Прирождённые женихи, женихи поневоле и одна птица счастья на всех.
- А Заморыш, как оказывается, не такой уж и заморыш. - Бросив косой взгляд на Яли, рассудил про себя Илья, лёжа в гостиничном номере на кровати. - А у него, пожалуй, есть чему поучиться. В частности, обхождению с незнакомыми людьми. И как это так вышло, что он быстрее чем я, адаптировался к новым условиям и нашёл, не то чтобы общий язык, а так сказать, свой подход к пониманию местного люда, который ничего не может противопоставить его, до чего же причудливой словесности, с его знанием людских недостатков. М-да. - Подумал Илья и для того чтобы как-то разобраться во всём этом, приподнялся с подушки, взбил её, затем вернул на место и, заняв на ней более удобное для себя положение, уставившись в потолок, принялся к разбору полётов двух отъевшихся мух сидящих на потолке. Ну и заодно всего того, что случилось с ними за последние и в тоже время, за первые дни по прибытию сюда, в это женское царство.
Правда, почему Илья так взъелся на местные реалии жизни, обвиняя их в такой, с женским уклоном однобокости подхода к самой себе, то это совершенно непонятно, к тому же они здесь, на своё удивление, ничего и никого особенного не встретили (то, что во главе королевства стоит королева, то это уже давно никого не удивляет, даже после того как короли перестали уходить в походы на убой) и, наверное, не предваряй их приход сюда, тот, теперь уже понятно, что поставщик недобросовестной рекламы, камень, то они бы и не знали, с какой целью посетили этот самый обычный город из городов, какого-то королевства (что-то от сказки или хотя бы иллюзий должно же остаться).
И хотя ничего вокруг не предвещало и даже не намекало на то, что было обещано производителями рекламных объявлений на камне, всё же ассоциативный осадочек в душе Ильи остался. Ну а в душе Яли, всё же теплилась надежда. И при этом они, всё-таки не сдавались, и время от времени, со стремлением осуществить то, ради чего они сюда прибыли, давали недвусмысленный повод (призывно прищуривались) для этого, мимо проходящим дамам, в особенности, если они были в коротких юбках. Что в этих местах было не просто очень редко, а так редко встретить, что чаще встретишь шотландца или необычного для тех мест, времён преданий старины глубокой, человека в юбке, нежели такой откровенный сексизм и насилие над мужской природой велосипедистов в трико.
- А может мы в чём-то ошиблись? - первым дрогнул в мыслях Яли, что было весьма странно при его-то жизни полной разочарований.
- И в чём? - критически посмотрев на Яли, спросил его Илья.
- Не знаю. - Опустив руки, таким образом пожал свои плечи Яли. - Может мы каким-то образом, не на ту дорожку свернули? - Но Илья только отмахнулся от таких сомнительных предположений Яли, глядя по сторонам.
- А не ты ли сам мне говорил, о той главной ошибке, в которую впадают повернувшиеся на этот путь странники. - Вдруг озарился догадкой Илья. - Вот и мы тоже, невольно впали в ту же ошибку, - мы так же посчитали, что раз мы уже самое главное, свой выбор сделали, то дальше нам ничего делать-то и не нужно. А как реальность показывает. Нужно. - И судя по просветлевшему виду Яли, то воодушевление Ильи перешло и к нему, и он даже был готов, не только подмигнуть обслуживающей их столик прыщавой официантке, а пойти дальше и внести интригу в их дальнейшие взаимоотношения, а не чаевые.
Но Илья очень вовремя предупредил Яли (он, как уже Ильёй не раз было замечено, был до предела сдержанным и даже расчётливым человеком, и завсегда не спешил делиться с людьми своими расчётами) о том, что такого рода интриги для местного персонала кафе, не интрига вовсе, а по их словам, жлобство и скупердяйство. И Яли, хоть и с натяжкой, но расплатился, - видно было, что он имел отдельную точку зрения на оплату счёта, и на тех, кто не в единственном числе, несёт ответственность за его оплату, - и тем самым не стал провоцировать на специально для него выделенный зрительный контакт управляющего заведением.
Между тем, пока Яли мучил себя оплатой этого завтрака, Илья уже нашёл то, что даже не искал, но когда это объявление попалось ему на глаза, то он сразу же понял, что это как раз то, что им нужно, и если бы он собрался искать что-то такое ему нужное, но о чём бы он не имел никакого представления, то именно это объявление о проведении благотворительного аукциона, было бы тем самым искомым.
- Нам нужно обратить на себя внимание. А для этого нет ничего лучше вот таких общественных мероприятий. - Указывая Яли на объявление, сказал Илья. - Там мы сможем засветиться, а в случае удачи, и засветить. - Усмехнулся Илья, как тогда, так и сейчас, лёжа в кровати, вспоминая о том самом благотворительном вечере, где удача, уж точно не обошла их стороной.
- А как всё-таки ловко утихомирил того типа Яли. - Улыбнулся Илья, отчётливо увидев перед собой физиономию того, как оказалось, только до поры до времени, пребывающего в своём состоянии бытия - вседозволенности, а не как он, даже не думал, а пребывал в убеждении, вечно. И хотя Илье прямо сейчас хотелось и ему никто по большому счёту не мешал рассмотреть все те вчерашние обстоятельства, сопутствующие приземлённости того гнусного типа, встреченного ими на том благотворительном вечере, устроенном ради спасения одного из исчезающих видов птиц - королевских дроздов, всё же он решил не спешить, а всё по порядку по вспоминать, и от этих воспоминаний растянуть для себя удовольствие от того вечера. Ведь там действительно было что вспомнить.
- И что это ещё за дрозды такие? - так, за между прочим, задался вопросом Илья, следуя вместе с Яли по мостовой, по направлению к месту проведения благотворительного вечера (они предпочитали передвигаться пешим ходом). Ну а Яли, как уже заметил за ним Илья, был прямо-таки ходячая энциклопедия, и о чём его не спроси, то он наперёд обо всём знает. - Наверняка Заморыш, к предстоящему делу подошёл не как я, на импровизационных началах, а должно подготовился, изрядно подковав себя всевозможными теоретическими знаниями и чтениями. - Не раз уже делал для себя выводы Илья, после того, как Яли уже не раз проявлял энциклопедические знания, и при случае, на всё про всё находил подходящие ответы (а вот были ли они правильными, то Илья об этом пока не думал, не имея времени проверить это).
- Мифология, как отражение начального исторического пути государства, своего рода обнародованный источник власти, является одним из тех столпов, на которых крепится любое государственное образование. Она нужна, чтобы обозначить источники происхождения этой существующей власти. Так у каждого королевского двора есть свои легенды, тайны двора настоянные на мифах и преданиях, а также свои символы. - Поспешая за Ильёй, но не забегая вперёд, рассказывал Яли.
- И откуда у него в голове столько необычного и ненужного помещается. Да и ещё всё такими словами выражается. - Поглядывая краем глаза на Яли, как обычно удивлялся Илья.
- Так и здесь, в этом королевстве, есть своя легенда, нашедшая отражение в истории с дроздами. - Яли, как заправский рассказчик, чтобы придать интриги в своё повествование, сделал пазу, затем перевёл дух и только тогда приступил к рассказу. - Так король, прибывший в свой замок после долгого победного похода против своих недалёких недругов (то есть соседей), которых у него было не счесть по причине его слишком живого характера, - ему на месте никогда не сиделось, дай только повод (а желание, чем не повод) повоевать, - вместо того чтобы после устроенного им празднества, длившегося три дня и три ночи без перерыва, отправиться на мягкую постель к себе в опочивальню (хватит уже по походному спать на жёстких постелях, на полу под столом или на плечах падших чуть раньше под стол рыцарей), неожиданно для себя (видимо от перепоя перепутал слова петь и пить) и незаметно для всех, захотел насладиться сладким пением певчих дроздов.
- В результате чего его дурная голова и привела его, вначале на лужайку за дворцом, а потом в пристройку служащую для различных нужд лошадей и некоторых забывчивых людей, о которых памяти ни у кого уже не сохранилось, но единственное, что время из анналов памяти не стёрло, то там было полно сена. Хотя среди рыцарей блуждала иная версия случившегося, и в ней король выглядел не столь мягкотелым лириком, а смотрелся по настоящему, по-мужски, с его непременным желанием проявить всю свою мужественность по отношению к некой фрейлине, чьё имя и красота, уже всеми позабыты по истечении столького времени.
- Но так или иначе, а то, что король уснул не у себя в замке, а всё-таки в конюшне, как раз и спасло его от того стечения обстоятельств, которые привели к гибели его замка и вместе с ним, бесчисленное количество рыцарей. Так его первый рыцарь, сэр Помпиус, очнувшись от сна вызванного чрезмерным волеизлиянием внутрь, вдруг обнаружил пропажу короля. Чего он потерпеть не пожелал и в результате чего, немедленно решил отыскать его.
Ну а долгое сидение на одном месте в течение трёх суток, да ещё с обильным питьём, не всякий рыцарь без существенных последствий для своего организма выдержит. А тем более сэр Помпиус, чья склонность к злоупотреблениям всем местным рыцарям была общеизвестна. Так что когда он заявил, что он короля совершенно не видит, то никто из рыцарей не придал большого значения его словам, как по причине того, что никто из рыцарей его разумеется не слышал, будучи не в состоянии чего-то видеть и слышать, так и потому, что сэр Помпиус и сам с трудом продрал свои глаза после сна.
- Но сэр Помпиус, на то и первый рыцарь королевства, что он во всём первый и не только в злоупотреблениях. И он живо прибегает к кубку вина, который, по его мнению, ему всегда помогает просветить его взгляд на окружающий мир (сэр Помпиус частенько злоупотреблял парадоксами). Но на этот раз, что несказанно удивило сэра Помпиуса, даже и второй выпитый им кубок, не позволил ему обнаружить пропавшего короля. Что заставляет сэра Помпиуса взволноваться и немедленно потребовать от слуг зажечь как можно больше светильников, чтобы осветить всю темноту вокруг него, где наверняка скрылся и сам король.
- А самый большой принесите мне! - орёт сэр Помпиуса. Ну а слуги на то и слуги, что ослушаться рыцаря находящегося во хмелю не имеют право, если им, конечно, своя голова на плечах ещё нужна. И вот сэру Помпиусу подносится самый большой светильник, который несут сразу двое слуг - настолько он велик. Ну а сэр Помпиус, на кого теперь обращены все взгляды рыцарей, конечно, идти на попятную не имеет права, если ему его рыцарская честь дорога. И тут совершенно отшутиться не получится, заявляя, что он слишком остроумно пошутил - в его остроумие никто не поверит, а вот в его трусость, то это за милую душу.
