в виде Зинаиды Крамол там, за дверьми лифта.
- Что за условия? - уперевшись взглядом в пока ещё красавицу, вопросил её Миша. Красавица же и ужас в виде Зинаиды Крамол в одном лице, фиксирует свой взгляд на Мишу и, выставив перед собой свободную руку (вторая так и находится при кнопке), закладывая на ней пальцы, начинает перечислять те условия, при которых она и Миша могут обрести счастье - Миша в объятиях красавицы, а она не столь привередлива, ей и Миши, на всё ради неё готового, будет за счастье иметь.
- Поверить в мою красоту, - заговорила она, - видеть её во мне каждый миг и как залог веры в меня и в то, что я сказала, поцелуй. - Красавица на этом замолчала и с надеждой во взгляде посмотрела на Мишу, от чьего решения будет зависеть её будущее. И как всеми тут понимается, то этот вопрос не праздный и по-своему судьбоносный, так что Мишу никто не подгоняет и ему даётся минута другая на раздумье.
И по Мише видно, что он волнуется и за всех тут переживает, боясь допустить ошибку. И хотя красавица так соблазнительно выглядит, да и плюс ко всему прочему, Миша был полон романтизма, которого в него вложили с детства все эти сказочные истории со счастливым концом, всего этого оказывается не совсем достаточно, чтобы Миша бездумно бросился целовать эту незнакомку, которая ещё совсем недавно и не была ему знакома в таком привлекательном виде. И не может ли здесь, за всей этой красивой оболочкой, стоять совсем иное, - ходячий ужас в виде той самой Зинаиды Крамол, - на что в общем, всё и указывает.
Но красота этой красотки так рядом и вот она, а где этот ходячий ужас, Зинаида, пока ещё не определено, и не ясно появится ли она вообще, если Миша выкажет себя искусным целовальщиком. А вот тут-то возникает вторая проблема, Миша не столь уверен в своих силах насчёт этого касательного чужих губ дела. Он как бы это для него простительно сказать, ещё находился на пути к этой романтике и только в теории был всегда на высоте. А теория и практика большая разница, и не получится ли так, что он все губы искусает красавице в своём рвении оставить её в красивом виде. И она, сама того не желая, надуется в губах и превратится в подобие того ходячего ужаса с силиконом в губах, который стал своей приметой современного времени, в ряду которых та самая Зинаида, самый тихий и безмолвный ужас.
- Была, не была. - Решает Миша и, поднявшись на ноги, зажмурив глаза, бросается на...А вот дальше следуют свои неясности, по причине того, что тут-то все и приехали.