- Нет моих больше сил, смотреть на все это.- покрывшись испариной, весь красный, заорал с порога своего замка герцог Анжуйский, после чего не выдержав этой новой крикливой нагрузки на свои ноги, повалился на предусмотрительно приставленный его супругой Марго, к стенке зала стул.
- Я тебе сколько раз говорила. Сначала прожуй, а потом говори. - герцог ожидаемо натолкнулся на стену непонимания его благоверной, которая не смотря на то что он ничего там не жевал, и очень даже внятно и даже на повышенных тонах излагал, все-таки не упустила своего шанса и вставила свою придирчивую шпильку в разговор . - Паскуда, не иначе с рыцарем де Бюсси, в алькове не только лясы точит.- герцог Анжуйский провернув эту мысль у себя в голове , с ненавистью посмотрел на эту жеманницу, которая, не смотря на его видимое недомогание, даже не позаботилась крикнуть слуг с питьем для него. Впрочем, сегодня у герцога не было совершенно сил, чтобы для начала вырвав кому-нибудь из слуг вместе с корнями его волос, накрахмаленный парик, придать его положению стойку партер и затем от души напинавшись, уже устроить свою головомойку своей супруге, разбив ее прическу в виде бригантины вместе с головой об скалы своего неуемного безумия , а вернее об дверь спальни, куда он ее, совершенно забывшую о своем супружеском долге, таким увесистым напоминанием отправит вперед в кровать, где уж под рекомендации своего настольного книжного учителя маркиза де Сада, и подручные для этого средства, будет воплощать в жизнь весь его теоретический курс введения, выведения, а также втаптывания в психологию взаимного эстетического взаимопонимания . После этой фантазии герцог еще раз взглянул на Марго для осуществления этого налетевшего на него бездумного выверта экзальтированности, и уже было приготовился пустить в ход свои кулаки , как вдруг ему бросилась в лицо ее неуемность, в виде повышения скорости нервного тика в правом глазу Марго, явно говоривший о присутствии в ней повышенного возбуждения, что заставило герцога пересмотреть свое отношение к сказанному ею ему с порога, где теперь все это виделось им совершенно в другом контексте .
- Не жуй сопли, пока твой юношеский задор еще будоражит твое тело.- на герцога нашло откровение и он теперь очень ясно прочитал между строк то, что читалось сейчас в глазах герцогини Анжуйской, которая тикая своим глазом, так и напрашивалась на хорошую показательную порку. - А как ему не взволноваться, после всего этого, им сегодня, с самой полуночи пережитого.- герцог все-таки несколько зол и поэтому не спешит приступить к наказанию герцогини, отвлекшись на воспоминания сегодняшних событий, заставших его, аж с самой полуночи врасплох.
Наконец ночью во дворце звонит колокольчик - роды начались. Первой в комнату роженицы стремительно вбегает мадам де Ламбаль, за ней, в большом возбуждении, все статс-дамы. В три ночи будят короля, принцев и принцесс, пажи и гвардейцы вскакивают на коней и бешено мчатся во весь опор в Париж, в Сен-Клу, чтобы все те, в чьих жилах течет королевская кровь и кто имеет титул принца, могли бы своевременно попасть в Версаль, стать свидетелями чрезвычайного события. Набат пока еще молчит, из пушек пока еще не палят.
Лейб-медик громким голосом возвещает, что роды у королевы начались; вся толпа аристократов с шумом вваливается в комнату роженицы; плотно набившись в узком покое, усаживаются зрители вокруг постели в кресла, строго придерживаясь табели о рангах. Не нашедшие себе места в первых рядах встают сзади на стулья или скамейки, чтобы, Боже упаси, не пропустить ни одного движения, ни одного стона терзаемой страданиями женщины. Воздух в закрытом помещении становится все более спертым от дыхания, от испарений без малого пятидесяти человек, от острого запаха уксуса и эссенций. Но никто не откроет окна, никто не оставит своего места, семь полных часов длится публичная пытка.- Наконец.- заорал летописец Цвейг....