И сэр Помпиус, для верности своей руки, укрепляет себя ещё одним кубком вина, после чего перехватывает обеими руками принесённый слугами этот озаряющий рыцарский зал огнём огроменный светильник. После чего задерживается с ним на одном месте, и как вдруг, в одно яростное мгновение, которое пламенем озарилось на его лице, не выдержав веса светильника (а всё потому, что он укрепил всего лишь одну руку, выпив один кубок, а выпей он два, то и вторая рука укрепилась), вместе с ним рушиться прямо на свисающие с потолка огромные бархатные портьеры.
- Ну а дальше рассказы выживших, разняться лишь в описании поведения застанных врасплох от вспыхнувшего огня рыцарей. Где кто-то повёл себя геройски, а кто-то наоборот, как последний не рыцарь, после того как вспыхнули портьеры, а за ним и всё остальное. Но если опираться на рассказ одного из немногих выживших, сэра Ранжира, то всё так быстро случилось, что они и не успели заметить, как обнаружили себя в огненной ловушке. Против которой, они могли только и противопоставить, как только чарку вина. Но как вскоре ими выяснилось, то и огонь ведёт себя практически как человек - от вина его ещё больше распаляет, а не как ими ожидалось, тушит.
- Ну а что я? - рассказывал сэр Ранжир. - То я не буду ничего срывать и как на духу, всё расскажу. Так в самый первый момент, не буду скрывать и всё честно скажу, я всё же слегка растерялся. Но меня можно понять, я в тот момент находился под столом, в объятиях морфея и не сразу смог сообразить, что случилось. И лишь когда мои пятки поджарило огнём, я сумел-таки вырваться из этих стальных объятий и начать действовать. Ну а для того чтобы мой взгляд наполнился сообразительностью, а также чтобы придать крепости и трезвости своему взгляду на окружающее, я для начала с головой окунулся в кувшин с вином. И только после этой жестокой процедуры, как верноподданный его величества, мгновенно забыл о себе, в остервенении бросившись искать короля.
- Ну а так как при беглом осмотре зала, его королевское величество не было обнаружено в зале замка, то мною было принято волевое решение, покинуть пределы замка и броситься искать короля за его пределами. Что оказалось очень верным решением, несмотря на противодействие перекрывшего все выходы огня, и некоторых забывшихся рыцарей, которых ждёт топор палача за то, что они собою перегородив выходы, тем самым попытались противодействовать моему плану по спасению короля. И только военный опыт, приобретённый мною в походах, не дал им возможность осуществить столь коварный план по не выпуску меня из замка (что наводит на мысли о том, что замок загорелся не по причине случайных стечений обстоятельств, а всё случилось целенаправленно, где заговорщики во главе с сэром Помпиусом, решив подвергнуть короля испытанию огнём, хитроумно, как бы случайно, направили его руку с огнём на портьеры) и я, разбросав их в сторону, сумел-таки вырваться из этого огненного ада. Ну а король вскоре был мною обнаружен в конюшне, где он не ведая какое несчастье на него обрушилось, мирно, под пение усевшегося на его плечо дрозда, дремал на копне сена.
- В общем, после того как все заговорщики во главе с сэром Помпиусом были отправлены на плаху, искупать свою вину перед королём, королевским советом с королём во главе, было признано за факт, что в случившемся событии, без вмешательства провидения не обошлось. Так проведение, послав к королю певчих дроздов, с помощью их пения увело короля от опасности и тем самым спасло королевскую династию Галюциногенов. Которая, по мнению проведения, имеет право на ошибки и значит, должна ещё королевствовать на этой земле, как минимум во веки веков - и, по заявлению местного астролога, месье Ностро, к чьим и в частности, чьёму мнению в то время прислушивались, до тех пор, пока поют дрозды в саду королевского замка. В результате чего и был издан королевский указ, в котором чётко закреплялась за королевскими дроздами их роль хранителей королевской короны при королевском дворе. Ну а раз королевским дроздам отныне отводилась такая важная роль, то для сохранения их популяции, число королевских дроздов довели до четырёх пар (чтобы они не смогли улететь, им подрезали крылья), и заодно ввели специальную должность хранителя королевских дроздов, который отвечал головой за сохранность и содержание птиц. - Сказал Яли.
- Поди что эта должность хранителя королевских птиц, одна из самых престижных в королевском замке. Ведь захоти этот хранитель задумать что-нибудь недоброе, так он этих птиц в один момент изведёт, чем вызовет кризис в королевских, да и во всех остальных умах, несмотря даже на их негативное отношение к приметам и суевериям. А там и до финансового кризиса рукой подать. - И хорошо, что Илья, говоря всё это, смотрел себе под ноги, которые попинывали попавшийся им камешек, а не на Яли, чья выразительность лица после этих заявлений Ильи, претерпела мутные видоизменения. А так бы Илья определённо заподозрил этого Яли в том, что он обладает коммерческой жилкой и не прочь совместить приятное с полезным - прежде чем сюда повернуть, он наверняка заглянул на ту ведущую к богатству дорожку, где возможно ему и посоветовали направить свой пыл и старания в эту сторону, где можно увеличь вдвое свой капитал.
Но всё это прошло мимо Ильи и он, оставаясь в неведении насчёт вполне возможно, что только надуманных, оценивающих взглядов Яли на окружающий мир, вскоре вместе со своим спутником добрался до места проведения этого столь нужного для королевского двора и его подданных мероприятия.
- Одного только я не пойму. - Глядя на такое основательное, с массивными колоннами на входе здание, и в основном пребывающую сюда на своих лимузинах, в своём высокопоставленном качестве публику, а не как они с Яли, пришедшую, рассуждающе проговорил Илья. - Неужели у королевского двора нет средств на содержание нескольких пар этих дроздов, раз им приходиться проводить такого рода благотворительные аукционы. - На что Яли от такой несообразительности Ильи, даже позволил себе показательно покачать головой, правда, как всегда, только в спину Илье. А уж после этого он ответил.
- Не всё так просто. - Заговорил Яли. - Это только на первый взгляд всё так просто. А так все эти проводимые мероприятия имеют куда более глубокий смысл. Конечно же, королевская семья вполне может обеспечить содержание этих королевских дроздов, этот символ их власти. Но дело в том, что если на долю подданных будет отдана статья расходов по содержанию королевских дроздов, а это несомненно честь, то поданные почувствуют свою причастность к королевской власти, где они таким образом как бы дают монаршей семье демократический ярлык на их королевствование, а сама королевская семья во всём этом сможет лицезреть поддержку себе у своих подданных. Это мероприятие даёт возможность почувствовать некую связь, и даже некоторое единение между выразителями власти, монаршей семьёй и теми, кто по своему разумению считает себя источником власти, людьми. - Сказал Яли.
- И откуда ты всё это знаешь? - спросил Яли удивлённый Илья.
- У одиночества есть свои плюсы. Есть лишнее время. - Ответил Яли.
- Согласен. - Ответил Илья. - Ну, тогда на сегодня, такой возможности тебе скорей всего не представится. - Сказал Илья, выдвинувшись ко входу. Где их одновременно ждал (ожидание входило в его распорядительные обязанности) и не ждал (он их знать не знал и значит не ждал) очень важного вида человек, в подчинении которого находилось несколько видного, широкоплечего и сурового вида людей, которые по одному только его взгляду, демонстрировали приветливость и обходительность при приближению ко входу в здание персонального вида людей.
Когда же перед лицом этого высоковажного человека предъявились Илья и Яли, то этот высоковажный господин под именем господин Лурье, даже на одно мгновение растерялся, не ожидая увидеть перед собой менее чем он важное лицо. А всё потому, что хоть господин Лурье и был высоковажным господином, всё же он был человек привычки, и он привык иметь дело только с такими же важными господами, что и он - от них знаешь, что можно ожидать и не ожидать, а вот что ожидать от этих, и не поймёшь с виду кто они есть такие, и не поймёшь что можно или нельзя.
Но господин Лурье, в чей круг отдалённо знакомых входят, все костюмы в заплатках, банкиры из самых известных семейств кровопийц, известных своим деловым отношением к жизни, где нет месту без лишней надобности затратности средств, не имеет право игнорировать факт вероятности осуществимости невероятного - своей кратковременной забывчивости всех лиц из банкирского семейства, в число которых могли входить и эти два типа, одетых даже не в костюмы, а в одну сплошную заплатку. Так что он вместо того, чтобы неуловимо зыркнуть на своих подчинённых, натягивает на своё лицо улыбку, и дежурно спрашивает подошедших о неисповедимости тех судьбоносных путей, где один из них привёл их сюда.
- У нас есть приглашение. - Говорит Илья, протягивая два приглашения господину Лурье. А вот наличие в их руках приглашений, это уже довольно серьёзно, ведь их кому попало не раздают. Хотя в данном случае это несколько спорный вопрос, если знать каким образом эти приглашения оказались в руках Ильи и Яли, которые по прибытие в свой номер в отеле и не успели закрыть дверь за собой, как в неё вдруг постучались. Что вызывает на лицах Илья и Яли обоюдную вопросительность. После чего Илья с удивлением спрашивает Яли. - Ты кого-нибудь ждёшь?
На что Яли, явно выражая недоумение, жмёт плечами и даёт свой ответ. - Да вроде бы нет.
- Тогда не очень, но всё же странно. - Говорит Илья, затем поворачивается уже всем телом к двери (до этого он только смотрел туда одной головой) и идёт её открывать.
Когда же дверь без особого труда открыта, то из-за порога на Илью и краем глаза на Яли, смотрит канцелярское лицо ничего особенного не выражающей наружности, где его отличительным маркером служит лишь форменный костюм, который скорее всего в этих местностях носят люди которых по долгу их службы посылают доставить какое-нибудь важное поручение. Что не отменяет того, что когда они снимают свою форменную одежду, то их прямиком посылают по весьма отдалённому адресу - никто здесь не любит серость жизни, которую олицетворяет этот посыльный и оттого его отовсюду гонят прочь. Что ж такова его судьба и призвание.
- Ну? - вопросительно смотрит на него Илья. Но посыльный привычен к такого рода взглядам на себя и, пожалуй, прояви Илья по отношению к нему более дружелюбный тон, то этот работник частично умственного, а частично физического труда, вполне возможно, что растерялся бы в ответ и подрастерял бы все свои поручения находящиеся у него, опять же частично в голове, а частично в руках. Ну а так всё для него привычно и, посыльный протягивая Илье два конверта, сопровождает их словом:
- Для господ из 88 номера. - На что Илья проявляет терпение и осмотрительность, и сразу не тянет свои руки к протянутым конвертам, а оценив их поверхностным взглядом, обращается к посыльному. - И кто это такой изобретательный?
- Я вас не совсем понял. - Задался в ответ вопросом посыльный, вдруг заволновавшись от невероятности того, что он мог домыслить из этого вопроса Ильи - неужели он решил поинтересоваться его именем.
- Просто ваше поручение, можно слишком широко трактовать. - Рассуждающе ответил Илья. - Ведь при такой постановке задачи, вполне вероятно, что может закрасться существенная ошибка. И на месте господ из 88 номера, могут оказаться кто угодно. Сейчас мы может быть и относимся к этим озвученным господам, но буквально завтра, мы вполне можем ими и не быть. Всё зависит от того, в какое время вручать эти конверты.
- Но сейчас же вы, господа из номера 88. - Скорее утверждающе, чем вопросительно сказал посыльный.
- И то верно. - Ответил Илья. - И это значит, что надо ловить момент, пока он предоставляет эту возможность. - Сказал Илья, перехватив из рук посыльного конверты. После чего он их приблизил к себе, чтобы поближе рассмотреть все имеющиеся на нём отличительные особенности в виде штампов или оттисков. Чем мгновенно воспользовался посыльный, поспешно скрывшись с глаз долой от Ильи, который вдруг захочет его расспросить о том, кто явился тем благодетелем, пославшим эти конверты. А посыльный ведь врать не умеет и тогда кто знает, до чего его откровения доведут, если благодетель отправивший эти конверты выглядит совсем не близко к тому образу благодетеля, а наоборот, совершенно жутко иначе.
Но посыльный, как говорится, сумел проявить расторопность и пройти между Сциллой и Харибдой и теперь ему ничего не угрожало, тогда как Илья занимался изучением этих конвертов, оттиск на которых в виде двух роз, показался ему очень знакомым, но не больше. Что заставляет его обратиться к знатоку всего и вся Яли - Илья человек более чем последовательный, и он прежде чем знакомиться с содержимым конвертов, хочет узнать от кого они могут быть (вот тут-то им и замечается пропажа посыльного).
- Яли. Это по твоей части. - Обращается к Яли Илья, протягивая ему один конверт. Ну а Яли, как будто бы только и ждал того, когда Илья обратится к нему за помощью. И он уже тут как тут и, живо перехватив из рук конверт, устремляется на него взглядом. И как ожидал от него Илья, Яли понадобилось одно лишь мгновение, чтобы расшифровать или сравнить увиденный им оттиск на конверте с тем, что у него было заложено в памяти, чтобы выдать ответ.
- Геральдический королевствующей династии Галюциногенов символ, под чьим непререкаемым авторитетом и под неусыпным контролем за материализацией мыслей и идей, благоденствует население этой страны. - Сказал Яли.
- Тогда всё понятно. - Так запросто сказал Илья, принявшись открывать конверт, что вызвало у Яли недоумение при виде такого понятливого спокойствия Ильи, который как подумалось Яли, много чего знает об этой королевской династии, и поэтому недоговаривает и не беспокоится на свой и на их счёт. - А вот мне совершенно ничего не понятно! - возмутился, правда только про себя Яли, видя такую скрытность Ильи. И при этом было совершенно ещё одно не понятно - к кому относился этот вопрос Яли, к Илье, к Галюциногенам или ко всем вместе.
Между тем Илья уже раскрыл конверт и, вытащив из него, как вскоре выяснилось, пригласительный билет на этот благотворительный вечер, с ироническим выражением лица изучал его содержимое. Прочитав же, Илья переводит свой взгляд на Яли и обращается к нему. - Ну и что ты на всё это думаешь?
Ну а Яли ещё слегка дуется на Илью, а это мало способствует процессу размышления, так что он отвечает то, что первое ему пришло в голову. - Всё это не случайно.
- Логично. - Усмехнулся в ответ Илья. - И каково твоё решение? - спросил Илья.
- Мне кажется, что наш выбор предопределён. - Сказал Яли.
- Пожалуй. - Согласился Илья, вернувшись обратно к приглашению, которое неожиданно для Яли, вызывает у Ильи прыск смеха, с которым он поворачивается к Яли и требовательно обращается к нему:
- А у тебя там какое имя в приглашении написано?
- Господин, - Читает приглашение Яли господин Лурье и, споткнувшись на необычном имени Яли, застопоривается на месте. После чего, как это видят такие улыбчивые лица Ильи и Яли, на лице господина Лурье происходит игра непереводимых и непроизносимых слов, возникших в его голове и сопутствующих этому действу эмоций, и всё это как результат его борьбы со своим произношением, которое, даже не смотря на помощь скрипа его зубов, дальше второго слога не идёт.
Нет, конечно, господин Лурье может побуквенно прочитать всё то, из чего состоит это слововыражение, но ему как ответственному лицу, просто необходимо уловить смысл того, что он читает, а без этого он не может прочитать имя приглашённого лица. А это всё и ведёт к тому, что господин Лурье начинает постепенно терять уже своё лицо.
При этом времени на свою сообразительность у господина Лурье практически нет, - сзади подошли другие приглашённые лица, - и господин Лурье идёт на беспрецедентный шаг в своей карьере, он не озвучив вслух прописанные в приглашении имена, пропускает внутрь эти две подозрительные личности, за которыми, как решил про себя господин Лурье, нужен глаза да глаз. И этим всевидящим оком будет именно он!
- Они и шага сделать не смогут, без моего на то наблюдения. - Решил господин Лурье, через не хочу передавая бразды контроля за впускаемыми внутрь лицами своему слишком ретивому помощнику, господину Сальваторе. - Смотри у меня. - Грозно смотря на Сальваторе и, внушая ему наполненным мстительностью взглядом о неминуемости расплаты за отступления от правил своего поведения, обратился к нему господин Лурье.
- Смотри на приглашённых лиц без вызова их состоятельности, а придерживайся дистанционного взгляда и подхода к ним. В общем, смотри на них исподлобья. И хотя всем им по большому счёту плевать на тебя и им невдомёк замечать под своими ногами всякую пыль типа тебя, всё же все эти господа натуры чувствительные и их коробит прямой взгляд на них. - С сомнением посмотрел на Сальваторе господин Лурье, чувствуя, что тому доверять нельзя ни в коем случае, и он обязательно что-нибудь выкинет такое вызывающее - посмотрит в декольте какой-нибудь пышногрудой дамы или перейдёт все пределы приличий и обернётся вслед другой пышной дамы, чтобы своим взглядом запечатлеть сзади увиденное и тем самым окончательно нарушить в своей голове баланс и равновесие. Но у господина Лурье другого выхода нет, и он к своему разумению или недоразумению, решает выбрать меньшее из имеющихся в наличие зол - оставить здесь на входе за главного этого Сальваторе.
Но всё это осталось за спинами Ильи и Яли, тогда как сейчас перед ними открылись двери и за ними широкие возможности для наблюдения, где одних широко открытых глаз будет недостаточно, для того чтобы не заблудиться или не потеряться в этом человеческом столпотворении. Где с непривычки только и думаешь о том, как бы тебе не наступить на чью-нибудь ногу и тем самым не натолкнуться на нежелательную встречу с презрительных взглядом носительницы или носителя этих отдавленных тобой ног, которому ещё не хватало видеть в столь высоком собрании всякую невежественность, которая, наверное, ещё и по-французски не разумеет и вообще не кумекает - моветон одно слово.
Ну а когда тобой движет одна только мысль, не быть лишним или того больше, чужаком здесь, и к тому же, не дай бог, зарекомендовать себя с не соответствующей ожиданиям стороны, то ты начинаешь чересчур волноваться и кратно допускать погрешности в своём поведении. Где ты, ослепнув от такой чрезмерной для первого момента, встретившейся для тебя новизны, этого водоворота новых лиц, да ещё и во всём блеске своей представительности, начинаешь искать только одного - хоть какого-нибудь, хотя бы кратковременного уединения. Что и привело Илью и Яли в главный зал этого своего рода амфитеатра, где вокруг главной сцены и расположились столики для гостей этого мероприятия, где они под ничего себе не отказывая, будут приятно проводить вечер, наблюдая за тем, что творится на сцене. И при этом, конечно же не забывая делать покупные ставки, чтобы таким образом помочь организаторам проведения аукциона, выручить для королевских дроздов побольше средств для их питания.
- Что, пойдём, присядем? - остановившись на проходе, кивая в сторону концертного зала, обратился к Яли Илья.
- А за какой столик? Ведь не за первый же, какой тебе понравился своей близостью к сцене. - Задался вопросом Яли. А вот об этом Илья действительно не подумал. Но он часто в кино видел, как все эти дела с местами проворачиваются и он, отталкиваясь от этих памятливых воспоминаний, принялся искать взглядом распорядителя зала или столик с маленькими карточками, где должны быть вписаны их имена и соответственно им номер столика, за которым они имеют право занять собою место.
Ну а так как он ничего похожего из ранее виденного в кино не обнаружил, что при таком большом стечении сюда не простых, а очень не простых людей, совершенно невозможное явление - многие из них не могли себе допустить мысль о том, что их имя, хотя бы даже вписанное на карточке, окажется рядом с именем его политического или подклассового противника - то он решил поискать того, кто ему в этом деле поможет. Но он и глазом не успел моргнуть в поисковом сомнении, как вдруг оказался в распоряжении, а не как должно быть, наоборот, очень распорядительного и обворожительного лица, которое своим внезапным появлением перед ними, тем самым захватило Илью и Яли врасплох.
- Господа желают проследовать в зал и занять свои места? - довольно изобретательно и хитроумно подступился к Илье этот улыбчивый распорядитель зала, который таким отстранённым образом подталкивал Илью и Яли пройти внутрь. И хотя Илья и сам до этого момента горел желанием пройти внутрь и присесть, то сейчас, когда его так умело проталкивали внутрь, то внутри него вдруг всё воспротивилось этому. Правда Илья проявил хладнокровие и никаким образом не выразил своего отношения ко всему, а лишь спросил этого, как он его про себя назвал, мажордома. - А если он в гостях, то он либо минордом или же мажоргость, - подумал Илья, глядя на эту, а-ля дежурь, классическую улыбку представителя управленческого класса.
- А с чего это ты так решил? - задался вопросом Илья.
- Я позволил себе лишь предположить, и в соответствии с моими обязанностями предложить вам свою помощь в размещении. - Миролюбиво, с лёгким налётом дружелюбности, ответил Минордом, чем сгладил острые углы отношения к нему со стороны Ильи. И Илья, подумав про себя: "Умеет же гад, найти нужный подход", - даёт ответ. - Ладно, веди.
Но теперь уже этот Минордом решил проявить строптивость, и он вместо того, чтобы незамедлительно провести Илью и Яли к своему столу, застыл в одном положении, с которого со своей неизменной улыбкой не сводил своего взгляда с Ильи. Что заставило Илью заподозрить за этим Минордомом некий тайный умысел - так он, паскуда, не иначе хочет на своих обязанностях заработать и ждёт денежного вспоможения.
- Чёртов капиталистический мир, снизу доверху пронизан всеми этими деловыми, кредитно-денежными отношениями. - Подумал Илья, после чего сделал достаточно суровое лицо, с которым как он считал нужно всегда вести переговоры, обратился к этому Минордому. - Ну и чего мы ждём?