Наконец-то!- кричит и кипит внутри каждого из присутствующих здесь в опочивальни королевы, теперь ставших еще ближе к будущему королю и друг другу, очень близких, таких заклятых родственников. - Что б ты, сдох! .- чуть не вырывается смертельное пожелание из глоток всех тех , имеющих на это свое право в связи опять же со своим, с самым отдаленным правом на престол, ну в общем, всех этих престолонаследников, которые своим сладкоречием пытаются заглушить свою спрятанную за слоем лицемерия и штукатурки ненависть . Но это, со своей отчаянностью, уже было послесловие, когда как все события , развивающиеся в опочивальне королевы имели право на свою деликатную меру повествования. Так в этой королевской опочивальне право слова имели только два человека, это ее лейб-медик , который использовал это свое право очень конструктивно (кулаком в нос тому, кто слишком сует его не свои дела) и тихо шепотом вразумлял королеву (пикни еще у меня), тогда как второй человек имеющий здесь право голоса, сама королева, вела себя совершенно по другому.(-А король? - обязательно задастся вопросом какой-нибудь роялист, на что поспешно ,чтобы не мешать данному процессу ответим ,- Ведь король всем им не ровня ,чтобы ставить его со всеми в один ряд. Так что, он находится вне всего ,как вне счета ,вне спальни и вне нашего упоминания. Ну, а если более детально, то он не вынося всякое не изящество, погрузившись в свои королевские думы, сейчас находится в дежурном режиме ожидания звонка лейб-медика, который дал ему слова первого оповестить о рождении наследника , если конечно сможет его разбудить, начавшего уже как три дня с подряд, отмечать будущее рождение наследника.). А между тем, все эти не спокойные метания королевы на кровати, которые своими видами естества попадаясь в поле обозрения любопытных глаз родственников, приводили многих из них в обморочное бесчувствие(а ведь каждый из них, уж как говорится, повидал всякого уже, и не помнил даже, когда испытывал хоть какое-то движение своей очерствевшей души), что конечно, с одной стороны, для тех кто был отодвинут назад, давало возможность придвинуться вперед, но с другой, все эти обмороки сопровождались кишечными вывертами, что не вносило в атмосферу опочивальни свежести ароматов.
Но если все эти трудности, вызванные неудобством своего положения, которое несет такая долгая необходимость находиться в одном неподвижном состоянии и месте , в кругу очень близких по крови и в соответствии с этим, и общей, трудно достижимой цели, занятие престола, очень далекими от благодушного отношения друг к другу родственниками, составляло одну физическую статью трудностей, которую взвалили на себя все эти носители благородных кровей, то вот то, что творилось в их душах, при взглядах на таких близких и так очень рядом находящихся, что даже становиться тошно, родственников, несло в себе куда больше душевных травм, которые только усиливались со временем нахождения и совместного вдыхания и выдыхания , ими воздуха (от которого при этом, черт знает что несло).
-Черт, мой зад уже ничего не чувствует , да и отлить бы не мешало.- после многочисленных перекатов с одной задовой стороны на другую, уже еле держится брат короля Генрих Савойский (его титул нес в себе не область, по патронатом которой он находился, а свойскую ему манеру запанибратски вести себя с королем) , который дабы ослабить давление на зад, вытягивает вперед свои ноги, на чулках которых, к его не стыду, проглядываются дырки .
- Эта сволочь, мне все ноги отдавила.- герцог Анжуйский готов плюнуть в морду сидящему рядом с ним дородному маркизу де Мудак (герцог, как и многие другие вельможи, про себя его иначе не называют), который видимо постоянно находился в своем внутреннем благодушии, которое обильно подкреплялось при его скоротечных выходах по малой нужде и поэтому совершенно не замечал, куда и на что ставит свои ноги и опускает свой зад, который не раз, по его недомыслию или наоборот по его злому умыслу, заваливался на особ женского пола, которые не смея открывать свой рот, только что и могли, что пощипать ему его толстый зад .Ну, а тому наверное, только того и надо было, после чего маркиз приободренный этими пощипываниями , валился в свое кресло, ну а ноги скорей всего, живя отдельной от него жизнью, и вымещали свою усталость на другие близстоящие, приближенные к королю конечности высокородных особ.