- Чтобы провести господ к их столу, я должен знать с кем имею честь разговаривать. - Сказал Минордом.
- Разумно. - Сказал в ответ Илья, догадавшись насколько хитёр этот Минордом, который прежде чем затребовать и округлить сумму чаевых, решил узнать насколько крепко стоит на земле, а сейчас перед ним, господин-капиталист, в качестве которого выступал он, Илья. - Не на того напал. - Усмехнулся про себя Илья, очень точно выразив в этих словах сложившуюся ситуацию. После чего Илья молча достаёт из кармана своё приглашение, смотрит на Яли, который всё поняв без слов, достаёт своё приглашение и вручает его Илье. Вслед за этим Илья вручает оба приглашения Минордому, и фиксирует на нём свой взгляд. Ну а это Ильёй проделано не для того чтобы не дать возможности Минордому, если что сбежать с их приглашениями, а для того чтобы изучить его реакцию на их довольно необычные для этих мест и даже для самого Ильи, ничего подобного ранее не слышавшего, имена.
Но Минордом ни одной школой по обучению управляющих для высокородных домов вышколен собой и бит розгами, которые несмотря на повсеместный запрет, нашли для себя лазейки и свои автономии в этих школах, где они так и остались применимы, и он своим задом всегда контролирует свои лицевые эмоции, которые время от времени пытаются выдавить из себя искренность, так что Илья так и остался в неведении того, что испытал Минордом, прочитав вписанные в приглашения их с Яли имена. А Минордом с неизменным выражением лица вернул Илье приглашения, вытянулся по струнке и, протянув в сторону зала руку, сказал. - Ваш столик под номером восемь. "Инфинити".
- Как-как? - переспросил Илья.
- Инфинити. - Повторил Минордом. - Что ярче и благозвучней звучит, чем просто восемь.
- Согласен. - Ответил Илья.
- Тогда прошу вас. - Предложил Минордом и они выдвинулись к своему месту.
Когда же Илья и Яли вполне удобно разместились за довольно приличных размеров столом, где кроме них могли и поместятся ещё примерно, а если посчитать приставленные стулья, то и точно, восемь персон, то Илья и Яли смогли перевести дух и собраться со своим мыслями, которые переполнившись столькими впечатлениями, находились в своём без спокойствии и нуждались в собранности.
- Ну что скажешь? - огладываясь по сторонам, задался вопросом Илья.
- Мои ноги за десять минут нахождения здесь, устали больше, чем за часовую прогулку по улице. - Непоседливо вертясь на стуле, сказал Яли.
- Вот как. - С некоторым недоумением сказал и посмотрел на Яли Илья. Затем немного о чём-то подумал и спросил Яли. - А что ты ещё здесь такого приметил? - На что теперь уже Яли замирает в задумчивости, и только после этого даёт ответ. - Может это так и должно быть, но у меня сложилось такое ощущение, что мы были в центре внимания всех присутствующих там, в фойе, людей.
- А знаешь, мне тоже так показалось. - Воодушевлённо сказал Илья. - Но здесь, наверное, действительно ничего нет необычного. Так с нашей стороны присутствует психологический фактор, мы как новички, по-другому и не можем себя чувствовать в новом, в некоторой степени чужеродном для нас месте. А местная публика, если она внешне и не видит большого отличия между собой и нами, тем не менее, она на каком-то интуитивном уровне, чувствует присутствие чужеродного элемента, что и заставляет её проявить повышенное внимание к нам. И это всего лишь закон самосохранения и ничего больше. - Утверждающе сказал Илья и, повернувшись в сторону дверей, в которые они сюда прошли, со своего нового удобного места принялся вести наблюдение.
- А я ведь, знаешь ли, кроме всего этого присутствия, только сейчас понял, что заметил довольно необычные вещи. - Сказал Илья, который действительно только сейчас пришёл к осознанию некоторых вещей.
- И что же интересно. - Как-то уж слишком не заинтересованно сказал Яли, что можно было даже подумать, что он кривит душой и ему всё это не интересно, хотя сказал интересно.
- А здесь и вправду чувствуется нехватка мужского взгляда на жизнь, ну и, пожалуй, даже и не чуть-чуть, вмешательства его рук. - Продолжая смотреть в зал, сказал Илья. А вот если бы он посмотрел по сторонам и вокруг, то он бы заметил, как он, в общем-то, близорук и не совсем прав, раз не замечает, сколько внимательных мужских глаз присутствует здесь и, пытаясь ничем не выдать себя, боковым зрением смотрят на него. Где господина Лурье, затаившегося за стойкой администратора, как лицо облечённое административными обязанностями, можно было даже не принимать в расчёт.
А вот другого рода господ, среди которых были даже джентльмены, судя по их дорогим костюмам сшитых по их эксклюзивным меркам, да ещё и на заказ, которые делили своё внимание между своей чашкой с кофе и Ильёй, то их, пожалуй, лучше было бы не игнорировать. А вот насколько это было серьёзно, то пока не узнаешь поближе этих джентльменов по делам их, а не на словах, то и не узнаешь их истинные намерения. Которые могут варьироваться от простого желания побороть свою скуку, до другого, не менее простого желания, кардинально упростить свою жизнь, которую усложняют такого рода типы, как Илья.
Но пока Илья себя никак не выказал, то эти господа не спешат делать выводы, ведя своё стороннее наблюдение за ним, пытаясь по мимике лица Ильи понять, в каком качестве он прибыл сюда. И, наверное, заметь Илья на себе все эти обращённые взгляды на себя, то он бы скорей всего, не был бы столь эмоционально откровенен с Яли, который между тем, после ранее сказанных Ильёй слов убеждения, и сам старается теперь не замечать всего этого (а так он всё это прекрасно видел), и пытается вести себя независимо за столом.
Илья же тем временем продолжает делать свои заметки. - И я имею в виду, не внешний интерьер этого присутственного места и находящихся в нём людей, а ты обрати своё внимание на тот взгляд, с которым смотрят эти леди на окружающий их мир. - И не успевает Илья по окончании своей фразы повернуться к Яли, чтобы ...Да уже и неважно, так как он по пути к нему натыкается на обращённый к нему вопрос и на такой взгляд, что единственное, что он может о нём сказать, так это то, что он с таким пробирающим до самых сердечных печёнок взглядом, ещё не сталкивался.
- И с каким же взглядом они смотрят на вас? - пробирающим до мурашек голосом, вопросила представительница всего того, что олицетворял этот обращённый на Илью взгляд, кроме которого Илья, пока на него так смотрят, ничего не мог видеть, да и не желал. Что, в общем-то, ни капельки его не расстраивало и не волновало, пока так смотрят. Тем более, это никак его не сковывало и позволяло ему чувствовать себя непринуждённым, и если будет надо, то и вести беседу. Что было довольно необычно для Ильи, который обычно в таких случаях имел все шансы прослыть за человека, который набрал полный рот воды и боится её расплескать разговором.
А сейчас он совершенно не чувствует сухости во рту и пить не хочет, что позволяет ему, даже с лёгкой развязностью, ответить этой, так близко к нему стоящей в лёгком наклоне леди.
- Уж точно не с таким как вы. - С вызовом посмотрел ей в ответ и сказал Илья. Что было должно оценено этой леди, которая чуть отодвинувшись от него назад, тем самым позволила ему увидеть её во весь свой рост, с высоты которого, она и одарила Илью в ответ такой улыбкой, что он чуть не сполз вниз со своего стула. И возможно, что так часто бывает с теми, с кем таким образом заговаривает эта леди в воздушно белом платье. Ну а у неё это платье такое, что оно от одного только лёгкого воздушного возмущения, уже приходит в волнение на ней, и часто так бывает, что оно чрезмерно заволновавшись, выйдя за границы своей уравновешенности, хлёстко обдаёт собой глупые лица засмотревшихся на её хозяйку людей, которым не мешает прийти в себя.
Что, между прочим, не так уж легко сделать, когда видишь перед собой практически воплощение всех своих чувственно-романтических желаний. А это в первую очередь приводит к головокружению от предчувственных мыслей, и уж затем, как следствие, затрудняет дыхание, и бросает в жар и холод. И только остатки разума, а по мнению некоторых с трудом прошедших это испытание на крепость нервов, даже не людей, а сволочей, цинизма, которые затесались в самом низу затылка, своим страшным зудом привлеча к себе внимание Ильи, не дали ему вот сразу разочароваться в себе, как в человеке которому нипочём выдержать все эти удары любви.
И он, прибегнув к этой уловке всех нерешительных людей, сумел-таки, хоть и на время, но отсрочить уже выписанный своим сердцем приговор себе. - Это же надо, что совпадение. - Илья, не сводя своего взгляда с этого обращённого на него взгляда, с трудом, но всё же продвигая вперёд свои критического характера размышления, принялся притормаживать ход так стремительно для его сердца развивающихся событий. - Полное олицетворение всех моих самых сокровенных мечтаний. - Продолжая таким образом мудрствовать, Илья в тоже самое время пытался найти какой-нибудь самый незначительный изъян во внешнем обличии этой представившейся перед ним девушки. Ведь если он сейчас же не обнаружит что-нибудь такое, то это будет значить, что она совершенство. А это в свою очередь, значит только одно - это всё нереально и она ходящая иллюзия в этом мире, скорей всего тоже иллюзии.
Но пока Илье так и не удаётся обнаружить в ней отхода от идеала его красоты, и в вместе с тем совершенства, что хоть и тяжело воспринимать, когда сам несовершенен, но всё же надежда умирает последней и если её зовут иначе, то и для Ильи ещё есть шанс на спасение. При этом он не сидит сложа перед собой на коленке руки, а через свои сомнения продолжает подвергать происходящее испытанию на реальность. Где на этот раз, ему всё-таки удалось найти достаточно убедительную зацепку.
- А что непонятно-то. - Натолкнувшись на всё объясняющую мысль, Илья даже удивился тому, почему он сразу об этом не догадался. - Я же в анкете указал все мои приоритеты. Вот и они, организаторы этого брачного тура и расстарались. - А вот эта мысль, почему-то была воспринята Ильёй не совсем гладко, а прямо-таки с какой-то досадой на этих тайных лиц и даже на саму эту девушку, которая как оказывается, всего лишь марионетка в чьих-то, скорей всего потных и грязных кукловодческих руках. - И ей что скажут, то она и будет делать. А всё потому, что она без собственного ума, какой-нибудь на спелую руку сконструированный андроид! - Эта мысль Ильи была так поразительно невероятна, что он, забыв на мгновение обо всём том, о чём сейчас думал и надумал, усмехнувшись: "Это надо же до такого додуматься!", - уже в здравом уме вернулся к этой невероятной девушке, с её пространным взглядом на него.
- Посмотрим на неё, а потом посмотрим, как смотреть на неё. - Глядя на девушку, Илья таким образом подытожил своё видение её и чуть не прыснул от смеха от этих своих, столь дальновидных выводов.