- У, рожа какая противная .Если бы так близко не находилась, то наверное и не заметил на ней этот слой пудры, под которой скрывается все это уродство.- Генрих, дабы сбить себя с этой мысли, очень мило улыбнулся носительнице этого жутко страшного лица, статс-даме мадам де Лавауар, которая приняв эту улыбку за будущий ее ангажемент, почувствовав слабость в ногах, чуть не грохнулась в объятия лысины под париком, сидящего перед ней вечного виконта де ля макГрегора, который случись это происшествие , наверное, скорей всего был бы вынесен отсюда вперед ногами. Хотя до рождения короля, это непозволительно делать(маркиз еще ответит за свои дерзкие отлучки).
- А-А-А.- застонала роженица, чем привела в смущение находящихся здесь, более, менее за пятьдесят, молодых принцев, которые еще что-то помнили и не ассоциировали эти ее стенания только с болью в зубе. Герцог, которого пробил пот, также почувствовав некоторое волнение в нижней части своей статности, дабы не выказать своей подверженности к выражениям чувствительного естества, что есть силы сжал ручку кресла и с ненавистью посмотрел на уставившуюся на него, находящуюся на другой стороне опочивальни, свою фаворитку мадам де Саль, которая видимо также испытав позыв естества, возжелала посмотреть на своего герцога, которому еще тут не хватало играть в переглядки, в чем, в общем-то, уже были замечены практически все из здесь присутствующих, имевших что подумать про рядом сидящих, как в ответ на его взгляд, так и самим первым проявив инициативу. А ведь все здесь , практически всё, до самой доскональности, знали про друг друга и сейчас под воздействием этой невыносимости нахождения в замкнутом пространстве, скорей всего в своих фантазиях изводили друг друга самыми жуткими способами, которые навеяло им это нетерпение соседнего духа.
-Век изящества, спрятавший под слоем белил внешнее уродство, а под манерами внутреннее убожество, на этом разве остановится. И вот, они еще чего-то строят из себя. - ударившись в философию, Генрих переводя свой взгляд с одного графского рыла на другую маркизущную физиономию, уже про себя исплевал весь свой накрахмаленный воротник . - Ну и как вам моя дырка на чулке.- Генрих, ухмыляясь всем в глаза, специально демонстративно крутит свою ногу с порванным чулком перед рожами своих родственников.
- Вот же, паскудник какой! -уже весь кипит от злости герцог де Гиз, перед носом которого Генрих делает все эти свои кульбиты. - Он что, хочет своим дырявым чулком затмить новость о рождении наследника. А ведь он, зная нравы при дворе, где все только и будут перешептываться о таком моветоне Генриха, пожалуй, прав. Вот же сволочь какая дальновидная, наверняка, далеко пойдет. -де Гиз скрипя зубами смотрит на Генриха, затем переводит свой взгляд вниз на свои ноги и с горечью смотрит на свои великолепные чулки, не подверженные даже ни одной затяжке .
- Так, этому самому не долго осталось. - герцог Анжуйский, после того как в уме послал подальше мадам де Саль (- Достала уже, со своими сальностями, пора уже переключиться на что-нибудь более костлявое.- размышлял герцог, которому уже было несколько затруднительно мять бока этой жирной корове мадам де Саль ,которая несла в себе не только возможности быть в курсе многих замыслов его противников, но и в нагрузку к этому свои лишние килограммы.), переключился на свое любимое занятие, подсчет тех, кто стоит между ним и троном, и первый кто оказался на пути его взгляда, оказался совершенно не ожидавший такого коварства от него, своего дядю тоже герцога и алкоголика. Хотя, зачем оговаривать дядю в такой его слепоте по отношению к племяннику, и он конечно же ожидал от него всякой подлости и даже яду в вино, где он при этом, к тому же определенно испытывал подобные к герцогу чувства, что и он к нему, правда в связи со своей первоочередностью к престолу, выражал некоторое снисхождение к племяннику, что им и было не раз высказано при совместных застольях.