Ну а как только Илья пришёл в такого уравновешенного себя, а его, о чём не трудно догадаться, не миновала чаша сего глупого бытия, то лишь тогда эта леди обратилась к нему, и не как ожидалось, захватывающе нежно, а как-то прямо по канцелярски, по деловому (но Илью теперь не сбить с толку, он знает, что к чему - она заметила все эти его затруднения на её счёт и как любая девушка трепетно относясь к своей внешности, решила принести в жертву любви свой, только на словах довольно сложный, с нотками грубости в голосе, характер).
- Я Распорядительница счастья. - Представилась эта, невозможно отвести глаз, что за привлекательная девушка. - Надеюсь, как минимум на то, что я вам не помешаю, и максимум на то, что моё появление здесь вовремя. - Сказала улыбаясь Распорядительница счастья, переводя свой взгляд от застывших от удивления на месте Ильи к Яли и обратно. И если насчёт Яли, так и осталось не выясненным то, что вызвало это его удивление, то в случае с Ильёй, было всё гораздо легче - он удивился этому очевидному обстоятельству, как это ищущие счастья люди, до сих пор не заметили её. "Верно говорят. В последнюю очередь видишь то, что перед глазами находится", - заметил про себя Илья.
Но это всё будни их неразумных мыслей, которые у себя там, наедине с собой, способны на любые кульбиты. А вот когда нужно себя вслух проявить, то этого от них не допросишься, и ответом на сказанное Распорядительницей счастья, было их полумычание, полу не понятно что.
- Ага. - Сподобился на единственно сейчас возможный ответ Илья, вдруг почувствовав себя в своей обычной шкуре, человека дела, а не слова.
- Раз вы находитесь за столиком "Инфинити", что предполагает вашу заинтересованность в поиске того самого ключа (счастья), который и позволит достичь этой бесконечной значимости, то это значит, что я по адресу. - Сказала Распорядительница счастья, чья высказанная логичность, показалась не логичной для Ильи. Что могло бы вызвать у него сопутствующие этому открытию вопросы (А Минордом, скотина, ничего об этом не говорил), но он, посчитав, что та ключевая субстанция, за которую ратует эта распорядительница, пока что находится в недостижимом для разума качественном состоянии, и вполне возможно, что она есть итоговость совокупности разного рода противоречий и всего несоединимого, разнокалиберного элемента, решает помолчать и не задаваться лишними вопросами.
В общем, Илья и Яли, не найдя, что возразить, да что там не найдя, когда они и не собирались возражать и противодействовать такой-то леди, были готовы уже подскочить со своих мест, чтобы предоставить себя в её распоряжение, (но в планах Распорядительница счастья этого не было пока что), то она своим резким переходом из одной тональности, беззаботности, в другую, деловитость: "А теперь к делу", - тем самым останавливает на полпути к своим намерениям удивлённых Илью и Яли.
Ну а Распорядительница счастья, видимо как раз и рассчитывала на этот эффект, позволивший ей самой, без сторонней помощи, выбрать для себя объект своих желаний (она, как представительница счастья, из-за характерной ей, крайней степени независимости, возведённой в культ, часто была вынуждена идти наперекор своим желаниям и проявлять самостоятельность), который на этот раз представлял находящийся по левую руку Ильи стул.
Заняв же самостоятельно, а не как того же хотели эти добровольные её помощники, Илья и Яли, этот объект надуманных желаний, Распорядительница счастья, подбодрив своих собеседников сладкой улыбкой, заговорила. - Так вот, - рассудительно начала говорить Распорядительница счастья, - надеюсь, вы понимаете, что счастье не единоличная субстанция. И чтобы оно сложилось, то для этого нужны как минимум двое. - Распорядительница счастья сделала паузу, многозначительно посмотрев на своих собеседников, чья логика поведения после этого её упоминания количественного состава необходимого для счастья ингредиента, вполне была предсказуема - они несколько прибалдели от такого рода предположения насчёт них. Что в свою очередь вызывает у Распорядительницы счастья лёгкий смешок, который между тем успокаивает её собеседников, и она продолжает свой рассказ.
- Вы, я вижу, выразили желание достигнуть конечной цели всякого пути, счастья, вступив на выбранный вами путь. - Заговорила Распорядительница счастья. - Но этого не достаточно, и для того чтобы добраться до конечной цели, нужно чтобы было выполнено единственное сопутствующее счастью условие совместимости (правда мне это слово совсем не нравится, но ничего не поделаешь, выбранный вами путь, обязывает на свои специфики). Так вот, нужно чтобы и вторая половина изъявила, не только желание (с этим здесь всё в порядке, оно есть), но и нашла в вас то, чего ей не хватает для счастья. - И на этот раз Распорядительнице счастья пришлось остановиться уже по причинам несовместимости её видения и того, что она увидела на лицах Ильи и Яли, чья выразительность лиц явно не соответствовала ожидаемому ей, их пониманию ею сказанного, а вот полный рот сомнений, с этим извечным недовольным: "Но?!", - то этого сколько угодно можно было увидеть.
Но Распорядительница счастья отлично осведомлена о том, насколько труден путь к счастью, где даже бывает так, что заполучившие в свои руки счастье пилигримы, так и не могут осознать этого своего счастья, и поэтому она не спешит огорошивать их своим немедленным уходом, а всё тем же деловым тоном, начинает рассеивать этот их туман сомнений.
- Понимаю ваше сомнение, - верно выбрав для себя слушателя, обратилась к Илье Распорядительница счастья, - и поэтому попытаюсь разъяснить эту сложившуюся ситуацию. Так вот. - Распорядительница счастья на мгновение задумалась, скорее всего над тем с чего начать, и после того как её носик в чём-то её надоумил, заговорила. - Если рассказывать коротко, то без научных и коробящих слух своей неприкрытой прямотой слов не обойтись. - Распорядительница счастья иносказательно посмотрела на Илью, и продолжила. - Мужчина по своей природной сути, есть определяющий элемент вектора направления будущего развития своего генетического я-кода. Тогда как женщина, есть закрепляющий в себе все эти его надежды на будущее элемент продолжения. А это значит, что как бы ваши слова не были значимы, последнее слово всегда остаётся за дамами.
И опять выражения лиц Ильи и Яли не отражают всего того, что желала бы на них видеть Распорядительница счастья. И они вместо того, чтобы хотя бы сделать вид, что они всё ею сказанное принимают к своему сведению, а для этого им необходимо сейчас хорошенько всё обдумать, без всех этих предварительных действий переглядываются между собой, и как видно по заумному лицу Ильи, то он уже всё для себя надумал и через свой выразительный взгляд на Яли, делится с ним этим своим заумным знанием.
- Слышал, - Илья, так выразительно скривил рот, что и никакого разночтения не может возникнуть при виде этого выражения лица, - а я о чём говорил. Женский взгляд доминирует и присутствует здесь во всём. И этого от них не отнимешь. - Рот Ильи продолжает упорствовать на таком-то своём знании и видении присутствующего здесь мира, которое как видно по нему, не идёт ни в какое сравнение с предложенным Распорядительницей счастья видением окружающей обстановки. И Распорядительница счастья, всегда такая умничка и хозяйка сама себе, вдруг неожиданно для себя, сама себя не узнаёт и почему-то начинает не удовольствоваться при виде такого скепсиса в глазах этого, теперь уже и не поймёшь, что за Ильи. Который при первом взгляде на него, даже увлёк её в те места безмятежья, где так легко думается, заставив её с оптимизмом на себя посмотреть.
И вот сейчас, по прошествии всего лишь несколько сотен ею сказанных и при этом не принципиально важных и значимых слов, её почему-то волнуют совершенно другие вещи, о которых она и знать не знала и не переживала, следуя сюда. Ну а Распорядительница счастья, всё же в некоторых вопросах не всегда проявляет терпение, и она насколько можно сурово посмотрев на этого Илью, спрашивает его:
- Что-то не так?
Ну а Илья, для которого все эти хитроумные игры Распорядительницы счастья, с её бросанием во все эти словесные крайности, уже давно не вызывают никакой тайны, достаточно хорошо себе представляет, для чего она так старается для него и для себя - всё это для их общего счастья. И он, учтя характер её игрового поведения и склонность к такого рода крайностям, подключается в эту игру. Для чего он делает возмущённый вид и с таким характерным для самодостаточных людей апломбом, ответно вопрошает её. - Я как понял, то вы предлагаете нам быть вечно на вторых ролях. Это так или я ослышался?
И видимо Илья в этом своём актёрствовании слишком напирал на естественность, что у него вышло достаточно убедительно для Распорядительницы счастья и громко для находящихся неподалёку от их стола внимательных к ним джентльменов. Где часть из них просветлела лицом, услышав эти слова Ильи, тогда как другая часть джентльменского сообщества, которая соблюдала дистанцию от первого, сидя с другой стороны зала, наоборот, помрачнела в своих огрубевших от отсутствия чувственных переживаний лицах.
И если первая, светлая часть джентльменского сообщества, перекинувшись понимающими друг с другом взглядами, заодно очень тихо перекинулась напоминаниями: "Надо обо всём принцу сказать", - то другая часть джентльменского сообщества, действовала идентично первому и лишь в сказанном имелись свои допущения. - Надо обо всём королеве сказать. - Маскируя свои словесные намерения через почёс носа, сообщили о своём намерении эти господа.
Что же насчёт Распорядительницы счастья, то она к своему удивлению, воспылала лицом после этих дерзких слов этого нахала Ильи, а вслед за этим крайне испугалась идентифицировать те свои чувства, которые стали следствием этого полыхания её хорошеньких щёк. И их хоть и преображают в лучшую сторону все эти игры красок, всё же в такого рода вещах всегда нужно соблюдать осторожность и не заигрываться в чувствительные отношения. - Неужели я заигралась. - С противоречивым чувством сглотнула набежавшие в рот слюнки Распорядительница счастья, вдруг испугавшись своего счастья, о котором как оказывается, она ничего собственно и не знает.
- А должна знать! Где оно и из чего складывается. А раз появились такого рода сомнения, то впредь будешь больше спать и меньше по балам мотаться, кружа невинным людям головы. Так что выброси из головы все эти глупые мысли о собственном счастье (использование своего служебного положения, как минимум не приветствуется) и, наконец-то, отнесись к своим обязанностям с должной ответственностью. - Распорядительница счастья жёстко себя остудила и как только её холодные от такого рода мотивирочных побуждений руки, остудили её щёки, то она, вернувшись к столу из своих размышлений, со всей суровостью на которую была способна, обратилась к возмутителю своего сердечного спокойствия, Илье.
- Каждый волен интерпретировать свою жизнь, как ему заблагорассудится. - Язвительно улыбнувшись, сказала Распорядительница счастья. - При этом все проявляют удивительную общность, никого не смущает это делать в полезную для себя сторону. - Ещё более язвительно, чуть ли не прошипела она. - Но сейчас мы здесь находимся только для одного, чтобы создавать причины. Так что все эти следствия не должны нас волновать. А значит, пришло время для более близкого знакомства с вами.
Эти слова Распорядительницы счастья вызвали воодушевление у её собеседников, при этом опять не такое (дисциплинированно-сосредоточенное), на какое рассчитывала она. И это в очередной раз сбивает её с толку, заставляя её начинать вроде как говорить не о том, о чём она хотела.
- Вы, я надеюсь, не превратно меня поняли? - с серьёзным выражением лица спросила Илью Распорядительница счастья.
- Только самую малость, на которую вы позволили. - Как-то уж совсем не серьёзно отвечает ей Илия. Что заставляет Распорядительницу счастья насупить брови и заметить ему, что при разговоре на столь серьёзные темы, нужно быть и соответственно серьёзным. На что этот Илья даже и не думает соглашаться, а проявляет немыслимую строптивость. Мол, если счастье предполагает подобного рода скуку, то ему его и даром не надо. Что прямо-таки вывело из себя Распорядительницу счастья, которая в порыве переполнения себя возмущением, хотела было заметить этому, слишком много о себе думает и много чего для себя хочет, что и наглости есть пределы, и где это видано, чтобы счастье вот так, за красивые глаза раздавали, но хорошо, что вовремя удержалась приводить в пример эту бесспорную аргументацию. И не просто так, а всё потому, что каким-то там, самым затаённым чувствам, вдруг поняла не такую уж и бесспорность приведённых собою аргументов. И судя по этому Илье, то он как раз отлично знает те подводные камни, об которые можно разбить все эти её аргументы.
Но Распорядительница счастья не может себе позволить быть пристрастной, даже если на этом настаивает эта, не пропускающая мимо себя ни одно несчастье физиономия лжеца и плута, хотя им в отличие от всех других лиц, которые не стремятся таким образом взаимодействовать с окружающими, как раз во многом везёт, и они этим вовсю пользуются. В общем, как бы этот Илья не упирался и не брыкался, ему никуда не деться от своего счастья, и он может быть спокоен или наоборот, неспокоен, в общем, как само того захочет, за то, что она теперь от него не отвяжется и персонально им займётся.
И Распорядительница счастья, придя к этому волевому решению, так и не успевает домыслить, что привело её к этому, скорее спонтанному, нежели подразумевающему последовательность действий основательному решению, как этот возмутитель её спокойствия, Илья, так сказать, нарывается на своё отдельное счастье.
- Интересно, а почему так устойчиво выражение: сапожник без сапог? - вопрошает Илья, глядя на Распорядительницу счастья.
- Вы это о чём? - непонимающе спрашивает его Распорядительница счастья. Но Илья и не собирается давать прямые ответы, дерзновенно намекая ей на несовместимое с красотой умственное качество.
- А вы как будто не знаете? - от этих слов Ильи, любая другая, не такая умная девушка, как Распорядительница счастья, давно бы воспылала ненавистью к этому наглецу, посмевшему акцентировать своё внимание на её умственных достоинствах - это что получается, она уродина? Но так как Илье по большей части повезло и на месте его собеседницы находится не такая уж дура, чтобы себя считать непроходимой ...хм, той же дурой, которая даже с самого утра, не накрасившись, в зеркало не видит своего полнейшего не сходства с тем, на что так отчётливо намекает этот наглец, то она не немедленно оставляет его наедине со своим отчаянием, которое его непременно настигнет после её ухода, а с дьявольской улыбкой обращается к нему:
- Я, может быть, и знаю, но как видно, да и об этом так часто говорят, что даже хочется поверить, что со стороны виднее. А вот что вам виднее, мне и хотелось бы услышать.
Но этот Илья, что за слепец такой, и разве он не видит на её лице столь много опасностей обещающую улыбку, от которой нужно держаться подальше, и он вместо того чтобы быть разумным и осторожным, берёт и ещё ближе к ней наклоняется, и тихо ей говорит.
- Красота ещё не залог счастья, она по моему определению, есть подтверждение природой своего итогового выбора (какого, трудно сказать) на ваш счёт. - Так убедительно для Распорядительницы счастья (она ведь точно также думала) сказал Илья, что ей даже захотелось ему доверить некоторые свои секреты. - И мне кажется, что сбивающая с дыхания и с ног красота, приносит её обладательнице не меньше сложностей, чем яркое её отсутствие. И если уж природа, придавая тебе внешнюю выразительность и значение, не остановилась на одних милых красках и в такой крайней степени, не обделила тебя собой, то это скорей всего к чему-то, да обязывает - как минимум к пониманию сопутствующих красоте обстоятельств. - Распорядительница счастья, будучи увлечённой разгадкой этого заключённого в словах Ильи ребуса, на мгновение забылась, и даже поддалась вперёд в его сторону, и не для того, что можно было подумать умами близкими к чувственным и далёкими от разумных объяснений такого рода движений, а всего лишь, как на том она настаивала, для того чтобы быть ближе к разгадке этой загадки.
И она, чтобы опять же не говорили все эти лица завистливого склада ума и такой же не позавидуешь наружности, сумела разгадать эту хитроумную загадку, которую Илья так умело спрятал между слов. А как только ей всё стало ясно насчёт него, то она прерывает эту свою ознакомительную миссию, и со словами: "Пожалуй, для первого знакомства будет достаточно", - поднялась со стула.
Что между тем вызвало негативную реакцию со стороны Яли. Который всё это время пребывал в надежде на справедливость, терпя столько времени своё игнорирование Распорядительницей счастья, которая всё своё время и внимание уделила Илье, и даже этого и его не заметила. И Яли вслед за ней привстав со стула, с нотками недовольства в голосе (большего он себе не может позволить в присутствии своего учителя, сэнсэя Ильи), напрямую обращается к ней. - А как же я?
- Что я? - в некоторой растерянности, не понимая, что от неё хотят, спрашивает Распорядительница счастья. Яли же, оказавшись в центре внимания, под перекрёстным огнём взглядов Распорядительницы счастья и Ильи, где последний, с нескрываемой суровостью смотрел на него, вдруг разволновался и, растеряв всю уверенность в себе, невпопад заговорил.
- Я это... - Сбившись с прежнего темпа, перепрыгивая с одной смысловой кочки на другую, заговорил Яли. - Был бы не то чтобы не против, а всей душой хотел чтобы... - Тут Яли задумался, возможно, что над тем, чего бы ему попросить для счастья у этой её разносчицы. После чего, и только в результате приложенных усилий по чесанию своего носа, сумел-таки достичь консенсуса между своим Эго и своим возможностями выговорить всё это и вот это. - Меня счастье не обошло стороной.
И видимо жалостный вид Яли, сумел-таки тронуть Распорядительницу счастья, раз она дала ему надежду. Что, между прочим, было весьма сложно сделать при стольких-то обращений к ней ежевременно, где среди просителей не заслуживающих никакого счастья, особое место занимают жулики работающие на доверии и на своей упёртости, с их инструментом пробивающие любые ограничения - не нытьём так катаньем.
- Я не стану говорить очевидные вещи о том, что ты сам кузнец своего счастья, - обратилась к Яли Распорядительница счастья, - а скажу другую очевидность. Рецепт счастья очень прост. Нужно всего лишь поймать свою птицу счастья. - Распорядительница счастья, заметив похолодевшее в мрачности лицо Яли, усмехнувшись добавила. - Скажите, что всё это сказочно звучит, и всё это говорить таким взрослым и серьёзным людям как вы, значит, как минимум, издеваться над здравым смыслом, а как не выносимо слышать, то смеяться. Что может и так, а может и не так. И только вам решать, как быть после того, как я дам вам работающую ссылку на подсказку в деле поиска этой птицы. - Распорядительница счастья сделала внимательную к Яли паузу и спросила его:
- Ну что, говорить?
Ну а Яли хоть и смущён, и даже по своему прав, что ни единому её слову не верит, всё же его согласие на её вопрос, вроде бы ни на что не обязывает, и он так и быть, даёт своё согласие, положительно кивнув головой.
- Всё на самом деле просто. Тебе всего лишь нужно правильно сделать выбор птицы - или синица в руке или же журавль в небе. Ну а как только определите для себя сущность фигуральности задачи, то ответ на эту задачку в одно мгновение окажется в ваших руках в виде...- Но больше Распорядительница ничего не сказала, посчитав, что и так достаточно много сказала Яли, да и Илье в том числе, развернулась в сторону выхода и собралась оставить их здесь в полном недоразумении на их счёт. И как хорошо, что Илья отлично умеет разговаривать со спинами оставляющих его позади себя дам, и он пока она не ушла, успевает напоследок высказать, что он о ней думает.
- Знаете. Пока мы с вами не познакомились, то у нас не было такого бардака в голове. А стоило только вам здесь появиться, то мы теперь и не знаем, что и думать. - Но несмотря на все эти, довольно резкие заявления Ильи, Распорядительница счастья даже и не собирается поворачиваться, а вот идти туда, куда она надумала идти, собирается. Ну а Илья, поняв всю бессмысленность своих призывов к ней, делает последнюю попытку условно докричаться до неё, спросив. - Хоть скажите, как вас зовут.
И на этот раз Распорядительница счастья не проигнорировала его, а на время своего ответа остановившись на месте, повернула в его сторону свою головку и со всем тем же взглядом, который в своё время убедил Илью в его крайней степени неубедительности перед лицом такой красоты, с лёгкой иронией проговорила. - А ты разве не знаешь, что моё имя становится известно лишь тем, кто обретёт своё счастье.
И не успевает Илья, хоть даже так возразить: "Уж больно это заумно звучит!", - как Распорядительница счастья уже находится на пороге выхода из этого зала. И теперь Илья уже пытается не удивиться такой скорости её передвижения, что сложно сделать, когда замечаешь, что на объект твоего пристального и что уж скрывать, заинтересованного внимания, смотрят с не меньшей заинтересованностью... Скажем так, совсем не ты.
И при этом эти обращённые на её ... Ну, совсем не на спину, похотливые (а какие ещё) взгляды этих пожирателей чужих спин, беспринципных типов, не идут ни в какое сравнение с твоим, полным благочестия взглядом. Что, естественно, накаляет внутреннюю обстановку у Ильи, и он теперь и смотреть не может на Распорядительницу счастья, не сводя своего взгляда с лиц этих мерзких типов. Где явственно, и на что Илье такое наказание в виде дара читать выражения лиц людей(что не ясно-то, все провидцы несчастные люди), хоть даже они и в масках типа маски мистера Икс, без доли сомнения читается вся глубина греховного падения этих сладколюбцев, любителей поживиться за чужой задний счёт. И при этом эти жадные до всего, что так сладко движется, подлецы и негодяи, не скрывают (а маски на них, не для того чтобы скрывать их лица, а они ещё больше подчёркивают их сластолюбие) своих мерзких намерений и завязанных на них радостных эмоций, которые через сальные словечки и ответные смешки, с головой выдают в них альфонсового толка негодяев.