-Чё мурло .Завидуешь мне.- врезав, как словесно, так и по парику так, что из него пообсыпалась пудра, а сам парик сполз набок, так издевательски подтрунивал над герцогом Анжуйским его дядя тоже герцог, но все же первороднее его и значит имевший больший профицит к продвижению к трону. Герцог же всегда терялся при этих вскрытиях его умопомышлений и чтобы скрыть свое треволнение, вне очереди прикладывался к кубку вина, после чего впитав в себя несущее с вином безумство мыслей, обрушивался на дядю со своей пьяной откровенностью, -Что б ты сдох, винная бочка.- На что дядя, уже сам будучи в своем неразумении, слишком буквально понимая своего племянника, требовал открыть новую бочку вина, после чего уже у каждого из них появлялся свой благословенный шанс, окунувшись в нее головой, как одному пропустить, ну а другому отказаться от своих притязаний на трон.
- А эту рожу, ничем не проймешь, только если...- герцог , оставив в покое своего дядю, который не мог ни о чем думать, после вчерашнего очередного окунания головой в бочку с вином, как только о том, как бы поскорее приложиться к этой живительной влаге, перевел свой взгляд на своего двоюродного братца, чья физическая немощность поначалу давала потенциальную надежду на присутствие в нем какой-нибудь смертельной болезни, но тот сволочь такая, даже тогда когда весь двор, включая короля , свалились в постель с болезнью живота, несмотря на возможность возникновения подозрений в осуществлении заговора с целью отравить все династическое семейство, чувствовал себя прекрасно, даже при этом не испытывая никаких позывов на животный страх. - Надо было записать его в заговорщики.- герцог просто так ляпнул эту свою неосуществимость действий, на которые он не решился в виду своего участия в этом мероприятии, где решил заработать на некачественным поставках продуктов к двору его величества. - Только яд, его проймет. -герцог Анжуйский, чье внимание к брату не осталось безответным, кивнул тому, на что тот не удивленный этой чуткостью к себе и в особенности к своему здоровью со стороны своего близкого анжуйского родственника, по христиански пожелал ему того же, что и тот желал ему.
- Прошу вас. -неожиданно для всех издал, хоть и не громко, но все же свой голос, еще один претендент на престол, кузен герцога, который не выдержав давления на свое плечо со стороны маркиза, осмелился это свое заметить.
- А вот твоя невоздержанность, тебя и сгубит.- взгляд полный ярости бросил герцог на этот субъект права на престол, который, - еще тут осмеливается на свое слово, негодяй,- герцог сам того не заметив, с благодарностью смотрит на это, уже окосевшее от возлияний рыло маркиза, непонимающе смотрящего на рядом с ним, по другую сторону от герцога, сидящего другого кузена герцога, который оттирая свой камзол от пущенных слюней маркиза, аж, весь переполнился взбитой маркизом пудрой.
- Что герцог, считаешь свои шансы? -не успел герцог отпустить своему кузену причитающихся ему грехов, как к своему неудовольствию и прежде всего к замешательству, вызванному такой откровенной неожиданностью заявления, еще одного своего конкурента Генриха, который устав поражать всех присутствующих своими видами чулков, решил отыграть им задуманное над герцогом, чья физиономия уж слишком излучала самоуверенность. Услышав это приближенное к его уху слово, не поленившегося и придвинувшегося к нему Генриха Савойского, герцог потеряв дар мыслеобразования, замер на месте выражая из себя пойманного на месте преступления вора и наверное еще одно слово Генриха, и герцог, вскочив бы с места, заорал и тыча своим костлявым пальцем на всех , -Ты, ты и ты, все подлецы и тронолюбцы,- выдал бы себя и всех других здесь сидящих с потрохами, если бы, так ожидаемое событие, объявление рождения наследника не внесло свои коррективы в дальнейший ход событий, где герцог еще поспешнее вскочил с места и громче всех заорал,- Да здравствует король!
- А герцог молодец, умеет во время с реагировать.- заорав вслед за герцогом Генрих, глядя на покрасневшее лицо герцога, не мог не отметить эти старания герцога.
- Ну, молодец. Опять уснул, козёл.- герцогиня не дождавшись должного внимания к себе от увлекшегося своими воспоминаниями и вследствие чего, погрузившись в них уснувшего герцога, не смогла сдержаться и отвесила ему хорошую оплевуху, в результате чего парик герцога Анжуйского, не выдержав такого наплыва чувств герцогини, полетел с герцога, чья голова дернувшись на мгновение, бездумно открыла глаза и не понимая что же случилось, последовала вслед за своим париком.