И, наверное, дай им и их рукам только волю, то даже трудно сказать, чтобы осталось в этом мире не тронутым и не пощупанным ими - что же насчёт версии насчёт их собственных задов, то в этом деле они уже давно преуспели и, минуя в этом деле мало нужные посредники руки, глядя в зеркало успешно с собою справляются.
Сейчас же их взгляды, после того как Распорядительница счастья, покинув зал, тем самым выпала из поля их зрения, оставшись не удел, а вокруг больше и посмотреть не на что, посчитали нужным обратиться за помощью друг к другу. Ну а как только эти типы переглянулись и чуть не подавились набежавшей слюной, что ими было принято с душевным подъёмом, то к обоюдному своему согласию, ими было решено перестать себя мучить голодом и пойти его утолить за стол.
И эти два господина немедленно разворачиваются спиною к тому, к чему они только что стояли лицом и, одарив банкетный зал своим вниманием, быстро наметили для себя по находящимся в их руках карточкам свой пункт итогового назначения. И судя по тому, что они смотрели в сторону Ильи, то всё-таки бог есть, раз он его услышал (и не нужно ни каких знамений и чудес, чтобы обрести веру - служителям культа не мешало бы об этом подумать), и всё сделал так, чтобы пути их не разошлись, и в результате, зло было наказано.
Между тем эти два господина по ходу своего движения к столу, где свои места заняли Илья с Яли, не проявляют никакого снисхождения к окружающей их и стоящей здесь в зале атмосфере благочинности и порядка, и в особенности к чувствительным ушам тех гостей, кто уже занял свои места за столами. И они никого не замечая, ни совсем юной леди, чья зрелость исчислялась количеством романтических историй прочитанных ею в книгах и никогда ещё не опускалась с небес на нижние этажи познаний, ни перезрелых тёток, кто уже и забыл обо всём том, что может волновать молодость, ну и самой собой, зачем принимать в расчёт всех этих людей одного с собою информационного пола, шли себе и мягко сказать, словесно фолили. Чем вызывали не свойственные людям в их обычном состоянии реакции души и тела.
Когда же эти два достойных только себя и никого другого господина, а это буквально значило, что они уникальны, так не скучно для чужих ушей подошли к столу за котором сидели Илья и Яли, то они как люди уникумы, с которыми будет за счастье и за честь любому человеку познакомиться и угостить их, не стали спешить осчастливливать знакомством с собой этих будущих счастливчиков, Илью и Яли, а остановившись рядом со столом, прежде всего решили закончить свои не отложенные дела - завершить начатый разговор.
- Всё-таки моё ничего, всяко лучше твоего, зачётно. - С глубокой обстоятельностью и знанием дела, рассуждал более высокий и худой господин, стоя напротив своего более низкого и менее худого товарища по своим особым взглядам на жизнь. - Оно как сказуемое бескрайнего и синоним всевозможного, так сказать, даёт самые широкие возможности для качественного наполнения этого объекта. А твоё зачётно, что оно вообще значит. То, что ты сдал экзамен на ...Чёрт знает на что. - Высокий представитель своего мнения, чертыхнувшись на своего товарища, протянул свою руку к столу и, бесцеремонно взяв с него бокал с водой, приложив его к своему рту, жадно и громко выпил всю из него воду. После чего он, всё также не глядя, куда ставит, отставляет бокал обратно и продолжает разговор со своей научной точки зрения на эту ходячую объективность жизни, без наличия которой, они не будут знать для себя своего применения и, пожалуй, сдохнут от скуки.
Ну а Илья, и так искал только повода, чтобы эти господа немедленно нарвались своими носами на его кулак, и когда вот сейчас, случился этот более чем повод, то он от такой неожиданности и наглости этого типа, даже как-то растерялся и оглушённый так и стоящими в его ушах прихлёбываниями этого типа, в немом столбняке, ничего не слыша, только и делал, что смотрел на них. И так это продолжалось до того самого момента, пока этот рассудительный высокий тип, в своём разговоре со своим напарником, не применил знаковое с некоторого времени для Ильи слово.
- Ничего, дай время, я этой птичке все пёрышки пообщипаю. - Проговорил высокий господин, щёлкнув костяшками пальцев руки и при этом так смачно облизнулся, что даже сидящая довольно далеко от этого места дама неизвестного возраста, при виде такой импозантности поведения этого не стесняющегося чужих взглядов господина, поперхнулась тем, что у неё было в этот момент во рту, и закашлялась. В результате чего привела в яростное усердие своего сердобольного супруга, который не покладая рук, принялся так выбивать из неё всю эту блажь, что казалось, что он не остановится на достигнутом, пока не выбьет из неё весь её дух.
Что же касается Ильи, то он всё сказанное этим не сдержанным на слова и поступки господином, воспринял с неожиданной для всех, но не для себя стороны - он увидел во всём этом покусительство этого господина на кое-кого и его интересы, которые с некоторых пор, как это думается Ильёй, есть одно общее. И, конечно, он дополнительно не смог стерпеть этого непотребства, и звучно, так чтобы это не могло быть проигнорировано этими, живущими в ладу только со своим я господами, заявил. - Когда вижу полный нуль, это не соответствие предполагаемого словами и не реализуемого действительностью итога, то ничего не могу сказать, кроме разве что зачётно, и всё по причине очевидности и не нужности слов.
И судя потому обомлению, которое заняло всё пространство от одного уха до другого на лицах этих господ, то это заявление Ильи, уж точно не миновало их ушей, и было достаточно высоко, до степени противления, оценено ими. А как только они сознательно или ещё как, не сумели вот так проглотить всё им сказанное, а оно, застряв у них во рту и мозгах, начало их испытывать на рефлексы, то первым пришедший в себя высокий господин, собрав всё своё хладнокровие в лице, нехотя повернулся в сторону Ильи и для начала обдав его презрительным взглядом, вопросил его:
- Вы что-то сказали? Или я всё-таки, что более вероятно, ослышался.
Но к своему, ещё более тяжкому потрясению и даже обвинению своих ног в трусости и податливости вниз, Илья не проявил склонности к капитуляции перед его исключительным интеллектом, сдобренным отличной порцией снобизма, а так ответил, что высокий господин, оторопев от ужаса, стоя с оторванной от пиджака своего напарника пуговицей в руках, теперь и не мог точно классифицировать свой ответный поступок - может быть было лучше промолчать.
- Да ничего ты не оглох, курицощипателя сын. А если всё же предпочитаешь быть глухим, то я могу тебе это так повторить в ухо, что своих друзей, козлов, не узнаешь до скончания века. - Илья так грозно рявкнул, что у его собеседников не осталось никаких сомнений в чрезвычайной опасности их страшного типа. Из-за чего у них появилось насущное желание немедленно выказать этому страшному типу всю степень своего почтения и уважение перед ним; а лучше конечно убежать.
И они непременно бы это проделали, не стой рядом с каждым из них по отдельности, совсем не немой, а очень даже болтливый напарник, который непременно об этом случае ничтожного поведения своего товарища по несчастью, всем их знакомым растреплет, и потом тебя только и будут приглашать на чай, лишь для того чтобы из-за спины посмеяться над тобой.
Так что у этих господ не было иного выхода, как попытаться найти другой, более безболезненный способ решить эти возникшие затруднения. При этом и уповать на своё величественное молчание не получиться, и нужно непременно, что-то, да ответить. И высокий господин подбадриваемый локтём в бок со стороны более низкого господина, который очень убедительно про себя посчитал, что раз этот страшный тип обратился с этим своим заявлением к его не воздержанному товарищу, господину Грешки, то и отвечать ему, а не как не ему. Ну а подбадриваемый таким удивительно неприятным способом господин Грешки, почему-то совсем не приободрился, а скорее возмутился на своего товарища, господина Смита, который по его мнению, постоянно его подталкивает к драматизму. "Прибью гада, если меня сейчас не прибьют", - придя к этому жестокому решению, но возмездие всегда такое, господин Грешки собрался с духом, который туманной дымкой стелился в его ногах, и наконец-то, ответил Илье.
- Да как вы смели давать мне оценки, без правовых на то оснований. - Господин Грешки попытался вытянуть этой свой слог до такой возмущённой степени, чтобы создалось ощущение, что ещё чуть-чуть, и он перейдёт все границы своей невозмутимости. Но какой смысл говорить столь деликатным языком, с его отсылками к юридическому праву, с таким человеком как Илья? Ведь у него на всё один ответ. И этот ответ совсем не понравится слишком длинному языку господина Грешки, которому непременно придётся прикусить его.
И, наверное, итог этого разговора был предрешён, не окажись тут Яли, который не дав как следует развернуться Илье, своим встреванием в этот разговор, не дал должных оснований для пристально за ними наблюдающего господина Лурье, вмешаться в этот, с оттенками визгов разговор, и вывести их взашей вон отсюда.
- Смело сказано. - Поднявшись на ноги, заявил Яли, тем самым переведя всё внимание на себя. - И мы, пожалуй, подумаем над вашим предложением юридического характера. А как надумаем, то так и быть, пропишем вам рецепт по первое число.
- Наверное, доктор. - Почему-то подумал господин Грешки, в растерянности глядя на этого мелкого типа. Ну а такая потеря лица этих господ, не только не прошла мимо внимания Ильи, а позволило ему увидеть то, что он до этого момента не осознавал.
"Односложность их мышления, не позволяет им быть другими, - подумал Илья, - а это всё и приводит к закономерному результату, отсутствию интереса к деятельной жизни у местных дам. Так вот для чего им мы нужны. Для разнообразия". - А вот это, уже как-то не очень понравилось Илье, переставшему следить за происходящим.
Но это ничего, когда и Яли вполне умело справился с этими зарвавшимися господами, которые вдруг почувствовали неимоверное желание прогуляться и, дабы их немедленный уход не вызвал кривотолков, мол они в панике покинули место сражения, господин Грешки попытался обосновать свой уход. Для чего он, скривившись в лице, как бы показывая на нём симптомы тех самых страшных позывов, о которых в приличном обществе даже не намекают, извиняющим голосом проговорил.
- Прошу прощения, сэр, - такое величественное обращение господина Грешки к Яли, много для него стоило и, должно было затуманив голову Яли, сбить с мысли, - мне кажется, что наш разговор не с того начался и не к месту ведётся. И оттого, как бы не грустно это звучало, не имеет перспектив для своего дальнейшего продолжения. А раз так, то я вынужден откланяться от любого предложения продолжить этот наш разговор. - Господи Грешки своим поклоном умело закончил разговор и уже находился на полпути к своему развороту, по завершению которого, он намеревался вместе со своим приятелем затеряться в массе гостей, но Яли хоть и сморчок, но не такой уж и простачёк. И только этот господин Грешки повернулся, как Яли без своего последнего слова не даёт ему покинуть зал.
- Сэр, тогда мы будем ждать когда наступит то самое, упомянутое вами подходящее время и место, для того чтобы продолжить этот наш незаконченный разговор. Ведь как говорят, этим точкам позиционирования, времени и пространству, только и придаёт свой особый смысл, третья точка, человек. - Эти слова Яли вдруг заставили вздрогнуть в один момент побледневшего господина Грешки, который как будто натолкнулся на невидимую стену, остановился, затем повернулся обратно, посмотрел внимательно на Яли, и только после этого вернулся к прежним своим намерениям, поскорее покинуть этот зал.
Ну а так как их этому желанию никто на этот раз не противился, то они без труда достигли выхода, и там ещё раз напоследок посмотрев на тех, кто таким непредвиденным для них способом развернул на 180% их планы, растворились в этой прогуливающейся толпе.
За оставленным же ими столом, тем временем со стороны Яли было выдвинуто предложение пойти пройтись, а то мы здесь всем бросаемся в глаза.
- Пожалуй, соглашусь. Источаемый нами магнетизм, так и притягивает к нам разного рода неприятности и приятности. - Усмехнувшись сказал Илья, поднимаясь из-за стола. - И если насчёт последних, я ничего не имею против, а это значит, что за эту приятную сторону отвечает мой притягательный магнетизм в виде харизмы, то вот с твоей отрицательной энергией, пора бы уже что-то делать. - Илья своим неоднозначным и не совсем логичным выводом крайне удивил Яли, не знающим как на это и реагировать. Впрочем, времени на все эти раздумья ему не даётся, и он подталкиваемый к выходу Ильёй, устремился вперёд, в сторону общего столпотворения.
- А там, как оказалось не так страшно и скучно, как на первый взгляд показалось. - Размыслил Илья, перевернувшись с одного бока на другой. - И если не потеряться во всех этих человеческих и коридорах здания, то можно заплутать в довольно необычные места. - Илья вспомнил тот путь, приведший их... Даже и не поймёшь к кому.
Так они, первоначально предвидя своё замешательство при нахождении в незнакомом месте полном незнакомых людей, которые, несмотря на то, что отлично знали друг друга, и сами придерживались такого же правила поведения, первый раз вижу эту совершенно незнакомую, что за мерзкую рожу или физиономию (это уже в зависимости от их степени добрососедства), а это ни в коей степени не облегчало для Ильи и Яли их здесь нахождение, в своём движении старались придерживаться самого края зала.
Ну а чем хороши все эти крайности, так это своей сказуемостью, которая без лишних на то хлопот со стороны тех же центробежно настроенных людей, позволяет переходить из одного крайнего состояния в другое, что в этом месте значило переход из одного зала в другие прилежащие помещения этого величественного здания, полного различного рода и размеров помещений. И если ты не стоишь на месте и куда-то, даже не зная, куда идёшь, то обязательно куда-нибудь да придёшь. А вот где ты остановишься в итоге, то это будет зависеть от того, насколько тебя заинтересуют те предложения, которые к тебе поступят со стороны возникших препятствий на твоём пути, в виде всё тех же заманчивых предложений.
Ну а чтобы ты не прошёл мимо того, что для тебя заготовлено судьбой, и не смог не найти ни одного разумного аргумента для того чтобы отказаться от её предложения, то эта, используя юридические термины, скорее злодейка, чем всего лишь жертва фатальных обстоятельств, запутавшаяся в своих аффектных началах проказница, через мелкие, но до чего же соблазнительные приманки, постепенно подводит своих жертв к итоговому результату.
И стоило только Илье и Яли на одном дыхании преодолеть первый зал, а иначе никак, а то задохнёшься от стоящего здесь духа благоговения перед гением два в одном, духовым и духовных дел мастером, Клодом Шинелем, как они оказались в не меньшем, а даже большем зале, полного не только слоняющимися в поиске жизненных предложений людьми, но и самими этими предложениями.
Что же касается этого первого препятствия, вставшего на их пути в виде стойкого, а вернее сказать, застоявшегося запаха ароматов местного общества, то его идейным вдохновителем был выше упомянутый, Клод Шинель, чей нос, через невероятные сочетания природных ароматов, создаёт такие умопомрачительные совершенства запахов, что у вдохнувших их людей остаётся мало шансов оставаться равнодушным к последующим повелениям этого задиристого носа Шинеля - нет для него ничего желанней, чем столкнуть лбами людей, да так сильно, чтобы из их глаз во все стороны искры полетели. При этом сам Клод Шинель, хоть и гениальный провокатор и ароматизатор бездушных душ, всё же он не настолько силён в деле предвидения будущего. Что и привело его к тому, что он и сам теперь не рад тому, насколько сногсшибающей вышла из по его носа последняя коллекция духов и одеколонов под его именем.
И теперь все эти его, совсем невыдуманные, а всего лишь извлечённые из природных составляющих нашего мира и скомпонированные в одно целое его душещипательным носом запахи, этот инструмент рождения у людей сердечного придыхания при осязании ими этого надушенного теперь объекта их желания, будучи усиленными в стократ этой душной атмосферой, войдя в ароматизированную реакцию с другого рода ароматами искусственного и природного происхождения, уже сбивали не только с толку находящихся здесь людей, а начинали действовать на них слишком прямолинейно - сногсшибательно.
И первым, кто стал жертвой такой не предусмотрительности, а вернее сказать, не предвиденности Клода Шинеля, стал сам Клод Шинель. Что неудивительно, зная чрезвычайную чувствительность его носа, который обладает только местечковым, но на удивление верным прозрением, и может из этого огромного скопища народу отыскать для себя ту даму, которая на всё с ним согласна, но сегодня по цикловым рекомендациям не может, такую даму, кто может, но по собственническим рекомендациям её здоровенного, но нездорово дышащего на всякого посмотревшего на неё человека супруга, боится согласиться, и как в итоге, ту самую даму, кто на всё согласна и заодно не имеет запретных обязательств ни перед кем и в том числе и перед самим дьяволом, который и сам её сторонится, но это почему-то для него (Клода), совершенно неинтересно.
Так вот, этот Клод Шинель, будучи легко вдыхаемым и в тоже время с трудом выдыхаемым человеком, почти что тибетским йогом, исповедующим техники различного воздушного обмена, а не как все думают, дыхания, как только слегонца, так чтобы сильно не тревожить свою душу, вдохнул в себя присутствующий здесь, даже не аромат и вообще не запах, а скорее исходящую от людей вонь и всё больше подмышек, как у него внутри всё перевернулось и он, в одно мгновение, омрачившись сознанием безрезультативностью своего существования, как подкошенный рухнул в ноги самого удивительного в этом королевском свете создания, мадам Помпадур - её невероятные способности воображения и фантазии, потрясают любого кто с ними столкнулся, и всё это при наличии безответственного, но ведь так всё умело и с должной помпой перевирающего языка.
И понятно, что когда голова Клода Шинеля, так нелепо и не осторожно оказалась под широкими юбками мадам Помпадур, которая как уже всё про неё понятно, сама не дура, а с дурами она только любит иметь дело, конечно не могла упустить такой-то шанс стать незаменимой для этого повелителя человеческих душ, Шинеля. Ведь он, если верить слухам, которые сама и распространяет мадам Помпадур, не душу вкладывает в свои гениальные творения (его проклятая душа давно лежит в залоге у дьявола). - А он, благодаря тем знаниям, которым его наделил сам дьявол, исходя из современной конъюнктуры рынка. Но это официальная версия, - на этом месте мадам Помпадур всегда делала многозначительную паузу, мол, вы понимаете, что в такого рода дьявольских делах, всегда нужно иметь легенду для своего прикрытия. Ну а как только слушательницы, а из них в основном и состоял актив её слушателей, с пониманием качали головой, то она продолжала.
- А на самом деле Клод Шинель, этот знаток всех движений души и мыслей самой последней дамы, - мадам Помпадур, хитро улыбается при таком неявном упоминании этой последней дамы. Что меж тем, никого не может ввести в заблуждение, все знают, кто эта самая последняя дама. И тут её титул герцогини, не должен никого смущать и вводить в заблуждение. И раз она, герцогиня Йоркская, в глазах королевы самая последняя дама, кого бы она хотела видеть, то значит, она самая последняя дама и никак иначе. - Просто знает тот самый компонент, вручённый ему самим дьяволом, доставка которого в дамский организм и приводит к таким предсказуемым результатам в головах наших стратегических оппонентов. - Закончила свою мысль мадам Помпадур.
И вот сейчас мадам Помпадур, в чьих ногах, под юбками скрывался этот властитель дум женского сословия, Клод Шинель, незамедлительно принялась отстаивать своё право на предоставленный ей шанс - она в обморочном состоянии, на которое её подвиг этот похититель её сердца, до чего же экстравагантно делающий ей предложение руки и сердца, Клод Шинель, в согласии со своими желаниями и желаниями этого коварного похитителя сердец, Шинеля, во всеуслышание заявив: "Да я согласна быть вашей", - падает куда-то туда, под себя.
А вот куда, то этого из под её юбок не видно, и при этом становится очень страшно за будущую судьбу творений и самого Клода Шинеля, который находясь в таком душном стеснении, на основании новых, полученных при таких необычных обстоятельствах данных, в своей безумной мстительности ещё додумается до того, чтобы взять и отомстить, нежданно и негаданно им, ставшей его супругой, мадам Помпадур, придумав новый, даже не аромат, а отворот.
Но обо всём этом можно пока что только догадываться, и то если ты в курсе случившегося. Ну а если ты прямиком, как это сделали Илья и Яли, прошёл мимо всего этого, и лишил себя удовольствия наблюдать за подрыгиванием выглядывающих из под юбки мадам Помпадур ног Шинеля, то тебя будут волновать или озадачивать совсем другие вопросы, которые непременно возникнут, попади ты в такие, художественно, с долей фантастичности - без такого элемента, уже нельзя представить любые, с заявкой на высотехнологичность и продвинутость выставки, - обставленные интерьеры, которые ждали любого, кто в этот, по сути широко представленный различными достижениями народного хозяйства, выставочный павильон заглянет.
И первое, что пришло в голову Илье и Яли, оказавшимся перед фактом представленного на их обозрение выставочного зала, так это желание узнать, а куда они собственно, так кажется, что ошибочно попали. Но потом, зачем-то оглянувшись назад, они увидели подвешенную над выходом подмигивающую огнями табличку с надписью: "Не оглядывайся назад, там всего лишь прошлое", - и, сделав для себя соответствующие их мировоззрению выводы, - мир не может себе позволить жить одним прошлым, и отныне будет зарабатывать на нём и на настоящем, - решив больше ничему не удивляться, выдвинулись вперёд.