- Да что б тебя, глаза мои больше не видели.- герцогиня плюнув уже вслед герцогу, направилась себе в комнату для того чтобы принарядившись, отправиться на встречу с рыцарем де Бюсси, который в отличие от герцога, знает когда надо засыпать вовремя.
- Герцогиня.- вслед ей захныкал лежащий на полу герцог .
-Щас! -одёрнув с силой свои юбки, ускорилась к себе герцогиня.
- Я щас!- осознав свою неприглядность в глазах Люси и в особенности в своих, Фома подскочив с кровати, без всякой замедлительности унесся в ванную, где ему только стоило взглянуть на свое отображение в зеркало, как сразу вся неприкрытая видимыми формальностями правда, тут же со всем своими кровоподтеками и обрушилась на него.
- Я бы, конечно сказал , что глаза бы мои на такое не смотрели, но куда мне деваться? -Фома ничем не лучше и не хуже всех тех, кто оказался в таком нелицеприятном положении, выход из которого видится только со временем, которого у него само собой как раз и нет, и значит ему ничего другого не остается делать, как сначала, таким сам с собой разговором занять себя, следом попытаться под краном с водой смыть с себя опухлость (в случае с синяками используется весьма водостойкая краска, так что с ними придется еще временно повозиться и поноситься) , ну и напоследок, еще раз посмотрев на себя в зеркало и убедившись в своей видимой не изменчивости натуры, выдохнуть остатки воздуха и с таким грустным, но пытающимся веселиться выражением своего лица и натуры, предстать перед Люси, которая между тем уже освоилась и ведя себя по хозяйски, умудрилась каким-то образом достать для них обоих по бумажному стаканчику кофе, которое под взаимное чоканье, начало растворяться в жаждущих тонизирования желудках Фомы и Люси.
- Да вы, я смотрю, время зря не теряете и не дождавшись меня, уже нашли для себя приключений. -как только кофе начало нести свое тепло в организм пьющей его Люси, то она получив эту утреннюю зарядку, некоторым образом осмелела и хитро улыбаясь, глядя на Фому, решила его таким игло-укалывающим способом слегка поволновать. Но Фома видимо тоже уже впитал в себя кофейной устойчивости, так что мог не только глазеть на нее, но и вёртко отвечать.
- Дожидаться, вас? -Фома своим многозначительным вопрошанием, решил расставить сети для Люси, которая явно на что-то напрашивалась .Ну, а раз девушка просит, то Фома, следуя внушенному ему старшими товарищами по мужскому клубу одиноких сердец прапорщика Нехайло, с которым спорить бесполезно, и он, если не своим хайлом ,то уж кулаком точно заткнет твое слишком много о себе думающее хайло, так вот, следуя правилу, когда ты говоришь нет, никогда давай повод для того чтобы подумали, что ты таким образом отказываешь(кажется, это другое из множества правил прапорщика Нехайло ,что впрочем неважно, раз она уже не сказала нет. И еще одно правило прапорщика. Надо уже , с ним закругляться.).
- Конечно. Ведь наверное лучше, получить под глаз из-за красивых глаз, чем....-Люси сделав паузу, очень внимательно посмотрела на Фому и убедившись в том, что тот должным образом оценил красоту ее глаз, продолжила, -Да, кстати, я надеюсь оно того стоило.- все-таки ревнивость не имея крепкой выдержки, возьмет да и вылезет там где ее не просят, и Люси, чья женская слабохарактерность на счет себя, испытывая определенную тревогу за переоцененность Фомой чьих-нибудь других, возможно только лишь красивых глаз, благодаря вечернему свету и сверх намалеванности тушевых красок на них, ввели его в заблуждение, которое и вылилось в это ненужное геройство, не смогла сдержаться и таким легким способом потребовала от Фомы объяснений.
- Может, это была моя презентация перед вами. - горячность кофе вызывает если не горячность, то некоторую дерзость слов Фомы, который как оказывается, еще тот выпендрежник.- Теперь вы видите, на что я способен.
- Скорее на что способны те, кто это сделал с вами.- Люси одним своим замечанием срезает этого раздухарившегося Фому, который получив этот удар в подбородок, усмехнулся в ответ, почесал его и после небольшой поисковой паузы, ответил, -Пожалуй, будет лучше, если меня в таком виде, больше никто не увидит кроме вас.
- Вот как.- в свою очередь усмехнулась Люси.- И чем это я, заслужила такое с вашей стороны доверительное ко мне отношение? - Люси даже без всякого на то намека, нарывается на комплимент, которые надо заметить, Фома мастер говорить, правда при этом, он их почему-то никому не говорит.
- Наверное, благодаря вашей внезапности. - ответ Фомы несколько удивил Люси, но потом она сообразив, что имел в виду Фома, не много пожалела, что ее внезапность появления, не была сопровождена каким-нибудь сопутствующим ее появлению поливанию из чайника холодной водой на этого дерзаку, который еще смеет тут умничать.
- Ну, я пришла сюда к тебе пораньше, не только потому, что еще турист не в полном составе проснулся и не занял все бульвары и кафе. -Люси мимолетно одними глазами бросив свой взгляд в сторону занимаемой Кацем и Яшкой комнаты, таким своим, с дальним прицелом движением глаз и подобающих для должного разумения подобранных фраз, можно сказать достигла своей цели, ввергнув Фому в бездну отчаяния и своего прискорбия на свою такую невнимательность к ней, которая чуть встала заря, уже не спит и несется к нему для того чтобы обогреть его своим, с чашечкой горячего кофе присутствием.
- Хорошо, к вечеру я восстановлю свои силы и смогу стать вашим героем.- пафосностью своих слов, Фома пытается заглушить свою неуверенность, которая впрочем импонирует Люси, которая отставив ставший пустым стаканчик, затем еще раз внимательно посмотрела на Фому и почесав свой вздернутый носик (чем вызвала жгучее желание почесаться, сдерживающего от своих чесоточных побуждений Фому), заявила ,- У нас во Франции, самые лучшие в мире средства, по уходу за лицом и для сохранения молодости. Так что, я думаю, с этой броской красотой, мы как-нибудь справимся.
- Может лучше, если мы для начала найдем лучшего в мире изготовителя солнцезащитных очков.- в ответе Фомы определенно присутствовала своя разумность, на которую Люси не просто не нашлось что либо ответить, а даже привело ее к действиям поискового характера, с которыми она обратилась к своей сумке, из которой спустя небольшое деятельное мгновение, на свет появились очки типа бабочек, которые без всяких на то с Фомой предварительных договоренностей, тут же были помещены ему на нос, и он ухваченный такой не обсуждаемой перспективой для себя , дабы не смущать себя еще больше, не стал тут же ломиться к зеркалу, для того чтобы окончательно не удовлетвориться своим сегодняшним видом и лишь грустно улыбнулся и пожав своими плечами, дал свое полное согласие на такого для нее себя.
- А ну, давай без пессимизма.- не обнаружив на лице Фомы нужного энтузиазма, Люси решила подбодрить Фома, выставив, как это уже было раз в аэропорту, свою ногу вперед, - Ну, что видишь? -На что Фома конечно бы мог легко дать ответ в каком, другом случае, но сейчас ему почему то, во всех ее действиях виделся скрытый подтекст, который требовал от него своей внимательной вдумчивости. Хотя Люси в общем то, ничего особенного не показала (- Как это, ничего особенного! - сомнения, уже на подходе к рассмотрению начинают теребить ум Фомы), ну ладно, свою особенную даже в джинсах очень изящную ногу, на которой вместо вчерашних шпилек сейчас вертелись кроссовки.
- Кроссовки? - Фома немного, с вопрошающим сомнением (в его голове , и так плохо соображавшей сейчас, не нашлось иного варианта ответа) переведя свой взгляд с ее ног на ее лицо, ответил Люси, которая определенно обрадованная таким замешательством Фомы улыбнулась, и видимо решив, за его такую бестактность по отношению к ее любимым туфлям, помучить (которым надо заметить, было очень приятна такая внимательность по отношению к ним, всякого, как незнакомого. так знакомого наблюдателя ,но при этом не слишком импонировало это замечание в их адрес с обвинениями в индивидуальном подходе к ним, в котором обнаруживался скрытый намек на характерность их хозяйки), не стала в одно слово утвердительно ответно кивать, а вставила еще одну шпильку в его соображалку,- Видите, я вас услышала.- и сказав эту в некотором роде, очень многозначительную фразу, Люси демонстративно задвинула эту свою выставленную вперед ногу уже теперь за свою вторую напарницу и скрестив ноги, поставила ее там на носок.
-У.- на первом этапе ее ответа промычал этот Фома, который по большому секрету был нескрываемым любителем всяких шпилек, что хоть и слышится несколько парадоксально, но когда дело касается такого тонкого предмета как шпилька, то надо быть не только готовым ко всему что они несут на себе, но и к тому , что подразумевается под этим несут или не несут, ну в общем вы поняли , ну так вот, Фома пожалевшей о том что его таким демонстративным способом услышали(блин, лучше бы не услышала), понял, что ему это так не сойдет с рук, и что в ответ от него потребуют не просто множество уступок, но вполне возможно, даже и сдачи всех своих позиций (чему он в тайне от себя, уже был готов), чего он конечно же, вот так сразу допустить не мог и поэтому, для того чтобы хотя бы набить себе цену, решил еще немного по противоречить ей.
- Знаете, ведь между словами смотреть и видеть огромная разница, и как я слышал, иностранцы не всегда, так сказать могут уловить эту смысловую разницу.- ответ Фомы своей дерзостью определенно поколебал уверенность Люси, в ее легкой победе над этим строптивцем, который еще видимо или как посмотреть? Вот же запутал своими завыражениями, пытается тут запутать ее.
- Вот как? - Люси вдавив руками свою талию, таким демонстрирующим ее осиную основательность подготовки к противостоянию со всяким элементом противоположного пола, дала Фоме понять, что она не потерпит пустых отговорок и если он не будет достаточно убедительным, то пожалуй ему останется только одно, покусывать свои локти, когда как можно было составить ее рукам компанию на этой талии. - И что же я, теперь должна была увидеть? -суровый взгляд Люси заставляет Фому поежиться и поукорять себя за такую свою слепость, не увидевшей такого ответного ее послесловия на его слова, но слово сказано и Фоме ничего другого не остается делать, как отвечать за сказанное.
- Видимость часто обманчива. Так что вы, смотря на вещь, не всегда можете увидеть то, что она в себе несет, так сказать определяющей ее смысловой нагрузки. Это так называемая современная объективизация и стандартизация вещественности. -Фома наверное нашел верный ответ и своей очень серьезно сказанной философской заумностью, в купе с одетыми очками бабочками, как раз наглядно демонстрировал эту разницу между посмотреть, кто скажет и увидеть, что сказал, чем создал очень внушающий образ современного философа от очков, которые подчеркивали эту его специфичность взгляда на мир, и Люси почувствовав себя определенно его словами, романтически настроенной на его убедительность, ослабила свое напряжение в руках и улыбнувшись заявила ,- Знаешь, ты очень понятно все объясняешь.- чем в некоторой степени поколебала уверенность Фомы. Но потом добавив , -Я как понимаю, это ваш независимый взгляд на двойные стандарты. -и взяв Фому за руку, тем самым сдвинув его с занимаемой им позиции по отношению к ней ,сместила все его акценты в пользу себя и таким, под руку образом, позволила Фоме посмотреть на окружающий мир с другой , с напротив стороны.
А ведь как оказывается, очень даже имеет смысл посмотреть на мир, находясь с другой противоположной стороны. Чему и убедился Фома, поглядывая на эти разинутые рты и округленные глаза встречных прохожих, в основном мужского типа, которые скорей всего, как это делал в свое одинокое время Фома, задавались мучительным для себя вопросом , -А что собственно такого, она нашло в этом охломоне, который ей даже в подметки не годится, тогда как такой мачо как я, незаслуженно остается незамеченным?